Запланированное безумие

ГЛАВА 9

Через полчаса я был на месте. Слежки за собой я не чувствовал, но понимал, что без присмотра они меня не оставят.

Поднявшись на лифте на последний этаж и удостоверившись, что за мной никто не идет, я спустился этажом ниже. Подойдя к нужной двери, нажал кнопку звонка. Дверь открыла сама Сабина. Ничего не спросив, она отступила в сторону, пропуская меня в прихожую.

Уже в прихожей, извинившись, я попросил ее уделить мне несколько минут. Она предложила мне пройти в комнату и подождать ее. Усевшись в кресло, я попытался сосредоточиться, так как разговор предстоял не из легких. Мне необходимо было срочно спрятать блокнот с моими записями. Хранить его у себя я больше не мог. И я решил попросить Сабину подержать его некоторое время у себя. Поэтому ничего другого не оставалось, как откровенно рассказать ей все.

Комната, где я находился, была обставлена не столь роскошно, как я ожидал, но с большим вкусом. Мебели было немного, но она была хорошо подобрана. Изящная люстра и толстый ковер в нейтральных тонах придавали обстановке определенную завершенность.

— Как вы меня нашли? — спросила она, входя в комнату.

Я молча протянул ей визитную карточку ее отца.

— Кофе, чай? — предложила она, вынимая из серванта конфеты.

— Кофе, и если можно, покрепче, — попросил я, с интересом наблюдая за се ловкими движениями.

Она как-то быстро организовала на журнальном столике нечто, напоминающее праздничный стол. Кофе был отменным. Вообще, надо признаться, мне явно все здесь нравилось.

— Извините меня за этот визит, — с трудом начал я, — но у меня по существу нет другого выхода.

Я кратко рассказал ей почти все, опустив лишь некоторые подробности. Слушала она внимательно, слегка наклонив голову. В заключение своего рассказа я попросил ее сохранить у себя мой красный блокнот. Я также предупредил ее, что попытаюсь проникнуть в сумасшедший дом и встретиться с тем парнем, хотя уверенности, что он жив, у меня нет. Кроме того, попросил ее связаться с Фуадом, если я завтра к вечеру не вернусь, и передать ему мой блокнот. Попросив ее еще раз повторить его телефон, я собирался уходить.

— Скажите, — проговорила она, открывая мне дверь, — а почему все-таки вы обратились ко мне?

Ничего не ответив, я торопливо стал спускаться вниз. У подъезда никого не было. Посмотрев по сторонам, я быстрым шагом направился к остановке автобуса. Я спешил домой, чтобы подготовиться к завершающему раунду.

Улица была пустынной. Короткий зимний день угасал, сгущались сумерки. Возле моего подъезда никого не было. Быстро поднявшись на свой этаж и открыв свою дверь, я вошел в коридор. И вдруг почувствовал каким-то шестым чувством, что я в квартире не один.

Я резко повернулся к еще незакрытой двери, и в этот самый момент кто-то ударил меня сзади. Тысяча солнц вспыхнула перед моими глазами, а потом наступила темнота.

Пробуждался я тяжело. Сначала начал улавливать голоса, потом через прикрытые веки стал различать свет. Все тело болело, особенно голова. Было такое ощущение, что моя бедная голова превратилась в огромный, гудящий колокол.

Постепенно ко мне возвращалось сознание. С трудом открыв глаза, я увидел над собой горящую лампочку. Повернув голову, разглядел сидящего несколько в отдалении мужчину.

Он слегка похрапывал. Его белый халат и вся обстановка навели меня на мысль, что я попал в больницу, Я попытался встать, но мешали толстые матерчатые полосы, которыми я был привязан к кровати.

Мои намерения не остались незамеченными. Сидевший мужчина встал и подошел ко мне. Проверив еще раз, крепко ли я привязан, и выразительно посмотрев на меня, он вышел из комнаты.

Через несколько минут в комнату вошел невысокий мужчина с добродушным лицом, в очках. Махнув санитару рукой, он взял стул и сел рядом с моей кроватью. Его профессиональная улыбка врача не успокоила, а скорее насторожила меня. Санитар, несколько помявшись у дверей, вышел, оставив нас одних.

— Очевидно, вы хотите знать, где находитесь, — тихим голосом сказал он, посмотрев на меня своими спокойными, холодными глазами. Вообще-то, глаза у него были очень странные. Лицо улыбалось, излучая доброту и покой, а глаза оставались холодными, как будто существовали независимо от лица. — Так вот, уважаемый, вы находитесь там, куда, видимо, хотели попасть. Вы в сумасшедшем доме. Более того, в палате, где до недавнего времени жил, если это можно так назвать, тот самый молодой человек, который вас так интересует в последнее время. Да, именно в этой палате он провел последние дни своей, по сути дела, никчемной жизни. Ну, а потом с ним произошел трагический случай. Будучи человеком неуравновешенным, он в припадке безумия выпрыгнул в окно, а здесь очень высоко от земли. К нашему прискорбию, спасти его не удалось. Вот почему к вам мы применили некоторые меры предосторожности, — и он красноречиво указал пухлой рукой на ремни, безусловно, полностью исключающие с моей стороны любую выходку подобного рода, во всяком случае, по собственной воле. — Так что сегодня вы еще поспите, вам надо отдохнуть после проведенного расследования, а завтра мы вернемся к нашей беседе.

Он нажал на кнопку звонка, вмонтированного в панель на стене и, что-то сказав вошедшим санитарам, вышел. После нестерпимой боли от укола я почувствовал, как мое сознание, отделившись от моей плоти, устремилось куда-то в бесконечность. Потом наступили тишина и безразличие.

Утро следующего дня было холодным и неприветливым. Проснулся я рано. В комнате никого не было, нестерпимо болела голова. Ужасно хотелось пить. Ремней не было, но и особенного желания вставать тоже не было.

Кое-как поднявшись с постели, я попытался дойти до двери. Каждый шаг давался с трудом. Было такое ощущение, что тело потеряло устойчивость, кружилась голова.

Дверь оказалась заперта. Я вернулся к кровати и нажал на кнопку звонка. Через несколько минут в комнату вошли двое санитаров. Не сказав ни единого слова, они помогли мне умыться. Даже такая незатейливая процедура без их помощи мне была не под силу. Они помогли надеть какую-то серую робу, от которой неприятно пахло больницей, и повели куда-то по коридорам.

Вскоре мы оказались у дверей кабинета. В кабинете было тепло и уютно. За письменным столом сидел мой вчерашний знакомый и что-то писал. Предложив присесть, он долго с улыбкой смотрел, как я безуспешно пытался поудобнее устроиться в кресле. Мое тело как бы не принадлежало мне, я с большим трудом примостился в кресле, стараясь не сползти на пол.

— Чашку кофе? — предложил он мне. И не дождавшись ответа, налил мне в стоявшую на столе фарфоровую чашечку густого, крепкого кофе. Потом подошел к шкафу и вернулся, держа в руке шприц.

Увидев мой недоуменный взгляд, он еще раз улыбнулся и сказал, что это просто тонизирующий укол. Все вместе взятое подействовало на меня благотворно. Буквально через секунду я почувствовал прилив сил и ясность мышления.

— Поскольку вы вполне освоились, перейду к деловой части нашего разговора, — сказал он, закуривая сигарету. — Мы давно следим за вами. Вы действительно близки к разгадке этого дела. Поэтому мне нет смысла скрывать от вас что-то. Я просто хочу, чтобы вы все ясно поняли. В нашей стране, как и за рубежом, давно проводятся опыты с генераторами слабого электромагнитного излучения. Именно с помощью этой аппаратуры можно воздействовать на живую природу, в том числе и на человека. Примерно так же, как это происходит с химическими препаратами, воздействие которых на организм подчас почти непредсказуемо. Кто может предсказать, как именно повлияет на конкретного человека в конкретной ситуации тот или иной препарат? А здесь, по крайней мере, нет химии. Все болезни людей на девяносто девять процентов происходят не от голода или непосильного труда, а от душевного разлада. И эта проблема является проблемой даже в богатых странах. Поэтому разве не гуманно сделать людей счастливыми, помогая им обрести покой и уверенность? Разве не на это направлена психотерапия? Но ею результативно заниматься и, соответственно, лечить могут лишь единицы. Разве в этом уже на заложено неравенство? А мы можем вылечить если не всех, то, по крайней мере, многих. Кроме того, разве идеология не занимается тем же самым? Разве в течение многих лет нас не старались сделать счастливыми, не спросив нас, хотим ли мы этого? И если хотим, то как именно? Так вот, мы всего этого можем добиться дешевле и действеннее. Люди даже не ощутят случившегося, просто окружающий мир станет им понятен и дружелюбен. И они сами, быстрее и эффективнее, осуществят те незначительные изменения, которые необходимы обществу. Сейчас мы на пороге больших потрясений. И нам кажется, что наше вмешательство необходимо. Нынешнее руководство деморализовано и некомпетентно. Сам бог велел нам, людям профессиональным и эрудированным, взять всю ответственность на себя. И первый шаг будет заключаться в том, что мы поможем народу осознать необходимость радикальных перемен, скажем так. Так что же нам нужно от вас? Практически ничего. Нам надо только знать, кому, кроме вас, известно о вашем расследовании, и мы просто позаботимся, чтобы они случайно нам не помешали. Ну а через несколько дней многое уже не будет иметь смысла. С этими людьми ничего плохого не случится, просто их несколько дней подержат взаперти. А если вы куда-нибудь послали свои материалы, то нам хотелось бы знать, куда именно. Поверьте, мы преследуем истинно гуманные цели.

Он подошел ко мне и протянул пачку сигарет.

— Скажите, — спросил я, — а кто именно хочет вот таким образом улучшить наше общество, точнее, какие круги представляют эти люди: военные, партийные, правительственные, оппозицию?

— В этом и состоит основная ошибка многих. Четких разграничений не существует. В наших рядах есть военные и партийные работники, демократы и чиновники, точно так же, как в противоположном лагере имеются представители всех слоев общества. Разница в другом: мы способны на решительные действия и не боимся ответственности, а они нет. Вот и все. Ну, так кто, кроме вас, знает о ваших расследованиях?

Немного подумав, я откровенно ответил на его вопрос, умолчав лишь о том, что вел записи, которые передал Сабине. По его лицу я понял, что он все это знал и без меня.

— У вас будут какие-нибудь просьбы? Конечно, в рамках моих возможностей, — спросил он меня.

— Да, можно ли мне погулять в саду лечебницы?

Было видно, что моя просьба ему не понравилась, но он решил быть великодушным. Помолчав минуту, он согласился, но при условии, что меня будут сопровождать.

Вернувшись в палату, я еще раз обдумал свой поступок. Скрывать что-либо было бессмысленно. Они, безусловно, знали всех, с кем я общался. Так что тут моей ошибки не было.

Через час с небольшим я попросил дежурившего возле меня санитара позволить мне прогуляться по саду. Ничего не говоря, он принес мою куртку, и мы вышли в сад, раскинувшийся у стен лечебницы.

День был холодный и морозный. Чистый воздух подействовал на меня благотворно. Голова перестала болеть, и я чувствовал себя даже без их дьявольских фокусов почти счастливым.

Сад был окружен высокой оградой. Иногда вместо стены была металлическая решетка. Уже возвращаясь в здание и проходя мимо главных ворот, я почувствовал на себе чей-то взгляд. По ту сторону решетчатых ворот из кабины тяжелого грузовика на меня смотрел Фуад. Рядом с ним находился кто-то еще.