Закаленные страстью (ЛП)

— Меня зовут Перри. — Она никогда не была Октавией, никогда по-настоящему ее не понимала.

— Еще хоть раз… проделаешь со мной такое… я отдам тебя Хагу.

Перри уставилась на него, перед ее внутренним взором снова встали тела. Несчастные девочки, прикованные к стене в подвале герцогского особняка. Без… некоторых органов. Однако все еще живые.

«Удивительно, сколько всего может вынести тело, мисс Октавия, — шептал Хаг, пока вводил что-то ей в вену. — Это совсем не больно».

Дрожь пробежала по позвоночнику Перри, темнота отступила. Она смотрела на Монкрифа. При мысли о чудовище вся свежеобретенная уверенность испарилась. Перри резко выдохнула.

— Вы знали, — пробормотала она. — Все это время вы знали, что он за монстр!

Герцог с трудом встал на четвереньки и угрожающе подался вперед.

— Цена того стоила.

Перри снова вспомнила подвал. Беспомощность. Невозможность пошевелиться, пока Хаг направляет яркий свет ей в лицо и начинает резать. Стимулирует вирус исцелять плоть, и кожа Перри снова становится безупречной, пока стол покрывается кровью. По словам Хага, это помогло вирусу «расцвести». В обычных обстоятельствах до полного заражения прошли бы недели или даже месяц. Однако, несмотря на способность тела к регенерации, сопротивляться вирусу оно не могло. С ним в крови Перри могла залечить любые раны, что наносил Хаг. А тот получал возможность экспериментировать, создавая себе на радость механические органы.

Перри вынырнула из воспоминаний. Кое-что лучше никогда не оживлять в памяти.

— Ублюдок. — В груди появилась знакомая сосущая пустота.

Перри дышала с трудом, чувствуя, как легкие распирает приближающаяся истерика.

Оскалившись, Монкриф напрягся, чтобы встать.

— Тебе не понять. Знание — это сила. А Хаг может делать то, что больше не умеет никто.

— Но цена…

— Жертва ради общего блага, — с издевкой усмехнулся Монкриф. — Помнишь, усовершенствованные железные легкие, которыми оснащают шахтеров? Думаешь, кто их придумал? Он гений.

— Он монстр.

Тьма снова хлынула в кровь Перри. Она не сопротивлялась. Внутри пузырился мрак. Перри шагнула к герцогу. Она так сильно тряслась, что едва держалась на ногах, но если прикончить Монкрифа прямо здесь и сейчас, больше не пострадает ни одна девушка. И Перри снова сможет дышать. Она найдет Хага. Она может… может… его убить. Как-нибудь.

— Ты заслуживаешь смерти, — прошипела Перри, доставая нож из подкладки корсета.

Монкриф, глядя ей в глаза, хохотнул.

— Возможно. Но Хаг знает, как обратить вспять последствия жажды.

Все существо Перри оцепенело. Все. Мир застыл, стал почти кристально четким.

— Это невозможно.

— Уж поверь, это так. Он создал для меня устройство. Как думаешь, зачем, мать его, мне еще сохранять ему жизнь? — Монкриф прищурился. — Высокий уровень вируса, дорогая?

Легкие Перри вдруг открылись, и она чуть не упала. Ей хотелось свернуться в дрожащий клубок. Лекарство! Способ обратить вспять действие вируса. В груди вспыхнул огонек надежды, и у Перри закружилась голова.

Узнай Монкриф, для чего ей эта информация, он получит еще один повод ее шантажировать.

— Все голубокровные этого боятся, — выдавила она.

Гаррета можно спасти! Все, что ей нужно — технология. Ему больше не придется опасаться к ней прикоснуться. Он не будет с таким ледяным спокойствием излагать, что случиться после его… ухода. Гаррет будет жить. Долго!

А значит она не может убить Хага. Или герцога. Пока что.

Хотя больше никаких девушек. И надо поторопиться. Нужно выяснить, что знает Хаг, и тогда выводить его из игры.

— Именно. А я это контролирую.

Когда Перри поняла, ее вдруг осенило.

— Вот почему ваше изгнание так быстро закончилось? Вы передали принцу-консорту технологию в обмен на место в Совете.

Монкриф поднялся.

— С помощью своего знания я могу владеть империей.

Он может владеть Перри.

Как далеко она зайдет, чтобы спасти Гаррета? Перри знала ответ слишком хорошо. Она бы пожертвовала всем во имя спасения любимого мужчины.

— Мне нужна эта информация.

Монркиф с прищуром посмотрел на Перри.

— Все дело в нем, не так ли? Не в тебе. — Его губы скривились в улыбке. — Вот почему ты вернулась. Что ты дашь мне за информацию?

Казалось, мир вдруг уменьшился.

— Чего вы хотите?

— Полное и безоговорочное подчинение.

Она еще могла передумать. Уйти.

А потом прошептала:

— Дайте слово, что больше не пострадает ни одна девушка. — Монкриф коротко кивнул. Перри покорно склонила голову. — Я подчинюсь.

***

Вскоре после наступления сумерек начали прибывать гости. Череда экипажей растянулась на несколько миль. Невзирая на ненастье, явились все, кто обладал хоть каким-то весом в обществе. Несомненно, все они находились в ажитации по поводу возвращения Монкрифа. К тому же он торжественно заявил, что вечера, подобно сегодняшнему, они никогда не видели.

Перри смотрела в окно. Горничная переодела ее в новое платье. Перри облачилась в темно-голубые шелка с турнюром, расшитым элегантным серебряным узором. Бедняжка горничная дрожала, меняя парик Перри на свежий, потом долго возилась с перчатками, пока госпожа не сжалилась над ней и не надела их сама.

И вот Перри осталась одна. Она молча что-то чертила на стекле. Монкриф пришлет за ней, когда бал будет в самом разгаре. Он хотел, чтобы все стали свидетелями ее воскрешения из мертвых.

После бала пути назад не будет. Она дала герцогу слово. Нужно пережить сегодняшний вечер и завтрашнее утро. Тогда завтра, на открытии выставки, Монкриф даст ей желаемое. Он обещал. Гаррету больше не придется бояться Увядания.

Все эти годы она столько всего хотела ему сказать. Тысячу раз прикусывала язык, отрицая глубину своих чувств. Как много времени потрачено зря!

Стук в дверь прервал мысли Перри, и она отошла от окна.

— Да?

Дверь открылась. На пороге возникла внушительная фигура герцога. В холле не осталось и следа от их борьбы. Щеки Монкрифа покрылись румянцем, глаза удовлетворенно блестели. Настал момент, которого он ждал девять лет.

— Время пришло, — сообщил герцог, протягивая руку.

Перри разгладила юбки, прибегая к тактике затягивания, которой пользовалась, когда была дебютанткой, чтобы избавиться от косноязычия и застенчивости.

— Конечно.

Приняв его руку, Перри вышла в холл. Там раздавалось эхо музыки, изысканного чопорного вальса, смешанного с легким журчанием смеха и разговоров.

— Сегодня нас ждет успех. — Герцог излучал предвкушение. — А после завтрашней демонстрации на выставке весь Эшелон падет к моим ногам.

Голос Монкрифа звучал так, словно герцог был один и говорил просто чтобы себя потешить.

Музыка загремела сильнее. Она зудела на коже Перри, приближая ее к новой главе жизни. Золоченые двери в конце холла распахнулись, смех и разговоры стали звонче.

Перед Перри и герцогом раскинулся бальный зал. Полы были так начищены, что казалось, танцоров в помещении вдвое больше, чем в действительности. Стены закрывали зеркала, буйство красок резало глаз.

Монкриф подвел Перри к вершине лестницы. Заметили их не сразу. Вскоре к ним стали обращаться любопытные взгляды. По зале пронесся шепот. Губы герцога растянулись в улыбке, хищные глаза осмотрели помещение. Завладев всеобщим вниманием, Монкриф повернулся к Перри.

— Идем?

Пара начала спускаться по лестнице. Осознав, кто перед ними, люди умолкли. Лица бледнели, по комнате эхом прокатились вздохи. Дебютантки силились понять, из-за чего такая суета, танцующие остановились.

Перри ненавидела каждый миг происходящего. Она никогда по-настоящему не понимала этот мир.

— Кто она?

— Что происходит, Джеральд?

— Тише! Ей-богу, это же Октавия Морроу!

Все замерли. Даже веера не трепетали, и оркестранты наконец сдались. В зале воцарилась тишина, которую нарушал лишь задушенный шепот.

Вдруг к подножию лестницы подошел мужчина, облаченный в строгий фрак. На шелковых лацканах отражался свет канделябров, в белоснежном галстуке мерцала рубиновая булавка.

Бэрронс, наследник герцога Кейна.

Он легко поклонился, в темных глазах не сквозило ни тени удивления.

— Октавия. Ты в порядке?

По комнате снова пробежал шепот. Раз Бэрронс назвал ее по имени, значит, они хорошо знакомы. Однако его вопрос кроме Перри никого не касался.

По крайней мере, сегодня рядом будет союзник.

Внезапно Перри почувствовала себя не так одиноко.

— Приятно видеть вас, милорд.

— Меня послал друг, — тихо отозвался Бэрронс.

Гаррет.

Монкриф напрягся.

— Вы же видите, с ней все замечательно. — И добавил чуть громче, прежде чем провести ее мимо Бэрронса в толпу: — Она жива.

Следующий час обернулся для Перри кошмаром. Она едва могла двигаться, пока герцог представлял ее лордам и их дамам. Перри почти их не помнила, а некоторых вовсе никогда не встречала. Объяснение ее отсутствия — амнезия, — похоже кое-кого удовлетворило, но в угоду алчному неутотлимому любопытству все терзали ее вопросами, на которые складно отвечал Монкриф. Глубоко внутри пробудился зуд, темная сторона природы Перри грозила вырваться на волю.

— Мне нужно что-нибудь выпить, — шепнула Перри герцогу.

— Через минуту…

— Немедленно. — Она вонзила ногти ему в руку. Бросив на Перри быстрый взгляд, Монкриф увидел, как в ее глазах плещется тьма.

— Как пожелаешь, — смирился герцог, однако выглядел при этом слишком самодовольным.

Проходящая мимо дебютантка ахнула, увидев глаза Перри, и все вдруг снова обернулись, обнаружив у «воскресшей» признаки вируса жажды. Перри это не заботило. Ей нужна была кровь, чтобы хоть на мгновение вырваться из этого безумия.

В толпе кружили несколько дронов-слуг, на их подносах стояли бокалы для вина. Небольшие машины можно было легко отследить по тянущимся за ними облачкам пара. Перри схватила бладвейна, но герцог отнял его, не дав ей коснуться бокала губами.

Повернувшись, она оскалилась, но Монкриф улыбнулся и отпил сам.

— Только от меня, Октавия.

В груди сжалось, но глотка горела от голода. Ей нужна была кровь. Первый раз Перри оказалась так близка к срыву. Теперь она поняла, как тяжело пришлось Гаррету в прошлом месяце.

— Я мог бы проявить снисхождение, — продолжил герцог, — если бы ты сегодня меня не ослушалась. Считай это наказанием. Идем.

Все взоры следили за ними, пока они шли по бальной зале. Воздух полнился ароматом теплой плоти и духов. Несколько трэлей были в бриллиантовых чокерах, скрывающих отметины на шее, но Перри все равно чуяла кровь, и это сильнее бросало ее в объятия голода.

Толпа расступилась, среди дюжины дебютанток в белом материализовалась темная фигура. Герцог застыл, а сердце Перри подпрыгнуло. Остановиться их вынудил Линч.

— Ваша светлость, — сказал он, склоняя перед герцогом голову.

С ним пришла Розалинда в изысканном наряде из жатого фиолетового шелка, с воротником, отделанным норкой. Густые медные волосы были уложены в элегантный узел, перчатка скрывала механическую руку. Розалинда пригубила шампанское, изучая Монкрифа тяжелым взглядом. Она смотрела на него, словно на врага.

— Ваша светлость, — отозвался герцог. Он выглядел удивленным. — Как… любопытно встретить вас здесь.

Похоже, Линча не пригласили. Монкриф хотел отрезать Перри от всех друзей.

— Любопытный вечер, — с едва заметной улыбкой парировал Линч.

Он был достаточно высок, чтобы тягаться с герцогом в росте, и смотрел Монкрифу прямо в глаза, давая ему понять, что вовсе не напуган. Линч — истинный Ночной ястреб, привыкший иметь дело с убийцами, безумцами и правящим Советом. Его взгляд обратился к Перри.

— Дыши, — велел Линч, и железный обруч, что сдавливал легкие, вдруг исчез. Линч никогда бы не бросил ее сражаться в одиночку. Глаза обожгли слезы, тиски голода разжались, мир снова обрел цвет.

— А это, должно быть, ваша очаровательная жена. — Герцог Монкриф шагнул вперед, протягивая руку Розалинде.

Та спокойно подала ему левую, Монкриф прижался к ней губами и замялся, явно ощутив железную конечность.

— Как интригующе! — заявил он. — Не знал, что ты женился на мехе.

Это было прямое оскорбление. Линд яростно вздохнул, но Розалинда остановила мужа.

— Причинишь ей боль, я тебя прикончу, — прошептала герцогиня, приведя в действие механизм. Шелк перчатки затрещал под лезвием, едва не вонзившемся Монкрифу в губы. Он резко выпустил руку Розалинды, и та улыбнулась.

— Ну что за прием без угроз? — высокомерно ухмыльнулся Монкриф. К его чести, он снова протянул руку Розалинде. — Разрешите пригласить вашу жену на вальс, Линч?

Это была угроза, но обменявшись с мужем взглядами, Розалинда шагнула вперед и приняла затянутую в перчатку руку герцога. Клинок медленно втянулся обратно.

— Ступай, — сказала она мужу, — потанцуй с Перри. А мы с герцогом обсудим детали моего последнего законопроекта.

— Звучит фантастически, — сухо откликнулся Монкриф, наградив Перри предупреждающим взглядом, и повел герцогиню в круг танцующих. Он не ожидал, что она согласится.

Перри впервые смогла расслабиться. Линч взял ее за руку и положил ту себе на предплечье.

— Ты в порядке?

— Нет, — прошептала она и попыталась улыбнуться. — Но я бывала и в худших переделках. Как видите — выжила.

— Потанцуй со мной.

Перри кивнула, и Линч повел ее, плавно увлекая в вальс.

Близость Линча странно успокаивала, оказалось, что они танцуют удивительно слаженно. Все-таки годами вальсировали с клинками, знали все движения партнера, линии его тела. Разница была только в стиле танца.

— Ты не одна, — сказал Линч. — Не сдавайся.

— Спасибо, сэр.

Линч весело улыбнулся.

— Как думаешь, долго протянет Монкриф, прежде чем Роза сведет его с ума своим последним предложением в Парламент?

— Возможно, мне стоит к ней присоединиться. Со мной он умирает от скуки.

Объятия Линча стали жестче, но только на миг.

— Хочешь, чтобы я его вызвал?

— Нет, — ответила Перри, — Он нужен мне живым. — Она взглянула Линчу в глаза. — Ты нужен мне живым.

Линч сделал круг по зале, и они помолчали немного. Перри и Линч никогда не старались заполнять паузы, им и так было уютно.

— Он нужен тебе живым?

Перри посмотрела на него из-под ресниц.

— У него есть устройство, которое способно оборачивать вспять последствия жажды. Или ее контролировать.

У Линча вырвался вздох — единственный знак, что он ее услышал. Но для него это было равносильно взрыву петарды.

— Какова цена?

— Я.

Он коротко кивнул и оглядел залу. Вдруг его взгляд остановился, глаза прищурились — Линч уставился на герцога.

— Это устройство может быть опасно.

Перри сразу вспомнила, что Линч не просто Ночной ястреб, а один из правящих герцогов.

— Он не собирается сообщать, как оно работает, — отозвалась Перри. — Но если сегодня все пройдет хорошо, Монкриф продемонстрирует его Эшелону на завтрашней выставке. Конечно, контролировать предмет будет сам герцог, но он разрешит голубокровным им пользоваться за небольшую плату. И он обещал предоставить мне доступ.

— Ясно.

Перри испугалась. Кажется, Линч точно знал, что она имела в виду.

— Что сегодня делает Гаррет?

Вальс замедлился, Линч остановился.

— Конечно, он здесь. Чтобы быть с тобой рядом.

Он посмотрел куда-то ей за плечо, затылок Перри защекотали мурашки. Обернувшись, она увидела, как толпа расступилась, и из нее вышел Гаррет в безукоризненном черном фраке с блестящим белым галстуком-бабочкой. Он с легкостью сменил наряд и смотрелся здесь так органично, как Перри никогда не удавалось.

— Нет! — запаниковала она, дернувшись в объятиях Линча.

Тот склонился к ней и прошептал на ухо:

— Даже если я его попрошу уйти, он откажется. Цена слишком высока, Перри. Для разнообразия пора дать кому-нибудь тебе помочь.

— Я могу вылечить его, — запротестовала она, — спасти!

Последовал долгий взгляд.

— Говорю тебе как мужчина, который недавно позволил жене пожертвовать собой ради него: этот жест не оценят по достоинству. Если лекарство существует, есть надежда. Этого достаточно.

— Вы позволите?

Услышав этот голос, Перри задрожала, словно он проник ей под кожу. Перри вцепилась в Линча, омываемая изнутри теплой волной. Затем он мягко отстранился и передал ее в руки Гаррета.

— Она вся твоя, — сказал Линч.

Слова прозвучали в какой-то мере пророчески. Струнные заиграли новую композицию с легким ближневосточным налетом. Перри остро глянула на Гаррета. Ассах. Танец, призванный соблазнять, показать голубокровным лучшие качества трэлей или дебютанток.

— Выглядишь замечательно, — сказал Гаррет, увлекая Перри в круг.

Разумеется, он знал фигуры, хоть Перри не спрашивала, откуда. В прошлом Гаррет крутил амуры с дамами из Эшелона, а учился он, черт побери, всегда легко и быстро.

Он медленно повернул ее, держа за запястье.

— Хотя предпочитаю видеть тебя в красном. — Еще один поворот, Гарет притянул Перри спиной к своей груди и прошептал прямо в шею: — И чтобы при этом ты была влажной.

Он обвил ее талию, прижав Перри сильнее. Она положила руку поверх его руки, удерживая Гаррета, ее дыхание стало прерывистым.

— Тебе нельзя здесь находиться. Ты все испортишь.

— Именно.

Танец развел их в стороны, Гаррет изысканно закружил Перри, затем она снова вернулась в его объятия, словно там ей самое место. О, как Перри хотела остаться! Им было запрещено танцевать ассах вместе, но в руках Гаррета ей казалось, что они остались лишь вдвоем на всем свете, словно создали свой собственный мир. Безопасный, только для них одних.

— Ты должен был уйти, — хрипло прошептала Перри, — я так решила.

— Не припоминаю, чтобы я на это соглашался. — Они сделали пируэт, на миг встретившись жаркими взглядами, и снова сошлись.

— Упрямый ублюдок! — Перри злилась, но в глубине души ее омывало тепло.

— Мы отлично подходим друг другу. — Дыхание Гаррета коснулось волос Перри. — Я подарю тебе упрямых детей, любовь моя.

Перри вздрогнула. Она не могла думать об этом. Только не сейчас — и Гаррет это знал.

— У него есть лекарство от жажды, — пробормотала Перри. Ей хотелось, чтоб он чувствовал себя как она — выбитым из колеи.

Гаррет окаменел в ее объятиях. Они остановились прямо посреди залы.

— Если ты скажешь, что ты пошла на это из-за меня, я сверну твою чертову шею.

— Тогда не скажу. — Перри закружилась, бросив на него острый взгляд, заставляя продолжать.

Гаррет посмотрел на нее и мрачно перешел к следующей фигуре.

— Я не уйду без тебя сегодня. Один раз я уже так поступил. Больше этого не будет. Спорь сколько хочешь.

Перри заглянула ему за плечо. По краю залы бродил Монкриф, наблюдая за происходящим с угрюмым выражением лица. Она снова посмотрела на Гаррета.

— Он убьет тебя.

— Только не здесь, — с апломбом возразил тот.

— Это не шутка!

Его глаза потемнели, он прильнул ближе.

— Я и не смеюсь, Перри. — Он стиснул ее, их бедра почти прижались друг к другу, губы Гаррета скользнули по ее щеке. От прикосновения щетины Перри задрожала.

— Будь ты проклят, упрямый идиот!

— Кто бы говорил…

Перри отодвинулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что ты задумал?

Они прошли еще один круг. Перри с Монкрифом встретились взглядами, затем Гаррет притянул ее спиной к своей груди.

— Тебе лучше не знать.

— Гаррет, — шепнула через плечо Перри.

Он оглядел комнату. Герцог уставился на него с окаменевшим лицом. Перри не удержалась и инстинктивно схватила Гаррета за руку.

— Он не один. Что бы ты ни планировал, знай: он будет защищаться. — Она поколебалась и добавила: — Не забывай о Хаге. — Гаррет обратился в слух. — Ты ведь помнишь, что он сделал с теми девушками. — Грудь Перри сжалась, но она заставила себя продолжать: — Я не в первый раз видела это. Не в первый… — Она покачала головой. — Я сбежала, Гаррет. Кроме меня, никому не удалось. — Слова словно полились из нее. — Герцог говорил мне, что в подвал соваться нельзя. Лучше бы я послушалась. Но я была любопытной. Оттуда порой доносились… странные звуки. Плач. По ночам. Вот почему я умоляла отца вытащить меня оттуда. Не стоило там рыскать. Мне не следовало открывать проклятую дверь, но я это сделала.

Прикосновение Гаррета к руке вырвало Перри из кошмара. Она поежилась и посмотрела на него, а он закружил ее в объятиях.

Гаррет молчал, давая ей выговориться. Он стал якорем в океане ужаса.

— Когда они нашли меня, я пыталась освободить одну из девушек. Герцог сказал, обмолвлюсь хоть словом — он убьет моего отца, а Хаг…Ему запретили меня трогать. Я должна была там жить, зная, что происходит. Как-то ночью герцог ушел в свой клуб, — бормотала Перри, — и я снова попыталась их вызволить. Хаг меня поймал. Он п-причинил мне боль. Как я ни кричала, он все резал меня и резал. — Перри облизала губы, та сцена снова встала перед ее внутренним взором. Гаррет схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Заставляя увидеть его, а не кровь на клинке.

— Ты сбежала, — тихо напомнил он.

Она бежала по бесконечным коридорам герцогского особняка, поскальзываясь на собственной крови. Над камином висела пара скрещенных мечей… К тому времени Перри совсем отчаялась.

— Когда Хаг пришел за мной… Я думала, что убила его, — прошептала она. — Лезвие вошло ему прямо в лицо. Не знаю, кто мог выжить после подобного.

— А потом ты убежала.

— Хаг инфицировал меня вирусом жажды. Поэтому я пережила его эксперименты. Я совсем свихнулась. С трудом справлялась с голодом, не говоря уж о том, чтобы думать. А отец… Я не могла пойти домой. Там Монкриф стал бы искать в первую очередь. И он угрожал…

— Все в порядке, — прошептал Гаррет. Покачивая Перри, он погладил ее по бедру. — Больше тебе нечего бояться.

Как легко поддаться этой нежной ласке! Она так этого хотела…

— Ты не понимаешь. Герцог знал об экспериментах Хага. Они с Монкрифом лишены морали, не способны на жалость… Ты не можешь их ни арестовать, ни вызвать на дуэль. Только голубокровным из Эшелона это позволено. А со своей способностью управлять жаждой герцог будет вертеть принцем-консортом. Любое дело в суде просто исчезнет, и свидетели тоже.

Гаррет кивнул.

— И ты останешься с ним. Зная, на что он способен.

— Я сделаю все, что нужно.

— Как и я, — тихо отозвался он.

— Не надо.

— Если я попрошу тебя уйти от герцога, ты послушаешься? — Перри только стиснула зубы. — Думаю, нет. Так что не проси меня смотреть, как любимая женщина уходит с другим, чтобы спасти мне жизнь. Я этого не потерплю, Перри.

— Не говори так!

— Буду повторять, пока ты мне не поверишь. — Он обнял Перри, притягивая ближе, дыхание коснулось ее щеки. — Я люблю тебя, всегда буду любить. Если понадобиться, я буду говорить это тебе до скончания наших дней.

Она не могла продолжать с ним бороться. Танец близился к завершению. Гаррет прижимал ее к себе слишком близко, даже для ассаха. Перри встретилась взглядом с Монкрифом. Герцог поджидал ее у края залы с нечитаемым выражением лица. Совершенно нечитаемым.

— Поверь мне, — прошептал Гаррет.

Внутри Перри что-то сломалось.

— Я боюсь, — призналась она. — Все это… Все, что я сделала… Я могу убить человека одним ударом, но как только вижу герцога, снова становлюсь испуганной юной девочкой. Ненавижу это.

— Ты все еще думаешь, будто одинока. — Перри посмотрела на него, и Гаррет яростно продолжил: — Это не так. У тебя есть я. И всегда буду рядом. Здесь Линч с Розалиндой, Бирнс, даже Бэрронс… Думаешь, мы испугаемся герцога?

Надежда, переменчивая сука, всколыхнулась в душе.

— Что ты собираешься делать?

— Обещай не сдаваться. — Гаррет использовал против Перри ее же собственные слова.

Бросив очередной пристальный взгляд на Монкрифа, Перри облизнула губы.

— Гаррет… — Она так хотела ему верить! За всю жизнь Перри ни на кого не надеялась так, как на Гаррета.

— Поклянись! — яростным шепотом потребовал он.

Они стояли, соприкасаясь головами. Гаррет легонько покачивал ее, словно укрывшись с ней в собственном маленьком мире. Перри ощущала на губах вкус его дыхания. Ее сердце дрогнуло. Этот шаг пугал ее почти так же как Хаг. Перри пыталась защитить Гаррета, защитить отца, но если ничего не предпринять, она останется в ловушке навеки. У Монкрифа всегда найдется, чем ее шантажировать. Я больше этого не хочу! В груди что-то сжалось… Я хочу быть с Гарретом.

— Клянусь.

Твердая линия плеч Гаррета немного расслабилась.

— Хорошо. Сначала я было решил явиться сюда как пират с тем многозарядным пистолетом, которым баловался Фитц, и похитить тебя, но Линч, Бэрронс и здравый смысл убедили меня подождать, пока мы разработаем осуществимый план. Завтра, на выставке, мы со всем разберемся. Мне еще надо кое с кем связаться, но я должен был дать тебе знать, что ты не одинока. — Затянутой в перчатку рукой он пригладил ей волосы. — Я не стану вызывать его на дуэль, Перри. Хотя чертовски хочется! Однако это иной мир, и я собираюсь сыграть по их правилам.

— А я?

— Будь готова ко всему, — прошептал он. — На выставке Линч сообщит детали. Осмелюсь сказать, что мне не позволят подойти к тебе близко. — На мгновение его глаза потемнели. — Монкриф сегодня не причинит тебе боли?

— Я могу с ним справиться, — с нажимом сказала Перри, голос ее прозвучал храбрее. — Он не может мне навредить, по крайней мере, сейчас. В каком-то смысле, возвращение в Эшелон оказалось для меня самым безопасным выходом. Если Монкриф причинит мне боль, то уничтожит свое положение в обществе.

— А что насчет Хага?

— О нем нет ни звука. Вряд ли я его увижу. Герцог знает, как я к этому отношусь. А Хаг, несмотря на все, послушен. Он будет занят работой над устройством.

На лице у него дернулся нерв. Гаррет прикрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Если он дотронется до тебя…

— Если он до меня дотронется, я переломаю ему пальцы, — пробормотала Перри. Ее снова окутало теплой волной. Доверие. У нее появилось безумно нелепое чувство, что у них и правда все получится. — Ты ведь знаешь.

Сначала Перри думала, что у нее не получилось его убедить. Потом Гаррет открыл глаза, посмотрел на нее и выдохнул — все это время он не дышал.

— Завтра, — сказал он и безрассудно добавил: — Я не хочу тебя отпускать.

— И я тебя.

Он впился в нее взглядом.

— Ты серьезно…

— Я всегда была серьезна, — шепнула Перри, — даже если не смела произнести это вслух.

От радости, вспыхнувшей в его глазах, она чуть не улыбнулась, но никто из них так и не посмел этого сделать. Гаррет сжал ее руки.

— Не искушай меня, или я уведу тебя отсюда, — прорычал он. — Завтра, когда все это кончится, я запру тебя в спальне и заставлю это повторять, пока ты не охрипнешь.

— Значит завтра, — отозвалась Перри.

— Ловлю на слове.

Гаррет посмотрел ей через плечо, словно встретился с кем-то взглядом. Перри оглянуться не осмелилась. Она и так чувствовала, как взор Монкрифа сверлит ей спину. Перри потерла руку Гаррета большим пальцем, снова привлекая к себе внимание.

— Верь мне.

— Завтра, — произнес Гаррет как обещание, издевательски кивнул кому-то позади нее, повернулся и ушел.

Чья-то рука схватила Перри за локоть.

— Какого черта он тут делал? — прошипел Монкриф.

— Прощался, — отозвалась Перри, наблюдая, как толпа поглощает ее любимого.

Глава 23

Перри едва сомкнула глаза, переживая, вдруг что-то пойдет не так, вдруг Гаррет пострадает. Поистине худший кошмар. Оказаться так близко к его объятиям, его сердцу — чтобы потом все это у нее отняли. Потерять его навсегда.

— Что-то ты не сильно впечатлена, — пробормотал Монкриф ей на ухо, отвлекая от мыслей о любимом.

Перри моргнула. Она едва замечала экспонаты, мимо которых вел ее герцог, и восторженные восклицания толпы. Разумеется, все спекулировали насчет внезапного «воскрешения» мисс Морроу, но пусть она и обменивалась любезностями с гостями, в лучшем случае казалась рассеянной.

— Выставка поистине исключительная, — соврала Перри. — Принц-консорт будет в восторге от приема.

Дамы обмахивались веерами, по залам эхом разносился размеренный гул голосов, поднимаясь к высокому прозрачному потолку. Огромное здание было построено из стекла, и свет подчеркивал каждую перегородку, сиял на медных боках новейших автоматов или огромных молотилках, которые американская компания привезла из Манхэттена. Дельцы и дворяне со всего мира собрались, чтобы увидеть эти чудеса современной инженерии. Впереди сияло что-то вроде ряда зеркал — лабиринт в самом сердце прохода.

Герцог предложил Перри руку, властно положив ее кисть в перчатке себе на сгиб локтя. Жест четко говорил, кому принадлежит Перри.

— Лучшее еще впереди. Сюда, моя дорогая. Позволь мне показать тебе устройство.

Ожидание тяжело угнездилось в ее груди. Большую часть ночи герцог провел взаперти с устройством, прежде чем предложить ей свою кровь. Перри приняла ее, несмотря на минутное колебание. Хотя вспоминать об этом было неприятно, сегодня она хотела быть в лучшей форме.

— Устройство, с помощью которого вы нейтрализуете вирус?

Он сверился с карманными часами, затем спрятал их в расшитый жилет цвета шампанского.

— Через несколько минут ты все узнаешь.

Проклятье. Перри постаралась скрыть разочарование, но герцог все равно заметил и слегка улыбнулся.

— Постарайся все же сделать вид, что тебе интересен я, а не мое изобретение.

— К чему лгать?

Его ответный смех эхом прокатился по залу. Монкриф повел ее к огромной, спрятанной за шторой выставке прямо напротив главной лестницы. Из галереи наверху открывался потрясающий вид.

Полночно-синие юбки обвивали лодыжки Перри, пока герцог вел ее к месту у кроваво-красных занавесей. Еще одно идеально сидящее платье. Черное кружево обрамляло ворот и вырез декольте, перчатки из черного шелка блестели. То, сколько внимания Монкриф уделил ее гардеробу, нервировало. Он все распланировал. Не оставалось сомнений: все, что происходило до этой минуты, было частью его игры.

Не все. Перри заметила в толпе Бэрронса с этой его вызывающей рубиновой серьгой. Наследник Кейна лениво попивал бладвейн. Рядом стоял юный герцог Мэллорин. При таком освещении его шевелюра отливала медью, и на миг Перри приняла его за Гаррета, пока Мэллорин не смерил толпу холодным презрительным взглядом. Молодой, но смертельно опасный — а иной и не сумел бы удержать свое положение в Совете.

Перри не смела выглядывать Гаррета. Он обещал каким-то образом перемолвиться с ней словечком, но до того нельзя было его выдавать. Вместо этого Перри повернулась к Монкрифу. Герцог оставил ее и подошел к центру завесы, ожидая всеобщего внимания.

Голоса стихли, и гости стали подбираться поближе. Кто-то задел Перри — то рядом с ней, обмахиваясь веером, встала миссис Карвер с сияющими бронзовыми глазами. Ее брутального мужа-вервульфена не было видно, зато вдруг обнаружилась еще одна молодая женщина в деликатном положении в строгом угольно-черном дневном платье. Судя по похожим лицам, женщин связывали родственные узы.

— Это моя сестра Онория, — представила их миссис Карвер. — Она хотела посмотреть на это новое устройство. С ней же я обсуждала результаты вскрытия. Она интересуется наукой.

— Как поживаете? — пробормотала Перри.

— Спасибо, хорошо, — ответила Онория.

— Не оглядывайтесь. — Губы миссис Карвер едва шевелились. — Но ваш мужчина за вами. На галерее наверху.

Конечно, Перри подняла глаза, но миссис Карвер схватила ее за руку, склонилась ближе и прикрыла их лица большим черным веером из страусиных перьев, будто бы делясь свежей сплетней.

— Осторожнее, — прошептала миссис Карвер. — Очень важно, чтобы Монкриф пока не знал, что мастер Рид здесь.

Он здесь. Приглядывает за ней. Перри мгновенно расслабилась. Она посмотрела на Онорию, гадая, сколько той известно, но сестра миссис Карвер внимательно вглядывалась в сцену.

— А ваш муж? Вряд ли герцог позволил вам прийти сюда одной. — Не так-то легко быть вервульфеном в мире, где подобных существ воспринимали чуть лучше недавно освобожденных рабов.

— Он и не позволил, — сухо ответила миссис Карвер. — Уилл в глубине толпы, вместе с мужем моей сестры. — Она наклонилась ближе и понизила голос: — Они решили, что лишь меня Монкриф ни в чем не заподозрит… вдобавок я должна Бэрронсу. Он попросил передать вам, что все идет по плану. Однако им нужно, чтобы Монкриф остался один.

— Один? — Конечно, Перри сумела бы его выманить…

— Не вы, — ответила миссис Карвер. — Мастер Рид хочет, чтобы вы оставались здесь, в толпе, в безопасности. Они с герцогом Блайтом все уладят.

— Ну разумеется. — Чтобы она была паинькой, пока они готовят Монкрифу западню. От одной мысли Перри ужасно разнервничалась. — Спасибо за помощь, миссис Карвер. Теперь и я вам обязана.

— Прошу, зовите меня Леной. От этого «миссис Карвер» я чувствую себя древней старухой. — Яркая молодая женщина сверкнула улыбкой, но затем снова стала серьезной. — Скажите, вы нашли человека, который убил мисс Келлер и мисс Фортескью?

— Думаю, мы обе скоро его увидим. — Перри стало нехорошо, виски будто сдавило холодным обручем.

— Не бойтесь. — Лена сжала ее руку. — Я чувствую запах страха, — пояснила она, когда Перри остро на нее глянула.

— Я не боюсь. — У Перри были друзья. И мужчина, который ее любил. Мысль согрела изнутри, сжигая угнездившийся в груди страх. Возможно, он будет появляться всякий раз, стоит подумать о Хаге, но по крайней мере, Перри училась с ним справляться. Она уже выжила однажды. Сможет и еще раз. Просто нужно продолжать верить.

— Дамы и господа, — провозгласил Монкриф.

Все тут же притихли и придвинулись поближе.

— Как было объявлено вчера вечером, мы с принцем-консортом хотим преставить вам нечто весьма интересное и значимое. — Монкриф указал куда-то в сторону, и оттуда с самодовольной улыбкой шагнул вперед принц-консорт.

Свет засиял на золотом доспехе, который правитель как обычно надел под бледно-голубой сюртук. За те десять лет, что Перри его не видела, принц практически не постарел, хотя его кожа стала бледнее, и даже волосы посветлели. Почти бесцветные глаза обвели толпу, на мгновение остановившись на чем-то. Проследив за взглядом принца-консорта, Перри увидела Линча и Бэрронса, что с пустыми лицами стояли позади всех зрителей.

От недоброго предчувствия волоски у нее на шее встали дыбом.

— Моя королева. — Монкриф кивнул невысокой женщине позади принца-консорта. — Не окажете ли вы мне честь и не выйдете ли вперед? Герцогиня?

Королева Александра залилась краской и с опаской посмотрела на толпу, что следила за каждым ее вздохом.

— Как пожелаете.

Другая молодая женщина крепко взяла правительницу под руку и повела вперед. Вместе они напоминали солнце и луну — смертная королева с ее темными блестящими волосами и теплыми чертами лица и высокая ледяная герцогиня с локонами цвета пламени, небрежно забранными в шиньон. Перри лишь раз видела герцогиню Казавиан, но мгновенно ее признала.

Леди Арамина Дюваль была единственной признанной голубокровной в Лондоне и единственной женщиной, обладавшей значительной властью. Она не только входила в правящий Совет герцогов, но уже пережила многочисленные покушения и даже сражалась на дуэлях. В Эшелоне шептались, мол, герцогиня холоднее арктических ветров, но, по мнению Перри, иная бы в таком мире и не задержалась.

Монкриф снял с себя богатый камзол, отдал Перри, а сам принялся расстегивать пуговицы на рукавах.

— Прошлой ночью вы обе задержались у меня после бала. Я взял у себя образец крови и исследовал его на медном спектрометре, лично предоставленном герцогиней. Леди Арамина, не могли бы вы сообщить присутствующим, какой у меня был уровень вируса?

Герцогиня изогнула тонкую бровь, разглаживая кремовые юбки.

— Шестьдесят два процента.

— Ваше величество, вы подтверждаете эти сведения? — спросил Монкриф.

— Да, — ответила королева и посмотрела на мужа, словно ища его одобрения.

— Мистер Томас Векслер, вы не могли бы выйти? — позвал Монкриф.

Толпа расступилась, пропуская высокого мужчину в сером костюме. Похоже, незнакомец не ожидал, что его вызовут.

— Да, сэр? — спросил он с легким американским акцентом.

— Мистер Векслер глава «Векслер и сыновья», американской компании, что производит Спектрум-300, новейшие — и предположительно лучшие — медные спектрометры в мире. Возможно, некоторые из вас заметили его стенд в соседнем зале, — продолжил Монкриф. — Мистер Векслер, вы не одолжите мне ваше устройство ради простого эксперимента?

Мужчина хитро улыбнулся.

— Если позже мы сможем обсудить комиссионные.

Зрители рассмеялись. Герцог улыбнулся в ответ.

— Считайте это знаком поддержки.

Принесли медный спектрометр, и зеваки вытянули шеи. Даже Перри стало любопытно. Она подняла взгляд, лишь раз, но не заметила никаких следов Гарретта.

Впрочем, она могла чувствовать его, нежную ласку взгляда на спине, точно легчайшее прикосновение пальцев.

— Герцогиня, не могли бы вы сделать мне одолжение и проверить уровень моего вируса? — попросил Монкрифф.

— С удовольствием, — ответила леди Арамина голосом, совершенно лишенным заявленных эмоций.

Шагнув вперед, она вытащила из ридикюля маленький футляр и достала оттуда элегантную флешетту. Взяв герцога за руку, леди встретилась с ним взглядом, затем надрезала ему в палец, повернулась и капнула собранную кровь в устье спектрометра.

Маленькое устройство издало жужжащий звук, быстро потонувший в скрипе обуви и шелесте одежды, когда все подались вперед.

Выскочил клочок бумаги, и герцогиня его подхватила.

— Ваш уровень… — Она вдруг осеклась и удивленно подняла брови. На миг ее лицо стало мягче, моложе. Живая страстная женщина, а не ледяная принцесса, что стояла тут мгновенье назад.

Монкриф замотал палец повязкой.

— Мой уровень?..

— Сорок шесть процентов, — ответила герцогиня. — Невозможно. Я видела своими глазами прошлой ночью… Уровень вируса в вашей крови не мог упасть на почти двадцать процентов всего за несколько часов. Это просто…

— Чудо, — договорил герцог с самой довольной улыбкой, которую Перри когда-либо видела на его лице. Триумф. Монкриф оглядел толпу, смакуя момент, зная, что все сейчас смотрят на него одного. — И уверяю, весьма возможное. — Он шагнул назад, ухватил завесу. Сделал паузу. — Годами мы, голубокровные, правили миром, и единственным нашим уязвимым местом было развитие вируса и его неотвратимые последствия. Мы со страхом ждали того момента, когда придем к концу — Увяданию. — Он крепче сжал занавес. — Больше никакого страха.

Он с помпой сдернул ткань, открывая взорам огромное медное устройство. Толпа ахнула. Меж двух стеклянных цилиндров стояло кресло, соединенное с ними множеством проводов и трубок. Одна из колб была полна кровью, а наверху примостилась пара проводников, таких, между которыми возникают электрические разряды.

Онория резко втянула воздух.

— Так вот, как он это делает, — прошептала она. — Вытягивает из себя столько крови, сколько только может, и заменяет человеческой, чтобы снизить уровень вируса. — Ее прямые брови сошлись у переносицы. — Однако, подозреваю, эффект скорее временный.

Сестры обменялись взглядами, на миг забыв о Перри.

— Так это не лекарство? — спросила Лена.

— Вряд ли панацея вообще существует… Хотя если регулярно проводить процедуру, то можно держать вирус под контролем. — Онория взял Перри за руку и наклонилась ближе. — Как по мне, сейчас идеальный момент избавиться от герцога. Он еще восстанавливается от кровопотери, а низкий уровень вируса замедлит исцеление и реакции. Сейчас он сделал себя больше человеком, чем намеревался — а точнее, чем вообще об этом думал.

— Откуда вы…

— Она знает, что мы затеваем, — пробормотала Лена.

Идеальная возможность.

— Можете сообщить это Линчу?

Лена кивнула и растворилась в толпе. Сердце Перри забилось чуть быстрее, взгляд сосредоточился на герцоге.

— Процесс занимает несколько часов, — признал Монкриф, — вот почему я провел большую часть ночи пристегнутым к устройству, дабы засвидетельствовать его подлинность. Возможно, некоторые из вас усомнятся в моих словах, но кто поставит под сомнение то, что королева и герцогиня — кого не назвать моим другом — видели собственными глазами? — Он уселся в кресло, точно король на троне. — Подобной технологии мир еще не знал. Единственное известное средство управлять вирусом! Это не лекарство — но если честно, кто бы хотел перестать быть голубокровным? Но с моим устройством, кто знает, возможно, мы сможем жить вечно. — Он сунул руку за пазуху и извлек длинный ключ на цепи. — Дабы доказать мою преданность короне, после демонстрации я вручу ключ принцу-консорту, чьим лечением весь последний месяц занимался мой личный врач. — Убрав цепь, Монкриф встал и поклонился принцу.

— Это правда, — подтвердил тот. — Невероятное изобретение. С тех пор, как я начал лечение, мой уровень существенно снизился и продолжает улучшаться, благодаря регулярным процедурам.

— Как оно работает? — с тяжелым акцентом спросил один из русских.

— Это не опасно? — поинтересовался другой джентльмен.

Толпа забормотала.

— Позвольте, я призову моего старого друга, дабы он все объяснил и продемонстрировал. Гения, способного понять суть самого вируса. — Монкриф указал в сторону. — Доктор Хаг из Дельфта.

Тень оторвалась от края постамента, и холодные глаза уставились на Перри. Густая фальшивая борода, которую он носил в переулке. Мужчина, за которым она охотилась — человек, которого она знала как Сайкса, — шагнул вперед. Его волосы были светлее, чем прежде, но Перри вдруг поняла, что это может быть следствием вируса. Большинству голубокровных требовалось больше десяти лет, чтобы достичь Увядания, но кто знал, какие эксперименты он проводил на себе?

По спине прокатилась дрожь, а пальцы сами сжались в кулаки. Она больше не одна и не слаба. На этот раз Перри собиралась закончить дело, которое начала так много лет назад — остановить этого монстра.

Чтобы больше ни одна девушка не пострадала.

***

Хаг. Когда ублюдок вышел из тени, Гаррет замер. Перри напряглась, и Онория, сестра миссис Карвер, успокаивающе приобняла бедняжку. Увы, этого было недостаточно. Гаррет видел, как едва заметно дрожит Перри, как ее плечи дергаются, словно она не может дышать.

«Ему нравилось резать…»

Слова Перри эхом отдались в ушах. Мир мгновенно поглотили тени, а Гаррет поймал себя на том, что молча, грозно прокладывает себе путь мимо закутанных в шелка дебютанток и их голубокровных хозяев.

Он не мог отвести глаз от Хага. Тот демонстрировал, как работает устройство, закатывал рубашку герцога, чтобы ввести тонкую иглу в вену на внутренней стороне его локтя.

— Мы используем человеческую кровь, чтобы промывать вены голубокровного, пока не будет достигнут желаемый уровень… — сказал герцог. — Эффект мгновенный и длится несколько месяцев, пока вирус снова не начинает расти. Регулярные вливания каждый раз дают все более существенный результат, хотя самый низкий уровень, которого мы смогли достичь — двадцать один процент.

Гаррет провел ладонью по гладкой тафте, покрывающей спину Перри, чувствуя ребра корсета.

— Я здесь.

Онория Ратингер с благодарностью посмотрела на него и отошла в сторону. Плечи Перри опустились, и она чуть оглянулась через плечо.

— А тебе разве можно?

— Мне нужно остаться с Монкрифом наедине, — ответил он, выписывая небольшие круги на ее пояснице. — А значит, надо, чтобы он меня заметил. Это поможет. Сначала разберемся с ним, потом арестуем Хага. Оружие при тебе?

— Я не могла, герцог бы заметил.

Гаррет достал из своего пальто ее стилет и вложил вместе с ножнами ей в руку. Перри сжала клинок и благодарно улыбнулась.

— Я не боюсь, — прошептала она. — Все не так плохо, как я думала. Ты ведь здесь.

Он прикусил язык, чтобы не упрекнуть ее, мол, никогда и не сомневался в ее храбрости. Сомневалась сама Перри.

— Просто не делай ничего безрассудного.

— Это ты мне говоришь?

— Слишком много на кону, — признал он, кладя руку ей на бедро и подступая ближе. Они стояли в тени у самого занавеса, и Гаррет мог позволить себе некоторую вольность. — Как прошла ночь?

— Мне пришлось взять у него кровь, — ответила Перри, следя за Хагом точно ястреб. Она вся подобралась, а голос стал непривычно тихим. — Никак не могла этого избежать.

Последнее, чего хотелось Гаррету, так это представлять Перри в объятиях другого. Но то говорила его гордость — как это кто-то посмел посягать на его женщину?

— Ты сделала то, что должна была сделать, — напряженно ответил Гаррет. Потом замялся. — Он тебя касался?

— Нет. Ушел на свою чистку, всю ночь там просидел.

Узел в груди немного ослаб. Гаррет поцеловал нежную шею Перри.

— Хорошо. Не хочу даже думать об этом.

Она снова напряглась, но уже не из-за страха. То была сладкая восхитительная страсть. Гаррет поглаживал бедра Перри, затем нырнул под турнюр и обхватил попку.

Любимая еле слышно ахнула. Но отвлеклась от Хага, чего, собственно, Гаррет и добивался.

— Гаррет, герцог на нас смотрит.

— Отлично, — пробормотал он, поцеловал ее обнаженное плечо и поднял взгляд на Монкрифа.

Тот буквально излучал ненависть и уже не мог насладиться своим триумфом. Тем более, что происходящее заметил не он один.

Гаррет в открытую бросил вызов герцогу, претендуя на его трэль, и все наблюдающие это знали. Еще один штрих к тайне и драме Октавии Морроу. Теперь придется на ней жениться. Ради ее репутации, разумеется.

— Он идет, — прошептал Гаррет. — Оставайся здесь.

— Будь осторожен.

— Как всегда. — Он двинулся навстречу герцогу.

— Можно вас на пару слов? — Улыбкой Монкрифа можно было камень резать.

— Хоть на десять, — ответил Гаррет.

— Пройдемте. — Герцог указал в дальний конец зала, где они могли найти хоть какое-то подобие уединения.

Глава 24

— Должно быть, я проглядел ваше имя в списке гостей, — пробормотал герцог Монкриф, взяв два бокала коньяка с подноса на голове проехавшего мимо дрона-слуги. — Мне казалось, в первый день приглашены лишь благородные господа.

Гаррет улыбнулся и развел руки, демонстрируя свое элегантное пальто.

— Некоторые судят по одежке. Кроме того, что есть аристократия как не возможность безнаказанно творить что душе угодно? — Это он накрепко заучил на улицах, глядя, как принц-консорт подминает под свою пяту простых смертных.

— Что ж, по крайней мере, у вас есть характер. Я почти восхищен вашей смелостью. — Улыбка соскользнула с лица герцога. — Хотя возможно, уместнее тут сказать «глупостью». — Он поставил один бокал на небольшой столик. — Вам как — чистый или с кровью?

Взгляд Гаррета обратился к фляжке в руке герцога. Внутри всколыхнулась тьма, зрение изменилось. Гаррет подавил неуместный позыв. Кровь лишь пошатнет самообладание. Ему уже хотелось убить ублюдка. Разум победил примитивные инстинкты; единственный способ одолеть герцога — перехитрить его.

— Чистый.

— Надеюсь, вы не против, если я сдобрю свой кровью. Предпочитаю так.

— Разумеется.

Герцог протянул ему хрустальный бокал. Гаррет принял его, глядя в янтарную жидкость. Все зависело от следующих нескольких минут.

— Уверяю, яда там нет, — отметил герцог, наливая кровь в свой коньяк. Он глотнул, следя за Гарретом поверх бокала. — Предпочитаю более прямые способы избавления от соперников.

Алкоголь ожидаемо был превосходного качества. Гаррет уставился на огромный экспонат в центре нефа. Если он не ошибся, то был один из подводных скандинавских кракенов. Машина висела на железных цепях, длинные лопасти винтов выглядывали сзади точно паруса.

— Должен признать, ваши «прямые методы» сбивают с толку. К чему было просить меня искать Октавию Морроу, если вы все это время знали, кто она. Боюсь, я не совсем понимаю, зачем вы решили потратить мое время.

— Вы когда-нибудь охотились?

Гаррет покачал головой.

— Лишь на воров и убийц.

— В Шотландии мы любим охотиться на фазанов. Сперва отправляем вперед загонщиков, чтобы спугнуть птиц из вереска. Хитрые существа. Их можно заметить, лишь когда они взлетают. В противном случае фазаны лежат тихо-тихо, и единственное, что шевелится — это их испуганное сердце.

— Значит вы использовали меня, чтобы спугнуть Перри.

— Я знал, где она. Мне просто нужно было ее выманить.

Всю последнюю неделю она была сама не своя. Гаррету оставалось лишь гадать, насколько же Перри испугалась, раз пришла обратно к герцогу. Мысль пробудила неуместное сейчас желание защитить. Только одно могло это пересилить. Гаррет опрокинул в себя остатки коньяка и поставил бокал на поднос дрона.

— Вы обо всем подумали.

— Как всегда.

— Любите азартные игры?

Герцог выгнул бровь.

— Разумеется.

С улыбкой Гаррет перевернул их с герцогом пустые бокалы.

— Вы когда-нибудь видели трюк с тремя чашами? В эту игру играют на улицах, чтобы облапошить проходящих мимо простаков. В детстве я изрядно в ней наловчился.

— Кажется, вы поднялись выше, чем вам было уготовано. — Герцог явно не был впечатлен.

Гаррет достал пенни, затем перевернул еще один бокал и выстроил их в ряд.

— На самом деле все просто. Сначала вы даете простаку шанс. Пусть он выиграет одну или две партии. — Сунув монетку под бокал, он начал двигать их, сначала медленно, затем постепенно ускоряясь. — Как только он расслабится, ты начинаешь играть немного быстрее…

— Есть ли в этом всем смысл?

— Внимательнее, ваша светлость, я пытаюсь объяснить правила игры. — Гаррет остановился. — Монета здесь, разумеется. — Они оба видели ее сквозь хрусталь. — Это называется «отвести глаза». Я хочу, чтобы вы следили за чашками. Не за моими руками. Где теперь монета?

Она пропала. Герцог присмотрелся. Все бокалы были пусты. Гаррет с улыбкой поднял руки.

— Монета — это ерунда, — пожал он плечами. — Зато я украл ваш ключ. Тот, которым вы заводили устройство. Я вынул его у вас из кармана, пока мы шли сквозь толпу. Теперь он у одного из моих друзей.

— Вор — Мастер Ночных ястребов? — фыркнул герцог. — Неважно. Оставьте его себе. У Хага есть дубликат.

Значит, всего ключей два.

— Да, но теперь, когда вы передали устройство принцу-консорту, кому будет принадлежать ключ Хага? Вам? Или принцу?

На этот раз герцог посмотрел Гаррету в глаза. Больше он не фыркал.

— Мелкий ублюдок, думаешь шантажом вынудить меня отдать тебе Октавию? Принц-консорт мой. Если ему нужны мои разработки, он будет у меня в ногах валяться, коли я того пожелаю. Принц у меня в кармане, дурак. Велю ему прыгать — запрыгает как миленький. Я владею им. Всеми ими — они просто еще этого не знают.

— Тогда вы влиятельный человек, — пробормотал Гаррет. Желудок сжался от волнения. Настала пора, условно говоря, задвигать руками побыстрее. — Даже не подозревал, что вы такой амбициозный.

— Десять лет назад этот ублюдок отправил меня в изгнание, — ответил герцог. — Меня! После стольких лет дружбы, после всего, что я для него сделал, он повернулся ко мне спиной ради одобрения толпы.

Время отвлечь герцога от этой темы, убедиться, что он не распознал игру.

— Похоже, лучше не переходить вам дорогу.

— Чтобы ты знал, с чем имеешь дело. — Монкриф стряхнул пылинку с сюртука. — Предупрежу один только раз: Октавия моя. Я заставлю ее страдать за все неприятности, которые она мне причинила. Думаешь, я не знаю ее слабости? Я закрою ее, посажу в спальне, в одиночестве, пока не захочу выставить ее напоказ перед равными мне. Она будет выполнять свои обязанности трэли, давая мне право на плоть и кровь, и я буду напоминать ей твое имя каждый раз, как приду к ней в постель. Иногда я мог бы даже водить ее мимо гильдии, просто чтобы дать ей понять, насколько она близка к свободе — и что лишь стена разделяет вас…

— А я-то думал, вы хотели меня убить.

— Смерть конечна, Рид. Нет, я хочу, чтобы у нее была надежда. Когда Октавия будет близка к тому, чтобы сломаться, я выведу ее и напомню, что ты все еще там. Жив. Свободен. Я заставлю ее тебя ненавидеть.

— Вы действительно злой человек, — ответил Гаррет, впервые увидев настоящего монстра под полированным фасадом. Хаг тоже был чудовищем, но Гаррет впервые засомневался, кто хуже. — Мне почти жаль принца-консорта. Тех, кто в Совете. Потому что они следующие, не так ли? За то, что они пренебрегли тобой.

— Скажем так, у меня есть планы на Совет. — Монкриф выпрямился. — Советую немедленно покинуть дом и вернуться в гильдию. Я обещал Октавии, что не трону тебя, если не станешь совать нос в мои дела, но я не настолько благороден, чтобы давать второй шанс. У тебя пять минут, чтобы убраться.

— А если не уйду?

— Тогда я тебя вышвырну.

— Ясно. — Гаррет выпрямился. — Вы опасный враг, ваша светлость. Слишком могущественный, чтобы простой ястреб мог надеяться вас победить. Я не могу вызвать вас на дуэль, не могу убить, и не сомневаюсь, что если бы я решил пойти к принцу-консорту и рассказать, что вы надеетесь им манипулировать, то вряд ли пережил бы встречу.

— Именно. Твое слово против моего. — Герцог огляделся. — И мне нравится проводить такие людные собрания. Никто не может подойти достаточно близко, чтобы подслушать. — Он сверкнул улыбкой. — Теперь убирайся с глаз долой, пока я добрый. Я с тобой покончил.

Теперь пора раскрыть карты. «Где пенни, ваша светлость?» Гаррет улыбнулся и полез в свое пальто.

— А вот я с вами нет. Видите это? — Он поднял маленький медный круг с заводным механизмом. — Оно называется записывающим устройством. — Гаррет прокрутил обратно на начало и вставил маленький граммофон в паз в верхней части. Раздался неприятный скрежет.

Тишину нарушили слова герцога.

— …принц-консорт. Если ему нужны мои разработки, он будет у меня в ногах валяться, коли я того пожелаю…

Гаррет остановил запись.

— Мне кажется, я знаю нескольких людей, которым может быть очень интересно услышать ваши слова.

Герцог так стиснул зубы, что желваки побелели; глаза залила чернота, ноздри раздулись.

— Думаешь победить меня детскими уловками?

Один взмах трости, и устройство полетело на пол. Герцог наступил на него, раздавил каблуком, затем упер кончик трости в грудь Гаррета, вынуждая отступить. Монкриф оскалил зубы в ухмылке.

— Жалкий червяк. — Он толкнул Гаррета, и Рид сделал шаг назад, бросив взгляд на сломанное устройство. Монкриф медленно опустил трость-шпагу. — Я бы мог убить тебя сейчас. Но это не совсем то, что нужно делать, если проводишь выставку. А теперь вон, — прорычал он. — Мне пора вернуться к гостям.

Повернувшись к Гаррету спиной, он шагнул к толпе. Рид последовал за ним: он еще не закончил с герцогом.

Дюжина голов повернулась в их сторону. Гаррет увидел в толпе Линча, тот вел герцога Мэллорина и герцогиню Казавиан на место у лестницы. С другой стороны, у египетской выставки, Бэрронс залпом опрокинул бладвейн и увидел его поверх бокала. Наследник Кейна улыбнулся тому, что сказал его собеседник, и извинился, указывая на пожилого джентльмена, который стоял рядом с Бирнсом.

Монкриф шел сквозь толпу. Гаррет изо всех сил старался не отставать, задевая плечами богатых лордов. Он не обращал внимания на их протесты. Добыча уже поднималась по лестнице туда, где стоял принц-консорт со своей нервной королевой.

На самой вершине маячила Перри между миссис Карвер и ее сестрой. Гаррет поймал взгляд любимой и улыбнулся ей. В тот момент мир для него исчез. Осталась только она. «Еще немного».

Линч остановил Монкрифа на середине пути.

— Ты получил то, что нам было нужно?

Гаррет кивнул и сунул руку в карман жилета. Монкриф оглянулся и нахмурился.

— Что, черт возьми, происходит?

— Я пытался объяснить, — объявил Гаррет, медленно поднимаясь по ступеням. Герцогиня заинтересовалась происходящим и повернулась посмотреть, что же привлекло внимание Линча. Герцог Мэллорин последовал ее примеру. — Как легко обмануть простака. Видите ли, я говорил вам следить за чашей с монетой. А в это время мои руки работали за сценой. — Он вытащил второе устройство и быстро перемотал запись.

Оно звякнуло, и по залу эхом разнесся голос герцога.

— …Принц у меня в кармане, дурак. Велю ему прыгать — запрыгает как миленький. Я владею им. Всеми ими — они просто еще этого не знают…

Лицо Монкрифа побелело.

Шах. Мат. Гаррет с мстительным удовлетворением встретил взгляд герцога.

Герцогиня Казавиан сделала несколько шагов вниз и потянулась к устройству, ее расшитые кремовые юбки шелестели по лестнице. Герцогиня подняла голову, довольная улыбка изогнула ее накрашенные алые губы.

— О, Монкриф. Тебя обвел вокруг пальца юнец. Вдобавок грязнокровка. — Она засмеялась.

Рука герцога метнулась к рукояти шпаги. Гаррет прошел мимо него, бросив еще один угрожающий взгляд.

— Я пытался предупредить вас о правилах игры. Вы не уделяли достаточного внимания, ваша светлость.

Перри смотрела на него сверху вниз широко раскрытыми глазами. Для Гаррета никого другого не существовало. Он поднялся к ней и обхватил ладонью ее лицо.

— Ты свободна. Я загнал его в угол.

Губы Перри задрожали, ее взгляд скользнул мимо него к герцогу.

— Пока не поворачивайся к нему спиной, Гаррет.

Монкриф был в ярости. Его черные глаза метались по толпе, тщетно ища хоть одного потенциального союзника.

— Полагаю, принцу-консорту будет весьма интересно послушать запись, — сказала герцогиня, постукивая устройством себя по щеке. Она повернулась к Бирнсу и паре ночных ястребов, которые материализовались рядом с Монкрифом. — Арестуйте его. За заговор против короны.

Они шагнули к нему, и герцог ощетинился.

— Только троньте, и я поотрубаю вам руки, — прорычал он, затем обратился к герцогине. — Вы об этом пожалеете.

— Вряд ли, — сказала леди Арамина, держа в руках ключ, который Гаррет передал Бирнсу.

— Тот, кто владеет лекарством, владеет Эшелоном, — произнес Гаррет. — Разве не так, ваша светлость?

Все члены Совета неловко замялись.

Черные глаза Монкрифа остановились на Гаррете.

— Ах ты наглый мелкий ублюдок. — Клинок с шипением выскользнул из ножен, но Бэрронс шагнул вперед.

— Вы бросаете вызов, Монкриф? — спросил наследник Кейна. — Мастеру Ночных ястребов?

Гарретт посмотрел на герцога. «Ну же, давай». Он сдерживал себя, но внезапное желание пролить кровь герцога стало почти невыносимым.

Перри предупреждающе сжала его руку.

— Не смей, — прошептала она.

— Мастер Рид не из Эшелона, — заявила леди Арамина. — Герцог не может его вызвать.

Монкрифа смотрел на них блестящими глазами. Наконец его взгляд остановился на чем-то — или на ком-то — за плечом Гаррета.

Шаги эхом отразились от мрамора, и все обернулись к стареющему графу Лэнгфорду. Перри крепче сжала руку Гаррета, и ее лицо стало совершенно белым.

— Я бросаю вызов, — сказал граф, кладя руку на эфес шпаги. Он не сводил взгляд с герцога. — Ты дал слово, что будешь заботиться о моей дочери. — Его ноздри раздулись. — Я подвел ее однажды. Но никогда не позволю тебе снова прикоснуться к ней.

Перри ахнула. Гаррет стиснул ее пальцы, но сам смотрел на герцога.

— Отец, — прошептала Перри. — Я не позволю тебе это сделать.

Отец посмотрел на нее грустными голубыми глазами.

— Прости, Октавия. Мне так жаль, что я тебе не поверил. — Его ладонь сжала рукоять меча. — Я должен все исправить.

Перри бросилась к нему, задвигая меч обратно в ножны и удерживая его там.

— Нет! Смерть ничего не изменит!

— Я не собираюсь умирать, — ответил он.

— Давай, старик, — позвал Монкриф. — Никто больше не может бросить мне вызов. Пусть сегодня моя сталь отведает крови.

Перри посмотрела в лицо отца, молча умоляя его отказаться. Граф осторожно убрал ее руку с эфеса.

— Позволь мне сделать это, — сказал он. — Позволь все исправить.

Только Гаррет увидел, как упрямое выражение появилось на ее лице, и только он понял, что сейчас случится. Гаррет мог ее остановить. Уже готов был крикнуть «нет!», но что-то его удержало. Перри нужно было это сделать. Нужно было доказать себе, что она может, и только он, со своими собственными демонами, точно понимал, почему.

Перри сбросила руку отца и схватилась за эфес. Взвизгнула сталь, Перри выхватила клинок и развернулась лицом к Монкрифу.

— Да будет так, — прошептала она, глядя на герцога. — Я бросаю тебе вызов. Бьемся насмерть.

Глава 25

− Октавия! − кинулся к ней отец, единственный из присутствующих.

Она сбросила его руку и с утонченным изяществом отступила в сторону. Все ее внимание было приковано к герцогу. Где-то в глубине души она всегда знала, что этот момент настанет. Ей это было необходимо. Похоронить прошлое раз и навсегда. Вот почему она брала уроки у отца и продолжила оттачивать навыки с Линчем.

Взгляд герцога метался между отцом и дочерью. Монкриф не хотел с ней драться, поняла она. Нет, он предпочел бы убить кого-нибудь другого, того, кого она любит. Если жертвой не мог стать Гаррет, тогда отца было бы вполне достаточно, чтобы воткнуть в нее клинок поглубже.

− Я принадлежу к Эшелону, и я голубокровная, − выкрикнула она. После прошлой ночи весь двор об этом знал. Девочка, увидевшая на балу ее глаза, без сомнения, распустила слухи. — Следовательно, у меня есть право бросить тебе вызов.

− Ее притязания вполне законны, − добавила герцогиня Казавиан.

− Она — женщина. Я не буду драться с чертовой бабой, − огрызнулся герцог.

− Вы боитесь? − с издевкой спросила герцогиня, и Перри перевела на нее взгляд.

Возможно, они с герцогиней и не были союзницами, но, похоже, между ней и герцогом имелись какие-то разногласия. И уж Казавиан знала, каково это — быть голубокровной женщиной в их мире.

− Трус, − тихонько сказала Перри. Она нагнулась и, сжав в кулаке юбки, обрезала их, укоротив до колен. — Герцог Монкриф — трус и глупец.

И вот, черные глаза с прищуром уставились на нее. Он с шипением вытащил свой клинок.

− Никто не смеет называть меня трусом. Даже ты, Октавия.

− Я только что это сделала, − ответила Перри и одарила его натянутой улыбочкой, пока сама избавлялась от туфлей на каблуках. Чулки заскользили по деревянному паркету, но она обрела равновесие. Движения шли сами собой, словно по накатанной.

На скулах Монкрифа от злости заиграли желваки.

− Тебе никогда не прийти к власти, − поддела Перри. − Принц-консорт, скорее всего, отберет твой титул и казнит тебя за все твои планы. — Она позволила себе маленькую улыбку. — И тебя обманул Ночной ястреб.

− Я принимаю вызов.

Герцог сдернул с себя сюртук и отбросил в сторону. На широкой груди под блестящим белым шелком жилета перекатывались мышцы.

− Перри, − предостерег Гаррет.

Она даже не взглянула на него. Не могла, не сейчас. Однако он заслуживал хоть какого-то ответа.

− Верь мне.

− Тебе я верю, − произнес он. — Но не ему.

− Мудрое суждение, − пробормотал герцог.

Зрители зашептались. Люди тянули шеи, чтобы лучше рассмотреть такое заманчивое зрелище — обнаженную сталь.

− Перри, − позвал Линч.

Она позволила себе повернуться к нему.

Он веско кивнул.

− Помни, что ты — Ночной ястреб.

«Вот и дерись как ястреб». Перри кивнула в ответ, отсалютовала клинком, а затем развернулась лицом к герцогу, впервые за прошедшие годы ощутив себя цельной личностью.

− Начнем, − выкрикнула она, и дуэль началась.

***

− Скажите-ка, мастер Рид… Вам нравится испорченный товар? — насмехался Монкриф.

Гаррет было кинулся вперед, но внезапно появившаяся из ниоткуда рука, схватила его за плечо.

Раздался вздох, когда шпага герцога чиркнула по щеке Перри, рассекая кожу от уха до брови.

Рид продрался сквозь тьму, наконец, сфокусировавшись на лице Линча. Тот резко покачал головой.

− Ты ее отвлекаешь.

Гаррет судорожно выдохнул и отвел взгляд. Линч прав. Герцог только за последнюю минуту нанес три удара, пока внимание любимой было рассредоточено. Но из-за терзающего изнутри голода, руки Гаррета тряслись. Это была его женщина, и он и не предполагал, что смотреть, как она дерется сейчас, будет тяжелее, чем наблюдать за прежними ее сражениями.

Линч встал в поле зрения Рида, заставляя его отойти назад. Сталь зазвенела о сталь, зрители ахнули.

− Держи себя в руках, − прошептал Линч. — Позволь ей сделать то, что ей необходимо сделать.

− Она проигрывает…

− Да. — Серые глаза впились в лицо Гаррета. — Потому что думает о его словах. О том, какой эффект они производят на тебя.

− Дело не только во мне, − зарычал Рид, проследив, куда то и дело поглядывала Перри.

Хаг склонился над египетским экспонатом; густая борода, казалось, закрывала все его лицо.

Будто почувствовав на себе взгляд Гаррета, Хаг обернулся; из-за стального монокля его зрачок выглядел до нелепости огромным. Упавший на челюсть луч света замерцал на стальной пластине, что выглядывала из-под бороды.

Под все повторяющийся припев из охов и ахов Гаррет с беспокойством посмотрел на Перри. Шпаги со скрежетом ударились друг о друга, и Перри пришлось отступить к перилам, откуда открывался вид на расположенный внизу Большой зал. Она стиснула зубы, когда клинок герцога придвинул ее собственный ближе к ее лицу.

«Ну, давай же». От ногтей на ладонях Гаррета остались следы в виде маленьких полумесяцев. Он встретился с любимой глазами и беззвучно помолился, чтобы у нее получилось высвободиться.

− Ударь его, − произнес он одними губами, затем похлопал себя по лбу.

На мгновение глаза Перри расширились, но потом она поняла намек. Ослабила хватку, в результате чего лезвие оказалось в опасной близости от ее горла, а герцог продвинулся вперед, а затем с сокрушительным треском боднула противника, одновременно делая выпад шпагой.

Белые мраморные полы забрызгало кровью, Монкриф отшатнулся в сторону — на его гладкой щеке кровоточил глубокий порез. Герцог выглядел потрясенным. Правда, всего секунду. А затем он вновь атаковал Перри.

Она увернулась, и клинок прошел сквозь ограждение, вызвав небольшой дождь позолоты. Перри крутанулась и ударила Монкрифа ногой в грудь. Тот снова покачнулся, а она уже бежала, проталкиваясь через толпу, обеспечивая себе больше пространства на вершине лестницы.

− Ступай, − велел Линч Гаррету и подтолкнул его, когда герцог бросился в погоню. — Займись Хагом. Я прослежу за ней. Обещаю тебе, я не позволю ей упасть.

Гаррет снова обеспокоенно глянул на Перри. Она танцевала как грациозная тень, турнюр подчеркивал изгиб ее ягодиц, мышцы длинных ног играли, когда она чуть оскальзывалась на паркете. Рид повернул голову. Хаг, заложив руки за спину, медленно крался в толпе, так жадно смотря на Перри, что это нервировало. Ублюдок снова пытался попасть ей на глаза.

− Возьми Бирнса, − сказал Линч. — Пусть прикроет тебе спину.

Бирнс и Гаррет уставились друг на друга. Рид коротко кивнул.

− Мне действительно понадобиться помощь. Это уже не первая ловушка герцога.

На большее извинение он пока не был способен.

Плечи Бирнса расслабились.

− Наконец. Хоть какое-то развлечение.

− Он нужен мне живым, − прорычал Гаррет.

***

Гаррет исчез. Так же, как и Хаг.

Перри увернулась от сильного удара, чуть не разрезавшего ей лицо. На последней минуте она стала кое-что замечать. Грудная клетка герцога приподнималась и опадала с поразительной скоростью. Монкриф не предполагал, что соперница продержится так долго, и, судя по тому, что его удары становились все более размашистыми и агрессивными, надеялся поскорее закончить дуэль. Перри уступала ему в силе и дистанции удара, но была быстрее и выносливее.

− Рискну предположить, − задыхаясь, произнесла она, − что Шотландия печально известна отсутствием мастеров фехтования. Или вообще приличных соперников.

Герцог оскалился и ринулся в бой. Клинки взвизгнули, сцепившись вместе.

− А где сейчас твой мужчина? — выплюнул Монкриф.

− Решает старые дела, − ответила Перри, отстраняясь и встречая его следующий выпад изящным при-де-фер.

− Хаг. — Монкриф по-настоящему улыбнулся. — Надеюсь, для твоего дружка все закончится хорошо.

Перри протанцевала прочь. Было что-то в его тоне, от чего по ее телу побежала дрожь.

− Что ты задумал?

− Ничего особенного, моя дорогая. — Голос герцога практически сочился заботой, а его клинок вспорол ей рукав. Острие меча впилось в бицепс, Перри вскрикнула, а Монкриф, гадко улыбаясь, выдернул клинок. — Ты хоть представляешь, как это все предсказуемо? Его появление здесь с целью испортить мою выставку? Я бы сам его лучше не заманил.

Зрители ахнули, а Перри, покачнувшись, врезалась в дебютантку, завернутую в гектары розовых юбок пастельных тонов. Нога поскользнулась на шелке, а Монкриф сделал выпад. Перри нырнула вниз, перекатилась, выпрямилась, а оставшаяся на месте девушка закричала.

Герцог, выдернув клинок из плеча дебютантки, оттолкнул ту в сторону.

− Разойдитесь, черт бы вас побрал! — взорвался он, когда матрона, которая подхватила потерявшую сознание девушку, истошно заверещала.

Перри пыталась нанести удар, но рука словно налилась свинцом. Густая, вязкая кровь стекала вниз по рукаву, кружева манжет прилипли к коже. Кровотечение скоро прекратится, но из-за глубоких повреждений мышц движения стали скованными. Своим следующим выпадом герцог выбил шпагу из рук противницы. Оружие проехало по паркету и зависло на верхней ступеньке лестницы.

Перри не успевала его подобрать. Монкриф наступал, целясь в сердце.

Все, что ей оставалось — упасть вниз. Перри резко опустилась на полированный деревянный пол, шлепнув по нему руками, как раз в тот момент, когда рапира со свистом пролетела над головой. В таком уязвимом положении реагировать необходимо было молниеносно.

Зацепив ногой ногу герцога, она дернула его и откатилась. Монкриф, выкрикивая проклятия, повалился на землю, но Перри уже встала, метнулась в сторону и, упав на колени, левой рукой схватила свою рапиру.

Позади нее раздался топот сапог. Она поднялась и замахнулась как раз вовремя, чтобы отразить новый удар.

− Смотрю, − тяжело дыша, произнесла Перри, − твои выпады столь же неэффективны, как и твои попытки обольщения.

Ярость вспыхнула в глазах герцога, и он в бешенстве нанес в ответ удар такой силы, что она едва устояла.

− Скажи-ка, − спросил Монкриф, — после того, как Хаг покончит с твоим любовником, ты предпочтешь получить его сердце на блюдце? Или в коробке?

Он врезался в нее плечом, Перри покачнулась и широко распахнула глаза, когда нога не нашла под собой опоры.

Она стояла на краю лестницы.

***

— Чертовы отражения, — пробормотал Бирнс, глядя на зеркальный лабиринт выставки. — Ну разумеется он пошел туда.

Гаррет обернулся, еще секунду прислушиваясь к шуму дуэли. Раз сталь еще звенит, Перри до сих пор жива.

Бирнс что-то пробормотал себе под нос, глядя на свое искаженное отражение с огромным лбом. Доска гласила: «Есть только один выход из лабиринта, но чтобы найти его, надо сначала войти».

— Раз есть только один выход, нам придется расстаться. Я обойду зеркала, зайду оттуда и встречу тебя на середине, — сказал Бирнс.

— Поймаем его в ловушку, — ответил Гаррет и шагнул в лабиринт.

Глава 26

Впереди он слышал шаги и тяжелое дыхание. Гаррет опрометью бросился к зеркальному проходу, где его окружили тысячи собственных искаженных отражений. На редкость дурацкий экспонат. Его придумал какой-то немецкий философ, якобы так можно лучше познать свое «я». Гаррет взглянул на пучеглазое отражение и усомнился, что это способно помочь ему лучше понять себя.

Добыча с топотом металась по лабиринту. Хаг даже не пытался таиться, хотя, быть может, не понимал, кто за ним охотился.

«Ему нравилось резать…»

Шепот Перри не давал Риду покоя. Годы, полные страха и ночных кошмаров, оставили вечный рваный след в ее душе. Внутри Гаррета в восхитительном предвкушении клубилась тьма. Ему был нужен Хаг — вернее, информация о том, как работает устройство — но влияние менее рациональной стороны, той, что жаждала мести, грозило перевесить.

Перед глазами постоянно всплывал образ запертых в тех ужасных аквариумах Авы, Элис и других девушек. Там же могла оказаться и Перри. Или того хуже. Ее могла постичь та же участь, что мисс Келлер или мисс Фортескью. Руки Гаррета затряслись. Так легко положить всему этому конец. Так легко обрести уверенность в том, что Хаг больше никогда не причинит боль ни одной женщине.

Впереди виднелся поворот. Заметив искаженный образ темной фигуры, Гаррет прижался спиной к зеркальной стене, потянулся к пистолету на боку… но передумал. В данном случае он решил использовать ножи. То, чем можно пустить кровь.

− Только ты и я, мистер. — Голос Хага был глубже, чем Гаррет себе представлял. Практически гортанный и с тяжелым акцентом. — Ты умеешь обращаешься с ножами? Так же хорошо, как я? А я ножи люблю. Ты наверняка знаешь. Как и она. Она точно знает, какой я мастер с ножами.

Обнажившиеся в ярости клыки Гаррета сверкнули в отражении. Его поглотила тьма. Осталось только желание разорвать этого ублюдка на части голыми руками.

− Думаю, ты осведомлен о них куда больше моего, − ответил Гаррет. − Например, что чувствуешь, когда лезвие сносит половину твоего лица. Тебе это понравилось? Знаешь, на ее теле не осталось ни одной отметины, которая бы напоминала, что ты с ней сделал, но вот ты… Ты никогда не сможешь забыть того, что сделала с тобой она, не так ли? Ты всегда будешь носить ее метку. Монстр. Стальная челюсть. Примета, которая отлично характеризует тебя, и которую никто никогда не забудет.

Раздался яростный рык, а затем в зеркало возле уха врезался кулак. Гаррет поймал его и, воспользовавшись инерцией тела противника, изодрал запястье ублюдка в клочья, пока тот вытаскивал руку из зияющей дыры. Рида осыпало тысячами стеклянных осколков, рассекающих кожу лица и рук. Затем Хаг отскочил назад и исчез.

Гаррет мог чувствовать только запах крови, отчего его нервная система была на взводе, а в ушах грохотал стук сердца. Он рванул за угол, но Хаг уже мчался дальше по проходу. Убегая от него.

«Трус». Гаррет пошел следом; вокруг плясали отражения. Десятки образов Хага, но только один из них истекал кровью. Ее капли образовали четкую дорожку на полу. Гаррет прыгнул вперед и пригвоздил Хага к стене. Стекло пошло трещинами, а Гаррет, схватив мерзавца за лацканы пиджака, крутанул его и снова ударил о зеркало, только теперь уже лицом.

Густой бороды стало вполовину меньше, и с холодным серым блеском показалась стальная челюсть Хага. Металлические зубы виднелась за месивом из губ, вернее, того, что от них осталось. Ночной кошмар во плоти. С минуту Гаррет просто стоял, вытаращив глаза.

Затем рука Хага взмыла вверх, и в ней сверкнул пистолет. Когда возле уха прогремел выстрел, Гаррет оттолкнул противника. Стекло посыпалось каскадом сразу из нескольких зеркал, когда пуля попала в стену позади него − и взорвалась.

Рид не в первый раз столкнулся с разрывными пулями. За их распространение среди человеческого населения были ответственны Розалинда и ее группа гуманистов. Когда пуля поражала что-либо, находящиеся внутри нее химические вещества смешивались и запускали взрывную реакцию, способную убить даже голубокровного.

Гаррет схватился за пистолет. Соперники с силой ударились об острые неровные края разбитого зеркала, и Хаг закричал, выронив оружие. Гаррет отшвырнул трофей в сторону и полез за ножом.

Заметив краем глаза какое-то движение, он на мгновение отвлекся, а затем в спину вонзилось что-то горячее и острое. И провернулось. Гаррет со стоном повалился на одно колено, мир побелел от боли. Тело терзали одновременно жар и холод. Затем нож выдернули, и Гаррет почувствовал запах крови.

Рядом резко становился Бирнс, держа в каждой руке по сэй, японскому кинжалу, своему любимому вид оружия.

− Где тебя носило? − огрызнулся Гаррет.

− Где вход, там и выход, − проворчал Бирнс. — Пришлось снова все обойти, чтобы вернуться и последовать за тобой.

Гаррет не успел уклониться от следующего взрыва. Стекло позади усеяло брызгами крови, а острая боль обожгла предплечье. «Становлюсь небрежным».

− Работаем вместе, − рявкнул он Бирнсу.

Они принялись кружить вокруг Хага. От каждого движения по исцеляющейся спине Гаррета пробегала болезненная дрожь. Распознав намек в холодных голубых глазах Бирнса, он сделал ложный выпад, и напарник зеркально повторил его движение. Хаг намеревался держать их обоих в поле зрения, но ему явно становилось не по себе. Гаррет блокировал выпад ножом, нанеся сильный удар противнику ниже плеча. Один раз, второй…третий.

Вскрыв Хагу грудную клетку, Гаррет ощутил на своем лице его хриплое дыхание. Так легко было позволить жажде крови взять верх. Чувствовать, как она захлестывает, превращается в острую потребность. Он утратил контроль над своими действиями, его вели чистые инстинкты. Этот человек причинил боль Перри. С губ Рида сорвалось рычание. Он отразил новый удар, клинок словно стал продолжением руки. Бирнс страховал Гаррета с другой стороны.

Хлынула кровь. «Убить его». Гаррет рубанул Хага под коленом, и ублюдок с криком повалился на пол. Еще удар — и клинок по самую рукоять вошел в грудь противника, оставляя тому силы только, дрыгая ногами, захлебываться и хватать ртом воздух. «Покончить с этим». Гаррет провернул лезвие в груди Хага, и ужасное бульканье оборвалось.

Он медленно поднял глаза, в ушах звенела тишина. Бирнс пялился на Гаррета, слегка разинув рот.

− Мог бы и предупредить, что на такое способен.

− Мне не нравится убивать, − ответил Гаррет странным металлическим голосом. — Но это не означает, что я не могу это сделать.

Жажда отступала, словно мурлыкающая довольная кошка, для насыщения которой необходимы были кровь и смерть. Гаррет сделал шаг, но нога подкосилась. Он покачнулся и, удивленно посмотрев вниз, спланировал прямо в руки Бирнса. Из колотой раны на бедре хлестала кровь. А он даже не чувствовал боли, растворившись в ярости своего первобытного «я».

Сильные руки придержали его и помогли опереться спиной о стену.

− Тихо, не спеши. Вот, выпей крови. — К его губам прижали флягу. — Ты исцелишься.

Процесс заживления уже начался. Гаррет чувствовал, как по телу разливается жар, пока вирус латает раны на спине и бедре. А потом жажда улетучилась, оставив его дрожать от холода и кривиться от буйства цветов вокруг. В основном, красного. Все стекла были окрашены в тысячу его оттенков. Как и руки Гаррета. Он опустил взгляд на подрагивающие ладони. «Я сделал это. Или та часть меня, что может стать монстром».

Бирнс скептически изогнул бровь, глядя на мертвеца у своих ног.

− Ты двигался как…

− Это потому, что мой уровень вируса выше нормы.

Что делало его сильнее и быстрее.

− Я понял. — Их глаза встретились. Бирнс пожал плечами. — Если знать, как, то можно довольно легко получить копию показателей с твоего спектрометра. Фитц попросил за тобой присматривать.

Все это время он знал правду. И хранил секрет Гаррета?

− Почему? — спросил Гаррет, осушая флягу.

Бирнс беззвучно рассмеялся.

− Ты всегда был любимчиком Линча. Мне не следовало… − Он опустил голову. — Я не злился на тебя, что ты меня обошел.

− Ты устроил мне сущий ад.

− Взаимно. — Бирнс окинул Гаррета столь же холодным взглядом. Затем вздохнул. — Он сделал правильный выбор.

− Разве? Я ведь определенно оплошал. Перри сказала, что я слишком гордый.

− Возможно, в этом мы с тобой истинные братья. — Бирнс протянул руку и помог Риду встать на ноги. Это было сродни извинению, которое ни один из них не мог произнести. — Тебе стоит идти. Они все еще сражаются.

− А тело?

− Я о нем позабочусь.

− Попробуй найти его ключ — он нам нужен, чтобы воспользоваться устройством. — Гаррет сделал паузу. — Он нужен мне.

− Желаю удачи, − пробормотал Бирнс, копошась в одежде Хага.

***

Вновь сросшиеся мускулы на бедре Гаррета порвались, когда он наполовину побежал, наполовину поковылял в сторону лестницы, ведущей к залу. Во всех углах выставочного экспоната скопилось множество голубокровных, которые напоминали стервятников, слетевшихся на звон стальных клинков.

Он едва мог ее разглядеть. Только фигуру, что стремительно отскочила в сторону, когда на нее надвинулся плотно сложенный герцог. Было такое чувство, словно минули годы с тех пор, как он отправился вдогонку за Хагом, но циферблат стоящих в центре часов показывал, что прошло всего десять минут. И Перри все еще продолжала бороться.

По толпе прокатился вздох. Гаррет протолкнулся через это сборище и увидел Перри, такую неистовую и дерзкую. Она сражалась не только за свою жизнь, но и за свое «я». Ей было некуда идти: она балансировала на самом краю лестницы и, судя по быстрому взгляду через плечо, об этом знала. Холод сковал Гаррета жесткими тисками. Он практически не почувствовал, как рвутся мышцы, когда начал бежать.

Герцог немного отступил, обеспечивая себе пространство для последнего удара.

− Прощай, моя милая Октавия.

Сунув руку под пальто, Гаррет сжал пистолет. Он был слишком далеко. Чертова штуковина обеспечивала точность попадания лишь в пределах сорока шагов, но ему нужно было сделать хоть что-то.

Герцог замахнулся.

Прокладывая путь через высокопоставленных иностранных лиц и похожих друг на друга принцесс, Гаррет взвел курок.

Клинок начал опускаться.

− Нет! — Рид поднял пистолет.

Перри бросилась вперед, всадила свою шпагу глубоко в грудь Монкрифа и судорожно дернулась от ответного удара − из спины Перри выглянул наконечник его рапиры, пронзившей ее тело, словно мешок с песком.

− Нет! — закричал Гаррет.

Он несся вверх по бесчисленным ступенькам; бедро жгло огнем, нога грозила подвернуться. Перри обмякла; на голубом шелке ее платья выступило черное пятно. Оно становилось все больше, а Перри начала заваливаться назад…

Гаррет поймал ее и, аккуратно обняв, попытался опустить на пол. Кровь была повсюду: на его руках, на декольте ее платья, везде, куда только падал взгляд… Вспышка голода почти ослепила Гаррета, но когда он посмотрел в потрясенные глаза любимой, те стали центром его вселенной. Подбежавший граф Лэнгфорд потянулся к Перри, и вдвоем им удалось уложить ее Гаррету на колени.

− Я тебя держу, − выпалил Рид, поглаживая ее щеку. На коже остались алые следы, и он раздраженно вытер руку о пальто.

− Хаг? — прошептала она.

Гаррет нервно сглотнул, заметив выступившую на ее губах кровь.

− Мертв.− Ему было невыносимо смотреть на рапиру в груди любимой.− Черт возьми, Перри, не смей оставлять меня. — Его голос сорвался.

Она одарила его слабой улыбкой.

− Не сейчас.

− Пообещай.

− Обещаю,− произнесла она шепотом, а затем с трудом повернула голову.

Герцог стоял на коленях, а прямо в центре его грудной клетки торчала рукоятка шпаги Перри. Монкриф потрясенно потрогал эфес, будто не мог понять, откуда он там взялся. Затем стал медленно заваливаться вперед, рухнул, и его голова чуть подпрыгнула, отскочив от паркета. Вокруг тела образовалась лужа крови.

− Я его прикончила, − прошептала Перри. — Я знала, что смогу.

Линч с мрачным лицом опустился рядом с ними на колени и взялся за клинок, торчащий из груди Перри.

− Дай ей крови, − сказал он. — Мы должны вытащить эту штуковину. Она совсем рядом с ее сердцем.

− Может, сперва доставить ее доктору? — спросил отец Перри, останавливая Линча.

− Если рана начнет исцеляться вокруг стали, Перри потом только больше крови потеряет, − зловеще ответил бывший глава Ночных ястребов. — И мы не знаем, как скажется на сердце любое ее движение.

Граф выглядел опустошенным.

− Ох, Октавия… О чем ты только думала? — Он сглотнул и взял дочь за руку. — Следовало позволить мне это сделать.

− Я убила его, − прошептала она, ее глаза сияли триумфом. — Наконец-то с ним покончила.

Но какой ценой? Гаррет и Линч обменялись острыми взглядами, затем последний кивнул. Пора.

Гаррет перерезал запястье о рапиру и прижал его к губам Перри. Она осоловело моргнула, но некий намек на пробуждение голода все же проявился: при виде крови Гаррета, ее зрачки превратились в маленькие черные точки.

− Пей, − хрипло попросил Гаррет.

Хвала Господу, что его уровень настолько высок. Вирус поможет ей излечиться, если удастся влить в нее достаточно крови…если получится аккуратно вытащить клинок…если тот не заденет артерию или сердце…

− Один, два…− Линч выдернул лезвие на счет три и зажал ладонью рану.

Впившись зубами в запястье Гаррета, Перри вскрикнула. Он же практически не ощутил боли, будто наблюдал за происходящим со стороны. Слова сами слетали с губ, уговоры продолжать пить и обещания, что он не позволит ей уйти. Никогда.

Перри обхватила ладонями его руку, лизнула затягивающийся порез, и тот снова начал кровоточить.

Она неотрывно смотрела ему в глаза, ее уста были ненасытны. Гаррет напрягся. Всего полтора месяца назад ситуация была ровно обратной. Ему вдруг стало интересно, чувствовала ли Перри то же самое, умоляя его пить, когда он захлебывался собственной кровью. Сжималось ли ее сердце, надеясь на Бога, в которого он не верил, что этого окажется достаточно? Подарив напоследок поцелуй, Перри отняла губы от его кожи. Затем глубоко вдохнула, словно выныривая на поверхность. Но она была жива. И в ее черных глазах бушевала жажда.

− Я люблю тебя, − прошептал Гаррет. — Не знаю, говорил ли я тебе сегодня об этом. Но ты обязана исцелиться, чтобы я мог повторить это завтра. И послезавтра. Обещаю.

Капитулируя перед дремотой, Перри закрыла глаза, ее веки затрепетали, а тело обмякло. Она потеряла сознание.

Постепенно мир начал приобретать четкость. Линч орал на толпу зевак, приказывая не подходить. Граф Лэнгфорд смотрел на Гаррета, подмечая все, что тому не удалось скрыть.

− До чего славное шоу, − сказал один из американских голубокровных, похлопывая графа по спине. — Об этой выставке не скоро забудут.

Зрители зааплодировали.

Гаррет оскалился. Он не мог дождаться, чтобы утащить Перри из этого гнезда стервятников.

Глава 27

Дрова потрескивали в камине.

Веки со сна не хотели открываться. Перри устало вздохнула и перекатилась на бок. Тепло обволакивало ее уютным коконом. Моргая в густой темноте комнаты, она скинула с себя одеяла и замерла, вспоминая, что же произошло.

Монкриф. Его меч проходит через ее грудь, словно сквозь бумагу. Гаррет, на коленях, умоляет ее остаться с ним, опускает на пол и пытается остановить кровотечение.

В груди запульсировала боль, и Перри села, глядя на пену кружева вокруг горла. Кто-то переодел ее в батистовую ночную рубашку, вроде тех, что носили дебютантки. Перри потерла грудь. От раны не осталось ни следа, но глубоко внутри еще ныло, где вирус заканчивал латать поврежденную плоть.

— Ты проснулась, — прошептал чей-то голос.

Большой силуэт отделился от теней. Гаррет все это время стоял у камина и наблюдал за Перри. Теплые золотистые блики плясали на его усталом лице, подчеркивая голубизну глаз и темные круги под ними.

— Ужасно выглядишь, — хрипло заметила Перри.

Он сжал губы, но ничего не сказал. Просто смотрел на нее голодным, полным тоски взглядом.

В груди Перри снова заныло, но теперь уже не из-за раны. Она поманила Гаррета к себе. И словно этот жест отпер неведомую дверь, Рид сорвался с места, пересек спальню большими шагами и сгреб Перри в объятия.

— Боже милостивый, Перри, — прошептал он, прижав ее к себе и уткнувшись в ее волосы. — Не смей больше так делать.

— Да, в следующий раз надо будет поднырнуть, — согласилась она, обняла его мощные плечи и закрыла глаза. Впервые за все время их отношений Перри просто наслаждалась близостью любимого, не терзаясь ни виной, ни страхом. Дрожь сотрясла тело Рида. Перри, что как раз перебирала темные волосы любимого, замерла. — Гаррет?

Он покачал головой и сжал ее еще крепче, не в силах выразить, что чувствует.

— Мы выжили, — прошептала Перри. Она только теперь это осознала. И герцог, и Хаг — оба исчезли навсегда. Больше не придется их бояться, не придется оглядываться через плечо. Впервые за десять лет перед ней протиралось будущее, яркое, манящее и…

А потом Перри поняла.

— Гаррет? — Она отстранилась и попыталась обхватить ладонями его лицо. — Ты убил Хага. Ты же не собирался. Он знал, как работает устройство, как…

Густые темные ресницы обрамляли яркие голубые глаза.

— Все в порядке. Бирнс нашел на трупе Хага ключ, а Линч под шумок увез аппарат. Онория Ратингер помогла мне его использовать. Мы не успели сбить мне вирус ниже шестидесяти процентов, но уже отодвинули неизбежное. Теперь устройство у принца-консорта.

— Он не позволит тебе им пользоваться.

— Знаю. — Гаррет пожал плечами. — Но время мы выгадали. До Линча дошли слухи о лекарстве — из Ист-Энда. Он обсуждал их с Бэрронсом, похоже, тому известно еще больше.

— Сколько ты продержишься? — спросила Перри, садясь.

— Надеюсь, достаточно. — Гаррет избегал ее взгляда. — Перри, нам что, обязательно сейчас это обсуждать? Я только тебя вернул. Давай просто насладимся моментом.

— Но я хочу вечности, — жарко ответила она.

— И я сделаю все, лишь бы быть с тобою рядом.

— Обещай.

Гаррет встал на колени на край постели и упрямо сжал зубы.

— Перри, я знал, что герцога мы одолеем. Вирус — другое дело. Он… неотвратим.

— Я прождала девять лет в надежде, что ты меня заметишь. Девять лет! И теперь не собираюсь тебя отпускать. Ни сейчас. Ни потом. — Перри шлепнула его ладонью по груди. — Ты сам заставил меня в этом поклясться.

— Прекрати! Ты себе навредишь. Твоя грудь…

— Ты сказал, что будешь говорить мне, как любишь меня каждый день до конца моей жизни. Ты заставил меня в это поверить! Лишь твоя любовь давала мне силы идти дальше, — ее голос сорвался, — даже в самые тяжелые моменты. Не смей нарушать слово. — Она снова тщетно дернулась в его хватке. — Ты не можешь.

— Перри. — Он подхватил ее так, словно она ничего не весила, и усадил себе на колени. — Перестань. Я не хочу, чтобы ты причинила себе боль.

— У тебя, кажется, нет таких проблем.

Внезапно она оказалась на спине. Гаррет наклонился над ней и прижал ее запястья к простыням. Его глаза пылали от ярости.

— Довольно, — отрезал он. — Я никуда не собираюсь. Еще нет. Тебе нужно успокоиться.

— Обещай мне, — прошептала она. — Обещай, что не оставишь меня.

Он обмяк, вдавливая ее в матрас.

— Черт возьми, Перри, я обещаю. — Вздохнул и уперся лбом в ее лоб.

— Нет, скажи как полагается, — заупрямилась она. — Скажи: «Я обещаю, что никогда тебя не оставлю».

Гаррет откинулся назад и уставился на нее. Тени обволакивали его лицо, лаская высокие скулы.

— Не думай, будто я не заметила, как часто ты притворяешься, что со мной согласен, — ответила она с яростным взглядом.

— Я скорее надеялся, что ты не поймешь.

— Гаррет?

Он отпустил ее, сдвинулся в сторону и оперся на локоть. Выражение лица Гаррета было непроницаемым.

— Обещаю, что никогда тебя не оставлю. — Он погладил ее подбородок. — Я не хочу оставлять тебя. Я люблю тебя.

Все желание сражаться мигом пропало. Перри мечтала услышать эти слова. Боялась их услышать. Но пришла пора оставить страх в прошлом. Стать смелой. Перри прижала ладонь Гаррета к своему лицу.

— Я… я тоже тебя люблю. Всегда любила.

Он закрыл глаза. По его телу пробежала дрожь.

— Ты ведь знаешь, что впервые призналась?

— Раньше не могла. Иначе все стало бы взаправду, а я боялась, что у меня это отнимут.

Он понял. Его глаза вспыхнули яростным желанием.

— Где ты ее раздобыл? — Перри прочистила горло, касаясь ночной рубашки. Пора сменить тему.

— Твой отец прислал. На самом деле, не только ее. — Гаррет кивнул в угол, где примостился старый потертый сундук. Перри узнала герб на нем. — Он хранил твои вещи все эти годы.

— Папа здесь? — прошептала она, снова потирая грудь. Боль усилилась.

— Да. Уснул в одной из казарм. Хочешь с ним повидаться?

— Пока нет. Дай мне время. Я до сих пор немного потеряна и… мне стыдно. Сначала я на него злилась, потом боялась, что герцог причинит ему вред и… — Ее голос сорвался. — Пока никого не хочу видеть. Хочу побыть здесь. С тобой.

— Значит, только мы вдвоем, — прошептал он, очерчивая тонкое кружево у ворота. Глаза Гаррета подернула дымка. — Красиво.

Месяц назад Перри бросила бы эти слова ему в лицо. Она столько лет старательно делала вид, что не женщина, что все эти побрякушки и финтифлюшки ей чужды. Так долго изображала кого-то другого. Теперь надобность в притворстве отпала, хотя Перри пока не разобралась, кем хочет стать.

Ночной ястреб не носит ночные рубашки с кружевами. Но Перри понравилось, как Гаррет на нее смотрел. Впервые в жизни она ощутила себя женщиной — не нескладной девочкой, неуверенной в себе, или даже женщиной, вынужденной носить мужские вещи. Никто ничего больше от нее не ждал и не требовал. Гаррету она нравилась такой, как есть.

Он потянул завязки, удерживающие ворот, и у Перри перехватило дыхание. Соски затвердели под тонкой тканью. Разумеется, Гаррет заметил. Он одарил Перри долгим многообещающим взглядом и улыбнулся.

Густой, восхитительный жар угнездился внизу ее живота; Перри потянулась и погладила тело Гаррета. Ночная рубашка распахнулась, а он поцеловал шею Перри, обдавая кожу прохладным дыханием.

Перри вздрогнула. Тот дождливый день навсегда запечатлелся в ее памяти, но это нежное соблазнение ей тоже понравилось. Гаррет продолжал ласкать губами ее шею и подбородок, а затем обхватил лицо Перри и прильнул к ней.

Языки сплелись в чувственном танце. Поцелуй поглотил ее, дал ей понять, как много Гаррет знал об этом, о сексе и горячих ласках, об отчаянной потребности друг в друге, которую невозможно утолить. Перри прикусила его губу и выгнулась под ним, когда Гаррет накрыл ладонью ее грудь.

«Да. Вот так».

— Поцелуй меня, — прошептала она, вытягивая его рубашку из брюк.

Гаррет быстро глянул на нее и протанцевал языком вдоль пульсирующей вены на ее шее. Он без слов знал, чего хочет Перри. Гаррет принялся очерчивать большим пальцем ее сосок, затем накрыл его ртом, посасывая плоть сквозь тонкую ткань. Перри вскрикнула. Гаррет на миг прервался, чтобы снять с себя рубашку. Перри запустила пальцы в его густые волосы, притягивая любимого обратно к груди.

Во всех своих многочисленных мечтах она и представить не могла ничего подобного. Гаррет любил ее тело так, будто на свете не существовало большего удовольствия, будто каждый ее крик или стон был ему дороже золота. Мужчина, что не сомневался в своем мастерстве и умении распознать ее желания.

Он просунул руку ей между бедер.

— Откройся мне, — прошептал Гаррет, и Перри раздвинула ноги.

Она не могла отказать ему. Прикосновение его ладони сводило с ума, а ведь он ничего не делал. Перри изогнулась, прося о большем.

— Пожалуйста. — Ей нужны были его ласки. Нужно было что-то, чтобы утолить порочный голод.

Гаррет провел пальцами по внутренней стороне ее бедра до влажных завитков. Заглянул в глаза Перри, и она увидела в них тот же голод, что сжигал ее саму. Губы Рида изогнулись.

— Такая влажная.

— Всегда.

Медленные невесомые ласки. Пытка. Перри обхватила шею Гаррета и застонала. Соски ныли, хотелось, чтобы он вновь ими занялся. Это Гаррет тоже понял. Веселые искорки сверкнули в его глазах. Он склонил голову, поймал зубами затвердевшую вершинку и одновременно ввел пальцы в ее лоно. Невероятное ощущение захватило Перри.

— Быстрее, — прошептала она, но Гаррет торопиться не хотел. Наоборот двигал рукой все медленнее и медленнее, пока Перри не стала умолять, потираться о его ладонь, в отчаянии сжимая запястье мучителя.

Затем Гаррет остановился и навис над ней, заводя ей руки за голову. Перри судорожно вдохнула. Его возбужденный член давил именно там, где нужно. Гаррет задвигал бедрами и жарко терся о влажные складки Перри, пока она не кончила. Мир вокруг растворился, остался только он один.

Тяжело дыша, она рухнула на простыни.

— Вот она, — прошептал Гаррет, целуя ее. — Мой бесстрашный маленький сокол. Сладкая, чувственная и такая чертовски красивая. Я мечтал увидеть тебя такой. Мечтал, как возьму тебя. — Он провел рукой по ее груди. — Как стану пить твою кровь. Как услышу твои крики. — Гаррет оскалил зубы; голод брал верх над разумом. — Останови меня, — попросил он.

— Никогда.

И Гаррет так же отдался на волю страсти, как и она. Целовал Перри, а его тело вело ее обратно к краю чего-то настолько мощного, что становилось почти страшно.

«Боже, какой он сильный». Перри вцепилась в твердые бицепсы, лаская разгоряченный шелк кожи. Впилась ногтями в плечи, ахнула… Гаррет поймал звук губами, прильнул к ней в полубезумном поцелуе. Ласки стали чуть сильнее, чуть отчаяннее…

Перри со стоном обхватила ногами его бедра. Влажная рубашка, зажатая меж телами, мешалась. Просунув руку, Перри нащупала пуговицы на кожаных штанах и принялась с ними возиться.

Гаррет чуть укусил ее подбородок, но тут же сгладил легкую боль поцелуем.

— Сейчас, любимая. — Он сам расстегнул ширинку и выпустил член прямо в ее руки.

Темные ресницы опустились на затуманенные голубые глаза, и Гаррет застонал. Перри сжала его плоть, и когда он посмотрел на нее стеклянным от страсти взором, ей это понравилось.

Следующий поцелуй застал ее врасплох. Жесткий, требовательный, властный — но одновременно медленный и умелый. Гаррет двигал бедрами, его член скользил в руке Перри, и тихие стоны рвались из горла любимого…

Вдруг он выругался, перекатился набок и стянул штаны с мускулистых бедер. Перри приподнялась на локте, дразня твердый поджарый пресс. Ей пришлось по душе охватившее Гаррета нетерпение, словно с ней он не мог себя контролировать.

Блики пламени танцевали на его бледной коже, лаская каждую мышцу. Он был настоящим произведением искусства, созданным, чтобы сражаться, убивать, охотиться… Водя руками по его телу, Перри пожалела, что не обладает каким-нибудь художественным талантом и не может запечатлеть этот миг навечно.

Гаррет отбросил штаны и повернулся обратно к Перри, пригвоздив ее хищным взглядом. Попытался забраться на нее, но она опрокинула его на спину и сама уселась сверху. Поняв ее намерения, Гаррет усадил ее поудобнее. Ночная рубашка сбилась на бедрах Перри и сползла с одно плеча, обнажая грудь.

— Сними, — попросил Гаррет.

Перри стащила рубашку через голову и отбросила прочь. Гаррет тихо зарычал, смерив ее одобрительным взглядом. Этот взгляд… Он прогнал прочь всю застенчивость. В глазах Гаррета Перри была прекрасна… И она сохранит это ощущение навсегда.

— Похоже, ты кое-что от меня прятала, — довольно пробормотал он, поглаживая ее грудь. Его улыбка согревала. — И как я не замечал?

Вдруг он перестал улыбаться — нащупал шрам от рапиры.

Перри не желала омрачать столь чудесный момент, поэтому взяла руки Гаррета и накрыла ими груди, вздрогнув, когда шершавые ладони прошлись по чувствительной коже. Перри в красках вспомнила прошлую близость, как Гаррет вбивался в ее лоно, прижимая к кирпичной стене… Между ног стало влажно, лоно заныло.

Гаррет с шумом втянул воздух, а Перри запрокинула голову и застонала. Каждое движение было пыткой для обоих. Гаррет приподнялся на локтях, его горячие ладони легли на спину Перри, а сам он принялся ласкать губами ее соски. Она уперлась коленями в матрас, скользя по всей длине члена.

— Проклятье, Перри, я собирался растянуть удовольствие.

Она чувствовала, как головка погружается в горячее лоно. Перри чуть подалась вперед, вводя в себя еще немного.

— Я достаточно наждалась. У меня ощущение, что я прождала вечность. — Обхватив его лицо ладонями, Перри поцеловала Гаррета и одновременно опустилась на его член. Плоть растянула ее лоно, заполнила ноющую пустоту.

«Больше я не буду одна».

— Боже, — прошептал Гаррет, лаская спину и попку Перри. — Я никогда не смогу тобой насытиться.

Его слова свели ее с ума. Перри царапала кожу Гаррета, яростно целовала его.

— Гаррет.

Ее стоны нарушили тишину. «Боже… Как хорошо…» Тьма заполнила Перри — и та с радостью приветствовала примитивную часть своей натуры. Голод рос, и теплый золотой свет исчез, сменившись тенями. Собственная страсть поразила Перри. Что она может чувствовать подобное, может сидеть нагая, открытая, а их с Гарретом тела слились так, что стали единым целым.

Она прошептала его имя и вонзила зубы в твердые мышцы плеча Рида. Ей хотелось пустить кровь, лизать его кожу, почувствовать его вкус…

Придушенный стон сорвался с губ Гаррета. Он опрокинул Перри на спину и принялся вбиваться меж ее бедер, жадно лаская тело. Держась на вытянутых руках, Рид то ускорял темп, то замедлялся до глубоких мучительно-сладких толчков.

Когда-то Перри думала, будто знает, что такое желание. Но это… это походило на необходимость. Такое же важное, как дыхание, столь же яростное, как жажда крови. Эмоции раздирали ее на части. «Ну же… Еще… Так близко…»

Гаррет подхватил ее под колено и поднял ногу Перри выше. Член достал какую-то невероятно чувствительную точку.

Глаза Перри распахнулись, она исступленно царапала спину Гаррета. Он впился в нее взглядом, и за секунду до собственного оргазма Перри увидела, как его глаза почернели.

Ощущение походило на летний шторм — жаркий, полный жизни и энергии. Он уничтожил Перри, бросил задыхаться и корчиться на простынях, пока Гаррет продолжал двигаться. Он замедлился и закусил свою полную нижнюю губу.

— Да, — прошептала Перри, обняла его и сжала внутренние мышцы. Новая волна оргазма швырнула ее обратно в эпицентр шторма. Перри запрокинула голову и закричала.

Мышцы на шее Гаррета напряглись, жилка билась на виске. Рид излился в лоно Перри, содрогаясь всем телом, а она все держала его. Боялась, что упадет и будет падать и падать до бесконечности.

Тяжело дыша, Гаррет рухнул на грудь Перри, погладил ее шею и ключицу. Затем перенес вес вниз и положил ладонь ей на ребра.

— Ты такая красивая, ты это знаешь? Такая неистовая, такая смелая…

Она прижалась к нему, водя ногой по гладким ягодицам Гаррета. Долгие минуты любовники просто лежали, затем Рид поднялся и вынул член из лона. Перекатившись на бок, он притянул Перри к себе и растянулся на спине, прикрыв глаза рукой.

Жар камина ласкал обнаженную кожу. Перри просто лежала и слушала стук сердца любимого. Так тихо, так спокойно. Он лениво рисовал круги на ее плече.

— Девять лет? — прошептал Гаррет, нарушив молчание. — Ты так долго меня любила?

Только он в такой момент мог начать цепляться за слова. Перри обняла Гаррета и положила голову ему на грудь.

— Для человека, который якобы хорошо разбирается в женщинах, ты на редкость непроницателен.

Глава 28

Девять лет жизни среди мужчин подготовили Перри ко всему — вернее, так она считала, но как оказалось, даже не подозревала, что Ночные ястребы настоящее сборище старых сплетниц. Хуже всех вел себя Дойл. Стоило ему узнать, что она делит комнату с Гарретом, и помощник кинулся на защиту уже не существующей добродетели Перри, точно заправская дуэнья.

Встреча с отцом поутру тоже нервы не успокоила. Перри было больно видеть, как осторожно и неуверенно он себя ведет. Отец звал ее вернуться в родной дом, но Перри отказалась. Она твердо намеревалась остаться с ястребами. Теперь ее дом был здесь, а не в Эшелоне. Хотя Перри очень хотелось, чтобы отец навещал ее каждую неделю. Она по нему соскучилась.

Подходя к кабинету Гаррета, Перри уловила внутри чьи-то голоса. Некоторые она узнала, некоторые нет.

— Входи, — позвал Гаррет, когда она постучала.

В комнате было полно людей и стульев: Бэрронс, Линч, Розалинда, Гаррет, Лена Карвер, ее муж и сестра, и незнакомец, что стоял за креслом Онории, положив ладонь ей на плечо.

Перри закрыла дверь и мгновенно почувствовала неловкость, что оказалась в центре внимания.

— Мисс Морроу. — Бэрронс встал, уступая ей свое кресло. — Вы выглядите лучше, чем при нашей последней встрече.

— Спасибо, — пробормотала она, опускаясь на сиденье.

Гаррет взглянул на нее, вопросительно изогнув бровь. Она слегка улыбнулась, давая понять, что встреча с отцом прошла хорошо.

— Перри, ты уже знаешь миссис Карвер и ее мужа, Уилла, — сказал Гаррет. Она кивнула, и он указал направо, где сидела Онория. — Это леди Онория Ратингер и ее муж, сэр Генри.

Что они здесь делали? Почему все собрались?

— Да, мы с леди Ратингер уже знакомы. Как поживаете? — сказала Перри мужу Онории.

А сама не могла оторвать глаз от богатого бархатного жилета сэра Генри. Малиновый цвет казался вызывающе ярким, подчеркивал черное кожаное пальто, а на поясе мужчины висела… бритва? Вроде тех, что используют парикмахеры? Зеленые глаза мужчины наблюдали, как она его рассматривает, затем он криво улыбнулся — опасной озорной улыбкой — и протянул ей руку.

— Блейд, — представился он с сильным говором кокни.

Глаза Перри расширились.

— Дьявол Уайтчепела? — выпалила она. Три года назад королева посвятила его в рыцари, но Перри так и не запомнила настоящее имя.

— Он самый, — кивнул он, пожимая ей руку. — Но я предпочитаю просто Блейда.

Бэрронс предложил ей стакан бладвейна.

— Извините, но это я попросил Онорию и Блейда прийти. После выставки между мной и Линчем было много споров, и… я чувствую, что Онория могла бы пролить свет на эту ситуацию с устройством, которым теперь владеет принц-консорт. Она разбирается в этой области и следит за всеми последними новостями о поисках лекарства.

Потягивая вино, Перри обменялась взглядом с Гарретом. В комнате стояла живая легенда.

— Как некоторые из вас знают, я успел использовать устройство, чтобы понизить уровень своего вируса, прежде чем принц-консорт взял изобретение под контроль, — сказал Гаррет, кивая в сторону Онории. — Буду рад поделиться своим опытом, если нужно.

— У тя высокий уровень? — спросил Блейд.

— Относительно, — ответил Гаррет. — Сейчас процент снизился, но я так понимаю, что со временем он будет расти.

Блейд кружил по комнате точно хищник, заложив руки за спину. Даже Линч слегка напрягался, когда Дьявол Уайтчепела проходил мимо.

— Давайте-ка прямо к сути. Вся ента шумиха не из-за лекарства, а из-за того, что принц-консорт наложил лапы на устройство.

Бэрронс с Линчем переглянулись.

— Некоторым и про лекарство интересно, — поправила Перри, выдержав взгляд Блейда.

Он зыркнул на Гаррета и кивнул.

— Ладно. Кой-кому действительно лекарство надобно. А кой-кто переживает, что машина в руках бледнорожего стервятника.

— Ключ Хага по-прежнему у меня, — вмешался Линч. — Но у принца есть свой, подаренный ему леди Араминой.

— Он становится опасен, — сказал Бэрронс.

— Он всегда был опасен, — фыркнул Уилл Карвер, скрестив руки на широченной груди.

— Вы не заседаете в Совете, — парировал Бэрронс. — Вы не видите, о чем там думают, или какие изменения там происходят. За последние три года в Совет вошли несколько новых членов. Принц-консорт больше не контролирует то, как они голосуют. Устройство — это его способ снова взять ситуацию в свои руки.

Гаррет обошел Перри и положил руки ей на плечи.

— Все захотят им воспользоваться. Стоит принцу понять принцип действия, и его власть станет абсолютной. Он завладеет Эшелоном.

Перри знала, о чем думает Гаррет. Он ясно давал понять свое отношение к правителю каждый раз, как видел ребенка, вынужденного жить на улице, или мужчин и женщин, раздавленных копытами Троянской кавалерии. Ночным ястребам приходилось убирать тела. Стучать в двери и сообщать ужасные новости близким погибших. Перри накрыла его руку своей и сжала. Может, в Совете герцогов и не сидели святые, но лишь они были способны противостоять принцу-консорту, если желали.

До сих пор.

— Проклятье. — Линч потер челюсть. — Нам никогда его не свергнуть.

— Если только лекарство не станет доступно всем, — согласился Бэрронс.

— Вот, что мы делаем? — спросила Перри, оглядывая комнату. — Пытаемся его свергнуть?

Все обернулись на нее. Розалинда мрачно опустила взгляд. Серые глаза Линча были сосредоточены на Бэрронсе, а тот… казался неуверенным. Из всех остальных самая интересная реакция была у четы Ратингер — а именно взгляд, который Блейд бросил на Онорию.

— Последнее время принц-консорт ведет себя все более странно, — наконец признал Бэрронс. — Предоставление Монкрифу места в Совете было явной попыткой снова взять голосование под контроль. С помощью Монкрифа — и его лекарства — принц вернул бы себе власть, а теперь, когда герцог мертв…

— Принц снова впадет в отчаяние, — договорил Линч.

— Вы так мне и не ответили, — сказала Перри, переводя взгляд с одного на другого.

Молчание затянулось, пылинки кружились в слабых лучах солнца. Затем Бэрронс тихо рассмеялся.

— Вот он. Момент, когда нам придется озвучить мысли, что всех нас тревожат. — Он улыбнулся Перри. — Да, моя леди. Становится совершенно ясно, что принца-консорта нужно свергнуть.

— Да, — пробормотал Линч.

Розалинда облизнула губы и сжала руку мужа:

— Да.

— Так что, мы похитим устройство? — Затея казалась невозможной. Изобретение наверняка тщательно охраняют в Башне из слоновой кости, под защитой Ледяной гвардии…

— А если устройство нам не нужно? — внезапно спросила Онория. — Вы все говорите, мол, оно дает принцу абсолютную власть, но вдруг есть иной способ контролировать вирус?