Занимательная орфография

Толпа незнакомцев?

Идет диктант. Попалось слово баловаться. Что писать? Не ошибиться бы. Загвоздка с гласным. А тут — лиха на помине — и сама загвоздка. Что делать с согласными? Ох, не избежать ошибок!

Читатель трогает меня за локоть и говорит мне: «Я это знаю! Пишется загвоз-д-ка!» — Я не сомневаюсь, что читатель у меня умница и очень знающий. И читает он эту книгу не для того, чтобы ликвидировать свои двойки по современному русскому языку. Я не учу своих читателей писать слово баловаться или загвоздка, а пытаюсь рассказать, как устроено наше письмо. И для этого мне нужны разные примеры — баловаться и другие. Ясно ли?

Так я продолжаю: еще попалась в диктанте ручка. Ставить мягкий знак или нет? Пишут, подсказывает мне читатель, без мягкого знака: ручка. Да, пишут именно так. А почему? Чем это лучше написания с мягким знаком? Разумна или неразумна эта орфограмма? Вот ведь что важно!

Тут в диктанте пошли такие коварные вещи, как барабанщик, стаканчик, звонче, окончательно. Я знаю, что и в этих сочетаниях не ставится мягкий знак. А это хорошо, что не ставится? Я так перегружен правилами, что во мне заговорила строптивость: вот, учи вас, правила эти, а вы, может быть, просто так, без всякого резону — просто исстари утвердившаяся случайность. А не разумные правила. Или вы разумные правила?

Интриганка и гувернантка. Кто ни увидит, всякий ахнет. Справа налево. Это все в диктанте попалось. И еще много разного.

Да, орфограмм много, и все — разные, и каждую надо изучить, и каждую можно забыть.

Легко учится и хорошо запоминается то, что разумно, имеет основания, когда одно логически вытекает из другого.

Пишут плавучий — из этого вытекает, что надо писать загвоздка? Пишут загвоздка — из этого следует, что надо писать Кто ни увидит, всякий ахнет? И — ручка без мягкого знака?

Вообще: наши правила — толпа случайно сошедшихся незнакомцев или семья тесно связанных друг с другом родственников?

Дорога всегда одна

Нет, наши орфографические правила вовсе не случайная толпа. Они все построены на одном и том же основании. Да-да: если пишут баловаться, то именно поэтому надо писать — загвоздка, а если загвоздка, то Кто ни увидит, всякий ахнет; и непременно — ручка без мягкого знака!

Наше письмо передает фонемы. Ошибки — там, где фонемы пересекаются, нейтрализуются. (Помните? Фонема — это ряд. А ряды могут пересекаться.) В слабых позициях. Например:

Пушистый ко[т].

Телеграфный ко[т].

Мы стоим на распутье. Звук — [т], а букву надо искать не для звука, а для фонемы. Надо покинуть распутье, надо выбрать дорогу.

А верная дорога всегда одна: к сильной позиции.

Пушистые коты́.

Телеграфные ко́ды.

Полупшённый ищет другую дорогу

Иван Семенович Полупшённый говорит:

— Я тебе не верю. Зачем это я буду менять [а] на [о]? Подниматься от слабой позиции к сильной? Сами эти названия неверные: гласный [а] гораздо сильнее, чем [о]. И рот для него надо шире разевать… Смотри!

И Полупшённый так широко раскрыл рот, что стали видны все его зубы (их оказалось ровно 32).

— А теперь — [о]. — Полупшённый вытягивает губы дудочкой. — Видишь, совсем не так широко. И не такой уж он звонкий, этот гласный [о]! А ты меня зовешь менять [а] на [о]…

— Безударный гласный [а] на ударный гласный [о́], Иван Семеныч!

— Ну вот! Опять свое!

— Напишите слово сом. Какую гласную букву надо выбрать?

— Ты меня так не спрашивай. Имей уважение. Ты ко мне подходи тактично… Я знаю, что здесь надо о писать.

— Вот видите! И проверки не надо никакой. А безударный [а] надо проверять.

— Ишь ты… Как дело повернул… — бормотал Полупшённый. — Значит, надо идти от [а] к [о]?

— От слабой позиции к сильной.

— Всегда?

— Всегда, Иван Семеныч.

— А вот и нет! Когда я с тобой начал спорить, ух и сильная у меня была позиция. А у тебя, естественно, слабая. И я от своей сильной позиции перешел на твою, слабую. И теперь с тобою не спорю. Что, взял?

Пять ступенек

Пишете вы слово. Вдруг — не знаете, какую букву выбрать. И та как будто подходит, и эта. Тогда надо выполнять такую работу:

1. Убедиться, что позиция слабая.

2. Найти другие слова с той же морфемой.

3. Выбрать среди них такое слово, где в нашей морфеме загадочная фонема стоит в сильной позиции.

4. Определить ее.

5. Обозначить ее в той слабой позиции, с которой мы начали работу.

Всегда, как только грозит орфографическая ошибка, надо проделывать эту работу. При любой орфографической опасности. А если любая орфографическая ошибка устраняется при помощи одной и той же работы, то, значит, все орфографические ошибки (в русском письме) — одной природы, одна в них суть: сделали ошибку — нарушили фонемную правду, исправили ошибку или избежали ее — узнали фонемную правду.

Работаем по плану

Итак, за работу. Дано слово баловаться.

Какую гласную писать в первом слоге? Сомневаемся: то ли А, то ли О… Растерянно посмотрим по сторонам. Вспомнили: все гласные, кроме [у], если они безударные, — в слабой позиции. Хорошо, первая часть работы сделана.

Подбираем слова с той же морфемой, с тем же корнем: разбалова́ться… избалова́ть… балу́емый… ба́ловень…

Нашли! Ta же морфема, и гласный в первом слоге — под ударением. А под ударением для гласного — позиция сильная.

Что ж там, под ударением? в первом-то слоге? Гласный [а]. Слабой позиции мы не поверили. Сильной позиции надо верить. Итак, фонема <а>.

В нашем слове уверенно пишем: БA…

А дальше? Во втором слоге? Проверяем: бало́ванный. Снова совершили восхождение от слабой позиции к сильной.

Тащут или тощут?

— А я слово ба́ловаться могу не проверять, — говорит Полупшённый. — Я его вот так произношу: б́аловаться! Сразу, без проверки, ясно: ба!

— Иван Семеныч! Но такое ударение неправильно! Вы культурный человек?

— Еще бы!

— А культурные люди берегут нормы литературного языка, следуют им, добровольно и радостно подчиняются.

— Ну и пусть их. А я говорю: ба́ловаться. Очень удобно.

— Нет, Иван Семеныч. Проверку надо производить добротным материалом. А то возьмите, например, слово таскать. Доски таскать. Или таскать каштаны из огня. Знаете такое выражение?

— А как же!

— Они таскали каштаны из огня. Значит, в прошлом. А если сейчас?

— Они то́щут, ясно!

— Вот то-то и оно, что та́щут, Иван Семеныч! В литературном языке — та́щут, так произносится. И поэтому пишется: таскать. Давайте, Иван Семеныч, чтобы запомнить, громко прокричим: та-а-а-щут!

И мы с Иваном Семеновичем дружно и старательно прокричали: та-а-а-щут!

Это к чему рассказано? Это к тому рассказано, что проверять можно тогда, когда знаешь нормы литературного языка. Когда правильно произносишь.

Мы слабую позицию проверяем сильной, так нужно, чтоб сама проверка была надежной, правильной!

— Что же мне теперь делать? — хмуро спрашивает Полупшённый. — Притворяться, что я должен проверять глагол ба́ловатъся?

— Правильно произносить этот глагол надо, Иван Семенович!

— «Правильно», — передразнил Полупшённый. — Эх, ученые! Грамотеи! Спинжак через д пишут… Беда мне с ними, — ворчал, уходя, Полупшённый.

Учитель послушался

Пройдемся медленно, в раздумье по пяти ступенькам. Первая: нам, оказывается, надо понять, что позиция слабая.

Вы помните: звуки в слабой позиции не какие-нибудь особенные. В слове репа и в слове репка один и тот же согласный [п]. Но в одном случае он в сильной, а в другом — в слабой позиции. Вслушиваясь в сам звук, не решишь, в какую позицию он попал.

Что же делать? Самое простое: запомнить, какие позиции сильные, а какие слабые. Это нетрудно. Гласные под ударением — в сильной позиции. Здесь все они друг от друга отличаются. Без ударения — в слабой. Здесь многие из гласных фонем друг с другом совпадают. (Только [у], как мы помним, всегда в сильной позиции.)

Бывает неясно, писать п или б, с или з, ж или ш — показывать звонкую или глухую согласную фонему. Запомним: для звонких и глухих согласных парных сильная позиция — перед гласными и сонорными. Поэтому в слове репка — для <п> слабая позиция: не перед гласным, не перед сонорным, а в слове репа — сильная.

Любопытные, может быть, захотят узнать: а какие слабые для <п> и <б>, для всех парных звонких и глухих? Ответить можно и так: все, кроме сильных, а сильные вы уже знаете.

Но можно и более обстоятельно их перечислить:

на конце слова (рот и род),

перед шумными глухими (ножки и ушки),

перед шумными звонкими (косьба и резьба).

Идет диктант. Учитель диктует первую фразу: Здесь живет Семен Иванович Курнат… Фамилия такая.

Вы поднимаете руку и говорите:

— Напишите, пожалуйста, Курнат на доске.

Учитель послушно идет к доске и пишет. Потому что здесь [т] — в слабой позиции. Ученик преспокойно напишет Курнад — и вины его в том не будет. Надо ему показать, как пишется это слово.

А если забыл?

Значит, про позиции надо запомнить. А вдруг забудешь?

Запоминать надо сознательно, с пониманием.

Тогда легко можно вспомнить.

Положим, я забыл, какая позиция перед [н]. И даже помню, что перед сонорными — сильная (для звонких и глухих согласных), но улетело из памяти, какие звуки — сонорные.

Если я понимаю слова «сильная позиция», то понаблюдаю и пойму, какая позиция перед [н]. Ну, например: может перед [н] быть [с]? Конечно, примеры так и кинулись в руки: красный, ясный, сны, снова, косноязычный, киснуть, основать… А [з] — звонкий собрат глухого [с]? Тут примеры идут туже, но все-таки и они есть: разные, познание, казна… Отсюда заключаем, что перед [н] слышны и звонкие, и глухие согласные. Они различаются. Позиция сильная.

Вот как: забыли, но, понимая дело, возобновили в памяти. Слова-то какие хорошие: возобновили в памяти!

Хорошо! Знаем, знаем, какие позиции слабые! Поняли, где сомневаться. Первую ступеньку одолели.

Теперь вторая ступенька: надо подбирать слова с той же морфемой… Займемся этим.

Сказано, да не доказано

Там, где говорилось про вторую ступеньку, написано: проверочное слово должно быть с той же морфемой, что и проверяемое.

Так ли это важно: с той, не с той… Мы не доказали, что морфема должна быть та же.

То, что не доказано, — ненадежно.

Возьмем какой-нибудь пример…

— Трава. Как проверить первый гласный?

— Это совсем нетрудно. Взять другое слово. Например, трость. Трава — трость.

— Так, выходит, в слове трава надо о писать?

— Гм… да… не получилось.

Конечно, такая проверка неверна. А надо так: трава — эти травы — травка.

То есть: для проверки годится слово с той же морфемой. Морфема проверяемая и морфема проверочная должна быть одна и та же.

Почему?

Проверяем фонему, и должна быть уверенность, что фонема та же самая! Нельзя, делая проверку, от одной фонемы свернуть к другой. Нельзя одну фонему подменять другой. (А если слово трава проверить словом трость, то подмена-то и есть, тут она!)

Взяли другую морфему, а у другой морфемы может быть и другой фонемный состав. Она может быть сложена из других фонем. Нет, надо требовать: пусть фонемный состав двух морфем — проверяемой и проверочной — будет одинаков.

Морфема. Проверочная. И та, которую надо проверить. Фонемный строй у них должен быть один и тот же — это условие твердое. И по значению разницы нет: позиционно чередующиеся звуки — не различители значений. Неспособны они передавать различия в значениях.

Не забыли это? Говорилось!

Следовательно, обе морфемы равны и смыслом и фонемами. Сопоставляем, значит, морфемы, которые… одна и та же морфема. Теперь доказано.

Всегда будем помнить: проверяя фонему, не покидаем одну и ту же морфему. Остаемся ей верны.

Ровная неравнина

Трудности возникают из-за того, что связи между морфемами подчас бывают сложны, их не так-то легко установить.

Пример: пишется равнина, с буквой а. Но ведь хочется так определить: равнина — это ровное место, ро-о-о-овное! Почему же пишется буква а?

Посмотрим рисунки. Вот это:

Равнина? Место ровное, без бугров и колдобин. Но не равнина.

Для равнины нужно, чтобы место было горизонтально-плоское. То есть чтобы все ее точки были на равном расстоянии от уровня моря. На ра-а-а-авном! Поэтому она — равнина.

Выяснилось, что одну и ту же корневую морфему имеют слова равный и равнина. Помните: морфема при проверке должна быть одна и та же — одна по смыслу! и по фонемному составу! Мы и нашли такую проверку, но чуть было не ошиблись.

Да, отождествление фонем не всегда легко!

Не и ни

В сочетаниях кто ни, куда ни, сколько ни, как ни, кому ни, каких ни… и т. д. — при отсутствии отрицательного значения пишется ни.

Куда ни обернусь, повсюду рожь густая… Отрицательного значения нет: рассказывается о том, что оборачивается человек во все стороны, всюду смотрит… Как ни придешь к нему, все-то он занят. О чем это: о том, что кто-то приходит к товарищу, или о том, что не приходит к товарищу? Он приходит. Отрицательного значения нет. Сколько раз ни просил их помочь — никакой помощи! Просил или не просил? Конечно, просил. Отрицательного значения нет.

Зачем нужно рассуждать о значении ни? Чтобы не спутать ее с другой частицей. Здесь такая подмена очень возможна: есть отрицательная частица не; и в безударном положении звучит так же, как ни. Нейтрализация фонем <э> — <и>! Мы о ней знаем.

Итак, мы хотим узнать, как надо писать неотрицательную частицу. А можно ли ее найти под ударением, то есть в сильной позиции? Где бы гласный прояснился?

Сильная позиция для этой частицы есть. Произнесите: Где бы ни был он, всюду несет с собой радость и праздник! Сколько бы ни было таких встреч, всегда хочется их повторять и повторять!

Произносится: н́и был, н́и было.

А с другой стороны: У нас он не́ был. Не́ было таких встреч. Под ударением не.

Две частицы различаются в сильной позиции. А без ударения, в слабой, они звучат одинаково: гласные нейтрализуются.

Когда пишешь, надо быть начеку, чтобы вместо одной проверки (ни был) не набрести на другую (не был). Бывает! Это так же нехорошо, как слово трава проверять словом трость. Схватываете, в чем сходство? В обоих случаях берется неправильный «эталон» для проверки.

Читатель скажет: а я их и не проверяю, я их по смыслу различаю. Это хорошо. Однако по смыслу они различаются потому, что они разные единицы языка. А то, что они разные, наглядно показывает сильная позиция. Сильная позиция убеждает нас в том, что мы вполне обоснованно пишем эти две частицы по-разному.

Про странную рифму

Бывает так: пишет поэт стихи, и видно: умеет их писать. И рифмы у него хорошие получаются. Кроме одной. Не получается у него рифма на слово небо! То ли по неопытности, то ли еще по какой причине… но у многих наших современников не получается!

Как заколдованная эта рифма:

Вы поняли, как появились такие рифмы? Поэт рифмует не был — небо. Но редактор видит, что нужна частица ни! И поправляет стих. Язык становится правильным, но рифма разрушается.

Не говорит ли это о том, что теперь можно в этих конструкциях употреблять частицу не? Нет, не говорит. «Ошибка становится распространенной, не переставая быть ошибкой» (Е. С. Истрина). Во-первых, еще больше случаев, когда частицу ни употребляют правильно. Во-вторых, показательна непримиримость, с которой редакторы истребляют эту ошибку. Их раздирают два чувства: и стих хочется сохранить, не лишить рифмы, и соблюсти верность языку, его живым нормам, не оскорбить читателя бессмысленным оборотом. И в этой борьбе обычно побеждает верность языку. (Этому помогает среднее качество стихов с таким промахом: не очень хочется их беречь. И прав редактор, который поберег в этом случае бесспорную ценность — русский язык.)

Наши примеры показывают, что проверка тогда ведет к цели, когда она правильная.

Помните, как Полупшённый проверял: глагол «тощут» хотел узаконить в литературном языке? И здесь такой случай. Рифма ни был — небо говорит о том, что в самой речи, в устной, делают ошибку — и переносят ее в письмо. «Все, кто бы не был» — так же уродливо, как «тощут».

Что же общего в написании баловаться и кто ни взглянет? Общее то, что гласная фонема в слабой позиции — и можно ошибиться.

Общее то, что можно от слабой позиции подняться к сильной— и таким образом установить, какую букву надо писать. Сходство? Без сомнения! И сходство не в частностях, а в основном.

От бабушки к бабушке

Обычно проверяют гласные в корнях. В окончаниях-де надо их запомнить. Заучить: окончание существительных первого склонения в дательном падеже -е. Заучить, конечно, надо, но и забыть можно! Нет ли средства восстановить в памяти, если забыл?

Гласные в окончаниях тоже можно проверять. Пошла Красная Шапочка к бабушке… Часто была она у бабушки… Где писать -и, где -e? Можно проверить.

Испытанным путем: Пошла Красная Шапочка к … воде, траве, сове, стене, голове… Какое угодно слово возьмите, лишь бы было того же (первого) склонения., Это нужно, чтобы была та же морфема — то же окончание. У разных склонений окончания, вы знаете, разные. А мы следуем твердому принципу: морфема при проверке должна быть та же. Здесь у нас — окончание дательного падежа единственного числа первого склонения.

Мы поступили давно уже нам известным путем: слабую позицию (окончание у слова бабушке — безударное) заменили сильной (сове).

Вы сомневаетесь: заменить — заменили, но получилась бессмыслица. Подошла к голове… Еще скажите: к руке! к резьбе!

Смысл, действительно, какой-то не очень глубокий и не назидательный. Да что там скрывать: попросту нет смысла. А впрочем… Грамматический-то смысл остался! Глагол обозначает действие, существительное — то, к кому/к чему направлено это действие. Нам и нужен грамматический смысл, и только он: мы думаем об окончании, а оно имеет только грамматический смысл. Он сохраняется. Морфема та же. А большего нам не нужно: мы хотим узнать, какую букву писать. Узнали: слабую позицию заменили сильной. Писать следует: к бабушке.

У совы, у земли, у головы, у межи… Значит: у бабушки.

«Долой путеводитель!»

— Не нужны ваши проверки, — сказал Полупшённый и махнул своей пухлой рукой. С пренебрежением. — Вот я пишу: дом. И все! Какая тут проверка? Совсем ее не нужно! Пишу: цапля. Опять все ясно! Что же, вы думаете, я могу написать «длинноногая цапле»? Вы меня, я вижу, просто не уважаете. Я пишу просто — беру ручку и пишу! Без проверок. Еще чего! Раздумывать буду: иду к бабушке — не писать ли здесь -и. Никогда не напишу. Я вижу, все это вы выдумали для неграмотных. А для таких, как я, культурных, хороших, все эти проверки…

И Полупшённый снова с пренебрежением махнул рукой… Убежденный в своей правоте.

И он, действительно, прав. В сильной позиции проверка не нужна (дом). И верно, что, когда научился правильно писать, проверка уж совсем не нужна.

Предположим, вы приехали в чужой для вас, незнакомый город. Выходя на улицу, берете с собой карту-путеводитель. И, попав на развилку двух улиц, глядите на карту — куда идти.

Другое дело: если вы живете в городе тридцать лет. Вышли купить хлеба в булочной. И взяли с собой путеводитель? Нет, он вам не нужен.

Вам-то он не нужен, но вы не станете кричать: «Долой путеводители!..» Для тех, кто выходит в город, в первый раз знакомясь с ним, путеводитель очень нужен.

— Ладно, — говорит Полупшённый. — При всей неубедительности вашей позиции, вы меня все-таки уговорили. Пусть будет проверка. Для других. Я согласен. Я буду писать без проверок: просто дом — и все.

Словно горошина

Что-то мы сильно задержались на второй ступеньке. Но в этом была необходимость: подбирать слова с одной морфемой не всегда легко.

Co второй ступеньки поднимемся на третью.

Каждый, кто учился стрелять хотя бы из лука, знает: не в том дело, чтобы выпустить как можно больше стрел, а в том, чтобы попасть в цель. Мы перебираем много слов затем, чтобы найти одно. Так и у нас: перебираем-перебираем проверочные слова, а нужно-то нам такое, в котором наша фонема — в сильной позиции. Нашли такое слово — попали в цель. И значит, поднялись на третью ступеньку.

Иногда это легко. К слову нога — множество проверочных слов: ноженька, ноги, пять ног, ножки, двуногий, обезножить («устать»), подножие, сороконожка, брюхоногие, осьминог, быстроногий…

А проверьте-ка слово скатерть. Есть одна только возможность проверить безударную гласную фонему в корне этого слова: скатёрка. Проверочное слово в речи нечастое, и других проверок нет! Попадется слово скатерть четырехкласснику в диктанте, а он его в жизни ни разу не писал, и не знает — как. Намается, бедный, ища проверочный образец! А маяться нельзя: времени нет. Учитель диктует все новые и новые слова… Трудная проверка!

Или: попалось в диктанте слово острова. Мы-то с вами знаем, как его писать. Но ведь не с первых же лет жизни мы его знаем, когда-то научились тому, что острова. Представьте, что вы не умеете его писать. Как найти проверку? Одним только способом: вспомнить слово лосиноостро́вский (от названия Лосиный остров). Ох, можно и не вспомнить такую проверку!

Да, бывает такое проверочное слово: закатится в глубину памяти, в самый ее темный угол — попробуй найди!

Идут косяками

Но большей частью раздобыть проверочное слово нетрудно. Есть типовые проверки, одинаковые для многих слов. Например:

нога — но́ги, оса — о́сы,

вода — во́ды, орда — о́рды,

трава — тра́вы, страна — стра́ны,

роса — ро́сы, весна — вёсны,

тсоза — ко́зы, сосна — со́сны.

Оказывается, часто корневую гласную фонему можно проверить фонемой множественного числа существительного.

Вот вам несколько таких типических проверок[14]. Прочтите. Запомните их тип. Пригодится!

1) земля — зе́мли, плечо — пл́ечи,

кольцом — ко́льца, полоса — по́лосы,

письмо — пи́сьма, пятно — пя́тна.

О такой проверке только что говорилось.

2) деревья — де́рево, лошадей — ло́шадь,

деревень — дере́вня, рядами — ря́д,

дочерям — до́чь, рукавами — рука́в,

камней — ка́мень, корней — ко́рень.

Здесь, наоборот, множественное число обращается за проверкой к единственному.

Дальше я не буду говорить, о каких грамматических формах идет речь, — из примеров это ясно само собой:

3) вещами — ве́щи,

деревень — дере́вни,

детей — де́ти,

дочерям — до́чери,

камней — ка́мни.

4) бедны — бе́ден,

велика — вели́к,

должно — до́лжен,

дорогая — до́рог,

рябой — ряб.

5) взглянула — взгля́нет,

делил — де́лит,

дотащила — дота́щит,

истопила — исто́пит,

колотил — коло́тит,

наклонил — накло́нит,

насажу — наса́дит.

Запрет! Безударную гласную нельзя проверять данной проверкой в следующих глаголах: лежать (хотя: ля́жет), сидеть (хотя: ся́дет).

6) заведу — завёл, намело — намёл,

нагребла — нагрёб, отнести — отнёс,

нанять — на́нял, понесла — понёс.

Для слов, оканчивающихся в инфинитиве на -сти(съ), -зти(сь), данная проверка является единственной и потому очень важной.

Запрет! Нельзя пользоваться данной проверкой для форм настоящего времени слова расти: расту, растишь, растет и т. д., хотя: рос.

7) бросались — бро́ситься, затевать — зате́ять,

встаешь — встать, натянул — натя́гивать,

завернулись — завёртываться, поглядел — погля́дывать.

Запреты!

а) Следующие глаголы нельзя проверять этой проверкой:

сидеть (хотя: се́сть), разжигать (хотя: разже́чь),

сжимать (хотя: сжа́ть), начинаться (хотя: нача́ться),

поднимать (хотя: подня́ть), продлевать (хотя: продли́ть).

б) Безударный звук [а] нельзя проверять ударным [а́] в инфинитиве несовершенного вида с суффиксом -ива- (-ыва-), например: разбросать (хотя: разбра́сывать), подтолкнуть (хотя: подта́лкивать).

8) Проверка страдательным причастием прошедшего времени. Эта проверка чаще всего сопутствует другим проверкам, например: 1) сказал — ска́жет и ска́занный, протянула — протя́нет и протя́нутый, спросила — спро́сит и спро́шенный, остановила — остано́вит и остано́вленный и т. д.; 2) подчеркнул — подчёркивать и подчёркнутый, развернула — развёртывать и развёрнутый, повернул — повёртывать и повёрнутый, оседлать — осёдлывать и осёдланный; 3) продам — про́дал и про́данный, понять — по́нял и по́нятый.

9) блестела — блеск, взглянула — взгляд,

вбежал — бег, вдохнул — вздох,

веселиться — весе́лье, проверять — прове́рка.

Здесь — все проверки безударных гласных. Согласные проверяются проще: глаз — глаза, нос — носы… ножка — ножек, кошка — кошек… Сами подумайте, какие есть типические проверки глухих-звонких согласных.

Можно крупно выиграть

Давайте поиграем. Даны слова: варить, варение, варёный (прилагательное: варёное мясо). Кто найдет больше проверок?

Все сосредоточенно пишут. У кого больше всего проверочных слов? У меня 5! У меня 8! У меня 19!

Это чемпион! Но надо проверить. Уговор такой: формы одного и того же слова считаются одной проверкой. Если кто-то записал варит, варишь, варим, варите, то за все это причитается один балл, как будто записано только варит. Далее: слова, которые отличаются только приставкой, — одна проверка. Например, навар и отвар; за них причитается один балл. Но заварка — уже другая проверка, за нее особый балл: навар и заварка отличаются не одной приставкой.

Тот, у кого больше всего слов, читает, что написал. Записано 19 слов: варим, навар, варево, варивали, кашевар, варочный, варщик, смоловар, мыловар, варит, сыровар, квасовар, антиквар, варенный, сталевар, самовар, бульвар, духивар, Многовар.

Сейчас же посыпались «отводы»:

— Варим, варит — одна проверка!

— Бульвар не подходит: не тот корень.

— И антиквара тоже — вон!

— А кто такой духивар? Духи варит? Нет такого слова. И квас тоже не варят.

— Многовар — это что? Фамилия? Фамилии не в счет…

— Варенный — что это такое? Есть слово варёный.

— Варёный — прилагательное: Люблю варёную картошку. Варенный — причастие: груши, варенные в меду моей бабушкой.

Слово решили принять в число проверочных.

Осталось всего 14 слов. И это много! Больше, чем у остальных. Победитель! Ему подарили за это гвоздику…

В эту игру выигрывают все. Все учатся находить проверочные слова. А такое умение полезно.

Игривое настроение

Раз игра помогает орфографии, давайте играть.

Хотя бы так. Вот простая и легкая проверка: ходить — хо́дит. Кто придумает больше таких проверок, чтобы неопределенная форма на -ть, -ти прояснилась спрягаемой формой на -ит.

Пошли писать: водить — во́дит, косить — коси́т… Победила девочка, у которой оказалось 24 такие пары!

Или так: нога — но́ги, река — ре́ки… Опять: кто больше?

Перелистайте назад странички три. Там много типовых проверок. И во все можно играть.

Можно договориться: слова, которые встретились у нескольких человек, вычеркивать, оставлять только то, что придумано одним игроком. Уйдут наиболее легкие проверки, которые сами просятся в руки.

Или взять такой образец: закалить — закалка, колоть — колка, срезать — срезка… У глагола корень безударный, ему откликается отглагольное существительное: корень под ударением. Таких пар множество, но не сразу они на ум приходят. Понятно: это не формы одного слова, это разные слова.

Вот что получилось во время одной игры у победительницы (берем действительный случай): задвигать — задви́жка, надвязать — надвя́зка, раскроить — раскро́йка, опалить — опа́лка, записать — запи́ска, перетрясти — перетря́ска, распилить — распи́лка, пристреляться — пристре́лка, прослоить — просло́йка, оговориться — огово́рка, развалить — разва́лка, задержать — заде́ржка, поломать — поло́мка, зажимать — зажи́мка, разминаться — разми́нка, починить — почи́нка, подтопить — подто́пка, прокатать — прока́тка, обмести — обмётка, обмотать — обмо́тка, перебелить — перебе́лка, заклепать — заклёпка, прицепить — прице́пка, перекачать — перека́чка…

Попробуй, победи такую чемпионессу!

Тут появляется Полупшённый.

Гневный:

— Смотри-ка: в игривое настроение пришел… Эх ты, игривый.., Орфография — дело серьезное, к нему строго, нахмурясь, надо подходить. Долбить, долбить, долбить! Когда орфографию учишь, ведь жизнь не мила, а учи! долби! Бросил бы ты эти игрушечки-завитушечки. Тредиаковский что сказал об орфографии? Забыл?

(На самом-то деле, я и сказал Ивану Семеновичу о Tpeдиаковском.)

— Тредиаковский сказал: орфография — материя мрачная — и очень ее боялся, вот! Вспомнил?

— Ничего он не боялся. Сам весело рассказывал про орфографию…

Полупшённого не переубедишь. Но мы-то с ним можем и не соглашаться, не так ли?

Про рога

От Полупшённого оборонились, а теперь снова за игру.

Пусть будет «игра наоборот»: от сильной позиции к слабой.

Дана проверка: рог. Надо подобрать слова, у которых гласный проверяется этим словом. Их немало: рогатый, рогастый, рогач (‘ухват’), орогатиться (‘стать рогатым’), ороговеть (‘превратиться в нечто рогообразное’): здесь как раз кстати и само слово рогообразный; роговидный, роговица, роговой, жук-рогач, рогалик (из муки), рогозуб, роголистник, роголистниковые, рогулька, рогулина, рогатина, рогатка, рожок, рожковый, рожочек (‘маленький рожок’), рожечник (‘тот, кто играет на рожке’), рожковидный (‘похож на рожок’), рогорез (‘тот, кто вырезает из рога’)…

Эти слова раскрывают разные свойства рогов. В слове рогатка отразилось то, что рога — торчком, и их обычно у животного — два. В словах рожок, рожковый оркестр подчеркнуто: что рог — обычно полый внутри, в одну сторону расширяется — именно поэтому из него можно сделать музыкальный инструмент. В слове рогатина показано, что рог — это острие. В словах роговица, роговой, ороговеть — раскрыто иное свойство рога: имеется в виду рог как материал, твердый, но упругий, а если срезать тонкую пластинку — прозрачный.

Вот как по-разному поворачивается слово рог…

В производном слове может быть определяющим тот оттенок значения, который в порождающем слове не очевиден, существует подспудно, не явно. Если ученику попадется слово жук-рогач, ему легко найти проверочное слово рог. А встретится роговица, и проверка окажется трудной. Родство слов роговица и рог не так легко заметить.

Игра учит замечать родственные связи между словами — и правильно писать их…

Еще раз — по ступенькам…

Грустный — вкусный. Местный — тесный. Властный — красный. Двухостный — двухосный. В каждой паре слова хорошо рифмуются. Рифмы точные. По правилам русского произношения сочетание <стн> произносится как [сн]. Между <с … н> согласный [т] — непроизносимый.

В переводе на язык фонологии это означает: перед <н> нейтрализуются, не различаются в произношении <с> и <ст>.

До сих пор у нас было неразличение фонем. Много раз встречалось. А здесь иное: нет различения одиночной фонемы <с> и сочетания фонем <ст>. Нет различения, значит, позиция слабая. Вот мы и взобрались на первую ступеньку.

Итак, мы поняли: <с> и <ст> попали в такую переделку, что перестали различаться: произносится гру́[сн]ый и вку́[сн]ый. Одинаково!

Надо искать другие слова, где бы не было нейтрализации, то есть подниматься на вторую и третью ступеньки. Найти можно. Учинила нейтрализацию фонема <н>: перед нею произошла неразбериха, так что не отличишь <с> от <ст>. Надо отодвинуть эту виновницу в сторону, чтобы позиция была не перед [н]. Отодвинем: грустен, но вкусен. Беглый гласный оттеснил фонему <н>; он — беглый, мы его позвали, он и прибежал. Стало ясно, что в одном случае [ст], а в другом — [с]. Это ведь, кажется, четвертая ступенька.

Пятая: переносим найденное написание в слабую позицию, то есть пишем: грустный, но вкусный.

Для пары местный — тесный так не выйдет. Слово местный — относительное прилагательное и поэтому не имеет краткой формы; «местен» — не говорят. У нас есть другая проверка: место. Ясно, что в конце корня — сочетание [ст]. Перед гласным. Мы и здесь избавились от соседства с [н]. Позиция сильная. Переносим написание в слабую: местный.

Слова двухостный и двухосный произносятся одинаково: с сочетанием [сн]. Первое обозначает ‘имеющий две ости, длинные отростки — усы’ (двухостный колос), а второе — ‘с двумя осями’ (двухосный вагон). Фонемный состав этих слов разный. Понимаете, почему это так? И поэтому у них разное написание.

Пять ступенек справились с непроизносимыми согласными.

Полезная пропажа

Разъезды. Какая фонема в конце корня? Ответ простой: <д>. Она здесь в сильной позиции. Не надо подниматься по ступенькам: мы уже стоим на самой верхней.

А какая фонема на предпоследнем месте? Пишется буква з, но это не доказательство, что фонема <з>. Фонема повелевает буквой, а не буква фонемой. Надо узнать без помощи буквы, какая здесь фонема, а потом посмотреть на букву: та ли она, отвечает ли фонеме.

Перед звонким [д] позиция слабая, нет различения звонких и глухих. Могут быть только звонкие, не глухие, именно — [з], не [с]. А как найти сильную позицию? Кажется невозможным. Не может [з] в этом корне освободиться от своего соседа: всегда в зависимости от него. Собственная фонемная суть этого согласного замаскирована.

Мосты. Здесь ясна фонема <т>, но что перед нею, тоже определить невозможно. Звук-то, конечно, глухой, [с]. А какая фонема, <з> или <с>? Как бы раскрылась ее фонемная суть в сильной позиции? Неизвестно… Не найдешь сильную позицию.

Трудный случай…

Возьмемся сначала за более простой. Вот со словами звезда, место много проще. Тоже есть согласные [з], [с]. Тоже спрятаны внутри слова. И все-таки можно определить, какие фонемы они выражают. Образуем прилагательные: звёздный, местный. Согласные [д], [т] — непроизносимые. Они превращены в звуковые нули. Произносится: звё[зн]ый, ме[сн]ый. Перед сонорными — сильная позиция; так здесь и вышло: перед [н] выявились звонкая фонема <з> (звё[зн]ый) и глухая фонема <с> (ме́[сн]ый). Вот как мы ловко заставили их разоткровенничаться и выдать себя.

Но вернемся к словам разъезд и место. От них не образуются прилагательные с суффиксом -н-. Нет таких слов.

Конечно, нет. А если взять и образовать? Безразъездный путь. Безмостная переправа. Слов-то нет, а мы их все-таки произнесем! Произнесем по законам, которые одни и те же для всех слов, в том числе — и для новых, неожиданных, неслыханных… У нас вышло: безразъе́[зн]ый путь, безмо́[сн]ая переправа… Непроизносимых звуков как не бывало. Пропали. Проговорились наши скрытные фонемы: оказалось, что в словах мост, мосты — фонема <с>, а в слове разъезд — фонема <з>.

Хитры фонемы, а мы их перехитрили[15].

И стало ясно, что написания мосты, разъезды — фонемные.

Мы снова выяснили это, поднявшись на пять ступенек. Особенно трудной оказалась третья ступенька…

Банщик с барабанщиком

Есть правило: в сочетаниях нч, нщ мягкий знак не ставится. Казалось бы, совершенно механическое правило, без всякой фонемной «изюмины». Но так ли это? Разберемся…

Барабан, барабань. На конце слова, как видно, могут быть и твердые, и мягкие согласные. Для согласных твердых и мягких эта позиция — сильная, различительная.

От слова барабан образовано слово барабанщик. И согласный [н] оказался перед [ш^ь], перед согласным, который передается буквой щ. В этой позиции всегда происходит смена караула: твердый [н] непременно уступает место мягкому [н^ь]. Значит, перед [ш^ь] совпадают фонемы:

Пример: барабан — бараба́[н^ь]щик и зелень — зеле[н^ь]щи́к. И барабан (твердый [н]), и зелень (мягкий [н^ь]) перед [ш^ь] дают один и тот же результат: [н^ь]. Значит, позиция слабая. Две фонемы — <н> и <н^ь> — слились, обе выражены одним и тем же звуком. Перед [ш^ь], [ч^ь] звук [н^ь] всегда мягкий, не бывает твердого [н].

А раз так, слабую позицию равняй по сильной! Барабанщик пишется, как барабан. Действительно, так и пишется это слово, без ь.

Переберем все слова с сочетанием нч, нщ. Оказывается, всегда одно из двух: либо можно доказать, что фонема <н> — твердая, либо нельзя доказать, что она мягкая. Когда фонема твердая, мы видели: барабанщик. Вот другое слово: тушканчик. Хотим проверить: какая фонема, <н> или <н^ь>. Поставим эту фонему на конец слова! Будет сильная позиция. Тушкан! А такого слова-то и нет. А если было бы, то неизвестно какое. Может быть, «тушкань»… есть же олень… Нельзя найти сильную позицию для этой фонемы в слове тушканчик. Поэтому нельзя доказать, что фонема твердая. Напрасны все усилия.

Или возьмем снова зеленщика. Есть слово зелень… и зеленый. Одно слово утверждает, что в конце корня фонема мягкая, <н^ь>, а другое говорит: нет, твердая!..

Зеленоватый. Ясно — <н>. Зеленеть. Несомненно, <н^ь>. Одни слова тянут к фонеме <н>, другие — к фонеме <н^ь>. Тянут-потянут, перетянуть друг друга не могут.

Выходит, что не докажешь, какая здесь фонема. Не докажешь, что <н^ь>.

И какие слова с нч, нщ мы ни берем, все одно и то же: либо проверка показывает твердость фонемы <н>, либо не показывает ни твердости, ни мягкости.

Возможны, значит, два случая:

1) доказано, что в слове — <н> перед [ш^ь, ч^ь];

2) не докажешь, что в слове — <н> перед [ш^ь, ч^ь].

Эти два случая можно объединить такой формулировкой:

нет случаев, когда бы в словах перед [н^ь, ш^ь] была бы несомненно фонема <н^ь>.

Иначе говоря: фонемных оснований ставить ъ здесь нет. А отсюда — орфографическое правило: в буквосочетаниях нщ, нч мягкий знак не ставится.

Казалось бы, чисто механическое правило, а по сути оно фонемно.

Из ряда вон выходящее слово

Сейчас в каждом издательстве, в типографиях работают строгие, требовательные корректоры, и они не позволяют ошибкам проникнуть в печатный текст. В двадцатые, тридцатые годы не было еще такого требовательного орфографического надзора, и в печати иногда проскакивали ошибки. И сравнительно часто — в слове нянчить. В словах клянчит, барабанчик, окончательно, утонченный, санчасть ошибок обычно не было, не ставили ь после н.

Почему людей тянуло делать ошибку именно в этом слове? ставить ь после н? Потому что оно идет поперек всем остальным. В нем фонема, несомненно, мягкая: <н^ь>. Проверка: няня [н^ьан^ьа], нянюшка, нянька. Сравните: нянька — изнанка. Перед [к] различаются твердые и мягкие согласные, позиция сильная. Проверки показывают, что в слове нянчить фонема <н^ь>, мягкая. Противоположных свидетельств нет. Проверки советуют писать мягкий знак после н. А не пишем! Этот единственный случай подвели под все остальные.

Чтобы правило было круглое, без исключений, мы и здесь не пускаем ь в сочетания нч, нщ.

И что же вы думаете? Именно в это слово то и дело внедряются ошибки. Не только в тетрадях учеников, но, как я сказал, и в печати!

Нет сомнения, что эта условность здесь оправдана: дает более простую формулировку правила, без исключений. Но и частота ошибки нам тоже понятна.

Казалось бы, другой случай…

А такое правило: в сочетании чк не ставится ь? Оно разве тоже фонемно? Здесь не требуется проверки. Может быть, такое написание — простая условность, без особой мотивировки?

Пишется: изнанка — нянька. В одном случае — с мягким знаком, в другом — без него. Есть противопоставление — позиция сильная. Надо средствами письма отличать <н> от <н^ь>.

Но нет случая, чтобы надо было отличить <чк> (с твердым [ч]) от <ч^ьк> (с мягким [ч^ь]). Да и не только здесь: твердого [ч] в русском языке днем с огнем не найдешь. (Нет, все-таки есть: в слове лучше. Зато перед [ш] не может быть мягкого [ч^ь]! Опять не надо различать!)

И — следствие этого — мягкий знак в этих случаях не пишется. Причина, как мы выяснили, фонемная: нет твердой фонемы <ч>, отличной от <ч^ь>. Признак мягкости у звука [ч^ь] — неразличительный. И в фонематической транскрипции он просто не отмечается, например: <кол^ьчу́га>. Орфография следует за фонологией и тоже отметает эту неразличительную мягкость.

Танцуют парами

Ну, хорошо. В сочетаниях нч, нщ мягкий знак не ставим. Но в других-то сочетаниях ставим. Там-то как? Действует ли фонемный принцип?

По правилам орфографии пишем: бросьте — о росте, покрасьте — о пасте, взвесьте — в тесте… Во всех этих случаях произносится [с^ьт^ь]. Попарно слова точно рифмуются. А пишутся по-разному: одни — с мягким знаком, другие — без. Почему?

Сравним еще такие пары: не раньте — о банте, не троньте — на фронте, дуньте — об одном фунте, киньте — о гиацинте… Очень хорошие рифмы. Последние слоги произносятся одинаково, пишутся по-разному. Почему?

Для согласных по твердости-мягкости тоже есть и сильные, и слабые позиции. Сильные такие:

на конце слова (встань — караван),

перед гласным (идём — дом, то есть: [ид^ьо́м] — [дом]),

перед твердым согласным (казанский — июньский).

Слабая позиция — перед мягким согласным.

Рассмотрим такую пару: бросьте — о росте. В обоих словах сочетание [с^ьт^ь], позиция для [с^ь] — слабая: перед мягким [т^ь].

Слабой позиции не верим. Найдем сильную: бросьте → брось! На конце слова произносится [с^ь]. Сильной позиции верим: здесь фонема <с^ь> (четвертая ступенька). Поэтому фонему <с^ь> видим и в слабой позиции (пятая ступенька). На законном фонемном основании пишем: бросьте.

О росте… Позиция для [с^ь], конечно, и здесь слабая. Найдем сильную: расту, рос, росла, растущий, рост… На конце слова и перед твердым согласным — твердый согласный [с]. Сильной позиции верим. Значит, фонема <с>. Поэтому и в падежной форме о росте не пишем мягкий знак. Звук-то [с^ь] здесь мягкий, очень мягкий — пух, а не согласный! Весеннее облако, а не согласный! До того он мягкий. А мягкого знака ему нет.

Звук [с] чередуется со звуком [с^ь]; притом — [с] в сильной позиции; слабая должна равняться по сильной: пишем с, не сь.

Остальные пары объясняются так же. Проверьте сами!

У Полупшённого все проще

— Вот это можно проще! — заявил Полупшённый и победоносно взглянул на меня. — Я вот как рассуждаю. Ясно, просто и умно! Не раньте — мягкий знак есть? Значит, позиция сильная. И фонема мягкая. Все!

— Иван Семеныч!

— Не перебивай! Что такое сильная позиция? Ну-ка!

— Такая, где…

— Вот-вот. Знаешь. Различение. Да? А мягкий знак как раз всегда очень заметный. Его различить — дело совсем простое. Смотрю. Вижу мягкий знак. Различаю его очень хорошо. Если нет тумана и если не ночь, но хотя бы и ночь, да яркое электричество — сейчас я этот мягкий знак и различу. Позиция различения! Сильная! А? Как?

— Плохо, Иван Семеныч. Письмо, ты знаешь, — всегда для какого-нибудь языка. Письмо следует за языком. И позиции бывают именно в языке. Чтобы установить позицию, надо сопоставлять факты языка. И по ним уже судить, какая позиция. Если сильная — можно определить фонему. Тогда ясно, как писать. А Вы — наоборот, наизнанку: по написанию судите о фонеме.

Полупшённый рассмеялся:

— А я думал — ты не понимаешь. Я-то ведь пошутил. Я все это вот как хорошо понял! И тебя заставил самое главное еще раз повторить — для ясности, чтобы читатели не растерялись. А то вдруг что-нибудь не так поймут. Плохо ведь будет, а? Теперь не собьются.

Хороший Иван Семенович. Заботливый!

На полпути

Пора сделать выводы. Еще не окончательные, а, можно сказать, на полпути.

Наша орфография — фонемная.

Буква передает фонему.

Как мы это доказали?

Полупшённый удивлялся: фонемная транскрипция что-то ему напоминает… Мы можем подсказать Полупшённому: она напоминает ему обычную орфографическую запись.

Фонемная транскрипция: <хо́лод>, <холода́>, <холо́дному>, <холоднова́то>.

Орфографическая запись: холод, холода, холодному, холодновато.

Когда мы делали фонемную транскрипцию, мы не подгоняли ее под орфограмму[16]. Мы не вспоминали об орфографии. А получилось — похоже! И часто фонемная транскрипция и орфограмма точно совпадают.

И. С. Ильинская и В. Н. Сидоров взяли простой, обычный текст и подсчитали: сколько букв пишется на фонемных основаниях? Оказалось — более 90%. (А 10%, значит, не фонемные написания? Какие же они? О них еще поговорим.)

Теперь посмотрим с другой стороны.

Определить фонему — это значит от слабой позиции подняться к сильной. Слабой позиции мы не верим, сильной — верим. По сильной позиции судим о том, какая фонема.

А как поступаем, когда хотим написать орфографически правильно? Производим проверку. То есть: от слабой позиции неразличения — к сильной.

Парад орфограмм

Вспомните, какие орфограммы прошли перед нами.

…бАлОватъся… (безударные гласные в корнях),

…бабушкЕ… (безударные гласные в окончаниях),

…кто нИ увидит… (безударные частицы),

…мороЗ… (глухие и звонкие согласные на конце слова),

…ноЖки… (глухие и звонкие согласные перед согласными),

…чесТный… (непроизносимые согласные),

…барабаНщик… (мягкие согласные перед согласными).

В скобках мы написали, «на какую тему» орфограмма. Оказалось, что мы перебрали орфограммы на все основные правила нашего письма. Что же общего во всех этих орфограммах?

Все они касаются случаев неразличения. Совпали фонемы, перестали различаться (позиция такая!) — возникли трудности: какую букву писать? Вот какие совпадения:

бАловатъся — стОловатъся,

к бабушкЕ — у бабушкИ,

кто нИ увидит — никто нЕ увидит,

мороЗ — сенокоС,

ноЖки — моШки,

чесТный — теСный.

Во всех случаях дело проясняет проверка — возведение к сильной позиции:

бАловень — стОл,

к рекЕ — у рекИ,

кто нИ был — никто нЕ был,

мороЗы — сенокоСы,

ноЖек — моШек,

чесТен — теСен.

Проверка, как видно, бывает очень разная. То надо звук поставить под ударение, то перед согласным, а бывают и такие случаи, когда «сомнительный» звук надо найти непременно перед сонорным или перед твердым согласным. Об этом говорилось, помните? Есть ли что-нибудь общее во всех этих проверках? Найти нетрудно: проверочное место для нас всегда такое, где есть различение, где есть противопоставление фонем, где нет их совпадения. Эта общность фонемная. Ее можно обнаружить и характеризовать с помощью фонемных терминов: слабая позиция, сильная позиция, совпадение фонем (нейтрализация), различение фонем (нет нейтрализации)…

Кольцо за кольцо…

Помните, мы задумались: есть ли единство в нашей орфографии? Связаны ли между собой наши правила письма так, что одно правило требует существования другого? Пришло время ответить на этот вопрос.

Да, единство есть.

Основные правила нашего письма — фонемны.

Если пишется бАлОваться (по фонемному принципу),

то надо писать к бабушкЕ (по фонемному принципу).

Если к бабушкЕ, то и кто нИ увидит — по фонемному принципу.

Если кто нИ…, то и мороЗ, ноЖки — по фонемному принципу.

Если мороЗ и ноЖки, то и чесТный — по фонемному принципу.

Но тогда и барабаНщик, и бросЬте, и руЧка — по фонемному принципу.

Кольцо за кольцо. Единая, неразрывная цепь.

Гражданка Порожковская в городе Перетянужске

Помните, какую орфографию считал хорошей М. В. Ломоносов? Он хотел, чтобы она не очень удалялась от выговора и чтобы было ясно «произвождение слов». Но как соединить эти разные принципы? Ломоносов не знал. Не было руководящей мысли, которая позволила бы точно решать, что на пользу орфографии и что во вред, что в духе всего нашего письма и что противоречит ему.

Фонемная орфография и есть исполнение желаний Ломоносова.

Следы произвождения слов не закрыты. Мы обозначаем фонемы; значит, позиционные чередования между звуками сняты. Звуки разные, но фонема одна, поэтому и буква одна. Помните, что мы сделали со словом холод и его однокоренными братьями? Какие только звучания не принимает корень! И такой он, и этакий! Меняется в каждом слове! Холод, холодному, холода, холодцу, холодновато… (Угадайте, в каком из этих слов корень-оборотень получил такой облик: [хълаццу́]?)

Но мы отвлекаемся от этих перемен. Морфема предстает в своем устойчивом, фонемном виде. Да, очень ясно видны следы произвождения слов. Видно, что все слова однокоренные.

К произношению близко ли? Как будто далеко ушли мы от произношения. Говорим: [хълъднава́тъ], а пишем холодновато. Говорим [хълацца́], а пишем холодца.

Но произведем опыт. Фамилия у нее была Порожковская и жила она в городе Перетянужске. Дайте прочесть эту фразу вслух десяти, ста, тысяче ваших друзей, — если у вас есть тысяча друзей. И все они произнесут так: [пърашко́фскъйъ] (фамилия), [п^ьир^ьит^ьину́шск] (название города). И фамилия, и город выдуманы. Вся тысяча ваших приятелей не слышали таких слов. Почему же прочли одинаково? Были бы эти слова обычные, вы бы ответили: слышали, как произносятся эти слова, поэтому и сами произнесли, как принято.

Но здесь такой ответ не подойдет. Очевидно, буквенная запись этих слов, по правилам нашей орфографии, достаточно хороша, чтобы вызвать правильное произношение, у всех одинаковое. У всех, конечно, кто владеет литературным (культурным) языком.

Например, буква Ж перед К цли С (ПороЖковская, ПеретянуЖск) всегда читается как [ш]: буква С — достаточно острый сигнал, что Ж произносится как [ш]. Так же и с другими буквами.

Видно, фонемное письмо «не удаляется от выговора».

М. В. Ломоносов был бы доволен нашим письмом. И, как ученый, он, вероятно, был бы рад, что найден принцип этого письма: фонемный.

Проницательный Бодуэн

Как уже говорилось, фонемную теорию русской орфографии создали Р. И. Аванесов и В. Н. Сидоров.

Однако есть такие прозорливые ученые, которые умеют иногда одной фразой, кратко, сжато, без доказательств, предугадать те взгляды, которые лишь значительно позднее станут предметом развернутой, логически строгой теории. Таким ученым был И. А. Бодуэн де Куртенэ.

В своей книге «Об отношении русского письма к русскому языку» (1912) он писал, что в основе русского письма лежит принцип, «по которому в местах зависимого произношения применяются графемы, заимствованные от мест произношения независимого». Графемы — буквы. Места зависимого произношения — слабые позиции. Места независимого произношения — сильные позиции.

И. А. Бодуэн де Куртенэ умел опережать свое время. Полет его проницательной мысли был направлен в будущее. В нескольких словах он сжал суть еще не созданной в его время фонемной теории письма.

Дмитрий Николаевич Ушаков (1873–1942)

Есть ученые, для которых общение с людьми — важная часть их научной деятельности. Они всегда окружены теми, кто просит их совета, ждет отзыва на свою работу, ищет выхода из сомнений, добивается разъяснения, хочет получить помощь в трудном деле. После общения с такими учеными головы проясняются, прибавляется умение, растет жажда работать.

Таким ученым был Д. Н. Ушаков. Он оставил прекрасные научные работы — по фонетике, диалектологии, по общим вопросам языкознания, по методике преподавания русского языка, по теории письма. Но он же любил делать науку общедоступной: писал хорошие учебники для школы, добивался улучшения школьных программ, был учителем учителей, их руководителем и помощником.

Учителя Москвы знали, что вечером можно позвонить Д. Н. Ушакову и спросить его о каком-нибудь сложном вопросе по русскому языку. Но время его берегли, попусту не звонили.

Четырехтомный «Толковый словарь русского языка» (1935–1940), созданный под руководством Д. Н. Ушакова, стал большим событием в нашей культуре. Он до сих пор остается замечательной сокровищницей русского языка.

Этот словарь интересно просто читать. Сколько точности и меткости в определениях слов, сколько тонкой языковой наблюдательности в разграничении их смысловых оттенков! Как выразительны, ярки примеры! Словарь, с одной стороны, включал все новое, ценное, что вошло в русский язык после революции, с другой стороны, он защищал те нормы языка, которые были живыми, заслуживали поддержки и охраны. К составлению этого словаря Д. Н. Ушаков привлек caMbix выдающихся ученых-лингвистов.

Борьба за культуру языка — в этом видел Д. Н. Ушаков смысл своей деятельности… Маленькая книжка: «Орфографический словарь для начальной и средней школы» Д. Н. Ушакова… Чтобы написать ее, надо было войти в мир школьника, стать его сверстником, понять, какие слова ему необходимы. И по-отечески рассудить, какие слова ему будут нужны в будущем. Выбор Д. Н. Ушакова, видно, был хорош: словарь до сих пор помощник школьника, выдержал 40 изданий!

Имя Д. Н. Ушакова в нашей науке, в нашей культуре окружено почетом. Заслуженный почет!