Залив мечты

2

Рональд Филдстоун поблагодарил мисс Буш за то, что она так быстро откликнулась на его просьбу, а Конни, со своей стороны, извинилась за опоздание.

— Все нормально, дорогая, — запротестовал он с широкой, искренней улыбкой. — Позвольте представить вам Гилберта Барбера, — продолжил босс. Барбер — известный дизайнер, его услуги прямо нарасхват. Нам повезло — он оформляет сеть магазинов «Престиж» на Западном побережье.

Конни протянула дизайнеру руку.

— Здравствуйте.

После некоторого колебания — ей даже показалось, что он проигнорирует ее жест, — пострадавший от недавнего происшествия в лифте Гилберт Барбер все же пожал ей руку.

Его рукопожатие было твердым и кратким.

Кажется, он успел привести себя в порядок — его темные волосы были аккуратно причесаны, рукава рубашки закатаны. Единственным свидетельством досадного происшествия было отсутствие пиджака.

— Вы — секретарь? — произнес он таким тоном, словно еще не решил, что ему делать — громко расхохотаться или начать биться головой о стену.

— Да!

— Это поразительно, не так ли? У вас такая работа… Всегда собранны и пунктуальны.

Я не прав? — издав ехидный смешок, спросил Барбер.

Конни стиснула зубы.

— Случай в лифте ни о чем не говорит, — отрезала она.

Гилберт посмотрел на нее пронзительным взглядом.

— Конечно. Видимо, и у вас бывают неудачные дни?

— Конечно, да, — ответила она немного с вызовом, побуждая его рассказать присутствующим о происшествии. Плевать, что ей будет неловко и что этот рассказ вызовет у работодателей сомнение в ее высокой квалификации.

— Вы работали личным секретарем?

— Да.

— Сопровождали босса в поездках, составляли графики, заменяли водителя?

— Да, конечно, — твердо взглянув ему в глаза, сказала Конни.

— И вы делаете все вовремя?

Она вздернула подбородок.

— По мере возможностей. Я готова принести рекомендации.

Словно почувствовав, что за их репликами стоит нечто ему неизвестное, Филдстоун-младший с недовольным видом положил руку на плечо девушки.

— Давайте присядем, — сказал он и потянул ее за собой на диван с высокой прямой спинкой, в то время как его отец вернулся на свое место за столом, а Барбер снова сел в кресло.

Нога молодого человека потерлась о ее бедро, и Конни слегка отодвинулась. Она не любила ни такой вот фамильярности в прикосновениях, ни запаха сигары, который напоминал смешанный аромат горелой тряпки, зрелого сыра и потных носков.

— Я хочу ввести вас в курс дела, мисс Буш, — сказал Филдстоун-старший. — Мы очень торопимся с одновременным открытием сети магазинов, потому что наши конкуренты-пронюхали о наших планах и теперь пытаются нас опередить…

— Вы говорите о Мадригале? — спросила Конни.

— Именно о нем. Когда-то мы были компаньонами, но потом Чарли Мадригал решил, что у него достаточно опыта и, главное, средств, чтобы начать свое дело. Наше соперничество осложняют вещи личного плана. — Филдстоун задумчиво посмотрел на Барбера.

Констанция знала, что крупные фирмы шпионят друг за другом, переманивают лучших сотрудников. Даже то, что появлялось в прессе, характеризовало Мадригала как жесткого бизнесмена, способного на все.

— Поэтому мы решили сменить часть сотрудников, работающих над проектом «Престиж» в Калифорнии.

— Конечно, это создает некоторые проблемы для всех, — заявил Гилберт Барбер. — Но мне не нужен новый секретарь. — Его холодные синие глаза встретились с глазами Конни. — Еще меньше я желал бы присутствия рядом с собой фотографа.

Конни чуть улыбнулась.

— Вы ошибаетесь, мистер Барбер, — сказала она спокойно. — Толковый секретарь — половина успеха босса.

— Все равно мне этого не нужно, я достаточно самоорганизован! — отрезал он.

Конни пожала плечами.

— Как хотите.

Она поняла, что единственным препятствием для выполнения работы станет сам клиент. И еще каким препятствием! В его обществе точно не соскучишься, зато нервы изрядно попортятся. Все, на кого ей прежде приходилось работать, были ей благодарны.

Тень пробежала по ее лицу — некоторые даже чересчур благодарны. Но, черт побери, навязываться она не собирается!

Роберт изобразил масляную улыбку.

— Мы ведь заботимся об общем бизнесе, а значит, и о твоих доходах тоже, Берт, — проговорил он. — Пойми, это единственный путь не вызвать подозрений у Мадригала, а в случае необходимости — доказать наш приоритет. Кроме того, подумай об Эрике.

— Я понимаю, но я был бы вам весьма признателен, если бы вы посоветовались со мной прежде, чем приглашать мисс Буш, отозвался Гилберт, с очевидным раздражением взглянув на Конни. — Тогда ни у кого не было бы лишних проблем и беспокойства.

И Эрик тут ни при чем.

— Что ж, в таком случае и я, очевидно, здесь ни при чем и ни к чему. Было приятно познакомиться, господа, — с милой улыбкой проговорила девушка, получив в ответ свирепый взгляд Барбера. Она повернулась к Рональду. — Я свободна?

Филдстоун-старший покачал головой.

— Нет, я все-таки настаиваю, чтобы мисс Буш поехала с Бертом.

— Спасибо, мистер Филдстоун, что вы так уверены во мне…

— Да, — подтвердил босс. — Я доверяю рекомендации Джулии Хилл. Ее рекомендации ни разу нас не подводили. Учитывая же специфику работы…

— ..А специфика работы состоит в том, чтобы отфотографировать весь конечный этап, — заявил молодой человек, снова взяв инициативу разговора на себя. — Джулия рекомендовала вас как опытного секретаря и классного фотографа. Это ведь ваши снимки украшают офис Честерфилда?

— Да, — подтвердила Конни, — но я не профессиональный фотограф, скорее любитель.

— Вот это нам и нужно. Профессионал вызовет ненужный интерес у конкурентов.

— А кто это, Эрик? — вдруг вырвалось у Конни.

— Мой сын, — напряженно ответил Барбер.

— Он у нас отец-одиночка, — вмешался Филдстоун-младший.

Конни удивилась.

— А где же мать?

— Я вдовец, — продолжил Барбер, на его виске затрепетала голубая жилка.

— Как бы то ни было, за Эриком кто-то должен присматривать, — сказал Филдстоунотец. — Но Боб подумал, что лучше не вводить в окружение Берта сразу двух или трех новых человек. — Он улыбнулся Конни. — Конкуренты будут принимать вас за гувернантку или подружку Гилберта.

— Нет уж, спасибо, — резковато бросил Барбер.

Конни вся сжалась. Она и сама собиралась запротестовать против второго варианта, но… ведь у него не было никаких причин быть так уж против.

— Ладно, давайте пока забудем обо всей этой затее, — объявил Роберт, небрежно взмахнув рукой с сигарой, и улыбнулся Конни сквозь клубы вонючего дыма. — Простите, что напрасно вас побеспокоили.

— Ничего страшного, — ответила она, подумав, что он слишком быстро изменил свою позицию, ведь только что рьяно настаивал на ее поездке. Впрочем, может, Барбер его довел?

— Нет, мы еще с этим не закончили, — заявил Рональд Филдстоун, решительно выпрямляясь. — Я согласен, Берт, что вы очень организованный человек, но я уверен, что мы должны думать шире. До вашего возвращения в Калифорнию еще неделя, так что нет необходимости прямо сейчас принимать окончательное решение. И еще — пусть мисс Буш и Эрик познакомятся. Посмотрим, смогут ли они в случае необходимости найти общий язык. У вас есть опыт общения с маленькими детьми? — обратился он к Конни.

Она кивнула головой. У нее были младшие братья, изрядно доводившие ее в детстве.

— Да, я выросла в большой семье.

— Эрику пять с половиной, — проговорил Гилберт и усмехнулся. — Так он говорит, что для него эта половина — самая важная.

Конни в изумлении посмотрела на Барбера-отца. Она впервые увидела, как он улыбается, и эта улыбка полностью преобразила его лицо. Синие глаза потеплели и заискрились, на щеках появились милые ямочки.

— Вы могли бы задержаться еще примерно на час, мисс Буш? — спросил Филдстоун-старший. — Вторая половина дня у вас не занята?

Конни настолько ушла в свои мысли, что не сразу осознала, что он обращается к ней.

— Что?.. Да, я свободна, — ответила она.

— Тогда, может быть, они с малышом смогут познакомиться прямо сегодня? — Рональд с улыбкой обратился к Барберу. — Вы говорили, что Эрик сейчас в Нью-Йорке, у ваших родителей. По-моему, все складывается отлично.

Чуть помедлив, Берт кивнул.

— Как скажете.

Конни нахмурилась. Вместо того чтобы вежливо извиниться, отклонив предложение, она позволила втянуть себя во все это. Правда, всего на несколько часов. По тому, как Барбер замялся, прежде чем согласиться, она поняла, что он пошел на это только из уважения к своему боссу и встреча будет пустой формальностью. Если она тоже подыграет ему, то, возможно, Филдстоуны вспомнят о ней лишь на ежегодном канцелярском шоу «Все для офиса» или, может, когда увидят ее очередные фотографии.

— Неизвестно, поедет ли мисс Буш с вами в Калифорнию, — снова заговорил Рональд, но я уверен, что вы сможете придумать какое-нибудь объяснение для появления мисс Буш в доме ваших родителей. — Он встал и протянул Конни руку. — Спасибо за то, что пришли, мисс Буш. В течение нескольких дней мы свяжемся с вами и сообщим наше решение.

Несколько минут спустя Конни сидела рядом с Барбером в его «форде», который направлялся из центра Нью-Йорка в сторону Бруклина.

— Итак, какую роль мне предстоит играть в вашем спектакле? — иронично спросил он.

— Я прекрасно понимаю, что мы просто разыгрываем спектакль, так как вы любой ценой решили не обременять свою жизнь лишним человеком. Ведь я еще и дополнительный контроль за вами, не так ли?

— Так, — согласился Берт. — И не считаю это нужным.

— Вам решать, — проговорила Конни. — Итак, как вы меня представите?

Гилберт, задумавшись, нахмурился.

— До того как я перешел в «Престиж», я работал в компании под названием «Хеппиэнд». Может, я скажу, что мы когда-то вместе там работали? — предложил он. — И что сегодня случайно встретились на улице, а вы сказали, что хотели бы увидеть Эрика?

— Хорошо, но…

— Что «но»? — спросил он, так как Конни замялась.

— Вы, разумеется, уверены, что Эрик — самое главное в мире, самый умный, самый красивый, самый… и так далее… Но существует только одна причина, по которой одинокая женщина может вдруг заинтересоваться чьим-то ребенком, — это если ее интересует его отец. — Конни радужно улыбнулась. Глупо, конечно, но таковы уж люди…

— Вы — мастер на ехидные замечания, мисс Буш, — отметил Барбер. — У вас есть идея получше?

— Нет. Я просто…

— Тогда ничего не поделаешь.

— Слушаюсь, сэр. Но если мы когда-то были коллегами, то вы должны называть меня Конни. Это сокращенное от Констанции, — сказала она.

— А вы меня — Гилбертом, — несколько неохотно отозвался он.

Конни искоса посмотрела на него.

— Сокращенно — Берт или Гил?

— Это только для очень, очень близких друзей, — резко ответил он.

— Ко мне это не относится?

— Не вполне, — подтвердил Гилберт, явно думая о другом.

— Вы ведь не верите, что мистер Мадригал может помешать вам? — спросила Конни, когда они проезжали по Бруклинскому мосту.

— Конечно, не верю. Пусть даже они конкуренты «Престижа», но я имею какое-то отношение к Мадригалу и…

Барбер замолчал и посмотрел на девушку, как будто раздумывая, продолжать ли дальше.

Но потом небрежным жестом отбросил волосы со лба, явно решив на этом остановиться.

Конни не стала дожимать собеседника, а сделала вид, что не заметила его колебаний.

— Вы работали на «Мадригал»?

— Нет, но когда Чарли узнал, что я занимаюсь сетью магазинов «Престиж», то он тут же попытался предложить мне тройную плату, — признался Барбер, потом — даже еще больше. Я отказался. Раз я начал работу, было бы неэтично бросить ее.

— Мистер Мадригал рассердился?

— Просто взбесился. Выяснилось, что он сам собирался открывать магазины в Калифорнии. Он заявил, что Филдстоун пронюхал об этом и обошел его. Но Чарли — не такой человек, чтобы мстить. Кроме того, он любит Эрика. Но об этом позже.

Голубая жилка снова забилась на виске Гилберта. Конни заметила, как побелели костяшки его пальцев, крепко сжавших руль.

— А бывали у вас какие-то случаи, когда бы вы сорвались и были потом недовольны своим поведением? — неожиданно для себя спросила она.

— Да, бывали. В лифте я действительно вышел из себя. Просто, когда сегодня утром Боб позвонил и сказал, что я поеду в Калифорнию не один, у него был такой серьезный и непререкаемый тон, что я разозлился, — признался он. — Я вел себя чуть менее сдержанно, чем следовало. Извините меня.

— Пасть ниц не собираетесь? — язвительно осведомилась Конни, так как ей пришлось вытягивать из него извинение.

— Это не в моих привычках. Однако я признаю, что проявил меньше терпения, чем следовало. Итак?

Конни заставила его подождать.

— Я принимаю ваше извинение, Гилберт.

— Благодарю вас.

— А теперь вы можете посмотреть на случившееся с юмором?

— Не надо на меня давить, Конни, — сказал он.

— А зачем Филдстоуну-мдадшему все это? — спросила она. — Мне часто приходится выслушивать признания от самых разных людей, так что мне можно доверять. Я не стану болтать.

Берт оценивающе посмотрел на девушку, затем кивнул, словно согласившись с вышесказанным.

— Он хотел бы избавиться от моего присутствия, так как недоволен моей дружбой с его отцом. И поставить все под свой контроль.

Предполагается, что западными филиалами будет управлять он.

— Что он окончил? — с интересом спросила Конни.

— Он когда-то начинал в Принстоне, но его вышвырнули оттуда из-за пьянок. Правда, теперь он заявляет, что позже экстерном сдал выпускные экзамены с отличием. Трудно сказать, так это или нет.

— Вы думаете — нет?

— Я думаю, что у этого парня не получится даже у кого-нибудь списать без ошибок, — язвительно ответил Берт. — Тем не менее Боб уверен, что все в Калифорнии у нас идет не так, как нужно. Мне стало это совершенно ясно во время его последнего визита туда примерно месяц назад.

— Но во время нашей встречи Рональд Филдстоун предоставил ему право вести весь разговор, — заметила Конни.

— Это потому, что Роберт — поздний и единственный ребенок Филдстоуна, его радость. И он, как и я, растит сына один. Жена Рональда сбежала с каким-то богатым банкиром, когда сыну было всего несколько месяцев. В те годы Рон был гол как сокол, только еще пытался раскручивать бизнес. Начинал он с писчей бумаги и карандашей. А сейчас у него все, вплоть до самого сложного оборудования. Он первый в Штатах занялся вычислительной техникой и хорошо на этом заработал. Но это сейчас. А тогда они остались вдвоем. Насколько я понимаю, в детстве Боб получал все, что ни захочет, и к тому времени, когда старик понял, что воспитал чудовище, было уже поздно что-либо исправить. Он засунул его в престижный университет, но свинья везде грязи найдет.

— Роберт по-прежнему пьет?

Берт покачал головой.

— Бросил, так как отец наполовину сократил сумму, которую выдавал ему на расходы.

Зато теперь ходят слухи, что он по-крупному играет на скачках и проводит время в какой-то сомнительной компании юных красоток. Но Филдстоун-старший старается вовлечь его в бизнес в надежде, что сын войдет во вкус.

Западная сеть магазинов делается специально для него.

— Роберт еще молод, и если попадет в хорошие женские руки, то, мне кажется, все наладится, — проговорила Конни.

— Да, возможно. У каждого в жизни бывают тяжелые периоды, — заметил Гилберт, бросив на Констанцию беглый взгляд. — Как у вас, например, сегодня.

— Сегодня не такой уж плохой день, — возразила она. — Конечно, когда мороженое потекло по вашему пиджаку…

— Вы вели себя как ребенок.

— Ну, может быть, но…

— Никаких «но». Вы устроили форменное безобразие.

— Я растерялась, потому что задумалась, обиженно ответила Конни. Вернее, задумалась, поэтому и растерялась… Совсем с вами запуталась! Тьфу!

— У вас что, тяжелые дни перед месячными? — подсказал Берт, видя, что она не может найти подходящего оправдания. — Но сейчас в аптеках, мне кажется, нетрудно подыскать какое-нибудь средство…

— Ничего подобного! А ваши слова — проявление мужского свинства и женоненавистничества! Впрочем, возможно, вы так разволновались тогда в лифте из-за того, что теряете мужскую силу? — язвительно спросила она, отвечая ударом на удар.

— А теперь кто из нас и чего ненавистник?

Кроме того, мне всего тридцать пять.

— Не за горами сорок и все отсюда вытекающее, — парировала Конни с победным видом. — И я была не на службе.

— А когда вы на работе, вы мыслите трезво и всегда держите ситуацию под контролем?

Конни вздернула подбородок.

— Да. Именно так. Хотя вы об этом теперь не узнаете.

— Какая жалость, — протянул Берт и съехал с шоссе на тихую аллею. — Да, теперь я все-таки решил: поскольку все посторонние должны думать, что мы знаем друг друга давно, то пора перейти к более фамильярному обращению. Можешь называть меня «Берт».

Это мое домашнее имя, — пояснил Барбер.

— О'кей, — улыбнулась Конни. — Будь уверен, моя фамильярность не вызовет ревности ни родителей, ни сына.

Аллея закончилась открытыми воротами, и машина очутилась в большом, вымощенном булыжником дворе, окруженном десятком аккуратных коттеджей с цветущими клумбами.

Гилберт припарковал машину у одного из них.

— Папа! — послышался детский голосок, и Конни увидела малыша с длинными темными локонами, который выбежал им навстречу.

У мальчика были большие синие глаза, пухлые щечки. Он казался точной копией отца, только меньше и в более нежном исполнении. В белой рубашечке, вельветовом комбинезончике, такой же кепочке и ковбойских сапогах, он походил на маленького киногероя.

Конни вышла из машины с противоположной стороны, и, когда она наконец приблизилась, мальчик разом перестал скакать и, стоя на одной ноге, начал рассматривать незнакомку. Взгляд ребенка стал жестким и подозрительным. Еще одна семейная черта, мрачно подумала Констанция.

— А вы кто? — требовательно спросил мальчуган.

— Это мисс Буш, — ответил за нее отец.

— Конни, — поправила она. — А ты, наверное, Эрик.

— Угу, — кивнув, подтвердил малыш.

Гилберт наклонился и подхватил сына на руки.

— Ты поцелуешь папу?

Настороженность исчезла с лица ребенка.

— Поцелую! Поцелую! — объявил он и начал энергично чмокать отца в щеки.

Глядя на эту сцену, Конни почувствовала, что у нее слегка сжалось сердце. Есть что-то внушающее жалость в мужчине, который в одиночку воспитывает ребенка, и, хотя Барбер был последним из ее знакомых, кого бы ей хотелось пожалеть, все же ей стало грустно.

Поцелуи закончились, Берт опустил сына на землю и жестом пригласил гостью в дом, на пороге которого появилась пожилая женщина в брючном костюме с вьющимися седыми волосами.

— Мне показалось, что ты приехал не один.

Какой приятный сюрприз, — проговорила она слегка хрипловатым голосом и улыбнулась Конни. — Я — Ханна Барбер.

Улыбнувшись в ответ, девушка представилась. В отличие от сына и внука, Ханна светилась теплотой и дружелюбием.

— Заходите, — пригласила она и провела их в уютную гостиную. Там в инвалидном кресле сидел пожилой человек с газетой в руках. У нас гость, Гэс, — сказала Ханна.

— Это Констанция Буш, — представил девушку Гилберт. — Сегодня мы случайно встретились на улице. Я привез ее познакомиться с Эриком.

Мистер Барбер-старший, улыбнувшись, поздоровался, и все сели.

— А когда мы с бабушкой по магазинам ходили, я целых два мороженых съел, — прижавшись к коленям отца, объявил Эрик.

Конни, которая всегда преклонялась перед своим отцом, вдруг поняла, что мальчик точно так же преклоняется перед Гилбертом.

— Целых два? — переспросил Берт. — Мама, это же вредно! Сколько раз я тебе…

— Как насчет кофе или чая? — предложил дедушка.

— Я сейчас, — отозвалась Ханна и поспешила на кухню. В дверях она обернулась. — Ты просил меня купить Эрику рубашку. Ну и как?

Тебе нравится?

Берт хмуро посмотрел на тонкий белый батист в рюшках.

— Очень мило.

Его ответ прозвучал сдержанно, и Конни поняла почему. Беленькие рубашечки с жабо, кружевными манжетками приводят старушек в восторг, но гладить и стирать такое каждый день — просто самоубийство.

— Я не хотел это покупать, — вмешался Эрик. — Я хотел джинсовую рубашку, как у тебя, папа.

— Но деточка, у них не было твоего размера, — сказала бабушка. — А такая рубашечка очень нарядная, ты в ней просто маленький король!

Мальчик топнул ногой.

— Ну и что? Не хочу быть королем! — Скривившись, он выдавил пару слезинок. — Хочу такую, как у папы.

Да, скорее не король, а чертенок, подумала Конни. А что еще ожидать, принимая во внимание такую наследственность?

— Не плачь, маленький, — умоляюще сказала бабушка. У нее был такой вид, точно она сама вот-вот расплачется. — Мы завтра снова пойдем в магазин и…

— Ненавижу белое! Оно пачкается! — прервал ее малыш.

— Тогда давай сделаем ее зеленой, — предложила Конни. Плач оборвался, словно сработал выключатель.

— А как? — требовательно спросил Эрик.

Встав, Конни протянула малышу руку.

— Если ты пойдешь со мной к машине, где лежит моя сумка, я тебе покажу.

— Возьми ключ, — сказал Берт. — Вот.

Когда несколько минут спустя они вернулись, на Эрике был надвинутый на лоб пластмассовый зеленый козырек-кепка.

— Теперь у меня все зеленое, — объявил мальчик, глядя сквозь козырек. И ты зеленый, папа. И бабушка. И дедушка. И… — Он забегал по комнате, перечисляя все, что стало теперь зеленым.

Ханна принесла кофе и яблочный пирог.

— Где вы живете, Конни? — мягко заговорила она.

— В Гринвич-Вилледже.

— Одна?

— Да, у меня там маленькая студия.

— Вы замужем? — спросила пожилая дама.

— Нет. Один раз у меня едва не состоялась помолвка, но в последнее время я много работаю, так что нет возможности строить отношения, — с неловкостью ответила Конни.

— А сейчас у вас есть молодой человек?

Девушка покачала головой.

— Значит, теперь у вас никого нет. Как и у нашего мальчика, — заявила Ханна, с улыбкой глядя попеременно то на гостью, то на сына. — Это очень мило.

Гилберт, который сидел на другом конце софы, с шумом стал размешивать сахар в кофе.

Он явно терял терпение. Конни усмехнулась. Он достаточно сегодня повеселился, делая ехидные замечания на ее счет. Теперь ее очередь.

— Да, как интересно, что мы встретились в Нью-Йорке столько лет спустя, — произнесла она. — Да, Гилберт?

На его лбу пролегла морщина.

— Да, — осторожно отозвался он.

— Берт — такой милый, веселый парень, — продолжала Конни. Поставив чашку, она протянула руку и опустила ее на плечо Барбера. — Просто прелесть. Мы все его так любим.

На мгновение он, по-видимому, онемел.

— У нас всегда были прекрасные отношения, — не унималась Констанция. Исподволь взглянув на него, она с удовольствием отметила в его глазах гневные искры. — Как тогда было хорошо!

— Значит, вы больше не потеряете друг друга из виду? — осведомилась Ханна.

— Все зависит от нашего Берта, — промурлыкала Конни и с деланным смущением опустила глаза.

Очень осторожно, словно девушка была больна какой-то смертельной и чрезвычайно заразной болезнью, Берт снял ее руку со своего плеча и встал.

— Мне пора везти Конни домой, — заявил он.

— Как?! Уже? — запротестовала мать.

— Боюсь, что так, — согласилась Конни и тоже встала. Хватит. Переигрывать нельзя. Получится очень глупо, если Барбер и Филдстоун позвонят Джулии и пожалуются на ее поведение. — Спасибо за угощение. Мне пора.

Подошел Эрик и смущенно встал перед гостьей.

— Вы это заберете? — спросил он, умоляюще глядя на Конни сквозь зеленый козырек.

— Нет, можешь оставить себе.

— Насовсем?

— Насовсем, — подтвердила Констанция.

Малыш благодарно посмотрел на нее.

— Спасибо.

Прощаясь, миссис Барбер выразила надежду, что скоро увидит их снова, Конни и Гилберта.

— Ну, ты даешь, — открывая машину, пробормотал он.

Конни ответила ему невинным взглядом.

— Я просто как можно лучше играла роль.

— И поэтому назвала меня «веселым парнем»?

— Ты бы предпочел «светоч грез моих»?

— Я бы предпочел, чтобы ты держала рот закрытым. Да, я понимаю, моя мать устроила тебе допрос с пристрастием, я приношу за это свои извинения, но не надо было создавать у нее совершенно ошибочного впечатления, что…

— Это ошибочное впечатление появилось у нее сразу же, как только я появилась. Я же тебя предупреждала, что таковы люди. Это реакция не лично на меня, а на незамужнюю женщину, возможную невестку.

— Может, и так, — уступил Барбер. — Но теперь она все время будет мучить меня вопросами о тебе, потому что ты ей понравилась!

— Я многим нравлюсь.

— А меня постоянно выводишь из себя. Как тебе это удается? осведомился он.

— Талант, — беззаботно ответила Конни и села в машину. — Не стоит везти меня до дому, — проговорила она, когда они выехали на шоссе. — Я прекрасно доберусь на метро, только подвези меня к ближайшей станции. Так тебе не придется дважды ехать через весь город, мне же идти недалеко.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Спасибо, так я и сделаю, — сказал Гилберт. — Значит, теперь я смогу освободить моих стариков от Эрика, отвезти его домой и уложить спать в нормальное время.

— А домой — это куда?

— В Белмор. Нам добираться час-полтора, зависит от пробок.

— Значит, у тебя нет подружки, — заметила Конни.

— Нет. К огромному огорчению матери. Я, как и ты, после смерти жены уже год в постоянных разъездах. Прибавь к этому заботы об Эрике. У меня не было возможности завязывать какие-либо отношения с женщинами.

Его голос звучал напряженно, и когда Констанция взглянула на него в профиль, то опять увидела на виске пульсирующую голубую жилку.

— И желания тоже? — спросила она.

— У меня такие же гормоны, как у всех, — сухо отозвался Гилберт. Наверное, я не против коротких встреч без обязательств. Но что-то серьезное — нет. Я не хочу ничего подобного. Спасибо, что уладила эту историю с рубашкой, — продолжил он. — Иногда мой сын, к сожалению, бывает просто невыносим. И за козырек спасибо. Сколько он стоит?

— Не помню. Пусть это пойдет в счет химчистки.

Он скупо улыбнулся.

— Договорились. Я благодарен тебе и за весь этот спектакль, — закончил он, подруливая к станции метро. — Точнее, наполовину благодарен. — Барбер притормозил. — Ты не огорчена, что не придется поработать в Калифорнии?

Конни покачала головой.

— Напротив, я даже довольна.

— Правда? — неуверенно переспросил он.

— Дорогой мистер Барбер, меньше всего в жизни мне хотелось бы в течение долгого месяца против вашей воли «организовывать» вас и заниматься фотошпионажем, лучше я займусь своей жизнью! — заявила Конни, выбралась из машины и вошла в вестибюль метро.