Закат человечества

Без иллюзий

Перед любым серьезным действием возникает вопрос: можно ли обойтись «малой кровью»? Нельзя ли капитализм реформировать, где-то что-то подправить и тому подобное? Ответим: это невозможно, потому что реформировать надо основную цель капитализма — стремление к наивысшей прибыли, и никакие законы о невмешательстве бизнес-структур в политику не отберут у них контроля над политической жизнью. Так, по законодательству, на предвыборную кампанию нельзя использовать денег больше, чем есть в предвыборном фонде, т. е. нельзя затратить больше некоего лимита. Но найдется ли психически здоровый человек, который верит, что деньги на предвыборную кампанию идут из предвыборного фонда, а денежный лимит никто не превышает? То же самое будет с любым законом, ограничивающим капитализм: принять его можно, да толку не будет. Это все равно что принять закон, по которому люди должны перестать дышать. Как человек не может обходиться без воздуха, так капитализм не способен функционировать по иным принципам.

Часто приходится слышать: «Вот вчера встречался с французскими парламентариями, говорили на тему духовного вырождения цивилизации, так они все понимают». Да, очень много людей все понимает, но человечеству от этого не легче. И на войне все понимают, что убивать другого человека плохо, но продолжают убивать, — таковы законы военного времени: если не ты, то тебя.

Капитализм функционирует по присущим ему закономерностям, и «все, к чему прикасается капитализм, он дегуманизирует и превращает в способ извлечения максимальной выгоды»[414], поэтому ничто не зависит от понимания или непонимания. Надо «прекращать» капитализм. Только тогда можно изменить существующее положение дел, так же как только остановив войну, можно положить конец убийству людей. Никаким пониманием отсрочить гибель невозможно.

В большинстве не существующих ныне цивилизаций появлялись пророки, которые предсказывали страшную судьбу своих народов. Находились и люди, которые понимали, что их цивилизация катится в бездну. Но они ничего не делали или делали недостаточно и канули в Лету вместе со своими народами. Само по себе понимание никого нигде не спасало. Спасти могут только решительные действия. Какими они должны быть — об этом данная часть книги.

Ток-шоу

Сегодняшнее обсуждение темы духовной деградации можно сравнить с ток-шоу. В проруби сидит человек. Он болен воспалением легких. Вокруг человека собрались мыслители, рассуждающие на тему его лечения.

Первый говорит. давайте прочтем ему проповедь о вреде воспаления легких. Наставим его на путь истинный, просветлим его разум…

Второй говорит: религия — мракобесие. Даешь научный подход. Давайте больному прочтем лекцию о воспалении легких и последствиях этой тяжелой болезни. Покажем графики, вызовем экспертов…

Третий говорит: нет разговорам, нужны действия. Надо дать ему антибиотики и применять лекарства до тех пор, пока он не вылечится…

Но никто не говорит о том, что, пока человек в проруби, никакие разговоры и даже действия к излечению не приведут.

Еще раз обратим внимание на следующее обстоятельство. Если разговоры «за нравственность» сочетаются со стремлением сохранить капитализм, то мы имеем дело с пустозвонством. Это, как бы помягче сказать, непонимание сути происходящего, или, скорее всего, пиар на популярной теме перед выборами, или стремление освоить средства на проект нового телеканала, газеты и т. п. Никакой телеканал, никакая газета, никакой комитет Думы ничего не решит, если будет сохранен капитализм. Достаточно включить телевизор после создания очередного «комитета», очередного спича очередного политика о безнравственности, чтобы все иллюзии рассеялись.

Особо анекдотичный случай произошел с передачей «Улица твоей судьбы». Эта передача, транслируемая по телеканалу ТВЦ, была задумана как телевизионный проект нравственной направленности. Поддержку проекта осуществляла партии «Единая Россия», с создателями этого телевизионного проекта встречался Патриарх Московский и всея Руси Алексей II[415]. В анонсе ТВЦ говорится: «…данный телевизионный проект будет способствовать возрождению на нашем отечественном телевидении утраченных за последние годы традиций доброты и сострадания, напомнит россиянам о том, что сегодня в погоне за материальным благополучием мы не имеем права потерять духовные ценности»[416]. Но только проект стал раскручиваться, случился скандал. Ведущая, которая столько рассуждала с экрана «о бедности, но гордости, о чистоте души»… снялась обнаженной для одного из глянцевых журналов. Такие вот духовные ценности.

Главная причина духовного вырождения имеет экономическую подоплеку, поэтому и основные реформы следует проводить в экономике. На самом деле решение лежит на поверхности, необходима только воля для его осуществления.

Магистральное направление реформ

Капитал, контролируя общество и политическую власть, стремительно обесчеловечивает общество, неустанно разжигая, навязывая и создавая новые материальные потребности. Исходя из этого, наши действия напрашиваются сами собой: весь крупный капитал должен быть поставлен под контроль государства. Причем, особо подчеркнем, только крупный, поскольку мелкий и средний бизнес не в состоянии оказывать существенного влияния на власть и существенного влияния на нас. При таком положении вещей экономика будет заниматься тем, что ей свойственно, — удовлетворять наши потребности. Мы не будем рабами капитализма, мы станем хозяевами положения, мы станем поистине свободными, и общество вздохнет полной грудью.

Период деспотизма капитала должен быть закончен. Когда-то он служил инструментом достижения целей общества, но затем рыночная экономика стала развиваться по своим автономным законам. Такое ненормальное положение вещей можно сравнить с человеком, у которого по собственным правилам стали жить ноги и руки. Экономика — лишь инструмент для решения задач общества, и потому она должна подчиняться обществу, а не подчинять его.

Из всего сказанного видно: реформы в области экономики должны быть направлены не против капитализма в точном понимании этого слова, а против крупного и очень крупного капитала. Поэтому, по сути, при таких изменениях проиграет тысяча-другая крупных капиталистов, а выиграет все общество.

Весь крупный промышленный и финансовый капитал должны принадлежать государству, но такой строй уже нельзя будет назвать капитализмом, ведь капитал потеряет свою всепроникающую и всеразлагающую роль.

Даже к представителям элиты мирового бизнеса приходит осознание, что

«рыночный фундаментализм — наивен и нелогичен. Даже если мы отложим в сторону более существенные моральные и этические вопросы и сконцентрируемся только на экономических проблемах, идеология рыночного фундаментализма и здесь окажется глубоко и безнадежно ошибочной. Иными словами, рыночные силы, если им предоставить полную власть, даже в чисто экономических и финансовых вопроса, вызывают хаос и в конечном итоге могут привести к падению мировой системы капитализма. Это — мой самый важный вывод в данной книге»[417].

То, что представители крупного капитала начинают писать книги, в которых «самый важный вывод» гласит, что капитализм, предоставленный сам себе, погубит весь мир, уже говорит об очень многом.

Капиталистическая экономика — самая эффективная?

Неужели придется распрощаться с капиталистической экономикой? Самой эффективной экономикой всех времен и народов? А действительно ли капиталистическая экономика так эффективна?

«Надо брать пример с Запада. Капиталистическая экономика — самая эффективная». Так безапелляционно заявляли российские реформаторы 90-х. Теперь подобное мнение все большим количеством экспертов признается как ошибочное.

Оценивая благосостояние Запада, необходимо помнить приводимые уже нами слова Леви-Стросса: «Запад создал себя из материала колоний». В этой фразе заключен ответ на многие вопросы.

Мы не будем останавливаться на экономическом анализе капиталистической системы, т. к. это не входит в задачи данного труда. Эту важную тему мы специально разберем в следующей книге.

Почему же сегодня все больше людей отказывается признать капиталистическую экономику самой эффективной? Дело здесь не в хитросплетениях теории, все гораздо проще. Социалистический Китай постоянно и уверено показывает высочайшие темпы экономического роста, которые значительно выше аналогичных показателей развитых капиталистических держав. Да и не только Китай.

Вот некоторые показатели экономического роста за 2005 год: Китай — 8,5 %, Вьетнам — 8,4 %, Куба — 11,8 %. Для сравнения показатели экономического роста других держав: США — 3,5 %, Евросоюз — 1,7 %, Япония — 1,5 %. Средний показатель по миру — 3,2 %.

Рыночные преобразования не решили социальных проблем Латинской Америки; итоги реформ в России все чаще объявляются провальными; бывший главный экономист ВБ Джозеф Стиглиц объявил, что именно политикой «вашингтонского консенсуса» был порожден и азиатский финансовый кризис. И как результат, в глобальной экономической мысли произошла смена интеллектуальной моды: место рыночных реформ скоро займет госрегулирование, «вашингтонский консенсус» сменится «пекинским»[418]. «Рыночные реформы, проводившиеся в большинстве развивающихся стран начиная с 1980-х годов, не оправдали ожидания», — говорится в ежегодном докладе Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД). Идеология этих реформ ограничивала «спектр инструментов стимулирования роста, доступных правительствам развивающихся стран»; последним предлагают брать пример с Китая и Вьетнама.

* * *

Реформировав экономику таким образом, что она лишится контроля над обществом, включая и политику, жизнь пред нами поставит новый вопрос: каким образом в новых условиях будет формироваться политическая элита и кто вообще будет управлять обществом? Все, что мы писали ранее, было связано с экономикой и ее ролью в вырождении современного общества. Мы совсем не говорили непосредственно о политике, о том, какие возможны способы управления обществом, рекрутации политической элиты и о некоторых других важных вещах. Анализу этих проблем будет посвящена следующая глава.

Об изложении

Начнем мы этот параграф с небольшого отступления-рассуждения на тему характера нашего дальнейшего изложения.

Написание данной работы не продиктовано стремлением получить определенный социальный статус и не есть производная определенного социального статуса. Поэтому мы пытаемся разобраться в каждом вопросе, а не подогнать ответ под определенную научную доктрину или под то, что принято. Истина — наша единственная цель, поэтому некоторые дальнейшие суждения могут быть восприняты как чересчур резкие, не совпадающие с общепринятыми убеждениями.

По поводу общепринятости стоит сказать следующее. В действительности то, что будет сказано далее, разделяется большинством профессиональных экспертов в области политики. Например, если в узком кругу политтехнолог станет говорить, что он верит в реальность существования демократии, то окружающие воспримут это однозначно — «выпил лишнего». Тем не менее, приходя на очередное ток-шоу, выступая публично, эти люди начинают защищать взгляды, которые сами никогда не разделяли.

В нашем труде мы пишем то, что есть на самом деле, а не то, что принято говорить и над чем смеются даже те, кто это говорит.

Что такое «властная селекция»?

Как мы помним, тип вертикальной социальной мобильности определяет качества власть предержащих, контуры морали всего общества, а также стратегию развития общества.

С понятием «вертикальная социальная мобильность» связано понятие «властная селекция», являющееся для нашего анализа более важным.Властная селекция — форма политической мобильности, связанная с получением высшей власти. Например, с помощью выборов или по наследству.

Вопрос о власти есть основной вопрос политики. Английский философ Б. Рассел считал власть фундаментальным понятием науки об обществе в том же смысле, в каком энергия является фундаментальным понятием физики, а для немецкого социолога М. Вебера политика

«означает стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает»[419].

Типы властной селекции

В достаточно большом обществе возможны четыре типа властной селекции: насилие, родократия, капиталократия, политократия.

Насильственная смена элиты как тип властной селекции хорош для нестабильного общества, поскольку ломает все социальные барьеры, что предоставляет возможность пробиться на верх социальной лестницы наиболее одаренным личностям. Однако смута не всегда способствует развитию общества. Да и вообще, общество не может жить в режиме перманентной революции.

Таким образом, в достаточно большом стабильно развивающемся обществе возможны три типа властной селекции: родократия, капиталократия, политократия (рис. 5).

Родократия. При родократии власть передается по наследству. Вместо понятия «родократия» чаще использует понятие «монархия». Однако монархия есть только одна из форм родократии. Формой родократии, помимо монархии, является аристократия.

При аристократии, которая также является наследственной, глава государства выбирается из числа аристократов. Таким образом, власть не передается напрямую по наследству, но в то же время принадлежит представителям родовой знати.

Аристократия существовала в Спарте, в которой государственная власть находилась в руках двух наследственных царей и избиравшихся народным собранием герусии и эфоров. В Риме члены Сената назначались цензором из числа бывших высших должностных лиц и членов знатных фамилий. В Карфагене реальной властью располагали 2 выборных суффета и выборный Совет старейшин. В Новгороде и Пскове городским патрициатом формировался Совет господ.

В большинстве случаев монархия предполагает наследственную передачу власти, например старшему сыну. Гораздо реже монарх выбирает себе сам преемника, который, может, даже не является родственником. Например, Петр I в 1722 году издал указ о престолонаследии, который, предоставлял царю право избрать наследника.

Таким образом, общее правило родократии таково: верховный правитель сам выбирает себе пеиемника, который может быть родственником, а может таким и не являться. Данный тип властной селекции может сопровождаться любыми ничего не значащими политическими декорациями, например всеобщими выборами. Естественно, правитель может обозначать своего преемника и в рамках любого типа властной селекции, например, при политократии. Но при политократии поддержка правителя лишь дополняет и усиливает политократию, при родократии единственным источником возможной власти наследника являются симпатии правителя.

Капиталократия. Это власть людей, обладающих крупным капиталом. В античной философии аналогом понятия «капиталократия» было понятие «олигархия», которым активно пользовались Платон и Аристотель, считавшие его одной из самых худших форм правления.

Политократия. При политократии люди получают власть благодаря продвижению в каком-либо государственном учреждении. Примером может служить карьера в КПСС, военная карьера римских императоров, религиозная карьера в эпоху Средневековья. Высшую власть при таком типе властной селекции получит тот, кто займет высший пост в соответствующем учреждении, будь то партия или армия. Данные учреждения (партия, орден, армия и т. д.) далее мы будем называть объеденным понятием «полития»[420].

У каждой из вышеперечисленных типов властной селекции есть свои плюсы и минусы. Нам нужно остановиться на том, у которой меньше всего минусов и больше всего плюсов.

Поскольку капиталократия неприемлема ввиду того, что ведет общество к деградации, остается два типа властной селекции — родократия и политократия.

Но прежде чем приступить к анализу реально существующих типов властной селекции, мы разберем один миф. Речь идет о демократии.

Демократию сегодня нам подают как лучший строй на свете. Демократия действительно лучший политический строй — ведь хорошо, когда всем государством грамотно управляет весь народ. Еще лучше, когда при демократии в экономике господствует коммунизм и каждый получает по своим потребностям. Еще лучше, когда к демократии и коммунизму добавляется земной рай, когда все управляют, получают по потребностям и живут вечно. Но все это утопии, и в реальной жизни их осуществить нельзя. Если с земным раем и коммунизмом более или менее понятно, то с демократией пока, к сожалению, не очень.

Зарождение мифа о демократии

Первой демократией традиционно считают афинскую. Наверное, данная демократия не первая, но уж точно самая известная. Наличие термина «рабовладельческая» в определении «рабовладельческой афинской демократии» уже наводит на некоторые размышления.

Женщины — половина народа — в управлении не участвовали, рабы и иностранцы, естественно, тоже. Из всего населения тогдашних Афин — 400 тыс. человек — правом голоса могло бы обладать лишь 30 тыс., т. е. 7,5 %. В действительности существовали еще и различные избирательные цензы — например, в случае, если человек сумасшедший или преступник. Короче говоря, реально участвовать в демократическом процессе могли бы не более 5 %. Это вынуждены признать и сами сторонники демократии:

«…республики — редкие исключения. Более того, все они были весьма далеки от нынешних демократий с их принципом «один человек — один голос». Для всех этих случаев было характерно господство элит. Так, в античных Афинах избирательное право (как пассивное, так и активное) имело не более 5 % населения города»[421].

Итак, 5 % населения могли бы пользоваться правом голоса. А сколько реально участвовало в управлении? 2,5 %? 1 %? В действительности той демократии, о которой мы привыкли думать, в Афинах не было и в помине. Никаких участков, никакого всеобщего голосования. Люди встречались на площади, опускали камушки в урну или голосовали поднятием руки. Вот и вся демократия. Все участники демократического процесса преимущественно знали друг друга и того, за кого отдавали свой голос, или были хорошо осведомлены в вопросах, по которым голосовали. Таким образом, в голосовании принимал участие очень ограниченный круг населения: столько, сколько могла вмещать площадь, и их численность вряд ли превышала 1 % от общего числа жителей полиса.

Здесь стоит добавить, что все три выдающихся древнегреческих философа — Сократ, Платон и Аристотель — относились к демократии крайне отрицательно. Особенно презирал демократию Платон, считавший ее одной из худших форм правления. Примечательно в этом аспекте мнение видного деятеля афинской демократии Перикла, сказавшего: «Лишь немногие могут творить политику, но судить о ней могут все».

Нынешняя демократия в вопросах управления обществом мало отличается от афинской, с той только разницей, что тех, кто действительно руководит, сегодня значительно меньше, а людей, думающих, что они что-то решают, значительно больше. По данным американских ученых А. Алмонда и С. Вербы, в США только 1 % населения может в какой-то мере воздействовать на решения, принимаемые руководством страны, через членство в партиях, и 4 % — через участие в других организациях, включая профсоюзы[422]. Всенародные выборы не только не ослабляют власть нынешней капиталистической элиты, но, наоборот, укрепляют ее, так как любые выборы требуют денег, вследствие чего любой политик должен или сам быть представителем капиталистической элиты, или брать деньги у ее представителей, тем самым подпадая под полный контроль своих финансистов.

Демократия — это один из древнегреческих мифов. Любой господствующий класс всегда придумывает миф о том, что он, дескать, не руководит обществом. В Средние века проповедовали о том, что «любая власть от Бога», что истинно всем руководит Бог, при коммунистах говорили, что всем руководят Советы, при капитализме рассказывают о том, что обществом руководит народ с помощью неких институтов гражданского общества. В действительности обществом руководит господствующий класс, а господствующий класс развитого капиталистического общества всегда состоит из крупных олигархов.

В Древней Греции зародился идеологический штамп, который существует и поныне и который порождает бесчисленное количество обвинений: в отсутствии демократии, недемократических выборах, враждебности демократии и т. п.

Развитие мифа всех времен и народов

Мы не будем подробно разбирать историю античности и историю Средних веков на предмет властной селекции. Гораздо интереснее разобрать другой период истории, ставший питательной средой для расцвета древнегреческого мифа о демократии в ее современной западной трактовке.

Начиная с XVI века в Европе происходят буржуазные революции, которые венчает Великая французская революция со своим известным лозунгом «Свобода, Равенство, Братство». Принято считать, что именно благодаря этим революциям зародились такие институты, как всеобщие выборы, права человека, демократия. В действительности начиная с этой исторической эпохи стал расцветать большой лицемерный миф о демократии, состоящий из нескольких маленьких мифов.

Ответить на вопрос о том, какой тип властной селекции зародился тогда в Европе, помогает анализ движущих сил тех революций: движущей силой, гегемоном вышеупомянутых революций была буржуазия, поэтому, собственно, революции и называются «буржуазными».

Упрощенно говоря, буржуазия отодвинула дворян и церковь от власти и взяла эту власть себе. Ни о какой власти народа речи не шло. Дворянство и церковь конфликтовали с буржуазией. Последняя победила. На смену родократии и политократии пришла капиталократия. В те времена не было пиара, все было проще и прозрачнее, поэтому победители очень точно определили, у кого должна быть власть: кто обладает капиталом, у того должна быть и власть.

После буржуазной революции, произошедшей в Англии в 1640 году, был установлен имущественный ценз для тех, кто имел право пользоваться плодами так называемой демократии. Активным избирательным правом могли пользоваться только очень богатые, всего — 0,04 % взрослого населения страны. Абсолютно такая же ситуация возникла и после других буржуазных революций. Было бы странно, если бы было иначе. Зачем буржуазии завоевывать власть, чтобы отдавать ее другим?

Во Франции в 1791 году во время Великой французской революции только 16 % взрослого населения были вправе участвовать в выборах. После принятия Конституции 1791 года имущественный ценз был увеличен, а доля имевших право на участие в выборах снизилась до 8 %. Такое «широкое» участие в выборах не устраивало власть имущих, и в 1817 году имущественный ценз был установлен в размере 300 франков прямого налога. Лишь 88–110 тыс. человек из 25-милионной Франции уплачивало такой налог, т. е. всего 0,3 % взрослого населения страны. Для получения же права быть избранным депутатом необходимо было уплачивать налог свыше 1 тыс. франков и достигнуть 40-летнего возраста. Таких лиц тогда насчитывалось всего 15 тыс., т. е. 0,06 %[423]. Таким образом, Свободой и Равенством пользовались менее 1 % населения — это было Братство капитала.

Поэтому неслучайно один из самых ярких критиков марксизма и апологет либерализма К. Поппер признавал:

«…Исторический опыт Маркса оказал влияние не только на его общее видение отношений между экономической и политической системами, но и на некоторые его другие взгляды, в частности на либерализм и демократию, которые для него были только прикрытием диктатуры буржуазии. Эти Марксовы взгляды представляли собой интерпретацию социальной ситуации того времени, которая казалась вполне верной, поскольку беспременно подтверждалась печальным опытом. Дело в том, что Маркс жил, особенно в свои молодые годы, в период наиболее бесстыдной и жестокой эксплуатации. И эту бесстыдную эксплуатацию цинично защищали лицемерные апологеты, апеллировавшие к принципу человеческой свободы, к праву человека определять свою собственную судьбу и свободно заключать любой договор, который он сочтет благоприятным для своих интересов»[424].

Впоследствии, укрепляя свою власть, буржуазия постепенно отменяла имущественный ценз и, лишь окончательно окрепнув, научившись манипулировать народными массами, буржуазия отменила имущественный ценз полностью. Красивые лозунги о равенстве, свободе, власти народа как раньше, так и сейчас служит лишь ширмой, прикрывающей власть буржуазии.

О выборах

Так называемые свободные выборы — один из краеугольных камней демократии, поэтому на анализе данного института мы остановимся подробнее. Вопрос о выборах часто называют фундаментальным вопросом, определяющим общественный строй.

«Вопрос о выборах — это первостепенный вопрос, поскольку он определяет общественный строй»[425].

В общественном мнении закрепилось убеждение, что выборы — это достижение демократии. В действительности выборы сочетаются со всеми формами правления и типами властной селекции. Выборы были в СССР, выборы эти были свободными, никто не заставлял голосовать за данного кандидата, они были тайными. Они не были альтернативными, но в странах Восточной Европы было несколько партий, а в Китае, например, существует восемь партий.

Выборы сочетаются и с монархией. Например, историки называют принципат, существовавший в Древнем Риме, специфической формой монархии, при которой формально сохранялись выборы. Выборы были и при аристократии, например в Спарте.

Выборы существуют и в капиталистических странах. Таким образом, при монархии, аристократии, капитализме, социализме могут существовать выборы.

Более того, альтернативные выборы высшего должностного лица могут считаться недемократическими. Например, президентские выборы, произошедшие весной 2006 года в Белоруссии, были признаны Западом как недемократические. Генеральный секретарь Совета Европы Т. Дэвис заранее объявил президентские выборы в Белоруссии недемократическими. Госдепартамент США также считает данные выборы недемократическими. Тем самым страны, называющие себя демократическими, признали: выборы не всегда есть атрибут демократии.

Обвинения в недемократических выборах очень часто соседствуют с обвинениями в том, что данные выборы не были независимыми. Что же такое независимые выборы? Почему в Белоруссии выборы признаны не независимыми? Т. Дэвис поясняет, что выборы в Белоруссии не были независимыми, потому что «не существует ни подлинной свободы слова, ни свободы ассоциаций, а политические оппоненты действующего президента регулярно подвергаются грубым притеснениям»[426].

В словах Дэвиса сконцентрирована вся суть принципа «независимости» выборов. В обществе на современном этапе его развития всегда существует два полюса силы: политический и экономический. СМИ, общественные организации, выборы могут зависеть или от государства, или от капитала. Никаких независимых выборов быть не может. При политократии или родократии выборы, как и политики, во многом зависят от государства, при капиталократии выборы и политики зависят от капитала. Дэвис хочет, чтобы выборы были независимыми от государства и были зависимыми от капитала. Лукашенко хочет наоборот.

В действительности независимых выборов не существует, как не существует независимых СМИ или независимых ассоциаций.

Выборы в условиях капиталократии

В условиях капиталократии так называемые независимые выборы наилучшим способом воплощают мечту крупного капитала о полном контроле над политической властью. У руля политической власти должны находиться временщики, которые полностью подотчетны крупному капиталу и зависимы от него. А что касается народа, то «свободные выборы» этому не помеха, как раз наоборот — они и есть тот крючок, на котором подвешены все политики. Выборы требуют денег, а деньги есть у крупного капитала. Как заметил М. Амстердам, «наши конгрессмены — самый лучший сорт граждан, какой только можно купить за деньги».

Демократия оптимальна для капитала по одной простой причине — она есть закамуфлированная власть представителей крупного капитала. Именно поэтому окрепший капитал начал сразу же бороться за демократическое устройство государства — или мирно, или с помощью буржуазных революций. Естественно, капиталисты, которых больше всего волнует собственное благополучие, не стали бы бороться за власть народа — они боролись за свою власть над обществом. Как птица не может летать без крыльев, так капитализм не может существовать без демократии, точнее — капитализм может существовать без демократии, но, как и птица без крыльев, может лететь только в пропасть. Выражаясь на современном либеральном наречии, демократия «крышует» капитализм.

Как можно говорить о выборе народа, если существуют тарифы на избрание тех или иных лиц? Определенная сумма на предвыборную кампанию (например, 1 млн. долларов) гарантирует избрание в депутаты местных органов власти, а сумма в 5 раз большая, — кресло в Государственной Думе. Расценки на место в Думе особенно не скрываются, и, в принципе, их может узнать каждый желающий. Достаточно позвонить в солидную пиар-контору и узнать расценки на избрание в данном округе: в зависимости от округа, в зависимости от конторы — это 1–2 долл. за избирателя, т. е. если в вашем округе 200 тысяч избирателей, то сумма будет равна 400 тысячам долларов. Это минимум, чтобы только «засветиться». Сумма в два раза большая, т. е. 800 тысяч, — чтобы побороться с другими толстосумами. Эта самая минимальная сумма, так сказать, минимальный нижний предел в ходе предвыборной кампании. Данная сумма постоянно растет, и в результате получается около 1 млн долларов. Покупка места в списке партии в пять раз дороже, т. е. около 5 млн долларов. Вот и весь расклад, и каким бы гением от политики вы ни были, если у вас нет 400 тысяч долларов, о вас никто даже не узнает. Если все решают деньги, причем тогда вообще народ?

Естественно, полученные кандидатами деньги отрабатываются, а после отработки депутат зарабатывает себе на жизнь. Выборы стали бизнес-проектом, где все рассчитывается как в бизнесе — сколько вложил, сколько получил, какова норма прибыли. Политика — это теперь вид бизнеса. А с введением правила, в соответствии с которым кандидат может не собирать подписи, а просто вносить денежный залог, наглядно, без всякого зазрения совести, был узаконен имущественный ценз. Например, чтобы только зарегистрироваться кандидатом в депутаты в Московскую городскую думу, нужно отдать более 20 тыс. долларов. Еще раз подчеркнем, 20 тыс. долларов надо отдать, чтобы у вас приняли документы.

Демократия в условиях капиталократии — такой же миф как независимые выборы, независимые политики, независимые СМИ, независимые общественные организации. Демократия в условиях капиталократии есть безраздельная власть крупного капитала.

От кого зависят независимые СМИ и общественные организации?

Рассмотрим миф о свободных СМИ и общественных организаций. Влияние СМИ огромно, они

«отбирают большую часть информации и дезинформации, которыми мы пользуемся для оценки социально-политической действительности. Наше отношение к проблемам и явлениям, даже сам подход к тому, что считать проблемой или явлением, во многом предопределены теми, кто контролирует мир коммуникаций»[427].

Нередко независимые СМИ называют также свободными, но суть от этого не меняется: ни независимых, ни свободных СМИ, точно так же как и общественных организаций, не бывает. Все СМИ (если они не являются развлекательными) и общественные организации дотационны и убыточны. А раз они убыточны, значит существуют хозяева, которые эти убытки покрывают. А раз существуют хозяева, то СМИ выполняют их волю. Следовательно, говорить о независимости общественных организаций или СМИ — это все равно что говорить о независимости вашего карандаша от вас.

Кто же может быть хозяином СМИ и общественных организаций? СМИ и общественные организации могут быть или частными, или государственными, поэтому они могут зависеть или от государства, или от бизнеса.

В море дотационных общественно-политических СМИ существуют и в некоторой степени рентабельные СМИ, об общественных организациях здесь говорить не стоит. Однако рентабельность СМИ все равно не обуславливает их независимость. Продажа тиража (в случае печатных СМИ) никогда не покрывает их убытков. Главный источник прибыли СМИ есть реклама. Реклама прежде всего оплачивается бизнесом. Могут ли СМИ пойти против бизнеса и, например, пропагандировать коммунистические идеи? Сколько выпусков сохранится рентабельность газеты? Сколько месяцев протянет телеканал? Поэтому в условиях капитализма негосударственные СМИ в большинстве случаев выражают волю конкретного бизнесмена или выражают волю всего бизнес-сообщества. Иного не бывает.

Таким образом, независимых СМИ и общественных организаций просто не бывает, они могут завесить или от государства, или от бизнеса, чаще всего в лице отдельных бизнесменов. Все красивые лозунги о независимости СМИ и общественных организаций есть стремление сделать их независимыми от государства, а значит, зависимыми от бизнеса.

О свободе слова и свободных выборах

В рамках либеральной системы все политические оппоненты должны играть лишь роль массовки и ни в какой степени не угрожать существующим порядкам.

Существование антилиберальных партий предполагает их абсолютную неконкурентоспособность. Например, коммунистические партии сегодня разрешены в западных странах, но если бы они реально могли прийти к власти, то были бы немедленно разгромлены.

Из истории США известно, что в 1918 году представители социалистической партии занимали 1200 выборных должностей в 340 городах. Росло число избирателей, голосующих за социалистов. Это напугало власть, и в течение нескольких лет с социалистической партией как с дееспособной политической силой было покончено. Закрывались газеты, штаб-квартиры, убивали профсоюзных деятелей и т. д. Людям, которые сочувствовали коммунизму, было запрещено участвовать в конкурсе на премию «Оскар»; был создан так называемый голливудский черный список и т. д. Когда опасность коммунизма ушла в прошлое, давление на его сторонников ослабло, но, если коммунистические идеи снова наберут силу, все повторится. Например, во многих странах Восточной Европы на время болезненных реформ 90-х годов были запрещены коммунистические партии[428]. «Свобода» такова, что ты можешь «свободно» высказывать только те взгляды, которые никоим образом не могут поколебать существующий порядок.

Там, где могут составить конкурентоспособность ультранационалистические партии, как в некоторых странах Запада, они запрещены. Коммунистические партии также запрещены там, где они популярны, — в некоторых странах третьего мира, например Индонезии. То же и с исламистами, которые популярны в некоторых странах Востока, где они, естественно, также запрещены.

Другими словами, при либерализме ты можешь голосовать только за либералов. Выборы всегда происходят по принципу Форда: «Вы можете получить “Форд-Т” любого цвет, при условии, что этот цвет будет черным».

Принцип, в соответствии с которым свободно можно говорить только то, что разрешено, оформился во времена Французской революции: так, якобинцы приняли решение после «нескольких братских предостережени, выгонять всех литераторов, не стоящих на высоте якобинизма»[429].

Во времена Французской революции также говорили о свободе партийной деятельности, собраний, митингов, заявляли даже о праве на восстание. Но тем, кто не понимал, что это пиар, и пытался воспользоваться данным правом, отрубали голову, а 14 июня 1791 года был принят закон о запрещении не только митингов, но рабочих союзов и стачек. Позднее появился термин «враг народа». Врагами народа считались, в частности, «клеветники на патриотов, злоупотребляющие законами революции, обманщики народа, способствующие упадку революционного духа, распространители ложных известий с целью вызвать смуту, направляющие народ на ложный путь, мешающие его просвещению»[430].

Сегодня в некоторых странах Европы предусмотрена уголовная ответственность за отрицание Холокоста, а Палата депутатов парламента Чехии решила, что отрицание преступлений коммунистического режима является преступлением, аналогичное постановление готовится к принятию в Латвии[431]. В Польше работодатель имеет право разорвать трудовое соглашение с работником, если факт его сотрудничества в прошлом с коммунистическими спецслужбами будет официально подтвержден[432]. Во Франции 12 октября 2006 года Нижняя палата парламента приняла законопроект, согласно которому отрицание геноцида армян 1915 года в Османской Турции является уголовно наказуемым преступлением[433] и карается годом лишения свободы, а в самой Турции сажают в тюрьму тех, кто, наоборот, говорит о геноциде.

В демократической России Росохранкультура запрещает использовать в печати название некоторых организаций — например, словосочетания «Национал-большевистская партия» и аббревиатуры «НБП». Летом 2006 года Росохранкультура разместила на своем сайте письмо к СМИ, которое запрещало употреблять эти словосочетания под угрозой лишения лицензии[434].

Поэтому если считать свободой слова возможность для гомосексуалистов выступать по телевидению — можно сказать, что свобода слова царит полная. Но если понимать ее шире, то выяснится, что никакой «свободы слова» нет. В Средние века их называли богохульниками, в советское время — антисоветчиками, сейчас — экстремистами. Слова разные, а суть процесса одна. Господствующий класс всегда устанавливает рамки идеологически дозволенного, можно говорить все что хочешь, но только в рамках дозволенного. А если ты пытаешься говорить то, что противоречит доктрине господствующего класса, то твой дом — тюрьма.

Своих политических конкурентов стремятся запретить и другие режимы, но отличительная характеристика либерального подхода заключается в том, что запрет иных взглядов, идей и партий всегда сочетается с лицемерным лозунгом свободы СМИ, идей и убеждений.

И еще одно важное обстоятельство, на которое обращают мало внимания. Свобода СМИ — это не только цель, но и инструмент. Если вы можете говорить, например, что губернатор — коррупционер, а до этого нет никому дела, зачем такая свобода нужна? Такая свобода служит лишь «выпуску пара» и является одной из методик пиара.

«Некоторые воображают, что, если вы вольны говорить все что вздумается, это и есть демократия. Однако свобода слова — это еще не вся демократия, а только лишь одно из ее необходимых условий. Слишком часто получается так, что мы свободны говорить что хотим, а те, у кого богатство и власть, свободны делать все что хотят, не обращая никакого внимания на то, что мы говорим. Демократия — это не словопрения и не упражнение в ораторском искусстве, а система власти, как и любая другая форма правления. Свобода слова, равно как и свобода политической организации, обретает смысл лишь в том случае, если обеспечивает ответственность власть имущих перед теми, над кем эта власть осуществляется»[435].

Великий французский пиар

Анализируя проблему выборов, нельзя не осветить такой феномен, как пиар. Во время Французской революции 1789–1794 гг. оформились не демократические свободы, а начали зарождаться механизмы буржуазного управления обществом. Существенную роль в управлении социальными процессами играет пиар. Пиар — сокращение английских слов public relations (p + r), которые в дословном переводе означают «общественные связи» или «связи с общественностью», как термин был введен третьим президентом США Т. Джефферсоном, создателем Декларации независимости США.

В России в понятие «пиар» чаще всего вкладывают деятельность в сфере политики. Это не совсем верно. Пиар очень тесно пересекается с рекламой и бывает двух видов — экономический и политический. Мы в дальнейшем будем говорить только о политическом пиаре. Если выразить понятие «политический пиар» (далее — пиар) одним словом, то это будет слово «политманипуляция». Если в основе капитализма лежит стремление к максимизации прибыли, то в основе пиара — стремление к максимизации рейтинга.

Главное, на что ориентируется политик в условиях пиара, — это рейтинг. А так как существует множество способов поднятия рейтинга, никак не связанных с реальными делами политика, то политик должен говорить то, что нравится обществу, а делать то, что нужно ему самому или тем, кто стоит за ним.

Американцы говорят: «Если событие не показали на CNN, значит его не было». Это один из основных законов пиара, гласящий: неважно, что происходит, главное — как освещают СМИ. Если мэр города принял программу озеленения, в результате которой было посажено 1000 деревьев, но это соответствующим образом не отпиарено, то на рейтинг это влияет значительно меньше, чем если по местному телевидению покажут как мэр в каске с лопатой сажает три дерева. Поэтому надо сажать не тысячи деревьев, а три дерева, но перед телекамерами, которые покажут данный сюжет в прайм-тайм. Желательно, чтобы в посадке трех деревьев принимал участие известный актер, который затем скажет о мэре много хорошего: что он лучший озеленитель, много думает о простых людях и т. д.

Пиар может повышать рейтинг политика с помощью создания событий, которых вообще не существует в реальности. Пиар создает свою реальность, которая имеет на электорат большее значение, чем подлинно существующая действительность.

Поэтому нередко место реальных дел занимают реальные слова. Пиарится то, что изначально никто не собирается выполнять. Это архиважное отличие пиара от вообще лжи политика. Политик может ошибаться, хотеть как лучше, а у него «получается как всегда». Он может скрывать свои ошибки, страдать от невыполненного, стремиться воплотить то, что у него не получилось, снова. Пиар — принципиально иное, политики изначально обещают то, что выполнять не собираются, сопровождая громкие заявления красивыми лозунгами. Пиар — это всегда преднамеренный обман. Здесь можно вспомнить слова Черчилля:

«Политик должен обладать способностью предсказать, что должно случится завтра, и достаточным умом, чтобы на следующий день объяснить, почему этого не произошло».

Политик может не только не собираться выполнять обещания, а быть принципиальным противником данных мер, но, несмотря на это, страстно отстаивать чуждую ему позицию. Лицемерие может быть настолько запредельным, что избиратель, даже понимая, что его обманывают, начинает верить политику, ведь он не может допустить мысли, что можно так лгать.

Если политику в личной беседе указать на то, что он обманывает избирателя, то он улыбнется и скажет, «это же пиар». Окружающие также снисходительно улыбнутся вашей наивности. Пиар всегда включает в себя элемент обмана электората.

Вспомним эру зарождения пиара. В «Декларации прав человека и гражданина», принятой после Французской революции, говорится: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», а затем выстраивается такая избирательная система, которая выгодна только определенному слою общества (8 %), а все остальные остаются без прав и свобод. Там же говорится о том, что все граждане равны перед законом, и поэтому им «…открыт в равной мере доступ ко всем общественным должностям, местам и службам», после чего с помощью имущественного ценза возможность избираться предоставляется лишь единицам и т. д.

Итак, политик в условиях пиара будет всегда говорить, что нравится избирателю, если он это не делает, значит у него плохие пиарщики, которые не могут достаточно точно определить электоральные предпочтении.я

Другими отличительными особенностями пиара являются следующие.

1. Основательное финансирование. Политические акции под громкими названиями проводятся за деньги. Для многих россиян стало открытием, что митинги могут проводиться за деньги. На Украине, в Киргизии, Грузии митингующим просто платили деньги. Некоторые особо активные «революционеры» на Украине успевали даже подрабатывать в лагере противника. В действительности ничего нового. Ни для кого не секрет, что во время Французской революции производилась вербовка агентов, которые должны были на площадях «заниматься политическим воспитанием взрослых и привлекать их на сторону революции»[436]. Этих агентов набирали в основном из военных дезертиров, которые толпами направлялись в Париж. Агенты получали по 5 ливров в день, но вследствие большого наплыва эта цена опустилась до 20 су. Если ранее революции производились в большей степени на энтузиазме, то теперь «энтузиазм» имеет вполне определенную цену.

Вообще, основательное финансирование проекта — отличительная черта пиара. Оплаченные митинги, оплаченные статьи, оплаченные телепередачи, оплаченные ведущие и т. д. Почему пиар подразумевает основательное финансирование? Дело в том, что все окружение политика (пиарщики, члены предвыборного штаба, агитаторы) прекрасно знает цену политику, цену его заявлениям. Работать задаром, на энтузиазме никто на него не будет. Приходится платить. Зарплата — одна из основных статей бюджета предвыборной кампании. В 2007 году зарплата пиарщика самой низкой квалификации — от 100 долларов в день. Цена агитаторов, разносчиков агитматериалов очень сильно колеблется в зависимости от региона.

2. Черный пиар. Ложь по поводу конкурентов — обязательная часть пиара, которая не имеет никаких границ. Липовые покушения, любовницы, сослуживцы… Арсенал громаден, даже в таком «Образцовом» открытом демократическом обществе, как американское, доля негативной политической рекламы достигает 70 % от всего объема предвыборной агитации[437]. Неотъемлемой частью черного пиара являются кандидаты-двойники, главная цель которых — оттянуть голоса у реального конкурента. В наиболее примитивном случае это кандидат-однофамилец, в более широком смысле — кандидат, находящийся на службе у власти и высказывающий взгляды, похожие на взгляды конкурента власти. Например, в Чили С. Альенде не мог трижды победить на выборах (1952, 1958 и 1964 гг.), т. к. каждый раз на выборах выставлял кандидатуру новый кандидат, также якобы отстаивающий левые взгляды. Причем именно этот кандидат обладал громадными информационными ресурсами.

3. Подтасовки. Все выборы подтасовываются. Существует и цифра подтасовок: 5–10 %. В любом солидном пиар-агентстве есть люди, специально занимающиеся подтасовкой голосов, которые могут привести сотню различных методов ее выполнения. Эта услуга — одна из самых дорогих. Конечно, подтасовка выборов — это не отечественное, а заимствованное изобретение.

Лидер КПРФ Г. Зюганов очень возмущался после выборов 1996 года сложившейся ситуацией: накануне вечером было объявлено, что в Татарстане победу на выборах одержал Зюганов, а к утру, когда ситуация стала довольно напряженной, выяснилось, что выиграл Ельцин. Зюганов судится до сих пор.

Ничего удивительного: В США то же самое случилось во Флориде во время президентских выборов 2000 года. Вечером здесь было объявлено, что выборы выиграл А. Гор, а когда выяснилось, что результаты в этом штате могут стать решающими, то объявили, что выиграл Дж. Буш. Стоит отметить, что губернатором этого штата является брат Буша — Джеб Буш.

В России подтасовать выборы сложнее, чем в ряде западных стран, в которых при подсчете результатов не допускаются наблюдатели. Многие западные эксперты открыто говорят о подтасовках выборов в своих странах, а мнение о том, что западные специалисты подтасовывают выборы в других странах, не подвергается сомнению. Западные публицисты З. Сардар и М. В. Дэвис в своей книге: «Почему люди ненавидят Америку» приводят список стран, в которых США исказили результаты выборов, чтобы достичь нужного результата:

«Италия 1948–1970-е гг., Лван 1950-е гг., Индонезия 1950-е гг., Вьетнам 1955 г., Гвиана 1953–1964 гг., Япония 1958–1970-е гг., Непал 1959 г., Лаос 1960 г., Бразилия 1962 г., Доминиканская Республика 1962 г., Гватемала 1963 г., Боливия 1966 г., Чили 1964–1970 гг, Португалия 1974–1975 гг., Австралия 1974–1975 гг., Ямайка 1976 г., Панама 1984 г., 1989 г., Никарагуа 1984,, 1990 гг., Гаити 1987–1988 гг, Болгария 1991–-1992 гг., Россия 1996 г., Монголия 1996 г., Босния 1998 г.»[438].

Пример Альенде показывает, что если все методы исчерпаны — не помог ни черный пиар, ни кандидаты-двойники, ни подтасовки, ни оплаченные митинги (после победы Альенде в 1970 г.), — то оппозиционного лидера могут просто уничтожить. В 1973 году в Чили был совершен военный переворот, подготовленный США. К власти пришел Пиночет.

Во всем остальном пиар является продолжением рекламы со всеми ее атрибутами: разнообразностью, навязчивостью, постоянностью. Короче говоря, много пира не бывает, бывает только много плохого пиара — такова заповедь пиарщика.

Таким образом, пиар — это система управления политическими процессами, основу которой составляет манипуляция общественным мнением.

Механизм политического пиара был детально разработан и отполирован в течение двух столетий не одной тысячей профессиональных психологов, социологов, историков, философов, культурологов — и превратился в важный инструмент манипуляции сознанием и психологической войны.

Таким образом, в ходе буржуазных революций буржуазия осчастливила народ тем, что наделила себя правами. В дальнейшем, по мере того как росли возможности политического пиара, буржуазия ослабляла властной поводок, тем не менее жестко держа его в руках

Почему демократия невозможна?

И все же. Демократия нигде никогда не существовала. Но, может быть, что-то было сделано не так? Может, демократия все-таки возможна? Мы уже обращались к теме управления обществом господствующим классом. И причинам этого. Напомним их:

1. В достаточно большом обществе невозможно организовать процесс управления, в котором будут участвовать все члены общества.

2. Большинство членов общество не обладают достаточными для управления обществом знаниями.

3. Большинству людей вообще не интересен процесс управления обществом, особенно в аспекте заботы об обществе. Первая причина является свидетельством невозможности демократии, а вторая и третья — двумя основными возражениями против эффективности демократии, которые указывают на четвертую и пятую причину невозможности демократии.

4. Демократия подразумевает политманипуляцию.

5. Невозможность демократического контроля власти обществом.

Если вторая и третья причина свидетельствует об ущербности демократии, то первая, четвертая и пятая указывают на то, что демократия вообще невозможна.

Образно говоря, вторя и третья причина указывают на то, что нельзя управлять автомобилем, не зная, как это делается. Это может плохо кончится для автомобиля, управляющего автомобилем и окружающих.

Первая, четвертая и пятая причина являются очевидным свидетельством того, что даже самый лучший спринтер не сможет обогнать автомобиль, едущий на полном ходу. Итак, первое плохо, а второе невозможно.

Поскольку управление общественными делами всегда находится в руках меньшинства влиятельных людей, с которыми сознательно или бессознательно считается большинство, итальянский социолог Г. Моска ставит под сомнение сам термин «демократия». И этот мыслитель оказывается абсолютно прав.

Рассмотрим приведенные выше тезисы о невозможности и ущербности демократии более подробно.

1. Технологическая невозможность организации процесса массового управления

В общем, очевидно, что технологически невозможно организовать процесс управления обществом, в котором будет принимать участие весь народ. Непосредственная демократия, т. е. когда государством управляет весь народ, невозможна. Но, может, возможна опосредованная демократия, т. е. когда народ управляет через своих представителей? Например, хозяин завода может нанять управляющего, который будет руководить заводом от его имени и, по сути, выполнять его волю.

В действительности опосредованная демократия также невозможна. Качества обывателя: непрофессионализм, незаинтересованность — не предполагают функционирования демократического механизма. Демократия, конечно, может существовать, обыватель может участвовать в демократическом процессе, но его участие будет аналогично попыткам русского понять китайский текст: неинтересно и непонятно.

2. Непрофессионализм обывателя

По данным социологических опросов, из голосующих за тех или иных кандидатов лишь 2–3 % читали хоть какие-то программные материалы. В ходе опросов, проведенных в Москве в мае 2002 года, лишь 2 % смогли назвать фамилию своего депутата. И такое положение дел существует в столице нашей страны, когда еще и года не прошло после выборов. А тех, кто может четко сформулировать программные постулаты той или иной партии или кандидата, — вообще единицы.

По данным опроса, проводимого в США в 1997 году, почти половина населения уверена, что фраза «от каждого по способностям, каждому по потребностям» — статья из Конституции США, а не постулат марксизма[439]. Как показывают данные ВЦИОМ, уже через несколько месяцев после выборов люди не помнят, за кого они голосовали или кто из депутатов представляет их интересы в федеральных, региональных и даже местных органах власти[440].

«Увы, молодежь России аполитична и политически безграмотна… Как показывает глубинное интервьюирование, реальную расстановку политических сил в стране знает не более 8 % молодых, а политические убеждения имеет не более 4 %. На выборы ходит в среднем 2 %»[441].

Памятен один случай из предвыборной кампании 1996 года. По телевизору показали пожилую деревенскую женщину, которая сказала, что будет голосовать за Ельцина, а не за Зюганова, потому что Ельцин ей нравится больше. Трагикомичность той ситуации заключалась в том, что она не могла даже правильно выговорить фамилию «Зюганов».

«Идея народовластия не импонировала “отцам-основателям” США. “Народ неустойчив и переменчив, ему редко доступны правильные суждения и решения”, — писал Гамильтон. Мнение Гамильтона в полной мере подтверждали якобинские чулочники, которые во время Великой Французской революции сидели на задних скамьях Конвента и, не поднимая глаз от вязки чулок, дружным голосом отправляли на гильотину всех врагов революции»[442].

Однако нельзя обвинять народ в том, что он не разбирается в программах различных партий и движений. Почему народ должен в этом разбираться? Мы же не требуем, чтобы профессиональный социолог умел перебрать движок у автомобиля или умел ровно выкладывать кирпичную стенку. В сегодняшнем мире нарастает процесс специализации, это признается всеми, и абсурдно то, что с нарастанием процесса специализации возникает доктрина, требующая от человека хорошо разбираться в том, в чем он не специалист. Каждый должен заниматься своим делом,

«массы уже по самой своей природе не должны и не могут управлять собственным существованием и тем более — управлять обществом, это означает, что Европа переживает сейчас самый тяжелый кризис, который только может затронуть народы, нации и культуры»[443].

3. Незаинтересованность обывателя

Большинство народа не «разбирается в политике» не потому, что это довольно сложно, но потому, что это абсолютному большинству неинтересно. Для большинства людей интересы своей семьи гораздо ближе, чем интересы государства: «своя рубашка ближе к телу». Половина общества — женщины, для которых интересы семьи, детей приоритетны по своей природе, в противном случае женщину вообще вряд ли можно назвать полноценной.

Нельзя согласиться с теми, кто говорит о том, что политическая близорукость — плохое качество народа. Они не правы. Если все будут альтруистами, если для всех общие интересы будут важнее собственных, если все будут жертвовать своей жизнью ради общего блага, то общество вымрет. Народ выполняет роль своеобразного балласта[444], и этот балласт необходим обществу. Судно не может плавать без балласта, который придает ему устойчивость, точно так же народ придает устойчивость обществу. Простые люди должны обладать здоровым эгоизмом, консерватизмом, это нормально. Ненормально другое: политику государства пытаются определять люди, природой не предназначенные к управлению. Это все равно как заставлять слепого рисовать или немого петь.

Многие действия избирателя вообще нельзя объяснить в рамках нормальной логики. Например, согласно опросу ВЦИОМ лишь 21% опрошенных считают, что именно от обычных избирателей зависит, кто придет к власти, и какая будет проводиться политика. И в то же время на выборы собираются идти минимум 45,5%[445]. Зачем идти, если ничего не зависит? Зачем участвовать в процессе, когда ты уверен, что в этом процессе тебя просто обманывают? Существуют какие-то неосознанные мотивы прихода электората на избирательный участок. Пойти, потому что все ходят. Пойти, потому что я ощущаю свою значимость. Пойти, потому что я всегда ходил. Пойти, чтобы поесть буфете. Но все это не имеет никакого отношения к осознанному выбору политической элиты.

4. Демократия подразумевает политманипуляцию

Перечисленные качества простого народа открывают широкие перспективы для манипуляции, как заметил Г. Видал,

«американскую политическую элиту с самого начала отличало завидное умение убеждать людей голосовать вопреки их собственным интересам»[446].

С появлением и развитием СМИ, с разработкой методов формирования общественного мнения это делать стало гораздо легче. Люди голосуют не за реального человека, а за его газетно-телевизионный образ. Во время выборов политик часто даже не знает о содержании «своих статей» и элементах «своей биографии», которые за него придумывают имиджмейкеры и другие работники предвыборного штаба. Все предвыборные обещания — лишь игра с электоратом.

В сентябре 2002 года россияне имели редкую возможность прочитать исповедь человека, реально делавшего политику в России, — господина Березовского. Березовский в беседе с главным редактором газеты «Завтра» заявил следующее:

«Вообще, это иллюзия, что народ выбирает. Эта иллюзия особенно сильна в России. Традиционно в России вопрос о власти решается элитой. Точно так же, как в большинстве других стран мира, например в Америке. Когда Америка выбирает такого президента, как Буш, понятно, что это не может быть выбор народа в чистом виде. На самом деле народу этот выбор навязан. Если говорить точно, этот выбор навязывается капиталом»[447].

Демократия вообще подразумевает манипулирование массами по одной простой причине: массы, которые начнут управлять сами собой, способны уничтожить все государство вместе с демократией. Пример: большинство народа любой страны, если не манипулировать его мнением, поддержит лозунг раздела всех богатств государства поровну, а это станет концом и экономики, и страны в целом. Вообще, в любом, даже деградировавшем западном обществе, народ всегда восприимчив к лозунгам ультранационалистов, всегда поддерживает меры по ограничению прав сексуальных меньшинств и больных СПИДом. Но ему не дают сделать данный выбор. Ультранационалисты сидят в тюрьме, преследование сексуальных меньшинств карается по закону. Народу дают право выбора по малозначимым, ничего не определяющим вопросам, да и то только после сильнейшей промывки мозгов, чтобы исключить любую случайность.

Образно говоря, людям предлагают два яблока, красное и зеленое, и говорят: «Выбирай». Происходит бурное обсуждение, затем выбор и, наконец, кульминация — подсчет голосов. А потом начинают говорить о том, что народ отверг груши, бананы и виноград, потому что больше всего любит яблоки. При ограниченном числе возможных ответов итоги выборов известны заранее: как бы там ни было, а все проголосуют за яблоко. Выборы — это фикция, а демократия — политическая демагогия.

Выборы, референдумы всегда происходят не только в определенных рамках, но и до тех пор, пока не будет получен нужный результат. Например, народ Ирландии летом 2002 года на референдуме высказался против расширения ЕЭС, и каков был результат, расширение ЕЭС признали не нужным? Нет! Такой ответ на референдуме посчитали неверным, и уже осенью того же года провели новый референдум, на котором искомый ответ был получен. Если бы и осенью народ Ирландии ответил «Нет», то референдум провели бы зимой и т. д., пока не был бы получен нужный результат. Аналогично в том же году власти Швейцарии поступили с вопросом о вступлении в ООН. Референдумы проводились до тех пор, пока народ не согласился со вступлением. Референдумы проводятся до тех пор, пока не будет получен нужный результат, народ на Западе это знает и часто голосует за то, что ему предлагают, только для того, чтобы от его оставили в покое.

Но как быть, если времени для проведения множества референдумов нет, а результат народного волеизъявления власть не устраивает? Ответ в русле демократического устройства звучит так: «о результатах «неправильного» референдума надо забыть». Вспомним референдум 1991 года по вопросу сохранения СССР, за сохранение которого высказалось большинство населения страны. Кто-нибудь посчитался с мнением народа, высшим проявлением демократии? Ответ на этот вопрос мы с вами прекрасно знаем.

Если уж говорить о настоящей демократии, то подлинных демократов, тех, кто предлагает самые популярные в народе меры, например ограничение прав больных СПИДом и т. д. сами демократы презрительно называют популистами. Они утверждают, что народ не до всего дозрел, и так далее в том же духе. Позвольте, а кто, собственно, при демократии должен решать, до чего дозрел народ, а до чего — нет? Значит, есть силы, которые решают за народ.

Если популист становится слишком известен и его нельзя остановить административными рычагами, с ним происходит несчастный случай. Пример из истории самой демократичной в мире демократии. 1935 год. В США только-только закончилась Великая депрессия, оставив в нищете большинство населения страны, тогда как небольшая часть, несмотря ни на что, баснословно обогатилась. Наступает год президентских выборов, и громадную популярность приобретает кандидат от «третьей силы» Хью Лонг. Его программа проста и заключается в одном тезисе — надо все богатство США разделить в равной степени между всеми, тогда в один миг исчезнет нищета. Рост популярности Лонга оглушителен. Выходец из бедной крестьянской семьи, он становится сначала губернатором штата, затем избирается в Сенат, его популярность стремительно растет, он уже на шаг от президентского кресла. Чем заканчивается эта история, нетрудно догадаться. 8 сентября 1935 года Лонг был убит. Расследование, естественно, ничего не дало.

Аналогичный случай произошел совсем недавно в Нидерландах — за несколько дней до парламентских выборов в мае 2002 года застрелен в упор еще один популист, лидер предвыборной гонки, ультраправый политик, которого многие называли даже фашистом, — П. Фортайн. По данным полиции, убийца был чрезвычайно раздражен призывами Фортайна отменить запрет на выращивание грызунов для получения меха[448]. Интересно, кто-нибудь поверит, что это реальная причина убийства?

Так что правильно было бы говорить не о выборах, а о политманипуляции — это слово очень точно отражает сущность того, что называется «свободными выборами».

Если проследить всю историю развития демократии, то в глаза бросается одна четкая тенденция: чем больше говорят о власти народа, тем больше возрастает степень манипуляции сознанием общества.

Громадное значение в системе манипуляции сознанием народа имеет телевидение. Так, например, 98 % американских семей имеют, по крайней мере, один телевизор. Он включен в среднем по 7 часов в сутки, т. е. телевизор отнимает практически столько же времени, сколько и работа. Это привело к тому, что американцы, ранее посещавшие церковь, общественные собрания и небольшие кафе, ныне большую часть времени проводят у телевизора. К сожалению, статистики привязанности россиян к телевизору нет, но есть статистика количества телевизоров в российских семьях: на 100 семей в России приходится 118 телевизоров и 95 холодильников, т. е. есть семьи, где нет холодильника, но нет ни одной семьи, где нет телевизора[449].

Манипуляция общественным сознанием достигла таких размеров, что с горечью можно говорить не о наивном доверии, а о пограничном психическом состоянии значительного числа населения.

«На Западе в течение нескольких лет шел телесериал “Доктор Маркус Уэлби”. За это время Роберт Янг, актер, сыгравший доктора, получил около двухсот тысяч писем с просьбой дать медицинский совет! Какими же круглыми идиотами надо быть, чтобы актера, напялившего белый халат, принять за компетентного специалиста и заваливать его письмами на медицинскую тему. Воистину, такая аудитория заслуживает крепких эпитетов»[450].

Таким образом, можно сказать, что демократия — это узаконенный вид воровства на доверии.

5. Невозможность демократического контроля власти обществом

Демократия должна подразумевать контроль действий власти со стороны общества. Действительно, если человек не может контролировать процесс, то как он может говорить о том, что управляет процессом? Если мы адекватно воспринимаем реальность, то мы не будем говорить о том, что мы управляем процессом падения снежинок за окном, ведь мы этот процесс не контролируем.

Общая закономерность общественного развития гласит, что с ростом общества неизбежно теряются прямые взаимосвязи между простым народом и властью. Например, в деревне любой житель имеет взаимоотношение со старостой. В достаточно большом городе непосредственный контакт между жителем и мэром города исключен. В таком обществе всегда возникают посредники, которые, с одной стороны, «передают» чаяния народа наверх, а с другой — пиарят деятельность власти. Следственно, существуют два типа взаимодействия народа власти:

1. Прямое взаимодействие, характерное для небольших социальных систем.

2. Опосредованное взаимодействие, когда между властью и населением возникают некие посредники в лице СМИ, общественных организаций, пиар-агентств, обеспечивающих взаимоотношение власти и общества.

«Независимые» СМИ и «независимые» общественные организации не являются инструментами контроля власти со стороны общества, т. к. зависимы от капитала или государства. Например, можно ли назвать газету, хозяином которого было общество? У каждой газеты вполне определенный хозяин — какой-нибудь олигарх или госструктура.

Итак, в достаточно большой социальной системе всегда возникают полит-посредники (нередко их называют институтами гражданского общества, хотя «институты гражданского общества» – более широкое понятие) (рис. 6). По-литпосредники, являясь центральным связующим звеном между властью и об-ществом, зависимы или от госструктур или от бизнес-структур. В современном мире политпосредники могут также зависеть от зарубежных, прежде всего, за-падных спецслужб.

Таким образом, в достаточно большом обществе непосредственный контроль власти со стороны народа невозможен, и опосредованный контроль также невозможен, таким образом, демократический общественный контроль власти исключен в принципе.

Нередко в подтверждение существования контроля, осуществляемого обществом, приводят приходы к власти оппозиции. Мол, раз власть имущие, несмотря на все ухищрения, власть теряют, значит общество может контролировать власть и убирать неугодных политиков. Мы не будем разбирать каждые выборы по отдельности. В действительности существует две типичные ошибки в рассуждениях о якобы возможном контроле власти со стороны общества, образцами которых являются две выборные кампании 2006 года:

• выборы в Италии, когда, несмотря на все старания, действующий премьер С. Берлускони проиграл оппозиционному Р. Проди;

• победа оппозиционного движения ХАМАС на выборах в Палестинский парламент. Правящая партия ФАТХ выборы проиграла.

Итак, выборы в Италии. Никто не говорит, что политики остаются при демократии пожизненно. Политики в условиях капиталистической демократии всегда являются временщиками. В Италии одну олигархическую группу сменила другая. Против Берлускони неоднократно выдвигались обвинения в коррупции, связях с мафией и т. д. Это известно всем. Но мало кому известно, что против его соперника Р. Проди также заводилось уголовное дело по тем же обвинениям. Это все люди одного и того же слоя общества и одного и того же сорта. Таким образом, победа одной олигархической группы над другой в результате более удачно проведенной пиар-капании не есть признак реального контроля власти со стороны общества.

Ситуация с победой ХАМАС несколько иная. ХАМАС действительно противостоит ФАТХ и предлагает иной путь развития Палестины[451]. Можно вспомнить также и о президентских выборах в Венесуэле 1998 года, на которых победил Уго Чавес[452], открыто заявлявший о смене общественно-политического курса страны. Как ни старались США сохранить власть своему ставленнику, ничего не вышло, победил Чавес.

Но данные примеры никакого отношения к демократии не имеют. Перед нами примеры насильственной смена элиты как типа властной селекции, который характерен для нестабильного общества.

Вспомним Палестину через несколько часов после выборов. Понимая, что проигрывает, ФАТХ отложил время подведения итогов. Что произошло потом? Десятки тысяч сторонников ХАМАС вышли на улицу. Вышли с автоматами. Выборы в этом случаи сыграли роль повода для насильственной смены власть предержащих.

Латинская и Южная Америка — это тот же настрой и темперамент. Когда в Аргентине поезд опоздал на 20 минут, люди очень расстроились. Они сожгли прибывший с опозданием поезд, а заодно и весь вокзал. Чтобы в следующий раз не опаздывал. Когда в той же Аргентине бензин подорожал на 12 процентов, люди вышли на улицы. Страна стояла на грани революции, президент подал в отставку.

Возвращаясь к Венесуэле, вспомним 2002 год. Чавес был свергнут в результате государственного переворота, организованного США. Что случилось потом? Благодаря своим вооруженным сторонникам и верным армейским частям он уже через два дня вернулся в президентский дворец. До того как стать президентом, Чавес пытался организовать восстание. Сидел. Пока сидел, его сторонники пытались опять поднять восстание.

В достаточно большом обществе народ может контролировать власть только тогда, когда он устраняет посредников между властью и народом и сам напрямую воздействует на власть. А это возможно только тогда, когда он выходит на улицу, желательно с оружием в руках. Только в том случае, когда общество готово взяться за оружие, не на словах, а на деле, и это прекрасно осознают не только члены общества, но и сама власть, только тогда возможен действенный контроль власти со стороны общества. Никакие увещевания, призывы к совести, бурные словопрения никогда никакого реального воздействия не имеют. Особенно в условиях капиталократии, когда представителей власти интересуют только деньги, и у них нет ничего святого, зато наличествует немало лицемерия и напыщенной святости. Моральное воздействие может всего-навсего рассмешить власть, только физическая сила может иметь реальное воздействие. Ввиду того что в стабильном обществе люди не способны на вооруженный протест, ни о каком контроле со стороны общества речи быть не может по определению.

В достаточно большом обществе, в котором неизбежно теряются прямые взаимосвязи между обществом и властью, общественный контроль власти возможен, только если в атмосфере ощущается запах пороха.

Таким образом, общество может контролировать власть, но в рамках демократической процедуры такой контроль невозможен. Власть в условиях демократии бесконтрольна, точнее сказать — ее контролируют только ее финансисты.

Народ не может созреть для демократии

Простой народ не способен к самоуправлению, так или иначе он будет следовать за какими-либо вождями. Он будет поклоняться или политическим деятелям, или благоговеть перед поп-звездами, киноактерами, спортсменами, миллиардерами и т. д.

Любому политтехнологу известно, что если в избирательном округе выставил свою кандидатуру известный фигурист или актер, то победить его будет очень сложно, а часто и просто невозможно. У избирателя существуют какие-то иррациональные подсознательные электоральные предпочтения. На уровне логики избиратель понимает, что «фигурист» ничего не смыслит в законотворчестве, он не только не юрист, но и вообще не имеет высшего образования. Более того, он не будет появляться в законодательном собрании, его жизнь — это тренировки, соревнования. Избиратель даже догадывается, что «фигуристу» просто заплатили, чтобы он пиарил определенную политическую силу. Абсурдность данного выбора очевидна, и аналогично, если бы на чемпионат по фигурному катанию послали кататься политиков. Все это избиратель понимает, но все равно идет и голосует за «фигуриста».

Как-то Федор Шаляпин изрек глупость. «Ну и дурак же ты, братец!» — сказали ему. — «Зато какой голос!» — ответил Шаляпин. Если вдуматься, то это очень верное замечание. Ведь никто из людей не может быть совершенством во всех отношениях[453].

Поэтому основной вопрос не в том, будет ли народ самостоятелен в выборе или за него будут решать, так как за него будут решать все равно. Вопрос в том, кто будет принимать решения: лучшие или худшие представители народа. Меньшинство, стоящее у власти, всегда будет устанавливать границы «свободного» выбора, а большинство — выбирать. И управляют страной не те, кто выбирает, а те, кто устанавливает границы выбора. Свобода выбора при демократии аналогична свободе выбора своего поведения у коровы. Конечно, у коровы есть свой нрав, она может взбрыкнуть, может и не выполнять того, чего человек от нее требует, может пойти не туда, куда следует, но, тем не менее, человек способен контролировать поведение коровы в целом.

Нельзя говорить, что русский народ не созрел для демократии. Любой народ не созрел для демократии только потому, что это простой народ. Однако существует мнение, что человечество постепенно развивается, народ меняется и когда-нибудь сможет разбираться в государственных делах, так что его мнением не удастся манипулировать. Такое будущее весьма сомнительно, т. к., во-первых, общедемократическая тенденция свидетельствует об обратном: народ не только не начинает больше разбираться в тонкостях политики, а, наоборот, все больше отворачивается от этой сферы общественной жизни. Во-вторых, психотип обывателя несовместим с активной общественной деятельностью. Не могут быть все общественниками. Не могут и ими не являются. Даже Жан Жак Руссо, теоретик всеобщей, всенародной воли, признавал:

«Демократии в точном смысле слова никогда не было и быть не может… Если бы существовал народ богов, он мог бы управляться демократически, но столь совершенная форма правления — не для людей»[454].

В любом случае, рассуждения об изменении народа — это разговоры не только об очень сомнительном, но и, главное, об очень отдаленном будущем. Возможно, по прошествии времени и птицы эволюционируют таким образом, что смогут летать в космосе, но это не значит, что надо пытаться выпускать их в безвоздушное пространство уже сегодня.

Не надо думать, что демократия была раньше другой или каким-то чудесным образом изменится в будущем.

В Англии видные политики уже около 1700 года установили, «что на бирже выборами оперируют так же, как ценными бумагами, и что цена одного голоса известна так же хорошо, как и акра земли»[455].

Вера в то, что демократия вдруг станет иной, аналогична вере в то, что карманники изменяются и начнут втайне всовывать в ваши кошельки деньги.

Существуют два важных признака взросления человека: когда дети перестают верить в Деда Мороза и когда взрослые перестают верить в демократию.

«Демократия — всего лишь мечта. Она должна рассматриваться в одном ряду с такими понятиями, как… Дед Мороз и Рай»[456].

Удел демократии

Демократия возможна только при соблюдении двух условий: во-первых, участвующие в процессе голосования должны знать друг друга, во-вторых, решать очень простые вопросы, непосредственно касающиеся всех в неотдаленной перспективе. Например, можно демократично выбрать старшего по подъезду для организации соблюдения порядка и чистоты в подъезде.

«Опыт истории подтверждает, что в крупных коллективах демократия в принципе невозможна. Несоответствие между демократией в теории и демократией на практике замечено давно. По этому поводу написаны тысячи книг, не известных досужей публике (избирателям). Еще Платон говорил, что в обществах, превышающих пять тысяч человек, демократия превращается в пустой звук, во власть плутов, плутократию. Руссо в “Общественном договоре” пишет, что для больших государств единственной формой правления может быть только монархия. Демократические принципы возможны в малых коллективах вроде древнегреческого полиса или современной деревни, где люди осознанно выбирают, потому что знают друг друга, знают не по клипам и листовкам, а по жизни. Знают, что Петров — пьяница и лентяй, а Иванов — хозяйственный и непьющий мужик. Эти знания позволяют сознательно выбирать старосту своей деревни. Выбрать руководителя армии или экономики народ не может. Выбирать руководителя еще более высокого ранга народ не может тем более»[457].

Как демократия влияет на процесс обесчеловечивания общества?

Демократия никак не влияет на мпэнизацию общества, демократия вообще ни на что никак не влияет, и в этом ее привлекательная для капитала и гибельная для общества суть. В сущности, демократия в сегодняшних условиях — даже не форма политической власти. Это форма прикрытия отсутствия политической власти. Именно поэтому при демократии никогда нельзя найти «крайних».

Коммунисты в СССР были «виноваты» во всем: и в непристойной телепередаче, и в существовании очередей, и в счете хоккейного матча на международном турнире, — а теперь виновных нет. Все знают, кто ответственен за войну в Афганистане, — коммунисты. А кто отвечает за войну в Чечне 1993 года, где за несколько лет мы потеряли в несколько раз больше, чем в Афганистане, и проиграли с позором? Самое большее, что сможет ответить простой человек: «Виноват Ельцин». Кто-то скажет «окружение Ельцина», а большинство вообще не сможет назвать виновника.

Весь секрет отсутствия виновных кроется в «свободных выборах». Так называемые свободные выборы — конечно, полностью манипулируемый процесс, цель которого — дать народу почувствовать свободу. Людей обманывают, а потом говорят: «Ну что поделаешь, вы сами их выбирали». Получается, что вас обворовывают, а вы еще и соучастник этого.

В СССР шахтеры, получавшие по тем временам самую высокую зарплату в стране, бастовали из-за того, что им вовремя в поселок мыла не завезли. В 90-х не только мыла — зарплату не давали по несколько месяцев, но они молчали. А даже если от отчаяния и выходили на рельсы, то только с требованием куска хлеба. Это раньше они требовали отставки коммунистов — теперь отставки демократов никто не требует; не потому, что очень довольны, а потому, что не знают, против кого бастовать. Как сказал Дж. Лоуэлл, «демократия — такая форма правления, при которой каждый человек получает право стать своим собственным угнетателем».

Демократия похожа на игру «в наперстки»: тебя обманут, а потом подкупленные милиционеры еще и объяснят, что сам виноват — не надо было связываться. Хотя мы погорячились: демократия гораздо хуже, чем игра «в наперстки», потому что в этом случае ты действительно можешь не играть, а в демократию не играть нельзя. Пойдешь ты на выборы или нет, все равно рано или поздно они состоятся, и от твоей явки в конечном счете ничего не зависит. Если власти необходимо, в целях облегчения манипуляции избирательным процессом, в зависимости от ситуации нижний предел избирательный явки может быть значительно снижен или отменен вовсе. Наивная иллюзия, в соответствии с которой «если я не занимаюсь политикой, то я свободен от политики», аналогична заблуждению ребенка, думающего, что когда он закрывает глаза и никого не видит, то и его тоже никто не видит. Известен афоризм Ш. Монталамбера: «Вы можете не заниматься политикой, все равно политика занимается вами».

* * *

В свое время А. Линкольн дал определение демократии: «Демократия — правление народа, через народ и для народа». Но не в теории, а на практике демократия вычленила из этого определения «золотую середину», а именно — «через народ». Народом пользуются как марионеткой, чтобы создать иллюзию «правления народа», «для народа». Определение демократии, данное Р. де Фаером, гораздо более точно отражает суть данного феномена, чем определение Линкольна, а звучит оно следующим образом: «Демократия —– это термин, с которым обращаются к народу каждый раз, когда в нем нуждаются».

Родократия как тип властной селекции имеет две основные формы — монархию и аристократию.

Основной недостаток монархии

Монархия сослужила хорошую службу нашей и не только нашей стране. Но сегодня монархия неадекватна времени, и возродить ее, как того желает некоторая часть общества, не представляется возможным.

Если власть передается по наследству, есть высокая вероятность, что во главе государства окажется достойный руководитель. Дети похожи на родителей, и если родители — высокоталантливые государственные деятели, то, в принципе, и их потомки тоже должны быть одарены в этой области. В этом смысле династические браки имели определенный смысл. Но гены родителей не определяют талантливость детей на сто процентов: конечно, от талантливых родителей чаще всего рождаются способные дети, но не всегда. Так, еще Аристотель писал:

«…от человека рождается человек, а от животного — животное, так и от хороших родителей — хорошие дети; природа же зачастую стремится к этому, но достичь этого не может»[458].

А ошибка природы в таком важном вопросе, как управление государством, может слишком дорого стоить.

Если к этому прибавить то, что, с одной стороны, монарх не чувствует ответственности, поскольку его правление пожизненно, а с другой — откровенное пренебрежение мнением народа озлобляет его, то от идеи монархии следует отказаться.

У этого типа властной селекции, как и у любого другого, есть свои достоинства и недостатки, на освещении которых мы не будем останавливаться подробно, поскольку среди них есть один неприемлемый: каждый следующий правитель страны необязательно будет выдающимся человеком. Может случиться и так, что он родится слабоумным, и это обстоятельство делает дальнейшее обсуждение монархии как наилучшего типа властной селекции бессмысленным.

Поскольку мы говорим о реальной монархии, рассуждения о том, что больного монарха можно будет сместить со своего поста или ограничить его власть, неуместны. Если монарх обладает всей полнотой власти, никто его не сместит и не ограничит; если же такой полноты власти нет, то это уже не монархия, а иная форма властной селекции.

О монархии в России

Часто можно услышат, что на Руси правили и глупые, и больные монархи, но, несмотря на это, страна нормально развивалась. Однако если, например, в XVIII веке устанавливался 10-летний застой в управлении, это не очень сильно сказывалось на развитии страны — в те времена и за столетие мало что менялось, люди испокон веков ездили на телеге. В современных же условиях 10 лет бесталанного руководства могут обернуться катастрофой — достаточно вспомнить наше совсем недавнее прошлое.

Далее. Не следует забывать, в каком веке мы живем. В России существовала монархия, когда во всех окружающих Россию странах были монархические режимы и недостатки, присущие монархии как форме правления, имели место и в других странах. В этом смысле все были в одинаковых условиях.

Очень часто идея монархии поддерживается частью общества, придерживающейся националистических взглядов, квинтэссенцией которых является лозунг «Россия для русских». Один вопрос данных людей ставит в тупик. Сколько русской крови было у последнего русского царя? В действительности, Николая II имел около 0,8 %, т. е. меньше 1 % русской крови, а наследник престола царевич Алексей и того меньше — 0,4 %. Дело в том, что последний русский царь, женившийся на русской (и то первым браком), — Петр I. Все остальные брали в жены немецких, датских, английских принцесс[459].

«Историки отмечали: в результате бесконечных династических браков в жилах русских царей Романовых к XX веку почти не осталось русской крови»[460].

Несмотря на то что родократия предполагает передачу титула по наследству, тем не менее нельзя сказать, что при данном типе властной селекции полностью отсутствует вертикальная социальная мобильность. Основой вертикальной социальной мобильности при родократии всегда была воинская служба — тот, кто проливал кровь за Отечество, мог рассчитывать на получение дворянского звания. Впоследствии воинская служба стала уступать место другим формам вертикальной социальной мобильности, что послужило одной из основных причин деградации дворянского сословия.

Вряд ли вызывает сомнение, что в сегодняшних условиях фундаментом вертикальной социальной мобильности станут деньги. Если сегодня ввести монархию, то произойдет только одно: олигархи к многочисленным своим регалиям, купленным научным званиям прибавят еще одно — они все станут дворянами.

Поэтому монархия в условиях капитализма приведет только к еще большей узурпации власти олигархическими структурами. Если кто-то думает, что после установления монархии у власти окажутся честные дворяне, желательно с бородой, он думает неправильно. Вероятнее всего, графами станут Березовский, Абрамович, а графинями — великосветские львицы, например Ксения Собчак. Хотя многие из них не станут графами по одной причине: они уже графы, если верить рекламе Российского дворянского общества.

И еще очень важное обстоятельство, о котором нельзя не сказать. Монархия везде и повсеместно проиграла капиталократии, и только политократия смогла ей противостоять.

В России политократия также не проиграла капиталократии — партию предала верхушка во главе с ее лидером. Политократия проиграла капиталократии только там, где она была привнесена на штыках Красной армии, например в странах Восточной Европы; там же, где она установилась естественным образом, она сохранилась и поныне (Куба, Ливия, Китай, Вьетнам, Северная Корея). Поэтому рассчитывать на монархию — все равно что ставить на бойца, который везде и всегда проигрывает.

Аристократия

Есть еще одна форма родократии — аристократия, суть которого заключается в том, что представители знатных родов выбирают главу государства или управляют коллегиально. Конечно, как и при монархии, народ озлобляет то, что его мнение не учитывают, но при аристократии исключается возможность рождения недостойного монарха. Редкая ошибка природы здесь ничего не значит, так как возможное отсутствие способностей у одного члена правящей когорты сполна возмещается достоинствами других.

Главный недостаток аристократии заключается в том, что выдающимся личностям из простого народа очень трудно пробиться наверх, в то время как выродившиеся аристократы остаются у власти. Если же какими-то мерами устранить этот недостаток и дать выдающимся представителям простого народа «свободный вход» в аристократию, обеспечив «свободный выход» для ее выродившихся членов, то перед нами будет лишь слабое подобие аристократии — другая форма властной селекции, где обществом управляет уже не сословие, а некое сообщество, орден или, можно сказать, партия. Вообще же «тот, кто достойно служит своей стране, не нуждается в знатных предках»[461].

Выбор из того, что существует

Перед тем как перейти к анализу политократии, подведем итог сказанному нами ранее о типах властной селекции. В достаточно большом и стабильно развивающемся обществе существует три типа властной селекции: капиталократия, родократия и политократия. Демократия является мифом, а по сути — формой осуществления капиталократии. По причинам, обозначенным выше, капиталократия, а следовательно, демократия неприемлемы.

Здесь мы немного отвлечемся на краткий экскурс в психологию. Из психологии известно, что представления человека о себе разделяются на три группы:

• Я-реальное — образ, которым человек представляет себя в данный момент;

• Я-идеальное — представления индивида о том, каким он должен или может стать в лучшем случае;

• Я-фантастическое —– то, каким субъект желал бы стать, даже если бы это заведомо оказалось невозможным. Я-фантастическое присуще всем мечтаниям.

Подобным образом разделяются представления о себе не только у индивидов, но и у общества в целом. Я-фантастическое — это демократия, ковер-самолет, скатерть-самобранка и т. п. Многие сегодня начинают понимать, что Я-реальное — это капиталократия. Что же является Я-идеальным для общества?

Если отбросить мечтания, идеологические штампы и посмотреть на дело объективно и непредвзято, нам необходимо выбирать между родократией и политократией. О родократии мы уже говорили, теперь перейдем к анализу политократии.

Политократия в СССР

Как мы уже говорили, политократия как тип властной селекции существовала в разные времена и у разных народов. Но мы рассмотрим политократию на более близком для нас примере — политократии, существовавшей в СССР. На первый взгляд, политократия совершенно не оправдала себя, выдвинув на высший государственный пост антикоммуниста и предателя. Что это за коммунистическая партия, выдвигающая на самый высший пост антикоммуниста?

В действительности вины политократии в таком результате нет. Политократия обслуживала ложную идею, и поэтому вполне закономерно, что в конце концов у руля страны встал лжец. В нашей стране проиграла не партийная система рекрутации элиты, а идеология, которую эта система обслуживала.

У коммунистической доктрины существует множество недостатков и достоинств, как, впрочем, и у любой другой социальной доктрины, но три порока являются принципиально неприемлемыми. Именно эти три порока привели к краху партию.

1. Материалистический монизм.

2. Ставка на пролетариат.

3. Догматизм.

Марксисты заявляли, что «марксистское учение всесильно, потому что верно», но, стоило совершиться социалистической революции, большевики отбросили свое единственно верное учение и стали двигаться к коммунистической цели «эмпирически, весьма нерациональным способом проб и ошибок»[462]. Среди руководства большевиков начался идейный разброд. Одни стали выступать за крестьянский путь развития (Бухарин), другие — за продолжение мировой революции (Троцкий), Сталин выступал за индустриализацию, многие стояли за развитие частного предпринимательства (НЭПа). Таким образом, большевики незамедлительно и полностью лишают себя главного теоретического оружия, своего «руководства к действию» — материалистического понимания истории — и начинают придумывать «на ходу» различные рецепты дальнейшего развития.

Но вернемся к рассмотрению пороков коммунистической доктрины. Разберем каждый из них отдельно.

Ошибочность материалистического монизма

Монизм — способ рассмотрения многообразия явлений мира в свете единого начала всего существующего. Философия марксизма есть философия материалистического монизма. Маркс считал, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще». Вполне определенно по этому поводу высказался и Ленин: «Философия марксизма есть материализм»[463].

Исходным посылом материалистического понимания развития общества и человека для марксизма служит тезис:

«…люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; следовательно, производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образуют основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления данных людей и из которой они должны быть объяснены, — а не наоборот, как это делалось до сих пор»[464].

Таким образом, в марксистской, а затем и в отечественной философии, социологии и психологии, а также в ряде западных психологических концепций укоренилось ошибочное мнение, в соответствии с которым удовлетворение низших потребностей ведет к возникновению высших и, следовательно, удовлетворение низших потребностей во многом определяет конфигурацию потребностей высших. Эта одна из самых серьезных ошибок философии человека, в результате которой был нарисован ошибочный портрет человека, что повлекло к построению неправильной модели развития общества. Как следствие, все это привело к абсолютно ошибочному прогнозу развития человека и общества. Ведь предполагалось, что в обществе массового потребления должен быть расцвет духовной культуры.

Поскольку это очень важный вопрос, на его анализе мы остановимся подробно. Что же в действительности определяет умонастроения людей, их образ жизни? Каковы внутренние силы личности, заставляющие ее жить и действовать? Почему строят дома, прокладывают дороги, формируют государство, поступают в вузы, покупают вещи? И, наконец, почему люди действуют определенным способом: строят определенные жилища, поступают в определенные вузы и покупают определенные вещи?

Если спросить человека, почему он покупает шубу, вероятнее всего мы услышим, что ему без шубы холодно зимой или подобное этому. На каждый конкретный вопрос мы будем слышать конкретный ответ: «потому что холодно», «потому что вкусно», «потому что удобно» и?т. д. Но если абстрагироваться от конкретного ответа, то мы без труда поймем, что человек действует потому, что у него есть определенные потребности, а поскольку у каждого потребности, как, впрочем, и возможности неодинаковы, то люди действуют по-разному.

Что же такое потребности? Потребность— состояние индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах, необходимых для его существования и развития, и выступающее источником его активности.

Однако потребности — это лишь вершина айсберга. Каждый человек удовлетворяет прежде всего ту потребность, которую считает первоочередной: один человек потратит «лишние» деньги на бутылку водки, другой — на книгу, третий — на билет в театр. Отчего же зависит конфигурация потребностей? Для ответа на этот вопрос необходимо представить классификацию потребностей.

Потребности различаются на два больших класса: витальные и сверхвитальные (см. рис. 8).

Витальные потребности — это потребности в пище, тепле, жилье, безопасности, обусловленные стремлением сохранить жизнь и поддержать обмен веществ — необходимой предпосылкой существования любого организма. Это потребности, в основе которых лежат определенные биологические инстинкты.

Сверхвитальные потребности — это потребности в красивых домах, в быстрых самолетах, в косметике, в образовании и др., обусловленные стремлением человека максимально приблизиться материальному и духовному совершенству. В основе сверхвитальных потребностей лежат определенные ценностные ориентации.

Механизм формирования витальных потребностей довольно прост. Но основу жизнедеятельности современного человека составляют именно сверхвитальные потребности. Что же лежит в основе данного класса потребностей?

Сверхвитальные потребности зависят от мировоззрения личности. Мировоззрение— система взглядов человека на мир в целом, на свое место в этом мире, то, чем человек руководствуется в своей деятельности и поведении. В основе мировоззрения человека лежит совокупность ценностных ориентаций. Ценностные ориентации — направленность интересов и потребностей личности или группы на определенную иерархию обобщенных человеческих ценностей, признаваемых в качестве стратегических жизненных целей и общих мировоззренческих ориентиров.

Итак, ценностные ориентации детерминируют сверхвитальные потребности, а потребности определяют поведение человека, образ его мышления и жизни (рис. 9).

Закончив краткий обзор потребностей, вернемся к мысли Энгельса: «…люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой…»[465]. Эта мысль Энгельса, цитировавшаяся в отечественной философии бесчисленное количество раз, абсолютно неверна. Конечно, марксисты различали витальные и сверхвитальные потребности. Однако механизм формирования сверхвитальных потребностей иной, нежели тот, который был представлен Марксом и Энгельсом.

Итак, витальные потребности занимают важное место в жизни человека: если человек не ест и не пьет, он не сможет заниматься искусством, политикой, он просто умрет. С этим никто не спорит. Это очевидно. Но из важности витальных потребностей не следует то, что витальные потребности обуславливают всю жизнедеятельность человека.

Действительно, потребности в еде и питье важны, но все же не первичны. Прежде чем пить и есть, человек должен дышать. Без воздуха он может прожить от силы несколько минут. Получается, для человека первична потребность в кислороде? Нет! Несмотря на важность кислорода для жизнедеятельности человека, нельзя заключить, что потребность в нем определяет все в жизни человека. Человек дышит, даже не задумываясь над этим. Аналогично этому человек, имея еду и питье, не будет задумываться над процессом их поиска, т. е. потребность в еде и питье ничего не будет определять в его умонастроениях.

Итак, все доказательство от постулата «чтобы заниматься искусством, надо есть, пить» к выводу «производство материальных средств определяет контуры искусства, религии» ошибочно в своей сути. Витальные потребности формируются и удовлетворяются, исходя из своей логики, а сверхвитальные, будь то материальные или духовные, — исходя из своей. Витальные потребности основаны на инстинктах, а сверхвитальные — на ценностных ориентациях. Витальные потребности, в отличие от сверхвитальных, лишены модальности (переживаний «за» или «против»), неосознаваемы (отсутствуют когнитивные компоненты) и подчиняются только одной закономерности — они должны быть полностью удовлетворены. Что человек будет делать потом, абсолютно не зависит от витальных потребностей. Один человек, удовлетворив витальные потребности, может писать книги, другой — заниматься спортом, третий — бизнесом. И выбор зависит не от витальных потребностей, а от ценностных ориентаций.

К этому стоит добавить, что представление витальных потребностей материальными в своей сути тоже довольно спорно. В самом деле, потребность в кислороде тоже не первична. Прежде чем «есть, пить, иметь жилище», человек должен хотеть жить, а это потребность явно не материальная. Широко известен тот факт, что именно в богатых странах наиболее велико число самоубийств, и часто самоубийцы имеют возможность «есть, пить» и, несмотря на это, сводят счеты с жизнью. Данные множества психологических исследований убедительно свидетельствуют, что основной причиной самоубийств является дефицит смысла жизни, а не дефицит питья или еды. По данным социологических опросов, наиболее пессимистичны в отношении своего будущего жители благополучной Германии, а страной с наиболее высоким количеством самоубийств является, мягко говоря, небедная Швейцария. Известно, что потеря мотивации в жизни, утрата осмысленности бытия — самая серьезная утрата, не сравнимая ни с какими другими потерями.

Когда мы критикуем марксистов за их подход в вопросе обоснования первичности материальных потребностей, мы не говорим о том, что они неправы в том, что материальные потребности есть основа потребностной сферы значительного числа людей. Мы не против тезиса о первичности материальных потребностей, мы против метода доказательства, что раз человек пьет и ест, значит материальное в нем основное. Из такого доказательства логично следует, что материальные потребности преобладают у всех, так как все едят и пьют. А это далеко не так. И это принципиальный аспект, потому что те немногие, у кого духовные потребности преобладают над материальными, часто определяют ход развития общества.

Материальные потребности являются основными в жизни значительного числа людей не потому, что они пьют и едят, а потому, что таково содержание души этих людей, таковы их основные ценностные ориентации. И тезис о том, что, прежде чем заниматься искусством и политикой, надо пить и есть, для них не действует. Для них действует другой тезис. Перед тем как много есть и пить, надо мало есть и пить, а когда ешь и пьешь много, можно позволять себе различные деликатесы и т. д.

Как и 100, и 200, и 1000 лет назад процент людей, интересующихся, например, делами государственными, был ничтожно мал, так этот показатель и остался неизменен. Существует две независимые друг от друга магистральные линии поведения. Одни думают о своем государстве и когда они голодны, и когда сыты, а другие не будут думать о нем никогда, независимо от того, есть еда или ее нет. Скорее наоборот, о государстве они будут думать не тогда, когда еда и питье есть, а когда их нет.

Поэтому прежде чем заниматься политикой, наукой и искусством, человек должен не только есть и пить, но и обладать определенными качествами души, а если их нет, то никакие еда и питье ничего в этом человеке не изменят. Многие великие композиторы, писатели, полководцы умерли в нищете. Духовность не вырастает из материальности, как не вырастает альтруизм из эгоизма.

Исходя из ошибочного постулата о первичности материальных потребностей, марксисты строят в целом ошибочную однобокую материалистическую социологию. Материалистический монизм марксизма пронизывает все основные проблемы бытия человека, природы, общества. В марксизме все развивается благодаря материальным факторам. В развитии общества решающую роль играет материальное производство. Семья возникла потому, что появилась частная собственность, и отец семейства хотел передавать материальные ценности по наследству. Государство и нации возникли потому, что богатые захватили власть над бедными и построили аппарат принуждения. По предположению марксистов, при коммунизме должны отмереть государства, нации, семья в традиционном смысле слова. Конечно, это абсурдные мечтания, но эти абсурдные мечтания часто становились руководством к действию.

1. Материалистический монизм (вещизм)

Коммунистический анализ капитализма в узких рамках материалистического мышления оказался неверен. Капитализм — это необязательно нищета рабочих. Ущербность капитализма не в низкой производительности труда по сравнению с социализмом, а в моральной деградации. Маркс также говорил об этом, но для него эта проблема имела второстепенный характер.

В результате целью коммунистического учения стало построение мещанского общества, что вполне естественно для материалистической идеологии. Многие скажут: «Как же? Ведь партия выдвинула столько выдающихся борцов, ведь велась борьба за нравственность!». Не партия, точнее, не идеология коммунизма выдвинула выдающихся борцов, а идеалы справедливости, веры в светлое будущее, как они были поняты простыми людьми. Когда надо было строить новое общество, возводить Днепрогэс, Беломорканал, защищать новое общество во время гитлеровского нашествия, поднимать страну из руин после Великой Отечественной войны, выдвигались самые достойные. Какие лозунги становятся главными? Поднимем! Защитим! Отстоим! Кто герой этого времени? Активист, приносящий на алтарь общественного благоденствия свою жизнь.

И вот новое общество построено, его независимость защищена. Какой девиз выходит на первый план? «Догнать и перегнать!». В чем нам догонять, а тем более перегонять Запад? Ведь мы были лучшими во всех областях, кроме одной — количества материальных благ на душу. И главной целью становится построение сытого мещанского общества, а главными героями этого общества — колбаса и хрусталь. Описывая советскую интеллигенцию, английский ученый Р. Саква пишет:

«…Коммунистический режим породил своеобразный парадокс: миллионы людей являлись буржуа по своей культуре и устремлениям, но были включены в социально-экономическую систему, отрицавшую эти устремления»[466].

В результате на практике с вещизмом в СССР боролись и осуждали, высмеивали мещанство, но в то же время фундаментом мировоззрения была материалистическая, а по сути — мещанская идеология. Конечно, все сказанное несколько упрощает дело. Если бы встретились ученые-обществоведы, то одни могли бы доказывать, что Маркс был гуманистом и выступал за всемерное раскрытие творческого потенциала человека, все это они подтвердили бы цитатами. Их оппоненты могли бы доказывать прямо обратное и также подтверждать свои утверждения цитатами.

Но основная масса народа академиками не являлась и положение коммунистической доктрины «прогрессивней тот строй, у которого выше производительность» понимала просто: у кого джинсы лучше, тот строй и более прогрессивен. А это, в свою очередь, вело к критическому настрою по отношению к социалистической системе.

Таким образом, в СССР сложилась раздвоенность базовой теории и практики. Образно говоря, мы пытались построить из деталей велосипеда книжный шкаф, при условии что отказаться от деталей велосипеда нельзя и их обязательно необходимо использовать при сборке шкафа. Естественно, что процесс такого ваяния был далек от эффективности.

2. Материалистический монизм (интернационализм)

Возникновение наций, согласно марксизму, обусловлено в первую очередь материальным фактором. Когда исчезнут материальные предпосылки, исчезнут и этнические образования.

Маркс считал, что националист и социалист — непримиримые понятия. Истинность убеждений социалиста, по мнению Маркса, надо проверять на национальном вопросе, у Маркса это называлось «щупать больной зуб». У Ленина это звучало несколько иначе: « …поскрести иного коммуниста — найдешь великорусского шовиниста» или «Марксизм выдвигает… интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве…». У Ленина нет ни одной работы, которую он посвятил бы величию России. «Мировая революция», «Пролетарии всех стран, объединяйтесь» — вот цели большевиков. У выдуманного Марксом и Лениным пролетария не должно было быть Отечества, хотя у реального оно обычно имелось.

Конечно, переоценивать значение интернационализма не стоит. В коммунистической теории было одно, а в советской практике — другое. Несмотря на тезис о «праве наций на самоопределение, вплоть до отделения», коммунисты собрали в единое государство разваливавшуюся Российскую империю. А потом без лишних красивых слов присоединили территории, которые царская Россия потеряла во время войны 1905 года с Японией.

Более того, позднее, в конце 1940-х годов, для слишком ярых интернационалистов был придуман термин «безродный космополит». Его автор — член Политбюро А. А. Жданов. В январе 1948 года, выступая на совещании деятелей советской музыки в ЦК КПСС, он говорил:

«Интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину означает… потерять свое лицо, стать безродным космополитом».

Есть мнение, что Сталин понимал, что коммунистическую доктрину надо заменять национальной идеологией, но не успел этого сделать.

«Сталин и попытался (Солженицын совершенно прав) в срочном, аварийном порядке заменить его (коммунизм) другим идеологическим горючим — великодержавным национализмом, но не успел — умер…»[467].

Опять же, мы стакиваемся с раздвоенностью теории и практики. От понятия «безродный космополит» Маркс, наверное, перевернулся в гробу. В результате у СССР сложилась национально-интернациональная система ценностей. Идеология коммунизма не стала национальной идеей, и именно поэтому мы так легко распрощались с коммунистическими идеалами в 90-х годах. Никто за них не боролся, они были чем-то чуждым, отвлеченным, не русским. А ведь надо было сделать всего один шаг, но он так и не был сделан.

Каким образом социалистическая идея появилась в России? Вместе с появлением партии, возглавляемой Ленином? Нет.

Первым шагом в наплавлении оформления социалистической доктрины можно считать «Русскую правду» Пестеля. Но как оформленная доктрина русский социализм появился позднее — в 30-х годах XIX века, ее основателем был Герцен. Это течение социалистической идеи, которое так и называлось: «русский социализм», разделяли многие видные русские мыслители. Для Достоевского проблема социализма была чрезвычайно значимой как выражение социального идеала и русской идеи вообще. Однако он был против социализма атеистического, богоборческого и, следовательно, безнравственного.

«Не в коммунизме, не в механических формах заключается социализм народа русского… Спасется лишь в конце концов всесветным единением во имя Христово. Вот наш русский социализм!»[468].

Позднее социалистические идеи развивали Огарев, Чернышевский, Добролюбов, Шелгунов, Серно-Соловьевич, Писарев, Заичневский, Лавров, Ткачев и мн. др. Важную роль в пропаганде социалистических идей и защите русской крестьянской общины выполнил великий русский писатель Толстой, которого Ленин назвал «зеркалом русской революции». Поэтому в СССР на портретах должны были красоваться не Энгельс, Маркс и Ленин, а Герцен, Достоевский, Толстой. Тогда бы социалистическая доктрина звучала совсем по-иному, нашла бы отклик в сердцах патриотов как «воплощение справедливости и добра».[469]

3. Материалистический монизм (утопизм)

Марксизм — это абстрактная теория, полная схематизма и полностью оторванная от реальной жизни, многие положения которой сами же ей противоречат. Как может отмереть государство? Как можно платить всем по потребностям, если удовлетворение потребности порождает новые потребности? Почему история рассматривается исключительно как борьба классов, а не их взаимодействие? Почему рабочий класс — гегемон общества? Почему должна отмереть семья в традиционном смысле слова? На последнем вопросе мы остановимся отдельно.

Если откинуть различные цитаты из выступлений большевиков, прессы 20-х годов, которые могли бы быть продиктованы сиюминутными интересами, и разобраться в этом вопросе более основательно, то общность жен вытекает из марксистской теории. Семья, по азам марксизма, возникла как результат возникновения частной собственности.

«Моногамия возникла вследствие сосредоточения больших богатств в одних руках — притом в руках мужчины — и из потребности передать эти богатства по наследству детям именно этого мужчины, а не кого-либо другого. Для этого была нужна моногамия жены, а не мужа, так что эта моногамия жены отнюдь не препятствовала явной или тайной полигамии мужа»[470].

При коммунизме частной собственности не будет. Вывод о том, будет ли семья, напрашивается сам собой. Конечно, Маркс и Энгельс не призывают к так называемому групповому браку, но рисуется довольно странная семья. Дети будут воспитываться не родителями, а всем обществом, семейного хозяйства тоже не будет.

«С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом»[471].

Абсолютное игнорирование духовного, психического, да и вообще человеческого приводит к абсолютно оторванным от реальности выводам, например, что проституция порождена частной собственностью.

Конечно, в СССР никто не призывал к общности жен. Все было наоборот. За излишнюю половую активность можно было лишиться партийного билета, особенно это касалось партийной элиты, военных и сотрудников КГБ. Таким образом, мы опять сталкиваемся с раздвоенностью теории и практики.

Ставка на пролетариат

Ставка в общественном развитии на гегемон — пролетариат делалась вопреки тому обстоятельству, что пролетариат не просто не способен управлять государством, но в силу объективных причин экономического развития общества его удельный вес не только не увеличивается, но, наоборот, уменьшается. Декларируя счастье всего общества, мы делали ставку на меньшинство.

Ленинское отношение к интеллигенции звучит так: «…интеллигенция — это не мозг нации, а говно»[472]. В результате гегемон у нас получал в несколько раз больше, чем ученый. Не было стимула учиться, все равно рабочий получал больше, чем тот, кто 5-6 лет учился в институте, корпел над учебниками и перебивался от стипендии к стипендии. Рабочий мог пить на работе, и выгнать его было практически невозможно.

Характерная сцена из известного советского многосерийного фильма «Противостояние»[473]. Выпускник школы приходит пьяный к своей бывшей учительнице и говорит, что он гегемон и получает в два раза больше, чем она. Обсуждая эту ситуацию, два следователя (один из них — муж учительницы) констатируют, что выгнать рабочего нельзя, даже если он и пьет, т. к. мастера и директора «затаскают по инстанциям». Все это интеллигенция видела, что в конечном счете привело к массовому, часто неосознанному скептицизму по отношению ксуществующему строю.

Более того, если при Сталине, несмотря на пропаганду, руководство трезво оценивало ситуацию и научные сотрудники получали больше, чем работники других отраслей, то к 70-м годам тезис о гегемонии пролетариата руководство страны стало понимать буквально (см. рис. 10)[474].

В советское время существовал анекдот. Во время обхода в сумасшедшем доме больной все время твердит: «Я мясник, я мясник». Молодой врач спрашивает зав. отделением: «Он действительно бывший мясник?». «Нет, — отвечает тот. — У него мания величия. Это обыкновенный кандидат наук».

Конечно, не надо думать, что советская интеллигенция была забита и несчастна, ее положение в обществе было значительно лучше, чем сейчас. Тот же Ленин, обронивший сгоряча обидную для интеллигенции фразу, предупредил слишком рьяных борцов с интеллигенцией, чтобы они «не озорничали вокруг нашей интеллигенции». Во времена Сталина интеллигенции давали квартиры в лучших домах – сталинских высотках. Не бедствовала интеллигенция и во времена Брежнева. Тем не менее рудименты коммунистической доктрины: «диктатура пролетариата», «рабочий класс — гегемон» — постоянно давали о себе знать. Особенно наглядно это выражалось в ставках зарплат, когда маляр в вузе получал столько же, сколько заведующий кафедрой.

Но еще более вопиющая несправедливость была при приеме в КПСС. Для чего служит партийное сито? Для рекрутации лучших управленцев! А кто у коммунистов считался лучшим? Рабочий класс! Рабочих принимали в партию очень легко, а интеллигенции вступить было очень трудно. Существовали квоты: для того чтобы в ряды партии вступил один интеллигент, необходимо было принять трех рабочих[475].

Надо с уважением относиться и к кухаркам, и к кухаркиным детям, и к их труду, но кухарка[476] не способна управлять страной. Достойны презрения и интеллигенты, которые смотрят сверху вниз на простых работяг, но это не значит, что кухарки и маляры должны управлять государством. Они должны иметь постоянное место работы, достойную зарплату, возможность бесплатного лечения и образования, но участвовать в управлении страной для них только лишняя обуза.

Если вдуматься, как может рабочий управлять государством? Для управления ему необходимо получить образование, но в этом случае он уже теряет статус рабочего и переходит в слой интеллигенции, т. е. как ни крути, а рабочий управлять государством не может.

В оправдание марксистской доктрины можно сказать, что сегодня легко рассуждать о том, что пролетариат — уменьшающийся класс общества. Во времена Маркса численность пролетариата быстро росла, и он становился самым большим классом. Но те времена давно прошли, а измениться марксизму мешал его догматизм.

Догматизм

Часто можно услышать, что Маркс, Энгельс и Ленин были против догматизма. Во всем виноват Сталин. Это неверно. Все произведения Ленина просто захлебываются от злобы ко всем, кто хоть мало-мальски не разделяет не то что бы азы марксизма, а выражает робкое сомнение в деталях. Вечная борьба с левыми, правыми уклонами — не изобретение Сталина.

Марксизм пытается все стороны бытия выстроить в одну схему. Как писал Н. А. Бердяев,

«Маркс многое открыл в окружающем его капиталистическом обществе и многое сказал о нем верно, но он придал сказанному универсальный характер, и в этом состояла его ошибка».

Можно прочитать доклады Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева — все одно и то же: загнивание капитализма, успехи социализма, рост рабочего движения в странах капитала. Можно было бы вообще один хороший доклад написать в 1930-х годах и читать его все оставшиеся 60 лет один раз в год!

Мир меняется, а ущербная коммунистическая идея не способна к развитию. Мы 70 лет оперировали тезисами более чем вековой давности. У нас не было серьезных разработок ни в вопросах государственного строительства, ни в геополитике, ни в экономике, ни в психологии, ни в других областях. Сейчас в это трудно поверить, но один из самых низких конкурсов был в экономические вузы.

На Западе возникла советология, во всех тонкостях изучавшая наше общество, а мы все изучали в узких рамках марксизма-ленинизма. В результате мы пришли к тому, что Ю. Андропов заявил: «Мы не знаем общества, в котором живем». И это было правдой, но только половиной правды. Мы-то не знали общества, в котором жили, зато очень хорошо это общество знали и постоянно изучали наши враги на Западе.

И наша экономика стала неэффективной не потому, что социалистическая экономика неэффективна в принципе, а потому, что мы все чугун выплавляли, когда весь мир начал заниматься производством компьютеров. Пролетариат же гегемон, а если собирать компьютеры, куда его девать? Тот, кто собирает компьютеры, уже вроде и не гегемон, гегемон — это тот, кто выплавляет чугун. Пришлось выбирать: или гегемон, или компьютеры. Выбрали гегемона. Чем это кончилось и для гегемона, и для компьютеров, и для идеологии, и для страны в целом, мы прекрасно знаем.

Конечно, эта картина советской действительности является несколько упрощенной, но зато она верна и наглядна. Если до Маркса экономику страны оценивали преимущественно по производству сельхозпродукции, а в начале XX века — по степени развития тяжелой промышленности, то начиная с середины XX века постепенно становится доминирующим показатель развития наукоемких производств, а сегодня уже говорят о новой эпохе, где главное богатство страны будет составлять производство научной технологии и информации. Вряд ли кто-нибудь станет спорить с тем, что научную технологию и информацию производит не рабочий класс. Поэтому надо было выбирать: или оставаться в прошлом веке, но с пролетариатом, или идти дальше, но без него.

Причины догматизма

Почему же коммунистическая идея столь догматична? Дело не в личности Маркса, Ленина или Сталина. Дело вообще не в личностях. Сама по себе коммунистическая идея, т. е. ее цель и идеал —коммунизм, не может быть ни понята, ни развита. Как можно построить общество, главный принцип которого: от каждого по способностям — каждому по потребностям? Известно, что удовлетворение одних потребностей рождает другие. Общество, в котором могут быть удовлетворены все потребности, не может существовать в принципе.

Не каждый добровольно будет трудиться, используя все свои способности, т. е. работать «на полную катушку». Здесь можно вспомнить слова Г. Форда: «Только две вещи заставляют людей работать — заработная плата и страх ее потерять». Может быть, Форд в некоторой степени преувеличивал, но, несомненно, большинство людей никогда не будет добровольно работать, используя весь свой потенциал. Поэтому, основной принцип коммунизма в высшей степени утопичен. Общество, в котором все будут получать по своим потребностям, построить невозможно, точно так же как и общество, где все будут работать, используя все свои способности.

Как могут отмереть деньги, государство, семья? Во все это поверить нельзя. И никто не верил. Люди шли в партию, т. к. она олицетворяла чистый, светлый идеал справедливости. Очень показательна в этом отношении сцена из фильма «Чапаев»: главный герой даже не знает, в каком «Интернационале» состоит Ленин. Когда же начал действовать принцип партийного отбора, при котором знание коммунистического идеала стало обязательным, мы получили коммунистов вроде Горбачева и Ельцина.

Таким образом, коммунистическая идея утопична и поэтому не способна к развитию и приспособлению к нормальной жизни общества.

Объективности ради стоит отметить, что время, когда творил Маркс, радикально отличалось от сегодняшнего дня. Если холодно проанализировать сентенции современников Маркса, то вряд ли они окажутся менее утопичными. Многое нам, детям сугубо рационалистической эпохи, трудно понять.

В конце концов, существуют люди, которые добровольно ограничивают свои потребности, и им ничего более не нужно. А сколько людей самозабвенно трудятся, используя все свои способности? Но таких людей меньшинство — так было, есть и будет. Вот что недооценивали марксисты, а попытки коммунистов выковать нового человека, лишенного недостатков, не увенчались успехом.

Советский период

Тем не менее все, что мы говорили негативного о коммунистической идеологии, часто противоречило коммунистической практике. Несмотря на материализм, многие коммунисты верили в бога, несмотря на интернационализм, многие беззаветно любили свою нацию, и Сталин по окончании Великой Отечественной войны поднимал тост не за эфемерный «советский народ», а именно за русский. Несмотря на тезис об отмирании семьи, советская цивилизация была высоконравственной. А вершиной парадоксального расхождения теории и практики коммунистической идеи явилось то, что в институт, носивший имя еврея Баумана, не принимали евреев.

Но все же постоянно приходится писать слово «несмотря», потому что все хорошее, что у нас имелось, было не благодаря коммунистическим идеям, а им вопреки. И такое положение дел рано или поздно должно было привести к плачевному результату.

О нравственности советского периода стоит сказать особо. Советский период был нравственной вершиной не только за всю историю России, но и за всю историю человечества. Советский период, конечно, был не идеален, идеален только Бог, но стоит признать безо всяких философских заумных фраз: и до Советского Союза было хуже, и после. Нам, советским людям, посчастливилось жить в самую лучшую эпоху в мировой истории, в великой и могучей стране.

Недостатков нет только в раю. Существовали недостатки и в Советском Союзе. Но нигде и никогда человечеством не было создано более великой и справедливой социальной системы, чем та, которая была создана нами в нашей советской стране.

Только советский период со всей очевидностью показал, что общество может быть пронизано честностью, солидарностью, непорочностью, где каждый простой человек может достичь вершин власти. И в этом кроется его великая притягательная сила. Именно поэтому так очерняют советский период времени.

«Казнокрады, мошенники, лжецы, клеветники, особенно имеющие дипломы престижных университетов, имеющие свой целью деньги, богатство, власть, всегда стоят у власти или как минимум около нее. При капитализме их господство стало всеобъемлющим и подавляющим. За всю человеческую историю ситуация изменилась только однажды — лишь в бытность СССР “люди денег” перестали считаться лучшими людьми, в них видели только их хищную суть. Молодежь рвалась не в банкиры, не в биржевики, а в космонавты, в ученые, в конструкторы и иные творческие, героические социальные ипостаси»[477].

О КПСС можно сказать много хорошего и плохого. Кто-то скажет, что она подняла страну из пепла после Гражданской войны, кто-то в ответ заметит, что сама же она эту войну и спровоцировала, кто-то вспомнит о привилегиях, в ответ другой — о том, как незначительны они были по сравнению с нынешними. Но в любом вопросе надо находить узловой момент. Так вот, никто и никогда, обладая хотя бы толикой честности, не сможет поставить под сомнение, что именно партии мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. Именно партия сплотила страну, именно партия мобилизовала ее экономику в предвоенные годы, организовала функционирование народного хозяйства в годы войны, пропитывала народное сознание героизмом и патриотизмом. Именно коммунисты первыми поднимались в атаку.

Конечно, русские — хорошие воины, но мы умеем воевать только под грамотным руководством, без которого не смогли справиться с японцами, о которых в начале XX века в Европе даже не слышали. Поэтому партии мы обязаны своей независимостью и жизнью. Этого никогда не следует забывать.

Как марксизм погубил социализм

Как соотносятся коммунистическая и социалистическая теории? Социализм и коммунизм — разные учения, и во многом прямо противоположные друг другу. Неслучайно первых социалистов коммунисты снисходительно называли «утописты», т. е. мечтатели, прожектеры. Вообще это довольно странно — называть своих предшественников утопистами. Ведь либералы не называют предтечей либеральной концепции утопистами. На самом деле такое отношение легко объяснимо. Социалисты никогда не были ни утопистами, ни предшественниками Маркса с его учением.

В советской справочной литературе не очень любили упоминать, откуда появился термин «социализм». Может, его придумали Маркс с Энгельсом? Отнюдь. В начале 30-х гг. XIX века в научный оборот термин «социализм» ввел французский мыслитель Пьер Леру. У Леру весьма подходящее социальное происхождение (он был типографским рабочим), но очень неподходящие убеждения (он был одним из основателей христианского социализма).

Леру изобрел термин «социализм», а кто изобрел и расширил социалистическую доктрину? Первым создателем социалистической доктрины является Платон, создателем так называемого утопического социализма принято считать Томаса Мора, важнейшей вехой в развитии социалистического учения стал французский социализм, самой видной фигурой которого являлся Сен-Симон.

Что объединяет учение всех этих мыслителей? Во-первых, отрицание частной собственности[478], во-вторых, признание важнейшей роли государства в новом обществе, в-третьих, одно из основных преимуществ социализма заключается в его морально-нравственной высоте.

Леру считал, что социалистический идеал в своем фундаменте имеет христианские догматы. И это действительно так: Иисус призывал к отказу от частной собственности, равенству, высоте духа, выступал против накопительства, вещизма и богатых. А потом оформился догмат — любая власть от Бога, т. е. все компоненты социалистической доктрины очень явственно проступают именно в христианском учении.

Томас Мор канонизирован католической церковью. Будучи католиком и, соответственно, сторонником верховной власти папы, Мор отказался дать присягу королю как «верховному главе» английской церкви, после чего был казнен. В 1886 году он был причислен католической церковью к лику блаженных, в 1935 году канонизирован.

Сен-Симон разрабатывал идею нового христианства, которая призвана была дополнить материальные стимулы «промышленной системы» моральными требованиями новой религии с ее лозунгом «все люди — братья». Впоследствии сен-симонизм был преобразован в религиозную доктрину.

Поэтому для Маркса Леру, Платон, Мор, Сен-Симон были утописты, очень уж их взгляды не укладывались в прокрустово ложе марксизма, во-первых, в их учениях государство не отмирало, а, напротив, имело решающее значение в новом обществе, во-вторых, духовные аспекты играли если уж не основную, то никак не меньшую роль, чем материальные.

Социализм как многовековая мечта о справедливом обществе, лишенном эксплуатации, бесправия, насилия и духовных пороков, был обречен на победу. Исходя из революционной целесообразности, Маркс записал социалистов в предшественники коммунистов, но в очень обрезанном варианте. Платон в предшественники не попал, о Леру старались не вспоминать, Мора и Сен-Симона записали в утописты.

Таким образом, социализм и коммунизм как учения со всеми своими достоинствами и недостатками во многом являются разными идеологическими направлениями. В конечном счете в СССР марксистская теори, погубила социалистическую практику.

О партийном сите по-коммунистически

Идеи коммунизма нельзя ни развить, ни применить к нормальной жизни в государстве, ведь коммунистическая идея провозглашает отмирание государства («Социализм, ведя к уничтожению классов, тем самым ведет и к уничтожению государства»[479]).

По сути дела, эта идеология отрицает не только государство, но и саму партию как орган, руководящий историческим процессом, ведь, в соответствии с азами марксизма, не личности, а «народ — творец истории», история развивается только благодаря объективным факторам, субъективный, личностный фактор практически ничего не значит. Высмеивая это положение, один мыслитель заметил, что для протекания объективного процесса не нужно создавать партии. Например, затмение Луны — объективный процесс и оно произойдет независимо от того, будет ли создана партия, способствующая этому затмению. Переход от одной социальной системы к другой, революция — тоже объективные, закономерные процессы, и они не нуждаются в создании партии.

Таким образом, государством у нас руководила партия, которая обслуживала идеологию, идеалом которой была ликвидация как государства, так и партии. Парадокс!

В партийной рекрутации была сделана ставка на самый равнодушный к делам государственного управления класс общества. Коммунисты его лелеяли, а в результате рабочий класс проявил полное равнодушие к падению коммунизма. А его авангард — шахтеры — стал первым требовать отставки коммунистов. Мало того что этот класс был равнодушным, к тому же год от года он уменьшался. Получается, коммунисты делали ставку на уменьшающийся, равнодушный слой общества.

Политократия есть механизм рекрутации самых лучших. Политократия — это сито, а сито должно отсеивать, а не загонять в партию. Почему при коммунистах директор любого предприятия, ректор вуза, директор НИИ — все обязаны были быть коммунистами? Зачем людей тысячами загоняли в партию? В одном из докладов Горбачев хвастался, что за пять лет в КПСС вступило более 1,5 млн человек. Какое же это сито? Кому нужна была нужна партия в двадцать миллионов? Вместо сита действовал принцип: или ты в партии, или крест на всей твоей карьере, причем на карьере любого рода, будь то научной, преподавательской или производственной.

Вообще, каков идеал коммунистического общества? Некий кисель из человеческих существ без государства, нации, семьи, потребляющих столько, сколько они того хотят? Можно ли в это искренне верить? Как можно отобрать достойных кандидатов в партию, если ни принимающий, ни вступающий не понимают идеи, которой должны служить? Может ли экзаменатор в вузе правильно оценить знания студента, если ни он, ни студент не знают, о чем, собственно, говорят? В результате на верх коммунистической элиты пробивались приспособленцы, которые ни во что не верили, потому что искренне верить в коммунистическую доктрину нельзя.

Эффективность коммунистического партийного сита

Таким образом, в СССР партийный принцип отбора не только не оправдал себя, но и полностью подтвердил свою эффективность. Политократия работала по «введенным» в нее параметрам, и не ее вина, что параметры были ошибочны. Если мы поворачиваем руль направо и автомобиль, повернув направо, попадает в яму, мы не виним автомобиль. Не говорим, что автомобиль виноват в повороте направо. Куда мы повернули руль, туда он и повернул. Мы заложили в политократию определенные параметры и получили результат, полностью соответствующий этим параметрам.

Коммунисты включали в партию миллионы и получили партию равнодушных, о развале которой никто особенно не сожалел, — ведь если бы 20 миллионов вышли на улицу после запрета КПСС, эта сила сломила бы все преграды.

Коммунисты установили принцип «Или партийность, или крест на карьере» — и получили в своих рядах карьеристов, которые в одночасье предали партию, побросали партбилеты и побежали в бизнес.

Коммунисты были выразителями самого социально пассивного, к тому же уменьшающегося класса, и в результате остались в меньшинстве.

Коммунистическая партия обслуживала извращенные идеи, в результате в партии оказались лицемеры, которые делали вид, что принимают эти идеи.

Коммунисты не смогли вплести свои постулаты в канву национальной идеи, и нация от них отвернулась.

Коммунисты жили прошлым и остались в прошлом.

Таким образом, не политократия проиграла, — проиграла идея, которую она обслуживала. Каков был замысел, таков и результат, ничего удивительного нет. Значит, надо просто заставить партийное сито служить верным идеалам.

О безотказности политократии

Конечно, нельзя сказать, что политократия всегда в истории человечества работала без сбоев. В мире нет идеала, все ломается, все дает сбои. И автомобили, на которых ездит человек, и механизмы часов, и механизмы селекции властной элиты. Но в то же время, несмотря ни на что, политократия является наиболее понятным и прозрачным способом отбора властной элиты. Капиталократия губительна, монархия аналогична рулетке (повезет – не повезет), аристократия менее эффективна, чем политократия.

Политократия, по сути, — это самый эффективный механизм отбора, существующий в различных областях жизнедеятельности общества. В сборную команду по любому виду спорта спортсмены отбираются на основе показателей в спортивной области. Что было бы в случае, если бы отбор в команду осуществляли несведущие люди на основе всеобщего голосования, опираясь на обещания спортсмена? Особенно если бы в процесс выборов спортсменов вмешивались спортивные спонсоры, стоящие за каждым из них. Можно только представить, какая команда уехала бы на спортивные игры.

А что бы случилось с армией, если бы во время войны начали избирать офицеров? Особенно в условиях финансовой поддержки некоторых из них противником. Человек «растет» в армии, и сама армия оценивает его заслуги и определяет его статус. Не выбирают всенародно и церковного патриарха. Таким образом, какую бы область жизнедеятельности общества мы ни взяли, везде существует политократия. Если бы политократия была не эффективна, ее заменили бы другой системой отбора кадров. Если бы была эффективна родократия, то должности передавались бы по наследству. Если бы была эффективна капиталократия, то все должности в обществе официально продавались. Человечество само во всех областях жизни общества выбрало политократию как наиболее эффективный способ отбора и продвижения кадров.

В политической организации общества должен существовать наиболее эффективный способ властной селекции, апробированный и существующий во всех областях жизнедеятельности общества. Таким типом властной селекции является политократия.

Три типа властной селекции

Боксера берут в сборную, потому что он хорошо боксирует, а футболиста берут в сборную, потому что он хорошо играет в футбол. Чем же должен обладать человек, чтобы его «взяли» во власть?

Здесь нам может пригодиться классификация качеств человека, по Аристотелю: первое место — душевные блага, второе — телесные, третье — внешние (богатство, знатность). При политократии человека «берут» во власть, т. к. он обладает определенными качествами, соответствующими воззрениям в данной политии на идеал, при родократии — потому что он из знатного рода, при капиталократии — потому что у него есть богатство. Поэтому предельно просто вопрос о властной селекции звучит так: что лучше, чтобы руководитель государства был знатен, чтобы у него было много денег или чтобы он обладал определенными личностными качествами?

Вне сомнения, преимущество на стороне личностных качеств. А вот набор этих качеств и тщательность селекции — это задача политии.

Построение идеологии и механизм отбора — очень важные вопросы, и им должен быть посвящен отдельный труд. Но вне зависимости от идеологии и механизма отбора стоит сказать, что политократия может быть как эффективна, так и неэффективна, а вот родократия и капиталократия на сегодняшнем этапе развития человечества неэффективны в принципе. Последний тип властной селекции не только неэффективен, но и губителен.

Политократия аналогична космическому кораблю, он может быть не совершенен, может даже взрываться на старте, но кроме него не на чем полететь в космос. Нельзя полететь в космос на воздушном шаре или вертолете, в этом случае пассажиры точно обречены.

Лучший тип властной селекции должен сочетаться с лучшим механизмом управления. В действительности тип властной селекции во многом определяет и контуры лучшего механизма, ведь, как мы говорили, тип властной селекции во многом идентичен форме правления. А форма правления во многом определяет контуры механизма управления. Например, какой смысл имеет разделение властей при абсолютной монархии?

Если на самый верх властной пирамиды будут попадать лучшие, они сами определят наиболее оптимальный механизм управления для каждой конкретной ситуации. Желание служить всему обществу, стремление к справедливости, честности уже сами по себе много значат. Как заметил Т. Джефферсон, «все искусство управления состоит в искусстве быть честным».

* * *

Политократия в значительной степени вращается вокруг идеологии. Какова должна быть идеология? Мы намерено уходим в данном труде от ответа на этот вопрос. Дело в том, что оптимизация идеологии предполагает учет цивилизационной специфики. У каждой цивилизации свои ценностные ориентации, представления о добре и зле. Поэтому анализ, например, русской идеи необходим в контексте анализа глубинных ментальных основ русского психологического склада.

Основной вопрос

В этой работе поднималось множество различных вопросов, но основной вопрос этой книги звучит предельно просто: за капитализм или против капитализма?

Это основной выбор, который предстоит сделать человечеству в ближайшее время. Поэтому не стоит обсуждать другие вопросы, которые, хоть и в определенной степени актуальны, но являются второстепенными. Капитализм выжигает наши души, уничтожает в нас все человеческое, он убивает человека. Это основная проблема, поэтому в нашем выборе мы не должны ориентироваться на экономические показатели или какие-либо другие вопросы.

Наш выбор аналогичен следующему: человеку предлагают два стакана, в одном — яд, в другом — обыкновенная вода. В каком из стаканов яд, известно. Если человек не самоубийца, его выбор будет совершаться в плоскости «яд» – «не яд». Он не будет ориентироваться в своем выборе на цвет, вкус, степень газации, температуру воды, не выберет же он стакан с ядом, если тот более приятной температуры. Для него важно, чтобы вода не была отравлена. Такой же выбор стоит и перед нами.

Становись и подумай!

Ритм сегодняшней жизни не позволяет нам задуматься над глобальными вопросами. Мы все время куда-то бежим. И все же мимо некоторых проблем проходить нельзя. Пусть каждый для себя ответит на три вопроса.

1. Руководит ли сегодня капитал развитием общества? (Да / Нет)

2. Волнует ли капитал прежде всего прибыль? (Да / Нет)

3. Ведет ли такое положение вещей к духовной деградации общества?(Да / Нет)

Если человек ответит «Да» на все три вопроса, то наша книга — только лишнее подтверждение его внутренней позиции. Вообще идея, в соответствии с которой люди, для которых деньги превыше всего, должны править обществом, формировать его мораль, в высшей степени абсурдна и губительна.

Капитализм возник не случайно, он сыграл свою положительную роль, ускорив развитие материального производства. Но сегодня капитализм подобен хорошему фрукту, который испортился и теперь вместо удовлетворения голода отравляет организм. Сегодня общество переросло капитализм и сегодня капитализм — основа разложения общества.

Капитализм — самый опасный враг человечества за всю его историю. Капитализм страшнее СПИДа, чумы и самых ужасных войн, потому что СПИД, чума и война касались все-таки не всех, тогда как капитализм напористо внедряется в жизнь каждого — ведь все мы живем в обществе, и поэтому все вовлечены в дьявольский шабаш разложения.

Опасность капитализма кроется не только в его всепроницающей сущности, но и в медленном, постепенном и потому незаметном разложении. Кто бы мог предположить еще пятнадцать лет назад, что все крупные шоссе, ведущие из Москвы, будут забиты проститутками? Теперь мы это считаем нормальным. Что же будет считаться нормальным через 15 лет?

Капитализм всегда ведет к духовной деградации. Причем этот закон неизменен для разных эпох и народов. Всюду, где зарождался капитализм, происходило разложение общества, и было это лишь вопросом времени. Все процессы духовной деградации человека естественны для капитализма, потому что прибыльны.

У нас, у людей, нет будущего, потому что существование человека в нынешнем виде не рентабельно. Прибыль уничтожает человека — вот основной закон развития капитализма.

Каков должен быть банковский процент?

Эта книга посвящена анализу общих проблем, стоящих перед всем человечеством, и поэтому в ней указаны общие подходы к решению данных проблем. Ведь и либерализм также имеет в своей основе лишь общие принципы, причем на стадии становления либеральной доктрины они были крайне расплывчаты.

Сегодня для преодоления кризисных явлений необходимо:

• во-первых, основное содержание реформ в экономической сфере — национализация всего крупного капитала, т. к. крупный капитал лежит в основании кризиса обесчеловечивания;

• во-вторых, основное содержание реформ в политической сфере — установление политократии как наиболее адекватного для общества, лишенного диктатуры капитала, типа властной селекции. На современном этапе развития общества в роли политии может выступать политическая партия.

Никто не знает, какой в результате реформ будет банковский процент. Нельзя заниматься прожектерством и разрабатывать весь план в деталях. У нас есть основная проблема, и мы ее должны решить. Что будет потом, будет решаться потом, в зависимости от ситуации. Это все равно как на войне — все силы направляются на победу над врагом, а о мирной жизни только мечтают. Поэтому мы можем мечтать о том, какая будет в деталях экономика в посткапиталистическую эпоху. Эта книга не о мечтаниях. Во многом коммунисты проиграли, потому что в XX веке жили по древним рецептам Маркса.

О многовариантности исторического процесса

Часто приходится слышать: общество пришло к сегодняшнему состоянию вполне закономерно, в соответствии с объективными законами истории. С этим уже ничего не поделаешь, возможны только временные улучшения, не более. В этом аргументе кроется сознательное или несознательное непонимание законов исторического процесса.

Исторический процесс — процесс многовариантный. Конечно, есть объективная закономерность, против которой элита, как бы талантлива она ни была, пойти не может, однако эта закономерность многовариантна. Точнее, закономерностей множество, и роль элиты заключается в том, чтобы выбрать одну из них. Например, человек тяжело болен. Если его не лечить, он закономерно умрет, если лечить хорошо — так же закономерно поправится, если лечить плохо — выздоровеет, но последствия болезни, в силу закономерности, еще долго будут давать о себе знать. Однако в любом случае, как бы талантлив ни был врач, чем бы он ни лечил больного, у того не вырастет вторая голова — потому что это совершенно не закономерно.

В роли пациента в данном примере выступает общество, в роли врача — элита. Все в наших руках, и то, какая из закономерностей станет реальностью, зависит лишь от нас. Надо действовать и помнить слова Плиния Старшего: «Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены».

Нужно ли действовать?

Может, все само собой рассосется? Зачем что-то делать? Все и так встанет на свои места. Такая позиция в корне неверна.

Разве можно процессы вырождения, грозящие обернуться катастрофой для всего человечества, пускать на авось? Когда у тех, кто разглагольствует о возможности саморазрешения кризиса, заболевают дети, они не пускаются в туманные рассуждения, что, дескать, болезни часто проходят сами собой, а вызывают врача и заставляют ребенка глотать лекарства. Другими словами, если речь идет о собственном здоровье, все понимают, что ничего само собой не рассасывается, но, как дело доходит до болезни общества, сразу начинаются разговоры о самоизлечении. За подобными рассуждениями всегда скрывается или равнодушие, или беспомощность, или осознанная ложь. Большинство древних государств канули в Лету, причем это были великие цивилизации.

«Вера в то, что бессмертие народа в какой-то мере гарантировано, — наивная иллюзия. История — это арена, полная жестокостей, и многие расы, как независимые целостности, сошли с нее»[480].

Только на территории нашей страны существовало множество народов, о которых мы теперь знаем только из учебников: печенеги, половцы, скифы, анты. Но сегодня идет речь не об отдельной цивилизации, а обо всем человечестве.

На чем надо концентрировать внимание?

Надо концентрироваться на положительном, на хорошем. Больше оптимизма. Так нередко звучат абсолютно пустые фразы, и рассчитаны они на пустые головы.

Есть ли хорошие стороны сегодняшнего бытия? Есть! Но мы должны концентрироваться не на хороших или плохих сторонах бытия, мы должны концентрироваться на сути. Например, у дебила могут быть здоровые печень, сердце, ноги, руки, глаза. Но это не меняет того, что он дебил.

Для того чтобы лечить порок, нужно концентрироваться только на нем. Если у вас заболел простудой родственник, а врач будет говорить, что не стоит концентрироваться на болезни, давайте обсудим отличные ногти больного, его волосы, что вы сделает с таким врачом? Общество болеет. И этот труд не об обществе вообще, а о болезни общества, человечества. Только осознание и анализ данной болезни смогут привести человечество к излечению. Иного не дано.

Эксперименты и баррикады

Отказ от капитализма не означает революцию, множество жертв, горя и страданий. Процессы национализации и приватизации идут постоянно в различных капиталистических странах безо всяких гражданских войн. Есть масса апробированных механизмов осуществления как приватизации, так и национализации.

Главной целью декапитализация является не отъем средств у одной группы и передача ее другой, не диктатура одной части общества над другой. Декапитализация — в интересах всего общества и всех его членов, ведь мпэнизация, как любая болезнь, поражает всех и не делает различия между бедным и богатым, между начальником и подчиненным. Если мпэнизация и дальше будет прогрессировать, то от этого в конечном счете не выиграет никто. Все мы, люди, проиграем.

Поэтому никто не призывает на баррикады, эта книга — призыв к осознанию опасности, нависшей над человечеством, осознанию и совместному действию всех слоев общества.

Очень часто приходится слышать, что наше общество устало от экспериментов. Заявляющие подобное не понимают, о чем они говорят, ведь это равносильно утверждению, что наше общество устало от жизни. Пока человек живет, все, что он делает, есть эксперимент. Если бы существовала машина времени и мы могли вернуться в прошлое, а наша жизнь была повторением пройденного, то наша жизнь не была бы экспериментом. Пока человек живет, не зная будущего, вся его жизнь — эксперимент.

Человек возвысился над животными, стал царем природы, потому что именно человек способен на эксперимент. Животные осуществляют свою жизнедеятельность в соответствии с заданной программой — инстинктом. Человек всегда мог адекватно перестраивать свою деятельность, ориентируясь на вызовы времени. Животные не способны существенным образом изменять среду обитания. Если среда изменяется, то они лишь приспосабливаются под нее, а если приспособиться не могут, то вымирают. Последнее происходит гораздо чаще. Менее одного процента биологических видов, когда-либо созданных природой, к которым относится и человек, живут поныне. Остальные не смогли ответить на вызов эпохи и поэтому вымерли. Очень не хочется повторять их судьбу.