Запах золота

Глава 1

Барни, растянувшись на койке и лениво следя взглядом за бледным светом раскачивающейся лампы, дал себя почти убаюкать равномерной килевой качкой. Время от времени до него доносился назойливый скрип гафеля шхуны «Мери Хэммонд».

Вот уже три дня как они, выйдя в открытое, море, находились в нескольких милях от Батерли Блекуотера. Их поглотил туман. Холодный сентябрьский туман, обволакивающий их запахам Лабрадора, становящийся временами ледяным, туман, который простирался вдоль восточного побережья Новой Англии. Барни чувствовал, как туман пронизывал его насквозь. Он был повсюду, окутывая шхуну своим мокрым саваном, проникая сквозь иллюминаторы, клубясь на лестнице и создавая световой ореол вокруг керосиновой лампы.

– Паршивое время… Я и в самом деле последний дурак! Дорого бы я дал теперь, чтобы не получать этого последнего письма Генри… Что я делаю здесь, черт возьми? Батерли! Я должен был вернуться и согласиться на предложение брата… Прогулка по морю! Мне просто становится плохо при мысли, что мне не хватило смелости отказать…

Остальные койки в каюте пустовали.

В течение трех дней «Мери Хэммонд» тянула траловую сеть, и ловля проходила успешно. Генри, безразличный к туману, думал лишь о своей добыче.

Барни, не переставая ворчать, вертелся на койке.

– Тем не менее это общество! Очутиться мне, брату капитана, вместе с кем-либо из экипажа! Это было бы забавно!

Люк, ведущий на палубу, открылся, и Педро своим тощим телом скользнул вниз по лестнице, Педро и его брат Карлос знали Барни с рождения. Оба старых португальца, упорно пытались стать такими же рыбаками, как все в Батерли.

Барни приподнялся на локте.

– Салют, друг!

– Сеньор Барни… Вы не спите?

– Ты же сам видишь!

Старик снял свой красный шерстяной колпак: его обветренное лицо казалось озабоченным. На мгновение он прислушался, потом задумчиво оглядел лампу и койки.

– В добрый час… вы одни.

Барни сел. Замшевая куртка и брюки, купленные им на Пятой авеню, плохо вязались с убогим помещением шхуны.

Три шрама, белевшие над левой бровью Барни, не уродовали его, а наоборот, даже придавали еще более мужественный вид его атлетической фигуре.

Он спрыгнул со своей койки.

– Что случилось, Педро?

– Так вот, Я хотел бы немного поговорить с вами. У меня есть немного свободного времени…

– Что-нибудь не так?

– Я не могу довериться капитану Генри, но вы – другое дело, Вы приглашенный на борт, Барни Хэммонд! Не забывайте, что, прежде чем стать чемпионом по боксу, вы были рыбаком.

Барни улыбнулся.

– О’кей, мой старый Педро. – Он всегда испытывал большую симпатию к этому славному человеку, который в детстве качал его на коленях. – Так в чем же дело?

– Сейчас большой туман… и я чувствую… опасность.

Барни нахмурил брови.

– Опасность? Как это?

– Вы вернулись в Батерли в плохой момент, друг. Вы знаете, какие неприятности ожидают нас в порту? Капитан Генри говорил вам об этом?

– Он смутно намекал на что-то. Какой-то выскочка по имени Хард пытается представлять закон здесь.

– Питер Хард, – Педро грустно покачал головой, – Это демон, он всех нас опутал. Если какой-нибудь рыбак отказывается его слушать… пуф!!! – и в один прекрасный день его находят с ножом в спине. Или его судно разбирается о риф: В лучшем случае он возвращается в порт без единого хвоста рыбы в сетях и занимается ремонтом, который разоряет его. И если он снова захочет выйти в море, то только с разрешения Харда.

Барни натянул сапоги.

– К чему ты это говоришь?

– Ваш брат навлечет на себя еще более худшие неприятности. Он хочет дать отпор этому Харду. А чтобы избежать столкновения в море, рассказывает всем, что будет ловить в стороне Ксаш Ледж. Таким образом он воображает, что Хард его никогда не найдет.

– Да… Я знаю об этом. Генри признался мне… как раз перед тем, как погрузиться в молчание. – Барни поморщился. – Он не терпит моего вмешательства, Педро. Мне даже хотелось бы знать, доволен ли он, что я вернулся.

– Его трудно понять.

– Я полагал, что навсегда покончил с этим. Но вернемся к Харду. Ты ведь, тем Не менее, не думаешь, что он, решится на открытое нападение? Закон наказывает пиратство!

– Закон? Это Хард осуществляет закон в Батерли, – пробормотал Педро, – Сегодня у нас густой туман. Но я не откажусь от мысли, что Хард знает, где мы находимся. Капитан Генри зря старался трезвонить вчера, что мы отправляемся в другое место.

– Откуда ты можешь знать об этом?

Старый рыбак сунул руку в карман и достал ключ.

– Кто-то на борту пользовался им! Чтобы зайти в радиорубку и послать сообщение… Харду.

– Один из наших людей?

– Предатель. Подонок, который получает от Харда деньги. Вот почему я хотел повидать вас… наедине. Я чувствую опасность. Перед тем как спуститься сюда, я услышал вой сирены другого судна.

– Пойдем повидаем Генри.

– Нет, без меня, – ответил Педро. – Найдите его вы. Если кто-нибудь из экипажа узнает, что я сказал…

Барни, стоя одной ногой на первой ступеньке лестницы, повернулся:

– А ты знаешь, кто мог предупредить Харда?

– Нет.

– Где ты нашел этот ключ?

– В помещении экипажа. На столе. Примерно час назад.

– Почему же ты сразу не пришел сказать мне об этом?

У Педро был смущенный вид.

– Я сразу этого не понял и, только услышав сирену, подумал, что здесь что-то неладно…

– О’кей.

У Барни, когда он очутился на палубе, перехватило дыхание от ледяного воздуха. Десять часов утра, а можно подумать, что уже приближалась ночь. Натянув куртку на уши, он направился назад, пройдя мимо Кина Дуггана и Карлоса де Фалгия, брата Педро, который возился около люка. Бросив взгляд на машинное отделение, он увидел, что шеф механиков Джой Нейфи осматривал дизель. Его помощник, Карл Маклин, встретившись взглядом с Барни, дружески кивнул ему головой.

Барни подошел к подъемному устройству, которое со скрежетом тащило сеть в бурлящей воде.

Он остановился около застекленной двери отсека механизма управления в тот момент, когда раздалось завывание противотуманной сирены. У него больше не было желания спорить с Генри. Он заставил себя быть с ним очень приветливым после своего возвращения в Батерли на прошлой неделе. Разве он не согласился сопровождать своего брата в открытое море на «Мери Хэммонд»? Но Генри ничего не забывал… и не прощал. Казалось, он даже сожалел о том, что послал письмо.

Барни покачал головой: поймет ли он когда-нибудь своего брата? Ничего общего у них не было… Он надеялся, что Генри забыл про их спор, который произошел пять лет назад, забыл тот день, когда он сообщил, что решил заняться боксом… Для Генри существовали две вещи: фамилия Хэммонд и море. Другого он не признавал.

Барни всматривался в туман. Письмо, которое он получил от Генри, было первым после его отъезда из Батерли.

«Это нелегко сказать, но я завален бедами. Я должен бороться с людьми, поклявшимися разорить меня: Иногда мне делается страшно. Страшно, что посягают на мою жизнь. Негодяи, которые забрали власть в этом городе, разбили меня… экономически. Если бы ты мог приехать, помочь мне…»

Рыбная ловля… Ему до этого нет дела. Да! Возможно, если бы он жил в эпоху деда… Этот проклятый старый Барнаби! Его похождения… Он был настоящим авантюристом. Но что осталось теперь от известности, от богатства Хэммондов? Эта старая шхуна, перестроенная в рыболовное судно? Лишенная украшавших ее парусов, которые заменил дизель. В самом, деле, все это очень мало для него значило после Нью-Йорка. Ринг! Страсти внезапно стихают. Толпа в восторге аплодирует. Арбитр поднимает правую руку Барни. Чемпион! В полутяжелом весе… Боже мой, что это с ним случилось, почему он ударил Сантини, своего менеджера? Потерял голову? Ба! Всё устроится. Об этом долго не станут говорить. «Я снова смогу лицом к лицу встретиться со своими противниками в „Мэдисон-сквэр гарден”!»

А пока он сделал колоссальную ошибку, ответив на письмо Генри! Вернуться в Батерли! Невероятно!

Он вошел в рулевую рубку.

Его брат с безразличным видом повернулся к нему, затем перевел взгляд на ахтерштевень.

– Сегодня вечером вернемся в порт.

– Я пришел поговорить не об этом.

– Тем не менее ты подыхаешь от желания покинуть это судно, так?

– Генри, я пришел не для того, чтобы спорить с тобой, Я хочу узнать одну вещь… Этот Питер Хард…

– Тебя это не касается.

– Почему? Ведь ты сам просил меня приехать. Если у тебя неприятности, то я готов помочь тебе.

– Я все понял. Ты и не пытался скрыть, что тебе совершенно наплевать на то, как я живу. Море, тебе безразлично! – Он с горечью продолжил: – Я не должен был писать тебе! Напрасно это сделал. Больше не будем говорить об этом… А теперь освободи место, и оставь меня в покое.

Барни сдержался, хотя готов был взорваться.

– Действуй осторожнее, никаких петард, ты знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Он пытался объективно понять своего брата. Они были совершенно разными людьми. Генри – худой высокий блондин. Его аскетическое лицо было точной копией лица отца, насколько помнил его Барни. А сам Барни, ростом немного ниже брата, с мощной мускулатурой, унаследовал черные как смоль волосы и глаза матери. Генри – пуританин, влюбленный в море, твердо решивший сохранить фамильное наследство. Барни – мятежник, дезертир, намеревающийся сделать карьеру на ринге.

Барни показал брату ключ, который дал ему Педро де Фалгия, и бросил его на полку перед рулем. Тенри пристально посмотрел на предмет.

– Где ты его нашел?

– Кто-то воспользовался радио, чтобы предупредить Харда о месте, в котором ты находишься.

– Кто рассказал тебе об этом?

– Педро де Фалгия. Бедный старик очень напуган.

Генри сильно побледнел. С лицом, искаженным от ярости, он спросил:

– Это все, что он тебе сказал?

– Да.

– Ты лжешь!

– Эй, спокойнее!

– Слушать подобные нелепости! Нужно быть совсем ненормальным… Этот старый сумасшедший португалец! – Он весь дрожал от злости. – Пошел вон! Убирайся отсюда!

Барни не верил своим ушам. Вероятно, Генри болен и находится на грани полного истощения сил. Так говорить о славном Педро, которого оба знали всю жизнь. Внезапно Генри выбросил вперед кулак и ударил Барни в висок. Последний закачался, потерял равновесие и упал на штурвал. В ушах у него зашумело. Он не ожидал такого! Второй удар разбил ему губу, и он почувствовал во рту вкус крови. Барни схватил брата за руку.

– Генри, перестань! Слышишь меня?

Генри пытался освободиться, его глаза метали, молнии, но Барни, более сильный, брал верх. Спустя некоторое время он выпустил брата. Генри тяжело оперся о штурвал.

– Я… я огорчен, Барни…

– Не будем говорить об этом.

– Я не знаю, что со мной произошло. Вероятно, во всем виноваты неприятности. Мне кажется, меня покинула удача. Перед последним выходом в море со мной сыграли дурную шутку, и экипаж хочет расстаться со мной. Я всего лишусь… Я это чувствую… Дом, «Мери Хэммонд»… все. Я не вижу никакой возможности избежать этого, если Только не случится чудо. Прости меня, Барни.

– Хорошо, Генри… Я вернусь в Нью-Йорк, как только мы доберемся до Батерли.

– Ты можешь остаться.

– Я не рыбак и никогда им не стану. Мне кажется, что я ничем не помог тебе, приехав сюда.

Барни открыл дверь рубки и вышел на мостик. Противотуманная сирена над его головой зазвучала снова. Он сжал зубы: «К дьяволу эту нелепость!» Лёдяной туман пронизывал его через тонкую одежду. Барни трясло от холода. Ему показалось, что этот вой сирены доносился из беловатого тумана, который окружал их. Он невольно прислушался, потом подошел к волнорезу, стараясь сдержать свое волнение.

С кормы раздался крик. Слова, адресованные капитану, сразу были заглушены ревом волн. Мостик вибрировал от перебоев дизеля.

Прижав локти к телу, Барни бросился к ахтерштевеню. Кто-то Из членов экипажа крикнул Генри, что осветительный бакен, прикрепленный в конце шхуны, сорван и унесен волнами!

Генри вышел из рубки и приказал Педро и Карлосу спустить шлюпку и отправиться на поиски бакена. Педро до глаз натянул свой красный колпак, пожал плечами и шлепнул брата по спине.

– Итак, Карлос, ты идешь?

Шхуна замедлила ход.

Через несколько минут оба португальца уже гребли к бакену, относимому течением. Сквозь туман было видно, как они сгорбились над веслами в легкой шлюпке.

В тот момент, когда они исчезали из вида, Барни услышал шум мотора другого судна. Дрожа от ветра, он облокотился о боковые коечные сетки, тараща глаза и пытаясь рассмотреть своих старых друзей в поглотившем их тумане.

Резкий треск гафеля… Что это?

Мокрый, с посиневшим от холода лицом, он сверлил – взглядом поднимающиеся и падающие волны. Педро, Карлос, – ничтожные марионетки в своей ореховой скорлупе среди бушующих волн!

Неожиданно Педро выпрямился, и тут Барни заметил огромную носовую часть внезапно появившегося судна, готовую ударить в корму «Мери Хэммонд».

Мостик шхуны дрогнул, будто бы одновременно лопнули тысячи струн гитары. Фок-мачта рухнула с треском подрубленного дуба. Барни почувствовал, как у него подкашиваются ноги, и растянулся на мостике. Поток воды прорвался сквозь мерное заграждение и прижал его к лебедке. Он как сумасшедший схватился за механизм.

Задыхаясь под напором воды, он решил, что настал его последний час. «Мэри Хэммонд» больше не могла… Из глубины ее раздался страшный треск…

Ему удалось встать на ноги. После ужасной ванны он снова мог дышать… Как видение, возникла огромная масса зеленого судна, которое их стукнуло… и которое удалялось. А братья де. Фалгия? Шлюпка? Уничтожены?! Потоплены?!

Взглянув на рангоут «Мери Хэммонд», он почувствовал тошноту. Прошло всего лишь несколько секунд, и драма закончилась. Тянувшаяся позади шхуны изорванная траловая сеть выпускала свою добычу… Ловля могла быть очень удачной… Улов был бы богатым…

«Мери Хэммонд» сильно раскачивалась, но вскоре вновь обрела равновесие. Карл Маклин, помощник начальника машинного отделения Джоя Нейфи, с искаженным лицом устремился к Барни.

– Вы видели? – Он с трудом дышал. – Вы видели, что случилось с двумя парнями? Педро упал в воду… Трал ударил их…

Барни схватил его за руку.

– А Карлос?

Тоже исчез.

Барни бросился к рубке. Генри стоял с закрытыми глазами, навалившись на штурвал. Увидев брата, он выпрямился.

– Я не должен был втягивать тебя в эту авантюру. Ты проклинал море и это судно. Ты лишил нас добычи. Я потерял двоих парней. Это твоя вина.

– Ты говоришь глупости! Приди в себя, черт возьми!

– Что? Может, ты еще скажешь, что это я виновен в их гибели? Тебе нужно было оставаться в Нью-Йорке. Ты помешал нам бросить им вызов; мне и моим, людям!

– Но ведь ты сам вызвал меня, разве не так? Что же касается твоих обвинений…

– Я был в отчаянном положении, когда послал тебе письмо. Если бы я знал… Теперь уходи… У меня дела, я должен исправить повреждения.

– Как? Ты не будешь искать их?

– Глупец! Ты воображаешь, что их можно найти? Уходи!

Барни вышел и, тяжело ступая, направился на нос шхуны.

– Эти несчастные де Фалгия… Славные люди.

Он невольно вспомнил свою юность.

Глава 2

Барни встал под душ и пустил горячую воду. После пронзительного холода на море он наслаждался.

Он был один в большом доме Хэммондов на Ориент-стрит. Как только они достигли порта, он сразу же покинул шхуну, не обмолвившись ни с кем ни словом, слишком озабоченный тем, чтобы поскорее выбраться из этой трагической атмосферы.

Ванная была полна пара; он с закрытыми глазами стал растираться полотенцем. Барни снова видел открытое море. В течение шести часов они шарили в тумане, но не нашли никаких следов двух человек и шлюпки. На настойчивые призывы сирены «Мери Хэммонд» отвечало лишь завывание ветра. С наступлением ночи им пришлось вернуться в Батерли Блекуотер. Плохо или хорошо, но поврежденное судно удерживало курс на юго-юго-запад.

Барни не спеша оделся, потом начал укладывать чемоданы. Руки, покрытые волдырями, горели.

«Пять лет, – подумал он, – вот уже пять лет, как я бросил все это». Его руки принесли ему славу. Его волшебные руки, как называли их спортивные репортеры. Барни Хэммонд, звезда Бродвея.

Над чем насмехался Генри? Барни было ясно, что этот дом принадлежал к другому веку, другой эпохе. К эпохе их прадеда Калеба, который водил свое китобойное судно до Исландии, к эпохе деда Барнаби, который на паруснике обшарил все южные моря. В настоящее время все это было лишь старой историей. Генри жил среди призраков, в мире, который перестал существовать. Если бы он был умнее, он продал бы этот дом со всем его барахлом, чтобы купить себе современное рыболовное судно, раз уж он не может обойтись без моря. Он смог бы тогда достигнуть северной оконечности Лабрадора и ловить там треску. На просторах Новой Англии конкуренция была слишком жестокой.

Барни прошел в библиотеку. Было немногим больше десяти часов. В окна, выходящие на порт, он видел маяк Файф Пенни Истленд, освещающий бакены по всему молу. Он был рад, что покинул все это. Нью-Йорк – это совсем другое дело!

Он состроил гримасу и сжал кулаки. Гиз Сантини! Настоящий мошенник! Он заграбастал половину его прибыли, и все же Барни отложил приличную сумму. Генри и не подозревал о том, сколько долларов лежало у брата в банке. Только Лил была в курсе. Какая расточительность! Он всегда уступал ей… Он улыбнулся, вспомнив сцену: прямым в челюсть он отправил Сантини в нокаут. Два сломанных зуба. Его менеджер давно заслужил хорошую взбучку, только ему не следовало поступать так на глазах всех этих свидетелей. И после заседания комиссии он получил суровое наказание: запрещение подниматься на ринг вплоть до нового распоряжения. Барни даже не имел возможности защищаться, – приводя доказательства, что Сантини систематически надувал его.

– Ба! Все устроится!

Здесь все игнорировали этот инцидент. Они продолжали верить, Что он будет бороться с Реганом, и, когда он вернулся в Батерли, его встретили как героя «У Ларри» и в других местах. За пятцлет здесь ничего не изменилось.

Зазвонил телефон. Он поспешил снять трубку, думая, что это Лил звонит ему.

– Это ты, Барни? – услышал он мужской, смутно знакомый голос. – У телефона. Том Картер. Добро пожаловать в Батерли, Ты помнишь меня?

– Разумеется. Я не забыл трепку, которую ты задал мне в гимнастическом зале колледжа.

Картер засмеялся.

– Теперь мне бы не удалось справиться с тобой! За пять лет ты прошел свой путь. Я рад, что ты находишься среди нас.

Барни знал, что Том Картер служил контролером в морском ведомстве. Он представил себе этого мускулистого рыжего парня, бледно-голубые глаза которого скрывались за стеклами очков без оправы.

– В чем дело, Том?

– Так вот, если не удастся утихомирить Генри, то, мне кажется, будет драка…

– То есть?

– Ты ведь слышал о Питере Харде, верно? Два или три года назад он приехал из Бостона, набитый фриком. Фактически он распоряжается флотилией рыбных судов местности… Генри думает, что это один из его кораблей стукнул вас. Он обвиняет Харда в убийстве братьев де Фалгия. Барни… – В голосе Тома слышалось беспокойство. – Генри просил меня ничего тебе не говорить, но я предпочел предупредить тебя. Приходи ко мне в контору, но только твой брат не должен знать, что я звонил тебе.

– О’кей. Я иду.

Он надел плащ и вышел. В тот момент, когда он закрывал дверь, снова зазвонил телефон.

Это был служащий отеля «Гринвуд».

– Дама, о которой ты мне говорил, пришла.

– Отлично. Благодарю, тебя. Передай ей трубку.

Он слышал, как звали мисс Оландер. У Барни защемило сердце. Он расстался с Лил неделю назад, и ему страшно недоставало ее.

– Здравствуй, дорогая! Что это ты так задержалась?

Я уже начал беспокоиться…

– Мне нужно было уладить некоторые дела… Приходи побыстрее. Я сейчас приму душ и, если ты будешь милым, возможно, позволю тебе потереть мне спину.

– Немного позже.

– Да? Я считала, что ты торопишься.

– Я должен повидать брата… А как идут дела в Нью-Йорке?

– Не перестают обсуждать твою историю. Если бы ты видел Гиза с его зубами! Он очарователен. Скажи мне: если я когда-нибудь сделаю тебе что-либо нехорошее, ты, надеюсь, не поступишь со мной как с ним? Я не знала, что у тебя такой скверный характер.

– А что говорит Гиз?

– Приходи скорее, я тебе расскажу.

– Как только освобожусь.

Он повесил трубку.

По Ориент-стрит гулял ледяной морской ветер. Дом Хэммондов возвышался в конце улицы между двумя искривленными временем дубами. Сухие листья устилали дорогу и хрустели под ногами Барни. Он вышел из ворот. Улица была темной и безлюдной. Немного ниже, вдоль набережной, он увидел огни консервного завода в морозильной фабрики. Оба сооружения принадлежали Малколму Дюрану, который, кроме того, контролировал пол-дюжины предприятий, расположенных в городе, в том числе и морской банк.

Он бросил взгляд напротив, на дом Дюрана, и почувствовал, как в нем пробуждается старая неприязнь, которая всегда существовала между Дюраном и им. Они вместе протирали свои штаны на школьных скамейках, – но в то время, как респектабельная семья Хэммондов заметно шла к своему упадку, Дюраны сколачивали себе состояние благодаря индустриализации рыбной ловли. Малколм и он, когда они были в колледже, ссорились из-за одной и той же девушки, Джо Ласи. Уже в Нью-Йорке Барни узнал, что она вышла замуж за Малколма и что они поселились в большом доме напротив дома Хэммондов.

Это известие долго терзало его, потом он встретился с Лил, которая помогла ему все забыть.

В доме Дюрана горели огни, но окна были занавешены. Ему хотелось знать, известно ли Джо о его приезде. Он был уверен, что им придется увидеться, и эта перспектива и радовала его и, вместе с тем, пугала.

Он поднял воротник плаща и большими шагами направился к порту. Морская контора находилась в десяти минутах ходьбы по Ориент-стрит. Вскоре Барни вышел к залитому светом Порту. Темные массы рыболовных судов колыхались в конце мола. Ангары и другие строения, вытянувшиеся вдоль берега, были ярко освещены. Увидев большой плакат, Барни нахмурил брови; «ПРЕДПРИЯТИЕ ПИТЕРА ХАРДА»: Он ускорил шаг, и его – каблуки застучали по плиткам набережной.

«Мери Хэммонд» выгружала свою жалкую добычу. Барни увидел транспортер, услышал треск льда, скрежет лебедки, крики рабочих. Эти знакомые звуки, смешанные с запахом раствора и рыбы, воскресили в нем прошлое, которое он считал забытым. В первый раз у него возникло ощущение, что он у себя дома. Это ощущение потрясло его, так как именно ненависть к морю и ко всему, что имеет отношение к рыбной ловле, вызвала его спор с Генри пять лет назад и побудила его уехать в Нью-Йорк. Барни покачал головой и продолжал свой путь.

Том Картер увидел его из окна своего кабинета, расположенного на первом этаже, и быстро сбежал по выщербленным ступеням внутренней лестницы. За пять лет он потерял много волос, зато приобрел живот.

– Барни! Подожди минуту!

Барни остановился, и Том, схватив его за рукав, увлек в тень здания.

– Ты видел Генри?

– Я думал, что он здесь.

– Он поднялся в кабинет Питера Харда, Я не знаю, что там произошло. Тебе известен характер Генри, Барни. В этом отношении вы похожи друг на друга. – Он слегка усмехнулся. – Поскольку ты прибыл недавно, я полагаю, ты еще недостаточно вник в здешнюю ситуацию.

– Я уже начинаю соображать, – с грустной улыбкой ответил Барни. Кивком головы он указал на огромный плакат, – Кто он, этот Питер Хард?

– Этот тип, набитый деньгами, утвердился здесь в один прекрасный день. Он привел с собой небольшой отряд головорезов, которые устроили революцию в порту. Это настоящая мафия! Но ты же знаешь шефа Петерсона – он и не пытается что-нибудь предпринять, а ведь он столкнулся с рэкетом! Батерли превратился в маленький Чикаго: здесь очень неспокойно и даже; если верить слухам, происходят убийства. Как, например, произошло с братьями де Фалгия… Парни, имеющие рыболовные суда, должны рыбачить, где и когда будет угодно Харду, и продавать рыбу по ценам, установленным Хардом, в противном случае их ждут неприятности. А это не шутки.

– Ах, Батерли! – воскликнул Барни.

Том кивнул головой.

– Некоторые рыбаки попытались противостоять ему. Это им дорого обошлось. Генри, видимо, твердо стоит на своем. Такие люди не сдаются… Но, похоже, он в безвыходном положении, говорят даже, что ему не удастся отремонтировать свое судно после последнего случая.

– Он мне ничего не говорил о другом происшествии, – удивленно проговорил Барни.

– Как бы там ни было, если Генри капитулирует, весь порт будет принадлежать Харду. Я только что встретился с твоим братом, и от одного его вида мне стало страшно. Он заявил, что поднимется, чтобы объясниться с Хардом. Я просил его подождать тебя, но он ничего не хотел слышать. Мне даже показалось, что он и говорить о тебе не хотел. Я полагаю, что вы так и не поладили.

– Это фанатик. Он считает, что если ты носишь имя Хэммонд, то ты должен рыбачить.

– В любом случае в твоих же интересах повидать его.

– Хорошо. Пойдем со мной.

– Прости меня, но я должен вернуться в контору. Я заинтересован в том, чтобы сохранить свое место, и не могу позволить себе открыто встать на чью-либо сторону в этой истории.

Барни удивленно смотрел на него. Картер боялся. Это читалось на его круглом бледном лице.

– О’кей. Я благодарю тебя.

Он подождал, пока Том поднимется по лестнице, потом обошел здание и оказался в темноте. С правой стороны вода плескалась о дамбу.

Внезапно около стены он заметил мужчину, стоящего на четвереньках. Барни невольно остановился и опустился на одно колено.

Его брат!

– Генри?

Он оглядел его и схватил поперек туловища, чтобы поставить на ноги, но Генри поднял кулак и нацелился на челюсть Барни.

– Оставь меня в покое!

– Послушай… Разреши мне помочь тебе. Что произошло?

– Убирайся к дьяволу! Не трогай меня!

У Барни было чувство, будто он получил пощечину, но он не сдался. Он заставил Генри встать и прислонил его к стене. Брат задыхался, его лицо представляло собой кровавую маску. Губы были расселены, а один глаз наполовину закрыт. Барни почувствовал, как в нем закипает злоба.

– Кто это сделал?

– Какое это имеет значение для тебя? Я же сказал – оставь меня!

Барни глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Ты и в самом деле не понимаешь того, что говоришь. Послушай меня, хоть один раз. Я не обязан был возвращаться в Батерли. Возможно, у меня были другие причины покинуть Нью-Йорк, и я мог поехать в любой другой город. Но ты написал мне, что у тебя определенные трудности. И с тех пор, как я нахожусь здесь, у тебя лишь одна мысль в голове – как бы освободиться от меня. Я хочу тебе помочь, слышишь? А теперь скажи, кто тебя избил?

– Я пропал, – пробормотал: Генри. – Я разорен.

– Что ты говоришь? – Бари» с силой встряхнул его. – Я здесь, чтобы помочь тебе, Генри. Понял?

Генри посмотрел ему прямо в; глаза. Он казался потерянным.

– Ты останешься, здесь?

– Я не знаю, но по крайней мере до тех пор, пока это дело не будет закончено.

– Этот город ужасен.

– Будь уверен в одном, я не уеду, пока не разберусь тут во всем. – Он достал из кармана носовой платок и вытер им кровь и пыль с лица Генри. – Это Хард?

– Да.

– Это ты спровоцировал потасовку?

– Я потерял голову, я ничего не могу доказать. Ты даже не можешь себе представить, что здесь происходит. Дело не только в исчезновении этих де Фалгия… Я истратил все до последнего цента, чтобы привести «Мери Хэммонд» в порядок. И вот этот подонок Хард все уничтожил своим судном. Я полностью разорен. Я не могу больше бороться. В любом случае экипаж покидает меня. Парни боятся Харда. Я пропал…

– Сколько тебе надо, чтобы исправить повреждения?

Генри выпрямился, устремив взгляд на маяк. Файф Пенни Истленд.

– Примерно шесть тысяч долларов. Банк мне не даст в долг. Малколм Дюран будет возражать. Он тоже хочет, чтобы я проиграл.

– У меня есть такая сумма. Она твоя.

Генри ошеломленно смотрел на брата.

– У тебя есть шесть тысяч долларов?

– Я вышел на ринг не для игры. У меня есть славный маленький пакет. Скажи мне, что тебе нужно.

– Ты говоришь серьезно, Барни?

– Безусловно.

– Я благодарю тебя. – Генри сделал несколько шагов. – Я полагаю, что теперь дело пойдет лучше.

– Ты в состоянии вернуться домой?

– Да. Пойдем.

– Я не пойду с тобой. Мне нужно сказать пару слов этому Харду.

– Нет! У него в кабинете его гориллы. Их только что было трое. Ты выйдешь оттуда не лучше меня.

– Послушай, ты уверен, что эго судно Харда ударило тебя?

Генри покачал головой.

– У меня нет никаких доказательств. Был слишком плотный туман.

– Можно произвести расследование…

– Нет. Другие уже пытались. Карл Маклин подал жалобу, когда его «Нэнси» была расколота пополам. Ничего не удалось доказать. Матросы были напуганы, и дело квалифицировали как несчастный случай. Но всем известно, что Хард держит под контролем всю индустрию рыбной ловли в нашей местности и действует очень жестоко. Я никогда не думал, что здесь может существовать что-либо подобное!

– Я хочу его увидеть. Ты возвращайся домой, а я позже присоединюсь, к тебе.

Генри колебался.

– Барни, мне действительно неприятно, что я был так груб с тобой.

Барни похлопал его по плечу.

– Иди домой, – повторил он. – И не беспокойся. Я вовсе не хочу создавать себе неприятности.

Глава 3

Барни пошел за Томом Картером, чтобы попросить его отвезти Генри домой на машине.

Грузчики закончили разгружать «Мери Хэммонд», и большинство из них возвращались домой. Конец причала теперь утонул в темноте.

Барни на мгновение остановился под плакатом с именем Питера Харда, стараясь подавить гнев, прежде чем подняться. Он посмотрел на освещенные окна кабинета: Хард еще был там.

Он медленно поднялся по лестнице. Часть здания служила складом, и Барни видел справа от себя черную пропасть. Через дверь доносились голоса, громкий раскат хохота мужчины, потом что-то вроде кудахтанья и несколько слов, приглушенных дверью.

Он вошел не постучав. Человек геркулесовского телосложения сидел за письменным столом, и чистил ногти при помощи ножа. Его коричневое квадратное лицо украшал большой рот с узкими губами. Черные кустистые брови нависали над глазами серо-стального цвета.

– Входите, не утруждайте себя стуком!

Барни принялся рассматривать двух других мужчин, находящихся в комнате. Один, бородатый, был одет как рыбак, на ногах – высокие сапоги. На другом, таком же огромном, как Хард, были твидовый пиджак и мокасины, над бровями виднелось множество шрамов, а его сломанный нос, видимо, не раз побывал в переделках. Барни не знал ни того, ни другого. Его глаза, снова остановились на колоссе, восседавшем за письменным столом.

– Вы Питер Хард?

– Да, я. – Он небрежным жестом указал на стул. – Садитесь. Что вас волнует?

– Вы! Вы меня раздражаете.

Хард несколько секунд смотрел на Барни своими холодными глазами, потом скрестил руки на ноже и расхохотался.

– Я полагаю, что в этом городе я раздражаю немало людей, парень. Похоже, я не очень-то пришелся по душе в этой местности. – Он рассматривал Барни, – Мне кажется, я еще не видел вас здесь.

– Я Барни Хэммонд. Вы и ваши гориллы только что изувечили моего брата.

Хард слегка выпрямился и бросил взгляд в сторону своих приятелей. Барни прислонился к двери. Никто не шевельнулся.

Внезапно Хард стал снова смеяться.

– Когда что-нибудь происходит, то это сразу вешают на мою шею. Все вы здесь одинаковы в Батерли. Вы ничего не смыслите в крупных делах и хотите продолжать жить в прошлом. И потому видите во мне монстра. Я же хочу только одного: спокойно пользоваться своими судами, легально пользоваться. – Его голос внезапно стал жестким, и он нагнулся над столом. – Ваш брат возмущался здесь, разевал пасть и ругался. Мне не нравится, когда меня называют убийцей. Он получил то, что искал. Меня бесит, когда меня обвиняют во всех несчастьях, которые случаются с этими полоумными, когда они рыбачат.

– Но ведь это одно из ваших судов повредило шхуну Генри.

Опасный огонек мелькнул в ледяных глазах Харда, но голос его был спокоен.

– Послушайте, парень, вы пришли сюда, чтобы сказать мне это?

– Вы должны, оплатить ремонт, шхуны Генри.

Хард состроил гримасу и покачал головой;

– Подавайте вашу жалобу в суд, если рассчитываете на положительное решение.

– Я думаю не только о повреждениях шхуны. Я знал немало подобных вам парней. Незадачливые прощелыги, которые считают, что им все дозволено. Дозволено, потому что у них есть мускулы. Я пришел сказать, чтобы вы оставили в покое капитана Генри, в противном случае вы будете отвечать за убийство.

Хард медленно поднялся, в его глазах пылала ярость. Прядь волос упала ему на лоб. Он сжал в кулаке свой нож.

– Я уже вам сказал, что не люблю подобных разговоров. Не переношу!

– Я тоже. Но кто в этом, виноват?

– Кажется, теперь я знаю, кто вы. Вы только что приехали в Батерли. Вы – король Бродвея, не так ли? В полутяжелом весе. Хотите хороший совет? Продолжайте заниматься боксом и не суйте свой нос в дела, в которых вы ничего не понимаете.

– Зато я отлично понимаю людей вашего сорта.

– Дослушайте, если у вашего брата произошло столкновение с судном, неопознанным судном, и если двое из его парней погибли, я тут ни при чем.

– Возможно, но я добуду доказательства.

Наступило напряженное молчание. Потом Хард сделал знак головой своим людям.

– Выкиньте этого надоедалу вон. Он стоит не больше своего брата. Оба они одинаково ненормальны, и тот, и другой.

Оба типа с улыбочками стали приближаться, размахивая руками. Барни избежал кулака бородатого и выдал ему отличный прямой. Тот заворчал и отступил, струйка крови потекла по его бороде. Второй схватил руку Барни, но действовал он как лопух. Барни дважды ударил его левой по поясу, и он зашатался, налетел на стул и упал на пол.

Не крикнув «берегись», Хард бросил свой нож рукояткой вперед в голову Барни. Он попал ему между глаз, и от шока Барни рухнул на колени. К нему подошел бородач и с силой ударил его сапогом в бок. Барни, прерывисто дыша, старался уклониться от ударов и покатился к двери. Бородач ударил его еще раз, Барни попытался поймать его за ногу, но пальцы лишь скользнули по коже. Подошёл второй и двинул кулаком в лицо Барни.

– Довольно! Поднимите его! – приказал Хард.

Второй тип, который стоял все еще наклонившись, выпрямился, и Барни коленом ударил его в низ живота. Тот завопил и рухнул на пол. Бородач обвил руками шею Барии и бросил его головой вперед, на стену. Барни увидел, как закружилась комната, и повалился. Его переполняли ярость и злость на себя за то, что он был так неосторожен. Тиз Сантиви был прав, когда упрекал его, что он ударил раньше, чем осознал ситуацию… Не в состоянии пошевелиться, он ждал, что с ним расправятся так же, как это сделали с Генри.

Ничего.

Он поднял голову и увидел возвышавшуюся над ним массу Харда.

– Я даю вам возможность остаться в приличном состоянии. Может, это послужит вам уроком, как и вашему брату. А теперь убирайтесь!

– О’кей. – Острая боль пронзила его бок, когда он встал. Надбровье сильно кровоточило. – Но я вернусь.

Барни отправился выпить стаканчик в бар «У Ларри». Теперь, когда он расстался со своим менеджером, он мог позволить себе это. Тем более что его дальнейшая карьера на ринге вызывала большие сомнения.

Тепло рома несколько подняло его настроение. Он ругал себя последними словами за то, что так необдуманно отправился к Харду, Он вел себя как дурак. Пример брата должен был насторожить его. Ему хотелось знать, сумеет ли он когда-нибудь сдерживать свой импульсивный характер. Может, Генри был прав: это дело его не касалось? Он был в ужасе от рыбной ловли. Но тогда, почему его так волнует то, что происходит в Батерли?

Он чувствовал себя задетым. Откуда-то из глубины детства пришли к нему чувство солидарности, сознание того, что он не может равнодушно наблюдать за тем, как расправляются с остатками его семьи. Он предложил Генри помощь и не измени? своего решения.

– Еще одну, Барни? – спросил его бармен Джон Маски.

– Мет, спасибо. Этого довольно.

– А когда твой следующий бой?

Барни с горечью улыбнулся.

– Я недавно закончил один, а следующий еще Не назначен.

Он заплатил за ром и вышел. Несколько минут он шел вдоль моря, потом направился в отель «Гринвуд». Самое роскошное в Батерли здание стояло около моря. В такую темную ночь эта местность, открытая для всех ветров, выглядела мрачно. Слышался громкий гул волн, разбивавшихся о камни.

Барни остановился в холле отеля и перед зеркалом поправил узел галстука. Один глаз у него слегка опух, угол рта был разбит. Тем не менее он нашел, что вид у него вполне презентабельный.

– Она в номере 210, Барни, – сказал ему служащий.

Барни, горя от нетерпения, быстро поднялся по лестнице и постучал в дверь номера Лил.

– Входи, дорогой.

– Добрый вечер, крошка.

Ее красота всегда сильно действовала на него, она умело пользовалась своими прелестями и всегда добивалась успеха. Все ее жесты и движения были отработаны. Ее содержание стоило дорого, но он не считался с этим. Они собирались пожениться, и он доверил ей свой банковский счет – все свои сбережения. Он гордился Лил; все в Нью-Йорке оборачивались, чтобы посмотреть на нее, когда она шла с ним под руку.

Лил с улыбкой смотрела на него, уверенная в производимом впечатлении. На ней был длинный голубой халат, светлые волосы с рассчитанным беспорядком падали ей на плечи. Голод был теплый.

– Мы с тобой не виделись только неделю, дорогой. Не смотри на меня так!

Он поцеловал ее долгим поцелуем, подумав, как это мило с ее стороны покинуть Бродвей и присоединиться к нему в этой дыре.

Когда он поднял голову, она с интересом стала рассматривать его лицо.

– Что случилось? Ты дрался, Барни?

Он рассмеялся.

– То был непрофессиональный бой.

– Не…

– Я хотел защитить интересы своего брата. У него много неприятностей.

– Я считала, что вы не ладите.

– Это верно. Но это семейное дело, и я не смог удержаться, чтобы не вмешаться.

– Но ведь ты дрался, надеюсь, не с ним?

– Нет, конечно, не беспокойся. – Он улыбнулся ей, – Теперь расскажи мне новости Бродвея.

Она отвернулась от него, подошла к окну и стала смотреть на порту Барни закурил сигарету.

– Итак, что там нового?..

– Ты и твой мерзкий характер! – воскликнула она. – Когда ты научишься пользоваться своими мозгами, вместо кулаков?

– Я не мог поступить иначе.

– Я говорю не о драке в Батерли, а о Гизе Сантини. Что с тобой случилось, почему ты разбил ему лицо? На что ты надеялся?

– Гиз – подлец, – холодно возразил он. – Он получил лишь то, что заслужил.

– Может быть, он и негодяй, но он действовал в твоих интересах. То, что он сделал, он сделал для тебя, для нас, чтобы ты заработал побольше денег.

– Я не хочу нечестного менеджера.

– Но ты ничего не мог доказать, а?

– Я тебё уже объяснил, – терпеливо проговорил он. – Но ты, видимо, не поняла. Это касается боя с Томми Форханом. Может, я и не смог бы его победить, а может, и смог бы, я не знаю. Все боксеры идут на риск, если не желают всю свою жизнь размениваться по мелочам. Мне было необходимо выиграть, бой против Форхана, но не плутуя, как это сделал Гиз. Томми – хороший боксер и славный малый. Гиз воспользовался тем, что тот нуждался в деньгах. Это отвратительно. Когда Томми выплюнул мне кусок, я увидел все в красном цвете. Вот и все.

– А теперь ты не имеешь права подняться ни на один ринг в штате Нью-Йорк. Что тебе это дало?

– Я почувствовал облегчение. Но не будем из-за этого ссориться. Дело уладится. Я возьму другого менеджера и буду ездить по всей стране, мы всюду побываем вместе, Вот увидишь.

– Ты так считаешь? – Он удивленно посмотрел на нее.

– Ты со мной не поедешь?

– Я люблю жить в Нью-Йорке. У меня там друзья. И потом, неужели ты считаешь, что сможешь найти другого менеджера после того, как разделался с Гизом? На это потребуется время. Мне хотелось бы знать, на что мы будем жить в ожидании этого?

– Послушай, тебе прекрасно известно, что у нас есть достаточно денег… Кстати, я обещал одолжить Генри шесть тысяч долларов для его шхуны.

Она казалась ошеломленной. На какую-то долю секунды, в ее глазах мелькнул страх, губы задрожали, а потом она засмеялась. Барни, ничего не понял. Он пристально смотрел на нее, испуганный внезапным, подозрением.

– Что я такого смешного сказал? – сухо спросил он.

Ее смех замер.

– Ты хочешь одолжить шесть тысяч долларов, которых у тебя кет.

– Что ты говоришь?

– У тебя нет денег, дорогой. Примерно восемьсот долларов, это все.

Совершенно подавленный, он провел рукой по лбу. Это было невозможно.

– Лил, не дразни меня. Я считал, что у нас более десяти тысяч долларов на счету. Ты сама мне об этом говорила дней пятнадцать назад. Куда они делись?

– Они исчезли.

– Каким образом?

– Не смотри на меня так, будто я обокрала, тебя, дорогой.

– Где эти деньги? – твердым голосом спросил он. – Где?

– Я стою дорого, мой зайчик, – с улыбкой ответила она.

– Ты хочешь сказать, что истратила их?

– Мне была необходима масса вещей, и я не хотела беспокоить тебя каждый раз, когда делала покупки. И потом, как я могла предположить, что ты поведешь себя как идиот с Гизом Сантини и все испортишь?

Он был в ужасе и дрожал от ярости. Упав в кресло, он с трудом, сдерживал себя. Ему хотелось ударить ее.

– Дорогой, это всего лишь деньги. К чему такой подавленный вид?

– Я обещал шесть тысяч долларов Генри, – безжизненным голосом пробормотал он.

– Может, тебе удастся занять их?

Лил села к нему на колени и провела рукой по его волосам, Она знала, что он неспособен противостоять ей.

Когда он приехал в Нью-Йорк, в Лил он нашел все, что хотел видеть в женщине. Она стерла мучительные воспоминания о Джо Ласи. Лил работала манекенщицей й исполняла маленькие роли на телевидении, когда он встретился с ней. Их познакомил Гиз Сантини. Она была его старой знакомой, дочерью его друга. Не было никакой причины сомневаться в том, – что Гиз, старше ее лет на двадцать, испытывал к ней отцовские чувства. Барни было достаточно одного взгляда на Лил Оландер, чтобы понять: ему эта девушка нужна.

Лил, по-видимому, отнеслась к нему так же. Она познакомила его с Бродвеем, свела с нужными людьми. Она была отличным партнером. Барни сам поручил ей их финансы, поскольку у него появилась привычка слишком широко тратить деньги, которые потоком поступали из карманов Сантини: Все шло прекрасно в течение пяти лет. Барни никогда бы и в голову не пришло предположить то, что произошло в этот вечер.

Он резко спихнул ее с колен, встал, и раздавил окурок в пепельнице.

– Как ты, истратила эти деньги, Лил?

– Мне нужно было за многое расплатиться, дорогой. За одежду, за наши апартаменты. Множество вещей!

– Десять тысяч долларов за вещи? – жестким голосом спросил он.

– Барни, мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной в таком тоне.

– А мне не нравится то, что ты сделала!

Она казалась рассерженной, потом выражение ее лица изменилось. Она ласково улыбнулась ему, подошла и положила руку ему на колено.

– Не сердись на меня, дорогой.

– Оставь меня, – проворчал он, отталкивая ее.

– Но, дорогой, я…

Он с силой ударил ее по щеке. Злость настолько переполняла его, что он не мог сдержаться. Он доверял ей, строил планы на будущее, а ей, он убедился в этом, на все это было наплевать. Она интересовалась лишь его деньгами и тем, что он ей давал. Она нашла лопуха! Ослепленный злостью и отчаянием, он снова ударил ее. Потеряв равновесие, она упала и закричала. Прижав руку к щеке, она бросила на него уничтожающий взгляд. – Мерзкий подонок!

– Встань!

– Все твои мозги находятся в кулаках.

– Точно. Это для тебя имело ценность: деньги, которые приносили мои кулаки, Твои разговоры о нашей женитьбе, о покупке дома – это был лишь дым, правда? Ты меня предала. И подумать только, что доверял тебе и отдал тебе все деньги. Ты здорово потешалась, когда тратила их!

– Довольно!

– Я хочу получить шесть тысяч долларов.

– У меня их больше нет.

– Тогда возмести их.

– Я не могу сделать этого, – закричала ома, – Я их истратила.

– У кого они? – заорал он. – У Гиза? Вы поделили пирог, вы оба?

– Нет!

Он внезапно почувствовал себя полностью опустошенным. Он смотрел, как она поднялась, с опасной глядя на него, и отошла к окну. Он был слепым в течение этих лет, и достаточно было провести несколько дней а Батерли, чтобы к нему вернулся здравый смысл. Он должен винить только самого себя. Он захотел стать королем Бродвея, ну что ж, он за это заплатил. Его гнев понемногу утих. Если бы он не встретил Лил, его бы облапошила другая.

– Прости меня за то, что я ударил тебя, Лил. Мне очень неприятно.

– Это правда?

– Да. Особенно я разозлился, потому что обманул Генри, пообещав помочь ему.

Она подошла к Барни и поцеловала. Он стоял, равнодушно опустив руки? и спрашивал себя, как он мог целых пять лет сходить по ней с ума? Он не любил ее, никогда не любил. А теперь она стала для него совсем чужой.

– Барни, – прошептала она.

– Да?

– Ты меня любишь, не так ли?

– Я не знаю.

– Ты сможешь получить шесть тысяч долларов для своего брата.

Он уставился на нее.

– Каким образом?

– Ты обещаешь мне больше не сердиться?

– Обещаю.

– Это верно?

– Да.

Она отвернулась.

– Так вот, я долго не приезжала к тебе сюда, поскольку ты допустил ошибку, поссорясь с Гизом. У Гиза не было, дурных намерений, Он беспокоился только о твоей карьере. В общем, после твоего отъезда я пошла повидать его.

– Зачем? Что он для тебя значит?

– Старый друг, вот и все. И он это доказал.

– Да?

– Он на тебя не сердится. Он понимает, что ты чувствуешь, и очень огорчен из-за всей этой историй. Он не может действовать после запрещения комиссии, но ты можешь драться в любом месте за пределами штата Нью-Йорк. И он даже побеспокоился и приготовил тебе встречу с Тони Реганом. Если ты захочешь, встреча произойдет на следующей неделе.

– Нет. Я покончил с Гизом.

– Ты хочешь получить эти шесть тысяч долларов, нет?

Он не ответил. Он сел и уставился на ковер. Он не знал, что и подумать. Столько ошеломляющих событий обрушилось на него! А между тем ему нужны деньги для Генри. «Мери Хэммонд» была всем для его брата. Кроме того, это еще и вопрос самолюбия. Генри не должен думать, что он зря пообещал ему помочь.

Барни поднял глаза на Лил. Его пальцы оставили, красные следы на ее лице. Он ощутил чувство потери, пустоты: его мечта разлетелась, теперь ничто не казалось правдой. Его любовь к ней была лишь иллюзией, как и все остальное в продолжение этих пяти лет.

– Хорошо, Лил, – спокойно сказал, он. – Где я смогу повидать его?

Она улыбнулась.

– Он тут рядом, мой дорогой. Мы вместе приехали в Батерли.

Глава 4

«Тело приближалось, холодное и твердое в ледяной воде. Старый рыбак плыл на животе, с раскинутыми руками, посиневший, как марионетка, пущенная по воле волн, которые толкали его на восток.

Кровь перестала течь из небольшого отверстия, сделанного пулей.

Далеко впереди, под действием ветра и волн, колыхалась огромная масса заржавленного бакена. Его циклопический глаз бросал яркий свет в темноту ночи. Он отмечал позицию Питера Соал, находящегося в тридцати двух милях на северо-восток от маяка Батерли Блекуотера. Время от времени под напором мощного наката волн он издавал ревущий звук, который разносился над темной водой».

Барни смотрел, как Гиз Сантини подписывал чек, потом осторожно сушил свою подпись. Лил стояла позади менеджера, положив ему руки на плечи. Она заговорщицки подмигнула Барни, который оставался невозмутимым.

– Три тысячи долларов сейчас, – заявил Гиз, – и три после боя с Реганом.

– В вечер матча, – уточнил Барни.

– Да. После матча.

– Перед тем, как я выйду на ринг, – твердо произнес Барни.

Сантини засмеялся.

– Ты чертовски настойчив. Это, вероятно, воздух севера…

– Перед боем.

– Хорошо, согласен.

Барни взял чек, посмотрел на него, положил в карман, потом встал. Гиз обнажил в улыбке зубы под тонкими усами.

– Ты сможешь победить Регана? Это крепкий парень. Бой будет нелегким.

– Я буду в форме.

– Хочешь, чтобы я поставил на тебя деньги?

Барни колебался.

– О’кей. Остальные три тысячи. Поставь их на меня. Перед боем дашь мне квитанцию.

– Хорошо, – Сантини кивнул головой. – Ты удвоишь свой заработок.

– Я выиграю.

В номере Сантини было жарко. Окна герметически закрывались, и свежий воздух в комнату не проникал. Барни не терпелось поскорее вырваться из этой удушливой атмосферы. На лице Сантини сохранились еще следы его кулаков, но менеджер был не злопамятен и не сердился на своего подопечного. Они пожали друг другу руки и чокнулись в знак примирения. Барни допил свой стакан и поставил его. Сантини встал, улыбаясь.

– Друзья, Барни?

Барни секунду вглядывался в него. Когда-то он находил его потрясающим. Этот коренастый человек в свои пятьдесят лет сохранил молодое, живое лицо и спортивную форму. У него были черные проницательные глаза и постоянно улыбающиеся губы. Барин посмотрел на Лил: он чувствовал к ней холодное безразличие. Он резко пожал руку менеджера.

– О’кей, Гиз.

Лил с унылым видом наблюдала за ним, когда он покидал комнату. Она была уверена, что он проводит ее в номер, но ему было gee равно, что она думает. У него осталось одно желание: поскорее уйти отсюда.

Перед отелем стоял огромный «кадиллак». Улица была темной, и он не мог видеть, кто сидит внутри.

Чей-то голос позвал его. Он подошел. Дверца распахнулась, и он увидел Джо Ласи.

– Барни?

– Джо… – прошептал он.

Он застыл на тротуаре, улыбаясь, словно идиот. Она была очаровательна. За пять лет тонкая девушка превратилась в потрясающую женщину.

Длинные золотистые волосы обрамляли ее лицо. На ней было голубое пальто, застегнутое у ворота золотой брошью. Она улыбнулась. Барни скользнул в машину.

– Барни, я искала тебя повсюду:

– Мне нужно было прийти сюда по делу. – Он заметил, что она одна в машине. – Как поживает Малколм?

– Хорошо. Он ищет тебя в порту.

Барни нахмурил брови.

– Почему, что происходит?

– Один из братьев де Фалгия вернулся.

– Что!!!

– Да, я знаю, все считали, что они оба утонули. Эта история уже известна в городе, но, похоже, все произошло не так, как думают. Один из них греб целый день в шлюпке и пристал к берегу около Остер-порта. Один рыбак, Фрэнк Солсон, помог ему. Он был измучен… Это Карлос.

Барни почувствовал огромное облегчение.

– А как ты нашла меня здесь, Джо?

– Так вот, этот Солсон попытался увидеть Генри, и телефонистка подумала, что я, возможно, знаю, где он, и Солсон позвонил мне. Сразу же после него мне позвонил отец Доминик, чтобы сказать, что Карлос заходил в церковь и что у него странный вид.

– Какой же?

– Я не знаю, но меня это обеспокоило, и я тоже спросила у телефонистки, где смогут найти тебя: я не застала Генри у вас в доме, когда заходила туда. – Она чуть улыбнулась. – Ты, может быть, забыл, как у нас в Батерли действует телефон; Телефонистка определенно знала, где ты находишься. Тогда я приехала сюда, а Малколм отправился в Морскую контору на случай, если ты зайдешь туда.

– Первым делом отправимся к де Фалгия.

Он устроился на сиденье и рассматривал профиль Джо, пока та отъезжала и делала разворот на узкой улице. У нее были все те же духи, от которых он мысленно перенесся на несколько лет назад, во времена, когда ода докучала своим обожанием, которое казалось ему скучным. Он спрашивал себя, сколько глупостей может сделать человек в своей жизни, потом внезапно вернулся к реальности, вспомнил, в какой-огромной, роскошной машине он находится, и это подействовало на него как холодный душ.

– Как идут дела у Малколма?

– Хорошо, даже превосходно, Я жена самого богатого человека в городе, – добавила она насмешливым тоном, не глядя на него.

– Ты мне не кажешься довольной.

– Да? Я огорчена…

– Джо, – тихо проговорил он, – я друг тебе. Старый друг.

– Я знаю. Но ты уехал.

– Так было нужно.

– Это я тоже знаю, но я бы предпочла, чтобы ты остался.

– Возможно, я сделал ошибку.

Она, бледно улыбнулась.

– Забудем об этом.

Они проехали мимо церкви. Двери были открыты, и Барни бросил взгляд внутрь слабо освещенного помещения, но отца Доминика не увидел. Никаких следов Карлоса де Фалгия. Джо направила «кадиллак» по узкой улочке, поднимавшейся к Португи Хилл.

Они остановились перед небольшим серым павильоном, – где в течение сорока лет жили братья де Фалгия. Оставаясь холостяками, они очень заботились об удобствах в своем жилище. Барни толкнул дверь и нажал на выключатель.

В доме не было той чистоты; которую он знал с детства. Все было перевернуто, старая мебель не стояла на своих местах, и кругом царил такой беспорядок, будто, здесь резвились дикие животные.

– Карлос? – тихо позвал Барни.

Джо взяла его за руку. Он чувствовал себя скверно. В доме было холодно. Он прошел через комнату, украшенную старыми португальскими гравюрами, и оказался на кухне со старинным оборудованием. Задняя дверь была открыта, и он закрыл ее.

Потом он обошел все комнаты. Никого.

В спальне он увидел, что замки двух старинных шкафов, в которых оба де Фалгия хранили свои вещи, были взломаны. Он подошел к шкафу Педро: его одежда была выброшена на пол.

Внезапно Барни кое-что вспомнил. Он подошел к гардеробу и, приподнявшись на носках, стал шарить на верхней полке.

– Она исчезла!

Джо удивленно смотрела на него.

– Что?

– Педро держал здесь железную коробку. Он клал в нее все квитанции, бумаги, которые считал важными. Педро всегда занимался делами. Джо, ты хорошо знаешь, что он больше Карлоса разбирался в деловых вопросах. Кто-то, видимо, приходил сюда за этой коробкой и нашел ее после того, как все здесь обшарил.

– Но почему? Что у Педро могло быть такого значительного?

– Я не знаю, и это меня беспокоит.

Это было больше, чем беспокойство: его охватывал невольный страх, предчувствие чего-то ужасного.

– Откуда тебе известно о существовании этой коробки, Барни?

– Ты же помнишь, что еще ребенком я часто приходил сюда играть. Я очень любил обоих стариков. Они возились со мной, рассказывали разные истории. Я много раз видел, как Педро занимался счетами. Я знал эту коробку и знал, куда ее убирали. Не думаю, чтобы Педро изменил своей привычке за мое отсутствие.

– Что меня удивляет, так это то, что Карлос сразу же отправился в Морскую контору, чтобы сообщить всем, что он жив и здоров.

– Меня это тоже интересует.

Он передал Джо разговор, который состоялся у него с Педро утром на борту «Мери Хэммонд».

– Да, это не удивительно, – сказала Джо, когда он закончил. – Теперь нет ничего хорошего в Батерли. – В ее голосе прозвучала горечь. Она встретилась с ним взглядом и отвела глаза. – Все изменилось после твоего отъезда, – продолжала она так же горько. – Малколм тоже изменился. Это уже не тот человек, которого ты знал. Он почувствовал вкус власти и практически руководит всем городом, за исключением порта, но и на порт у него есть определенные виды.

– Но подожди, разве не Малколм вызвал сюда Харда с его бандой головорезов, чтобы завладеть портом?

Джо не ответила. Она вышла из комнаты и прошла на кухню. Он последовал за ней. На умывальнике стояла бутылка мадеры. Джо взяла ее и протянула Барни. Она была пуста. Пустой стакан стоял тут же. Внезапно он заметил на буфете вставленную в рамку фотографию красивой брюнетки.

– Кто это?

– Мария Родригес. Вдова. Педро очень интересовался ею. Говорили даже, что они должны пожениться.

– Сколько времени это продолжалось?

– Примерно год. А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. А как Карлос воспринимал это?

– Он не скрывал, что ему это не нравится. Думаю, что это была единственная причина споров между ними. Карлосу не хотелось, чтобы пришедшая в их семью женщина нарушила их привычки, складывавшиеся в течение шестидесяти лет.

Барни, рассматривающий фотографию, поставил ее на место.

– Ты не ответила на другой мой вопрос, Джо: за спиной Харда стоит твой муж?

– Да, – прошептала она.

– А кто еще в курсе дела?

– Никто.

– Ты уверена?

– Да.

Внезапно в глубине его мозга, казалось, возник сигнал тревоги.

– Ты мне сказала, что Малколм находился в порту, когда ты меня разыскивала?

– Да…

– Возможно, он тоже ищет Карлоса. Если только не наоборот…

– Я не думаю… – Она замолчала, потом посмотрела на него и отвела взгляд, прижав руку к губам. – Ты действительно считаешь, что Карлос сделал сопоставление между Малколмом и Хардом? – пробормотала она.

– Я в этом уверен. И если он думает, что честолюбивые намерения твоего мужа стоили жизни его брату, то в наших интересах поскорее отправиться туда и найти их.

Была почти полночь, когда Джо остановила машину на Уотер-стрит в пятидесяти ярдах от Морской конторы. Дальше они пошли пешком. Каблучки молодой женщины стучали по плиткам. Бары и магазины были уже закрыты. Маленькая МЖ стояла у входа в порт.

– Это машина Малколма, – быстро проговорила Джо.

Они подошли. Никого. Ключей на приборном щитке не было. Барни выпрямился и глубоко вздохнул, пытаясь подавить охватившую его тревогу. С моря дул ледяной ветер. Джо дрожала, стоя рядом с ним.

– Будет лучше, если ты останешься здесь, – предложил он.

– Нет, я пойду с тобой.

«Мери Хэммонд», освобожденная от своего жалкого улова, качалась в конце причала. Все было погружено в темноту, только в кабинете Харда еще горел свет. Барни пожалел, что с ним не было его карманного фонарика. Конечно, вся эта история его не касалась, но как теперь отступать? Он подумал о неприятностях брата и о двух старых рыбаках: он не мог бросить их. Он не знал, что было в голове у Карлоса, но мог себе это представить. Ему известно, с какой невероятной быстротой Карлос бросал нож с костяной рукояткой, с которым не расставался. Старый человек не напрасно греб, борясь с морем. Барни ускорил шаг.

Прилегающий к конторе Харда склад был пустынен, Барни попросил Джо подождать его внизу и быстро поднялся по лестнице. До него не доносилось ни звука, но большинство застекленных дверей были освещены. Он толкнул дверь кабинета Харда и вошел. Никого. Он невольно глубоко вздохнул и обнаружил, что слегка дрожит.

Он спустился вниз.

– Малколм наверху? – спросила Джо.

– Нет. Никого нет.

– Ничего ненормального?

– Нет.

Барни задумался. Присутствие машины Дюрана указывало, что тот находится здесь. И вместе с тем никаких его следов. Так же как и Харда, и Карлоса. В то же время он чувствовал, что был не один на пристани. Он предпочел бы, чтобы здесь не было Джо. Ее лицо, которое он мог видеть лишь при вспышках маяка, казалось бледным и осунувшимся.

«Мери Хэммонд» представляла собой лишь призрак грациозной шхуны. Ее сломанная мачта была унесена, а то, что осталось от траловой сети, валялось на молу. При взгляде на старое судно у Барни сжалось сердце.

Внезапно Джо схватила его за руку.

– Там, – прошептала она.

– Что?

– Там кто-то есть, около переднего люка.

Он стал всматриваться в тени на палубе. Но ни одна из них не шевелилась. Он подошел и прыгнул па борт судна.

– Поймай меня, – прошептала Джо.

Она прыгнула в его руки, и на секунду он задержал ее, вдыхая запах ее волос, Послышался треск. Он резко выпустил ее и повернулся. Кто-то выскочил из-за люка и попытался выбраться на набережную. Человек волочил левую ногу и потому не смог прыгнуть достаточно высоко. Он упал обратно на палубу, Барни схватил его. Джо вскрикнула or испуга. Мужчина стал вырываться, и это ему удалось. Лицо его было искажено от страха. Ростом он был не выше Барни, по коренастее, Одни рукав его пальто из верблюжьей шерсти был разорван. Барии схватил его за руку и сильно ударил по лицу. Человек повалился на релинги.

– Осторожнее, Малколм! – бросил Барни.

– Оставь меня!

– Спокойнее, Малколм. Джо со мной.

Тот перестал сопротивляться.

– Джо?

Он сумасшедшим взглядом осмотрел палубу и увидел тонкий силуэт молодой женщины, стоящей около рулевой рубки Барни подождал некоторое время, прежде чем отпустить его, но Малколм Дюран не пытался убежать. Он дрожал и трясущимися руками пытался прикрыть дыру на рукаве, хрипло дыша полуоткрытым ртом. Взгляд у него был блуждающим.

– Что здесь происходит? – спросил Барни.

– Ничего.

– А что ты делаешь на этом судне?

– Я искал Генри.

– Ты видел Карлоса?

– Кого?

– Карлоса де Фалгия, – терпеливо ответил Барни. – Он здесь?

– Да. – Дюран не отрываясь смотрел на свою жену. – Да, он здесь.

– А Хард?

– Нет.

– И ты не видел Питера Харда?

– Нет.

– Хорошо. А где Карлос?

– Внизу, на койке.

Что-то неестественное было в поведении Дюрана. Он дрожал от ужаса. Барни внимательнее присмотрелся к нему. Его одежда явно носила следы драки, а на угловатой челюсти и на правой руке была кровь.

– Что с тобой случилось? – спросил Барни.

– Ничего. Я упал.

– Ты лжешь… Спустимся вниз.

Дюран колебался, потом пожал плечами. Он сделал огромное усилие, чтобы взять себя в руки и перестать дрожать. Барни почувствовал, как пальцы Джо стиснули его руку. Дюран прошел вперед и стал осторожно спускаться по лестнице.

Керосиновая лампа бросала желтый свет, освещая койки. Койка Карлоса де Фалгия находилась в глубине, около стены. Барни знаком попросил Джо подождать его и подошел к койке. Он узнал красный шерстяной колпак, принадлежавший Педро и брошенный на пол. Ноги, обутые в рыбацкие сапоги, свисали с койки.

– Карлос! – прошептал Барни.

Он встал на колени около старика. У Карлоса был темный цвет лица и седые волосы, густые и вьющиеся, как и у старшего брата. Между тем даже при слабом освещении было видно, что лицо рыбака покрывала восковая бледность.

– Карлос, – снова прошептал он.

Старый рыбак открыл глаза и узнал Барни. Его губы зашевелились, он пробормотал несколько слов по-португальски, потом прошептал:

– Мой брат умер, сеньор Барни.

– Я схожу за врачом, Карлос.

– Нет, послушайте меня, Педро был убит. Пулей.

– Что такое ты говоришь?

– Я говорю о своем брате. Он получил пулю.

Барни был ошеломлен.

– Как это пулю?

– Педро не утонул во время несчастного случая. Его убили…

– Но…

Губы Карлоса снова зашевелились, чтобы произнести одно слово по-португальски. Барни услышал, как подошел Дюран.

– Что он говорит? – спросил Малколм.

– Его брат убит пулей. Без сомнения, выпущенной с судна Харда, когда они сидели в шлюпке. Я ничего не понимаю. Ты знаешь, кто его заколол?

Отблеск света играл на костяной ручке ножа, погруженного в грудь старика. Одежда была пропитана солью и кровью. Барни с ужасом смотрел на него.

Дюран взглянул на старого рыбака. Карлос увидел это, и на мгновение его глаза загорелись страшной ненавистью. Он поднял руку и сжал пальцы на рукоятке ножа. Раньше чем Барни попытался остановить его, он в последнем усилии вытащил лезвие, держа его так, будто собирался его бросить, но оно сразу же выскользнуло из его красных от крови пальцев и с глухим стуком упало на пол.

Карлос был мертв.

Глава 5

«Один-два, один-два-три, один-два». Барни неустанно ударял по груше, ощущая, как вибрируют его плечи. Он был доволен, чувствуя, как по его обнаженному телу стекает пот. Он тренировался со злобной интенсивностью, будто физические усилия могли подавить горькие, удручающие его мысли и вытравить из памяти обоих рыбаков.

Гимнастический зал был пуст, когда он появился там утром, но несколько любопытных уже около получаса наблюдали за его тренировкой. Еще неделю назад он тренировался в Нью-Йорке и знал, что находится в отличной форме: ему было достаточно сохранить ее до поединка с Реганом, который должен был состояться в Бостоне. Но Барни мало интересовался этим матчем.

Сколько бы он со злобой ни ударял по снаряду, он не мог заставить себя не думать о том, что случилось накануне.

Шеф полиции Петерсон остался равнодушным. Ему было наплевать на убийство, и его совершенно не заботило то, что же на самом деле произошло. Все, что интересовало этого толстого флика с лунообразным лицом, это осветить то, чего «не произошло». Другими словами, настаивать на факте, что Малколм Дюран и Питер Хард никакого отношения к смерти старого Карлоса не имели. Надо было быть слепым, чтобы не понять, что Дюран держал всех крепко, в том числе и полицейского.

Барни яростно спорил, приведя все факты. Но он добился только того, что его вышвырнули за дверь комиссариата. Вмешался Дюран и умерил ярость полицейского. Уверенный в себе, он отлично знал свои возможности и пользовался своим авторитетом с убедительным спокойствием, которое не оставляло никакого сомнения в его желаниях.

«Один-два, один-два-три». Барни в последний раз ударил левой и отошел от снаряда. На пороге зала стояла Джо Дюран, Он набросил на плечи полотенце и направился к ней.

Легкие тени окружали ее глаза. Видимо, она мало спала.

– Я узнала, что ты здесь, – с улыбкой проговорила, она. – Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сохранил в тайне наш вчерашний разговор.

Около них никого не было.

– В отношении Малколма и Харда?

– Да.

– Я не говорил об этом потому, что не знаю, как это можно доказать. Совершенно ясно, что флики у Малколма в кармане. Все, что я смог бы сказать, обернулось бы против меня. Но я все же найду доказательства, Джо, и тогда я заговорю.

– Я знаю. Но ты не сможешь ничего сделать.

Я не так в этом уверен, как ты.

Она умоляюще посмотрела на Барни своими серыми глазами.

– Прошу тебя, не вмешивайся. Ты заработаешь только неприятности.

– Это твои слова или это предупреждение Малколма?

– Мои, – без малейшего колебания ответила она. – Я прошу тебя.

– Я огорчен, но ничего не могу обещать.

Она казалась очень опечаленной, но он знал, что она понимает его. Джо улыбнулась ему:

– Приходите сегодня вечером к нам обедать, Генри и ты. Малколм хочет с вами поговорить.

– Сомневаюсь!

– Вы придете?

Перспектива увидеть Джо, возглавлявшую стол Малколма Дюрана, была ему неприятна. Он даже не знал почему. Он уже давно привык к мысли, что Джо – жена Дюрана. Вместе с тем это его расстраивало.

Появилась Лил под руку с Гизом Сантини. Барни заметил, как изменилось выражение лица Джо. Ее подбородок поднялся вверх. Она протянула ему руку в перчатке.

– До вечера.

– О’кей.

Он смотрел ей вслед. Лил повернула голову, чтобы тоже посмотреть на нее. Сантини поправил полотенце на плечах Барни и пошел с ним к душам.

– Я рад, что ты пришел сюда сегодня потренироваться. Слышал, ты провел большую часть ночи с фликами.

– Да, – односложно ответил Барни.

– Ты собираешься тренироваться здесь до поединка на будущей неделе?

– Да.

– Лил считает, что нужно было бы устроиться поблизости от Беркшира. Можно отправиться днем Все эти неприятности здесь не слишком-то хорошо отразятся на твоем состоянии.

– Все в порядке, – ответил Барии, – я остаюсь здесь.

Лил наморщила лоб.

– Это из-за нее?

– Джо – мой старый друг. Мы вместе ходили в школу.

– Я считаю, что нам нужно отправиться в Беркшир. Здесь у тебя слишком мало развлечений. Больше того, у тебя, кажется, неприятности с фликами?

– Не в настоящий момент.

– А ты что – намереваешься получить их? – холодно спросила Лил.

Вмешался Гиз, положив каждому руку на плечо.

– Довольно, вы оба. У Барни достаточно забот перед этим матчем. Я считал, что у тебя трезвая голова на плечах, Лил. Барни, прими душ и оденься… На улице тебя ожидает сюрприз. Я нашел небольшую спортивную машину. Ты сможешь пользоваться ею здесь.

– Спасибо. – Барни оценил жест Сантини, и настроение его улучшилось. – Я огорчен, Лил.

– Я тоже, дорогой.

Он прошел в душевую и долго стоял под горячей водой, ни о чем не думая, с пустой головой. Он потратил полчаса на одевание, слушая, как Гиз и Лил спорили за перегородкой. Они ждали его, но у него не было желания провести с ними остаток дня. Ему нужно было гонять других котов. Одна из дверей вела к запасному выходу, и это решило проблему. Лил будет в бешенстве, но он найдет возможность объясниться с ней потом.

Зеленый открытый «форд» стоял в конце улицы. Сан-тини оставил ключи на приборном щитке. Барни сел за руль и быстро отъехал, надеясь, что Лил и Гиз его не заметят.

Был прекрасный осенний день, гораздо более теплый, чем накануне. Море сверкало. Барни с удовольствием подставил лицо под лучи солнца.

Проехав миль пять, он достиг судостроительной верфи, куда ранним утром доставили «Мери Хэммонд». Он услышал стук молотков и вскоре увидел судно в доке. На палубе трудилась бригада рабочих. Он узнал среди них высокую фигуру Генри, который с беспокойством следил за работой. Барни забрался на палубу по одной из лестниц, прислоненной к шхуне.

У Генри был измученный вид, словно он всю ночь не смыкал глаз. Барни позвал его, закричав, чтобы перекрыть стук молотков. Брат повернулся.

– У тебя есть деньги? – сразу спросил он.

– Только часть, – улыбаясь, ответил Барни. – Три тысячи долларов. – Он достал из бумажника чек Сантини и отдал его Генри, который взял его дрожащей рукой. – Этого должно быть достаточно для начала работ. Остальные, а может быть и больше, будут у меня после моего поединка с Реганом на следующей неделе.

У Генри был довольный вид.

– Мне кажется, я ошибался на твой счет, Барни. Тебе не понять, что значат для меня эти деньги.

– У меня есть только смутное ощущение. Но забудем это. Я счастлив, что могу поддержать тебя. – Он оглядел палубу шхуны. – Кажется; я гораздо больше привязан к старому судну,чем считал.

– Это правда? – дрожащим голосом спросил Генри. – Ты говоришь серьезно?

– Конечно, – ответил Барни, немного смущенный горячностью брата.

– Я так тебе благодарен.

– Прошу тебя… У тебя измученный вид. Ты, вероятно, совсем не спал. Держу пари, что ты провел бессонную ночь.

– Почти.

– А где ты был вчера вечером, когда был убит Карлос?

Этот вопрос заставил Генри открыть рот.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Так вот, тебя не было дома, когда флики пытались встретиться с тобой. Ты появился в комиссариате лишь часом позже.

– Я знаю. Я бродил, пытался обдумать возможность отремонтировать «Мери Хэммонд». Твое предложение помочь я не принял серьезно.

– А братья де Фалгия, что ты думаешь об этой истории?

– Ничего. Я ничего не понимаю.

– А я не перестаю об этом думать. У Петерсона нет желания заниматься этим делом, это очевидно. Но у меня ощущение, что я должен обоим старикам за все, что они сделали для меня, когда я был ребенком.

– Не вмешивайся во все это, – резко проговорил Генри. – Эта история тебя не касается.

– А у меня намерение сунуть в нее свой нос.

Генри собирался опять возразить, но удержался. Барни не стал продолжать. Он предпочел не усложнять их отношения, которые с момента его приезда в Батерли не были дружескими. Генри любил играть роль старшего брата и утверждать свой авторитет главы семьи. Трудно было заставить его отказаться от этой привычки. Барни знал, что его брат прилагает огромные усилия, чтобы заставить себя быть приветливым.

Барни немного понаблюдал за работой рабочих, потом вернулся в Батерли. Полчаса спустя он прошел в кабинет Петерсона.

Шеф полиции стал сверлить Барни своими маленькими, недоверчивыми глазами.

– Вчера вечером ты довел меня до бешенства, Хэммонд. Ты говорил такие вещи, которые мне никогда не нравились. Это нехорошо с твоей стороны. Надеюсь, сегодня ты немного спокойнее.

– Да. Я хотел бы знать, насколько продвинулось ваше следствие.

– Тебе надо почитать «Батерли Таймс».

Петерсон, которого мучил жар, дышал со свистом.

– Вы что-нибудь обнаружили?

– Мы проверили некоторые показания. В таком деле, как это, парень, нельзя позволять себе кричать слишком громко в надежде испугать убийцу. Следствие требует определенного времени.

– Сколько именно?

– Трудно сказать.

– До того времени, когда Малколм Дюран подаст знак?

Круглое лицо Петерсона покраснело. Потными руками он стал рыться в бумагах, лежащих на его столе. В комнате было жарко. Петерсону было явно не по себе.

– У тебя нет никаких оснований так говорить, Хэммонд. Я тебе об этом уже сказал вчера вечером…

– Ведь это Дюран дергает за веревки в Батерли, нет? – настаивал Барни.

– Абсолютно нет! Малколм – превосходный деловой человек, один из самых уважаемых граждан нашего города, но он не имеет влияния ни на наше правосудие, ни на следственные органы.

– Сохраните свои высказывания для ваших избирателей. И не рассказывайте этого мне. Дюран задает вам тон, и вы поете под его музыку. В настоящий момент он приказал вам прикрыть это дело.

Щеки Петерсона дрожали от ярости.

– Тебе незачем вмешиваться, парень. Эта история тебя не касается.

– Да, то же самое мне говорят все. Но я очень любил этих двух стариков. Эти славные люди всегда трудились и никогда никого не обидели. А между тем, кто-то спустил их обоих.

– Это еще не доказано.

– Я вам повторил то, что сказал мне Карлос. Педро сел в шлюпку, чтобы подать знак рыболовному судну, и ему всадили пулю в тело. Карлос пытался удержать его, но смог лишь ухватить его шапку. Педро упал в воду и исчез.

– Точно. И это не позволяет нам проверить слова Карлоса.

– Верно, но у вас в морге есть тело Карлоса и нож, которым он был убит.

– Его нож, – уточнил Петерсон.

– Вы ведь не станете утверждать, что он покончил с собой, не так ли?

– Полиция никогда не делает опрометчивых выводов. Нам нужны факты и доказательства. – Петерсон положил руки ладонями на стол. – Нам известно, что де Фалгия как раз перед последним выходом в море очень сильно поссорились. Они жили вместе почти шестьдесят лет, и вдруг Педро решил жениться. Это расстроило его брата. Он уже представлял, как все его многолетние привычки будут забыты с появлением этой женщины. Между Педро и Карлосом произошла ужасная ссора.

– И что же?

– Возможно, они продолжали ссориться в шлюпке, – убежденно продолжал Петерсон.

Барни смотрел на него, и в нем закипало отвращение к шефу полиции.

– Значит, вы хотите сказать, что это Карлос убил своего брата и бросил его в море?

– Это одна из гипотез.

– И может быть также, что Педро или его привидение достигло вплавь берега, чтобы отомстить Карлосу, заколов его?

– Кто знает, – холодно сказал Петерсон.

Барии с трудом сдерживался. По всей видимости, своими вопросами он его не задел. Петерсон был слишком уверен в себе.

Он встал, свистя, как астматик.

– Хороший совет, Хэммонд! Занимайся своими делами и предоставь полиции заниматься ее делами. Я готов забыть о всех тех оскорблениях, которые ты высказал вчера и сегодня, но я должен предупредить тебя, и это серьезно. Я больше не допущу ни одного оскорбления. Если ты будешь продолжать в том же духе, ты пожалеешь об этом.

– Ах, вот как! Вы пойдете к Дюрану и сообщите ему, что я плохо веду себя?

– Я не нуждаюсь ни в ком, чтобы улаживать свои дела.

Его лицо стало жестким и неумолимым. У Барни внезапно создалось впечатление, что этот толстяк полицейский не такой уж и вялый, каким казался. Этот парень был опасен, но Барни это не пугало, он выдержал взгляд полицейского.

– Что это, угроза?

– Я только советую тебе не совать носа в это дело.

– В противном случае?

– В противном случае ты можешь приготовить себе место на кладбище.

Глава 6

Барни сел за руль и поехал в Португи Хилл. Он остановился у маленького ресторана рыбаков, чтобы позавтракать, а затем отправиться к Марии Родригес.

Ее дом находился примерно в двухстах ярдах от павильона де Фалгия. Барни подошел к двери и позвонил.

Никто не ответил. Он снова нажал на звонок, потом поднял глаза на окна первого этажа и заметил, как в одном из окон шевельнулась занавеска.

Он снова подошел к двери.

По-прежнему ничего.

Он спустился по ступеням дома, вышел на улицу, прошел по ней немного дальше и повернул по гравийной дорожке. Таким образом он подошел к дому сзади. Барни с удивлением задавал себе вопрос, почему это Мария Родригес делала вид, что ее нет дома. Часы на церкви пробили час.

Большими шагами он пересек лужайку и поднялся по деревянным ступеням к входу на кухню. Дверь была не заперта: он скользнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Женщина слегка вскрикнула, увидев его, и чуть не выронила бутылку, которую держала в руке. Она уже наполовину наполнила стакан «Бурбоном».

– Не пугайтесь, – успокоил ее Барни. – Я Барни Хэммонд.

Она сразу же успокоилась, поставила бутылку на буфет и закрыла стакан с вином другими стаканами. Потом немного испуганно посмотрела на Барни.

– Мне наплевать на то, кто вы такой! – твердо проговорила она. – Уходите отсюда!

Голос у нее был нежный. Барни приятно удивился: он не ожидал встретить такую очаровательную женщину. Она действительно была очаровательна, и ей было лет тридцать пять.

– Вы Мария Родригес?

– Уходите отсюда! – повторила она.

– Мария Родригес?

– Я позову полицию.

– Я приехал из комиссариата.

– Вы полицейский?

– Шеф Петерсон и я в очень хороших отношениях. Вам нечего опасаться, я только хочу поговорить с вами. Почему вы не открыли дверь, когда я звонил?

Она хранила молчание. Ее живые черные глаза казались испуганными. Барни с большим удивлением смотрел на эту женщину. В ней и в самом деле не было ничего от пожилой вдовы, которая могла бы увлечься таким старым холостяком, как Педро. Теперь его не удивляло, что Карлос так противился их свадьбе. Эта красивая куколка, видимо, обладала длинными зубами. Он не сомневался, что Мария Родригес здорово бы общипала Педро, если бы он женился на ней.

– Итак, вы уже достаточно рассмотрели меня? – все тем же твердым голосом спросила она.

– Прошу извинить, но я поражен, миссис Родригес, я считал вас намного старше.

Она пожала плечами.

– Я знаю, что все говорят о Педро и обо мне. Это гнусная ложь! Педро был добрым и хорошим человеком, он бы заботился обо мне. Разве это ненормально, если молодая женщина хочет чувствовать себя в безопасности?

– Эго зависит…

– Идите к черту!

Барни подошел к умывальнику, на котором она спрятала стакан с вином, и протянул его ей, – Выпейте! Вы почувствуете себя лучше.

Она отступила.

– Не подходите ко мне!

– Я не кусаюсь.

– Уходите отсюда!

– Вначале я немного поговорю с вами.

– Мне нечего вам сказать! Вы не имеете никакого права.

~ Чего вы боитесь? Кто вас напугал до такой степени?

Она покачала головой, не спуская с него испуганных глаз, как у затравленного животного. Барни не двигался с места и поставил стакан на стол. В домр было тихо. Он слышал лишь ее учащенное дыхание.

– Послушайте, миссис Родригес, мне уже говорили, что вся эта история меня не касается, но я придерживаюсь другого мнения. Я любил Педро и Карлоса и хочу узнать, кто их убил и почему.

– Я ничего не знаю, – поспешно проговорила она.

– Мне очень не нравится, что все пытаются замять это дело и забыть о двух стариках. Я полагаю, что это и вам не нравится?

– Верно. Но я ничего не могу поделать.

– Вы можете ответить на мои вопросы.

– Я ничего не знаю!

– Расскажите мне про Педро. Ведь вы часто его видели и должны были заметить что-либо странное в его поведении. Обычно, если человек владеет опасным секретом, это действует на него. Казался вам Педро беспокойным или странным?

– Нет…

– Но что-то волновало его?

– Я не знаю.

– И он не был обеспокоен борьбой между моим братом и Хардом?

– Он мне никогда ничего не говорил.

Барни переменил тему.

– Когда вы должны были пожениться?

– Через месяц. Я знаю, большинство людей считает, что я выхожу за Педро замуж, потому что у него, как говорят, есть немалые сбережения. Но это ложь. Я действительно была очень привязана к нему. Наверное, вы мне не верите?

– Может быть, и верю… Вы бывали у него, не так ли?

– Время от времени.

– А Карлос выказывал к вам враждебность?

Она в первый раз улыбнулась.

– Немного. Но я бы его умаслила. Мы бы хорошо поладили.

– Вы знали о существовании железной коробки Педро?

– Я… Я узнала, что ее украли.

– Вам известно, где он держал ее?

– Нет! – быстро ответила она.

– А кто вам сказал об ее исчезновении?

– Э… один из полицейских. Они приходили сегодня утром. Кажется, это был шеф Петерсон.

– А кто-нибудь посоветовал вам молчать о том, что вы знаете?

– Нет! Ни к го!

– Мне кажется, вы лжете. Кто-то здорово напугал вас. Кто? Петерсон?

– Нет.

– Хард?

– Нет.

– Малколм Дюран?

Она молча покачала головой. У нее было бледное, испуганное лицо, она держалась пальцами за горло. Внезапно на втором этаже затрещала половица. Мария Родригес подняла голову, посмотрела на потолок, полуоткрыв рот, и сразу же отвела взгляд. Кто-то находился в доме. Барни был в этом уверен. Он прислушался, но ничего не услышал.

– Кто это? – спросил он.

– Никого.

– Наверху кто-то есть?

– Нет. Прошу вас, уходите. Вы только навлечете на меня неприятности. Уходите!

– После того, как поднимусь наверх.

– Я вам скажу все, что вы хотите…

Он остановился посредине кухни.

– Почему убили де Фалгия?

– Я клянусь, что ничего не знаю, – с искаженным от страха лицом ответила она.

– Почему Педро был убит на море, как это утверждал Карлос? Почему его убили там?

– Я не могу вам ответить. Я не знаю. Поверьте мне!

– Вы видели Карлоса, когда он вернулся вчера вечером?

– Нет.

– Вы знали, что он вернулся?

– Я узнала об этом сегодня утром, когда ко мне приходила полиция.

Барни обескураженно замолчал. Он был уверен, что до известной степени ома говорит правду. Но что-то она скрывала, будучи кем-то сильно напугана.

Он снова поднял голову к потолку.

– Я хочу посмотреть, кто там, наверху.

– Там никого нет.

– Я хочу сам убедиться в этом!

Он не предвидел злобной реакции с ее стороны. Страх этой женщины обезоружил его. Он почти дошел до двери кухни, когда услышал звук бьющегося стекла Он быстро повернулся Мария разбила об умывальник бутылку из-под виски и теперь держала ее за горлышко. Ее лицо преобразилось. Она была вне себя от ярости, готовая на все.

– Бросьте это!

– Уходите!

Секунду он колебался, потом сделал вид, что перешагивает порог кухни. Мария Родригес бросилась на него. Он повернулся и схватил ее за запястье. Она вырывалась, как тигрица. Барни почувствовал, как острое стекло задело его щеку, но ему удалось оттолкнуть руку и с силой сжать ее. В конце концов она выронила бутылку и застонала от боли.

– Теперь ведите себя спокойно!

Через несколько секунд она перестала сопротивляться. Он выпустил ее, устремился по коридору и неслышно начал подниматься но лестнице.

Глава 7

Барни находился на середине лестницы, когда наверху, на площадке, появился мужчина. Малколм Дюран.

Он возник из тени, высокомерный, агрессивный. На нем была синяя морская форма, густые черные волосы были тщательно причесаны.

– Бесполезно подниматься, Хэммонд.

– Хорошо… Тогда спускайся.

Барни посторонился, чтобы дать ему пройти. Мария Родригес осталась на кухне.

Дюран вошел в маленькую гостиную так, будто хорошо знал расположение комнат. Барни последовал за ним, задавая себе вопрос: какие взаимоотношения могут существовать между самым богатым в Батерли человеком и Марией Родригес? Может быть, женщина и не играла какой-либо существенной роли, в которую хотела, чтобы он поверил.

Дюран полностью владел собой.

– Очень жаль, что ты обнаружил меня здесь, Барни. Но мое присутствие очень легко объяснить.

– Я слушаю тебя.

– По правде сказать, я не обязан тебе объяснять. Тем не менее я не хочу, чтобы ты сделал неверный вывод.

– Разумеется!

– Я не меньше тебя хочу выяснить причины убийства и найти виновного.

– Почему не доверить это заботам твоего толстого Петерсона?

Дюран остался невозмутимым.

– Я «лично» интересуюсь этим делом, так же как и ты.

– А что ты надеялся узнать от Марии Родригес?

– В точности я не знаю. Какое-нибудь указание, которое, возможно, бросит свет на это преступление.

– И то, что она рассказала тебе, осветило что-либо?

Дюран посуровел:

– Мне не нравится твой тон.

– Я изменю его, когда ты скажешь мне что-нибудь конкретное. Это ты так напугал женщину и посоветовал ей молчать?

– Нет. Безусловно нет.

– Между тем ее кто-то напугал.

– Да, это очевидно, но мне она сказала не больше, чем тебе.

Красное пятно на лице Дюрана указывало на рапу, которую он получил вчера. Барни пристально посмотрел на него.

– Петерсон расспрашивал тебя вчера, он не интересовался, что ты делал на «Мери Хэммонд»?

– Я уже тебе говорил. Я искал старого сумасшедшего Карлоса де Фалгия, чтобы помешать ему сделать глупости.

– Вот как! Он был сумасшедшим?

– Судя но той истории, которую он рассказал тебе о своем брате, он был ненормальный. Если кто-то хотел убить Педро, почему не сделать это на земле? – Он улыбнулся. – Было бы намного проще и легче… Я считаю, что Карлос ошибся, Его обуревали мысли о мщении. Он был уверен, что этот случай спровоцировали и что брат стал его жертвой. Я не вижу причин, по которым мам следует усложнять ситуацию. Смерть Педро – это чистая случайность, но Карлос так не думал и отправился в Морскую контору, жаждая мести.

– Чтобы увидеть Харда, – уточнил Барни.

– Может быть.

– Или тебя, кто знает.

– К чему ему было искать меня?

– Потому что Хард лишь исполняет твои распоряжения.

Дюран был поражен.

– Кто рассказал тебе это?

– Я полагаю, что это бросается в глаза. С одной стороны – деньги, на которые опирается Хард, и с другой – твои проекты в отношении города. Это же просто, как дважды два.

– Это глупо!

– У меня есть намерение доказать то, что я сказал.

Черные глаза Дюрана засверкали. Он провел пальцем по губе.

– Ты по-прежнему такой же упрямый и тупой, как и раньше.

– Но ты этого не отрицаешь? – с улыбкой возразил Барни.

– Разумеется, отрицаю. Я считаю, что должен дать тебе небольшой совет.

– Если ты собираешься сказать мне, чтобы я занимался собственными делами, то можешь сохранить дыхание. Чем больше мне это повторяют, тем больше это убеждает меня продолжить поиски.

– Может быть, в интересах Генри…

– А какое это может иметь отношение к нему?

– Он замешан в эту историю, как и другие. Если ты хочешь выгородить своего брата…

– Генри любил обоих так же, как я.

– Разумеется, но у него были серьезные неприятности. Его ссоры с Хардом происходили каждый день. Генри был на грани разорения. Он пришел в банк просить ссуду, но я ему отказал из-за отсутствия гарантий. Он был в страшной ярости и вел себя как ненормальный. Свидетелей было много. Мне пришлось распорядиться, чтобы его силой выпроводили из банка.

– У него, возможно, были свои основания. Но он не замешан в этих преступлениях.

– Я не стал бы так уверенно заявлять… Просто я пытаюсь дать тебе понять, что если ты настаиваешь на своем желании копаться в грязи, то это может отразиться и на тебе.

Барни колебался. Предупреждение было убедительным. Малколм казался очень уверенным в себе.

– Кто поранил тебе вчера лоб?

– Я сказал тебе, что упал.

– Возможно, купленный тобой Петерсон примет это, но не я. Если бы ты разбил себе лоб на палубе «Мери Хэммонд», это было бы видно по твоей одежде. После шестидневного плавания шхуна была грязной, покрыта солью и чешуей рыбы. Итак, это Карлос ударил тебя по лбу своим ножом?

– Нет.

– Кто-нибудь другой?

– Хватит! – Дюран глубоко дышал и, видимо, принял решение. – Это убийца.

– Ты его видел?

Дюран пожал плечами.

– Едва… Он уже заколол Карлоса. Когда я был на пристани, я услышал, что на судне что-то происходит. Я решил посмотреть. И тот внезапно напал на меня. Было темно, я не смог разглядеть его.

– Кто это был?

– Я не могу сказать это. Я недостаточно хорошо его видел.

– Но хотя бы достаточно, чтобы представить, кто это был?

– Может быть, – с улыбкой ответил Дюран. – Этот допрос ни к чему тебя не приведет, Барни. Я не обольщаюсь, как ты. Я не причиню никому неприятностей, играя в догадки. Если у меня и есть подозрения, я оставлю их при себе до тех пор, пока не буду иметь доказательств. Мне кажется, я был очень терпелив с тобой.

Барни вынужден был спасовать. Дюран вышел из гостиной и уехал. Барни оставался несколько секунд неподвижным, потрясенный тем, что услышал от Малколма, потом пошел на кухню.

Мария Родригес сидела у окна, положив руки на колени, устремив взор в пустоту.

Барни вышел через заднюю дверь и остановился в маленьком саду. Какая-то шхуна плыла в порт, направляясь к частному причалу, находящемуся вблизи Морской конторы. Барни проследил за пей взглядом, по-настоящему не видя ее. Потом внезапно его глаза расширились, и он быстро двинулся к своей машине.

Глава 8

«В двенадцати милях к юго-востоку от маяка Остер-порт под слабыми лучами солнца плавало тело, застывшее и ледяное. Морское течение носило его почти двадцать четыре часа, неизменно прибивая к берегу, как будто тело притягивалось к нему непреодолимой силой.

Чуть дальше из воды высовывался каркас «Орфруса», севшего на мель в прошлом веке. Тело приближалось к затонувшему судну. Волны несли его.

Вскоре тело зацепилось за какой-то стержень, торчащий из разрушенной палубы. Один конец шерстяного шарфа отвязался от шеи старого человека и, как змея, извивался над его головой. Он закрутился вокруг стержня. Тело оказалось прочно прикрепленным к корпусу старого судна. Оно медленно поворачивалось, как рыба на конце удочки. Оно не могло освободиться».

Том Картер поднял глаза на Барни и стал рыться в бумагах, наваленных на его письменном столе. Он был в плохом настроении. Его плешивый череп блестел под лучами еще яркого в это время дня солнца, которое просачивалось сквозь пыльные окна кабинета. Капельки пота блестели на его лице.

– Послушай, Барни, последуй моему совету, не ходи туда.

– Я думал, ты мне скажешь, что меня это не касается. Я решил раскрыть эту тайну.

– Я немного размышлял над этим вопросом. Если Карлос сказал правду и Педро был убит со шхуны, значит, существует не один убийца! Кто-то другой заколол Карлоса, когда тот вернулся.

– Я еще не думал об этом, – признался Барни, – но это возможно. Сейчас у меня еще слишком мало данных, чтобы строить гипотезы.

– И нет ничего удивительного в том, что Карлос потерял голову и говорил бог знает что, – продолжал Картер, стараясь быть убедительным.

Лицо Барни помрачнело, челюсти его сжались.

– Тем не менее я хочу пойти посмотреть на шхуну, которая только что подошла. И я также хочу узнать, кому она принадлежит.

Том Картер вздохнул.

– Харду.

– Это он владелец?

– Точно. Он купил «Лаки» у Сола Алвареца.

– В каком месте он рыбачил?

Картер полистал бумаги своими запачканными чернилами и слегка дрожащими пальцами.

– Ах вот: «Лаки». Мидл Байк.

– Спасибо. – Барни направился к двери, потом повернулся. – Мне хотелось бы узнать еще вот что: кто такая эта Мария Родригес?

Картер улыбнулся.

– Если я смею сказать, то она – бой-баба!

– У нее такая репутация или это твое личное мнение?

– Полагаю, это мое мнение. Я никогда ничего предосудительного о ней не слышал. Она приехала из Провинстауна, во всяком случае, она так говорит людям, с которыми общается. Она вдова и ни с кем не связана.

– И тем не менее ей удалось зацапать Педро де Фал-гия. Тебе известно, как они встретились?

– Не имею ни малейшего представления. – Картер принял серьезный вид. – Послушай, Барни, если ты намереваешься направиться к «Лаки», будь осторожней, понял? Матросы Харда, как правило, неприветливые ребята.

– Я буду осторожен.

Шхуна стояла в десяти минутах ходьбы от Морской конторы. Ярко окрашенная новая изгородь закрывала вход на причал. Ворота, находящиеся посередине, были на запоре. И там висела табличка: «Вход воспрещен».

Ограда была слишком высока, чтобы Барни мог взглянуть поверх нее, но он узнал характерный стук мотора, который бывает при разгрузке судна. Он постучал в ворота, но не получил никакого ответа. Тогда он направился к соседнему причалу, заброшенному и ветхому, который выдавался в порту, как гигантский поломанный палец. Там не было никаких ограждений. Он осторожно пошел по прошившим доскам. Этот причал шел параллельно первому, их разделяло не более двадцати ярдов. Барни мог видеть склады, отремонтированные и свежевыкрашенные, и над ними простиралась надпись: «Питер Хард». Его внимание привлекла шхуна. Позолоченные буквы «Лаки» блестели на передней части судна, выкрашенного в ярко-зеленый цвет. Нос шхуны, высокий и острый, показался знакомым Барни. Может, это он разорвал трал «Мери Хэммонд»? Барни стал смотреть на людей, которые возились около люков и трюмов. Никто, казалось, его не замечал. Солнце, отраженное от поверхности воды, ослепляло его и мешало хорошо разглядеть судно. Ему нужно было подойти ближе и, если можно, подняться на него.

Отлив обнажил узкую полоску песка, заваленную обломками. Две маленькие лодки были вытянуты на эго подобие пляжа. Одна из них была сильно повреждена, другая выглядела лучше. Барни влез в лодку и оттолкнулся от берега.

Продвигаясь между двумя причалами, ом направился к зеленой шхуне. Уже на полпути его подозрения превратились в уверенность. Нос «Лаки» был выкрашен и обшит железом, но на ватерлинии краска была смыта и виднелся металл. Барии стал грести энергичнее. Приблизившись, он скользнул между причалом и форштевнем «Лаки», протянув руку, чтобы удержать лодку от удара о массивный нос судна.

Его пальцы оказались замазанными в свежей краске.

Он посмотрел на пальцы и некоторое время наслаждался своей победой.

Внезапно над ним раздался голос:

– Освободите место!

Жесткое лицо Харда появилось над заграждением. Барни улыбнулся ему всеми зубами и протянул запачканную краской руку.

– Я поднимусь! – крикнул он.

– А я вам сказал, освободите место!

– Когда это вы выкрасили нос?

– Вчера.

– После того как шхуна врезалась в «Мери Хэммонд»?

– «Лаки» ударилась о «Дельфин». Вы можете увидеть его на причале около Морской конторы.

Барни, стоя в лодке, качался в такт волнам.

– «Дельфин» тоже одно из ваших судов?

– Точно. А теперь исчезните отсюда!

Барни снова посмотрел на свежую краску и почувствовал прилив гнева. Он понял, что произошло. Совершенно ясно, это «Лаки» протаранила «Мери Хэммонд», но Хард действовал быстро и, чтобы не было подозрений, симулировал столкновение с другим своим судном. Барни был уверен, что находится на верном пути.

Около Харда появились другие головы. Парней было много, и Барни решил, что благоразумнее держать себя спокойно. Больше того, он обнаружил то, что искал.

– Отплывайте побыстрее, о’кей? Если, конечно, не хотите получить случайный удар якорем по голове.

– Я ухожу. Спасибо.

– За что? – спросил Хард.

Барни улыбнулся, не ответив. Хард казался задумчивым. Барни отплыл, хотя ему совсем не хотелось поворачиваться спиной к такому человеку, как Хард. Но ничего не случилось.

Десять минут спустя он уже сидел в своей машине на Уотер-стрит, в двадцати ярдах от изгороди частного причала, и ждал. Улица была узкой, по одну ее сторону тянулась набережная, а с другой располагались магазины с фурнитурой для рыболовных судов и барами. Один из баров находился напротив причала, за которым наблюдал Барни.

Через час ворота открылись и вышли два человека. Хард и бородач, тот, который ударил Барни. Они прошли мимо машины Барни, не заметив его, и направились к Морской конторе. Барни не шевельнулся и стал ожидать остальной экипаж.

Наступила ночь, когда «Лаки» была полностью разгружена. Ворота широко распахнулись, чтобы пропустить дюжину типов, которые разошлись по улицам. Четверо из них направились в бар.

Барни оставался на своем посту.

Неоновая надпись зажглась над входом в бар, и там начала греметь музыка. Один из рыбаков вышел оттуда через десять минут. Улица была совершенно темна, горел только один фонарь вдалеке и прожектор над воротами. Этого освещения оказалось Барни достаточно, чтобы узнать двух рыбаков, покинувших бар в шесть часов.

Значит, один остался внутри, наедине с бутылкой, Барни вылез из машины и вошел в заведение.

Вначале он никого не увидел, кроме бармена, читавшего газету. Музыкальный автомат не переставал греметь. Вокруг стойки стояли столики красного дерева с маленькими лампами под оранжевыми абажурами, бросавшими приглушенный свет. Барни прошел вперед и обнаружил парня, которого искал, затерянного в полумраке.

– У него неприятности, – пояснил бармен, следя за Барни. – Это всегда с ним случается, когда он возвращается с моря. Как только он покончит с бутылкой, я займусь им. Он живет наверху.

Барни посмотрел на моряка, навалившегося на стол, на котором стояла наполовину опустошенная бутылка. Его загорелое, обветренное лицо выражало сильное горе.

– Как его зовут?

– Сол Алварец. Он был владельцем «Лаки», судна, которое недавно причалило. Вы что-нибудь выпьете, мистер?

– Пиво.

Бармен отошел.

Барни сел на скамейку напротив рыбака. Алварец поднял глаза, лишенные всякого выражения.

– Хотите чокнуться со мной?

– Я – Барни Хэммонд. Мое имя вам что-нибудь говорит?

– Как?

– Барни Хэммонд.

– Боксер?

– Да. Я вернулся сюда.

– Уходите! Уходите поскорей!

Бармен принес кружку пива. Барни стал медленно пить.

– Почему я должен уйти?

– Я не должен с вами разговаривать.

– Кто вам это сказал?

– Никто.

Алварец наполнил виски свой стакан.

– Это Хард?

– Теперь это мой наниматель.

– Он украл у вас ваше судно, так?

– Нет. Да. – Он вздохнул. – Я не знаю.

– Теперь «Лаки» принадлежит ему, не так ли?

– Ба! Другие также потеряли свои суда. Может быть, это просто неудача.

– Вы прекрасно знаете, что нет.

– Теперь ничего нельзя поделать.

– Вы можете довериться мне, Алварец.

– Нет.

– Вы боитесь?

Алварец поднял на Барни свои черные глаза, потом снопа опустил их.

– Да, я очень боюсь.

– Харда?

– Да.

– Он всем приказал молчать?

– Мне нечего сказать. Уходите!

– Не раньше, чем вы ответите на мои вопросы.

– Вы навлечете на меня неприятности.

Алварец поднял свой стакан. Барни рукой перехватил его. Рыбак сначала сопротивлялся, потом выпустил стакан, и Барни поставил его на край стола.

– Легко наброситься на бутылку, – сказал он, – но совсем другое дело, когда нужно наброситься на такого негодяя, как Хард.

– Я не могу бороться. Я пропал.

– Вы можете сказать мне, что произошло на «Лаки» во время этого плавания?

– Ничего не произошло.

– Вы повредили шхуну моего брата, – настаивал Барни.

– Нет!

– И кто-то выстрелил в Педро де Фалгия.

– Нет! Отдайте мне мой стакан!

– Сначала ответьте.

– Вы ненормальный. Ничего не произошло.

– Вы лжете. Ответьте мне.

– У нас было столкновение с «Дельфином». Вот и все.

– После того, как вы разорвали сеть у «Мери Хэммонд»?

– Нет. Ничего подобного.

– Я полагал, что Педро и вы были друзьями?

– Да. Старыми друзьями. Верните мне мой стакан.

– У вас нет желания отомстить за своего старого друга?

– Это не мое дело. Это дело полиции.

Дрожащая рука рыбака протянулась за стаканом.

Барни, откинувшись назад, задумчиво смотрел на него. Алварец жадно глотал алкоголь, как будто это была вода. Музыкальный автомат замолк, и Барни подошел и опустил две монетки в щель. Музыка мешала бармену слышать их разговор.

Когда он вернулся на свое место, бутылка была пуста, У Алвареца были безумные глаза.

– Я рассчитываю на вас, на вашу помощь, Алварец. Из всех парней с «Лаки» у вас больше всего оснований ненавидеть Харда, Я предлагаю вам отплатить ему той же монетой. Скажите мне правду о том, что случилось во время вашего последнего плавания.

Его убедительный тон не произвел никакого впечатления на рыбака. Казалось, Алварец даже не видел его. Барни не следовало давать ему возможность допить бутылку. Он огорченно вздохнул. Алварец неожиданно начал что-то бормотать себе под нос. Слова, вначале невнятные, потом стали яснее.

– …лишено всякого смысла… мог отрегулировать это в Остер-порте… Никому не хотел причинить вреда… хотел только свое судно…

– Остер-порт, – повторил Барни. – Разве «Лаки» приставала в Остер-порте?

Алварец поднял испуганное лицо. Его глаза смотрели куда-то за Барни и расширялись от страха, пока он, издав легкий стон, пытался встать. Но ноги его подкосились, и он упал на пол.

Барни вскочил и повернулся. Он очутился нос к носу с Петерсоном. Толстое лицо полицейского было напряженным и жестким. Из угла его рта торчала сигара. Он медленно вынул ее и опустил глаза на Алвареца, который старался уползти к двери бара.

– Ты начинаешь меня серьезно беспокоить, Барни.

– Да? Тогда спросите у Алвареца, зачем «Лаки» останавливалась в Остер-порте.

– Я ничего у него не буду спрашивать сегодня вечером. Мне не о чем с ним говорить. И тебе тоже.

– Нужно, чтобы кто-то задавал вопросы, раз вы себя этим не утруждаете, – сухо возразил Барни.

– Уходи отсюда, да поскорей.

Барии изучающе посмотрел на толстого Петерсона. На какое-то мгновение у него создалось впечатление, что полицейский пытается дать ему доброжелательный совет. Потом он сказал себе, что ошибается и что флик – его недруг. Это был человек Дюрана.

Алварец тем временем достиг двери, и ему удалось уцепиться за ручку. Он попытался встать, но ноги его не слушались, и он растянулся на полу, ругаясь по-португальски. Потом он закрыл глаза и заснул, прижавшись к двери.

– Итак? – спросил Петерсон.

– Я еще вернусь.

Барни подошел к стойке и заплатил за пиво. Подойдя ко входной двери, он оглянулся и увидел, что Петерсон поднимает Алвареца.

Потом он вышел из бара.

Глава 9

Барни доехал до Ориент-стрит и остановил машину на аллее, засыпанной опавшими листьями. Дом был освещен. Он прошел по лужайке, погладил голову бронзового оленя, украшавшего вход, и вошел в дом.

На первом этаже звучала музыка, она наполняла просторный холл, на стенах которого висели портреты предков семьи Хэммондов. Барни удивленно нахмурил брови: обычно в старом здании царила тишина. Он вошел в дверь налево и оказался в библиотеке. Там сидел Генри, одетый в серый пуловер, старые брюки и сандалии. Его светлые волосы были в беспорядке, а глаза на напряженном, жестком лице сердито блестели.

– Наконец-то ты явился! – дрожащим голосом бросил он, – Я жду тебя. Ты должен вышвырнуть их за дверь.

Барни недоумевающе посмотрел на него.

– О ком ты говоришь?

– О твоих друзьях! Об этой потаскухе, которая имеет наглость говорить, что она твоя невеста, и твоем менеджере.

– Лил и Гизе?

– Потаскуха, – повторил Генри.

– Они здесь?

Генри утвердительно кивнул головой. Он пребывал в страшной ярости, грозившей в любой момент стать взрывом.

– Я не потерплю их присутствия у себя! Это ясно? Мне наплевать на то, что ты делаешь вне дома, но я не потерплю этих людей здесь!

– Успокойся, я пойду повидаю их.

Шагая через две ступени, он поднялся по большой лестнице и легко обнаружил Лил. Она сидела на краю кровати в его собственной комнате. Очень сердитый, он вошел и прислонился к косяку двери.

– Ты чувствуешь себя непринужденно, надеюсь?

Она подняла голову и улыбнулась.

– Я чувствую себя здесь как дома, дорогой… Я ждала тебя почти два часа в гимнастическом зале сегодня утром.

– Черт возьми! Что все это означает?

На ней было тонкое одеяние, позволяющее догадываться о формах тела. Она только что расчесала свои длинные светлые волосы и еще держала в руке ручное зеркало. Ее духи заполняли комнату.

– Мы устроились здесь. Я сказала Гизу, что глупо оставаться в «Гринвуде» и оплачивать номер в отеле, когда у тебя есть этот большой дом с незанятыми комнатами…

– Это не «мой дом», – хриплым голосом возразил Барни. – Он принадлежит моему брату.

– И что же? Это ведь одно и то же, не так ли? Раз ты собираешься остаться в Батерли до своего поединка с Реганом, нужно, чтобы у нас были комфортабельные условия.

– А где Сантини?

– В своей комнате, на втором этаже. Он любит уединение. Он решил немного вздремнуть, пока я его не позову к обеду. Это я занимаюсь обедом. – Она потянулась. – Не смотри на меня так, Барни, можно подумать, что ты меня больше не любишь.

– Может быть, и нет, – холодно ответил он.

– Я думала, что ты меня простил.

– Речь идет не о деньгах.

Она опустила руки, и глаза ее стали холодными. Он никогда не видел у нее такого выражения лица.

– Это потому, что ты встретился со своей бывшей любовью?

– Возможно.

– Несмотря на то, что она замужем за большим тузом в этом городе?

– И что же?

– Ты совершенный идиот!

– Какую ты выбрала комнату? – резко спросил он.

– Ту, которая напротив, дорогой.

– Тогда возвращайся туда. Или, вернее, сначала спустись вниз, на кухню, и приготовь обед. Ты должна превзойти себя. Будет нелегко уговорить Генри позволить тебе остаться здесь.

Он вышел из комнаты.

Генри ожидал его в библиотеке.

– Итак?

– Будет лучше позволить им остаться.

– Ни за что на свете!

– Ты хочешь окончить ремонт «Мери Хэммонд»? Или нет?

– Не вижу здесь связи.

– Я сказал тебе, что это Сантини дал мне деньги, и он должен мне еще три тысячи долларов. Если ты хочешь, чтобы «Мери Хэммонд» вышла в море, постарайся быть с ними любезнее. О’кей?

Сказав это, он повернулся и вышел из комнаты, а затем и из дома.

В Батерли дул холодный, сухой ветер. На море блестели серебряные лунные дорожки. На другой стороне улицы располагалось массивное жилище Дюранов: огромный гранитный блок возвышался на Ориент-стрит.

Барни вспомнил о приглашении Джо. Он решил не ходить туда, и не только из-за Лил и Джо или из-за того, что Генри был бы недоволен, а потому что не рассчитывал на сердечный прием со стороны Малколма после их разговора у Марии Родригес. Он собирался перейти улицу в надежде увидеть Джо и извиниться, когда из-за угла появилась машина и ослепила его своими фарами. Машина остановилась у тротуара, рядом с Барни.

– Добрый вечер, – послышался голос Джо. – Я как раз хотела тебя видеть.

– Прости, во я не смогу прийти к вам обедать.

– Понимаю. Я хочу поговорить с тобой.

– Здесь, на улице?

– Садись в машину, мы немного поездим.

Он повернулся в сторону большого каменного дома, спрашивая себя, не наблюдает ли за ними Дюран с одной стороны улицы, а Лил – с другой, потом влез в машину.

– Малколм будет ждать тебя, нет?

– Он позвонил мне и предупредил, что придет позднее. – Она отъехала и направилась в сторону набережной реки. – Мне кажется, ты сегодня поспорил с ним?

– Да… Но он сам спровоцировал это. Куда мы едем?

– Куда хочешь.

– Поедем взглянуть на «Мери Хэммонд», – решил Барни.

Спокойные воды реки блестели при свете луны. Барни, сидя рядом с Джо, смотрел на ее профиль. Он не мог не любоваться свежей, естественной красотой Джо, невольно сравнивая ее с тщательно рассчитанной соблазнительностью Лил. Ему хотелось знать, ценит ли Малколм свое счастье. Он сомневался в этом.

На набережной было мало машин. Он заметил свет фар позади них, и это присутствие машины было ему неприятно, как заноза в теле.

– Малколм рассказывал тебе, о чем мы говорили?

– Нет.

– А он сказал, где мы с ним встретились?

– Тоже нет.

– Он хорошо знаком с Марией Родригес?

Джо удивилась.

– Вдовой? Совсем нет. Почему ты спросил? – В ее голосе слышалось беспокойство.

Они поехали по дороге, идущей среди дюн. Барни видел фары, которые следовали за ними по выезде из города, но потом фары исчезли.

Дорога сворачивала влево, и они доехали по ней до городской пустынной верфи, освещенной двумя или тремя прожекторами. Джо остановила машину на возвышенном месте, откуда им были видны и река, и «Мери Хэммонд». Дул свежий ветер, и Барни обнял Джо за плечи, не придавая значения этому жесту.

– Нет, – прошептала ома.

– У меня не было никаких дурных намерений.

– Времена изменились, Барни.

– Я знаю.

– Я не должна была привозить тебя сюда.

– Почему?

– Потому что мы часто приходили сюда по вечерам после занятий.

Некоторое время Барни смотрел на шхуну.

– Это место по-прежнему приятно.

Оно мне напоминает слишком многое.

– Ты хочешь это забыть?

– Нужно. Теперь уже слишком поздно.

Она повернулась к нему.

– Почему ты уехал, Барии? Я так тебя любила! Ты никогда ничего мне не говорил, ты меня бранил, как будто я отравляла тебе существование. Я действительно была, вероятно, надоедливой, но я всегда думала, что ты и я…

– Я был глупым, – тихо проговорил он.

– Ты так думаешь?

– Я в этом уверен.

– Но теперь слишком поздно.

– Да. Существует Малколм… Ты несчастлива с ним, Джо?

– Я… Я не знаю… Я думала, что все идет хорошо… Даже считала, что люблю его. Я говорила себе, что мое чувство к тебе было проходящим детским увлечением… Ах, я не должна говорить об этом.

– Продолжай.

– Я так беспокоюсь о тебе.

– Обо мне? – удивленно спросил он.

– Из-за Малколма. Он опасен. Он не переносит, если кто-нибудь становится ему поперек дороги. Он может быть опасным и безжалостным… Прошу тебя, будь осторожен.

Она заплакала, слезы блестели на ее щеках. Он чувствовал себя огорченным и не знал, что ему делать. У него возникло желание обнять ее, чтобы утешить… но было слишком поздно для всего…

– Я веду себя как дурочка.

Он не смог удержаться и поцеловал ее. Губы у нее были теплыми и нежными. На секунду она приникла к нему, как потерянная, дрожа в его объятиях.

– Джо… Я люблю тебя.

Она прижималась головой к его груди, и он едва слышал ее голос.

– Но мы ничего не сможем сделать. Я в отчаянии. Я не хотела допускать это, но, наверное, мне все равно не удалось бы скрыть от тебя свои чувства.

– Да… – Он предпочел прекратить эту тяжелую сцену и открыл дверцу машины, – Идем, походим немного.

Взявшись за руки, они пошли по тропинке, ведущей к верфи. Прожекторы дырявили небо яркими лучами, создавая длинные тени от строений. Они прошли через ворота и подошли к судну. Он пытался не думать о Джо и переключить свои мысли на Карлоса де Фалгия, которого снова увидел лежащим с ножом в груди на койке. Все то, что он сумел выяснить до сих пор, лишь вызывало новые вопросы.

Он повернул к хижине ночного сторожа, мимо которого они прошли. Старый Сэм Джонс, оставив шхуну без присмотра, должно быть, спал очень крепко.

– Вернемся, – сказала Джо. – Мы не должны быть здесь. Малколм может спросить…

– К дьяволу Малколма!!! – резко воскликнул Барни. – Не беспокойся о нем.

Она возразила назидательным тоном:

– Нужно, чтобы между нами все было ясно. Малколм – мой муж. Я вышла за него замуж, потому что хотела этого. Все получилось не так, как я надеялась, но, возможно, я так же ответственна за это, как и он. Я не хочу, чтобы вы стали врагами.

Он сухо усмехнулся.

– А как может быть иначе?

– Я не знаю, но я боюсь. У меня ужасное предчувствие, что ты и Малколм…

Она не успела договорить, резкая детонация от выстрела задушила ее слова. Эхо над дюнами подхватило звук. Барни вытаращенными глазами смотрел на песок у своих ног. Джо с раскрытым ртом повернулась к нему. Раздался второй выстрел. На этот раз Барни почувствовал, как просвистел воздух у его ушей, когда пули, почти задев его голову, углубились в нос шхуны позади них.

– Наклонись! – крикнул он.

Он толкнул ее в тень судна, заставив упасть, и сам упал позади нее. Третья пуля пролетела над ними и вонзилась в железную обшивку судна.

– Барни, разве это…

– Тссс…

Они были скрыты, в тени шхуны. Эхо последнего выстрела замерло, и наступила тишина. Казалось, ничего не изменилось. Луна по-прежнему светила на небе. Барни не заметил ни малейшего движения. Он посмотрел на тропинку. Ничего, никакой тени. Тем не менее там кто-то был, и этот кто-то, вооружившись, хотел убить его.

Он вздрогнул и посмотрел в сторону хижины ночного сторожа Никакого движения. Неподалеку проехала машина. Джо схватила его за руку дрожащими, ледяными пальцами.

– Кто это был, Барни?

– Я не знаю, – прошептал он.

– Можно отсюда уйти?

Он не ответил и не переставая вглядывался в дюны.

Никто не вышел через ворота. Потом он подумал о машине, которая следовала за ними от Батерли, и понял, что его обманули. Им овладел гнев, но вместе с тем он мог быть доволен. Сегодня он задел чувствительное место одному из тех, кого расспрашивал. Он не боялся за себя, но его тревожила Джо.

Нос «Мери Хэммонд» казался огромным над их головами, и это тоже пугало Джо. Им не составило бы никакого труда скользнуть под борт судна и, пользуясь темнотой, спастись с другой стороны, но Барни не хотел убегать. Ярость и желание захватить того, кто в них стрелял, переполняли его.

И тут он его заметил.

Это было лишь короткое движение на дюне, покрытой травой, которое один ветер не смог бы сделать. Свет луны блеснул на дуле ружья.

– Не шевелись, Джо.

– Я хочу пойти с тобой, – быстро проговорила она, – Прошу тебя!

Раньше чем она успела возразить, он быстро поднялся и, прижав локти к телу, бросился к хижине ночного сторожа. За какую-то долю секунды он должен был проскочить перед одним из прожекторов. Ружье выстрелило, и около его ног брызнул фонтанчик песка. Барни снова нырнул в тень позади хижины и бросился плашмя животом на песок. Потом, осторожно подняв голову, стал всматриваться в дюны перед собой. Он находился в ста ярдах от места, на котором заметил блеск ружья. Глубоко вдохнув, он встал и побежал к воротам.

Очередной выстрел раздался раньше, чем он достиг тени дюн. Пять пуль! Или ему везет, подумал он, или тот не умеет целиться. От последнего предположения он отказался, потом перестал размышлять, стараясь восстановить дыхание и успокоиться.

Кусты резко хрустнули, и с дюны посыпался песок. На мгновение на фоне неба возник силуэт мужчины с ружьем в руке. Барни встал и бросился к нему. Человек издал какой-то звук и исчез в направлении тропинки, по которой несколькими минутами раньше прошли Барни и Джо. Песок проваливался под ногами Барни, не создавая надежной опоры. Тем не менее ему удалось достигнуть вершины. Там он растянулся, окидывая взглядом окрестности.

Все было спокойно, ничто не шевелилось.

Он ждал прислушиваясь. Но другой вел ту же игру.

Барни опасался, что Джо присоединится к нему. Он вытер свои потные руки. Перед ним возвышалась другая дюна, и вдоль ее гребня проходила дорога, на которой стояла машина Джо. Он встал и нырнул в тень.

В тот момент, когда человек выскочил перед ним, преграждая ему дорогу, он понял, что допустил грубейшую ошибку, Он думал, что человек спрятался наверху, на дороге, но тот ждал, когда его жертва проявит себя. У Барни не было времени разглядеть нападавшего и заметить быстрое движение дула, опустившегося на его голову.

Это походило на взрыв тысячи звезд и даже более. Он упал носом в песок, Все вокруг него завертелось. Барни попытался встать хотя бы на четвереньки, но сделать этого не смог. Совсем рядом с ним заскрипел песок под стремительно удаляющимися шагами. Он слышал голос Джо, звавшей его, но не мог повернуться. Послышался шум быстро отъехавшей машины. Свет осветил дюны, потом стали видны задние огни машины.

Подбежала Джо.

– Барни, что случилось?

Она помогла ему встать. Он шатался, и некоторое время все кружилось перед его глазами.

Наконец он смог различить обеспокоенное лицо Джо и заставил себя выдавить улыбку.

– Все в порядке, я просто дурак! Я дал себя обмануть, как школьник.

– Главное, что с тобой все благополучно, – нервно пробормотала Джо. Она вся дрожала. – Уедем отсюда скорей.

– Да… Забавно… Он мог разбить мне череп, что было бы для него весьма просто… А машину ты видела?

Нет. Почему ты спрашиваешь?

– Это была моя машина. Этот подонок воспользовался тем «фордом», который устроил мне Сантини.

Глава 10

Кошмар преследовал его всю неделю. Он попал в тупик, перед ним возвышалась гора. Он пытался перебраться через нее, но, несмотря на все усилия, его пальцам никогда не удавалось зацепиться за ее вершину, которая всегда была слишком высока. Каждый раз он падал измученный, а когда уже совсем выбивался из сил, из темноты, сверху, появлялась фигура без лица и бросала на него сеть. И чем больше он пытался освободиться, тем больше запутывался.

На третью ночь после происшествия на верфи он внезапно проснулся и увидел в своей комнате Лил. Ее силуэт четко вырисовывался при свете луны.

– Дорогой, что происходит?

Он, все еще дрожа, сел в кровати.

– Ничего. Я видел сон, вот и все.

– Ты кричал так, как будто тебя душили.

Он внимательно присмотрелся к ней. Прозрачная ночная рубашка едва скрывала ее наготу.

– Иди спать, Лил.

Она улыбнулась и, подойдя, села рядом с ним на кровать. Она провела рукой по его волосам, и ои почувствовал, как ее духи обволакивают его, как сеть во сне.

– Дорогой, я тебе больше не нравлюсь?

– У меня период тренировки.

Она рассмеялась.

– Не насмехайся надо мной. Ты очень изменился с тех пор, как приехал сюда.

– Ты разбудишь Генри.

– Мне наплевать на это. Он ненормальный, твой брат. И ненавидит меня.

– Не забывай, что ты находишься у него в доме. Старайся не раздражать его.

– Ты слишком много заботишься о нем и слишком мало обо мне, – пробормотала она капризным, завлекающим голосом.

Недовольный своей слабостью, он быстро соскочил с кровати и взял ее на руки. Она ободряюще засмеялась, но смех ее замер, когда он без церемоний выставил ее за дверь в коридор.

– И чтобы ноги твоей больше не было в моей комнате!

Он закрыл дверь, запер ее на ключ и провел рукой по лицу. Он знал, что она никогда не простит ему этого оскорбления, но теперь это уже мало его трогало. Лил была ошибкой в его жизни, он это понял. Барни подошел к окну и посмотрел на порт. Его мысли снова вернулись к кошмару, от которого он проснулся.

«Тупик».

Случай на верфи был чем-то вроде тяжелого занавеса, упавшего перед ним, блокировавшего все вопросы, которые он задавал в течение предыдущих дней. После этого вечера ничего не произошло.

Вместе с Генри он присутствовал на похоронах Карлоса де Фалгия. Никого больше не было, пока не приехала Джо. Барни хотел увидеть Марию Родригес, но нашел дверь ее дома запертой. Никто не знал, покинула ли молодая женщина Батерли или решила просто скрыться. Даже Том Картер не смог ничего сказать.

Петерсон заявил журналистам, что следствие продолжается и, если появится что-либо новое, об этом будет немедленно сообщено прессе. Дело затягивалось. Когда Барни решил встретиться с Солом Алварецем, ему сообщили, что бывший владелец «Лаки» уехал повидаться с семьей в Провинстаун.

«Тупик»

До конца сентября погода стояла хорошая. Барни регулярно, каждое утро, тренировался в гимнастическом зале, а днем много ходил. Он чувствовал себя в превосходной физической форме, готовым к встрече с Тонн Реганом, Вместе с тем он не испытывал ни малейшего энтузиазма, что бывало с ним всегда раньше, так как каждый бой представлялся ему очередным этапом к чемпионату А предстоящий матч оставлял его равнодушным. Он не мог объяснить это свое состояние. Сантини беспокоил будущий поединок, но Барни отмахивался от него, напоминая лишь о том, чтобы тот не забыл поставить на него три тысячи долларов, которые он был ему должен. Менеджер уверял его, что не забудет, и продолжал волноваться из-за отсутствия энтузиазма у Барни. Он сообщил ему, что связался с комиссией и что после этого матча он снова сможет выступать на рингах Нью-Йорка. Теперь карьера его была восстановлена. Барни спокойно принял эту новость.

В день поединка Сантини и Барни покинули Батерли и отправились в Бостон. Лил их не сопровождала. Она должна была присоединиться к ним позднее, в поезде. Что касается Генри, то он уже находился на верфи, наблюдая за ремонтом шхуны.

Барни проспал весь день в номере отеля, расположенного около зала, где должен был состояться поединок. В это время Гиз занимался журналистами и любителями. Барни не сделал ни малейшего замечания, когда темноволосый тип с головой куницы проник в комнату, чтобы прошептать несколько слов Сантини. Он видел, как доллары перешли из рук в руки, Барни повернулся к стене и задремал.

Когда он проснулся, комната была погружена в темноту. Сантини сидел у окна и курил сигару. Барни выпрямился.

– А где Лил? – спросил он.

– Она еще не приехала. Но не беспокойся о ней, – У него был озабоченный вид. – У этого Тони Регана убийственная правая. Он очень любит бить между глаз. Тебе нужно быть осторожным.

– Он меня не достанет…

Барни оделся, задавая себе вопрос, что же до такой степени беспокоит Сантини. У него тоже появились сомнения. Не приготовил ли ему менеджер еще один грязный удар? Он видел, как тот пошел к телефону и справился о часе прибытия поезда из Батерли. Положив трубку, он закусил нижнюю губу.

– Она должна была бы уже быть здесь, – сказал он.

– Лил?

– Да. Уже час назад.

– Она приедет.

– Это в ее интересах, – напряженно проговорил Сантини.

Барни посмотрел ему прямо в глаза.

– В настоящий момент есть нечто важнее Лил. Я жду три тысячи долларов, которые ты мне должен.

– Я знаю.

– Перед поединком. Как было условлено.

– Послушай, Барни…

– Три тысячи долларов или квитанция Ала Коха. Ставки два против одного за Регана. – Ал Кох был букмекером, который в основном принимал ставки Сантини. – Итак, у тебя есть квитанция от Коха?

Лицо Сантини побледнело.

– Все у Лил.

– Что?!

– Она взяла деньги. Она мне сказала, что займется всем этим. – Он отступил назад, когда Барни встал. – Я сказал тебе правду. Я поступил тогда по-свински, и ты преподал мне урок. С этим кончено, и я не сержусь на тебя. Она задержалась, вот и все. Незачем волноваться.

– Я изобью тебя, если ты опять устроишь мне пакость. – Барни дрожал от злости. – Я буду бить тебя до тех пор…

– Я тебя умоляю! – Сантини был вне себя от испуга. – Я заплачу тебе из собственных денег, если она не приедет.

– Мне нужен фрик сейчас же.

– Я не болтаюсь с такой суммой.

– Сейчас же!

Он направился к менеджеру. Ему хотелось убить его. Он понял, что произошло. Лил не забыла той ночи, когда он выгнал ее из своей комнаты. Он ясно дал ей понять, что их роман закончен. И она нашла возможность отомстить. Она безусловно, покинула Батерли и даже, может быть, находится сейчас в Бостоне, но он ее больше не увидит.

Вопрос заключался в том, чтобы узнать, способствовал ли Сантини ее игре или не знал, что она затевает. Он отвернулся и услышал облегченный вздох менеджера. Варни снял телефонную трубку и назвал номер телефона Генри.

Звонки вызывали долго, но безрезультатно. Барии аннулировал заказ и повесил трубку.

Ее нет у моего брата, Гиз.

Сантини, продвигающийся к двери, остановился. У него было испуганное лицо. В защитном жесте он поднял обе руки.

– Барни, я клянусь тебе… Она мне сказала, что ты поручил ей поставить па тебя твои три тысячи долларов. У Коха, как ты всегда это делал. Я слышал, как она вчера вечером разговаривала с ним по телефону.

Глаза Барни заблестели.

– Когда? Вчера?

– Точно, перед обедом.

– И она сделала ставку?

– Она сказала Коху, что привезет деньги. Она должна была отдать их перед тем, как прийти сюда.

Барни пальцем указал на телефон.

– Позвони Коху.

После нескольких минут ожидания их соединили. Барни нервно шагал по комнате, словно медведь в клетке. Он слышал, как Сантини спорил с Кохом, потом Гиз повесил трубку и покачал головой.

Он ее еще не видел, но она вот-вот появится, не волнуйся.

Она должна была находиться где-то в Бостоне, наслаждаясь своей местью. Она лелеяла ее в течение нескольких лет, баюкая его иллюзией их отношений. Он еще раз выругал себя за свою глупость, потом посмотрел на Сантини, умирающего от страха. Как узнать, был ли он в заговоре с ней? По сейчас ему прежде всего следовало думать о поединке с Реганом.

Его гнев не уменьшился, когда он прошел в раздевалку. Несколько раз он вызывал Батерли, но телефон звонил в пустом доме. И ни малейших следов Лил.

Его лицо представляло собой маску, лишенную всякого выражения, когда он проскользнул под канатами ринга. Тони Реган, любимец публики, был коренастым парнем со спокойными глазами. Это был один из тех редких поединков в его карьере, когда не он был фаворитом.

Послышался удар гонга. Реган вышел из своего угла, собранный, кулаками вперед. Его перчатки замелькали: он действовал быстро, уверенно. Он глупо усмехнулся, когда Барни попытался выдать свинг правой, который скользнул по его плечу.

Затем Реган направил пару ударов в живот Барни, что вызвало энтузиазм у публики. Барни отступил.

Последовал обмен ударами: Барни посылал левой хуки, короткие и быстрые. Его густые черные волосы, мокрые от пота, падали ему на лицо. Реган внезапно сделал финт и ударил его по глазу. У Барни создалось впечатление, что его голова раскалывается. Толпа в восторге вопила. Барни уцепился за канаты, пришел в себя и бросился на противника. Он сделал хук левой, освободился и выдал свинг правой. Реган приловчился, и ему опять удалось правой ударить Барни по глазу. Гонг возвестил об окончании раунда.

Второй раунд прошел хуже первого. Реган был неистовым бойцом, он «хотел» победить. Барни старательно защищался, не ослабляя при этом бдительности и дожидаясь своего часа.

Ему удалось апперкотом попасть в челюсть Регану, что заставило того пошатнуться.

– Теперь или никогда, – сказал себе Барни. Он выдал свинг правой, но был недостаточно быстр. Он почувствовал это, когда получил сильный хук в щеку. Колени его подогнулись.

Он покатился на ковер. Арбитр над ним считал: «…три, четыре, пять…»

Барни поднялся при счете восемь, и в этот момент прозвучал гонг.

Он боролся уже не с тем пылом, что раньше. Его мозг, занятый Хардом, смертью двух старых рыбаков и бедами брата, мешал ему сосредоточиться на борьбе. Внезапно он подумал о Джо. Он надеялся на ее присутствие, но теперь был доволен, что она не приехала.

Он не хотел, чтобы она видела его последний поединок. Его мысли переключились на Регана, и он почувствовал злость. Внезапно около ринга раздался умоляющий голос Сантини:

– Не подведи меня, Барни.

Он улыбнулся, когда его секундант вставлял ему назубник.

– На кого ты поставил, Гиз?

– На тебя! Разумеется, на тебя!

– Иди к дьяволу!

– Ты мне сказал, что можешь добить Регана.

– Я это сделаю. Но не для того, чтобы доставить тебе удовольствие.

Он уже стоял, когда раздался удар гонга. Он снова обрел горячность короля Бродвея, и зрители это почувствовали. Действуя прямыми, Барни мало-помалу оттеснил Регана к канатам, потом обрушил апперкот на его челюсть, и Реган попытался уцепиться за канат. Свинг правой поставил Регана на одно колено. Внезапно изменившийся Барни подчинялся лишь своему инстинкту, который толкал его на жесткие удары. Все исчезло, остались только ринг и цель, в которую надо было бить.

Поединок закончился за несколько секунд до гонга. Реган пытался хуком поразить Барни, но угодил ему но плечу. Барии хорошо рассчитанными прямыми попал в незащищенное место, послышался удар о кость. Толпа завопила. Реган упал на пол. Он был в нокауте.

Несколько секунд спустя арбитр подошел к Барии, поднял его руку и известил о его победе. Барни проскользнул под канатами и побежал в раздевалку.

Сантини восхищался:

– Я знал, что ты сделаешь это, Барни! Ты в блестящей форме! Чемпионат в кармане.

– Ты по-прежнему должен мне три тысячи долларов, – просто сказал Барни.

– Но Лил…

– Лил здесь нет. Я хочу получить эти деньги.

– Согласен.

– Сейчас же, Гиз.

– Конечно. – Сантини повернулся спиной к толпе, наводнившей раздевалку, и сунул пачку банкнотов в карман пиджака Барни, висевшего в шкафчике. Его бледное лицо было покрыто потом, глаза гневно блеснули. – Доволен?

Барни изобразил улыбку.

– Ты уверен, что у тебя нет сведений о Лил?

Глава 11

Гиз старался выставить из раздевалки репортеров и болельщиков. Барни торопливо встал под душ.

– Попытайся связаться с Алом Кохом, – сказал он менеджеру.

Пока Сантини разыскивал букмекера, Барни оделся. Теперь на него навалилась усталость, а кое-где в теле появились и болевые ощущения. Он выиграл матч, но для него это уже ничего не значило. Он совершенно не чувствовал опьянения триумфом, которое обычно охватывало его после победы. Кто-то из болельщиков наклеил ему пластырь под бровью.

– Ты был потрясающим, – сказал один болельщик. – Ты будешь чемпионом.

– Нет, для меня это последний бой.

– Что?

– А теперь оставьте меня.

Болельщик быстро исчез, чтобы сообщить эту новость журналистам. Появился Ал Кох, а следом за ним Сантини. Барни натянул пуловер и уставился на букмекера.

– Итак, я тебя слушаю.

Кох улыбнулся.

– Ты заставил меня потерять проклятый пакет сегодня вечером, парень. Но я не сержусь на тебя. Ты – боец. Это послужит мне уроком в следующий раз.

– Следующего раза не будет. – Барни пресек его протест. – Я хочу знать, что случилось с моим фриком.

– Ты должен был поставить на себя.

– Я считал, что сделал это.

Кох пожал плечами.

– Никто со мной не связывался.

– Ты уверен в этом?

– Безусловно.

– Разве Лил Оландер не разговаривала с тобой?

– Нет. – Он сделал паузу. – Во всяком случае, после вчерашнего вечера.

Барни поверил ему. Кох был честным парнем. Сантини спросил его, что он имел в виду, сказав, что не будет следующего раза. Барни не дал себе труда ответить.

– Дай мне ключи от твоей машины, Гиз.

– Зачем? Куда ты?

– Я сейчас же возвращаюсь в Батерли. Попытаюсь найти Лил.

– Ее там не будет. Если у нее твой фрик, то она уже постаралась, чтобы ее отделяла от тебя большая дистанция.

– Я найду ее и начну свои поиски с Батерли.

– Не делай глупости.

– Я хотел бы ее убить, – хриплым голосом произнес Барни.

Гиз был испуган.

– Барни…

– Заткнись. Дай мне ключи.

Сантини повиновался. Барни покинул помещение через пожарный выход, чтобы избежать толпы, и прошел по темной улочке до стоянки, где находилась машина Сантини. Воздух был свежим и сухим, небо затянули тучи.

Из телефонной будки на стоянке он снова позвонил в Батерли. Может быть, Генри что-нибудь известно об исчезновении Лил. Злость кипела в нем, руки дрожали. Матч против Регана был уже забыт, остался в прошлом. Это был его последний поединок. С него достаточно всех грязных махинаций. Если Сантини помог Лил завладеть его фриком, он об этом узнает. Он заставит менеджера дорого заплатить, даже если придется для этого преследовать его до края света.

Телефон звонил в большом доме на Ориент-стрит. Звонил долго и безрезультатно. Барни посмотрел на часы: немногим больше десяти часов. А почему Генри должен быть дома в такое время? Он мог находиться в любом месте. Во всяком случае, он сможет что-нибудь сообщить ему относительно Лил, дать ему достаточно сведений, чтобы он мог броситься по следам этой маленькой ведьмы.

Барни резко повесил трубку.

До Батерли оставалось еще полчаса езды, когда пошел дождь. Огромные капли раздавливались о стекло, потом порывы ветра обрушили целые потоки воды на брезентовую крышу «форда». Но Барни не сбавил скорость и доехал до Батерли в половине двенадцатого.

«Ведьма! – думал он. – Я готов убить ее!»

Дом Дюрана был погружен в темноту. Он поставил машину у тротуара перед своим домом. Одно окно первого этажа было освещено. Он толкнул железную решетку ворот и пересек лужайку.

Дверь не была заперта. Барни вошел, вытер мокрое от дождя лицо и остановился в холле.

– Генри!

Его голос потерялся в большом пустом доме. Он заглянул в библиотеку. Никого. Его гнев начинал утихать. Было холодно и сыро, и он, дрожа, прошел на кухню, нашел там бутылку старого рома и налил себе в стакан. Но, несмотря на алкоголь, он не переставал дрожать.

Он налил себе второй стакан и послушал, как дождь барабанит в окно. У него появилось странное ощущений, которое он не смог бы объяснить. Конечно, Лил уехала, а Генри попросту вышел. И он спросил себя, не потерял ли он на самом деле головы, чтобы мчаться как сумасшедший ночью домой. Внезапно ему показалось, что он услышал шум легких шагов на первом этаже. Он быстро поставил стакан и вышел в холл.

– Генри! – Ему ответил лишь шум дождя. – Лил!

Что-то его смущало. Возникло смутное ощущение, что какая-то деталь была не на своем месте или чего-то недоставало в холле. Он пробежал взглядом по портретам предков: их бесстрастные лица ему ничего не сказали. Около двери в библиотеку висело большое панно из красного дерева, на котором была развешана коллекция старых гарпунов, отмечающих эпохи, когда Хэммонды охотились на китов. Барни посмотрел на панно и внезапно понял, что его смущало.

Исчез один из гарпунов.

Он бесшумно, быстро поднялся по лестнице. Холл первого этажа был темным. Он зажег свет и направился к комнате Генри. В горле у него застрял комок, ему стало страшно. Он никого не нашел. Кровать была застелена, но кругом царил страшный беспорядок.

Когда он повернулся, то в первый раз заметил узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери комнаты, которую занимала Лил.

Ему не хотелось открывать дверь. Ему хотелось поскорее убежать. Частичка его разума приказывала ему уйти, забыть про комнату Лил, все забыть.

Он открыл дверь.

Лампа под розовым абажуром у изголовья кровати освещала комнату неярким светом. Все казалось, нормальным. Простыни и одеяло на кровати были в беспорядке, словно Лил в спешке не потрудилась все убрать. Он глубоко вздохнул и стал меньше дрожать. Будто из окой около кровати было приоткрыто. Он машинально направился к нему, чтобы закрыть, и чуть не споткнулся о гарпун.

Он опустил глаза, и возглас ужаса вырвался из его горла. Лил лежала на спине около кровати. Ее одежда была разорвана, как будто на нее набросился дикий зверь, рот открыт, в глазах застыл ужас.

Гарпун пронзил ей грудь.

Барни не нужно было подходить ближе, чтобы знать, что она мертва… Смерть наступила несколько часов назад: кровь вокруг раны уже свернулась.

Он почувствовал тошноту. Это таинственное, ужасное преступление не могло иметь отношения к тому, что произошло раньше. Не могло быть никакой связи между Лил и братьями де Фалгия. Он считал, что она находится далеко отсюда со своими тремя тысячами долларов, насмехаясь над ним, потому что опять провела его. А она лежала здесь мертвая. Кто-то вошел, напал на нее и вонзил гарпун в ее тело.

Это было бессмысленно.

Он прислушался к шуму дождя. Через приоткрытое окно вода проникла в комнату и образовала блестящую лужицу на натертом полу. Он отступил к двери. Ему хотелось бежать, но он знал, что, если послушается своего инстинкта, он пропал.

Легкое движение в коридоре.

Он вспомнил, но слишком поздно, о шагах, которые привели его наверх. Он повернулся, увидел как бы вспышку молнии и почувствовал, что его череп раскалывается Он повалился на пол, в то время как перед его глазами засверкали тысячи звезд.

Потом его поглотила тьма.

Глава 12

– Оставь его так.

– Черт возьми, Гарри, это нехорошо.

– Прежде всего надо дождаться фотографа.

– О, заткнись! Это будет хорошенькая фотография, не так ли?

Голоса, казалось, шли издалека, как из длинного тоннеля. Слова вибрировали в его голове. Он безрезультатно пытался уловить смысл разговора. Он не понимал; что с ним случилось. Затылок болел. Когда он открыл глаза, то увидел лишь серый туман. Им овладел ужас, он решил, что ослеп. Он хотел пошевелиться и понял, что держит какой-то твердый цилиндрический предмет и что рука его лежит на чем-то мягком и холодном. Он инстинктивно убрал руку и сел. Подняв голову, он почувствовал страшную боль. Он попытался сдержать тошноту.

Предмет, который он держал, был не чем иным, как гарпуном, а рука его лежала на полуголом теле Лил. Тогда он все вспомнил.

Он оглянулся кругом и увидел две пары ног. Поднял глаза: два флика с любопытством смотрели на него.

– Итак, Барни, мы проснулись? – спросил один.

– Оставь его в покое, – сказал его коллега.

– Черт возьми, нужно выдать этому подонку то, что он заслужил.

Барни медленно встал на ноги. Ни один из полицейских не подошел, чтобы помочь ему. Измученный, он вынужден был ухватиться за спинку кровати, чтобы не упасть. Он посмотрел на тело Лил, потом на свою руку: ее сотрясала дрожь. В мучительном усилии он спросил:

– Что означает все это?

– А если вы сами скажете об этом, а?

– Мне ничего не известно о…

Флик засмеялся.

– Послушайте, парень, мы обнаружили вас здесь без сознания, лежащим на этой девушке.

– Кто-то меня оглушил. А где мой брат?

– Его ищут.

– Вы никого не нашли в доме?

– Нет. Только вас и девушку. Почему вы убили ее таким образом?

– Это не я убил ее.

Флик был в восторге.

– Я чувствую, дело предстоит интересное. Это будет настоящим удовольствием трясти вас, чтобы заставить разговориться. Никого другого в доме не было, только вы и девушка. Вы вонзили ей этот гарпун в тело, потом пошатнулись и сильно ударились о спинку кровати. Вы этого не помните?

– Все произошло не так. А как вы очутились здесь?

– Ваш менеджер, мистер Сантини, позвонил шефу в Бостоне. – Флик был коренастым типом с жестким лицом и грубым голосом. Казалось, он наслаждался каждым своим словом. – Он сказал, что вы возвращаетесь в Батерли вне себя от злости. Эта красивая дама сыграла с вами злую шутку, похитила у вас три тысячи долларов. Мистер Сантини сказал, что беспокоится о том, как бы вы не сделали то, о чем потом будете жалеть. Я боюсь, что он позвонил нам слишком поздно.

Барии сел на край кровати. Голова у него страшно болела. Он понимал лишь часть того, что говорил флик, но и этого было достаточно, чтобы осознать, что он находится в очень плохом положении и что ему будет трудно выбраться из него. Он ощущал тяжесть в желудке и пытался побороть тошноту. Он провел языком по сухим губам.

– Вы ошибаетесь, – пробормотал он – это не я убил ее.

– Как я только что сказал, нам доставит удовольствие заставить вас заговорить!

– Не подходите ко мне!

– Не беспокойтесь. Петерсон сам займется вами. Думаю, он тоже повеселится. Он скоро будет здесь.

Барни попытался сосредоточиться.

– Я провел весь день в Бостоне. Может быть, вы слышали о матче по радио.

Другой флик, небольшого роста, с живым и умным липом, который пока не вмешивался в разговор, кивнул головой.

– Да, мы слушали. Это был прекрасный бой.

– Хорошо, – сказал Барни. – Эта девушка мертва уже много часов. Тело холодное. Как же я мог убить ее, если почти весь день провел в Бостоне?

– Возможно, вы возвращались, чтобы нанести удар, – возразил коренастый. – Кто-нибудь был с вами в течение всего времени, которое вы провели в Бостоне?

– Конечно.

– Это можно проверить. Мне совершенно наплевать на то, что вы считаете себя «господином». Проверим каждую минуту сегодняшнего дня.

Барни чувствовал себя плохо. Он попытался собрать свои мысли. Почти весь день он проспал в отеле, и Сантини не покидал его. Он размышлял. Менеджер мог отсутствовать во время его сна. А если он выходил часа на два или больше? Это давало ему возможность доехать до Батерли, убить Лил и вернуться обратно в отель. Это было возможно, но никто не поверит в такую идиотскую гипотезу.

Он задумчиво закусил губу. А что, если Сантини зол на него за те лишние три тысячи долларов, которые он заставил его выложить?

Он пошарил и достал бумажник. Оба флика смотрели на него. Он сосчитал банкноты и, удовлетворенный, положил их обратно.

«А что, если Гиз, – подумал он, – заявит, что я мор вернуться и убить Лил?» Ведь он не сдержался там, в Бостоне, и даже сказал, что готов убить ее. Он говорил в минуту гнева, конечно, но теперь, когда Лил мертва, все может быть воспринято иначе. Если флики захотят сделать из него виновного, им это не составит труда.

Барни судорожно глотнул.

– Я могу немного помыть лицо?

– Не двигайтесь отсюда! – возразил коренастый.

– Ладно, Гарри, – вмешался его коллега. – Я пойду с ним.

Барни направился в ванную в конце коридора. В доме было тихо, только слышалось, как дождь стучит в окна. Барни смочил затылок и смыл уже запекшуюся кровь, затем намылил руки и стал яростно тереть их. Он все еще чувствовал прикосновение гарпуна к пальцам. Когда он закончил, флик закурил две сигареты и протянул ему одну. У него было смуглое, тонкое лицо, которое казалось Барни знакомым. Он спросил его имя.

– Фред Алварец.

– Брат Сола?

Полицейский кивнул головой.

– Мы были компаньонами, пока не потеряли «Лаки».

– Сол здоров?

– Он в госпитале.

– Что с ним случилось?

Тот пожал плечами.

– Он выпил и подрался с прохожим в порту. У того были дружки. Никто не знает, кто эти парни. У Сола раздавлена рука, три раны в боку и сломан нос.

Барни вздрогнул.

– Он мне рассказывал о Харде.

– Я в курсе.

– Но он мне ничего не объяснил.

– Хард ничего не знает.

– Вы считаете, что это он отправил Сола в госпиталь?

Алварец снова пожал плечами.

– Я уверен в этом.

И вы ничего не делаете?

– У меня есть идея.

Он больше ничего не сказал. Барни глубоко затянулся. Он чувствовал, что флик симпатизировал ему, но не хотел расспрашивать его. Табак его немного успокоил. Где-то в городе послышался вой сирены, приближающийся к Ориент-стрит. Вой становился все громче. Ал-варец вышел в коридор и сказал несколько слов своему коллеге, чьи шаги раздавались около лестницы. Алварец вернулся и посмотрел на Барни.

– У вас только две или три минуты. Если хотите что-нибудь сказать, то выкладывайте, да поживей!

– Что вы хотите услышать? Я ее не убивал. Любой беспристрастный человек поверил бы этому.

– Разумеется, но Петерсон заставит вас провести мерзкие четверть часа. – Он с горечью продолжал: – Ничто в этом городе не идет как следует с тех пор, как Дюран назначил начальником полиции Петерсона. Я в полиции только со времени потери «Лаки», но не нужно быть колдуном, чтобы унюхать запах гнили. – Его голос стал жестче. – Вы считаете, что смерть этой девушки связана со смертью обоих де Фалгия?

– Я не знаю, – задумчиво ответил Барни. – Я не вижу связи между обоими делами.

– Возможно, она обнаружила что-нибудь. У нее здесь есть что-либо такое, что бы она могла найти и использовать, например, доказательства, которые она могла бы продать?

– Нет.

– Должно же быть объяснение этой смерти, раз это не вы убили ее…

– Нет, это не я.

– Значит, это преступление связано с убийством де Фалгия.

– О’кей, я согласен с вами.

– А ваш брат?

Барни напрягся.

– О чем речь?

– Что он делал целый день?

– Он сам скажет, когда вернется. Генри совершенно ни при чем в этом деле.

Вой сирены раздался внизу, на улице. Захлопали двери, в холле раздались шаги. Алварец выругался.

– Это Петерсон, – сказал он.

– Что вы имеете против него?

– Ничего кроме того, что он слушается приказов Дюрана и слишком близок к Харду. Он знает, что «Лаки» останавливалась в Остер-порте на следующий день после убийства Карлоса, но держит это при себе. И мне хотелось бы знать, где был Дюран в этот день… – Он выдавил улыбку, – Я не должен об этом говорить, так как я флик, но не могу удержаться, Желаю удачи. Вот Петерсон. У вас лишь десять секунд.

Барни изумленно посмотрел на него. Алварец повернулся к нему спиной и встал на пороге ванной, Барни внезапно понял его поведение. Флик предоставил ему возможность избежать встречи с Петерсоном. Он сразу среагировал, и его кулак ударил по затылку Алвареца. Тот заметался и упал в коридор, головой к противоположной стене. Барни перешагнул через него. Он увидел Петерсона на верху лестницы и бросился в другой конец коридора, где находилась винтовая лестница, которой раньше иногда пользовались слуги. Он быстро промчался по ней, в то время как Петерсон закричал и схватился за свой револьвер. Раздался выстрел.

Барни думал лишь о бегстве, о том, чтобы не попасть в руки шефа полиции. Алварец предупредил, что его ожидает. Он не нашел бы никакого правосудия в Батерли.

Он пересек темный кабинет и скользнул на кухню. В этот момент через другую дверь туда влетел флик. Это был Чарли. В левой руке он держал револьвер. Барни ударил его прямо в живот, потом левой в челюсть, флик повалился на стол, а оружие упало на пол. Барни подобрал его и бросился к двери, ведущей наружу. Перепрыгнул через балюстраду веранды и приземлился на лужайке.

Ледяной дождь освежил ему лицо. Темнота поглотила его, но он знал каждый дюйм земли, на которой играл в детстве. Он устремился к деревьям, окружавшим дом. Позади него раздался выстрел. Он пробежал по участку и прыгнул на невысокую стену. Раздались еще выстрелы. Барни скатился со стены и помчался к соседнему дому.

Послышались крики. Один флик вскочил в машину и направился но аллее, освещая лужайку фарами. Барни бежал изо всех сил и свернул направо. Поместья в этом месте были большими и находились на большом расстоянии друг от друга. Он выбежал на гравийную дорогу и обогнул гараж. Его преследователи были в пятидесяти ярдах от него. Его легкие разрывались, но он продолжал бежать и выскочил на улицу позади Ориент-стрит.

Дождь барабанил по тротуарам. Барни повернул налево. Прежде чем он добежал до угла улицы, он увидел фары и бросился на землю позади старого каштана, Появилась полицейская машина, проехала мимо и остановилась. Из нее вышли два флика и с револьверами в руках бросились на дорожку, которую он только что покинул.

Барни встал и снова побежал к углу улицы. Ноги у него становились ватными, силы покидали его. После нескольких поворотов он оказался на Ориент-стрит, пересек улицу, нырнул между двумя домами и достиг маленькой дорожки, темной и пустынной. Он остановился, чтобы отдышаться, Идти дальше он не мог, Возможно, он допустил ошибку, убежав… Барни подумал о Петерсоне и заставил себя продолжать двигаться под прикрытием больших домов.

Он приблизился к своему дому, но с противоположной стороны. И тут он увидел дом Дюрана. Инстинкт привел его сюда, но рисковать было еще слишком рано.

Барни притаился между ограждением и огромным мусорным ящиком и стал ждать. Он промок до костей. Внезапно он ясно представил себе, в какие сети угодил. Но должен же существовать способ выбраться из них.

– Джо, – неожиданно пробормотал он. Он почти забыл, куда привело его беспорядочное бегство.

Он поднялся и как сомнамбула стал приближаться к дому. Подошел к маленькой двери, выходящей из летней кухни Дюранов. Он толкнул ее и тихо прикрыл за собой. Оказавшись внутри, он прислонился к стене и глубоко вздохнул.

Услышав легкий треск неподалеку от себя, он ощупью двинулся на шум и подошел к двери кухни дома. Ему удалось бесшумно открыть ее и заглянуть внутрь.

В печи горел огонь, и при его красноватом свете Барни увидел Джо, стоящую на коленях около дверцы печи.

Рядом с ней лежал дорожный мешок, из которого она доставала экипировку рыбака: брюки, резиновые сапоги, воск для их просушки. Он толкнул дверь и вошел.

Молодая женщина обернулась и задумчиво замерла.

– Джо, прошу тебя, помоги мне.

Глава 13

«Ветер и дождь били по поверхности моря и низвергались на затонувшее судно.

Тело, качающееся на волнах, безрезультатно пыталось освободиться. Оно было немного приподнято и удерживалось за рукав, который зацепился за стальной стержень. Оно билось, билось, и, наконец, материя порвалась и тело освободилось.

Тело медленно стало удаляться, подчиняясь течению, которое его несло к берегу».

– Кто-нибудь видел, как ты входил? – спросила Джо.

– Не думаю, – ответил Барни. – Нет, я уверен в этом.

Она намочила полотенце под краном с горячей водой, потом смыла с его лица глину и кровь. Он видел на ее лице беспокойство, но ни малейшего страха. Она была прелестна и желанна. Он умирал от желания обнять ее, но у него не было сил. Она достала йод из шкафа и смазала ему затылок. Затем дала ему проглотить две таблетки аспирина. Потом он стал смотреть на танцующее пламя в печке.

– Малколм дома? – шепотом спросил он.

– За ним приезжал Петерсон, и он уехал с полицейскими. Мы одни в доме. – Она немного помолчала. – Это правда, что сказали об этой девушке?

– Да, она мертва.

– Петерсон сказал, что ее убили.

– Да.

Ее глаза не искали у него ответа. Она спокойно приняла его присутствие и предложила ему помощь и защиту своего дома, не говоря ни слова. Он сел на стул в углу кухни: оставаясь невидимым, он мог наблюдать за передвижениями фликов по песчаной дороге позади дома. Разумеется, они не придут искать его в дом Дюрана. Он бросил взгляд на часы над холодильником: прошло всего десять минут с того момента, как он ударил Фреда Алвареца. Ему казалось, что его бегство продолжалось века.

– Ты хочешь мне помочь, Джо?

– Конечно.

– Мне нужно спрятаться.

– Почему ты убежал? Это было необходимо?

Он выдавил слабую улыбку.

– Да. Или надо было позволить Петерсону поломать мне кости и сделать из меня компот.

Она вздрогнула.

– Он боится тебя или ненавидит, поскольку ты настаивал на своих вопросах относительно братьев де Фалгия.

– У меня нет намерения останавливаться, особенно теперь.

– Но что же ты можешь сделать?

– Узнать правду. И выяснить, почему была убита Лил.

– Ты думаешь, эти два дела связаны?

– Я уверен.

– Но я не вижу…

– Для меня это тоже пока не совсем ясно. Но у меня есть несколько идей. Ты должна мне доверять, Джо.

– Ты знаешь, что я доверяю тебе.

– Ты не приехала на мой поединок в Бостон.

– Мне не хотелось тебя видеть… – Она остановилась и пожала плечами, – Я слушала по радио.

– А Малколм?

Она колебалась.

– Он тоже.

– А ты видела сегодня моего брата?

– Да.

– Здесь?

– Он приходил утром к Малколму… Ты знаешь, это злейшие враги… Они спорили. Не знаю, о чем. Уходя, Генри сказал, что поедет в Остер-порт что-то доказать.

– В Остер-порт?

– Я это слышала, потому что в этот момент он кричал…

– И он еще не возвращался?

– Насколько мне известно – нет.

– А что делал Малколм в течение дня?

– Я не знаю. Он ходил в банк и, я полагаю, на консервный завод. Мы совсем не виделись. Он вернулся домой к обеду, потом он вышел и отсутствовал весь вечер и вернулся домой лишь за несколько минут до воя полицейской сирены. – Она внезапно уставилась на него, вытаращив глаза. – Нельзя думать о подобных вещах!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Так вот… Малколм…

– А почему нет? Почему бы это не быть ему?

– Я… У меня ощущение, что я предаю его.

– Но ведь ты его не любишь!

– Нет.

– Ты была несчастна с ним.

– Это ничего не меняет.

– Ты любишь меня, Джо. Так же, как я люблю тебя.

Она резко отвернулась и подошла к огню, спиной к Барни. Он встал, но оставался на месте. Все теперь было спокойно как в доме, так и снаружи. Флики ушли. Он почувствовал себя свободнее. Он видел свой путь. Это будет нелегко, но он полон решимости.

– Не говори так, Барни, – неожиданно прошептала она.

– Ты знаешь, что это правда.

– Для нас все слишком поздно. Я сделала ошибку.

– Мы оба совершили ее, и мы можем ее исправить.

Она повернулась к нему. Ее лицо побледнело и осунулось.

– Как ты хочешь, чтобы я помогла тебе?

– Расскажи мне все, что ты знаешь про Малколма.

– Мне нечего сказать.

– Не будь упрямой из желания показать свою лояльность по отношению к нему. Если он убийца, я докажу это, и ты также должна придерживаться правды.

– Я ничего не знаю.

– Где он был в тот день, когда убили Педро?

– В Бостоне.

– Ты уверена?

– У меня нет оснований сомневаться в этом.

– Когда он вернулся в Батерли?

– Поездом в 18.05.

Он пересек комнату, чтобы подобрать экипировку рыбака, которую она вытащила из дорожного мешка. Джо испуганно следила за ним. Она хотела заговорить, но сдержалась и сохраняла молчание, пока он разглядывал вещи и снова клал их перед печкой.

– Это мешок Малколма? – Она утвердительно кивнула, – Тот, который он брал с собой в Бостон?

– Да.

Он глубоко вздохнул, стараясь не показывать охватившего его возбуждения.

– Малколм в тот день не ездил в Бостон»

– Он мне сказал, что ездил.

– Послушай, Джо, ты знаешь, что это ложь»

– Я еще не задавала тебе вопросов.

Он положил ей руки на плечи и заставил ее смотреть прямо на него.

– Ты хочешь сказать, что не хотела задавать их, желая быть лояльной по отношению к нему. Ты не захотела узнать, что он лжет, что он сфабриковал себе алиби, утверждая, что находился в Бостоне в тот день, когда был убит Педро.

– Ты не можешь доказать это, – прошептала она.

– Я попытаюсь.

– Барни, я прошу тебя… Он опасен.

– В тот день он ушел в море. Он был на борту «Лаки».

– Как ты можешь это доказать?

– Я найду возможность.

Револьвер, который он подобрал, оттягивал ему карман. Барни достал его и осмотрел: он был заряжен. Джо с беспокойством следила за ним. Внезапно он подумал о Сантини: менеджер поставил его в скверное положение, но он, конечно, не представлял себе результатов своего заявления. Барни перестал думать о нем.

– Ты не знаешь, виделся сегодня Малколм с Лил? – спросил он.

– Не имею представления. Убери револьвер, умоляю тебя… Для чего он может тебе понадобиться?

– Найти преступника.

– Это не Малколм.

– Почему ты так уверена?

– Я не знаю, но я уверена, что это не он. – Она говорила умоляющим тоном. – У Малколма много недостатков, но я не верю, чтобы он был способен убить кого-либо. Он…

У Джо вдруг стал страшно испуганный вид. Она сделала выразительный жест Барни и вышла в холл. Барни услышал сердитый мужской голос. Он быстро скользнул в укрытие на кухне, держа револьвер в руке.

Джо вернулась на кухню.

– Барни?

Он вышел из укрытия и увидел, что это был его брат. Генри переводил взгляд с револьвера на Барни. Он казался измученным и расстроенным, над его правым глазом дергался мускул. Он был без плаща, одежда его промокла насквозь, а с рук капала вода на красные плиты пола. Светлые волосы прилипли к голове.

– Что ты делаешь с этим револьвером, Барни?

– Ты один?

– Естественно. Я пришел из дома. Шеф сказал, что ты убил эту шлюху.

– Ты поверил ему?

– Я не знаю, во что я должен верить. Я ничего не понимаю. Я жду, чтобы ты объяснил мне, почему ты удрал, не дождавшись, что полиция допросит тебя. Кажется, ты поссорился с этой девушкой, и она украла у тебя деньги. Это правда?

– Только часть. Я с ней не ссорился и уж конечно не убивал ее.

Генри задумался. Потом взглянул на Джо.

– Где Малколм?

– Я думала, что он с полицией.

– Я был в Остер-порте, – неожиданно заявил Генри. – Я искал его там, но ничего не узнал. Я уверен, что он был там на прошлой неделе, в день убийства Педро, но никто не пожелал мне ничего сказать. – Он пристально посмотрел на пламя, руки его дрожали, а над глазом усилился тик. – Я не знаю, что сказать, и не знаю, что подумать. Я ничего не понимаю.

– А кого ты расспрашивал в Остер-порте? – спросил Барни.

Генри удивленно посмотрел на него.

– Некоего Бр а йена Жая. Это хозяин магазина рыболовных снастей. Но он не захотел со мной говорить. Он выставил меня за дверь, закричав, что я ненормальный, раз могу говорить такие вещи о Малколме.

– А этот парень связан с Питером Хардом?

– Он поставляет ему материал для его рыболовных судов.

– Я пойду к нему. Мне удастся заставить его заговорить.

Джо дотронулась до его руки.

– Ты не можешь пойти на такой риск, Барни. Полиция тебя ищет. У тебя не хватит даже времени завернуть за угол дома.

– У меня нет выбора. Я не могу оставаться здесь.

– Возвращайся домой, – предложил Генри. – Я могу тебя спрятать.

Барни энергично покачал головой.

– Вы оба не понимаете. Мне не к чему прятаться. Не могу же я зарыться в землю! Для меня единственная возможность выбраться из этой ситуации – это выяснить правду. А для этого я должен задавать много вопросов. И нужно, чтобы мне отвечали.

– А как ты направишься в Остер-порт? – спросила Джо. – Туда ведь почти тридцать миль.

Он улыбнулся ей.

– Я возьму твою машину. Если полиция или твой муж начнут задавать тебе неприятные вопросы, скажи им, что я украл ее.

Она кивнула головой.

– Я пойду за ключами.

Глава 14

Вокзал Батерли был погружен в темноту, но в кабинете начальника вокзала горел свет. Это было старое, обветшалое серое здание, походившее на склад. Ночной поезд из Бостона уже прошел десять минут назад, и вышедшие из него пассажиры растворились на темных улицах города – кто в такси, кто пешком. Барни сидел за рулем «кадиллака» напротив вокзала. Ему не составило никаких трудностей выехать с Ориент-стрит в машине Джо. Никаких следов фликов. Келен Грин, начальник вокзала, собирался запирать на ночь здание. Барни подождал еще пять минут, потом вышел из машины.

Грин был уже пожилым человеком, когда Барни приходил поиграть на путях. Он носил сильные очки, и у него была густая седая шевелюра. Когда Барни вошел в его кабинет он поднял глаза.

– А, герой дня! Маленький Барни Хэммонд. Я слушал твой матч по радио и сначала думал, что ты не выиграешь. И я рад, что ты выиграл. Я поставил на тебя пятьдесят долларов.

– Спасибо за доверие… Вы видели шефа Петерсона, мистер Грин?

– Да, он заходил сюда около получаса назад. Он сказал мне, чтобы я предупредил его, если ты сядешь в поезд в 12.50. Полагаю, ты влип, парень.

– У меня вовсе не было намерения сесть в этот поезд. Мне только хочется задать вам один вопрос относительно путешествия Малколма Дюрана в Бостон на прошлой неделе.

Старый человек усмехнулся.

– Ты пашешь на Петерсона?

– И он тоже спрашивал вас об этом?

– Да-а. Я ему ответил, что совершенно ничего не помню. И тебе я вынужден ответить то же самое.

– Дюран не садился в поезд?

– Не имею представления, парень. Я не замечаю каждого пассажира. Я его не видел, но это не означает, что он не сел в поезд или что он не вышел в тот момент, когда я смотрел.

– Хорошо. А Сэмсон, шофер такси?

– Тоже. Петерсон накинулся на него, задавая свои вопросы. Сэмсон умирал от страха и не мог раскрыть рта. – Он усмехнулся. – Какой грубый мужик! Бедный Сэм не мог выговорить ни слова.

– А он тоже не видел Дюрана?

– Нет.

– Хорошо. Спасибо.

Барни улыбнулся, пожал руку старому Грину и вернулся к «кадиллаку». Он чувствовал себя немного лучше. У него была ясная голова. Все начинало приобретать четкие формы, и надежда объяснить все эти смерти окрыляла его. Ключ к тайне существовал, его только нужно обнаружить.

В кабинете Тома Картера было темно, и Барни направился к семейному пансиону, в котором тот жил. Он вошел через черный ход и поднялся по пожарной лестнице на второй этаж, потом прошел по коридору до комнаты Картера. В воздухе пахло жареным. В одной из комнат негромко играло радио. Из-под двери комнаты Картера просачивался свет. Барни приложил ухо к двери, но не услышал ни малейшего шума. Он постучал. Заскрипели пружины кровати, и Картер пробормотал что-то. Барни постучал сильнее.

Картер открыл дверь, натягивая старый халат. Он посмотрел на Барни со смешанным чувством удивления и страха.

– Ты с ума сошел? Ты знаешь, что флики ищут тебя? Входи скорей!

Картер был один в комнате. Около разобранной постели валялся журнал, а немного дальше, на столе, Барни увидел сосуд с пивом и яблоки в салатнице. Это напомнило ему, что он практически ничего не ел весь день. Он начал грызть яблоко, пока Картер закрывал дверь.

– Что происходит? Я слышал, твою подружку убрали…

– Это не моя подружка.

– Но Петерсон сказал…

– К дьяволу Петерсона! Это не я убил ее.

– Я тебе верю, Барни, но ты на самом деле в очень скверном положении. Зачем ты пришел сюда?

– Чтобы просить тебя о помощи.

– Конечно… Я сделаю все, что смогу.

Барни ясно читал страх в его глазах, а неуверенный тон противоречил его словам. Но для него это не имело значения. Он на него не сердился. Он выложил ему все свои соображения и мысли, которые пришли ему в голову, когда он обнаружил убитую Лил. Картер понимающе кивал головой: несколько капель пота выступили на его опухшем лице. В какой-то момент он даже подошел к двери и выглянул в коридор. Потом запер дверь, и дрожь его пальцев не ускользнула от внимания Барни, который продолжал говорить, грызя яблоко.

– Нет, – сказал Картер, когда он закончил. – Я не могу в это поверить.

– Это должно было произойти именно так. Мне достаточно будет доказать, что Дюран ездил в Остер-порт, а не в Бостон.

– Я не понимаю, почему ты решил, что это он. Он мог нанять кого угодно для выполнения этой работы.

– Я думал об этом. Я не верю, что ошибаюсь.

– Дюран! – Картер казался еще более испуганным. – Я не хочу вмешиваться в это, Барни. У меня никогда не было спокойной жизни, мне приходилось нелегко. Если я потеряю свое место в Морской конторе, мне нечего будет делать. Я не могу рисковать этим.

– Я прошу только рассказать мне все, что ты знаешь о «Лаки».

– Я не могу.

Барни встал.

– Это Дюран положил на тебя лапу? – резко спросил он.

– Он время от времени выдает мне небольшую премию.

– Значит, ты его слуга?

– Это не дает ему никакой власти надо мной! – запротестовал Картер, повысив голос, – Я только считаю, что ты ошибаешься во всей этой истории. Исходя из того, что ты мне рассказал, я не верю, что смерть этой девушки имеет какую-нибудь связь с Дюраном. Ты сделаешь лучше, если поинтересуешься своим менеджером вместо того, чтобы совать всюду свой нос и тем ухудшать дело. Если бы у тебя были мозги в голове, ты бы не убежал. Раз ты невиновен – тебе нечего и бояться. Все, что могли бы сделать флики, это задержать тебя, чтобы допросить. Послушай, Барни, если ты сдашься, я найду тебе адвоката. Я сделаю все, что смогу…

– Ладно, ничего не надо. Забудь о том, что я сказал тебе.

– Я очень хотел бы помочь тебе, но…

– Не беспокойся. Я не хочу причинять тебе неприятности. Я немедленно уйду. Прошу тебя лишь об одном, расскажи мне о Брайене Жае.

– Жае? Он живет в Остер-порте.

– Что это за тип? Где я смогу разыскать его?

– У него такая же контора, как у меня. Он также владеет магазином снастей для судов. Живет он на Кинг-роуд. А какое он имеет отношение ко всему этому?

– Может быть, никакого. – Барни остановился, держась за ручку двери. – А ты не навестишь фликов? А?

– Разумеется, нет!

Его голос, слишком громкий и слишком фальшивый, звучал плохо. Барни стало жаль его. Он подошел, взял еще яблоко, осмотрел коридор и быстро ушел тем же путем, что и пришел. Затем сел в машину. Дождь из сильного перешел в моросящий. Он поднял глаза к окну Картера и увидел, что тот, опустив шторы, ушел в глубь комнаты. Он подумал, что Картер, вероятно, набирает номер телефона полиции или Дюрана. Ему не следовало задерживаться в этом месте.

Остер-порт был небольшим местечком с двумя-тремя сотнями жителей, расположившимися вокруг лесистого холма, который зимой служил убежищем рыбакам. Флотилию составляли с полдюжины судов. Было два часа ночи, когда Барни увидел горящие фонари Остер-порта. Он выехал на набережную, поставил машину в тени высокой ограды и вышел.

Напротив на здании, похожем на склад, висел большой плакат с именем Брайена Жая. Прижимаясь к ограде, Барни вглядывался в улицу: никакого света, все было спокойно. Он подождал еще пять минут, потом вернулся к машине и из отделения для перчаток достал электрический фонарик. Легкий запах духов Джо еще витал в машине. Он закрыл дверцу и, перейдя через мокрое шоссе, направился к зданию. Двери были заперты на ключ, висели замки. Барни пошел по узкому проходу к задней стороне дома. Около стены находилась погрузочная платформа. Он вскочил на нее и, шаря в темноте, обнаружил закрытую на простой замок дверь. Светя фонариком, он осмотрел платформу и нашел железный стержень, которым и сорвал замок.

Он вошел и прикрыл за собой дверь. Сорванный замок не позволял полностью закрыть ее. Барни остановился. Он чувствовал знакомый запах рыбных сетей, Темнота была полной. Барни включил фонарик и стал водить лучом вокруг себя. Он находился в широком коридоре, ведущем к передней части здания. Наверх, к кабинетам, вела лестница. Он начал подниматься, держа железный стержень в одной руке и фонарик в другой. Он дошел до двери, на которой снова увидел имя Жая. Дверь не была заперта, и Барни вошел.

Кабинет напоминал кабинет Картера в Батерли. На столе лежала стопка регистрационных карточек, а по обе стороны окна выстроились конторки. Он начал с просмотра бумаг на столе: они регистрировали прибытие и отбытие судов, но «Лаки» среди них не было.

Барни перешел к ящикам, но все они были заперты. Ему все же удалось открыть их, и он обшарил их один за другим. Он нашел огромный «кольт» и, прежде чем положить его на место, понюхал дуло. В большом нижнем ящике он обнаружил полбутылки рома, два грязных носовых платка, капли для носа, беспорядочно лежащие фактуры, счета. И ничего, носящего имя «Лаки».

Огорченный, он выпрямился, Конторки были заперты гораздо надежнее, чем ящики стола. Он не мог так откровенно оставлять следы своего присутствия, но потом все же решился на это.

Внезапно внизу хлопнула дверь.

Он выключил фонарик. Внизу в коридоре послышались шаги. Шаги двух людей. Теперь он различал их голоса: один – огорченный, протестующий, другой – мощный и злобный. Они грузно поднимались по лестнице.

Барни стремительно пересек кабинет по направлению к шкафу. Тот не был заперт. Он влез в него и ощутил запах старой одежды. Он потянул на себя дверцу, оставив узкую щелку. Несколько секунд спустя в кабинете зажегся свет, и вошли двое мужчин. Барни увидел их через щель. Один – лет шестидесяти, хилый, с расстроенным лицом и испуганными глазами. Его, не обращая внимания на сопротивление, толкал Хард.

Хозяин порта Батерли казался огромным в своем сером плаще. Барни решил, что другой был Брайен Жай. Хард еще раз его толкнул, схватил за отвороты плаща и заставил сесть за письменный стол.

– Послушайте, Хард, вы не смеете меня…

– Буду я стесняться! Вы его видели сегодня вечером?

– Нет. Днем приходил его брат. Я приказал двум своим парням выбросить его за дверь. Я ему ничего не должен. – Жай так спешил, что глотал слова. Струйка слюны стекала по его серому от щетины подбородку. Он производил впечатление человека, насильно вытащенного из постели. – Я говорю вам правду, мистер Хард. Вы знаете, что я ничего не имею против сотрудничества с вами. Я не понимаю, почему это дело так важно, но, раз вы так говорите, меня это не касается.

Хард не выглядел удовлетворенным. Он стоял над Жаем с угрюмым видом, задумчиво потирая подбородок. Барни было трудно дышать в душном шкафу. Хард подошел к окну и исчез из поля его зрения. Жай вздрогнул, когда внезапно раздался голос Харда, спрашивающий, что он сделал с бумагами.

– Они сложены в конторке.

– Дайте мне их.

– Но это невозможно. Я должен сохранять все архивы порта.

– Вы не понимаете, – спокойно проговорил Хард, – «Лаки» никогда не приходила в этот порт. А раз она не приходила, не может быть оформленной регистрации ее прихода или отплытия, разве не так? Это будет нелогично. В противном случае, мистер Жай…

– Я не могу…

– Откройте конторку и дайте мне бумаги!

Жай вздохнул и встал. Барни услышал щелканье замка, затем шум от выкатывания металлического ящика, потом шорох бумаги.

– Мне не следует отдавать их, мистер Хард. Это не по правилам.

Послышался сухой треск: Жай ударился о стену. Он хотел протестовать, но Хард снова ударил его.

– Вот они! – быстро проговорил Жай. – Берите!

– Это мне больше нравится. И запомните то, что я вам скажу: никому ни единого слова.

– А если полиция спросит меня относительно этих бумаг? Если они захотят узнать, заходила ли «Лаки» в Остер-порт в этот день?

– Ответьте им то, что я вам сказал. Никто ее не видел, никто ничего не знает. Вам нечего опасаться, Жай. За исключением меня, конечно.

– Да, мистер Хард.

– Помните об этом, Жай.

– Да, но…

– Что но?

– Люди видели «Лаки». Что вы рассчитываете сделать с этим?

Снова удар – Жай опять отлетел к стенке.

– Вы слишком быстро забываете, – проворчал Хард. – А я вам сказал, что вам не о чем беспокоиться. Ну, пошли, мы уходим.

Оба мужчины прошли мимо Барни. Жай держал руку у рта, кровь текла у него между пальцев. Свет погас, и дверь закрылась.

Барни подождал несколько секунд, прежде чем выйти из шкафа. Быстро спустившись по лестнице, он вышел из двери, в которую входил. Поднялся туман, он окутал все до самой платформы. Дойдя до ее конца, Барни остановился и стал вглядываться в улицу. Послышался шум отъезжающей машины, фары разорвали туман. Барни отшатнулся, когда машина проехала мимо него, потом бросился к «кадиллаку». Когда он въехал на магистраль, ведущую к Батерли, Хард опережал его лишь на сотню ярдов.

Глава 15

Плотный туман висел над Батерли, когда Барни с потушенными фарами устремился по Уотер-стрит. Было почти три часа ночи. Хард помчался по маленькой извилистой прибрежной дороге. Барни следовал за ним, внимательно следя за задними огнями. После Морской конторы Уотер-стрит сворачивала в район, населенный рыбаками. Хард повернул направо на старую мощеную дорогу и затормозил перед серым, невзрачным бараком.

Внутри горел слабый свет. Барни остановился на порядочном расстоянии, потом приблизился. Хард уже вошел внутрь. Барни прошел через калитку, пересек небольшой двор, скользнул к окну и стал рассматривать комнату.

Эта комната могла служить и кабинетом, и мастерской. В первый момент Барни не узнал электрического устройства, расположенного на длинном столе у стены напротив. Потом у него вырвалось восклицание, и он отступил, чтобы взглянуть на крышу. Сквозь туман блестела антенна. Любительский пост радио!

Находящийся в комнате человек стоял спиной к окну, лицом к Харду. До ушей Барни доносилось лишь неясное бормотание. Спина типа, его тонкий силуэт казались Барни очень знакомыми. Поверх пижамы на нем был надет синий халат, на ногах – старые шлепанцы. Светлые спутанные волосы падали ему на лоб. Время от времени он брал стакан с выпивкой и делал из него глоток.

Внезапно он повернулся, и Барни узнал Карла МакЛина, второго механика с «Мери Хэммонд».

Он азартно спорил с Хардом и, казалось, отрицал что-то, судя по его жестам и выражению лица. Пряди волос на лбу были мокрыми от пота. Он не выглядел испуганным, скорее пьяным. Барни дорого бы дал, чтобы услышать их разговор.

Посещение Харда было коротким. Он повысил голос, угрожая, потом схватил бутылку с алкоголем и разбил ее об пол, без сомнения, советуя Маклину перестать пить. Потом он вышел, и Барни увидел, как он направился к своей машине. Барни колебался, не зная, нужно ли ему последовать за Хардом, но небольшой разговор с Маклином показался ему предпочтительней. Он не забыл, как де Фалгия заявил ему о существовании предателя на борту «Мери Хэммонд», воспользовавшегося радио, чтобы сообщить Харду о местоположении шхуны. Старый рыбак не ошибся. Барни почувствовал прилив гнева и стал ждать, когда отъедет машина Харда. Через минуту он подошел к входной двери и нажал ручку. Мак-лин закрылся на ключ. Барни нетерпеливо постучал несколько раз. Дверь слегка приоткрылась.

– Мистер Хард, мне кажется, что вы сказали…

Барни резко плечом толкнул дверь и отпихнул Маклина на несколько шагов назад в коридор. Механик удивленно вскрикнул и отступил. Барни ногой захлопнул дверь, бросился па Маклина, схватил его за руки и повернул.

– Пустите меня!

Механик пытался освободиться. Его халат разорвался, и он чуть не потерял равновесия. Он вырвался, шатаясь, и Барни снова поймал его на пороге комнаты, в которой тот принимал Харда.

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– Я ничего не сделал! – протестовал Маклин. – Вы не имеете права!

– Что тут делал Хард?

– Хард?

– Я видел, как он вошел и разговаривал с тобой. Чего он хотел?

– Ничего! Клянусь вам!

– Ты лжешь. Это ты сообщил по радио с «Мери Хэммонд» о местоположении шхуны, где мы ловили рыбу?

– Нет!!!

Кулак Барни врезался в челюсть Маклина. Он отшатнулся назад и повалился на стул. Из носа полилась кровь. Барни схватил механика за отвороты халата и резко поднял.

– Это ты продал капитана Генри?

– Нет!

– Сколько платят тебе за шпионаж?

– Ничего!

Барни снова ударил Маклина. Тот повалился на стол на радиопередатчик, потом выпрямился и отступил к кровати.

– Вы не имеете права так поступать! Вас разыскивают флики. Похоже, вы убили свою подружку. Они вас схватят, Хэммонд. Я им скажу, что вы приходили сюда.

– Не раньше, чем ты сообщишь мне то, что я хочу узнать.

– Мне нечего рассказывать.

– Что приходил сюда разнюхивать Хард?

– Он… он приходил спросить, не хочу ли я работать на него.

– А именно?

– Работать на одном его рыболовном судне, вот и все. Он пытается купить экипаж вашего брата, чтобы у того не осталось ни одного матроса, когда «Мери Хэммонд» будет готова выйти в море. – Он с уверенностью добавил: – Вот почему он приходил.

– Ты лжешь! Ты уже пашешь на Харда.

– Нет!

– Он приходил напомнить тебе, что нужно молчать о том, как ты скантовался с «Лаки». Это не так?

– Нет.

– У меня впереди целая ночь, – спокойно проговорил Барни. – Мне доставит огромное удовольствие обработать такую падаль, как ты. Я в самом деле позабавлюсь.

Глаза Маклина расширились от страха. Он прижался к стене и дрожащей рукой провел по подбородку, запачканному кровью.

– Нет. Я умоляю вас!

– Тогда скажи мне правду!

– Я не могу.

– Ты так боишься Харда?

– Он убьет меня.

– Это он убил Педро и Карлоса?

– Я не знаю.

– Или девушку?

– Я не знаю.

– Но ведь ты работаешь на него?

– Я… – Он собирался отрицать, потом вздохнул и кивнул головой. – Мне необходимо немного выпить.

– Позже.

– Прошу вас!

– Позже.

С безнадежным видом Маклин упал на кровать. Барни подождал, глядя на плотную белую массу тумана за окном.

– Ты работаешь на Харда, – спокойно сказал он.

– Да.

– Ты сообщил ему по радио нашу позицию, чтобы он смог повредить трал на «Мери Хэммонд».

– Я… я послал ему сообщение. Да.

– Сколько он тебе заплатил?

– Двести долларов.

– Ты нас всех продал за двести долларов?

– Я… я нуждался в деньгах. Никому еще из членов экипажа Генри не заплатил. Хард его задавил. Генри по уши в долгах и никогда из них не вылезет. Он пропал, хотя, возможно, сам еще не сознает этого.

– Поэтому ты и переметнулся на другую сторону?

– Я не мог поступить иначе. Он мне угрожал. Он знал, что я радиолюбитель, и сказал мне, что никто ничего не заподозрит, если он использует мое устройство.

– А с кем ты говорил сегодня? Ты вызывал «Лаки»?

– Да.

– Кто тебе ответил?

Механик провел языком по губам.

– Я не помню.

– Ты должен был узнать его голос!

– Нет.

Он лгал, и Барни понял это по его резко изменившейся интонации и по ужасу в глазах. Маклин избегал его взгляда, но Барни выжидал. Он закурил сигарету и глубоко затянулся. Слышно было только прерывистое дыхание механика.

– Это правда, – пробормотал он. – Чего вы ждете? Я вам все рассказал. Мне стыдно за свое поведение, но у меня не было выбора. Я не хотел, чтобы за моей спиной оказалась банда Харда. Мне нужен был фрик, и я согласился работать на него. Это все, что я могу вам сказать. Больше я ничего не знаю.

– Это не совсем точно.

– Я вам сказал, что не знаю, с кем я говорил по радио. Я клянусь вам!

– Ты это знаешь. Я слушаю…

Маклин казался еще более испуганным. Он открывал и закрывал рот, как рыба, вынутая из воды.

– Я не могу.

– Ты боишься?

– Да.

– У тебя нет выбора. У меня же целая ночь впереди. Флики не придут искать меня здесь. У меня много времени. Завтра утром ты будешь готов для поминок. Я хочу знать правду, и ничто меня не остановит.

– Спросите меня что угодно, но не это. Все, что вы захотите.

– Ты видел Педро, когда его застрелили?

– Я видел, как он выпал из шлюпки. Да.

– Ты видел «Лаки»?

– Конечно.

– Ты видел, кто стрелял в Педро?

– Нет, я не слышал выстрела. Генри приказал Нейфи включить противотуманную сирену: она выла мне в уши. Я только видел, как упал Педро.

– Хорошо. А теперь ответь мне на другой вопрос.

– Относительно человека, который принял мое сообщение?

Маклин рванулся к двери. Барни не ожидал такой реакции и поймал его лишь на пороге, бросившись на него. Оба покатились на пол. Маклин отбивался как бешеный и начал вопить. Револьвер Барни выскользнул из его кармана. Маклин попытался схватить его, но Барни опередил. Он схватил револьвер за дуло и ударил им механика по голове. Тот повалился и больше не шевелился.

Барни выпрямился. В ночи раздался крик женщины. Барни погасил свет, проскользнул в коридор и открыл дверь. Напротив в доме загорелся свет. Еще одно окно засветилось немного дальше. Весь квартал просыпался, встревоженный криками Маклина.

Барни выскочил на тротуар. Двое людей быстро приближались к нему с того места, где он оставил машину.

Путь к ней ему был отрезан. Типы заметили его, и один из них приказал ему остановиться. Барни повернул налево и углубился в извилистую улицу.

Туман все больше сгущался.

Глава 16

«Лаки» возникла, как фантастическое видение, в плотном тумане. Барни удалось ускользнуть от своих преследователей, и он пешком вернулся в порт. В три часа небо начнет светлеть, и ему не избежать встречи с Петерсоном и его людьми. А как только толстый флик схватит его, он может отбросить всякую надежду найти ответы на вопросы, которые мучили его.

Пристань была пустынна и молчалива. Барни беспрепятственно перелез через ограду. По всей видимости, ночного сторожа не было. Тем не менее он подождал минут десять в тени одного из складов, внимательно прислушиваясь и приглядываясь, прежде чем прыгнуть на палубу шхуны.

После его последнего посещения «Лаки» была вычищена. Заинтересованный Барни задавал себе вопрос, почему же она не вышла в море, потом выкинул эти мысли из головы и направился в рулевую рубку. Дверь не была заперта. Достав свой фонарик, он включил его и стал водить лучом, освещая морскую карту и радиопост. Судно плавно покачивалось, слышался скрип канатов. Барни увидел солидный ящик, вделанный в перегородку и запертый на ключ. Он занялся замком, потом его внимание привлек набор оружия в другом конце рубки. Оружие было под замком, но Барни легко сбил его ударом рукоятки револьвера. Замок упал, издав металлический звук. Барни замер на месте, прикрыл фонарик и прислушался. Ничего. Потом он стал осматривать оружие: два ружья 12-го калибра – на них он не стал задерживаться-и карабин, который он взял, чтобы повнимательнее рассмотреть. За окном висел белесый туман. Барни услышал скрип и поднял голову, прислушиваясь, но звук не повторился.

Карабин был вычищен и смазан. Обойма полная. «У них была целая неделя, чтобы убрать все следы», – подумал он. Без трупа Педро невозможно выяснить, из этого ли карабина была выпущена пуля в старого рыбака. Он поставил карабин на место, запер оружие, вышел из рубки и направился к каютам экипажа.

Барни практически потерял всякую надежду найти нужные ему сведения, он не хотел уходить, не проверив всего, Он всматривался в набережную и, не увидев там ничего подозрительного, спустился по лестнице вниз.

Он осветил все койки. Большинство матросских ящиков были заперты на замки, и Барни решил их не трогать. А в тех, которые не были заперты, он не нашел ничего интересного. Он собирался уже подняться по лестнице, когда услышал шаги на палубе.

Он сразу же выключил свой фонарик и задержал дыхание. Шаги направлялись к носу шхуны, туда, где он находился. Он отступил, нашарил дверь и через нее проник в коридор, ведущий в машинное отделение. Оттуда через люк можно попасть на палубу… Он ждал, прижимаясь к стене, весь внимание. Но ему было слышно лишь биение собственного сердца. Он тихонько толкнул люк и скользнул в отверстие.

Барни не видел человека, караулившего его. Он заметил лишь быстрый взмах обрушившейся на него руки. Он покатился по палубе.

«Тело, наконец освободившееся, приближалось к земле. Ему оставалось теперь недалеко до берега. Течение влекло его к маленькой бухточке покрытого лесами Галф Муна. Берег – узкая полоска песка – был завален всякого рода отбросами с кораблей и дарами моря, выброшенными приливом. На берег была вытащена шлюпка. Она находилась недалеко от тропинки, которая вилась между деревьями и поднималась к хижине старого устричника Ферриса Мак Хуга. Последний крепко спал, убаюканный ритмичным шумом волн».

Барни был затоплен холодной соленой водой. Она резко обрушилась на него, заливая лицо, щипля глаза, попадая в горло и нос. Он пытался вырваться из ночи, в которую был погружен. Набрав в легкие воздух, он услышал чей-то голос:

– Он приходит в себя.

– Вылей-ка на него еще ведро воды.

– Ты хочешь его утопить?

– Нет, поговорить с ним.

Барни отвернул голову в тот момент, когда на него выплеснули новое ведро. Он внезапно погрузился в темноту, и его стало страшно трясти. Чей-то сапог ткнул его в бок.

– Ладно. Оставь его пока в покое.

– Я должен раздавить его башку ударом каблука.

– У тебя будет возможность сделать это позднее.

Барни открыл глаза. Страшная боль разрывала его череп. Он ничего не видел, ослепленный ярким светом. Двигались какие-то тени. Он различил голову, наклонившуюся над ним.

– Вы меня слышите, Хэммонд?

Барни удалось выговорить, – Да.

– Тогда сядьте.

Он тщетно пытался выпрямиться. В ярком свете он узнал прожектор судна и понял, что находится на полубаке «Лаки». Он поднял голову и, сощурив глаза, увидел Харда и бородача, с которым уже имел стычку.

– Вы в скверном положении, – сказал Хард.

– Спасибо, что известили об этом.

– Не стоит корчить из себя хитреца. Я догадываюсь, что с некоторого времени вы следили за мной.

– И что же?

– Вы сильно избили Маклина. Он позвонил мне, как только пришел в себя. Он утверждает, что ничего вам не сказал, но эта маленькая падаль врет, не так ли?

– Возможно.

– И что же он вам рассказал?

– Немало вещей.

Хард засмеялся.

– Не слишком-то хитрите со мной. Я вам уже сказал, что вы находитесь в очень неважном положении.

Он стоял перед Барни, широко расставив ноги, как будто старался сохранить равновесие на качающемся судне. Внезапно Барни охватил ужас: он прислушался, боясь услышать шум дизеля и узнать, что шхуна вышла в море. Но ничего не услышал и облегченно вздохнул. «Лаки» по-прежнему стояла у причала. Со страшным усилием он поднялся и сел на край какой-то койки. Хард угрожающе следил за ним.

– Да-а, вы попали в мерзкое положение, гораздо более худшее, чем думаете. Если я сейчас позову фликов, они вас надолго бросят в тюрьму.

– Чего же вы ждете? Зовите их!

– Вряд ли вам это понравится. Они вас разыскивают за убийство.

– Я никого не убивал.

– Вам потребуется дьявольское везение, чтобы убедить фликов Петерсон наложил лапу на вашего менеджера, Сантини, Тот заявил, что вы отобрали у него три тысячи долларов после поединка с Реганом. Он также рассказал, как вы кричали, что хотите убить Лил Оландер. И добавил, что днем оставлял вас одного в номере. Петерсон думает, что вы возвращались в Батерли и убили девушку.

– Мне наплевать на Петерсона.

– Хотите его видеть?

– Позовите его.

Хард не двинулся с места и бросил быстрый взгляд на бородача. Тот улыбнулся, но промолчал. Барни сунул руку в карман. Его бумажник исчез.

– Верните мне мои деньги. У меня было три тысячи долларов.

– Они принадлежат не вам, вы их украли.

– Они принадлежат мне. Верните мне их.

Хард вздохнул.

– Я пытаюсь быть благоразумным. Вы доставили мне немало неприятностей, и я мог бы свести с вами счеты. Я позову фликов тогда, когда сочту нужным. А в настоящий момент вы не двинетесь отсюда, пока не согласитесь сотрудничать со мной.

Барни был ошеломлен.

– Сотрудничать?

– Можно заключить соглашение. Вы получите ваш фрик, чтобы помочь брату, и, возможно, еще премию в тысячу или две тысячи долларов. Но взамен я прошу вас сказать мне, что вы сделали с коробкой.

– Какой коробкой?

– Коробкой Педро.

Барии стал смеяться.

– У меня ее нет.

– А я думаю, что она у вас.

– Вы ошибаетесь. Мне бы тоже очень хотелось знать, где она.

– Вам известно ее содержимое?

Барни мечтал, чтобы боль в голове хоть немного утихла. Он был не в состоянии продолжать дискуссию. У него возникло ощущение, будто он продвигается по тонкому льду, грозящему каждую минуту треснуть, или по канату, падение с которого означало смерть… Он читал эту опасность в холодных глазах Харда, чувствовал ее, слыша его спокойный голос.

– Я хотел бы попить.

– После того, как скажете мне то, что я хочу.

Барни снова затошнило, и он попытался встать. Его колени подогнулись, Хард поймал его и швырнул на койку.

– Отвечайте! – приказал он, дрожа от злости.

– Идите к дьяволу!

– Где коробка Педро?

Барни непристойно выругался и встал. Хард сделал знак бородачу, тот подошел, схватил Барни за руку и стал ее выворачивать. Барни покатился на пол и получил удар сапогом в бок. Все закружилось перед ним. Голос Харда доносился до него откуда-то издалека.

– Мария сказала, что отдала коробку вам.

– Что?

– Вы меня слышали. Куда вы ее спрятали?

– А, идите вы к…

Бородач принялся за работу, и Барни погрузился в кошмар.

Глава 17

Последующее оставило лишь воспоминания о страшной боли. Он находился в полубессознательном состоянии, то плавая в ярко освещенном пространстве, то погружаясь в темноту. Иногда до него доносились какие-то звуки, иногда его окружало полное молчание. Пылавшая в нем страшная ненависть помогла ему выжить. Когда он, наконец, поднял на Харда глаза, то понял, что такое жажда убийства. Он знал, что наступит день, когда он сведет с Хардом счеты.

Временами он жаждал смерти, чтобы избежать страданий и положить конец бесконечным вопросам. Он стонал от ненависти и боли, но никто не приходил к нему на помощь.

Допрос продолжался.

– Вы думаете, что это Дюран?

– Я это знаю.

– Вы можете доказать?

– Да.

– Вы ездили в Остер-порт?

– Да.

– Вы разговаривали с Брайеном Жаем?

– Да.

– Но это вы убили девушку?

– Нет.

Он прошел через ад, лежа на койке. Ему казалось, что его тело превратилось в сгусток боли. Он был голоден и хотел пить, но его питала ненависть.

– Коробка, – повторял Хард, – где она?

– Я не знаю.

– Но вы знаете ее содержимое?

– Я лишь догадываюсь об этом.

– Скажите мне.

Барни плюнул в наклоненное над ним лицо, потом втянул голову в плечи, чтобы избежать следующего удара. Потом он задремал. Во всяком случае, его забытье походило на сон.

Когда он очнулся, его сотрясала дрожь. Холод пробрал до костей.

Он был один в темноте. Он хотел поднять руки, но веревка врезалась в его запястья. К нему вернулась ясность мыслей. Судя по температуре, он, должно быть, находился в ледяном трюме «Лаки». Ему хотелось знать, который сейчас час.

Он сидел на полу, спиной прислонившись к стенке. Голод терзал его, а горло пересохло.

Прошел приблизительно час, когда он внезапно услышал голос, звавший его.

Над ним раздались шаги, потом кто-то стал спускаться по лестнице. Он пытался закричать, но издал лишь легкий хриплый стон.

– Барни? – позвал нежный голос.

– Сюда, – удалось ему проговорить.

Движение около него… Зажглась лампа… Ему показалось, что он узнал голос Джо, но он сказал себе, что это невозможно. Вероятно, он грезил. Никто не знал, где он находится.

Неожиданно его ослепил яркий свет. Он услышал мужской голос, сердито выругавшийся, потом почувствовал на себе руки Джо и ее лицо, которым она прижалась к его лицу. Сверкнуло лезвие ножа, и его запястья были освобождены.

– Джо! Это ты?

– Да. Я помогу тебе встать.

– А кто с тобой?

– Фред Алварец, – ответил мужчина.

– Флик?

– Не волнуйся, в настоящий момент он действует не как флик.

– А…

– Что они с тобой сделали? – спросила Джо. – Что они хотели? Это Хард?

– Да, это он поработал.

– Пошли, – сказал Алварец, – у нас мало времени.

Они помогли ему встать, но его ноги отказывались идти. Собрав всю свою волю, он заставил себя все же передвигаться. Дойдя до лестницы, он подумал, что ему ни за что не подняться по ней. Джо без конца говорила ему что-то ободряющее, но он не понимал ее. Алварец стал подниматься сзади, слегка подталкивая и поддерживая его. Ступенька за ступенькой они достигли люка. Морской воздух освежил его лицо и наполнил легкие.

Несколько секунд он отдыхал на палубе. Туман рассеялся.

– Сколько времени я был тут? – спросил он у Джо.

– Почти двадцать четыре часа.

Что произошло потом, он помнил очень смутно. Они ехали в машине. Джо дала ему сэндвичи, кофе и коньяк. Он понемногу начал приходить в себя, в то время как Алварец вел машину. Ему казалось, что они без конца ездили по улицам Батерли, пока Джо и флик принимали решение на его счет.

Между двумя чашками кофе он спросил, как они его нашли. После разговора со своим братом Солом, который рассказал о намерении Барни подняться на борт «Лаки», Фред Алварец стал наблюдать за Хардом и бородачом, неким Сикесом, и проследил их до шхуны. Потом они с Джо подождали, пока оба мужчины уйдут, чтобы освободить его.

Барни немного приободрился. Если бы он не находился в превосходной форме благодаря тренировке перед матчем, он, безусловно, был бы готов для госпиталя. Джо считала, что ему необходимо показаться врачу. Он отказался и заверил ее, что чувствует себя хорошо.

Он поцеловал ее.

– Я огорчен, Джо.

– У тебя нет никаких оснований для этого.

– Дело еще не закончено.

– Я знаю.

– Я хочу сегодня вечером поставить точку в этой истории.

– Ты знаешь, кто убил эту девушку?

– Да.

– И братьев де Фалгия?

– Тоже.

– Понимаю, – спокойно сказала она.

Джо замолчала. Она понимала, что он должен пойти до конца. Барни обшарил свои карманы. Револьвер, который он отнял у флика, и три тысячи долларов исчезли. Хард завладел ими.

Они проехали мимо мэрии. Часы показывали десять часов.

– Фред, мы будем ехать так всю ночь?

– Я пытаюсь найти выход. Если кто-нибудь из парней Петерсона задержит нас, мы пропали. Если Хард наложит на нас лапу, нам будет не лучше. Джо права, говоря, что надо повидать врача и отдохнуть.

– Я не смогу сомкнуть глаз. Петерсон не станет ждать.

– По своему состоянию ты должен провести неделю в госпитале, – вмешалась Джо.

– Я отдохну позже, когда все будет кончено. – Он попросил Алвареца направиться в Португи Хилл. – Я хочу поговорить с Марией Родригес. Один.

– Петерсон уже говорил с ней, – возразил Алварец. – Это вам ничего не даст.

Дом был погружен в темноту. Барни попросил Джо и Алвареца остаться в машине, поставленной ярдах в десяти от дома Марии Родригес. Он прошел по тротуару, потом по дорожке до входной двери. Коньяк и сэндвичи восстановили его силы. Все тело у него болело, но эти подонки не сломали ему ни одной кости. Мысль о том что скоро все закончится, придавала ему бодрости.

Ему было очень жаль Джо, но он ничего не мог поделать.

Никто не ответил на его звонок. Он нажал на дверь, и она поддалась. На мгновение он задумался, потом пожал плечами и вошел. Заглянул в маленькую гостиную справа, слабо освещенную уличным фонарем, и прислушался. Кругом царила тишина. Он прошел до кухни: все было в полном порядке.

Барни поднялся по лестнице и осмотрел первую комнату, выходящую окнами на улицу, Никого. Он бросил взгляд в шкаф и обнаружил два чемодана. Он достал их, поставил на кровать и открыл. Один, кожаный, был набит одеждой. В карманчике второго чемодана он нашел толстую пачку банкнотов, скрепленных зажимом. Он подошел к окну: три тысячи долларов новыми купюрами. На зажиме из золота стояли инициалы Лил. Он подарил ей этот зажим в начале их романа.

Барни ошеломленно смотрел на предмет. Он знал, что Лил никогда бы не рассталась с деньгами и золотом. Как все это могло оказаться в руках Марии Родригес? До или после смерти Лил? Он задумчиво положил все на место и убрал чемоданы обратно в шкаф. Мария Родригес собиралась покинуть Батерли, но она еще не уехала. Он прошел во вторую комнату, выходящую на противоположную сторону.

В этой комнате занимались шитьем. У окна стояла швейная машинка, и лампочка, включенная в ней, все еще освещала положенный кусок материи. Мария Родригес сидела, навалившись на машинку. Мертвая. Красное пятно расплылось на ее спине вокруг ножа, воткнутого по самую рукоятку.

Несколько секунд Барни стоял неподвижно, потом подошел к молодой женщине. Тут он заметил у ее ног черную коробку, принадлежавшую Педро де Фалгия. Его не удивило ни то, что он нашел ее здесь, ни то, что она была пуста.

Он почувствовал жалость к этой женщине. Он очень мало знал о ней, но все же достаточно, чтобы понять, что произошло. Она играла и проиграла. Может быть, она на самом деле была привязана к Педро, но его смерть спутала все ее карты и разрушила мечты. Тогда она попыталась спасти хоть что-то из того, о чем мечтала: она взяла коробку Педро, чтобы завладеть лежавшими в ней бумагами. Бумагами, которые могли погубить одного человека в Батерли.

Она попыталась продать секрет, которым обладала. Вероятно, она обращалась к Петерсону, и к Харду, и к другим, назначая крупную сумму. А в качестве платы получила нож в спину.

Барни вздохнул и покинул комнату. Подойдя к окну другой комнаты, он увидел машину Джо, стоящую на улице.

Он намеревался нанести один визит, но предпочитал сделать это в одиночестве.

И потому бесшумно вышел из дома через заднюю дверь.

Глава 18

Из-за угла улицы появилась медленно движущаяся полицейская машина. Барни подождал в тени, когда она проедет. Часы на церкви пробили одиннадцать.

Он пересек лужайку и подошел к большому каменному дому. Через заднюю дверь он вошел в кухню, потом проскользнул в широкий коридор. В библиотеке горел свет.

Малколм Дюран сидел за письменным столом. С трубкой в зубах он нагнулся над каким-то списком. Погруженный в свою работу, он не слышал, как вошел Барни. Тот немного подождал, прислушиваясь. Никакого шума в доме. Видимо, Дюран был один.

– Малколм, – тихо позвал он.

Дюран, не оборачиваясь, поднял голову. На нем был домашний пиджак и мягкие туфли. Его плечи вздрогнули, как будто ему было холодно, хотя в камине горели дрова. Комната была большой и роскошно обставленной. Барни проследил взглядом за рукой Дюрана, потянувшейся к телефону.

– Не делай этого.

Дюран повернулся, сделал вид, что встает, и снова упал в кресло.

– Откуда ты появился?

– Из небольшого ада, который ты приготовил для меня.

– Ты сошел с ума! Где ты скрываешься уже двадцать четыре часа? Полиция объявила о твоем розыске. Куда бы ты ни пошел, тебя везде задержат.

– Ты отлично знаешь, что я не прячусь.

– Я ничего не понимаю, – сказал Дюран, нахмурив брови.

Он хотел встать.

– Оставайся сидеть.

– Я хочу вызвать полицию.

– Оставайся сидеть!

Он послушался. Барни не заметил в нем ни малейшего признака страха. Он снова на мгновение вспомнил свое детство, старую вражду, которая всегда существовала между ним и Малколмом, их постоянные драки на школьном дворе. Все это сейчас не имело никакого значения.

– У нас очень мало времени. Малколм, – решительно начал он. – Не делай вид, что ты не знал, где я был. Твой приспешник потратил немало сил, чтобы заставить меня сказать то, что мне известно. Но он ничего не узнал. Напротив. Это у него длинный язык. Он позволил мне подобрать кусочки пирога. Итак, больше никаких секретов между нами.

– Я по-прежнему ничего не понимаю. Я не виделся и не говорил с Хардом вот уже два дня.

– Ты лжешь.

Дюран сердито сжал зубы.

– Послушай меня. Через пять минут я вызову полицию. Пять минут. Это время я предоставлю тебе, чтобы ты освободился от своих нелепых мыслей. И я сразу же отвечу тебе. Я никого не убивал. Ничего общего с этими убийствами я не имею. Ты следил за мной всюду, задавал свои вопросы, ты вбил в свою маленькую голову несколько совершенно абсурдных теорий. Ты ошибаешься. Я повторяю тебе: я никого не убивал.

– Даже Марию Родригес?

Дюран широко раскрыл удивленные глаза.

– Вдову?

– Она мертва. Заколота в спину. Я пришел от нее.

– Ты…

Барни покачал головой.

– Я нашел ее мертвой и могу доказать, что это не я убил ее, потому что твой подручный Хард держал меня в леднике на «Лаки» всю прошлую ночь. Один флик вытащил меня оттуда. Вместе с твоей женой. Существует, по крайней мере, один полицейский, которому наплевать на то, что с ним сделает Петерсон. Он не может выносить ни шефа, ни того, как этим городом руководят. Ты руководишь. Он и Джо освободили меня примерно два часа назад, и они были со мной, когда я ходил к Марии Родригес.

– Джо?

– Она не хочет говорить ничего, что может повредить тебе. Она слишком порядочна для этого. Она серьезно относится к своим обязанностям жены, но она любит меня. И я тоже люблю ее. Когда это дело закончится, она уедет со мной.

Он хотел вывести Дюрана из равновесия, заставить его потерять уверенность и спокойствие. Напрасно. Дюран посмотрел на него и улыбнулся.

– Я в курсе относительно вас, Джо и тебя, – спокойно проговорил он. – Мне кажется, я всегда знал, что она любила тебя, еще до женитьбы. Я только надеялся, что ты никогда не вернешься в Батерли.

– Но я вернулся. И я опрокинул все маленькие проекты. Твои проекты.

– Да.

– И я положу конец твоему царствованию в этом городе. Не позже сегодняшнего вечера. Я принимаю твой ультиматум в пять минут. После окончания этого срока мы позвоним в полицию. Если хочешь, можешь позвать Петерсона. Никакого значения это не имеет, потому что одновременно ты известишь прессу, и Петерсон не сможет заставить меня молчать. Я скажу все, что мне известно о тебе.

– Точнее то, что ты думаешь, что известно.

– Это ты убил Педро де Фалгия!

– Ты сошел с ума!

– Это тебя устраивало. Все отлично сходится. Ты пытаешься после этих убийств скрыть все следы, но я выяснил правду.

– Я был в Бостоне в тот день!

– Ты находился на «Лаки», и именно она повредила трал шхуны моего брата. Это будет нетрудно доказать, нос «Лаки» был перекрашен. Но окончательно я убедился в правильности своих догадок лишь после того, как увидел, как Джо вчера вечером сушила твою одежду Потом я получил некоторые сведения от некоего Брайена Жая из Остер-порта. Он знает, что «Лаки» останавливалась в Остер-порте в день смерти Педро, чтобы высадить тебя и дать тебе возможность вернуться на поезде, как будто ты ездил в Бостон. Но будет нетрудно доказать, что ни на какой конференции ты не присутствовал.

Дюран страшно побледнел. Барни смотрел на его руки, которыми он тер колени.

– Не пытайся достать револьвер, Малколм.

Дюран поднял на него глаза.

– Ты вооружен?

– У нас больше не остается времени. Ты отрицаешь, что находился тогда на «Лаки»?

– Нет, – подавленно ответил Дюран. – Я не отрицаю.

– Старый Педро де Фалгия чем-то крепко держал тебя, да?

– Да. Он располагал немалым количеством бумаг, компрометирующих меня.

– Он мог доказать, что ты и Хард создали преступную организацию, преследующую цель контролировать порт и подчинить себе индустрию рыбной ловли, не так ли? Хард и ты стали угрожать владельцам судов, а свои действия против них вы маскировали под несчастные случаи. Вы отказывали им в банковском кредите, заставляли продавать их продукцию по вашим ценам, и бог знает чем еще вы им угрожали. У Педро против вас накопилось достаточно доказательств, а это уже была угроза для вас, и ее необходимо было избежать. Ты хотел единолично заниматься этим делом.

– Продолжай, – проговорил Дюран странно спокойным голосом.

– Ты боролся всю жизнь за то, чтобы главенствовать в этом городе. Власть и деньги – вот что для тебя имело значение. Ты хотел владеть самым большим домом в Батерли, иметь возможность нанять или выгнать любого человека в городе. Ты приближался к осуществлению своих желаний, но Педро вставлял тебе палки в колеса. Во всяком случае, он мог все испортить. Нужно было тихо избавиться от него. И ты воспользовался ситуацией на море, когда увидел его в шлюпке. Но тебе не удалось расправиться с его братом.

Карлос вернулся в Батерли и стал разыскивать тебя. Ты тоже искал его в порту. Ты отправился в дом де Фалгия, чтобы забрать коробку, но не нашел ее. Ты решил, что она у Карлоса, и, когда встретился с ним на «Мери Хэммонд», накинулся на бедного старика и воткнул в него его собственный нож. Это замечательный результат охоты, Малколм: два старых рыбака и две беззащитные женщины.

Только ты так и не нашел коробку. Ты пытался испугать меня, когда последовал за нами, Джо и мной, до шхуны на прошлой неделе. Стрелял по нас. Я спрашивал себя, почему ты не убил меня, когда у тебя была такая прекрасная возможность. Вероятно, ты хотел лишь предостеречь меня, заставить меня все бросить. Ты не добился результата, и у тебя по-прежнему нет коробки. Потом у тебя появилась Мария Родригес и заявила, что коробка находится у нее и что она хочет получить за нее приличную сумму.

Ей понадобилась неделя, чтобы собраться с духом и обратиться к тебе. Однажды она не смогла этого сделать, в тот день, когда я застал тебя у нее. Но она боялась и хотела покинуть город. Итак, она решилась. Ты назначил ей встречу на сегодняшний вечер после того, как велел Харду хорошенько потрясти меня, потому что ты думал, что коробка у меня. Затем ты заплатил Марии, воткнув нож ей в спину.

Шквал ветра обрушился на окна. Дюран несколько секунд смотрел в темноту за окном, затем перевел глаза на Барни. Он постучал пальцем по столу и вздохнул:

– Ты ничего не сможешь доказать из всего этого.

– Брайен Жай в Остер-порте заговорит. Можно будет найти свидетелей, которые опрокинут твое алиби в Бостоне. Можно заставить заговорить и одного парня с «Лаки».

– Ты забыл одну подробность, – с бледной улыбкой возразил Дюран. – Ты должен вспомнить и о своей подружке Лил Оландер. Если предположить, что твои теории верны, по какой же причине я мог убить ее?

– Я не знаю, – признался Барни. – Может быть, она обнаружила что-то позавчера, в тот день, когда я был в Бостоне.

– В этом я уверен. Но будет очень трудно связать эту смерть со мной. Я не был знаком с этой девушкой, никогда не сказал ей ни единого слова и видел ее лишь два или три раза, когда она выходила или входила в дом твоего брата. Она обо мне ничего не знала. И тут все твои рассуждения рассыплются. Мне жаль тебя, Барни. Часть того, о чем ты догадался, верна. Я не отрицаю свои связи с Хардом. Я также не отрицаю, что ходил в море на борту «Лаки». Злость толкнула меня на этот поступок, и я жалею об этом. Я рассказывал тебе, как твой брат ворвался в банк с требованием дать ему кредит. Я отказал ему. Он был груб, и я вынужден был вышвырнуть его за дверь. В присутствии свидетелей он обвинял меня, это привело меня в бешенство, и я потерял голову. Я хотел его разорить, положить на лопатки. Мне было недостаточно того, что этим займется Хард, я хотел сам присутствовать на спектакле, увидеть его поражение собственными глазами. Я хотел получить это удовлетворение, потому я и поднялся на борт «Лаки».

Но я не убивал Педро и вообще кого бы то ни было. Я старался скрыть свое присутствие на «Лаки». Я допустил большую глупость. Ты не можешь себе представить, какой ужас я испытал, когда, вернувшись в Батерли, узнал, что произошло. Я был в шоке и сейчас все еще нахожусь в таком состоянии. Я понял, что твое расследование приведет тебя ко мне, и старался убрать все следы, как я уже сказал. Но я никого не убивал, и я по-прежнему не имею бумаг, которые Педро собрал против меня.

Голос Дюрана обрел большую твердость, стал более уверенным. Барни прислонился к краю стола, чувствуя, как его покидают силы. В библиотеке было очень жарко. У него началось сильное головокружение. Он пожалел, что пришел один, что самостоятельно занялся этим делом. Он немного пришел в себя и выпрямился, чувствуя устремленный на него взгляд Дюрана.

– Вызови Петерсона, – сказал Барни.

– Ты действительно хочешь этого?

– Вызови его.

– Я считаю, что ты должен подождать. – У него был искренний и твердый голос. – Кое-кто должен прийти сюда с минуты на минуту. Тот, чьи сведения но этому делу заставят тебя радикально изменить свое мнение.

– О ком ты говоришь?

– Если бы ты только подождал немного.

– Нет. Вызови сейчас же полицию.

Дюран колебался, потом пожал плечами и протянул руку к телефону. Но прежде чем он успел взять трубку, раздался звонок, резко нарушивший тишину дома.

– Я отвечу? – спросил Дюран.

– Да. Скажи «алло» и дай трубку мне.

Дюран опять заколебался, но все же послушался. Барни взял трубку.

– Я рад, что застал вас дома, – проговорил Петерсон на другом конце провода. – Я только что проверил вызов старого Ферриса Мак Хуга, знаете, того устричника, который живет в бухточке Галф Мун.

– Да, продолжайте, – сказал Барни.

– Там действительно есть труп. Он был выброшен на берег рано утром, потому что его одежда суха. На него неприятно смотреть, но никакого сомнения нет – это Педро де Фалгия.

Барни сильнее сжал трубку.

– И он получил пулю?

– Да. Она по-прежнему в его теле, забавно все же, что он доплыл сюда. Как будто для того, чтобы кричать о мщении… Значит, Барни Хэммонд говорил правду о последних словах Карлоса перед смертью. Но есть кое-что странное.

– Что же?

– Педро получил пулю в спину.

– В спину? – пробормотал Барни.

– Да.

Он слушал, как Петерсон рассказывал о подробностях обнаружения тела, но почти не слышал его. Он смотрел на Дюрана, стоявшего на другом конце комнаты. У него снова началось головокружение. Он провел рукой по лицу.

– Вы понимаете, Дюран? – говорил Петерсон. – Вы понимаете, что это означает? Вы еще здесь?

– У аппарата Барни Хэммонд. Я нахожусь у Дюрана. Приезжайте.

– Что?

Барни положил трубку.

Глава 19

Лицо Дюрана превратилось в маску ужаса. Из его горла вырвался хриплый стон, и он бросился к двери. Барни был недостаточно проворен, чтобы задержать его. Он крикнул ему, прося подождать и выслушать его, но тот ничего не слышал. Барни устремился следом за ним.

Дюран бежал по коридору, его лицо было искажено от ужаса. Барни выругался, преследуя его. На мгновение он потерял его из виду, скатившись по ступеням лестницы. Он поднялся, шатаясь. Ему казалось, что он погрузился в какой-то кошмар, у него больше не было сил идти дальше. Тем не менее он побежал, упал на одно колено, встал и опять побежал.

– Малколм!

В аллее шевельнулась тень. Барни увидел силуэт Дюрана и тень, вынырнувшую из темноты напротив Дюрана. Блеск металла, вспышка в ночи, потом звук детонации. Дюран продолжал еще бежать, раскинув руки, как будто потерял равновесие. Затем он упал на колени и повалился на дорожку, оставшись недвижимым.

Барни побежал. Напрасно он искал другого среди деревьев. Убийца скрылся в темноте.

Барни опустился перед Дюраном на колени. Он был мертв. Пуля попала ему в голову и разбила череп. На гравии уже появилось кровавое пятно.

Барни попытался его поднять, но ноги больше не держали его. В ушах стоял шум. Ему казалось, что он сейчас потеряет сознание, но подступавшая к горлу тошнота помешала этому. Он не желал такого конца Малколму. Это не вязалось со всем тем, что он представлял себе. Это было странно, это не укладывалось в его картину. Что сказал Малколм? «Мне жаль тебя, Барни». Он должен был выслушать его, но он был переполнен собственной ненавистью, своим триумфом, желанием поскорее разделаться со своим всегдашним врагом.

Барни поднял голову и бросил взгляд в сторону улицы. Никто, казалось, не услышал выстрела. Он смотрел на Дюрана и спрашивал себя, какие мысли были у того в голове, когда он бросился бежать? Стыд? Угрызения совести? Потерять свое господствующее положение в Батерли было для него хуже смерти. Он всего лишился, он видел, как рушатся все его мечты в результате вмешательства Барни. Батерли был городом рыбаков. Человек, обманувший их, будет презираем всеми. После тою как стала бы известна его связь и сотрудничество с Хардом, жизнь для Дюрана была бы невыносимой. Может быть, по этой причине он и побежал как сумасшедший…

Барни выбросил эти мысли из головы. Теперь это уже не имело значения. Он вслепую шел по ложному следу, подогреваемый ненавистью. Он ошибся в отношении Малколма. Он не был убийцей. Настоящий убийца еще передвигался с револьвером в руке. Барни вспомнил, что Дюран ожидал кого-то, кто замешан в этих убийствах. Этот человек, видимо, прятался снаружи и воспользовался сумасшедшим бегом Дюрана, чтобы убить его.

В аллее раздались шаги. Барни с усилием поднялся на ноги: они были как ватные. На дорожке появилось двое мужчин: Генри без пальто, со спутанными от ветра волосами и Сантини.

Барни хотел подойти к ним и зашатался. Генри подхватил его.

– Ради всего святого, что здесь происходит? Мистер Сантини и я услышали выстрел и… – Он вдруг замолчал и посмотрел на лежащую на земле фигуру. – Это Малколм?

– Был. Это он тебя ожидал у себя сегодня вечером?

– Разумеется, нет. Он мертв? Барни, ты его не…

– Нет. – Вдалеке послышался вой сирены. Барни почувствовал, как тонкие, сильные руки брата сжали его. – Это должен быть Петерсон. Я недавно говорил с ним по телефону. Тело Педро найдено. Его выбросило на берег вчера утром. Я сказал Петерсону, чтобы он приехал.

– Ты говорил с ним до выстрела, который я услышал?

– Да. До того, как был убит Малколм. Кто-то должен был прийти к нему, он просил меня дождаться его, прежде чем звать фликов, но я не послушал его.

– Полиции не следует видеть тебя. Петерсон свалит это на тебя.

– Я полагаю, что да.

– Тебе это безразлично? Ты ничего не хочешь сделать, чтобы избежать этого? – Генри говорил сухим тоном. – Ты останешься тут, не двигаясь, и позволишь захватить себя?

– Я устал. – Барни повернулся к Сантини. – Что привело тебя сюда?

Менеджер казался не очень уверенным в себе.

– Я только что приехал… Я подумал, что, возможно, смогу помочь тебе… Я узнал, что тебя разыскивает полиция и что ты прячешься… Я размышлял… Этот толстый флик вынудил меня разрушить твое алиби. Я знаю, что это не ты убил Лил, я причинил тебе немало неприятностей, но я не позволю повесить на тебя убийство. Я полагаю, ты должен был догадаться: Лил с самого начала была моей любовницей. Я очень огорчен из-за всего, Барни. У меня не было намерения обвинить тебя в убийстве. В тот день, в Бостоне, я покидал тебя на два часа и был вынужден сказать об этом фликам.

– Я благодарю тебя за все.

Сирены приближались.

– Послушай, – вмешался Генри, – можно убежать на «Мери Хэммонд». Я заставил ускорить работы, и она стоит у причала. Я могу отвезти тебя в Канаду…

Барни его не слушал. Он смотрел на лицо Сантини: вспыхнувшая в нем искра гнева позволила ему ударить кулаком по челюсти менеджера. Этот удар отнял у него последние силы, он потерял равновесие и выскользнул из рук Генри. Шатаясь, он еще пытался остаться на ногах. Брат подхватил его за плечи.

Потом наступила ночь.

Глава 20

Земля приподнималась и опускалась под ним, баюкая его и понемногу вытаскивая из темноты, в которой он находился. Это качание было ему знакомо, оно возвращало его в детство, к далекому прошлому, и Барни, нахмурив брови в своем полусне, пытался что-то понять. Он должен был вспомнить… Ему казалось, что он слышит яростные удары волн, потом сильная бортовая качка бросила его на что-то жесткое, и это окончательно разбудило его.

– Добрый день! – сказала Джо.

Она улыбалась, склонившись над ним. Он не верил своим глазам. Что она тут делала? Это была жена Дюрана… Внезапно к нему вернулась память: Малколм мертв. Он приподнялся на локте.

– Ты спишь с позавчерашнего вечера, – заявила ему она. – Сейчас снова утро.

На ней был непромокаемый плащ, слишком большой для нее, и зюйдвестка, откинутая назад. Лицо ее осунулось, под глазами легли темные круги. Барни огляделся: он лежал на койке в капитанской каюте «Мери Хэммонд». Он все вспомнил.

– Где Генри?

– У штурвала. Мы боремся с бурей, как только отплыли.

– Мы в море?

– Естественно.

Он с трудом сел на край койки и уставился на Джо.

– А экипаж?

– Генри нанял полдюжины своих старых рыбаков, как раз перед отплытием.

– И ты тоже отправилась?

– Да. Я так хотела, – просто ответила она.

– Но почему? Как ты очутилась здесь?

– Когда ты не вышел от Марии Родригес, Алварец пошел посмотреть и обнаружил тело. Я искала тебя повсюду. Я хотела быть с тобой. Тогда я подумала о шхуне и вовремя пришла. Генри отказывался взять меня на борт, но я настояла.

– Значит, тебе известно о Малколме? – Она слегка кивнула головой. – Это не я его убил.

– Я знаю.

Над ними волны разбивались о борт. Шхуну трепало бурей.

– Все обрушилось на меня, Джо. Я попал в сеть, которую соткал собственными руками.

– Я очень огорчена.

– Значит, ты тоже поняла?

– Мне кажется, что я всегда знала. – Она сделала короткую паузу. – Ты голоден? Ты должен немного поесть. Я приготовила тебе суп.

– Мне нужно повидать Генри. Я должен все расставить по своим местам.

– Он не отходит от штурвала с момента нашего отплытия из Батерли. – Барни хотел встать, но она тихонько толкнула его обратно на койку – У тебя еще есть время, Барни.

Он проглотил теплый суп, который она принесла, и снова заснул.

Когда он проснулся, часы, висевшие на перегородке каюты, показывали немногим больше полудня. Он сел. Шквалы воды обрушивались на палубу и ударяли по иллюминаторам. «Мери Хэммонд» скрипела под напором бури. Дизель с трудом работал. Барни прошелся по каюте и затем сел за столик красного дерева, отполированный многими поколениями Хэммондов. Лампа на потолке сильно раскачивалась и создавала причудливые тени. Он стал рассматривать бумаги, лежавшие в небольшом ящичке. Это занятие было ему неприятно, но он должен был сделать это.

Он не торопясь прочитывал все бумаги и складывал их в стопку. Потом взялся за другие ящики. Они были заперты на ключ, но ему легко удалось взломать замки.

Барни нашел то, что искал через двадцать минут. Руки его дрожали, когда он отложил обнаруженные бумаги. Он достиг тупика своего кошмара, и сетка захлопнулась за ним.

Дверь каюты открылась, и появилась Джо. Она увидела его сидящим за письменным столом, о бумагами в руках, страшно бледного.

Вместе с ней в каюту ворвалась буря. Барни помор ей закрыть дверь, с трудом борясь с ветром и потоками воды. Дрожа, она прижалась к нему: он сжал ее в объятиях.

– Джо… – пробормотал он.

– Дело плохо.

– Я знаю, дорогая.

– Нет, речь идет не об этой истории… Генри хочет любой ценой сохранить курс. Шхуна идет с огромным трудом, она не выдержит этого пути. Экипаж в ужасе. Никто не смеет спорить с твоим братом. Он… Он стал совсем другим.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Он считает себя твоим дедушкой… Он думает, что он на «Оренте».

Она дрожала в его руках, зубы ее стучали.

– Джо, послушай меня!

– Я боюсь. Это ужасно!

– А каков был план Генри, когда мы отплыли из Батерли?

– Он сказал, что хочет отвезти тебя в Канаду, потому что там ты будешь в безопасности. Он не хочет, чтобы тебя забрала полиция.

– Он что, считает меня убийцей?.

– Да.

– Ты знаешь, что это ложь.

– Конечно. Сейчас он старается запугать матросов, чтобы заставить их слушаться его. Они хотят вернуться в Батерли, а он не хочет об этом слышать… Нейфи не может сказать, сколько времени еще проработает дизель. На судне набралось много воды, и помп недостаточно. По сообщению радио, буря будет продолжаться еще несколько часов. Нас разыскивают корабли береговой охраны. Генри утверждает, что плохая погода нам на руку и что они нас не обнаружат.

Сильный удар бортовой качки заставил их зашататься. Молодая женщина по-прежнему дрожала всем телом.

– Успокойся, Джо.

– Я боюсь. Ты ведь его не видел там, за штурвалом. Он кричит там один, поет, разговаривает с морем. Он не позволяет никому подойти к нему.

– Оставайся здесь.

Она в отчаянии уцепилась за него.

– Нет, не ходи туда! Не теперь!

– Это нужно сделать. Он способен всех нас утопить.

– Барни… Ты жалеешь, что я пришла?

Он поцеловал ее.

– Конечно нет, я только хочу, чтобы ты осталась здесь.

Он вышел раньше, чем она успела снова запротестовать За дверью каюты располагалась небольшая лестница, ведущая к люку на палубу. Едва Барни поднялся наверх, как на него обрушился шквал ветра. Хотя был день, небо и море, слившись, были одинаково черными. Судно ныряло, погружаясь носом в огромные пенистые волны. Одна волна чуть не опрокинула Барни, и он вынужден был уцепиться за трос, чтобы не скатиться в море.

Из рулевой рубки до него донесся истошный крик. Один из матросов, подчиняясь отданному приказу, взял штурвал из рук Генри. Последний, шатаясь, направился к Барни.

– Спускайся вниз! – заорал он.

Его мокрые руки схватили Барни. Он снова закричал, но ветер и дождь заглушили его слова. Новый водяной вал обрушился на палубу. Шхуна застонала и осела под этими тоннами воды, грозящими потопить ее.

Лицо Генри было искажено от ярости, глаза его горели безумным огнем.

– Спустись! – снова приказал он, стараясь перекричать бурю.

– После тебя! Джо приготовит нам кофе. Я хочу с тобой поговорить.

Безумный огонек вновь полыхнул в глазах Генри. Он с трудом дышал. Ослепленный дождем, Барни с ужасом смотрел на горы воды, окружающие их. Он совершенно не представлял, на каком расстоянии от берега они находились и по какому курсу они плыли после того, как покинули Батерли. Новый вал воды рухнул на обоих и отбросил к иллюминатору каюты. К большому своему удивлению, Барни увидел, как Генри, что-то крикнув, стал спускаться по лестнице.

Каюта показалась настоящим раем после бури на палубе. Генри откинул капюшон и вытер измученное и усталое лицо.

– Я не могу здесь долго оставаться, – сказал он. – У штурвала Том Геррик: он сможет удержать его только несколько минут.

– Сядь и немного отдохни. Куда мы направляемся?

– В Канаду, черт возьми. – Он повернулся к молодой женщине, которая не раскрывала рта с момента их появления. – Джо тебе этого не сказала?

– Мы не поплывем в Канаду, – возразил Барни.

– Но это необходимо! Полиция не оставит тебе ни одного шанса! Твое единственное спасение – покинуть страну. Эта буря – настоящее благословение. Они побоятся последовать за нами, и даже если и посмеют, будет уже слишком поздно, когда они нас обнаружат.

– Мы вернемся в Батерли, – спокойно проговорил Барни.

Генри встал.

– Нет.

– Это нужно. Ты погубишь судно и всех нас утопишь, если продолжишь плавание. И потом, нельзя избежать правосудия, Генри.

– Никаких разговоров о возвращении.

Барни повернулся к Джо. Она сидела на койке, вся съежившись. Ее глаза выдавали ее тревожное состояние.

– Экипажу известно, что я нахожусь на борту? – спросил Барни у Генри.

– Нет. Я только сказал им, что мы будем ловить рыбу. – Он внезапно улыбнулся, обнажив белые зубы, которые особенно выделялись на его обветренном лице. – Джо тоже не знала, куда мы плывем, когда поднялась на борт, разыскивая тебя.

– А что произойдет, когда твои люди узнают, что ты пытаешься добраться до Канады?

– Ничего, они работают на меня в течение многих лет, доверяют мне. Они помогали мне бороться против Харда. Просто они думают, что я потихоньку вышел из порта, желая избежать встречи с этими людьми.

– Но если они узнают, что я на борту, что произойдет тогда? Они же знают, что меня разыскивает полиция.

– Они последуют за мной на край света.

– Но мы не поедем так далеко. Мы вернемся в Батерли. – Барни глубоко вздохнул. Он испытывал глубокую жалость к этому человеку, такому близкому и одновременно совершенно чужому. – Я немного пошарил на твоем судне: ты должен был бы все уничтожить.

Генри улыбнулся.

– О чем ты говоришь?

– Ты отлично это знаешь. И еще одна вещь: я уже сказал тебе, что тело Педро было выброшено на берег. Он получил пулю в спину.

– И что же?

– Это все меняет, разве нет?

– Я не вижу причины этому.

– К чему крутиться вокруг да около, Генри! Не забывай, что я находился на борту в тот день. Я видел Педро в шлюпке, когда «Лаки» повредила твою шхуну. Я помню о тумане и о твоем приказе Нейфи включить противотуманную сирену. Это создавало много шума, достаточно для того, чтобы покрыть звук выстрела. Мы все видели, как Педро упал в воду. Он стоял лицом к «Лаки» и кричал, чтобы избежать столкновения. Но он получил пулю в спину, Генри, и ты знаешь, что это означает. – Он немного помолчал, предпочитая, чтобы их всех поглотило море, чем произнести следующие слова: – В Педро стреляли не с «Лаки». Выстрел последовал с «Мери Хэммонд», это ты убил его, Генри.

Гигантская волна обрушилась на палубу, и вода проникла даже в каюту. Джо встала. Она хотела заговорить, но удержалась. Ее лицо страшно побледнело. Барни не спускал с Генри глаз.

– Ты считаешь, что это я, Барни?

– Я в этом уверен. И поэтому мы должны вернуться в Батерли. Ты вышел в море не для того, чтобы помочь мне избежать правосудия, а потому что сам хотел «спрятаться». Ты никогда не интересовался тем, что могло со мной случиться. Ты никогда…

– Это неправда!

– Ты хочешь создать видимость, что это я спасаюсь от полиции. Но я не бегу больше. Я не позволю тебе разрушать мою жизнь. Нужно, чтобы ты раз и навсегда понял: существуют другие, гораздо более важные вещи, чем наше имя и традиции нашей семьи. Ты всегда жил в прошлом, Генри, цепляясь за ценности, которые мертвы и давно похоронены. Ты не можешь остановить время. Я сожалею, что вынужден сказать тебе это.

– Продолжай, – сухо проговорил Генри. – Ты слишком много сказал, чтобы остановиться на полпути. Я слушаю тебя.

– Я продолжу…

– Прошу тебя, Барни, – вмешалась Джо. – Нет необходимости…

– Оставайся там, где ты есть, Джо. Сядь. – Он не переставал наблюдать за Генри. – Может быть, я в некоторой степени ответственен за это. Я мог остаться в Батерли и работать вместе с тобой. Но я не мог согласиться на жизнь с привидениями. Ты всегда смотрел в прошлое, гордясь тем, что совершили твои предки. Это нелепое состояние, потому что эта твоя гордость не оправдывает твоих собственных заслуг. Нужно жить в настоящем. Вот почему я уехал.

– Ты меня бросил.

Барни с удивлением смотрел на брата: он знал, что никогда не понимал этого человека.

– Я убедил себя, что Малколм Дюран во всем виноват. Все указывало на него. Все отлично сходилось или почти… Я хотел, чтобы это был он, потому что мы с ним всегда ненавидели друг друга. Я серьезно думал, что он убийца, пока Педро не был выброшен на берег и ты, совершенно потеряв голову, не выстрелил без всякой причины в Малколма.

Убийца – ты! Тебе необходимо было уничтожить компрометирующие тебя бумаги, которые ты взял из коробки Педро, и особенно ту, в которой ты расписался в получении всех сбережений де Фалгия, чтобы спасти «Мери Хэммонд». Но ты сохранил ее, а также бумаги с доказательствами того, что Дюран вместе с Хардом создал преступную организацию, чтобы управлять портом Батерли.

– Ты шарил в моем столе?

– Да. Так было нужно. Я хотел найти доказательства, подтверждающие мои предположения.

– У тебя теперь нет сомнений?

– Никаких. Ты убил Педро, потому что тот требовал или деньги, или судно, а ты не мог дать ему ни того, ни другого. Он, вероятно, не спешил бы, но его торопила Мария Родригес, и он был настойчив. Ты не мог вернуть долг, даже банк отказал тебе в ссуде. А о том, чтобы потерять судно, не могло быть и речи. Ты не знал, что делать. Твое отчаяние привело тебя к ненависти и насилию. Может быть, ты и не хотел его убивать. Такая мысль не приходила тебе в голову, она появилась мгновенно, когда ты уже нажимал на спуск. Я хочу думать, что ты действовал импульсивно, просто воспользовался обстоятельствами: туманом, воем сирены, покрывавшем собой любой шум, и «Лаки», присутствие которой делало ее идеально виновной. Все прошло замечательно. Ты всегда был превосходным стрелком и не промахнулся, несмотря на туман.

Вернувшись в Батерли, ты отправился к Харду и поругался с ним и его людьми. Эта задержка была фатальной, потому что дала Марии Родригес время пойти в дом де Фалгия и забрать коробку Педро. У нее были свои планы. Она хотела продать бумаги тому, кто больше за них заплатит, но ты тогда не знал об этом. Ты перевернул дом де Фалгия вверх дном и не нашел коробку. Потом ты узнал, что Карлосу удалось добраться до берега. И ты понимал: он знал, что произошло на самом деле. Только ты мог отобрать у него его нож. Карлос мог быть убит лишь тем, кто был ему хорошо известен и кто мог взять его нож. Он никогда бы не позволил сделать это Дюрану. Я должен был подумать об этом раньше. Ты всегда чистишь свою трубку при помощи ножа. И тебе ничего не стоило одолжить нож у Карлоса, а потом заколоть его им. Это бросалось в глаза, но я был слеп, потому что меня обуревала ненависть к Дюрану.

Шхуна сильно накренилась, и Барни уцепился за койку, на которой сидела Джо. Генри стоял около двери и смотрел на них глазами, полными ненависти.

– А Лил? – спросил он. – Полагаю, эту потаскуху убил опять я.

– Да. Она хотела исчезнуть, прихватив мои три тысячи долларов, и оставалась в Батерли, пока я вместе с Сантини не отправился в Бостон. Она имела несчастье находиться в доме, тогда как ты думал, что она со мной в Бостоне. Ты пригласил к себе Марию Родригес, с которой уже раньше вел переговоры: она нашла твою долговую расписку в бумагах Педро. Она хотела продать ее тебе и, возможно, угрожала передать ее полиции, чтобы объяснить смерть Педро. Она боялась и хотела покинуть город, но она была жадной. А у тебя не было денег, и ты спорил с ней. Лил услышала ваш разговор, не так ли? Ты не знал о ее присутствии и свободно говорил с Марией Родригес. Когда потом Лил пришла к тебе, без сомнения, для того, чтобы заставить тебя раскошелиться, ты страшно разъярился и больше уже не владел собой. Ты схватил первое попавшееся тебе на глаза оружие – это был гарпун; – потащил Лил в ее комнату и убил ее, затем ты обнаружил деньги, которые она у меня украла.

– Это лишь предположения. Ты ничего не сможешь доказать.

– Но это правда, да? – Барни сделал паузу, потом продолжал: – Ты взял три тысячи долларов, скрепленные золотым зажимом Лил, и отдал их Марии Родригес. Ты считал, что этого достаточно для того, чтобы она отдала тебе бумаги и покинула Батерли. Только у нее в голове были другие планы. Она забрала деньги, а потом насмеялась над тобой, утверждая, что у нее имеются и другие бумаги и что она воспользуется ими, когда ей захочется. Но ты не знал, что же еще содержала эта коробка и что могло угрожать тебе. Это опять привело тебя в ярость, ты вернулся к Марии, заетал ее сидящей за швейной машинкой и вонзил ей нож в спину. Затем ты обнаружил бумаги, собранные Педро против Дюрана.

– Да, это все правда, – задумчиво проговорил Генри. – Мне нужно было убрать эту женщину. Она знала слишком много. А три тысячи долларов помогли бы мне закончить ремонт судна. Я нашел все бумаги, нр не смог найти деньги, которые я взял у этой шлюхи Лил. Она тогда пришла ко мне и рассказала, как общипала тебя. Я должен был заплатить Марии или отдать ей «Мери Хэммонд»… Я предпочел бы утопить шхуну, чем увидеть ее в чужих руках.

– У тебя к сейчас такое намерение, не так ли?

– Возможно.

– Ты предпочитаешь всех нас утопить, лишь бы не дать возможность полиции задержать тебя. Тебе наплевать, что экипаж, который доверяет тебе, тоже погибнет.

– Эти люди должны последовать за мной, Я их капитан.

У Джо вырвался хриплый стон. Ее глаза, устремленные на Генри, расширились от ужаса.

– А Малколм? – прошептала она, – Почему вы его убили?

Он расхохотался.

– У меня давно возникло такое желание, а когда я прочел эти свидетельства против него, я возненавидел его еще больше.

– Дюран знал правду, – сказал Барни. – Может быть, он понял все с самого начала. И еще одна деталь должна была насторожить меня. Если бы убийцей был не ты, а кто-то другой, он не промахнулся бы по мне и Джо тогда, около шхуны. Он имел возможность подстрелить нас, как зайцев. Но там был ты, а ты меня не спустил, потому что хотел получить остальные деньги, которые я обещал отдать после поединка.

Дюран знал, что убийца не он и не Хард. Но он был слишком озабочен тем, чтобы уничтожить следы, которые неминуемо привели бы к нему, и не стал заниматься розысками настоящего убийцы. Но ему было известно, что коробка у Марии, так как она связалась с ним, предлагая продать ему документы. Он также должен был узнать от нее, что являлся второй жертвой ее шантажа, что ты, – другая ее жертва. Когда я позавчера вечером был у него, он мне сказал, что ему жаль меня, но я тогда не понял, что он хотел этим сказать. Теперь мне все ясно. В тот момент он уже знал, что убийца – это ты, он знал это уже несколько часов. Но он хотел получить документы и позвонил тебе, чтобы ты пришел поговорить с ним. Ты согласился на это свидание, но твоим настоящим желанием было заставить его замолчать навсегда. Тут ты совершил большую ошибку. Дюрана можно было бы обвинить во всех убийствах, за исключением убийства Лил. Я не смог бы приписать ему это убийство, особенно когда обнаружил три тысячи долларов и золотой зажим Лил в чемодане Марии Родригес. Малколму не надо было убивать ради денег, а Лил добровольно не отдала бы свой фрик.

Ты убил Дюрана, Генри, и воспользовался Сантини для своего алиби. Ты заставил его поверить, что находился в доме, наверху, а сам вышел с черного хода. Ты перешел улицу, чтобы пойти к Дюрану, и, заметив меня В окно, заколебался. Потом Дюран потерял голову и выбежал из дома. Он не знал того, что мне сказал по телефону Петерсон: всю неделю он находился в страшном напряжении, и его нервы сдали. Ты его застрелил и вернулся по запасной лестнице. Затем ты сразу же спустился в библиотеку, где тебя ждал Сантини, не знающий? что ты покидал дом. Потом вы оба побежали на место происшествия.

Страшный шум раздался на палубе. В завываниях ветра и бури послышался крик матроса.

– Я должен вернуться к штурвалу, – сказал Генри.

– Мы возвращаемся в Ватерли.

– Нет.

– Судно не выдержит курса.

– Я это знаю, – улыбаясь ответил Генри.

– Ты не можешь продолжать путь.

– Так нужно. Ты не оставил мне выбора.

– Мне наплевать на то, что может случиться со мной. Для меня тоже все кончено. Но, по крайней мере, подумай о Джо…

– Она поехала с нами добровольно, по собственному желанию.

– Но она ничего не знала о тебе!

Генри повернулся к молодой женщине.

– Я полагаю, что она всегда это знала, – спокойно возразил он.

Джо встала и взяла за руку Барни.

– Не беспокойся обо мне.

– Генри, не вынуждай меня сделать это!

– Не может быть и речи, чтобы ты что-либо предпринял. Если ты думаешь, что тебе удастся отстранить меня от командования судном, то можешь бросить эту надежду. Представь себе, я вооружен.

Он вынул руку из кармана плаща: в ней был револьвер. Он держал его нацеленным на Барни с самого начала их разговора. Выражение лица у него было необычным.

– Ты не посмеешь выстрелить в меня!

– Барни… – с беспокойством вмешалась Джо.

– Ты должен ее слушать, – сказал Генри. – Не заставляй меня убить тебя. Я не думал, что мы дойдем до этого. Я не могу все потерять, в противном случае я все утоплю вместе с собой, Ты понял? Мы все утонем.

Барни смотрел на него и понимал, что тот не раздумывая выстрелит в него, если он попытается его обезоружить. Он снова спрашивал себя, как это он в течение стольких лет не мог понять этого человека.

Раздался новый треск на палубе. Судно накренилось и погрузилось в воду, люк внезапно был сорван, и в каюту ворвался поток воды. Кто-то закричал, но крик потонул в шуме ветра. Барни почувствовал, как его подняло и бросило на стенку. Он не мог дышать. Он хотел поймать Джо, но она ускользнула от него. Лампа погасла, и ему казалось, что весь мир опрокинулся. Судно сотрясалось с мрачным треском.

Он чувствовал, что исчезает в бушующем море.

Глава 21

Он ударился о что-то твердое и уцепился за это изо всех сил. Это был письменный стол, прочно закрепленный на полу каюты. Ему удалось встать. Вода доходила до колен.

– Джо! – позвал он.

Судно дрожало, медленно выпрямляясь, но треск продолжался. На палубе кричали люди.

– Джо!

– Я тут.

Он ощупью направился на голос, натыкаясь в темноте на плавающие предметы. Новая порция воды, но менее значительная, хлынула в каюту. Он схватил Джо за руку и притянул к себе.

– Ты ранена?

– Нет. А где Генри?

– Вероятно, ему удалось подняться на палубу.

– Пошли.

– Он был в ненормальном состоянии.

– Я знаю. Пошли, следуй за мной.

Он взял ее за руку и повел на слабый свет, падающий из иллюминатора. Новая волна накрыла их. Он с трудом устоял перед этим мощным натиском и потащил молодую женщину за собой на палубу.

При слабом освещении происходящее вокруг казалось фантастическим, нереальным. Огромные седые волны набрасывались на судно, часть палубы которого была под водой. Матросы, вне себя от страха, сгрудились на передней половине судна. Барни поискал глазами Генри. Шхуна, нос которой как бы висел в пустоте, с трудом пыталась выпрямиться. Барни, крепко прижимая к себе Джо, попробовал добраться до рулевой рубки. Какой-то человек с безумным взглядом и белый как мел вышел оттуда, Он открыл рот, но слова его были унесены ветром.

Барни схватил его за руку;

– Что?

– Хард! – проговорил моряк. – Хард там, на «Лаки», Он нас задел!

Барни толкнул Джо внутрь.

– Держись за что-нибудь!

Потом он посмотрел в направлении, указанном парнем. Дождь создавал пелену, которая заволакивала их. В этой пелене параллельно «Мери Хэммонд» виднелась темная масса. Матрос не ошибся. Барни вытер глаза и увидел, что часть релингов была снесена, Ему хотелось знать, не получила ли «Мери Хэммонд» более серьезных повреждений в другом месте, он продолжал смотреть на шхуну, не понимая того, что происходит. Он услышал чей-то голос, усиленный мегафоном, но слов не разобрал. Он различил несколько фигур на палубе «Лаки». Ему казалось, что он узнал Харда. Потом он с удивлением обнаружил еще одну массивную фигуру рядом с Хардом: Петерсон!

Барни пробрался в рубку. Генри стоял у штурвала.

Рубка была единственным убежищем от бури. Джо, стоящая в углу, прижималась к стенке. Барни взглянул на брата. Сумасшедший огонек горел в его глазах.

– Перестань, Генри. Здесь полиция вместе с Хардом.

– Нет! Мы находимся вне территориальных вод. Они не имеют права сделать нам что-либо.

– Брось!

– Не подходи! Не пытайся взять у меня штурвал. Они не поднимутся на мое судно!

– Убери оружие! Ты потерял рассудок, Генри. Ты болен. Послушай меня, ты не должен пренебречь «Лаки». Та шхуна может выдержать эту бурю, а «Мери Хэммонд» – нет, она не продержится более часа по этому курсу. Тебе хочется увидеть, как она потонет? Им достаточно просто следовать за нами и ждать, когда мы погрузимся в воду. Сопротивление ни к чему не приведет.

Генри, казалось, на мгновение задумался, не выпуская револьвер. Шхуну бросало из стороны в сторону, но его рука твердо держала штурвал.

– Может быть, ты и прав, Барни.

Потоки дождя хлестали по окну рубки и затрудняли видимость. Внезапно среди адского шума бури раздался мощный треск: парус фок-мачты лопнул с настоящим Взрывом, и клочья его летали в воздухе, как призраки. Генри повернул штурвал и отдал приказание Нейфи в машинное отделение. Увлекаемое порывами ветра, судно не сразу послушалось, потом мало-помалу, угрожающе медленно стало выравниваться. Барни взглянул назад и увидел, что «Лаки» приблизилась. Волна ударила поверх бортовых заграждений, и экипаж бросился к спасательным приспособлениям. Две шлюпки снесло, словно их подхватила гигантская рука. Следующая волна разбилась о нос, в то время как судно боролось с ветром. Палуба скрипела, стонала и опасно наклонялась. Лицо Генри-было мокрым от пота. Он стал разговаривать со шхуной, давая ей разные обещания, будто она была живым существом.

Барни отступил к Джо. Она вопросительно посмотрела на него, но он не знал, что ей сказать. Он сделал все, что мог.

«Мери Хэммонд» шла уже по ветру, и волны не так яростно бились об ее нос. Вторая шхуна плыла примерно в сотне ярдов от нее.

– Измени курс, – предложил Барни. – Дай им приблизиться.

Его брат хранил молчание. Судно, казалось, набрало скорость и направилось на «Лаки». Барни услышал демонический смех Генри, в то время как расстояние между двумя судами быстро уменьшалось. Барни внезапно понял намерения брата. Сирена «Лаки» завыла. Матросы, охваченные ужасом, покинули нос «Мери Хэммонд» и побежали на корму.

Барни бросился на штурвал. Генри ударил его рукояткой револьвера по щеке.

– Отойди!

– Ты их потопишь!

– Естественно!

Теперь они почти приблизились к шхуне. Барни воспользовался моментом, когда Генри смотрел на «Лаки», чтобы снова броситься на штурвал. Он видел, как его брат поднял револьвер: раздался выстрел. Пуля улетела в сторону. Барни яростно ухватился за штурвал, отчаянно борясь за него. Сквозь залитые дождем, окна Он видел, как «Лаки» буквально увеличивалась на глазах…

Страшный удар, перекрывший рев бури, потряс судно. У Барни подкосились ноги. На палубе раздались крики. Он подумал о Джо, ухватился за дверь, и поднялся. Потоки воды хлынули в рубку. Генри исчез. Барни увидел Джо, лежащую около штурвала, и попытался подобраться к ней, Нос «Мери Хэммонд» раскололся о корпус «Лаки», обшитый железом. Матросы Генри перебирались на другое судно.

Барни быстро взял на руки Джо: она была без сознания.

Волна обрушилась на него на палубе и заставила пошатнуться, но он удержался и направился к «Лаки». Люди помогли ему перейти на другую палубу. Один из матросов взял у него из рук Джо и отнес в каюту.

«Мери Хэммонд» медленно удалялась.

Кто-то схватил Барни за плечо и заставил его повернуться. Он оказался нос к носу с Хардом: лицо последнего было искажено злобой.

– Вот убийца! – закричал он.

– Нам надо свести небольшие счеты, Хард! Настал момент покончить с ними.

– С удовольствием! – ответил Хард, мгновенно выбрасывая вперед кулак.

Их взаимная ненависть была настолько велика, что они ни о чем не могли думать. Барни увернулся от удара и выдал правой в живот Харда, затем последовал удар левой в челюсть. Хард зашатался и отпрянул к ограждению: рот его был в крови. Члены экипажа хотели вмешаться, но Хард остановил их.

– Оставьте нас. Мне нужно рассчитаться с ним.

Они яростно боролись, не обращая внимания на то, что судно сильно раскачивалось и они могли вылететь за борт.

Барни чувствовал, что силы покидают его. В какое-то мгновение он заметил «Мери Хэммонд», которую относило ветром и которая уже наполовину скрылась под водой. Хард набросился на него. Барни отстранился и, собрав последние силы, ударил по подбородку Харда, сломав ему челюсть.

Хард повалился на живот.

Трое мужчин помогли ему встать и утащили внутрь. Он получил свое.

Барни немного отдышался и увидел появившегося на палубе Петерсона, забавного в огромном желтом плаще. Он как-то странно выглядел.

– Я не думал, что вам это удастся! Я мог вас остановить, но вы заслужили небольшой урок за все те неприятности, которые вы нам доставили. Что касается Харда, то он не упустил возможности!

– Я благодарю вас, – ответил Барни.

– У вас с собой документы, которые Генри взял y Марии Родригес?

Барни ошеломленно посмотрел на Петерсона и сунул руку в карман своего плаща.

– Да. Они немного подмокли, но вы все же сможете их прочесть.

– Они вас оправдывают и обвиняют Харда.

– Я не понимаю… Я думал, что вы хотите все свалить на меня.

– Да… до того момента, когда было найдено тело Педро. Пуля, о которой я вам говорил по телефону, была выпущена из карабина Генри. Когда я увидел, что Педро получил пулю в спину, я пришел к тому же заключению, что и вы: это мог сделать только Генри.

– А где он?

– На «Мери Хэммонд», – спокойно ответил Петерсон. – Он мог перескочить на шхуну вместе с экипажем, но предпочел иной конец.

Барни посмотрел на шхуну, полностью находящуюся во власти стихии. Обе мачты уже были сорваны, палуба покрыта водой. Впереди выделялась одинокая фигура Генри. Внезапно судно нырнуло глубоко носом, бушующее море совсем покрыло его. Немного оно приподнялось из глубины…

Барни вздрогнул, его сердце сжалось. Рука Петерсона легла на его руку.

– Его можно было заставить перейти на наше судно. Но он сам захотел поступить так, каждый человек имеет право выбрать себе смерть. Генри и я вместе ходили в школу. Он всегда был замкнутым. Что бы он ни сделал, теперь с этим покончено. Несмотря на все свои преступления, он оказал большую услугу городу. Теперь у рыбаков будет шанс. Он их освободил. И я тоже теперь свободен. Я не должен теперь слушаться ни Дюрана, ни Харда, и, если люди в Батерли захотят вернуть мне свое доверие, я постараюсь его оправдать.

Он глубоко вздохнул и исчез в рубке. Барни немного посмотрел на море, потом отправился на поиски Джо.

На востоке показалось солнце, и море понемногу успокоилось. «Лаки», не пострадавшая во время бури, должна была скоро вернуться в Батерли. Сол Алварец снова стал капитаном.

Барни отдыхал, лежа на койне, Петерсон принес ему чашку с кофе, щедро разбавленным ромом, потом-устроился около него, и они долго говорили. Это был неплохой человек. Ситуация в Батерли не дала ему выбора: он – вынужден был слушать приказы Дюрана. Отныне все должно измениться. Барни едва слышал его. Мысли его без конца возвращались к прошлому, к детству с Генри в большом доме на Ориент-стрит.

– Вы вернетесь на ринг?

– Что?

– Мне интересно знать, чем вы теперь собираетесь заняться.

– У Харда находятся мои три тысячи долларов.

Петерсон улыбнулся.

– Я взял их у него. У него был также и ваш портфель. Вы получите его в Батерли.

– Спасибо.

– Этого достаточно для начала, нет?

– Не знаю…

Барни встал и прошел на палубу. Чистое небо краснело в заходящих лучах солнца. Джо смотрела на море, опираясь на поручни. Она казалась совсем маленькой в одежде рыбака, которую ей одолжили. Увидев, что он подходит к ней, она улыбнулась, потом снова повернулась к морю.

– Через час мы будем в Батерли, – сказал он. – Я…

– Ничего, не говори сейчас, Когда ты вернешься через некоторое время, все будет гораздо проще.

– Я никуда не уеду.

– Нет?

Она повернулась к нему. Он обнял ее.

– Мое место здесь. И мне понадобилось много времени, чтобы понять это.

Она взяла его руку и крепко сжала ее.

Бок о бок, молчаливые, они смотрели, как солнце опускалось в воду.