Заметки путевого Обходчика

Глава 2. Она.

Когда я впервые увидел ее, то у меня возникло такое впечатление, ну, знаете, как оно бывает, когда вы видите кого-нибудь впервые, а вам кажется, что вы знакомы с этим человеком целую вечность. У меня в голове, будто ураган пронесся, сметая, комкая, уничтожая все подчистую. Остался только этот образ. А сердце? Оно подкатило, поднялось к горлу, перехватывая дыхание. В висках завибрировало, и пульс бешено заколотил своими кулачонками. А главное, что с подобными ощущениями я ж до сих пор ни разу не сталкивался. Поэтому смело добавьте еще и новизну необъяснимого явления и вам сразу станет понятно, почему у меня затряслись коленки и я вынужден был прислониться к стене, дабы не грохнуться на пол.

Нет, вы не подумайте чего такого. Евнухом я никогда не был. С этим у меня как раз все в порядке. Иногда, даже слишком. Это не мое, кстати, мнение. Но вот, с чувствами я не дружил. Молчало мое сердечко, абсолютно и полностью игнорируя весь женский род. До вот этого самого момента молчало.

Эта рыжая бестия знала себе цену. Сразу было видно, что она привыкла вертеть нашим братом, не прикладывая к этому почти никаких усилий. А ее слегка вздернутый носик лишь подчеркивал, ничем не прикрытые, не спрятанные, как у других, под налетом ханжества и кокетства, наглость и упрямство. Прибавьте к такому коктейлю просто таки потрясающую фигурку, и искрометный, заразительный смех и вот вам она. Та, от которой у меня и снесло башню. Напрочь снесло. Так снесло, что найти ее останки не было ровным счетом никакой возможности.

А ведь начинался день, как обычно. Залез в один, известный только мне, лаз. Через две станции, посреди тоннеля выбрался наружу. Отряхнулся и пошел себе по кольцевой в сторону проспекта Мира, насвистывая по дороге «Сектор газа». Обыкновенные серые будни контрабандиста.

Почему так смело, не скрываясь, я пер на одну из самых охраняемых станций Метро? Во-первых, я был налегке, а значит, чист аки младенец. За грузом я только шел. А во-вторых, и это было важнее, меня ожидал сам начальник станции, что значило, что вход мне открыт и путь свободен. Вот я и вылез еще заранее. Приятно, знаете ли, хоть иногда почувствовать себя абсолютно нормальным, таким же, как и все, человеком.

– Здравствуйте, Павел Семенович – я постарался улыбнуться как можно шире. Со стороны это должно было выглядеть, словно я прямо таки излучаю радостное возбуждение от одной лишь встречи с таким великим человеком. – Не ерничай – этого битого волка на мякине не проведешь. Он даже бровью не повел, зря старался. – Садись, дело к тебе есть важное – указал на табурет. – Это понятно, что важное. Если б не важное, я мыслю, вы б тогда кого-нибудь другого позвали – кивнул я в ответ. – Вопрос только в том насколько? – Не волнуйся. Я твои варварские тарифы знаю. Рассчитаюсь, как договаривались – вздохнул тяжело начальник. Этот седой, побитый жизнью мужик, сгорбился и сунул руку в ящик стола. Мне даже жалко его стало. Честное слово.

– Вот – бросил он на стол пакет. Небольшой такой, размером с обыкновенное письмо. – Это надо одному хорошему человеку на Пушкинскую доставить. – Где ж вы у фашистов хорошего человека надыбали? – удивился я. – А не твоего ума дело – был ответ и я понял, что полез не в свою епархию. – Как скажите – я снизал плечами. – Кому пакет передать? Имя сего господина, я надеюсь, вы мне сообщите? – поинтересовался, и не думая притронуться к посылке. Спешка, она только в отхожем месте нужна. Да и то, обкаляться ж запросто можно.

Начальник нагнулся и почти прошептал имя адресата. Я чуть было не свалился с табурета, услышав о ком речь. – И вот этого новоявленного Геринга вы считаете хорошим человеком? – да что ж это в нашем мире творится. Я чуть было не поперхнулся собственной слюной. – Все, все – я увидел, как переменился в лице начальник станции – больше никаких высказываний – поднял два пальца, сложив их в латинское В, и символизируя тем самым свои мирные намерения.

– Ты, конечно же, не достоин никаких объяснений – наконец-то сумел выдавить он из себя. – Но я все же скажу. Если б не Дмитрий Александрович, – это он сейчас Герингом именуется – то в Метро уже давно такая война началась, что не приведи Господь. Только лишь, благодаря ему, эта фашистская братия еще до сих пор не устроила нам «Блиц Криг» (план захвата Германией Советского Союза в 1941г.). А ты говоришь Ге-е-еринг – протяжно закончил он. – Молод ты еще слишком, чтобы свое мнение иметь – «а вот это ты зря» – моментально подумалось мне. Я можно сказать только к тебе расположение начал иметь, только-только проникся твоей идеей. И тут на тебе, такой закоренелый старческий маразм. – Оплата? – почти полюбовная связь оборвалась, и все опять встало на свои места. – Завхоз в курсе – отрезал начальник, давая понять, что разговор окончен. При волшебном слове «завхоз» благостная усмешка вновь воцарилась на моем лице. Сграбастал пакет и моментально покинул палатку.

Я поспешил к волшебнику, по имени «Завхоз», который должен был мне выдать нечто, на что я ожидал уже почти целый год. Должен заметить, что получать за свою работу просто патроны, мне давно стало неинтересно. В моих, надежно скрытых тайниках, их и так наберется уже столько, что я до конца жизни могу вообще ничего не делать.

Я стал требовать со своих заказчиков, то, что в основном нельзя было купить ни за какие деньги. Или если и можно, то за очень большие и к тому же по блату. Для одного человека, например, я расстарался даже за одно лишь его благосклонное ко мне расположение. Но оно того стоило. Теперь на той станции я чувствую себя, почти как дома. У другого – я выторговал себе целую библиотеку фантастики. Представляете? Полное, двенадцати томное собрание сочинений великих фантастов прошлого. Почти что в нормальном состоянии. А вот сейчас я шел за еще одной, весьма нужной мне вещичкой. Это был пистолет-пулемет ПП 2000 с магазином на тридцать патронов.

Понимаете, лазить по весьма узким проходам с автоматом наперевес мне не с руки. Вот я с пистолетами и таскался.

Иногда, хоть и весьма редко, но все же, я попадал в небольшие передряги. И тогда пистолет, пусть даже «Гюрза», мягко говоря, был не совсем то, что надо. Требовался куда более мощный, срезающий все вокруг огонь, чего-то автоматического. Наподобие калаша, но поменьше размером. Я долго искал, где раздобыть мне сие чудо человеческого гения. И нашел.

Так вот значит, иду я себе, иду, радостный такой, предвкушаю. А тут она. Я ж поначалу даже и не заметил ее. Так и прошел бы мимо. И, слава Богу. Но нет, не получилось. Потому, как ей, черт бы побрал все эти случайности, вздумалось сделать шаг в моем направлении. А теперь представьте себе картину, я весь в своих мыслях, она – вполоборота, засмотрелась на что-то. Конечно же, мы столкнулись. Как там, в песне «Вот и встретились два одиночества». Верняк встретились. Почти носами состыковались.

Первым делом, исходя из элементарных правил приличия, я хотел, было принести свои извинения. Хотя виноватым себя не считал. Я ж такой же пострадавший. – Может даже побольше нее, – подумал, потирая ушибленный лоб. – Смотри куда прешь – меня опередили. Не дали даже пикнуть. На такую наглость моментально захотелось ответить тем же. Поднял голову, чтобы взглянуть этой курице в лицо, которого я ж еще и не видел, и так и замер с открытым ртом. Я утонул в двух изумрудных озерах, глубине которых позавидовал мы даже Байкал. – Так и будешь пялиться или дашь пройти? – она была прекрасна и осознавала это. А красивая женщина, которая знает, повторяюсь, действительно знает себе цену, опасна вдвойне. Ее флюиды окутывают, проглатывают нас в момент. Мы становимся, управляемыми, словно машинка с пультом, мягкими, будто мякиш свежевыпеченного хлеба, и ласковыми, как котенок.

– А? – мне в уши, будто ваты напихали, и ее голос донесся откуда-то издалека. – Ах, да, конечно – я поспешил придать своему фейсу более естественное, значительно менее дебильно офигевшее выражение. – Конечно, проходите – посторонился, совершенно забыв о том, что она мне только что нахамила. И она прошла, проплыла, беспардонно виляя своим фарватером, и скрылась за поворотом. Эх, знал бы я тогда, что это далеко не последняя наша встреча. Наверное, побежал следом, зачем оттягивать то, чему и так не миновать.

Но я не знал. А поэтому продолжал стоять, замерев как истукан. Позабыв обо всем на свете. – Посторонись, мать твою…. – меня вывел из подвешенного состояния лишь такой вот грубый приказ. И я едва успел отскочить в сторону от мужика, пихавшего впереди себя тележку с поклажей.