Записки марсобойщика

Запись третья:

Путь к свободе

– Полярная лиса?

– Песец.

– Неполный ответ.

– Полный песец!

– Верно!

Команда КВН «Дети лейтенанта Шмидта»

Над Ацидалийской равниной пошёл необычный снег. С зыбких, полупрозрачных облаков срывались мириады снежинок, которые рассеивались туманным облаком и таяли, не долетая до земли. Воздух над дорогой потемнел, стал густым, вязким. Стёкла нёсшегося по дороге грузовика покрылись влагой, колёса скрипели на поворотах.

Павел сбавил скорость до двухсот и выключил надоевшую музыку. Подумал и щёлкнул по радиоприёмнику. Авось хоть в этот раз кто-нибудь да откликнется.

– Да чёрта с два он его догонит! – тут же донёсла рация чей-то возмущённый возглас. Голос был мужской, грубый, неприятный. Смутно знакомый. Руперт, что ли?

– Догонит, догонит, – ответил кто-то. Кажется, это Лесли.

– Между прочим, – это уже третий голос, – его возможности намного выше этого Вашего так называемого «полтинника»…

Ага, это Звездочёт с его неизменно академичными, спокойными интонациями.

– А это там ещё кто? – спросил его Руперт. – Что за голосок бабский? Ты педераст, что ли?

– К Вашему сожалению, нет, – вежливо ответил Звездочёт. – Вообще, само понятие педерастии пошло из Древней Греции и означает вовсе не отношения сексуального характера между партнёрами мужского пола, кои Вы, по всей вероятности, подразумевали в своём вопросе, а опеку старшего мужчины над молодым до определённого возраста с целью передачи опыта и взаимовыгодного сотрудничества…

– Слышь, ботаник. Завали варежку!

– Вы меня простите, уважаемый коллега, – с достоинством сказал Звездочёт, – но в ботанике я не силён. Если вас интересует ботаника, обратитесь в ближайший…

– Да пошёл ты!

– Эй, Руперт! – Этот новый голос принадлежал, вне всякого сомнения, Большому Бонусу. Его гудящий бас не узнать было невозможно. – Едало своё закрой.

– А не то что?

– А не то тебе скоро понадобятся услуги дантиста. Понял? Доступно объясняю?

– Ха! Ты меня найди сперва!

Бонус – само очарование.

– Чего тебя искать? Вон он ты, по двенадцатому шоссе прёшься. На дерьмовом «зубастике».

Сказано это было так спокойно и естественно, что произвело впечатление на всех слушателей. И на Руперта особенно.

– Э… Ну. А этот, блин, ботаник, я его трогал, что ли? Чего сразу я-то? Всё нормально, еду, никого не трогаю, диалог поддерживаю. А тут встревают. Ну…

– Вот и езжай дальше молча.

Интересно, как это Бонус его так быстро нашёл? Ну не со спутника же он за всеми следит! Наверное, недавно разминулись на дороге, вот и запомнил. И подколол, а Руперт и не понял ничего.

– Парни! – позвал чей-то голос из приёмника. – Я на втором шоссе, отметка пятьдесят! У нас тут снег валит, авария, долбанулся грузовик. Кругом менты, пробка на триста тысяч километров. Санитаров вижу.

– Спокойно, Котофеич, – откликнулся Бонус. – Чей грузовик, видишь?

– Не знаю, далеко. Вроде это «Европа». «Восьмёрочка».

– Так, мужики, – деловито обратился ко всем Большой Бонус. – Кто из нас на «восьмёрочке» ездил?

Рация передала замешательство марсобойщиков. Кто-то припомнил:

– Скутер ездил.

– И Санчес.

– У Платоныча тоже был…

Павел, подумав, подключился к беседе.

– На «восьмёрке» ездили Феликс, Антон Парамонов, Кирюха Клабуков, Танк и Громила.

– Слышал, Котофеич? – оживился Бонус.

– Слышал. Да, по ходу, это грузовик Громилы…

– Уверен? Точно?

– Не знаю. Но похоже.

В эфире наступила тишина, угрюмая и тёмная. Некоторое время все ждали новых вестей от Котофеича. Наконец, тот сказал:

– Ага, подъехал ближе. Точно Громила. Его санитары к карете тащат, а он брыкается. Вчетвером его держат.

– Живой, паршивец! – раздались радостные возгласы.

– Ну, слава Богу!

– Тьфу, придурок, вечно влипает! То по грибы уходит, то на трассе заляжет под снегом…

– Да, – подтвердил Котофеич. – Снега тут по самое не балуй. «Европу» жалко, на боку лежит, брюхо у неё порезано. И прицеп рядом. Кран торчит, воровайка была.

– Опа! – удивился Лесли. – И я воровайку везу.

– И я.

– И у меня тоже…

Павел напрягся: как минимум четверо, помимо него самого, ехали с грузовыми кранами. Первый тревожный звоночек?..

Впрочем, первым звоночком была Ксения.

– Ха-ха, разъездились, воровайки! – развеселился вдруг Большой Бонус. – Новую Сибирь грабить поехали? Буратинами запасаться?

– Остри-остри.

– Эх, погода в жопу, – вздохнул Котофеич. – Не видно ни хрена.

– А у меня нормально, – похвастался Бонус. – До меня снег не долетает, тает в вышине.

Это интересно. Похоже, он тоже где-то тут неподалёку. Снег тает над землёй потому, что давление в этих широтах низкое. А Громила, значит, или дальше к северу, или ближе к югу навернулся. Павел включил навигатор и нашёл второе шоссе. Ага, ну так и есть. Это на самой границе между равниной Хриса и Лунным плато. Маршрут, между прочим, ведущий на юго-запад – прямо туда, куда направлялся и Павел.

Становится всё интересней и интересней.

Постепенно светлело, снег перестал, облака ушли на восток, и стало как будто спокойнее. Вдали показались встававшие над долиной скалистые кромки возвышенностей. Большие города остались позади, но всё чаще у дороги встречались заводы и фабрики. Перед широким, но невысоким плато грузовик поднялся по эстакаде над внушительными постройками воздухоперерабатывающего завода. И плавно спустился в ущелье, утонув в прохладном сумраке системы каньонов Касэй.

Миллионы или даже миллиарды лет назад здесь текли бурные потоки воды, по объёму превосходившие все реки Земли вместе взятые, но теперь здесь остались лишь высохшие, обратившиеся в неприступный камень русла и высокие «берега», горными великанами подпирающие небо.

Гладкое полотно дороги здесь темнело, превращаясь в утрамбованный грунт, и волей-неволей пришлось сбросить скорость до ста двадцати километров в час. Иначе грузовик мог бы стать неуправляемым, потеряв сцепление с поверхностью.

– Эй, проктолог! – раздалось вдруг из радиоприёмника. – Чёрная «Арктика», слышишь?

– Что там у тебя такое, Петрович? – заинтересовался Бонус.

– Да едет уже второй час за мной, в зад заглядывает. Поворачивает всюду. Бесит. Чёрный грузовик с чёрным контейнером.

– И не отзывается?

– Не отзывается. Глухонемой, наверно. Или забыл рацию включить.

– На «Арктике» обычно америкобританцы разъезжают. Они, вроде, на другой волне переговариваются.

– И чего делать?

– А ты не психуй, – дал Бонус дельный совет. – Может, сам отлепится.

– Надеюсь. А то уже реально бесит.

Павел послушал ещё их болтовню и выключил приёмник. Он подъезжал к Шаронову – научному городу, построенному внутри одноимённого ударного кратера на самой границе долины Касэй. Сквозь каменную корону кратера вели несколько туннелей, и одним из них воспользовался Павел, въехав в город с юго-восточной стороны.

Быстро прошёл весовой контроль. Отметился на посту у офицера КСБ. И вот уже ехал по подземному ярусу Шаронова, выбирая самые просторные улицы. Миновал площадь Мыслителей, в центре которой стоял скромный памятник Евгению Долматовичу. Свернул на проспект Кирилла Коробкина. Выехал на улицу Виктора Наваринцева.

Здесь. Пятый дом с правой стороны.

Остановившись во дворе среди десятиэтажных коробок жилых домов, Павел выбрался из кабины, потянулся, включил сигнализацию и уверенно направился к знакомому зданию. В подъезде пахло химической чисткой. Лампочка на лестнице первого этажа традиционно не горела.

Марсобойщик поднялся на третий этаж и позвонил в двадцать седьмую квартиру. Никто не отозвался, пришлось звонить снова. За дверью послышались шаркающие шаги, и тревожный голос с той стороны спросил:

– Кто?

– Это Паша.

В квартире, кажется, удивились. Потом послышалось негромкое «сейчас», и дверь, щёлкнув, отворилась. На пороге стояла женщина за сорок в одном халате и тапочках. Тёмные волосы растрёпаны и явно нуждались в помощи расчёски. Лицо бледное, усталое, с типичными русскими чертами. Глаза, покрасневшие от тяжёлой работы.

Светлана. Стюардесса с того самого злосчастного рейса «Енисея».

– Здрасть, тёть Свет.

– Привет, Паш. Ты откуда так внезапно?

– Проездом. – Павел дёрнул щекой, словно вспомнил что-то неприятное. – Слушай, я у тебя тут перекантуюсь пару часиков. Можно?

– Да проходи, конечно. – Она впустила его внутрь. Закрыла дверь, нашла какие-то тапочки. Велела: – Разувайся. Чай будешь?

– Попозже, – неохотно ответил марсобойщик. Он внимательно осмотрелся по сторонам. – Где сын?

– В школе, надеюсь.

– Прогуливает?

Светлана со вздохом кивнула.

– Это самое, – замялся Павел. – Я бы хотел поспать часика три. Меня в пустыню послали на несколько дней, там отдохнуть негде будет.

– Ну ладно. Я тебе в гостиной постелю…

– Да не надо, я так. На диване прилягу.

Она не спорила.

Мужчина прошаркал в тапочках в комнату, отмечая странный, совершенно чуждый быт, и прилёг на мягком диване, сунув подушку под голову. Светлана постояла в дверях, глядя на нежданного гостя, и вышла на кухню.

А сон не шёл. Треть жизни прожить за рулём – это не мало. Успеваешь отвыкнуть от домашнего уюта, от спокойной атмосферы, от обжитого пространства. Сложно вновь возвращаться к этому.

Вспомнилось далёкое, ставшее почти нереальным детство. Когда Паше было всего-то пять или шесть, и жизнь казалась простой, интересной, неравномерной.

Мама как обычно возилась на кухне. Готовила. Пашка крутился под ногами, задавая несвоевременные вопросы и тайком подметая с доски нарезанные овощи для салата. Ждали папу. Тот подолгу пропадал в межпланетных перелётах, и мама часто сердилась на него. А вот Пашка ждал возвращения отца с искренним, нескрываемым нетерпением.

Наконец, щёлкал отпираемый замок. Звенели в коридоре ключи.

– Беги, папа вернулся, – улыбалась мама, и мальчик пулей слетал с места.

Папа, вот он. Высокий, стройный, уверенный. В неизменной форме. Поставил сумку на пол. Рядом положил пакет с продуктами.

– Папа! – Мальчик прыгнул на шею отцу. Тот обнял ребёнка, улыбаясь и тоже радуясь.

– Привет, заяц, – сказал тихо, с нежностью.

– Я не заяц, – заупрямился Паша.

– А кто же ты?

– Человек, – убеждённо разъяснил малыш.

Папа весело подбросил его на руках.

– Маленький мой человек.

– Я не маленький, я большой!

А потом был праздничный ужин. Пришли соседи, Устиновы. Подтянулся чуть позже дядя Толя – он был одинок, семьёй обзавестись тогда ещё не успел, так что пришёл сразу, как закинул домой сумку с вещами. Сидели шумной толпой. Смеялись. И Пашка сидел рядом с папой, держа его за руку.

Потом взрослые играли в карты. Ребёнок не понимал правил игры, но с уверенным видом подсказывал папе с какой карты обязательно надо ходить.

Были, конечно, и подарки. Папа принёс большую сумку и всем начал раздавать гостинцы. На Марсе, как тогда казалось, можно найти столько удивительных вещей! После каждого полёта Антон Викторович всегда привозил подарки. Никого не забывал. Соседи гордились знакомством с ним. Дяде Толе, естественно, подарков не доставалось, ведь он летал тем же рейсом. Но он не переживал. Вместо него переживал Паша, который любил справедливость и очень уважал толстенького друга отца. Ведь тот тоже привозил ребёнку подарки, пусть и не такие хорошие, какие дарил папа.

И потом начинались счастливые дни. Часто гуляли, ходили в зоопарк, катались на аттракционах. Ездили кататься на лодке, причём Паша указывал куда плыть – папе, сидевшему на вёслах, этого было не видно. Побывали в планетарии. Сходили в театр. Каждый день что-нибудь новенькое.

Расцветала и мама, обычно молчаливая и тихая, она преображалась с возвращением мужа. Паше в такие времена разрешалось смотреть мультики допоздна, есть сколько угодно сладкого и занимать хоть на весь день домашний компьютер. Было хорошо.

Но потом…

Потом папа улетал, и всё вновь становилось серым, однотонным, скучным. Спустя время начинало казаться, что иначе никогда и не было. И не прилетал из далёкого рейса самый близкий человек на свете. И не было подарков. Не было ничего.

И вот теперь страшная, тяжёлая, нечеловеческая мысль разрасталась, не желая покидать сознание:

«А было ли?..»

***

Он проснулся ровно через три часа. Тут же сел, болезненно щуря глаза и убирая в сторону неведомо откуда взявшийся плед. Мгновение соображал, где это он очутился. И потом, нащупав ногами тапочки, побрёл на кухню, откуда доносились запахи горячей пищи.

Светлана, как выяснилось, времени зря не теряла. Сделала в дорогу пирожков с мясом. Накормила Павла кашей с котлетами. Угостила холодным клюквенным морсом.

– Сын так и не приходил?

– Шляется где-то с дружками.

– Сама-то как поживаешь? Как работа?

– Да ничего, помаленьку. А ты?

– Как видишь, – вздохнул Павел. Он отпил ещё немного морса, задумавшись о чём-то своём. – На Землю-то не хочешь вернуться? – спросил он вдруг.

– Хотелось бы, – не глядя на него, ответила женщина.

– Ну так?

Она подняла взгляд.

– Страшно. – И пояснила: – Не могу. Как лайнер вижу, сразу в дрожь бросает. Бежать хочется. Если бы ты тогда не посадил «Енисей»… Ох, знаешь, Паша, какой ты на самом деле молодец. Ты меня спас. И пассажиров. Всех нас.

– Не всех, – хрипло возразил марсобойщик, и Светлана пристыжено умолкла, осознав, что задела его за больное.

Павел засобирался к грузовику. Он неплохо выспался, и теперь мог бы ехать двое суток без отдыха: он и так потратил слишком много времени. Забрал пирожки, переобулся, накинул куртку.

– Ещё увидимся, – сказал в дверях.

– Давай. Заезжай почаще.

– Угу. Ну, пока.

– Пока.

Вышел на улицу. Не понять, вечер сейчас или ещё день. Над домами стальная решётка из труб, механизмов и фонарей. Подземный город – не самое радостное место.

В салоне грузовика всё ещё пахло духами Ксении. Павел включил кондиционер, откинулся в кресле и десять минут разглядывал данные навигатора, прикидывая, как быстро сможет достигнуть цели путешествия.

Больше половины пути уже проделано, но дальше придётся двигаться по бездорожью, там особо не разгонишься. Сперва по оврагам и каньонам, затем по пескам вдоль поднимающейся стены обрыва – чтобы не сбиться. А вот потом ехать придётся не то что по компасу, но всё равно почти вслепую, ориентируясь только на положение жирной мигающей точки на экране навигатора. Всё самое трудное ещё впереди. А ведь эту штуку ещё обратно тащить!

Ох, ввязался на свою голову.

Дружелюбно и знакомо загудел мотор. Грузовик описал петлю вокруг двора и выехал на улицу.

Одинокая женщина проводила его взглядом из окна.

***

Это было необычно – впереди в свете заходящего солнца между двух отвесных скалистых стен блестела водная гладь реки. Откуда она здесь взялась? Грузовик затормозил перед самой кромкой воды, подняв стелющееся облако пыли.

Марсобойщик некоторое время сидел неподвижно, размышляя о смене маршрута. И заметил, что вода потихоньку приближается по дну ущелья.

Он взялся за рацию.

– Наткнулся в долине Касэй между Шароновым и базой Эмпл на разлив воды. Кто-нибудь в курсе что происходит?

– Воду ведут из водохранилища к посевным полям, – отозвался Большой Бонус. – Каждую неделю такое безобразие. Расписание надо смотреть, салага!

– И надолго это?

– А мне откуда знать?.. Это самое… Ты кто, вообще? Маня, ты?

– Вроде я, – выдал себя Павел.

– Ну так что ж ты! Мужики, Манякин вернулся! Давно?

– Уже дня три как.

– И молчал? Ну ты бандит! – Бонус, похоже, искренне обрадовался возвращению старого друга. – А в каньонах что забыл? Как тебя туда занесло?

Павел немного напрягся. Распространяться о цели своего путешествия он не хотел, но и оставлять друга без ответа как-то некрасиво.

– Да так, нашлись дела.

– Секретничаешь? Эх, вот так всегда. Всё делается тайно, под покровом ночной темноты, за спиной у товарищей. Ножки подпилены, котлеты понадкусаны. – Бонус не обиделся. Просто любил поболтать. – А воды не бойся. Её там по колено, можешь ехать смело. Ты на «полтиннике» гоняешь, да? Ну, значит, тем более легко проскочишь.

– Спасибо.

– Спасибо в карман не положишь! Бутылочка с тебя.

– Харя не треснет от наглости?

– Не переживай, не треснет. У дяди Нади посидим как в старые добрые времена. Выпьем. Потолкуем. Может, наконец, уболтаю тебя в «ГАНГ» вступить.

– Непременно, – пообещал Павел, трогая машину с места. «МААЗ» погрузился в воду до середины колёс и неторопливо двинулся дальше, рассекая водную гладь и поднимая муть со дна. Ущелье в этом месте было широкое, почти полкилометра между стенами. И поднималось на несколько сотен метров. Солнце садилось как раз на западе, заливая всё своим светом.

Честно говоря, ехать через это перекатывающееся по поверхности планеты озеро было неуютно. Павел читал, что вскоре на Марсе должны были появиться целые блуждающие моря, перегоняемые с места на место, но пока до осуществления этого проекта у колониального правительства руки не доходили.

На Марсе много воды. Даже очень много. Но по большей части она здесь имеется в виде льда на полюсах и в так называемом слое вечной мерзлоты. Если этот лёд растопить, планета обретёт моря, реки, даже один океан. Но вот беда – большинство поселений находятся в низинах, и если уж создавать здесь моря, то только после того, как будут эвакуированы все жители равнин. И, конечно, после того, как будут вычерпаны все полезные ресурсы этих самых равнин. Вот тогда можно переселяться, создавать моря и реки, менять ландшафт. Пока же это всё только планы, направленные в далёкое, очень далёкое будущее.

В общем-то, ничего страшного в этой странной поездке нет. Подумаешь, вода! Бонус не соврал, тут и правда неглубоко. Вот только смутное нехорошее предчувствие не покидало, гнетя и дёргаясь в груди, словно пытаясь о чём-то предупредить. Марсобойщик не привык впадать в панику без причины, но всё равно хотелось поскорее проскочить залитый водой участок.

Что его дёрнуло посмотреть в боковое зеркальце, он и сам не понял. Машин здесь быть не могло. Не в этот час – кому надо, тот знал расписание движения водных масс. Но…

Чёрный грузовик двигался за «полтинником» в паре сотен метров, постепенно приближаясь. «Арктика».

– Бонус, это снова я.

– Слушаю внимательно.

– У меня тут чёрная «Арктика». Прёт прямо за мной. Вроде такая же за Петровичем маячила.

Бонус взволнованно засопел, что-то треснуло в приёмнике. Послышались шумы, затем всё снова успокоилось.

– Так, Паш, слушай внимательно, – изменившимся голосом проговорил Большой Бонус. – Петрович пропал, на позывные не отзывается. «Арктику» видели ещё Танк и Лесли. Они тоже молчат. Я не знаю, что это значит, но… Короче, гони. Оторвись от неё. Предчувствие у меня плохое.

– Всё лучше и лучше, – проворчал Павел. Сбывалось всё самое неприятное.

«МААЗ» начал постепенно разгоняться, поднимая перед собой небольшой мутный вал. «Арктика» не отставала и даже понемногу приближалась. Павел напряжённо вглядывался в боковые зеркала и заметил странные отблески, отделившиеся от чёрного грузовика и разошедшиеся в стороны. Что же это?..

Скорость сто двадцать. Сто тридцать. Сто сорок…

Скоро будет поворот.

Что-то стремительное пронеслось прямо перед обтекаемой мордой «полтинника», поднимая по сторонам прозрачные крылья брызг. Мотоцикл! На больших, толстых колёсах, с тяжёлым чёрным корпусом, в котором спрятан мощный мотор.

Перед грузовиком вдруг надулся небольшой водный купол, тут же разовравшийся с оглушительным всплеском. Граната! Вот, суки! Да что ж вам надо-то?!

Всего мотоциклов было четыре, и они закружили вокруг, пытаясь затормозить грузовик. «Арктика» постепенно нагоняла. Павел, подкараулив одного мотоциклиста, резко дал влево и, с трудом преодолевая сопротивление воды, едва не сшиб бандюгу, но тот успел скользнуть в сторону.

Стальная дробь прошла по обшивке. Стреляют! Павел снова крутанул руль, начиная лавировать между всё чаще попадавшимися на пути одиночными скалами. Попутно он успел включить экраны кругового обзора. Обычно он обходился без них, включая только когда надо было дать задний ход. Кто ж знал, что они пригодятся, чтобы отслеживать убийц на мотоциклах?

Громыхнуло справа и слева. Грузовик подбросило, закачало. Водителя болтануло в кресле, ремни больно сдавили грудь.

Ничего. Вырвемся. Боль и потерпеть можно.

Снова застучали пули. По колёсам метят. Павел выкрутил руль, и «полтинник», описав широкую дугу, подошёл к отвесной стене ущелья. Отсюда он ушёл резко в сторону, и почти тут же наехал на неосторожного мотоциклиста, пытавшегося подобраться поближе. В последний момент человек успел прыгнуть в сторону, и чёрный корпус двухколёсной машины со скрежетом был перемолот многотонным грузовиком.

Трое оставшихся мотоциклов метнулись в стороны, но на параллельный курс уже выходила «Арктика». В чёрном грузовике распахнулась дверца, и оттуда высунулось дуло ракетомёта. Павел попытался разогнать «МААЗ», но было поздно.

Ракета, оставляя в воздухе расплывающийся дымный след, стремительно пронеслась над водой и врезалась в контейнер с краном. Рвануло не сильно, но грузовик заметно качнуло, а в синей поверхности контейнера возникла небольшая пробоина, окружённая чёрной гарью.

Марсобойщика настигло чувство неминуемой обречённости, но он лишь крепче сжал пальцами руль. Некогда бояться, прорываться надо.

Спасение пришло откуда не ждали. Плотный тент, накрывавший контейнер с краном, разорвался от уголка, и наружу показались два стальных цилиндра – роботы-чистильщики. Павел не успел удивиться: корпуса роботов распахнулись, демонстрируя угрожающего вида нутро, и в сторону обидчиков развернулись тяжёлые четырёхствольные пулемёты.

Грохот выстрелов сотряс ущелье. Пулемёты очередями прошлись по машинам нападавших. Двух мотоциклистов смело, третий благоразумно остановился, прервав погоню. Роботы перевели внимание на «Арктику», и от чёрного контейнера позади кабины зловещего грузовика полетели жестяные ошмётки. «Арктику» повело в сторону и едва не перевернуло. Она забуксовала и встала. Роботы тут же угомонились, немного покрутились в поисках новой цели и гордо скрылись в контейнере, спрятавшись под краном.

Вот так подарочек от «Марсинок»! Предусмотрительные сволочи. И эта предусмотрительность спасла сегодня жизнь потерявшего надежду водителя.

Павел разогнал грузовик и поспешил скорее покинуть место побоища. Ущелье вскоре начало изгибаться. Налево, направо, снова налево. И вскоре грузовик вырвался из воды, оставив путешествующее озеро позади. Солнце уже почти зашло, спрятавшись за скалистыми грядами. Небо стремительно темнело, но звёзды ещё не показались. Павел включил дальний свет и потянулся к коммуникатору. Набрал номер Ричарда Брансона. Терпеливо дождался ответа.

– Здравствуйте, Павел Антонович, – как всегда вежливо поздоровался сотрудник «Марсинок». – У вас возникли какие-то вопросы?

– Возникли, – мрачно подтвердил Павел. – Много вопросов. На меня только что напали вооружённые люди. Разъезжали на чёрной «Арктике» и мотоциклах.

– Какой кошмар! Надеюсь, с вами всё в порядке?

– В порядке. Но я бы хотел услышать объяснения.

Ричард замялся.

– Я не понимаю, – осторожно сказал он.

– Да? А то, что ваши чистильщики на поверку оказались боевыми роботами, это вы тоже не понимаете?

– Сработала система безопасности? – Ричард сделал паузу. Послышался усталый вздох. – Простите меня, Павел Антонович, что не предупредил о возможной опасности, но я надеялся, что вам удастся избежать каких бы то ни было проблем. Эти ваши вооружённые люди, скорее всего, представители Америкобритании. Им тоже нужна «Свобода».

– За идиота меня не держите. – Павла затрясло от злости. – Из-за ржавой посудины никого не убивают. А я ведь даже до неё ещё не доехал.

– Вы недооцениваете ценность этого корабля, – мягко возразил Ричард. – Это находка столетия. Мы, правда, не ожидали, что америкобританцы отважатся пойти на какие-то агрессивные меры, но на всякий случай решили всё-таки снабдить вас средствами защиты. Поймите, эти люди привыкли действовать за рамками легальности, и обращаться к колониальной службе безопасности в данном случае бессмысленно. Они влиятельны, но и у их возможностей есть предел. Я понимаю, что, поручив вам это задание, подверг вашу жизнь опасности, но риск этот оправдан в виду суммы, которая прописана в вашем контракте. Мы все рискуем. Выполните задание, и все окажутся в выигрыше. Все, кроме ваших обидчиков.

– Но…

– Это всё, что я могу вам сообщить, Павел Антонович. А теперь извините, мне пора возвращаться к работе. Всего вам доброго.

Он отключил связь.

Вот ведь двуличная гадина. Надо же так подставить! Хотя, что тут удивительного? Кто в здравом уме за просто так отдаст такие деньги? Ясно было с самого начала, что здесь какой-то подвох. Ну вот, вляпались. Расхлёбывай теперь.

Павел потянулся к рации.

– Я жив.

– Что там у тебя было, Паша? – с непритворной тревогой спросил Большой Бонус.

– Война у меня тут. Самая настоящая.

– Не понял.

– Убить меня хотели. Еле отбился.

Бонус какое-то время молчал, обдумывая услышанное.

– Ладно, ты там держись давай. Не влипай ни во что. Ты мне ещё бутылку должен, не забыл?

– Я помню.

– Ну вот и славно. Держись, друг. И почаще на связь выходи, чтоб мне, старому, не так беспокойно было.

– Лады. Только сейчас мне успокоиться надо. Через часик отвечу.

– Хорошо. Тогда до связи.

– До связи, – сказал Павел и выключил рацию.

Нормально день закончился, ничего не скажешь…

***

Он гнал в ночи, боясь остановиться. По левую руку поднималась граница огромного Лунного плато. Справа раскинулись пески пустыни. Каньоны остались позади, как и все дороги и тропы. Единственная приличная трасса в долине Касэй уходила на запад к исследовательским базам близ огромных потухших вулканов.

Путь лежал на юг.

По чёрному безоблачному небу навстречу друг другу двигались естественные спутники Марса – Фобос и Деймос. Первый двигался справа налево – яркое светлое пятно неправильной формы в треть лунного диска. Второй спутник смещался по небосводу слева направо, напоминая очень яркую звёзду. Наверное, в небе можно было бы найти похожие с такого расстояния на звёзды Юпитер, Венеру и Землю. Земля должна выглядеть как двойная звёздочка – из-за Луны. Но настроения разглядывать ночное небо не было.

Хорошо, что выспался у Светланы, подумал Павел. Можно ехать без остановок хоть сутки, создать определённый зазор между ним и людьми на чёрном грузовике. Особой надежды, что роботы выручат снова, не было. Они ведь и в первый раз вмешались в дело не сразу, а только когда тряхнуло совсем уж сильно. Да и на сколько им хватит боеприпасов? Не ящики же с патронами в контейнере. Только кран.

Может, и кран стрелять умеет? От этих «Марсинок» теперь можно ждать всего, что угодно. Павел бы, по крайней мере, не удивился, если бы его догадка подтвердилась.

Свет фар вырывал из темноты силуэты одиноко стоящих пальм, валунов и торчащих из песка скал. На скорости в сто пятьдесят маневрировать было трудно, по песку вообще гонять опасно, но марсобойщик справлялся.

Миновала полночь. За ней прошёл и двадцать пятый, короткий час. Фобос заметно сместился в сторону, преодолев зенит и разминувшись со своим космическим коллегой. Из радиоприёмника доносился чей-то одинокий голос:

– Восемнадцать стальных колёс. Вот и я! Восемнадцать стальных колёс – жизнь моя…

А ведь надо бы проверить грузовик. Осмотреть повреждения. Стреляли-то те ребята всерьёз. Вдруг что поломалось, и в самый нужный момент неисправность даст о себе знать?

Но не сейчас. Утром, быть может.

Летели часы.

– Жив, приятель? – сонно поинтересовался Бонус.

– Меня палкой не убьёшь.

– Ну и чудно.

– А ты чего не спишь?

– Да так чего-то. Не хочется.

Вот уже и небо начало светлеть. Уходили на заслуженный отдых звёзды. Всё чётче очерчивался тёмный хребет плато. Мерно гудел нагревшийся двигатель.

Павел переключил терминал навигатора и изучил прогноз погоды. С запада приближалась буря. Несильная, но приятного от этого всё равно мало. Когда ветер поднимет целую тучу песка и начнёт с рёвом набрасываться на грузовик, станет не до отдыха. А отдых необходим, с каждым часом это становилось всё очевидней.

Наконец, солнце взошло над плато, и вдали, на фоне чистого неба цвета ряженки, стали различимы ребристые возвышенности каньона Эхо. «МААЗ» остановился возле покосившейся финиковой пальмы, застыв вполоборота к далёким скалам. Павел выбрался на воздух, несколько раз присел, разминая онемевшее тело, и, наконец, осмотрел грузовик. Над задними колёсами тягача явственно видны вмятины от попадания пуль, но серьёзного ущерба заметно не было. Хуже дело обстояло с прицепом. Контейнер смялся с левой стороны, покорёжился. Через пробитое взрывом ракеты отверстие видны были сегменты сложенного крана.

Однако основание контейнера не пострадало, как и колёса, так что можно было продолжать путь. Павел забрался на кран, проверил системы, убедился, что всё работает, и спокойно вернулся в кабину.

«Полтинник» зашуршал по песку и вывернул на юго-запад, в объезд вздымающимся хребтам каньона Эхо. И там же, впереди, уже видны были, словно огромный рой насекомых, бушующие в ярости вихри урагана.

Вскоре выяснилось, что неприятности на этом не заканчиваются. Верно говорят, беда не приходит одна: на экране заднего вида появился чёрный грузовик в окружении трёх мотоциклов. Кто быстрее нападёт на Павла – буря или убийцы – было неясно, однако любая из этих бед являлась в то же время спасением от другой. Марсобойщик бы предпочёл очутиться во власти шторма, чем в лапах вооружённых до зубов головорезов.

Он вдавил педаль газа в пол, едва удерживая грузовик в подчинении. Тяжёлую машину заносило, поднимающийся ветер силился её развернуть и сбросить на бок, но Павел всё-таки не один год просидел за рулём. Выравнивал, выворачивал, держал курс по навигатору.

«Арктика» поотстала, но вот мотоциклы постепенно приближались. Они легче, им проще. Из-под широких чёрных колёс вырывались песчаные рассыпные хвосты.

Наконец, Павел достиг полосы шторма. Тут же стемнело, в стёкла застучал гравий, поднялся грозный, надрывный вой обезумевшего ветра. Гигантские смерчи, каких не бывает на Земле, распрямились грозными исполинами над поверхностью планеты. Чёрные тучи застлали небосвод. Мотоциклы позади почти скрылись из виду, поминая о себе лишь неуверенным светом фар. Было бы здесь давление воздуха побольше, и мотоциклистов бы сдуло куда-нибудь на Луну, а то и дальше. Но те упорно продолжали преследование.

– Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет как дитя, – процитировал по рации Большой Бонус своим глухим, насыщенным басом. Интересно, он что, тоже где-то неподалёку? Или полоса шторма столь широка, что задевает основные транспортные трассы?

Резкий удар вырвал Павла из размышлений. Справа что-то вспыхнуло – взорвалось. По обшивке загромыхали вырванные из земли камни. Опять ракетами палят что ли, черти?

Павел сдал влево и чуть не сорвался вместе с грузовиком в пропасть. Рядом вдруг открылся тёмный проём обрыва, уводящий на дно исполинского каньона. Мотоциклы нагоняли. В крутящемся мраке из мириад крошечных песчинок можно было различить их стремительные силуэты.

Боевые роботы в контейнере пока и не думали вмешиваться, да и вмешаются ли? Тут и погода неблагоприятная, не видно ничего, и супостаты пока не слишком активны, им тоже сильно мешал встречный ветер.

И всё-таки они его отжимали всё ближе к обрыву. Рано или поздно придётся или остановиться, или разворачиваться под удар «Арктики»… или сигать в пропасть, если уж совсем выбора не оставят.

– То по кровле обветшалой вдруг соломой зашумит, то, как путник запоздалый, к нам в окошко застучит…

Гром, сопровождаемый глубинным рокотом, сотряс пространство, и Павел почувствовал, как мир начинает наклоняться, будто смещались некие невидимые подпорки, и вселенная, ставшая вдруг плоской, покатилась вниз на огромных колёсах. Внутри всё сжалось, дыхание перехватило. Мысли оборвались.

Мотоциклисты остановились у самого края, успев увидеть лишь, как сверкнул в слепом поиске по летящей пелене свет фар сгинувшего грузовика, и свет этот шёл снизу, из пропасти, тут же оборвавшись. Выжить после такого падения казалось невозможным. Постояв у края, преследователи развернулись и устремились по ведомым им одним делам.

Пустыня поглотила очередную жертву. Жадно, властно, безжалостно.

– Спой мне песню, как синица тихо за морем жила. Спой мне песню, как девица за водой поутру шла…