Записки Охотника из Таёжной России...

ГЛАВА — 5 «Конец срочной службы… Приезд Максима домой…»

Только что, над большим, уютным и красивым городом, немного ленивым и полусонным, от нещадно палящих лучей солнца зависшего высоко в небе, прошел тёплый, весенний дождь.

Образовавшиеся на сером уличном асфальте лужи, исчезали прямо буквально на глазах у городских прохожих. Был полдень. Солнце находилось в зените и своими жаркими лучами согревало не только этот город, но и всю нашу красавицу-Землю.

Можно было видеть, как от раскалённой поверхности земли, поднимается лёгкий, невесомый пар. И как он, почти сразу же, с какой-то особенной, завораживающей мысли действительностью, с едва уловимым дрожанием, словно мираж в знойной пустыне, с загадочным названием «Пумба-Пепс…», медленно, и, как бы нехотя, но при этом навсегда, исчезает в бесконечных просторах голубого неба.

Железнодорожный вокзал «Главный», города Ростова-на-Дону, можно сказать был, почти до неприличия, плотно окутан солнцем. Заканчивались последние майские дни. Шум и гам, исходивший от людей, заполнял перроны, буфеты, железнодорожные кассы и привокзальную площадь. Воздух был нагрет до такой степени, что тебе казалось, будто ты находишься возле работающей раскалённой доменной печи. Вокруг стояла, изнурительная, невыносимая жара.

Пассажирский поезд, «Киев — Москва», дыша пылью, паровозной копотью, гарью и людским пОтом, медленно подтягивался к первой платформе.

С неприятным лязгом громыхнув последний раз, этот железный, но видимо уже уставший от скучной и однообразной рельсовой жизни состав, уныло заскрипел тормозами, точно от невыносимой боли или злости, как-то обречённо дёрнулся…, а затем…, покорно замер… На железнодорожную платформу для пассажиров, словно орехи из опрокинутой корзины, посыпались приехавшие в поезде люди, их вещи, чемоданы, сумки, разные узлы. Везде слышались крики, возгласы, иногда смех, а иногда и всхлипывания. Люди здоровались и обнимались, целовались и прощались. Шла обычная жизнь, которая всегда была, и будет существовать, на большом городском вокзале.

Максим, не торопясь, вышел из своего напрочь прокуренного вагона, и так же не спеша, но с сознанием дела, огляделся вокруг. Немного постоял на платформе, с интересом наблюдая за суетой людей около состава. Это он делал чуть снисходительно и долей сочувствия, потому что практически был уже дома, а им, ещё надо было куда-то добираться, таскать и оберегать свой багаж, и невесть, сколько времени ехать в душном и не совсем чистом вагоне.

Закурив сигарету и подхватив свой дембельский чемоданчик, он зашагал в сторону привокзальной площади.

Максим шёл твёрдой, уверенной, но в то же время мягкой, кошачьей походкой, полный молодых, жизненных сил, и какого-то приятного предчувствия оттого, что он вернулся домой. Да и, в общем-то, и от самой жизни тоже, которая, как ему казалось, бесконечной дорогой времени, исчезающей, где-то там, далеко за убегающим горизонтом, расстилалась перед ним.

Для него, и он в этом был абсолютно уверен, всё ещё было впереди. Всё для него только начиналось. Впереди была вся жизнь…! Долгая, интересная, наполненная, ну и, конечно же, счастливая…

Спускаясь по ступенькам каменной лестницы, которая выходила на привокзальную площадь, Максим вдруг услышал, как из людской толпы раздался крик, и кто-то громко, не думая о каких-либо правилах и приличиях, орал почти на всю площадь: — «Чао постой! Чао, остановись, сукин ты сын…! Да стой же, тебе говорят, ядрёна вошь! Куда же ты так бежишь, родной мой!? Случаем, не от себя ли самого собираешься удрать…? Стоять сказал! Смирна-а-а…!» — кричал кто-то в толпе, надрываясь от всей души, испытывая при этом на прочность, свои голосовые связки.

Знакомое, уже ставшее родным и неотъемлемой частью его самого прозвище, для которого, производной стала фамилия Максима, и какими в детстве мальчишки метко награждают друг друга, звучало сейчас для Максима, как хорошая, но немного уже забытая музыка. Его имя, вернее прозвище не произносилось вслух уже более двух лет, и неожиданно для Максима, сейчас опять звенело над толпой. — «Чао, Чао, остановись же ты, наконец…!»

Максим огляделся по сторонам и увидел, как к нему быстрым шагом, насколько это позволял делать внушительных размеров чемодан в его руках и люди вокруг, приближается Сергей Воронцов. Был он, как и Максим в армейской форме. На новых дембельских погонах, желтели сержантские лычки. Фуражка на нём сидела набекрень, ремень болтался намного ниже пупка, ну, в общем, то, как и подобает настоящему, потомственному, лихому донскому казаку.

Максим и Сергей не виделись более двух лет. Служили они в разных местах, и поэтому эта встреча им обоим показалась, просто фантастической. Поезда, на которых они приехали в Ростов, почти одновременно прибыли на вокзал. Сергей, каким-то непонятным образом умудрился увидеть Максима, в этой огромной толпе людей.

Существовали десятки, сотни разных причин и случайностей, по которым они могли бы не встретиться ни сейчас на вокзале, да и возможно и потом, в необозримом будущем. У каждого из них, были намечены свои дороги, свои жизненные планы. Максим не считал Сергея своим особо уж близким другом, но сейчас, когда он увидел его здесь в Ростове первым из своих до армейских товарищей, и так неожиданно…, ему показалось, что дороже, чем Сергей, на этой большой площади, заполненной народом, у него никого нет.

Поставив чемоданы на землю, они с размаху обнялись, стараясь при этом продемонстрировать друг другу, свою силу и удаль молодецкую…

— «Чао, ну ты, как здесь оказался то…? Откуда и куда путь держишь? Чем собираешься заняться? Какие вообще планы?! Ты чего молчишь…? Язык проглотил? Говори. Давай рассказывай! Подумать только…! Мы же с тобой, не виделись больше двух лет! Можно сказать, целую вечность…!»

После объятий, вопросы сыпались один за другим, как из прохудившегося рога изобилия. Не выслушав ещё до конца ответ, уже задавался следующий. Немного успокоившись от первых впечатлений такой неожиданной встречи, они отошли в сторонку, уселись на скамейку, закурили, и разговор принял более спокойное и конкретное направление. Немного поговорили о службе, кто, где и как служил. В каких войсках, и на каких должностях. Затем, перешли на тему ближайшего будущего.

— Учиться то, дальше думаешь…? — спросил Сергей, которого от многих его друзей и просто сверстников, всегда отличало постоянное стремление к учёбе, к знаниям…

— Думать то думаю Серёга, но сейчас, как ты уже понял, я еду домой к маме, и дней двадцать просто отдохну. Без всякой там учёбы. Поем домашних пирожков. Соскучился по маминым пирогам и вареникам. Даже во сне снились. А потом будем заниматься всеми остальными вопросами и проблемами, в том числе и учёбой.

— Как у тебя дела с Викой, Макс…? Наверное, ждет, не дождётся красавица, когда ты приедешь. Э-э-х…! Такая любовь, такая любовь до твоего ухода в армию была! Я, грешным делом иногда завидовал тебе. Да и не только я один, Чао. Многие завидовали, многие. Не всем такое дано…!

— Ах, Серёга ты, Серёга…! Я где-то в умных книгах читал, что завидовать нехорошо… Это говорит о плохом воспитании, братишка! Да и в школе об этом нам говорили. Помнишь…!? А наши отношения с Викой, как ни странно даже мне самому, а может как раз наоборот, что всё случившееся, вполне закономерно, мягко говоря сильно осложнились, и тоже стали проблемой. Разрешимой или нет, пока сам не знаю, поглядим, посмотрим. Но и эта проблема тоже относится к остальным. Хотя статус у неё повыше и посерьёзнее будет чем у других. И решать её, скорее всего придётся. Никуда не денешься, и голову в песок, как страус, не спрячешь. Хотя надо сказать, история, на мой взгляд, прямо скажем дорогой друг, просто банальная. Где-то месяцев за пять до конца службы от неё стали реже приходить письма, да и содержание их было уже другое. Слова другие. Холодные, как северный ветер. А через пару месяцев, вообще перестала мне писать. Вот так Серж! Сюжет…!? А ты говоришь любовь!? Скорее, де-де-кти-ва братан! Значит, где-то, как говорят, собака порылась. И чего-то там, скорее всего, нарыла. Дыма без огня не бывает… Да и мой школьный друг, Валерка Коваль написал мне, что видел Вику, в одной компании с другим ухажёром, хотя это обстоятельство она пыталась от всех всячески скрывать. А значит, есть что скрывать…! И хотя не пойманный, но уже вор…! Шучу я, конечно, забегая поперед батьки в пекло и запрягая телегу поперёд кобылы. Однако из песни слов не выкинешь! Ну, вот такие в общем, дружище, тайны, почти, что «мадридского двора», происходят у нас в провинциальном городе Каменске.

Ну, да ладно Сергей, как-нибудь, разберёмся во всём сами. И всё расставим по своим местам. Сейчас-то, чего раньше времени, волны гнать…

— Да…! Понимаю и сочувствую тебе Чао…! И мне это, как-то неприятно и, в общем- то, даже обидно слышать. Ты ж мне всё-таки друг. Прямо скажу, не ожидал у вас такого поворота дел. Ну, ни как не ожидал! Думал, что ваша любовь с Викой будет вечная… И ты знаешь, я бы не поверил, если бы об этом мне сказал, кто-то другой. Меня бы такое сообщение очень разозлило. Мог бы даже за такую новость и в глаз дать. Или в ухо… Для меня разницы нет…! Ну, что тут посоветуешь тебе…, я думаю, вы действительно сами разберётесь во всей этой неприятной, и для меня непонятной канители!? Вам самим всё решать. Только дров не наломай. Я то тебя знаю друг мой. Самому нередко от тебя доставалось! Не один, и не два месяца, мне пришлось с тобой по общагам мыкаться. Знаю и тебя, и понимаю кое-что. Хотя и забыто всё уже давно и обиды никакой теперь нет. Умнеем, как говорится, прямо на глазах. Ну и молодцы же мы с тобой, однако! Все-таки, какая потрясающая встреча Чао…! Я очень рад был тебя увидеть.

Поговорив еще минут пятнадцать, они обменялись своими домашними адресами, попрощались и разошлись в разные стороны.

Каждый спешил к себе домой. Сергей пошел на остановку городского трамвая, он жил в Ростове, а Максим на автовокзал. Мама его жила в городе Каменске, куда он вместе с родителями и двумя сёстрами, переехал с далекого Урала, около трёх лет назад.

Приехав в Каменск, он добрался городским автобусом до своего дома, который в своё время, вынужденно покинул на два года, и остановился перед калиткой. Сердце учащённо билось в груди. Готово было, вот-вот выпрыгнуть прямо на улицу, к ногам редких прохожих. Максим заметно, даже для себя, сильно волновался. Он знал, что дома было всё в порядке, мама, в отличие от Вики регулярно писала ему. Но сердце сейчас работало в автономном режиме, как бы отдельно от его собственной головы. Постояв ещё какое-то время, чтобы хоть немного успокоиться, он открыл калитку.

Увидев Максима, его мать Зинаида Семёновна, шедшая по двору в этот момент по каким-то своим домашним делам, приглушённо по-женски охнула, остановилась, и её руки потянули фартук к глазам…

— Я, чувствовала, что именно сегодня ты и приедешь! — всячески стараясь скрыть своё волнение и блеснувшие в глазах слезы, медленно и негромко, но при этом, всё равно заметно волнуясь, она с определённым трудом произнесла — Ну, здравствуй Максимушка, здравствуй сынок мой…!

— Здравствуй мамочка! Вот наконец-то я и дома…! Рядом с моей Мамой…! Не мог же я, твой единственный и любимый сын, обмануть предчувствия своей мамы. Это было бы не хорошо, не по сыновьи.

Прижимая к себе мать, он чувствовал, что его волнение куда-то уходит, сердце успокаивается, и он обретает чувство уверенности и покоя.

Как когда-то в детстве, много лет назад, прижимаясь к своей матери, и прячась у неё на груди от каких то своих детских забот и тревог, он так же находил тепло, покой, уют и уверенность.

ГЛАВА — 6 «ВСТРЕЧА с ДРУЗЬЯМИ. ЛЕНА…»

Максим, по прибытии домой, ещё никому из своих друзей и знакомых не звонил, и поэтому о его приезде, как он полагал, никто не мог знать.

Но это было не совсем так. Он ошибался. Когда Максим шёл домой, его видели соседи, знакомые, бабушки-старушки, вечно сидящие на лавочках, и как водится, беспроводной телеграф в небольшом городке, очень чётко сработал. Почти, как телефонная связь в сорок первом году.

Первым позвонил Валерка Коваль, отслуживший в армии на полгода раньше Максима.

— С возвращением домой, Чао! О том, что ты приехал, мне сообщил по телефону, твой сосед Саша Рубан. Должен тебе сказать, что тебя мне последнее время очень сильно не хватало. Было, как-то скучно и неинтересно, а иногда, просто даже тоскливо, хоть на Луну вой. А мы к этим вещам непривычные. Необходимо срочно исправлять такое положение дел. Ты же у нас мастер на такие штучки-дрючки, вот тебе и карты в руки и пёрышко в одно место для лёгкости. Да так, что б с завихрением. Так, что давай, дерзай Чао…! Подробно поговорим обо всём у тебя вечером. Есть у нас в голове кое-какие мыслишки на этот счёт! Кстати, я буду с подругой, ты её не знаешь. Новенькая так сказать. Представлю у тебя дома. К какому времени к тебе подтягиваться Чао…?

— Валерка, я тебя узнаю дружище…! Тебя, как и раньше, не остановить! Или, что поговорить не с кем было всё это время? Но ты, как всегда молодец…! Спасибо за звонок, но по телефону долго болтать не будем. Ещё успеем наговориться. Да и дела есть неотложные по хозяйству. К примеру, водку охладить… Готовиться к встрече надо. К встрече старых, верных друзей. Подходи ко мне вечерком, часам к семнадцати. Без опозданий. А с твоей новой подружкой у меня и познакомимся. Хорошо…!?

— К пяти вечера по гражданскому времени ты имеешь в виду? Идёт! Замётано. Ну, тогда пока… До встречи Чао!

Максим, мягко говоря, верховодил среди своих друзей. Он до конца не понимал, почему это так происходит, и от чего это зависит, но он видел и знал, что по каким-то ему непонятным причинам и законам, ребята к нему тянутся, и его мнение, как правило, во всём, и всегда было последним и главенствующим. Интересно то, что почитай с каждым из них в своё время, он выяснял отношения далеко не интеллигентным способом, а именно способом обыкновенного мордобоя. Один просто говорил другому — Пойдём, выйдем… — Так в то время было модно. Находили укромное местечко, и там «пластались…». Дрались до первой крови, до сбивания с ног, или до конца, пока побеждённый противник, не попросит пощады. В зависимости от уговора перед дракой. Дрались, открыто, свободно. Никто не опасался получить удар в пах ногой. Считалось за большую подлость, бить ниже пояса. Кто был на земле, того не били. Никакого подручного «оружия». Только свои кулаки, и больше ничего.

И Максим, как правило, в каждом из этих поединков, добивался перевеса и выходил победителем. Драться он умел, а иногда даже, просто любил, заниматься этим «делом…». Но после этого, он не относился к ним, как к своим «рабам», или как к мальчикам на побегушках. Нет… Он относился к ним, как к абсолютно равным, без какого-либо намёка на какое-то своё превосходство над ними, но…, тем не менее…, правом принимать окончательное решение по многим вопросам в своем окружении, обладал он один. Где встречаться, в какое время, куда пойти, и чем заняться, решал Максим. С ним особенно не спорили. С ним были согласны.

Максим, старался не рассуждать, правильно это или нет, хорошо или плохо, но отказываться от этого пока не собирался.

Где-то там, глубоко в подсознании он чувствовал, что быть вторым он никогда не сможет.

Были примеры, когда он встречал более сильного и умного противника, и, уважая эти качества, которые ставили этого противника выше его самого, вне зависимости от желания — хочу, не хочу — должен, не должен, он уходил. В другое окружение, к новым людям, на другую территорию. Не потому, что боялся. Нет… Просто глупо двум медведям укладываться спать в зиму, в одну берлогу, а двум мудрецам в односпальную кровать… — считал Максим.

— Места, под солнцем, для всех более чем достаточно. Никогда, и ни при каких обстоятельствах не жадничай. И тебе надо, только вовремя занять, своё место.

Как бы там ни было, но приезд его не остался незамеченным… К семнадцати часам подошли, Володя Доброхотов, Валерка Коваль с подругой Ириной, Миша Канин, Володя Пороховников. И что самое, может быть удивительное, пришла Лена Гриневич.

Перед уходом в армию, она, пятнадцатилетняя девчушка, на которую из ребят никто не обращал внимания, под любым предлогом, старалась приблизиться к их компании девушек и парней. И больше всего, до ухода Максима в армию, ей хотелось, чтобы её заметил именно он. Но Максим и ребята, которые были старше Лены всего на три-четыре года, в то время считали её стеснительным, неуклюжим подростком и относились к ней в лучшем случае, снисходительно. А чаще, откровенно выпроваживали, а если она была чрезмерно назойлива или проявляла, как им тогда казалось детское упрямство, просто прогоняли. И Лена часто уходила домой, не солоно хлебавши, со слезами на глазах.

Теперь же, глядя на Лену, ни у Максима, и ни у кого-либо из ребят, желания выпроводить, а уж тем более прогнать её, явно не возникало.

Два с лишним года не прошли даром. Из угловатого и неуклюжего подростка, Лена превратилась в стройную, и не просто симпатичную, а прямо-таки девушку красавицу. Прелестное личико, точёная фигура, плечи, шея и грудь, стройные ноги, и всё остальное, по всей вероятности, было идеально.

У всех присутствующих было такое ощущение, будто бы она только что сошла с полотна очень искусного мастера-художника, эпохи «Возрождения».

Ей было около восемнадцати лет. Она была действительно красива… Но она видимо еще до конца не понимала, каким грозным женским оружием обладает. Не могла ещё оценивать его по достоинству, правильно им распоряжаться, и при возникшей необходимости, в «нужный…» момент, и в нужном направлении, его эффективно использовать… Для решения практически «любых…» жизненных «сложностей…» и проблем.

И сейчас, так же, довольно стеснительно, Лена поздоровалась со всеми, кто находился в доме, отдельно с Максимом и, стараясь, не привлекать к себе особого внимания, скромно заняла свободное место.

Максим изредка, но надо сказать не без интереса, поглядывал в её сторону. Поглядывал оценивающе…

К этому времени, стол в честь его приезда и приема гостей, был накрыт, и после приглашения Зинаиды Семёновны, все засуетились и с шутками начали занимать места.

— Сударыня…! — игриво начал, обращаясь к Лене, Володя Пороховников: — Я приглашаю Вас занять достойное место на этой великосветской встрече, организованной по очень серьёзному и важному поводу. А именно по поводу возвращения в родные пенаты, а также к своим старым друзьям, нашего очень скромного, но, тем не менее, очень уважаемого нами товарища, со столь странным именем «Чао»… И по нашему общему разумению, в переводе с итальянского, слово «чао» звучит достаточно грустно, а именно… — «до свидания». Быр-р-р-р… Это даже не столько грустно, сколько попросту страшно, и в какой-то мере, для кого-то просто бесперспективно! Я имею в виду прекрасных дам. И я также полагаю, что Вам красавица нет необходимости объяснять, где это место находится? Да, да, Вы правильно думаете…! Это место, как мне самому ни странно, находится рядом со мной. Или, моё рядом с Вами…!? Э-э-э…! Что-то я, запутался друзья мои. Причём, в своей же собственной речи. В общем так…! Я, хочу Вам сказать вот что. Здравствуйте неотразимо- прекрасная Елена…!

— Вот, на этом итальянском языке, я Вам дорогой мой, так и отвечу, ч-а-о… — неожиданно для Максима парировала Лена: — Вы уважаемый Вольдемар чуть-чуть опоздали. Меня уже пригласил занять, как Вы выразились достойное место, тот самый «страшный…» Чао, ради которого мы здесь сегодня все и собрались. А я чту, уважаю и исполняю все желания главы этого дома! Хотя бы сегодня, в день его приезда… А дальше будем посмотреть… Я так воспитана, и я так думаю, мой милый и неотразимый Вовчик…! — она приняла шутливый тон Володи.

Максим с интересом слушал эту словесную пикировку. Он также про себя не без удивления отметил, что Лена не моргнув глазом, соврала в отношении, якобы его предложения сделанного ей, сесть за стол рядом с ним. Он ей этого не предлагал и к стати об этом даже не подумал. И очень возможно, что напрасно.

— И поэтому, в силу выше изложенного мною… — бойко продолжала Лена, — Я, с удовольствием принимаю предложение Максима, или, как вы все ребята, называете его «Чао», и на абсолютно законных основаниях, занимаю своё законное, почётное место! И надеюсь, что занимаю его надолго, если не навсегда…!? — уже совсем уверенно, без какого-либо смущения заключила она.

От былой скромности Лены, не осталось почти и следа. Ну что ж…! И такое в жизни тоже бывает. Время меняет всех, или многих, и частенько делает это, очень основательно…

Сев рядом с Максимом, она посмотрела на него, дёрнула плечиком, мило улыбнулась и сказала:

— А почему бы и нет…!? Если ты сам дорогой Максик, не догадался это сделать. Ведь это оказывается так просто…!

— Прости Ленок, я действительно сразу не сообразил что к чему, а вернее попросту растерялся.

— Это от чего же…?

— Да от твоей потрясающей красоты Ленка…! Разве тебе это не понятно…?!

Нежные щёчки Лены чуть покрылись румянцем. Было видно, что ей, была очень приятна оценка её внешности Максимом.

— Ты таким же и остался Максик…! Также мастерски и виртуозно, но не скрою очень приятно, можешь вешать лапшу на уши бедным, беззащитным и доверчивым девушкам.

— Отнюдь нет красавица, отнюдь! И каждое моё слово, чистая правда. Чистая, как вода из горного родника. Да вот те крест…! — он, шутя, перекрестился и для пущей убедительности…, не сильно стукнулся лбом о стол.

Максим видел, как изменилась Лена. Изменения были действительно поразительными. Она на самом деле была очень красивой. Притягательно красивой. Он понимал, что очень многие хотели бы добиться её внимания и расположения. И как подтверждение этому, пример с Володей Пороховниковым. Попытался с ходу приударить за Леной. Но Максим, ловил себя, на мысли, что хотел бы сейчас, на её месте видеть другую, а именно Вику, которой как раз и не было рядом, хотя она абсолютно точно знала, что он вернулся из армии. В этот день её видела его младшая сестра Галя и сказала ей об этом.

Он вспомнил, как в самом начале своей службы, он получил от Вики целую пачку писем. Двадцать семь писем. Сразу, в один день все двадцать семь штук. Пока он ехал через всю огромную страну, с её необъятными просторами, постоянного адреса места службы у него не было. Вика не знала, куда отсылать письма. Но писать, она писала. Каждый день. И когда он определился с местом назначения и сообщил Вике свой уже постоянный адрес, она все эти письма в один день и отправила. Максим вспомнил, как он находил укромное местечко, и в одиночестве, с грустью и огромной нежностью к Вике, читал все её письма. И каждое последующее письмо от неё, он ждал с нетерпением. И при этом был, непонятно откуда возникший, какой-то свой, только ему понятный ритуал. Он даже не сразу вскрывал конверт, а долго рассматривал его, гладил и даже нюхал. Рассматривал её почерк, наклон букв, пытаясь приблизить её к себе в своём воображении, увидеть и почувствовать её. Затем, начинал медленно читать уже вскрытое письмо, частенько возвращался к его началу и вновь перечитывал всё заново. Её слова, написанные именно для него, для Максима, как целебный бальзам, медленно и тепло растекались по сердцу, и он почти на физическом уровне, ощущал лёгкое и нежное прикосновение её тёплых, ласковых и любимых рук.

И вот сейчас, сидя за столом, он боялся и не хотел думать о том, что Вика не дождалась и изменила ему. Да, да…, и это было действительно так! Хотя у него сейчас и не было неопровержимых доказательств, подтверждающих её неверность, но он знал, что это случилось. И не потому, что ему написал Валерка Коваль, и даже не потому, что к концу его службы, писать она стала реже, и письма стали какими-то холодными и чужими. Нет. Максим всё это чувствовал, своим горячим, открытым и пока ещё чистым сердцем. Тем сердцем, которым он так нежно и беззаветно любил Вику. Он сейчас понимал, что Вика потеряна для него навсегда, безвозвратно. Максим оглядел всех присутствующих за столом. Подтверждением тому, что он не ошибается, было, отсутствие Вики за этим столом. В день его возвращения из армии, после двухлетнего его отсутствия.

Максим терялся в догадках. Он не мог понять, осилить, что побудило, что заставило её сделать это…? Ну, какая такая непреодолимая сила, смогла подтолкнуть её к этому непростому и роковому для неё и для Максима шагу? Он знал, что нравится девушкам, и многие искали с ним знакомства и встреч. Он был чуть выше среднего роста, и как говорят, хорошо скроен и крепко сшит. Был достаточно начитан. Можно было сказать, что даже где-то умён… С ним можно было поболтать практически на любые темы, он довольно много знал и во многом очень быстро разбирался и ориентировался. С ним было интересно! К тому же он понимал и достаточно неплохо чувствовал эту самую любовь! И ему казалось, что он хорошо, ну, по крайней мере, гораздо лучше своих друзей-сверстников понимает женщин. Их природу. Так в чём тогда причина…? Он хотел её знать. Её суть и потаённый смысл. Не ради простого любопытства или спортивного интереса. Нет…! Он знал, что в будущем, он обязательно должен учитывать и контролировать причины подобного рода, управлять ими, подчинив их своей воле, а не зависеть от них, от их непредсказуемых и разрушительных капризов.

Мысли Максима прервал нежный голосок Лены.

— Максик, ты, о чём таком думаешь, и в каких краях витаешь…? В каких таких белых облаках, и тем более тогда, когда я сижу с тобой рядом?! Мне почему-то кажется мой дорогой Максим, что ты думаешь о чём-то очень грустном и даже печальном. Скажешь я не права…?!

— Не совсем, моя юная красавица! Хотя доля истины в твоём вопросе присутствует. Но это не тема для сегодняшнего вечера. Сегодня надо радоваться, а не грустить. Давай-ка Ленок, произнесём очередной тост и выпьем за хорошие слова и мысли, которые, как мне кажется, самым неожиданным образом, пришли ко мне, в мою буйну голову.

— Ой, как интересно, что там пришло в твою буйну головушку. Какие такие мысли? Случайно, не обо мне ли…?

— Ты угадала красавица. И о тебе тоже и причём, в обязательном порядке.

— Да…!? Я вся в нетерпении Максик. Горю, как факел на ветру. Говори дорогой мой, я тебя внимательно слушаю…!

Максим встал, постучал вилкой по тарелке, пытаясь привлечь к себе внимание. Общий разговор за столом начал затихать. Наступила тишина.

— «Дорогая мама, мои сестрёнки Света и Галка, и просто мои хорошие и верные друзья! Леночка, к тебе обращаюсь отдельно…: — Максим сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лену: — Я хочу, поднять этот бокал за Любовь, и всех от души приглашаю к этому присоединиться. Давайте выпьем за неё. За Любовь с большой буквы, которая никогда бы, не приносила нам несчастья и разочарования. Любовь, это великая сила, огромное чувство, которое движет и управляет миром. Я не знаю, как у всех у нас сложится наша будущая жизнь, но желаю Вам всем встретить эту Любовь и самим быть достойными этой Любви. И ещё… Я не думаю, что правы те люди, которые советуют охранять и как-то, уж очень болезненно беречь эту Любовь. Этого делать не нужно. Я уже говорил, что Любовь, это та сила, которая несмотря ни на какие преграды пробьёт себе дорогу, русло, и будет течь по нему широко и свободно на радость людям. Она не нуждается в защите и охране от кого-либо. Она сама защищает всех и даёт силу влюбленным. А если нуждается, то это не есть настоящая Любовь. Такая любовь не может быть долгой, а тем более, вечной. Она труслива и слаба. А значит, она исчезнет, как исчезает ночь после восхода Солнца. Пусть уходит, не жалейте об этом. И это даже к лучшему…! Никогда друзья мои, никогда не пачкайтесь. Ищите и вы обязательно найдёте свою единственную и настоящую Любовь, свою единственную женщину, ради Счастья которой, Вы с радостью отдадите ей всё…, а если потребуется, отдадите и свою Жизнь. Я хочу пожелать нам всем научиться отличать подлинную Любовь от лживой любви, которая лишь рядится в её одежды, как волк в овечью шкуру, и пытается выдать ложь за правду. Это не Любовь, а всего лишь рыночная воровка, которая намеревается нас обмануть и обокрасть. Я хочу, чтобы мы никогда не ошибались, делая свой выбор. В жизни это, наверное, самое важное… За Любовь мои друзья…! За влюблённых и любимых. Лена, держи свой бокал высоко, а свою Любовь неси ещё выше…!».

Максим первым, как-то уж очень лихо опрокинул в рот содержимое своей рюмки, и сел на место. Лена, с нескрываемым интересом и даже какой-то тревогой смотрела на него. Компания, уже изрядно подвыпившая, подхватив тему любви, шумела на разные голоса. — «За Любовь, за дружбу и просто так, у-рр-а… Да здравствуют яблоки, музыка и слоны, и вообще всё пахло очень дорогими духами…!» — слышалось за столом. Им, сейчас, всем, было очень хорошо, просто, спокойно и весело.

А Максим сидел и думал о том, что сейчас, он больше говорил в свой собственный адрес. Для себя лично… О том, что он сам не смог отличить настоящее от подделки. Он ещё не знал, как он поступит, что предпримет при встрече с Викой и как сложится их разговор. Но он точно знал, что эта встреча состоится. И она не будет для него лёгкой и простой. А как раз, и, скорее всего, наоборот…

— Ты проводишь меня Максик? Уже довольно поздно…, — словно сквозь густой туман своих мыслей, услышал Максим голос Лены. — А почему бы и нет…? — как-то уж очень подозрительно-быстро, мелькнуло в голове у Максима, и он продолжил уже вслух… — «Конечно же, моё солнышко! Разве я похож на злодея, который может позволить себе бросить такую прекрасную, но слабую девушку на растерзание ужасных ночных хищников, которыми заполнены темные улицы этого мрачного города…!?»

— Максим, ну перестань шутить…? Я действительно боюсь идти одна. И потом, я и впрямь, на самом деле, что не так уж трудно и заметить, просто слабая и беззащитная девушка! Не забывай об этом Максик.

— Лена, ну, конечно провожу. Давай мы сделаем так… Я сейчас первым выхожу во двор, ну как бы покурить, а ты, через несколько минут, выходи следом за мной. Я думаю, ребята сильно не расстроятся из-за нашего ухода по-английски. Тем более я вижу, что они основательно заняты очень серьёзным делом, а именно, поглощением спиртного и уже своими разговорами местного значения.

Он, стараясь не привлекать к себе внимания, встал из-за стола и вышел на кухню.

— Максим, ты это куда…!? — удивлённо спросила его старшая сестра.

— Света, надо проводить Лену домой. Поздно уже и она боится идти одна.

— А ребята не обидятся, если ты так вдруг исчезнешь…?

— Я, думаю, что «нэ-эт». Им есть, о чем поговорить и без меня. И потом я быстро, туда и без задержки обратно домой. Будем надеяться, что они к этому времени ещё по домам не разбредутся.

— Ох, Максимка, что-то я сомневаюсь…! Ты вначале с Викой реши, а потом уж думай о чём-то другом. Не очень то духари братик! Рано ещё пока… Хотя знаешь, я иногда думаю, что ты перед армией, сделал не очень то правильный выбор. Не совсем ту, как когда-то говорили золотоискатели на Юконе, территорию застолбил. Но это, только лишь моё мнение и мои мысли вслух. И ничего больше… Но мне кажется, если тебя кто и ждал по настоящему, то это была Лена. Просто ждала и всё. Без какой-либо надежды, что ты ее, когда-нибудь заметишь.

— Ладно, Света, поглядим, посмотрим… Как говорят, утро вечера мудренее сестрёнка. Даст Бог день, даст Бог и пищу. А может кроме пищи даст что-нибудь ещё. Ну, к примеру, красивую Любовь! Сейчас, это было бы очень кстати! А-а…!

— Ну-ну…! Ты у нас уже большой и умный мальчик. И как поёт Высоцкий, — жираф большой, ему видней…

Максим примирительно чмокнул старшую сестру, которую очень любил, в щёку. Затем он вышел во двор и закурил. Через минут пять появилась Лена.

И они теперь уже вдвоём, вышли на улицу.

— Уу-у-хх, что-то я замёрзла. Наверное, за твой приезд, недостаточно много выпила… — шутя, сказала Лена, и взяла его под руку.

— Ты знакома с птичкой «пЕрепил», или нет…? — спросил её Максим. — С виду безобидная такая! Маленькая, и в начале, как правило, бывает даже вкусная! Но вот потом…!

— Нет, я с ней не знакома. Не довелось. А ты что, знаешь её…!? Где с ней познакомился? И можешь мне рассказать, что-либо о ней? Что это за птичка такая? Что за хищница…?

— Так ты что…!? Правда, что ещё до сих пор не познакомилась с ней? Ну, тогда ты просто молодец…! Порядочной девушке с ней знакомиться не следует. А то поутру голова сильно будет болеть, и вся причёска будет набекрень.

— Ха-ха-ха… — немного помолчав, закатилась смехом Лена, очаровательно смущаясь и чисто по-женски прикрывая свой прелестный ротик ладошкой. — «Я, наконец, то поняла Максим, что это за птичка такая, «пЕрепил»…! Это нехорошая птичка. Просто бяка…! Мы её с тобой поймаем, зажарим и съедим под чистую. И тогда с ней, из-за нашей человеческой глупости, больше никто не познакомится. Мы всех спасём от растрёпанных причёсок и головной боли по утрам…».

Лена ещё плотнее прижалась к Максиму. Максим на это, почему-то никак не отреагировал. Они молча шли по ночному городу. Каждый видимо, думал о своём. Их мысли сейчас, почему-то не совпадали…

Подойдя к дому Лены, они остановились. Разговор, как-то не клеился… Чего-то не хватало. Но она, всё же спросила, скорее всего, даже не надеясь на положительный ответ, а тем более результат.

— Ты так и не поцелуешь меня…!?

Максим начал свой очередной, словесный забег… — «В этот торжественный, тёплый и незабываемый вечер, я не смею противиться Вашему желанию сударыня. И с огромным удовольствием моя ночная фея…»

Она прервала его. — Ну, перестань, Максим. Просто поцелуй меня. Можешь это сделать?

— Само собой разумеется, моя несравненная «Сулико»…

— А при чём здесь Сулико, Максим…?!

Максим на это, ничего не ответил. Рот его был уже занят…!

Он своими губами прижался к её мягким и тёплым губам. Они были немного влажными, слегка приоткрытыми и пахли чем-то неуловимо сладким. Они были ещё никем не тронуты, нежны и непорочны, как утренняя роса после прохладной ночи. Их дыхания слились в одно, стали единым целым.

И ему вдруг, почему-то именно сейчас, захотелось крикнуть. — «Господи, ну почему я думаю не о том, что у меня может быть сейчас и всю мою жизнь, а о том, чего уже нет, и наверняка никогда уже не будет. Почему…!?» — он чувствовал и понимал, что всё ещё, до сих пор любит Вику, и что даже в этот момент, он думал о ней.

Когда он возвратился домой, гости уже разошлись. Один Володя Пороховников остался ночевать у Максима. Володя крепко подгулял. Видимо так на него подействовал отказ Лены. Он попросил раскладушку у Зинаиды Семёновны и улёгся во дворе под вишней, под ветками которой летом, любил спать Максим…

ГЛАВА — 7 «ВСТРЕЧА и РАССТАВАНИЕ с ВИКОЙ…»

Вместе с любовью к Вике, или вернее уже остатками от неё, Максима иногда захлёстывала, какая-то слепая, безрассудная ярость. Он сейчас чувствовал, что просто ненавидит Вику, и что в этот момент, он был способен, он был готов, и он хотел причинить ей боль. И за это Максим себя ненавидел тоже…

Обладая неплохим воображением, он помимо своей воли и желания, рисовал в голове картины одна хуже другой, от которых ему хотелось просто куда-то зарыться и завыть по волчьи. Он очень отчётливо представлял, как кто-то, лаская, раздевает её, и как она согласная и податливая страстно отдаётся, обнимая его своими руками, прижимаясь к нему всем своим нежным, горячим и ненасытным телом. Максима, от этого, аж трясло. А иногда, его даже подташнивало от чего-то…

С такого рода испытанием, Максим встретился в первый раз в своей жизни, и ему было по настоящему, нестерпимо больно. И ещё было, очень обидно.

Его впервые в жизни, по крупному предали. И он не знал, как ему быть и как вести себя в подобной ситуации. Что делать, и как поступить…? Но и сидеть, сложа руки, делая при этом умный или глупый вид, что решительно ничего не произошло, и что всё это, как-то утрясётся и решится само собой, он тоже не мог. Да в общем-то, и не хотел…

Вечером, на следующий день после своего приезда, он без предварительного звонка и предупреждения, пришёл к Вике домой, и постучал в дверь её квартиры.

Дверь открыла сама Вика.

— Привет, — сказала она спокойно, без тени какого-либо замешательства. — «Но ты и молодец…! Приехал и глаз не кажешь! Как это всё понимать Максим? Ну проходи, чего здесь стоять…».

— Здравствуй, — ответил он. — Разве ты не знала о моём приезде…? По моему тебе сестра сказала об этом.

Максим стоял в дверях, в квартиру не заходил…

— Слушай, а ведь точно. Галка что-то говорила, но это было на бегу, я торопилась и до конца не поняла о чём шла речь. Ты уж прости. Ну, ты будешь заходить, или как…?

Максим чувствовал, что она говорит неправду. Она, как хорошая актриса, играя, делала вид, что не знала о его приезде. Но не зная этого, невозможно упрекать человека, за то, что он «не кажет глаз…». И если ты знаешь, что человек находится не здесь, а где-то там далеко, почти на краю земли, ему очень затруднительно эти свои глаза, кому-то здесь в Каменске «казать». Максим хотел задать ей и этот вопрос, но почему-то передумал и задавать его не стал.

Она, словно читала его мысли…

— О том, что ты приехал, мне сегодня сообщила моя подруга. А ей рассказал об этом, кто-то из твоих друзей, которые видели тебя и знали о твоём приезде. Вот так мой дорогой…!

— Да, действительно…! Сегодняшняя встреча, что ни говори, оказалась куда менее горячей, чем проводы два года назад! — с грустью для себя отметил Максим.

— Послушай…! — уже вслух продолжил он — Чего мы будем париться в квартире…? — и совсем неожиданно даже для самого себя, предложил. — Пойдём, погуляем. Сходим куда-нибудь, проветримся! Вечер тёплый…, — и как-то не к месту и неудачно пошутил: — Так и шепчет, займи и выпей. Как в старые, добрые времена. Давай Викуль, в темпе одевайся, а я подожду тебя внизу во дворе. И постарайся не опаздывать к званному обеду…! — как-то неуклюже всё ещё пытался шутить Максим и не дожидаясь ответа Вики, быстро направился к выходу.

Максим стоял во дворе дома, курил и опять не знал, что он будет делать, когда выйдет Вика. — И потом… — думал он: — «Она вообще может не выйти. Хотя нет, выйдет, иначе она о том, что не собирается это делать, просто бы крикнула мне вдогонку, когда я спускался вниз». — Никакого плана действия у него до сих пор не было. Вика, выйдя из подъезда, направилась к нему.

Максим смотрел на приближающуюся Вику. К нему сейчас шла, красивая и на самом деле очень эффектная девушка, озорно и беззаботно размахивая своей сумочкой.

— Ух, ты озорница шаловливая…! Ух, ты безобразница…! Нафардыбачила родная…! — глядя на Вику, думал Максим — Набедокурила красавица!? Будет тебе сегодня на орехи…! Уж сегодня я постараюсь, как никогда…! — и тут он вдруг неожиданно понял, почувствовал, как в голове у него, всё яснее и чётче вырисовывается план, или сценарий, по которому он и построит сегодняшний вечер, их последнюю в жизни встречу.

Он сейчас, не просто догадывался, он уже чувствовал и даже знал, что где-то там, в неизведанных глубинах своей души, решение уже созрело. Решение о том, что их сегодняшняя встреча действительно будет последней. Максим уже почти не ревновал Вику. Он понял, он осознавал, что сейчас, его целиком и полностью заполняет только одно чувство. Оно владело им без остатка. И это было чувство мести. Слепой, безжалостной и безрассудной.

— Да и хрен с ней, что за дела…! Что за страдания такие…?! Она что…, последняя, что ли в моей жизни…? Таких, как она, хоть пруд пруди. Хотя…!? Всё равно из них хорошей запруды не получится. Где-то прорвётся, где-то, что-то протечет, и вся работа пойдёт насмарку. Коту под хвост… Я сегодня просто её порву, пригвозжу к теперь уже бывшей нашей скамейке на пляже, и порву, как говорили у нас в армии, на армейские портянки — с каким-то мрачным удовольствием, злорадствовал Максим: — Для начала отмурцую её напоследок, как только в голову придёт, по полной секс-программе, а после всего Этого, встану, и, не говоря ни единого слова, не прощаясь и не оглядываясь назад, уйду прочь. Уйду навсегда. Штаны бы только не забыть…! — подумал он, и так же невесело про себя усмехнулся.

По дороге на пляж, он купил в магазине бутылку «Советского шампанского», коробку конфет. У автомата с газированной водой, они, немного дурачась, как это было нередко до его ухода в армию, стянули стакан, и через набережную по ступенькам, спустились к пляжу. Наступал вечер. Он был тёплый и тихий.

Вика и Максим, медленно брели по песчаной косе, которая своим клином врезалась, чуть ли не до середины реки. Они говорили, о каких то пустяках, стараясь не затрагивать тему, которая их, по всей видимости, обоих и волновала и раздражала одновременно, и с которой они оба, не знали, как правильно поступить и как найти верное решение и выход из этой возникшей, довольно сложной жизненной проблемы.

Так они незаметно дошли до своей скамейки, которая стояла в самом конце песчаной косы. Сели. Максим откупорил шампанское, налил Вике в стакан, открыл коробку с конфетами.

— За что будем пить, Вика…?

— Давай выпьем за хороший вечер, за твой приезд.

— А за нас с тобой, выпить не хочешь…?

— Конечно и за нас с тобой — несколько торопливо согласилась Вика. — Что бы мы были здоровы и были богаты…, — она при этом, как-то неестественно и натянуто засмеялась.

Они выпили шампанское, молча закусили конфетами.

Молчание неприятно затягивалось.

— Слушай Вика, пошли, искупаемся… — предложил Максим. — Помнишь, как до армии, мы после танцев частенько купались здесь, на нашем месте…?

Вика это хорошо помнила. Девушки и ребята, разгоряченные танцами в городском парке, все немного подвыпившие приходили сюда на речной пляж, сбрасывали с себя одежду, и в чём мать родила с криком, улюлюканьем и девчачьим визгом бросались в тёплую, как парное молоко воду. Ребята, как всегда составляли большинство, подружек было поменьше.

Накувыркавшись в тёплой воде, все выскакивали на берег, и девчонки, хоть и было уже достаточно темно, всё равно, стыдливо прикрываясь, торопливо одевались, и потом терпеливо ждали, когда оденутся ребята. Затем расходились по домам. Кто парами, кто в гордом одиночестве. Кому как повезло…!

Немного подумав, Вика согласилась.

— Пойдём, искупаемся. Вспомним юность нашу бесшабашную…

— Ну, может быть не такую уж и бесшабашную? А как раз наоборот, юность нашу счастливую…? Чего уж так резко и как-то неучтиво и без уважения о своей юности отзываться…!?

— «Может и резковато…! Может и без особой любви! Всё может быть Максим! И кто его знает, и кто в этом сможет разобраться!? Кто сможет нам ответить, почему мы в жизни поступаем так, а не иначе? И те вопросы, и ответы на них, которые в наших головах возникают совершенно спонтанно, очень часто без нашего на то осмысленного понимания и согласия, становятся реальностью, становятся просто нашей повседневной жизнью. Хорошей жизнью или плохой, правильной или нет, этого, как правило, очень многие из нас, не ведают и не понимают. Я не знаю, как ты, но мне кажется, что я тоже не исключение из этого общего, людского правила…».

Вика немного дольше обычного за сегодняшний вечер, задержала на Максиме свой взгляд. В нём, всё же ещё угадывалась и выражалась та, уже далёкая, и основательно подзабытая нежность к нему, какое-то женское, почти материнское понимание и сочувствие, и такая же неминуемая, неотвратимая готовность к их неизбежному расставанию.

Вокруг никого не было. Она быстро скинула с себя одежду, и первая, не дожидаясь Максима, бросилась в воду.

Максим, провожая её взглядом, толи с болью, толи с облегчением отметил, что её нагота не вызвала той реакции, тех приятных, волнующих ощущений, которые он всегда испытывал, когда видел её раздетой. Более того, он сейчас чувствовал к Вике, не только какую-то отчужденность, но и где-то даже определённую брезгливость. Как будто увидел, что-то неприятное, скользкое, холодное и липкое…

Их купание весёлым и непринуждённым, назвать было очень затруднительно. Это было их последнее и самое грустное купание в реке, которую оба очень любили, за всё то время, в течение которого они знали друг друга.

И тут вдруг, случилось, что-то непонятное для самого Максима…! Все планы в его голове, в отношении Вики, жестоко и коварно отомстить ей, внезапно, куда-то рухнули. Сами по себе. Они, как бы исчезли, испарились в белой дымке облаков, которые сейчас медленно и безмятежно, проплывали над ними в небе. Их просто-напросто не стало.

— А ведь, наверное, это будет правильно… — как-то устало и одновременно с каким-то явным облегчением, подумал Максим. — Зачем мне всё это нужно…? Это как раз и будет являться проявлением слабости, трусости и даже подлости. Любовь не может мстить или судить кого-то. У любви другие правила, другие принципы, законы. А у нас с Викой, остались только слабые отголоски этой самой любви! И эти отголоски, уже никогда не станут прекрасной лебединой песней, о которой когда-то мы с Викой мечтали. А посему, объявляется бойкот и всеобщее презрение глупой ревности и бессмысленному мщению…! — чуть ли не прокричал это вслух Максим, и почувствовал, что он как будто, сразу освободился от тяжелого, неприятного и в чем-то даже опасного для себя груза.

Как бы ему ни было больно и обидно, но сейчас, быть ей судьёй, Максиму почему-то уже совсем не хотелось.

Каждый из них понимал и абсолютно точно знал, что их расставание, хотя об этом они не сказали друг другу ни слова, в настоящее время, было неизбежно.

Их первая Любовь юности, чистая, глубокая и горячая, но, к сожалению такая недолгая и непрочная Любовь, рассыпалась на мелкие, блестящие осколки. Как бьётся зеркало, если его с размаху и без всякой к нему жалости, ударить о бетонную стену.

Они чувствовали и знали, что с ними произойдёт сейчас, в настоящее время.

Но они не знали, да и не могли знать, что ждёт их завтра, через месяц или год.

Они даже не догадывались о том, что пройдёт семнадцать долгих лет, которые они проживут каждый в отдельности, по-своему, и вдалеке друг от друга, и что через эти семнадцать лет, они встретятся вновь.

Встретятся в этом же самом городе, где они сейчас должны были расстаться.

И о том, как они, всю ночь напролёт, просидят вдвоём, в беседке детского сада, под проливным, тёплым, майским дождём. С бутылкой шампанского и коробкой конфет, вспоминая, с каким-то волнующим и щемящим душу восторгом и особенной нежностью, свою молодость, свою первую, но так ничем и незаконченную Любовь.

Эта встреча ждала их в далёком будущем. Грустное же и печальное расставание, было сейчас, в настоящем.

ГЛАВА — 8 «МАКСИМ УЕЗЖАЕТ в РОСТОВ. РЕАЛБАЗА»

Через несколько дней, Максим уехал в Ростов. Причин для его отъезда, как он считал, было более чем достаточно.

Первая и главная, это конечно же, его расставание с Викой. Были и другие причины. Как оказалось, эти два года для него не прошли бесследно.

Изменился он сам- стал другим. И его друзья, так же, сильно изменились. И многие, как ему представлялось, далеко не в лучшую сторону. Уже не было той близости и понимания друг друга, которые были до армии. Не было уже той юношеской, бескорыстной сплочённости, и готовности каждого к самопожертвованию, ради своего друга. Что-то в них незримо изменилось.

В теперешних отношениях между ними, Максим видел определённую личную обособленность, и уже намечающийся застой. А застой, как правило, перерастает в болото. А болото, всегда неприятно пахнет…

Почти каждый день начинался с того, что его друзья, придя к нему, начинали, как говорят, «соображать…». Как, где и сколько выпить и каким образом просто убить время. Потом бесцельно бродили по улицам города, ища на одно место приключений. После очередной такой дружеской попойки, которая закончилась дракой с ребятами из другого района, они едва не попали в милицию. Максиму это- всё больше и больше не нравилось. Он понимал, что ни к чему хорошему, это привести не может. И вся эта, после армейская канитель, уже не вписывалась и не входила в его планы.

Потом деньги, заработанные в армии, заканчивались, а брать или просить их у матери Максим не хотел, да и не мог… Совесть наверное, почему-то…, с этим была не совсем согласна. Здоровый лоб вернулся из армии, грудь, как у орла, вся в армейских значках и орденах (или, в худшем случае, грудь, как у воробья колено…?!) чтобы вот так запросто, с бухты-барахты, клянчить у мамы деньги, которые она зарабатывала на жизнь, в поте лица своего, на свои сомнительные развлечения-забавы и просто гульки-шмульки…

Он понимал, что нужно что-то делать, что-то решать.

И здесь, он очень кстати, вспомнил Сергея Воронцова и его предложение не забывать Ростов, который на самом деле мог дать гораздо больше возможности для самореализации, хорошего дела, да и просто движения вперёд.

Так же не исключалась и сама возможность обосноваться в Ростове, в общем- то большом и красивом городе, который откровенно говоря, очень нравился Максиму.

Максим, хорошенько всё это обдумал. И решение им было принято. Он уезжает в Ростов.

И опять, как две недели назад, Максим вновь вышел из поезда на ростовском вокзале. Только на этот раз в отличие от прошлого, он очень торопился.

Был уже полдень. Кроме Сергея в Ростове у него никого из знакомых не было. Максим даже не представлял где он сегодня будет ночевать. Сергей жил с родителями в небольшой государственной квартире и напрашиваться к ним на ночлег, и тем самым создавать родителям Сергея неудобства, Максим не мог.

— Если сегодня, не успею или не смогу устроится на работу, придётся переночевать на вокзале. А это даже очень возможно, хотя не очень то и приятно… — размышлял Максим: — «Но деваться в общем-то некуда и выбора у меня другого нет». — И потому он, не теряя времени, двинулся в центр города, в надежде узнать точное местонахождение Ростовской реалбазы. У него в кармане лежал диплом, который давал ему право работать механиком на предприятиях министерства среднего машиностроения. Он был молодым специалистом, недавно вернувшимся из армии. — «А это уже кое-что, да значит…!» — с долей оптимизма, заключил про себя Максим, и ускорил шаг.

— Эй, ребята…!? — окликнул он, проходивших мимо него девушку и двух парней. — «Не подскажите, как можно и на чём добраться на левый берег Дона…? Там есть так называемая Ростовская реалбаза. Мне надо туда попасть и как можно быстрее, для того, чтобы успеть сегодня устроиться на работу…, и как говориться, очень срочно приступить к выполнению производственного плана… А то здесь на улице так холодно, что даже есть нечего… — Пытался пошутить Максим, что бы войти в контакт…, потом подумал и глубокомысленно закончил… — И даже ночевать негде…».

Девушка и юноши как-то уж совсем обидно не отреагировали на его тонкую и «заумную…» шутку, а просто остановились и что-то начали бойко соображать, размахивать руками и спорить, вспоминая видимо, как лучше проехать на эту самую реалбазу. Вскоре, после непродолжительного совещания и спора между ними, общее решение было принято.

— Сейчас два квартала идёте прямо по этой улице, затем сворачиваете вправо, там ещё светофор будет, потом ещё два квартала прямо и Вы попадаете на городской рынок. На рынке есть небольшая пригородная автостанция. А на станции сядете в автобус и через минут двадцать Вы будете на левом берегу Дона. Номер автобуса на месте узнаете сами.

— Спасибо друзья, выручили!

— Да не за что… Удачи тебе парень! Работай хорошо и радуй своими трудовыми успехами маму и папу, бабушку и дедушку, и наше могучее, непобедимое и справедливое государство…! А мы пошли учиться…

— И Вам не болеть ребята…, — очень своеобразно поблагодарил их Максим.

Максима, чуть позже, когда он уже проживёт в Ростове какое-то определённое время, всегда будет интересовать один вопрос. Вернее даже не вопрос, а очевидное несоответствие между тем, что он ранее читал в книгах о городах Ростов-папа, Одесса-мама, и тем, что он видел и наблюдал на самом деле, живя в Ростове сегодня. И это несоответствие было полным и абсолютным. По крайней мере, что касаемо Ростова-на-Дону. В Одессе Максим не был. А именно…! Куда же всё — таки подевался, если он вообще, когда-то был, как писали в книгах, этот залихватский, отчаянно-бандитский город, с красивым названием Ростов-на-Дону, заставлявший говорить о себе всю матушку Россию…?

Этого книжного города в настоящее время не было. Он пропал куда то, канул в небытие. Канули в вечность также и шумные гулянки героев-бандитов с продажными красавицами-марухами на воровских малинах, стрельба и поножовщина, щипачи и медвежатники, дерзкие ограбления банков и прохожих, и страшные кровавые, ночные убийства…

За всё время проживания в Ростове, Максим, с тем что было написано в книгах, ни разу не встречался. Ни разу…! А он был любопытным, любознательным и настойчивым. Он упрямо искал этих встреч. И не находил. Он думал, что не повезло именно ему и что возможно другим повезло больше, и они об этом бандитском городе знают то, чего не знает он…? Расспрашивал об этом других. Они смотрели на Максима с определенным удивлением и сочувствием, примерно так, как врач смотрит на безнадёжно больного человека. Ни больше, ни меньше…

Но Максим продолжал упорно искать встреч с этими неуловимыми «баньдюками…». Максим всегда отличался своей настойчивостью. Он частенько возвращался поздно ночью от своих друзей, знакомых или девушек, которые жили в разных районах большого города и его никто, никогда и ни разу не избил, не ограбил и тем более не укокошил. А это означало, что все эти писатели, без всякого на то основания, просто пугали доверчивых людей, нагло обманывали их…!

Хотя и в это Максим до конца тоже, почему-то не верил… Он был в полной растерянности и не знал, что и думать по всем этим неясным для него вопросам.

Конечно, не обходилось без каких-либо незначительных происшествий в городе, что иногда случается везде и повсюду, но этот город можно было назвать абсолютно мирным. С прекрасными, добрыми людьми, проживающими в нём, прекрасными, ухоженными садами, парками и проспектами, величественными храмами и красивой рекой Дон. Таким был город в дни юности Максима. И это действительно было так. Но, как говорят, одной правды никогда не бывает. Их оказывается у нас много…

Пройдут годы и то, что писателями было написано о Ростове когда-то…, покажется всем детской забавой. Ростов всё же выйдет из состояния длительной спячки. Он полностью проснётся. Его кто-то сознательно разбудит. И Ростов в полной мере оправдает и подтвердит своё звание бандитского города Ростова-папы, с гораздо более худшими криминальными «результатами…», в сравнении с прошлым, и тем, что было о нём написано в книгах. А почему это в скором времени произойдёт в Ростове, да и заодно в других городах тоже, думайте сами…

Добравшись до реалбазы, которая находилась за городом, на левом берегу Дона — ростовчане это место называют просто, Лебердон… — Максим нашел дверь, на которой была, как ему казалось в то время, очень грозная табличка с надписью, «отдел кадров», вдохнул в лёгкие побольше воздуха, постучал, открыл дверь и шагнул в кабинет. Как в пропасть…

Но, в отличие от ожидаемых мытарств по кабинетам и различного вида сложностей и трудностей, связанных с поступлением на службу, всё шло на удивление быстро и гладко. Минут через тридцать- сорок, его уже приняли на работу и оформили на должность мастера участка. Более того, узнав, что жилья в Ростове у него нет, начальник отдела кадров, предварительно посоветовавшись с директором, предложил Максиму временно пожить в небольшом домике, который находился прямо на территории реалбазы. В нём иногда ночевали приезжие специалисты, если не успевали устроиться в городскую гостиницу.

От такого везения, Максим был, если, не на седьмом небе от счастья, то на четвертом, или пятом в этот момент, он находился наверняка. Он только что, буквально два часа тому назад, переживал по поводу того, где он будет ночевать в этот день, а ему, в его распоряжение, был предоставлен целый, можно сказать маленький особнячок, который к тому же находился в ста метрах от его места работы. Максим этому обстоятельству, в данный момент был искренне рад.

Он сейчас не мог и предположить, что через какую-то пару недель, будет очень сожалеть о том, что живёт так близко от своей работы.

Его станут, в начале не часто, а со временем всё чаще и чаще, дёргать по поводу, а иногда как ему будет казаться и без особого повода, так, на всякий случай, потому что он рядом, и его легче вызвать в неурочное время, чем кого-то другого. Руководство это, видимо заранее предусматривало. Смотрело, как говорят немного вперёд. Что-то сломалось ночью, иди помогай… Днём, тем более. Максим, никогда не отказывал в оказании помощи, но ясно понимал, что его, таким образом, в значительной мере лишают, как говорят личной жизни. Лишают определённой свободы. Но, сейчас, на данный момент, особенно выбирать не приходилось, и поэтому он был согласен с тем, что ему предложили.

Приём на работу подошел к концу…

— Ну, вот и всё молодой человек. Теперь Вы работник нашего предприятия — подытожил их беседу пожилой начальник отдела кадров. — Прошу помнить об этом и высоко держать, как говорят у нас, марку нашей организации. Да, вот, ещё что…! Первое время, пока Вы полностью не освоите работу своего участка, к Вам будет временно приставлен опытный мастер, Ваш наставник. Зовут его Шульга Иван Семёнович. А вот теперь, пожалуй, всё…! Сегодня у нас пятница. За субботу и воскресение можете самостоятельно здесь осмотреться, познакомиться с работниками дежурной смены, а в понедельник к восьми часам, выходите на работу, на свой участок. Желаю Вам трудовых успехов на новом поприще. Не подведёшь…?

— Постараюсь, конечно. До этого вроде бы никого ещё не подводил.

— Ну, вот и чудненько…! Вот и дерзай вьюноша…! Или как там у вас молодёжи говорят? Рви когти к своему новому дому…!?

Максим искренне и от души поблагодарил начальника отдела кадров за доверие и оказанную ему очень существенную помощь и с удовольствием, выполняя его совет, рванул к своему новому месту жительства.

ГЛАВА — 9 «ОСОБНЯЧОК…, ВЕЧЕРИНКА. РИТА…»

После того, как Максиму показали, где находится его жильё, он, осмотрел его и начал потихоньку и с удовольствием в нём устраиваться.

Домик состоял из трёх жилых комнат, просторной кухни, умывальника и коридора. Перед входной дверью было небольшое крыльцо. Вода, газ, свет, мебель, посуда, всё это в доме имелось в наличии. Не было только телефона. Но Максима в настоящий момент, данное обстоятельство, сильно не расстраивало. Он был доволен всем, как удав после сытного обеда. Ну, еще бы…! Вокзал или маленький особнячок…? Разница все-таки есть!? И, надо прямо сказать, довольно ощутимая…!

Максим не раздеваясь, лёг на кровать, с силой вытянулся до хруста в теле, затем замер, лёжа на спине, и мысли одна за другой, суетливо, наперебой, начали напоминать о себе, о своём существовании и присутствии в его голове.

— Надо позвонить Сергею, и сообщить, что я в Ростове… — подумал он. — Объяснить, где находится моя работа, как добраться до неё и договориться о возможной встрече.

Максим встал, вышел из дома и направился на проходную звонить Сергею.

Шагая по территории предприятия, он с интересом рассматривал всё…, мастерские и производственные здания, людей и брошенные под забором пришедшие в негодность и ржавеющие под открытым небом, различные механизмы и оборудование. Никому ничего не надо, никому ни до чего нет никакого дела. Всё вокруг колхозное, а значит всё, ничьё! И ничего с этим не поделаешь…

— Ну, жизнь же это. Жизнь…! И никуда ты от неё родимой, не денешься…! — отчего то почти весело думал Максим.

Сергей поднял трубку сразу, как будто ждал звонка и уже держал её в руках. — Да — произнёс он — Здесь Штирлиц. Слушаю Вас…! — и, сделав паузу, очень тихо, добавил — Товарищ…! — и затем почти шёпотом спросил — Вы кто…!?

— Серёга, привет…! Ты, отчего это дружище, Штирлицем заделался и косишь под него, как дама лёгкого поведения, под непорочную девственницу…?

— Это ты Чао…?! — Раздался в трубке хрипловатый голос Сергея, (что удивительно, он сразу узнал Максима по голосу). — Привет братишка…! Да это я так, Чао…, для пущей важности и соблюдения конспирации…, пошел служить… И не в управдомы к Швондеру работать нанялся, а сразу в шпионы подался. Вот такие невесёлые дела дорогой ты мой…, и не все звонки для меня, сейчас желательны, а тем более полезны… А если говорить честно и серьёзно, то для того, чтобы просто не сойти с ума…!

— Да Серж, это я, Максим… В управдомы то в наше время, идти намного выгодней дружище! Смотри не прогадай…!

Я сейчас нахожусь в Ростове и звоню тебе с Лебердона. В общем-то, я уже устроился на работу и даже получил жильё. Жильё пока временное, но всё-таки… Можно сказать, что я уже тоже почти ростовчанин. А у тебя братишка, на сегодня какие планы, мысли и дела? Помимо конечно твоей конспирации, шпионов и сумасшествия…?

— Усиленно готовлюсь Макс. Где-то через месяц сдаю экзамены в РИНХ, на факультет экономики. В башке всё смешалось от такого обилия информации. Скоро у меня глюки, галлюцинации начнутся, как у наркомана со стажем, во время ломки…!

— Может, есть резон встретиться Серёга…? Заодно и отдохнёшь от зубрёжки и своих галлюцинаций. Если это возможно конечно, и планы твои сильно от этого не пострадают?

— Наоборот, как раз всё это, будет по делу и к месту. Молодец, что позвонил Чао…! Действительно голова идет кругом. Надо немного отвлечься от этой науки. Ой-хо-хо…! Женщин хочется, причём потных женщин Чао! И много…! — дурачась, прорычал Сергей в трубку — Нежного, горячего, молодого, и похотливого женского тела…! Даже холодного пива, и то, сейчас, хочется намного меньше, чем этих самых, сладких баб-с…!

Кстати, я познакомился в институте с хорошенькими абитуриентками. Их там, как кошек в марте месяце! И как говорится из разных городов и весей. Есть одна знакомая даже из Хельсенки… или из Хельсенок…?! Как надо правильно сказать-то…?! Может из Хельсенков…?! Ну, ладно, «фик…» с ним, так или эдак, или наоборот…, — о-о-дин хрен…, и это, в данный, текущий момент, для нас, не самое важное дружище…! Я её тоже прихвачу с собой, для «эксперементу…». Запад немного нюхнём. Вместо клея столярного… Так, что думаю, скучно не будет… Говори Чао, где встречаемся, что и как…? Какая форма одежды…, плавки…, или кирзовые сапоги…?

Максим объяснил, как и на чем приехать к нему. Договорились встретиться в семь вечера. Обговорили, кто и сколько покупает горячительных напитков и закуски.

— Да, Сергей, здесь у меня на работе, не ахти какой строгий, но всё-таки пропускной режим. А после работы посторонних не пускают тем более. Поэтому, придётся по старой памяти, через забор. Это метров семьдесят от проходной по дороге. Я вас там буду ждать. Ну, вот, пожалуй, и всё, давай пока старик, до встречи… Да…, совет: кирзачи лучше оставить дома…, да и плавки заодно тоже. Только мешать будут…

По дороге к себе он зашел в небольшой местный магазин, купил вино, огурчики, колбасу, сыр, хлеб, консервы.

Зайдя в дом, он пошёл на кухню, достал из шкафа тарелки, вилки, стаканы и тщательно их вымыл. Всё это расставил на столе. Поставил вино, нарезал и разложил закуску. Затем придирчиво оглядел стол, кое-что подправил и остался вполне доволен, своей проделанной работой.

Время шло быстро. Стрелки часов показывали без четверти семь. Максим вышел из дома и направился к тому месту, где они с Сергеем договорились встретиться. Подойдя ск нему, он тихонько свистнул. С той стороны забора раздался голос Сергея…

— Чао, мы уже здесь…! Помоги девчонкам перебраться к тебе.

Сергей помогал, девушкам с той стороны забора, Максим принимал их с этой. Девчата, умудряясь цепляться своими платьями буквально за всё, что даже и не являлось для них преградой и помехой, иногда шутя, иногда слегка и негромко возмущаясь таким своеобразным приемом гостей, в конце концов, встали на твердую землю с этой стороны. Сергей перемахнул забор последним.

— Знакомиться будем на месте, то бишь непосредственно на базе… — подчёркнуто дурачась, говорил и действовал почти, как заправский шпион Сергей. — «Я правильно излагаю Макс…? А теперь командуй, куда топать? Надо же…! — сетовал Сергей — Вся наша жизнь, к сожалению, состоит из одних только сложностей и трудностей, и их всё время почему-то, надо преодолевать. Как этот забор…! Да-а-а…! С такой прямо скажем, тяжёлой переправой через него, как будто Днепр в войну форсировали, чуть инструмент свой не сломал. Было бы обидно…! Праздник то наш, мы ещё даже и не начинали друзья мои! А какой праздник без музыки и без весёлой песни!? Тоска, а не праздник…» — за спиной у него виднелся гриф старенькой, видавшей виды, гитары.

Идти было не далеко. Они быстро добрались до дома. Максим на правах хозяина, почти горделиво показал всем своё свалившееся на него прямо с неба новое жильё. Хотя ребятам, как ему показалось, было, всё едино. Есть, да и есть! Не за тем как бы пришли. Есть и другие интересы…

Девчонок звали, а их Сергей, зачем-то привел троих, Надя, Юля и Рита. Из них явно и бесспорно выделялась Рита. Она была хорошо сложена, очень соблазнительна и как-то, по-особому, по-женски притягательна. В ней чувствовалась настоящая, цельная натура, уверенная в себе, увлекающаяся и знающая себе цену. Это было заметно даже на расстоянии и сразу бросалось в глаза. Её довольно длинные, слегка вьющиеся светло-русые волосы, свободным золотым дождём падали ей на плечи, а её короткое платьице, позволяло свободно любоваться её стройными ногами. Но не это было главным… А главным, но пока ещё непонятным для него самого, было то…, что когда Максим увидел Риту, та-а-ам у забора…, ему показалось, что в этот самый миг, его словно пронзила молния, быстрая и яркая, и он, практически в это же самое мгновение, чётко, как на экране, увидел и как ему показалось в тот момент…, что его сердце вдруг, почувствовало и испытало, какие-то неведомые ему до сих пор, ещё непонятые им до конца…, но очень приятные и где-то даже сладостные, для него ощущения.

— «А может быть всё это, мне, всего лишь только показалось…, А-а-а..?! — несколько раз подумал и спросил сам себя, сильно озадаченный произошедшим Максим… — И всё это, произошло лишь потому, что я совсем недавно расстался с Викой…, а Рита, мне сейчас, её просто чем-то неуловимым напомнила…?!»

Но, как бы там ни было, время остановить нельзя…, и запланированная Максимом и Сергеем вечеринка началась. Без каких- либо церемоний и ненужных никому стеснений. Просто и непринуждённо. Как в студенческие годы в общежитие.

И потому, как достаточно свободно девушки пили вино, было ясно, что они, скорее всего, догадывались, для чего их пригласили, и чем всё это может закончиться. И видимо поэтому, чтобы быть похрабрей и немного притупить остроту пресловутой морали и женской стыдливости, не пропускали и не отказывались выпить, кто бы, за что не предлагал очередной тост.

Хотя, это была просто версия, или предположение самого Максима. Не более того…

Но время шло, и колесо лёгкого, непринуждённого веселья крутилось всё быстрее и набирало свои хмельные обороты.

— Наша прелестная и обольстительная Марго…! — обращаясь к Рите, спросил Максим. — Пойдём на воздух, покурим…?

— Очень прошу тебя Максим, не называй меня так… — Марго. Мне это почему-то не нравится. Вернее, никогда не нравилось. Зови меня, как-нибудь по-другому. Ну…, Рита например. Хорошо…!?

— Ну, не совсем уж дурак…! Кое-чему, всё-таки обучены…! Я понял Вас. Учтем… Рита, так Рита…! Ну, так что Ритуля, предложение моё принимается!? Пойдём…?

— Пошли… — теперь уже охотно и просто согласилась она.

Они вышли на крыльцо. Он достал сигареты «Ростов», прикурил ей и себе. Она, беря у него сигарету, как показалось Максиму, намеренно и подчеркнуто пьяно качнулась в его сторону. Он, поддержал Риту, обхватил её за талию и медленно привлек к себе. Она, не сопротивляясь, прильнула к нему. По её телу пробежала легкая дрожь. Недокуренные сигареты упали на землю. Они стояли, тесно прижавшись, и молча, с взаимным интересом, всегда проявляемым к противоположному полу, вдруг, неожиданно для самих себя, торопливо, жадно, но вместе с тем осторожно и нежно, обвили друг друга руками. Они переплелись, как ветки одного молодого дерева. Руки ласкали всё. Всё, куда скользили по телу. Спину, шею, грудь, плечи. Губы их слились в горячем, крепком и долгом поцелуе.

— Нормально…! — подумал Максим — Лёд тронулся дорогие господа присяжные, процесс пошел…! А девчонка то вкусная до безобразия, ну прям, как сдобный пряник, да ещё и с изюмом! Или, как мороженое с клубникой…

Дверь открылась, и на крыльцо вышла Юля…

— Ой…! — негромко вскрикнула она — «Я Вам помешала…? Извините меня конечно ребята, но мне надо идти. Уже поздно и мне пора…».

Максим был немного раздосадован её внезапным появлением и вторжением в их, так сказать, интимную с Ритой обстановку, но где-то понимал и Юлю. Ей просто было немного скучно, и, наверное, обидно. Она была довольно миловидная девушка. Но внимания ребята больше уделяли Наде и Рите. Так уж сразу как-то получилось. Сработал принцип арифметики кинофильма «Три плюс два…». Всё равно получается четыре. Там Сундуков оказался лишним…, здесь «мадам сундукова», то есть Юля.

— И зачем Сергей её приволок бедолагу? Про запас, что ли…! — думал Максим. — И двух бы вполне хватило…

Рита свою подругу не удерживала, но и сама к ней, что бы уехать вместе в город, не присоединялась. Было понятно, что она решила задержаться здесь немного подольше. Возможно, что и на всю ночь до утра, что очень бы обрадовало нашего разудалого Максимуса…

— Надо, значит надо…! — сказал Максим. — «Но, через забор мы уже не полезем. Сейчас в этом попросту нет необходимости. На проходной, и я это заметил, больше проверяют тех, кто входит, и почти совсем не интересуются теми, кто выходит с территории. Мы тебя проводим до самой проходной, а там ты спокойно пойдёшь одна, предварительно, как говорят, прикинувшись сибирским валенком. Как будто ты местная и просто задержалась на работе. Остановка автобуса рядом. Ну, ты и сама уже знаешь…»

Они так и сделали. На Юлю, никто не обратил внимания. Она благополучно вышла за проходную реалбазы и на автобусе уехала домой.

Вернувшись, они увидели, что Сергей с Надей без них особенно не скучали. Они нисколько не огорчились и почти не обратили внимания на Юлин уход.

Сергей, остался верен своей старой, ещё до армейской привычке. Пить до тех пор, пока на столе стоит хоть что-то из спиртного. А потом, свой роскошный казацкий чуб укладывал в какой-либо салат или холодец, и там сладко засыпал. Надя была с ним рядом, она вообще не отходила от Сергея весь вечер, и было видно, что он находится под её покровительством и защитой. Сергей, против такой опеки, нисколько не возражал.

Из общего разговора за столом, стало ясно то, что Сергей знает Надю уже не первый день.

— Чао…! Где вы там ходите…!? — увидев Максима с Ритой, уже довольно заплетающимся языком спросил Сергей. — Куда то все пропали, а мы тут с Надюшей скучаем одни. Шучу, конечно, я. Всё просто отлично Макс, даже можно сказать великолепно. Расслабились до самого упора, отдохнули и от учёбы отвлеклись. Мы люди не жадные. Гранит науки пусть погрызут и другие. Нам его тоже хватит, ещё и зубы об него поломать успеем.

Чао…! Давай мой друг, споём нашу любимую, студенческую…! — без всякой связи с только, что произнесённым собственным монологом, предложил Сергей.

Максим не возражал. Он подстроил гитару и тихо, но сочно и довольно проникновенно запел одну из любимых в то время, студентами песню:

Сергей, вначале попытался подхватить, но потом замолчал и вместе с девушками слушал, как и о чём поёт Максим. Песня в настоящий момент, навеяла на всех, какие-то романтические мечты и какие-то свои, очень приятные воспоминания. Все молчали, и всем было хорошо, спокойно и уютно.

Максим допел песню до конца, осторожно положил гитару на кровать, и тоже ничего не говоря, молча, смотрел на своих притихших товарищей.

— Друзья, давайте выпьем за Любовь…! — тихо и как-то даже немного торжественно предложила Рита, нарушив общее молчание… — Ведь каждый человек, будь то парень или девушка, очень надеется встретить её в своей жизни. Я думаю, что это для каждого очень важно и, даже скорее всего, просто необходимо.

— Да…, об этом, наверное, мечтает каждый, да вот только далеко не каждый эту настоящую Любовь встречает на своём пути… — тоже тихо заметил Максим — Это для многих становится большой и часто неразрешимой проблемой…

— Вполне возможно, но люди хотят верить и надеяться. Без надежды не может быть счастья, без надежды, не может быть и самой жизни. Ну, ведь, это же так…! Это же, правда…!? — Рита внимательно посмотрела на Максима и повторила — Давайте всё-таки, за Любовь ребята!

— Я лично, не возражаю. За любовь, так за любовь…! — уже с определённым трудом проговорил Сергей: — «Но я, наверное, пойду и немного отдохну. Ослаб чего-то… Толи от учёбы, толи от выпивки…?» — уже рассуждая сам с собой гадал любознательный Воронцов. Он не без труда, с помощью Нади поднялся и направился в соседнюю комнату. — «Вы тут без нас не скучайте друзья мои…!» — промолвил Сергей напоследок, многозначительно подмигнул Максиму и вместе с Надей скрылся за дверью.

Максим и Рита остались одни…

— Максим, у тебя есть девушка…? — после непродолжительного молчания спросила Рита.

— До недавнего времени вроде была… А теперь то, уж точно нет. Взяла и вся куда-то вышла. И надо полагать, навсегда…

— Сергей говорил мне, что у тебя с ней были сложности. Она что, не дождалась тебя из армии? Да…!? Он так же ещё говорил, что у вас была с ней такая любовь, что многие просто завидовали вам! Это правда…? Ой, как это интересно…!

— Интересного тут мало и потом сейчас уже никто не завидует, и никаких сложностей в этом вопросе тоже нет. Я свободен, как степной ветер. Или даже, как орёл. Я похож на орла…? А…? Впрочем, можешь не отвечать. А то вдруг ещё скажешь, что я похож, на отвратительного, чёрного ворона, или того хуже, на глупого, ощипанного петуха. А это, как сама понимаешь, мало приятно. Ну а вот о моём недавнем, таинственном и очень тёмном прошлом, сейчас, я просто не хочу говорить. Нет никакого желания. Ты уж извини меня Ритуля. Давай, лучше поговорим о тебе? Ты как, не против…!?

Он взял её за талию привлёк поближе, затем усадил к себе на колени, и, шутя, подчёркнуто строго, как учитель экзаменует ученика, спросил. — Что вы хотите нам рассказать о себе сударыня? Какие такие тайны, из глубины Вашего сердца хотите нам поведать! Только говорить надо правду, одну только правду и ничего кроме правды. Как в суде. Идёт…?

— Ты мне нравишься Максим. Причём очень… Говорю тебе это, без всякого преувеличения. И ты мне понравился сразу, как только я тебя увидела. И я думаю, что я бы, тебя дождалась из армии. И ты Максим, совсем не похож ни на ворона, ни на петуха тем более. Ты похож на самого себя…!

— Вы мне тоже сударыня нравитесь. Благодарю Вас почти, что за комплимент в мой адрес. Но не уходите от вопросов и заданной темы. Не отвлекайтесь от главного, а то я Вас сейчас выведу из зала суда…! — продолжал шутить Максим.

— Я хочу, что бы ты, не думал плохо обо мне. Мы видимся с тобой в первый раз, и у нас уже есть какие-то отношения. Мне кажется, что они хорошие. Не знаю как тебе…? И об этом, конечно можно судить по-разному… Кто на что способен и кто на что горазд… Но поверь мне, что есть хорошие, любящие и преданные девушки. И верность, и преданность им не в тягость. Это не такая уж непосильная ноша для них. Но для этого нужна самая малость…, нужно просто любить человека. Любить, а не заставлять себя делать вид, что любишь. И не играть в любовь, как в прятки. Обязательно обожжешься…

— Очень даже возможно, что всё, о чём ты говоришь, верно. И даже, где-то красиво. Но от этого, всё равно легче не становится. Знаешь что Ритуль…!? Обними меня лучше крепко, крепко. И давай выбросим все эти мысли, заботы и проблемы из головы. И желательно, далеко, далеко…! Хотя бы на сегодня, а еще лучше, прямо сейчас. Ты, как моя хорошая, не возражаешь…? Ты согласна со мной…?

— Да, я согласна Максим, давай всё выбросим… — как-то очень послушно и едва слышно прошептала Рита. И секунду подумав, повторила за Максимом. — Далеко, далеко! — и ещё через секунду добавила уже от себя — Очень, и очень…

Максим, шестым чувством уловил, что его желание и желание Риты сейчас полностью совпадают. Оно было единым и общим, находилось где-то там, на самой вершине человеческих чувств. И оно победило, подчинило их себе. Двоих одновременно. Сейчас было бы глупо делать вид, что его нет и не замечать это обоюдное, острое желание и стремление быть вместе, любить друг друга, тем самым напрасно пытаясь обмануть саму природу, и надсмеяться над её вечными и незыблемыми законами. Настал момент истины.

— «Познай истину, и ты станешь свободным…!» — вспомнил Максим где-то им прочитанное.

— «Хочешь быть счастливым, будь им…!» — подытожил кто-то неведомый, и одновременно как будто, очень хороший знакомый в его голове.

Он осторожно и медленно снял с неё платье. Сердце трепыхалось у Максима, где-то в горле. Он без особого успеха пытался выровнять своё участившееся дыхание. Лоб был мокрый от пота. Рита сама сбросила босоножки. Оставшись в одних трусиках, она выглядела маленькой, тоненькой, хрупкой и беззащитной.

И у неё так же, как и у Максима, от каких-то неясных и непонятных, но приятных предчувствий и ожиданий, отчего-то тоже в груди, замирало сердце.

Максим лёг на спину, привлёк Риту к себе. Легко и нежно касаясь, и как бы скользя пальцами по её шелковистому телу, замирая на отдельных «женских…» местах, так же осторожно снял последнее искусственное препятствие…, её трусики, которые мешали им плотно, до сладкой боли, прижаться друг к другу.

Он начал медленно заполнять её собою, с каким-то хмельным упоением лаская её красивое, молодое и трепетное тело… Дыхания их слились на тончайшем уровне духовной вибрации, образовав одно…, единое целое…, одно общее Дыхание…

Максим и Рита ни о чем не говорили… Слова сейчас им были не нужны. Они в них просто не нуждались. Они, как два голодных и ненасытных вампира просто упиваясь, наслаждались друг другом, выпивая все жизненные силы и соки, стараясь не оставить другому ни одной капли.

И в то же время, они были, как два великодушных альтруиста, как два самых щедрых и бескорыстных донора, которые ради другого, без остатка приносили себя в жертву, отдавая ему всю свою кровь, всю свою жизнь.

Максим и Рита, одновременно дополняя и растворяясь друг в друге, взлетели на самую вершину Триединой Любви, войдя в царство абсолютной гармонии Духа, Души и Тела… Они сейчас отдавали всё, стараясь, наполнить друг друга, до самых краёв, глубокими, красивыми и чистыми человеческими чувствами Великой, Божественной Любви, без которой жизнь на земле, потеряла бы всякий смысл, и к которой стремятся всегда и во все времена, мужчина и женщина.

Потом лёжа рядышком, они с бесконечной нежностью, так же молча, смотрели друг другу в глаза, и при этом, каждый из них ещё раз, по-своему, вспоминал и переживал всё то, что с ними только что произошло, стараясь не отпустить все эти переживания и ощущения далеко от себя, а наоборот приблизить их, почувствовать и окунуться в них вновь.

— «Ты знаешь что, Максимушка мой…!? — Рита первая нарушила молчание. — Теперь я определённо знаю, как говорят на все сто процентов. Да. Да…! Знаю, что я бы точно дождалась тебя. И не только через два года. Я дождалась бы тебя и через много, много лет. Мне сейчас кажется, что всю свою жизнь, я как раз это и делала. Всё это время я ждала только одного тебя!» — она говорила, говорила, говорила…

Максим молча, слушал Риту, отметив для себя то, что она впервые назвала его Максимушкой… Его так ласково и нежно, в особые, волнительные минуты его жизни, называла только мама. И он сейчас, не хотел и боялся прервать Риту. Боялся вспугнуть её, каким-либо ненужным или неосторожным словом. Он почему-то верил тому, что она ему сейчас говорила. Или очень хотел верить этому.

Так или иначе, но всё равно, ему сейчас это было и приятно и даже где-то просто необходимо. Он неожиданно, поймал себя, на мысли о том, что за весь сегодняшний вечер, он ни разу не вспомнил о Вике.

Максим был верен Вике все два армейских года. Он не изменял ей. И не потому, что не было возможности. Их как раз было достаточно. Нет…! Просто он сам не хотел этого. Не хотел мараться. Он на самом деле, действительно, очень берёг их Любовь. Её кристальную, как родниковая вода, чистоту, и не мог и не хотел её предавать, и тем самым, как бы с размаху, наотмашь, швырять свою Любовь в грязь.

Так почему же тогда, всё это произошло…!?

— Наверное…, — думал Максим — Я слишком откровенно показывал, даже зачастую, просто беспардонно хвастался кому ни попадя, демонстрируя всем и вся, свою любовь к Вике. Ну и после всего этого, какой же я, — не дурак…!? А жить то оказывается надо было попроще, прямо, как по Александру Сергеевичу: — «Чем меньше женщину, мы больше…! Тем больше, меньше — она нас…!» Всё так просто…! Но очень даже возможно и то, — что в настоящее время, вне зависимости от каких-либо сегодняшних жизненных обстоятельств, Максим ещё не был способен, ни на какое предательство. Просто потому, что не пришло его время…!?

Он немного привстал, затем наклонился над Ритой, глядя в её сияющие и вновь зовущие глаза, в которых сейчас ему очень хотелось утонуть, и в которых на самом деле, можно было утонуть навсегда и безвозвратно. И Максим снова, опять начал с нежностью и какой-то пьянящей Душу страстью, целовать её губы, глаза, шею, грудь. Максим чувствовал и понимал, что в нём сейчас пробудились, какие-то неведомые ему до сих пор, звериные чувства, инстинкты…

Он чувствовал и понимал Риту Всю, целиком, без остатка, понимал Её на каком-то совершенно другом уровне человеческих Отношений, как понимает и чувствует волк, свою Единственную, Любящую и Верную ему всегда, волчицу… Как Самец, Чувствует, Свою, одну-единственную Самку…

И сейчас, они летели куда-то Вдвоём, рядышком, бок о бок, наслаждаясь Красотой, Грациозностью и Величием своего Любовного Полёта…!!!

Он так же, сейчас тонко чувствовал и с огромным желанием и упоением вдыхал, дурманящий аромат её нежного, молодого и красивого тела, наслаждался им, словно путник, долгое время томимый жаждой в знойной пустыне и наконец-то нашедший родник, наполненный чистой, живительной водой, которой он никак не мог напиться и утолить свою жажду. Максим наслаждался Ритой, он растворялся в ней…

Но и одновременно с этим, он интуитивно понимал, всей своей мужской, ещё до конца неизведанной и не изученной Сутью, что он не просто хочет, желает, а что он Должен, Обязан, сделать Всё, для того, что бы Рита в этот момент, была Счастлива, и что бы она, от Их Любви улетела в небо, и Парила высоко, высоко над белыми облаками…

Максим понимал, что Рита сейчас, похожа на хрупкий, струнный инструмент, изящную скрипку, которая Нуждается, в очень и очень Тонкой Настройке… И вот когда это случится, произойдёт…, тогда женщина Действительно зазвучит…, Зазвучит Великолепной, Неповторимой, Божественной Музыкой…

Максим очень нежно и бережно ласкал свою Риту… Она в свою очередь, страстно и самозабвенно отвечала на его ласки. И опять всё закружилось и завертелось в голове. Как им теперь казалось, всё искрилось и сияло вокруг, и всё заново смешалось, как в калейдоскопе. Они словно купались в разноцветной радуге. И всё началось сначала, всё повторилось вновь… И они опять, улетели высоко в небо, и одновременно с этим, провалились, словно в преисподнюю, в самое её пекло…

Они, крепко обнявшись, летели, куда-то вдвоём, объятые жарким пламенем бесконечной любовной страсти. Максим и Рита, сейчас ни о чём, и ни о каком далёком и светлом будущем не мечтали. Более того, они сейчас, даже просто, ни о чём не думали. Ни о каких своих житейских делах, или каких-либо заботах и проблемах…, вообще ни о чём…! Они, нисколько не мудрствуя, просто парили в небе. Высоко, высоко над землёй…

И вот теперь, в этот самый миг, они оба были готовы к тому, чтобы жить и даже умереть, но только, обязательно вместе, вдвоём, и причем, в один и тот же день. И такое, действительно в нашей жизни бывает…! Но очень, очень редко…!

Хотя один из них, по меньшей мере, точно знал, куда они летят. Это был живительный, молодящий любого человека омут, почти такой же вечный, как и сама жизнь. В своё время с Викой, Максим там уже был, и нечто подобное он в своей жизни уже испытывал.

И он уже знал, что это такое. Максим, про себя ласково называл это, чистым Омутом Любви.

Максим.

ГЛАВА — 10 «РИТА УЕЗЖАЕТ…»

Вот так, как-то совсем незаметно, пролетели четыре недели. И за этот сравнительно небольшой отрезок времени, в жизни Максима произошло довольно много разных событий.

Максим добросовестно трудился на своём предприятии, выполняя своё обещание не подводить начальство, что вскоре и было отмечено наблюдательным руководством.

Начальство видело, что их новый молодой мастер старается внести, в сам процесс работы, всегда что-то новое, неординарное, и что это у него неплохо получается. К Максиму понемногу начали прислушиваться, считаться и учитывать его мнение. Это радовало. Но его совсем не радовало другое.

Уехала к себе домой в Ульяновск Рита. При сдаче вступительных экзаменов, она не набрала необходимого для зачисления в институт количества баллов. Надя и Юля, успешно сдали экзамены и стали студентками РИНХа. Сергей тоже был зачислен.

До отъезда Риты в Ульяновск, Максим виделся с ней почти каждый день. Это сильно мешало её подготовке в институт, и Максим очень остро чувствовал здесь свою вину. Но желание видеть Риту было сильнее, чем все остальные доводы вместе взятые. Они искренне тянулись друг к другу. В это время их чувства преобладали над разумом, и они полностью были во власти этих чувств и при этом забывали обо всём на свете. За что и поплатились, в особенности Рита.

На вокзале, когда он её провожал, Рита старалась держаться молодцом и не показывать то, что она расстроена, и что она очень переживает по поводу своей неудачи с институтом, и еще оттого, что она расстаётся с Максимом. Но, в конце концов, она не выдержала, уткнулась к нему своим милым личиком в грудь и расплакалась.

— Я приеду к тебе Максим…! Вот немного разберусь со всеми делами дома и приеду — сквозь всхлипывания повторяла она. — Родители конечно будут сильно огорчены, они так надеялись на меня. Так надеялись…!!! Ох, и какая же я всё-таки дура набитая…!

— Ритуля! Ты уж так сильно то себя не казни, всякое бывает в жизни. И такое с каждым может случиться. И на старуху, бывает проруха…! — ни к селу, ни к городу, как-то совсем неудачно, пошутил Максим… — Ничего страшного не произошло родная, на следующий год поступишь… — как мог, успокаивал её Максим: — Я тоже на следующий год буду поступать в РИНХ с тобой за компанию. Когда приедешь опять ко мне в Ростов, будем вместе готовиться к экзаменам.

Она слегка улыбнулась: — Ну да, конечно…! Если будем готовиться так, как «готовились…» в этом году, то уж точно поступим. Только куда…!? Скорее всего, в роддом. Ты хочешь, что б я туда поступила…!? — теребила Рита его за руку.

Рита немного повеселела.

— Ты знаешь…? — спрашивала она, и немного помолчав, сама же себе и отвечала: — Мне, конечно же, не хочется уезжать, расставаться с тобой. Но, а что делать? Как быть…? Ведь ехать то всё равно надо. Дома ждут строгие родители и неприятности. И еще неизвестно, чем всё это закончится…?

— Наверно надо Ритуля, хотя и мне тоже не хочется, чтобы ты уезжала. Ну, ты же не навсегда уезжаешь? Правда…?

— Максимушка, ты не забудешь меня, пока я буду в Ульяновске…? — отвечая вопросом на вопрос, стрекотала Рита. — А…!? Я думаю, «навэрное нэт», как ты любишь иногда говорить. Не забудешь…? А!? Как ты думаешь? Есть за что меня помнить…? — она лукаво улыбнулась и прижалась к Максиму. Затем, немного помолчав, как-то очень серьёзно продолжила: — Я очень люблю тебя Максим! И сейчас в этом мире, у меня нет никого дороже, чем ты. С одной стороны, я очень расстроена, что не поступила в институт, а с другой, я просто счастлива, потому как, я встретила тебя. Если бы я была немного посмелее, то я сейчас плюнула бы на всё, и никуда бы не поехала. Осталась с тобой. Осталась навсегда, до конца наших, и я в этом уверена, долгих и счастливых дней нашей жизни. Но я неисправимая трусиха Максим! Я всё это время жила под крылом своих родителей и всегда от них, целиком и полностью зависела в этой жизни. Я к этому привыкла. И я боюсь с этим расстаться. И, наверное, поэтому я и уезжаю сейчас. Страх заставляет меня делать это. Хотя я чувствую, что я поступаю, скорее всего, неправильно. Но…, но…, но…!? Поцелуй меня на прощание мой родной. Только так крепко и сладко, чтобы мне этого хватило, до нашей следующей встречи, когда я к тебе приеду. Ты только жди меня. Хорошо мой любимый…!?

Она была уже в поезде, и с грустной, оттого какой то не совсем естественной улыбкой на лице, смотрела на него из окошка своего купе. Максим стоял на перроне, курил и немного нервничал. Он, почему-то, не очень любил эти вокзальные проводы. Хотя особой любви не испытывал и к встречам на вокзалах. В такие моменты, он чувствовал себя, как-то не очень уютно и даже немного растерянно. Эти последние минуты перед расставанием для него всегда были томительны и тягостны. Но вот, наконец, поезд тихо тронулся. Рита вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее начала уплывать от Максима, и они последний раз послали друг другу воздушные поцелуи.

Тогда они еще не знали, что обменялись ими действительно в последний раз. Больше в этой жизни, Максим и Рита никогда не встретятся.

А впрочем! Кто знает всё до самого конца…? Один лишь Бог, но не писатель!

Для Максима, с Ритой, будут связаны только самые светлые и чистые воспоминания. Он будет помнить её всегда, и сравнивать их недолгие, чистые отношения, с яркой молнией блеснувшей в ночи, или с жарким костром, который согрел его и осветил всё вокруг.

Осветил ненадолго, на какое-то короткое время, но его тёплый и нежный свет, навсегда останется с ним, с Максимом, и все эти годы, совсем незаметно, будет согревать, его беспокойное сердце.

Он будет всегда относиться к нему с огромным уважением, и помнить тепло этого яркого костра, всю свою жизнь. Помнить тихо и неприметно, даже для самого себя.

ГЛАВА — 11 «ПЕРЕХОД в УПРАВЛЕНИЕ. Брат ВИТАЛИЙ…»

Где-то месяца через три после приезда Максима в Ростов, в телефонном разговоре со своей мамой, Зинаидой Семёновной, он узнал от неё, что в Ростов приехал и работает на вертолётном заводе Виталий Сухонин. Это был двоюродный брат Максима. К этому времени, Максим, на реалбазе уже не работал. Он был переведён в Ростовское областное управление на должность инженера технического отдела.

Управление находилось на Ворошиловском проспекте, в самом центре города. С гостеприимным домиком на реалбазе, Максим, расстался не без сожаления. С ним были связаны очень приятные воспоминания. Он в своё время, был тёплым и родным приютом для него и Риты.

Но жизнь шла своим чередом и замусоленную спецодежду в масляных пятнах, Максим поменял на приличный костюм с галстуком. Надо сказать, что подобную смену одежды он сделал с большим удовольствием. Максим до конца не мог осознать. Что, как и почему? И что это за наваждение такое? Или это простое везение, потому, как говорят, дуракам всегда везёт или именно с ним такое и должно было произойти и вовсе не потому, что он дурак, а как раз наоборот… И именно с ним, с Максимом…! В двадцать один год стать пусть пока не ведущим, а просто инженером огромного управления, это тоже, кое-что да значит. Максим, почти гордился собою. И также плюс ко всему, он получил отличную комнату для жилья в общежитии гостиничного типа, которое принадлежало управлению и находилось совсем недалеко от него.

— Ну не сказка ли наяву…!? — думал Максим. — Интересно, это будет продолжаться ещё долго, или в самый неподходящий момент и самым неожиданным образом всё для меня закончится? Тогда, наверное, будет очень и очень жаль…!

Он находился в Ростове около трёх месяцев, и за это короткое время, произошло немало значимых изменений в его жизни. И как он считал, далеко не в худшую сторону. Жизнь в Ростове, пока преподносила ему, ну прямо таки приятные сюрпризы. А дело было так…!

На реалбазе, проводилась очередная плановая проверка. Многие знают, что такое закон падающего бутерброда с маслом. Знаете, да…? Встречались с ним?

И вот…! Именно в этот день, на предприятии произошла серьёзная поломка. Вышел из строя главный конвейер. Комиссия и до этого нашла немало недостатков и нарушений, а тут ещё ко всему поломка главного и неизвестно на какое время? Технологический, производственный процесс остановился, замер. Выполнение месячного плана было под большим вопросом. Закон бутерброда с маслом сработал, и как всегда не вовремя и как всегда наоборот. Местное руководство засуетилось, забегало, стараясь более-менее достойно выглядеть в глазах комиссии, делая всё, что бы, она не заметила и не предала происшествию слишком серьёзного значения. Но ушлые члены комиссии из управления всё заметили, всё увидели, и всё зафиксировали в своих тетрадочках.

Вот здесь Максима они и заметили. Он предложил довольно нестандартный, но эффективный, а потому в какой-то степени, даже оригинальный способ устранения причины аварии. И это не могли не заметить. А поскольку Максим частенько, даже в свободное от работы время проводил на участке, то он довольно хорошо понял и изучил принцип работы главного конвейера и способы устранения его поломок. И сейчас, когда случилась эта авария, надо было так же, просто немного приподнять верхнюю часть ленты, ослабив концевые натяжители, с одновременным натяжением нижней части ленты конвейера. Это позволяло подлезть под механизм и снять неудобный, и, скорее всего, изначально неправильно установленный на станине защитный кожух. Это, в общем — то нехитрое действие, и давало возможность заменить вышедший из строя подшипниковый цилиндр, который являлся причиной остановки главного конвейера.

Таким образом, по предложению Максима поломка была довольно быстро устранена, что в свою очередь дало возможность сохранить в более или менее надлежащем виде, лицо предприятия и возможность выполнения месячного плана.

— Ты откуда такой молодой да ранний взялся…? — уже после всего, спросил Максима председатель областной комиссии. — Давно здесь трудишься?

— Недавно из армии пришел, учился в техникуме на Урале, а здесь работаю около трёх месяцев.

— Ну, понятно… Ты я смотрю парень грамотный. Я не ошибаюсь…? Так вот! Хочу предложить тебе одну вещь. Что скажешь, если мы заберём тебя к нам в управление, ну, скажем для начала на должность инженера техотдела. Нам такие работники нужны. Не будешь возражать…? А-а-а, молодой человек!?

Предложение было для Максима неожиданным, и он не знал, как на него реагировать и как правильно ответить. Он уже понимал, что ответ должен быть не абы, какой. Восторженно и с благодарностью согласиться, могут подумать, что он ищет лёгкой жизни. Отказаться от предложения, для него было б ещё большей глупостью, а для них он мог показаться просто недалеким пижоном. Линия поведения и решение, как вести себя в данной ситуации пришли для него неожиданно. Сами по себе.

— Как я уже сказал Вам, я недавно вернулся из армии. А там нас учили распоряжения и решения командира и начальника не ставить под сомнение, не критиковать и не обсуждать, а неукоснительно и точно их выполнять. Я это хорошо усвоил. Армия хорошая школа и учит правильному пониманию жизни. Предложение Ваше конечно заманчивое и для меня очень перспективное. Всё дело в том, устраиваю ли я Вас, или нет. Если устраиваю, то я согласен. И, разумеется, постараюсь не подвести.

— Ну, это, конечно же, и, причём в значительной степени будет зависеть в первую очередь, от тебя самого, дорогой ты наш уралец.

Лукин, так звали председателя комиссии, внимательно посмотрел на Максима, как бы изучая его. Ответ Максима ему скорее, больше понравился, чем нет.

— Хорошо — продолжил он: — «Будем считать, что вопрос этот решён, и мы обо всём договорились. Думаю, не ошибусь, если посоветую тебе потихоньку собираться и готовиться к переезду в город», — он с улыбкой посмотрел на Максима и добавил: — А тебе, наверное, собраться, что ремнем подпоясаться. Хозяйства ещё пока большого не нажил…? Еще не обзавёлся им? Верно? Всему своё время молодой человек. Успеешь и это сделать…! Да ты не робей парень, иди вперёд! Тем более, если тебя туда приглашают старшие товарищи! Я думаю, что всё у тебя будет хорошо…

Через два дня Максим был работником Ростовского Областного Управления.

Со своим братом Виталием, Максим встретился дня через три после перехода в управление. Он разыскал его на вертолётном заводе. Конечно, были первые минуты вопросов и ответов. Была радость. Родной брат таки. Максим знал, что Виталий недавно вернулся из тюрьмы. Да, да! Из самой настоящей тюрьмы, где он отсидел не много, не мало, а целых три года. Слева на груди у него красовался портрет Сталина, а на его правой руке недоставало одного пальца. Указательного. Видно лес валить и распиливать его, не только не легко, но и не безопасно. Где-то зевнул не во время, пальца как не бывало. Хорошо хоть не головы. Она то в жизни поважнее будет, чем палец.

Они оба были родом с Урала, жили в одном небольшом городке и в детстве росли вместе. Виталий уже тогда довольно сильно отличался от местных мальчишек. В школе учился более чем хорошо. Как говорят, голова варила у него, будьте нам здоровы! Многим бы так…!

За ним водилась одна интересная особенность. И вот какая… Сам он первым, никогда и никого из ребят не задирал, но и никогда никому не уступал дорогу. А уж если ему это приказывали сделать, то тем более. Не терпел никаких оскорблений в свой адрес, и по этому поводу никогда не устраивал никаких диспутов и дискуссий. Типа, имел ли ты на это право или нет, и так далее. Если ему наносили, как ему казалось оскорбление, разворачивался и молча, не рассуждая и долго не думая, размахивался, и бил обидчика по физиономии. Даже в шутку в разговоре или споре с ним, ему нельзя было сказать — Виталик, да пошел ты… Ну, Вы сами знаете куда! У него, тут же, срабатывал условный рефлекс, затем молниеносно его рычаг в виде руки с увесистым кулаком, и этот нахал получал по заслугам.

И для него было абсолютно не важно, знакомый ему этот человек или нет. Максим знал об этой особенности брата, и нередко в споре с ним по какому-либо поводу останавливал себя на полуслове. И это надо всегда было делать вовремя. Хоть ты брат, хоть ты сват, результат будет один и тот же. Вначале получишь в лоб, а потом если захочешь, то можешь предъявлять свои запоздалые претензии.

Посадили его можно сказать прямо после учёбы, когда он, только окончил десять классов средней школы.

Забрали в милицию с выпускного школьного бала.

Ребята в связи с окончанием школы, по такому торжественному случаю, конечно же, выпили шампанского, и в перерыве между танцами, отправились покурить в школьный двор. Виталий, что интересно, сам не курил, просто вышел с ними за компанию. Но как говорят, ирония судьбы показала себя в полной мере. Именно у Виталия, какой-то проходивший мимо, тоже подвыпивший мужчина, попросил закурить. Банально, но факт остается фактом. Виталий сказал, что он не курит, и ему не советует. Мол, на здоровье плохо отражается. Мужчина рассмотрел его ответ, как оскорбительный отказ, и кровно обидевшись, в свою очередь, послал его туда, куда так любят посылать у нас в стране, от мала до велика… Хотя именно туда, далеко не все, и в особенности мужчины торопятся проследовать…

Да к тому же этот разнесчастный мужичок, не знал о довольно странной привычке Виталия, очень своеобразно реагировать на подобные оскорбления. Мужичок, тут же получил удар в ухо, упал, и при этом треснулся головой, толи о камень, толи просто о землю. Появилась рана или просто ссадина? Ну, в общем, он отправился в больницу. Рану промыли, перевязали бинтом, и он пошел к себе домой вполне живой и здоровый, но как говорится, прецедент состоялся. Медицинская справка была на руках. Состоялся суд. Статья двести шестая, часть вторая. Ну, просто непростительно злостное хулиганство. В действие сразу же вступили наши гуманные и очень справедливые законы. И получай «вьюнош…» три года тюрьмы. Шуруй на лесоповал. И это в восемнадцать то лет, даже не начав еще свою самостоятельную жизнь. Но как говорится, судьба…!

Максим и Виталий отправились на знаменитый Ростовский рынок, зашли в кафе «Молодёжное», взяли бутылку красного сухого вина и сели за один из свободных столиков.

— Виталя… — начал разговор Максим — У тебя среднее образование. Отличный аттестат. Вот только мешают твои три года практики на лесоповале в тайге. С таким прицепом будет конечно трудно. Но все равно, как ты планируешь жить дальше, и что собираешься делать? Учиться то дальше думаешь…? — спросил Максим, как совсем недавно об этом его самого спрашивал Сергей Воронцов. — Поступать будешь куда-нибудь…? В техникум, наверное? Там, поступить будет полегче.

— Нет, в техникум поступать не буду.

— А куда в институт что ли? — удивлённо бросил Максим.

— Нет, и в институт поступать, тоже не стану.

— А куда…? — уже почти растерянно спросил Максим. — Или совсем, никуда поступать не будешь?

— Буду Макс, буду… — интриговал Виталий: — «Но только сразу в университет, в Ростовский РГУ».

— Ну, ты и даёшь, кто ж тебя с твоим волчьим билетом, в РГУ примет…? Там таких, как ты, не особенно то и ждут. Папенькиных и маменькиных сынков, да и медалистов вполне достаточно.

— А ты знаешь, ни в Конституции, и ни в каких либо других наших советских законах не говориться о том, что, таким как я, запрещается учиться в университетах или ещё в каких то других учебных заведениях. Нет такого. Я всё это дело хорошо изучил. А как говориться, что не запрещено, то разрешено. Вот так, братуха…! Будем брать штурмом, и только лишь университет.

Максим сидел, слушал и с определенной растерянностью и немалым изумлением смотрел на брата.

Виталий поднял стакан с вином и как бы подытожил:

— Послушай Макс, хватит этих разговоров по поводу учебы. Будешь, не будешь…!? Давай сейчас не станем гадать на кофейной гуще, а выпьем лучше за нашу с тобой встречу. Мы же не синоптики умные с тобой, что бы погоду на будущее предсказывать…?! Об учебе поговорим как-нибудь позже, потом… Это ещё и надоест. И тебе и тем более мне. Давай вперёд Макс, поехали. За нашу встречу и удачу в наших делах.

Они выпили и молча закусывали мясным салатом. Каждый вместе с салатом пережевывал и те слова, которые были сказаны друг другу за столом. Через несколько минут, Виталий всё-таки не выдержал, и сделал признание, которым еще больше, огорошил Максима.

— Между прочим, я уже сдавал в этом году экзамены в РГУ на факультет журналистики, но, как и следовало ожидать, не прошел по конкурсу. Сдавал на общих основаниях, но ты где-то прав. Сложности есть… Не всякий ректор горит желанием, чтобы у него учился человек с тюремным стажем. Это мы с тобой знаем, что моя так называемая отсидка в тюрьме, чистая случайность. Хотя, к месту и думаю справедливо будет сказано…, таких «случайных…», как я, на зоне, хоть пруд из них пруди… Ой ребята…, как «хорошо…» у нас работает, наша «справедливая…», судебная система…! Оступился случайно, споткнулся, — тюрьма…! Правильно как-то сказал один герой из кинофильма: — «Да здравствует наш суд…, самый гуманный суд в мире…!» — Но ректор то и люди вокруг, этого ведь не знают! Сидел в зоне, по «фени ботает…», значит шпана, бандит, и ещё хрен знает кто. Знаешь, как приёмная комиссия разглядывает тебя. О-о-о, будь здоров! Типа, куда ты со своим свиным рылом, да в калашный ряд прёшься. Вот что плохо… Всем не расскажешь. На перекрёсток не выйдешь и не станешь орать о том, что с тобой не совсем справедливо поступили. Всё равно не поверят. А вот загреметь по второму разу можешь очень даже запросто, потому, как уже «замазанный…». Поэтому лучше помалкивать и сопеть в свою тряпочку. И это будет в настоящее время правильно. А то, что я, эту «феню…» вместе с «ботой…», изучал только лишь из чистого любопытства…, им тоже, до Фени…! Брал братуха…, что там Давали…! Нууу…, прям, как у той бабы с мужиком получается…! - «Мужик приходит к бабе и просит — Ну дай…!? Она отвечает — На…! Он — А Что…?! Баба — А ты Что Просишь…?!» Не поняли друг дружку бедолаги, хотя наверняка, думали об Одном и Том же… Вот так и у меня с руководством университета, нет взаимопонимания…, хотя думаем об одном и том же, как тот мужик с бабой…, но только об учёбе… — Виталий, как-то невесело улыбнулся и продолжил… — У меня есть мечта братан. Я хочу стать журналистом. И именно поэтому, и не смотря ни на что, на следующий год, я вновь буду сдавать экзамены в тот же университет, и только на факультет журналистики. Ну, нравится мне это дело. Понимаешь Макс, нравится. Сейчас на заводе, я работаю на общественных началах в газете, в так называемой малотиражке, и как говориться набираюсь журналистского опыта. Я думаю, что для меня, это полезно и важно сейчас…

Виталий оказался прав. Ему пришлось довольно основательно и с полной отдачей сил потрудиться. И это, ещё очень мягко сказано. Он проявил незаурядное упорство при своём неоднократном поступлении в РГУ. Несколько лет подряд, он подавал документы в приёмную комиссию, сдавал экзамены, и всякий раз не проходил по конкурсу. Делалось всё, чтобы он не попал в стены университета. Члены комиссии уже знали постоянного абитуриента Сухонина в лицо, и некоторые даже с определённым интересом и сочувствием начали относиться, к его упорным попыткам поступить в вуз и стать журналистом.

По всей вероятности, там наверху, у руководства университета разговоры на эту тему тоже имели место. Они не знали, какой так сказать боевой дух и настрой у этого парня, и сколько ещё раз он будет приходить сюда, и сдавать вступительные экзамены, удивляя многих преподавателей, своей настырностью и преданностью избранной им профессии. Хорошей профессии или не совсем, это кто как на это дело посмотрит, но именно для Виталия, она была родной и любимой.

А вообще то, кто что любит, и что кому нравится… И как сказал, в одном художественном фильме, многими уважаемый и любимый (И также многими совсем даже наоборот…) действительно не однозначный человек и киноактёр, сыгравший забубённо-разухабистого Паратова: — «У каждого свой вкус…! Кому нравится арбуз, а кому и… хрящик…». А в нашем случае, очень даже возможно профессия журналиста…

Но, в конце концов, с третьей, или даже, с четвёртой попытки, вернее правильней будет сказано захода, Виталий, всё-таки прорвавшись через все бюрократические заслоны и дебри, поступил, и стал студентом факультета журналистики, Ростовского Государственного Университета. По окончании РГУ, его мечта стать журналистом сбылась. Он им стал…

За это, Максим с большим уважением относился к брату. Его завидное упорство и потрясающая устремлённость в достижении поставленной перед собой цели, были поучительным, и достойным примером для подражания многим и многим молодым людям, которые мечтают и хотят добиться успеха в этой жизни. Причём, успеха не за чужой счёт, не за дядин, а только за свой собственный. Молодец, брат. Максим, ему лично, с удовольствием аплодировал!

ГЛАВА — 12 «НОВАЯ РАБОТА. ТАТЬЯНА…»

В коллектив областного управления Максим влился быстро, легко и без каких-либо трудностей. Он был компанейским, контактным и в меру неконфликтным. Он умел слушать и самое главное слышать других, и мог без особого усилия поддержать любой разговор, на любую тему. Но при всём при этом, он всегда имел своё мнение по любому вопросу, и никогда просто так от него не отказывался. И эта черта его характера, в будущем, не раз сыграет для него, как свою положительную, так и отрицательную роль.

В Управлении работало довольно много молодёжи.

Чуть позже Максим поймёт, что ему, бесспорно, повезло, да и не только ему, а так же ещё и многим молодым парням и девушкам работающим в глубинке. Старые работники управления, везде, где только могли, собирали под крышу своей областной конторы молодые кадры, которые, по их мнению, проявляли здоровый энтузиазм, знания и каким-то образом выделялись и отличались от всех остальных. Отличались от основной массы молодых специалистов, конечно же, в лучшую сторону и в хорошем смысле этого слова. Такая «кадровая политика», в значительной степени наносила серьёзный урон предприятиям на периферии, потому, что оттуда забиралась лучшая, перспективная молодёжь. Но, по всей видимости, управление, которое отвечало за всё, что делается на всех предприятиях, кстати, в том числе, и за их укомплектованность кадрами, это мало волновало. Как говорится, — «Своя рубаха ближе к телу, было бы нам хорошо, а остальные пусть выкручиваются, как хотят. И вообще, начальству на местах виднее, вот пусть оно и думает, и само ищет себе грамотных работников…». — «Спасение утопающих, дело рук, самих утопающих!». — Вообще то, так было всегда и везде. Ничего нового здесь нет! Не придумали ещё. Или просто не хотят что-либо менять!? Или думать…!

Техотдел размещался на втором этаже большого, старинного и красивого здания и занимал всего одну, но довольно просторную комнату. В ней стояло пять столов, и за одним из них Максиму предстояло отныне работать. Остальные четыре, были заняты другими сотрудниками.

Максим, пришёл на работу в своём сером до армейском костюме, довольно неплохого качества, который и сейчас был ему в пору, и сидел на нём как влитый. Рубашка, галстук и до блеска начищенные туфли дополняли весь этот туалетный ансамбль из одежды. По всей видимости, пополнение коллектива молодым, и без преувеличения скажем, довольно симпатичным сотрудником, не осталось незамеченным, в особенности слабой половиной человечества. В этот день, в техотделе женщины появлялись намного чаще, чем в обычные рабочие дни. Многим было интересно, кто такой и откуда? Женат данный товарищ, или нет..? Симпатичный или не очень…? Есть ли у меня шанс или его нет? Замуж то всем хочется… Многие сразу нашли веские причины, замаскированные под производственную необходимость, и как бы решая свои служебные дела, и беседуя со старыми работниками, сами при этом, незаметно, но очень внимательно рассматривали Максима.

Техотдел состоял из одних мужчин, от тридцати лет и выше. Все были женаты, и все всё понимали. Они, с присущим им, довольно скромным мужским интересом и любопытством, наблюдали за этим женским ульем, который, не желая того, разворошил их новый коллега. Наблюдали и при этом беззлобно посмеивались. Этот этап жизни, каждый из них в своё время уже прошел. Каждый из них, в обязательном порядке, что-то и где-то уже «ворошил…».

Чаще других забегала Татьяна из планового отдела, который размещался рядом с техотделом. Ей было года двадцать три, и она была не замужем. Вернее, к этому времени уже успела и замужем побывать и развестись.

С первого взгляда, Татьяну, красавицей назвать было немного затруднительно. Такие люди, как Татьяна, интересны другим и проявляют они себя в полной мере, не сразу, а как правило чуть позднее.

И вот только лишь пообщавшись с Татьяной какое-то время, становилось ясно и понятно, что это довольно грамотная, волевая, начитанная молодая женщина, которая имеет аналитический, можно сказать мужской склад ума, непомерные амбиции и не совсем здоровое самомнение. Они во многом не похожи на других представительниц слабого пола. Но отличало её от многих женщин, совсем не это. Её отличало ото всех, совсем даже другое. Её фигура…! Да, да, вот именно, её фигура.

В мире, есть много женщин, которых распознать и понять, что это женщина, особенно на расстоянии, довольно затруднительно. А если такая женщина оденется в мужскую одежду, да повернётся к Вам спиной, то практически понять, кто перед тобой стоит, вообще частенько бывает невозможно.

Потому и существует эта огромная, и вечно неразрешимая проблема у слабой половины человечества и также существует еще, более огромное желание, обладать действительно хорошей, привлекательной женской фигурой. И отсутствие таковой, для многих женщин становится настоящим несчастьем. Зачастую, просто непоправимой трагедией. Женщина может быть умной, темпераментной, элегантной, какой угодно. Но не это главное. Она и сама понимает, что это не главное, не основное и особенно в первые минуты знакомства с мужчиной. Все эти качества являются для мужчины второстепенными, вторичными, и они могут только лишь дополнять одну единственную вещь, это хорошую сексуальную женскую фигуру, которая вызывает желание у мужчин обладать, самой хозяйкой этой фигуры…

Любая и каждая женщина, и в особенности красивые женщины, прекрасно понимают и знают чем для мужчины является их, вездесущая и влекущая к себе «Вагина…». Это их Козырный Туз, это данное им природой Супер-оружие, которым женщины, предлагая «Её…» мужчине, убивают его бедолагу Наповал… И женщина практически всегда, в нужное время, для решения любой, нередко искусственно, сознательно и специально созданной ею же самой проблемы, в любой момент, и в любой самой пикантной жизненной ситуации, готова применить «Её…» на практике. Использовать его, этого своего…, Козырного Туза в «деле…»… Использовать его с максимальной пользой и выгодой для себя…, причём совершенно беспроигрышно. И она, эта красавица…, эту свою возможность, практически, никогда не упускает, и применяет Её…, по полной программе… Жаль конечно очень, что как правило, женщины готовы предложить мужчинам…, только лишь ЭТО, только лишь «Её…». Примитив…! А Мужчины…, как это ни казалось бы странным для очень многих женщин…, хотят в общем-то…, и других Предложений Дорогуши вы наши…! Бо-о-лее Духовных…

Ведь если, поглубже и посерьёзнее копнуть, то по большому счету, женщина, как земное существо, была изначально сотворена, исключительно только для одной единственной цели. И эта цель, соблазнить мужчину, причем не абы какого завалящего, а как раз наоборот, как можно лучшего, и тем самым выполнить свою историческую миссию, заложенную в ней природой, а именно продолжить род человеческий. Выстрелить в цель и попасть. Она и должна это сделать по замыслу природы и при этом, ей очень хочется попасть в десятку, в самое, что ни на есть яблочко. И более того, ей самой лично, очень хочется испытать всю полноту страстной любви. Глубину этого непонятно-пресловутого, и такого неуловимого «женского…» счастья. Просто побыть в этой жизни женщиной. Простой, счастливой женщиной. Можно даже бабой, но обязательно и однозначно, счастливой бабой. А это означает только одно, что ей надо Любить и быть Любимой.

Но попасть в цель, то есть, соблазнить хорошего мужчину, можно, как правило, только при одном условии. Это возможно лишь тогда, когда женщина сама, действительно внешне, в первую очередь внешне, выглядит надлежащим, соответствующим образом. И этот её образ, должен, как магнит притягивать мужчину. Другими словами, у мужчины должно возникнуть желание быть соблазнённым, и именно этой женщиной.

Женщины отлично знают, или, по крайней мере, интуитивно догадываются, что их избранники в начальной стадии знакомства, гораздо в меньшей степени реагируют на их внутренний мир, на его содержание, нежели на их внешние раздражители. На контуры, на очертания, на внешнюю форму. То есть, на фигуру женщины. Насколько она сексуально — притягательна, или так себе…

В начальный период знакомства, подавляющему большинству мужчин, абсолютно безразлично, или как сейчас говорят многие «умники», просто-напросто, «по барабану» её эрудиция, образованность, (Вполне достаточно Того, что бы она, просто не была Полной дурой…) и какие-то там, приобретённые ею в жизни знания. То есть, знакома ли, и знает ли эта женщина, произведения Онере де Бальзака, Эрнеста Хемингуэя, Ги Де Мопассана, Гёте, Джорджа Гордона Байрона, или того же Густава Флобера, или нет…?! Мужчина, глядя на женщину и особенно на красивую женщину, видит в ней в первую очередь самку…, возможно-потенциальный, сексуальный объект…, который ему, мужчине, просто хочется сейчас (а то может быть поздно…) затащить в кровать…, и без всяких там рассуждений и умных мыслей…, довольно грубовато взять…, и «з а д о н ж у а н и т ь» ей сиротинушке, аж по самое «не могу…».

И только лишь после того, когда изначально ошибочно, но именно на Этой основе, (что и происходит почти Всегда и Повсюду…) на физиологическом уровне…, произойдёт сближение мужчины и женщины, Он начинает (не всегда конечно, но это вполне возможно…) интересоваться Её внутренним миром и его духовным содержанием. И если этот интерес (до, или после близости…) и взаимопонимание будут найдены, как на Духовной Основе, так и на физиологическом уровне, (но Это Очень РЕДКО Бывает…) то тогда данные мужчина и женщина, наверняка будут представлять собою Полную, любовную Гармонию в этой жизни. Дух, Душа и Тело… Но…, Обратите Ваше Внимание на То, что — ТЕЛО, наше Физическое Тело, в обязательном порядке, входит в Понятие Триединства ЛЮБВИ…, но Оно стоит в этой цепочке, Только лишь на Третьем, так сказать, на самом Последнем месте. Тело в Любви, Не Самое ГЛАВНОЕ…! Да-а-а…! А теперь Посмотрите, Что Делается Вокруг Нас, во Всём мире…? ВСЁ у Людей, с точностью до…, — НАОБОРОТ… У них Тело на Первом Месте, ну, а там, как карта ляжет… И эта карта у них…, Всегда ложится Тузом Вверх.

Эти три ключевых составляющих, должны раствориться друг в друге и наполнить себя без остатка, другими составляющими одновременно, для того, чтобы родилось одно неделимое целое, родилась настоящая Гармония, родилась Триединая Любовь. А это и Есть, БОЖЬЯ Любовь.

И Твоё ТЕЛО…, Должно Принадлежать ЕДИНСТВЕННОМУ Человеку…, Только ТОМУ, Кто СУМЕЛ Полюбить…, и ЛЮБИТ Твою ДУШУ…

И те люди, которые это Понимают, это Имеют, и Те которые этим Обладают, и Есть самые Счастливые люди, живущие на Земле.

К большому сожалению, таких пар, не так уж и много. А точнее, очень и очень даже мало. Можно легко пересчитать на пальцах. Ну, в крайнем случае, подключить и пальцы ног. И я нисколько не шучу друзья мои…! Хотите, посчитайте сами…? Только честно, не обманывая в первую очередь, самих себя.

Весьма жаль, но в этом виновны, как это ни странно, всё те же мужчины и женщины. Других виновников нет, да и быть не может. Хотя все, или подавляющее большинство мужчин и женщин, нещадно обвиняют в своих жизненных неудачах, что угодно и кого угодно, но упаси Боже, только не самих себя лично.

Таня такой фигурой обладала…

И глядя на неё, мужчина, не витает где-то в дебрях философии, не мудрствует и не размышляет о каких то высоких материях. Более того, в это время, он не думает даже о своей собственной Душе. Отнюдь…! Сейчас ему просто не до неё…! Он думает о своём похотливом теле, и о его ненасытных плотских потребностях. Он думает, о самом простом, насущном и земном. Он думает о теле женщины. Будем надеяться, что думает о нём, хорошо…!

Мужчина, глядя на неё, в этот момент, мечтает, «о любви», обычной плотской «любви». Только после того, после совершения «любовного» акта, он будет готов, и, как правило, даже с удовольствием начнёт думать о чём-либо другом. О поэзии, например, искусстве, литературе. О внутреннем, духовном мире женщины.

Возможно, для многих, это является грустным утверждением, но это факт. А с фактами лучше друзья мои, не спорить. Их умные люди изучают, анализируют, делают выводы, затем привлекают на свою сторону и управляют ими. А проще говоря, просто используют их для достижения своих целей. Но таких людей, к сожалению тоже не так уж и много. Но что тут поделаешь…!? Такова наша жизнь! С ней особо не поспоришь! Да и смысла то спорить с ней, Никакого нет…

ГЛАВА — 13 «ПАМЯТЬ о РИТЕ. Два НАСТАВНИКА, ДВА ВАНИ, а ЭТО Уже, МНОГО…!»

Рита, уехав в Ульяновск, действительно канула, как в воду. Ни слуха, ни духа…!

За всё это время от неё не было никакой весточки. Ни телефонного звонка, ни письма, ничего…

Максим не выяснял причины её столь долгого и упорного молчания. Да у него и не было такой возможности. Но он чувствовал и понимал, что причины были. Он только не знал, какие конкретно? Да и важно ли это…? Факт, он и есть факт, и спорить с ним, а тем более переть против него, — по меньшей мере, глупо…

А время шло…! Её образ понемногу выветривался из головы Максима и стирался из его сердца.

Максим так же понимал и чувствовал, что они вряд ли когда-либо ещё увидятся, смирился с этим, и, найдя в дальнем уголке своего сердца местечко, с нежностью поместил туда память о Рите. Навсегда…

И эта память стала для него в жизни, лёгким, светлым и очень дорогим воспоминанием, но и одновременно с этим, приобретённого им, своеобразного, житейского опыта-багажа на всё оставшееся время.

А его личная, сегодняшняя жизнь, шла своим чередом. Без какой-либо задержки, пробуксовки, и вообще, каких-либо опозданий, к появлению очередной жизненной истории, и любому событию, происходящему с ним.

Максим всё так же работал в областном управлении, и часто ездил в командировки. Изредка виделся с братом Виталием, чаще с Сергеем Воронцовым. Он учился в институте и нередко забегал к Максиму в гости. Иногда выпивали, то с девчонками из института, то со своими старшими коллегами по работе. Слушали музыку. Довольно часто ходили в кинотеатры, на концерты. Не Бог весть, какое качественное заполнение жизни, но всё-таки, что-то хорошее в ней присутствовало.

Неплохое для холостяка жильё, служило всем и местом для встреч и просто местом прибежища для молодёжи. Но так же, наряду с этим, Максим довольно часто, принимал у себя и более старшее поколение…

Шульга Иван Семёнович, бывший наставник Максима по реалбазе, и его школьный друг, тоже начальник, но другого участка этой же базы, Андреев Иван Степанович, почти каждую субботу приходили к Максиму в гости.

По фамилии и имени их почти никто не называл. Называли просто, Шульгу — Семёнычем, Андреева — Степанычем.

Они к этому, наверное, настолько привыкли, что, по всей видимости, немного подзабыли свои собственные имена. Иногда бывало, что если кто-то обращался к кому-нибудь из них по имени, они довольно долго, не понимающе, но внимательно смотрели на того, кто их окликнул, и задумывались на какое-то время. После чего, или отзывались, что было, не так уж часто, или, что было гораздо чаще, лезли в карман за паспортом, доставали его и оттуда черпали необходимую информацию по поводу своего родного, но изрядно забытого имени.

Им было лет под шестьдесят. Это были два закадычных, неразлучных школьных друга, два начальника разных участков на одном предприятии и два непримиримых врага, по всем производственным вопросам.

Оба они жили в одном и том же ведомственном доме, который принадлежал Управлению и в котором тоже жил Максим.

Почти каждую субботу, Семёныч со Степанычем, умудрялись в очередной, и который уже раз, обмануть своих бдительных жён, выскользнуть из их поля зрения и на пару часов убежать к Максиму.

Здесь они прятались от посторонних глаз и от всевидящего ока своих благоверных супружниц, которые, по всей видимости, за их долгую совместную жизнь, им изрядно надоели.

У Максима, они отдыхали душой и телом. Оттягивались, как резинка от трусов за всю прошедшую рабочую неделю. Тормоза здесь не скрипели. Мужики их отпускали полностью, как говорится аж до самой верхней точки. Здесь они просто очень культурно и со смаком выпивали…

Каждый раз, придя к Максиму, эти два, в общем, то симпатичных и обходительных мужичка-начальничка, вежливо спрашивали разрешения у владельца данной площади, то есть у Максима, немного посидеть у него в гостях.

И каждый раз после двух выпитых стаканов вина, они совершенно забывали о существовании и присутствии хозяина, так радушно приютившего их у себя.

Они пили исключительно только портвейн «Три семёрки…» и были полностью поглощены своим вечным спором о производственных делах. О том, кто из них больше прав, какой участок лучше, и кто из них, больше приносит пользы родному предприятию.

Надо сказать, что спорили они до тех пор, пока у них не кончались слова и портвейн, и до того момента, когда эти самые слова, им было уже трудно подбирать, а тем более выговаривать.

Максим всегда с особым интересом и желанием принимал этих закадычных друзей — врагов, усаживал их за стол, и потом сидя чуть в сторонке, что бы ни мешать им, внимательно наблюдал за ними, с большим вниманием слушая их нескончаемые производственные дебаты.

Свой спор они начинали, не как когда-то один, знаменитый, исторический персонаж, а как целых два…, «рыцаря печального образа…», сразу после первого стакана вина… Начинали всегда напористо, весомо…, и тоже с копьями наперевес. И, как им самим, наверное, казалось, вполне достойно и очень даже аргументировано…

— Ну почему ты такой упёртый Ваня…!? — искренне возмущался Степаныч (тоже Ваня…) — Ведь это же так очевидно! А ты заладил одно и то же, как попугай, нет да и нет! Ну что Ваня нет…!? Что…!? Это даже ребёнку понятно, что если установить транспортёр к вагону не под девяносто градусов, а под сорок пять, ну от силы пятьдесят, пятьдесят пять, то производительность увеличится, как раз в соответствии с этими же градусами. Угол падения, равен углу отражения. Забыл что ли…? Не уразумею я, чему тебя только в школе учили!? Да и в биллиардной тоже… Это же и ежу понятно! Даже для него, — это, как дважды два… И мне, мой друг не понятно, весьма очень сильно, почему ты это не можешь уяснить, и не хочешь с этим мирно согласиться!? Ну, я просто в это не могу врубиться, примерно так же, как колун в деревянную чурку…! Ты же ведь не чурка деревянная? А-а…?

— Э-э, брат не скажи…! И не думай даже…! — с сознанием дела и тоже очень весомо возражал в свою очередь Семёныч — Может я кое-что, и повторяю как попугай! Может… Но это, я делаю только исключительно для блага и улучшения общего дела. И ежу твоему может быть понятно всё, потому, что он ёжик. А мне вот нет…! Я же, как ты, наверное, мог заметить не ёжик…!? И тем более не чурка деревянная. Да ведь и ты Ваня, на колун то, тоже не тянешь. Фактура не та… И поэтому нас на арапа не возьмешь и на мякине не проведёшь! Ишь ты, куда хватил…! — искренне и от всей души изумлялся он — А вот ты, лично ты, как начальник участка посчитал экономический вопрос…? Как это скажем, будет выглядеть на бумаге? А-а…? Вот то-то и оно! Не посчитал…! А говоришь ёжику всё понятно…!

— Да зачем что-то считать…!? — всё больше распалялся Степаныч — Зачем тебе, какая-то бумага. Для туалета что ли…!? Сам лопух, и лопухом, если сильно прищучит, обойдёшься…! К чертям собачьим эту бумагу! А мозги у тебя для чего? Для нагрузки, да…!? Опыт то у тебя житейский есть или нету? Или ты его весь пропил в забегаловках? Вот я тебя и спрашиваю? А смекалка на что тебе дана? Для форсу что ли…!? Или для какого-то там никчёмного блезиру…? Нет, Ваня, ты всё-таки большой… дундук…!

С каждой новой принятой дозой портвейна, ставки становились выше, весомей и друзья входили в ещё более крутой словесный вираж.

— Ваня, — продолжал вещать Степаныч, чувствуя своей, уже не совсем здоровой печёнкой, что он сейчас должен сказать, что-то очень и очень важное. Просто обязан сказать…! И он, к этому был уже почти готов. И Степаныч сказал…! — Ты меня, конечно, извини, но если ты не можешь понять очевидные для населения нашей страны вещи, извини меня ещё разок, но ты даже не дундук мой дорогой. Ты, Ваня…, просто — упёртый, уральский ду-у-у-рак…! И за всё это сверх непонимание и супер безобразие чинимое тобой в простых, как солдатское мыло вещах, подводит меня к пониманию того, что я, как твой лучший друг…, должен примерно наказать тебя, прищемив в дверях не твой язык, а твоё, теперь уже никому не ненужное…, «достоинство…».

У Семёныча, от такого вопиющего безобразия и бесчинства чинимого Степанычем, на какое-то время, просто отнимался язык. Он сосредоточенно, молча, до дыр буравил Степаныча, уже красными от вина глазами. Весь напрягался физически и особенно умственно и с трудом мычал следующее. — Ну… ты…, э-э-э…, вот…, значит…, м-да-а-а… Ну спасибо…, оценил, оценил… Еще раз тебе превеликая благодарность…, от всего коллектива моего участка — наконец выговаривал Семёныч. — Друг называется! Да ты мне после этого никакой не друг…, а-а-а…! — Семеныч старательно подыскивал едкое и убийственное сравнение для Степаныча, и, наконец, находил его — А-а-а ржавое грузило, для поплавка. Вот ты кто…! Ну, а если я, как ты говоришь дурак, то почему тогда наш директор, до сих пор не взял твоё рацпредложение в оборот?! Чтобы из него пользу извлечь! А…? Не в-зя-л же ведь…!? — медленно смакуя каждое слово, тянул Семёныч — Он, что, тоже дурак…? — тонко по мАстерски, проводя сравнение между директором реалбазы и собой, он без всякого на то сомнения, ставил этим вопросом Степаныча, в очень даже затруднительное положение.

Степаныч надолго задумывался, усиленно сопел синим носом, и в свою очередь, тоже начинал сверлить насквозь, ну, в крайнем случае, до нижнего белья Семёныча, своими глазками-буравчиками. И при этом, он напряжённо искал выход, из своего довольно нелёгкого положения.

Степаныч не мог допустить даже в остатках своих пьяных мыслей, и согласиться с таким коварным, иезуитским сравнением, а уж тем более произнести вслух, что директор тоже — дурак. Он очень почитал начальство. Он его почти боготворил… Семёныч загнал его в угол. А Степанычу в углу стоять, почему-то не очень хотелось. Возраст не тот…! Да и вообще…

Семёныч торжествовал. Он радовался… Он уже праздновал победу.

Друзья опять, но уже молча, в абсолютной тишине, так, что было даже слышно, как жужжат мухи на оконном стекле, тщетно пытаясь найти выход из неволи на свободу, выпили по очередному стакану портвейна.

Словарный запас обоих спорщиков, быстро иссякал. Спор достиг своего апогея, своей кульминации. Финиш уже маячил на горизонте.

Они продолжали дырявить друг друга своими мутными глазами и напрягали все свои резервы, все свои последние физические и умственные силы и способности. Один из них, Семёныч, хотел, во что бы то ни стало удержать завоёванную, как ему казалось в споре трудную победу. Другой, ни взирая, ни на что, хотел доказать, что он не лыком шит, что он вовсе не побеждён и поэтому он, Степаныч должен был найти достойный ход, и не менее достойный ответ, для своего друга-оппонента, по уничтожению портвейна…

Противостояние продолжалось. Они уже фехтовали на междометиях, не особенно то при этом, слушая друг друга.

И тут Степанычу показалось, что такой спасительный ответ им найден, но он никак не мог его сформулировать и произнести вслух. Мысли в голове путались и скакали в разные стороны, как необъезженные мустанги. У него, уже просто не было никаких сил. Все исчезли, как портвейн из бутылки. Поэтому, он от злости, больше на самого себя и своё собственное бессилие, чем на своего друга, глядя с большой укоризной и печалью Семёнычу прямо в глаза, с огромным трудом выдавил из себя последние и простые, как солдатское мыло слова: — «Я Ваня, тебя сщас…, укушу…! — и, сделав самый последний выдох, закончил… — За одно место…».

Все слова у Степаныча теперь уже, точно закончились.

Семёныч тоже находился не в лучшем состоянии, чем его друг-поплавок. Но он сегодня победил Степаныча. И он должен был, как-то это обозначить и закрепить.

И Семёныч, непонятно к чему, тоже из последних сил, ставя точку в этом жарком споре, мудро изрёк: — «А я сейчас…, громко взвою…!»

Вот так…! Ни тебе больше, ни тебе меньше, дорогие мои друзья! На этом дуэль спорщиков закончилась. Без драки, крови и убийства.

Единственное вещественное доказательство, которое могло бы вывести их на чистую воду, и изобличить этих двух Вань, для доблестных органов правосудия и их верных женушек, были обыкновенные, пустые бутылки из под вина «Три семёрки», которые очень тихо и мирно, никому не мешая, валялись под столом.

И всё в этой истории, заключалось только лишь в одном. В том, что они, эти два Вани, два больших друга в жизни, и два непримиримых врага на работе, были обычными любителями, мирно посидеть, не докучая никому, поговорить о том, о сём, и просто по мужски, крепко врезать. То есть, попросту заложить за галстук…! Да так, что бы аж шибало…! Но не настолько сильно…, чтобы шибало под стол, как пустые бутылки.

Они…, то есть Степаныч и Семёныч, всё-таки были культурные люди…

После всего этого, они, как два питерских рабочих после получки, шатаясь и спотыкаясь на ровном месте, но при этом, всегда поддерживая друг друга и нещадно матерясь, не обращая никакого внимания на Максима, шли домой.

Шли добровольно сдаваться своим благоверным супругам, чтобы, протрезвев на утро, вновь стать на целую неделю закадычными друзьями и в очередную субботу, опять напроситься в гости к Максиму, и повторить сначала свою нескончаемую, словесную дуэль, по поводу того, кто из них лучший работник.

ГЛАВА — 14 «ЗНАКОМСТВО с ИННОЙ»

В один из тихих, зимних вечеров к Максиму, как всегда без предупреждения, словно снег на голову, свалился Сергей Воронцов. Заявился он, как обычно в сопровождении уже теперь своей Нади, и ещё одной очень симпатичной незнакомки.

— Привет Чао…! Гостей принимаешь…? — не изменяя себе, как всегда весело и беззаботно, прямо с порога пропел Сергей. — Если да, то тогда, как говорили у нас на Руси, — «Что есть в печи, то на стол скорей тащи…!». — Он поставил на стол бутылку водки и авоську с чешским пивом «Будвар». — Знакомьтесь. Это Инна, студентка нашего института, очень даже милая и к тому же умная девочка, а это, — он указал на Максима… — Хозяин и владелец гостеприимного замка «Броуди» — Чао. Стоп, стоп прошу извинить меня, — его зовут, Макс, а если совсем по-простому, Максимус. Мой, как говорится друг и соратник по тёмным делам, мыслям и красивым женщинам. А так же по партии. Все мы родом с «камсамолу…», будем вечно молоды… — дурачился Сергей. — Поэтому, все вновь прибывшие, могут особенно не стесняться, раздеваться, желательно не до исподнего, чтобы не ставить нас мужчин в неловкое положение, удобно располагаться и чувствовать себя как дома… Хотя пословицу про непрошеных гостей и незваного татарина прошу не забывать. Шучу, естес-с-твенно…! Помните её…? Приходит татарин в правительство и жалуется: — «Почему к нам так неуважительно относятся!? Мы что хуже всех..? Почему говорят, что незваный гость, хуже татарина…? Ведь это несправедливо, помогите нам татарам, пожалуйста»! — Правительство подумало и говорит: — «А ведь действительно несправедливо. Но мы это дело поправим. Мы Вам поможем. Справедливость в нашей стране восторжествует всегда, и над глупостью и над невежеством». — И изрекло…: — «Теперь не будут говорить, что незваный гость, хуже татарина. Отныне будут говорить, что «Незваный гость…, Лучше татарина…». — А…!? Ну, и как…? Как вам нравится наше мудрое правительство…? — и подчеркнуто серьёзно пропел — «Так в чём тут кроется секрет? Вот вам Ответ…! Его мудрее в мире нет…!»

Максим пожал маленькую ладошку Инны. Она была мягкая и тёплая. На какое-то время, они остались вдвоём.

— Сергей сказал мне…, — первая начала разговор Инна, — Что здесь недавно справляли новоселье, и ещё, что Вы очень любите музыку. На новоселье принято делать подарки. Я долго ломала голову, что подарить новосёлу и вот решила подарить Вам это… — она протянула Максиму пластинку для проигрывателя.

— Лучшего подарка, чем хорошая музыка и ожидать не следовало. Спасибо большое — поблагодарил Максим: — Сейчас её и послушаем…!

Сергей с Надей уже на правах завсегдатаев звенели посудой на кухне. Инна тоже подключилась к приготовлению незамысловатой закуски для стола.

— На каком курсе, и какой факультет…? — спросил Максим Инну, что бы завязать разговор.

— Макс, не отвлекай девушку и не отрывай её от дел. Сейчас закусон, самое главное обстоятельство в нашем общем застольном деле — вставил реплику Сергей.

— Хорошо, хорошо дружище! Если мои невинные вопросы Вас сударь так сильно раздражают, то мы с Инной, с удовольствием можем перейти в другую комнату. Там мы сможем без вашего надзора и контроля спокойно беседовать и одновременно готовить, как ты выразился закусон для нашего дружеского стола.

Максим и Инна вышли в соседнюю комнату.

— Я учусь на третьем курсе, — начала Инна — А факультет, экономический. Уже больше двух лет хожу на лекции, семинары, сдаю экзамены, а мне и сейчас не верится, что учусь в РИНХе. До учёбы в нём, я всё время думала, что не поступлю туда. До сих пор еще ко всему привыкаю понемногу. Даже к общежитию. Хотя мы сами живём на квартире у очень симпатичной, старомодной женщины. Вместе с Надей я имею ввиду…

— Инна, Вы берите пример с Сергея, он везде и всегда себя чувствует, как рыба в воде. Куда бы, его судьба не забросила. Правда, он живёт дома, и ему всё-таки помогают родители. Мама в облисполкоме работает, отец, заместитель главного редактора местной газеты. Как говорится, не последние люди. Поддержка конечно существенная… Но и Сергей сам по себе пробивной и весёлый малый. Оптимизма ему не занимать. Даже иногда бывает лишним. Посмотри, он и сейчас от чего-то, как ребенок хохочет…

Сергей действительно вовсю гоготал на кухне, как гусь лапчатый…

— Макс, Инна…! — шумел с кухни Сергей — Послушайте, какой анекдот, мне только что, рассказала моя Надюшка! Сейчас постарайтесь включить своё воображение и представьте себе следующую картинку… Рассказываю только для вас. Эксклюзив, как говорят… — Он еще раз гоготнул и продолжил… — Семья из трёх человек, муж, жена, маленький ребёнок. Он всё время канючит, «хочу в зоопарк, хочу в зоопарк». Достал папашу, тот говорит: — «Ну, ладно, так уж и быть, собирайтесь, идём в зоопарк». — Приходят… Отец покупает три входных билета, по тридцать копеек за штуку, идут и рассматривают всяких зверей в клетках. Подходят к очередной клетке, на ней табличка с надписью «Лев», а льва в клетке нет. Вот незадача. Клетка есть, а льва нет. Папаша начал возмущаться, мол, деньги платил, льва нет, и сын не может познакомиться со львом. Ну, в общем, сплошной бардак, и дуриловка. Тут выходит дядя с метлой и в фартуке и говорит: — «Ну, зачем уж так возмущаться понапрасну уважаемый товарищ. Льва нет, потому что он сейчас с львицей занимается любовью. Время пришло, а против природы не попрёшь…». Ну, папаня поинтересовался, сколько эта любовь будет продолжаться. Дескать, стоит ли ждать. Тот с метлой отвечает: — «Как обычно, час или два, а может даже и больше…». Папаня, как-то понурился и виновато посматривает на свою жену. А та одно его тычет в бок, и повторяет, как пластинка, которую заело, — «Вот видишь, вот видишь, вот видишь…!». Ну, идут дальше.

Настроение у главы семейства, прямо скажем неважнецкое. Подходят к следующей клетке. На ней надпись «Олень», но оленя тоже в клетке нет. Смотреть, как говорится не на что. Отец спрашивает у мужика с метлой. — «Ну а олень то где? Или тоже любовь…?» — Тот восклицает: — «Вот оказия вышла, действительно, и у оленя тоже любовь. Это у них завсегда бывает». — Папаша, с опаской спрашивает: — «А эта любовь, сколько будет длиться…?» — Тот вежливо так отвечает: — «Да минуты две, три, как и принято у оленей…». — Папусик, аж сразу весь преобразился. Плечи расправил, грудь выгнул колесом. Ну, прямо вылитый Аполлон… И пока здесь хорохорился и пыжился, в клетке появился красавец олень. С огромными ветвистыми рогами… Любовь у него к этому времени уже закончилась.

Здесь Сергей остановился, подчеркнуто внимательно и строго оглядел с ног до головы Надю с Инной, и очень театрально и с большим пафосом произнёс: — «О женщины, женщины…! До чего же вы мудры, хитры и коварны. И прошу заметить, что всеми этими качествами, они обладают в полной мере, и способны ими пользоваться, причём всеми сразу…, одновременно…!».

И он закончил свой рассказ следующими словами… — Жена подходит к своему мужу — «аполлону», смотрит на него насмешливо и презрительно, а затем, глядя на оленя, восклицает: — «Вот потому он красавец, с такими рогами и ходит…! — и немного помолчав, она с огромным смаком добавила… — Козёл рогатый!..». — Ой, бабоньки, ой не могу. — Сергей от смеха, согнулся почти пополам — Ну, не совладаю я с этим! Ой, ёй, ёй, ей…, я сейчас просто «усь-тюсь…», друзья мои…!

— Ха-ха-ха…, — вовсю закатывался Сергей. — Всё господа хорошие! — наконец сквозь смех и слёзы выдавил он из себя. — Всё! Я кончил…! Простите меня великодушно, но я, как тот депутат, имел сейчас ввиду, только исключительно свой рассказ и ничего больше…! Клянусь вам в этом…!

Неизвестно как Инне, а Максиму анекдот понравился. Да и ей, наверное, тоже.

Жизненный и поучительный. Век живи, век учись, и кому всё это нужно…!?

Заканчивали вечер уже в комнате. Инна с Надей уютно устроились на диване, Сергей на стуле, Максим на своей кровати. Все потягивали чешское пиво и слушали песню Тухманова на пластинке, подаренную Инной, — «Как прекрасен этот мир, посмотри…».

В начале одиннадцатого, гости начали собираться. Все гурьбой высыпали на улицу. Инна с Надей неподалёку от дома Сергея снимали квартиру, и поэтому Максим проводил всю компанию только до остановки трамвая. Погода стояла тихая и морозная. Они шли по улице, вдыхая свежесть морозного воздуха, наполненного озоном, дурачились, наслаждаясь своей молодостью и свободой, рассматривали освещённые магазинные витрины, и никуда в настоящий момент, они особенно не торопились. Вся жизнь у них, как им тогда казалось, была впереди. Вспоминая отдельные фразы из Серёжкиного анекдота, они, пока еще беззаботно, не задумываясь о чём-то далёком и серьёзном, не оглядываясь и не обращая внимания на идущих мимо них, редких прохожих, свободно, заразительно и весело хохотали…

Шла вторая половина декабря. К ним, да и ко многим людям на земле, счастливым в этой жизни, или не очень, приближался, по всей видимости, самый любимый в народе праздник. Праздник, на котором будет нарядная красавица ёлка, игрушки, шампанское, поздравления и подарки. Смех, слёзы, встречи, расставания. Будет всё… А также на этом весёлом празднике, будет присутствовать и незаметно, но очень твёрдо руководить всем и вся в этом мире, при этом очень хитро усмехаясь про себя, в своей поднебесной кручи, недосягаемой для людей, сама Вечная, неутомимая, загадочная и во многом непонятная для людей, Жизнь.

Приближался очередной, Новый Год.

ГЛАВА — 15 «УПРАВЛЕНИЕ, СТОЛ, МАШИНКА, и…, ТАТЬЯНА…»

Служебные, или производственные отношения, которые сложились в начале знакомства у Максима с Татьяной, всё больше и больше переходили в более, мягко говоря, свободные, и в чём-то, даже вальяжные формы их общения. Татьяна, всё настойчивей и настойчивей, где-то с определённым женским упорством, нередко граничащим с простым домогательством, что стали замечать уже многие сотрудники управления, искала любой, и как видимо ей самой казалось, благовидный предлог, для просто даже, случайной встречи с Максимом.

Это происходило почти в открытую, явно, везде и нередко, прилюдно. Во время работы, на улице, в коридорах управления, во время обеденного перерыва, когда многие работники обедали в кафе, которое находилось рядом с управлением. Кафе, кстати было просто замечательным. Здесь, отменно готовились блинчики с мясом, которые очень любил Максим. Он часто, как и другие работники, тоже в этом кафе обедал.

И всё это время, Татьяна старалась быть поближе к Максиму, всегда старалась быть у него на виду.

Для достижения своей цели, она делала всё, лишь бы он её заметил, выделил из всех и обратил на неё своё внимание.

То она грациозно тянулась, чтобы достать какой-то салат, стоящий на самом верху стеллажа, демонстрируя свои стройные ножки, или, изгибаясь, довольно низко наклонялась, опираясь на стол, тем самым подчеркивая свои соблазнительные формы, изгибы и округлости. То, встав за Максимом в очередь, довольно плотно прижималась к нему своим роскошным бюстом. И ещё было много, много других женских хитростей, уловок и ухищрений.

Татьяна обольщала Максима. Татьяна клеила, кадрила, как Вам будет угодно, но она, явно пыталась, просто охмурить нашего бедного Максимуса. Она очень хотела попасть в десятку. В яблочко… Сейчас она, чем-то напоминала рыбака, который, забросив удочку в воду, очень надеется и терпеливо ждёт, что если ему повезёт конечно, то он, поймает хорошего судака. В худшем случае сазана, что тоже не так уж и плохо!

Ох…! Если бы не эта притягательная фигура Татьяны, которая так сильно будоражила и волновала воображение и горячую кровушку Максима…! Как, впрочем, и многих других мужчин в управлении, и которую Максим, помимо своей воли нередко раздевал глазами, медленно освобождая её от одежды. При этом, с огромным удовольствием любуясь чарующими формами, обольстительного женского тела. Если бы не эта фигура, Максим с Татьяной никакого бы дела не имел. И он, скорее всего бы, никак не реагировал на откровенные попытки Тани поближе узнать его, и быть с ним почаще, как говорится, «тэт, а тэт». Но это если бы, да кабы…!

И к месту здесь будет сказано о том, что, сама Татьяна, как человек, не очень то интересовала Максима. И к ней именно, как к человеку, для него в настоящий момент малоинтересному, его, ну совсем не влекло и не тянуло…

Но его тянуло и иногда очень и очень сильно, к её действительно точёной и зовущей фигуре. К её плоти. К её красивому, молодому и бесстыжему телу.

И поскольку в данном случае, между головой и сердцем Максима не было согласия и взаимопонимания, а наоборот, присутствовали существенные разногласия, то он, не зная как ему поступить, просто решил, всё это дело пустить на самотёк… И события по сближению своего разума и сердца, и события по их возможному физическому сближению с Татьяной.

Более того, он сейчас абсолютно не предпринимал каких-либо попыток форсировать и без того, как ему казалось тогда, их достаточно не простые, и ему самому до конца не понятные, взаимоотношения. Как будет, так тому и быть…

Максим целиком положился на волю господина случая.

И этот господин-товарищ случай, извиняюсь за тавтологию, в нашем случае, не заставил себя долго ждать.

Он, как будто дождавшись самого себя, в полной мере проявил свои незаурядные способности, и показал свою лукавую, коварную сущность и постоянную готовность, в оказании подобного рода помощи и услуг.

Был полдень… На часах, стрелки показывали без двадцати двенадцать дня. Максим хорошо запомнил это время. Ну, ещё бы! Было, что запомнить…!

Кто-то из сослуживцев, для выполнения своей работы, взял на время его калькулятор. А кто взял…, Максим точно не помнил. В поисках этого калькулятора по кабинетам, он зашел и в плановый отдел. Никого в отделе не было, сидела только Татьяна, и что-то печатала на пишущей машинке. Она не услышала, как вошел Максим.

Он решил просто немного подурачиться. Чуть-чуть пошутить, и слегка напугать её. Максим тихонько подошел к Татьяне сзади и сверху, положил свои руки на её грудь. Она, тихо ойкнула, посмотрела вверх, увидела Максима. А дальше, интереснее. Прямо как в кино…!

Татьяна накрыла его руки своими, и начала с определённой силой давить на свою грудь, с одновременным их круговым вращением, как бы растирая или массируя её. Максим инстинктивно, сразу же подключился, и начал помогать ей, в этой почти- что медицинской процедуре.

Татьяна прерывисто и тяжело дышала.

Кстати, дыхание у мужчин и женщин в такие моменты разное. Вы не замечали это…? Понаблюдайте…

Между тем, Максим лихорадочно соображал. Надо было, что-то делать… И он решил. Или прямо сейчас, хоть всё пусть провалится в тартарары, или очень даже возможно, что никогда!

Он, да и она тоже, рисковали сейчас многим. Всё-таки областное управление, день-деньской, а тут…такое…! Ну, ни дать тебе, ни взять, а просто любова-дедектива и сексуальная революция местного значения. В любую минуту, кто-то мог случайно зайти, как только что вошёл сам Максим. А зайти мог кто угодно. Даже уборщица тётя Нюся.

— Лучше уж пусть сразу, сам начальник управления заявится. Так сказать на обеденный, голубой огонёк! Не так обидно будет…! — про себя усмехаясь, с иронией, подумал Максим.

Входная дверь была рядом, и он, не снимая руку с груди Татьяны, второй рукой дотянулся до двери и повернул ключ. И всё это, надо было делать одновременно. Продолжать одной рукой массировать её грудь, чтобы держать её в возбуждённом состоянии, и тянуться к двери, которая находилась за его спиной. Другой рукой искать ключ и закрывать эту дверь. Максим с этой нелёгкой задачей успешно справился, как хороший эквилибрист в цирке.

Ну а дальше, прямо как во сне. Как говаривал когда-то Леонов, — «Хотите, верьте, хотите, нет, а дело было так…».

Он поднял Татьяну со стула, и, прижимая к себе, руками стал гладить и ласкать её тело, ещё больше возбуждая её. Она продолжала тяжело дышать, глаза её были закрыты, голова откинута назад. Она, чего-то, явно хотела…! Он, это уже, ощущал своими руками. И не только руками… Здесь, главное точно понять чего она хочет, и не ошибиться в ответе на вопрос? Вот в чём далеко, не гамлетовская проблема. Быть, или не быть…? Потом он допетрил, и, наконец-то, всё уразумел… Ну, чего, хочет женщина от мужчины…? Вроде и так всё ясно. Не кувыркай своими мозгами старик…! Не потолок же ей помочь побелить…! Тем более в подобной-то ситуации, когда даже и водоэмульсионки под рукой нет! Интересно, а вот, как ты считаешь мой друг…?

А ведь действительно, все они хотят, одно и тоже. Одно и то же! Никакого «панымаешь…» (как говорил товарищ Эльцын…) разнообразия, никакой фантазии…! Полёт мысли в этот момент, у них в голове, почему-то всегда целиком и полностью отсутствует. Её, женщину, в такой момент ничего не интересует, и ей сейчас ничего не нужно от мужчины, кроме одного… Другими словами…, ей нужно всё…! А вот деньги нет, не нужны. Ну, по крайней мере, они в данную минуту находятся не на первом месте. Деньги сейчас, не главное. И даже их количество… Это чуть позже, после «того как…», всё это произойдёт, она начнёт думать о деньгах, точно так же, как и мужчина начнёт думать о её внутреннем, духовном мире. Они, будут думать потом оба, но каждый по-своему, и каждый о своём. Кто чему научился в этой жизни и как он эту жизнь понимает.

Татьяна упорно продолжала хотеть… И это нормально! Ну, а уж если честно и откровенно, то это, далеко не самое худшее, чего хотят женщины от мужчин, в этой жизни. Вот такая для нас загадка природы…! Вот такой ребус, над которым тебе надо думать, и который просто необходимо отгадать в будущем…

— А зачем собственно надо откладывать решение этого ребуса в долгий ящик…? — кумекал наш ушлый Максим — Мы его, всё-таки попробуем отгадать, и отгадать прямо сейчас. Кусать надо, как кусает змей ползучий, не часто, но больно…

И потом, как говорят японцы… — «куй зелезный, пока горяций»…! А они, отнюдь не дураки…! И этот, очень даже многое что решающий аргумент, при создавшемся положении, надо незамедлительно использовать…, по его, так сказать, прямому предназначению…, — твёрдо решил Максим.

— «Промедление, смерти подобно…!» — как говаривал когда-то давно, один далеко не глупый и очень юркий товарищ…, который почему-то, ну, очень плохо выговаривал букву «Р». И который, между прочим, на мой взгляд, не очень то лестно отзывался о российском народе, давая ему характеристики, типа: — «Десять процентов — «За…»! Десять процентов — «Против»…, а остальное…, — гооо-вно…! (И такое Соотношение Умных и Глупых, Хороших и Плохих, осталось, как это не печально…, до Сих пор…) Пусть 90 % русского народа погибнет, лишь бы 10 % дожили до мировой революции…»

Глядя на сегодняшнюю жизнь, на всё То…, что происходит и творится в стране, поневоле начинаешь думать о том, что возможно в его словах, немалая доля истины всё же есть…!? И есть ли действительно сейчас в наличии, та дедовская, Духовно-Справедливая Россия ВООБЩЕ…? Может быть той России, того народа, уже давным-давно нет…? От той России остались одни только рожки да ножки, осталось одно лишь название…!? Остался один только российский бренд, (Как российские куклы-матрёшки…, которых при извлечении одной из другой, хватает на очень непродолжительное время…, на своего рода иллюзию бесконечности…) каковой ещё хоть и изредка, с большим скрипом и запахом, но иногда срабатывает по ещё слабо сохранившейся инерции…, и который скоро тоже исчезнет…!? И запах кстати Тоже…

И если это так на самом деле, то тогда становится понятным, почему все эти истеричные призывы, многих политиканов-трубадуров-крикунов, типа — Россия вперёд — ни к какому «перЁду», никак не могут привести… Ну, Никак не могут…! А вот по поводу процентного противостояния, (20 % думающих, а остальные 80 %…Говно…) этот, не в меру картавый, и не вполне русский, мягко говоря умник, давая характеристику значимости русскому народу, вернее не НАРОДУ, а глупому, электоральному «большинству…» Населения страны…, ещё в начале прошлого столетия, в данном вопросе оказался прав на все Сто. Здесь он был точен, как хороший математик, и уже, как плохой математик, он о-о-о-чень и очень сильно ошибался…, когда делал свою преступно-вшивую революцию в Октябре…

А мы с Вами сейчас, давайте от грустных размышлений о нашем народе, вернёмся к более радостным делам и событиям, которые происходили в данный момент, в плановом отделе… И которые, как правило, будь то ошибочно или нет, мы искренне считаем и принимаем, за настоящую земную житейскую радость и удовольствие…

Максим стал укладывать её спиной на стол. Сделать это, ему мешала пишущая машинка, стоящая на столе позади Татьяны. Продолжая обнимать Татьяну одной рукой, он свободной рукой оттащил машинку в сторону, на край стола, и Татьяна более или менее удобно легла, на свой родной, рабочий стол…

Приспустить с себя брюки и плавки было секундным делом. Максим закинул подол платья ей на живот, «отыскал» и очень проворненько снял с неё белые, тонкие трусики, положил её ноги к себе на плечи, и с удовольствием…, принялся за дело… Серьёзное Дело и Одновременно с этим…, Очень Приятное Дело…

То, что так будоражило его воображение, сейчас было перед его глазами, и находилось в его крепких руках.

Жажда, обладать этой прекрасной фигурой, этим наэлектризованным желанием и жаждущим любви женским телом, сейчас для Максима, сбылось в полной мере. Татьяна, уже не контролируя себя, очень сладострастно, но в то же время, приглушенно стонала, от каких-то своих ощущений, вЕдомых только ей, женщине…, и при этом…, ещё крепче, с дрожью в руках, прижимала к себе Максима. Он ей во всём, добросовестно помогал…

С момента прихода Максима в плановый отдел, они не сказали друг другу до сих пор, еще не единого слова. А, в общем-то, и зачем…? Кому это всё надо? Всё уже было и так ясно. Всё было решено и сделано, без всяких, никому не нужных и бесполезных в этом деле слов.

— Ну, вот пока и всё… А Вы хотите, верьте, тому, что я здесь Вам наплёл, хотите, нет…! Дело как говориться, хозяевАчее. Да, кстати, дело было так! Дальше!? Точно…!? Да уж пооолноте…, Вы, и сами всё знаете…

ГЛАВА — 16 «ВОЕНКОМАТ Похожий на Бультерьера. ВСТРЕЧА с ИННОЙ»

Видимо, для какого-то разнообразия, а может просто согласно своеобразно-определённой, а потому очень непредсказуемой и неумолимой жизненной логике, для того, что бы Максим, особенно не расслаблялся и не скучал, в его жизни, начали появляться и маленькие неприятности. Пока что маленькие. А какие там еще грядут впереди, никто не ведает, никто не знает. Да и как без них…!? Без них, по всей вероятности в этой жизни тоже никак нельзя обойтись. Да и неинтересно будет…! Они, наверное, тоже нужны. Как рыбе вода, а человеку воздух. И вообще…, смена декораций в нашей жизни, наверное, просто нам необходима. Так намного интереснее. И, скорее всего, она необходима в первую очередь, этой же, самой жизни.

Военный комиссариат, где Максим состоял на воинском учёте, уже три или четыре раза вызывал его, то для собеседования, то для уточнения учётных данных. Военком задавал всякие каверзные, и какие-то очень уж заумные вопросы, то о жизни, то об учёбе, а то и вообще на отвлечённые темы. Максим понимал, что всё это делается не просто так, и не ради праздного любопытства. Максим терялся в догадках. Наконец, после довольно продолжительных хождений по кабинетам военкомата, ему как говорится, немного приоткрыли карты. Вернее его глаза… Его, пока ещё в мягкой, ну, и насколько это может позволить себе военный человек, дипломатичной форме спросили:

— Как Вы смотрите на то, если мы Вас призовём в Вооруженные Силы, и Вы, станете кадровым офицером…? Послужите для начала два года, а там видно будет. Возможно, Вы и сами захотите остаться в армии. Страна нуждается в молодых и грамотных военных кадрах. Мы изучили Ваше личное дело, и Вы нам подходите. Мы уверены, что Вы оправдаете высокое звание офицера.

Ну, в общем, вот такие дела дорогой товарищ. Думайте и решайте молодой человек.

Выбор, как говорится за Вами… — затем, немного подумав, добавил… — Пока, что у Вас есть такая возможность…

Выйдя из военкомата, Максим, по дороге к себе домой, шёл и размышлял: — «А что решать то…!? Да тут только одной, последней фразы достаточно, чтобы понять, что эта самая возможность, решать и выбирать, о которой недвусмысленно упомянул военком, очень и очень условна. Проще сказать, вовсе иллюзорна. Поиграют с тобой в игру, под названием демократия, выбор, свобода, и всякое такое, а потом хлоп, и поставят тебя, перед уже свершившимся фактом. — «Вы призваны дорогой товарищ — барин…!» — Тут хоть дёргайся, хоть нет. Ничего не изменишь. А ведь вцепились, похоже, мёртвой хваткой. Как бультерьеры…! Могут и вовсе не отпустить восвояси. Загрызут до смерти. А ещё хуже, просто обмусолят с ног до головы…! Ох уж эти вояки…! Так и норовят испортить праздник. И не какой-нибудь там, а сам Новый Год! Ну, да ладно, что расстраиваться и паниковать раньше времени. Поглядим, посмотрим… Время покажет. Сейчас мне лучше подумать о сегодняшней встрече с Инной. Это всё-таки, поинтересней, да и пореальнее будет. И здесь, действительно, хоть выбор есть, и довольно не плохой…» — шагая к дому, пытался как-то успокоить себя Максим.

С Инной, Максим виделся уже несколько раз. И почти всегда в компании с Сергеем и Надей. Один раз, они вечер провели на квартире у девушек. Старомодная хозяйка в это время отсутствовала. Все эти встречи были вполне безобидные и невинные…, просто убивали время. Иногда немного выпивали, слушали музыку, травили анекдоты. Одним словом, дурачились, как могли…

В последний раз, Максим почувствовал, поймал себя на мысли, что он более пристально и более основательно изучает и интересуется Инной. Не только её внешним, но и уже её внутренним миром. Что он хочет понять её, и понять изнутри. Он интуитивно догадывался, что Инна, не так проста, как это ему показалось в их первую встречу. И что это, его первое представление о ней, не соответствовало настоящей, реальной действительности. Было в ней, что-то и твёрдое и мягкое одновременно, зыбкое и сыпучее, как песок…, и незыблемое и крепкое, как монолит. Всё это он хотел понять и уяснить для себя. Хотя, пока и сам не знал, почему и для чего это ему нужно? Наверное, он это делал, из простого любопытства и врождённой любознательности.

Внешне, Инна, была не более чем просто симпатичная девушка. Она выглядела стройной, и где-то даже изящной, но и в то же время маленькой девочкой, очень похожей на дюймовочку. Казалась нежной и беззащитной, иногда немного грустной и задумчивой, ну действительно, прямо, как персонаж из далёкой сказки, знакомой и любимой многими с детства.

Они с Инной, уже договорились вместе встречать Новый год. Получилось так, что встречать они его будут только вдвоём. Никого больше не будет. Сергей с Надей уезжали на Новый год к её родителям в Таганрог. Основная цель этой поездки, — знакомство родителей будущей невесты с будущим женихом дочери. У Нади с Сергеем дело шло к свадьбе.

Дома Максим переоделся, надел костюм, добросовестно выглаженный им накануне, белую сорочку, галстук. Посмотрев на себя в зеркало, он остался доволен собой. На него внимательно глядел очень даже симпатичный молодой человек. Немного сухощавый, но в нём угадывалась природная сила. Элегантный, но без примеси приторной чопорности. Уверенный в себе, но без присутствия излишнего хамства, и чрезмерной наглости в выразительных серых глазах. Своим зеркальным отражением, Максим был удовлетворён. Он достал из шкафчика новогодний подарок, который купил заранее. Это был небольшой флакончик французских духов под названием «Клемма». Затем принёс из кухни бутылку «Советского» шампанского, коробку конфет «Новогодние», и всё это, постарался, как можно аккуратнее упаковать в целлофановый пакет. Повязав шарфик и набросив пальто, он вышел на улицу. Надо было ещё по пути к Инне, купить цветы. С этим делом трудностей никаких не было. В этот день в городе, цветами торговали, чуть ли не на каждом углу. Продавцы цветов рвали с уважаемых граждан, как только могли, нагуливая спекулянтский жирок…

Дверь квартиры, как и следовало, ожидать, открыла Инна.

Максим в первый момент, даже немного остолбенел.

Перед ним на самом деле стояла Инна. Но это была не та Инна, которую он знал до сих пор. Это была совсем другая девушка. Максим был и удивлён, и поражён, и растерян одновременно. Он, от неожиданности, забыл все те слова, которые подбирал, заучивал и складывал в стройную, красивую поздравительную речь.

На Инне было зелёное платье, вернее даже не зелёное, а скорее насыщенно-изумрудного цвета, затянутое в талии и с какой-то потрясающей пышностью падающее вниз. Туфельки, такого или почти такого же цвета, как бы перекликаясь с платьем, красовались на её маленьких стройных ножках. Но, наверное, самое главное, это была её причёска, которая, как корона, конёк, или какое-то другое, почти сказочное украшение завершало этот крепкий союз человека и одежды, эту гармонию нежного, женского образа. Не зря говорят в народе, что встречают по одёжке…

В этот момент Инна действительно была просто обворожительна.

Способность мыслить, начала медленно возвращаться к Максиму. Мозги зашевелились в его голове.

— Да…! — уже более или менее логично соображал Максим: — В данный момент, она мало чем, напоминает бедную, затурканную студентку. Видели бы её сейчас, её преподаватели из института. Завалили бы на первой же сессии. Особенно преподаватели-женщины. От зависти конечно. Она ведь на самом деле очень похожа на прелестную «дюймовочку…» из сказки. А «это», нравится далеко не всем женщинам. Врождённая конкуренция…!

Максим ещё не знал, что это чудное имя — «дюймовочка», будет в течение многих лет сопровождать Инну, по её дальнейшей жизни. О том что, Инна станет его женой, а тем более в ближайшее время, Максим даже с его бурной фантазией и отменным воображением, сейчас это никак не мог предположить и представить.

— Заходи Максим, здравствуй…! — с улыбкой сказала Инна и подставила щёку для поцелуя.

— Слушай, Инна…! Ты отлично выглядишь! Просто как дорогой подарок к Новому году. И кому только этот подарок достанется…? Вот бы мне повезло…! Шучу, конечно! Извини балбеса! Мы к реверансам не приучены, академиев не проходили. Здравствуй Инна. С наступающим Новым годом…!

Максим поцеловал её, но не в щеку, а в губы. Как будто бы он, случайно промахнулся или ошибся. Инна против такой ошибки никак не возразила, а тем более нисколько, хотя бы просто так, для видимости сохранения порядка в области высокой нравственности и морали…, не возмутилась.

— Это, по-моему, очень хороший и обнадёживающий знак, в канун Нового года…! — улыбаясь про себя, подумал Максим.

ГЛАВА — 17 «ВСТРЕЧА НОВОГО ГОДА с ИННОЙ»

Сняв пальто и шарфик, Максим, без излишней, подчёркнутой торжественности и своих обычно шутливых речей, вручил Инне букет красных гвоздик и духи. Прочитав название духов, она тихонько ахнула, наверное, от своего, присущего в таких случаях только женщине восторга, и внимательно, с явной благодарностью, посмотрела на Максима. Затем, встав на цыпочки, уже сама легонько поцеловала его в губы и сказала: — «Большое тебе спасибо, за цветы и особенно за духи. Мне они очень нравятся. Именно «Clima». А их, в свободной продаже, довольно трудно достать. И красные гвоздики, это тоже мои самые любимые цветы. Как ты всё это угадал…? Мы же на эту тему с тобой ни разу не говорили! Спасибо Максим. — Она, привстав на носочки, еще раз поцеловала его: — У меня тоже есть для тебя подарок. Не знаю, угадала ли я твой вкус, и понравится ли он тебе…?» — Инна вышла в другую комнату, и вскоре вернувшись, протянула ему довольно объёмный и увесистый свёрток.

Максим развернул его. Это был трёхтомник Теодора Драйзера, «Титан», «Стоик», «Финансист».

Максим не просто любил читать книги. Это было бы очень мягко и неполно сказано. Всё свободное время, он читал книги в запой. И никогда не оставлял их на потом… Когда начинал читать, то он дочитывал книгу, в один заход, или как говорят, в один присест, какой бы толщины она не была. Если начинал читать вечером, то к утру её обязательно заканчивал. Мог не спать всю ночь, и такое с ним случалось нередко. Подарком он был, более чем доволен.

— Что может быть лучше прочитанной, хорошей книги…? — как-то уж очень подозрительно-задумчиво глядя на очаровательную Инну…, подумал и спросил сам себя Максим, и сам себе же и ответил — Ничего…! Это уж, точно! Вот разве, что только непрочитанная и непознанная тобою, красивая женщина…

Было около одиннадцати часов вечера. Инна приготовила и разместила, праздничный ужин, на небольшом журнальном столике в комнате, которая, по всей видимости, при необходимости, служила так же, и для приёма гостей. Максим добавил к столу, принесённое с собой шампанское и конфеты. Праздник начался…

— Ну что Инна, давай, проводим Старый год…!? Для меня он был интересным и довольно насыщенным. За этот год произошло много разных событий. Хороших событий и плохих. Хороших было больше, а про плохие мы и вспоминать не будем, чтобы не обижать этот, уже навсегда уходящий год. Именно в этом году, мы познакомились с тобой. И я думаю, что именно это событие для меня является главным…! — осторожно закинул удочку Максим. — У тебя, наверное, тоже было, что-то хорошее, запоминающееся в этом году…?

Максим налил в бокалы шампанское.

— Конечно, было, Максим. Во-первых, мне исполнилось девятнадцать лет. Я уже теперь, больше чем, просто самостоятельная и совершеннолетняя девочка. Я поступила и учусь в хорошем институте. Есть перспектива роста. Это тоже плюс. Но самый большой плюс и самое значимое событие, это то, что в этом году я встретила очень интересного и очень симпатичного молодого человека. Как ты уже догадываешься, я встретила тебя… С тобой мне очень интересно, просто и легко, и одновременно всегда, чувствуешь себя, в каком то напряжении. В ожидании удара электрическим током… Мне кажется, что ты не даёшь другому человеку и себе в том числе закиснуть, покрыться паутиной и обрасти мхом. Ты цельная, и устремлённая в будущее натура, и в то же время в тебе есть какой-то непредсказуемый, бесшабашный авантюризм. С тобой, я чувствую себя, и очень хорошо, и это как магнит притягивает меня к тебе, и иногда довольно тревожно, что вызывает чувство неуверенности и беспокойства. Я большая трусиха Максим. А вот ты, нет… И в тебе, наверное, всего поровну. Как говорят, сплошной баланс и равновесие. Может это и есть, та самая золотая середина, к которой так упорно стремятся люди…!?

Максим закурил сигарету. Одновременно думал над её словами… Инна не курила совсем. Он, сейчас молча и внимательно слушал всё то, что она говорила ему. Максим видел и чувствовал, что Инна в чём-то разобралась и понимает его гораздо тоньше и глубже, чем он иногда понимал сам себя. — «А ведь Инна, наверное, именно тот человек, который мне необходим в этой жизни, который просто заставит меня мыслить. Причем мыслить всегда, или хотя бы довольно часто, правильно и в нужном направлении — подумал Максим — Она в жизни, может быть очень хорошим помощником для мужчины. Да…! Всё-таки я не зря думал, что Инна не так проста, как это может показаться на первый взгляд. Это еще та, штучка…!»

Максим не совсем по джентельменски перебил Инну, и сам для себя неожиданно предложил. — Так и давай выпьем за этот самый авантюризм, без которого жить бы на этом свете, было просто неинтересно.

— Вот ты наглядно и подтвердил правоту моих слов сказанных сейчас тебе. Ты не играешь роль, ты ею просто живёшь. Ты такой, какой есть на самом деле, и ты никогда не притворяешься. Чем меня, да видимо и многих других подкупаешь, потому что такое у людей не часто встречается. И я согласна с твоим предложением Максим. Давай выпьем… За авантюризм, так за авантюризм — сказала она, и немного подумав, как-то очень осторожно, с определённой тревогой и беспокойством в голосе, добавила — Но всё таки в пределах разумного. Давай выпьем за разумный авантюризм, если таковой существует в природе. По идее вроде бы должен…?

Время не просто шло. Оно стремительно бежало…

Они проводили Старый и встретили Новый год. Под грохот новогоднего, разноцветного фейерверка и сумасшедшей стрельбы на улицах города, они желали друг другу счастья, любви и просто удачи в жизни. И при этом, уже не стесняясь, по долгу целовались.

Тот разумный предел, к которому призывала Инна, куда-то исчез. Сбежал. И видимо надолго, по крайней мере, до утра это уж точно…

Наверное, он в эту новогоднюю ночь, тоже нашел себе зазнобу. Свою ненаглядную красавицу-авантюристку.

ГЛАВА — 18 «НЕУДАЧНАЯ ШУТКА Максима…»

Утром, они проснулись, если так вообще можно было сказать, потому, как они не спали всю ночь, занимаясь серьезным и одновременно очень приятным делом, рядышком, как голубки, в одной постели.

Голова немного побаливала. Наверное, от шампанского… Тело было лёгким, почти невесомым. Мысли, в голове полностью отсутствовали. Наверное, еще спали, и, причем совершенно где-то в другом месте…

Но вот, наконец, они начали медленно и понемногу возвращаться в буйну головушку, удальца — Максима.

— Ну почему так, получается…!? — держа в своих объятиях мягкую и тёплую, ещё не до конца проснувшуюся Инну, думал Максим. — «И как можно понять этих женщин…!? С виду они, все вроде бы разные, а на самом деле выходит, что они, абсолютно все одинаковые и похожи друг на друга, как две капли воды. Не отличишь одну от другой…! Никакая лупа, никакой телескоп не поможет обнаружить различие. И что же тогда, на самом деле, всё-таки выходит…?

Одна, Вика, которую он любил, не смогла дождаться его и изменила ему.

Так на какое же время не опасаясь трагических последствий, можно оставлять женщину одну…? Два года, это, что, непреодолимый барьер для испытания прочности Любви? Вряд ли…! Тогда почему все говорят о вечной любви…? Или так, чтобы просто болтать в пустоту и сотрясать один только воздух?! Или для круглых идиотов, которые рады и верят этому? Разве Любви обязательно надо не верить, не доверять? Разве её нужно проверять и контролировать, приковывая её к себе цепями и заковывая в кандалы, чтобы она не смогла куда-то убежать, скрыться? Но ведь тогда, это будет вовсе не любовь, а неудачная пародия на неё. И ведь в таком состоянии находятся очень многие люди. А это значит, что они все пребывают в этом, мягко говоря, смешном и весьма унизительном положении. В положении марионеток, которых кто-то вечно дёргает за разные ниточки, что-то обещает, сулит и постоянно коварно их обманывает. Надо же…! И это своё несуразное, шутовское состояние, они с завидным упорством, граничащим с простой тупостью, называют Любовью. — «Здесь нет логики, и нет связки…!» — как любил говаривать умный Штирлиц.

А вторая красавица, Рита…!? Уехала, и как, сквозь землю провалилась. Ни слуху, ни духу. Что, тоже задействован непреодолимый временной барьер…!? Здесь, что, тоже, цепи и кандалы нужны…? Или средневековые пояса верности? Только едва ли они помогут. Всё равно найдут лазейку… А Любовь должна быть свободна, и она очень дорого стоит, но она не может быть продажна. Её невозможно купить, подарить, или дать кому-то напрокат.

Любовь, как ни странно, очень похожа на того кота из детского мультфильма, который ходил куда хотел, делал что хотел, и был абсолютно свободен в любом своём выборе. Любовь независима, самостоятельна, она выше человеческих капризов. Её невозможно прикупить на рынке по случаю…! Как шмат украинского сала, или кусок Краковской колбасы.

А здесь, всё так просто и доступно! Да, в общем, то, ведь и другие женские персонажи, так же довольно легко укладывались в постель, как и Инна, где, скорее всего Любовью и не пахло. Каких-то особых усилий я для этого не прилагал. Так, немного ласки, немного слов, немного нежности и притворства. И всё, они готовы, они в постели…! А что же их тогда заставляло делать это, что ими двигало в этот момент? Неужели одна голая похоть…!? Ну, не высокие же на самом-то деле идеи, по освобождению от рабства, несчастного всего человечества…!? Ну, а если это так есть в действительности, то это очень и очень грустно, и в это, мне лично, почему-то, не хотелось бы верить.

А может всё гораздо проще Максим…!? Очень даже возможно, что все женщины, просто-напросто круглые дуры, даже без маленького царя в их красивых, но пустых головках!? А…!?».

И вот теперь, уже в голову Максима, пришла неожиданная и даже где-то немного, сумасбродная мысль. Возникло желание подшутить над Инной. Посмотреть что будет, и как она отреагирует на его шутку? В тот момент, он себе и представить не мог, какой будет результат, этой как ему казалось тогда, очень даже безобидной, на его взгляд, шутки.

Максим встал с кровати и не говоря ни слова, начал одеваться.

Инна, ничего не подозревая и продолжая нежиться в постели, спросила: — Максим, ты куда…?

— Как куда…? Только Уперёд…, как говорят наши депутаты… Ухожу моя хорошая…

Больше мне здесь делать нечего. Сакварли, сапла, свизибди…! Как говорится: ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-МЯУ…!

— И Чё я Такое Сказанул…?!!! — подумал вдруг сам, довольно озадаченный Максим… — На Каком Это языке я Брякнул…?! Неужто на будущем родном китайском…?!

— Как делать нечего!? Как уходишь!? Куда уходишь? Ты, что это серьёзно Максим…!?

— Вполне серьёзно. Дорогая ты моя, разве нормальные, и вполне интеллигентные люди такими вещами шутят…?! Ну, уж не думаешь ли ты, что если я разок переспал с тобой, то ты приобрела на меня какие-то особые права…? Я думаю, «нэт». Мы же ведь свободные люди. Верно…? По крайней мере, я то уж точно… И это, как пить дать…, а тем более-то…, от нашей, такой пресловутой и ложно-стыдливой морали наверняка… На все СТО…! Я и ты, как корабли в огромном море. Красиво, но случайно, по стечению определённых жизненных обстоятельствах встретились, легко и приятно «поприветствовали…» друг дружку своим нежным вниманием, красиво и без всякого столкновения разошлись в разные стороны. И поверь мне дорогая, никакого страшного и трагичного кораблекрушения не будет. Места в этом океане жизни для всех хватит. С лихвой…! Для нас, в частности, тоже…

Инна молчала. Она вся, сжавшись, и как-то съёжившись, замерла в кровати, натянув одеяло до подбородка. Инна приняла его слова, за чистую монету. Она поверила в их правдивость. Он умел убеждать…

Максим посмотрел на Инну, желая увидеть её растерянность, или хотя бы, просто реакцию на то, что он ей, только что сказал. Но он сейчас увидел не саму Инну целиком, а увидел лишь её глаза. Одни глаза и больше ничего. В них застыло только одно. Невыносимая человеческая боль…

В детстве, Максиму случайно пришлось наблюдать, и стать невольным свидетелем одной жизненной, но очень бессердечной и даже жестокой картины. И он своей памятью ребёнка, это хорошо запомнил. На всю жизнь. Произошло это на Урале, где он родился и вырос…

Пьяные мужики, поспорили друг с другом по поводу того, сколько груза сможет удержать на себе лошадь. И когда, и в какой момент, она упадёт на колени, не выдержав очередной порции веса. Спорили, по-уральски, с азартом и хмельным задором, совершенно не слушая при этом, друг друга. Дело, чуть не закончилось хорошей потасовкой. Наконец, решили следующее…

Поставили лошадь между двумя телегами гружеными мешками с зерном, и начали эти мешки пирамидой укладывать на спину бедной лошадки. И все внимательно наблюдали, после какого по счету мешка, она опустится на колени.

Но лошадь не опустилась. Она, напрягая свои последние силы, продолжала стоять под огромной тяжестью на её спине.

Лошадь просто не знала, что имеет дело с пьяными идиотами. Она всегда верила людям. Она жила среди них и любила их своей лошадиной любовью.

Она терпеливо стояла и, наверное, про себя, в глубине своей лошадиной души надеялась, что найдётся кто-нибудь, кто прекратит её мучения, а заодно и этот эксперимент, наполненный по самую макушку человеческой жестокостью и глупостью. Но, к сожалению, такого спасителя для неё не нашлось. Все вокруг, словно сошли с ума. Хотя это и не такая уж и редкость для нашего времени.

И не выдержав веса очередного мешка, лошадь рухнула. Не на колени. Нет… Она рухнула на землю, всем телом, придавленная этими мешками. У неё просто сломался позвоночник. Её лошадиный хребет.

Мужики, спьяну, ещё до конца не понимая, что произошло, пытались её поднять на ноги, усердно пиная её при этом, своими сапогами, грубо и со злостью дёргали за стальные удила, которые кровенили нежные, розовые лошадиные губы.

Они желали видеть продолжение своего эксперимента.

Лошадь же лежала на боку, без каких-либо видимых движений, и очень смиренно и даже кротко, смотрела на своих мучителей. Она всё еще продолжала верить им, и, наверное, еще всё-таки, на что-то надеялась. На чудо, которое спасёт её, или хотя бы уменьшит её нестерпимые мучения. Но этого чуда не произошло ни сейчас, да и не предвиделось его и в ближайшем будущем. И лошадь видимо, наконец-то, это поняла…

И тогда, в её больших карих глазах, обрамлённых длинными, черными ресницами, навсегда поселилась безысходная тоска и невыносимая боль. И из них, по этому изумительному, лошадиному лицу…, медленно потекли крупные, чистые слёзы. Слёзы чёткого осознания…, своей абсолютной ненужности для всех этих неблагодарных и бессердечных людей, слёзы своего полного бессилия…, перед неотвратимо надвигающимся концом…, перед своим полным физическим исчезновением, из этого прекрасного…, и одновременно очень жестокого Мира.

Когда Максим, увидел такую же нестерпимую боль в глазах Инны, ему стало не по себе… Сам, не желая того, он своей неуместной и где-то даже жутковатой шуткой, взвалил сейчас на Инну непомерную ношу, которую она могла не выдержать, и под тяжестью которой могла сломаться. Он понял, что пошутил очень, мягко говоря, неудачно и что его глупая выходка, очень напоминала выходку тех пьяных мужиков. Не хватало только еще пнуть сапогом и…дёрнуть за удила…

Максим подошел к Инне, присел рядом, крепко, но и в то же время с какой то особой нежностью обнял её, прижав к себе. Про себя подумал: — «Нет…! И ещё раз нет…! Инна на самом деле не похожа на всех остальных. Она совершенно другая… Не как все. Она исключение из правил. Она, не закатила мне истерику, скандал. Не было традиционного женского плача, крика, визга.

Она не обвиняла, не оскорбляла, не судила. Она принимала всё это с поразительным, завидным терпением. Она просто молчала…! Ведь в принципе…, по большому счёту, она жертвовала собой, ради меня, круглого дурака… Самопожертвование, это ведь и есть настоящая Любовь…!? Может это действительно моя пристань в жизни, моя Судьба…? Кто его знает, где потеряешь, где найдешь…! Поэтому не отказывайся от Инны, даже в мыслях…».

Он ещё немного помолчал и затем сказал: — «Инна, родная моя, прости меня. Я просто пошутил. Глупо, жестоко, по идиотски, но это была всего лишь неудачная шутка. Не более того. Я от тебя не уйду никогда. Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты меня сама не прогонишь…»

Инна всё еще молчала. Она до этого момента, не проронила ни слова. Через какое-то время, с определённым трудом, отделяя слова, друг от друга, она медленно и тихо произнесла.

— Хорошо Максим, попробуем это забыть. Ведь это была просто шутка. Правда…? Не более чем шутка…!? И я вот только теперь, начинаю понимать, что ты сделал это, именно потому, что понял, что я никогда не прогоню тебя.

Если бы ты на самом деле сейчас ушел от меня, мне было бы очень больно. Очень, поверь мне. Но и тогда, я всё равно не судила бы тебя. Потому что я люблю тебя. А Любовь, никого, никогда не судит. Настоящая Любовь в нашем мире, сама часто становится мишенью для осуждения. Вспомни Иисуса Христа. Именно этот мир, люди, осудили его, за его Любовь к ним. Я лично, не особенно верю в любовь с первого взгляда, но именно это со мной и произошло. Я действительно, по уши влюбилась в тебя, в ту нашу первую встречу, когда мы были у тебя с Сергеем и Надей, и слушали песню, «Как прекрасен этот мир…».

И ты для меня, и есть, весь этот мир…! Я ни о чём не жалею. Ни о чём…! И о том, что произошло между нами в эту новогоднюю ночь. Ведь это и есть счастье. Правда же Максим…!? Это случилось со мной впервые, и ты об этом тоже знаешь. И всё у нас с тобой, было прекрасно. Это была наша с тобою ночь любви, в первый день Нового года. Что может быть лучше, прекрасней и выше Любви!? Я думаю, ничего. Звёзды, как поётся в песне, и те не выше нашей Любви.

Но прошу тебя Максим, мой родной, пожалуйста, никогда больше так не шути со мной.

Никогда. Хорошо…? — И не дожидаясь ответа на свой вопрос, она обвила его шею своими руками, поцеловала и всем телом прижалась к Максиму.

И они, только что примирённые и потому опять бесконечно счастливые, вновь совершили очередной забег в направлении финиша, который всю жизнь, убегает от влюблённых, как убегает от людей, розовая даль горизонта.

И этот вечно убегающий горизонт, всегда будет называться для всех людей по настоящему любящих друг друга, немножко грустно, — «Недосягаемый финиш Вечной Любви…».

ГЛАВА — 19 «МАКСИМА Призывают в АРМИЮ»

Река жизни, по которой, до настоящего времени довольно свободно и без каких-либо особых трудностей плыл Максим, резко и круто поворачивала в сторону. В хорошую сторону или плохую, и хорошо ли это, или плохо, ему об этом, было не известно. Пути Господни…, Неисповедимы…! Максим находился, в каком то тревожном ожидании.

— «Что день грядущий нам готовит…!?» — иногда не очень то весело, мурлыкал себе под нос Максим.

Он как будто, что-то предчувствовал. Причём, что-то не хорошее.

Военкомат и в самом деле от него не отставал.

Максим, уже устав сопротивляться, довольно вяло, отбивался от его настойчивого желания и попыток, призвать его в Вооружённые Силы.

Иногда, в его голове появлялись, как ему казалось, робкие и гадкие мыслишки, очень даже провокационного толка, типа… — «А что если действительно, взять да и поменять гражданскую одежду на военную форму…? Вот и посмотрим, что из этого выйдет…! Хотя, однако, придётся менять не только одежду. Придётся менять весь уклад сегодняшней жизни. А это далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. Да и с другой стороны, не особенно то и хочется менять всё так уж основательно. Хотя очень даже может быть, что ничего страшного здесь и нет…!? И ещё совсем не поздно сделать карьеру военного. Почему бы и нет…? Форма, звёзды на погонах, женщины у твоих ног, цветы, шампанское! Красота…!» — Максиму почему-то при этом, вспомнился изрядно потрепанный персонаж из анекдота — поручик Ржевский, и его смешные, забавные и довольно глупые любовные похождения.

И этот злополучный день, который менял жизнь Максима на все сто восемьдесят градусов, всё-таки настал.

Максима, всё же, помимо его воли и желания призвали в Вооруженные Силы. В военкомате сделали соответствующие отметки и записи в документах и выдали на руки предписание. Согласно ему, он должен был убыть для прохождения дальнейшей службы в город Ставрополь, и поступить в распоряжение Ставропольского крайвоенкома.

Ростовский районный военный комиссар поздравил молодого, но почему-то не очень веселого, а скорее даже наоборот, немного грустного новоиспечённого лейтенанта, в лице Максима, с этим знаменательным событием в его жизни, и пожелал ему честно и добросовестно трудиться и служить на благо народа и нашей любимой Родины.

К этому моменту, Максим уже рассчитался и простился с Управлением, с коллегами, друзьями, просто хорошими знакомыми, которые там работали. Призыв в армию и увольнение с работы шли почти, что параллельно.

Надо было готовиться к новому периоду, новому этапу в своей жизни. Военному.

Что он готовил для Максима, какие радости или разочарования, какие взлёты и падения? Тихую ли размеренную жизнь, как у большинства людей, или бурную, неспокойную, наполненную различными жизненными событиями, выкрутасами и передрягами, не знал никто. Не знал ничего об этом и Максим. Он шагнул в этот период своей жизни, как в омут. Пан или пропал… Выплывет, значит, выплывет. А если придётся увязнуть, или, захлебнувшись мутной водой утонуть, ну что ж, стало быть, Судьба…! Он был готов и к такому повороту дел. Природное любопытство и любознательность, толкали его на поиск чего-то нового, ему до этого времени неизвестного.

И эта неразгаданная, неведомая ему и от того немного страшноватая и где-то даже опасная, манящая даль, гипнотизировала его и притягивала к себе, как притягивает к себе удав лягушку, не оставляя последней ни одного шанса для спасения. По всей видимости, Максиму были в принципе чужды жизненная размеренность и спокойствие, тихое и незаметное существование. И этот самый непредсказуемый бесшабашный авантюризм, о котором в своё время говорила Инна, и который был частью его самого, сейчас действовал и владел им полностью. Как наркотик. Орёл или решка…? Вечный поиск Истины и желание ухватить Судьбу за хвост. Но вот получится ли это у тебя Максим…?

На одном из воинских вещевых складов Максиму выдали военную форму, зимнюю, летнюю и несколько экземпляров новеньких лейтенантских погон. Целый можно сказать, военный гардероб.

Придя к себе, домой, и, попив чайку со своими любимыми бутербродами, он стал с интересом примерять свою новую, военную амуницию. Он знал, что военная форма ему идёт. Ему об этом говорили многие. Максим также знал, что сегодня он последний раз будет ночевать здесь, в своём старом, холостяцком жилище. Завтра автобусом, он уедет в город Ставрополь. На сердце было немного грустновато. За время пребывания в Ростове Максим полюбил этот город, приобрёл тут достаточно много друзей, просто знакомых. Подружки так же не обижали и не обходили его здесь, своим вниманием. За что им конечно, большое, русское «мерси»!

Форма сидела на нём довольно прилично, как на хорошем манекене. Кое-где нужно было ушить, а в целом очень даже ничего. Точнее сказать, Максим значительно преобразился, и, причем в лучшую сторону. Форма ему действительно очень шла, и что не говори, была ему, как говорят, весьма к лицу.

— Подлецу, всё к лицу…! — самокритично пошутил над собой Максим, и начал укладывать чемодан.

Собирая и складывая вещи, он рассуждал про себя и думал о том, что его ждёт завтра. С кем ему доведётся встречаться, и о чём придётся говорить. Как сложиться разговор с большим военным начальством. Сейчас для него, человек с погонами капитана был уже большим и уважаемым представителем военных, а с погонами майора, а тем более подполковника, казался ему вообще недосягаемым и чуть ли не великим полководцем. Вроде Ганнибала, или Аттилы. Максим никогда не был в Ставрополе и поэтому не мог представить его в своём воображении. Большой он, или маленький, красивый или не очень? Если Ростов считали воротами Северного Кавказа, то Ставрополь находился, чуть ли не в его центре, и уже, только поэтому, этот город, по логике, мог быть очень интересным во многих отношениях. Максим не знал, в какой район Ставропольского края его направят служить, но не исключал просто гипотетически, саму возможность остаться непосредственно и в самом городе Ставрополе. А почему бы и нет…?! Ведь ему можно сказать, пока что в жизни очень даже везло. И довольно часто, если же конечно не брать во внимание Ростовский военкомат и его призыв в армию. Так что, всегда и во всём, надо надеяться на лучшее.

Желание, как и надежда, как говорится, умирает последней. А ты, если это твоё желание будет очень сильным, можешь жить и без неё. Без этой самой надежды! Пусть хоть и непродолжительное время, но можешь ведь…!?

ГЛАВА — 20 «ПРОЩАЙ РОСТОВ…! Да ЗДРАВСТВУЕТ СТАВРОПОЛЬ…!»

Утром Максим встал, по пояс вымылся холодной водой из-под крана, не спеша, выпил чашку горячего кофе, оделся и отправился в Управление. Он уже знал и понимал, что идёт туда по всей вероятности в последний раз.

Придя в Управление, он первым делом зашел в свой родной техотдел. Начальник отдела Михаил Аркадьевич Оскольский, да и остальные сотрудники отдела, встретили его шутками, подчеркнуто торжественно.

Максим пару дней назад, уже обмыл в отделе свой уход с работы и заодно призыв в армию. Коллеги по отделу, по разному отнеслись к такому крутому жизненному повороту дел в судьбе Максима. Одни говорили, что ему повезло и всё будет у него теперь в полном порядке, другие даже сочувствовали Максиму считая, что он теряет свободу, независимость и влезает в казарменную кабалу. И что здесь в Управлении, он мог без всякой армии достичь серьёзных результатов и сделать хорошую карьеру. Все задатки для этого у него были. Каждый имел на этот счет своё, личное мнение. И эти мнения были разные.

Максим, шутливо-серьёзно пообещал им, что не забудет своё, уже ставшее родным Управление, и при случае, обязательно навестит своих коллег. Поговорив еще с ними минут пятнадцать, Максим раскланялся со всеми, и навсегда покинул их. После этого он зашёл и в другие отделы и службы и так же со всеми распрощался.

С Татьяной, естественно, Максим, как «истинный…» джентльмен, распростился отдельно… В индивидуальном порядке. Он поблагодарил Таню за всё сразу…! И за интересную совместную общественную работу, а она была комсомольским вожаком в Управлении, и совместное время препровождение, и за ту радость, которую Татьяна дарила ему, теперь уже тогда, когда он сам этого хотел…, с тех самых пор, когда они в первый раз встретились в её кабинете.

И в тот момент, при их расставании, было видно, что Татьяна немного грустна и задумчива, и также было видно, что она вся, пребывала в каком-то определённом внутреннем напряжении, и, наверное, именно поэтому, заметно нервничала. По всей вероятности, Таня, это расставание с Максимом, как-то по-своему, по-женски, переживала.

А очень даже возможно, и это вовсе не исключается, что она просто жалела своё потерянное время, и напрасно потраченный труд. Ведь она, тоже на что-то надеялась. В лучшем случае, на своё возможное второе замужество, а в худшем, хотя бы на продолжительные отношения с Максимом. Но для неё, все эти надежды, вот таким неожиданным образом, в одночасье оборвались, рухнули.

Потом, уже в конце их совсем, скажем так, невесёлого разговора, она неожиданно для Максима, взяла его за рукав пиджака, и очень просто и тихо, но в то же время, довольно решительно сказала: — «Иди за мной Максим…! Но, только, прошу тебя, ничего не говори и не спрашивай ни о чём…!»

И наш Максим, молча и почти покорно, последовал за Татьяной…

Они спустились в самый низ Управления, в его подвал. В этом хозяйственном помещении хранились, разные ещё пока нужные и уже совсем ненужные никому вещи. Столы и стулья, старые диваны и кресла, какие-то неизвестные приборы, оборудование, и ещё всякая там всячина.

У Татьяны, здесь тоже была своя небольшая комнатка, в которой она так же хранила свои комсомольские атрибуты…, плакаты, знамёна, транспаранты и так далее. И в этой комнатке, стоял маленький диванчик, с непонятным для Максима, но очень красивым названием, — «канапе…».

И в этот последний раз их близости, у них всё было, почти точно так же, как и в первый раз, когда Максим и Татьяна, любили друг друга, у неё в кабинете. Без лишних слов. За исключением, только одного обстоятельства! Здесь, на этом, уже не совсем новом и загадочном «канапе», Максим нисколько не нервничал, и был абсолютно спокоен. Как танк в своём гараже… Он знал, что сюда никто из посторонних не войдёт. И наверно поэтому, всю свою необузданную страсть, мощь, и энергию, Максим в этот раз, полностью отдал, подарил, нашей грустной и задумчивой Татьяне…!

В этот раз, он любил её, как никогда раньше. Без оглядки, на что-либо. Напропалую… Старый диванчик, очень чувственно, как и Татьяна, постанывал и при этом, усиленно поскрипывал… Максим любил Таню так, как будто это было, последний раз в его жизни. И в этот раз, оно, так действительно и было. Больше, у Максима с Татьяной, это уже, никогда не повторится.

Зато, после всей этой бесшабашной любви на стареньком «канапе», Татьяна заметно повеселела…, а Максим наоборот, отчего-то немного взгрустнул. Последний раз всё-таки…! Максиму искренне было жаль. Какая всё-таки у неё фигура, какое тело…!!! Мечта любого мужчины…

С Инной, Максим договорился, что после того, как он будет знать, где он будет служить, в каком месте, и будет иметь какое-то место проживания, он сообщит ей все подробности. В письме или по телефону. У Инны скоро должны были наступить каникулы в институте, и она планировала приехать к нему. Намерения у неё в отношении Максима были серьёзные, она хотела выйти за него замуж. Она была к этому целиком и полностью готова, хотя он предложения такого рода вслух Инне пока ещё не сделал. Всё, как-то подразумевалось само собой разумеющимся.

Кроме этого, ещё одна мысль не давала Максиму покоя. Он беспокоился по поводу её состояния здоровья, и каким образом всё это, может отразиться на учебе Инны в институте. Но об этом чуть позже… А сейчас, он думал о предстоящей поездке. И поскольку Максим не любил вокзальные проводы, он с трудом, но все-таки уговорил Инну не приходить на автовокзал и не провожать его. Он ещё не совсем забыл недавние, грустные проводы Риты, и довольно печальный конец их короткому знакомству.

Придя к себе, домой, Максим рассчитался с комендантом своего холостяцкого жилья Эммой Сергеевной, на лице которой ещё можно было отыскать следы былой красоты, вежливо распрощался и с ней и, подхватив свой маленький чемодан и спортивную сумку со своими немудрёными пожитками, отправился на городской автовокзал.

Максим ехал в троллейбусе и через стекло смотрел на улицы Ростова. Ему сейчас было грустно и даже где-то, как той собаке, которую выгнали из дома на улицу, довольно тоскливо. Он уже хорошо знал Ростов, был в его разных, даже отдалённых уголках, не говоря уже о своих привычных и любимых местах, в какой-то степени сроднился с ними и искренне полюбил их. Теперь приходилось всё это покидать. И он понимал, что это надолго, если не навсегда. В голове у него промелькнула пословица, или просто народное высказывание — «Если ты умер, то это надолго, а если ты идиот…, то, — навсегда…!» — «К чему и на кой ляд, она мне пришла в голову?» — подумал он. Максиму действительно по настоящему было жаль расставаться и покидать этот красивый город. А тем более, и, скорее всего, действительно навсегда… — Тьфу ты…! — ругнулся он про себя — «Опять всякая ерунда в голову лезет. От тюрьмы и от сумы, никогда не зарекайся. В жизни всякое бывает, может быть еще, и вернусь сюда…».

Приехав на автовокзал, Максим разыскал свой автобус, зашёл в него и, найдя своё место, постарался удобно устроиться возле окна. Автобус был почти наполовину не заполненный пассажирами, или наполовину пустой, кому как нравится, что вполне устраивало Максима, да и заодно, наверное, и водителя автобуса, поскольку можно было сажать сколько угодно «левых» пассажиров. А это его дополнительный, никем не учтённый и не предусмотренный заработок, который нередко бывал, если конечно везло, побольше основного оклада, предусмотренного по штатному расписанию.

Автобус тронулся, и Максим погрузился в себя, в свои мысли.

Ехали уже около двух часов. Наступил вечер…

На одной из остановок зашли новые пассажиры и к Максиму, рядом с ним, на свободное место, подсела девушка. В автобусе было тоже довольно темно, и Максим очень смутно, как в густом тумане видел лицо этой новой пассажирки. Скорее, он больше его ощущал, чем видел. Зато голос у неё оказался нежным и бархатистым, как журчанье горного ручейка.

Перед тем, как сесть рядом с Максимом голосок прожурчал…: — «Молодой человек…!? Рядом с Вами место не занято? Свободно…? Тогда я здесь присяду. Не возражаете? Спасибо…!»

ГЛАВА — 21 «ДОВЕРЧИВАЯ…» МЫ ЕДЕМ, ЕДЕМ, ЕДЕМ…, в ДАЛЁКИЕ КРАЯ…! КРАЙВОЕНКОМАТ

И вот эти самые, что ни наесть обычные слова, произнесённые ночной, таинственной незнакомкой, были началом удивительной, можно сказать, просто невероятной, и даже в какой-то мере, сногсшибательной истории, которая произошла с Максимом в автобусе, пока он ехал в незнакомый ему, город Ставрополь.

И эта история, случившаяся с ним, в очередной, и уже который раз, заставила Максима задуматься и рассуждать на так называемую «женскую» тему. Что такое женщина…? Какие у неё запросы и потребности? Чего она хочет понять, достичь и добиться в этой жизни? Какова цена её любви и верности…? И есть ли она вообще в природе эта самая женская верность, и как трудно или наоборот легко, этих женщин завоёвывать…? И есть ли на самом деле в действительности, эта самая необходимость их завоёвывать? Может это, просто людская выдумка…? Причём очень неудачная, глупая и где-то даже печальная выдумка…! Просто подходи и бери То, что само просится в твои руки… Всё это так доступно, аж до противности. Но ведь нет же ничего нового в этом мире. И всё это, когда-то, уже раньше было…!

— Девушка, Вы случайно не в Ставрополь едете…? — спросил Максим этот «ручеёк…», после того, как она устроилась в кресле рядом с ним.

— Да, в Ставрополь, я там живу. А что…!?

— Я тоже еду в Ставрополь. Никогда не был в Вашем городе. Еду в крайвоенкомат. Кстати, не знаете, где он находится, и как и чем туда можно добраться от автовокзала?

— Крайвоенкомат…? Да это недалеко от моего дома, в двух кварталах от него. И Вам не нужно ехать на автовокзал. Он находится почти на краю города. Оттуда в центр города сложно добираться, особенно в ночное время. Этот автобус проходит совсем недалеко от Вашего военкомата. Я Вам подскажу, где нужно попросить водителя, чтобы он остановился. Я там, кстати, тоже буду выходить. Мне оттуда совсем недалеко до дома, да и Вам тоже. Я живу по пути к Вашему крайвоенкомату.

— Вот и прекрасно! Спасибо. Мне очень повезло. Будем добираться вдвоём. Всё веселее…! — почему-то вдруг неожиданно для себя зачастил Максим, и продолжил свой словесный забег… — Вы студентка, или постоянно живёте в Ставрополе…?

— Я и студентка, и постоянно живу в городе. На улице 8-марта. Я там родилась. А учусь в политехническом, на третьем курсе… — почти, что с гордостью доложила девушка.

— А я еду на новое место службы. Я военный, лейтенант… — ещё как-то непривычно для себя, отрекомендовался Максим. На нём сейчас был надет спортивный костюм.

— Да…!? Если честно, мне всегда нравились военные. Они такие серьёзные, строгие, всегда такие подтянутые и обходительные. Не то, что гражданские парни. Все какие-то расхлябанные, грубые, неотёсанные. И приставучие, как репей или банный лист. Аж тошнит. А корчат всегда из себя крутых, да деловых. Особенно те, которые приехали в большой город с периферии.

— Ну не все, такие уж плохие…? Есть, наверное, всё-таки и хорошие, нормальные ребята? Я кстати, тоже, если так можно сказать, с периферии.

— Может и есть где-то, на Урале, к примеру, или еще дальше. Только у нас, их, что-то не особенно заметно. Даже в нашем институте. Попрятались наверно, как партизаны в лесу. Хотя войны то вроде нет…! Из пушек не палят и «ура», не кричат…! — она негромко засмеялась, своей, как ей самой показалось удачной шутке и тонкому сравнению, и добавила. — А о Вас нельзя сказать, что Вы из провинции. По крайней мере, по внешнему виду. А как раз наоборот. Вполне современный, интеллигентный, и что очень даже немаловажно, симпатичный молодой человек.

Они разговорились. Без умолку болтали оба. Девушка без какой-либо натянутости, очень непринуждённо, свободно и как-то по-особому доверительно, рассказывала совсем незнакомому человеку, а именно Максиму о каких-то эпизодах своей жизни. Это в какой-то степени даже подкупало. Максим про себя вначале окрестил её «доверчивым ручейком», а немного спустя называл просто, «Доверчивая…».

Они поболтали еще немного. Потихоньку их стало клонить в сон. Максим заснул точно. Сколько он спал, неизвестно.

От очередного толчка на дорожной выбоине он проснулся, открыл глаза и понял, что его голова, лежавшая вначале видимо у неё на плече, сползла на её грудь. Она этого, конечно, не могла не заметить. Но девушка глубокомысленно хранила молчание, и никаких мер по освобождению, пусть даже от случайного поползновения на свою девичью грудь, не предпринимала.

Было темно, и она не могла видеть, что Максим проснулся. Максим не выдавал себя, и продолжал искусственно, но так же добросовестно спать.

Его рука как бы случайно, во сне легла на её ногу. Спустя немного времени, также случайно скользнула между её ног. Ноги были гладкие, мягкие, тёплые. Максим немного подождал… С её стороны не было никакой реакции. Но Максим почувствовал, что она вся замерла, и внутренне напряглась.

На очередной ухабине его руку толкнуло дальше, вглубь, к основанию ног, туда, где они сходятся. Она как будто умерла. Хотя по температуре между ног, такое предположение, а тем более утверждение было бы, по меньшей мере, нелепостью. Но всё равно, никакого движения с её стороны. Хотя Максим уже понял, что она догадалась, что он не спит. А скорее всего…, незнакомка, сама ничего не хотела менять. Ей самой хотелось игры…, приключения, ей хотелось не совсем обычной, экзотической ласки. Ночь, автобус, дорога… Редкое мерцание дорожных огней. Несмотря ни на что, это тоже интересно, это тоже экзотика. Пусть хоть и не Канарские острова, не Лазурный берег, но всё же…!

Ближайшие пассажиры сидели от них через сидение и дальше. Было темно. Им никто не мешал. Ими никто не интересовался. Автобус во всю ревел мотором и тарахтел, как несмазанная телега. Случай…! Почему бы сейчас ни воспользоваться им, и таким, ну прямо скажем, благоприятным стечением, случайно возникших, дорожных обстоятельств…?

— Орёл или решка…? — гадал про себя Максим. — Чёт или нечет…? — барабанными палочками отстукивал кто-то в его голове.

Вначале Максим, через её тонкие, шёлковые трусики, осторожно гладил то местечко, где сходятся её ноги, слегка и нежно касаясь определённых чувствительных точек, о месте нахождения которых он был уже хорошо осведомлён. А немного погодя, и само это, когда-то для него, очень «таинственное…» место, непосредственно… Девушка с силой, дрожью в теле, почти судорожно, то сжимала, то разжимала ноги, и «доверчиво», прерывисто дышала.

Ей сейчас было хорошо… Максим это чувствовал своей кожей. Но она, явно хотела, чтобы ей было еще лучше. Нет предела совершенству…! И нам всегда чего-то не хватает. И «доверчивой…» сейчас тоже не хватало. Ей точно, сто процентов, не хватало, ещё большей ласки. Только она, видимо стеснялась об этом попросить Максима вслух. Она была доверчивая, но стеснительная. Ей надо было это пообещать. Хотя бы про себя, но так, чтобы она это поняла.

Точно так, как обещал нам об этом, но только во всеуслышание, один из «больших…» государственных деятелей…, «баянист-оптимист» по фамилии ВиктОр Черномыслин.

Он произнёс, свой очередной, крылатый и бессмертный перл: — «Никогда такого не было — и вдруг опять…!» — после чего продолжил изрекать горькую для нас правду-матку. — «Мы никогда не говорили Вам, — имелся в виду народ, — Что Вы будете жить хорошо…! Мы всегда говорили вам, что Вы будете жить, ещё лучше…!» — ну а если к этому немного добавить и развить данное высказывание, а самое главное, перевести его на доступный пока ещё нам, родной, русский язык, то мы получим следующее: — «Вы, глупое, неотёсанное, плебейское большинство, жили, живёте и всегда будете жить, всего лишь только лучше, лучше и лучше…! (и даже это произойдёт только в том случае, если вы будете покладисты и послушны…) Но Вы, никогда не будете жить, просто хорошо. Мы же «умное» и «избранное…» (неизвестно кем, но это сейчас не столь важно…) меньшинство, лучше жить никогда не будем (поскольку лучше, уже просто некуда…) по той простой причине, что мы жили, живём и намерены всегда жить, только хорошо…! Хау…! Я всё сказал…!»

А Вы мой дорогой читатель, всё успели запомнить, или на худой конец, хотя бы записать в блокнотик этот перевод…!? Его лучше всего, всегда иметь под рукой…

Какой же всё-таки это потрясающий, калейдоскопический идиотизм, или просто неприкрытая человеческая глупость. И этот новоиспечённый «цицерон…», до сих пор почему-то, не привлечён ни к какой-либо ответственности! Даже к «административной…!» И в то же время, одновременно с этим, сейчас это была очень забавная и анекдотичная аналогия, которую можно было провести с нашим, автобусным приключением. Жизнь, народ, автобус, дорога, любовь…!

— По-моему пришло время действовать более решительно… — соображал Максим — А то наша «доверчивая» ночная незнакомка, может потерять ко мне всякое доверие и предрасположенность. А это допустить в данный момент, было бы с моей стороны, очень большой глупостью…

Он осторожно, и в тоже время мягко, но довольно настойчиво, стал снимать с неё трусики. Никакого, даже лёгкого сопротивления она не оказывала. И Максиму сейчас даже показалось, что она хотела, чтобы он действовал чуть попроворнее и побыстрее. Она, как и раньше, всё также хранила глубокое молчание, как будто соблюдала требования клятвы «омерта», и продолжала всё также «доверчиво», но и одновременно с этим, почему-то, прерывисто дышать.

Уже обладая определённым, и надо сказать уже немалым опытом, по одновременному освобождению от мешающей в таких щекотливых делах одежды, Максим спустил с себя спортивные брюки и сам немного, как бы съехал с сидения вниз. Он находился в полулежащем положении. Подняв ей, платье повыше, он усадил её на себя, вернее прямо на своего друга, горячего, и дрожащего от нетерпения, как хороший скакун перед очередным забегом на ипподроме, и крепко обхватил её руками за талию. Она сидела к нему лицом. Ноги её находились по бокам, если так можно сказать, его ног. Но это было в начале. Они там находились недолго…

Со вкусом и плотно устроившись на нём, и всё больше входя в сам процесс происходящего, в его завораживающую и отнимающую разум действительность, она согнула ноги в коленях и поставила их на край кресла Максима. Затем, ухватившись за спинку этого кресла, она, с потрясающим задором, с каким-то убийственным азартом игрока, и даже неистовостью, начала совершать возвратно-поступательные движения, чередуя их, видимо для получения более острых и сладострастных ощущений, с обыкновенным круговым полувращением, своей такой, сексуально-очаровательной попкой. Наверное, вспомнила институтские лекции по теоретической механике и очень успешно применила их на практике. Вверх, вниз. Вверх, вниз. Влево, вправо. Вверх, вниз. Ну и так далее… Сами знаете как… И так до тех пор, пока приглушённо не застонала, судорожно вздрагивая всем телом, словно тонущий океанский лайнер, перед своим последним, гибельным погружением в морскую пучину, и после этого, вся, как-то обмякла… При всём при этом, она не издала, за исключением лёгкого и приятного стона, ни единого звука. Ну, просто поразительная выдержка…!

Максим кстати тоже, всё это время, был нем, как рыба об асфальт. Хотя сдерживать себя в такие моменты, когда всё рвётся наружу, очень и очень даже непросто…

Впрочем, что об этом рассказывать. Вы об этом наверняка, сами знаете. Азбука… Аз, буки, веди. Так ведь…!?

А народ, находящийся в автобусе ничего такого, эдакого, и не заметил. Народ в это время просто спал. Или, по меньшей мере, ближайшие от них пассажиры. И ещё… До сих пор Максиму, так и ни разу, не удалось хорошо рассмотреть лица своей, такой очень милой и такой очень сладкой, в интимном деле соседки. Всё также было темно.

Уже в Ставрополе, выйдя вместе из автобуса, они по незнакомой для Максима улице направились в сторону её дома и крайвоенкомата. «Доверчивая» показывала куда идти. Много говорили по дороге. Особенно она. Болтала без остановки. И всё также свободно, непосредственно и самое, что удивительное, всё также доверительно. Поразительная доверчивость и последовательность…! И эта её доверчивость опять почему-то подкупала Максима. Как бы обволакивала его сознание и лишала какой-то сосредоточенности в мыслях.

Она отчего-то не захотела, чтобы Максим проводил её до самого дома. Сказала, что дом рядом, и она дойдёт сама. Максим не настаивал. Они нежно распрощались на перекрёстке.

Максим зашагал к крайвоенкомату. И только сейчас он вспомнил и подумал о том, что не узнал у неё номер телефона, и не спросил домашний адрес.

Более того, он даже не узнал, как её зовут! Ну и дела…! С такой кургузой информацией, её и в политехническом институте, разыскать, даже при большом желании, будет довольно затруднительно. Да и стоит ли вообще искать то её? Тем более, что институт, это единственное, что он о ней знал.

Максим, усмехнувшись, подумал о том, что при дневном свете, он вряд ли бы узнал «Доверчивую». Более или хотя бы менее, но он так и не разглядел её лица. Когда они шли, было уже поздно, и улицы не освещались. Темнота сыграла с ним злую шутку. Значит, оказывается, эта самая темнота не всегда является другом молодёжи! Это иногда, надо и полезно помнить…!

— Ну и наваждение…! — подумал Максим. — Никогда такого не было. Склероз у меня уже, что ли…? Как у того старого, богатого графа, который женился на молоденькой, но очень бедной девушке. Вроде еще рано. А может всё, что ни делается, делается к лучшему, и ничего менять не надо? И искать её тоже не нужно? Как есть, так и есть. Как идёт, так идёт, и это очень даже, вполне логично. Мы просто запомним этот доверчивый подарок, с улицы 8-е марта, а потом, через какое то время, забудем её навсегда — подвёл Максим итог всему произошедшему с ним, и зашагал быстрее…

На звонок Максима в дверь крайвоенкомата, вышел дежурный капитан. Вернее не вышел, а как-то довольно нелепо и смешно стоя на цыпочках, выглядывал из-за стеклянной двери.

— Кто такой, чего нужно…? — не очень любезно спросил он. Видно Максим разбудил его своим ночным звонком.

Максим чётко доложил, что, мол, такой-то и такой, прибыл в распоряжение крайвоенкома, для прохождения дальнейшей службы.

— А…! Ну, давай, заходи. Мы тебя еще вчера ждали. Вещи, форма с собой? — Максим утвердительно кивнул в ответ… — Хорошо — констатировал капитан.

— Давай сейчас в офицерскую гостиницу и бай-бай до 6-00. Утром приведешь себя в порядок, и на приём к генералу. За напутствием. Он у нас старик строгий. Так что будь готов. Ну, вот пока и всё. Гуд бай лейтенант…

Капитан приказал своему помощнику отвести Максима в гостиницу.

Помощник проводил его, показал кровать и удалился. Наверное, досыпать…!

Максим разделся, пошёл в умывальную комнату, умылся холодной водой. Почувствовал приятную свежесть…

Затем он лег на кровать, с силой вытянулся до приятной боли во всём теле, полностью расслабился, и вдруг начал стремительно проваливаться куда-то. И это что-то, было зовущим, тёплым, мягким и сладким.

Перед тем как окончательно заснуть, в его голове пронеслась последняя, очень лёгкая и очень приятная мысль, которую он запомнил в этот день, и которая как бы убаюкивая его, пела ему, нежную колыбельную песню.

Она, тихим, ласковым, завораживающим голоском шептала ему на ухо: — «Какая хорошая штука, Жизнь! И как прекрасен этот мир, посмотри…!» — После этого, Максим, уже больше ничего не видел и не слышал. Он крепко и мирно спал.

В этой суетной и уже не всегда лёгкой и понятной жизни, ему ещё пока, снились красивые, розовые сны. Будет ли так и дальше? Ведь Жизнь так не постоянна, так переменчива и так непредсказуема…