Записки кельды, часть 1

09. СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ВЕЖЛИВОСТЬ

ПРАВОСУДИЕ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Почти час мы обсуждали, что делать с уголовниками. Потом Вова встал и ушёл, а я пошла искать Степана и того мальчишку-эльфа, которого я первого лечила (его, как выяснилось, зовут Марк). Пошла на звук.

Оба обнаружились на другой стороне лагеря, у большого костра. Да там вообще все обнаружились! Даже Вася! Даже Акташ! Пока мы тут серьёзные разговоры разговаривали, они устроили такое веселье, с песнями и плясками, что любые высокие эльфы удавились бы от зависти! Кто-то играл на гитаре, распевая залихватскую песенку, хор нестройных и не вполне трезвых голосов дружно орал последние строчки куплетов. Наша бабушка и Степан с Валентиной не очень понимали, что празднуется, но тоже веселились и скакали от души — сбрасывали стресс, видимо.

Я сперва подошла к Стёпе.

— Степан Петрович, ты, помнится, на этих ýрок посмотреть хотел — не передумал?

Лицо у мужика сразу стало жёсткое.

— Где?

— Туда иди, — я показала направление, — Вова там как раз уже должен костерок запалить, увидишь. А, может, и услышишь.

Стёпа успокаивающе махнул жене и размашисто зашагал в лес.

Марка среди мелькающих и хохочущих эльфов было узнать сложнее, но я справилась (здесь требуется гордый смайлик).

Объяснила ему ситуацию, парень согласился сразу и замахал рукой. От костра отделилась Маша. Глаза её сияли.

— Госпожа кельда, спасибо вам!

— Ты это где услышала — так меня называть?

Маша сделала круглые глаза:

— Эта дама так сказала, в зелёном…

— Леля?

Теперь закивали оба:

— Ну, да.

— Так-так, понятно… Машенька, мы с Володей, Степаном и Марком должны отлучиться. Вы нас не теряйте, мы постараемся к утру вернуться. Если кто будет спрашивать — объясни.

— Хорошо, — Маша по-пионерски кивнула.

— Всё, иди скачи.

Я продублировала сообщение для мамы и пошла вместе с Марком к злополучной поляне.

За кругом костра земля была исполосована резкими серо-синими тенями. Голоса и музыка становились всё тише.

— Госпожа кельда…

— Да?

— Можно спросить…

— Ну?

— Как вам удалось?

— Что?

— Ну, с глазом?

— А что такое?

— Я не думал… Я не знал, что орган можно восстановить.

Я резко остановилась.

— Что?..

Марк, едва не налетев на меня, растерянно затоптался рядом.

— Марк, объясни мне — что значит «восстановить»?

— Госпожа кельда, вы разве не видели? — лицо парня скривилось в болезненной гримасе воспоминания. — Мне же лицо порезали сильно, глаз вытек…

Я схватила Марка за руку и попыталась рассмотреть в сплетении линий его внутреннего плана… нет… ничего я уже не разгляжу. Привстала на цыпочки, стараясь в свете луны обычным зрением рассмотреть его лицо. Действительно, тоненький, едва заметный шрам проходил прямо через глаз. Да, больше мы ничего не увидим.

Я чуть отшагнула назад, разглядывая встревоженное мальчишеское лицо.

— Знаешь, Марк, в этом мире ещё столько удивительного. Скажем спасибо, что всё получилось именно так! Ты рад, что у тебя два глаза, а не один?

— Конечно!

— Ну вот, скажи спасибо Эйре! А я… подумаю над этим…

НОВЫЕ ВВОДНЫЕ

Новая Земля, Дорога к порталу — Иркутский портал — Остров, 08 число второго месяца 0001 года по нашему новому календарю // СтЗ, всё ещё второй четверг августа, представьте себе! Как раз середина дня

Что я вам скажу, ребятушки. Всё с уголовниками получилось, как в «Острове сокровищ»: «Завтра те из вас, кто останется в живых, будет завидовать мёртвым». Возможно, они сильно завидовали. Не знаю. Я пришла уже позже, заранее попросив мужиков, чтоб прикрыли их каким-нибудь тряпьём. Залечила до вменяемого состояния, не парясь над шрамами, не прикасаясь. На местах татуировок остались бугристые рубцы.

Мужики вылили на ýрок по ведру воды.

Дальше я не смотрела и не слушала, всё было договорено заранее. Володя предложил уголовникам выбор: рабство или медленную, мучительную смерть. Снова. Только на этот раз — окончательно.

Как вы думаете, на что они согласились?

Идти ночью по расчищенному нами следу оказалось не так невозможно, как я предполагала. Одна из лун как раз забралась высоко и заливала дорогу (уже дорогу!) голубым светом. К серебристому, мягко светящемуся зеркалу портала мы подошли в предрассветных сумерках. Наши будущие сопоселенцы, судя по всему, спали. Вова ткнул пальцем в какую-то кочку в стороне и бросил бывшим зэкам:

— Ждите здесь!

Хомяк и Птица вымотанно повалились на траву, бросив к ногам остро пахнущие кровью кули. Да, это я их так назвала. Хомяк, если вы не поняли — по созвучию со словом «хамил». А Птица — потому что птица Говорун… В дороге они пытались отстать и дёрнуть в кусты, после чего их крючило, пока я не оказала им первую помощь. Но кости ломило до сих пор. Да, в этом мире через клятву оказалось сложновато перешагнуть.

Вова пошёл к порталу, а мы пока присели на брёвнышко у разбитого лагеря.

Из палатки побольше показалась голова Пашки. Вот шебутной, везде он первый.

— Что… — Пашка прочистил сипящее горло, — что случилось?

— Ой, Паш, что только не случилось. Вот, познакомься: это Марк, это Степан — а это Паша. Павел же, правильно? — Пашка кивнул.

Следом за Пашкой из большой палатки выбрался заспанный Димка, из маленькой — Света, показавшаяся мне на этот раз совсем уже девчонкой. Знакомство повторилось по кругу. Света начала суетиться, разогревать на походной газовой плиточке чайник, греметь посудой.

Я оставила людей знакомиться, вручила Свете свои часы, чтобы время не сбивать, и пошла к порталу. Мы с Вовой решили, что сперва надо решить наши личные дела, а то потом хлопанья крыльями не оберёшься.

С той стороны портала был яркий летний день. Володя уже выходил из фургончика МФЦ.

— Ну что?

— Через пять минут прибегут, они сейчас на Якоби.

— Новости вызвал?

— Конечно, и угрозыск, всё как договаривались.

Дети появились едва ли не быстрее — бежали бегом; увидев нас, слегка сбавили ход, но глаза у обоих по пятаку и отдувались как чайники со свистком:

— Что случилось?

— Мама? Что?..

Вова вкратце обрисовал им последние новости.

— Так что давайте, звони́те в мастерскую, прόсите, чтобы большой фургон доставили к дому, прямо этой ночью. Всё, что есть загружаете — и заказываете технику, чтобы его дотолкали досюда. И чтобы чуть-чуть хотя бы просунули в портал. Желательно лицом вперёд.

— Ясно, сделаем, — Кирилл кивнул.

— Что по механике?

Галя оживилась:

— Мы же кучу всякого позаказали, всё ещё в пути. Некоторые штуки идти будут долго, недели две-три. Месяц.

Я побарабанила пальцами по столу. Так-так. Точно надо Анюту официально доверенным лицом оформить, чтобы никаких разговоров…

— Галя, мы обещали в субботу к восьми быть здесь. Договорись с тётей Аней, чтобы тоже подошла.

— Хорошо.

— Ещё картошки и макарон докупи́те пару кулей, и гречки куль. Нас внезапно оказалось больше, чем мы рассчитывали. Лучше лишний запас сразу иметь, чем потом метаться.

— А мы картошку, между прочим, на участке выкопали! — дети гордо подбодрились. — Дядя Лёша как услышал, что на участке пять соток засаженных осталось — всех сагитировал, чтобы не бросать. Нас двое, да их шестеро, мы вчера поехали и за вечер управились. Она, конечно, ещё мелковатая. Но, как мы насыпаем по четыре ведра в мешок, двадцать кульков получилось. И с бабушкиного участка ещё немножко будет. Там же у неё кусочек совсем маленький.

— Отлич-чно!

— Я, мама, думаю, нам надо и морковку выкопать. Да вообще, всё по максимуму собрать.

— Правильно, этим и займитесь! Инструментов на даче много осталось, копорулек всяких, лопаток-грабель. Семян целый короб. Соберите. Клубнику выкопать в эти ведёрки для рассады, там их табуны просто. Саженцы… Это надо прямо сегодня начать, иначе не успеете. Полтора суток у вас всего. Конниковых возьмите с собой, Лёха скажет, как правильно сделать. Кстати, бабушкины вещи надо перешерстить, большое всё убрать. Она теперь сорок четвёртого размера.

— Как⁈

— Да вот так вот. Как на молодых фотографиях. Фотоальбомы, кстати, сложи́те! И документы.

Вова ещё раз сходил до МФЦ, вернулся с несколькими листами бумаги и ручкой:

— Киря, слушай: это важно! Едешь на Вторчермет или металлобазы и заказываешь вот такие штуки, — Вова быстро чертил на листах, подписывая размеры. Новые инструменты по новой силе.

— Это что такое? Это молоток⁈ Пятьдесят на двадцать сантиметров?

— Тихо, не ори. В лепёшку расшибись, а сделай, прямо сейчас! Молоток, топор, вот такую ещё штуковину… Плазмой вырежут тебе всё, что надо. Проблема в том, что ручки нужно тоже стальные — деревянные тупо не выдержат.

Мы ещё обсуждали хозяйственные вопросы, когда Вова сказал: «Приехали!»

У полицейского поста остановилась тёмная вытянутая машина, из которой вылезли два мрачных типа, показали свои корочки и что-то начали спрашивать. Буквально тут же к порталу свернул микроавтобус с эмблемой телеканала.

— Так, шагайте отсюда быстро. Не хватало ещё, чтобы к вам цепляться начали.

— А…

— Бе-гом! Всё, пока.

— Пока.

Дети не стали светиться, а сразу завернули за портал. Спустя пять минут я заметила их вместе с группкой праздношатающихся любопытных. Стоят люди, кто семечки щелкает, кто пиво пьёт, а кто и так глазеет. Что такого? Вон, ещё народ подтягивается. Что-то назревает, интересно же.

ИНТЕРВЬЮ ДВА В ОДНОМ

Из подъехавшего фургончика выскочила блондинистая голенастая девушка в джинсах и ярком топе, с микрофоном. Она показалась мне очень похожей на воспитательницу из мультика «Осторожно, обезьянки!» и даже двигалась так же. Следом за ней выгрузился флегматичный мужик, тоже в джинсах, джинсовой жилетке поверх белой футболки и джинсовой кепке (форма у них такая, что ли?), с камерой. Оба рысью рванули к фургончику МФЦ.

— Вова, давай я с ними сперва поговорю, а то ты психовать начнёшь?

— Пожалуй, да. Пойду этих приведу.

— Пусть только не вылазят пока. И Стёпу с Марком позови, ладно?

— Конечно, любимая.

Хмурые мужики в чёрном (чёрные брюки, чёрные футболки — тоже форма, чтоль?) уже шли к моему столу.

Дверца МФЦ хлопнула.

Девушка-репортёр красиво встала и начала щебетать на камеру своё «сегодня тра-ля-ля и мы находимся там-то-там-то…»

— Добрый день! Следователь (чего-то-там какой-то, я не запомнила — зачем?)

Второй представился тоже. Помощник чего-то.

— Вы позволите? — старший выложил свой телефон поближе к границе миров. Диктофон включил.

— Конечно, само собой!

В этот момент подскочили телевизионщики.

— Здравствуйте! Телеканал Россия-2-Иркутск! Нам сообщили, что вы пригласили съёмочную группу!

Следователь не обрадовался:

— Девушка, камеру выключите, пожалуйста!

Стучу по столу, привлекая всеобщее внимание. С детьми обычно работает.

— Нет, товарищи! Ничего выключать не надо — у меня совершенно нет желания дважды повторять одно и то же. Мы из-за этого и так потеряли много времени. Непосредственно в данный момент в нашем лагере в совершенно дикой местности находятся около двадцати несовершеннолетних под опекой всего двух женщин. Поэтому просто слушаем.

Около недели назад из Исправительной колонии строгого режима №7 в посёлке Табага, Республика Саха, бежала группа заключённых, общим числом одиннадцать человек, — помощник следователя живо распахнул свою чёрную папку и застрочил, видимо, не особо полагаясь на надёжность техсредств, — Если вам известно, они вошли в небольшой портал недалеко от посёлка. Двигаясь на юг, за три недели ходу они преодолели более четырёхсот километров.

Примерно в пятнадцати километрах отсюда они напали на семейную пару с детьми, в тот момент у повозок был только хозяин. Ему проломили голову, ограбили, но были отогнаны вернувшимися из леса собаками.

Скучающая сотрудница МФЦ (не больно-то много в первые дни у них было посетителей) тоже вышла из своего фургончика и остановилась чуть в отдалении, прислушиваясь к рассказу. Да и пусть себе слушает, жалко что ли? Всё равно через полчаса эта информация станет общедоступной.

—…Далее, пройдя десяток километров на север, они натолкнулись на лагерь подростков из четырнадцати человек, парней избили и связали, некоторым поломали руки-ноги, старшего серьёзно покалечили: выломали колено, вырезали глаз. Шестерых девушек изнасиловали с особой жестокостью, — репортёрша громко ахнула, — после чего, заметив, что участок леса расчищен под дорогу, организовали засаду и напали на нашу повозку. В этот момент со мной находились: мой муж, Владимир Воронов, моя мать, двое моих детей, двадцати и восьми лет, и несовершеннолетняя девушка, которую мы согласились взять под опеку, — я посмотрела в сторону: слева подошёл муж, мне его было уже видно, а им — ещё нет, рамка портала не давала. — В результате наших действий банда уничтожена.

У следаков синхронно вытянулись лица.

— То есть, вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что из одиннадцати беглых бандитов осталось двое живых. Они переведены в зависимое состояние. Остальные убиты. Разными способами.

— А… а разве это… не самосуд?.. — подала голос репортёрша.

Я посмотрела на неё очень внимательно.

— Когда вас будут насиловать и резать лицо — подумайте над этим.

Девица поперхнулась и заглохла. Оператор — молодец. Всё успел снять — и меня, и следаков (со спины, конечно, мало ли что), и напарницу свою, и панораму, и прибавляющуюся толпу.

Рядом плакала и громко сморкалась в аккуратный носовой платочек тётенька из фургончика МФЦ:

— Извините, а вы имён погибших ребят не знаете? Надо же хотя бы родственникам сообщить…

— Вы меня, должно быть, неверно поняли. Со стороны нормальных людей погибших нет. Всем пострадавшим оказана медицинская и психологическая помощь. На момент нашего отбытия они были вполне здоровы. Впрочем, с двоими из пострадавших вы можете пообщаться лично, они пришли с нами.

— Одну минуту, девушка, — следователь решительно привлёк моё внимание; его помощник строчил в папке, как сумасшедший. — А зависимое состояние — это как?

— Это значит, что преступники принесли рабскую клятву. Теперь они — рабы. У них больше нет своей воли. Точнее, она ограничена рамками, которые ставит рабу хозяин.

Следак, по-моему, завис.

Муж подошёл ко мне. Время. Я встала и обратилась к камере; оператор — красавчик — и тут смотрит, куда надо:

— Послушайте все! Мы, Владимир и Ольга, обращаемся к каждому человеку, кто задумывается о Новой Земле. Если вы готовы к новой жизни, но боитесь оказаться в одиночестве против таких вот уродов — мы готовы принять вас в наше поселение.

Вова положил мне руку на плечо и продолжил:

— Каждый, кто принесёт клятву верности, получит нашу защиту и покровительство. И каждый, кто захочет грабить, убивать, насильничать и мошенничать против наших людей — получит по заслугам.

— Вы имеете в виду, что… — смотри ты, оклемалась репортёрша!

— Я имею в виду, — прорычал муж, наклоняясь вперёд, — что убью любого, кто будет посягать на жизнь и имущество людей, находящихся на моей земле, — выдернул из рук подбежавших зэков мешки и швырнул их через стол. Новую силушку малехо не рассчитал — мешки взлетели метров на пять вверх и тяжело упали в центр пустой площадки с той стороны. Один из мешков при ударе об землю лопнул, и по асфальту покатились окровавленные головы. Репортёрша громко и немузыкально завизжала.

Следак, наоборот, разморозился:

— А ваша земля — она где?

— Где живу я и мои люди — там моя земля! Всё! — Вова развернулся и ушёл.

Следователь понял, что разговаривать буду снова я, и кивнул на головы, которые азартно фотографировала публика (а репортёр метался, стараясь успеть крупно выхватить самые удачные планы):

— А это, я так понимаю, для опознания?

— Ну, да. Там ещё руки. Вы смотри́те, чтоб их на сувениры не расхватали, — помощник испуганно встрепенулся, я несколько безумно засмеялась; да уж, день сегодня нервный, вечером чай с валерьянкой попью. — Ребята, я и правда уже волнуюсь: время у нас один к четырём, если вы забыли. Девушек мы не взяли — ни к чему им весь этот ужас заново переживать. Но пришёл Марк, старший их группы, и Степан — тот мужик, которому голову проломили. Можете так же поговорить с оставшимися зэками. Ой, блин…

— В чём дело? — строчащий помощник, макушку которого я имела счастье лицезреть, оказывается, тоже был говорящий.

— Да у одного язык отрезан, — да, дико звучит, наверное; я пояснила: — Хамил сильно. Ладно, чего не сделаешь ради хороших людей… Эй… Хомяк, иди сюда! Покажи господам следователям язык.

Следаки поморщились, но — видали и не такое, как говорится.

— Стой смирно!

Пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на внутреннем плане. Так. Получилось с глазом — должно и с языком…

Вроде, всё…

— Говори.

Хомяк судорожно ощупал лицо, рот и вдруг повалился на колени:

— Хозяйка!.. Спасибо, хозяйка!.. Век буду бога молить!

Похоже, всех впечатлило.

— Ты сильно-то не усердствуй. Птица! Слушай сюда тоже. Вот господа следователи, — я ткнула в сидящих пальцем. — Расскажете им всё как было — не врать! Будете врать — скрючит посильнее, чем в лесу, ясно⁈ — оба судорожно закивали и затряслись. — Вернётесь с Марком и Степаном, слушаться их, как меня.

— Да, хозяйка.

— Слушаю, хозяйка.

Я помаячила поджидающим за рамкой портала Марку и Степану.

— Ребята, вы тут на вопросы поотвечайте, а мы с Вовой побежим назад, времени уже куча прошла, я волнуюсь. И вы — постарайтесь больше получаса не задерживаться. В крайнем случае — шлёте всех лесом. Мы вас ждём.

Оба согласно кивнули и уселись на лавки напротив следователей.

Вроде, всё. Напоследок я хотела найти в толпе Галю с Кириллом — и практически воткнулась взглядом в камеру. Стрельнула мысль.

— Для всех, кто хочет присоединиться к нашему поселению — каждую субботу в девять утра в земли Белого ворона будет выходить сопровождение. Если вы хотите прежде узнать подробности — подойдите в субботу к восьми ноль-ноль, и вас проконсультируют. Всё.

— Девушка, на секунду, пожалуйста! — следователь замахал мне рукой.

— Да?

— Распишитесь, пожалуйста! — в чёрной папке была тщательно и довольно точно записана вся наша эпопея с бандитами. На удивление мелкий и при этом разборчивый почерк (не преминула похвалить, доброе слово и кошке приятно). Всё верно, чего бы и не подписаться? На секунду задумалась, и под пометкой с Иркутской датой подписала:

'08 дня 02 месяца 01 года по летосчислению Новой Земли

Писано у Иркутского портала,

с моих слов изложено верно,

кельда земель Белого ворона,

Ольга Воронова'

Размашистая подпись

Раньше всегда расписывалась просто, фамилией. Новый мир, новые правила. Почему бы и не добавить немного выпендрёжа?

— Держите! Всего доброго!

— И вам тоже, — на автомате произнёс следователь, разглядывая мою писанину и понимая, что это дело будет сложно оформлять.

Я, наконец, увидела в толпе Галю с Кирей, кивнула им и ушла.

ОН СКАЗАЛ: «ПОЕХАЛИ» — И МАХНУЛ РУКОЙ…

К моему удивлению, маленький лагерь оказался свёрнут, Димка, Пашка и Света заканчивали паковать рюкзаки, а значительная часть скарба лежала на связанной из осинок, покрытой ковровыми дорожками широкой волокуше.

— Фига вы даёте!

Света, сдувая со лба непослушную прядь, воевала с толстым свитером, не желавшим влезать в рюкзак:

— Мы тут уже знаешь как насиделись — сил нет! Тут ещё какие-то две придурошные бабы повадились. Зачем они вообще сюда перешли — непонятно. Предложила им с нами пойти — не хотят. Слишком далеко, видите ли, от цивилизации. Приходят, ноют о своей трагической судьбе и всё время что-нибудь клянчат. ЗадолБАЛИ! — свитер сдался и впихнулся, Света вытянула из кармашка мои часики: — Держи, кстати. А мне, Оля, хочется уже куда-то приткнуться. Я, честно говоря, уже хотела бросить всё и налегке идти. Потом бы вернулись. Кому этот старый хлам нужен, правда? А Володя предложил такую конструкцию… — Вова усмехнулся, заканчивая городить «сбрую» из верёвок, сложенных в несколько слоёв, влез в неё и скомандовал:

— Всё, поехали!

Я тут красиво пришила песню, но на самом деле рукой Вовка не махал, а просто пошагал вперёд, как партия (наш рулевой). Мы со Светой пристроились сзади. Мало ли, отвяжется что да свалится — возвращайся потом, ищи.

— Если устанете — скажете, вас тоже посадим! — крикнул Вова через плечо.

— Хорошо! — пискнула я, а Света доверительно продолжила:

— Знаешь, у меня от этого сидения — целый месяц — кажись, крыша поехала.

— Чё придумываешь-то?

— Серьёзно. Дней пять уже периодически кажется, что кто-то следит за нами, — я непроизвольно бросила взгляд назад. — Оглядываюсь — никого. Но чувство… неуютное. И ещё — запах.

— Запах?

— Ага. Неприятный такой. Как будто бомж в подъезде ночевал.

— Ну ты мать даёшь! Это, наверно, и есть бомжи!

Вова услышал мою реплику и переспросил:

— Что там у вас?

— Да Света жалуется, что рядом с лагерем бомжами стало попахивать.

— Да ходят, наверное!

Света засомневалась:

— Володя, но я бы не смогла их с такого расстояния унюхать!

— Запросто смогла бы! — обрубил Вова. — Ты уже месяц в лесу живёшь, у человека вполне может обостриться и нюх, и зрение, и слух.

— Ну вот, мать! Зря ты переживала за голову, — утешила я её.

Света зябко поёжилась:

— Хорошо, что мы с вами пошли. Мало ли… Чего они там высматривали…