Заказные преступления

23 марта 1994 года в подмосковном городе Ступино бесследно пропала Светлана Новикова, 24 лет. Было известно, что в этот день она собиралась ехать к родителям в г. Орел, и в последний раз ее видели возле железнодорожной станции Ступино вместе с мужем ст. лейтенантом Сергеем Новиковым, который подвозил ее на их личных «жигулях».

Сергей служил в гарнизоне Ступино после расформирования дивизии в Западной группе войск в Германии. Жил он с женой и 3-летней дочкой Юлей в общежитии НИИ «Энергия». Про Сергея было также известно, что якобы из-за частых отлучек жены к родителям и на сессии (Света училась в Орловском институте культуры) он открыто завел себе любовницу из местных, ступинскую. В тот день, 23 марта, Света якобы поссорилась с мужем на этой почве и рванула к матери в Орел, где к тому же гостила у бабушки маленькая Юля.

Много потом свидетелей – и на КПП в войсковой части, и на проходной общежития, и на привокзальной площади – подтвердят, что видели их вдвоем с большими какими-то сумками, шли по дороге, садились в машину…

Многим запомнился этот день и погодой. Бывает в марте, когда по-весеннему прогретый воздух иногда вдруг просквозят и уколют в самое лицо острые тонкие струйки какой-то льдистой прохлады, словно бы занесло их ветром сюда прямиком с арктических стылых равнин и торосов. Еще известно, что на перроне он ее не провожал.

Объявляют розыск

То, что Света исчезла, обнаружилось через пару дней, когда из Орла в Ступино позвонила мать Светы Антонина Игнатьевна Моисеева. Трубку снял Сергей. Поздоровавшись с зятем, она попросила к телефону Свету.

– Как Свету, она разве не у вас? Она же к вам поехала!.. Паники еще не было, может, Светлана к подруге в Москве заехала, мало ли что… Договорились созваниваться и сразу сообщить о новостях, если будут. Но новостей не было. К концу недели все уже по-серьезному заволновались. Сергей Новиков, муж пропавшей Светы, написал заявление в Ступинское ОВД о возбуждении уголовного дела по факту пропажи без вести своей жены.

Не находили себе места в Орле и Антонина Игнатьевна, воспитательница детского сада, и отец Светы, Сергей Александрович Моисеев – электрик на сталепрокатном заводе. Не похоже было на дочку, чтобы она, понимая, что из-за нее могут столько людей нервничать, не дала о себе знать.

Родители Светы и Сергея тоже подключились к поискам. Розыскные мероприятия милиция проводила в Орле, и на станции Москва-Курская. Были проверены бюро несчастных случаев, травмопункты, направлены ориентировки по вокзалам, приемникам-распределителям, в службы дежурных психиатров. Искали Свету Новикову среди неизвестных больных, находящихся на лечении в бессознательном состоянии, среди задержанных и арестованных. Среди неопознанных трупов. Нигде ничего. Никаких следов. Ни одной зацепки.

Через два месяца оперуполномоченный ОУР РОВД ст. Москва-Курская капитан милиции Шаймерда-нов X. X. постановил: «Ввиду того, что лиц, виновных в исчезновении гр. Новиковой С. С, не усматривается, а также, принимая во внимание, что каких-либо сведений в отношении гр. Новиковой преступления в процессе первоначальных розыскных мероприятий не добыто, в возбуждении уголовного дела по заявлению гр. Новикова СВ. отказать и завести розыскное дело на гр. Новикову С. С».

По опыту прежних подобных дел известно, что обычно после этапа первоначальной активности, не приведшей к успеху, наступает затяжное затишье. Ориентировки были направлены в ОВД городов Московской области, фотографию Светы показывали по местному телевидению. По-прежнему посещались больницы, ездили на опознание «бесхозных» трупов.

Обнаружен билет на фамилию Новиковой

На четвертый месяц вдруг обозначился просвет. Проверка всех контрольных лент в билетных кассах Курского вокзала с 23 марта по 24-е установила, что 23 марта в 22 часа 17 минут на фамилию Новиковой был приобретен железнодорожный билет на поезд №065 «Москва – Николаев» до ст. Орел, вагон 4 место 51.

Несколько недель ушло на то, чтобы разыскать поездную бригаду, встретиться и опросить проводника 4-го вагона Нину Сиделеву. Столько было надежд на нее. Долго смотрела на фотографию Светы, потом сказала, что такую видную на внешность в своем вагоне не помнит. Нет, не было такой девушки, и нигде такая не сходила…

Опять образовавшийся было просвет затянуло мутной неопределенностью. Неделя за неделей ничего нового, пока однажды не вмешался случай, этот безалаберный подросток, этот шалый безумец, непредсказуемый игрок… Или зря я так про случай, или сквозь него лишь с большей неотвратимостью проглядывает то самое немигающее око на лице рока? Сейчас, когда задним числом знаешь все события по материалам уголовного дела (7 томов) и судебным заседаниям, страшно видеть словно бы на отчетливом экране, как плутало поначалу следствие, как не раз его уводило в стороны, далеко-далеко от места преступления и подлинных убийц, как оно иногда почти вплотную подходило к одному из них, так что задерживал дыхание, чтобы не выдать себя, потому что изо рта его несло запахом падали, запахом лжи. И еще на том отчетливом экране видны были страшные маршруты зла. Убийцам будто покровительствовал сам дьявол, помогал им увиливать от разоблачения и изощрял их. Был момент, когда в милицию попал веревочный трос со следами крови (этот трос двое суток соучастники преступления отмачивали в ванной, но милиция не раскрутила эту улику).

Они молчали…

Розыск выдохся, заглох. Ветшали на вокзалах и стендах возле милицейских участков плакаты под рубрикой «РАЗЫСКИВАЕТСЯ…» с потускневшими снимками Светы Новиковой и с описаниями пропавшей: «на вид 20–23 года… глаза голубые… была одета в расклешенное пальто на синтепоне коричневого цвета… черная беретка… коричневые кожаные полусапожки… родинка в верхней части» и т. д., и т. п. В конце дежурное обращение: «Кто располагает сведениями…»

Теперь известно, что сведениями располагали пять человек – наемный убийца, двое заказчиков-соучастников и еще двое случайных людей, которые волею случая помогали перепрятывать обугленный труп в другое место. Знали пять человек. Но они молчали.

Опять морги, психбольницы… Подключились гадалки, экстрасенсы

Во втором томе я прочел за подписью старшего дознавателя 2-го отделения милиции Ступинского ОВД ст. лейтенанта Кленова повторное постановление об отказе о возбуждении уголовного дела по факту исчезновения Светы Новиковой. Мотив прежний: сведений о чьем-то преступлении и чьей-либо виновности не добыто.

А шел уже месяц июнь. Мать Светы Антонина Игнатьевна вместе с мужем, прихватывая внучку (а с кем ее оставлять?) продолжала ездить, искать, спрашивать, не видел ли кто вот эту молодую женщину. Фотография Светы, казалось, выцветала от тех пристальных и сочувственно-печальных взглядов, которыми десятки людей ощупывали, исследили, избывали ее черты, ее глаза… Бедная, милая, незнакомая, где ты, что с тобой стряслось, жива ли ты еще…

Кто-то, видя, как убивается мать, посоветовал показать фотографию известной бабке-гадалке. Пришла к ней Антонина Игнатьевна, хотя, по совести, не верила этим бабкам, считала суеверием. Как-никак, закончила Антонина Игнатьевна вуз, Орловский пединститут, поступила поздно, училась одновременно с дочкой, и Свете ужасно нравилось, что мама решилась на это, она гордилась мамой и смеялась, когда у них обеих начиналась сессия и с внучкой приходилось сидеть деду.

Старуха, к которой ее привели, рукой отстранила деньги, сказала, что гадание денег не любит. Смотрела на фотографию долго. Потом дала пузырек воды, сказала, чтобы покропила ею вещи Светы и ждала тринадцать дней. Если дочь не придет, больше не жди…

Мне Антонина Игнатьевна после одного судебного заседания рассказывала, что эти 13 дней были для нее пыткой и заклинанием чуда одновременно. Если звонок по телефону или в дверь – бежала как не своя. Спать совсем не могла, так, какая-то полудрема, она даже снотворные принимала, чтобы, может, сон какой увидеть наводящий, Светиной тоской или зовом ее навеянный… Нет, ничего.

«Найдешь, крещеная кровь не пропадет», – запомнила она слова старухи.

Особенно она надрывала себе сердце, когда ездила по психбольницам в Курск и Малоархангельск. Была и в орловской «Кишкинке», и в добрынинском дурдоме. Жила, жила, родила двух дочерей, дожила до пенсионного возраста, работала себе воспитательницей в детском саду (у нее и диплом был по теме: «Воображение и мышление у детей дошкольного возраста»), короче, жила нормальной жизнью и не подозревала о существовании каких-то других пугающе запредельных ее сторон, где обитают несчастье, тихое и горячечное безумие, невнятные страхи. Сколько глаз, и погасших, и полыхающих страшным дивным огнем, мешали ей потом заснуть дома. В психбольницы потому надо было ходить, что поступали туда время от времени больные с черепно-мозговыми травмами, у которых «отшибло память», и они о себе ничего не могли сообщить.

А морги? Антонину Игнатьевну изумляло, сколько там неопознанных, невостребованных людей, убитых или умерших при невыясненных обстоятельствах, никому не нужных, никому не интересных… А тут, она хваталась за сердце, была бы чуть ли не обрадована, если б… и гнала, гнала это дикое ненормальное свое ожидание увидеть, опознать…

Еще ее повезли к гадалке, которая гадала по Луне. – Верите – нет, – рассказал мне Антонина Игнатьевна, – как она взяла фотографию, так она вся потемнела, только в уголке, где пальцы держали, – только там кончики и отпечатались на белом. И сказала она мне, что моей дочери нет в живых и что она чувствует запах гари.

Последняя, к кому она обратилась, была известный экстрасенс. Та сказала, что видит шоссе, над ним провода высоковольтной линии электропередачи и неподалеку на возвышенной насыпи… там болотистые места, но вот посадки, там железная дорога, она видит и слышит электричку.

Забегая вперед, скажу, что Света в самом деле сначала находилась в похожей местности. Но тогда, после визита к экстрасенсу, муж Антонины Игнатьевны пошел к начальнику железной дороги и получил разрешение проехать участок от Ступино до Москвы в кабине машиниста электрички (сама Антонина Игнатьевна сидела в вагоне), чтобы попытаться узнать место, согласно описанию экстрасенса. Сергей Александрович засек два места пересечения шоссе, железнодорожных путей и ЛЭП, потом они обшаривали все болотца, посадки, но ничего не нашли.

Обгорелые останки на обочине шоссе

Милицейский розыск по-прежнему едва тлел, на все звонки и запросы там отвечали: ищем. Сергей, муж Светы, тоже уже перестал искать, что-то предпринимать. Более того, удивил тещу и тестя, приехав в Орел и подав в нарсуд гражданский иск на то, чтобы забрать себе дочь Юлю и общее домашнее имущество. Родители Светы возмутились: как, еще ничего окончательно не известно о судьбе Светы, может, она жива, а он уже отбирает их внучку и про вещи толкует. Нарсуд оставил без рассмотрения иск Новикова до получения окончательных результатов по розыску жены. Сергей уехал ни с чем.

Но у Антонины Игнатьевны не первый раз екнуло: знает зять что-то, знает. Особенно ее резанули его хлопоты об имуществе. Нашел время… Да и не нуждался ст. лейтенант в деньгах, потому что жил не на офицерскую зарплату, привез из Германии много дорогостоящей аппаратуры, имел деньги от бизнеса с машинами. После того, как уехал из германского г. Вюнсдорфа, продолжал в России заниматься перепродажей авто: там наши «Жигули» дешевле, чем за Брестом. Всего Сергей, как фигурировало в деле, перегнал десять или одиннадцать машин, подрабатывал и извозом на своих «Жигулях». Но деньги, богатство впрок, видимо, только тогда, когда они идут ради умной сверхзадачи, а не когда самоцель.

Тем временем в подмосковную Домодедовскую прокуратуру поступило дело по факту обнаружения на обочине 37-го км Новокаширского шоссе останков обгорелого трупа неизвестной женщины. «Одежда, волосы на трупе отсутствовали» (из протокола). Поскольку это был другой район, не нашлось никого, кто бы связал дело о пропавшей без вести Свете Новиковой с этой страшной придорожной находкой. Криминалисты исследовали место, остатки мешковины. Труп был так обезображен, что, по-видимому, не поддавался опознанию. Через некоторое время «бесхозные» останки отвезли на новое Домодедовское кладбище и закопали в могилу без имени-фамилии, под табличкой №1007.

Может быть, дело это никогда не было бы раскрыто, если б однажды в Орел родителям Светы по межгороду не позвонил один аноним, пообещав сообщить сведения об их пропавшей дочери. За свою услугу он просил 700 тысяч рублей.

Звонок анонима

Вторую часть этой истории, приготовьтесь, будет читать тяжело… Итак, почти восемь месяцев безрезультатно ищут исчезнувшую из Ступино Светлану Новикову. Сердце матери пропавшего без вести ребенка так устроено, что если даже угасла надежда и оно примирится с мыслью о его смерти, все равно остается одно последние упование: хотя бы тело найти, похоронить, чтобы было его место и чтобы было куда близким прийти, оплакать, помянуть…

И, представьте, когда с розыском Светы уже все затихло, остановилось, в орловской квартире Моисеевых в конце октября 1994 года вдруг раздается звонок. Межгород. Трубку сняла Антонина Игнатьевна. Голос молоденькой девушки. Сообщает, что если родители Светы хотят узнать про свою дочь, то она им скажет за 700 тысяч рублей. Встретиться можно завтра, на перроне ст. Ступино. Деньги, не подумайте, не на что-нибудь такое, а на протез отцу-инвалиду, у него ноги нет.

Что было с Антониной Игнатьевной, лучше умолчать. Когда она пришла в себя, побежала на работу к мужу. Решено было, что поедет не она, а он, один. Мало ли что там замыслили, да и из-за 700 тысяч сейчас запросто могут ухлопать. Он поехал, встретила его девушка, несовершеннолетняя младшая сестра той самой Юлии Титовой, любовницы Сергея Новикова, мужа Светы. Прежде чем сказать про судьбу Светы, спросила о деньгах. Сергей Александрович сказал, что сумма большая, родственники собирают, скоро соберут. Договорились встретиться через день, тогда и расскажет. «А Света жива?» – «Нет, она сотлела».

Через день Сергей Александрович приехал в условленный час, и не один, а с оперативниками. Они положили ему в карман маленький магнитофон. Запись, прослушанная после задержания, послужила основанием для ареста Сергея Новикова и Юлии Титовой.

Заказное убийство. Как это было

Из материалов уголовного дела можно восстановить только внешнюю картину преступления. Никто не присутствовал при разговоре двух злоумышленников, никто, кроме них, не знает, как и в каких словах они договорились избавиться от Светы. Но вот что произошло в общих чертах и фигурировало в материалах дела. Сергей и Юля поговаривали о женитьбе, и Сергей был готов сообщить жене о разводе, но «по трезвом размышлении» их посетила мысль, что тогда имущество, сервизы, аппаратуру, машину и т. п. придется делить пополам. А им, видимо, этого не хотелось.

Из показаний Иры, младшей сестры Юлии: «Однажды в январе или феврале 1994 года они спросили меня, знаю ли я какого-нибудь бандита, который все сделает за деньги. Я знала в Ступино одного крутого – Алексея Милованова. Для чего они этим интересовались, они мне не сказали».

Договорились Сергей и Юлия с Миловановым о сумме в 1,5 миллиона рублей. Во столько оценили жизнь Светы эти загубленные души. Пока это не было сделано, пока это еще было в форме мысли, искушения, плана, еще не поздно было спастись, все поправить. Но, видно, такие мысли даже в допущении не могут исчезать без необратимых последствий, их словно бы абонирует зло, и такой человек одной лишь преступной мыслью уже поставлен на дьявольский учет, он уже как бы меченый, на зацепе у него…

И вот 23 марта 1994 года Сергей везет на «Жигулях» Свету к какому-то парню, у которого якобы надо было забрать какую-то радиоаппаратуру. Этот парень садится на заднее сиденье, Аппаратура якобы лежит где-то в совхозе «Городище» Ступинского района. По дороге в этот совхоз Милованов набрасывает веревочный трос на шею Свете.

Один свидетель показал, Сергей потом ему рассказывал, что Света в первый миг повернула голову к нему и успела сказать: «Сережа, меня…»

Свету вытащили из машины, свернув в посадки какой-то болотистой местности, Милованов облил труп бензином и поджог.

А в эти самые минуты Юлия отрабатывала свою долю участия: она приехала на Курский вокзал Москвы и на фамилию «Новикова» купила билет до Орла на поезд №065, 4-й вагон, место 51. Это они, как считали, хорошо придумали. Под версию о ссоре и поездке Светы в Орел. И себе алиби. Будущие молодожены не сомневались, что их никогда не разоблачат, вон сколько людей пропадает без вести, и ничего, никто никого не ищет, всем все до феньки, сгинет и Света…

Из показаний Иры, младшей сестры Юлии: «В ту ночь я проснулась и увидела на кухне в полиэтиленовом пакете паспорт Светы Новиковой и часть ее вещей, помню шарф и черный берет в форме блина. Все было испачкано в песке. Утром, когда я встала, пакета уже не было».

Чудовищно, но в эту ночь Новиков возил свою подругу туда, на место преступления, и показал ей, что он сделал со своей несчастной женой. Короче, доложил старший лейтенант, что желание будущей супруги выполнил. Положил жертву к ногам…

Видимо, тайна жгла их изнутри, они рассказали про все Ирине и ее подружке Лене. Заподозрив что-то неладное, попросили Лену спрятать у себя на время снятые со Светы сережки, обручальное кольцо, перстенек. Они вообще нервничали, особенно Сергей. Говорят же, что передаются по беспроволочному психотропному телеграфу какими-то флюидами всякие интуитивные знания, предчувствия, информативные сообщения. Может, по этим каналам проведал Сергей, что там, в Орле, убивающаяся теща ходила не только по гадалкам и экстрасенсам, моргам и психбольницам, но по инстанциям, написала письма по всем самым высоким правительственным, армейским, прокурорским адресам. Она не успокаивалась, взывая, требуя, теребя, будя заснувшее следствие по розыску Светы.

И вот незадолго до звонка Иры в Орел из Ступино (а и сам ее звонок тоже можно рассматривать как подсознательную реакцию на движение возмущенных флюидами слоев в том незримом и физически непредставимом психологическом эфире, ближнем, так сказать, слое ноосферы Земли) – незадолго до все объяснившего звонка усилиями Антонины Игнатьевны и Сергея Александровича розыск реанимировали, назначили новых следователей по делу – юриста 2-го класса следователя по особо важным делам Михаила Безуглого и прокурора-криминалиста, заслуженного юриста России Николая Прокопьевича Оси-пова. Последнего я знал по филигранному розыску сексуального маньяка Москалева, оказавшегося причастным к цепи «глухих» убийств девушек и женщин в районе Обнинска. «Известия» писали об этом деле в большом очерке «Молчание волков».

Так вот, почувствовав сгущавшуюся атмосферу, заказчики убийства Светы Новиковой и последующих злодейств на кострище решили отвезти обгорелый труп подальше от Ступино, перепрятать его где-нибудь ближе к Москве, там его выбросить, списать на разгул преступности в столице, на чеченцев. И эти двое взрослых людей берут с собою двух несовершеннолетних девчонок «для помощи».

Остальное узнаю со слов Ирины, подтвержденное самими обвиняемыми. На «Жигулях» заехали в посад-, ки около совхоза «Городище», чуть в стороне под деревом увидели обгоревший труп Светы в полусидячем положении. «Кому нести труп к машине?» Возникла перепалка. Девчонкам боязно было трогать все это руками. Сергей вытащил приготовленный мешок, когда запихнули туда тело, нога не умещалась, и Сергей лопатой отрубил часть ноги. Черенок лопаты сломался, он его отбросил. Потом следователи найдут этот черенок в кустах.

Мешок положили в багажник. Думали ехать до Москвы, но Сергей не выдержал и на 37-м километре Новокаширского шоссе они вытащили содержимое багажника на обочину и снова подожгли.

На обратном пути Ира заметила Сергею, что на правом переднем сиденье подголовник почему-то вывернут в сторону. Сергей был за рулем, он стал мямлить, что на этом сиденье была Света, когда Милова-нов… ну, понятно. Несколько минут ехали молча. Потом Сергей остановил машину, пытался выправить подголовник, но не смог. Потом, в Ступино, он вообще его снял.

Эксгумация на Домодедовском кладбище

Давно из какой-то старинной книги я выписал такую фразу: «Там, где множится зло, начинает переизбыточествовать благодать». То есть, если, по видимости, зло все более торжествует от безнаказанности, силы света незримо и удвоенно им противостоят.

Таким противовесом в глухом и, скорее всего, обреченном на очередное нераскрытие деле стал приход тех двоих профессионалов и подвижников сыска. Еще до разоблачения Новикова и Ю. Титовой они уже выходили на связь двух фактов – исчезновения Светланы из Ступино и обнаружения обугленного трупа в Домодедовском районе.

Я сказал «подвижники» не ради красного словца. Здесь не место говорить, в каких условиях и за какую плату они работают в нашем современном сыске. Ведь не мазохисты же они, любящие лишения, и не монахи-францисканцы, давшие обет нужды. Нет, их удерживает любовь к профессии и еще – долг. Перед кем? Не будем говорить высоких слов. Но скажу: не последнюю очередь долг перед тенями пострадавших, убитых, чьи дела «не раскрыты». За них они вступаются как последние защитники – жизни уже не воскресишь, но можно спасти честь, успокоить их сон, установить (и восстановить) доброе имя, призвать к ответу убийцу. Они последние. За ними только небеса, а там не бывает нераскрытых злодеяний.

Когда Безуглый и Осипов приехали в ноябре 94-го на новое Домодедовское кладбище, шел мокрый снег, ноги проваливались в глубокую грязь. Надо было найти участок, где была похоронена под №1007 неизвестная неопознанная женщина. Мысли на этом кладбищенском участке, где до сотни табличек, в голову приходили тоже какие-то бросовые, бесприютные. То ли дело на том сельском кладбище, где они работали по прошлому делу. Там арочка была деревянная при входе, транспарантик рукодельный висел с самодельными же стишками, как бы не разделяющими непроходимо мертвых и живых: «Вы лежите Мы живем Вы нас ждите Мы придем».

Там кладбище было домашним, теплым, каким-то жилым, не то что этот сектор для бесхозных…

Короче, вскрыли могилу под табличкой, а там четыре гроба в два этажа друг на дружке, никак не отмеченные. Пришлось открывать по очереди. По закону подлости гроб со Светиными черными косточками оказался четвертым. Останки увезли для последующих после эксгумации экспертиз, экспериментов и т. п. Целый том в уголовном деле занимают все эти анализы, результаты газохроматических исследований, повторных судебно-медицинских, физико-технических, судебно-биологических и пр. экспертиз. Чтобы долго не описывать, скажу, что криминалисты нашли в Ступино медкарту Светы, рентгеновский снимок ее зубов и сличили с найденными останками, – это был один и тот же человек; кроме того, идентифицировать труп удалось и по частичке сохранившейся кожи полусапожек.

Сомнений не стало – на шоссе были обгорелые останки Светы Новиковой, разыскиваемой с 1994 года.

Так соединились с домодедовское дело №106065 со ступинским делом №132. Помог этому, конечно, арест Новикова и Ю. Титовой после задержания ее младшей сестры. Но, без сомнения, даже если б не было того звонка Иры в Орел, следователи, работавшие под прокурорским надзором государственного советника юстиции 2-го класса Алексея Бутурлина, все равно вышли бы на злоумышленников. Запеленговали бы они путаные маршруты мужа убитой и его подруги.

Обвиняемая родила в следственном изоляторе

Что сказать на все это? В жизни может быть все. Любит человек или разлюбил, верен или изменяет – это в конце концов степени личной свободы человека. Но есть освященные мировой нравственностью запреты и заклятья, идти против которых – значит, идти против рода человеческого. «НЕ УБИЙ» – один из них.

Ира Титова при ссорах не раз говорила сестре и ее любовнику, что пойдет в милицию и расскажет все, что не может она держать в себе. Ей в ответ угрожали. А в другой раз Юлия по-хорошему заклинала ее: «Ты же не хочешь разрушить наше будущее семейное счастье!» Уму непостижимо.

В поле зрения следствия попали записки, которые Юлия пересылала сестре через людей из следственного изолятора.

Юлия Титова в этих записках писала, как Ира должна изменить показания, взять все на себя, т. к., мол, малолетка и т. п. Ира должна была сказать, что в

Москву Юля покупать билет на Новикову не ездила, что Сергей ее к трупу ночью не возил и никакой лопатой ногу не рубил, что про деньги Милованову Ира ничего не знает и что, если ее спросят про отношения Юли с Сергеем, надо говорить, что, мол, большая любовь, до гроба…

Поворот сюжета, больше похожий не на жизнь, а на вымогательский трюк из мыльной телеоперы: в мае 1995 года, в разгар следствия, в следственном изоляторе «Матросская тишина» у Юлии Титовой от Сергея Новикова рождается сын. Я видел его на судебных заседаниях в клетке на руках то матери, то отца. Ребенок по закону побудет при матери еще четыре года.

Что Юлия за человек, я не знаю, видел ее лишь несколько часов во время заседаний. Красивая молодая женщина. На последнее заседание, где оглашался приговор, подкрасилась. Во время чтения приговора иногда усмехалась, но эти насмешки и ужимки, скорее всего, как говорится, нервное. Последнее слово начала обращением к судье «Ваша честь!», насмотревшись, видимо, американских криминальных телесериалов, А так, что сказать плохого о женщине, державшей все время ребенка на руках? Детская невинность растапливает самую жестокую порочность, делая ее непохожей на себя. Ведь это и падшая Марина Магдалина, если у нее младенец у груди, смотрится Мадонной…

Только минут на десять, во время чтения приговора, ребенка у нее отобрали, мало ли что… И печальная была в зале заседаний военного суда Московского военного округа картина: раскрыли эту клетку для подсудимых, девушка в милицейской форме приняла из рук Юлии ребенка, судья майор юстиции Святослав Никифоров читает приговор, малыш на руках девушки-сержанта что-то поет, играет пальчиком с золотой лычкой на ее погонах… и все это под монотонной текст чтения, где под конец выделились интонацией две или три строчки приговора: ему – 14 лет лишения свободы, ей – 9 в колонии общего режима.

Чудовищная деталь. После того, как осужденных увезли и мы с Антониной Игнатьевной вышли на улицу, я спросил эту тихую тучную женщину, куда она сейчас.

– За черепом поеду, – сказала она как-то деловито, устало. Оказалось, что после эксгумации потребовалась для судебно-биологической экспертизы часть Светиных останков, остальное родители взяли с собой и кремировали. Теперь к ее праху присоединится горсточка пепла после новой кремации.

Что еще? На месте первого пепелища в посадках и у обочины Новокаширского шоссе родители Светы собираются поставить памятные доски, они уже готовы. Антонина Игнатьевна будет требовать, чтобы у внучки Юленьки была девичья фамилия ее мамы – Моисеева. В день суда исполнилось два года со дня убийства Светы. Антонина Игнатьевна и Сергей Александрович решили идти в церковь и поставить две свечи. Одну – за упокой души Светы. Другую – за врагов, виновников их горя. Таков высокий христианский обычай.

И, пожалуй, последнее: убийца Милованов сбежал из Ступино в день ареста Новикова и сейчас находится в федеральном розыске.

У Сатаны среднего звена

Сюжет судебного дела завершился, сюжеты физической жизни действующих лиц и духовной жизни Светы продолжаются, они нескончаемы. Больше всего, конечно, жалко Свету и ее дочку, ставшую враз при живом отце круглой сиротой. А Сергея с Юлией разве совсем не жалко? Что они со своей-то жизнью сделали? И что скажешь про их несчастное дитя, еще не судимое, но уже сидевшее…

Всем плохо. Только тот, которого принято называть сатаной, ощутил, наверное, холодное брезгливое удовлетворение. Это верховный Мефистофель занимается интеллектуальными фаустами, кровавыми вождями и сильными мира сего, которых он ловит на тщеславии и чудовищной гордыне, а наш сатана примерно майорского чина, заведующий совращениями на почве тривиальной жадности и бытовухи. У него те, про кого Пушкин в «Путешествии Онегина» писал: «Всяк суетится, лжет за двух и всюду меркантильный дух».

Совратил этот середнячок троих злоумышленников и забыл про них, как про развеянный пепел. Ему быстро наскучивают такие бесцветные победы. Но проходит миг-другой, и он начинает томиться, обводит дежурным взглядом толпы мельтешащих и лгущих за двоих сатанистов и с ленцой, без вдохновения выбирает очередную жертву.

(А. Васинский. //Известия. – 1996. – 10–11 апреля)