Часть 1. Загнать валькирию

Глава 2. Когти в бархатной перчатке

Тело среагировало раньше, чем разум успел осознать угрозу. Привычка, вбитая в мышцы сотнями стычек, заставила Викторию рвануться вперёд — прямо под размашистый, грубый удар бойца. Он даже не заметил, как она исчезла из-под его замаха, занырнув в мёртвую зону его атаки. В её голове молнией мелькнула мысль, что тонкая женская почти фарфоровая ручка сейчас же переломится как спичка, но рефлексы капитана диверсантов были быстрее страха. Правая ладонь, сложенная в жёсткий «клюв», не била, а вонзалась в мягкую область чуть ниже подмышки — в самое уязвимое место. Острая, жгучая боль отдалась в её собственных хрупких костях, будто она со всей силы ударила по камню. Однако тело действовало само по себе, подчиняясь годами отработанным схемам. Перед глазами вспыхнули искры — не от усталости, а от напряжения и адреналина.

Мужчина всхлипнул, не осознавая почему его рука онемела.

Слитным движением её свободная рука сдвинула локоть противника наружу, заставляя его продолжать двигаться вперёд. Не прерывая движения, тело Виктории уже уходило вниз. Стопа, будто сама собой, встроилась в шаг противника, резко двинувшись вверх-наружу. По закону рычага его собственный вес и инерция, помноженные на её точное воздействие, развернули могучее тело противника вокруг оси.

Далее всё произошло почти одновременно. Тяжёлый опытный боец рухнул на пол с глухим выдохом, будто весь воздух выжали из него. Виктория с показной лёгкостью взлетела на ноги, сдерживая дрожь в ногах и жгучую боль в руке. Спину она держала прямой, подбородок — чуть приподнятым, взгляд — ровным. В зале, ещё секунду назад гудевшем от насмешек и ставок, повисла тишина. Только тонкое поскуливание лежащего возле её ног амбала нарушало её.

Виктория сделала вид, что держит драматическую паузу, стоя, чуть сутулясь, будто от внезапного сквозняка, хотя на самом деле медленно выравнивала дыхание. С лёгким наклоном головы она кивнула залу — не поклон, а лишь намёк на учтивость, выученный за годы балов и приёмов. Сердце колотилось так, что, казалось, рёбра уже начали трескаться. В висках стучала кровь, каждый вдох обжигал лёгкие. Но лицо оставалось маской спокойствия. Ни дрожи, ни пота на лбу — только лёгкое покраснение щёк, похожее на следствие лёгкого волнения.

Девушка отступила на шаг. Затем на другой. Повернулась. И только тогда, спиной к залу, позволила себе коротко перехватить воздух сквозь стиснутые зубы. Шаг сделан! Теперь главное выплыть из зала так, чтобы никто не заметил, что она сейчас умрёт от боли.

Виктория села в машину, неловко открыв дверь левой рукой — правую трогать было больно.

«Потенциально хороший бизнес закончился засадой с озабоченным самцом», — горько подумала она.

Весь её план, который выстраивался неделю — от бизнес-плана до заученной деловой речи — разбился о сексуальные стереотипы этого тестостеронового троглодита.

«Замес» — место на окраине Сатии, где когда-то тренировался Меридан, — давно сменил владельца. На её деловое предложение — проводить занятия для столичных аристократок по тактике ближнего боя — новый хозяин, Ратибор, лишь посмеялся. С масляной улыбкой он издевательски процедил:

— Со мной так: сначала отношения, — он многозначительно глянул на её ноги, — потом — дела.

Когда она попыталась отшутиться — «Дела — тоже отношения», — это только раззадорило его. Вместо аренды получила вызов на спарринг и недвусмысленный намёк на «групповую разминку» после.

Теперь он лежит.

А она едет домой, дрожа от боли и ярости.

Но есть и плюс: слава опасной бешеной дуры — гораздо лучше славы просто дуры.

Дома Викторию встретило не радостное «мама!» детей — они ушли гулять с няней, — а безрадостное письмо от банка. Теперь угроза стала конкретнее: изъятие особняка — через месяц.

Не успела она скинуть платье, как раздался звонок.

На пороге стоял князь Гремучев — высокий, поджарый, с усами, закрученными, как у имперского офицера, и взглядом, что скользит по коже, как лезвие.

— Виктория Андреевна, — произнёс он с лёгким поклоном, — не помешаю?

— Князь, — ответила она, не отступая, — вы всегда мешаете. Просто редко замечаете.

— Я пришёл с добрым намерением. Ваш дом… он слишком велик для вдовы без покровителя.

— Зато в нём много воздуха. Особенно когда нежданные гости не задерживаются.

— Зря Вы так. Скондрелы же не витают в облаках. Ваш сын — последний Тухонест. А это… мишень. Вам же он дорог?

— Пусть придут. Кое-что я отгрызу и выцарапаю. — Холодно усмехнувшись, она с сожалением взглянула на сломанный ноготь правой руки.

— О, я слышал про ваш… хм, подвиг в «Замесе». Мило. Но умение сбить с ног неотёсанного мужлана не спасёт от, скажем, пожара.

— А покровительство князя спасёт от позора? Для меня уж лучше огонь.

— Не спешите отказывать. Между гордостью и глупостью опасно сделать лишний шаг.

— Князь, — она чуть наклонила голову, губы тронула ледяная улыбка, — а не глупость ли продавать последнее, что у тебя есть, даже если это всего лишь честь?

И, помолчав, добавила:

— Вы ошиблись адресом. Я — проблема, а не приз.

Он помолчал. Взглянул на ушибленную руку, что она невольно прижимала к боку.

— Проблемы, мадам, имеют свойство… быть решёнными. Совсем.

— А дураки — находить их снова. До свидания, князь.

Дверь закрылась.

— Не пойму, я — аристократка или ведьма? Почему все хотят меня или трахнуть, или сжечь?