Записки кельды, часть 1

07. ДЕТИ ЛЕСА

ТЯГОСТНО НА ДУШЕ

Новая Земля, всё та же дорога, сорок седьмой день нового мира (четвёртый день от моего входа в портал) // На Старой Земле (СтЗ) всего лишь второй четверг августа, не прошло и суток от моего перехода

Странное было внутри ощущение. Мы двигались уже два часа, пора было сделать небольшой перерыв. Светило солнце. В кустах жизнерадостно орали птицы. Но внутри зрело чувство, что мы приближаемся к чему-то нехорошему. А ещё — что я опаздываю. Конкретно я. Блин. Интуиция у меня и в старом мире работала железно, каждый раз, когда пренебрегала предчувствиями — жалела об этом.

Я срочно поделилась ощущениями с мужем. Бабушку с Васей спрятали в фургончик. Защита так себе, но всё же… Теперь можно немного ускориться.

Вова прямо-таки сканировал пространство. Он вообще за этот месяц стал… первобытный что ли. Мишка шёл сзади, Алёнка с конём в поводу — рядом. Похоже, испугалась. Да уж, в случае чего толку с них будет немного.

Всё утро мы ползли по луговинам, перемежающимся редкими полосками деревьев или кустов, а теперь снова вступали в лес, спускавшийся с двух пологих сопок к узкой расчищенной полосе распадка. Если бы не сочная трава под ногами, это было бы похоже на обычную просёлочную дорогу в лесу, где-то в старом мире — и от этого почему-то мне стало ещё тревожнее.

Прошло минут двадцать. Вот оно! То, что стихли птицы, смогла заметить даже я. А потом упало два дерева сразу — спереди и сзади, прямо как в кино. И из кустов раздался треск и радостные кровожадные крики. Навстречу которым смазанным пятном метнулся Вова.

В экстремальных ситуациях муж может двигаться очень быстро. Мог, когда ему было сорок пять. Но теперь он был на двадцать лет моложе. И теперь у него был дар силы…

Всё произошло в считанные секунды. Шестеро уродов оказались обездвижены в разной степени тяжести, некоторые насовсем. Но чувство тревоги не прошло, наоборот, сделалось более сильным и пульсирующим и даже приобрело ощущение направления.

— Вова, опаздываем! Что-то происходит — там!

С другой стороны, можно было и не показывать, уж следы-то читать охотник умеет, тем более такие явные.

Ветер донёс женский крик. Нет, скорее девчоночий.

Муж рванул на голос по прямой. Я успела крикнуть растерянным детям: «От повозки не отходить! Охраняйте!» — и бросилась следом за ним.

Чё уж они там наохраняют… Пусть хоть в одной кучке стоят, мало ли…

Капец, не умею я по лесу бегать. Я вообще-то бегаю не очень. Тут хоть задыхаться перестала. Скорее, скорее… Твою ж мать, займусь физкультурой…

…

Над поляной висела осязаемая аура пережитого ужаса. Пятеро в разных позах лежащих мужиков. Некоторые живые. Пока. Подвывают. Орут даже. Некоторые даже пытаются сложить внутрь свои кишки. По́хер. Вова режет верёвки сильно избитым парням. Есть переломы, резаные раны.

Нет, не здесь.

Я пыталась отследить ощущения. Кусты. Вот оно!

Четыре девочки. Те самые эльфийки, про которых мент говорил. Избиты. Одежда изорвана, ноги в крови. Страшно, но вылечим. Не это. Стоят на коленях над кем-то на земле, ревут все в голос.

С-с-с-с-с-а-а-а… Вот это страшно.

Девочка с зелёными волосами, лет пятнадцати. Сильное кровотечение. Взгляд в небо, совершенно прозрачный.

Вторая белобрысая. С чудовищной вмятиной в черепе. По волосам течёт кровь, дыхание судорожное и слабое, конечности мелко дрожат.

— Девочки, пустите меня, — я опустилась на землю рядом с беленькой. — Как её зовут?

— Маша… — стоящая рядом на коленях розововолосая девчонка лающе всхлипнула, размазывая по лицу слёзы, не замечая, что руки у неё испачканы в крови. Автоматически ставлю заметку, что пара ногтей выдраны с мясом. Потом, всё потом. — Она сестру… хотела защитить…

— Потом, милая, всё потом… — я взяла холодную дрожащую руку в свои: — Машенька, держись.

О боги, я ведь даже не врач. Удар сердца, ещё один…

ЦЕЛИТЕЛЬ Я ИЛИ НЕТ⁈

Я склонилась ниже, мир начал сужаться до размеров крохотной точки, а потом я оказалась у неё в голове. Или что это? Определённо, ощущается как место. Светящееся сплетение линий. Я ожидала увидеть разорванные сосуды, куски костей, мозг… Похоже, что это отражение телесного плана… так, красные оттенки — видимо, повреждения. Здесь прямо-таки клубок, внутри которого появилась мутная чернота. И, что неприятно, она разрастается. Золотистые тускнеют, их остаётся всё меньше. Неожиданно отчётливо я осознала, что как только все линии погаснут — девочка умрёт. Твою мать! Что делать-то⁈

Так, Оля, успокоилась! Давай уже начнём с чего-нибудь, пока не стало поздно.

Я потянулась к ближайшей алеющей нити. Нет, рук не вижу — только ощущения, будто прикасаюсь, вливаю тонкое светящееся золото. Вроде бы стало лучше, но через минуту (секунду? час? — ощущение времени размылось абсолютно) всё вернулось к тому же угрожающе алому цвету. Попробовала с другой — то же самое. Не то. Нужно найти источник, начало разрушения. Нужно идти в глубину — туда, в самое сплетение алых линий. Интересно, смогу ли я вернуться?

Шаг вперёд.

Ног нет. Но это, определённо, шаг.

Я вряд ли справлюсь.

И тут меня накрыло: я же могу быть не одна!

— Вы, давшие мне силу исцелять, вы слышите, слышите меня? — я шептала? определённо шептала… или слышала мысли в своей голове. — Я предпочла бы учиться постепенно, но эта девочка не может ждать. У меня не хватит сил. Хуже того — у меня не хватит умения помочь ей. Пожалуйста… Направьте меня и помогите…

Тёплая рука легла на плечо.

— Пойдём.

Голос, похоже, женский. Нежный и мягкий.

Красное сплетение надвинулось, увеличилось и мне стало страшно — не поглотит ли оно меня?

— Ничего не бойся. Дар у тебя уже есть. А с силой разберёмся. Вперёд!

Мы нырнули внутрь алого клубка и устремились к самой его середине. Вот она — причина, пульсирующая багровым, в самом центре наливающаяся чернотой.

— Скорей, — голос спокойный и деловой, как у хирурга.

Я потянулась, вливая в центр боли золотой свет. Чернота отступила, сменившись приглушённым красным.

— Хорошо, но неправильно. Так ты истощишь себя.

— Что же делать?

— Бери из земли. Бери смело — земля благословлена давать, сила её не иссякнет. Смотри.

Внезапно пространство вокруг меня стало огромной сплетённой сферой, сияющей золотом ближе к основанию и зеленью в куполе.

— Когда тебе нужно — просто бери! Сейчас тебе нужна серьёзная помощь.

Я потянулась к сияющим золотым линиям, одна из них скользнула мне навстречу и устремилась внутрь багрового клубка, высветляя его и наполняя свечением. Это было похоже… определённо было похоже на жидкий свет. Движение жидкого света по живым сообщающимся нитям… Это было… завораживающе. Но требовалось уточнить.

— А зачем зелёный?

— Иногда растениям тоже нужна помощь.

— Надо же… спасибо!

— Обращайся, — голос мягко усмехнулся.

— Я ведь даже не знаю, к кому…

— Ну, сегодня же у тебя получилось? Какая разница, люди всё равно дадут нам разные имена или используют привычные: Эйр, Панацея, Сулис…

— Скажи, какое имя нравится тебе?

— Ну… называй меня Эйра.

— Хорошо, госпожа Эйра.

Багровый сменился красным, а вскоре и от красного остались лишь слабые оранжеватые сполохи.

— На этом остановись. Дай организму немного доработать самостоятельно.

— А она не проснётся раньше времени?

— В таком трансе — нет, пока ты не выйдешь. Если требуется усыпить больного — представляешь себе, что он спит и говоришь: спи.

Однако! Просто и действенно.

Я отсоединила светящийся поток, но не выпустила.

— Госпожа Эйра, то, что мы сейчас видим — это…

— Голова.

— Как мне увидеть остальные повреждения?

— Просто захоти увидеть. Давай! Попробуй представить весь организм целиком.

Я зажмурилась, представляя себе лежащую в траве белобрысую девчонку.

— Да не пыжься так. Мягче. Спокойнее. Помни — ты можешь. Тебе уже дано. Давай, между двух ударов сердца.

Ух ты. Может сработать. Удар. Глубокий вздох… Увидеть!

Она лежала передо мной, вся состоящая из светящихся ниточек. Твою мать, как же её избили… Переломов нет, но потроха сплошь светились красным.

— А можно лечить сразу несколько органов?

— Конечно, можно. Пробуй.

Тянусь к энергетическим нитям. Начнём… с матки начнём и всего прилегающего. Бедные девки. Им бы психолог какой не помешал сейчас. Почки. Селезёнка…

Возилась я долго. Мне, по крайней мере, так показалось. Устала, как мешки таскала.

— Госпожа Эйра?

— Да?

— Могу я помочь сама себе?

— Я всё ждала — ну когда же ты спросишь? Конечно, можешь. Чем ты хуже других?

— А… как? Я же не вижу себя совсем.

— Цели такой не было. Хочешь видеть — увидь. Всё точно так же.

Оказалось, всё действительно точно так же. Забавно видеть себя вот так — сеточкой. И какая-то я реально была уже тускленькая.

— Хорош любоваться. Ещё немного, и ты упадёшь в обморок.

Я поторопилась протянуть руки к светящейся сетчатой сфере, из которой навстречу мне скользнули несколько тонких ниточек и влились в пальцы, буквально накачивая меня энергией. Удивительно. Очень странные ощущения.

Я очень хотела спросить ещё кое-что, но боялась получить отрицательный ответ.

— Я ведь не смогу…

— Целить души? Нет… Для этого нужна другая сила. Всё, девочка — теперь надо грамотно выйти. Представь себе место, где ты находишься. Осознай себя в теле.

— А если я не смогу?

— Тогда зови меня, — голос засмеялся, и ощущение присутствия исчезло.

Тяжесть тела возникла так неожиданно, что я чуть не ткнулась носом в землю.

Белобрысая девчонка с коростой на голове резко вздохнула и подскочила, явно не соображая, где она.

— Спи, — успела брякнуть я, шлёпнув её в лоб, и девочка обмякла, а я нырнула в её сестрёнку.

— Тело целиком!

Потом, наверное, это всё будет на автомате, но пока вот так, со словами — легче. Здесь багрово-чёрный клубок был внизу. Множественные разрывы. Большая потеря крови.

— Теперь земля! — направляю сразу несколько ниточек в низ живота. Живи, девочка! Дополнительные — в отбитые органы, залечиваем самые страшные ушибы, разрывы и растяжения…

Второй раз было… не то что бы сильно проще, но понятнее. Вот практически и всё. Теперь на выход!

Голубые глаза зажмурились, а затем снова распахнулись.

Девочка затряслась, озираясь, увидела неподвижное тело сестры с залитой кровью головой и отчаянно завыла.

— Спи!

Вставать было тяжело. Ноги затекли — просто пипец как. Девки смотрели на меня круглыми глазами. Магия-шмагия, блин.

ПРАВОСУДИЕ

Муж обнаружился прямо за спиной. Глаза у него были совершенно волчьи. Почти жёлтые. Почти. Это уже хорошо. Не подумайте чего. У него так бывает — жёлтые глаза — когда он сильно зол, вот прямо до бешеного предела. А когда в них пара капель зелени — уже легче, будем жить. Вот только подозреваю, что мы вряд ли найдём среди бандитов кого-нибудь живого. Зато можно будет поиграть в тетрис. Или в привокзальную шаурму. Аттракцион «собери котёнка» блин… Фу, чёрный юмор какой лезет в голову. Так, только истерически не смеяться.

— Милый, долго я там была?

— Первый раз минут двадцать. Второй меньше. Минут десять от силы.

— Солнце моё, я тебя очень прошу — дойди до дороги. Мама и Вася ни в коем случае не должны сюда соваться. Пусть ждут. Надо им задание выдать. Есть готовить, например. На большую толпу. И вот ещё что. Бандитов здесь вроде бы пятеро было?

— Было.

Невольно прислушиваюсь. Действительно, было.

— А у дороги?

— Там шестеро.

— Возьми из пацанов кого-то. Если кто-то из тех остался в живых — тащите их сюда, — при этих словах руки мои непроизвольно скрючились. Спокойно. Спокойно. Или нет. Убивать вас буду, суки. Медленно. — Мы должны их расспросить.

Муж посмотрел внимательно и молча ушёл.

Так, на очереди ещё четыре девочки. Этим оказала первую помощь без полного погружения. Настропалила, чтобы не смели будить сестёр и сидели как мыши.

Рядом нерешительно мялись парни. Семеро. Биты крепко. Три перелома рук. Но просить пришли не о себе.

— Извините, вы не могли бы подойти сюда?

Ещё один. Лежачий. Нога неестественно вывернута в колене. Одна сторона лица прикрыта набрякшей кровавой тряпкой. Мальчишка в сознании.

— Принесите воду и полотенце! — сзади раздалось шуршание — кто-то бросился выполнять.

Я собралась откинуть окровавленную ветошь — и поняла, что не смогу на это смотреть. С детства у меня такое: не могу видеть чужую боль и тем более кровь. Для целителя свойство так себе. Выход какой? Уйти во внутренний план!

Внутри всё было примерно так же, как в прошлые разы. Сгустки багровых линий, в районе головы и колена интенсивно пульсирующие.

Яркие золотые ручейки вливались в повреждения, мгновенно бледнея. Странно, ощущения такие, словно вода уходит в песок. Ещё… да блин, что ж такое…

— Попробуй пучок.

Я аж подскочила от неожиданности! Можно подскочить в энергетическом поле? Не знаю, по-моему, у меня получилось. Эйра! Я ведь её даже не почувствовала. Просто голос в голове!

— Если видишь такую картину — берёшь пучками: по три, пять нитей. Иногда может понадобиться даже больше. Пробуй.

Ну что… Трёх… да, не хватило. Пять?..

Понадобилось семь. Семь наполненных энергией земли нитей, влитых в самый центр багрового клубка внутри головы. Ещё три — в выломанное колено. Ну и остальное как в прошлые разы.

Я вышла из транса. Мальчик снял с лица кровавые тряпки и вытаращился на меня круглыми глазами. Похлопала его по коленке:

— Благодарности потом.

Потом были сломанные руки, порезы и отбитые потроха. Неловкие слова признательности. Интеллигенты, блин.

Я осмотрела подлеченных пацанов оптом. Держатся уже бодрячком:

— Слушаем сюда. Выкопать яму. Уродов этих сложить… — я на секунду задумалась, — бошки и правые руки отрубить, спихать в мешок, — не знаю, зачем мне это понадобилось, но почему-то казалось, что так будет правильно.

Эльфик с выломанным коленом мрачно кивнул и двинулся первым. Остальные пошли за ним. Не возражают. В шоке, поди.

Так. Я пошла по бандитскому лагерю в поисках подходящего предмета. Вот! Старая чугунная сковородка. Серьёзная такая. С хозной круглой деревянной ручкой. По ходу дела, отжали на каком-нибудь хуторе. Интересно, живы ли остались хозяева этой сковородки? Эта мысль придала мне новую порцию злости. Я ни фига не воин. Пусть сковородка будет моим оружием!

Эльфы стаскали куски трупов в кучу и нерешительно затоптались вокруг, не зная, как подступиться к моему заданию по сбору вещественных доказательств.

— Топор возьмите!

О, побежали.

Со стороны дороги подтянулись направляемые Вовой засланцы, на этот раз с ними увязались Мишка с Алёнкой, ошарашенно оглядывающиеся вокруг. Из засадников остались живы двое.

Вова окинул нашу инсталляцию хмурым взглядом, уложил приволоченных рядом и живо скрутил им руки. Я залечила обоих до состояния вменяемости. После чего Вова показал эльфам мастер-класс по отрубанию голов. Мальчишки начали тренироваться. По ходу дела, это нехитрое упражнение живо усилило в бандитах желание сотрудничать со следствием.

Итак, анамнез.

В напавшей на нас шайке было общим числом одиннадцать уголовников. Теперь прошлые подвиги проявились со всей очевидностью. Кресты, купола и прочая художественная роспись.

Эльфы закончили совать головы в мешок. Глаза бешеные. Ну вот, а то куксились. Подошли ко мне.

— Э-э-э… извините пожалуйста… — я усмехнулась про себя. Страшно было сейчас к Вове обращаться, это точно.

— Что?

— Там у дороги ещё четверо. Им тоже головы рубить?

— Сюда несите. И — да, рубите.

Парни скрылись в лесу.

Сознание выхватывало отдельные детали, словно время от времени кто-то нажимал стоп-кадр.

Вова смотрел на бандюков холодным волчьим взглядом.

Я. Могло бы показаться, что я должна устать. Но теперь у меня есть нескончаемая подзарядка. А вот злость на мерзавцев после всего увиденного никуда не исчезла. Внутри меня прямо колотило от ярости.

Мишка сидел на краю поляны и был совершенно растерян.

Алёнка испугалась и подавленно молчала. Надо ей задание дать, пока не впала в панику.

— Алёна, я там треногу костровую для сковородки видела, поди-ка принеси, чего колом стоять? — спотыкается, но пошла…

Девочки-эльфийки, всё так же жались кучкой вокруг спящих. Что творилось у них в головах? Я так точно периодически теряла чувство настоящести происходящего и начинала наблюдать за всем как за сюрреалистичным, но очень похожим на правду сном. Ловила себя на этом ощущении и заставляла возвращаться в реальность. Сознанием возвращаться, если вы понимаете, о чём я. Не хватало ещё кукухой поехать…

Я подошла и аккуратно разбудила сестёр. Девчонки первым делом бросились друг к другу. Обниматься и плакать. Понаблюдав пару минут, осторожно помахала перед лицом сковородкой:

— Девочки! — Девчонки отшатнулись. — Ч-ш-ш… Помните меня? — спросила наугад — а вдруг?

— Вы были…

— Вы были в моём сне!

Гляди ж ты, угадала. Могут, значит, пациенты меня узнать!

— Правильно. Я была тётя-доктор. А сейчас я буду тётя-правосудие, — я встала с колен, отряхнула подол и обвела весь кружок своей сковородкой. — Я решила, что вы должны видеть возмездие. Вам будет больно и противно смотреть на этих ублюдков. Но хуже будет не смотреть. Пойдёмте, возьмём свою ви́ру.

Шестеро девчонок нерешительно пошли за мной.

Шурша подлеском, появились парни. Ещё четыре тела разной степени разорванности.

Девчонки смотрели на всё огромными глазами.

Не знаю, состоялся ли уже в этом мире хотя бы один суд, всё ж таки ему ещё двух месяцев от роду нет. Но в нашей местности он определённо был в первый раз. Вова всё ещё смотрел лютым зверем, пришлось мне официальную часть взять на себя.

— О, боги… Мне бы мудрости…

Я вышла на середину, на несколько секунд закрыла глаза и поискала внутреннюю опору:

— Услышьте меня, боги этой земли! Призываю вас в свидетели правосудия! Сегодня мы вершим суд. Первый суд на этой земле. За дело грязное и страшное. Эти люди, — я обвела рукой уголовников, мёртвых и пока ещё нет, — уличены в насилии и бандитизме. Признаю их виновными. А ну-ка, ребятушки, отрубите-ка вот этим… — я ткнула в принесённые с дороги трупы, —…головы, да покидайте в мешок. И руки не забудьте, для опознания.

Хмурые парни начали работу.

Я наблюдала за девчонками. А ещё говорят, что шоковая терапия не работает! Девки следили за процессом, сжимая кулаки.

Выходило у мальчишек уже неплохо, куда ловчее, чем сначала. Но глаза… Тоже, наверное, плывут, ощущая себя частью чьего-то кошмара. Понаблюдать надо будет за ними, чтоб срывов не было.

Я вдруг поняла, что смотрю на них уже как на своих. Детей, что ли. Подопечных уж точно. А мы ведь ещё ни о чём их не спрашивали! Но бросить ребят одних… Если согласятся — обязательно к себе возьмём.

Слева послышался шёпот: «Беспредел…» — и я с холодной злостью процедила сквозь зубы:

— А тому, кто выскажется без разрешения, мы отрежем язык. Есть желающие?

Один из сидящих уголовников задёргался и начал истерично орать:

— Да правов таких не имеете, без суда, без следствия!..

Муж вопросительно посмотрел на меня, но во мне самой уже скопилось слишком много гнева.

Три шага, замах… Как же приятно врезать по гнусной роже чугунной сковородой! Ещё раз и ещё, чтобы зубовное крошево смешалось с чавкающей кровавой кашей.

— Милый… Отрежь ему язык, я же обещала…

…

Внутри меня всё клокотало, и когда я, слегка наклонившись ко второму, начала говорить, он должно быть, почувствовал, что никакого следствия и долгого разбирательства не будет.

— Слушай меня, урод. Прежде чем приговор будет приведён в исполнение, даю тебе шанс облегчить свою участь. Говори: откуда у вас эта сковородка? Три секунды на размышление. Ну?

Тело начало говорить, торопливо проглатывая слова:

— Мы когда с зоны наладились, выскочили к посёлку, только спалили нас. Дёрнули оттуда в лес. Менты, суки, обложили со всех сторон, стали в болото нас загонять. А тут смотрим — стоит на полянке, бочко́м, эта хреновина. Навроде широких дверей. Пахан и сказал — надо в эти ворота сигать, не пойдут за нами. Он сказал — ночь просидим да выскочим, лажа мол про одну сторону. Однако же не смогли мы назад пройти. Пришлось по тайге двигать. Пошли на юг. Три недели телепались. Жратвы нет. Уже лягушек жрали. Я ночью слыхал, пахан с Рябым базарили, кого коровой назначать!.. Калаши испортились…

Вова не дал бандиту сбиться с темы, глухо прорычав:

— Сковородка.

— Так и я о чём! — ещё быстрее зачастил информатор. — Вчера вечером наткнулись мы на них. Телега со всяким скарбом. Скотина. Мужик один был.

— Один? Со скотиной? Не верится что-то.

— Да там… Точно! Ещё, должно быть, люди были. Шмоток много было. Детские даже. В лес, видать, зашли.

— И что вы?

— Дак, пахан сказал Рябому — тот и дал ему по башке.

Я не выдержала:

— Вот вы твари! Удавить вас мало!

— Дак против пахана разве ж попрёшь…

Вова возвратил тело к теме:

— Дальше что?

— Дак… пошарили мы, жратвы кой-какой надыбали, хлеба там, консервов. Сковородку вот эту.

— И что, прямо и скотину не тронули?

— Не успели. Собаки из лесу выскочили. Овчарки две. Да и показалось нам, что люди бегут. Пахан валить сказал.

— Суч-чары вы трусливые… Далеко отсюда?

— Километров с десять будет…

Вова задал ещё несколько уточняющих вопросов.

По всему выходило, что место столкновения с хозяевами сковородки километрах в десяти-двенадцати на юг.

Мы отошли в сторону.

— Милый, а давай туда этих эльфят отправим. Смотри, пацаны облажались — ну реально, облажались же — девок своих защитить не смогли, дураки романтические… Пусть кого-нибудь спасут. Хоть как-то в собственных глазах реабилитируются.

Вова задумался.

— Заблудятся они. Никого не найдут и облажаются ещё хуже. Даже если я им карту нарисую — не найдут, могу поспорить.

— Что делать-то?

— Любимая, мы же не можем всех спасать.

— Всех — нет. Но раз уж вокруг нас такое заплетается, значит, этих — можем. И думаю — должны. Судьба такая.

Муж вздохнул, и брови у него стали домиком:

— А этих детей обязательно с собой тащить?

— Обязательно! Пущай приучаются. Я их сейчас подзаряжу, побегут за тобой как заводные.

— А с этими уродами что думаешь?

— Этому говорливому сломай ноги. А второму ещё и руки в придачу. И пошли к дороге, нехрен их слушать.

— Бросить их хочешь?

— Наоборот, милый! Я хочу завтра вернуться. И хочу, чтобы они об этом пожалели.

Мы объявили всем цену виры, привели приговор в исполнение и велели эльфам быстро собирать свои вещички.