Заря империи

Пролог

Деревня простиралась перед ним, словно ягненок, загнанный в западню стаей волков. Тутмос-син остановил вспотевшего коня на гребне горы, его воины в это время выстраивались по обеим сторонам от него. Он осматривал равнину внизу, отмечая засеянные поля и оросительные каналы. Потом его взгляд остановился на деревне, расположенной всего в двух милях.

Там Тигр делал резкий поворот, огибая земляные хижины и шатры, стоявшие на берегу. Сегодня река, дававшая жизнь деревенским ничтожествам, станет препятствием, которое не позволит им сбежать.

“Тем, которые еще не сбежали”, — поправил сам себя Тутмос-син. Он хотел застать деревню врасплох, но новость о приближении его отряда опередила воинов, как это часто случалось. Пять дней воины ехали верхом довольно быстро и мало спали. Несмотря на все эти усилия, деревенские ничтожества получили предупреждение за несколько часов. Новость о его приближении, вероятно, шла по реке, быстрее, чем способен передвигаться всадник на лошади. И даже теперь Тутмос-син мог видеть несколько маленьких суденышек. Сидевшие в них люди яростно работали веслами, продвигаясь вдоль дальнего берега Тигра. Эти счастливчики воспользуются речным путем, чтобы избежать судьбы, которую он им уготовил.

Его воины выстроились. Почти триста человек стояли в ряд на вершине горы, Тутмос-син находился в центре. Каждый воин подтянул тетиву лука, отстегнул копье и приготовил меч, чтобы можно было его быстро выхватить из ножен. Они делали это столько раз, что теперь практически не разговаривали и им не требовались приказы, когда они готовились не к сражению, а завоеванию и покорению. Только приготовив оружие, они могли позволить себе позаботиться о личных потребностях. Каждый всадник напился воды из бурдюка, затем вылил остатки себе на голову и на шею коня. В деревне найдется много воды и для людей, и для животных.

Ретнар, помощник Тутмос-сина, остановился сразу же за ним.

— Люди готовы, Тутмос-син.

Вождь повернул голову, увидел готовность и возбуждение на лице Ретнара и улыбнулся. Затем он посмотрел налево и направо вдоль строя воинов, каждый десятый поднял лук или копье. Воины действительно были готовы и рвались в бой. Их ждала награда за дни напряженной и быстрой скачки.

— Ну, тогда давайте начинать.

Тутмос-син ударил пятками по бокам коня и поскакал вниз, воины последовали за ним. Они не особенно торопились. Если бы лошади были отдохнувшими, то отряд несся бы вниз галопом и очень быстро, в неудержимом порыве преодолел бы последние две мили. Но после пяти дней скачки никто не хотел рисковать ценными, но усталыми лошадьми — не тогда, когда конец путешествия так близок.

На равнине построение нарушилось, и линия больше не была такой прямой, как наверху. Небольшие группы всадников отделились от флангов и стали прочесывать местность. Они обыщут ближайшие поля и разбросанные вокруг фермы, чтобы согнать людей в деревню.

Основная группа всадников с Тутмос-сином во главе ехала кентером по полям, засеянным золотистой пшеницей и ячменем. Вскоре они добрались до широкой, хорошо наезженной дороги, которая вела к деревне, перешли на галоп и через две минуты уже миновали первые строения.

Теперь впереди скакали самые молодые воины на самых свежих лошадях, их боевые кличи заглушали стук копыт. Они проехали мимо нескольких отдельно стоящих деревенских ничтожеств, не обращая внимания на кричащих женщин, испуганных мужчин и плачущих детей. Грубый деревянный забор, высотой в человеческий рост, мог бы ненадолго замедлить продвижение воинов, но ворота стояли открытыми, и их никто не защищал.

Воины ворвались внутрь, не встретив никакого сопротивления.

Тутмос-син видел, как умер первый деревенский житель. Старик, спотыкавшийся от страха, попытался добраться до хижины и скрыться в ней. Один из воинов Тутмос-сина ударил его мечом, а потом поднял окровавленный клинок высоко в воздух и издал боевой клич. Стрелы вырвались из луков и вонзились в мужчин и женщин, застигнутых на открытых участках. Всадники рассеялись, некоторые спешивались, чтобы обыскать дома. Они не выпускали из рук мечи или копья. Конечно, любой, кто окажет сопротивление, умрет, но многих убьют просто ради развлечения или удовлетворения жажды крови. Остальных пощадят.

Алур мерики нужны рабы, а не трупы.

Тутмос-син не обращал внимания на шум и крики, медленно проезжая по деревне. Теперь его окружали телохранители, которых насчитывалось десять человек. Он отметил несколько двухэтажных домов, что говорило о богатстве владельцев. Некоторые дома скрывались за высокими земляными стенами, перед другими были разбиты небольшие сады, отделявшие их от дороги.

Тутмос-син добрался до площади в центре деревни — большого открытого участка с огромным каменным колодцем посередине. На рыночной площади стояло более дюжины повозок с грязными матерчатыми навесами, трепетавшими на легком ветру. На некоторых все еще оставались выставленные товары, хотя торговцев не было. Все повозки были брошены. Богатая деревня, как и обещали его разведчики.

Предводитель отряда ненадолго остановился, чтобы дать коню напиться из колодца, затем выбрал более широкую дорогу, которая вела в дальнюю часть деревни. Тутмос-син с телохранителями скакал по этой дороге, пока не добрался до реки. Там он остановился, легко спрыгнул на землю и бросил поводья одному из воинов. Деревянный причал на дюжину шагов вдавался в Тигр. Шагая по настилу, он потуже завязал широкий кусок голубой ткани, расшитой красными нитями, который не позволял волосам падать на глаза. Затем он остановился и уставился на противоположный берег.

Даже в этом месте, предназначенном для переправы вброд в середине лета, воды Тигра доходили почти до самого верха широкого берега, а в некоторых местах человека накрывало с головой. Для переправы на другую сторону имелся паром, но брошенное судно стояло у противоположного берега вместе с тремя другими маленькими суденышками; все были пусты.

Тутмос-син обратил внимание, что плоскодонный паром накренился под необычным углом. Вероятно, кто-то из деревенских ничтожеств пробил днище.

Противоположный берег круто шел вверх, и там начиналась возвышенность, усеянная финиковыми пальмами и тополями. Тутмос-син видел, как сотни людей судорожно карабкаются по склонам. Некоторые вели за собой животных, другие несли скудные пожитки в руках, мужчины помогали женщинам и детям. Большинство следовало по петляющей дороге, которая вела к проему между ближайшими возвышенностями. Почти все оглядывались назад, на реку, опасаясь, что мрачные всадники последуют за ними. Трусливые деревенские ничтожества убегут так далеко, как только смогут, и будут бежать столько, сколько смогут, а затем спрячутся среди скал и в пещерах, будут дрожать от страха и молиться своим жалким богам о спасении от алур мерики.

Они ускользнули от него, и это приводило Тутмос-сина в ярость, хотя его лицо не выражало никаких эмоций. У усталых лошадей не было сил сражаться с течением, не то что преследовать убегающих деревенских жителей. Кроме того, воины не могли бы переправить пленных или товары назад, на этот берег реки. У них для этого не имелось средств.

Он ненавидел Тигр, ненавидел все реки почти так же, как ненавидел оседлых ничтожеств, которые жили рядом с ними. По рекам ходили лодки, которые могли двигаться быстрее, чем лошадь, скачущая галопом, и перевозить людей с их пожитками. А главное — бегущая вода давала жизнь таким деревням, как эта, — этой мерзости и гнусности. Вода позволяла им разрастаться и процветать.

Тутмос-син глубоко вздохнул и пошел назад. Он никак не выражал свое разочарование. Вождь снова вскочил на спину коня и повел своих телохранителей назад в деревню, где его встретили громкие причитания и плач пленных. У колодца ждал Ретнар.

— Приветствую тебя, Тутмос-син. Отличная деревня, не правда ли?

— Приветствую тебя, Ретнар, — официально ответил Тутмос-син, чтобы подчеркнуть свою власть и вес.

Двое мужчин были практически одного возраста (до двадцати пяти лет им не хватало нескольких месяцев), но Тутмос-син командовал большим отрядом воинов, и саррум племени, или царь, поручил Тутмос-сину захват этой деревни. То, что саррум был его отцом, никак не влияло на власть и авторитет Тутмос-сина.

— Да, но очень многие сбежали на другой берег.

Ретнар пожал плечами.

— Один из рабов сказал, что они узнали о нашем приближении несколько часов назад. Новость пришла по реке.

— Как раз достаточно времени, чтобы большинство из них сбежали. — Тутмос-син гнал своих людей практически без отдыха на протяжении последних трех дней, пытаясь избежать именно этого. — А раб сказал, сколько народу было в деревне?

— Нет, Тутмос-син. Я выясню это.

— Ну, тогда занимайся своими делами, Ретнар.

Оставшиеся жители деревни должны прятаться под кроватями или в ямах, выкопанных под их хижинами. Потребуется несколько часов, чтобы найти всех.

Тутмос-син спешился и шагнул к колодцу. Один из подчиненных достал полное ведро воды, и Тутмос-син вдоволь напился, потом вымыл пыльное лицо и руки. Он отпустил большую часть телохранителей, чтобы те могли поучаствовать в разграблении деревни. Здесь они не понадобятся.

С ним остались только трое, и вместе с ними он приступил к осмотру. Тутмос-син зашел в несколько самых больших домов. Ему было любопытно посмотреть, что там есть и как живут эти люди. Он также зашел в полдюжины лавок. Везде бросились в глаза свидетельства поспешного бегства владельцев — от недоеденных блюд до все еще разложенных для продажи товаров. Кое-что хозяева успели поспешно затолкать внутрь, перед тем как сбежать. Тутмос-син не торопился, осматривая кожаные ремни, постельные принадлежности, сандалии и посуду, разбросанные вокруг. Он даже заглянул в харчевню, но из-за неприятного запаха, висевшего в воздухе, быстро ее покинул.

Потом Тутмос-син поехал по другой дороге, размышляя, как деревенские ничтожества могут жить за земляными стенами, которые закрывают небо и не дают свободно проникать ветру.

Их окружают вонь и грязь сотен других, таких же, как они сами. Истинный воин живет свободно и гордо, не привязанный ни к какому месту, а то, что ему требуется или он хочет иметь, он добывает своим мечом.

Его внимание привлек большой дом, почти скрытый за стеной. Тутмос-син толкнул деревянные ворота. Вместо обычного сада он обнаружил кузницу с двумя наковальнями, мехами и тремя сосудами разных размеров для охлаждения. На полу и на скамьях лежали частично починенные орудия фермерского труда. Но почти половину рабочего места занимали приспособления для изготовления оружия. К стене, окружающей сад, были прислонены глиняные формы для мечей и кинжалов. Точильные камни заполняли целую полку, а при помощи огромного куска дерева оружейных дел мастер проверял новые клинки, о чем свидетельствовали многочисленные борозды и отрубленные щепки.

Конечно, мастер забрал с собой орудия труда или где-то спрятал их. Оружие и орудия труда так же ценны, как и лошади. Из кузнеца получился бы полезный раб, но такой важный человек, несомненно, перебрался на другую сторону реки после первого предупреждения.

Вероятно, этот кузнец — прекрасный мастер, если у него такой большой дом. Эта мысль не доставила удовольствия Тутмос-сину. Лучшее бронзовое оружие алур мерики было захвачено в таких больших деревнях, как эта. Вождю очень не нравилось, что деревенские кузнецы могли создавать такое прекрасное оружие с такой очевидной легкостью. Мечи, кинжалы, копья и наконечники стрел — все это можно было изготовить здесь, причем лучшего качества, чем удавалось мастерам его народа.

Не то что представители его клана не знали тайн бронзы или меди. Но их маленькие переносные кузницы не шли ни в какое сравнение с возможностями большой деревни.

Для изготовления крепкого бронзового меча требовались осторожность и время, а его соплеменники не могли этим похвастаться, поскольку постоянно перемещались с места на место.

Большинству воинов его клана было плевать на образ жизни оседлых ничтожеств, но мудрый отец Тутмос-сина обучал его тайнам жизни. Из многочисленных сыновей Маским-Ксула только Тутмос-син родился в полнолуние, а это время рождения тех, кого боги наделяют исключительной восприимчивостью и хитростью. Ко времени совершеннолетия Тутмоса отец добавил к его имени редкий послелог “син”, что означало мудрость и рассудительность.

Тутмос-син понимал важность знаний о врагах. Оседлые ничтожества представляли угрозу даже для алур мерики, и его отец это прекрасно понимал. Все остальные члены клана презрительно фыркнули бы, услышав о том, что деревенские жители могут с ними соперничать. Для воинов врагами являлись другие степные племена, с которыми они могли столкнуться во время странствий. Среди жалких оседлых ничтожеств было мало воинов и еще меньше опытных наездников. Любой из его воинов, более сильный, более высокий, обладающий боевыми навыками и обученный езде на лошади с ранних лет, без труда убивал в сражении трех и более жителей деревни.

Нет, оседлые ничтожества не знали военного искусства и никогда не смогли бы стать сильными воинами. Но они обладали другим оружием, более смертоносным, чем любой лук или копье, — это была еда, которую они получали из земли. Эта еда позволяла им размножаться, словно муравьям. Им не требовалось охотиться или сражаться за пропитание. Чем больше еды они извлекали из земли, тем больше их становилось. И когда-нибудь их может стать так много, что даже алур мерики не удастся убить их всех.

Тутмос-син поклялся, что такой день не наступит никогда. Его отец стареет, и вскоре ему придется передать власть, которой он так долго пользовался. В тот день Тутмос-син, который уже являлся любимцем совета старейшин племени, станет править алур мерики. Он будет обязан обеспечить разрастание и процветание клана, идя путем покорения и грабежей, как было всегда. Он выполнит свой долг.

Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся на рыночную площадь. Она оказалась заполнена воинами и пленными. Почти все прекратили плакать. Новые рабы стояли на коленях в пыли, плечом к плечу. Их страх висел в воздухе и, казалось, перебивал запах, исходивший от воинов, пять дней без устали скакавших на лошадях, Тутмос-син увидел, что Ретнар сидит на земле. Он прислонился спиной к колодцу и ждал возвращения вождя.

— Привет тебе, Ретнар. Сколько их здесь?

— Двести восемьдесят шесть взяли живыми, когда выкопали последних из нор. Еще семьдесят или восемьдесят мертвы.

Достаточно для наших нужд. Мы обыскали все дома и поля. Никто не пытался оказать сопротивление.

— Сколько всего их здесь жило?

— Почти тысяча ничтожеств обитала в этой грязи, — ответил Ретнар с отвращением на лице. — Если бы мы оказались здесь на несколько часов раньше, то смогли бы взять еще четыреста или пятьсот.

— Для этого нам потребовались бы лошади с крыльями. — Они ехали так быстро, как только могли. — А лошадей нашли?

— Нет, ни одной. Все, у кого имелись лошади, конечно, отправились на юг, Но на полях остались волы.

От волов не было толка, по крайней мере так далеко от стоянки алур мерики. Тутмос-син надеялся захватить хотя бы несколько лошадей. Дополнительные лошади могли бы отвезти назад побольше трофеев. Он прогнал эту мысль.

— Ты готов начать?

— Да, Тутмос-син. После того как выберем себе рабов, остальных оставим в живых?

Ретнар провел пальцем по мечу, проверяя его остроту.

Тутмос-син улыбнулся, видя на лице воина предвкушение крови. Его помощник любил убивать.

— Нет, не на этот раз. Слишком многие от нас бежали. Начинай.

Ретнар встал и отдал приказ. Воины пошли вдоль ряда пленных, выбирая тех, кто был негоден к работе. Держа мечи наготове, они отгоняли в сторону стариков, детей, больных и калек. Они вырывали младенцев из рук матерей, а если женщины пытались сопротивляться, их били кулаком. Двое мужчин попытались оказать воинам сопротивление, и их тут же зарубили. Воинам Ретнара требовались только достаточно сильные и выносливые люди, которые могли выдержать то, что им предстояло. Остальные, от которых не будет толку, умрут. Так приказал Тутмос-син.

Отбор шел быстро. Тутмос-син наблюдал за тем, как воины разделяли деревенских ничтожеств на две группы, и его губы шевелились: он считал пленных. В живых останется чуть больше ста сорока человек.

После того как отбор закончился, Ретнар выкрикнул приказ, и началась бойня. Воины методично двигались сквозь ряд тех, кому предстояло умереть. Мечи поднимались и опускались.

Вскоре запах крови наполнил воздух. Крики и вопли эхом отражались от стен, когда любящие люди что-то кричали друг другу. Убийство, умелое и быстрое, отняло немного времени. Воины не видели славы в такой бойне. Лишь некоторые жители деревни попытались оказать сопротивление. Трое детей хотели сбежать (их подтолкнули к этому беспомощные матери), но воины стояли в ряд и не позволяли уйти никому из жертв. Другие призывали своих богов, просили Мардука или Иштар помочь им, но у ложных богов деревенских ничтожеств не было сил, чтобы справиться с алур мерики.

После окончания бойни Тутмос-син сел на коня и проехал перед теми, кого оставили в живых. Впереди него следовали телохранители, держа оружие наготове, в равной мере чтобы напугать рабов и охранять вождя. По испуганным лицам мужчин и женщин катились слезы. Выжившие быстро замолчали и теперь смотрели на этого нового воина.

— Я — Тутмос-син из алур мерики. Мой отец, Маским-Ксул, правит над всеми кланами алур мерики.

Он говорил на своем языке, хотя мог достаточно хорошо изъясняться на диалекте деревенских жителей. Если бы деревня оказала сопротивление, если бы кто-то из жителей смело сражался, он мог бы обращаться прямо к ним. Но теперь это обесчестило бы его. Один из воинов переводил, говоря громко, чтобы все могли узнать свою судьбу.

— Именем Маским-Ксула вы все становитесь рабами алур мерики до конца жизни. Вы будете много работать и подчиняться всем приказам. Сейчас вы узнаете, что ждет тех, кто не подчиняется или пытается сбежать.

Он повернулся к Ретнару.

— Покажи им.

Ретнар в свою очередь повернулся к воинам, и началась следующая стадия обучения рабов. Один из младших командиров выбрал двух мужчин и двух женщин. Воины быстро раздели мужчин и разложили их на земле, как можно сильнее растянув конечности. К ним привязали веревки таким образом, что люди совершенно не могли двигаться. В то же время другие воины подогнали оставшихся рабов поближе, чтобы они могли видеть пытку. Все рабы так и оставались на коленях. Все должны были смотреть, никто не мог отвернуться или закрыть глаза.

Воины встали на колени рядом с каждой привязанной жертвой. Ретнар кивнул, и его подчиненные приступили к делу, используя ножи, чтобы резать пленных, или камни величиной с кулак, чтобы ломать кости. Беспомощные люди закричали в ужасе еще до того, как им нанесли первый удар. Когда началась сама пытка, крики боли отражались от земляных стен и, казалось, усиливались. Следовало растягивать пытку, чтобы жертвы страдали как можно больше и как можно дольше. Их судьба послужит примером тем, кого заставили смотреть. Некоторые зрители бесконтрольно дрожали от страха, другие кричали от отчаяния, но большинство просто в ужасе наблюдало за происходящим. Все, кто отворачивался или закрывал глаза, получали удар плоской стороной меча.

В это время другие воины занимались женщинами. Повозка, которую жители деревни использовали для продажи фруктов или овощей, теперь служила другой цели. Воины сорвали с женщин одежду, а потом бросили на повозку на спины, друг рядом с другом. Их удерживали смеющиеся алур мерики, и первая группа уже выстраивалась в очередь для получения удовольствия. Вначале женщин изнасилуют почти до полной потери сознания, а потом разрубят на куски. Подобное всегда наводило должный ужас на только что взятых в плен женщин.

Процесс не займет много времени. Зато потом не будет никакого сопротивления. Новые рабы выучат урок, который хотели им преподать их новые хозяева: мгновенно подчиняйтесь любому приказу, терпите любое надругательство и оскорбление, или вас ждет еще более ужасное наказание. У алур мерики возникало мало проблем с рабами — как с мужчинами, так и с женщинами. Медленная пытка до смерти за малейшее прегрешение, настоящее или вымышленное, являлась очень эффективным средством устрашения, которое помогало держать рабов в узде, пока они не уработаются на хозяев до смерти.

Тутмос-син повернулся к Ретнару и увидел, что его помощник уже собирается приступить к делу. Он первым изнасилует одну или обеих женщин.

— Не дай им умереть слишком быстро, Ретнар.

Усиливающиеся крики жертв заглушили ответ Ретнара.

Тутмос-син развернул коня и выехал из деревни в сопровождении трех телохранителей. На этот раз он осматривал соседние фермы, изучал дома, поля и даже бесконечные оросительные каналы. Ни один воин никогда не унизится до фермерства, но Тутмос-син хотел знать, как эта деревня настолько разрослась, как столько человек могли кормиться с этих полей. Однако он не мог найти ответ. К тому времени, как он вернулся, урок Ретнара закончился. Четыре тела, теперь покрытые мухами, лежали там, где их настигла смерть. На рыночной площади воцарилась тишина. Подчиняясь новым хозяевам, рабы молчали. Они выучили первый урок.

Тутмос-син спешился, затем прошел мимо тел к стоявшим на коленях деревенским жителям. Те неотрывно смотрели на жертвы, как им было приказано. Некоторые бросили взгляды на приближающегося вождя алур мерики, но после одного взгляда на его неулыбающееся лицо тут же отворачивались и снова смотрели на жуткое зрелище перед ними. Не обращая внимания на мужчин и детей, он осматривал лица женщин. Три или четыре оказались достаточно симпатичными.

— Приведите их ко мне, — приказал он телохранителям.

Воины тут же схватили тех, на которых он указал, подняли на ноги и вытащили из стоявшей на коленях толпы. Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы сорвать с них одежду и заставить встать на колени в пыль.

Эти выглядели самыми симпатичными, хотя Тутмос-син знал, что слезы и ужас изменяют женское лицо. Две женщины дрожали и тихо плакали, но горькие слезы скоро иссякнут.

В конце концов ведь в глазах содержится лишь определенное количество воды. Две другие просто глядели на него, их ужас уже сменился безнадежностью.

Тутмос-син осмотрел каждую по очереди, хватая их за волосы и поднимая лица вверх. Он выбрал двух, которые выглядели постарше, примерно шестнадцати или семнадцати лет. Он любил их в этом возрасте, когда они уже научились удовлетворять мужчину. Он знал, что они доставят ему удовольствие. После увиденного сегодня они приложат все усилия, чтобы доставить ему удовольствие.

К нему подошел Ретнар.

— Урок закончился, Тутмос-син. Начинаем делить трофеи? Мужчины хотят разобрать остальных женщин.

Тутмос-син посмотрел на солнце, которое все еще стояло высоко в небе.

— Нет, не сейчас, только после наступления темноты.

Отправь рабов трудиться. Все, что мы не хотим забрать с собой, должно быть уничтожено. Если можно сжечь, то сносите сюда и поджигайте. Все, включая заборы, повозки, орудия труда, одежду. Разбивайте все, что нельзя сжечь. Затем завтра пусть рабы сломают и разберут все дома. Когда деревенские ничтожества вернутся, они не должны найти тут ничего уцелевшего. И перед тем как возвращаться назад в лагерь, также подожгите поля.

Все, каждое животное, нужно уничтожить.

Тутмос-син оглянулся вокруг, на окружавшие его дома.

— Эта деревня была слишком большой и процветающей.

Деревенских ничтожеств нужно отучить строить подобные места. А когда тронетесь в обратный путь, нагрузите рабов. Пусть несут столько, сколько могут. И пусть только самые сильные дойдут до нашего лагеря.

Ретнар улыбнулся.

— Я их научу. Значит, ты возвращаешься на совет?

— Да. Завтра я возьму пятьдесят человек и вернусь к отцу.

Я привезу ему лучшее вино и женщин. Если хочешь, отправь десять своих людей с подарками дедушке.

Дедушка Ретнара также входил в совет.

— Дедушка будет рад.

— Ты хорошо потрудился, Ретнар. Я поговорю о тебе с отцом и советом.

Ретнару потребуется примерно три недели, чтобы присоединиться к племени, поскольку с ним будет столько рабов и трофеев. И количество рабов увеличится, когда воины Ретнара заглянут на фермы, мимо которых проезжали, спеша к деревне.

Тутмос-син сел на коня, затем повернулся к телохранителям:

— Ведите моих женщин к реке.

Он направил коня по дороге, ведущей к берегу. Вначале он займется животным, потом сам вымоется в Тигре. Две женщины также вымоются, чтобы не нести деревенскую вонь к нему в постель сегодня ночью.

Нырнув в прохладную чистую воду, он думал о том, чего добился в этот день. Они взяли много трофеев и рабов, и большая деревня будет уничтожена как урок оседлым ничтожествам.

Благосостояние и сила алур мерики увеличатся. Если бы они захватили на несколько сотен рабов больше, набег считался бы более успешным, но с этим ничего нельзя было поделать.

В целом все прошло хорошо. Его отец и совет будут рады.

Тутмос-син медленно ехал между отдельно стоящими хижинами, пока не добрался до края отвесного берега. С этой высоты он посмотрел на прохладные воды Тигра, блестевшие в лучах солнца. Они только что спустились с гор, где зарождались, а горы тянулись к далекому северному горизонту. Прямо под возвышенностью караван из людей и животных начал трудную переправу на восточный берег.

Этот караван окажется более могучим, чем водное препятствие, которое им предстояло преодолеть. Люди степей, алур мерики, путешествовали туда, куда хотели, и ничто не стояло у них на пути. Они правили всеми народами мира, как ими правил Тутмос-син. Он был их царем и правил миром.

Вождю алур мерики было тридцать пять лет, и он оставался таким же сильным и могучим, как в молодости; на высоком, мускулистом теле не было ни капли жира. На шее висела медная цепь с трехдюймовым золотым медальоном, положенная предводителю алур мерики. В отличие от своих приближенных, он не носил никаких других драгоценностей или колец для демонстрации своей важности или завоеваний. Медальон объявлял о его власти — только самые сильные и самые способные завоевывали право его носить.

Тутмос-син с удовлетворением смотрел на сцену внизу.

Племя растянулось в широкую и петляющую линию длиной почти четыре мили. От этой змееподобной процессии вверх поднимался высокий столб красноватой пыли. Ветра не было. Процессию подгоняли четыреста воинов, помогая фургонам и телегам перебраться через участки, на которых земля превращалась в мягкий песок. Они также не давали отбиться от каравана стадам овец, коз и крупного рогатого скота. Время от времени людям приходилось спешиваться, чтобы помочь усталым животным перебраться через трудный участок. Караван продвигался медленно, но никогда не останавливался.

Колонна состояла из лошадей, волов, фургонов, телег, скота, женщин, детей, стариков и рабов. Этот порядок соответствовал их важности. Истинная же сила его народа — огромная группа воинов — скакала на лошадях во многих днях пути впереди, причем отправлялись они во все стороны. Некоторые выбирали лучший и самый легкий маршрут следования для племени. Однако большинство грабило деревни, забирая все ценности, которые только удавалось отыскать, для собственного обогащения и для того, чтобы их клан жил и разрастался.

Алур мерики стали самым крупным племенем среди тех, кто пришел из северных степей много поколений назад. Теперь их насчитывалось более пяти тысяч человек, не считая рабов.

Это означало, что в подчинении у Тутмос-сина находилось почти две тысячи воинов. Ни одно другое степное племя не могло похвастать таким количеством воинов. А что более важно — воины алур мерики никогда не знали поражения в битве. Прошло более двадцати лет с тех пор, как какой-то другой клан осмеливался бросить им вызов. Тогда еще алур мерики правил Маским-Ксул.

Тутмос-син был доволен тем, как продвигались его соплеменники, и отвернул коня от края мыса. Как только он это сделал, к нему приблизилась небольшая группа всадников с предводителем одного из кланов во главе.

— Приветствую тебя, саррум, — произнес Урго, глава одного из кланов и родственник Тутмос-сина. Для обращения Урго использовал официальный титул.

Урго первым поклялся в верности Тутмос-сину после смерти Маским-Ксула шесть лет назад. Урго был ниже родственника на ширину ладони, но немного шире в плечах. Несмотря на разницу в семь лет, старший Урго выглядел ничуть не хуже, чем младший Тутмос-син. Но восемь или десять часов в день, проводимые на спине резвой лошади, помогут любому сохранять прекрасную физическую форму.

— Приветствую тебя, Урго.

— У меня есть новости, Тутмос-син.

Алур мерики правили двадцать глав кланов, а клан Урго превратился в один из самых могущественных. У него в подчинении находилось двести воинов.

Нельзя сказать, что Урго и другие главы кланов облегчали жизнь Тутмос-сину, хотя половина из них состояли с ним в той или иной степени родства. Временами казалось, что всей ордой алур мерики с бесконечными спорами о женщинах, лошадях или чести каких-то воинов управлять легче, чем норовистыми двадцатью членами совета.

Тутмос-син повел Урго назад, на гребень горы. Они оставили телохранителей позади, вне пределов слышимости, и уселись у края мыса, откуда могли наблюдать за процессией внизу. Каравану потребуется три-четыре дня, чтобы перейти Тигр вброд. Они будут стоять здесь лагерем по крайней мере неделю и отдохнут, починят фургоны и телеги. Овцы и козы будут пастись на сочной траве и набирать вес, перед тем как караван снова тронется в путь.

— Один торговец, путешествующий по реке, рассказал мне кое-что интересное, — начал Урго без церемоний. — Он сообщил, что далеко на юге находится большая деревня под названием Орак. Торговец утверждает, что там живет две тысячи оседлых ничтожеств.

— Две тысячи? — недоверчиво переспросил Тутмос-син.

Эта деревня в два раза превышала любую другую, с которой алур мерики доводилось сталкиваться когда-либо раньше. И если такое поселение способно кормить себя, то там должно быть много богатств, а значит, и трофеев.

— Неужели столько оседлых ничтожеств могут жить в одном месте? Ты уверен, что торговец говорил правду?

— Да, саррум, я ему верю, — ответил Урго. — Об этом месте говорили и другие. Давай я тебе покажу.

Он принялся чертить карту на песке. Урго провел несколько тонких линий ножом, положил несколько мелких камушков для обозначения гор и других наземных ориентиров. Появились реки, на востоке поднялись горы. Как и всегда, он поразил саррума своей памятью. Урго мог нарисовать карты всех мест, в которых побывал клан, причем так точно, словно проезжал там вчера, а не пять или даже десять лет назад.

— Перебравшись через Тигр, мы поедем на восток, — заговорил Урго. — Через несколько недель нам придется выбирать, какой дорогой следовать на юг. Если мы завернем здесь или здесь, — он показал места на карте, — как мы собирались, то наш путь будет пролегать очень далеко от Орака. Мы сильно отклонимся на северо-восток, и деревня окажется слишком далеко для набега. Поэтому если мы хотим взять это поселение, то должны повернуть раньше. Надо подойти к нему поближе, возможно, даже выбрать путь вдоль Тигра. Вдоль реки лежат плодородные земли. Найдется немало зерна и других товаров, которые мы сможем захватить. Мы хотели идти иначе, но в этой огромной деревне мы возьмем много трофеев.

Урго сделал глубокий вдох.

— Какой бы путь мы ни избрали, приблизившись к тому месту, мы сможем отправить вперед наши боевые отряды для захвата Орака. У двух тысяч деревенских ничтожеств должно быть много ценностей, и спрятать их все им никак не удастся.

Тутмос-син смотрел на линии на песке.

— Это место мне кажется знакомым, — произнес он.

— Так и должно быть, — рассмеялся Урго. — Ты захватил его за несколько лет до того, как стал саррумом. Уже тогда Орак был богатой деревней. В тот раз ты вернулся с большим количеством рабов.

Тутмос-син теребил рукоятку меча, пытаясь вспомнить один набег из стольких, в которых участвовал. Название ему ничего не говорило, но он узнал изгиб Тигра.

— Да, я помню. Хороший набег. Но тогда деревня не была такой большой, мы убили всех жителей и уничтожили ее.

Неужели она могла так быстро снова разрастись?

— Наверное, — пожал плечами Урго.

Решение казалось простым, и вроде бы принять его было несложно. Оно не отличалось от множества других подобных, которые приходилось принимать клану каждый день. Тем не менее Тутмос-син колебался.

— Такая деревня бросает вызов нашему образу жизни, Урго, — сказал он. — И уже по одной этой причине ее следует уничтожить. Но мы не собирались отправляться так далеко на юг.

Если мы туда направимся, то удлиним наш путь на много миль. Нам придется спешить, чтобы добраться до зимнего лагеря.

То, что мы найдем в этом Ораке, может не стоить нескольких дополнительных недель пути.

— Да, может оказаться и так, — ответил Урго. — Это обычный риск.

Тутмос-син понимал осторожность и предусмотрительность Урго, который не принимал таких решений. Только Тутмос-син или весь совет мог изменить маршрут. Урго отвечал за сбор информации о земле, по которой они проезжали, и предлагал возможные места для набега или пути следования. Когда алур мерики в конце концов все равно повернут на юг, выбранный маршрут и скорость движения будут крайней важны для процветания и самой жизни кланов. Саррум прекрасно понимал, какую проблему Урго имеет в виду. Если они отправят отряды для проведения набегов, то это означает трудности с доставкой трофеев назад в основной лагерь. Воин на коне, нагруженный оружием, водой и всем тем, что требуется для его животного, может взять мало дополнительного груза. Нагруженные добычей рабы передвигаются очень медленно, для них тоже требуется много воды и еды, что также нужно нести. Если же весь клан подойдет поближе к Ораку, то они отклонятся почти на двести миль к западу от места, где хотели оказаться. Как и всегда, нельзя было удовлетворить все желания и потребности. Независимо от принятого решения, найдутся недовольные.

— Если мы отправимся к этому поселению, то они узнают о нашем приближении, — сказал Тутмос-син и постучал пальцем по камушку, который обозначал Орак. — Большие деревни пустеют задолго до появления наших воинов. Сбегут даже фермеры, живущие на пути нашего следования, после того как закопают свои орудия труда и семена глубоко в землю. Какой бы маршрут мы ни избрали, новость о нашем приближении скоро распространится.

В идеале они снова захватят этот Орак вместе со всеми людьми и богатствами, но подобное не происходило почти никогда, даже если использовались только отряды, способные быстро перемещаться на большие расстояния. Орудия труда, зерно и ценности исчезнут, лошадей и скот рассеют по местности или спрячут. Племени повезет, если удастся захватить одну треть богатств деревни.

Тутмос-син отвернулся от карты и уставился на землю внизу, но продолжал думать об Ораке. Нельзя допускать существование подобной мерзости. Деревенские жители копаются в грязи, словно свиньи, добывая себе пропитание, вместо того чтобы охотиться и бороться за него, как делают настоящие мужчины. Оседлые ничтожества живут и плодятся, как муравьи. Можно растоптать их муравейник, но через несколько лет он снова вырастал, и их оказывалось больше, чем раньше. Этот Орак мог служить примером. Тутмос-син сравнял его с землей несколько лет назад, но деревня снова разрослась, а количество оседлых ничтожеств увеличилось.

Теперь Тутмос-син хотел разрушить поселение и уничтожить всех, кто жил в нем. Алур мерики может терпеть маленькие деревни. Их обычно грабили, но не разрушали, чтобы снова совершить на них набег в будущем. Но поселение из двух тысяч человек было больше, чем оскорблением. Тутмос-син задумался, что произойдет, если они вернутся еще через десять лет и обнаружат, что деревня снова удвоилась в размерах. Нет, этот Орак следует уничтожить, чтобы подобное никогда больше не происходило.

Это будет нелегко. Тутмос-сину требовалось придумать, как сделать так, чтобы все жители деревни оставались в ней вместе со всеми своими пожитками, пока бежать не станет слишком поздно.

— А брод у этой деревни хороший? — спросил Тутмос-син.

Урго кивнул.

— По словам нашего торговца, это единственная легкая переправа на протяжении тридцати или сорока миль в обе стороны. Похоже, что именно это помогает поселению разрастаться так быстро.

— Значит, большинство жителей деревни побегут через Тигр или вниз по реке. — Тутмос-син снял кинжал с пояса и пододвинулся к карте, нарисованной Урго. — Возможно, вот так и следует их брать, чтобы слишком многие не сбежали.

Вождь говорил и одновременно рисовал на песке новые линии. Он предлагал простой план, но он отличался от всего, что они когда-либо делали. Поможет рельеф местности, как и Тигр. К тому времени, как Тутмос-син закончил излагать свои соображения, головы двух мужчин почти касались друг друга, склоняясь над картой.

— Это хитрый план, Тутмос-син. Мы возьмем много рабов.

— Тактика простая, и у нас в два раза больше воинов, чем нам требуется. А деревенские ничтожества сделают то, что делают всегда, и таким образом помогут их уничтожить.

Наконец Урго кивнул.

— Да, саррум. Не могу даже предположить, что нам может помешать. Мы возьмем много ценностей. Я начинаю подготовку.

У нас впереди много месяцев, чтобы разработать детали, но мы всегда можем изменить тактику, если случится что-то неожиданное.

— Значит, решено, — Тутмос-син встал, Урго сделал то же самое. — Сегодня вечером обсудим это на совете.

Конечно, они это одобрят, в особенности если план поддерживает Урго.

Тутмос-син запрыгнул на коня, его телохранители снова окружили его. Он опять подъехал к краю мыса, чтобы в последний раз взглянуть на караван. Его народ продолжал непреклонно следовать вперед. Путешествовали они медленно, но правителям мира нет нужды спешить.

Тутмос-син улыбнулся в предвкушении добычи, развернул коня и направил его галопом. Он определил маршрут и цели алур мерики на следующие шесть месяцев. Это означало, что некоторые деревни останутся целы, а их глупые обитатели станут благодарить богов за свое избавление, не понимая, что существуют только благодаря милости Тутмос-сина.

Огромная деревня Орак будет взята с такой же легкостью, как самая маленькая ферма на пути следования племени. Обитатели Орака умрут или станут рабами. Он, Тутмос-син, так решил, и так оно и будет. Ни один клан, ни одна деревня, никакие силы природы не остановят мощного натиска его народа.

И на этот раз, когда он покончит с Ораком, деревня потонет в грязи, из которой и поднялась. На этот раз муравейник снова не вырастет.