Заклятие Чёрного Кинжала

Глава 25

Когда Леди Сараи закутывала отца в одеяло, до ее ушей уже доносился шум схватки. Табеа и ее армия продвинулись до Четвертной Улицы. Калтон Младший, сидя в глубине фургона, выглядел усталым и сонным. На его лице плясали отблески факела, который держал возница.

— Я ничего не понимаю, Сараи, — повторил брат.

— Тебе и не надо ничего понимать, — ответила девушка. — Делай, что я говорю.

— Но ты точно не едешь?

Сараи бросила взгляд на отца, который лежал без сознания, хотя еще совсем недавно был относительно бодр и сумел выбраться из дворца самостоятельно. Скорее всего сейчас он ничего не слышит и не имеет ни малейшего представления о том, что творится вокруг.

— Нет, — ответила она наконец, — не еду.

— Но почему? — заныл юный Калтон. — Если эта безумная женщина собирается всех убить, разве она тебя пожалеет?

— Полагаю, она прикончит меня, если сумет найти и узнать, кто я такая, — сказала Сараи, пытаясь выдавить презрительную улыбку. Из попытки ничего не вышло, что, впрочем, не имело значения, так как лицо Сараи оставалось в тени.

— Но тогда ты просто обязана ехать с нами. Разве не так?

— Нет, — ответила девушка, огладила в последний раз одеяло и выскользнула из-под полотна, обтягивающего фургон.

— Но почему? — Слезы Калтона Младшего разрывали ей сердце. — Как я справлюсь без тебя с папой?

— Тебе помогут. Верховный Правитель с семьей тоже уезжают. Его внучка Аннара не оставит тебя в беде. Эдерд Наследник — тоже.

На последнего она надеялась больше всего. Наследнику нет еще и пятидесяти. Он крепкий мужчина, хотя и имеет склонность временами впадать в депрессию. Но его дочь Аннара, которая была всего на год старше Сараи, сумела сохранить юношескую энергию и неизменно веселое расположение духа.

— Но, что ты будешь делать? Останешься во дворце? Эта ужасная женщина тебя убьет!

— Нет, — ответила Сараи, — ей меня не убить. Я где-нибудь укроюсь.

— Но если ты хочешь спрятаться, едем с нами!

— Калли, — вздохнула Сараи. — Я отсылаю тебя, папу и других, чтобы избавить вас от опасности. Но ведь кто-то должен остаться, чтобы дать отпор этой самозванке. Я буду представлять нашу семью среди тех, кто на это решится.

— А что же Эдерд Наследник? Разве он не должен остаться?

— Нет, потому что его жизнь представляет особую ценность.

Калтон не посмел спорить, но слова сестры ему не понравились.

— И все-таки тебе следует отправиться с нами.

— Нет, Калли, — мягко сказала Сараи и, отступив в сторону, приказала вознице; — Поезжайте! Быстро!

Тот повиновался без слов. Вставив факел в кронштейн, он ударил вожжами по бокам лошадей.

Фургон, раскачиваясь, покатился по Дворцовой Улице в сторону Морских Врат. При каждом толчке факел дергался, и на фасадах ближайших домов начиналась бешеная пляска темных и светлых пятен.

Сараи надеялась, что впряженные в фургон лошади не вызовут подозрения — особенно в столь неурочный час. В дворцовых конюшнях волов не держали, и, кроме того, эти животные передвигались ужасно медленно, что сейчас было особенно некстати. Некоторые богатые купцы с недавних пор тоже начали впрягать лошадей в свои экипажи, разве не так?

Во всяком случае, она надеялась, что все обойдется. Маленькая воровка может вообще не знать, что использование лошадей — традиционная привилегия знати.

«Венценосное семейство к этому времени уже находится в безопасности», — думала Сараи. Безопасности, может быть, и неполной, но максимально возможной в сложившихся обстоятельствах. Эдерда Четвертого, его супругу Зарреа, вечно брюзжащего старого брата-холостяка Эдарта, немолодого сынка-наследника, его жену Кинтеру и дочь Аннару вытащили из постелей и поспешно погрузили на арендованное морское судно. Теперь в путь отправилась семья Сараи — отец и брат. Окко, слишком старый, чтобы сражаться, тоже уехал.

Лорд Торрут, естественно, остался. Сейчас он был где-то в городе, расставляя ловушки, организуя засады — одним словом, делая все, чтобы задержать Табеа. Сараи знала, что капитан Тикри сражается рядом со своим военачальником. Большая часть магов, которых она собрала во дворце, успели укрыться в городе — на Улице Чародеев или в других местах.

Теперь следовало подумать о собственной безопасности. Но где найти надежное убежище, Сараи понятия не имела.

Она испытывала огромное искушение остаться во дворце и выдать себя за служанку или раствориться в толпе помощников поваров на кухне. Ведь, насколько она понимала, Табеа ее никогда не видела.

Однако это было слишком рискованно. Во дворце у самозванки могли найтись соглядатаи; ее загадочная магия могла разоблачить обман, и, наконец, кто-то из дворцового окружения, случайно оговорившись, мог ненароком выдать ее.

Нет, Сараи знала, что скрываться необходимо в другом месте. Но где?

Она поймала себя на том, что по-прежнему смотрит в глубину пустынной и темной Дворцовой Улицы, хотя фургон давно уже скрылся из виду. Устало улыбнувшись, она повернулась и не спеша побрела в другую сторону.

А что, если укрыться на Поле у Пристенной Улицы? Разве не там находили убежище все отверженные, оказавшиеся лицом к лицу со враждебным миром? Может быть, это самое лучшее место теперь, когда вся рвань, собравшаяся под знамена воровки, поселится во дворце?

Однако не все обитатели Поля отправились вслед за «Императрицей», и Сараи подумала, что Поле, пожалуй, единственное место в городе (не считая дворца, конечно), где в ней могут узнать Леди Калтон.

Казармы и башни у Больших Ворот не годились. Одинокой женщине находиться там слишком опасно. Кроме того, Большие Ворота и окрестности Пристенной Улицы чересчур далеко от дворца, а Сараи хотелось остаться поближе к главному месту событий и следить за происходящим, как следили за этим маги.

Последние сосредоточились в основном на Улице Чародеев. Особые заклинания позволяли им вести наблюдения на расстоянии.

«Но я — не маг, — мрачно подумала Сараи, — и вряд ли мое место на Улице Чародеев». У нее есть с собой деньги, правда, совсем немного, так почему бы не остановиться в гостинице?

Нет, тут же сказала себе Сараи. В этом случае она окажется на виду, ей придется разговаривать с незнакомцами, и вдобавок ее появление в столь поздний час не может не привлечь внимания. Заурядные путешественники не снимают комнаты после полуночи, разве не так?

Неожиданно из дворца донесся чей-то отчаянный вопль. Затем шум толпы приблизился, и сквозь него Сараи услышала другие звуки, характер которых определить не смогла. Табеа уже практически захватила дворец, а она, Сараи, все еще торчит на Дворцовой Улице.

Девушка вышла на Кольцевую Улицу и свернула направо. Она инстинктивно пыталась держаться как можно дальше от бегущей из дворца Верховного Правителя знати.

Следующий поворот вел на Улицу Ночной Стороны, и Сараи его пропустила, так же как и два последующих, руководствуясь лишь практическими соображениями — на обеих улицах царила кромешная тьма, в то время как свет из дворцовых окон позволял двигаться по Кольцевой Улице сравнительно свободно.

Она слышала журчание фонтанов в темных садах и парках — обычно радующий слух звук сейчас казался зловещим и угрожающим. «Интересно, — спрашивала себя Сараи, — знают ли состоятельные обитатели особняков Ночной Стороны о том, что творится всего в нескольких кварталах? Как скоро, пробудившись утром, они узнают, что Мир сошел с ума, их Правитель низложен, а молодая воровка с магическими способностями управляет городом? Разграбит ли Табеа все эти особняки, прячущиеся за металлическими оградами?»

Что же, если Министру Следователю удастся осуществить задуманное, то у Табеа просто не хватит времени, чтобы серьезно разрушить установленные в Этшаре порядки. Однако как бы то ни было, сейчас Сараи прежде всего не хотелось спотыкаться на темных Улицах Ночной Стороны.

Понимая, что рано или поздно придется отойти от дворца, девушка жалела, что естественное освещение не в состоянии ей помочь. Большая из двух лун поднималась сейчас на востоке, бросая оранжевый отсвет на крыши домов, но улицы города все еще оставались во тьме. Меньшая опускалась за горизонт на западе, и от ее бледно-розового свечения не было никакого толка.

Тем временем битва достигла своего апогея, и, оглядываясь назад, девушка видела на фоне колеблющихся световых пятен спины солдат. Значит, если она действительно хочет скрыться, то продолжать идти по кольцу просто бессмысленно.

Сараи свернула налево, во тьму Северной Улицы, и неожиданно поняла, куда направляется.

Она идет на Улицу Чародеев к Мерет Золотые Двери, обитающей всего в трех кварталах отсюда. Даже если там для нее и не найдется места, чародейка наверняка подскажет, кто согласится предоставить Сараи убежище.

Теперь, выбрав себе цель, девушка заспешила. Позади, перекрывая шум битвы, раздался чей-то предсмертный вопль. Сараи поморщилась. Ей казалось, что давать бой вот так, отступая шаг за шагом, было совершенно бессмысленно. Неужели Торрут этого не видит? Ведь его люди гибнут без всякой пользы.

Но Сараи ничего не могла изменить. По крайней мере сейчас. Поэтому она почти бежала по Северной Улице.

Одинокий факел догорал у дверей какой-то лавки. Сараи взглянула на него, благодаря хилый огонек за то, что он хотя бы немного разогнал темноту. Было крайне непривычно видеть эту улицу пустынной и темной. В такой поздний час девушка никогда не выходила в город.

Шум позади нее, похоже, начинал стихать. Сворачивая на Улицу Чародеев, Сараи уже не знала, что это — звуки сражения или до нее доносится отдаленный гул морского прибоя.

На перекрестке факелов не было, улицу освещали только луна и звезды, но Сараи все-таки рассмотрела золоченую дверь и темную вывеску лавки Мерет. Плотные занавески на окнах оказались задернуты, но по краям оконных рам пробивались тонкие полоски света. Будь на улице чуть светлее, никто бы их не заметил.

Сараи поскреблась в позолоченную панель.

Долгое время ничего не происходило, а затем дверь резко распахнулась.

— Входите, — приказал чей-то голос.

Сараи шагнула вперед, и дверь захлопнулась, оставив Улицу Чародеев еще более темной и пустынной.

Глава 26

Двери дворца были закрыты на замок и укреплены поперечным брусом, но «Императрицу» это не остановило. Она уперлась ногами в камни мостовой и что есть мочи навалилась плечом на окованную медью панель. Под напором ее сверхъестественной силы запоры сорвались, скобы, удерживающие поперечный брус, лопнули, и изрядно покореженная дверь широко распахнулась. Табеа рассмеялась и, махнув рукой оборванцам, крикнула:

— Входите!

Ее сторонники двинулись по пятам предводительницы.

Переступив порог и миновав разбитую дверную раму, Табеа оказалась в темном мраморном коридоре. Где-то далеко впереди горел свет, и это отдаленное сияние, резко контрастирующее с полумраком у входа, оптически удлиняло коридор.

А может быть, это вовсе и не иллюзия? Табеа задумалась. Дворец оказался гораздо больше любого здания, в которое она когда-либо заходила. Не исключено, что коридор действительно очень длинный.

Эйфория, вызванная победным шествием от Больших Ворот до дворца, исчезла. Мраморный полированный пол, множество дверей и залитая светом лестница, едва различимая в конце коридора, не имели ничего общего с городом, который она так хорошо знала. Дворец ничем не напоминал человеческое жилище. Дом Серема с его вызывающей роскошью казался лачугой по сравнению с домом Верховного Правителя и его присных.

«Теперь все это великолепие принадлежит мне одной», — напомнила себе Табеа. Она принюхалась, но запахи ей ничего особенного не сказали. Совсем недавно здесь проходили люди. Но они убежали. Знакомый дух полированной мебели, горящих ламп и свечей смешивался с вонью, источаемой ее войском, слабыми запахами городских улиц и загадочными ароматами, характер которых она определить не смогла. Табеа, уже не чувствуя в себе прежней отчаянной отваги, тем не менее зашагала вперед. Ее каблуки громко застучали по мраморным плитам, и стук этот отражался веселым эхом от каменных стен.

Позади «Императрицы» тащился десяток бездомных бродяг и воров. Часть из них шли босыми, у некоторых ноги были замотаны тряпками, поэтому их шаги порождали не стук, а шлепанье и шуршание. Как и Табеа, они испытывали благоговейный трепет и, перестав галдеть, перешли на шепот, который заполнил коридор зловещим шипением.

— Куда они все подевались? — прошептал кто-то.

— Кого ты имеешь в виду? — обернулась к нему Табеа. — Кого ты хотел здесь увидеть? Охранников мы разогнали еще на улицах.

— Я говорю о здешних жильцах, — пояснил бродяга. — Верховного Правителя с семьей и всяких других...

— Наверное, смылись, — ответил чей-то голос. — Или боятся из-под одеяла нос высунуть.

— А вы думали, они выбежат нас встречать? — бросила «Императрица».

Кто-то рассмеялся.

— Вперед, — сказала Табеа. Но команда почему-то не получилась — девушка с трудом лишь сумела заставить себя немного повысить голос.

Большинство дверей по обе стороны коридора были заперты, и лишь немногие стояли распахнутыми настежь. За ними царила темнота, и Табеа решила не тратить времени на осмотр. Отряд миновал несколько арок, ведущих в какие-то залы, но и их Табеа оставила без внимания. Трое бродяг из ее сопровождения, те, что несли факелы, на секунду остановились, но, убедившись, что засады нет, поспешили за своей предводительницей.

Впереди мраморные полы и стены из белого с серыми прожилками камня заливал поток золотистого света, и Табеа хотелось поскорее увидеть его источник.

Но, увы, «Императрице» пришлось испытать настоящее разочарование. На высоком металлическом кронштейне, прикрепленном к колонне, горела самая заурядная масляная лампа, которая освещала другой коридор, пересекающий первый под прямым углом. Он оказался не столь прямым и где-то вдали изгибался, теряясь из виду.

Теперь у Табеа появился выбор. Следовало решить, каким путем продвигаться дальше.

Левый коридор сворачивал направо, правый — налево. Значит, отряд так или иначе двинется в глубину дворца. Табеа, не тратя времени на раздумья, решила никуда не сворачивать и устремилась вперед. Теперь, когда источник света сзади, она разглядела, куда направляется. Коридор тянулся еще футов на сорок, заканчиваясь темным открытым пространством, размеры которого определить было невозможно; там дальше стены и потолок терялись во тьме. Более или менее ясно она видела лишь ведущие вверх ступени из желтого полированного мрамора.

«И где только строители нашли столько камня?» — подумала Табеа. Она представления не имела, что в Мире так много мрамора.

Достигнув конца коридора, девушка осмотрелась, принюхалась, но ничего подозрительного не уловила.

По обе стороны от нее стены расходились под прямым углом, исчезая во тьме. Впереди, прорезая еще одну стену, поднималась широкая и, казалось, бесконечная лестница, у основания которой с обеих сторон возвышались статуи. Она могла различить резьбу, ниши со скульптурами, очертания дверей. Все, за исключением дверей, естественно, было из камня: золотистого, белого или темно-бордового.

Табеа подняла глаза, ожидая увидеть, что лестница теряется в темноте, как бывает ночью в неосвещенных залах гостиниц. Однако вместо кромешной тьмы она заметила неяркое сияние и какие-то расплывчатые силуэты. В видении ощущалась странная легкость и угадывался розоватый, пастельный свет луны.

Табеа хотела разогнать тьму приемами ворлока, но вовремя спохватилась. Во-первых, не до конца овладев искусством излучения света, она рискует учинить пожар. И во-вторых, излишнее усердие приближало Зов. Поэтому она жестом велела унести факелы и, напомнив себе, что видит не хуже кошки, подождала, пока глаза приспособятся к темноте.

Табеа зажмурилась и через несколько мгновений, открыв глаза, жестом подозвала свою небольшую команду.

— Шагайте за мной, — сказала девушка и начала восхождение по ступеням.

Достигнув вершины, она остановилась. Конечно, разумнее было бы зажечь факелы, но на сей раз она не устояла перед искушением и решила прибегнуть к более драматическому эффекту. Девушка взмахнула руками, и, повинуясь воле ворлока, в зале вспыхнули сотни свечей. Золотой свет вначале неуверенно колебался, затем засиял ярче, и самозваная «Императрица» вступила в Большой Зал Верховного Правителя Этшара-на-Песках.

Табеа оказалась на площадке, мощенной полированным камнем. Над головой изящной, безмерно огромной полусферой возвышался купол дворца. Он был таким высоким, что его верхняя часть, несмотря на сияние свечей, оставалась в тени. Изнутри, образуя на темном фоне кольцо, светились шестнадцать гигантских шестиугольников, похожих на фантастические созвездия.

Три стены зала рассекали широкие лестницы, по одной из них поднялась Табеа со своим отрядом. Другая находилась прямо напротив них, и еще одна — слева. У четвертой стены лестницы не было, ее украшали тонкая резьба, драгоценные инкрустации и алые драпировки, посреди которых на широком подиуме стояло изящное золоченое кресло. Вдоль стен тянулся ряд великолепных светильников из кованого железа. Сейчас именно они заливали светом все помещение.

— Тронный зал, — пробормотал кто-то из сопровождающих.

— А это — трон Верховного Правителя, — добавил второй, указывая на золоченое кресло.

Табеа ухмыльнулась; к ней неожиданно вернулись прежняя уверенность и энтузиазм.

— А вот и неверно! — весело бросила девушка, направляясь к креслу. Запрыгнув на алую бархатную подушку сиденья ногами и дождавшись, пока все бродяги и воры втянутся в зал, она провозгласила: — Это вовсе не трон Верховного Правителя! Хватит! — Выдержав для вящего эффекта паузу, Табеа соскочила на пол, уселась должным образом и продолжила: — Отныне это — мой трон. Мой, и только мой! Трон Табеа Первой, Императрицы Этшара!

Она улыбнулась, и эту улыбку вряд ли можно было назвать приятной.

После секундного колебания ее небольшой отряд разразился приветственными воплями.

Слушая эти проявления восторга, Табеа с удовольствием поглаживала подлокотники трона, сделанного, как ей казалось, из чистого золота. Она получала огромное наслаждение, прикасаясь к поверхности, отполированной несколькими поколениями Верховных Правителей Этшара-на-Песках.

Под одним подлокотником Табеа нащупала петлю и потянула за нее, не в силах справиться с любопытством. Петля вытянулась примерно на дюйм и остановилась. Табеа могла, конечно, дернуть и посильнее, но какой смысл ломать предмет, не имея представления о его назначении.

С некоторым опозданием девушка подумала, что петля может открывать люк-ловушку, предназначенную для того, чтобы разделываться с такими же, как она, узурпаторами. Но если так, то механизм явно вышел из строя.

Чем дольше Табеа смотрела на приветственно орущих соратников, на огромный зал, на теряющийся в сумраке купол, на сверкающий каменный пол, на золотой орнамент и шелковые драпировки, тем сильнее ею овладевало чувство глубочайшего удовлетворения.

Это ее собственность. Ей принадлежит все, вплоть до последнего камешка.

По крайней мере сейчас. Она втянула ноздрями воздух, пытаясь запомнить запахи этого роскошного помещения. Каких-либо новых ароматов Табеа не обнаружила. Зал Верховного Правителя до их появления пустовал по меньшей мере час. Трон пованивал стариком — наверняка Эдердом Четвертым. Сколько ему — семьдесят или восемьдесят, — Табеа не знала, политика ее никогда не интересовала.

Однако каким бы древним ни был Эдерд Четвертый, он — единственный, кто сидел в этом кресле до тех пор, пока на трон не уселась она.

Все остальные, мужчины и женщины, старики и юноши, могли только приближаться или удаляться, отвешивая поклоны. Ее ноздри приятно освежал запах холодного камня и щекотала пыль, осевшая на драпировках. Табеа ощущала остаточный аромат духов, которыми пользовались придворные. Вот здесь, на этом свободном пространстве, они стояли, преклонив колени. Придворные, девушка не сомневалась, собирались здесь не далее как сегодня, но это сегодня теперь отодвинулось как бы в иную эпоху. Двор бежал, Верховный Правитель низвергнут. Настало ее время. И все здесь принадлежит только ей.

Внезапно на одной из лестниц послышались шаги. Мгновенно соскочив с трона, Табеа выхватила из-за пояса Черный Кинжал.

По ступеням поднималась женщина, которая была чем-то напугана. Табеа прекрасно чувствовала ее запах.

Приспешники новой Правительницы, а их собралось человек двадцать, ничего не слышали и ничего не чувствовали, с удивлением взирая на предводительницу, которая неожиданно приняла боевую стойку. Затем они все как один мгновенно вышли из состояния шумной веселости и стали нервно озираться по сторонам.

— Что это? — спросил кто-то.

В следующий момент на правой от трона лестнице появилась женщина. Ее вид свидетельствовал о том, что она испытывает смертельный ужас. Заметив новую хозяйку дворца, незнакомка остановилась, но уже через мгновение двинулась дальше.

Женщина была одета в тунику золотистого оттенка и темно-красную юбку, которую спереди прикрывал белоснежный передник. Перевязанные на затылке длинные каштановые волосы свободно свисали вдоль спины. Уже не молодое лицо оказалось не слишком-то привлекательным. Но запах женщины не таил в себе никакой опасности. Табеа немного расслабилась и выпрямилась, не выпуская, однако, из рук Кинжала.

На верхней ступени женщина замерла в нерешительности, придерживаясь одной рукой за мраморные перила. Она посмотрела на шайку оборванцев и, только переведя взгляд на трон, заметила их предводительницу. Черная, с изящной вышивкой туника Табеа была забрызгана кровью и зияла дырами; на длинную черную юбку налипла грязь, принесенная с Поля у Пристенной Улицы.

Женщина сделала реверанс, приподняв юбку и наклонив голову.

Табеа от удивления заморгала, она никогда не видела реверансов, тем более адресованных ей. Такие знаки почтения были привилегией аристократии.

— Ммм:.. Ваше Величество? — произнесла женщина. — Миледи? Прошу простить меня, но я не знаю, как к вам следует обращаться.

— «Ваше Величество» вполне сгодится, — улыбнулась Табеа.

— Очень хорошо, Ваше Величество. Вы меня вызывали?

— Разве? — удивилась Табеа, но, припомнив петлю у подлокотника кресла, тут же поправилась: — Ах да, конечно.

— Чем могу служить?

Табеа убрала Кинжал и, стараясь казаться как можно величественнее, произнесла:

— Сначала объясни, откуда ты знаешь, кто я такая, и скажи, кто ты.

Женщина в переднике опять сделала реверанс.

— Меня, Ваше Величество, зовут Иста, я простая служанка. Когда вы позвонили, я дежурила внизу. Что же касается вас, то я не совсем уверена. Нам сказали, что старый Верховный Правитель бежал, потому что какая-то женщина — могущественный маг провозгласила себя Императрицей, а он не сумел ее остановить. Я подумала, что эта женщина — вы.

— Верно, — подтвердила Табеа. — Я — Табеа Первая, Императрица Этшара-на-Песках! — И, махнув рукой в сторону своих приспешников, она добавила: — А это — мой двор. Значит, старый Эдерд бежал?

— Да, Ваше Величество.

Табеа снова уселась на алую подушку трона и с широкой ухмылкой проговорила:

— А ты, значит, решила остаться?

— Конечно, Ваше Величество. Ведь дворец — мой единственный дом. Мне просто некуда отсюда идти.

— Согласна ли ты служить мне так, как служила Эдерду?

— Если вы соблаговолите позволить мне это, — склонила голову Иста.

— Соблаговолю, — ответила Табеа, сопровождая слова величественным жестом. — А что же другие слуги?

— Не могу ответить за всех, Ваше Величество, но большая часть их находится во дворце и готова повиноваться.

— Великолепно! А куда делись все остальные? У Эдерда ведь есть семья. И где его придворные? Куда подевались так называемый Министр Справедливости и ему подобные?

— Убежали, Ваше Величество. Лорд Эдерд Наследник, Леди Зарреа из Этшара Пряностей, Лорд Эдарт из Этшара, Лорд Калтон — все, все убежали.

— Что ж, пусть бегут, может быть, сумеют укрыться на Поле у Пристенной Улицы! — со смехом сказала «Императрица». — Значит, весь дворец — в моем распоряжении?

— Да, Ваше Величество.

— В таком случае, Иста, покажи мне мои владения, устрой для меня экскурсию.

Табеа вылезла из кресла и успокаивающе подняла руку. Иста, немного поколебавшись, сделала очередной реверанс и спросила:

— С чего бы вы пожелали начать осмотр, Ваше Величество?

Глава 27

Когда Сараи вошла в приемную чародейки, все три парчовых кресла были заняты. В зеленом, словно младенец, спала Алоррия. Келдер из Тазмора сидел в золотистом. Он бодрствовал, но выглядел ужасно измученным. В синем дремал какой-то незнакомый Сараи старикан. Два солдата стояли, привалившись к стене. Один из них касался локтем рисунка тушью, и юный Тар, впустивший ночью гостью, смотрел на него с беспокойством, но молчал. На полу в углах валялись спасенные кем-то пожитки. Маленькие декоративные шкатулки были сдвинуты к краю стола, освободив место для усыпанного крошками подноса. Если здесь что-то ели, то Сараи к пиршеству опоздала.

— Мерет здесь? — спросила она. — Или Тобас?

— Нет, — покачал головой Тар. — Они все — в Доме Гильдии.

— В каком еще Доме Гильдии? — удивилась Сараи.

— В доме Серема Мудрого на Большой Улице, — пояснил Тар. — Лиррин передала его в распоряжение Гильдии до тех пор, пока не будет найден преступник. Да он все едино слишком велик для нее, — закончил ученик чародея, пожав плечами.

Сараи понимающе кивнула. Это объясняло присутствие в доме Гильдмастера нескольких магов, когда она привела Лураллу и Тенерию для осмотра места преступления. Само собой, чародеи не удосужились сказать ей об этом.

— Они пытаются?.. Что там вообще происходит?

— Мне не говорят, — ответил Тар. — Я же всего-навсего ученик.

— Они ищут способ остановить Табеа?

— Я правда ничего не знаю, Леди Сараи.

— В таком случае я иду туда, — объявила Сараи и повернулась к двери.

— Не надо, Миледи, — запротестовал Тар. — Уже слишком поздно! Утром мы пойдем туда, но сейчас всем необходим отдых. Так говорит Гильдмастер Теллуринон. Мне поручено проводить в Дом Гильдии Принцессу Алоррию.

— Времени на отдых нет, — возразила Сараи. — Ведь Табеа не дремлет.

— Не знаю, но, что бы она ни делала, нам необходимо поспать. Или по крайней мере вам. Я подежурю на тот случай, если кто-то придет.

Леди Сараи заколебалась.

— Табеа не явится за нами ночью, Миледи. Честное слово, не явится.

Сараи посмотрела на Тара и увидела перед собой ребенка, изо всех сил пытающегося казаться взрослым. Ребенка, едва держащегося на ногах от усталости. «Если я начну спорить, он, наверное, разрыдается», — подумала она.

Ей этого не хотелось, и, кроме того, мальчик был прав — Сараи чувствовала себя ужасно разбитой. Это был до отвращения длинный день. Она уже не помнила, как поднялась с постели двадцать часов назад, еще не зная имени «Табеа Воровка» и не ведая о существовании Толтара от Малых Ворот.

— Все кресла заняты, — сказала Сараи.

— Как и все гостевые кровати, — с улыбкой облегчения добавил Тар. — Но вы можете воспользоваться моей постелью. Я останусь здесь, чтобы следить за дверью.

Сараи кивнула, выражая согласие. Ложе ученика оказалось жестким и узким, Сараи спала отвратительно. И едва она сумела устроиться поудобнее, как над ухом раздалось вежливое покашливание.

— Все готовы отбыть в Дом Гильдии Чародеев, Миледи, — сообщил один из охранников и тут же нырнул за занавеску, отделяющую нишу с кроватью Тара от кухни Мерет.

Сараи поднялась; причесалась и по возможности привела в порядок платье — никакой одежды, кроме той, что была на ней, у девушки не осталось. Она упаковала кое-какие вещи отцу и брату, но о себе не побеспокоилась.

Совершив быстрое путешествие в сооружение на заднем дворе, Сараи умылась, пользуясь кухонным насосом. Мерет повезло, что у нее был собственный насос, хотя «повезло», видимо, не совсем точное слово — ей наверняка пришлось заплатить за это удобство немалые деньги.

Почувствовав себя немного бодрее и вполне приемлемой для общества, Сараи заторопилась в приемную.

Там собрались все, кто ночевал в доме, и те, кто появился позже.

Все они яростно спорили, но Сараи никак не могла понять, на какую тему идут дебаты. Она огляделась по сторонам.

Два охранника вместо того, чтобы выступать единым фронтом, оказались в разных лагерях самых яростных спорщиков. Тар беспомощно озирался вокруг и выглядел совершенно несчастным.

— Что здесь происходит? — спросила мальчика Сараи.

Ученик поднял глаза и ответил:

— Они спорят о том, как лучше добраться до Дома Гильдии.

— А я-то думала, что мы пойдем пешком, — недоуменным тоном произнесла девушка.

— Да, конечно, — видимо, размышляя о чем-то своем, сказал Тар и добавил: — За исключением ворлоков и чародеев. Те, я думаю, могут отправиться и по воздуху.

— Но это же привлечет внимание.

— Наверное.

— Итак, если мы идем пешком, — продолжила Сараи, стараясь не выдать своего раздражения, — о чем они спорят?

— Не могут решить, как идти — всем вместе или поодиночке. Некоторые считают, что надо идти большой группой, другие же говорят, что это будет слишком заметно.

— Преглупый спор, — бросила Сараи. — Конечно, большая группа привлечет внимание. — Возвысив голос, она объявила: — Я немедленно отправляюсь в Дом Гильдии. Буду рада, если кто-нибудь один согласится меня сопровождать.

— Но, Миледи... — начал один из охранников.

Леди Сараи, не дослушав, двинулась к дверям, выходящим на Улицу Чародеев.

Утро было светлым и радостным. Девушка слышала смех детей, гоняющихся друг за другом в зеленых аллеях. Где-то раздавался голос уличного торговца, расхваливающего свой товар. Ничто не говорило о том, что ночью опасная сумасшедшая свергла правительство, а Верховный Правитель и половина его свиты исчезли из города.

«Скорее всего, — подумала Сараи, — большинство горожан даже не подозревает о восшествии на престол Табеа. Пройдет несколько дней, прежде чем рядовой обыватель узнает о переменах».

Однако одна из лавок была не только закрыта, но и заперта на несколько замков. Неужели хозяин успел сбежать?

Хотя не исключено, что хозяин лежит в постели с высокой температурой или, решив передохнуть пару дней, отправился на побережье. Сараи фыркнула, осознав, как ей хочется увидеть беды, постигшие город в результате переворота. То, что ее собственная жизнь пошла наперекосяк, вовсе не означает, что весь Этшар-на-Песках постигла катастрофа.

Естественно, узурпация власти в конечном итоге отрицательно скажется на жизни города — Сараи понимала, что Табеа не сможет управлять так, как управлял старый Эдерд, — но ухудшение пойдет медленно и постепенно. Этшар-на-Песках — во многом самоуправляемая система. Он похож на огромный волчок, думала Сараи, и задача правительства держать его в равновесии. Табеа не сможет притормозить волчок в одном месте, слишком сильно толкнет в другом, и тот начнет раскачиваться, пойдет вразнос и в конце концов рухнет.

Но пока все выглядело, как обычно. Остановившись под окном дома Мерет, Сараи огляделась.

— Леди Сараи! — позвал ее кто-то.

Девушка оглянулась и прижала палец к губам. Говорила Алоррия. Она стояла в дверях, не переступая порога, готовая в любой момент скрыться в доме. Из-за ее плеча выглядывали Келдер из Тазмора и юный Тар.

— Не стоит употреблять титулы, — мягко сказала Сараи, — это может повредить здоровью.

— О, — произнесла Алоррия, с опаской выглядывая на улицу.

— Что вы хотите?

— Мне хотелось бы пойти вместе с вами, — ответила Алоррия. — Эти чудаки собираются спорить до вечера, а мне необходимо повидаться с мужем. Я не знаю, где находится этот Дом Гильдии, и вообще не люблю путешествовать в одиночку.

— Я был бы счастлив сопровождать вас, — произнес Келдер со своим забавным сардиронским акцентом. — Но боюсь, что тоже не знаю местонахождения Дома.

— Ну что ж, пойдемте вместе со мной, — пригласила Сараи.

Келдер с Алоррией торопливо вышли из дома. Сараи обратила внимание, что за спиной у Келдера висит дорожный мешок, голову прикрывает широкополая шляпа, а на ногах надеты хорошо разношенные удобные сапоги. Алоррия к путешествию приготовилась менее тщательно, но и у нее на поясе висели несколько сумок — получается, что спутники лучше готовы к неожиданностям, нежели она сама, уныло подумала Сараи.

Троица двинулась в северо-восточном направлении по Улице Чародеев. Они шагали неторопливо, чтобы не утомлять беременную Алоррию. Солнце начинало припекать, и Сараи пожалела, что у нее нет шляпы, как у Келдера. Когда она покидала дворец, стояла глубокая ночь, и о предстоящем солнечном дне девушка даже не думала.

Они пересекли Северную Улицу и, покинув Ночную Сторону, оказались в Теневой Стороне, где никакой тени не было и в помине. Тень дворцового купола никогда не достигала этого места, и его название, не соответствуя действительности, было чисто символическим.

— Тепло, однако, — заметила Алоррия. Достав из сумки газовый шарфик, она прикрыла им голову, приколов к волосам серебряной коронкой.

Результат этого действа просто восхитил Сараи. Все было очень по-варварски и тем не менее ужасно красиво.

С завистью покосившись на Келдера, Сараи решила, что тот выглядит не по-этшарски, хотя и менее варварски. У него был явно нездешний вид. Впрочем, удивляться этому не приходилось — колдун действительно происходил из других мест.

Оба чужеземца являли собой разительный контраст. Грубые, но практичные одежды Келдера смотрелись дерюгой рядом с нарядом Алоррии из шелка и золота, сиявшим варварским великолепием Малых Королевств. Коронка и шарф были, конечно, очень милы, но Сараи предпочла бы сейчас мятую шляпу Келдера.

Когда она подумала о Келдере, ее поразила еще одна мысль.

— Вы сказали, что не знаете местонахождение Дома Гильдии, — произнесла она осуждающим тоном, — но это же не правда.

— А разве знаю? — спросил изумленный Келдер.

— Бесспорно! Вы там были.

— Был?! Нет, Ле... это ошибка.

— Вы сами сказали, что были. Неужели вы мне солгали?

— Нет! Я не лгал. Мне не приходилось бывать в Доме Гильдии Чародеев, и я никогда не утверждал обратное.

— Вы там были, если действительно самостоятельно проводили расследование. Это — дом старого чародея по имени Серем.

— Ах, вот как, — кивая, произнес Келдер. — Понимаю. В таком случае он стоит на углу Улицы Чародеев и Большой Улицы. Сейчас мы шагаем по Улице Чародеев и если будем ей следовать, то подойдем к самому порогу. Я прав?

— Правы, если готовы идти весь день, — согласилась Сараи. — Дело в том, что Улица Чародеев сворачивает на юг и делает большую петлю, проходя через Утреннюю и Восточную Стороны. Только после этого она через Центр выходит к Большим Воротам. Мы же свернем по Портовую Улицу и из Теневой Стороны попадем прямо в Центр, а затем по Воротной Улице к Большим Воротам. Оттуда до Улицы Чародеев и Дома Гильдии всего несколько кварталов.

— Понимаю, — сказал Келдер. — Улицы Сардирона имеют менее сложную конфигурацию.

— Сардирон гораздо меньше Этшара.

В этот момент прямо перед ними прошмыгнула парочка верещащих спригганов. Кто-то возмущенно прокричал им вслед. Алоррия вздохнула.

— Я так жалею, что Тобас создал эти существа.

— А они действительно его творение? — спросила Сараи.

— Это произошло случайно, — объяснила Алоррия. — Заклинание сработало как-то не так.

Сараи посмотрела на Алоррию, а затем обвела взглядом лавки, вывески которых сулили самые удивительные вещи. В окнах и витринах виднелись странные механизмы, чучела чудовищ и письменные благодарности от безмерно осчастливленных клиентов.

Да, магия действительно способна творить чудеса, если кто-то сумеет организовать всех магов и убедит их трудиться ради единой цели, получится необыкновенный результат.

Но с другой стороны, этот кто-то спокойно может обратить магию и во зло. Что тогда?

— Портовая Улица, — сказала Алоррия. — Это здесь развернулась вчера основная схватка?

— Думаю, худшее происходило на Четвертной Улице, — ответила Сараи. — Но здесь тоже шел бой. Мы сейчас повторяем в обратном направлении путь Табеа.

Только после этих слов Сараи подумала, что интересно взглянуть, остались ли там следы ночного переворота, или их так же мало, как на Улице Чародеев.

— Я еще ни разу не видела поля битвы, — с содроганием произнесла Алоррия.

— Поле битвы?

Сараи никогда не думала об Этшаре-на-Песках как о поле битвы. Битвы происходили в далеких странах, в Малых Королевствах, в Сардироне, а не здесь, в самом сердце цивилизации. Но чем же был путь Табеа от Больших Ворот до дворца, как не полем битвы?

— Скоро мы все увидим, — сказала Сараи. — Сворачиваем на следующем перекрестке.

Глава 28

Проснувшись, Табеа не сразу поняла, где находится. Она недоуменно разглядывала расшитый золотом балдахин над кроватью, невообразимо высокий, покрытый изящными фресками потолок и пыталась вспомнить, что за гостиницу она ухитрилась найти на сей раз.

Постель оказалась широкой и мягкой. Роскошные простыни и одеяла были достойны Эдерда Четвертого.

В следующий момент к ней вернулась память. Эта постель действительно достойна Верховного Правителя или «Императрицы», разрушившей старый режим.

Но это же невозможно. Такого просто не может быть. Она видит сон. Даже со своей магической силой она не сумела бы сокрушить Верховного Правителя за одну ночь...

А может быть, все-таки сумела? Рядом с кроватью свисала лента звонка. Сараи дернула за нее и, выскользнув из-под одеяла, встала на пушистый ковер. На ней был красный шелковый пеньюар, которого она раньше не видела. Впрочем, нет, Табеа припомнила, как переодевалась ночью. Горничная пыталась унести ее старую одежду, но Табеа выгнала женщину прочь.

И точно, на сиденье кресла лежала ее испачканная грязью юбка, а со спинки свисала украшенная вышивкой туника.

Она насчитала в ней десять дыр и несколько длинных разрезов. Пропитанная кровью, дорогая ткань высохла и стала похожа на древнюю недубленую черную кожу.

Табеа поежилась. Все эти дыры — следы мечей и стрел. Оружие пробивало не только ткань, оно прошло сквозь ее тело. И это ее кровь пропитала одежду. Табеа опустила глаза и резким движением разорвала пеньюар.

На груди виднелись едва заметные шрамы. Никто не поверил бы, что это следы ран, полученных сутки назад.

А может, им больше, чем сутки? Сколько времени она проспала?

В дверь постучали, и на пороге возникла молодая женщина.

— Слушаю вас, Ваше Величество.

— Который час? — спросила Табеа. — И какое число?

— Полдень или почти полдень шестнадцатого дня месяца Урожая, Ваше Величество. Год Человеческой Речи 5227-й.

Табеа облегченно вздохнула. Она точно помнила, что вступила во дворец ночью пятнадцатого.

— Кто ты? — спросила она.

— Лет от Длинной Стены, Ваше Величество. Ваша утренняя горничная, — ответила девушка, сделав книксен. Табеа обратила внимание, что на горничной была такая же золотистая туника и такой же белый фартук, что и на женщине прошлой ночью — Исте, кажется. Той, что показывала Табеа ее новое жилище.

Но это, определенно, не Иста. Лет — моложе, ниже ростом и пышнее. Иста работает по ночам, а Лет, похоже, только с утра.

— Значит, ты моя утренняя горничная, — улыбнулась Табеа. — Прекрасно. Превосходно.

Она оглядела комнату и опустила глаза на только что разорванное одеяние.

— Принеси мне какие-нибудь платья, Лет. Наряды, достойные Императрицы. И разбуди-ка моих придворных — тех, что я привела с собой, и тех, которые не сбежали вместе со старым Эдердом. Через полчаса я даю аудиенцию и желаю, чтобы они присутствовали.

— Слушаюсь, Ваше Величество. — Лет исчезла, плотно закрыв за собою дверь.

Табеа уселась на высокое ложе и, болтая, как в детстве, ногами, еще раз осмотрела резное дерево, расписной золоченый потолок и прекрасные гобелены своей опочивальни.

В дверь постучали.

— Входите, — бросила Табеа.

В комнату просунулась голова Лет — входить, как и в прошлый раз, горничная не стала.

— Ваше Величество, — сообщила она, — я передала ваше распоряжение, и кастелянша, отвечающая за гардероб, подберет вам наряд из коллекции Аннары Великодушной. Однако кастелянша просила передать, что времени на подгонку нет и наряды могут оказаться не по размеру.

— А кто такая эта Аннара Великодушная? — поинтересовалась Табеа.

Лет с удивлением взглянула на нее и ответила:

— Это внучка Верховного... Внучка бывшего Верховного Правителя.

— Вот как? — бросила Табеа, никогда не интересовавшаяся политикой. — Значит, у Эдерда есть внуки?

— Всего лишь одна внучка.

— Не повезло старику. А она красивая?

После продолжительного молчания Лет неуверенно пожала плечами:

— Затрудняюсь сказать.

Табеа опять уселась на край постели и спросила:

— Но одевается-то хоть прилично?

— Да, Ваше Величество.

— Я не жду чудес с размерами... — начала Табеа. — Однако, с другой стороны... почему это, собственно, я не жду чудес? Лет, притащи-ка сюда придворных магов.

— Не могу, Ваше... Ваше Величество, — побледнев, выдавила из себя горничная.

.— Это почему же? — строго спросила Табеа, хотя ею овладел не гнев, а любопытство. — Неужели они настолько испуганы?

— Нет, Ваше Величество; они уехали этой ночью, опасаясь, что вы их умертвите. Говорят, что вы уже убили множество магов.

— Вот как?

Табеа поразмыслила над услышанным. Даже подслушав разговоры чародеев, она не думала, что убийства так разволнуют всех остальных магов. Но она добивалась совсем другого — ей просто надо было умертвить по одному каждой породы, чтобы приобрести их могущество и знания.

Ладно, что сделано, то сделано.

— Не важно, — сказала она, — вместо магии для подгонки моих новых платьев мы пригласим самых что ни на есть обычных закройщиков и портных.

— Да, Ваше Величество.

Новая мысль осенила Табеа.

— Лет, а сколько тебе платят? — поинтересовалась она.

— У меня, Ваше Величество, есть комната, которую я делю с тремя другими горничными, меня кормят, одевают, — она приподняла край передника, — и дают шесть монет в день.

— И это все? — Лет утвердительно кивнула. — Отныне, Лет, ты будешь получать полтора раунда — уверена, что, избавившись от расходов на этих транжир магов, казначейство сумеет удвоить плату дворцовым слугам!

— Да, Ваше Величество. Премного благодарна.

— Теперь о темницах. Вчера Иста хотела проводить меня в одну, но я не пожелала спускаться в подземелье. Там есть узники?

— Да, Ваше Величество.

— Я хочу, чтобы их освободили. Немедленно. Всех до единого.

— Да, Ваше Величество.

Лет повернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась и отступила в сторону, пропуская в комнату двух мужчин, сгибающихся под тяжестью огромного деревянного сундука. Следом в опочивальню вплыла высокая дама в зеленом с золотом платье. Более экстравагантного наряда Табеа еще не видела.

— Ваше Величество, — произнесла дама, после того как носильщики поставили сундук на пол, — встреча с вами — для меня огромная честь! Меня зовут Жандин. Я — кастелянша, заведующая гардеробом.

— Позвольте мне удалиться, чтобы объявить вашу волю стражникам, — откланиваясь, сказала Лет. — Если сыщу хоть одного, — отойдя на некоторое расстояние, пробормотала она себе под нос. Следом за горничной из спальни выскользнули носильщики.

Жандин открыла сундук, явив взору Табеа сверкающие наряды из дорогих тканей с причудливой вышивкой из драгоценных камней. Табеа, разинув рот, уставилась на всю эту роскошь округлившимися глазами.

— Ваше Величество, удостойте меня хотя бы единым намеком на то, в каком виде вы желаете предстать сегодня перед вашими подданными, — сказала Жандин. — Уверена, здесь найдется то, что будет вам к лицу...

Через час придворные, разделившиеся на две группы — старых и новых, — уже нервно топтались в Зале Верховного Правителя. Они возбужденно обсуждали последние новости, но их довольно бессвязные разговоры вскоре прервал рев трубы. Все взоры обратились к ступеням, а некоторые неудачники, оказавшиеся на возможном пути «Императрицы», поспешно рассыпались в стороны.

Когда Табеа предстала перед собравшимися, кто-то не выдержал и в нарушение всех правил этикета хихикнул.

На «Императрице» было напялено самое нелепое платье, какое присутствующим когда-либо доводилось видеть. Доминирующими цветами наряда были ярко-красный и ядовито-зеленый. Они располагались широкими поперечными полосами, разделенными узкими золотыми шнурами, украшенными десятками драгоценных камней. Изощренный орнамент из драгоценностей был нашит на каждую красную полосу. Золотая тесьма опоясывала бюст, талию, бедра и каждый обшлаг. На плечах Табеа возвышались изрядно смахивающие на горные хребты пуфы. В золотых разрезах пышных рукавов-буф виднелся нижний обтягивающий рукав из черного бархата. В ушах «Императрицы» болтались огромные серьги, а голову украшал пучок павлиньих перьев.

У некоторых зрителей от изумления отпали челюсти.

— Будь я проклят, — пробормотал один из придворных, когда Табеа величественно-неторопливо прошествовала мимо. Склонившись к уху своего соседа, он зашептал: — Я знаю это платье — его придумала Аннара для демонстрации на Арене в качестве олицетворения алчности и безвкусицы.

— Думаете, Табеа это знает?

— Вряд ли. Иначе она его не надела бы.

— Значит, кто-то решил над ней подшутить?

— Довольно рискованно издеваться над известной убийцей и самозваной «Императрицей».

Беседующим было невдомек, что Табеа, с ее похищенными у других способностями, расслышала каждое произнесенное ими слово. Краска ярости залила лицо «Императрицы». Неторопливо ступая, она напряженно думала, как поступить с Жандин. Кастелянша не предлагала ей облачиться именно в это платье, но промолчала, когда Табеа остановила на нем свой выбор. Кроме того, она выложила его поверх всех остальных нарядов.

Но, с другой стороны, Табеа понимала, что этот инцидент может определить весь ход ее правления. Какой ее увидят — беспощадным тираном или милостивой и щедрой благодетельницей. Ведь она слышала, как придворный назвал ее «известной убийцей». «Императрице» это крайне не понравилось. Не такой образ она стремилась создать.

Поэтому, поднявшись на подиум, Табеа повернулась лицом к придворным и, воздев руку ввысь, воскликнула:

— Приветствую тебя, мой народ!

Последовало молчание, ибо никто не знал, какого именно ответа ждет Правительница.

— Бесчеловечному правлению наследников Анарана пришел конец! — возвестила Табеа. — Сегодня начинается новая эра — эра справедливости и милосердия! Я торжественно объявляю, что рабство в городе отменяется, а все рабы Этшара-на-Песках с этой минуты свободны! Я объявляю амнистию всем, кто был вынужден встать на преступный путь в результате жестокости и несправедливости моих предшественников! Поэтому узники, томящиеся в подземельях дворца, должны быть немедленно освобождены! Я приказываю городской охране прекратить свои издевательства над гражданами Этшара: стражники должны сдать оружие и предоставить кров и пищу тем, кто вынужден искать убежища на Поле у Пристенной Улицы! И наконец, я объявляю, что все, кто будет мне верно служить, начнут получать достойное вознаграждение, двойную плату по сравнению с той жалкой подачкой, которую швырял им этот старый глупец Эдерд!

— Она же сумасшедшая, — пробормотал кто-то из придворных. — Просто безумная.

— Нет! — выкрикнула Табеа. — Я — не сумасшедшая!

Легко соскочив на пол, она побежала через зал, подняв руку с вытянутым указательным пальцем. Придворные расступились, и Табеа оказалась лицом к лицу с болтливым смельчаком.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Лорд Санча Министр Порта, — поклонился придворный. — Нахожусь на службе у Вашего Величества.

— Министр Порта? — переспросила Табеа.

— Да, мне выпала эта честь.

— Уже нет, — сказала «Императрица» и, рассмеявшись, продолжила: — Человек с именем Санча министром быть никак не может. Отныне ты — Санча Дурачок, и работа твоя состоит в том, чтобы развлекать меня своими глупостями. — Табеа слышала, что придворные шуты существуют в Малых Королевствах, но не знала, есть ли они в Этшаре. Впрочем, на последнее обстоятельство ей было наплевать.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — ответил Лорд Санча, кланяясь подчеркнуто нелепо и глубоко — создавалось впечатление, что он уже приступил к своим новым обязанностям.

Табеа улыбнулась. Итак, Лорд согласился принять пост шута. Протянув руку, она схватила его за нос и, повернувшись, повела за собой на подиум. Со стороны казалось, что Лорд Санча подыгрывает ей, имитируя стремление освободиться, — никто из зрителей даже не подозревал, насколько сильны пальцы новой Правительницы. На самом деле бывшему Министру Порта было очень больно. Толкнув свежеиспеченного шута на пол, Табеа уселась на мягкую подушку кресла.

— Похоже, нам требуется новый Министр Порта, — сказала она. — Кроме того, придется заполнить другие вакансии, так как, насколько я знаю, некоторые городские чиновники сбежали вместе со старым Эдердом. К счастью, я привела с собой людей, способных занять их места.

Она показала на пеструю группу нищих и воров, последовавших за ней от Больших Ворот. Некоторые из них еще не расстались со своими лохмотьями, другие, успевшие обшарить дворец, натянули на себя новые, чистые и более дорогие одежды. Некоторым удалось одеться просто великолепно, а иные сделали это удивительно неумело. В результате, собравшись вместе, приспешники Табеа выглядели крайне нелепо на фоне уравновешенной и сравнительно единой группа бывших придворных Верховного Правителя.

— Прошу вас выходить по одному и рассказывать о себе все, — сказала Табеа. — Посмотрим, сможем ли мы сформировать правительство, превосходящее по своим достоинствам те, что были в этом городе в прошлом!

Глава 29

На первый взгляд Портовая Улица не изменилась, но, присмотревшись внимательнее, Сараи заметила следы битвы. Окна были разбиты, стены домов кое-где почернели от дыма. На земле темнели какие-то пятна. Некоторые лавки и мастерские стояли закрытыми, несмотря на самый разгар дня.

Хорошо еще, что кто-то сподобился унести убитых и раненых, собрать брошенное оружие, битое стекло и обломки.

Несмотря на относительный порядок, все говорило о том, что Табеа нанесла городу существенный урон, и Сараи прибыла в Дом Гильдии в весьма мрачном настроении духа.

Дверь на ее стук открыл какой-то незнакомец, который провел всех троих — Сараи, Келдера и Алоррию — в гостиную. Алоррия, поинтересовавшись, где Тобас, тут же исчезла, а Келдер и Сараи в неловком молчании принялись ожидать прихода Мерет.

Взъерошенная и взволнованная Мерет появилась довольно быстро.

— Сколько человек погибло? — спросила Сараи после довольно небрежного взаимного приветствия.

— Не знаю, — ответила Мерет. — По-моему, никто не считал. Возможно, Лорд Торрут знает.

— А где же Лорд Торрут?

— Не знаю, — пожала плечами Мерет. — Скорее всего где-то скрывается или держит оборону в одной из казарменных башен. Практически вся городская стража хранит ему верность.

Сараи осмотрела гостиную, которая, несмотря на захват дома Гильдией Чародеев и свержение правительства, оставалась такой же, как во время убийства. Анимированное растение по-прежнему било свои поклоны.

Шуганув сприггана, девушка неторопливо села на диван, подушки которого украшала вышивка в виде розовых и зеленых цветочков.

— Насколько это разумно? — спросила Сараи.

— Что разумно? — удивленно помаргивая, переспросила Мерет.

— Вы сказали, что Торрут продолжает оказывать сопротивление, несмотря на то что Табеа захватила дворец, а Верховный Правитель бежал.

— По правде говоря, боев он уже не ведет, — ответила Мерет, присаживаясь в стоящее поблизости кресло, — но распоряжений «Императрицы» Лорд Торрут не выполняет.

— Вот я и сомневаюсь, разумно ли это, — сказала Сараи. — Может, лучше позволить ей управлять, чтобы не причинять дополнительного ущерба городу?

— Но она же убийца! — возмутилась Мерет. — Воровка и грабительница! И кроме того, она... Чародеи не имеют права входить в правительство.

— Разве Табеа чародейка? — спросила Сараи. — Она же не член Гильдии.

— Она — маг, и она — нечто вроде чародея, а Гильдия не желает, чтобы маги вмешивались в политику. Это очень опасно и создает плохой прецедент.

— В таком случае мне кажется, что ее устранение — дело Гильдии, — сказала Леди Сараи. — Я не вижу необходимости жертвовать новыми жизнями, пытаясь ее низложить. Нравится нам или нет, но в данный момент она — Правительница Этшара-на-Песках. Править Табеа не может, не имея в своем распоряжении городской охраны — охраны, которая дает правительству реальную власть. Надеюсь, Лорд Торрут пересмотрит свою позицию.

— Я не могу с вами согласиться, — ответила Мерет. — Может быть, убедившись в своей неспособности управлять, эта ужасная женщина упакует вещички и тихо сбежит.

— Весьма сомнительно, — возразила Сараи. — И вообще, почему она не может стать хорошей Правительницей? Не боги посадили Эдерда на трон, и он сам не сделал ничего, чтобы стать Верховным Правителем. Он всего-навсего выбрал себе соответствующих родителей.

— А вам этого недостаточно? — спросила шокированная Мерет. — Он же — наследник Анарана!

— Не спорю, Анаран был прекрасным военачальником, — сказала Сараи. — Но разве это причина, чтобы его потомки навечно остались Верховными Правителями? Вот уже семь поколений семья полководца управляет Этшаром-на-Песках, но в их жилах кровь Анарана составляет лишь сотую долю.

— Да, но они вступали в брак с семьями других правителей и воспитывались для...

— Ну и что?

— Леди Сараи, — вмешался Келдер, — наследники Анарана не захватывали трона силой и не убивали невинных людей в постелях.

— Верно, — согласилась Сараи. — Но я все равно не хочу, чтобы появились новые жертвы.

— Никто этого не хочет, — сказала Мерет. — Вернее, все хотят, чтобы была лишь одна новая жертва — Табеа.

— Мерет! — раздалось со стороны ведущей в коридор арки. Сараи с Келдером обернулись и увидели Лиррин, бывшую ученицу Серема. — Вас ждут внизу, — сказала девушка.

— А что там происходит? — поинтересовалась Сараи. «Где это внизу?» — удивленно подумала она. Никто не обнаружил никаких подземелий, когда в доме велось расследование.

— Дела Гильдии, — ответила Лиррин извиняющимся тоном.

— Да? — Сараи бросила взгляд на Келдера.

— Я — такой же чародей, как и вы, — ответил колдун, пожимая плечами. — Давайте подождем.

— Прошу меня извинить, Леди Сараи, я вернусь при первой возможности, — произнесла Мерет и в сопровождении юной чародейки пошла по коридору.

Сараи и Келдер остались одни и некоторое время натянуто молчали.

— Ваши талисманы и амулеты при вас? — наконец спросила Сараи.

— Естественно, Миледи. — Колдун указал на мешок.

— Как вы думаете, не сообщат ли они нам что-нибудь новое о Табеа — информацию, которую можно использовать для ее свержения?

— Сомневаюсь, — ответил Келдер. — Но если хотите, я взгляну на то, что можно увидеть.

— Было бы очень любопытно.

Келдер слегка наклонил голову, что, по-видимому, заменяло поклон.

— В таком случае я попытаюсь, — сказал он и начал рыться в своем мешке.

Через несколько мгновений колдун вынырнул оттуда с серебряной шкатулкой, украшенной драгоценными камнями кубической огранки.

— Denekin allasir, — сообщил он, постукивая по крышке шкатулки пальцами.

— Что это значит? — спросила Сараи.

— Понятия не имею, — признался Келдер. — Но эту штуку так называют.

— А что она умеет?

— Обнаруживать следы человека, который давно покинул данное место, — с гордостью пояснил Келдер. — Находит чешуйки волос и кожи, анализирует воздух и все такое прочее. Затем, расшифровав комбинацию огоньков в кристаллах на крышке, я получаю сведения об этом человеке. Иногда удается узнать много, а иногда — ничего.

Сараи с уважением посмотрела на самоцветы, и в глубине камней ей почудились странные спиралевидные сгустки света. Какого-либо определенного узора эти огоньки не образовывали.

— И что этот ящик сообщает вам о Табеа?

— Начну с того, что именно этот прибор дал мне описание преступницы, которое я и сообщил вам, — сказал Келдер. — Убийство произошло на верхнем этаже, и я уверен, что Табеа проникла туда через окно спальни.

— Вы уверены? — переспросила Сараи.

— Не знаю, — немного поколебавшись, ответил Келдер. — Попробуем проверить?

Сараи утвердительно кивнула.

— Если она поднималась по этим ступеням, мы обнаружим... — начал Келдер, постукивая кончиками пальцев по крупному голубому камню на левой стороне шкатулки. Замолчав на половине фразы, колдун внимательно вгляделся в огоньки и начал барабанить по крышке allasir, не выбирая места.

— Что он говорит? — не выдержала Сараи.

— Она была здесь, — ответил Келдер.

— Ничего удивительного, — заметила девушка.

— Нет, Леди Сараи, — прервал ее колдун. — Она была здесь четыре года назад. И при этом несколько раз.

— Возможно, Табеа знала Серема, — высказала предположение Сараи. — Может быть, она покупала у него какой-нибудь эликсир или продавала ему ингредиенты для заклинаний.

— Надеюсь, вы правы, — со вздохом ответил Келдер. — Да, конечно же, правы. А я-то подумал, что открыл нечто важное.

— Не исключено, что открыли, — утешительным тоном заметила Сараи. — Какая-то связь с последующими событиями здесь существует. Почему бы нам не обсудить эту проблему с другими чародеями?

— Вы думаете, это хорошая идея? — спросил Келдер.

— Я уверена, — ответила Сараи, поднимаясь на ноги. — В любом случае мне надоело, что они от меня прячутся. Может быть, нам удастся обменять полученную вами информацию на какие-нибудь полезные сведения.

Увернувшись от растения, начавшего ее решительно и целенаправленно обдувать, Сараи вышла из гостиной. Келдер двинулся следом.

В коридоре Сараи остановилась, она не знала, где находится вход в подвал.

— Сюда, — подсказал Келдер, бросив взгляд на серебряную шкатулку.

Следуя его указаниям, Сараи вскоре оказалась на ступенях, ведущих в подземелье. Она неуверенно огляделась и начала спускаться.

Внизу девушка увидела дюжину чародеев, уютно устроившихся на ковре: Мерет, Тобаса, Лиррин, Гильдмастера Теллуринона, Геремона, Алгарина и несколько других, которых она знала хуже или не знала вообще. Кроме них, в подземельи никого не было. Даже Алоррии.

До Сараи донеслись голоса.

— ...кинжал, — сказал кто-то незнакомый. — Наверняка этот кинжал нейтрализует наши заклинания.

— Мы использовали заклинание Всепроникающего Видения, — послышался голос Мерет, — и смогли проследить ее действия за несколько месяцев. Это было очень трудно, потому что она постоянно передвигалась, не оставаясь на одном месте более шестиночья. И все это время при ней находился упомянутый выше кинжал. Она бессменно одевалась в черную вышитую тунику и черную юбку. И постоянно носила с собой еще несколько вещей — список я представила, — но вы тем не менее уверены, что это результат действия кинжала?

Раздался хор утвердительных голосов. Леди Сараи откашлялась. Никто ее не услышал, а Теллуринон произнес:

— Надеюсь, теперь вы все осознали, что магическая сила этой женщины, по-видимому, сконцентрирована в ее кинжале...

— Да будет так, — громко произнесла Сараи.

Чародеи повернулись в ее сторону, а некоторые даже вздрогнули от неожиданности.

— Прошу прощения, — начала Сараи, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие, — но только что Келдер и я обнаружили нечто важное.

Гильдмастер Теллуринон пронзил пришельцев испепеляющим взглядом.

— Миледи, — суровым тоном спросил он, — что означает ваше вторжение? Должен заметить, что, несмотря на то безобразие, которое вы учинили в «Колпаке и Кинжале», вы не имеете права являться без приглашения на секретное совещание Гильдии Чародеев!

Сараи, ответив ему точно таким же взглядом, произнесла:

— А разве вам не известно, сэр, что, оставляя двери незапертыми и без охраны, секретные совещания не проводят, и в силу этого я не считаю таковым ваше сборище. Согласитесь, подобный промах непростителен для Гильдмастера!

Мерет нервно хихикнула, а Тобас бросил на Сараи предупреждающий взгляд.

— Двери этого дома заперты и тщательно охраняются, Миледи. И вы здесь только потому, что для вас запоры были сняты, — ответил Теллуринон. — Тем не менее, понимая вашу позицию, сообщаю: вы не поплатитесь за свой дерзкий поступок жизнью.

— Как мило с вашей стороны! — ответила Сараи. — Однако, коль скоро я начала, то позвольте продолжить. Келдер из Тазмора, специализирующийся в судебном колдовстве, узнал нечто такое, что может оказаться полезным для нашего расследования.

— И что же это? — безразличным тоном произнес Теллуринон, как бы давая понять, что считает разговор пустой тратой времени, но отдает дань вежливости бывшему Министру Следователю.

Сараи посторонилась и кивком пригласила Келдера выйти вперед. Колдун подошел к металлическому ограждению и произнес:

— Я обнаружил, что Табеа Воровка побывала в доме Серема Мудрого — вот на этих самых ступенях — четыре года назад, или, если быть точным, летом 5223 года.

— Вы хотите сказать, что она здесь жила? — спросил Алгарин?

— Нет, — ответил Келдер. — Следы, которые обнаружены наверху, относятся ко времени убийства. Но в 5223 году она несколько раз проходила через гостиную, по коридору и спускалась вниз, ровно до того места, где я в данный момент нахожусь.

— Только в 5223 году, и ни разу позднее? — уточнил Тобас.

— С тех пор — ни разу.

— Но зачем она приходила? — поинтересовалась Мерет. — И почему Серем ей это позволил?

— Она вниз не спускалась. Следы заканчиваются здесь, у ограждения.

Чародеи посмотрели друг на друга.

— Она следила за ним, — предположил кто-то. Лиррин побледнела.

— Она следила за нами, я была здесь, когда... Я хочу сказать... Я начала ученичество в месяц Дождей 5223 года...

— Вы не могли бы назвать точные даты этих посещений? — перебил девушку Теллуринон.

— Что касается дней — то нет, — покачал головой Келдер. — Я даже не уверен, что это происходило именно в месяц Дождей. Большинство посещений приходится на вторую половину месяца Зеленеющей Травы и начало месяца Длинных Дней.

Чародеи обменялись многозначительными взглядами.

— Оставьте нас, — произнес Теллуринон.

— Но... — начала было Сараи.

— Уходите! — взревел Теллуринон. — Мы благодарны вам за информацию, но теперь нам надо побеседовать без посторонних. Тобас, проследите, чтобы они закрыли дверь, и обеспечьте охрану.

— Хорошо, Гильдмастер, — ответил молодой человек, вставая на ноги.

Келдер и Сараи не стали его ждать. Поднявшись по лестнице, они прошли через рабочую комнату чародея и уже в коридоре услышали стук захлопнувшейся двери.

— Леди Сараи? — поинтересовался женский голос.

Сараи обернулась и увидела стоящую на лестнице Караниссу. Из-за ее плеча выглядывали Алоррия и Тенерия.

— Мы почувствовали какое-то напряжение, — сказала Каранисса.

— Келдер и я помешали заседанию Гильдии, — объяснила Сараи.

— О... — Волшебница покосилась на закрытую дверь рабочей комнаты. — Это неприятно. Теллуринон временами бывает просто невыносим. — Немного помолчав, она спросила: — Вы уже завтракали?

— Нет, — призналась Сараи. — Что касается меня, я не завтракала. А вы уже подкрепились?

— Да, но пусть это вас не волнует.

Каранисса легко сбежала по ступенькам и провела Келдера с Сараи на кухню, где нашлись бисквиты, джем и различные фрукты.

Алоррия и Тенерия пожелали присоединиться, и все пятеро провели некоторое время в приятной беседе.

Они еще сидели на кухне — хотя все было съедено, — когда явился Теллуринон и объявил, что в Доме Гильдии они больше не являются желанными гостями.

— Здесь нет ничего личного, — пояснил он, когда все несколько оправились от первоначального потрясения. — Но утренний инцидент наглядно продемонстрировал, что мы совершили серьезный просчет, допустив вас — нечленов Гильдии в здание, где секретно обсуждаются проблемы первостепенной важности.

— Но позвольте! — запротестовала Сараи. — Мы же заключили...

— Леди Сараи, — загромыхал, обрывая ее, Теллуринон, — или, вернее, Сараи из Этшара, мы заключили соглашение, связанное с расследованием серии убийств. Следствие закончено. Личность убийцы установлена, ее местонахождение известно. Вопрос теперь в том, какому наказанию подвергнуть преступницу. И это уже является прерогативой Гильдии и не имеет никакого отношения к городскому правительству. Более того, вы, как и ваш Верховный Правитель, лишились своего поста. У нас нет информации, которой следовало бы с вами делиться.

— Но...

— Даже если бы это было не так, то мы все равно не давали вам права врываться на наши совещания, когда вам заблагорассудится. Иногда возникает необходимость обсудить проблемы, которые ни при каких обстоятельствах не должны стать известны лицам, не входящим в Гильдию. Этими секретами мы не намерены делиться ни с вами, ни с кем бы то ни было. — Повернувшись к остальным, он добавил: — Полагаю, для Алоррии и Караниссы супруг подыщет подходящую комфортабельную гостиницу. Скорее всего это будет «Колпак и Кинжал». Кроме того, я уверен, что, если вы пожелаете, любой член Гильдии с радостью согласится предоставить вам кров.

Все промолчали, и Теллуринон повернулся, чтобы уйти. Алоррия показала ему в спину язык, а Сараи, сама не ожидая того, захихикала.

Но когда маг ушел, ей стало не до смеха.

— Ну и что же мне теперь делать? — спросила она.

Глава 30

— Это все? — поинтересовалась Табеа, окинув взглядом огромную толпу, заполнившую тронный зал и разливающуюся вниз по лестницам.

— Все, кто пожелал, — ответил ее свеженазначенный Канцлер.

— Неужели кто-то решил остаться? — не скрывая изумления, спросила «Императрица».

— Да, Ваше Величество. Некоторые отклонили ваше приглашение.

— Но почему? Они объяснили?

— Да.

— Так скажите.

Канцлер нервно переминался с ноги на ногу.

— Приводились разные причины, Ваше Величество. Табеа видела, что Арл волнуется, но у нее не было настроения позволить ему уйти от ответа.

— Назовите хотя бы некоторые. Просто так, для моего просвещения.

— Хорошо. Одни... — Канцлер боязливо поднял глаза и, убедившись, что хозяйкой руководит любопытство, а не гнев, продолжил: — Одни вам не доверяют. Опасаются, что вы их обманете — поработите или убьете.

— Но зачем мне так поступать? — совершенно искренне изумилась Табеа.

Она знала, что Арл не врет. Его внутреннее напряжение спало — так бывает только тогда, когда человек говорит правду. После произнесенной лжи напряжение усиливается.

— У меня нет ответа, Ваше Величество, — пожимая плечами, ответил Канцлер.

— Какие еще причины приводились?

— Некоторые сказали, что им нравится их образ жизни. Таких немного, но они существуют, Ваше Величество, и...

— Знаю, знаю. — Табеа оборвала его взмахом руки. — Я никогда не могла понять, почему эти люди вообще остаются в городе. Всю жизнь мечтают о дикой природе, но никогда не двигаются с места. Я таких встречала. Что еще?

— Некоторые сказали, что не хотят идти во дворец, потому что... ммм... скоро придется возвращаться назад.

Канцлер опять начал нервничать.

— Но почему? — спросила «Императрица». — Неужели они считают, что я передумаю и выкину их обратно на Поле?

— И это тоже... но самое главное... они не верят, что вы долго продержитесь у власти.

— Вот как? — нахмурившись, произнесла Табеа. — Что ж, они жестоко ошиблись. Верховный Правитель бежал и никогда не вернется. Я же останусь здесь навсегда.

— Да, Ваше Величество.

Повернувшись лицом к толпе, Табеа задала Канцлеру последний вопрос:

— Сколько их здесь собралось?

— Не имею представления, Ваше Величество, — с несчастным видом признался Арл. — Я не догадался пересчитать их на входе.

Табеа кивнула и, возвысив голос, обратилась к толпе: — Народ Этшара! Приветствую тебя в моем дворце! — Раздались, но тут же умолкли неуверенные приветственные крики. — Я — Табеа Первая, Императрица Этшара, ваш новый правитель! — продолжила девушка. — Многовековой гнет закончен, и злобные последыши Анарана изгнаны из города! Отныне все граждане Этшара-на-Песках свободны и равны в правах! Нет больше аристократов! Нет больше и рабов, стенавших под гнетом их власти!

Она сделала паузу, и зал, в отличие от вялого начала, разразился громовой овацией.

— Никому теперь не надо искать убежища на Поле у Пристенной Улицы, опасаясь охранников Верховного Правителя, сборщиков налогов или работорговцев, — продолжала Табеа. — Те, у кого нет собственных домов, обретут жилище под одной крышей со мною, во дворце, возведенном на крови и поте тысяч рабов...

Канцлер откашлялся и с опаской посмотрел на купол, который был сооружен посредством магии и к ручному рабскому труду никакого отношения не имел.

— ...во дворце, который слишком велик для любого нормального Верховного Правителя, во дворце, сооруженном столь помпезным ради демонстрации могущества и богатства аристократов! Вы можете оставаться здесь сколько хотите, и взамен я прошу вас всего лишь убирать за собой и поддерживать комнаты в приемлемом состоянии. Кроме того, я надеюсь, вы не откажетесь выполнять небольшие поручения и выступите на моей стороне, если потерявшие разум негодяи попытаются передать мой трон Эдерду. Что вы на это скажете?

Аплодисменты были не столь горячими, как ожидала Табеа. Некоторые слушатели не выразили никакого энтузиазма по поводу поручений и призыва встать на защиту дворца. Но «Императрица» решила проигнорировать этих недоумков.

Когда толпа успокоилась — по мнению Табеа, слишком скоро, — «Императрица» подняла руку и продолжила:

— Большинство из вас уже знает, что презренная горстка бывших охранников Верховного Правителя отказывается подчиниться моей власти. Я приказала им сдать мечи в знак того, что они перестали служить орудием угнетения и быть символом страха, но они не повиновались.

Табеа знала, что если говорить по совести, то мечи сдала всего сотня стражников. Между тем охрана Верховного Правителя насчитывала десять тысяч бойцов.

— Некоторые из этих ренегатов растворились среди честных граждан, оставив свои посты, другие попрятались, сохранив, в нарушение моих распоряжений, видимость организованности. Хоть я и не тиран и в отличие от предшественника не нуждаюсь в большинстве этих паразитов, существуют обязанности, которые могут выполнять только солдаты. Кто, к примеру, станет вылавливать рабовладельцев, отказавшихся выполнить мой указ о немедленном освобождении рабов? Поэтому, если кто-то из вас пожелает принять участие в освобождении своих собратьев, обратитесь сегодня до полудня к моему новому и верному генералу Дернету, известному ранее как Дернет Скупщик Краденого. Вы найдете его у северо-восточного входа дворца. Вы можете приходить сюда и уходить в любое время. Отныне и навсегда дворец — жилище моего народа!

«На сей раз аплодисменты оказались гуще», — подумала Табеа. Она сделала толпе ручкой и, отступив, уселась на трон.

Однако, по мере того как собравшиеся покидали зал, ее улыбка из доброй и милостивой становилась напряженной и злой. Табеа надеялась, что по окончании церемонии подданные быстренько разойдутся по своим делам. Но этого не случилось. Некоторые, похоже, не желали уходить ни сейчас, ни потом. Часть горожан просто стояли, нервно поглядывая на Правительницу, а те немногие, которые хотели было подойти к подиуму, тут же останавливались или, передумав, поворачивались к «Императрице» спиной.

— Вы не сказали, что им следует делать, — шепотом подсказал Арл.

— Да пусть делают что хотят, — бросила Табеа.

Остатки вымученной улыбки мгновенно исчезли с ее лица.

— Но не все знают, что это такое, Ваше Величество, — объяснил Канцлер. — Многие оказались на Поле не из-за ударов судьбы, а только потому, что не способны существовать в другом месте. Сумасшедшие или слабоумные, например, слепые или глухие, калеки или другие ущербные.

— Ну и что? — возмутилась Табеа. — Ведь они тоже люди!

— Бесспорно, Ваше Величество, — поспешил согласиться Арл. — Но некоторые из них не умеют думать самостоятельно и не знают, что делать, если им не сказать. — Он посмотрел в сторону нескольких десятков бессмысленно слоняющихся по залу личностей. — Кроме того, кое-кто из оставшихся наверняка хочет попросить у вас милости, но не знает, как подступиться.

Табеа посмотрела на Арла, а затем — на ожидающих граждан. Некоторые, заметив выражение ее лица, потянулись к ступеням, а один даже застенчиво улыбнулся.

— Ну хорошо, Арл, — со вздохом сказала Табеа, — пусть подходят по одному, я их выслушаю. Ведь Императрица, подобно всем честным людям, должна отрабатывать свой хлеб.

— Конечно, Ваше Величество, — ответил Арл, неуверенно кланяясь.

До победы Табеа новоиспеченному канцлеру не приходилось бывать во дворце, и он ничего не знал о придворном этикете. Кроме того, сами правила поведения после смены власти могли претерпеть серьезные изменения — если у Табеа вообще останутся какие-нибудь правила. Однако Арлу довелось посмотреть несколько спектаклей, он видел, как Верховный Правитель появлялся в ложе на Арене и как его там приветствовали, поэтому Канцлер полагал, что поклон в данном случае будет к месту.

Затем он приблизился к краю подиума и за несколько мгновений продумал содержание своей речи. Когда ему показалось, что он готов, Арл набрал полную грудь воздуха и провозгласил:

— Ее Императорское Величество Табеа Первая, Императрица Этшара-на-Песках, милостиво соизволила предоставить вам аудиенцию! Те, кто желает обратиться к Импе... к Ее Величеству, встаньте друг за другом вот здесь. — Он ткнул указательным пальцем в точку у своих ног.

Арл чувствовал, что подлинный Канцлер или Министр Двора — кажется, подобными делами занимался именно последний — проделали бы это с большим блеском. Но всего лишь два дня назад Арл был не придворным, а мошенником и попрошайкой. И использовал свое красноречие не для объявлений, а для облапошивания олухов. А это, согласитесь, совсем не одно и то же.

Однако теперь все свои навыки он поставил на службу «старой подруге» Табеа, наградившей его внушительным титулом и, что самое важное, определенной властью.

Просители, как им и было указано, выстраивались в затылок друг другу. Сердце Арла преисполнилось самодовольством. Не дождавшись, пока очередь сформируется, он взял за руку стоящую впереди старуху и помог ей подняться на подиум.

Женщина сделала несколько робких шажков по направлению к трону и уставилась на «Императрицу».

Та, в свою очередь, разглядывала просительницу. «Старухе следовало бы встать на колени, — подумала Табеа, — но она, кажется, вовсе не собирается этого делать».

Исходивший от карги запах не прояснял ситуацию. Во всяком случае, женщина не казалась ни напуганной, ни взволнованной.

«Раз ей положено преклонить колени, она это сделает», — решила Табеа и, обратив силу ворлока на нижние конечности женщины, заставила их согнуться.

Старуха едва не рухнула вниз лицом — ее реакция была гораздо медленнее, чем рассчитывала Табеа. С большим трудом сохранив равновесие, просительница оказалась перед троном на коленях.

— Чего ты хочешь? — обратилась к ней Табеа.

— Я хочу посидеть на этом красивом кресле, — пробормотала старуха.

Табеа изумленно открыла рот.

— Теперь моя очередь, — повторила старуха, указывая на трон.

«Императрица» не поверила своим ушам. А когда поверила, ее первой реакцией стала ярость.

Но затем она вспомнила, что сказал Арл о некоторых обитателях Поля. Перед ней на коленях стояла слабоумная.

— Нет, — мягко произнесла Табеа. — Это — мой трон, а я — Императрица.

— Ты сказала, что будешь делиться, — возразила женщина.

— Дворцом, — ответила Табеа, — но не троном.

— Значит, мы не разделим с тобой это красивое кресло?

— Нет. Не разделим.

— Ааа... — протянула женщина и, взглянув на свои колени, объявила: — А я упала.

— Ты преклонила колени, — объяснила Табеа. — Когда говоришь с Императрицей, следует вставать на колени.

— О... — произнесла старая карга, даже не собираясь вставать и убираться прочь.

Очередь начала проявлять нетерпение. Табеа видела это, слышала и обоняла.

— О тебе кто-нибудь заботится? — спросила Табеа.

— Нет.

— Это скверно. А теперь тебе пора уходить.

— Ты будешь мне помогать, заботиться обо мне?

— Нет, я очень занята. Ведь я — Императрица.

— Ты мне нравишься.

— Очень приятно. А теперь уходи и уступи место другому.

— Но ведь я еще не посидела в этом красивом кресле.

Табеа вперила взгляд в старуху. На смену желанию проявлять терпение и понимание пришло чувство яростного бессилия перед безумной каргой. Девушка пожалела, что рядом нет никого, кто уволок бы прочь старую идиотку, никого, кому бы «Императрица» могла дать нужный сигнал. Арл стоял слишком далеко и наводил порядок в очереди, а других помощников у нее не было.

Все остальные свеженазначенные придворные разбежались выполнять поручения новой Правительницы, а солдаты и многочисленные слуги, находившиеся под рукой у Эдерда, куда-то подевались. Видимо, бежали вместе со старым хозяином.

Поэтому, чтобы избавиться от этой сенильной зануды, ей придется напрячься самой.

Табеа начала догадываться, что между желанием стать абсолютным Верховным Правителем и стремлением не обижать народ существует неразрешимое противоречие. Можно стать беспристрастной и порядочной в любом отношении государыней, но наверняка среди подданных сыщется целая куча типов, недостойных подобного отношения.

И солдаты становятся просто незаменимыми, когда приходится иметь дело с негодяями и мерзавцами.

Первоначально Табеа думала, что, будь в ее распоряжении тысяча солдат, она отсылала бы их на время аудиенции, чтобы произвести впечатление близкого к народу Верховного Правителя. Только теперь «Императрица» поняла, что такой поступок был бы большой ошибкой. Придется заняться этой проблемой, после того как Арл сформирует новую городскую охрану. Нужно будет постоянно держать под рукой парочку солдат.

А сейчас придется импровизировать. Прибегнув к своим способностям ворлока, Табеа заткнула старухе ноздри.

— Убирайся! — приказала она, когда просительница начала хватать воздух ртом.

Невидимые узы спали, и старая карга встала на ноги. Но вместо того чтобы уйти, она подскочила к трону и ударила «Императрицу» по щеке, вопя:

— Ты плохая! Ты схватила меня за нос!

Благодаря звериной реакции Табеа успела отклониться, и то, что было звонкой оплеухой, оказалось всего лишь легким прикосновением.

Но терпеть подобное Табеа не пожелала. Она мгновенно вскочила и схватила женщину за горло.

Взглянув в изумленное лицо старухи, «Императрица» прошипела:

— За подобный поступок ты заслуживаешь смерти. Личность Императрицы неприкосновенна. Но из-за своего преклонного возраста и потому, что мое правление только началось, ты не умрешь. Но впредь чтобы духу твоего здесь не было!

С этими словами она швырнула женщину на мраморный пол тронного зала. Хрупкие старческие кости хрустнули, и старуха осталась лежать, жалобно подвывая.

— Уберите ее, — сказала Табеа. Никто не пошевелился.

— Уберите ее! — закричала «Императрица», ткнув пальцем в ожидающих своей очереди просителей.

Двое стоящих в самом хвосте мужчин поспешили исполнить ее приказ, а несколько человек, вдруг решив, что их просьбы подождут до лучших времен, кинулись в направлении боковых лестниц.

Табеа уселась на трон, потрогала незапятнанную щеку и, повернувшись к Арлу, бросила:

— Следующий!

Глава 31

Сараи решила, что не останется в той же гостинице, где поселятся Тобас и его жены. Она справедливо опасалась, что такая экзотическая группа будет слишком бросаться в глаза. Вместо этого, одолжив двенадцать раундов медью, она нашла себе комнату в «Жирном Тельце» — постоялом дворе Солдатского Городка рядом с Рынком у Больших Ворот. Неумелый рисунок на вывеске дал заведению прозвище — «Надутый Бычок» как проявление добродушного народного юмора.

Однако Сараи быстро обнаружила, что это добродушие никак не сказывалось в напряженной атмосфере «Бычка». Ночь для нее оказалось настоящей пыткой. Каждый раз, выходя из комнаты, девушка опасалась, что ее вот-вот узнают и объявят об этом во всеуслышание.

Обстановка в общем зале была напряжена до предела. Пара злодейского вида амбалов объявила, что они являются друзьями новой «Императрицы», в силу чего им положена бесплатная ушка. Хозяин не согласился, а бывший охранник — без меча, но все еще в желтой куртке и красном килте, — прекратив рассказ о том, как он сражался против Табеа, попытался навести порядок. Придворные амбалы крепко поколотили солдата и выкинули его на улицу.

Посетители, которые могли бы помочь бедняге, оказались в явном меньшинстве и помалкивали. Таким образом, всеобщая свалка не состоялось.

Хулиганы получили свою ушку и, кроме того, вынудили молодую напуганную женщину составить им компанию. Один из амбалов поглядывал и на Сараи, но та, оскалив зубы, ответила ему таким взглядом, что новоиспеченный придворный решил с нею не связываться.

Итак, Сараи провела там ночь — искать другое жилье было уже поздно. Однако ранним утром, рассчитавшись и захватив с собой в качестве завтрака несколько пирожков, дочь Лорда Калтона покинула «Надутый Бычок».

Как и любой бродящий без цели обитатель этой части города, Сараи вскоре оказалась на Рынке у Больших Ворот. Некоторое время она, жуя свои пирожки, расхаживала между рядов, осматривая товары купцов и продукты, доставленные в город фермерами. На первый взгляд казалось, что после восшествия Табеа на престол ничего не изменилось.

Однако при ближайшем рассмотрении более или менее наблюдательный человек — Сараи относила себя именно к таким — мог заметить, что городские стены не охраняются.

Огромные ворота стояли распахнутыми, а двери, ведущие в башни, оказались плотно закрыты. Знакомых желтых курток и красных килтов не было видно во всей округе. Ни у ворот, ни на Рынке, ни на прилегающих улицах.

Отсутствие стражи, по-видимому, совершенно не волновало многочисленных покупателей. Сараи даже показалось, что толпа на площади внешне выглядит более респектабельно, нежели обычно.

Нет, здесь явно что-то не так. Сараи вгляделась повнимательнее.

Да, различие действительно обнаружилось. Но оно состояло не в том, что продавцы, фермеры или покупатели были одеты лучше обычного. А в том, что на рынке не оказалось нищих. На Рынке у Больших Ворот не было видно не только красных килтов солдат, но и лохмотьев оборванцев.

Сараи не поверила своим глазам. Да, Табеа наверняка обещала покончить с нищетой, но добиться этого за одни сутки...

Кстати, куда подевались солдаты? Все десять тысяч человек. Ладно, пускай не десять — Сараи знала, что уже много лет охрана недоукомплектована, — пусть восемь или даже семь. Они же не могут исчезнуть бесследно.

Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Город очень велик. В нем сотни миль улиц и переулков, а солдату, чтобы превратиться в обычного горожанина, достаточно снять униформу.

Кроме того, в Этшаре множество полупустых правительственных зданий и объектов военного назначения. Башни у Морских Врат, Северные Ворота, Малые Ворота, Островная Башня за Южным Каналом, Великий Маяк, четыре башни, охраняющие вход в Гавань, десятки дозорных пунктов вдоль городской стены и лабиринт под Ареной — все это до появления Табеа находилось под юрисдикцией Лорда Торрута. И в каждом из этих сооружений могли укрыться несколько подразделений охранников.

Некоторые стражники наверняка спрятались в двух огромных казармах у Больших Ворот или в шести башнях, прикрывающих город со стороны суши. То, что двери закрыты, еще ничего не значит. Сараи пересекла площадь и направилась в сторону ворот, башен и казарм.

Все двери оказались закрытыми наглухо, окна скрывались за плотными ставнями. Впрочем, ставни имелись не на всех окнах. Со своего довольно удобного места на рыночной площади Сараи так и не усмотрела никаих признаков жизни в оборонительном комплексе Больших Ворот Этшара-на-Песках.

Девушка неторопливо побрела к Полю у Пристенной Улицы.

И убедилась, что даже с первого взгляда это место выглядит необычно.

Большинство лачуг и шалашей остались на своих местах. Камни, обозначающие границы спальных мест и указывающие по вечерам проходы между одеялами, были не тронуты. Там и сям виднелись угли давно погасших костров.

Однако сотни обитавших здесь этшаритов исчезли.

В обычных обстоятельствах Леди Сараи ни за что не осмелилась бы вступить на Поле без сопровождения вооруженных до зубов охранников. Здесь всегда слышались громкие разговоры, крики, споры, плач младенцев и стрекот сверчков. И в этом хаосе друг за другом с визгом и воплями бегали ребятишки.

Теперь же единственным звуком на Поле был отдаленный гул Рынка у Больших Ворот. Хлопал на ветру полог рваной палатки, да ворчали собаки, рыскающие среди руин в поисках объедков.

От этой жуткой картины девушку начала бить дрожь. Сараи поплотнее завернулась в тунику, но это не помогло, хотя и напомнило, что она уже третий день не вылезает из одной одежды.

Девушка так разнервничалась, что чуть не вскрикнула, когда веселый спригган, соскочив с крыши какой-то развалюхи, промчался у ее ног, нещадно вереща. Сараи успела выругаться, прежде чем маленький негодяй скрылся из виду.

Восстановив душевное равновесие, она попыталась заставить себя думать.

Куда же все подевались? Некоторые обитатели Поля сопровождали Табеа в ее марше на дворец. Но не все же! Толпа, которую видели маги, была слишком мала, чтобы включать в себя все население Поля!

Куда же исчезли остальные? Неужели Табеа учинила нечто ужасное с теми, кто отказался за нею следовать? Сараи вспомнила страшные сказки, которые мать рассказывала ей в далеком детстве, — сказки об ужасных Северных Демонологах, приносивших в жертву целые деревни, чтобы умиротворить демонов или оплатить их мерзкую службу. Когда-то она считала эти истории пропагандой военного времени, но сейчас невольно думала о том, не заключила ли Табеа отвратительный союз с созданиями, к которым не решается обратиться ни один пребывающий в здравом уме демонолог.

«Не надо торопиться с выводами, — убеждала себя Сараи. — Я даже не знаю, какая часть Поля брошена. Может быть, это всего-навсего участок рядом с казармами? Не исключено, что городская охрана, прежде чем скрыться, расчистила по каким-то причинам кварталы, примыкающие к Большим Воротам».

Сараи миновала лачуги, сооруженные из старой мебели, и потрепанные палатки из выброшенных на свалку занавесей. Повернув за угол, отделяющий Большие Ворота от Северной Стороны, она увидела поднимающийся к небу дымок.

— Эй! — закричала она. — Здесь есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Осторожно, почти робея, Сараи двинулась вперед и скоро увидела крошечный костер и сидящую рядом старую женщину.

— Эй! — еще раз крикнула Сараи. — Я вас приветствую!

Женщина обернулась и, заметив Сараи, произнесла:

— И тебе привет.

— Можно с вами поговорить?

— Не вижу способа помешать тебе, — ответила старуха. — Уходить отсюда я не намерена, а прогнать тебя, даже если бы я этого и хотела, сил нет. — Она пошевелила тлеющие угли зловещего вида клюкой.

Спорить с подобным заявлением было трудно, и Сараи, подойдя к костру, присела на корточки рядом с женщиной. Заставить себя сесть на грязную землю она не могла, а кресел, стульев или одеял поблизости не оказалось.

— Меня зовут Сараи.

— Хорошенькая, — заметила старуха и, поковыряв в костре палкой, добавила: — Я не называю своего имени чужим. А те, кто здесь раньше жил, называли меня Матушка Килина. Можешь меня так и звать, если тебе нужно мое имя.

— Благодарю, — несколько неуверенно произнесла Сараи.

Некоторое время они обе сидели молча, Сараи не знала, как лучше сформулировать свой вопрос, а Матушка Килина всем своим видом показывала, что ей совершенно безразлично — молчать или разговаривать.

Наконец Сараи спросила:

— Куда все подевались?

Старуха внимательно посмотрела на нее. Взгляд не был враждебным, однако он свидетельствовал о том, что обитательница Поля не очень-то высоко оценила вопрос гостьи.

— Большинство людей, как я полагаю, никуда не подевались. Жители Малых Королевств и обитатели Сардирона скорее всего отправились по своим делам, не обращая внимания на то, чем заняты в Этшаре. Что же касается Этшара, то я уверена — лишь пятая часть его жителей понимает, что происходит нечто из ряда вон выходящее.

— Я имела в виду... — начала Сараи.

Но Матушка Килина не дала ей закончить фразу:

— Знаю, что ты имела в виду. Я еще не выжила из ума. Ты хотела спросить: «Куда подевались люди, вынужденные обитать на Поле, так как у них нет лучшего места для жилья?» Но если у тебя есть хоть капля мозгов, ты поймешь — правильно поставленный вопрос несет в себе часть ответа.

— Я не совсем понимаю... — забормотала Сараи. — О... Вы хотите сказать, что они нашли лучшее место для жилья?

— Во всяком случае, они так считают. Я не согласна, поэтому осталась здесь.

— И куда же они ушли? Что это за лучшее место?

— А какое место в Этшаре-на-Песках большинство считает самым лучшим?

— Я не знаю, я... О... — Сараи наконец поняла. — Вы хотите сказать, дворец? Они все ушли во дворец?

— А ты все-таки соображаешь. — В голосе Матушки Килины Сараи уловила нотки удовлетворения.

— Но они же не могут там все поселиться! — воскликнула она. — Дворец слишком мал. То есть я хочу сказать, что он... большой... но не настолько же...

— Значит, ты тоже думаешь, что дворец — самое лучшее место? — спросила старуха. — Что касается меня, я так никогда не считала и тем более не считаю теперь с этим спаньем вповалку в коридорах на каменных полах. Не сомневаюсь, они вынуждены дрыхнуть именно таким образом.

— Да, но это же... Я хочу сказать... — Сараи лихорадочно подыскивала нужные слова. — Эта идея принадлежит Табеа?

Матушка Килина кивнула.

— Если хочешь знать мое мнение, эта малышка с большим приветом. Во-первых, я не понимаю, почему этой дурехе вообще захотелось править. Во-вторых, не понимаю, с какой это стати она величает себя Императрицей, управляя единственным городом. Каждому дураку известно, что Император должен править несколькими народами... — покачала головой старуха. — Думаю, она слышала про Вонда, который называет себя Императором, и это словечко запало ей в душу. Но Вонд, прежде чем обозвать свои владения Империей, завоевал с полдюжины Малых Королевств.

— А что она сказала? Она явилась сюда, чтобы лично всех пригласить?

— Прислала гонцов, — пояснила Мамаша Килина, — вернее, банду придурков в одеждах, которые выглядели бы нелепо даже на людях, умеющих носить подобные наряды. Эти недоумки объявили, что отныне и во веки веков дворец принадлежит всем гражданам Этшара-на-Песках и они могут приходить туда в любое время дня и ночи, пока не подыщут себе подходящее жилище. И все бестолковые нетерпеливые юные идиоты галопом помчались с Поля, чтобы поймать женщину на слове и получить крышу над своей безмозглой башкой.

Покачав головой, она с отвращением сплюнула в костер. Слюна, попав на раскаленные уголья, громко зашипела.

— И вся эта толпа обитает сейчас во дворце... — произнесла Сараи.

Девушка представила себе каменные коридоры, забитые нищими оборванцами и разнузданными ворами; представила загаженные чужаками помещения, ее кабинет, семейные апартаменты. Даже захват дворца узурпаторшей казался ей пустяком по сравнению с кишащей там сейчас безликой и злобной толпой. Сараи захотелось вскочить и бежать во дворец, чтобы попытаться спасти имущество семьи Калтонов и выставить захватчиков вон. Но, увы, сделать этого она не могла. Она не смеет показаться во дворце.

Но почему бы и нет? Кто узнает ее в толпе слоняющихся туда-сюда бездельников? Кто станет ее задерживать? Она может пройти во дворец и попытаться узнать, что задумала Табеа, выяснить ее слабости, если таковые имеются.

Кое-кто, бесспорно, может ее узнать. Главным образом те, кто видел ее рядом с отцом. Но если она попробует замаскироваться, слегка изменит внешность, никому не придет в голову спрашивать, кто она такая и что здесь делает.

Нет, такую блестящую возможность она не упустит. Она не знала, где будет жить, но теперь, похоже, эта проблема решена.

Она будет жить во дворце. Там, где жила всегда!

Глава 32

Тобас машинально вертел в руках череп кошки, но, услышав последние слова собеседника, швырнул полезную вещицу на стол.

— Вы сумасшедший.

Теллуринон, не ожидавший столь резкого отпора, вздрогнул и проговорил:

— Кажется, в моих словах нет ничего такого, что оправдало бы подобные оскорбления.

— Если вы так считаете, это еще раз доказывает, что вы — опасный безумец, — произнес Тобас, подивившись своей отваге. Ему еще не приходилось беседовать в таком тоне с коллегами, тем более с Гильдмастером.

— Позвольте мне вам напомнить... — начал Теллуринон.

Однако Тобас не дал ему закончить фразу.

— Нет, это вы позвольте мне напомнить, что причиной всех неприятностей в городе является Черный Кинжал. Неприятностей уже хватило на то, чтобы я притащился сюда из Двомора, а вы бросили все дела. Этот Черный Кинжал не позволяет нам убить того, кто по законам Гильдии должен умереть. А вы предлагаете изготовить еще один.

— Полагаю, нам следует хотя бы рассмотреть подобную возможность, — сказал Теллуринон. — Ведь данный артефакт по своему характеру практически не подвержен действию магических сил и защищает своего владельца от чародейства. В данных обстоятельствах сразить Табеа можно только Черным Кинжалом, нейтрализующим действие первого.

— Если достопочтимый Гильдмастер позволит, — произнес Тобас с плохо скрытым сарказмом, — я задам вопрос: каким образом мы сразим владельца второго Кинжала?

— А почему мы должны с ним сражаться? — искренне удивился Теллуринон. — Если мы найдем того, кому можно довериться...

— Если найдем... — опять перебил его Тобас. — Не позволит ли достопочтимый Гильдмастер напомнить ему, что тот, кто станет создавать кинжал, не может быть чародеем? Заклятие Черного Кинжала есть не что иное, как извращенная форма атамэзации, и его не сумеет совершить тот, у кого имеется атамэ. Эрго: поскольку атамэ — принадлежность каждого чародея и единственный символ его принадлежности к Гильдии, создатель нового кинжала неизбежно окажется чужаком. Гильдия Чародеев вообще не доверяет посторонним. А здесь речь идет о сакральной тайне. Как вы объясните этому человеку, что заклятие должен вершить он, а не мы? Как мы вообще объясним происхождение заклятия, если скажем, что ни один чародей не может его наложить? И как мы сможем доверять человеку, который, создав это оружие, становится неуязвимым? Допустим, что наш гипотетический герой не захочет стать Императором, как Табеа. Предположим, что он не будет убивать магов. Но неужели мы действительно хотим, чтобы в Мире появился человек, обладающий столь грозным оружием? Хорошо, я допускаю, что мы находим благородную, чистую душу, готовую стать нашим рыцарем-воителем. Более того, я допускаю, что воитель этот, став могущественнее, чем Табеа, убивает ее и отказывается провозглашать себя Императором. Но нельзя забывать, что в его руках остаются два Черных Кинжала и способ их изготовления. Наш чистый и верный воитель не помышляет о том, чтобы выступить против Гильдии. Но вот наступает его срок, он уходит в иной мир, и кинжалы достаются его наследникам, напрочь лишенным какой-либо тяги к сотрудничеству... Что тогда?

— Мы этого не допустим, — раздраженно буркнул Теллуринон. — Когда Табеа исчезнет, оба Кинжала перейдут в собственность Гильдии.

— Кто это сказал?

— Мы! Будьте вы прокляты! Вы и вся ваша детская наглость!

Теллуринон сверкнул глазами на Тобаса. Усы Гильдмастера от ярости встали торчком. Но прежде чем конфликт успел разгореться дальше, в него поспешила вмешаться Мерет.

— Но как мы сумеем подготовить нашего человека? — спросила она. — Табеа убила полдюжины людей, умертвила ворлока и волшебника. Значит, наш рыцарь, чтобы сражаться на равных, тоже должен будет прикончить ворлока и волшебника. По-моему, это не очень плодотворная идея.

— Что за чушь! — взревел Теллуринон и затем уже более спокойно, но неохотно продолжил: — Я понимаю, с этим планом связаны определенные трудности и проблемы. Но я уверен, что их возможно преодолеть. А теперь отвечайте без экивоков — кто из вас способен предложить лучший выход?

В следующий момент у металлической ограды над подземельем появилась исполняющая обязанности привратницы Лиррин и помахала рукой, привлекая к себе внимание.

— Что там такое? — спросил Теллуринон.

— Пришла Леди Сараи, — ответила Лиррин. — Она хочет повидать Мерет или любого другого чародея.

— Попроси ее зайти позднее, — ответил Теллуринон.

Лиррин кивнула и удалилась вверх по ступеням.

— Надо найти другое, более безопасное средство, нежели второй Черный Кинжал, — сказала Мерет, когда девушка исчезла из поля зрения.

— Существует набор чрезвычайно могущественных магических средств, — заметил Тобас. — Неужели Кинжал и их нейтрализует?

— По всей вероятности, да, — со вздохом ответил Теллуринон. — Мы швыряем в эту чертовку заклинаниями с той самой секунды, как услышали ее имя. Но то, с чем не справляется Черный Кинжал, по-видимому, нейтрализует сама Табеа. У нее реакция и зрение кошки, обоняние собаки, сила нескольких мужчин и множество жизней. Ее придется убивать несколько раз. Если мы хотим уничтожить злодейку, единственной смертью ограничиться не удастся. Кроме того, девчонка останется серьезной противницей даже без Кинжала.

— Но, отняв у нее Кинжал, мы получим массу возможностей, — заметил Геремон Маг. — Она лишится защиты от чародейства.

— Но некоторые способности у нее сохранятся, — ответила Мерет. — Табеа останется волшебницей и ворлоком одновременно, а чародейство, как все мы знаем, в подобных случаях неэффективно. Чтобы действовать наверняка, нам придется использовать поистине убойные средства.

— В нашем распоряжении куча убойных средств, — сказал Тобас, — вплоть до заклинания Клокочущей Погибели. Более убойного средства я не знаю.

— Стоит ли прибегать к крайним мерам? — пробормотал Теллуринон.

— Что это за штука — заклинание Клокочущей Погибели? — полюбопытствовала Мерет.

— Не обращайте внимания, — сказал Тобас. — Мы его использовать не станем.

— Тобас, я слышал, что вы — эксперт по вопросам антимагии. Это правда? — спросил Геремон.

— Не совсем, — ответил молодой чародей. — Просто у меня есть замок, расположенный в таком месте, где чародейство не действует.

— Замок? — переспросила Мерет. — В месте, где магия бессильна?

— Во всяком случае, чародейство. Волшебство там работает, а об остальных не знаю. У меня нет желания ради эксперимента тащить туда банду теургов или колдунов.

— Но это действительно место, где чародейство не действует? — продолжала сомневаться Мерет. — Я думала, что рассказы о подобных явлениях — не более чем легенды.

— Нет, нет, — заверил ее Тобас. — Это — реальность. И зону эту сознательно создал какой-то чародей. Существует заклинание, способное навсегда вывести определенную территорию из-под влияния чародейства.

— И вы его знаете?

— Слава богам — нет! Но даже если б и знал, то использовать никогда не стал бы. Только подумайте, Мерет, в каком-то месте чародейство становится бессильным. Бессильным навеки. То, которое мне известно, существует уже несколько столетий и занимает половину горного склона и часть долины. Там мы ничто. Там чародеи превращаются в самых обычных людей. Я не желаю, чтобы в Мире существовали другие подобные зоны, особенно в таком городе, как Этшар!

— Да, лучше не надо, — согласилась Мерет.

— Однако если бы нам удалось залучить Табеа в ваш замок, — вмешался Геремон, — она превратилась бы в обыкновенную злобную девицу?

— Не знаю, — ответил Тобас. — Очень трудно судить, какие магические эффекты являются перманентными, а какие требуют постоянной магической подпитки. Если вы, допустим, наложили на себя заклинание Вечной Молодости сто лет назад, это не означает, что, попав в мой замок, вы состаритесь сразу на целый век. Просто ваше старение пойдет обычными темпами. Поэтому я не знаю, утратит Табеа приобретенные качества или нет.

— Кроме того, как нам ее туда заманить? — добавила Мерет.

— Может быть, Переносящий Гобелен? — высказал предположение Геремон. — Помнится, Тобас говорил, что у него есть такой?

— Даже два, — ответил молодой человек. — Комплект. И один действительно ведет в мертвую зону, но без него я обойтись не могу. Кроме того, я не сумею его сюда доставить.

— Не можете? — презрительно фыркнул Теллуринон. — Ставите свои эгоистичные интересы выше интересов Этшара и Гильдии? В какой же части Мира находится ваш Гобелен, если вы не можете его сюда доставить?

— Вся проблема в том, Гильдмастер, — начал Тобас, — что мой Гобелен находится вне Мира, он там, куда можно попасть только через второй Гобелен. И я не могу доставить первый Переносящий Гобелен сюда, поскольку он является единственными выходом из ниоткуда.

— А-а... — протянул Теллуринон и задумчиво погладил бороду.

— Неужели такое возможно? — спросил Геремон. — Я никогда ничего подобного не слышал.

— А у меня нет никаких сомнений, — сказал Теллуринон. — Лгать Тобасу ни к чему, и, кроме того, Переносящие Гобелены всегда были артефактами с весьма ненадежными и непредсказуемыми свойствами. Именно поэтому мы их сейчас не используем.

— А я-то думала, все дело в цене, — пробормотала Мерет.

— И это, конечно, тоже, — согласился Теллуринон. — Но во время Великой Войны со стоимостью и надежностью не считались. И этих треклятых ковров наткали целую уйму. Значительная их часть работала с перебоями. Примерно половина могла перемещать людей только в определенное время суток при соответствующей погоде. И если вы вступали в Гобелен не вовремя, то оставались в нигде до тех пор, пока освещение и общий антураж не начинали полностью соответствовать изображению. Нашелся один идиот, который ухитрился исказить конфигурацию звезд за окном, и астрологи очень долго искали, что же в гобелене не так. Тем временем люди, вступившие в него триста лет назад, все еще болтаются в бесконечности и вылезут оттуда лишь через несколько десятилетий, да и то только в том случае, если комната, изображенная на ковре, сохранится в неизменном виде.

— У меня имеется некоторый опыт по этой части, — заметил Тобас. — Переносящие Гобелены действительно весьма ненадежны.

— Но вы же доверились одному, чтобы вернуться из вашего ниоткуда, — вставил Геремон.

Тобас в ответ только пожал плечами.

— А что, если мы дадим Тобасу еще один Переносящий Гобелен, который он повесит в своем что-бы-это-ни-было, а изображение мертвой зоны доставит нам? — предложила Мерет.

— Но где мы раздобудем еще один? — спросил Геремон. — Ведь на изготовление потребуется целый год.

'— Теллуринон говорит, что во время Великой Войны их наткали великое множество, — продолжала Мерет. — Что с ними случилось?

— Хммм... — растерянно помаргивая, протянул Теллуринон.

Широкая улыбка расплылась по физиономии Тобаса.

— Знаете, — сказал он, — я временами удивлялся, как это некоторые Гильдмастеры ухитряются покрывать большие расстояния за очень короткое время, тогда как левитирующими их никто никогда не видел.

— Возможно, некоторое количество старых Гобеленов еще используется, — признался Теллуринон. — Но их очень мало. Кое-какие места, вытканные на них, давно перестали существовать, и эти гобелены как транспортное средство стали бесполезны.

— А нельзя ли оказаться в прошлом? В том времени, когда это место еще существовало? — поинтересовался Геремон.

— О нет, — ответил Теллуринон. — Переносящие Гобелены не могут перемещать человека во времени. Они не настолько могущественны. Если место больше не существует, они просто перестают действовать.

— И все же наверняка есть такие, которые продолжают работать, — не унималась Мерет. — Почему бы не отдать один из них Тобасу в обмен на тот, что ведет в мертвую зону?

— Думаю, попытаться можно, — неохотно произнес Теллуринон. — Но Гобелены — собственность Гильдии, и мне надо посоветоваться с... с другими.

— А не поставит ли Гильдия свои эгоистические интересы выше интересов Этшара? — с ухмылкой поинтересовался Тобас.

— Увидим, — раздраженно буркнул Теллуринон. — Но если мы даже доставим сюда ваш пресловутый Гобелен, Тобас, то каким образом мы заманим в него Табеа?

— Сможет ли она вообще вступить в Переносящий Гобелен, если с ней будет Черный Кинжал? — спросил Геремон.

— Кстати, если мы намерены заманить ее в Переносящий Гобелен, то к чему все эти разговоры о мертвой зоне? — встрепенулся Тобас. — Вы помните о ковре, на котором перепутано месторасположение звезд, Гильдмастер? Пусть наша самозванка тоже исчезнет на несколько десятилетий.

— Я сомневаюсь, что Гобелен станет работать в присутствии Черного Кинжала, — продолжал Геремон. — Мы рискуем навсегда уничтожить ковер.

— А я думаю, что Табеа ни при каких обстоятельствах не войдет в Гобелен, — заметила Мерет.

— Предлагаю поискать другое решение, — заключил Тобас.

— Почему бы нам не сделать перерыв и не продумать все как следует? — спросил Геремон. — Встретимся через несколько часов. Может быть, у кого-нибудь появятся свежие идеи.

— А тем временем я выясню, что хотела Леди Сараи, — сказала Мерет.

Чародеи встали со своих мест и направились к выходу. Продолжение дискуссии было отложено.

Глава 33

Для всех посторонних Леди Калтон просто перестала существовать.

Вместо нее появилась молодая женщина с широким смуглым лицом, гораздо менее привлекательным, чем у Сараи. Женщина была одета в невзрачное платье — самое плохое из тех, что нашла Мерет. Она бродила по широким мраморным коридорам дворца и, широко раскрыв рот, дивилась его великолепию.

Те, кто встречал эту растрепу с отвисшей челюстью, ни за что не заподозрили бы в ней аристократку или шпионку. Но говоря по правде, ни один из встреченных ею бродяг и нищих вообще не обратил на нее никакого внимания — подумаешь, еще одна оборванка, перебравшаяся на житье в коридоры дворца.

Сараи была ужасно довольна. Перемена облика удалась на славу. Она в долгу перед Алгарином от Длинной Стены, или, лучше сказать, она простила ему все прошлые обиды.

Девушка обратилась за помощью к Мерет, но та не владела подходящими заклинаниями. И тогда, к немалому изумлению присутствующих, Алгарин предложил свои услуги.

Но самым главным подарком, полученным Сараи от чародеев, оказался рассказ Мерет о споре в подвале, после того как всех лишних выпроводили из Дома Гильдии.

Мерет не открыла девушке секретов Гильдии, но подтвердила то, что Сараи начала подозревать после непроизвольного подслушивания. Источником могущества Табеа является Черный Кинжал. Чародейством самозванка не владеет, каких-либо заклинаний не творит, но использует Кинжал для похищения различных видов магии.

Но и другими магическими искусствами Табеа до конца не владеет.

Мерет также говорила — и довольно презрительно, надо сказать — о прожектах, связанных с уничтожением Табеа. Сараи узнала, что у чародеев нет контрзаклинания против заклятия Черного Кинжала и средств, чтобы обезоружить или убить его хозяйку. Гильдия, конечно же, найдет какой-нибудь выход, но пока средств борьбы с «Императрицей» не существует.

Услышав это, Сараи не очень-то удивилась. В некоторых отношениях Гильдия Чародеев была весьма и весьма эффективной организацией, но данное дело оказалось ей явно не по зубам.

Впрочем, Табеа была не по зубам всем, включая Сараи. Девушка почувствовала это особенно ясно, когда с тоской бродила по переходам дворца. Даже победители — самые отбросы общества не чувствовали себя комфортно. Они перебрались во дворец не как новоявленные аристократы, а как лишенцы, обнаружившие новое убежище — своего рода замену Полю у Пристенной Улицы. Со смешанным чувством раздражения и изумления Сараи обнаружила, что захватчики в основном не решились вторгнуться в частные апартаменты и спальни. Жилище ее семьи осталось нетронутым, так же как и большинство помещений, оставленных бежавшими с Эдердом придворными. Более того, аристократов, оставшихся во дворце, никто не обижал.

Пришельцы устраивались в коридорах, на лестничных клетках, в залах для аудиенций и рабочих комнатах. Постелей у них не было, и они спали на коврах, одеялах, сорванных с окон занавесях или снятых со стен гобеленах. Они ели и пили там, где придется, или, вернее, в том месте, где в их руки попадала жратва. Дворцовые слуги время от времени обходили все помещения с подносами, полными всяких разносолов.

Во дворце полностью отсутствовали даже признаки какой-либо организации. Люди сидели там, где им заблагорассудится, или слонялись без дела. Они болтали, играли в кости и, как заметила с отвращением Сараи, крали пожитки соседа, когда тот отворачивался или терял бдительность.

Неужели это новые правители города?

После двухчасовой экскурсии по дворцу Сараи зашла в Большой Зал и, посмотрев на Табеа в деле, поняла, что именно здесь собрались подлинные Верховные Правители. Те, что ютились в коридорах, были паразитами и дармоедами, подобно мелкой аристократии прошлого.

Но и то, что она увидела здесь, особого энтузиазма не вызвало. Табеа вела дела так, словно разрешала споры непослушных детей. «В некоторых случаях такой метод просто незаменим, — подумала Сараи, — но чаще всего он оказывается неприемлемым». Кроме того, Табеа явно не собиралась делегировать ответственность. Никто не проводил для нее отсева второстепенных дел, и «Императрица» работала и как Правительница, и как Министр Справедливости, одновременно выполняя обязанности еще полудюжины придворных чинов.

Сараи стала свидетельницей того, как Табеа рассматривала дело женщины, обвиняющей пьяницу в похищении одеяла, принимала представителя Совета Ворлоков, интересовавшегося планами Правительницы и спросившего, не следует ли ей выплатить компенсацию, если она действительно убила Инзу Ученицу, и с любопытством проследила за реакцией «Императрицы» на жалобу делегации торговцев с Рынка у Больших Ворот об отсутствии в городе вооруженной охраны.

Табеа дала пьянице три секунды, чтобы вернуть украденную вещь. Отказ стоил алкашу сломанной руки — «Императрица» лично отняла у него спорное одеяло.

Она с легким сердцем призналась, что убила Инзу Ученицу, но не сожалеет об этом. Убийство явилось государственной необходимостью, в силу чего о возмещении не может быть даже речи. Далее Табеа сообщила, что не желает делиться своими планами ни с кем, включая ораву паршивых ворлоков. Они могут подождать, как и все остальные граждане, или пойти к предсказателю. Нет, она ничего не имеет против ворлоков, которые имеют полное право оставаться в городе и заниматься своими делами до тех пор, пока не вызовут неудовольствия «Императрицы». Представителю ворлоков все это не понравилось, но у него не было другого выхода, кроме как молча откланяться.

У торговцев Табеа поинтересовалась, насколько усилился вандализм в результате отсутствия охраны.

— Не знаю, — ответил глава делегации, а его товарищи обменялись растерянными взглядами.

— Пока не усилился, — тихо пробормотал один из них.

Однако Табеа его услышала.

— Значит, вы считаете, что при моем правлении воры окончательно обнаглеют? — вызывающим тоном спросила она. В зале немедленно воцарилась мертвая тишина.

Делегаты неуверенно переминались с ноги на ногу, бросая косые взгляды на «Императрицу». Наконец один из них заговорил, и заговорил намного смелее, чем ожидала Леди Сараи.

— Я считаю, что все городское жулье сейчас ошивается здесь, — сказал он. — Закончив грабить дворец или уяснив, что это никому не дозволено, они вернутся на Рынок.

— А если они поймут, что в грабежах и кражах нет больше необходимости? — парировала Табеа. — А если они поймут, что новое правительство неизмеримо щедрее бывшего, и, получив возможность вести достойную жизнь, откажутся от воровства?

— Я знаю только одно, — ответил храбрый торговец. — Воры были всегда, и хочу, чтобы меня от них защищали.

— У вас есть я, — сказала Табеа. — Большего вам не требуется.

По выражению лица торговца было ясно, что он не считает «Императрицу» — какими бы способностями она ни обладала — равноценной заменой нескольких тысяч солдат. Однако нервы, по-видимому, сдали, и храбрец промолчал.

Маленький человечек, исполняющий роль Министра Двора и управляющего делами, выпроводил делегацию из зала.

Следующей в очереди оказалась женщина, заявившая, что ее насильно выселили из дома. Пока просительница объясняла суть жалобы, Сараи размышляла по поводу увиденного и услышанного.

Конечно, Табеа не дипломат. Доказательство — ее поведение в отношении ворлоков и купцов. Разбор кражи вызывал интерес. Табеа ни секунды не колебалась, прежде чем приказать пьянице вернуть одеяло. Неужели она сразу определила, кто именно врет?

Конечно, нельзя исключать, что магические способности позволили ей мгновенно отличить правду от лжи, не прибегая к услугам экспертов.

Но с другой стороны, она могла действовать по наитию или считать, что обвиняемый обязательно виноват. Кроме того, есть вероятность, что Табеа вообще отдает предпочтение женщинам или терпеть не может пьяных и пьяниц. Но делать выводы еще рано...

Ее размышления прервал непонятный свист. А в следующее мгновение черная стрела вонзилась в горло Табеа — «Императрицы» Этшара-на-Песках.

Сараи видела, как кровь стекает на нелепый наряд «Императрицы». Табеа, стоящая с судорожно открытым ртом и торчащей из горла стрелой, казалась девушке ужасной пришелицей из иного мира. Сзади послышался шум. Кто-то спускался по лестнице так поспешно, что спуск, скорее, походил на падение. Скоро шаги бегущего лучника уже доносились из нижнего коридора. Стук каблуков в гробовой тишине зала разносился как отдаленные удары грома.

Табеа подняла руки и вырвала стрелу из горла. Кровь хлынула широкой струей, пропитывая платье и заливая подиум. Кто-то закричал, и через мгновение этот единственный крик превратился в вой, вопли и стенания множества голосов.

«Императрица» скорчилась и, пошатываясь, шагнула вперед. Затем ее силы начали восстанавливаться, и она выпрямилась.

Сараи увидела, как зияющая рана начала затягиваться и кожа на шее Правительницы вновь стала бледной и гладкой.

— Откуда стреляли?! — злобно выкрикнула Табеа. Голос ее звучал намного тверже обычного.

Несколько пальцев указали нужное направление, и Табеа помчалась через зал, зажав в руке окровавленную стрелу. Ярость «Императрицы» внушала ужас. Все присутствующие вне зависимости от чина и звания поспешно попятились. Сараи тоже отступила в сторону.

Девушка не могла не признать, что заживление раны было весьма эффектно. Табеа обладала внушительной магической силой, если, конечно, все это произошло в реальности и не явилось простой иллюзией. Сараи повернулась к трону.

На подиуме стояли лужи крови. Значит, если это иллюзия, то иллюзия перманентного действия. На каменном полу зала виднелись красные капли. Они повторяли путь Табеа от подножия трона к лестнице.

Сараи больше не думала, что перед ней фантазмы. Интересно, кто же убийца и почему он решился на столь отчаянный шаг? Может быть, его послал Лорд Торрут? Спасется ли он, или Табеа его схватит?

Если произойдет последнее, этот человек умрет. И остается надеяться, что его смерть будет быстрой и не очень мучительной.

Девушка еще раз огляделась. Министр Двора и наиболее храбрые просители толпились у подиума, изумленно глазея на быстро высыхающие лужи крови. Сараи подумала о ворлоке, купцах, пьянице со сломанной рукой, о Рынке и Больших Воротах, оставленных без охраны, о ворах и нищих, заполонивших коридоры дворца. Она подумала об «Императрице», бросившей все дела, чтобы лично схватить убийцу. Табеа не могла поступить иначе, потому что в ее распоряжении не было солдат, традиционно выполняющих эту работу, и нет магов, способных выследить и уничтожить нападавшего.

Нет, так управлять городом нельзя. Даже отметая вопрос о праве Табеа на престол, становилось ясно, что эта кровожадная молодая особа просто не знает, как следует вести дела.

Самозванку неизбежно свергнут, но сделать это, пока ее защищает Черный Кинжал, весьма непросто. Доказательства — эпизод со стрелой и сообщения Мерет о многократных и безуспешных попытках Гильдии Чародеев изыскать эффективное средство уничтожения узурпаторши.

Сараи задумчиво посмотрела на лестницу, где скрылась «Императрица». Теперь по крайней мере ясно, с чего следует начинать. Если злодейку охраняет Черный Кинжал, значит, его надо куда-то спрятать.

Но Табеа прекрасно знает о существовании подобной опасности. Отнять у нее магическое оружие будет очень и очень трудно.

Однако способ изъять его найти придется. И Сараи сама возьмется за дело.

«Легко сказать это, — со вздохом подумала девушка. — Я даже понятия не имею, с какой стороны подступиться к нашей новой Правительнице».

Глава 34

Позвольте, я помогу вам, Ваше Величество, — сказала Сараи и потянулась к залитой кровью мантии Табеа.

— Благодарю, — ответила «Императрица», расстегивая застежку.

Сараи свернула одежду. Полузасохшая кровь испачкала руки, а несколько капель даже упало на пол.

— Я раньше не видела тебя среди моих слуг, — заметила Табеа, снимая пряжку пояса и отбрасывая его в сторону. Стянув с себя липкое, мокрое платье, она спросила: — А где же Лет? Где Иста?

— Не знаю, Ваше Величество, — ответила Сараи. — Я оказалась поблизости и решила помочь вам.

Оставалось надеяться, что ни Лет, ни Иста, если появятся, не узнают ее и не определят по голосу, кто она на самом деле.

Обе горничные в основном обслуживали Верховного Правителя и его семью. Но Леди Калтон они, безусловно, знали.

Лет и Иста устали, отмывая пол в тронном зале, и на вызов «Императрицы», если таковой последует, торопиться не будут. Это последнее нападение с попыткой отсечения головы оказалось самым кровавым по сравнению с предыдущими покушениями.

Сараи все видела — она давно незаметно следовала за Табеа, наблюдая за повседневной деятельностью «Императрицы». Покушения не могли пройти мимо ее внимания. Сараи решила узнать о Табеа как можно больше, ей хотелось быть рядом, когда самозванка умрет, чтобы сразу восстановить порядок. И конечно же, она следовала за Правительницей для того, чтобы завладеть Черным Кинжалом, если представится благоприятный случай.

Сараи наконец придумала, как это осуществить: для того, чтобы улучить момент, ей придется разыгрывать роль служанки.

Скорее всего девушке не следовало смотреть на процесс обезглавливания, но зрелище оказалось настолько захватывающим, что она не смогла отвести глаз. Когда меч убийцы отсек голову и вышел с противоположной стороны шеи, Сараи решила, что с этим не совладает даже магия Табеа. Но заблуждалась она недолго. Когда клинок выходил у затылка, рана на горле уже начала затягиваться, так что голова Правительницы ни на мгновение не была отделена полностью. А в следующий миг Табеа уже выхватывала из ножен Черный Кинжал.

Каждый раз, когда кто-то покушался на ее жизнь, «Императрица» бросалась в погоню за нападавшим и в двух случаях из трех сумела убить несчастных.

По крайней мере столько насчитала Сараи. Табеа схватила лучника, и, судя по репликам, которыми обменивались придворные, от ее рук не ушел смельчак, осуществивший последнее покушение.

«Императрице» не удалось поймать тех, кто нападал на нее с помощью магии. Но Черный Кинжал нейтрализовал все заклинания чародеев, а сама Табеа отражала попытки причинить ей вред с помощью волшебства и ворлокства.

Она не притрагивалась к отравленной пище или по крайней мере к блюдам, которые считала отравленными. Сараи не находила этому объяснения.

Впрочем, нельзя было исключать, что в иных случаях Табеа спокойно поглощала отравленные яства, так и не сумев определить присутствие яда.

Чародеи очень надеялись, что некоторые покушения, в первую очередь магические, оставаясь незамеченными, похитили у Табеа одну или несколько жизней. Но Сараи этому не поверила — она считала, что магия и яды не могут умалить жизненные силы «Императрицы».

Если девушка правильно поняла механизм действия Черного Кинжала — в чем она сомневалась, получая информацию из третьих рук (от Мерет или от одной из жен Тобаса), — то Табеа, убивая, приплюсовывала жизнь жертвы к своей. А получая рану, смертельную для обычного человека, одну из своих жизней теряла.

Следовательно, потеряв три жизни, она сумела восстановить две, прирезав своих врагов, — ни одному из них ни удалось выбраться из дворца.

«Какой ужас должны были испытать эти люди, — думала Сараи, — когда, оглянувшись, видели позади себя жуткую, залитую кровью и размахивающую страшным Черным Кинжалом фигуру женщины, которую они только что убили».

Сегодня, успешно завершив очередную погоню, Табеа вернулась в свои покои, чтобы сменить одежду и вымыть волосы. Канцлера и других приближенных она отослала прочь, чтобы привести себя в порядок без свидетелей.

Именно такого момента терпеливо ждала Сараи — когда Табеа бросилась догонять убийцу, она поспешила в личные покои «Императрицы», чтобы наполнить мраморную ванну и подогреть воду.

— Ванна готова, Ваше Величество, — сказала девушка. — Простите, если вода недостаточно теплая, обычно я не занимаюсь такой работой.

— Уверена, все в порядке, — устало произнесла Табеа и, передав Сараи свою нижнюю юбку, отправилась в ванную комнату. Там она освободилась от белья и шагнула в воду.

— Немного холодновато, пожалуй, — заметила она. — Подлей-ка немного кипятка, как тебя там.

— Меня зовут Фареа, Ваше Величество, — сказала Сараи.

Она отложила в сторону пропитанные кровью одежды, сняла с огня котелок и принялась лить кипяток в ванну, помешивая воду свободной рукой.

Надо сделать так, чтобы Табеа чувствовала себя комфортно, чтобы ощутила потребность как можно дольше нежиться в тепле.

— Почему ты так волнуешься, Фареа? — спросила вдруг «Императрица».

Сараи подняла на нее удивленный взгляд.

— Не бойся, — продолжала Табеа, — я не причиню тебе зла.

— Ну конечно же, нет, Ваше Величество. Но на меня подействовал вид крови.

— Вы здесь, Ваше Величество? — спросил кто-то.

Сараи оглянулась на голос, а Табеа крикнула:

— А, Лет! Помоги-ка мне вымыть волосы.

Сараи, поклонившись, собрала грязную одежду и пятясь вышла из ванной. Лет бросила на нее удивленный взгляд и обратила все свое внимание на госпожу.

Свернув окровавленное платье в комок, Сараи вынесла его в коридор. Судьба этих тряпок ее не интересовала. С ролью служанки покончено. Через несколько секунд она получит то, к чему долго стремилась. Вернувшись к ванной комнате, она сунула голову в дверной проем и спросила:

— Хотите, я закрою дверь, чтобы вам не дуло?

— Да, да, Фареа, благодарю, — ответила Табеа, махнув рукой.

Сараи тут же прикрыла дверь, не хлопая, но очень плотно. Бросившись к поясу, лежащему там, куда его швырнула «Императрица», она выдернула из ножен Черный Кинжал, извлекла из кармана обычный поясной нож и заменила им магическое оружие. Тщательно спрятав Черный Кинжал под юбкой, она огляделась, желая удостовериться, все ли в порядке.

Осматривая комнату, девушка краем глаза заметила свое отражение в зеркале; вначале она просто не обратила на него внимания, но уже в следующее мгновение изумленно уставилась на стекло.

Ее магическая маска исчезла. Из зеркала на бывшую служанку Фареа смотрела Леди Сараи.

Сомнений не было, это сделал Черный Кинжал. Он нейтрализовал действие заклинания Транфигурации.

Значит, она не может здесь оставаться — хотя в планы Сараи это и не входило. Довольно быстро, но не настолько, чтобы привлечь внимание, девушка выскользнула в коридор, не забыв закрыть за собою двери.

Затем, не спеша, стараясь ничем не выделяться, она спустилась на первый этаж и через пару минут оказалась на Кольцевой Улице.

Итак, она сделала это. Черный Кинжал у нее. Что дальше? Самое главное — не спешить и все хорошенько продумать. На первый взгляд логичнее отправиться в Дом Гильдии на Большой Улице и сообщить чародеями, что Табеа обезоружена. Однако Сараи не всегда руководствовалась простой логикой.

Пока не ясно, станет ли теперь магия действовать против Табеа? Во-первых, сила «Императрицы» останется прежней, даже если не приплюсовывать к ней новые жизни. Во-вторых, Сараи сомневалась, что город выиграет, если слава победителей достанется чародеям. Девушке не нравилась Гильдия, сколько бы симпатии ни вызывали ее отдельные члены. Гильдия утверждает, что в политику не вмешивается, однако, узнав, что Кинжал похищен, чародеи тут же умертвят самозванку. Но это и будет вмешательство в политику. Как бы то ни было, но Табеа в данный момент — Верховный Правитель города. Возникает весьма неприятный прецедент: Гильдия Чародеев убивает действующего монарха, оставаясь безнаказанной.

Более того, Гильдия не только останется безнаказанной, но наверняка потребует за свою службу вознаграждение. Она станет претендовать на определенную роль в управлении городом или захочет материального выражения благодарности. Сараи ни секунды не сомневалась, что, несмотря на заверения о невмешательстве в политику и утверждения, что смерть Табеа всего лишь символ, чародеи выставят Верховному Правителю непомерно высокие требования за якобы оказанную ему услугу.

А что, если они захотят получить Черный Кинжал? Сараи нахмурилась. Эта мысль была ей не по душе. Чародеи, конечно, и так опасны. Но зачем, спрашивается, предоставлять им дополнительное могущество? Конечно, не исключено, что Черный Кинжал действует лишь в руках Табеа, и она, обнаружив исчезновение магического оружия, сделает себе новое. Если так, то нельзя терять ни секунды. Но Сараи ужасно не хотелось отдавать Черный Кинжал чародеям. Она знала, что независимо от происхождения и свойств оружия Гильдия мечтает его заполучить.

Что же, у чародеев много вещей, которые они не хотят использовать на благо города. А если попытаться обменять Кинжал на здоровье отца и брата...

Все варианты следует тщательно продумать, поэтому отправляться в Дом Гильдии еще рано.

Да, но где же в таком случае укрыться? «У Лорда Торрута, — подумала девушка. — Надо сказать ему, что засылать смертников-убийц уже не имеет смысла». Теперь для решения проблемы хватит одного-единственного заклинания. Сараи догадывалась, что убийц направлял Лорд Торрут. Проиграв открытую схватку, он ушел в подполье, но борьбы так и не прекратил.

Оставался вопрос: где его найти? Начинать, очевидно, следует с казарменных башен, решила Сараи и направилась в сторону Рынка у Больших Ворот.

Но по пути ее осенила одна идея. Обычные мечи, кинжалы и стрелы не способны убить Табеа до тех пор, пока у той имеются запасные жизни. Но что случится, если ее прирезать Черным Кинжалом? Не отнимет ли он все ее жизни одним ударом?

Может быть, и нет. Попытка связана с ужасным риском, и смертельно рискованна для обычного человека. Он будет просто раздавлен той мощью, которую сумела накопить «Императрица».

Однако, если кто-то, используя Черный Кинжал, станет сильнее Табеа, попытаться можно.

Конечно, убивать магов и даже простых людей для этого не с руки. Но если найдется несколько осужденных на смерть преступников...

Интересно, действует ли Кинжал на животных? Сараи вспомнила о кошках, собаках и даже одном голубе, найденных с перерезанным горлом. Табеа по крайней мере экспериментировала с животными. Кстати, обладая силой быка, можно, пожалуй, бросить ей вызов.

Но этот человек — новый обладатель Кинжала — ни в коем случае не должен превратиться в угрозу для города и пытаться изменить порядок, установленный Эдердом Четвертым и его предками.

А это значит, что он должен быть очень похож на Сараи.

Оказавшись на Большой Улице, девушка, не замедляя шага, бросила взгляд на дом, принадлежавший когда-то Серему Мудрому.

А в Доме Гильдии Тобас, стоя на площадке, огороженной металлическими перилами, недовольно пробормотал:

— Не нравится мне эта затея.

Стоявшая рядом Мерет нервно покосилась на молодого человека, а затем вновь сосредоточила свое внимание на Теллуриноне.

Гильдмастер что-то напевно бубнил, сидя на небольшом коврике. Перед ним в воздухе висел атамэ, острие которого было обращено в сторону серебряной чаши, покоящейся на невысоким треножнике из кованого железа. В чаше клокотала жидкость. Под треножником лежал меч. Вся эта конструкция была окружена петлей из изрядно потертой веревки.

— Что ж, — сказала Мерет. — Если чародейство вообще способно убить Табеа, без этого заклинания не обойтись.

— Не знаю, — откликнулся Тобас. — Будем надеяться, что оно хотя бы не прикончит всех нас.

— Я думаю, вы преувеличиваете, — заметила Мерет. В глубине души Тобасу очень хотелось, чтобы она произнесла эти слова более уверенным тоном.

— Увы, — сказал Тобас. — Секрет контрзаклинания потерян лет четыреста назад, и с тех пор никто не пытался применить эти чары. А в книге мага Деритона, которую я унаследовал, рядом с этим заклинанием стоит запретительная пометка, начертанная красными рунами.

— Но все учтено, — успокоила его Мерет. — Как только Табеа умрет, ворлоки соберут останки и выбросят через ваш Гобелен в мертвую для чародейства зону.

— А вы уверены, что ворлоки все сумеют собрать? И где гарантии, что Гобелен сработает так, как надо? А что мы станем делать, если Переносящий Гобелен, вместо того чтобы перебросить Клокочущую Погибель в мертвую зону, просто растворится в ней?

— О боги, — побледнела Мерет. — Что будет, если она действительно уничтожит наш Гобелен? Тобас, почему вы раньше этого не сказали?

— Я говорил, — со вздохом ответил Тобас. — Спорил до хрипоты и одышки, и Теллуринон обещал все обдумать. А когда я вернулся, он уже приступил к ритуалу.

— О... Но если это настолько опасно... Как он мог? Тобас развел руками.

— Он подавлен и не знает, что делать. Целое шестиночье мы пытаемся поразить Табеа различными заклинаниями, но они нанесли ей еще меньше вреда, чем лучники Лорда Торрута. Кстати, вы слышали о его заточенном как бритва колесе? Агенты доносят, что Табеа пришла в себя только через пять минут.

Мерет скривилась от отвращения.

— Так или иначе, — продолжал Тобас, — Теллуринон всю свою жизнь изучал самые убийственные заклинания, заклинания настолько опасные, что использовать их нельзя. И вот наконец нашелся объект, на котором можно экспериментировать. А спешка объясняется очень просто: Гильдмастер боится, что второй возможности мы ему не дадим. И все же я сомневаюсь, что стоило применять заклинание Клокочущей Погибели.

— В таком случае почему бы вам его не остановить?

— Перестаньте, пожалуйста. Вы прекрасно знаете почему, — пристыдил ее Тобас. — Вам когда-нибудь приходилось прерывать магический ритуал?

— Хм... Однажды такое случилось. — От этого воспоминания Мерет передернуло, — Я была еще ученицей. По счастью, никто не погиб.

— Значит, это была магия очень низкого порядка.

— Самого низкого.

Тобас кивнул.

— Вы когда-нибудь видели огненную башню?

Мерет подняла на него изумленный взгляд:

— Я думала, что в действительности никакой башни не существует.

— Существует, и даже очень, — ответил Тобас. — В горах к юго-востоку от Двомора. Ее видно с любой стороны на расстоянии десятков лиг. Эта огненная башня просто полыхает и полыхает, выбрасывая пламя из голых скал и заливая светом всю округу. Она возникла восемьсот лет назад и, если верить легендам — не поклянусь в их правдивости, — является результатом ошибки в заклинании второго или третьего порядка. Заурядное заклинаньице, которое употребляется при заточке меча или что-то в этом роде.

— Да, но...

— Если же говорить обо мне, — прервал ее Тобас, — то я никогда не забуду, что все спригганы — а их сейчас сотни, если не тысячи, — бегающие вокруг нас и досаждающие людям, — мое творение. Я перепутал один-единственный жест в Призрачном Фантазме Люгвайлера.

— Но...

— И я уж молчу о том, — с нажимом продолжил Тобас, — что все проблемы с Табеа и Черным Кинжалом — результат ошибки в ритуале атамэзации.

— Итак, останавливать Теллуринона вы не желаете, — заключила Мерет.

— Правильно. Он творит заклинание десятого, а может быть, одиннадцатого порядка. Будет достаточно скверно, если оно просто удастся.

— А что произойдет, если оно не получится? — спросила Мерет. — Ведь Теллуринон может ошибиться сам.

— Кто знает, — пожал плечами Тобас. — Кровь дракона, яд гадюки, убивший женщину меч, веревка с виселицы... это весьма мощные ингредиенты.

— А как заклинание работает?

— Что же, — со вздохом начал Тобас, — в конце концов это варево в котелке выдаст каплю жидкости, которую следует заключить в золотой сосуд величиной с наперсток. Капля безвредна, пока находится в золотом сосуде. Но если ее вылить оттуда, сознательно или ненароком, заклинание вступает в силу. Клокочущая Погибель уничтожает все, к чему прикоснется. Но самое главное, что после этого она не исчезнет, а начнет медленно увеличиваться до тех пор, пока не найдется способ остановить ее.

— И мы таких средств и способов не знаем, — поставила точку Мерет.

— Верно. Если, конечно, не сработает план Теллуринона выкинуть останки Табеа в мертвую зону.

— А не может ли Черный Кинжал нейтрализовать Клокочущую Погибель?

— Кто знает? — пожал плечами Тобас.

— И все-таки я не поняла, — задумчиво произнесла Мерет. — Клокочущая Погибель образует нечто вроде постоянно растекающейся лужи? Так?

— Именно.

— Но каким образом она остановит Табеа? Мы что, собираемся толкнуть «Императрицу» в лужу?

— Нет, — с презрительной гримасой ответил Тобас. — Теллуринон намерен вылить свое варево ей на голову.

Мерет частенько приходилось возиться с трупами и иными малоприятными объектами, включая отвратные жидкости органического происхождения. Более того, помогая вести дела Лорду Калтону и его дочери, ей доводилось видеть такое, что другие, более чувствительные особы, и представить себе не могли. Тем не менее, услышав об идее Гильдмастера вылить Клокочущую Погибель на чью-то голову, чародейка брезгливо поморщилась.

— Фу... — не выдержала она и, подумав еще мгновение, спросила: — Но каким же образом?

— С помощью ворлоков. Как только жидкость будет готова, ворлоки доставят ее во дворец и выплеснут на Табеа. Затем, когда самозванка помрет, ворлоки схватят тело таким образом, чтобы Погибель ни на что не попала и выкинут его через Переносящий Гобелен. Гобелен уже подготовили. Сейчас он в скатанном виде хранится в тайнике около дворца.

— А нельзя ли отправить ее через Гобелен живьем? Тогда Клокочущая Погибель вообще не потребуется.

— Может быть, и можно, — усмехнулся Тобас. — Но ворлоки высказывают серьезные опасения. Табеа сама в некотором роде ворлок и, пока жива, способна блокировать их усилия.

— Но они хотя бы пытались? — гнула свое Мерет.

— Не знаю, — пожал плечами Тобас. — Впрочем, теперь это не имеет никакого значения.

Глава 35

Сараи зажмурилась и провела ножом по горлу собаки. Животное отчаянно дернулось, пытаясь освободиться, и горячая кровь брызнула ей на руки. Но бывший Министр Следователь хватки не ослабила.

Собака билась в агонии, а Сараи ощущала, как по всему телу огненным потоком разливается новая сила. Ее хватка стала крепче, и пальцы вдавились глубже в плоть умирающего животного. Сердце неистово билось, мышцы напряглись до предела.

Собака затихла, мешком костей повиснув в ее руках, и на Сараи обрушился весь мир: в ушах послышались незнакомые звуки, зрение вдруг стало острее и четче — все предметы на фоне Поля у Пристенной Улицы как бы высветились, хотя на некоторое время цвета слегка потускнели. Никогда еще девушка так четко не различала формы и не улавливала движение.

Но самой мощной оказалась лавина запахов. Сараи одновременно улавливала их десятками, а может быть, даже сотнями. Собачья кровь, собственный пот, земляной покров Поля, нагретые солнцем камни городской стены, дым и вонь каждого дома и лавки не только на Пристенной Улице, но и в других кварталах. Она безошибочно могла определить, какие одеяла или палатки на Поле покрыты плесенью, а какие пока остаются чистыми и целыми. Более того, Сараи улавливала запах самого Черного Кинжала.

Некоторое время она стояла над мертвой собакой, втягивая в себя ароматы города и дивясь происходящему. Ей, естественно, было известно, что обоняние собак развито сильнее, чем у людей, — это знали все, но чтобы настолько... Такого Сараи представить себе не могла.

Все попытки обнаружить Лорда Торрута оказались тщетными. Казармы и караульные помещения у ворот стояли пустыми. Интересно, может быть, теперь она сумеет найти его по запаху? Сараи слышала, что собаки это умеют, но никогда не принимала всерьез подобные рассказы. Пора менять устаревшие взгляды. Она может обонять все!

Сараи чувствовала, что стала сильнее. Пес не был особенно могучим или здоровым — обычная бродячая, вечно голодная псина. Но Сараи определенно ощущала прибавление силы, когда удерживала умирающую собаку.

Табеа убила дюжину людей... Сараи попыталась представить, насколько сильной стала узурпаторша, но ей не хватило воображения.

Кроме того, Табеа прирезала несколько собак, вспомнила Сараи. Следовательно, она живет в море новых образов, запахов и звуков.

Обоняние. Именно оно объясняло некоторые необычные таланты Табеа. Это была не магия, «Императрица» просто чуяла, когда к ней приближалась, и слышала шаги не хуже сторожевой собаки. Говорят, что собаки способны улавливать страх человека и отличить врага от друга. Видимо, то же самое могла сделать и Табеа.

Еще минуту назад Сараи считала «Императрицу» могущественным и таинственным магом, способности и умения которого не поддаются разумному объяснению. Но сейчас до нее наконец дошло, что представляет из себя самозванка. Ранее Сараи считала, что, создавая Черный Кинжал, Табеа отдавала себе отчет в своих действиях и сознательно творила Злую Силу. Она считала, что преступница изучала магию и с самого начала поставила себе цель покорить Этшар. Чародеи утверждали, что Черный Кинжал всего-навсего защищает хозяйку от воздействия магических чар. Но это не так. Вся сила Табеа порождена Черным Кинжалом!

Интересно, сохранились ли ее способности после того, как она лишилась Кинжала?

Ворлоком и волшебницей новоявленная Правительница скорее всего останется — Тенерия и Каранисса утверждали, что у девчонки врожденный талант к этим видам магии. Но она не знает пока, как им правильно распорядиться.

У Табеа, конечно, останутся обоняние собаки и физическая сила всех убитых ею существ.

Сараи припомнила мертвых кошек и голубя. Неужели Табеа смогла научиться летать? А что позаимствовала у кошек?

Сараи сжала в руке окровавленный Кинжал. Она узнает это сегодня же.

Убийство кота принесло новые открытия. Силы у Сараи практически не прибавилось, нюх и зрение не улучшились, но скорость реакций и точность движений поразили девушку так же, как обоняние, полученное от собаки. Это объясняло, почему Табеа во время битвы удивительно точно реагировала на удары.

Умерщвление голубя оказалось пустой тратой времени, и Сараи поняла, почему Этшар не был усыпан дохлыми птицами.

«Следующим — решила девушка, — должен стать бык, обладающий грубой физической силой». Табеа для этой цели использовала людей, но Сараи не желала становиться убийцей.

К ее глубокому сожалению, бродячих быков на Поле не оказалось, однако купить животное было несложно — имелись бы деньги. У Сараи в поясной сумке уныло позвякивали несколько медяков. Все семейные сокровища уплыли в море вместе с отцом и братом, а жалованье Министра исчезло вслед за Лордом Толлерном и Верховным Правителем.

«Надо попробовать где-то занять», — думала Саран. Проще всего было бы направиться в Дом Гильдии, поскольку именно там собрались ее самые могущественные и наиболее богатые потенциальные союзники. Но идти туда с Черным Кинжалом за поясом девушке не хотелось. Можно доверять Мерет, да и Тобас представляется человеком разумным. Но Теллуринон, Алгарин и вся остальная братия...

Однако Тобас со своими женами жил в «Колпаке и Кинжале». Леди Сараи машинально принюхалась, по-кошачьи потянулась и передернула плечами, приводя в порядок несуществующее оперение. Затем она протерла Кинжал, засунула его в ножны и направилась в сторону Больших Ворот.

«Колпак и Кинжал» находился примерно в восьми кварталах от Рынка, если свернуть направо.

По пути Сараи своими обостренными чувствами впитывала запахи и виды города. Она могла определить, кто что в последний раз ел и как давно это было. Она улавливала малейшие движения рук или век прохожих. В боковом проулке Сараи увидела крысу. Раньше она ни за что не заметила бы такую тварь.

Поймав чей-то удивленный взгляд, девушка догадалась, что ведет себя несколько странно — постоянно озирается вокруг и принюхивается. Невероятным усилием воли она заставила себя смотреть только прямо.

В гостинице она долго ждала, пока хозяин наконец-то спросил, что ей угодно.

Сараи была уверена, что не видела раньше этого человека. «Интересно, — подумала она, — где он скрывался, когда в его заведении чародеи проводили свое собрание?»

— Я разыскиваю вашего постояльца — Тобаса из Тельвена, а если его нет, какую-нибудь из его жен.

Хозяин, почему-то помрачнев, направил ее в одну из комнат второго этажа. Сараи поблагодарила его и уже начала подниматься, когда он неожиданно сказал:

— Пожалуй, я провожу вас. Я вас не знаю, а неприятностей мне не хочется.

— Их и не будет, — ответила Сараи, но хозяин стоял на своем.

Они вместе поднялись на второй этаж и подошли к дверям комнаты, в которой поселились Тобас, Каранисса и Алоррия. Хозяин постучал.

— Да? — отозвался женский голос.

Сараи не узнала, кто говорит, так как ее новый слух непривычно четко воспринимал звуки верхнего регистра.

— Какая-то женщина желает видеть вашего мужа, — ответил хозяин.

Сараи услышала шаги, дверь приоткрылась, и из-за нее выглянула Алоррия.

— Тобаса нет... — начала она, но тут же, узнав гостью, продолжила: — О, так это вы, Ле... это вы, Сараи? Может быть, я смогу вам помочь?

— Очень надеюсь, — ответила Сараи. — Вы позволите мне войти?

— Ну конечно. Входите.

Сараи переступила через порог, и Аллория плотно прикрыла дверь перед физиономией хозяина, успев величественно произнести:

— Благодарю вас, добрый человек.

Некоторое время женщины молча смотрели друг на друга. Сараи не знала, с чего начать, а Алоррия сомневалась, правильно ли поступила — ведь с таким животом она была совершенно беспомощной.

Но ведь Леди Сараи друг и, кроме того, принадлежит к аристократическим кругам Этшара.

Сараи оглядела комнату с тремя кроватями, двумя довольно внушительными сундуками у стен и столом посередине. На голой столешнице стояли лишь кувшин и полоскательница.

Алоррия тем временем внимательно изучала лицо Сараи.

— Так зачем вам понадобился Тобас? — наконец спросила принцесса.

— Возможно, он и не понадобится. Мне просто хотелось занять немного денег. Верну, как только все уляжется.

— А зачем вам деньги?

— Чтобы купить быка.

— Боги, к чему вам бык? — спросила принцесса, уже не скрывая своего изумления.

— Чтобы убить его, — объяснила Сараи. — Это часть заклинания.

— Значит, вы тоже решили заняться магией, — помрачнев, вздохнула Алоррия. — А вам не кажется, что ее и так более чем достаточно?

— Не знаю, — пожала плечами Сараи. — А вам так кажется?

— Мне не кажется, я уверена, — ответила Алоррия, неловко присаживаясь на край ближайшей кровати. — Вот и сейчас Тобас с Карой отправились в Дом Гильдии, чтобы наложить какое-то противное заклятие на Табеа. Ворлоки, Каранисса и другие волшебники будут помогать чародеям в Доме Гильдии, во дворце и на улицах между ними.

— Что за заклинание? — спросила Сараи, устроившись рядом с принцессой. Она уже раскаялась, что не пошла в Дом Гильдии, как только похитила Черный Кинжал. Следовало бы сообразить, что чародеи продолжат обрушивать на Табеа заклинание за заклинанием, не ведая, что Правительница почти безоружна. Кроме того, девушке не нравилось, что она ничего не знает о том, как идут дела, и даже не слышала о таком невероятном событии, как сотрудничество чародеев с ворлоками.

И чем ворлоки могут помочь, если Табеа из их числа? Ведь ворлоки не способны бороться с ворлоками.

— Ничего я не знаю, — нервно заявила Алоррия. — Всю магию я оставляю Тобасу и Караниссе. Остальные заботы по дому лежат на мне.

— Да, но... — начала Сараи. Алоррия не дала ей закончить.

— Они называют это заклинание Бурлящей... нет, Клокочущей Погибелью. Тобас нашел его в старой отвратительной книге, принадлежавшей Магу Деритону. Этим заклинанием не пользовались пятьсот лет.

— А я-то думала, что вы ничего не понимаете в магии, — криво усмехнулась Сараи.

— А я и не понимаю в магии, — ответила Алоррия. — Зато понимаю своего мужа, — добавила она с легкой улыбкой.

Сараи улыбнулась в ответ. Но это была не самая искренняя из улыбок.

«Клокочущая Погибель». Звучит весьма неприятно. Может быть, с приобретением бычьей мощи стоит повременить? Наверное, сейчас важнее узнать, как подействует заклинание. Кроме того, во дворце после смерти Табеа обязательно должен находиться государственный чиновник высокого ранга. Верховный Правитель благополучно отбыл в Этшар Пряностей, прихватив с собой Лорда Толлерна, ее отца и остальных министров. Лорд Торрут где-то скрывается. Сараи была почти уверена, что осталась самым высокопоставленным представителем Эдерда Четвертого в Этшаре-на-Песках.

Однако все это имеет значение при условии, что заклинание подействует. Впрочем, теперь, когда Табеа лишилась Черного Кинжала, допущение это кажется вполне обоснованным. Но надо быть во дворце, даже если заклинание не сработает. Необходимо посмотреть, каким образом защищается Табеа, не имея магического Кинжала.

Итак, заклинание называется «Клокочущая Погибель». Интересно, откуда оно взялось.

— Кто такой Деритон? — спросила Сараи.

— Деритон Маг, — ответила Алоррия, — первый муж Караниссы, а может быть, просто любовник. Он умер несколько столетий назад. Когда Кара встретила Тобаса, Книга Заклинаний была у нее. Но Кара — волшебница, а не чародей, и Книга ей ни к чему. Вот она и отдала ее Тобасу.

— Несколько столетий?

Да, наверное, история этой троицы куда более захватывающая, чем могла предположить Сараи.

— Ну да. Просто Деритон наложил на Кару Заклинание Вечной Молодости. Ладно. Так сколько же стоит бык?

— Примерно три раунда серебра. Значит, Тобас творит сейчас это заклинание?

— О нет, — ответила Алоррия. — Он считает его слишком опасным. Все получилось очень глупо. Теллуринон приступил к ритуалу, прежде чем Тобас успел его остановить.

Ее слова смыли с лица Сараи остатки улыбки.

— Пожалуй, я лучше пойду. Забудьте о быках. Мне необходимо увидеть, что произойдет во дворце.

— Берегите себя, — сказала Алоррия.

Сараи ничего не ответила, она уже направлялась к двери. «Тобас, несмотря на своеобразное семейное положение, человек разумный, — думала девушка. — Но что касается Теллуринона...» Теллуринон был сверхученым идиотом, помирающим от желания продемонстрировать Внутреннему Кругу свое могущество. Кроме того, он даже не сомневался, что Черный Кинжал все еще в руках Табеа и защищает ее.

Гильдмастер, очевидно, верит, что заклинание способно подавить магию Кинжала. Сараи знала, что Тобас, Геремон и даже Алгарин в сложившейся ситуации попытались бы изыскать обходные пути, но что касается Теллуринона — он прет напролом. Магия против магии, мощь против мощи — и чем дальше, тем больше. Ничем не сдерживаемое чародейство способно натворить массу бед, а во дворце даже нет Черного Кинжала, чтобы остановить Клокочущую Погибель.

Сараи направилась во дворец, изо всех сил стараясь не перейти на бег. Нельзя привлекать к себе лишнее внимание.

Глава 36

Всем известно, что есть занятия, которые никогда не приедаются, и в то же время встречаются дела, которые чрезвычайно быстро начинают нагонять тоску. Это знала и Табеа, считавшая себя особой с высокоразвитым интеллектом, прекрасно разбирающейся в устройстве Мира.

Тем не менее она ужасно изумилась, обнаружив, что управление Этшаром относится к тем занятиям, которые очень скоро начинают вызывать головную боль.

Короче говоря, после первого же шестиночья пребывания у власти это дело стало ей глубоко противно, и Правительница начала изыскивать способы хоть как-то разнообразить свою жизнь.

Проще всего было бы перепоручить кому-нибудь наиболее унылые дела. Но для этого следовало найти надежного человека, да к тому же еще способного на столь тяжкий труд. А Табеа временами казалось, что во всем ее окружении нет никого, кто хотя бы чуточку превосходил разумом сприггана.

Иногда она даже думала, что сама ничуть не лучше своих придворных.

Но самое главное, Табеа страдала от одиночества. Положа руку на сердце, маленькая воровка и раньше не была душой компании, но все же у нее имелись приятели, с которыми она обсуждала свои дела. С домушниками можно было побеседовать о тонкостях взлома замков, с другими обитателями Поля позлословить насчет охранников... Но теперь все старые друзья ее просто боялись. Она стала не только «Императрицей», но и магом, обладающим нечеловеческой физической силой. Все знали, что она избила Жандин и выбросила с подиума ту глупую старуху.

Итак, ее опасались. Конечно, Табеа по-прежнему могла говорить с кем угодно, но это было уже совсем не то. Собеседники не осмеливались ей перечить и соглашались с любыми глупостями, которые она иногда плела сознательно.

Даже дворцовые слуги казались Табеа более приятной компанией — они привыкли иметь дело с сильными мира сего и не очень-то их опасались. Но и слуги не были хорошими собеседниками. Их интересы вращались вокруг еды, одежды и мебели. Они с удовольствием обсуждали средства и методы чистки ковров и долго могли распространяться о том, какая туника лучше гармонирует с данной юбкой.

Кроме того, вся прислуга состояла из женщин. И Табеа никак не могла понять почему. Наверняка у Правителя были слуги. Куда же они подевались?

Единственным объяснением было то, что мужская прислуга обреталась в недрах дворцовых кухонь, конюшен или в иных местах, куда «Императрица» не имела привычки захаживать. Но они не подавали ей еду и не прислуживали в апартаментах.

Не исключено, что слуги просто растворились среди толпы, кишащей в коридорах.

«Ох уж эти коридоры, — думала Табеа, направляясь в тронный зал, — от них одни неприятности». Она лезет из кожи вон, чтобы быть милостивой и щедрой Правительницей, а этого никто не ценит. Она освободила рабов, распахнула двери темницы, простила множество преступников и пригласила всех обитателей Поля поселиться с ней во дворце. По существу, она сделала дворец общим достоянием. По ее приказу в хорошую погоду двери стояли распахнутыми и даже в плохую никогда не запирались на замок. И что в результате? Разве эти люди ей благодарны? Разве они использовали возможность изменить свой образ жизни к лучшему? Разве хотя бы один из них попытался ответить добром на добро, убирая за собой, как она просила в самом начале?

Нет. Безусловно, нет. Чтобы убедиться в этом, стоило лишь оглядеться по сторонам. Дворцовые коридоры были усыпаны обрывками ковров, огрызками фруктов, куриными костями и другими объедками. Они провоняли мочой или даже хуже... На покойников никто не обращал внимания, и те валялись, пока не начинали смердеть или пока о жмурика не спотыкался кто-нибудь из прислуги. Там, на Пристенной Улице, всегда находился доброхот, сообщавший о мертвеце охранникам, и тело уносили. Здесь же никто не знал, к кому следует обратиться.

А что хуже всего, не все смерти во дворце явились следствием естественных причин — болезни или возраста. С момента восшествия Табеа на престол произошло по меньшей мере два убийства, и оба явились следствием дележа награбленного. Поступали сообщения и о других побоищах, окончившихся, впрочем, не столь печально. Поговаривали об изнасилованных и покалеченных.

Короче говоря, жизнь во дворце протекала ничуть не лучше, чем на Поле у Пристенной Улицы. Неужели эти люди не способны оценить того, что теперь у них есть крыша над головой и они перестали быть отбросами общества?

Видимо, не способны, и утешало лишь то, что население дворца неуклонно уменьшалось. Коридоры стали явно свободнее. Приглашенные, конечно, могли перебраться в жилые помещения или спуститься вниз, где «Императрица» не могла их увидеть. Однако Табеа хотелось верить, что они нашли себе убежище за пределами дворца в домах, конфискованных у аристократов, в семьях или иных пристойных местах.

Правда, начали циркулировать слухи, что некоторые вернулись назад — на Поле. Эти слухи «Императрице» крайне не нравились.

А бесконечные жалобы! К ней нескончаемой вереницей перли торговцы, аристократы, моряки и ремесленники. Они жаловались на отсутствие городской охраны, ныли по поводу потери рабов, сообщали, что были ограблены, а грабители скрылись во дворце, и все такое прочее...

Подойдя к ступеням, которые должны были привести ее к началу нового трудового дня, Табеа пришла к заключению, что слухи о прелестях власти, мягко говоря, преувеличенны. Кроме того, она сама, реализуя свои идеалистические представления о равенстве, сделала все, чтобы эти прелести уменьшить. «Императрица» думала о том, что могла бы прекрасно провести время в обществе красивого юного раба — сейчас это было ей по карману, — но, увы, она сама отменила рабство.

Табеа вздохнула, огладила юбку и начала подниматься по лестнице, ведущей в тронный зал.

По крайней мере у нее хватило здравого смысла отказаться от этих идиотских нарядов и украшений. Чтобы убедить людей в том, что она настоящая Правительница, не надо прикидываться раззолоченной королевой из старой сказки, следует всего-навсего оставаться собой — Табеа Первой.

Как всегда, в Тронном Зале уже собралась толпа, и, как всегда, «Императрица» проигнорировала ее, направляясь к подиуму. Она знала, что сделает пару шагов и все поспешно расступятся.

Неожиданно Табеа замерла. Что-то было не так. Она принюхалась. Кто-то в толпе испытывал ужас — не просто нервничал, а дрожал от страха. В то же время в этом человеке чувствовалась агрессивность. Странный посетитель не прятался в углу, он стоял где-то поблизости. В тот же миг Табеа уловила движение — чья-то рука резко взметнулась вверх.

Очередное покушение! Что же, сегодня она не позволит себя убить. Каждый раз, когда ее убивали, Табеа, несмотря на мгновенное восстановление сил, ощущала боль, которая в течение нескольких секунд казалась просто невыносимой. В момент смерти она теряла часть бесценной магической энергии, и, кроме того, в результате покушения все вокруг оказывалось залитым кровью.

Правительница уловила присутствие ворлокства — небольшой его след, очень слабую магическую ауру. Такое случалось и раньше. Ворлоки пытались остановить ее сердце, метнуть в нее нож или задушить на расстоянии. Каждый раз Табеа без труда блокировала эти попытки. Ворлокство против ворлока бессильно, а она благодаря этой дурочке Инзе Ученице стала ворлоком.

Однако ворлоки обычно нападали, когда «Императрица» была одна, а не здесь, не в тронном зале.

Ну что ж, прежние попытки не удались, и теперь они решили сменить тактику. Интересно, что эти глупые маги изобрели на сей раз?

Испуганный ворлок держал в поднятой руке что-то небольшое и поблескивающее золотом. Когда он разжал пальцы, похожий на наперсток и явно движимый магическими силами предмет с невообразимой скоростью полетел в сторону Табеа.

Обычная женщина наверняка не успела бы среагировать. Обычный ворлок скорее всего не сумел бы сконцентрировать волю, чтобы вовремя отразить удар.

Но Табеа безо всякого труда отбила предмет, когда он находился еще в трех-четырех футах от ее головы. По полу покатился золотой наперсток, и из него вытекла одна-единственная капля жидкости.

Струя пара со свистом взвилась в потолок. Табеа это не беспокоило, ей надо было поймать злоумышленника.

Перепрыгнув через дымящуюся точку, она настигла ворлока, схватила его за куртку левой рукой, а правой выхватила из ножен Кинжал.

Но удар нанести не успела. Люди с криками разбегались в стороны. Белый пар становился все гуще. В ноздри Табеа ударила ужасная вонь. Ворлок бился, тщетно пытаясь освободиться. Но «Императрица» ничего этого не замечала.

Что-то случилось с ножом. Изменения были едва заметны, она затруднилась бы описать разницу, но, как только пальцы сомкнулись на рукоятке, ей стало ясно, это не Черный Кинжал.

Каждый, кому часто приходится пользоваться каким-либо инструментом, начинает подсознательно ощущать его форму. Ошибиться Табеа не могла. В приступе ярости она вонзила клинок в брюхо ворлока, чтобы быстрее проверить, не сохранил ли нож магические свойства, чудесным образом изменившись внешне. Кроме того, ворлок на нее покушался и, бесспорно, заслуживал смерти. Пусть даже она и не сможет увеличить количество своих жизней!

Когда убийца, вскрикнув, обвис в ее руке, Табеа не ощутила обычного в таких случаях прилива энергии.

Магии в ноже не осталось. Черный Кинжал исчез. Отбросив ворлока в сторону (ей было безразлично, жив он или умер), Табеа бросила взгляд в сторону лестницы, по которой только что поднялась.

Куда мог деться Черный Кинжал? Она решила вернуться в апартаменты тем же путем, но, повернувшись, оказалась перед столбом вонючего дыма. Дым становился все гуще, и Правительница посмотрела вниз, на его источник.

Содержимое золотого наперстка расползлось по полу. Теперь оно занимало площадь примерно в ладонь. Лужица оказалась абсолютно круглой, что выглядело очень неестественно — ведь жидкость при ударе о пол должна была брызнуть веером.

Более того, пол в магическом круге исчез. Его покрывал слой... слой чего-то. Табеа не могла охарактеризовать это вещество. Оно не было ни зеленым, ни серым, ни коричневым, ни желтым — в нем одновременно присутствовали все эти краски. Субстанция, бесспорно, выглядела как жидкость, но какая именно, определить не представлялось возможным.

Лужа бурлила, кипела и клокотала, испуская пар, хотя никакого тепла Табеа не чувствовала. И вообще жидкость вела себя так, словно была живая.

Поначалу Табеа предположила, что эта капля — не что иное, как концентрированная кислота или смертельный яд. Но теперь она даже не сомневалась в ее магическом происхождении.

Лужа расползалась прямо на глазах. И через мгновение Табеа с ужасом осознала, что жидкость вовсе не растекается по полу, а вгрызается в камень. Значит, кто-то хотел вылить это вещество ей на голову, чтобы мерзкая жидкость сожрала ее, как сейчас пожирает пол!

Кто мог сделать это? «Императрица» оглядела тронный зал. Большая часть толпы разбежалась, а те, кто остался, старались держаться как можно дальше от маленькой лужицы. Никто не улыбался, никто не вел себя странно, если не считать неудачливого убийцу, который был еще жив, но едва дышал.

Может быть, он знал, что Кинжал исчез и Правительница осталась беззащитной перед лицом магических сил? И не он ли его украл?

Подойдя к раненому, Табеа носком ноги перевернула его на спину. Тот тихо постанывал, хватая воздух открытым ртом. Из раны ручьем лилась кровь. Табеа с первого же взгляда определила, что нож за поясом незнакомца явно не Черный Кинжал.

— Кто тебя послал? — спросила она.

Несчастный издал странный хлюпающий звук. Он не мог ответить, даже если бы захотел этого. Табеа нахмурилась и, используя свои способности ворлока, попыталась оценить его состояние.

Рана оказалась тяжелой, но ее можно было излечить, пригласив волшебника или ворлока, специально обученных врачеванию. В крайнем случае сгодится и теург, который сумеет вызвать нужных богов. Но это необходимо сделать, прежде чем раненый истечет кровью. К сожалению, способности самой Табеа были бесполезны — она не училась врачебному искусству.

Отыскав взглядом стоявшего неподалеку Арла, «Императрица» приказала:

— Найди волшебницу, жреца или кого-то другого. Я хочу, чтобы этого человека вылечили. Он должен сказать мне, кто его послал. Но будь осторожен, он — ворлок.

— Но...

— Быстро! Аудиенции сегодня не будет, так что всех остальных можно... Нет, постой. Вот ты и ты, найдите, чем можно прикрыть эту лужу, я не желаю, чтобы кто-нибудь в нее вляпался. А затем убирайтесь отсюда. За дело, Арл!

— Слушаюсь, Ваше Величество.

Через несколько мгновений тронный зал опустел, и в нем остались лишь Табеа и раненый. «Императрица» огляделась по сторонам и с негодованием обнаружила, что даже здесь по углам валялись груды отбросов.

А тем временем неподалеку от лестницы небольшая лужица продолжала бурлить и клокотать. Однако Табеа больше волновала пропажа Черного Кинжала. Необходимо узнать, где он находится.

Что же касается этой непонятной субстанции, то она наверняка скоро высохнет и затихнет.

Глава 37

У главного входа дворца у всех на виду торчала большая крестьянская фура. В ярких лучах утреннего солнца она казалась смешной, нелепой и совершенно здесь неуместной — когда у власти находился Эдерд Четвертый, все поставки во дворец осуществлялись через юго-восточный вход и, по возможности, быстро и незаметно.

По дворцовой площади сновали какие-то люди. На некоторых висели лохмотья, некоторые были в обычной одежде, а на иных красовались роскошные, явно украденные наряды. Те, кто выходил из дворца, яростно щурились, прикрывая глаза ладонью, и не обращали никакого внимания на повозку и ее возницу.

Смесь одежд была для Сараи привычной картиной, но фургонов у северного входа дворца она еще не видала. Проходя мимо экипажа, она вгляделась внимательнее и от изумления замерла.

Возницей оказался Тобас — молодой чародей из Двомора. Вместо привычной мантии мага на нем была коричневая куртка из грубой ткани, но Сараи его сразу узнала. Склонившись с козел, Тобас разговаривал с облаченной в черное платье волшебницей Тенерией.

Постояв несколько мгновений, дабы собраться с мыслями, Сараи окликнула их. Ей пришлось проделать это дважды, прежде чем чародей выпрямился и удивленно посмотрел в ее сторону. Но даже после этого он, не отвечая, тупо моргал до тех пор, пока Тенерия не воскликнула:

— Да это же Сараи!

Несколько прохожих оглянулись на ее возглас и с любопытством бросили взгляд на девушку. Сараи это не понравилось, и она торопливо подошла к фургону.

Что же, она сама виновата, что, окликнув Тобаса, привлекла к себе внимание.

— Фареа, — сказала она. — Меня зовут Фареа. Что происходит?

— В данный момент ворлок ждет появления Табеа в тронном зале, чтобы задействовать против нее заклинание Теллуринона, — объяснил Тобас. — Там же в качестве наблюдателя находится Каранисса.

— Речь идет о Клокочущей Погибели? — спросила Сараи.

— Откуда... — начал Тобас.

— Она говорила с Алоррией, — ответила Тенерия. — Простите меня, Сар... Фареа, но сейчас Табеа поднимается по ступеням. Она уже наверху.

— Значит, вы все знаете? — допытывался Тобас.

Сараи утвердительно кивнула.

— И о Черном Кинжале?

— Да.

— Что же, через мгновение мы узнаем, способен ли Черный Кинжал остановить Клокочущую Погибель, — с тяжелым вздохом произнес Тобас. — И если окажется...

— Нет, — прервала его Сараи, — о Черном Кинжале мы ничего не узнаем.

— Не узнаем? Но почему?

Сараи замялась, но, прежде чем она успела сообразить, что сказать, раздался крик Тенерии:

— О! Нет!

Тобас резко обернулся к волшебнице:

— Что случилось?

— Она пролила вещество! Отбила в сторону наперсток и вылила жидкость на пол... Сейчас она схватила Турина... — Тенерия зажмурилась и словно через силу продолжила: — ...ударила его ножом... ему очень больно.

Прикрыв глаза ладонями, молодая женщина прислонилась к фургону.

Сараи, прикусив нижнюю губу, взирала на попытки волшебницы продолжить пересказ событий. Выходит, она не зря опасалась, что из затеи с Погибелью ничего не выйдет. Испытав Черный Кинжал, Сараи поняла, как Табеа видит Мир или, вернее, как она его ощущает. «Императрица» способна учуять запах опасности. Она может двигаться с нечеловеческой быстротой. От ее внимания не укроется ни одно, даже самое малейшее движение. Она слышит слова, произнесенные шепотом в дальнем углу зала... А маги об этом не догадывались. Волшебники могли, конечно, кое-что уловить, но даже и они до конца не знали, насколько сильна и быстра Табеа. Насколько обострены ее чувства.

Итак, маги не понимали, с кем имеют дело, и их никто, включая ее, Сараи, на этот счет не просветил.

— Ну и что же там происходит? — спросила Сараи.

— Сейчас Табеа пытается заставить Турина говорить. Ворлок истекает кровью, а она не знает, как его вылечить. Канцлер отправился за целителем, и Каранисса спрашивает, не следует ли ей предложить свои услуги. Она может попытаться, хотя не уверена, что излечит такую тяжелую рану. Считает, что ворлок справится лучше. О, Тобас, ворлоки не годятся для таких тонких операций. Однако я могла бы помочь Турину. Я знаю, как позаимствовать силу у ворлока.

— Кто из Совета Ворлоков находится во дворце? — быстро спросил Тобас.

— Венгар. Он ждет в одной из приемных...

— Хорошо, найди Венгара и помоги Турину. Но будьте осторожны с Табеа! И пришли сюда Караниссу, чтобы мы не потеряли с тобою связь!

Тенерия кивнула и бросилась во дворец. Но навстречу ей уже выскакивали беглецы из тронного зала. В панике они отталкивали молодую волшебницу, и той с большим трудом удалось пробиться через толпу.

Тобас мрачно следил за происходящим.

— Все пошло не так? — спросила Сараи.

Тобас со вздохом кивнул.

— Но как все планировалось? Как действует Клокочущая Погибель?

Тобас вздохнул еще раз, спустился с козел, ласково погладил впряженного в фуру вола и, не сводя глаз с дворцовых дверей, ответил:

— Заклинание Клокочущей Погибели создает каплю... ммм... каплю жидкого хаоса. Думаю, это своего рода сырье, на использовании которого базируется все чародейство. Толкового описания субстанции я не видел. Но чем бы это вещество ни являлось, после активации оно начинает распространяться. Оно расширяется и расширяется, пожирая все на своем пути. Все, что вступает в контакт с Погибелью, растворяется. В Книге Заклинаний говорится, что прежде всего тело теряет твердость, а затем составляющие его элементы закипают, образуя аморфный шлак. Через некоторое время этот шлак сам превращается в Погибель — в первозданный хаос.

Объяснения прервал вопль трех женщин, выбежавших из дверей дворца. Когда они скрылись из виду, Сараи заметила:

— Звучит отвратительно.

— И не только звучит, — ответил Тобас. — Клокочущую Погибель не использовали несколько столетий, настолько она опасна. Но Теллуринон был одержим желанием преодолеть защитные свойства Черного Кинжала.

— Значит, кто-то должен был капнуть Погибелью на Табеа, чтобы та ее растворила?

— Да, суть идеи Гильдмастера состояла именно в этом. Ворлок по имени Турин с Северной Косы вызвался метнуть Погибель. Но промахнулся, и Табеа ударила его ножом. Непонятно, почему он еще жив. Ведь, насколько я знаю, Черный Кинжал похищает души тех, кого коснется.

Сараи уже хотела было сказать, что Черный Кинжал у нее и действует он совершенно иначе, но передумала. Для этого еще будет время.

— Значит, заклинание не сработало? — спросила она.

— Оно не сработало против Табеа, — уточнил Тобас. — Если субстанция попала на пол Тронного Зала, то сейчас она его растворяет, а способ остановить процесс давно утрачен.

Сараи следила за тем, как из дверей дворца выбегают люди. Услышав последние слова, она в изумлении повернулась к Тобасу:

— Как утрачен?

— Во всяком случае, мы такого не знаем, — покачал головой чародей. — Если бы разложение ограничилось телом Табеа, мы бы смогли перебросить все, что от нее останется, туда, где магия не действует. Здесь, в фургоне, спрятан Переносящий Гобелен, способный отправить ее в такое место. Но я не представляю, как при помощи ковра переправить в мертвую зону весь пол тронного зала.

— Неужели не существует никакого контрзаклинания? — Тобас отрицательно покачал головой. — Ну и что же растворит эта ваша Погибель? Надеюсь, она не уничтожит весь дворец?

— Леди Сараи, — со вздохом ответил молодой человек. — Насколько я понимаю, со временем она растворит весь Мир.

— Но это же нелепо!

— Может быть. Но именно это и произойдет. Так написано в древних книгах. В любом тексте, где упоминается Клокочущая Погибель, утверждается, что она будет распространяться до тех пор, пока не обратит весь Мир в первозданный хаос.

— Чушь!

— Как бы мне хотелось в это поверить! — ответил Тобас, и Сараи поняла, что, несмотря на внешнее спокойствие, чародей напуган и едва не дрожит от ужаса.

— Но контрзаклинание должно существовать, — не сдавалась Сараи. — Если заклинание записано в книге, значит, кто-то его совершал. Я права?

— Естественно, — согласился Тобас.

— А поскольку Мир на месте, — продолжила девушка, — что-то остановило его действие. Вы согласны?

— Да, — выдохнул Тобас. — И именно что-то. Некто лет четыреста тому назад пользовался этим заклинанием. Погибель удалось остановить. В противном случае мы с вами сейчас здесь не разговаривали бы. Но ни я, ни мои коллеги не знаем, как это было сделано.

— Ну так узнайте! — воскликнула Сараи. — Или паша магия вообще ни на что не годится?

— Временами подобное удается, — сказал Тобас. — Но далеко не всегда. Шпионить за чародеями, Леди Сараи, даже мертвыми, весьма опасно. Мы постоянно используем охранительные заклинания, поскольку нам не нравится, когда за нами следят. Мы обожаем таинственность. Но даже в тех случаях, когда магической охраны нет, скопировать заклинание трудно.

— Хорошо, хорошо. Но кто-нибудь хотя бы пытался найти контрзаклинание для Клокочущей Погибели?

— О да, Леди Сараи, — усмехнулся Тобас. — Конечно, пытался. Столь разрушительное заклинание много веков искушало чародеев. Но им так и не удалось воссоздать утраченное противоядие.

— Так как же Теллуринон посмел... — взорвалась Сараи. — И почему никто... И вообще какой идиот записал это заклинание, не приложив к нему рецепта, как вы изволили выразиться, противоядия?

— Кто знает, — сказал Тобас, разводя руками. — Чародеи, Леди Сараи, делают массу вещей, не имеющих никакого смысла. Тысячи лет мы записываем каждый свой жест, но записанное держим в тайне, в результате чего возникают ситуации, подобные этой. С сожалением должен признаться, что ничуть не удивлен случившимся.

Сараи была слишком рассержена, чтобы одернуть Тобаса, употребившего ее подлинное имя. Она отвернулась и посмотрела на дворец:

— Что там происходит?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Тобас. — Я — чародей, а не ясновидец.

— Схожу посмотрю.

— Я бы... Да ладно. Будьте осторожны, Сар... Фареа. Не приближайтесь к Клокочущей Погибели. И не забывайте, что Табеа пока еще «Императрица».

— Знаю, знаю, — буркнула Сараи и, машинально махнув Тобасу рукой, бросилась во дворец.

Глава 38

Табеа отступила назад, чтобы не мешать волшебнице. Взглянув на деревянный сосуд, которым кто-то прикрыл кипящую лужу, и убедившись, что он на месте, «Императрица» возобновила наблюдение за действиями целительницы со стороны. Ее раздражало вырывающееся из-под сосуда зловоние — для тонкого обоняния оно было просто невыносимо.

Чем бы эта жидкость ни оказалась, Табеа радовалась, что не коснулась ее. Она пыталась пошевелить лужу с помощью ворлокства, но из этого ничего не вышло. Ворлокство, впрочем, как и волшебство, против вонючей субстанции оказалось бессильным.

Все, что Табеа бросала в кипящую жижу, мгновенно растворялось. Дерево, ткань, металл, коснувшись поверхности лужи, таяли на глазах.

Слава богам, что эта гадость бурлит без брызг. И хорошо бы действие заклинания закончилось побыстрее — оно начинало беспокоить «Императрицу». Может быть, дело гораздо серьезнее, чем она думала вначале.

Надо как следует расспросить ворлока, если он выживет. Табеа чувствовала, как энергия волшебницы, сконцентрировавшись в руках, перетекает в живот несчастного, сплавляя и связывая разорванные ткани...

Но в потоке энергии она улавливала нечто странное. Это не было волшебством в чистом виде, там имелось что-то другое. Волшебница черпала силу из внешнего источника.

Табеа слышала, что волшебники умеют объединять усилия. Может быть, здесь рядом прячется помощник Тенерии? Но почему в таком случае это не делается открыто? «Императрица» нервно обернулась и оглядела присутствующих. В зале, естественно, находился Арл — именно он и привел волшебницу. За ним, ближе к ступеням, стояли еще несколько человек. Отойдя на безопасное расстояние, они наблюдали за происходящим. Табеа увидела, как к ним присоединилась еще одна, только что вошедшая женщина.

В ней было что-то очень знакомое, но не в лице, которого Табеа наверняка никогда не видела, а в чем-то ином. Возможно, все дело в запахе, и именно он кажется знакомым?

Однако, как бы то ни было, «Императрица» не сообразила, кто эта женщина.

Во всяком случае, она — не волшебница, а Табеа в данный момент занимали только маги. После пропажи Черного Кинжала она сомневалась в своих способностях защититься от чародеев.

Среди присутствующих находилась еще одна женщина, высокая и черноволосая, — вне всякого сомнения, волшебница. Дополнительная энергия шла не от нее. Но она также помогала Тенерии.

Черноволосая заметила взгляд Табеа и прекратила свое занятие. Неприятно, «Императрица» пожалела, что не смогла скрыть свой интерес. Теперь волшебница будет настороже.

Но так или иначе Тенерии помогает кто-то еще. Табеа сосредоточилась, чтобы определить, откуда исходит эта нетипичная для волшебства сила. Вскоре все встало на свои места.

Это было не волшебство; это было — ворлокство. Тенерия черпала энергию у ворлока и использовала ее для волшебных действий.

Интересное, но немного пугающее открытие. Табеа даже не представляла, что такое возможно. Конечно, она догадывалась, что ворлокство и волшебство как-то связаны, но не знала, что это известно кому-то еще. Ведь никто, кроме нее, не был ворлоком и волшебником одновременно. «Императрица» не могла поверить, что разные люди в своих интересах научились объединять оба вида магического искусства.

Значит, на сюрпризы маги просто неистощимы: только что ворлок использовал против нее чародейство, а теперь волшебница прибегает к помощи другого ворлока, чтобы излечить убийцу.

Итак, они объединяют усилия. Они объединяют усилия против нее. А Черный Кинжал исчез. В этот момент что-то зашипело. Все, кроме Тенерии, обернулись и увидели, как из-под деревянного сосуда вырвался клуб ядовитого серого дыма, а сам сосуд, завалившись набок, начал растворяться.

— Великие боги! — прошептал кто-то.

Потрясенная «Императрица» уставилась на магическую субстанцию. Диаметр лужи достиг уже целого фута, а форма по-прежнему оставалась идеально круглой.

До каких же размеров вырастет это озерцо? Ведь еще полчаса назад оно было крошечной каплей.

Повернувшись к Тенерии, «Императрица» скомандовала:

— Поторопись! Ворлок нужен мне в полном сознании.

— Я тороплюсь, — тихо ответила Тенерия странным, несколько отрешенным тоном. Человек с обычным слухом ничего не расслышал бы, но «Императрица» Этшара разобрала каждое слово. Она все слышала, все замечала и все обоняла. Она обладала силой дюжины мужчин и быстротой кошки. Она одновременно была и ворлоком, и волшебницей.

Но после исчезновения Черного Кинжала она перестала быть чародейкой. И это особенно опасно теперь, когда маги начали действовать сообща.

А эта Тенерия — из их компании, разве не так? Она работает в контакте с ворлоком, а именно ворлоки подослали убийцу. Когда раненый придет в себя, что помешает ему и другому ворлоку объединить усилия с парой волшебниц и обратить их общую силу против Табеа?

Она отобьется от ворлока и сможет противостоять волшебнице, но в благополучном исходе битвы с двумя парами магов Табеа здорово сомневалась. Раньше ей помогал кинжал, принимая и смягчая удары магических сил. Кроме того, неизвестно, насколько могущественными становятся волшебники, когда опираются на поддержку ворлоков.

Табеа сделала шаг назад и машинально вдохнула дым, исходящий из чародейской жижи. Он был таким вонючим, что «Императрица» чуть не задохнулась. Смрад перекрывал почти все запахи, но кое-что Табеа все же унюхала. До нее доносился запах крови ворлока, пота нервничающей Тенерии, вонь толпящихся на лестнице людей — некоторых она узнала.

Оттуда доносился еще один очень слабый аромат, который напоминал Табеа о чем-то важном. От ядовитого дыма кружилась голова, а ей так много следовало обдумать... Убийца и маги были заодно... Если бы нашелся Черный Кинжал...

Кстати, когда он мог исчезнуть? Как они ухитрились его украсть? Магия против Кинжала бессильна, она не способна его похитить. Значит, кто-то стащил его, пока Табеа спала... Но с другой стороны, она и во сне с ним не расстается, снимает только на время приема ванны.

Скорее всего Кинжал увела одна из служанок. Но не Лет и не Иста. Им можно доверять, Табеа знала это по запаху. И кроме того, когда она пришла в тронный зал, обе женщины были там.

Фареа! Эта женщина появилась лишь однажды. Приготовила ванну и тут же исчезла. Кинжал похитила она! Табеа поняла, почему ей знаком слабый запах, доносящийся с лестницы. Так пахла Фареа. Тогда «Императрица» подумала, что это аромат каких-то странных духов. Но для духов запах слишком слабый, и человек с обычным обонянием его не почувствует.

Теперь у Фареа наверняка другое лицо, скорее всего — созданная магией маска. Но запах не мог обмануть. Там, около лестницы, стоит Фареа, примкнувшая к банде магов, чтобы низвергнуть свою «Императрицу».

Табеа развернулась и, окинув строгим взглядом всех присутствующих, приказала:

— Арл, приведи сюда этих людей!

Канцлер вздрогнул от неожиданности, он как зачарованный смотрел на кипящую лужу.

— Каких людей, Ваше Величество? — спросил он.

— Тех, что стоят у лестницы. Эй вы, там! Подойдите-ка ближе! — крикнула Табеа, сопроводив слова приглашающим жестом.

Члены маленькой группы, поглядывая друг на друга, неохотно двинулись через тронный зал. Арл с видом погоняющего стадо пастуха вышагивал следом.

— Станьте в ряд, — распорядилась Табеа и, заметив, что Тенерия прервала процедуру исцеления, рявкнула: — Занимайся своим делом!

— Слушаюсь, Ваше Величество, — проговорила волшебница, возвращаясь к своим трудам.

Люди кое-как встали в ряд, и Табеа внимательно пригляделась к неровной шеренге.

— Вот вы, — сказала она, указывая на высокую волшебницу, — подойдите ближе.

Женщина нерешительно обвела взглядом остальных, но все же повиновалась.

— Вы тоже, — приказала Табеа ворлоку и, помолчав, добавила: — И ты, Фареа.

— Я думаю, что это нецелесообразно, — ответила девушка, и ее ладонь упала на рукоятку скрытого в складках юбки Кинжала.

Она даже не спросила, как Табеа ее узнала, не попыталась отказаться от имени, и «Императрица» поняла, что это означает.

— Все остальные вон отсюда! — приказала Фареа, махнув рукой в сторону тех, кто еще топтался в шеренге.

Трое из них бросили вопросительный взгляд на Табеа.

— Она права, — сказала «Императрица». — Пошли прочь! Живо.

— Ваше Величество... — начал Арл.

— Заткнись! — оборвала его Табеа. Она внимательно следила за рукой Фареа, за той рукой, что лежала сейчас на рукоятке Черного Кинжала. Табеа прекрасно знала это оружие. Она носила его четыре года. Чародеи не могли раскусить его сущность, ворлоки не смели к нему прикоснуться. Табеа была уверена, что чародейство не действует на обладателя Кинжала.

А разве это не означает, что он снимает любое магическое прикрытие? Если так, то сейчас она видит истинное лицо Фареа, а прежний облик — не более чем иллюзия.

Посторонние удалились, позиции определены, противники на местах, думала Табеа. Она и Арл с одной стороны, Фареа и четыре мага — с другой. Когда шаги удаляющихся людей послышались с нижнего этажа и обостренные чувства «Императрицы» подсказали, что лишних в зале не осталось, она спросила:

— Фареа, ты хоть знаешь, что ты украла?

— Конечно, — с ленцой ответила служанка.

Судя по тому, как она стояла и как двигались ее глаза, Табеа поняла, что противница убила по меньшей мере одну кошку, а скорее всего еще несколько животных.

Внимание Табеа привлекло движение у подиума. Старшая из волшебниц, не скрывая своего изумления, шагнула к Фареа.

— Однако твои друзья остались в неведении, — сказала Табеа. — Ведь ты работаешь вместе с магами, не так ли?

— Мы могли бы лучше координировать наши действия, — с кривой усмешкой произнесла Фареа. — Но в целом да. Я — на их стороне.

За спиной у Фареа неторопливо и бесшумно передвигался Арл. Он явно намеревался напасть на нее сзади. Высокая волшебница вознамерилась что-то сказать, но Табеа перебила ее и спросила первой:

— А вы, собственно, кто такая? Вы волшебница, но почему-то не пожелали заняться исцелением убийцы, подосланного вашими же людьми. Так кто же вы?

— Каранисса с Гор, — ответила женщина.

— И почему вы не помогаете Тенерии, позвольте узнать?

— Потому, что она в этом не нуждается, — ответила Каранисса. — Если бы...

Ее объяснения прервали прыжок Арла и громкий удар от падения его тела на мраморный пол тронного зала. Фареа легко увернулась от канцлера и выхватила Черный Кинжал. Прежде чем кто-то успел что-то сообразить, лжеслужанка схватила Арла за волосы и, поставив одним рывком на ноги, поднесла нож к его горлу.

— Ничего не получится, — сказала она, обращаясь к Табеа. — Кинжал у меня, и я с ним не расстанусь. Не сомневайся, если мне придется защищаться, я его использую.

— И ты считаешь, что справишься со всеми моими сторонниками? — с угрозой в голосе спросила Табеа.

— Почему бы и нет? — усмехнулась Фареа. — Ведь ты же совладала с городской охраной. Да, кстати, они — на нашей стороне. Ими по-прежнему командует Лорд Торрут, а к тебе переметнулось лишь несколько дюжин.

Табеа внимательно смотрела на Фареа, пытаясь определить, блефует та или нет. Разве Лорд Торрут не сбежал вместе с остальными? Разве он мог оставить Эдерда Четвертого?

— Кто ты такая? — спросила она, пытаясь выиграть время. — Насколько я вижу, ты — не маг. И ты не похожа на охранницу или служанку.

Женщина, которую она называла Фареа, улыбнулась. И улыбка эта показалась «Императрице» крайне неприятной.

— Я — Леди Сараи, Министр Следователь и Исполняющая Обязанности Министра Справедливости Эдерда Четвертого, Верховного Правителя Этшара.

— Эдерд уже не Правитель! — злобно выкрикнула Табеа. — Я Императрица!

Она изо всех сил старалась скрыть потрясение, вызванное появлением дочери Лорда Калтона — Министра Справедливости, перед которым Табеа всю жизнь — за исключением последних шестиночий — испытывала смертельный ужас. Побаивалась она и Леди Сараи. Правда, старалась внушить себе, что Сараи — безвредная девица из аристократов. И вот теперь эта безвредная девица стоит в ее тронном зале с ее Черным Кинжалом в руке.

— Ты — Табеа Воровка, — сказала Сараи. — Четыре года назад ты украла у Серема Мудрого заклинание, но ошиблась и получила Кинжал, который я сейчас держу в руке. Довольно долго ты не догадывалась, на что он способен, но затем убила Инзу Ученицу, Серема Мудрого, Келдера с Четвертной Улицы и еще нескольких человек. А когда явились солдаты, чтобы арестовать тебя, ты объявила себя «Императрицей» и воспользовалась могуществом кинжала, чтобы захватить дворец.

— Но я действительно Императрица, — стояла на своем Табеа. — Разве не я управляю городом? Бывшие охранники не осмеливаются высунуть носа, а старый Правитель и его семейка сбежали, трясясь от страха.

— Верно, — сказала Сараи, поднимая Кинжал, — но тогда ты владела вот этим.

— И снова получу его! Отдай немедленно!

Сараи издевательски расхохоталась. Эта девка осмеливается смеяться над Императрицей! Двигаясь с нечеловеческой быстротой, Табеа бросилась к Сараи, чтобы выхватить Кинжал. Но Сараи мгновенно отпрыгнула в сторону и вновь обратилась к Табеа лицом, успев при этом отшвырнуть от себя Арла.

— Пораскинь мозгами, Табеа, — произнесла аристократка. — Мы обе владеем похищенными жизнями и обладаем украденными способностями, но Черный Кинжал у меня. Если ты ударишь меня ножом, я могу потерять жизнь, но если я ударю тебя кинжалом, ты не только потеряешь жизнь, но я приобрету еще одну дополнительную. И кто знает, может быть, Черный Кинжал отнимет у тебя более чем одну жизнь. Может быть, мне придется убивать тебя лишь несколько раз.

Табеа начала готовиться к очередному броску, но передумала. Никакой нормальный противник не заметил бы ее микродвижения, но Сараи видела все.

— Вот так-то лучше, — сказала Министр Следователь. — И учти, я не волшебница и не ворлок, но они здесь, и они на моей стороне. — Она указала Кинжалом на своих союзников.

Табеа бросила взгляд на Арла, но Сараи даже не пришлось характеризовать подручного «Императрицы» — Канцлер, пряча крысиную физиономию, на четвереньках полз в сторону лестницы, стараясь как можно скорее исчезнуть с глаз долой.

Но Сараи не перерезала ему горло, хотя имела полное основание сделать это. Похоже, что Леди Калтон не столь кровожадна, как, по слухам, был ее папочка.

— Вы собираетесь меня убить? — спросила Табеа. Сараи по-кошачьи мигнула и быстро ответила:

— Полагаю, нам следовало бы это сделать. — Табеа показалось, что Сараи потрясена не столько ее вопросом, сколько своим ответом. — Ведь ты как-никак убийца. Но, принимая во внимание некоторые исключительные обстоятельства, думаю, что я и мой отец, выступая от имени Верховного Правителя, могли бы удовлетворить просьбу о помиловании и ограничить наказание ссылкой, но при одном условии. Ты должна сдаться немедленно и не вынуждать нас причинять дальнейший ущерб Этшару и его гражданам, сражаясь с тобой.

— Ах вот как, значит, вы «думаете», — передразнила ее Табеа. — А что будет, если я не сдамся? Я видела, как вы двигаетесь, у вас быстрые реакции, и вы владеете Черным Кинжалом, но я все же быстрее и сильнее вас. Ваши маги и я способны нейтрализовать друг друга. Так согласны ли вы вступить со мною в единоборство и попытаться убить здесь и немедленно?

— Что ты, конечно, нет — снова усмехнулась Сараи. — В этом нет нужды. Я хочу всего-навсего увести отсюда моих сторонников, на что, как ты понимаешь, я вполне способна. После этого мы разрешим нашим чародеям и демонологам испробовать на тебе кое-какие заклинания. Не исключено, что мы предпочтем просто выжидать.

— Выжидать чего? — спросила Табеа, потрясенная хладнокровной уверенностью, с которой эта женщина говорила о заклинаниях и демонах. «Императрица» еще могла противостоять волшебству — ее жизненные силы превосходили силы по меньшей мере трех волшебников. Она по-прежнему не боялась ворлоков. Но перед остальными видами магии, не владея Кинжалом, она была бессильна.

— Пока до тебя не доберется Клокочущая Погибель, — ответила Сараи, указывая на бурлящую жижу. — К сожалению, прикончить тебя с ее помощью сразу нам не удалось. Но она будет распространяться до тех пор, пока тебя не достанет. Если, конечно, мы не используем контрзаклинание, чтобы остановить ее.

Совершенно сбитая с толку Табеа посмотрела на вонючую лужу. Как только она отвернулась, обе волшебницы и здоровый ворлок бросились к лестнице. Вслед за ними поплыл по воздуху, поддерживаемый магической силой собрата, раненый маг.

«Ну и пусть убираются, — подумала Табеа. — Все решится в схватке между мною и этой выскочкой».

На первый взгляд Сараи была совершенно в себе уверена. Но так ли это на самом деле? Вид убегающих магов напомнил Табеа о ее талантах волшебницы. Сейчас, когда одновременно возникло столько проблем, она просто забыла о своих магических возможностях.

— Значит, это вещество будет распространяться? — спросила «Императрица».

— Конечно, — ответила Сараи. Однако теперь, подключив свои способности улавливать ложь, Табеа почувствовала, что слова противницы — полуправда. Сараи что-то скрывает.

— И оно направлено только против меня?

— Да, — сказала Сараи, но Табеа знала, что сейчас ее враг просто лжет.

— И оно не остановится до тех пор, пока вы не прибегнете к контрзаклинанию?

— Не я, а чародеи, которые на нас работают.

И в этом ответе Табеа почувствовала привкус неправды. Все заявления Сараи — сплошная ложь и обман. За исключением, пожалуй, слов о том, что чародейство способно ее убить. Табеа стояла между Сараи и ближайшей лестницей, остальные выходы находились на противоположной стороне тронного зала. Сараи могла двигаться быстро, но Табеа считала себя более быстрой. У Сараи был Черный Кинжал, но Табеа он нужен больше. Только он защитит ее от чародеев.

Она убила Гильдмастера, и даже если Лорд Калтон с дочкой проявят милосердие, Гильдия Чародеев ее никогда не простит. Табеа в этом не сомневалась. Они не разделались с ней только потому, что опасались Кинжала. Маги еще не пронюхали, что волшебное оружие у Сараи. Табеа припомнила, как удивились присутствующие здесь волшебники, узнав, что эта проклятая аристократка овладела Черным Кинжалом. Значит, Гильдия Чародеев тоже не знала об этом.

Да, она может уступить в схватке Леди Сараи, но у нее по крайней мере появятся хоть какие-то шансы. Если же Черный Кинжал вернуть не удастся, ее смело можно считать покойницей.

И Табеа прыгнула.

Глава 39

Сараи, стоя на ступенях, следила за тем, как Тенерия исцеляет раненого ворлока, и одновременно наблюдала за тем, как Клокочущая Погибель пожирает сосуд, которым ее прикрыли по распоряжению «Императрицы». Ее обостренные чувства подсказывали, что Табеа вот-вот ударится в панику и что ситуация становится критической.

Самозванку необходимо устранить, а Клокочущую Погибель остановить.

Чародеи справятся с Табеа, как только узнают, что магическое оружие украдено. Оставалось только сообщить об этом Тобасу или даже Караниссе с Тенерией.

Остановить Клокочущую Погибель будет гораздо труднее. Но может быть, Черный Кинжал нейтрализует это заклинание.

Может быть, он погасит вонючую клокочущую мерзость? Ну что ж, надо попытаться что-нибудь предпринять, если Табеа выйдет из зала. Но в этот момент до Сараи дошло, что есть проблема, о которой следовало бы подумать гораздо раньше, — тащить Кинжал в тронный зал, прямо в руки Табеа, глупо и очень рискованно. Если самозваная «Императрица» почувствует, что нож находится где-то рядом...

В следующий момент девушка услышала:

— Арл, приведи сюда этих людей!

Забавный маленький человечек, исполняющий роль мажордома, оглянулся:

— Каких людей, Ваше Величество?

— Тех, что стоят у лестницы. Эй вы, там! Подойдите-ка!

Сараи проклинала себя за глупость. Чуть раньше, когда еще была такая возможность, следовало ускользнуть, отправиться в Дом Гильдии и все рассказать чародеям.

— Станьте в ряд, — распорядилась Табеа. И, неожиданно обернувшись к Тенерии, она проорала: — Занимайся своим делом!

— Слушаюсь, Ваше Величество, — ответила Тенерия.

— Вот вы, — сказала Табеа, указывая на Караниссу, — подойдите ближе.

Венгару она тоже приказала приблизиться. А затем, обернувшись и ткнув пальцем прямо в Сараи, узурпаторша добавила:

— И ты, Фареа.

На мгновение Сараи замерла. Каким образом Табеа ее узнала? Ведь у «Фареа» было совсем другое лицо.

Но она тут же сообразила — ее выдало то, что неизбежно выдавало всех. Запах.

Сараи следовало это учесть, ведь она сама теперь многое определяла по запаху, хотя в отличие от Табеа убила только одну собаку.

Впрочем, метод идентификации значения не имел — важно то, что ее узнали.

Но Табеа не может знать абсолютно все. Ей неизвестно, кто на самом деле «Фареа», она не имеет полного представления о происходящем. У нее есть магические способности, ее чувства обладают нечеловеческой остротой, но она — не ясновидящая. Однако, если позволить ей овладеть ситуацией, все пропало! Табеа вернет Кинжал и убьет Турина, Тенерию, Караниссу и Венгара. Она позволит Клокочущей Погибели расширяться бесконтрольно — Сараи считала, что действие заклинания легче остановить, пока бурлящая лужа еще не так велика.

Но что же ей делать, какой у нее выбор? Видимо, только блефовать. Вот уже четыре года она убеждает людей говорить правду. Может быть, и сейчас удастся уговорить самозванку сдаться?

Итак, другого пути нет.

— Не думаю, что это целесообразно, — произнесла Сараи и, пытаясь произвести впечатление, небрежно уронила руку на Черный Кинжал.

Поначалу все шло так, как надо. Ей удалось отразить первую атаку Табеа и устранить угрозу, пусть и небольшую, со стороны Арла. Краткое смущение «Императрицы» позволило четырем магам скрыться.

Но момент очередного нападения Сараи проморгала и едва успела отпрыгнуть в сторону. На сей раз она не подготовилась к атаке. Кроме того, «Императрица» выглядела такой крошечной и безобидной — трудно было постоянно помнить о том, как она голыми руками разрывала на части сильных мужчин.

Табеа развернулась и вновь бросилась на противницу. Та опять увернулась.

Сараи понимала, что эта игра долго не продолжится, но в прямую схватку с Табеа вступать нельзя — «Императрица» значительно быстрее, сильнее и обладает магическими способностями. Остается только один выход — бежать. Но и это будет непросто. Сараи помнила об убийцах, которых Табеа без труда настигала и безжалостно приканчивала Кинжалом. Надо действовать не так, как действовали эти несчастные... Но как именно?

Однажды во время шутливого разговора с капитаном Тикри Лорд Торрут упомянул об одном боевом приеме, и, когда узурпаторша в очередной раз бросилась в атаку, Сараи его применила. Уперев ладони в плечи противницы, Министр Следователь Эдерда Четвертого высоко подпрыгнула и, сделав сальто, перелетела над головой Табеа.

Если бы не высокий купол тронного зала, фокус не удался бы. Сараи, вложив в прыжок всю свою силу и кошачью ловкость, преодолела по воздуху добрую дюжину футов. Приземлившись на ноги, она устремилась к виднеющимся впереди ступеням. Это была правая лестница, если смотреть от подиума.

Для того чтобы развернуться и броситься в погоню, Табеа потребовалась пара секунд. Но злодейка бежала намного быстрее, чем того хотелось Сараи. Поэтому на самом краю лестницы девушка резко свернула и помчалась по тронному залу к самому дальнему спуску.

Табеа смогла притормозить, лишь сбежав на четыре ступеньки, и проиграла еще секунду.

Пробегая вдоль одной из стен, Сараи наступила на мусор, скопившийся здесь за время правления Табеа. Задержавшись всего на мгновение, она сгребла с пола пригоршню дряни и швырнула ее через плечо прямо в физиономию Табеа. «Императрица» завизжала от ярости, когда куриная кость угодила ей прямо в глаз, но скорости не сбросила.

Немало подивившись тому, что Табеа несется следом, вместо того чтобы перехватить ее, срезав угол, Сараи сгребла еще одну горсть мусора и бросила его в Клокочущую Погибель.

Часть мусора попала в кипящую субстанцию. Раздалось зловещее шипение, и к потолку взметнулся клуб зловонного белого пара.

От неожиданности Табеа споткнулась и едва не упала на четвереньки. Ей удалось устоять, но Сараи уже неслась вниз по лестнице, перескакивая через четыре ступени и рискуя сломать себе шею.

Внизу беглянка свернула налево, игнорируя открывающийся прямо перед ней коридор. Девушке хотелось как можно скорее добежать до Тобаса с его фургоном. Она верила, что чародей ей поможет. Кроме того, широкий и длинный коридор, ведущий на юго-восток, кишел «гостями» Табеа. Они дюжинами валялись на полу или сидели, прислонившись к стенам. Каждый из них мог попытаться схватить ее или поставить подножку. Да и Табеа не ожидает, что Сараи изменит направление движения.

Однако последняя надежда не оправдалась. «Императрица» видела, куда свернула ее противница. Несясь во весь дух и не осмеливаясь оглянуться, Сараи перепрыгнула через валявшегося на пути оборванного «придворного».

«Табеа скопила кучу энергии и более подвижна, — напоминала себе девушка — но ноги воровки значительно короче, а юбка — длиннее».

Она промчалась по коридору, но на повороте, не совладав со скоростью, по инерции пронеслась к противоположной стене и напугала до полусмерти старуху, свернувшуюся калачиком на драном одеяле.

Преследовательница прошла поворот точнее — Сараи поняла это по звуку шагов. Девушка уже тяжело дышала, в то время как в дыхании Табеа напряжения слышно не было.

Впереди, ярдах в пятидесяти, виднелась открытая дверь. Сараи из последних сил бежала к спасительному световому прямоугольнику, готовясь, если понадобится, увернуться и размышляя, какой бы новый трюк при этом использовать.

Но никаких идей у нее не возникло, а Табеа приближалась с каждым шагом... Сараи все-таки решила, что успеет первой достигнуть двери, и если сразу же нырнет в сторону...

Когда до выхода оставалось не более двенадцати ярдов, светлое пятно вдруг исчезло — перед дверью опустился какой-то занавес.

Сердце у Сараи упало, но выбора не было. Оставалось надеяться, что Табеа тоже запутается в неожиданно возникшей преграде. Беглянка рванулась вперед, рассчитывая в последний момент упасть и проползти под занавесом.

Пробегая последние футы, она заметила — ее кошачьи глаза быстро приспособились к сумраку, — что перед ней гобелен, на котором с поразительным мастерством выткана совершенно пустая комната. Интересно, какой чудак захотел украсить стену своего дома подобным изображением?

Сараи нырнула головой вперед. Ее рука коснулась гобелена, но не встретила никакой преграды. Ткани не было. Впереди вообще не оказалось ничего, способного остановить ее полет на камни дворцовой площади. «Магия, — подумала девушка, — какая-то очередная иллюзия». И в ожидании скорой встречи с плитами мостовой Сараи зажмурилась.

Так и случилось. Она ударилась о камни — но не о теплые, прогретые солнцем камни дворцовой площади; вместо этого беглянка оказалась в холодной кромешной тьме на гладком покатом полу.

Сараи поняла, что до крови расцарапала щеку и заработала несколько синяков и шишек. Она встала на четвереньки, открыла глаза и, несмотря на головокружение, поползла вверх по склону. Беглянка была уверена, что Табеа находится где-то рядом.

Неожиданно она замерла и огляделась по сторонам. Табеа не было. Здесь вообще ничего не было. В этом загадочном месте царила почти полная темнота. Такую тьму Сараи видела лишь в самых глубоких подземельях дворца.

Однако темнота оказалась не абсолютной — кое-где пространство было не черным, а темно-серым.

Глаза приспосабливаться к освещению не желали. «Даже кошка, — решила Сараи, — ничего не сможет здесь увидеть».

Обоняние ей также ничего не подсказывало. Странно. Собачий нюх должен различать запах одежды и пота, запах пола, на который она свалилась. Ничего этого не было и в помине.

Сараи прислушалась, но звуков преследования не уловила. Она вообще не услышала никаких звуков. Такой полной тишины девушка не встречала даже в самых глубоких подземельях.

Может быть, она уже мертва? И вся эта тьма — потусторонний мир?

Но разве бывает потусторонний мир с покатым полом? Нет. Ощущения полностью не исчезли. Сараи различала оттенки темноты, слышала похлопывание ладони по камням пола. Нет, она не умерла, а всего лишь потеряла обоняние.

Вернее, она утратила то тонкое чутье, которое похитила у собаки. Сараи приподняла юбку и, понюхав подол, уловила знакомый запах шерсти.

Наверное, кошка отлично может здесь видеть. Просто она — Сараи — потеряла не только собачий нюх, но и кошачье зрение. Так где же она все-таки оказалась? И почему Табеа прекратила преследование? Сараи поползла вниз по склону, ощупывая пол руками.

Уткнувшись в стену, она повернула и двинулась дальше. В этот момент сзади раздались шаги. Они возникли из ниоткуда и начались в нескольких футах от места падения Сараи.

Девушка подняла Черный Кинжал.

— Леди Калтон? Вы здесь? Проклятие, я совсем забыла об освещении.

Голос принадлежал не Табеа. Беглянка повернулась на звук, не выпуская из рук Кинжала.

— Вы в переходе? — спросил голос чуть громче. — Сараи, это я, Каранисса.

— Я здесь, — ответила Сараи, опуская нож. Это действительно был голос Караниссы.

Неожиданно все вокруг озарилось оранжевым светом явно магического происхождения. Даже это неяркое свечение после глубокой тьмы резало глаза.

Сараи увидела, что находится в каменном коридоре, берущем начало в просторной комнате. Оранжевое сияние шло оттуда.

Вернувшись на несколько футов назад, Сараи увидела волшебницу, стоявшую в центре абсолютно пустого помещения — или, скорее, огромной кубической коробки с голыми каменными стенами и наклонным полом. Поднятая ладонь Караниссы светилась, заливая неестественным сиянием ее лицо. Волшебное свечение отражалось в гладких каменных стенах.

— Каранисса, — воскликнула Сараи, — куда мы попали?

Глава 40

Когда коридор погрузился в полумрак, Табеа резко затормозила. Какой-то новый трюк? Новая ловушка, которую поставили проклятая аристократка и ее друзья?

Увидев, что Сараи бросилась куда-то вперед и исчезла, Табеа упала на пол и откатилась в сторону.

Чародейство! Это настоящее чародейство! Ловушка! Яростно рыча, «Императрица» поднялась на ноги и посмотрела на прикрывающий дверь занавес. Это был гобелен и не просто гобелен, а шедевр коврового искусства. Она не заметила на нем ни единого узелка. Но изображение пустой комнаты вызывало неприятные чувства. Голые каменные стены черного и серого цвета. Никакой мебели, никаких ярких пятен и радующих глаз закруглений. Сплошные прямые углы. Ничего интересного.

Но это наверняка магический ковер. Табеа протянула руку, чтобы пощупать его, но вовремя спохватилась.

Переносящий Гобелен! «Императрица» поспешно сделала шаг назад. Когда она шпионила за чародеями, некоторые из них толковали о подобных штуках. Висевший перед дверью ковер должен был доставить ее прямиком в темницу.

Враги рассчитывали, что она нырнет туда вслед за Леди Сараи... И она едва не попалась на их крючок!

Если бы она провалилась в узилище, чародеи нашли бы способ извлечь оттуда дочь Министра Справедливости, оставив Табеа гнить в каменном мешке. Так вот какую месть они уготовили ей за убийство Гильдмастера. Нет, ее смерть их не устраивала, изуверы хотели, чтобы она мучилась всю оставшуюся жизнь. Не исключено, что у них были и иные, не менее гнусные планы.

Нет, она не попадется на их уловки. Табеа повернулась я направилась в Тронный Зал. В этот момент ее осенило: Черный Кинжал по-прежнему у Леди Калтон, а сама Леди Калтон только что нырнула в чародейский ковер и, следовательно, уже вступила в контакт с Гильдией Чародеев, которая теперь без труда сможет умертвить «Императрицу».

Табеа бросилась бежать, выкрикивая что есть сил:

— Я отрекаюсь от престола! Сдаюсь!

Может быть, если ей удастся выскочить из дворца через другую дверь, она сумет найти убежище, где даже чародеи не смогут ее достать.

Впрочем, особых надежд на это Табеа не питала.

— Они бегут сюда! — воскликнула Каранисса. — Табеа мчится следом за Сараи, и она быстрее. Скорее, Тобас, сделай же что-нибудь!

— Что сделать? — беспомощно оглянувшись, спросил чародей. — Ведь я не взял с собой ничего, кроме Гобелена.

Рядом с фургоном, кроме Караниссы, стояли ворлок и Тенерия. Они продолжали врачевать Турина. Состояние раненого уже заметно улучшилось, он пришел в себя и с интересом поглядывал по сторонам.

— Значит, используй как-нибудь ковер! — топнула ногой Каранисса. — Сделай так, чтобы Табеа в него вбежала.

Немного помедлив, Тобас пробормотал:

— Ну что ж, я попробую. А ты мне поможешь.

Он полез в фургон и вынул оттуда Гобелен, обернутый вокруг деревянной планки. Молодой чародей всеми силами старался не прикоснуться к ткани. Каранисса помогла мужу развернуть ковер, и они отнесли его поближе к дворцовой двери.

Прохожие поглядывали на них с любопытством, но никто не вмешивался. Все понимали, что это либо маги, либо приспешники «Императрицы». И с теми, и с другими связываться было опасно.

— Как мы его туда втащим? — спросил Тобас.

— Занавесьте вашим Гобеленом выход, — предложила Тенерия, — Табеа в него и вбежит.

— Сараи влетит туда первой, — запротестовала Каранисса.

— Но тем она и спасется, — стояла на своем Тенерия. — И у нее останется Кинжал.

Каранисса вопросительно посмотрела на мужа. Тот лишь пожал плечами.

— Ну хорошо, — вздохнула волшебница, — мы так и поступим.

Она приподняла планку, и через несколько секунд дверной проем был плотно прикрыт Гобеленом.

Венгар с помощью ворлокства разгладил на ткани складки. Случалось так, что мятый ковер переставал работать должным образом.

— Что теперь? — поинтересовался Тобас. — Может быть, приподнять его, пропустить Сараи и опять опустить?

— Я не... — начала Каранисса, но тут же замолкла — за ковром послышались шаги. Звук быстро приближался, и вдруг все стихло...

— Все! — воскликнула Каранисса.

— Что случилось? — спросил Тобас.

— Сараи угодила в ковер.

— А Табеа?

— Успела остановиться.

— Значит, мы можем его опустить?

— Ни в коем случае! — закричала Тенерия. — Табеа нападет на нас.

Каранисса согласно кивнула, и некоторое время она и Тобас стояли неподвижно, прикрывая Гобеленом дворцовую дверь. Наконец, услышав звук удаляющихся шагов, Тобас начал осторожно опускать свою сторону планки. В этот момент до них донесся визг «Императрицы»:

— Я отрекаюсь от престола! Отрекаюсь! Сдаюсь! Только оставьте меня в покое!

— Что такое? — удивилась Каранисса, опуская свою сторону ковра.

— Если Табеа действительно отрекается, мы можем на время забыть о ней и заняться Клокочущей Погибелью, — сказал Тобас.

— А как же Леди Сараи?

— Проклятие, — помрачнел Тобас. — Она не знает, где оказалась, и, наверное, в ужасе. Надо, чтобы кто-нибудь отправился следом и привел ее в Двомор.

— Я пойду, — сказала Каранисса. — По крайней мере я знаю дорогу.

— Ты права. Отправляйся, — неохотно согласился Тобас.

Он кивнул Венгару, и ворлок подхватил Гобелен. Волшебница возложила руку на изображение, но ничего не произошло.

— Сараи, должно быть, еще в комнате, — заметила Каранисса.

— Наверняка, — согласился Тобас. — Так что подожди, пока она не найдет проход или не заползет в какой-нибудь дальний угол.

Маги продолжали терпеливо держать деревянную планку, а Каранисса стояла рядом, упираясь пальцами в ткань.

— У меня затекают руки, — признался Тобас. — Может быть, прервемся на время и займемся Клокочущей Погибелью?

Каранисса хотела ответить, но на полуслове исчезла.

Волшебница очутилась в кромешной тьме и тишине, разительно контрастирующей с несмолкаемым гулом города. Она шагнула вперед и, вглядываясь в темноту, постаралась определить, где находится Сараи.

— Леди Калтон, — позвала она, — вы здесь? Проклятие, я совсем забыла об освещении.

Никто не ответил. Каранисса нахмурилась. Может быть, Сараи уже нашла коридор и направилась в замок?

— Вы в переходе? — продолжала волшебница. — Сараи, это — я, Каранисса.

— Я здесь, — послышался неуверенный голос.

Каранисса подняла руку, сосредоточилась, и через несколько секунд ее ладонь вспыхнула неярким оранжевым светом. Поначалу женщина видела одни голые каменные стены, но затем заметила Леди Сараи, на четвереньках выползающую из коридора.

— Каранисса, куда мы попали? — жалобно спросила представительница высшей аристократии Этшара.

— В горы между Айгоа и Двомором, — ответила Каранисса. — В потайную комнату нашего с Тобасом замка.

— Что? — взвизгнула Сараи, переходя в сидячее положение. — Мы в Малых Королевствах? В сотнях лиг от дома?

— По моей оценке, не более чем в восьмидесяти, — уточнила Каранисса. — Но вы совершенно правы, мы — в Малых Королевствах. Я прибыла вслед за вами, чтобы показать дорогу. Теперь, если не возражаете, покинем это мрачное помещение. Иллюминация отнимает силы, и, кроме того, здесь нечего есть.

— Да, да! А куда идти? Где дверь? — Стремление Сараи как можно скорее вырваться на свободу выглядело довольно комично, но Каранисса ее понимала.

— Сюда, — сказала она, — дверь в конце перехода.

Сараи быстро вскочила на ноги и двинулась в указанном направлении. Волшебница старалась не отставать. Вскоре они оказались в комнате, куда через единственное высокое окно проникал дневной свет.

Сараи облегченно вздохнула и огляделась. Стены комнаты украшали многочисленные книжные полки, большая часть которых, однако, пустовала. Кривоногий стол кто-то отодвинул к стене. Как и в каменной комнате, пол здесь был удивительно покатым. Создавалось впечатление, что само здание, в котором они находятся, сильно перекосилось.

Она вспомнила, что в потайной комнате Каранисса говорила о замке. Тогда слова волшебницы не дошли до сознания Сараи, помыслы которой были направлены на то, чтобы выбраться из темноты. Теперь девушка спросила:

— Значит, это замок? У вас действительно есть замок?

— Даже два, — ответила волшебница. — И оба сотни лет назад воздвиг Деритон Маг. Тот, в который мы сейчас попали, был летающим и витал в воздухе до тех пор, пока не попал в зону, где чародейство не действует.

— О... — К Сараи понемногу возвращалась способность соображать. — Место, где чародейство не действует? Вы хотели забросить сюда Табеа. Так вот почему я потеряла... Опять стала сама собой. И с ней произошло бы то же самое...

— Да, — кивнула Каранисса. — Но она увернулась от Гобелена.

Сараи посмотрела на Черный Кинжал, который так и держала в руке:

— Значит, теперь эта вещь бесполезна? Заклятие снято?

— Нет, — мрачно ответила волшебница. — Все намного сложнее. Пока мы здесь, в мертвой зоне, это простой кинжал, но как только мы выберемся отсюда, к нему вернутся все магические свойства. В зоне не работали ни Переносящий Гобелен, ни Магическое Зеркало, но как только их отнесли подальше, магия начала действовать.

— Вот как, — сказала Сараи и, взглянув на Кинжал, спросила: — Тогда, может быть, лучше оставить его в вашем замке?

— Только под охраной, — ответила Каранисса. — Здесь куча спригганов, а малышки просто обожают играть с магическими артефактами. — Немного помолчав, она добавила: — Кроме того, он еще может понадобиться.

— Против Табеа?

— Или против Клокочущей Погибели. Не знаю, насколько полезным Кинжал окажется против Погибели, но он определенно останавливал все заклинания, направленные Теллуриноном и Тобасом против «Императрицы».

Сараи, еще раз взглянув на Кинжал, вложила его в прикрепленные к поясу ножны.

— Хорошо, — сказала она. — Так как же мы выйдем отсюда и как попадем в Этшар?

Каранисса немного подумала и ответила:

— Во-первых, нам надо покинуть мертвую зону. Дальше мы обычно пользуемся ковром-самолетом, но его сейчас в замке нет. После всей этой возни с Гобеленом он может быть в Двоморе, Этшаре-на-Песках или где-то еще. — Волшебница вздохнула и добавила: — Если Тобас или другие чародеи не позаботились о транспортных средствах, нам придется проделать весь путь до Двомора пешком.

— Надеюсь, не до Этшара-на-Песках?

— О нет! — рассмеялась Каранисса. — Конечно, нет! В Твердыне Двомор, даже если там нет ковра-самолета, висит еще один Переносящий Гобелен. Добравшись до Твердыни Двомор, мы сможем вернуться в Этшар на следующий день, а если повезет, то и через час.

— Очень хорошо, — обрадовалась Сараи. — А сколько времени займет путь до Твердыни?

— Три дня, — ответила Каранисса. — Может быть, два, если поторопиться.

— Три дня... — повторила Сараи, думая о разгуливающей по Этшару Табеа и Клокочущей Погибели, расползающейся по полу тронного зала. Интересно, что сделает за эти три дня Гильдия Чародеев? Сообщит ли кто-нибудь бежавшим аристократам, что Черный Кинжал исчез и могущество Табеа ослабло? Станет ли Табеа цепляться за титул Императрицы, пока ее не убьют, или попытается бежать?

Каким будет Этшар-на-Песках, когда Сараи вернется? Тратить время на размышления не имело смысла. Скоро все и так станет ясно.

— Тогда — в путь, — сказала она волшебнице.

Глава 41

Тобас напряженно следил за тем, как дюжина добровольцев-ворлоков вырезает в мраморном полу тронного зала канавку вокруг Клокочущей Погибели. Установленные со всех сторон лампы, вместо того чтобы давать ровный свет, мигали и коптили. Тенерия считала, что в этом виноваты пары, поднимающиеся из бурлящей лужи. Но несмотря на скверное освещение, маги продолжали трудиться. Их гигантские пляшущие тени придавали этой картине зловещий вид.

А Теллуринон тем временем экспериментировал с различными контрзаклинаниями. Он доставил во дворец три воза нужных материалов и устроил себе кабинет в конференц-зале — прямо под висящей на потолке полусферой Клокочущей Погибели. Погибель шипела, дымилась и время от времени роняла на пол ядовитые капли. Но сама вниз не проливалась. Она оставалась абсолютно точной полусферой, демонстрируя тем самым, что, несмотря на внешний вид, не является жидкостью в обычном понимании этого слова.

Погибель не имела ничего общего с твердыми телами, она не была газом, она была всего-навсего плодом высшей магии.

«Магии могущественной и чрезвычайно невосприимчивой к контрмерам», — подумал Тобас. Проклятая жижа уже успела растворить бездонный мешок, в который ее попыталась поместить Мерет. Хотя теоретически Бездонный Мешок Халлина сам поглощает все что угодно. Погибель совершенно не отреагировала на Триндлов Огонь, Реконструктивное заклинание Джэвана, заклинание Великого Темпорального Стасиса, заклинание Простого Стасиса, придуманное Транаи, заклинание Нестерпимого Жара, заклятие Леденящего Холода, заклинание Быстрого Разложения Фендела и Ритуал Селективного Сжатия Джэвана. Клокочущая Погибель продолжала расширяться, несмотря на Ограничительное заклинание Верлиана, Незримую Клетку Фендела, Защитный Заговор Котэна, Элементарную Ограду Фендела и Руну Сдерживания. Если Тобас правильно понял, Теллуринон сейчас творит заклинание Попятного Движения. Молодой чародей сомневался, что от него будет хоть какой-то прок. Если попятное движение удастся, оно вернет лужу к размеру, которого та достигла час назад. И, чтобы удерживать Клокочущую Погибель от расширения, множеству чародеев придется трудиться не покладая рук до скончания веков. Такая перспектива Тобаса не вдохновляла.

В запасе у Теллуринона оставалось еще множество заклинаний. «Он их наверняка испробует, — думал Тобас, — если, конечно, мой план почему-либо не сработает».

Тронный зал заполнился мраморной пылью, когда ворлоки, прорезав пол и обратившись к своей силе, приподняли глыбу, в центре которой кипела Погибель. С того рокового момента, когда на мраморные плиты пола упала первая капля, прошло примерно двадцать часов. За это время диаметр кипящего, булькающего и дымящегося круга достиг одного ярда. Процесс расширения был виден невооруженным глазом — любой желающий через несколько минут непрерывного наблюдения мог заметить, как она пожирает мраморные берега клокочущей лужи.

Тобас знал — чтобы его план удался, следует торопиться. Когда размеры Погибели превысят площадь Гобелена, все труды ворлоков пойдут насмарку. Погибель в Гобелен не пролезет.

Поначалу он надеялся, что удастся выгрести субстанцию из дыры и отправить ее в Переносящий Гобелен, но из этой затеи ничего не вышло. Ворлоки сообщили, что просто не обнаружили вещества, к которому можно прикоснуться их Силой. Оставалось лишь вырезать кусок пола и переправить его вместе с Клокочущей Погибелью через Гобелен в мертвую зону. Это означало, что тронному залу Верховного Правителя будет причинен значительный и непоправимый ущерб, но ущерб, нанесенный Клокочущей Погибелью, мог стать гораздо серьезнее. Собственно, он уже таковым и являлся.

Устранить остальные последствия деятельности Табеа труда не составит, но с залом придется повозиться. «Впрочем, хорошим каменщикам ремонт может оказаться по силам», — думал Тобас.

Вспомнив о Табеа, молодой чародей нервно огляделся по сторонам. Несостоявшаяся «Императрица» еще утром бесследно исчезла, объявив о своем отречении. Это означало, что она где-то здесь, поблизости, и в любой момент может напасть, осложнив и без того непростую ситуацию.

Разобравшись с Клокочущей Погибелью, Гильдия найдет Табеа и прикончит ее. Возможно, стоит заняться этим прямо сейчас, но Тобаса гораздо больше интересовала проблема транспортировки мраморных плит, и, кроме того, он не имел права решать все единолично. Вдруг Гильдия пожелает обрушить на Табеа какое-нибудь экзотическое и ужасающее заклинание.

— Мы почти закончили, чародей, — произнес высокий, облаченный в черное одеяние ворлок, имени которого Тобас не знал.

— Отлично, — ответил молодой человек, наклонился и поднял лежащий у его ног Гобелен. Он надеялся, что Каранисса и Сараи уже далеко.

Теоретически жижа станет абсолютно безвредной, как только попадет в мертвую зону. Но Тобас вовсе не был уверен в том, что на практике она мгновенно утратит свои смертельные качества. Клокочущую Погибель нельзя считать результатом обычного заклинания.

Тенерия помогла развернуть Гобелен и, подняв свою сторону ковра, разгладила ткань.

— Глыба свободна! — возвестил другой ворлок.

— Прекрасно, — произнес его коллега в черном. — Поднимаем.

Мраморный круг диаметром в шесть футов дрогнул и начал всплывать над полом.

К сожалению, Клокочущая Погибель вместе с камнем подниматься не пожелала, и Тобас с ужасом наблюдал, как находящаяся в центре глыбы масса забурлила сильнее, исторгнув огромный клуб зловонного дыма. Шипение перешло в рев, когда витающая в воздухе мраморная крошка втянулась в кипящую субстанцию.

Сначала закашлялся один ворлок, затем — второй.

— Остановитесь! — послышался снизу вопль Теллуринона.

Подъем прервался, каменный цилиндр качнулся, а Клокочущая Погибель выплюнула еще один клуб ядовитого дыма.

— Продолжайте, — заметил Тобас. — Менять что-либо поздно.

Какой-то ворлок, согнувшись в три погибели, зашелся в кашле. Магов окутало очередное облако пара и дыма.

Мраморный цилиндр диаметром в четыре фута и высотой в пятнадцать дюймов уже витал над полом. Следуя первоначальному плану, ворлоки начали подтягивать его к Гобелену.

— Не надо! — завопил Тобас, вдруг осознав, чем закончится эта затея. Если они отправят глыбу через Гобелен, последний перестанет действовать, до тех пор пока кто-нибудь не доберется до замка в горах между Двомором и Айгоа и не вытащит кусок мрамора из приемной камеры.

Ворлоки не услышали, и Тобас в отчаянии просто выронил поддерживающую Гобелен планку. Тенерия, не разобравшись, в чем дело, все же последовала его примеру. Через секунду каменная глыба, покачиваясь, повисла над брошенным ковром.

— Отнесите мрамор в сторону и положите где-нибудь в углу. Ничего не получится.

Цилиндр колыхнулся, заскользил вбок и улегся на пол. Покосившись на мертвый камень, Тобас переключил внимание на Клокочущую Погибель. Глаза застилало вращающееся облако пара, но чародей все же убедил себя: то, что он видит, вовсе не плод воображения.

Погибель без всякой опоры висела в центре большой дыры, сохраняя форму полусферы с обращенной к потолку плоской стороной.

Сторону эту нельзя было назвать абсолютно плоской — она кипела и, как следовало из названия заклинания, клокотала.

— Теперь она протекает со всех сторон! — ревел снизу Теллуринон.

— Вы ее, случаем, не поддерживаете? — спросил Тобас у ворлоков.

— Нет, — заверила его женщина-ворлок, прокашлявшись.

— Именно этого я и опасался, — заметил Тобас, разглядывая Погибель.

Честно говоря, такого оборота событий он не предвидел. Итак, его альтернативный план, громоздкий и трудоемкий, ничего не дал. Тобас надеялся, что в случае провала затеи с Гобеленом ворлоки смогут выстроиться в цепочку и доставить Клокочущую Погибель в горы Айгоа, как эстафету передавая ее друг другу. Но теперь единственным способом избавления от Погибели остается Переносящий Гобелен.

Что же, если нельзя доставить Погибель к ковру, следует доставить ковер к Погибели.

— Хорошо, — сказал он, — испробуем другой вариант.

Еще полчаса ушло на то, чтобы вырезать дополнительный кусок пола и получить отверстие, в которое можно было бы опустить развернутый Гобелен. Когда Тобас и Тенерия приступили к операции, занялся рассвет и купол дворца посветлел. Тем временем Теллуринон успел установить вокруг Погибели Непроницаемую Сферу Кандира. Однако сфера не оправдала своего названия и при соприкосновении с клокочущей массой лопнула, словно мыльный пузырь.

Погибель продолжала клокотать, повиснув в воздухе без всякой опоры.

За это время ее диаметр, по прикидкам Тобаса, увеличился более чем на дюйм. Придется разместить Гобелен намного ближе к Погибели, чем ему бы хотелось. Чародей двигался чрезвычайно осторожно, опасаясь прикоснуться к кипящей массе или, да избавят его боги, потерять равновесие и свалиться в нее.

В конце концов Гобелен разместили в отверстии. Его нижняя часть оказалась в конференц-зале, а оба конца поддерживающей планки находились в руках Тобаса и Тенерии. Некоторые ворлоки, чтобы не дышать ядовитыми испарениями, покинули дворец, а те, кто остался, очистили помещение от обломков мрамора и, став в сторонку, принялись наблюдать за действиями чародея и волшебницы.

— Что дальше? — спросила Тенерия.

Тобас поднес Гобелен к Клокочущей Погибели, оставив между ними небольшой зазор. Чтобы заклинание наверняка сработало, к Гобелену должна прикоснуться подлежащая транспортации масса, а не наоборот.

— Теперь будем ждать, — сказал он. — Расширяясь, субстанция коснется Гобелена и... Паф! — Чародей улыбался, а затем, сразу став серьезным, добавил: — Если нам повезет.

Они уселись по обе стороны от отверстия, удерживая Гобелен в вертикальном положении.

Наконец, примерно через четверть часа, когда их нервы были уже на пределе, а в горле свербило от дыма, Погибель коснулась Гобелена... И не исчезла. Вместо этого из точки контакта повалил белый зловонный пар.

Тенерия смотрела на Тобаса, ожидая от него какого-нибудь сигнала.

Но молодой чародей с ужасом взирал на кипящую массу.

— Мой Гобелен... — прошептал он чуть слышно.

Тобас видел, как растворяется ткань и рвутся нити там, куда прикоснулась Клокочущая Погибель.

— Что же... — начала Тенерия.

— Вытаскивай! — заорал Тобас, прежде чем девушка успела задать свой вопрос. Но он знал, что уже слишком поздно. Маги вытянули Гобелен из отверстия и расстелили на мраморных плитах.

Тобас горестно изучил полукруглую обгоревшую по краям дыру размером примерно шесть на шесть дюймов.

— Ковер погиб, — чуть не рыдая, произнес он. — Гобелена, которому четыре сотни лет, больше не существует.

— Вы уверены? — спросила Тенерия. — И его нельзя починить?

— Абсолютно уверен, — ответил Тобас. — Если в Гобелене порвется хоть одна нить, действие заклинания прекращается. И его можно вернуть, только заново соткав Гобелен. — Чародей посмотрел на Клокочущую Погибель и яростно прорычал: — Должен же быть способ остановить эту гадость!

— Может быть, это Кинжал Табеа? — предположила Тенерия. — Ведь он останавливает все проявления чародейства.

— Может быть, — вздохнул Тобас. — Но Кинжал в Двоморе вместе с Леди Сараи.

— Тобас, — спросила Тенерия. — А как же Сараи и Каранисса? Ведь они не смогут вернуться без Гобелена.

Тобас бросил на нее удивленный взгляд:

— При помощи этого Гобелена они в любом случае не вернулись бы. Гобелены обеспечивают лишь одностороннее перемещение. Поэтому им придется добраться до Твердыни Двомор, переместиться в другой замок и воспользоваться Гобеленом, который Гильдия Чародеев предоставила мне взамен этого. Сараи и Каранисса будут здесь через пару дней.

— А это безопасно?

— Достаточно безопасно, — пожал плечами Тобас. — Караниссе несколько раз приходилось добираться пешком до Твердыни Двомор. Дорогу она знает. — И, бросив еще один яростный взгляд на Клокочущую Погибель, чародей добавил: — А мы тем временем испытаем новые заклинания. Надеюсь, Черный Кинжал...

Конец фразы повис в воздухе.

Глава 42

Тот, кто поселился в доме на углу Большой Улицы и Улицы Чародеев, оказался более осторожным, чем старый Серем. Табеа обнаружила, что все двери — парадная, боковая и задняя — не только заперты, но и защищены охранительными заклинаниями. Черный Кинжал, без сомнения, легко бы нейтрализовал любые чародейские выдумки, но Кинжал исчез.

Однако каким бы осторожным ни был чародей, поставивший охрану, он не стал доходить до абсурда и не наложил заклинания на крышу здания Мысль о том, что кто-то рискнет забраться наверх и голыми руками бесшумно разберет черепицу, просто не пришла ему в голову. А Табеа, даже обладая зрением кошки и силой дюжины человек, потратила на эту работу несколько часов. Когда шпионка медленно и тихо пролезала на чердак дома через образовавшуюся в крыше дыру, небо на востоке уже начало розоветь.

Табеа не знала, кто именно поселился в доме, но она видела, как туда входили чародеи, как суетились у дверей посыльные. Бывшая «Императрица» понимала, что здесь происходит нечто важное. Маги, похоже, превратили угловое здание в свой штаб.

Но Табеа не понимала, почему даже после того, как она удалилась от власти, чародеи не действуют из дворца. Может быть, они ждут возвращения Правителя? Краем уха она слышала, как один из посыльных сообщил, что корабли уже вышли в море. Сидя на крыше, она очень ясно слышала, о чем говорят внизу.

Если Правитель еще не прибыл, то городская охрана уже успела вернуться. С крыши она могла рассмотреть знакомую униформу, мелькавшую на Рынке у Больших Ворот. По улицам туда и сюда маршировали небольшие отряды, занятые «восстановлением порядка». При всей своей ненависти к солдатам Табеа признала, что в их появлении было нечто успокоительное.

Гораздо менее успокаивающе подействовало на нее известие о том, что охранники очищают дворец — комната за комнатой, коридор за коридором. Но как ни странно, вид оборванцев, направляющихся обратно на Поле у Пристенной Улицы, вселял в нее ощущение возврата стабильности. Табеа радовалась, что ее сторонников не бросают в темницы и не убивают. Похоже, в Этшаре очень скоро все станет так, как всегда.

Все — кроме самой Табеа. Надежды на то, что ей позволят снова стать маленькой безвредной воровкой, просто не существует. Они убьют ее, если смогут.

«Лучший способ избежать этого, — решила Табеа, — узнать, что задумали чародеи. А поскольку они проводят свои сборища здесь, в доме Серема...»

Именно поэтому она стоит сейчас на голых, пыльных досках чердачного пола, вглядываясь в темноту, чтобы обнаружить люк и спуститься вниз.

Люк оказался в углу. Табеа чрезвычайно осторожно — на тот случай, если в соседней комнате кто-то есть — подняла крышку. Отверстие оказалось гораздо больше, чем она думала, и вниз вела не деревянная стремянка, как обычно бывает, а крутая узкая лестница, заканчивающаяся закрытой дверью.

Табеа осторожно спустилась и проскользнула в дверь. Теперь у нее появилась возможность узнать, что здесь происходит.

Однако тут же возникла первая сложность — в доме ничего не происходило. В нем действительно было несколько человек, но они все спали или дремали. С лестничной площадки второго этажа Табеа увидела сидящую у входной двери женщину — очевидно, дежурную. Но и эта стражница явно находилась в состоянии полудремы.

К счастью, в доме не оказалось волшебниц, способных сразу же распознать появление чужака. Ворлоки, видимо, тоже смогли бы почуять ее присутствие. Но чародеям, чтобы узнать о ней, требовалось сотворить заклинание.

Но даже волшебница не сможет ничего узнать, если спит. А в доме сейчас спали все.

Ничего удивительного, если учесть, что солнце еще не поднялось из-за горизонта. Немного поразмыслив, Табеа поднялась назад на чердак, тщательно прикрыла за собой крышку люка, улеглась по-кошачьи на пол и мгновенно уснула.

Девушка проснулась мгновенно, как пробуждаются кошки, и обнаружила, что проспала дольше, чем следовало бы. Быстро, но очень тихо она спустилась вниз.

Собрание было в полном разгаре.

— ...сейчас в поперечнике не менее шестидесяти футов, — произнес мужской голос. — Она захватила часть стены и прилегающую лестницу, продолжая сохранять форму полусферы. Похоже, что она выбрасывает отростки, выхватывая каменные глыбы пола и подпитывая ими основную массу. Верхняя ступень лестницы частично растворена, и кипящая масса стоит выше ее уровня. Растворение продолжается. Жижа не только попала на пол помещения конференц-зала, но и проникла в кладовую этажом ниже. Через несколько часов она прогрызет там пол и начнет просачиваться в подземелье. Великое заклинание Трансмутации, которое классифицируют десятым порядком, оказалось столь же бессильным, как и все предыдущие. Заклинание Очищения относится к третьему порядку, но требует длительной подготовки. Сейчас ритуал близится к завершению. Идет работа над Испарением Ларамуира, но, как вам известно, на сотворение этого заклинания требуется двадцать четыре часа, поэтому результаты станут известны только поздно ночью.

Голос умолк, и наступила тревожная тишина. Табеа пыталась сообразить, о чем идет речь. Комната под тронным залом? Что-то растворяет там пол и стены?

И вдруг ее осенило. Они же говорят о Клокочущей Погибели! «...заклинание... оказалось столь же бессильным, как и все предыдущие». Они не знают, как остановить действие собственного заклятия!

А Леди Сараи еще осмеливалась над ней издеваться! Как бы услышав ее мысли, кто-то спросил:

— Что-нибудь слышно о Леди Сараи?

— Пока нет, — ответил мужской голос. — Но она и Каранисса доберутся до Твердыни Двомор сегодня вечером либо завтра утром. После этого они не более чем через час окажутся здесь. Гобелен, который мы передали Тобасу, перенесет их в пустующее помещение одной из башен у Больших Ворот. Там уже стоит охрана. Солдаты доставят ее сюда, как только она появится.

— Естественно, — произнес кто-то полным сарказма тоном, — если только Леди Сараи в панике не прикончила Караниссу, когда та неожиданно появилась в замке, а в горах их не застанет дождь, не сожрет дракон, они не заблудятся и никто случайно не повредит Гобелен, повешенный в Твердыне Двомор...

Табеа узнала голос, он принадлежал человеку, который докладывал о Клокочущей Погибели.

— Заткнитесь, Геремон, — с усталым раздражением произнес другой чародей. — Каранисса чувствует себя прекрасно. Перед уходом она закрутила монету, и та вращается без замедлений. Я проверял всего час назад.

— Но это еще не значит, что она не сидит сейчас в своем замке, пережидая снежную бурю, или не отбивается от волков.

— В Двоморе волки не водятся, — ответил усталый голос. — Ив месяц Сбора Урожая снега там не бывает. Даже в горах.

— И все же...

— Да, они могут задержаться, — согласился утомленный чародей и со вздохом добавил: — Будем надеяться, что этого не произойдет. Насколько я понял, корабль из Этшара Пряностей ожидается завтра во второй половине дня. Хорошо бы представить Эдерду дворец хоть и поврежденным, но безопасным. Не хотелось бы, чтобы наш дорогой Верховный Правитель превратился в булькающую пену.

В ответ кто-то засмеялся, но Табеа уже не слушала, она думала.

Итак, Леди Сараи скоро вернется в одну из башен у Больших Ворот. С ней наверняка будет Кинжал. Именно поэтому чародеи ждут ее с таким нетерпением. Все очень просто — Черный Кинжал должен служить контрзаклинанием Клокочущей Погибели! Переход Сараи при помощи Гобелена в какое-то место по имени Двомор пока не позволяет им остановить распространение ядовитой кипящей субстанции.

Табеа может перехватить Сараи и вернуть Кинжал, прежде чем дочь Лорда Калтона появится в доме Серема. Затем она остановит Клокочущую Погибель и откажется от отречения. Старый Эдерд возвращается. Отлично. Она убьет его и положит конец всем попыткам вернуть старцу трон. Кроме того, остановив Погибель, Табеа станет героиней даже для тех, кто раньше выступал против нее.

На сей раз она не станет глупить, не повторит своих прежних ошибок. Во-первых, для жителей дворца будут установлены строгие правила. Во-вторых, она прибегнет к помощи городской стражи. Если старая охрана откажется ей служить, придется сформировать свою.

Со второй попытки она сделает все как надо. Однако прежде всего следует вернуть Черный Кинжал. А для этого необходимо найти Леди Сараи прежде, чем она попадет под защиту солдат и чародеев.

Итак, аристократка появится в пустующем помещении одной из башен у Больших Ворот. В оборонный комплекс Больших Ворот входят восемь башен: две огромные казарменные и шесть меньшего размера рядом со въездом в город. Каждая башня насчитывает дюжину помещений, многие из которых пустуют. Чтобы отыскать нужное, придется хорошо потрудиться.

Но как определить, где именно должна появиться Сараи?

Улыбка расползлась по лицу Табеа. Чародеи сами дали ей подсказку. Когда она увидит, что кто-то охраняет пустую комнату...

Время у нее есть. По меньшей мере до вечера... Табеа начала подниматься по лестнице, и нетерпение заставило ее забыть об осторожности. Тобас поднял глаза. Ему показалось, что со второго этажа доносится какой-то шум.

Нет, его подозрения нелепы. В Доме Гильдии не может быть никого, кроме чародеев, да и те собрались здесь, в гостиной. Скорее всего где-то в доме балуется спригган.

«Так и есть, — думал он. — По второму этажу бегает спригган, и беспокоиться не стоит. Малыши хоть и докучают людям, но абсолютно безвредны».

— Никто не пытался применять Ректификацию Лиррима? — спросил он. — Я лично никогда не пользовался этим заклинанием, но в книгах...

Твердыня Двомор не могла порадовать глаз — ее архитектурные достоинства были далеки от совершенства, но Леди Сараи показалось, что ничего прекраснее она еще в жизни не видела. Какой бы развалюхой ни оказался замок — перед ней наконец появилось настоящее каменное здание! После двух дней скитаний по дикой местности любое проявление цивилизации вызывало восторг. Кроме того, эта изрядно потрепанная крепость открывала дорогу в ее любимый Этшар-на-Песках. Разве можно не восхититься подобным сооружением?

Путешествие через горы было весьма неприятной прогулкой. Каранисса выдержала его довольно стойко, но привыкшая к ровным городским улицам Сараи то и дело спотыкалась, норовя свалиться с крутых откосов. Поначалу она надеялась, что ее органы чувств обострятся, как только волшебница выведет ее из мертвой зоны. Однако ничего подобного не произошло. С помощью Караниссы девушке удалось отловить кролика и прикончить бедное животное Черным Кинжалом. Таким образом они получили ужин и доказательство того, что Кинжал по-прежнему функционирует. Однако дополнительная кроличья сила, слегка обострившиеся слух и зрение, не очень-то радовала Сараи.

Однако следовало признать, что вкус у печеного грызуна оказался отменный.

Половины кролика и нескольких диких яблок было мало для двухдневного утомительного перехода. В свете этого обстоятельства Твердыня Двомор, где, по уверениям Караниссы, их обязательно должны накормить, становилась еще более привлекательной.

Часовой у ворот дружески приветствовал волшебницу на языке, которого Леди Сараи никогда не слышала. Обеих дам провели внутрь замка, где Сараи, стоя без дела, изучала внутренний декор, пока Каранисса беседовала с какими-то людьми, облаченными в сияющие варварским великолепием наряды. Некоторые из двоморцев выглядели озабоченными, некоторые просто любопытствующими, иные же вели себя непосредственно, как старые друзья волшебницы. Однако, судя по жестам и первых, и вторых, и третьих, практически все они спрашивали Караниссу о Леди Сараи, и та им что-то объясняла, не удосуживаясь при этом сообщить дочери Лорда Калтона, о чем идет речь. В результате за все время пребывания в Твердыне Двомор — принимая ванну, меняя одежду или наслаждаясь роскошным ужином — Сараи так и не поняла, что происходит вокруг. Ни одна живая душа в Твердыне ни слова не говорила по-этшарски.

Наконец Каранисса, помахав ручкой трем неизвестным Сараи людям, провела спутницу в шикарную опочивальню и, отодвинув занавес на стене, открыла Гобелен с вытканной на нем поистине жуткой картинкой.

Изображение изобиловало массой мельчайших деталей. На переднем плане Сараи увидела узкую тропку, которая через подвесной мостик вела к небольшому замку. Замок этот скорее всего привиделся мастеру в ужасном ночном кошмаре. Мрачную крепость из серого и черного камня украшали зловещего вида башенки, бесчисленные горгульи и человекообразные монстры, кричащие что-то с выражением неописуемого ужаса на перекошенных лицах. Даже фасад здания напоминал рожу злого демона — ворота казались чудовищной клыкастой пастью, а два окна наверху — глазами. Замок был изображен на странном облачном фоне, выполненном в ало-багровых тонах. Красноватые блики играли на шпилях башен. Сараи подумала, что подобного неба не может быть ни в одной части реального Мира.

— Вам лучше взять меня за руку, — сказала Каранисса.

— Нет-нет, не надо... Надеюсь, мы туда не... — пролепетала Сараи, пятясь назад.

Волшебница схватила ее за руку и потянула к стене. Девушка взвизгнула и рухнула на колени.

Она приземлилась на жесткие камни узкой тропинки, перекинутой через багровую бездну.

— Разрешите приветствовать вас в моем доме, — с улыбкой произнесла Каранисса и повела ее по подвесному мосту, через клыкастые ворота и открытую дверь внутрь замка.

Леди Сараи старалась не отставать и испуганно поглядывала по сторонам, а Каранисса тем временем начала рассказывать:

— Это место сотни лет назад соорудил Дерри — Деритон Маг, я хочу сказать. Тогда же он меня сюда и привел. Когда в Двоморе сбили его летающий замок, Деритон погиб. И я пребывала здесь в полном одиночестве, пока Тобас не наткнулся на Гобелен. Он нашел способ выбраться отсюда, и мы оказались в упавшем замке. Теллуринон обменял наш старый ковер на новый — ему очень хотелось перебросить Табеа в мертвую зону, после того как Клокочущая Погибель с ней разделается. И теперь здесь находится другой Гобелен, он переместит нас в одну из башен у Больших Ворот.

Она прервала рассказ, чтобы перевести дыхание. Сараи молчала, она была поглощена изучением мрачного, освещенного факелами коридора. Из всех углов на нее пялились каменные горгульи.

Каранисса начала подниматься по широкой винтовой лестнице, говоря на ходу:

— Наверное, нам с Тобасом следует перенести второй Гобелен из Двомора в Этшар. Очень неудобно, когда парадный вход в замок и черная лестница находятся на таком расстоянии. Спуск с гор даже на ковре-самолете — дело достаточно утомительное, а пересекать сотни миль по воде — глупо.

Они прошли через арку, и Каранисса, сняв с кронштейна факел, свернула в боковой коридор.

— Не знаю, правда, понравится ли это Алоррии, — продолжила она. — Но уверена, что ее папочке Королю Дернету моя идея придется не по вкусу. Ему хочется видеть Тобаса придворным чародеем и одновременно держать дочь под боком. Алоррия не видела ничего, кроме Твердыни Двомор, ну и, конечно, этого замка.

Сараи била мелкая дрожь. Рожи демонов, выглядывающие из углов, пугали ее и заставляли нервничать. Кроме того, вокруг творилось что-то противоестественное. За пределами замка было довольно светло, но все внутренние помещения пребывали во тьме, если не считать факела Караниссы. Там же, где через окна пробивались жуткие красноватые всполохи, атмосфера казалась еще более зловещей.

Но волшебницу это совершенно не трогало. Проходя по лабиринту комнат, она весело болтала.

Наконец женщины добрались до двери, расположенной в конце небольшого коридора.

— Мы отправимся в путь одновременно, — сказала хозяйка замка, отодвигая засов.

Сараи осторожно переступила порог и внимательно осмотрелась. Каранисса вошла следом и укрепила факел в свободном кронштейне.

Комната оказалась маленькой и совершенно пустой, без горгулий или черного кованого железа в углах — простые серые стены, на одной из которых висел Переносящий Гобелен.

— Наверное, мы с Тобасом перевесим его ближе ко входу, — сказала Каранисса. — Это сэкономит время, когда приходится бывать здесь транзитом — как сейчас, например.

Сараи, рассмотрев Гобелен, почувствовала облегчение. На нем была изображена самая заурядная комната! Белые стены, окованная металлическими полосами дверь, стандартная меблировка караульного помещения.

— Пошли, — сказала она Караниссе, взяла волшебницу за руку, потянула и через мгновение оказалась в Этшаре.

Здесь было гораздо светлее, а за окном стоял самый обычный день — никаких мерцающих оранжевым светом факелов или жутковатых багровых всполохов. Леди Сараи огляделась.

Гобелен исчез, вместо него девушка увидела голую белую стену с узким окном.

— Северное освещение, — заметила Каранисса. — Оно гораздо ровнее. Не имеет значения, где стоит солнце и какая на дворе погода. Однако, — помрачнев, продолжила волшебница, — по ночам Гобелен не работает. Это создает определенные неудобства. И как я раньше об этом не догадалась? Впрочем, боюсь, что исправить уже ничего нельзя.

Бросив взгляд на стену, Каранисса подняла щеколду и распахнула дверь.

Прежде чем Сараи успела увидеть, что находится за порогом, она услышала поскрипывание стула, шуршание килта и шорох перевязи. По-видимому, какой-то солдат поспешно вскочил на ноги. Она прошла следом за Караниссой и оказалась в просторном зале, вдоль стен которого было расставлено и разложено различное вооружение. За окнами виднелось затянутое легкой дымкой небо, издалека доносились чьи-то шаги и голоса. Недалеко от двери стоял солдат. Он отсалютовал, прижав руку к сердцу, и объявил:

— Я — Деран, сын Вуллера. Прошу вас, дамы, следовать за мной. Вас желает видеть капитан Тикри.

— Тикри? — радостно и изумленно переспросила Сараи. Она не видела капитана с тех пор, как Табеа начала победный марш на дворец, а Тикри отправился защищать Верховного Правителя. Девушка боялась, что он погиб или что ему пришлось бежать. Но она ошиблась — капитан здесь и, по-видимому, уже приступил к исполнению своих обязанностей. *

— Да, Миледи, — ответил Деран. — Сюда, пожалуйста.

Сараи и Каранисса прошли за Дераном к лестнице.

— Где мы? — спросила Сараи.

— В зале боевой подготовки офицеров, Миледи. Верхний этаж Северной казарменной башни у Больших Ворот.

— Значит, городская охрана вернулась и все пришло в норму?

Деран некоторое время молчал, не зная, как ответить. Наконец он сказал:

— Не все, Миледи. Охрана действительно вернулась. Об этом позаботился Лорд Торрут, как только узнал, что Табеа отказалась от своих претензий на трон. Верховный Правитель пока еще на борту корабля, стоящего на якоре у Морских Врат. Во дворце какой-то непорядок, по слухам, имеющий отношение к Гильдии Чародеев. Туда никого не пускают без особого разрешения их Гильдмастеров. А Лорд Калтон... — Деран замялся.

— Что с моим отцом, — спросила Сараи.

— Он умирает, Миледи, — неохотно произнес Деран. — Морское путешествие окончательно подорвало его здоровье. Говорят, что ему осталось не более шестиночья, и это несмотря на то что волшебник Теас непрерывно поддерживает его силы. Верховный Правитель никого не желает назначать на место Лорда Калтона... А нам в этой неразберихе Министр Справедливости просто необходим. Лорд Торрут делает все возможное, но... одним словом, я не сказал бы, что все вернулось в норму.

Он остановился перед какой-то дверью и постучал. Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянула сердитая физиономия капитана Тикри.

— Леди Сараи! — радостно завопил он. — Как я рад, что вы вернулись! — Но, тут же спохватившись, добавил: — И вы, Каранисса.

Обе женщины улыбнулись и попытались произнести соответствующие вежливые слова. Но Тикри не позволил им открыть рта. Подняв руку, он заявил:

— Не будем терять времени. Нам необходимо как можно быстрее попасть во дворец. Чародеи заждались вас. Поговорим по пути. Позвольте мне только нацепить меч.

Через несколько минут группа из четырех человек — Деран, Тикри, Сараи и Каранисса — вышла из башни во внутренний двор и, миновав огромные ворота, двинулась в сторону дворца.

А с вершины Южной башни на них яростно взирала Табеа. Лиц с такого расстояния она рассмотреть не могла, но то, что идут две женщины в нарядах аристократок и пара солдат, она видела ясно. Это — Сараи! Она ее упустила! Потратила столько времени на обыск нелепых оборонительных сооружений и все проморгала!

Табеа помчалась вниз, проклиная свою осторожность. Она осмотрела все шесть привратных башен и большую часть Южной казарменной, оставив Северную напоследок, так как в ней квартировало слишком много солдат.

Но Сараи, конечно же, прибыла в Северную башню, ведь именно там всегда происходят самые важные события. С нее и надо было начинать, несмотря на охранников.

Прыгая через три ступени, Табеа бросилась в погоню за Черным Кинжалом.

Глава 43

Потрясенная Сараи с ужасом взирала на белый неестественный туман и булькающую зеленоватую массу, перекрывающую коридор от стены до стены и от пола до потолка.

— Сейчас ее диаметр около ста футов, — пояснил Тобас. — Она достигла нижнего уровня подземелий и, как видите, сожрала всю дальнюю часть тронного зала, включая лестницу. Погибель добралась до коридора, ведущего в покои Правителя, но в сами покои еще не проникла.

— Неужели вы верите, что Клокочущую Погибель остановит вот эта штука? — спросила Сараи, поворачиваясь к аудитории, состоящей из магов и солдат, и поднимая повыше руку с Черным Кинжалом. Ей хотелось, чтобы каждый увидел, насколько ничтожен клинок по сравнению с гигантской массой магического варева.

Некоторое время все молчали. Сараи видела, что собравшиеся сравнивают и размышляют.

Затем один из ворлоков нервно хихикнул, и вскоре все маги истерически захохотали. Солдаты, не позволяя себе открыто смеяться, ухмылялись в усы. Разгневанный Теллуринон, приказав всем немедленно заткнуться, повернулся к Сараи и злобно заорал:

— Что вы понимаете в чародействе! Размер артефакта не играет роли! Важна сущность заклинания и его потенция! Ничего более!

— И вы серьезно полагаете, Гильдмастер, что Кинжал, на который случайно наложила заклятие ничего не смыслящая в чародействе девочка, остановит действие заклинания, способного уничтожить весь Мир?

— Может, — ответил Теллуринон, но не так уверенно, как ему бы хотелось.

— Сомневаюсь, — продолжила Сараи. — Скорее всего это вещество растворит Кинжал, как растворило Переносящий Гобелен Тобаса и все, к чему прикасалось, будь то предмет магический или самый обычный.

— Ну и что же вы предлагаете? — источая сарказм, спросил Теллуринон. — Может быть, у вас в запасе есть хитроумное заклинаньице, о котором в спешке запамятовала вся Гильдия Чародеев? Мы, к вашему сведению, испробовали все, которые знали. Остановить Погибель пытались не только чародеи, но и ворлоки, и волшебники, и колдуны. Демонологи вызывали сюда демонов и разных монстров дюжинами. Всех их поглотила Клокочущая Погибель. Ничто не в силах остановить ее.

— И Черный Кинжал не остановит, — бросила Сараи. — Вы только взгляните на нее!

— Клинок пресекал любое проявление чародейства! Мы не знаем более эффективных средств нейтрализации магических чар.

Сараи, бросив удивленный взгляд на Тобаса и Караниссу, заявила:

— Вы говорите неправду. И вам это прекрасно известно.

У Теллуринона от изумления отвисла челюсть, а солдаты и маги мгновенно умолкли. Сараи чувствовала, что все взгляды обращены на нее. Еще бы, обвинить Гильдмастера во лжи, причем публично...

— Я видела это собственными глазами, — продолжала гнуть свое Сараи. — В Малых Королевствах есть небольшая долина, где чародейство не работает; там даже упал летающий замок! Мы просто обязаны использовать это место, чтобы остановить Клокочущую Погибель.

— Так вот вы о чем, — произнес оправившийся от шока Теллуринон. — Да, конечно, такое место существует. Мы попытались перебросить туда Клокочущую Погибель, но задача оказалась нам не по силам.

— Именно тогда Погибель растворила Переносящий Гобелен, — пояснил Тобас.

— И сожрала каменную глыбу, вместе с которой мы попытались ее перенести, — добавил какой-то ворлок.

— Погибель невозможно сдвинуть, — сказал Венгар.

Сараи, стараясь осмыслить услышанное, обвела магов нерешительным взглядом.

— Значит, вы не способны ее переместить?

Все дружно зашумели, подтверждая сказанное.

— Но нельзя ли в таком случае переместить сюда мертвую зону? — спросила Сараи. — Знаете поговорку: если дракон не идет к охотнику, то охотник идет к дракону?

На какое-то время воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь шипением Погибели. Все обдумывали предложение Сараи.

— Но как? — поинтересовался наконец Тобас. — Это же не предмет, это — место. Да и в любом случае чародейство не сможет ничего сделать — там оно не работает.

— А волшебство работает, — парировала Сараи, видевшая в упавшем замке магические действия Караниссы.

— Леди Сараи, зона — не предмет, а место, — повторил Тобас. — Допустим, нам удастся сдвинуть долину и даже гору, но скажите, каким образом мы перенесем все это на восемьдесят лиг в Этшар? Волшебники на это не способны, если, конечно, не собрать их несколько тысяч. Но столько волшебников не наберется во всей Гегемонии. Возможно, что в переносе горы могли бы преуспеть ворлоки, согласившись все как один услышать после этого Зов. Колдовство, демонология... Не думаю, что от них будет какая-то польза.

— Колдовство здесь бессильно, — вставил Келдер из Тазмора.

— Демонология тоже, — подтвердила Каллиа Сломанная Рука.

— Значит, вы должны создать новую. Я имею в виду новую мертвую зону. Здесь, во дворце, — заявила Сараи.

Тобас неуверенно посмотрел на Теллуринона.

— Нет! — весьма решительно ответил Гильдмастер.

— Заклинание утрачено, — заметил Тобас.

Продумывая дальнейшие аргументы, Сараи бросила взгляд на Клокочущую Погибель и тут же непроизвольно сделала шаг назад. Пока они спорили, кипящая мерзость заметно приблизилась. Отступив на несколько футов в глубь коридора, подальше от стены зеленоватой липкой массы, Сараи повернулась лицом к Тобасу и жестко спросила:

— Вы уверены?

— Да, Миледи, — кивнул чародей. — Единственная Книга Заклинаний, в которой оно было записано, сожжена четыреста лет назад — в 4763 году, если мне не изменяет память. А сотворившего это заклинание чародея повесили.

— Но мертвая зона возникла при помощи чародейства? — попыталась уточнить Сараи.

Теллуринон исподлобья смотрел на Тобаса.

— Да, Миледи, — ответил придворный чародей Двомора.

— И заклинание в свое время было записано?

— Эллраном Несчастливым в 4680 году. — Тобас печально улыбнулся. — Он открыл свое заклинание совершенно случайно. Точно так же, как Табеа случайно состряпала Черный Кинжал. Эллран заклинания больше не применял, но его ученик на это решился, за что и отправился на виселицу.

— Похоже, о мертвой зоне вы знаете абсолютно все, — заметила Сараи.

— Но это же в некотором роде моя специализация, — пожал плечами Тобас. — Поэтому меня и пригласили в Этшар.

— Коль скоро вы такой специалист, — вмешался Венгар, — то не знаете ли вы способа реконструировать потерянное заклинание?

— Если известно подлинное имя ученика и время, когда он творил заклинание, — вступила в разговор Мерет, — то с помощью Всепроникающего Видения я могла бы попытаться прочитать ту страницу, на которой оно было записано. Раз уж мы не нашли контрзаклинания для Клокочущей Погибели, это могло бы...

— Нет! — взвизгнул Теллуринон. — Мерет, я вам запрещаю! Только подумайте, что вы предлагаете! Превратить дворец в мертвую зону для чародейства? Ведь Гильдия больше не смо...

Опалив всех бешеным взглядом, он замолчал на полуслове. Гильдмастер понял, что чуть было не проболтался о тайне Гильдии перед лицом стольких свидетелей.

— Нет! — закричал он. — Мы используем Черный Кинжал, а если он не сработает — эвакуируем город.

Лишенная своих кошачьих талантов — а кролик, как всем известно, гораздо медлительнее кошки, — Леди Сараи максимально быстро шагнула вперед, схватила левой рукой мантию Теллуринона, а правую, с зажатым в ней Черным Кинжалом, поднесла к груди чародея.

— Послушайте меня, Гильдмастер, — сказала она. — Ваши идиотские заклинания разрушают дворец Правителя, они могут погубить город и не исключено, что весь Мир. Но вас волнуют секреты Гильдии, и вы готовы на все, лишь бы сохранить могущество чародеев? Вы опасаетесь, что не сможете подслушивать во дворце, не сможете держать в руках Правителя? Вам следует бояться другого, Теллуринон. Вам следует опасаться меня и этого Кинжала. Я не стану даже пытаться остановить им Клокочущую Погибель, Теллуринон. Я использую его против вас. Черный Кинжал сожрет вашу душу, и от вас не останется ничего — даже призрака.

Сараи и сама не знала, насколько реальна ее угроза. Но ей было все равно. Она приблизила Кинжал к груди Гильдмастера, и острое лезвие прорезало ткань мантии.

— Вы не посмеете, — прохрипел Теллуринон, хватая воздух широко открытым ртом. — Гильд...

— Клокочущая Погибель все равно нас убьет, если мы здесь останемся, — сказала Сараи. — Кроме того, я уверена, что в данном случае Гильдия вас не поддержит. Есть здесь желающие остановить меня? — спросила Сараи у застывших зрителей.

Теллуринон бросил на своих сподвижников умоляющий взгляд. Тобас, Мерет и Геремон остались стоять неподвижно, хотя Геремон прикинулся потрясенным. Алгарин с небрежным видом поглядывал в потолок. Другие маги следили за развитием событий с интересом, но попыток прийти на помощь Гильдмастеру никто не предпринял. Что же касается солдат, то те всем своим видом выражали готовность открыто встать на сторону Сараи.

— Не знаю, о каких заклинаниях здесь толкуют, — громко проговорил один из охранников, — но эта самая Гильдия мне давно обрыдла. Тот, кто обидит Леди Сараи, будет иметь дело со мной.

Послышалось несколько выкриков на ту же тему, и не все они исходили от солдат.

Теллуринону срочно пришлось менять тактику.

— Хорошо, — сказал он, — мы попытаемся сотворить Всепроникающее Видение, как предлагает Мерет. Если удастся открыть секрет запрещенного заклинания Эллрана, мы его применим. Но если оно не сработает, Леди Сараи, нам придется обратиться к Черному Кинжалу.

— Согласна, — ответила Сараи и, отступив назад, отпустила мантию Гильдмастера.

— Для заклинания Всепроникающего Видения потребуется магический кристалл, — заметила Мерет, — а я оставила его дома. Кроме того, мне нужно абсолютно темное помещение, во дворце мы такого не сыщем.

— В таком случае отправляйтесь домой, — произнесла Сараи.

— Я пойду с вами, — сказал Тобас чародейке, — чтобы записать заклинание Эллрана и немного у вас поучиться.

Теллуринон хотел вмешаться, но, прежде чем он открыл рот, Сараи распорядилась:

— А Гильдмастеру лучше всего вернуться в Дом Гильдии и взглянуть, как там обстоят дела.

Теллуринон бросил на нее злобный взгляд, но спорить не решился. Сараи знала, что приобрела в лице Гильдмастера смертельного врага. Но ей это было по-настоящему безразлично. Мерет и Тобас отправились по кольцевому коридору в направлении северо-западных дверей. Теллуринон и Геремон двинулись к северо-восточному входу. Остальные разбрелись кто куда. Сараи же мечтала только об отдыхе. Интересно, цела ли ее старая комната? Клокочущая Погибель была еще достаточно далеко от юго-восточной части дворца, где находились семейные покои Калтонов, но жуткая жижа расползается так быстро...

«Наверное, лучше обосноваться где-нибудь поближе к дверям», — решила Сараи и прошла в северо-западный коридор, в одну из комнат, где просители обычно ожидали аудиенции Верховного Правителя.

Помещение напоминало свалку. Сараи с отвращением оглядывалась вокруг, не в силах сообразить, жил ли здесь кто-нибудь во время короткого правления Табеа, или комнату использовали как помойку.

Вслед за ней в бывшую приемную вошла Каранисса.

— Что вы делаете, Леди Сараи? — спросила она.

— Я хотела... Нет, Каранисса, вы только взгляните, что здесь творится! — с горечью произнесла Сараи, показывая на горы мусора.

Две обитые шелком скамьи лишились ножек и превратились в пародии на кровати. Позолоченный чайный столик, тоже с отломанными ножками, лежал на боку. Три безмерно грязных и рваных одеяла валялись в углу в окружении апельсинных корок, яичной скорлупы, куриных костей и других объедков.

Каранисса посмотрела на разгром и не нашлась что сказать. Сараи двумя пальцами подняла одно одеяло и вымела им в коридор часть мусора.

— Не стоит беспокоиться, Сараи, — заметила Каранисса. — Клокочущая Погибель все равно поглотит это помещение еще до того, как мы сможем ее остановить...

— До того, как чародеи смогут ее остановить! — выпалила Сараи, с отвращением отбрасывая одеяло. — Идиоты, которые запустили Погибель, показали Табеа, как изготовить Черный Кинжал, и отказали в помощи моему отцу...

— Но среди них есть и другие — мой муж, например, и ваша подруга Мерет, — мягко закончила за нее Каранисса.

— Да, да, я знаю, — раздраженно бросила Сараи. — Большинство знакомых мне чародеев — люди хорошие. Но очень часто они просто не ведают, что творят. А творят они опасные вещи! Они без умолку твердят о невмешательстве в политику, а Теллуринон практически признался, что чародеи шпионили за Верховным Правителем...

Оборвав речь, она села на пол. Каранисса примостилась рядом, и некоторое время обе женщины молча сидели бок о бок. Издалека до Сараи доносились звуки шагов, голоса и несмолкаемое шипение Клокочущей Погибели. Девушка посмотрела на Черный Кинжал, все еще зажатый в руке, и вздрогнула, заметив крошечную каплю крови Теллуринона, запекшуюся на острие клинка.

— Я думаю, что спокойно могла бы его убить, — сказала она.

— Наверное, — согласилась Каранисса. — Во время Великой Войны мы знали, что при определенных обстоятельствах практически каждый способен на убийство. Любой человек может стать опасным.

— Даже такое безобидное ничтожество, как Табеа Воровка, — сказала Сараи. — Получив Черный Кинжал, она стала «Императрицей» Этшара. Кстати, может быть, мне все же испробовать Кинжал на Клокочущей Погибели. По крайней мере мы бы от него избавились.

— Почему же вы этого еще не сделали? — спросила Каранисса.

— Сама не знаю, — задумчиво ответила Сараи. — Это такая бессмыслица... Знаете, Каранисса, ведь у меня было настолько тонкое обоняние, что казалось, будто я вижу носом. В темноте я видела, как кошка, слышала звуки, которые человеческое ухо не улавливает, была быстрой, сильной...

— Вы хотите вернуть эти качества? Станете убивать животных?

Сараи долго думала, прежде чем ответить.

— Нет, — сказала она наконец. — С исчезновением Табеа необходимость в этом отпала. Я вообще не люблю убивать и привыкать к крови не желаю.

— Так как же вы поступите с Кинжалом?

— Пока не знаю, — медленно ответила Сараи. — Об этом надо подумать. — Она внимательно посмотрела на Кинжал и затем, переведя взгляд на Караниссу, спросила: — Скажите, что значит быть волшебницей?

Каранисса попыталась объяснить свое состояние — впрочем, без особого успеха. Далее разговор пошел о том, легко ли быть замужем за чародеем и при этом делить его с другой женой. Каранисса рассказала, как вышла замуж и как получилось, что Алоррия тоже стала женой Тобаса из Тельвена. Частично эту историю Сараи узнала во время длительной прогулки по горам, но только сейчас она осмелилась спрашивать о том, что ее по-настоящему интересовало.

В конце концов все темы были исчерпаны. Дневной свет начал потихоньку меркнуть, а Клокочущая Погибель шипела уже значительно ближе.

— Я проголодалась, — объявила Каранисса. — А вы здорово устали. Приглашаю вас ко мне в гостиницу, мы поужинаем, и я уступлю вам на время постель.

— Это было бы замечательно, — с благодарностью произнесла Сараи.

Черный Кинжал скатился на пол, и она наклонилась, чтобы поднять его. Однако, вместо того чтобы сразу вложить Кинжал в ножны, Сараи понесла его в руке. Никаких особых целей она при этом не преследовала — просто удобная рукоятка в ладони вселяла в нее чувство уверенности.

Пройдя северо-западным коридором, женщины вышли на дворцовую площадь.

Глава 44

Табеа затаилась в ожидании. Настигнуть Сараи сразу ей не удалось. Портовая Улица кишела прохожими, а Четвертную Улицу патрулировали солдаты. Не посмела она и последовать за Сараи во дворец. Там было полно охранников и магов, а Табеа по-прежнему оставалась без Черного Кинжала. Но ничего, рано или поздно Леди Сараи должна будет появиться на улице — не останется же она ночевать во дворце, имея под боком Клокочущую Погибель. Аристократка отправится либо в дом Серема, либо в Казарменную башню у Больших Ворот, либо в иное место. Рано или поздно она потеряет бдительность и отошлет эскорт. Вот тогда у Табеа и появятся шансы.

На площади перед дворцом стоял брошенный фургон, и Табеа не преминула воспользоваться этим подарком судьбы. Она забралась в повозку, улеглась на дно и через щель между досками стала наблюдать за тем, что творилось снаружи.

Вскоре из дворца хлынул поток солдат и магов, однако Леди Сараи среди них не оказалось.

Наконец уже ближе к вечеру терпение Табеа было вознаграждено. Открылась боковая дверь, и на площадь вышли Сараи и черноволосая высокая волшебница. Их никто не сопровождал.

В руке Леди Сараи был Черный Кинжал. Собрав всю накопленную энергию, воспользовавшись своей нечеловеческой быстротой, Табеа выпрыгнула из фургона и вцепилась в руку проклятой аристократки.

Сараи даже не увидела приближающуюся воровку. Она еще помаргивала, пытаясь приспособиться к яркому свету после полумрака дворца, когда что-то схватило ее за кисть и выбил Черный Кинжал. Сараи пошатнулась и села на землю — руку пронзила невыносимая боль.

— Табеа! — закричала Каранисса.

Но самозванка уже бежала по коридору дворца.

— Похоже, у меня вывих и растяжение, — произнесла Сараи — у нее нещадно кружилась голова. — А что случилось?

— Это Табеа! — ответила Каранисса, наклоняясь, чтобы помочь спутнице подняться. — Она унесла Кинжал!

Сараи, позабыв о боли, мгновенно вскочила на ноги.

— Из ваших слов я поняла, что ее нет в Этшаре!

— Она вернулась, — ответила Каранисса.

— Но почему чародеи ее до сих пор не убили? Они же изнывали от жажды мщения.

— До этого у них еще не дошли руки, — ответила Каранисса. — Все внимание магов было направлено на Клокочущую Погибель. Впрочем, причина промедления значения не имеет. Важен факт — Табеа не убили, и она вернулась. Пошли!

Сараи неуверенным шагом двинулась к двери, а Каранисса, сложив ладони рупором, крикнула двум стоящим поблизости стражникам:

— Табеа! Табеа вернулась! Приведите подмогу! И не забудьте захватить факелы!

Затем, следом за Сараи, она осторожно вошла во дворец.

Табеа, выставив вперед клинок, бежала по коридору в сторону тронного зала. Неужели Сараи уже остановила Клокочущую Погибель? Если так, то это сорвет ее план превратиться в спасительницу города — но с другой стороны, получив Кинжал, она все равно снова будет Императрицей.

Интересно, что стало с Погибелью? Продолжает ли она расширяться или осталась шестидесяти футов диаметром, как докладывал Геремон?

Услышав зловещее шипение, Табеа резко притормозила. Наступил вечер, и коридор погрузился во тьму, непроницаемую даже для кошачьих глаз.

Нужен свет. Руководствуясь запахом, Табеа опустилась на пол и нащупала обрывки грязного, сального одеяла. Она закрепила его узлом на валявшейся рядом ножке стола, подняла импровизированный факел над головой и сосредоточилась, чтобы уловить дарующий силу ворлока шепот.

Но она слишком нервничала и отвлекалась на посторонние звуки. Самозванка успела лишь нагреть тряпицу, когда за ее спиной вспыхнул золотой свет. Оглянувшись, она увидела высокую волшебницу — источником света служила ее высоко поднятая ладонь. Радом с волшебницей стояла Леди Сараи.

— Не подходите! — взвизгнула Табеа, выхватив Кинжал и отступая в глубь коридора.

Обе женщины двинулись следом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Сараи. — Ты отреклась от престола.

— Отречение было условным! — выкрикнула Табеа. — Я оставила трон при условии, что вы уничтожите Клокочущую Погибель! Но вы этого не сделали! Я сама остановлю ее и законным образом верну себе трон!

Каранисса и Сараи переглянулись.

— У тебя ничего не получится, — произнесла Сараи.

— Нет, получится! — визжала Табеа. — Я вернула себе Черный Кинжал, а он пресекает любое чародейство!

— Любое, но не это, — усмехнулась Сараи. — Извольте, Ваше Величество, взглянуть на Погибель, и вы убедитесь сами.

— Потерпите немного, и мы ее остановим, — добавила Каранисса. — Скоро придет мой муж с готовым контрзаклинанием.

— Нет! — закричала Табеа. — Не вы, а я! Я ее остановлю!

Заслышав звук шагов, она вгляделась в темноту за женщинами.

Это были солдаты. Отлично! Ей нужны свидетели. Теперь все охранники перейдут на ее сторону. На темных стенах коридора заплясали факельные блики. Табеа выжидала.

Через несколько секунд из-за угла появился отряд, возглавляемый капитаном Тикри. Солдаты замерли, увидев, как облаченная в черные лохмотья бывшая «Императрица» с помощью Черного Кинжала держит на расстоянии бывшего Министра Следователя и волшебницу из Двомора.

— Не приближайтесь, — предупредила Каранисса, загасив свой волшебный огонь. — Она вернула себе магический Кинжал.

— Правильно, — сказала Табеа. — Кинжал снова у меня. Это тот самый Кинжал, в который я вложила частицу своей души, и сейчас я намерена использовать его, чтобы спасти город от черной магии, которую вот эта парочка и их прихлебатели-чародеи обрушили на наш славный Этшар.

— Хорошо, — сказала Сараи. — Если ты хочешь это сделать — давай!

— И сделаю, — ответила Табеа.

Она повернулась и с высоко поднятой головой направилась к Тронному Залу. Сзади шли Сараи, Каранисса и полдюжины солдат под командованием капитана Тикри. В отряд входил и Деран, сын Вуллера.

Сараи неожиданно споткнулась и схватила Дерана за рукав. Солдат сделал шаг в сторону, чтобы поддержать девушку, но когда отряд прошел мимо, она быстро встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:

— Найдите чародея по имени Тобас из Тельвена. Если он успеет сотворить заклинание, пока Табеа во дворце, она утратит все свое магическое могущество и превратится в глупую девчонку с самым обычным кинжалом. Попросите Тобаса поторопиться!

Сараи старалась шептать чуть ли не басом, помня, что кошки и собаки лучше всего слышат в верхних тонах. Конечно, было бы лучше послать капитана Тикри, но отсутствие командира отряда самозванка сразу заметила бы.

Табеа обернулась на шепот, но бульканье и шипение проклятой жижи не позволили ей разобрать слова. Однако, увидев, что Леди Сараи отстала, она выкрикнула:

— Подойди ближе, Фареа или Сараи, не знаю, как тебя назвать. Подойди и убедись, что я заслуживаю трона Правительницы Этшара!

Сараи чуть ли не бегом бросилась догонять отряд, а Деран, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, скользнул в темноту коридора.

Через несколько секунд процессия достигла места, где проход полностью перекрывала стена зеленоватой кипящей массы. При виде этой зловещей картины Табеа на мгновение заколебалась, но тут же решительно шагнула вперед.

— Смотрите! — воскликнула она и вонзила Кинжал в бурлящую жижу. Клокочущая Погибель выбросила облако белого пара, а шипение перешло в оглушающий рев.

Однако когда вонючие клубы рассеялись, взорам зрителей открылась все та же Погибель. Она, по-прежнему шипя и булькая, блокировала коридор. На дьявольской субстанции не осталось никаких следов от удара Черного Кинжала. Перед зеленоватой клубящейся стеной стояла Табеа, сжимая в руке одну черную рукоятку.

Клинок исчез. Растворился. Над гардой торчал огрызок длиной не более дюйма.

Табеа пронзительно вскрикнула, и Сараи вспомнила, что девчонка вложила в Кинжал часть души. Она бросилась ей на помощь, вслед заспешила Каранисса.

— Нет! — взвизгнула Табеа. — Не подходите!

Она взмахнула остатками Черного Кинжала, и женщины замерли. Затем «Императрица» Этшара снова повернулась лицом к Клокочущей Погибели и с криком «Он должен, должен действовать!» сунула руку в колышущуюся зеленую жижу.

Кисти как не бывало! Табеа снова вскрикнула и поднесла к глазам кровоточащую культю. Пытаясь зажать рану левой рукой, она потеряла равновесие и упала... прямо в Клокочущую Погибель. Ее вопль мгновенно оборвался, а Клокочущая Погибель вновь издала довольный рев и плюнула облаком вонючего пара. Обе женщины и солдаты в ужасе попятились назад.

Когда пар рассеялся, все увидели, что от Табеа осталась лишь окровавленная ступня. Оторванная конечность валялась на мраморном полу коридора в нескольких дюймах от бурлящей массы.

— О боги... — пробормотал капитан Тикри.

А затем зловещее шипение оборвалось. Стена созданного магией первозданного хаоса взорвалась и исчезла так, как исчезает туман, попав в теплое помещение. Замкнутое пространство перекрытого коридора распахнулось, обнажив расположенную прямо под куполом зияющую пустоту в конструкциях дворца. Пустота эта имела форму идеально правильной полусферы.

Клокочущая Погибель исчезла. Не осталось ни единой капли ядовитой жижи. Наполовину растворенные стены и полы были гладкими и чистыми. Со своего места Сараи и ее спутники увидели каменную кладку, являвшуюся когда-то частью задней стены тронного зала, и интерьеры комнат и переходов во всех шести уровнях дворца, от нижних казематов до покоев Верховного Правителя. Так, наверное, выглядела бы Арена, если убрать сиденья зрителей и снять все перекрытия.

И прямо напротив Сараи, на краю обрубленного коридора, стоял Тобас и радостно махал руками. В одной руке у него был Кинжал, в другой — бронзовый сосуд.

Несколько минут никто не мог произнести ни слова. Всех потрясли наступившие тишина и покой.

Затем к Сараи подбежал Деран.

— Я его не нашел, — сообщил солдат, — но, увидев, что Клокочущая Погибель исчезла, вернулся. Он успел? Где Табеа? Где Кинжал?

Сараи взглянула на отвратительный обрубок — единственное, что осталось от Табеа Первой, «Императрицы» Этшара, — и ответила:

— Нигде. Просто нигде.

Глава 45

— Так как же называется это заклинание, о котором ты говорил? — Верховный Правитель тяжело опирался на плечо Лорда Торрута, стоя на краю огромного кратера, куда провалилась большая часть его дворца. — То, которое остановило Погибель.

— Эллраново Рассеивание, — ответил Тобас. — Гильдия Чародеев запретила его четыреста лет назад, но это был особый случай.

— Теллуринону это не понравилось, — вставила Сараи.

— Подозреваю, что большим шишкам в Гильдии Эллраново Рассеивание тоже не по нраву. Но больше всего они злы на Теллуринона за то, что он своей идиотской выходкой с Клокочущей Погибелью вынудил нас его применить.

— Разве в Гильдии есть «большие шишки»? — спросил изумленный Торрут.

— О да, — ответил Тобас. — Но мне мало о них известно. Кроме того, я уже сказал больше, чем следовало бы. Утешает лишь то, что они теперь не могут меня услышать, — с улыбкой закончил молодой человек.

— Да, отсутствие чародейства значительно затруднит ремонт здания, — произнес Верховный Правитель. — Дворец, как вы знаете, был сооружен с помощью магии — мой предок Анаран переманил в Этшар-на-Песках множество чародеев, после того как Великая Война закончилась и армию распустили. В то время, надо сказать, Гильдия была гораздо покладистее и особых неприятностей властям не чинила. Правда, потом большая часть наших магов ушла к этому пройдохе Азраду, — со вздохом закончил Эдерд.

— Я уверен, в Этшаре-на-Песках найдутся прекрасные каменщики, — утешил Верховного Правителя Лорд Торрут.

— И кроме того, — заметил Тобас, — во дворце не работает только чародейство. Ворлоки, волшебники и даже демонологи смогут помочь строителям, если вы этого пожелаете.

— Может быть, я вообще оставлю все как есть, — произнес Верховный Правитель, поднимая глаза на купол. — Пусть это будет своего рода мемориалом. — И, повернувшись к Сараи, он добавил: — И тебе как Министру Справедливости теперь станет труднее работать.

— Отец обычно обращался к теургам, Милорд, — ответила Сараи.

Ей не хотелось говорить, что теперь она не очень-то доверяет чародеям, впрочем, как и остальным магам.

— Ну что ж, прекрасно, — кивнул Эдерд. — Раньше я не успел сказать, но позволь мне сделать это сейчас: я разделяю боль твоей утраты. Лорд Калтон был замечательным человеком и верным слугой. Искренне сожалею, что состояние здоровья не позволило мне присутствовать на похоронах. — Он кашлянул, как бы желая продемонстрировать, что не совсем еще оправился от недомогания, которое приковало его к постели на целое шестиночье. Повернувшись к Тобасу, Эдерд сказал: — Ты знаешь, я ведь использовал здесь защитные заклинания. Охрана, тревога и прочее. Правда, они не сработали против этой несчастной девочки и ее кинжала. Ты не знаешь, нельзя ли их восстановить?

— Думаю, что нельзя, Милорд, — ответил Тобас. — Хотя я очень старался сделать мертвую зону как можно меньше, она все же охватывает весь дворец, окружающую его площадь, а на северо-востоке — ведь я не мог находиться в центре Погибели — часть Кольцевой Улицы. Так что восстановить охранные заклинания уже никогда не удастся.

— Часть Кольцевой, говоришь? Да... это здорово затруднит нам проведение парадов и празднеств.

— Вы правы, Милорд, — вмешался Лорд Торрут, стараясь не смотреть на Верховного Правителя. — Но знаете, мы и так сильно перебирали с чародейством. Боюсь, что это не шло нам на пользу.

— Боюсь, что я лично пользовался им гораздо меньше, чем мне бы хотелось, — фыркнул Эдерд. — Гильдия очень неохотно шла на сотрудничество. Кроме того, они, похоже, знали все, что происходит во дворце, — когда я только собирался их о чем-нибудь попросить, они уже начинали требовать для себя новые льготы.

— Теперь все изменится, — сказала Леди Сараи. — Отныне они будут знать лишь то, что им скажут.

— И значит, станут искать подвох в каждом моем слове, — заметил Эдерд. — Но так или иначе, изменить мы уже ничего не можем.

Он повернулся, вынуждая Лорда Торрута поворачиваться вместе с ним.

— Во всяком случае, чародеи смогут поддержать свое реноме неумолимых мстителей, — заметила Леди Сараи. — Ведь заклинание Теллуринона убило Табеа.

— Уверен, они попытаются выжать из этого максимальную пользу, — сказал Лорд Торрут. — Начнут бить себя в грудь и вопить, что спасли Этшар.

— Но с другой стороны, — произнес Тобас, обращаясь к Эдерду, — им трудно будет скрыть свои поистине чудовищные ошибки. Особенно если вы, Милорд, не станете ремонтировать свой дворец. Даже Гильдия не сможет пресечь слухи о том, каким образом Табеа обрела могущество и как чародеи проиграли в схватке с Клокочущей Погибелью, которую, кстати, сами и породили.

— И все это обратит их гнев против меня, — заметил Эдерд. — Ведь большинство чародеев не столь рассудительны, как ты, Тобас.

Тобас кивком выразил Верховному Правителю свою признательность.

— Полагаю, Милорд, у нас есть возможность не только компенсировать потери, связанные с утратой контакта с Гильдией, но и извлечь из этого дополнительную пользу, — сказала Сараи.

— Вот как? — поднял брови Верховный Правитель.

Сараи замялась, но, взглянув на Тобаса, решила, что ему можно доверять:

— Совет Ворлоков изъявил желание арендовать помещение во дворце для проведения своих собраний и, возможно, иной деятельности. Сегодня утром ко мне обратился их представитель.

— Продолжай, — задумчиво глядя на нее, бросил Эдерд.

— Естественно, я ответила, что такие вопросы решаете вы. Но, со своей стороны, я бы посоветовала заключить с ворлоками соглашение, при условии, что оплата будет производиться не золотом, а услугами. — Улыбнувшись, Сараи продолжила: — Конечно, я понимаю — они хотят, чтобы чародеи перестали шпионить за их собраниями. Несмотря на совместную борьбу с Табеа, Совет Ворлоков продолжает видеть в Гильдии Чародеев соперника.

— Значит, ты считаешь, что допуск этих самых ворлоков во дворец является мудрым шагом?

— Да, Милорд. Чародеи не смогут следить за ними, зато это сможем делать мы. Кроме того, будет совсем неплохо, если Совет Ворлоков окажется перед вами в долгу.

Эдерд кивнул, выражая согласие. И Сараи добавила:

— Если вы разрешите, Милорд, я сделаю подобные предложения Братству Волшебников и Союзу Сестер...

— Во всяком случае, об этом стоит подумать, — произнес Верховный Правитель и с любопытством взглянул на Сараи — Меня очень занимает один вопрос, Леди Сараи, с какой это стати ворлоки обратились к тебе?

— Все очень просто, Милорд. Я сотрудничала с ними ранее, осуществляя функции Министра Следователя.

— Моего Министра Следователя, — эхом отозвался Эдерд. — Ты им и останешься. И будешь Министром Справедливости по крайней мере, до тех пор, пока твой братец не подрастет и не выздоровеет, если это, конечно, вообще когда-нибудь произойдет. Кроме того, последние подвиги превратили тебя в моего Постоянного Представителя при всех магических школах Этшара. Похоже, ты будешь весьма занятой молодой особой.

— Всегда к вашим услугам, Милорд, — поклонилась Сараи.

— Знаешь, когда мы были в порту, до меня доходили слухи, в которых довольно часто упоминалось твое имя, — сказал Верховный Правитель.

— Неужели, Милорд? Эдерд кивнул и продолжил:

— Матросы все как один утверждали, что это ты, маленькая Сараи, заманила Табеа во дворец и соответственно в Клокочущую Погибель, пока чародеи, в частности Тобас, бились над заклинанием. Говорят, что ты предложила Табеа жизнь взамен на ее отказ от черной магии. «Императрица» якобы не согласилась и предпочла погибнуть. Все восхищены твоим мужеством, — улыбнулся Эдерд. — Подобная репутация — отличная база для карьеры Министра Справедливости.

— Но это же не...

Верховный Правитель назидательно поднял палец:

— Да будет тебе известно, что истинное значение имеет не фактическая сторона дела, а то, что думает народ.

— Но...

— Рассказывают также, — опять перебил Сараи Эдерд, — о том, как ты творила чудеса, устанавливая личность убийцы. Говорят, что колдуны готовы ради тебя на все, а сообщество убийц перед тобой трепещет. Поговаривают, что ты умеешь неожиданно исчезать и произвольно меняешь внешность.

От удивления Сараи даже не попыталась протестовать.

— Ты, конечно же, понимаешь, — продолжал Верховный Правитель, — что, достигнув столь почтенного возраста, я перестал внушать страх или восторг. Мой сын — несомненно, человек добрый — за свою жизнь так ничем и не отличился, оставаясь всего лишь Наследником. Более того, он сбежал в тот момент, когда Табеа начала угрожать его будущему. Поэтому для меня крайне полезно иметь на своей стороне героя, совершившего, по мнению народа, титанические подвиги для сохранения трона и моего возвращения на него. Герой этот имел все возможности захватить власть в Этшаре — когда Табеа умерла, а я еще не вернулся, — но остался верен наследникам Анарана. Постоянное присутствие рядом с троном бесстрашного и могучего рыцаря, несомненно, отобьет охоту у разного рода авантюристов посягать на мои владения и пресечет любые попытки пойти по пути бедной маленькой Табеа. Поэтому, Леди Сараи, как Верховный Правитель Этшара-на-Песках я приказываю тебе не опровергать слухи о твоем могуществе или тайных магических знаниях, какими бы абсурдными эти слухи ни были.

Сараи открыла рот, чтобы запротестовать, но тут же одумалась. Взглянув на Эдерда, она неохотно пробормотала:

— Повинуюсь, Милорд.

— Отлично. На этом мы и расстанемся. Я размещусь в покоях Лорда Торрута, до тех пор пока мои апартаменты не приведут в приличное состояние.

Эдерд повернулся и, опираясь на своего Военачальника, заковылял по одному из боковых коридоров.

Сараи некоторое время молча смотрела ему вслед, а затем поспешно направилась к выходу из дворца. Ей хотелось пройтись под ярким солнцем на свежем воздухе и хорошенько подумать. Она еще не готова беседовать с братом и его нянькой.

Кроме того, Сараи пока не решила, где будет жить — у себя или займет комнату отца.

Проблема эта не стоила выеденного яйца, но после стольких шестиночий, отданных узурпаторам и убийцам, сотрясающей Мир магии и другим вопросам жизни и смерти, ей хотелось решать именно такие проблемы.

Оказавшись на ступеньках главного входа, Сараи взглянула на Этшар-на-Песках — на ряды домов, на улицы, разбегающиеся от дворцовой площади. Прямо перед ней из трубы дома неторопливо поднималась к небу спокойная струйка дыма.

Это напомнило ей о дыме погребального костра Лорда Калтона — ее отца. Наконец-то его душа освободилась, обрела покой и вознеслась вместе с дымом к богам.

«Интересно, — думала Сараи, — куда унеслась душа Табеа, когда ее тело поглотила Клокочущая Погибель? Может быть, ужасное варево уничтожило не только плоть, но и дух? А что случилось с душами людей, умерщвленных Черным Кинжалом? Ни одному некроманту не удалось обнаружить их след в этом Мире или в других сущностях».

Наверное, она этого никогда не узнает. Как никогда, наверное, не найдет ответы на целый ряд захватывающих вопросов.

Но это ее не остановит. Она будет упорно учиться и узнает все, что можно узнать.