Записки империалиста

ПРОЛОГ

Весна!!! Моё любимое время года. Особенно месяц май. Полюбил я это всё в свои шестнадцать лет, и именно в мае. Как в один миг увидел всё вокруг по-новому. Я увидел и почувствовал… ВЕСНУ! Хотя я точно, знаю, что такое случилось не только со мной… в шестнадцать-то лет. И наверно это ещё и генетика срабатывает. Я сибиряк в третьем поколении, долгая зима по отношению к весне рождает особые чувства. И вероятно профессия с годами тоже наложила свой отпечаток. Весна! Дзынь!!! Значит скоро отпуск!

Там где я сейчас наслаждался весной по меркам Сибири она и зимой не прекращалась, а зимы и нет вовсе. А если говорить про конец мая, так вообще уже было лето вовсю. Вот под конец весны, и должно было состояться это событие.

Таких решений давно в России не принимали на высшем уровне, целое поколение. И вот неделю назад я его принял. Практически не колеблясь. И поэтому, 31 мая, уже в семь часов утра вокруг этого сооружения, которое возвели всего за несколько дней, и оно располагалось на небольшой возвышенности, буквой «П» стояли войска. Некоторые части для этого прошагали тридцать вёрст.

По моему распоряжению провели испытания на манекенах, которые были тяжелее объектов в два раза. Вновь конфуз был мне категорически не нужен. Объекты тоже уже были на месте. Все кто должен был быть, были уже здесь, кроме моих старших сыновей. Вообще они были со мной, хотя моя супруга была весьма против этого, но, я настоял. И всё же именно сюда я их не взял. Не решился. Рано ещё, ведь даже старший был ещё мальчиком. Они у меня и так немало уже повидали. Меня отец в их возрасте на рыбалку брал, а я их на войну.

В 8.30 началось. С трёх сторон, через строй солдат, под грохот барабанов, с табличками спереди и сзади, где были указаны их имена и фамилии, их повели к сооружению. Барабанная дробь заглушала разные выражения, которые звучали в их адрес из уст солдат и матросов. Хотя и был строжайший приказ избавить в этот момент приговорённых от оскорблений. Многие солдаты, как позже говорили офицеры, наоборот, с жалостью и сочувствием отнеслись к ним. Вот так — то, попробуй пойми людей.

Кто-то из осужденных шёл сам, кого поддерживали и вели сопровождающие. Им всем для смелости предложили водки, трое отказались, остальные выпили. Они поднялись наверх, и теперь их могли увидеть все, и они могли увидеть всех. В том числе и меня. В этот момент замолчали барабаны. Стояла полная тишина. Только какие-то пичужки, что-то там чирикали по зову природы друг другу, а может и всем нам. Начали громогласно читать приговор на четыре стороны одновременно. Для этого не раз репетировали для синхронности.

Далее назывались личности приговорённых, и вкратце их преступления.

Я знал, что многие из тех, кто стоял в эти минуты вокруг меня, генералы, адмиралы, полковники, высокие штатские чины, князья, графы. Были уверены, что после оглашения смертного приговора, далее прозвучат слова о высочайшем помиловании, и замены смертной казни на ту же вечную каторгу. Зря. Зря, надеялись. Эти туда не попадут, другие да, а эти нет. Им дорога в пекло.

И когда, приговор закончили читать, и преступникам начали одевать мешки на головы, и повели по местам, некоторых пришлось вести силой. По моему окружению пошёл ропот: «Как же так? Всё таки казнят? Государь не явит свою милость?», и тому подобное. Я увидел и почувствовал на себе взгляды из окружения.

— Хватит шептаться господа!!! -громко и резко сказал я не оборачиваясь.

— Следствие и суд доказали их вину. Они её признали. Приговор вынесен. Они государственные преступники! Я с ним согласился. На этом всё!!! После этого вокруг меня стало тихо.

Вновь дробью зазвучали барабаны, и в 9.01 из под ног десяти человек, которые на круг наворовали сами или давали это делать другим более пяти миллионов рублей серебром, ушла опора. И с каждым секундой нелегкой смерти уходила и жизнь. Одновременно с падением тел вниз и их конвульсиями, из тысяч солдатских и матросских грудей видевших это, вырвался толи вздох, толи рык: «Ах-м-рр!!!»

Некоторым штатским и журналистам стало от этого действа дурно, и бывшие наготове медики начали приводить их в чувство. Фотографы С.Л. Левицкий и А. И. Деньер сняли это уже без проблем. Вид смерти этим первым русским фоторепортёрам и военным фоторепортёрам здесь уже был не в новинку. Впрочем, как и мне самому.