Запертый 2

Глава 5

Глава пятая.

Почти не помню, как я добрался до дома, но это заняло вдвое меньше времени, чем обычно. Войдя, я разложил папки на столе, аккуратно разместил у стены дорогой сканер, выглядящий тонким длинным бруском с желтой надписью «СМ Спарта-1» - производство СурвМаунтинс, а эта корпорация всегда отличалась склонностью давать броские громкие названия. Оценив запасы воды и еды, я наведался в тот солидный магазинчик, где приобрел рыбной соломки, сразу же заработав первый бонус, а заодно купил сухарей, воды и подсоленные водорослевые крекеры. Заперев дверь, я переоделся в домашнюю рванину, уселся за стол и пододвинул к себе папку с заголовком «Архив ВНЭКС. Шестой уровень. Подразделение Фольк. Том I». Папка была завязана на веревочные тесемки и вдобавок опечатана наклеенной и подписанной полоской бумаги. Развязав первое и разрезав второе, я откинул крышку папки, раскрыл боковины и погрузился в чтение верхнего документа. К сканеру я даже не прикоснулся – сейчас мне плевать на цифровизацию и порученную работу.

Я читал без остановки больше часа, после чего двадцать минут сканировал страницы, быстро разобравшись с устройством. Потом еще два часа увлеченного чтения, работа со сканером, укладка документов обратно, быстрое переодевание и вот я уже шагаю по одной из беговых дорожек Манежа, ускоряясь с каждым шагом. Вскоре я уже бежал и довольно быстро, обгоняя редких полуночных гуляк и не реагируя, если меня пьяно окликали и предлагали хлебнуть. Изредка я пробегал через зыбкие облачка дыма запретной тасманки, тянущиеся из боковых темных коридоров. Еще в одном месте ноздри уловили запах сжигаемого дерьма, а в ушах зазвучали заунывные скорбные голоса – значит, кто-то из живущих рядом скончался и по нему проходит полуночный погребальный ритуал с песнями и воскуриванием экскрементов умершего. Задержав дыхание, я сместился на другую дорожку и побежал дальше, продолжая думать о своем. Устав, приобрел воды и пару бутеров, после чего вернулся и как был потный и грязный снова занялся перелистыванием страниц и машинальным пережевыванием пищи. Потихоньку история оживала…

ВНЭКС уже приходил на наш уровень и пытался здесь обосноваться. Учитывая свою немалую по нашим меркам радикальность, партия делала упор на всегда готовую принять участие в чем угодно еще не набравшуюся мудрости молодежь и на недовольное внутренней политикой убежища поколение постарше. Такие всегда найдутся. Это не я додумал – это написано на первой же подшитой странице в выданной мне папке. Что-то вроде неофициальной рекомендательной записки от руководства партии к тем, кто должен был набирать рекрутов на нашем этаже. Там же, отдельным абзацем, предлагалось навестить библиотеки, наладить плотные дружественные связи с их работниками и через них получить сведения о читателях, предпочитающих условно бунтарскую литературу – книги о путешествиях по древнему миру, романы о мятежах, о войнах, о жажде свободы и в том числе о тех, кто спрашивает запрещенные книги. Надо же – я и предположить не мог, что в Хуракане есть списки запрещенной литературы… Зато теперь мне ясно почему от меня потребовали расписку о неразглашении.

И еще я понял, что эта работа что-то вроде небольшого теста – Босуэлл хочет посмотреть, как я поступлю.

Или я надумываю и всем плевать на содержимое этого пыльного бумажного кирпича, давно просящегося на переработку…

Кто бы не вел архивы – он свое дело знал. В папку была подшита каждая бумажка, каждая писулька и даже крохотные квадратики заметок, пронумерованные и сложенные в бумажный конвертик с поясняющим перечнем. Поэтому вся картина была цельной, можно было проследить за делами ВНЭКС буквально по неделям. Сначала к ним присоединились всего три сурвера, внесших членскую плату и вписавших свои имена и возраст в приемном списке. Старик семидесяти двух лет, и две девушки одногодки – им было по девятнадцать лет. Одной из них была моя мама и из второго пухлого конверта, среди прочих, выпал квадратик ее фотографии – склонившая голову набок, смущенно улыбающаяся, очень красивая. Фото я забрал и возвращать не собирался. Среди этих конфетти с лицами я отыскал фото отца – серьезный, лобастый как я, с мрачным взглядом, едва заметно улыбающийся. Раньше я так не считал, но теперь понял, что внешне мы очень похожи. На фото он совсем не был похож на того будущего изверга, что превратил нашу жизнь в ад…

Так вот страница за страницей передо мной раскрывалась история действий ВНЭКС на шестом уровне. Первая половина папки была посвящена зубодробительно скучной рутине – сходки, обсуждения, общий просмотр фильмов, клуб чтения и список одобренных для него книг, их обсуждение, раздача мелких призов – мама трижды заняла первое место в соревновании по лучшему эссе. Пришли новенькие, несколько старичков ушли, разочаровавшись во все же достаточно сдержанной политике партии. Не будь я лично заинтересован – не сумел бы продраться сквозь эту пресную и сухую муть отчетности. А так читал с интересом, а затем наконец-то началось самое интересное – на общем голосовании, двадцатью голосами за и семью против, было создано подразделение Фольк.

Возглавил его пятидесяти трехлетний сурвер Гилдерой Уэйч. Главная причина создания подразделения была описаны точно и ёмко: проверка собранных отовсюду сведений, касающихся законсервированных или только возможно существующих помещений и коридоров на территории шестого уровня убежища Хуракан, равно как и физический поиск оных. Это была причина и одновременно задача номер один. Дальше следовали уточнения, что все должно быть в рамках наших правил и законов, с предварительным уведомлением и получением разрешения от профильных служб. Все члены подразделения должны были быть абсолютно здоровы – с предъявлением медицинских справок. И главное, они все должны были соответствовать норме физической подготовки С1, минимум пятеро из них обязаны были соответствовать норме С2 и еще трое назначались спасателями и следовательно их минимум это С3. Дальше шел список членов подразделения и, само собой, помимо его главы Гилдероя Уэйча, я нашел там имена своих будущих родителей, а в скобках было отмечено их соответствие нормам. У мамы была скромная С1. У отца… нихрена себе… С3.

«С» - это сурверская. А цифры означали ее уровень – чем выше, тем круче, но соответственно и сложнее. Эти нормы в Хуракан ввел Россогор, но в его время они назывались иначе – ГТО. Она влияла раньше и влияют сейчас на карьеру жителей убежища – мы все же сурверы, а значит мы сильные, быстрые и умелые. Однако со временем норма изменилась под наши специфические условия жизни, можно сказать мутировала, чтобы полностью отвечать реалиям и нуждам бытия. Экзамен на нормы физподготовки сдавался раз в три месяца на каждом из уровней отдельно, после чего соискатель получал значок, крепкое рукопожатие, отметку в личном деле, небольшой подарок, ну и почет среди друзей. Девушки интересовались этим далеко не так часто, как парни, но на некоторые службы нельзя было поступить без успешной сдачи экзамена, что вполне логично. Те же самые патрульные из Охранки в случае ЧП обязаны спасать обычных жителей, что потребует немало физических усилий. Без соответствия норме С2 и ее регулярного подтверждения раз в год в Охранке делать нечего.

Не считая бега, я никогда не был фанатом упражнений, но в школе везде висели плакаты, а более сильные сверстники только об этом и говорили. Чтобы получить значок С1, соискатель должен выполнить одно за другим ряд упражнений и заданий, причем почти без отдыха между ними. Насколько я помню надо присесть пятьдесят раз, потом подтягивания, затем отжимания от пола, после чего надо проползти сто метров, таща с собой сумку с инструментами. Следом трехсотметровый бег по коридору и нажатие кнопки объявления пожарной тревоги. Тут ты наконец получаешь пару минут, чтобы перевести дыхание для второго раунда. Как только звучит сигнал действовать, сурвер хватает разводной ключ и в темпе откручивает гайки на тренировочной заблокированной переборке. Открыв ее, он прыгает в узкий двадцатиметровый бассейн и преодолевает его вплавь. Выбравшись, хватает тяжелые мешки с песком и тащит их к месту, где следует выстроить баррикаду, чтобы блокировать разлив воды. Потом снова разводной ключ – все это время он у тебя за поясом и не вздумай потерять - но на этот раз гайки надо закручивать, предварительно наложив на дыру с хлещущей водой ремонтный хомут. Ну и в финале, держа на спине двадцатикилограммовый манекен спасаемого ребенка, сурвер должен подняться по лестнице на шесть пролетов. Все это надо сделать за определенное время – и это еще не все! Когда ты, едва дыша, выплевывая из себя легкие, едва стоишь, экзаменатор задаст тебе несколько вопросов, касающихся твоего этажа – где сигналка пожарной тревоги, где дублирующая лестница, кого ты должен спасать в первую очередь. Не уложился? Не ответил? Приходи через три месяца на следующую попытку.

И это только С1.

В С2 все гораздо сложнее, а про С3 и думать не хочется. Впрочем, я не в курсе про С3, но из вдруг появившегося спортивного интереса скоро все узнаю. Слышал, что главное фишкой С3 являются заплывы в реально затопленных коридорах и там чуть ли не лабиринт, в котором надо еще и задания выполнять.

Задания – самое важное. Настоящий сурвер стремится быть физически подготовленным не только ради здоровья и поддержания себя в форме. Для нас это вторично. Хочешь перед девочками на турнике красоваться – дело твое, но к нашим нормам подготовки это никакого отношения не имеет. Главное для нас – суметь действовать во время того или иного ЧП. Прорыв воды и затопление; обрушение потолка или стен; обесточивание со всем последующим кошмаром; пожар и задымление; проникновение радиации – при любой из этих ситуаций или их сочетания каждый сурвер должен незамедлительно действовать ради спасения Хуракана. И это, кстати, единственно правильный ответ на вопрос экзаменатора о том, кого сурвер должен спасать в первую очередь.

Ответ – Хуракан.

Погибнет часть сурверов – это горько, страшно, но восполнимо. Не спасем убежище – нам всем конец. Все сдохнем в муках. И поэтому, если ты стоишь на развилке коридоров и в конце одного из них кнопка включения аварийных насосов, а в конце другого захлебывается в запертой комнате кто-то из родных… ты знаешь какой выбор является правильным, сурвер. Ты знаешь…

Прочитав список членов подразделения Фольк несколько раз, я отложил его в сторону и поднялся из-за стола – ноющие ноги и пульсирующий затылок снова требовали движения. Обувшись, я не забыл взять денег и спрятать за пояс штанов отвертку. И то и другое я взял чисто на всякий случай…

Отвертка мне не понадобилась - я проделал пешком три полных круга и за это время никого из знакомых или врагов. Не увидел я и бродящего навеселе молодняка, пахнущего алкоголем или тасманкой. Что, кстати, странно – пусть здесь не центральная улица, но Манеж всегда был популярен среди тех, кто ищет много свободного пространства и подальше от взглядов старших поколений. Эта странность зацепила меня, но долго думать над ней пришлось – едва зайдя в банный комплекс Чистая Душа, я наткнулся на доску объявлений, где центральное место занимал лист формата А4 с крупно набранным жирным шрифтом черного и кое-где в важных местах красным шрифтом. Стиль объявления, а вернее предупреждения, мне был хорошо знаком – его использовала лишь администрация шестого уровня. Совсем недавно точно такие же плакаты висели повсюду, требуя от населения постричься под ноль из-за распространяющейся по этажу перхотной чесотки. От нее я избавился после пары стрижки в парикмахерской у Бишо, а когда Серж Бугров меня едва не убил, рассеченную голову обработали такой мощной обеззараживающей химией, что от кожной заразы не осталось и следа. Новое объявление было не о чесотке и вообще не касалось болезней. Стоящие рядом два сурвера средних лет, не обративших на меня никакого внимания, удивленно и одобрительно обсуждали суть послания – давно мол пора было, а то цацкаются тут с ними. Прочитав, я ушел к стойке до того, как они переключатся на меня.

Как интересно…

Плакат извещал, что Охранка и социальные службы зафиксировали достаточно сильно возросшее, чтобы начать тревожиться, число различных правонарушений, связанных с раскуриванием тасманки, распитием спиртного в неположенных местах, к которым добавились и личные конфликты, перерастающие в абсолютно неприемлемые общественностью драки. Помимо этого, было замечено, что многие спортивные группировки ведут себя нагло, бравируют вседозволенностью. В связи с этим уже предприняты жесткие меры для наведения порядка, усилено патрулирование, и администрация предупреждает, что к нарушителям порядка и спокойствия будут приняты более чем суровые способы вразумления.

Не в первый раз я читаю подобное, но раньше я бы даже не задумался, а теперь и думать не надо – я понимал, что все эти «жесткие меры по наведению порядка» введены после приватно прочитанной речи Инверто Босуэлла. Весомые люди послушали, посовещались и чуть сжали знаменитые «ежовые рукавицы». И на улицах сразу стало тише…

На размышление об этом я потратил секунды три, пока шел к стойке. А пока ждал незнакомого чернокожего дежурного, клюющего носом и едва шевелящегося, задумался уже о другом.

Бишо…

Стоило вспомнить о старике, и я понял, что у меня появились планы на завтрашнее утро.

Заплатив один динеро и получив серое полотенце, я двинулся в третью ванную комнату, уже предвкушая отмокание в горячей ванне. Еще успею постираться и прямо в отжатом, но еще мокром пошлепаю домой – сменной одежды я не захватил. И плевать мне на осуждение встречных с их рассуждением о том, что сурвер всегда должен быть опрятным…

**

Шагая по коридору, привычно почти касаясь плечом правой стены и в этом плане буквально следуя древнему совету вести скромно и давать дорогу другим, я был погружен в свои мысли, попутно борясь с желанием вернуться в комнату и продолжить чтение документов. По сторонам я посматривал, рукоять отвертки давила в поясницу справа, но удвоенное количество патрульных с повязками на рукавах гарантировали безопасность. При свидетелях ко мне никто не полезет. Не сказать, чтобы эта мысль расслабляла, зато я не зыркал по сторонам как полудурок, неплохо так сливаясь с редкой людской массой. Поэтому я и не обратил особого внимания на идущую навстречу старушку, что вдруг бодро пересекла широкий коридор по диагонали и встала передо мной. Я вынужденно остановился. Вопросительно взглянул, пытаясь ее узнать, но широкое и плоское лицо мне было незнакомо.

- Ты ведь сурвер Амадей Амос, верно? – спросила она, уперев руки в бока и мерно покачивая головой из стороны в сторону, выглядя морщинистой детской игрушкой.

Я ответил односложно:

- Да.

Обрадовавшись ответу, она всмотрелась в меня пристальней и со странной радостью воскликнула:

- У тебя такое безвольное лицо! Подбородок узким клинышком… тьфу! А вот мной внучек Масси куда как красивее. И повыше тебя будет! А уж силы в нем! Так и прет! Ты вот штангу сколько жмешь?

- Не жму.

Она вцепилась мне в левую руку, крепко сжала предплечье, затем бицепс и сморщилась еще сильнее.

- Тьфу! А мой Масси больше ста килограммов выжимает! И не один раз! Он у меня спортсмен и умница. Сдал норму С1 с первого раза! А поди и не пробовал?

- Не пробовал.

- Тьфу! Ну да – куда уж тебе хилому! – она смерила меня одновременно презрительным и сострадающим взглядом блеклых глазок и вдруг предложила – А хочешь отведу тебя в спортивный зал тут неподалеку? Мой Масси там сейчас занимается – познакомлю тебя с ним. Может даст тебе пару уроков. Про него вот в газетах не пишут – а ведь мой внучек стократ тебя лучше. Может разрешит тебе сфотографироваться с собой – он у меня добрый. Пойдем?

- Не. Не пойду.

- Тьфу! А гордости то сколько болезной! Ты ведь пузырь надутый! Ничего не добился! Мой Масси вон чего достиг – а про него в газетах ни словечка!

- Ты говорила.

- Еще и тыкает мне тут! Тьфу! Ты просто оказался в нужном месте и в нужное время, сурвер! Хотя какой ты сурвер! Из тебя сурвер как из глисты змея!

- Ну да – буркнул я и, обойдя старушку пошел дальше.

- Гордость он тут свою показывает! Да кому ты завтра нужен будешь, когда все про тебя забудут! А мой Масси всегда в почете у людей будет! Он у меня…

Дальше я слушать не стал. Чего она вообще хотела?

Резко свернув в удлиняющий путь коридор, я предпочел пройти им несмотря на то, что здесь всегда тяжело воняло экскрементами. И культ Экспульсо тут не замешан – за стенами находились наши главные очистные сооружения, работающие уже триста лет без перерыва. Имелась еще одна установка, но ее правление бункера разумно держало в резерве. Пройдя переулком и вернувшись в главный коридор, я облегченно выдохнул и машинально отметил, что вонь стала сильнее. Может есть правда в словах стариков, талдычащих, что раньше вообще ничем не пахло – ни одна из систем не может без снижения качества работать несколько столетий подряд и без капитального ремонта. Род Якобс вроде как пытался перетащить ответственность за очистные сооружения на себя, но им не позволили.

Парикмахерская старого Бишо была открыта и как всегда пуста. Свет в небольшом зале погашен, горит только одинокая лампа в углу, где стоит накрытое пледом кресло. В нем и сидит улыбнувшийся мне Бишо, складывая газету.

- Зачастил ты стричься, Амос.

- Славного и доброго! – традиционно поприветствовал я старого служаку.

- Экодар грядет! – столь же традиционно ответил он, поднимаясь – Ого…

Увидев, что он смотрит на меня, я внимательно оглядел себя спереди и с боков. Не увидел ничего необычного. Изношенная футболка оверсайз только вчера выстирана, длинные и тоже слишком большие джинсовые шорты затянуты ремнем, на ногах кеды. Выгляжу, как всегда, вроде не испачкан ни в чем.

- Ты изменился, Амос – тихо сказал Бишо.

Скрипнув протезом, он остановился в шаге, вгляделся в глаза, покачал головой:

- Сильно изменился.

- Да вообще не изменился – рассмеялся я, разводя руками – Разве что похудел еще сильнее. Но это потому, что опять бегать начал – я уже рассказывал, когда последний раз стригся.

- Не бросил?

- Бег? Нет. Скорее наоборот – никак не могу наесться бегом и ходьбой – признался я – Словно за шкирку тащит меня кто на Манеж.

- Главное, что не к бутылке тащит – заметил старик и указал на кресло – Ты стричься? Зачастил что-то – хотя я только рад.

- Работы совсем мало? – я спросил с искренней участливостью.

К кому, к кому, а вот к старому Бишо я всегда относился с огромным уважением и состраданием, искренне восхищаясь его прошлым и о нем же скорбя. Бишо потерял на службе в Разведке обоих сыновей и сам вышел из своего последнего боя не целиком. А когда от горя умерла жена, он остался совсем сиротой. Хуракан платил ему двойную пенсию – как ветерану и покалеченному в бою – плюс он вроде как получал ежегодные начисления за полученные на службе награды. Но как он однажды сказал, срезая мне прядь волос на макушке – на кой хер нужны деньги, если не на кого их тратить? Ему самому не требовалось ничего кроме скудного питания пару раз в день, чуток кофе и порой чуток алкоголя – много пить он себе не позволял. А от суицида его спасла работа в парикмахерской, где он сменил жену и разговоры с клиентами. Все это я знал из бесед с ним во время стрижки.

- Работы полным-полно! – он вдруг широко усмехнулся и кивнул на покинутое кресло – Это раньше я там от безделья газетки почитывал. А последние дни с утра до вечера на ногах. Все как один кинулись стричься! Мужики под ноль, а прекрасные дамы больше под гребенку. И всем вдруг стало плевать на угрозы Шестицветиков. Да и те явились одна за другой – и каждую я налысо отстриг, а они как овцы покорные сидели в кресле и слезки пускали по локонам отрезанным… Не твоя работа часом, парень?

- ВНЭКС – коротко и уверенно ответил я – Их работа. Я только краем замешан.

- Вот как! Это интересно! – он совсем оживился – Расскажешь? А то в газетах одна муть… Или торопишься?

- Честно говоря, я как раз и пришел, чтобы поговорить – признался я, с неумелым смущением вытаскивая из кармана шорт плоскую полулитровую бутылку – Тут водка. Вроде хорошая. Купил в новом магазинчике рядом с рыбными прудами Якобс. Говорят похмелья от нее почти нет. И закуски немного купил.

- Вот это да… юноша превратился во взрослого мужика с взрослыми предметами в руке… - Бишо изумленно хохотнул.

- Взрослый предмет? – я глянул на бутылку в руке – Водка что ли взрослый предмет?

- А ты думал – сиська? Это как раз для молодежи. – фыркнув, старик засуетился – Закроюсь ка я на сегодня. И жалюзи оконные опущу, чтобы любопытных не радовать. Садись, Амос. С тобой я всегда рад поговорить. Ты, кстати, не поверишь, но у меня есть целая вареная курица. Бройлер!

- Холисурв… - я чуть не захлебнулся набежавшей слюной – Ничего себе! Купили?

- Да не особо я курятину люблю. Как мне так нет ничего лучше рыбы и утятины. Но после того, как я чуть ли не половину уровня в рекордные сроки подстриг, правление решило мне бонус выдать за старание.

- Курицей вознаградило?

- Ей самой. Пришлось сварить. Курица почета, чтоб ее. Не нагрудная, но настольная. Сидел и думал с кем поделиться благодатью куриной, а тут вдруг ты… Судьба? Судьба! И зеленого лука у меня еще немало осталось, пара не слишком черствых лепешек тоже найдется. Сейчас посидим как следует, Амос! Кусок курицы зеленым луком обмотать, в соль потыкать – и в рот! Вот еда мужика! Готовь жевательный аппарат…

Демонстративно щелкнув зубами, я поспешил помогать с раздвижкой стола и перетаскиванием еще одного кресла из дальнего угла. Вскоре мы уже сидели друг против друга, чуточку торжественно держа наполненные водкой стопки. Я продолжал чувствовать себя не в своей тарелке – лет мне уже достаточно много, а всех этих «взрослых» штук особо не знаю. Такое познается на практике, когда выпиваешь с друзьями. Вот только друзей у меня и не было…

- За тебя Амос. За то, что все обошлось и голова твоя вдруг посмелевшая уцелела и пока на месте – посерьезнев, произнес Бишо.

- Пока что на месте – хмыкнул я и мы выпили.

Чокаться не стали – у нас на шестом уровне это не особо прижилось. Еще у нас было принято пить столько, сколько хочешь и когда хочешь, тост произносился только первый раз и тогда же, обычно самый старший, торжественно наливал алкоголь каждому участнику пирушки. Ну а дальше каждый заботился о себе сам. Крайне дурным тоном считалось подливать спиртное в чужую рюмку или заставлять пить. Столь же плохо, если сам упивался в хлам. И снова я вспомнил недавние слова Босуэлла: разумная мера во всем – кредо сурвера.

Выпив, я, с трудом сдерживая странно сильный рвотный позыв, быстро запихнул в рот кусок курицы, следом отправил зеленый лук и старательно зажевал. Когда вкус водки исчез с языка и глотки, мне сильно полегчало, в желудке разгорался огненный ком, а я твердо решил, что выпью максимум еще одну стопку, да и ту будут цедить на протяжении всей беседы. Бишо же, выпив, с шумом выдохнув, похрустел шеей, неторопливо закинул в рот пару волоконец мяса и напомнил:

- ВНЭКС, говоришь? Они тут каким-то боком?

- Скорее не боком, а прямо разинутой пастью – хмыкнул я и рассказал старому Бишо то, что мог поведать, не подставив при этом Босуэлла. Закончив с этой историей, я отмотал чуть назад и мыслями вернулся в тот день, когда нас почтила визитом тварь людоед, на моих глазах прикончившая многих.

Потом, помолчав, отпив самую малость водки – к этому моменту я уничтожил полкурицы и жадно поглядывал на остатки, удивляясь своей прожорливости – я рассказал о том, что мои родители когда-то были членами ВНЭКС и состояли в ее внутреннем подразделении Фольк. Закончил я искренне недоумевающей фразой:

- Оказалось, что отец в свое время сумел сдать норматив С3! Это ж обалдеть как трудно…

- И чего здесь удивительного? – спросил Бишо, выливая остатки водки себе в стопку.

- Ну… где он – и где спорт.

Я помнил отца таким, каким видел его в последнюю нашу случайную встречу. Тощий, устало сгорбленный, волочащий ноги, с недельной щетиной на впавших щеках… он был олицетворением книжной фразы «человек с потухшими глазами».

- Ты судишь по нему нынешнему. А ведь самый последний алкаш когда-то был кем-то совсем иным – заметил старик и ткнул себя пальцем в исковерканное шрамом лицо, потом указал на левую ступню – Я ведь тоже не таким уродился. Был крепким, спортивным, мог любому надрать задницу, а девки при виде меня аж пищали. Я никого не боялся и с юности знал, что пойду в Разведку. В Охрану Периметра. Буду биться с тварями, буду защищать наш Хуракан от любой внешней угрозы. Я грезил этим. И своего добился. Ну и вот он перед тобой результат моей мечты…

- Да уж – вздохнул я – Жестоко…

- Жестоко? Нет, Амос. Это нормально. За мечты надо платить и я заплатил сполна. А жестоко то, что я заразил своей мечтой обоих сыновей. Я им с детства талдычил что только разведчик может назвать себя настоящим сурвером. И они пошли по моим стопам. Прошли учебку, затем разведку, попали под мое начало и… погибли. А мне так не посчастливилось – я выжил. Потерял сознание, меня вытащили сетью уже частично обглоданного и пришел я в себя в больничке. Лежу значит весь в бинтах, а рядом с кроватью сидит серая полумертвая старуха – я не сразу узнал в ней свою жену, так она постарела за эти дни. И знаешь, что читалось в ее взгляде?

- Нет, конечно…

- Она никогда это не произнесла, но я отчетливо читал в ее глазах самый страшный вопрос для любого мужчины: почему ты выжил, а твои дети нет?

Покрутив в пальцах противно теплую стопку, я выдержал несколько секунд гнетущего молчания и признался:

- Я не знаю, что сказать, Бишо. Это… это правда очень страшно. То, что ты пережил…

- Я человек, что самолично обрубил свои корни – горько усмехнулся старик и глянул на стену, где висело фото его жены и сыновей. Она очень милая и молодо выглядящие, они высятся над ней молодыми и уверенными в себе медведями в парадной форме Внешней Охраны. Разведчики… Самого Бишо на фото не было – но с края фото было кривовато обрезано и виднелась лежащая на плече крайнего парня крепкая мужская ладонь. Обрезал себя…

- Да уж – вздохнул я, медленно ставя стопку на стол – Ты извини, что я…

- Ты тут причем? – буркнул вставший Бишо – Сиди. А я принесу еще одну бутылочку.

- Да мне и этого вполне уже хватило…

- Так и не пей. А мне надо чем-то глотку смачивать. Ведь как я понял, ты пришел меня расспрашивать, а не слушать. Так ведь?

- Так – кивнул я.

- И о чем же ты хочешь знать, парень? – Бишо загремел чем-то под столом, следом зазвенело стекло.

- Обо всем, что за стенами – ответил я – Знаю, что разведчики бывшие и настоящие не любят рассказывать о своей службе. Но мне надо знать.

- А зачем тебе это? Обычно сурверы держатся подальше от всего, что связано с жизнью и смертью за пределами Хуракана.

- И я раньше знать не хотел. Боялся даже знать. Но после того, как столкнулся с тварью тут внутри… во мне проснулся интерес. Потом узнал, что родители были во ВНЭКС и мечтали о увеличении территорий Хуракана…

- Внэксовцы всегда удивляли своей упертостью – заметил вернувший Бишо, ставя на стол покрытую пылью бутылку – И этим мне нравились. Да и сейчас, пожалуй, все еще нравятся. Но для меня это нормально – я то вообще наружу рвался. А ты вроде всегда был тих и незаметен как серая плесень за… к-хм… под раковиной – не слишком складно закончил он свою фразу.

Рассмеявшись, я произнес это выражение правильно:

- Тих и незаметен как серая плесень за ободком унитаза. Ну да… одна из любимых сурверских поговорок.

- В этом выражении есть скрытое одобрение…

- Ну да… пусть серая плесень впитывает дерьмо и ссанину, но ведь она жива…

- Ты прав. Неудачное сравнение.

- Ну почему… - я улыбнулся – Это ведь правда – я действительно такой. Так ты расскажешь, Бишо? Или это прямо великий секрет?

- Не мастак я рассказывать. Но ради тебя – постараюсь, парень. Ты главное задай мне несколько вопросов поострее, чтобы я память старую расшевелил – а там уж оно само потечет как говно из дырявых труб.

- Хм… подходящие вопросы… ну, скажи свое мнение ветерана – какими умениями должен хорошо владеть выходящий наружу сурвер, чтобы не сдохнуть.

- Там ты все равно рано или поздно сдохнешь, Амос – медленно ответил старик, столь же медленно наполняя свою стопку – Те, кто выживают, они или калеки вроде меня или те, кто вовремя спрыгнул с этой службы. В Разведку идут либо дебилы как я, либо те, кто хочет записать себе в Ауру пару лет геройской службы во Внешнке, чтобы затем было легче делать карьеру. И принцип у них один и тот же – спустя год или, скажем, три, они получают свои вторые лычки на воротник и сразу же бегут к купленному доктору, чтобы тот поставил им диагноз, при котором служить в разведке нельзя. Вот такие как они – выживают. А такие как я дохнут. И никакие умения тебя вечно спасать не будут, Амос. Дашь одну промашку – и сдохнешь. И зачем тебе вообще знать про Разведку? Ты не надумал часом туда податься?

- Я перебираю разные варианты – уклончиво ответил я – Но пока туда не рвусь.

- И правильно делаешь, что не рвешься! Сиди себе тут тихо, копи деньги. Слушай! А хочешь – я тебя к себе возьму? Учеником – загоревшись этой мыслью, Бишо опустошил стаканчик, тут же наполнил его снова и продолжил – А чего нет? Получишь еще одну профессию, познакомишься с разными людьми – тут, знаешь ли, интересные разговоры бывают.

На обдумывание мне хватило нескольких секунд, и я кивнул:

- С радостью. От таких предложений не отказываются.

- Если соглашаешься, чтобы меня не обидеть, то…

- Нет – отпив толику, я потянулся к остаткам курицы – Я правда с радостью поучусь у тебя. Если только ты сам завтра не передумаешь.

- Не передумаю. Я ведь не пьян, Амос. Так что приходи как надумаешь.

- Приду – пообещал я и напомнил о своем вопросе – И все же… что должен уметь сурвер, если не хочет сдохнуть там снаружи в первые же минуты.

- «Там» - понятие растяжимое, парень – вздохнув, Бишо поерзал, устраиваясь в кресле поудобней, почесал под бородкой и заговорил, начав рассказ о территории вокруг убежища Хуракан.

- Работяги мы – просто сказал он, задумчиво при этом глядя на свою руку и мерно сжимая и разжимая пальцы – Чернорабочие. Чистильщики - как и ты. Работники рыбных прудов – как и ты. Только ты чистишь всякое здесь – а мы там. Ты наматываешь километры тут – а мы там. Ты ходишь по щиколотку в дерьме тут – а мы по горло там. Ты барахтаешься по пояс в затопленных коридорах, а мы под водой проплываем десятки метров. Есть конечно и среди разведчиков своя ленивая элита – те ничем таким не занимаются, а чаще всего сидят в надежно защищенных дзотах. В первую очередь это подразделение Эксоверы.

У меня вырвался вопрос:

- А Красные Скауты?

- Они вояки – старик уважительно кивнул – Именно они вытащили меня и еще троих из последней моей вылазки. И протащили еще пару километров до шестого буфера.

- Докуда?

- Просто слушай, парень. Слушай. Ты спрашивал про лучшие умения для хотящего выжить разведчика Хуракана. Опираясь на мой опыт, скажу так – ты должен уметь задерживать дыхание и плавать как юркая рыба, бегать как гепард, лазать по стенам как чертов гиббон и протискиваться сквозь узкие щели и карстовые воронки как скользкая змея. Ну а чтобы вытворять всё это без устали, ты должен быть выносливым как… даже не знаю как кто… как перелетная птица, которая начала махать крыльями в северном полушарии, а закончила на южном и только тогда сделала первый глоток гребаного мохито. Я, правда, сам мохито не пил, но говорят вещь вкусная. Ты услышал про умения.

- Услышал и запомнил – коротко ответил я.

- А сейчас я поясню, почему оно я так считаю. Слушай и понимай почему тебе никогда не стоит покидать пределы убежища. Тут безопасно – там смерть. И вот почему…

Хуракан представляет собой замкнутый подземный комплекс, расположенный в многослойном известняковом массиве, из которого вода тысячелетиями вымывала породу, образовав множество каверн и подземных рек. В свое время это доставило строителям немало хлопот, но благодаря технологиями они справились на отлично. Попутно инженеры исследовали подземную толщу вокруг, просканировали все, запустили умные автоматические буры, составили карту всех пустот и водных потоков, а во время строительства вмонтировали в стены убежища резервные малые люки. Первые поколения Хуракана начали ими пользоваться где-то спустя столетие или позже. Выйти через верхние шлюзы они побоялись, предполагая, что там смертоносный радиационный фон. Смельчаки вышли в глубинные пустоты, осмотрелись и поняли, что радиации нет, зато в карстовых пещерах огромное количество вполне чистой пресной воды и скорей всего запасы неисчерпаемы. Оставалось лишь установить там снаружи насос, подключить его к фильтрационной и обеззараживающей установке и готово дело. Отныне жители Хуракана могли перестать страшиться жажды – воды хватит на всех.

Это было первое открытие, но последующие не заставили себя ждать и течении дальнейших лет выходящие наружу исследователи обнаруживали все новые и новые живые и, что самое важное, полезные виды. Растения, животные, рептилии, монстры… там хватало всего. Случились и первые смерти, после чего экспедиции стали выходить наружу чуть реже. А затем смерти участились. Появились случаи, когда целые группы пропадали в полном составе, а следом исчезала и вышедшая за ними группа спасателей.

- Я своими глазами видели три двери смерти – хрипло сказал Бишо, отставляя еще полную стопку и наливая себе давно остывшую имитацию кофе. Добавив сахара, и перемешивая втрое сложенной стрелой зеленого лука, он задумчиво добавил – Первые две – только видел. Обе в северной стене Хуракана. А последняя в восточной – и за последней дверью навсегда остались мои сыновья. После того как нас там порвали в клочья, во второй южный буфер выходили еще раз пять, пока не произошла ситуация с массовой гибелью, в которой полегло два отряда спасателей. Никто из них так и не вернулся. После этого приказом Смотрящего люк запечатали. Еще один люк закрыт навсегда. Еще одна мембрана прорвана. Еще один буфер потерян.

Сгрызя лук, он запил его парой больших глотков кофе и взглянул на меня с поясняющей усмешкой:

- Мозги уже плавятся?

- Новых слов многовато – кивнул я – Мембрана?

- Важное понятие, сурвер. Мембраной мы называем две степени защиты буфера – активную и пассивную. Под пассивными имеются ввиду стальные сети в воде и решетки в дырах и проходах, например. Активная защита – это сами разведчики. Регулярные патрули, смена в дзотах, расставленные в воде и проходах капканы, мелкие мины и все прочее, что может сдержать тварей. Про них ты, кстати, еще не спрашивал – про наружных мутантов.

- Еще спрошу – пообещал я – А буфер это?

- Буферная зона. Понятие со старых времен, когда наружу выходили не простые сурверы вроде нас с тобой, а высоколобые ученые интеллектуалы. Или я зря тебя в простые сурверы записал, Амос?

- Я – проще некуда – заверил я.

- Вот и правильно! – он одобрительно хмыкнул и продолжил пояснять – Буфер – это огороженная и защищенная зона, что сразу за люком. Вышел наружу – и ты в буфере, сурвер.

- А вокруг него мембрана?

- На лету схватываешь. Молодец. Чтобы спокойно проводить свои исследования, брать анализы воды и почвы, отлавливать всяких мелких тварей, ученые потребовали создать для них защитную мембрану. А знаешь почему назвали мембраной, а не просто стеной?

- Нет, конечно.

- А я знаю – из старого журнала что валялся в одном из наших укреплений. Это еще один термин. Дело вот в чем – мембрана проницаема, а стена – нет. Ученым очень не хотелось, чтобы их сожрали хищные мутанты…

- Кому бы хотелось…

- А вот чтобы внутрь буфера могли однажды заползти новые мелкие виды – этого им желалось. И поэтому они потребовали ради науки не отгораживаться наглухо с помощью каменной кладки, а поставить решетки с дверями, деревянные щиты с щелями, натянуть сетки с ячейками определенных размеров. То есть стена вокруг каждого буфера все же есть, но она проницаема для внешней жизни, хотя защищает от крупных тварей, хотя вполне может поймать их с помощью сетей и капканов.

- Мембрана – повторил я – Ясно.

- И как раз из-за мембраны буфер называется буфером, а не новым отсеком Хуракана. Будь он отгорожен сплошной стеной с вмонтированным в нее стальным люком – и это был бы уже не буфер, а новое помещение. То есть как раз то, о чем мечтает твоя партия ВНЭКС – расширение убежища.

- Это не моя партия – возразил я – Мне они нужны только ради денег. Да и речь сейчас не о них. Мы о мембранах…

- Мембраны мать их… - Бишо помрачнел – Они проницаемы.

- Ты говорил. Благодаря им внутрь буфера могут попасть еще неизученные виды с поверхности и все такое. Думаю это здравое решение…

- Здравое решение… - выхлебав кофе, он налил из чайника мне, потом себе – Та тварь вас внизу как нашла, Амос? Ту, которой ты не дал войти с помощью вовремя захлопнутой решетки.

- Точно не знаю, но вряд ли она нас увидела, если у нее вообще есть глаза. Думаю, сначала она нас учуяла или услышала. Куча вонючих мужиков соскребает лопатами и ведрами грязь…

- Именно. Она нашла вас по запаху, на слух, может и по вкусу, если кто-то поранился и кровь утекла в желоб. Есть твари, которым достаточно растворенной в воде капли крови, чтобы начать искать ее источник. И ты не поверишь мне, Амос, кто и что мне встречалось в огромных кавернах за стенами Хуракана. Если тут под землей, куда почти не пробилась радиация, обитают настолько жуткие монстры, то что же творится там наверху? – глаза Бишо остекленели, когда он попытался представить эту картину – Там ядерная зима? Или уже кончилась? Но что-то из двух – либо вечная ночь и морозы, либо выжженная до хруста пустыня с редкими оазисами. Я разговаривал с парой старых сурверов – их нет уж в живых и я был один из немногих, кто их хоронил – и они уверены, что планета непригодна для жизни и мы как минимум еще столько же лет пробудем в безопасности Хуракана. По их словам, все выжившие твари земные это тоже понимают и поэтому скрылись в карстовых пещерах, постепенно мутировав под новые условия обитания.

Поглядев на пыльную бутылку, он скривился и отставил ее к краю стола и снова взялся за кофе, чтобы смочить горло. Я последовал его примеру, а он понизил голос почти до шепота и продолжил:

- Ты бывал в нашем музее уродцев?

- Много раз – ответил я, ставя пустой стакан на стол и вытирая губы – Музей Апокалиптики?

- Он самый.

- Туда пускают с четырнадцати лет и как только исполнится, я шастал туда после школы почти каждый день. То еще зрелище… перепонки… клыки как черные иглы… огромные глаза… серая и склизкая на вид кожа… Ужасные мутанты.

- Ужасные мутанты – повторил Бишо и тихо рассмеялся – Там в колбах плавают мутировавшие животные. А вокруг Хуракана обитают не только звери, Амос. Тут хватает тварей пострашнее и поразумней! Там живут те, чьи предки когда-то были людьми – как ты и я.

- Слышал об этом – я кивнул и глянул на закрытое жалюзи окно – Но никто не подтверждает. Просто по пьяни изредка болтают всякое.

- Потому что сверху давно уже утвердили директиву не пугать обычных сурверов. Знаешь почему?

- Нет.

- Потому что мы все знаем, что звери хоть и страшные, но тупые и в Хуракан им не попасть никогда. А вот мутировавшие люди, если сохранили разум, могут и отыскать способ проникнуть внутрь убежища и устроить здесь резню. Поэтому все разведчики и прочие посвященные подписывают подписку о неразглашении. И в целом решение здравое. Зачем зря пугать людей? Кто хочет жить и бояться, зная, что там за стенами кто-то умный и мерзкий строит планы по проникновению…

- Никому этого не надо – согласился я – Страшно. А страх – это плохо. Я по себе знаю, ведь боялся каждый день.

- Страх сегодняшнего дня – еще куда ни шло. А вот страх перед днем завтрашним… люди перестанут работать на совесть и прекратят хорошо заботиться о важных системах Хуракана. Они перестанут создавать семьи и рожать детей – для чего? На корм мутантам? Учитывая постоянные страх и нервозность, люди постараются компенсировать это агрессивностью и в Хуракане начнутся стычки, прольется кровь. И это еще не все… я тебе не стану рассказывать о стрессовом расслоении общества, о почти гангренозном заражении теориями заговоров, о патологичном недоверии к нашим сми и еще много о чем не стану тебе нагружать голову, но поверь – не надо знать людям о том, что вокруг убежища бродят порой крайне опасные не когтями и клыками, а своей разумностью существа.

- Ого… - пробормотал я – Никогда о таком не задумывался… прямо вот никогда…

- Да и я не задумывался – признался Бишо – Все, что я тебе сейчас говорю, это пересказ полузабытого – из того, что нам вдалбливали в голову инструкторы перед первым выходом наружу. Мы получили больше десяти часов теории – и надо сказать они старались не запугать нас, а вдолбить в наши тупые головы истинные причины молчать. Тогда же мы расписались в неразглашении. И тогда же мы, молодые курсанты, поклялись нашими жизнями, что никогда не расскажем обычным жителям ни о чем из увиденного.

- А ты не нарушаешь сейчас клятву?

- Не нарушаю. Из тех десяти парней и девчат кто клялся стоя в круге в живых остался лишь я – Бишо горько усмехнулся и опять потянулся за чайником.

- Ох…

- Не надо меня жалеть, парень. Не дорос ты еще, чтобы меня утешать. Давай вернемся к нашим делам. Что еще спросишь?

- А можно пояснить про умения? – попросил я – Почему именно они важны? Бег, ныряние, плавание, скалолазание, скольжение сквозь щели и воронки. Тебя в учебке этому учили?

- Еще как учили! И не только этому, Амос. Ты пойми – все знания, чему учить разведчиков Хуракана, а чему нет, куплены кровью и жизнями. Помнишь про буферы?

- Конечно. Территория у наружной стены Хуракана, огороженная мембраной. А что внутри буфера и снаружи ты не рассказал.

- Многое ты и сам додумаешь и не ошибешься. Плавание? Ныряние? Скалолазание?

- Ты говорил о подземных реках.

- О сильных реках! Бурлящих! Буйных! Глубоких! – старик даже приподнялся в кресле – Там много воды. Мы находимся в известняковом карсте, а он материал предательский. Настолько предательский, что никогда не почувствуешь себя в безопасности даже в старом буфере, укутанном не одной, а тремя или четырьмя мембранами. Ты можешь месяцами ходить в обходном патруле по одному и тому же месту, а на сотый раз он с треском проломится, ты пролетишь десяток метров, ударяясь об острые каменные шипы, после чего рухнешь в ледяную воду и тебя унесет хрен знает куда и хрен знает как глубоко. Если еще можешь соображать, то задержишь дыхание, закроешь башку руками, постараешься по инструкции плыть ногами вперед и начнешь молиться, что поток выбросит тебя в место, где можно сделать глоток воздуха. Повезет зацепиться за стену и вползти по ней повыше, начнется самое страшное – во-первых, ты поймешь, что скорей всего ты уже живой труп без надежды на спасение, просто пока этого не знаешь наверняка, а во-вторых, попытаешься сообразить, как же теперь вернуться назад, если ты понятия не имеешь где находишься и что ждет тебя вон в той черной воронке сверху. Но сначала надо осмотреть собственное тело и убедиться, что у тебя не переломаны ноги и ребра, а ты просто еще не сообразил и не почувствовал из-за дикого всплеска адреналина…

- Холисурв…

- Умение бегать тоже пригодится разведчику – как только затрещит под ногами этак по-особенному, даже и не описать, но ты сразу поймешь, что вот-вот под тобой обрушится вся галерея или на голову рухнет десяток тонн пропитанного водой известняка… вот тогда спасение только в быстроте ног, чтобы успеть пронестись парой низких и извилистых как кишка проходов. Поэтому и бегает разведчик как спринтер, а не как марафонец. Понимаешь?

- Понимаю – вздохнул я – Спасибо, Бишо. Я прямо загорелся вернуться на беговую дорожку и устроить себе серию спринтов.

- И устрой. Но я так и не понял зачем тебе это. Все же собрался в Разведку?

- Нет.

- Тогда зачем?

Ответил я просто и честно:

- Хочу уйти.

- Уйти куда?

- Не куда, а откуда – из Хуракана. Хочу уйти навсегда.

- Да нет… - медленно произнес Бишо – Я тебе вопрос поставил правильно – уйти куда? То, что из Хуракана, это понятно. Но куда ты пойдешь? Вокруг нас лишь смерть, парень.

Я улыбнулся:

- Может и так.

- Да нет никаких «может»! Я был там!

- Но не наверху – напомнил я.

- Там тоже самое! И это в лучшем случае! – Бишо снова поднялся из кресла, но тут же скривился от боли, схватился за правое бедро и опустился обратно – Уф… старые раны…

- Не хотел тебя так вот…

Старик отмахнулся:

- Прекрати. Но ты серьезно, Амос? Вот так вдруг решил уйти?

- Пока что это просто… мысль… или даже мечта – я осторожно подбирал слова – Дело не в обидах или конфликтах. Просто… неужели я вот так и проживу всю жизнь в бетонной коробке и никогда не увижу небо?

- Сходи в кино.

- Это не то…

- Да знаю, что не то. Но там наверху может и неба то больше нет – которое голубое и с белыми облаками как в фильмах.

- Все что я хочу сейчас, так это собрать максимум информации от знающих людей вроде тебя. И когда узнаю правду и пойму, что наверху жизни нет – само собой я останусь здесь и смирюсь с судьбой. Я же не самоубийца. И я просто хочу знать всю правду без остатка. А ты не хотел бы узнать как там оно снаружи на самом деле? Не хотел бы?

- Глупый вопрос! Конечно хотел бы! И хочу!

- Ну вот…

- Воткает он – проворчал старик – Уф… Устал я что-то.

- Пойду я.

- Сиди пока! – велел он и добавил – Сейчас отвечу еще на один вопрос. А как придешь помогать и учиться, то вечером еще поболтаем. Расскажу тебе все, что знаю. А к тебе только одна просьба, парень.

- Какая?

- Не торопись с расспросами! Думай кого спрашиваешь и о чем. Это у меня к тебе душа лежит, сам я старый калека, а после смерти семьи мне плевать на все подписки и на самое правление Хуракана. Мне терять нечего и я никого не боюсь. Лучше вообще не задавай никому свои опасные вопросы, если не хочешь оказаться на допросе у Охранки. Занимайся обычными делами, а в свободное время приходи сюда и мы продолжим наши беседы. Хорошо?

- Договорились – я обрадовано кивнул и крепко сжал протянутую руку – Спасибо, Бишо. Никого кроме тебя расспрашивать не буду. Обещаю.

- Вот и молодец, сурвер. А теперь давай на сегодня свой последний вопрос.

- Что вы делаете в этих буферах? Только исследования?

- Ха! Конечно нет, парень! У Разведки большой штат, а научников среди нас почти нет и с каждым годом все меньше. Буферные зоны — это ж чистое богатство! Там обнаружены водоросли, из которых создаются лекарства, там выращиваются в проточной воде моллюски с невероятным вкусом, там полно рыбы, что не прижилась у нас, но благоденствует в буферах. А мы в основном не исследуем, а чистим природные бассейны и реки, разгребаем свежие завалы, латаем дыры в мембранах и выполняем еще кучу работ. А размеры буферов… ты представил себе их размеры?

- М-м-м… метров сто на сто? Двести на двести?

- Обычный буфер в ширину метров триста, а вот в длину может достигать больше пятнадцати километров – ответил Бишо – И это еще не предел. И не забудь подумать и о глубине буфера, а не только о ширине и длине. И со всех сторон его окружает мембрана – в которой то и дело появляются дыры…

- Холисурв… - я попытался представить масштаб и не смог, особенно после того, как Бишо только что разрушил плавающую в моем мелком воображении представленную с его слов крохотную железную клетку с названием «буфер».

А это не просто клетка, а огромный кусок диких территорий, примыкающих к Хуракану.

- Сколько же там проходов? – спросил я, вспомнив рассказ старика про вымываемый известняк.

- Десятки! – буркнул Бишо – Но это уже лишний на сегодня вопрос. Время позднее, а мне еще прибраться бы надо.

Я поднялся, со странно глубоким удовлетворением ощутив, насколько тяжел мой плотно набитый желудок. Всю ночь переваривать буду…

- Помогу – пояснил я, берясь за тарелки.

- Посуду я и сам вымою, умник. Хочешь помочь – таскай мебель – проворчал Бишо – Ну а если уж тебя накрыла волна благодарности, то можешь еще пол подмести, но чтобы как следует.

- Сделаю.

- Щетка вон там в углу. Та, что с длинной серой ручкой. И совок там же. Но потихоньку подметай – чтобы не поднимать волосяной смерч и не дышать этим.

- Хорошо – кивнул я, берясь за кресло – Все сделаю аккуратно. Ого… кресло то тяжелое.

- Или ты слабоват – рассмеялся Бишо, опуская тарелки в крохотную раковину и берясь за старый стеклянный кувшин, чтобы налить воды в тазик – Представь, что ты там снаружи висишь на краю какого-нибудь обрыва и тебе надо за секунды подтянуться и перевалиться через кромку, чтобы лезущая за тобой тварь не успела отожрать тебе жопу. Справишься?

- Я? – не выдержав, я громко рассмеялся – Да я подтянусь то от силы раза два! Куда уж там переваливаться… да еще с рюкзаком.

— Значит жопу тебе отожрут – не оборачиваясь, сказал старик, опуская в мыльную воду первую тарелку – Тут все просто, Амос. Проще некуда… Смекаешь? Либо ты подтянешься и через кромку перевалишься – либо станешь чьим-то ужином.

- Ага – ответил я, беря из угла щетку – Смекаю. Пора становиться спортсменом. Отжиматься, подтягиваться, крутить солнышко на турнике…

- Чушь! Нихрена ты не смекаешь. Многие спортсмены идут в Разведку. Я сам был неплохим атлетом. Но весь спорт вылетает из головы в учебке, а его остатки улетучиваются после первого долгого патруля. Совсем неважно какого размера у тебя бицепс или сколько килограммов ты жмешь от груди. А вот как долго ты сможешь идти, ползти и бегать по максимально пресеченной местности, таща за спиной тяжелый рюкзак, а в руках оружие – вот это важно. И в первую очередь важно для тебя самого, если хочешь выжить.

- А вот это все – бег, ползание, таскание тяжестей за спиной – это не спорт?

- Это не спорт! – отрезал старик – Спорт тут внутри – в Хуракане и в тепличных условиях. Ты сам прикинь и поймешь. Предположим на турнике поболтался пару минут – и сиди себе отдыхай. Поотжимался от пола – и снова отдыхай. Пробежал пару полных кругов, вспотел – и опять отдыхаешь. А в буферной зоне у тебя вот так не получится, Амос. Там ты сначала плывешь, потом бежишь, затем ползешь и все это без пауз и остановок. Замедлишься – и тебя сначала сожрут, а потом высрут в какую-нибудь лужу твои кости, но тебе уже будет все равно. Теперь смекаешь разницу между спортом и выживанием?

- Теперь точно смекаю – ответил я, сосредоточенно и медленно водя щеткой по полу – Спасибо, Бишо, спасибо…