Запахи в жизни зверей

Начало пути

Запахи и обоняние играют колоссальную роль в жизни зверей. Их поведение от рождения до самой смерти ежечасно, ежеминутно связано с восприятием запахов, которые несут жизненно необходимую информацию из окружающего мира, возбуждают инстинкты и привычки, определяют положительное или отрицательное отношение к новым предметам. Если бы собака писала книгу об органах чувств, то, несомненно, самая длинная глава была бы посвящена обонянию, писал Г. Деккер — автор книжки, посвященной способностям животных воспринимать окружающий мир.

Происхождение обоняния, по-видимому, наиболее древне. Есть основания предполагать, что оно предшествовало всем другим чувствам, с помощью которых животное могло бы на расстоянии ощущать присутствие пищи, особей противоположного пола или приближение опасности.

Запахи, обоняние и поведение, связанное с ними, — малоисследованная область даже применительно к человеку. Особенно же много белых пятен обнаруживается при изучении в этом плане диких и домашних животных. Познание данных вопросов важно для решения многих проблем.

— Вот посмотрите, как успешно решает проблему концентрации животных наш сосед — Центральная лаборатория зерна, — сказал, подходя к окну своего кабинета, директор Института охоты и звероводства, куда я был направлен по распределению. На крыше соседнего дома сидела огромная стая веселых воробьев, которые ждали момента полакомиться зерном, для чего-то выложенным во дворе научными сотрудниками.

Умные, хитроватые глаза невысокого, полного человека улыбались.

— Нужно повышать производительность труда и в охотничьем деле. Путь к этому — привлечение и концентрация зверей, — продолжал директор. — Но зерном-то и мясом дороговато, лучше их запахами. Беритесь-ка за приманки, дружище, за привлечение!

Так я вступил на тернистую, неизведанную тропу, где ждали меня немалые трудности, разочарования и радости поиска, находок. В книжке я пытался рассказать о некоторых результатах странствий по этой тропе.

Отвоеванная «сарделька». Для начала работ нужно было место. В институте теснота. Директор приказал выделить мне часть одной из больших комнат. Но какую часть! Владельцы, скрепя сердце, соглашались отгородить 3 квадратных метра. Я боролся за 4. В борьбу включились заведующие заинтересованных лабораторий. Мой завлаб был моложе и выносливей, чем его оппонент. В начале второй недели нам удалось выспорить относ перегородки на целых 30 сантиметров. Сочувствующие мне плотники согласились работать в неурочное время, когда институт был пуст, и перегородку сдвинули до намеченного места еще на 20 сантиметров.

Наутро нарушение границы было обнаружено, поднялся шум, но уладить его помог Виталий Андреевич — новый лаборант, с которым мы начали работать. Это был высокий, не очень молодой, элегантный мужчина, с манерами актера МХАТа. Он много испытал в жизни, добывал морского зверя, перебрал с десяток других специальностей и легко завоевывал симпатии окружающих.

Короче говоря, мы выстояли, и клетушка в шесть квадратных метров, имеющая форму сардельки, стала нашей.

Мир не без добрых людей. В старинных и современных охотничьих книгах есть немало рецептов пахучих приманок. Чего только туда не входит! Змеиный жир и анисовое масло, мускус кабарги и моча лисицы, протухшее мясо и духи — многие десятки самых неожиданных веществ. Указаны точные дозировки каждого, что вызывало у меня подозрение более всего. Предстояло разобраться в этой шаманской кухне, отделить зерно от шелухи, знахарство от точных наблюдений, найти действительно эффективно привлекающие зверей запахи. Решили изготовить, а затем испытать несколько мудреных и простых приманок. Итак, собираем компоненты!

Глицерин, рыбий жир, пепсин раздобыли быстро. А дальше началось хождение по мукам. Смолу южного растения ферулы, так называемую «асафетиду», или «вонючую камедь», искали 13 дней и обнаружили лишь в лучшей гомеопатической аптеке Москвы. Там нам продали последние 300 граммов и сказали, что нигде в стране ее больше не найти — это была сущая правда: лекарство давно вышло из употребления.

— Как я счастлив, что нашел это снадобье! — сказал Виталий Андреевич, держа коробочку с асафетидой, когда мы выходили из аптеки. Он возглавлял операцию поиска этой редкостной штуки. На «вонючую камедь», сочетающую запах чеснока с запахом козла, надушившегося духами «Пиковая дама», мы возлагали большие надежды, но, увы, они оказались напрасными: звери были равнодушны к этому запаху.

Сколько было телефонных разговоров, писем, хождений по учреждениям, встреч, разочарований и радостей, пока удалось найти все необходимое! Не было только масла перечной мяты. Штука немудрящая, но в этом году мята не уродилась, и парфюмеры голодали без нее. Никакие прошения даже в самые высокие инстанции не срабатывали. Из-за отсутствия двухсотграммового пузырька с мятой могла сорваться работа целого года. После дня бесплодных скитаний по различным московским учреждениям, удрученный, еле передвигая ноги, случайно я оказался у врат мыловаренной фабрики.

— Старина, кто тут человек с добрым сердцем? — спросил я дворника с метлой.

— Один тут хороший человек — Иван Петрович, к нему иди.

Преодолев проходную, я попал в большой кабинет заместителя директора. Иван Петрович, невысокий человек с простецким, живым лицом, стоя, разговаривал сразу по двум телефонам, держа трубки в обеих руках. Минуты через две Иван Петрович на секунду опустил трубки и спросил:

— Что вам? — и тут же снова припал к трубкам.

— Двести граммов мятного масла для науки, — скороговоркой еле успел сказать я.

Еще через 2 минуты он опять также на мгновение оторвался и, быстро сказав: «Поднимите правую руку и возьмите искомое», — снова продолжал телефонный разговор. Недоверчиво я поднял глаза в указанном направлении и увидел пузырек, стоящий на шкафу. Протянул руку, взял, понюхал. Действительно мята! И ровно 200 граммов! Чудо какое-то. Через 3 минуты я был на улице, не ощущая под собой ног от радости.

Прошло много лет, но я до сих пор с благодарностью вспоминаю Ивана Петровича.

Конспирация ради дела. По намеченной программе нам предстояло испытать приманку, в состав которой входят «продукты разложения мяса». Чтобы получить эти «продукты», мы заказали специальный герметический, объемистый алюминиевый бак, наполнили его на три четверти кониной, намертво задраили и поставили в термостат. Из бака в отверстие термостата выходил тонкий резиновый шланг, который мы вывели через отверстие, просверленное в раме окна, наружу.

По нашему хитроумному расчету, образующиеся при разложении газы должны были выходить через шланг на улицу. В сущности, все так и было, но… через три дня в институте появился легкий запашок. Поначалу мы с Виталием Андреевичем даже не связывали его с нашей установкой, будучи совершенно уверены в ее герметичности. На второй день запах усилился. Тогда мы промазали мыльным раствором швы бака. Нет! Нигде мыльных пузырей не было — значит, герметично.

Утром третьего дня встретили в коридоре сотрудников, обсуждавших возможные причины появления запаха. Нам-то с Виталием Андреевичем вскоре все стало ясно: ароматы, извергаемые шлангом из термостата, ветром заносились в форточки обратно в здание. Чтобы не сорвать запланированную работу, мы вынуждены были скрывать их происхождение.

Наконец, бродившее в термостате снадобье достигло запланированных кондиций и стало готово к использованию. Когда мы вынесли бак в подвал и, отвинтив болты, сняли с него крышку, то обнаружили, что массивные железные гайки, подвергавшиеся действию газов, рассыпались в прах при прикосновении к ним…

Горький сюрприз. Промысловый охотничий сезон уже начался. Чтобы успеть испытать приманки, нужно спешить с рассылкой их звероловам. А у нас еще много дел.

Кроме составных частей приманок, нам с Виталием Андреевичем нужно было раздобыть «тару», то есть флаконы для приманок, пробки к ним, изготовить этикетки, напечатать инструкции для пользования, достать посылочные ящики, вату для упаковки, гвозди, бечевку и т. д. и т. п. С утра до ночи мы разливали в пузырьки наши мощно излучающие запахи снадобья, клеили этикетки, забивали посылочные ящики. После месяца мучений повезли наши драгоценные ящички на почту.

Наутро нас ждал горький сюрприз… Когда мы пришли на работу, нам сообщили, что уже трижды звонили с почты: дескать, ваши посылки взрываются, и почтовое отделение не работает, немедля приходите…

В чем дело? Почему взрываются? Потом все выяснилось: один из компонентов-«продукты разложения мяса» — продолжал еще бродить, образующиеся газы вышибали пробки, и содержимое, подобно пенящемуся шампанскому, выхлестывало наружу… Виталий Андреевич оказался на высоте. Он не растерялся, не упал духом и отправился на место происшествия. Как ему это удалось, чего стоило, я так и не знаю (он сказал, что это его секрет), но опасный груз, за исключением взорвавшихся ящиков, тронулся в путь.

Надо быть фокстерьером. По весне мы собирали урожай. Каждый день секретарь приносила письма от охотников. Они были разными. Иногда приманки не привлекали, а отпугивали зверей, и человек в соответствующих выражениях оценивал полученные результаты, а заодно и наши труды. В других случаях все наоборот: «притягивает зверя», «здорово придумали», «пришлите еще». Но более всего казались странными двойственные результаты: под Костромой хорошо, а под Омском плохо. Вчера зверь внимания не обращал, а сегодня как сумасшедший примчался. У одного и того же охотника с одной и той же приманкой в одном месте леса — успех, а чуть подальше — полная неудача, лисица каждый раз обходит капкан. Почему так? То ли погода влияет, то ли различие в кормах, то ли влияние промысла — тут напуганные, а там непуганые. А может быть, анисового масла лучше добавлять не 3,5 грамма, как рекомендовано, а в 2 раза больше? А вдруг в эту партию попал посторонний запах? Ведь помогавший нам при расфасовке Ермолаич курит — и у него руки могли пахнуть табаком.

Миллион вопросов, миллион терзаний. Ощущение человека, перебегающего реку в ледоход: нет уверенности, что льдина, на которую встал, прочна. Совершенно нет проверенных фактов, точных исследований никто не вел, нет теории — одна ползучая эмпирия. Увязнешь, а годы пройдут. Будут одни насмешки. Болтание меж разных наук…

Эти невеселые мысли лезли в голову, когда мы прогуливались вечером с другом, фокстерьером Плутей. Плутя молод и слабоват в коленках, но у него истинно мужской характер. Подбежала взрослая овчарка, хамски столкнула с ног, беспардонно ударила огромной лапищей. Плутя сначала терпел, а потом вдруг подпрыгнул и впился обидчику в шею. Что тут было! Огромный пес рвал и метал, дотянувшись, хватил фокса за ногу и сразу ручьем полилась кровь. А Плутя висел. Овчарка прыгала и валялась на земле. А Плутя висел. Наконец яростные вопли сменились жалобным визгом, и мохнатая громадина пустилась наутек с болтающимся на шее фоксом. Проехавшись на обидчике метров 100, Плутя отцепился и заковылял ко мне. У него была сломана нога, но он победил.

«К черту сомнения: в науке надо быть фоксом. Не отцеплюсь! Но изучать надо поэтапно, пусть медленно, лишь бы верно, получая точные факты», — решил я.