Заговор против Ниховьева

Глава 6

Мы прибыли в Британский музей около девяти часов, как раз когда он открывался. Это большое серое здание, в котором размещаются не только выставки, как и в большинстве музеев, но и огромная справочная библиотека и отделы, посвященные исследованиям и оценке почти всех предметов на свете. Я сказал это Анне и спросил, впечатлена ли она.

Она фыркнула. «Глубоко впечатлен. Похоже на лубянскую тюрьму.

Я усмехнулся и повел ее в кабинет главного попечителя. Там античная седая секретарша прервала свою, по-видимому, основную работу — приготовление чая — и выслушала мою просьбу. — Смайт-Крэг? повторила она неопределенно, глядя на меня с удивлением .

— Лорд Альберт Хоули Смайт-Крэг, — назвал я полное имя. На ее лице появилось понимание. — О, — сказала она. — Ты имеешь в виду старого Хаффа?

— Ну, я так полагаю.

Отлично, ты иди по этому коридору налево, поверни направо у римского бюста, следуй по этому коридору к сирийской урне, резко налево — помни, резко — следуй по этому коридору мимо отдела восточных древностей, снова налево, потом направо, а потом ты увидеть кучу коробок и груды рукописей и тому подобное. Думаю, Хафф должен быть где-то там.

— Э-э, спасибо, — сказал я.

« Запомни. Но не азиатские реликвии . Немного сложновато с этим отделом.

«Хорошо», — сказал я и отправился выполнять ее инструкции в точности. Я не хотел становиться азиатской реликвией. Анна верно шла рядом со мной.

'Понимаете?' — сказала она, когда мы завернули за третий поворот и, казалось, заблудились в лабиринте пыльных коридоров. «Я же говорила, что это похоже на лубянскую тюрьму».

Я и сам начал немного беспокоиться, пока внезапно, пройдя через лабиринт из куч ящиков и бумаг размером с человека, мы не подошли к письменному столу. За письменным столом сидел мужчина. Он поднял взгляд, когда мы появились в поле зрения, и на его лице появилась улыбка чистого восторга.

— Нет, но кто это, — сказал он. 'Посетители!'

У меня возникло ощущение, что он не видел людей несколько дней. Может быть, недель.

— Лорд Альберт Хоули Смайт-Крэг?

— О, пожалуйста, — сказал он, протестующе махнув рукой. «Просто Хафф. Просто старый Хафф. Мы же не можем сегодня говорить эту чепуху, не так ли?

Это был невысокий лысеющий мужчина лет тридцати пяти в очень толстых очках, одетый в старомодный твидовый костюм. Говоря, он застенчиво смотрел на нас, слегка наклонив голову, как птица.

— Ну, э-э, Хафф, позвольте представиться. Я Ричард Никлз из Таможенной и иммиграционной службы США. Я достал значок и пропуск, одно из многих фальшивых удостоверений личности, которые всегда ношу с собой, и показал ему. Он неопределенно посмотрел на него, улыбнулся и кивнул.

— Эта барышня — моя помощница Анна.

— Приятно познакомиться, Никлс. Всегда любил янки и вашу страну. Свобода и справедливость для всех. Обычный человек. Такие вещи . Чертовски хорошие идеи.

'Да. Что ж, спасибо тебе. Дело в том, что, Хафф, мы пришли к вам, потому что у нас сейчас небольшая проблема в США, и мы надеялись, что вы сможете нам помочь».

— Если можно, то с удовольствием, — сказал он, качая головой, как близорукий воробей.

— Видите ли, — очень осторожно начал я, — у нас все больше проблем с некоторыми формами контрабанды, как наркотиков, включая гашиш, так и нелегалов. Самое страшное, аспект, который беспокоит нас больше всего, заключается в том, что некоторые из этих нелегалов являются заядлыми потребителями гашиша и совершают убийства под воздействием этого вещества».

— Хм, — сказал Хафф. «Плохое дело».

«Из-за некоторых вещей, которые эти нелегалы сказали после того, как их поймали, мы сделали предварительный вывод, что все они являются членами какого-то культа. Кажется, это очень зловещая секта, использующая гашиш и убийства как неотъемлемую часть странного ритуала, своего рода поклонения.

— Мммм, — сказал Хафф. "Ужасно."

«По моим сведениям, вы один из ведущих, если не самый важный, знатоков культов и экзотических форм поклонения. Эти слова имеют для вас какое-то значение? Позволят ли они вам определить секту, к которой принадлежат эти люди? «Могущественная Мать, которая умерла, и Старик с Горы, ее Представитель на Земле » .

Хафф задумчиво откинулся на спинку стула.

— Мммм, — сказал он. За толстыми очками его глаза напряглись. Его лицо, казалось, сжалось во что-то более резкое, более уверенное, более авторитетное.

«Могущественная Мать, которая умерла», — повторил он. «На самом деле это относится к двум предметам поклонения, принадлежащим к разным культурам и временам. Но в какой-то степени поразительно правильно. Первый относится к Кали. Это индийская богиня женского начала — плодородия, созидания — и одна из самых важных богинь индуистских учений. Но, должен заметить, это еще и богиня смерти. Традиционно и по сей день, когда эта практика была окончательно искоренена британской администрацией в Индии, поклонники Кали практиковали ритуальные убийства».

— Это все, — спросил я взволнованно.

'Успокойся. Это еще не все. Да. мммм. Я начинаю видеть, что это увлекательно на самом деле. Все сходится».

— Как это сочетается?

Видите ли, Могущественная Мать, которая Умерла, также может относиться к секте Magna Mater, что в переводе с латыни означает Могущественная Мать. Эта секта процветала во времена упадка Римской империи, когда римские боги больше не почитались, а христианство еще не стало официальной религией. Некоторые «мистерии» или секты с востока начали приобретать много новообращенных и были переведены на римский язык. Magna Mater была одной из них. Члены этого культа принимали участие в диких оргиях, подобных церемониям. Важной частью этого был ритуальный групповой секс — обряд плодородия, знаете ли, — но также и человеческие жертвоприношения. Назовите это убийством, если хотите. Ритуальное убийство. Видите ли, смерть удовлетворяла Могучую Мать, потому что это было необходимо для цикла смерти и возрождения. Сродни египетским мифам об Изиде-Озирисе и тому подобному ».

— Значит, нынешний культ Могучей Матери может быть культурным объединением секты Кали и секты Великой Матери, — сказал я.

«Да это так, — сказал Хафф, сияя, как будто я был ребенком, который чему-то узнал на уроке.

«А как насчет Старика Горы, который является ее представителем на Земле?»

— А, — сказал Хафф, все еще сияя, как будто мы говорили о чем-то действительно веселом. «В этом вся прелесть. Он подходит как раз, вы видите. Гашиш и все такое. Старик с горы был воинственным арабским вождем одиннадцатого века. Он контролировал территорию размером с Персию и Сирию из горной крепости в пустынном регионе Персии и забрал огромные сокровища у правителей окрестных городов с помощью… ну, я думаю, вы, янки, назвали бы это чем-то вроде защиты.

— Защиты? — удивленно повторил я.

'Да, точно. Видите ли, он просто угрожал убить их, если они не заплатят ему деньгами, драгоценностями, рабами, скотом и тому подобными вещами . И если налог не был уплачен, он исполнял свою угрозу. Как бы хорошо ни охраняли и ни охраняли правителя, кто-нибудь из убийц Старика всегда его настигал .

'Как?'

«Ах, видишь ли, у него был метод. В его распоряжении была армия фанатиков. Полностью преданных делу, желающих, фактически желающих умереть на его службе. Поскольку они были готовы умереть, Старик мог располагать десятью, двадцатью, пятьюдесятью, сотней убийц.

Которых можно было отправить убивать. В какой-то момент можно было добиться успеха ».

— Но почему они так жаждали умереть за Старика?

— Блестящая идея с его стороны. Он употреблял для этого гашиш.

'Гашиш?' - резко сказал я.

Хафф кивнул. «Обычно он позволял своим потенциальным последователям накуриться, а затем вел их в прекрасный сад, где их окружали красивые женщины, прислуживавшие им на побегушках, вкусная еда, музыка, рабы. Когда они приходили в себя, они были в казарме, но, как говорили, они увидели небо, на которое они попадут после своей смерти, если они умрут на службе у Старика. Вы можете себе представить, какое впечатление это произвело на полуголодных, неграмотных уроженцев того пустынного края, которые провели всю свою жизнь в крайней нищете, ожидая только того же. Это их полностью убедило. Старик получил столько новообращенных, сколько хотел. На самом деле у него была целая армия из них. Их называли хашашинами, употребляющими гашиш. Отсюда, конечно же, и наше слово «убийца». Асасин-убийца.

— Я понимаю, — медленно сказал я. "И их выбор оружия не был случайным..."

— Почти все методы в начале. Но в какой-то момент группа стала культом, который распространился по этой части мира. Он возник в 19 веке в Индии, а затем в Англии как Thuggees. Они совершали ритуальные убийства с помощью…”

— …гаррот, — закончил я за него.

— Верно, — просиял Хафф. — Вот видишь, старина, секты могут переходить из одной культуры в другую, немного менять свой внешний вид и смешиваться, если они придерживаются одних и тех же основ. Здесь у нас есть секта Кали, Великой Матери и Хашашина, слитых в современную секту Могучей Матери. Все это сходится, понимаете, сходится, потому что все они, по сути, привержены одному и тому же делу — смерти. Поклонение смерти.

Рядом со мной, я увидел, как Анна на мгновение вздрогнула.

«Но почему в этом мире группа людей — в том числе образованные, ученые люди — обращаются в такой примитивный, суеверный и варварский культ, ценности которого прямо противоположны всем ценностям сегодняшнего современного общества?»

— Мммм, — сказал Хафф. — Наверное, именно так, Никлз. Этот мир, я имею в виду. Все меняется и слишком быстро для большинства людей. Они не могут идти в ногу. В замешательстве, знаете ли. Не знаю, что думать. Все старые ценности выбрасываются за борт. Новых на их месте нет. Старые религии меняются или теряют свое влияние. Шок будущего, знаете ли. Людей — по крайней мере, некоторых людей — привлекают примитивные религии. Иррациональное. Дает им что-то, чтобы держаться. А что в жизни важнее смерти? Смерть верна, смерть неизбежна. Поклоняться этому — значит поклоняться чему-то, что абсолютно, непоколебимо, неизменно истинно. И этот культ не единственное его проявление, знаете ли. Чарльз Мэнсон, например.

Я кивнул. Это имело смысл. Ужасно разумно. Хафф задумчиво посмотрел на меня, склонив голову набок. — Я просто думаю, что есть еще кое-что, что может вас заинтересовать. Это, э-э, группа, вы могли бы назвать это.

'Группа?'

'Да. Учебная группа, как они себя называют. Посвящен изучению культов. Чрезвычайно эксклюзивное членство, как мне сказали. Не бесплатно для публики. Был приглашен на их встречи один или два раза. Но не пошел. Трудно выбраться отсюда, знаете ли. Не могу рассказать вам больше о них. Все очень загадочно. Но теперь, когда я это сказал ... ммм... лежал где-то здесь ..."

Он порылся в невероятно захламленном ящике стола. «Надо привести в порядок эти бумаги. Делал это один раз, несколько лет назад. Я... э, да, вот оно. Приглашение на их следующую встречу. На самом деле, специальное совещание, так они говорят.

'Когда?' — резко спросил я.

'Когда? Ну... хм, господи, сегодня вечером.

'Где?'

'Где? Ну... э, да, Девон. Корнуолл, знаете ли. мммм. Кажется... да, дом лорда Бертса. Касл.

Он посмотрел на меня. Застенчивый взгляд вернулся. 'Хотели бы вы...

эээ ... даже посмотреть не хотите, а? Они могли принять вас в качестве моих гостей, вы знаете. Гостеприимство гарантировано. Лорд Берт и я - ну, знаете ли, одноклассники... Итон, Кембридж и тому подобное. Я не видел этого парня много лет, но...

«Мы примем это приглашение».

Хафф просиял.

"А, хорошо. Знаешь, для меня это будет как отпуск. Подальше от этих старых книг.

— Когда мы можем туда поехать?

— Эм… ну, — сказал он, снова роясь в ящике стола.

— Ах да, вот оно, расписание. Поезд от вокзала Виктория... э... да, минутку. Мы должны быть там около восьми. Вечеринка начинается не раньше десяти, так что у нас полно времени.

— Хорошо, — сказал я. «Тогда мы встретимся на вокзале Виктория».

— Очень хорошо, — сказал Хафф.

— Нет, — сказала Анна.

'Какая?' Я сказал.

— Я говорю «нет», — сказала Анна. "Это покерная охота".

— Что именно вы говорите? — спросил Хафф с озадаченным выражением лица.

— Неважно, — сказал я ему. «Английский не является родным языком моей помощницы, и она часто говорит немного странно. Она действительно очень умная. Увидимся в «Виктории» без десяти час.

— Мммм, — сказал Хафф. 'О да. До тех пор.'

Я крепко взял Анну за плечо и повел — толкнул — ее вокруг кучи коробок и книг, пока мы не скрылись от лица Хаффа. Потом по коридору, пока мы не оказались вне пределов слышимости.

— Ты, — сказал я, — должна быть моим помощником. Помощница не отдает приказы своему боссу.

— Это не имеет значения, — сказала Анна. «Эта поездка — пустая трата драгоценного времени».

«Это лучшее преимущество, которое у нас есть. Собственно пока единственное. Мы идем.'

— Нет, — упрямо сказала Анна. «Мы должны искать человека с уродливым лицом ».

"И где вы предлагаете искать?"

'Везде. Как он может спрятаться? С таким лицом, как монстр Франкенштейна..."

— Вы имеете в виду, что мы должны обыскать каждый дом в этом районе?

— Я имею в виду, что Хафф слишком много болтает. Говорит, говорит, говорит. Все, что он может сделать, это поговорить. Я имею в виду, что эта группа будет такой же, как он. Разговоры, разговоры, разговоры, только разговоры весь вечер. И мы теряем время.

— Пошли, — твердо сказал я.

— Нет, — воскликнула Анна. 'Я отказываюсь.'

"Что, черт возьми, с тобой?" — сердито сказал я. «Вы не командуете здесь».

— И вы тоже. Я отказываюсь участвовать в этой покерной охоте, которая является пустой тратой драгоценного времени».

— Послушайте, — сказал я. «Помните, вас ждут только бекон и бобы. Ты здесь только для того, чтобы вести меня. Имейте это в виду и немедленно. Мы, то есть я с вами в компании, едем в Девон и уезжаем в час дня.

Она снова начала протестовать, но я схватил ее за руку и толкнул к выходу. Пока я это делал, мои подозрения росли. Почему она была так решительно настроена держать меня подальше от Девона и «учебной группы»? Она была более чем полезна в самолете, но это могло быть просто для того, чтобы завоевать мое доверие. А если ей нельзя было доверять, она действительно работала на врага, то какой это был враг? Могучая Мать? Советский Союз? Но зачем Советскому Союзу пытаться помешать мне спасти собственного премьер-министра?

Тогда я понял. Не Советский Союз. Но одна партия в СССР. Хоук сказал, что короткое правление Ниховьева помешало ему создать базу помощников, симпатизирующих его политике. В случае его смерти к власти придут Рунанин или Глинко, оба выступавшие против политики Ниховьева на мирное сосуществование с США и на насильственное противостояние любой ценой.

Могло быть так, что Анна работала на партию Рунанина-Глинко, которую Ниховьев хотел убрать с дороги. навсегда. И настояла на том, чтобы она сопровождала мою экспедицию, чтобы убедиться, что она провалится. В то время я не мог быть уверен. Но с этого момента я решил постоянно следить за Анной. Это сделало миссию намного сложнее и не менее опасной. Но с этим ничего нельзя было поделать.

К тому времени, как мы вышли, Анна угрюмо и сердито замолчала, но больше не протестовала и послушно пошла дальше. Пустого такси не было видно, поэтому мы пошли обратно в отель.

Анна что-то пробормотала.

'Что это?' Я начал смотреть. Потом вдруг остановился и заглянул в витрину. Удивленная Анна сделала несколько шагов, прежде чем заметила, что меня с ней больше нет. Она остановилась и повернулась, чтобы подойти ко мне.

"Что такого очаровательного в этой витрине?" — спросила она требовательным тоном. — Ты старый извращенец, которому нравится смотреть на женское нижнее белье?

Она была права. У меня был неудачный выбор витрины. Мы были сейчас в Сохо, и этот магазин специализировался на эротическом белье. Нечего делать. Я поднял руку и указал, как будто привлекая ее внимание к особенно дразнящей одежде, выставленной на обозрение.

— Дело не в том, что за стеклом, — сказал я. «Речь идет о самом стекле, которое действует как зеркало».

— А, — сказала Анна, которая тут же взяла его и подняла руку, как будто тоже увидела что-то очень интересное. — И что ты видишь?

— Через улицу, — сказал я. «Тот мужчина в плаще».

— Я вижу этого человека, — сказала она. "Что с ним?"

— Он идет немного позади нас, начиная с музея, через улицу. День довольно теплый, но воротник у него поднят, а шарф прикрывает нижнюю часть лица. День темный, туманный, но на нем большие солнцезащитные очки под круглой шляпой.

'Да. Невозможно разглядеть его лицо, — сказала Анна.

Мы посмотрели друг на друга.

— Арзоне Рубинян, — сказал я.

«С очень хорошей причиной, чтобы скрыть лицо», — добавила Анна.

Теперь он, как и мы, остановился перед витриной. Его отражение идеально подходило для наблюдения за нами.

Я взял Анну за руку, и мы пошли дальше. Краем глаза я заметил, что Рубинян делает то же самое.

Мы остановились перед другой витриной.

Рубинян сделал то же самое.

— Почему он преследует нас? — спросила Анна. "Все, что нам нужно сделать, это позвонить в полицию и..."

'Нет!' - резко сказал я. «Если мы позвоним в полицию и скажем им, что Рубинян следит за нами, их подозрения в том, что мы имеем гораздо большее отношение к этому делу, только возрастут. Нас задержали бы на несколько часов для допроса, и, как вы правильно заметили, время дорого. И я не могу раскрыть свою личность и должность в АХ. Мы должны разобраться с этим сами.

Или, мрачно подумал я, мне придется разобраться с этим самому . А может и с Анной. Потому что у меня в голове возник вопрос: откуда Рубинян узнал, что мы в Британском музее? Какой на это шанс? Скорее всего, сказала Анна? Что гораздо более вероятно.

Альтернативой было расстаться с Анной, пока я избавлялся от Рубиняна или как-то иначе с ним разбиралась. Но это дало ей шанс встретиться с ним и сказать, что мы едем в Девон. Нет. Приходилось постоянно следить за ней. Несмотря на опасность, что она может напасть на меня в любой момент. Несмотря на возможность того, что она намеренно позволила Рубиняну сбежать из самолета и тесно сотрудничала с ним против меня.

Мы вышли из Сохо и подошли к большому универмагу. Когда мы подошли к входу, я схватил Анну за руку и втолкнул ее в дверь движением настолько быстрым и резким, что я был уверен, что Рубинян не мог его ожидать. В любом случае ему потребуется время, чтобы перейти улицу, а мне это время было нужно. Мне нужно было многоэтажное помещение, много отделов и множество входов и выходов.

— Быстрее, — сказал я Анне. 'Нам нужен лифт.'

Мы фактически пробежали к ряду лифтов. В одном из них были двери, которые вот-вот должны были закрыться. Я схватил их и, несмотря на протесты лифтера, втолкнул нас с Анной внутрь. Опоздали на долю секунды. Когда двери снова закрылись, я увидел, как вошел Рубиниан.

И Рубинян увидел меня и Анну.

— Черт возьми, — сказал я.

— Не беспокойтесь, — сказала Анна. «Он не знает, на какой этаж мы поднимемся».

— Верно, — сказал я. «И если нам повезет, он начнет наверху и спустится вниз».

На первом этаже двери открылись, и я снова схватил Анну за руку, чтобы вытащить из лифта. Мы побежали по проходам в окружении кулинарных деликатесов. Оленина, французские соусы, банки с паштетом и копченым угрем, десятки сладостей, бутылки вина - все время ища лестницу. -- Сэр ! Сэр ! Я услышал крик продавца. «Пожалуйста, не бегайте по магазину».

Если бы вы знали, почему мы бежим, вы бы умоляли нас бежать быстрее, мрачно подумал я, увидев дверь на лестницу и тянущуюся к ней Анну. Мы пробежались по отделу спиртных напитков — бутылки прекрасного выдержанного бренди, ямайский ром, светлый и темный, шотландский виски, даже полка кентуккийского бурбона, — и я распахнул дверь, ведущую на лестницу. Каблуки Анны щелкнули, когда мы сбежали по лестнице и ворвались обратно на первый этаж через другую дверь. — Черт, — снова выругался я.

Нам не повезло, и Арзоне Рубинян не был глуп. Он остался на первом этаже, зная, что нам рано или поздно придется вернуться, чтобы выбраться.

Но он не смотрел на дверь лестницы. Он стоял у стойки, откуда мог следить за лифтами, и делал вид, что проверяет пару перчаток. И он стоял к нам спиной.

— Не беги больше, — сказал я Анне. «Просто иди. Не привлекай внимания.

Я провел ее за руку по дорожке, а затем по другой, поворачиваясь, чтобы было как можно больше людей между нами и Рубиняном. Мы были уже близко к двери и все еще были закрыты выставкой шелковых шарфов ярких цветов. Мы подошли к двери, я открыл ее и обернулся, когда мы вышли.

Мы больше не были скрыты, и Рубинян увидел нас. Быстро и с удивительной ловкостью он подошел к двери.

А снаружи, как обычно, не было видно ни одного пустого такси.

— Я считаю, — сказала Анна, — что нам лучше бежать.

— Верно, — сказал я.

Следующие пять минут показали, что и Анна, и я хорошо подготовлены для этого кросса. Мы мчались по оживленным улицам, вокруг групп пешеходов, ныряя и петляя. Рубинян остался позади нас, он перестал делать вид, что не следует за нами. Он бежал не быстрее и не медленнее нас. — Черт с ним, — наконец выдохнул я . «Должно быть решение. Вы можете сделать это сейчас, или позже.

Я резко потянул Анну вправо, на узкую улочку, где было меньше пешеходов. Через несколько сотен ярдов я снова потянул ее вправо. Теперь мы бежали по мощеной аллее. Она была совершенно пуста.

Наши шаги отдавались эхом от старых камней, а над нами возвышались голые фасады без окон и дверей, вероятно, задники складов.

В конце аллеи стоял забор ростом с человека. Если бы мы смогли забраться на него и преодолеть его до того, как Рубинян окажется в переулке...

Я закричал. - 'Прыгаем!'

Мы дошли до забора и одновременно запрыгнули наверх. Мои руки вцепились в грубые доски, и я подтянулся. Рядом со мной я увидел руки Анны, схватившиеся за верхнюю часть, и ее тело, поднимающееся, когда она тянулась вверх.

Потом рука соскользнула. На мгновение она беспомощно повисла. Перебравшись через забор, я протянул руку, чтобы помочь ей.

Выстрел из пистолета эхом отразился от высоких стен узкого переулка. Рядом с головой Анны раздался стук, так как пуля едва не попала в нее. Я посмотрел вверх. Рубинян вышел в переулок и побежал к нам, стреляя.

'Подтянись!' — крикнул я Анне. «Тянитесь, как сможете».

Она потянулась, сухожилия на ее шее напряглись. Она медленно поднялась.

Еще две пули попали в забор и снова едва не попали в нее.

Потом она поднялась, и мы повалились с другой стороны. Едва мы коснулись земли, перекатываясь, чтобы остановить падение, как Вильгельмина уже была в моей руке. Я быстро огляделся, чтобы изучить наше состояние.

Это было не плохо, но и не хорошо. Рубинян никогда не смог бы перелезть через этот забор, потому что тогда он был бы хорошей мишенью для Вильгельмины. А толстые доски забора мешали ему вести эффективную стрельбу.

С другой стороны, мы оказались в ловушке. Переулок заканчивался здесь, примерно в шести футах за забором. Примерно в десяти футах перед ним, по ширине переулка, находилась бетонная погрузочная площадка. В конце самого погрузочного дока были две огромные металлические двери, запертые на гигантский замок.

— Мы в ловушке, — выдохнула Анна рядом со мной.

«Но защищенны », — добавил я. «Мы не можем выбраться, а он не может войти».

Через двадцать секунд я пожалел о своих словах. Рубинян не мог войти, но мог что то в нас кинуть.

Это внезапно пролетело в небе над нашими головами. Темный овал был маленьким, но смертоносным, и я успел только крикнуть Анне.

'Ложись! Ручная граната!'