Заноза для мажора

Глава 7. Местная достопримечательность

— Ммм?

Ха. У Волкова в загашнике миллион остроумных ответов, заготовленных на любой случай жизни, а его хватает всего лишь на «ммм»? Я разочарована, сударь. Спасибо, что хоть слюну не пускаете.

— Раздевайся, говорю, — стою перед ним, считай, что голая, а снисходительности в моем голосе будто все наоборот.

— А волшебное слово?

Блин. Ему еще и повторять приходится трижды? Или чует подвох? Что ж. Значит, не все мозги в трусы ушли. Правильно чует.

— Я не собираюсь спать голой. Гони рубашку.

Не разочарован. А если и разочарован, вида не подает.

— Эх, жаль, — ухмыляется он. — Я бы не отказался от ночевки в стиле «ню».

— Как ты будешь спать мне безразлично. Рубашку, говорю, давай.

Денис с вызовом разводит руки в стороны.

— Сними сама, раз так надо.

Глумится? Замечательно. Я тоже поглумлюсь. С невозмутимым видом подхожу к нему и начинаю расстегивать пуговицы. Естественно, для этого приходится сделать то единственное, чего он и добивался — полностью оголить грудь.

На физическом уровне ощущаю этот жадный взгляд, от которого по собственному телу разливается теплая волна… удовольствия? Мне это нравится, да? Ой, как все запущено-то.

— Насквозь не засмотри, — даже пальцы проскакивают мимо, теряя на пути пуговицы.

— Я бы оставил на ней свои отпечатки. Зубами и пальцами. Тебе бы понравилось.

Дразнит, собака.

— Так в себе уверен?

— Давай проверим.

— В твоих мечтах, Волков. В твоих мечтах.

— В таком случае осторожней снимай брюки. Там мои мечты встали.

Да уж вижу. Реакция молниеносная, от чего у меня самой помимо тепла еще и нарастает приятная пульсация, соединяющая в одной точке и уходящая вниз живота. Нет. Не надо нам такого. Знаю я, чем это обычно заканчивается.

— Видишь, как славно? Тебе как раз будет чем развлечься на диване, — стаскиваю с него рубашку и собираюсь поспешно накинуть на себя, но меня перехватывают за локти, прижимая к себе. Кожа соприкасается с его, выдавая разряд по нервным окончаниям.

— А может все же ты мне поможешь? — тихий голос ласкает невидимыми прикосновениями, а пронизывающий взгляд глаза в глаза заставляет дыхание сбиться и участиться. Опасный, очень опасный момент. Игра на тонкой грани, где ориентиры смазываются с каждой минутой все сильнее и сильнее.

Пока здравый смысл еще как-то функционирует, вырываюсь, пряча наготу под белой тканью. Длины едва хватает до бедер, так что задница частично выглядывает, но это все лучше, чем бегать вокруг него в чем мать родила. Альтернативы особой нет. Не в платье же спать. Представляю, в каком состоянии оно будет наутро. Где искать потом утюг?

— Стоп, — оживает Волков. — Диване? Каком диване?

Очнулся, мальчик. Запустил мысленные процессы. Это мне что, надо было всего лишь одеться?

— А вот на этом, — стягиваю покрывало с постели, попутно прихватываю одну из подушек и небрежно сбрасываю все на узкую софу у окна. Даже не софу, кушетку для чтения. Откровенно говоря, ужасно непрактичную и абсолютно непригодную для сна.

Не раскладывается, раз. Ноги не вытянуть, места хватит только боком ютиться, иначе хрякнешься на пол, два. Сидушка тонкая и жесткая, три. Утром не разогнешься, это четыре.

Но разве меня это волнует? Это его заботы. Не нравится кушетка, пусть валит к камину на пушистый коврик в стиле а-ля зверски убитая искусственная зебра. Мне все равно. Я голодная и устала.

— Не, не катит, — слышу, когда уже забираюсь под прохладное одеяло, вкусно пахнущее хвоей. — Я не принцесса на горошине. И страдать из-за соображений совести не собираюсь, — рядом со мной с залихватским кряхтением плюхается тело.

Хмуро приподнимаю голову, смиряя его взглядом, которым обычно провожают сбегающего за холодильник таракана, избежавшего встречи с тапком.

— Так значит, да?

— Ты такая красивая, когда злишься, — озадаченно моргаю, когда по моему носу делают «чпуньк». Денис как ни в чем не бывало разваливается поудобнее, закидывая руку за голову и намеренно посягая растопыренными ногами на мою половину. Ну ты бы хоть постеснялся стояка, алле! — И зачем усложняешь? Такая возможность получить взаимное удовольствие. Оба же не против. Но нет, мы будем продолжать упираться и грызться. Я не спорю, мне нравится когда ты точишь коготки, это возбуждает, но в кровати делать надо совсем другое.

Я с ним согласна. В смысле, что кровать — это то место, где теряются ориентиры и падает стена убеждений. А с учетом того, как меня кроет рядом с ним я на полном серьезе переживаю за непоправимые последствия. Непоправимые для гордости. Нельзя поддаваться порыву. Мне еще пари выигрывать.

За неимением альтернатив устраиваю рокировку. Сама молча сваливаю на кушетку.

— Ля, ты посмотри на нее, — разносится в полумраке смешок Волкова. — Вот все на зло. Даже удобствами согласна поступиться, что за женщина такая невыносимая?

Не отвечаю, слишком занятая тем, чтобы нормально расположиться. Это еще хуже, чем я думала. Роста не хватает, пятки свисают, жестко, фиг развернешься, а если получится обязательно саданешься об деревянный подлокотник.

Ворочаюсь долго, но кое-как засыпаю, а просыпаюсь… снова в кровати. Большой, мягкой, в которой хочется утонуть лишь бы не вылезать, но с какого-то перепуга… кровати. Одна. Дениса нет. Вместо него сквозь светлые римские шторы проглядывает утреннее солнце. Эти выходные обещались последними теплыми в этом году, дальше синоптики вангуют бесконечные дожди с порывистым ветром.

Какое-то время валяюсь, умиротворенно потягиваясь, пока урчащий желудок не напоминает о себе. Он очень недоволен, почти сутки-то ничего не есть. Я вчера, конечно, зря психанула. Надо было хоть сперва в себя что-то закинуть, но слова Волкова больно царапнули, а дальше сработала уязвленное самолюбие.

Неохотно выпутываюсь из одеяла, почесывая затылок и с приятным удивлением замечаю на барной стойке завтрак на одну персону. Явно заказанный, так как на встроенной мини-кухне, что тут располагается, во всех полках шаром покати. Для чего она задумана вообще непонятно. Для красоты, видимо.

Здесь же полный набор стандартной романтики: овсяная каша, украшенная лесными ягодами, панкейки с шоколадным сиропом и кофе. Украшает все это чудо лежащая на подносе лилия и записка: «Подкрепись и никуда не уходи. Скоро вернусь». Хм. Мило. Очень-очень мило.

Забираюсь с уловом обратно на постель и под включенный телек отвожу душу. Блаженный кофеин приятно греет кишки, а каша утилизируется за минуту. Никогда ее не любила, а тут даже ложку облизала. Одно из двух: либо я слишком голодная, либо просто не умею ее готовить.

Уже заканчиваю уплетать блинчики под какой-то рандомный сериал, когда возвращается Денис. Бодрый, веселый и, судя по всему, полностью довольный жизнью.

— Доброе утро, вреднючка, — подмигивают мне. — Надеюсь, теперь ты сытая и более сговорчивая.

— Не рассчитывай, — отправляю в рот последний кусочек, вопросительно разглядывая его футболку. — Зашопился?

— Ага. Смотался в магаз, пока кое-то сладко сопел, умудряясь даже во сне бурчать. Ну чистый дьяволенок. А какой сексуальный. Я, кстати, и тебе прикупил кое-что, — на вытянутых пальцах передо мной светят сплошными бордовыми шнурками, в которых лишь чисто на опыте узнается предмет одежды.

Моя бровь стремительно ползет вверх.

— Купальник?

— Не просто купальник. Бикини. Мне не хватило вчера, хочу еще полюбоваться твоей татухой. И не только ей, — многозначительно усмехаются в ответ.

Ну дура-а-ак.

— То есть, из всех возможных вариантов ты решил, что именно это мне сейчас нужнее всего?

— Естественно. А в чем еще купаются в бассейне? Я, конечно, не против намеков на нудизм, но, боюсь, администрация не оценит.

Еще лучше.

— Бассейн?

— Бассейн, бассейн, — разувшись, Волков проворно забирается на постель, пяткой отодвигая поднос. Понятия «дистанция» для этого человека явно не существует. — Помочь надеть?

— Я давала разрешение пыхтеть над собой? — торможу его вытянутой ладонью, сохраняя за собой хоть какое-то личное пространство.

— Во первых, я для этого разрешения не спрашиваю. А во-вторых, придется подождать до вечера, — его лицо замирает напротив моего так близко, что на меня опять частично накатывает мандраж. Я только не понимаю пока: это в принципе реакция на постороннее близкое присутствие или конкретно на него? — У нас с тобой сегодня насыщенный график.

— В который входит бассейн?

— Само собой. Но позже. Сначала кое-что покажу.

— Что?

— Местную достопримечательность, — моих губ дразняще касается мимолетный поцелуй, но прежде чем успеваю отпихнуть его, Волков и сам дает стрекоча, с хохотом откатываясь назад. Пытаюсь хотя бы пнуть его ногой под зад, но и здесь промахиваюсь. — Не попала, не попала, бе-бе-бе, — ржет он, но почти сразу изворотливой глистой стекает вниз, прячась когда я хватаю первое, что попадает под руку. — Женщина, положи нож! Дополнительные дырки меня не украсят!

— Почему? Я в них лампочки вставлю. Будешь как гирлянда светиться.

— Эротические фантазии у тебя, конечно, огонь. Но так и быть. Я подумаю. Чего не сделаешь во имя любви.

— Любви? Ты хотел сказать, одноразового посредственного перепихона?

Денис перестает кривляться и уже нормально поднимается на ноги, одергивая задравшуюся футболку.

— Смотрю, тебе прям хронически не везло с парнями. Это кого ты себе находила? Кролика? Всунул и высунул? Да будет тебе известно, «перепихону» я предпочитаю заниматься любовью. Чтоб долго и качественно.

— Какая ценная информация. И чтоб я без нее делала.

— Находилась бы и дальше в печальном неведении. Всегда пожалуйста, — мне театрально отвешивают поклон. — Собственно, именно поэтому даже не уговаривай, коварная обольстительница. И спрячь свою чудесную грудь, она так маняще на меня смотрит, что могу и не сдержаться. И тогда до утра мы уже отсюда не выйдем точно, — невидимой линией прослеживаю за его взглядом, торопливо запахивая непонятно когда расстегнувшийся вырез рубашки, который и правда словно специально вываливает все наружу. — Умница. А теперь не будем терять время. Жду на улице.

— А если я не хочу?

— Тогда буду вынужден закатать тебя в одеяло и отнести шаурмешку силой. Пошли, пошли. Тебе понравится.

Олени. В смысле, оленята. Он привел меня кормить оленят. Как вам такой поворот?

Ладно, признаю, это действительно мило.

Потому что эти создания ну просто зашкаливающе мимимишные. И такие ручные. Подходят к человеку без всякой опаски. Нюхают, внимательно смотрят на тебя, позволяют себя гладить и с удовольствием едят с ладони специальный корм. Другое им давать запрещают контролирующие территорию заповедника лесничие.

Забавная здешняя достопримечательность. Детвора от зверюшек просто в восторге. Да что детвора, я сама в восторге! Очень необычное ощущение — касаться бархатной шерстки и заглядывать в их огромные круглые добрые глаза.

Чтобы быть с оленятами наравне приходится сидеть на корточках, что дико неудобно в моем наряде. Эффектное платье для нескольких часов на празднике в повседневности вызывает только раздражение. То и дело приходится прикрывать оголяющуюся вырезом коленку. И следить за тем, чтоб не наступать на подол. Про вырез молчу, кожанку пришлось застегнуть до горла. Тут же дети, в конце концов.

— Он тоже оценил твои ножки, — смеется Денис, наблюдая как мокрый нос тычется мне в голень. Опять упустила момент, когда все вылезло нараспашку.

— Свинья ты, — огрызаюсь я, в раз двадцатый за последние четверть часа поправляя юбку. — Мог бы хоть какие-то спортивки купить вместо дурацкого купальника.

— Что значит, спортивки? — искренне удивляются. — Ты ж тогда будешь одетая. Не, мне так не подходит.

Клоун. Попросить что ль своего нового парнокопытного друга лягнуть его?

— Волков, ты придурок, — констатирую неопровержимый факт.

— Зато честный.

Тоже верно. Здесь не поспоришь.

— И как часто их можно кормить? — переключаюсь обратно на разглядывание зверинца. Ходят такие гордые и красивые мимо людей. Выискивают, где еще можно поживиться. — Они от ожирения не помрут?

— Так все по часам. Я ж не зря тебя с утра пораньше привел. Потом уже только после обеда.

— Что ж, — поднимаюсь на ноги, разминая затекшие мышцы. — За это действительно спасибо.

— Обращайся, бесенок. Раз закончили, двигаем дальше. А дальше у нас по планам закаливающие водные процедуры. Потом обед, личное время, а на пять я записал тебя на полный комплекс какой-то там вашей бабской фигни: спа со всем набором. Не знаю, что и куда, но сказали, что это, типа, круто-круто, и ты должна оценить.

Задумчиво разглядываю Дениса, изнутри кусая губу. Неудачно прижала пока завтракала, отчего образовалась противная шишка, которую так и хочется теперь разодрать до крови.

— Что ты пытаешься этим добиться? Моего расположения? Что я начну таять и пускать сопли-слюни, повиснув у тебя на шее?

— Вот давай только без слюней. Это не очень эстетично. А от остального не откажусь.

Юморист, блин.

— Волков, не распыляйся понапрасну, — советую я. — Тебе все равно ничего не светит. Я не наивная простушка, которая будет вестись на вдруг свалившуюся на нее заботу. Так что лучше прибереги все эти свои фишки для кого-нибудь другого.

Шутки закончились. Денис мрачнеет.

— Вместо того, чтобы сотрясать воздух можно просто поблагодарить. С твоей гордыней все уже давно познакомились. Нет смысла по десять раз повторять какая ты особенная, а то начинаешь порядком надоедать. Не хочешь никуда идти, пожалуйста. Сиди в доме, тупи в телеке, — осаждают меня и, не дожидаясь, в одиночку направляются к выходу из заповедника. Ого. Мальчик психанул. А мне, интересно, обижаться? Цену себе я всегда знала, а вот особенной никогда не считала, так на минуточку. Так что наезд, как минимум, не обоснован.

Следом за ним не тороплюсь. Чтоб не подумал, что я его догоняю. Вместо этого еще какое-то время брожу по золотому лесу, уйдя дальше, где уже практически нет посторонних. С удовольствием затаптываю опавшую хрустящую листву, сверкающую в последних теплых солнечных лучах. Красивый вид, тишина и приятное умиротворение. Только ради, наверное, этого и стоит выезжать из города.

Возвращаюсь в частный сектор только когда начинаю подмерзать. Фора у Волкова оказывается такой, что мы окончательно с ним разминаемся. В номере его, во всяком случае, нет. Зато на уже заправленной уборщицей постели лежит купальник. Что ж, ладно. Где там у нас висел банный халат?

Бассейн располагается под открытым небом недалеко от основных корпусов и для сохранения здоровья сразу переходит в крытое помещение, где можно согреться и выпить чего-нибудь горячего. На улице плюс пять все-таки. Зато водичка плюс двадцать пять.

— Соизволила-таки осчастливить плебеев своим присутствием? — замечает меня Денис, расслабленно покачиваясь на водной поверхности в стороне от других отдыхающих. Их не очень много, но как посмотрю, местечко популярное.

— Может я очень хочу снова заболеть.

— Больше откармливать вареньем не буду.

— Не переживай. У меня запасы с того раза еще не исчерпались, — развязываю пояс, демонстрируя его подарок.

Нравится. По расширенным зрачкам вижу, что нравится. И еще парочке мужиков из шумной компании тоже явно приходится по вкусу, одному даже прилетает сердитый подзатыльник от его спутницы. А что она хотела? Бикини есть бикины. Но долго так не постоишь — задувает, поэтому быстренько, но изящно погружаюсь в воду.

Забавный контраст. Обнаженные плечи леденит ветер, в то время как вся остальная часть туловища приятно согревается. Так и хочется нырнуть с головой, но потом, боюсь, черепушку быстро скует в ледяной панцирь.

— В чем дело? Язык прикусил? — замираю напротив Дениса, скручивая волосы в жгут, чтобы не намочить.

— Ммм?

Ха. Снова невразумительное мычание и прилипший к моей груди взгляд? Очаровательно.

— Ты так реагируешь на всех полуобнаженных девушек?

Волков неохотно возвращается в реальность, вспоминая, что у меня еще, оказывается, и другие части тела есть.

— Нет, — теперь смотрят мне четко в глаза. И как смотрят! Пронизывающе, долго, испытывающе. До мурашей. Нет. Лучше бы и дальше на сиськи пялился. — Только на тебя.

— За что такие почести?

— Охотничьи инстинкты. Не могу получить желаемое, вот и пасую.

— Так вот в чем секрет завоевания мужского внимания? Всего-то нужно быть недоступной?

— Нужно быть тобой.

Отчетливо ощущаю пробежавшую по коже дрожь. Вот только не снаружи и не от холода. Внешние погодные условия здесь ни при чем. Дрожь исходит изнутри, назревая в животе тяжелым сгустком, который, в обход выставленных ментальных барьеров, с пугающей скоростью разливается по венам, реагируя на его ответ. Нехорошо. Ой, как нехорошо.

Что-то меняется. Очень неуловимо, но я с ужасом замечаю в себе эти перемены. Пытаюсь их гнать взашей, ругаясь с голосом разума, но тот лишь в ответ неопределенно пожимает плечами. Мол, ничего не могу поделать, это не в моей юрисдикции. Все вопросы к соседнему отделу мозга. Основная помойка скапливается у тебя именно там.

Не знаю.

Может, дело в свежем воздухе. Может, в расслабляющих процедурах, от которых ловишь такой релакс, что превращаешься в мягкое податливое облачко. Может, в том что мы с Денисом непозволительно много времени проводим наедине. Или же из-за того, что второй вечер я засыпаю на кушетке, а просыпаюсь в кровати. Хотя, скорее всего, весь корень зла в самом месте. Это оно сбивает с толку. Новое, непривычное, нейтральное. Где есть только он и я.

Даша с Никой закидывают меня аудиосообщениями, требуя подробностей, вот только рассказывать им особо и не о чем. Вернее, есть о чем, но такое в двух словах не опишешь. Да и не хочется. Есть вещи сугубо интимные, что в принципе должны оставаться между двоими. Так я считаю, во всяком случае.

Что до Дениса… за него говорить не берусь. Вполне вероятно, что он-то сливает каждый наш шаг Жуку, докладывая о процессе моего «завоевания». Такое же тоже нельзя исключать. Если так, пускай. Пускай это остается на его совести. Лично моя чиста.

Совесть чиста, а вот мысли нет. Даже отмокание в ванной не помогает, а я торчу в ней уже не меньше часа. Ванна шикарная, большая, с видом на подсвечивающий ночными фонарями лес. С внешней стороны вроде панорамное окно затонировано, но даже если и нет, все равно. Я по горло в пене и не страдаю комплексами.

Тыльную сторону ладони до сих пор жгут невидимые иголочки недавних прикосновений Волкова. Прикосновений. Нет, не так это называется, когда тебя за руку силком утаскивают из местного клуба. После того как какой-то перец попытался ко мне подкатить. Поперлась, называется, на танцпол. При чем танцевала не прям уж сказать, что фривольно. Вполне подобающе, вот только мой вырез на декольте даже самый невинный танец превратит в подобие стриптиза.

Впрочем, не отрицаю. Некий вызов в моих движениях действительно был. Азарт вновь слегка подразнить Дениса, потому что, и в этом стыдно признаться себе, кайфую от его реакции на меня, пусть и прекрасно понимаю, что дело тут не пахнет никакими высокими чувствами. Похоть и физиология, не более.

— Руки убрал! Это МОЯ девушка! — стоит в ушах его злобное рычание, обращенное к подлезшему ко мне парню. До драки, к счастью, дело не дошло, но шороху мы наделали приличного. Все бы ничего, но это его «МОЯ девушка» с ярко выраженным ударением на первом слове…

Самое дебильное: я ведь знаю, ЗАЧЕМ он все это делает. Знаю, ПОЧЕМУ так говорит. Знаю, ДЛЯ ЧЕГО затевались эти выходные. Все знаю, на все смотрю без розовых очков, но как полная идиотка, по ходу, начинаю вестись вопреки всем громким заявлениям. Становлюсь той, кого сама же и высмеивала. Киношной бестолочью, что неосознанно выискивает в красиво поданной лжи зернышко правды.

Испуганно вздрагиваю, когда ко мне без стука врываются. А все почему? Потому что европейские веяния добрались и до нас. И правда, зачем нам замок на санузел?! Долой личное пространство. Здравствуй, общага.

— Волков, совсем оборзел? — из горизонтального положения резко перехожу в сидячее, поджимая коленки к колотящемуся об ребра сердцу. Я настолько сильно была погружена последние минуты в размышления, что возвращение в реальность оказалось слишком неожиданным.

— Да ну невозможно же ждать! — отмахивается Денис. — Я уже готов был отлить в раковину, но решил, что это дурной тон. Если брезгуешь, лучше отвернись, — расстегивая ширинку предупреждает он, отворачиваясь к унитазу.

Потрясающе. Верх романтичности. Лежать в пене с ароматом жасмина и слушать размеренное журчание, а за ним шум славного бочка.

— Руки помыть не забудь, — напоминаю я, удрученно качая головой. И вот это чудо у меня сейчас мелким раздражающим кротом копошится в мозгах, занимая все мысли? Реально?

— Если тебе это так принципиально, — фыркают в ответ, но просьбу выполняют.

— А теперь сам сливайся куда подальше.

Фиг там. Лимит послушания явно исчерпан на сегодня. Краем глаза вижу, как закончивший с делами Волков задумчиво замирает с полотенцем в руках. Нутро потягивает от нехорошего предчувствия. Уже по ехидной морде вижу, что что-то назревает.

— Прости, я не расслышал, — располагается на его лице хитрая улыбочка. — Ты сказала, помыться целиком?

Помыться цели…

— Не смей, — напрягшись, грозно предупреждаю я, угрожающе вскидывая палец. — Даже не думай! — джинсы, футболка и боксеры летят на плитку… — Волков, только попр… — не успеваю договорить. Голое мужское тело, превратив бортик в трамплин, ловко запрыгивает ко мне ванную, с плеском обрушивая на пол вышедшую из берегов мыльную волну.