Закрой глаза – я тут

14 Лето. Москва. Ада

Ада сфотографировала Диму вечером, когда они добрались до номера. Для важных фотографий она всегда пользовалась пленочным фотоаппаратом. В электронных портретах не хватало души, а ей нужна была именно она. Сегодня Ада забрала фотокарточки из печати. Выбрала одну, на которой он получился особенно хорошо. Лицо в фас, то, что требуется. Волосы убрал в хвост. Большие глаза цвета панциря черепахи, коричневые с болотным, густые ресницы, губы, которые хочется целовать, хотя из них вечно торчит сигарета… Нужно будет отучить мальчика от этой вредной привычки. А сейчас он должен думать, что ради него она готова на все. Она и вправду ради него на что-то готова, например, отвезти его в Италию, где он будет какое-то время тешить ее самолюбие и плоть. Такой молодой интеллектуальный красавчик. Он ей очень нравится. Но Ада умеет держать себя в руках. В ее игре на выживание мужчина обязательно должен ей нравиться, его можно даже немножечко любить, но ни в коем случае нельзя окунаться в эту любовь с головой. Иначе крышка способностям, крышка тебе самой, а там недолго и до крышки гроба. Мужчина в ее игре инструмент, который должен подпитывать молодость, эмоции, энергию, красоту и силу, но не забирать их. Поэтому нельзя в него погружаться и отдавать свое сердце. Надо держать его на длинном поводке и в тонусе – действовать методом кнута и пряника. Это у нее отлично получалось, голову Ада никогда не теряла до конца, всегда балансировала на грани, зато в прямом и переносном смысле ее потерял последний ее мужчина. И вот пришлось искать нового. Она нашла его здесь. В Россию Аду давно тянуло прошлое – ее бабушка однажды совершила непоправимую ошибку. В возрасте лет шестидесяти влюбилась до безумия в сорокалетнего русского парня, забыла обо всем на свете, забрала его с собой в Италию и отреклась от Силы. Они погибли, небо наказало ее за слабость, подстроив страшную автомобильную катастрофу. Дар перешел к Аде именно в тот день. Ей уже было двадцать, и она рассталась с тайной мечтой стать потомственной ведьмой. По семейным легендам, Господь если наделял избранных из их рода тайной силой, чувствовали они это уже в младшем возрасте. Ее мать осталась простой женщиной, и Ада, видимо, тоже. Несмотря на то что бабушка, кстати, в отличие от нее невероятная красавица, многое ей рассказывала и показывала, у Ады ничего не получалось, хоть она и тренировалась на ребятах из школы. Замечая ее странные манипуляции и взгляды исподлобья, эти придурки только смеялись над тем, как невзрачная носатая девочка корчит из себя медиума. И это ее злило невероятно. Она просила бабушку наказать их, но та утверждала, что это большой грех. И раз не дано, то и не нужно идти наперекор судьбе. По окончании школы Ада стала готовиться к поступлению в медицинский, чтобы хотя бы таким образом властвовать над людьми. Об этом она мечтала. Ада представляла, как придет к ней один из бывших одноклассников с какой-нибудь страшной болезнью, и она, конечно, вылечит его, но до этого всласть поиздевается над ним, заставит его бояться и переживать, как переживала она, будучи маленькой школьницей, в способности которой никто не верил. Училась она хорошо, не тратя времени на вечеринки и посиделки с подружками, не замечая парней, ведь даже редкий поход в кино выбивал ее из заданного ритма. Она потом еще долго злилась на себя, что дала слабину, потратила время впустую, и от этого погружалась в учебу еще усиленнее. Медицина интересовала ее гораздо больше, чем дискотеки, сплетни и наряды.

В тот день она готовилась к экзамену. Внезапно заныло сердце, после ставшее ее верным, хотя и злым помощником, лоб покрылся испариной, ее потянуло к семейному альбому. Раскрыв страницу на бабушкиной фотографии, она долго гладила ее, и ей очень хотелось плакать. Причину сильнейшей тоски удалось понять лишь вечером, когда пришла с работы мама и сообщила, что бабушка погибла в автокатастрофе. Ночью она Аде снилась. Они долго говорили, Ада к утру не могла вспомнить о чем, запоминать и толковать сны она научилась гораздо позже, но в голове после сна засела одна мысль: нужно взять себе бабушкин саквояж. И еще она помнила общий смысл их долгой беседы: дар перешел к ней, и надо принять его и не упустить. Любимая бабушка, ее идеал, погибла, передав Аде свою силу, исполнив внучкину сокровенную мечту.

Поэтому, когда в очередную годовщину бабушкиной смерти один из многочисленных друзей, разбросанных по всему миру, пригласил Аду в Москву, она решила, что это знак. Помимо того, что она найдет себе здесь, в Москве, отличного любовника и раба в одном лице, Ада хотела отомстить за любимую нонну[4] этим самонадеянным русским мужланам и восстановить справедливость.

Но до сих пор ее чувствительное сердце молчало, не посылая никаких сигналов, и вот наконец-то случилось. Когда Ада его увидела на выставке, у нее даже дыхание перехватило. Сердце простучало знакомые сигналы – один короткий, другой совсем короткий: это он. И, как обычно, оно не ошиблось. В постели Дима тоже оказался прекрасен, что было чрезвычайно важно, потому что секс значился основной частью игры после психологической. Ада, улыбаясь, поцеловала фотографический снимок и положила его на зеленое сукно письменного стола.

– Надо будет посильнее привязать его к себе.

– Мне нужна Ада, итальянка. Она остановилась в вашей гостинице, – нервно бросил Дима портье, который высокомерно оглядел бледного молодого человека с дрожащими руками, лихорадочным блеском в глазах, заросшего щетиной и в рубашке не первой свежести.

– Уточните фамилию.

– Чью? Свою?

– Нет, дамы, которую вы ищете.

– Я не знаю фамилии, она живет у вас, кажется, на последнем этаже. – Он вспомнил сад на крыше, где они пили шампанское той ночью. – Там еще был небольшой сад.

– Молодой человек, во-первых, у нас на всех этажах есть номера с садами, во-вторых, не зная фамилии, я вам помочь ничем не смогу. – На самом деле портье прекрасно понял, о ком шла речь. Эта странная женщина, несмотря на невзрачную, даже немного страшноватую внешность (сам портье предпочитал высоких порноблондинок с силиконовыми бюстами), обладала необъяснимой притягательностью и всегда давала хорошие чаевые. Просто ему доставляло удовольствие пренебрежительно общаться с теми, кто ему этих чаевых не давал, и показывать им свою власть.

– Слушайте, я вас очень прошу, найдите ее. Много ли Ад останавливается в отеле? Посмотрите по книге гостей.

– Мы не сообщаем сведения о своих посетителях неизвестно кому. – Лицо портье походило на пуленепробиваемый сейф, который стоял позади него.

– Я ее друг. Она будет вам признательна, если вы ее позовете ко мне.

– Если вы друг, то почему не знаете ни номера, ни фамилии?

Дима очень устал за эти дни и от ожидания, и от алкоголя. Нервы его были на пределе. Его настолько взбесил пренебрежительный тон жалкого прислужника, позволяющего разговаривать с ним снисходительно, что он не выдержал и схватил его за рукав, ткань на фирменном пиджаке лопнула.

– Слушай, ну давай я тебе денег дам, а? Сколько тебе нужно? – И Дима стал выворачивать пустые карманы.

– Вы пьяны, молодой человек! Я вызываю охрану. – С ничего не выражающим лицом портье брезгливо стряхнул с чуть порванного рукава лапы, другой рукой нажал на кнопку. Два дюжих молодца скрутили Диму сзади, он упирался и грозил им своим забытым дома журналистским удостоверением и последующим судом.

– Закусывать надо, парень! – гоготали здоровенные охранники, подтаскивая его к выходу. В это время из лифта вышла Ада. Она ждала с утра. Знала, что он придет. Не завтракала, только пила воду – еда расхолаживает, забирает энергию, подавляет концентрацию. (Иногда помощь клиентам давалась ей особенно тяжело, и тогда она почти не ела по несколько дней.) И когда сердце екнуло и лоб покрылся испариной, она промокнула его салфеткой, подправила макияж и направилась в холл, где увидела происходящую сцену. «Похоже, я немного перестаралась», – довольно улыбнулась она.

– Любезный! – На этот раз лицо портье превратилось в шоколадную конфету. – Куда они тащат моего друга? – спросила она по-английски.

– Госпожа… это ваш друг?! Я сейчас же распоряжусь, чтобы его отпустили!

– Побыстрее, пожалуйста.

Через пару минут здоровые лбы извинились. В основном перед ней. Портье увивался лисой.

– Мы предоставим вашему другу номер, чтобы он мог привести себя в порядок.

– Спасибо, не надо. Мы пройдем в мой. И я обязательно сообщу администрации о вашем неприемлемом поведении.

Дима откинулся на кресло и закрыл глаза. Он открыл их, когда почувствовал, что Ада села к нему на колени, в руках она держала два бокала вина. Залпом выпил.

– Не переживай, дорогой. Что взять с этих мужланов, они различают людей только по размеру их кошелька и бренду чемодана.

Свой бокал она поставила на ковер, и он мягко опрокинулся, оставив на ворсе красное пятно. Его пустой бокал она положила рядом.

– Ты ужасно выглядишь, тебе надо взбодриться. – И стала Диму целовать. Ситуация его униженности возбуждала ее особенно сильно.

Через час, когда он принял душ, Ада заказала машину.

– Надо поехать приодеть тебя. Такой красивый мальчик не должен ходить в этих обносках. – Майка, брезгливо поднятая с пола двумя наманикюренными пальцами, упала обратно.

Водитель привез их в центр. До самого вечера они ходили по разным модным магазинам и выбирали одежду. Сначала Дима отказывался, слишком дорогими ему казались эти тряпки, особенно скупаемые в таких количествах.

– Мне за один костюм нужно работать месяц, – вразумлял он Аду.

– Дорогой, мы купим все, что тебе подойдет.

Подошло несколько джинсов, рубашки, пара костюмов, туфли классические, ботинки casual, майки, водолазки, и даже белье и часы! «Неприлично молодому талантливому журналисту ходить в такой дешевке». Часы, которые на прошлый Новый год ему подарила Юля, полетели в мусорное ведро. Это его немного задело, но он промолчал. Замена оказалась весьма достойной. «Телефон, кстати, тоже неплохо было бы сменить».

Потом, загрузив вещи в машину, они долго гуляли, пили кофе и вино в разных кафе, поужинали и за полночь вернулись в гостиницу. Когда утром Дима засобирался, она взяла его за руку:

– Не надо уезжать, у тебя же все здесь есть.

И он остался в ее номере. Юля позвонила сама и услышала короткое без объяснений:

– Я к тебе больше не вернусь. Не звони мне, – и потом гудки. Конечно, она звонила, но Дима больше не разговаривал с ней.

Они ходили по выставками и музеям, ужинали с Адиными друзьями в дорогих ресторанах, учили итальянский. Работа перла, как никогда. Отличные тексты складывались сами собой. Конечно! Он знал, он чувствовал, что все дело в занудной Юле.

– Дайте моему другу дополнительный ключ от номера. Он тоже может пользоваться машинами из вашего автопарка.

– Я не умею водить.

Очень удивленный взгляд, почти такой же удивленный, как у портье.

– Тогда услугами вашего водителя.

Это был взрыв мозга! Дима даже не мечтал о таком. Девушки, которые раньше и так не оставляли его без внимания, теперь не давали прохода. И среди них появились очень достойные экземпляры. Но Дима понимал: без всего, что есть у него сейчас, он им, в принципе, не нужен, поэтому был крайне осторожен (позволял себе только мысленно облизнуться и бросить комплимент особенно понравившейся барышне). Телефоны, правда, записывал. На всякий случай. Он боялся обидеть, как-то задеть Аду, не хотел вызывать у нее подозрений. Мало ли что ждет его впереди, если уже сейчас такой шоколад. И он действительно не мог даже предположить, что его ждет!

Новость о том, что Ада уезжает, стала для него таким же откровением, как если бы по телевизору официально объявили, что инопланетяне существуют.

– Да ладно! – только и смог выдавить он расстроенно.

– Si, tesoro[5], пора возвращаться домой. А тебе надо решить, едешь ты со мной или остаешься.

Ну конечно едет! Что за глупые вопросы.

– Ада, дорогая, если ты позволишь, конечно, я поеду с тобой. – Он обнял ее и поцеловал проверенным способом, так ее возбуждавшим. – Разве я смогу теперь жить без тебя. (И, развивая мысль дальше, подумал: «Без твоих денег, шмоток, ресторанов, связей и перспектив».)

– О’кей! – Она отстранилась. – Тогда вот тебе список телефонов, – достала из ежедневника бумажку. – Позвони, скажи, что ты от меня, и собирай документы на визу. Все пройдет быстро. Ах да! Вот еще приглашение. О! И карточка, а тут ПИН-код. Пользуйся, любимый. И живи пока здесь.

«Знала, что он согласится. Надо было поломаться для приличия». Диму кольнула легкая досада. Она уверена, что он никуда не денется. Он взял бумаги.

– Спасибо. Кстати, а в каком все-таки журнале ты работаешь?

Ада усмехнулась.

– Странно, что ты спросил об этом только сейчас. Неважно, название все равно тебе ни о чем не скажет.