Заслужить доверие

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Каменистый берег и зеленовато-голубые волны, набегавшие друг на друга... Они того же цвета, что его глаза, подумалось Марни. И мои тоже.

Кэл нагнулся, поднял небольшой камешек и швырнул в воду. Камешек прошлепал по поверхности воды, раз пять, прежде чем уйти в глубину.

— Кит любит так делать, — отстраненно произнес он. — У нее это выходит гораздо лучше. Можно сказать, у нее талант.

Он повернулся к ней, лицо у него было мрачным.

— Я знал, что сегодня у нее контрольная по математике, поэтому вчера, когда она хотела пойти гулять с подружками, оставил дома, учить уроки. И знаете, что она мне сказала? Мать не заставила бы ее, сидеть и зубрить материал, который она и так знает наизусть. Пару месяцев назад мы ходили к психологу, но она и рта не раскрыла. Жена моего лучшего друга пыталась найти к ней подход — результат тот же. Обычно я уезжаю три или четыре раза в год — я отказался от поездки, думая, что нужен ей здесь. — Он нервно усмехнулся. — Я нужен ей не больше, чем дырка в голове. Она ненавидит меня. Ненавидит за то, что я жив, а Дженнифер умерла.

Что-то сжалось в груди Марни.

— Кит показалась мне счастливой, когда я видела ее с подружками. Она сказала Лизи, что вы заставили ее заниматься, но никакого возмущения по этому поводу не выказала.

— Я предупредил ее, что она уйдет из баскетбола, если отметки не улучшатся. Она их лучший нападающий, и довод был железный. Она даже...

Кэл запнулся, поднял с земли еще один камешек и бросил в воду. Бросок оказался неудачным — с глухим шлепком камень ушел подводу.

— Даже что? — спросила Марни. Он пожал плечами и отмахнулся.

— Неважно. Расскажите лучше, как все произошло. Вашу историю.

Она вздрогнула.

— Зачем? Разве мой рассказ поможет мне снова увидеть Кит?

— Скорее, поможет мне понять вас.

Она вздохнула.

— Мы с Тэрри были друзьями еще в школе. Большинство детей ненавидели меня или просто обходили стороной, опасаясь моей матери: ей принадлежала фабрика, и каждый, кто жил в нашем городе, зависел от нее. Маленький городок, особо не разбежишься. Но у меня были несколько подружек и Тэрри, так что, в общем, мне жилось неплохо.

— Вы любили друг друга?

— Тэрри и я? Нет! «Лучшие в мире друзья» звучит несколько банально, но именно так и было. До той ночи, после выпускного школьного вечера. Мы с матерью здорово поссорились. Она не хотела отпускать меня с ним — он был сыном мельника. Она заперла меня в моей комнате, но я выбралась через окно и убежала.

— На каком этаже находилась спальня?

— Я бы очень хотела, чтобы вы меня не перебивали, — проговорила Марни немного раздраженно. — На втором этаже. Какое это имеет значение?

— Вы прыгнули?

— Спустилась по дереву, которое росло рядом.

— Не любите, когда вами командуют, да?

— Именно. Итак, мы пошли на танцы. Там я приняла на пару коктейлей больше, чем следовало, а потом мы поехали к озеру, посмотреть на луну. Дальше, я думаю, все ясно. — Она вздохнула. — Большая ошибка. Я говорю даже не о беременности, а о сексе. Он положил конец хорошей дружбы, от нее осталось лишь воспоминание. Мы бегали друг от друга следующие несколько месяцев, как от чумы.

— Оно того стоило? — осторожно спросил он.

Она взглянула на него, чувствуя, что начинает краснеть.

— Вы говорите о сексе? Откуда мне знать? Мне было шестнадцать!

— У вас были потом мужчины?

Она проигнорировала вопрос, будто спросили не ее, а кого-нибудь другого.

— Я не сказала матери, что беременна, не сказала никому. Носила плотные свитера, не затягивала ремень на джинсах и потеряла членскую карточку, чтобы не посещать гимнастический зал.

— Вы так боялись матери?

— Я боялась, что она заставит меня сделать аборт, — коротко ответила Марни. — Мать держала город в ежовых рукавицах. Она могла только посмотреть на тебя, и, очнувшись, ты уже делал то, чего она от тебя хотела. Я ненавидела ее. Да, конечно, и боялась. Она была бесчувственным существом, холодной, как Атлантический океан в апреле.

— Она узнала сама, разумеется...

— О, да... — Марни горько улыбнулась. — Сцена была еще та. В конце концов, ей удалось-таки выудить из меня признание, что отец ребенка — Тэрри. — Она поддела землю мыском ботинка. — Меня поместили в частную клинику. В городе пустили слух, будто я перешла в спецшколу для девочек, а мне сообщили, что мой кузен Рэндалл женится на мне, когда ребенок появится на свет. — Марни говорила торопливо, стараясь как можно быстрее отделаться от мучительного воспоминания.

— Роды проходили тяжело, я потеряла сознание сразу, как только ребенок родился, а когда пришла в себя, увидела, что лежу в палате, а у изголовья сидит мать. Ребенка уже не было, все остальное тоже оказалось ложью — насчет Рэндалла и женитьбы. Она дала мне понять, что уволит отца Тэрри и позаботится о том, чтобы он никогда больше не нашел работу в нашем округе. А еще пообещала, что если я хоть когда-нибудь попытаюсь найти ребенка, то она попросту наймет нескольких головорезов, и те разберутся с Тэрри и его братьями. — Марни вздрогнула. — Я знала, что она сдержит обещание, и не могла допустить, чтобы что-то случилось с Тэрри и его семьей, — они были такими милыми и добрыми. Поэтому я подписала все бумаги. — Она помолчала и добавила: — А потом моя мать сказала, что я лишена наследства.

— А как вы узнали, что родилась девочка?

— Вы прямо как адвокат на судебном заседании, — усмехнулась Марни. — Мне сказала одна из уборщиц. Я пробыла в клинике еще несколько дней, потом собрала вещи и убежала через окно на первом этаже. Больше я с матерью не виделась. Листок с вашим именем и адресом я нашла случайно, когда вернулась на оглашение завещания.

— Прямо как в средневековом романе, — проговорил Кэл.

— Значит, вы мне не верите.

— Я так не говорил.

— Вы подумали.

— Признайте, однако, что история невероятная, — помялся он.

— Считаете, что я вам тут насочиняла всяких небылиц, чтобы оправдаться?

— Черт, вы ошибаетесь! Я даже не знаю, что думать.

— Думайте, что хотите, сейчас это уже не так важно. Сейчас важно, что вы удочерили ее, что ваша жена умерла, и мне на вашем семейном портрете места нет, я должна исчезнуть из вашей жизни.

— Важно то, — перебил ее Кэл, — что я совсем не хочу, чтобы вы из нее исчезали. Подчеркиваю — из моей.

Она сложила руки на груди.

— Я не понимаю, о чем вы?

— Тогда позвольте объяснить.

Он сделал шаг в ее сторону и склонился. Волны все сильнее бились о берег.

Будет шторм, надо уходить, пришла в голову нелепая мысль, но Марни, тут же забыла о ней, ощутив его первый поцелуй.

Его руки обвили ее тело, и он припал к ее губам, словно умирающий от жажды к источнику влаги. Марни почувствовала его дрожь.

Затем, словно опомнившись, он отстранил ее от себя так же решительно и неожиданно, как обнял. Ошарашенная Марни открыла глаза.

— Мне не следовало целовать вас — мать Кит... Глупее я ничего не мог придумать.

— У вас есть еще кто-нибудь? — неуверенно спросила Марни. — Вы с кем-нибудь встречаетесь, Кэл?

— Вы шутите? В таком городке, как Бернхэм, имея на руках тринадцатилетнюю дочь? Я ни с кем не спал с тех самых пор, как не стало Дженнифер. Только не понимаю, почему я рассказываю вам вещи, которых ни за что на свете не поведал бы даже дикой лошади.

— В моей жизни был лишь один мужчина — Тэрри. Больше никого, за все тринадцать лет.

Кэл ошарашено уставился на нее.

— Да ладно вам, Марни, можете мне не лгать.

Эти слова стали последней каплей:

— Слушайте, меня уже тошнит от вашего неверия в каждое сказанное мной слово! — выкрикнула она, высвобождаясь из его рук. — Вы думаете, я лягу в постель первого встречного после всего, что мне пришлось пережить? Я носила своего ребенка долгие девять месяцев и ни одного дня не сомневалась, что стану лучшей матерью в мире. — Слезы вновь заструились у нее по щекам, слова вырывались бессвязно. — А потом у меня ее отняли. Я никогда ее не видела и не могла разыскать, я не знала, как она живет. — Голос то и дело прерывался. — Как вы думаете, хорошо мне было? Тринадцать лет я жила, думая о ней. И если вы решили, что за прошедшие годы я могла пойти на какую-нибудь интрижку просто так, ради удовольствия, то вы не в своем уме.

— Марни...

— Уходите! Оставьте меня. В недобрый час мы с вами встретились! — крикнула она и, отвернувшись, провела по мокрому лицу тыльной стороной ладони.

— Неужели вы не понимаете? Вы рассказали мне историю, похожую на сюжет из мыльной оперы... Но теперь я думаю, вы не лгали, — успокоил ее Кэл.

— Вы хотите сказать, что верите мне?

Он немного помялся.

— Уже гораздо больше, чем раньше.

— Благородно! Я тронута.

— О господи! — воскликнул он. — Да вы хоть понимаете, как перевернулась моя жизнь за последние двадцать четыре часа? Встреча с вами у магазина, ваше сходство с Кит. Да я чувствую себя боксером в конце десятого раунда!

Марни чувствовала себя так же. Кэл помолчал.

— Я пытаюсь понять... — Он улыбнулся. — Знаете, жаль, я не видел, как вы карабкались по дереву из окна.

Она судорожно вздохнула и ответила немного раздраженно:

— На мне не было белой ночной рубашки. Кроме того, у всех героинь подобного рода историй прекрасные черные волосы, а у меня другой цвет.

— Ваши волосы пылают, как самый великолепный в мире костер, — тихо возразил он.

Разве когда-нибудь кто-нибудь смотрел на нее так, как он смотрит сейчас?

— Вы не должны говорить мне таких слов, — беспомощно простонала Марни.

— Вы правы, но я бессилен с собой совладать!

Ее ноги словно превратились в вату.

— Самый безумный разговор в моей жизни. Послушайте, Кэл, отвезите меня в город, я заберу машину Кристин и уеду домой, в Фолкнер-Бич. И клянусь вам, что никогда больше не появлюсь в Бернхэме, обещаю.

— Я не хочу, — выпалил он, проведя рукой по ее волосам, словно загипнотизированный. — Но у меня ведь нет выбора, правда? Моя главная забота — Кит. Я — ее единственная защита. Я не могу идти на риск, я боюсь причинить ей боль, заставить страдать еще больше.

— Вы правы во всем, — согласилась Марни, сама не веря в свои слова, звучавшие для нее как барабанная дробь у подножия эшафот. — Прошу вас, отвезите меня обратно, Кэл. У меня нет больше сил, я просто выдохлась.

— Да, вы правы, пора возвращаться.

Он подошел к ней и вновь коснулся ее губ. Его сердце колотилось, словно он пробежал десять кругов. Марни чувствовала себя цветком, раскрывшимся в середине весны — раскрывшимся для него.

— Прости, ты так прекрасна, — проговорил он.

Он и возбуждал ее, и пугал.

— Кэл, я...

— Только не говори, что не хочешь меня — я знаю, что это не так.

— Но я не...

И снова поцелуй, еще более горячий и страстный.

Кэл поднял голову.

— Мы должны найти выход, Марни. Вы живете всего в пятидесяти милях отсюда, так что нет никаких причин расставаться навсегда. Вы понимаете? Мы вполне могли бы видеться.

Марни стояла, слушала и не знала, чего в ней больше — горечи или желания принять его предложение.

— Нет

— И что означает ваше «нет»?

— Противоположность слову «да», — пояснила она. — Я не намерена заводить роман с кем-либо, и уж тем более с вами. Кэл, опомнитесь! Ведь вы отец моей дочери!

— Не может быть! — воскликнул он не без сарказма. — А я и забыл! Но только к тому, что сейчас произошло между нами, это не имеет никакого отношения. Вы целовали меня, целовали так, будто завтрашний день не наступит.

— Возможно, вы правы, но поцелуй — одно дело, любовная интрижка, — совсем другое. Хотите, чтобы я проводила с вами пару-тройку часов в неделю, а затем возвращалась к повседневным делам, силясь забыть о вашем с Кит существовании? И не мечтайте.

— Вы совершаете ошибку.

— Пойти на ваше предложение означало бы совершить ее.

Он слегка наклонил голову, лицо стало непроницаемым.

— Как знаете, — процедил Кэл, и направился к джипу.

В машине он холодно заметил:

— Лучше наденьте снова свою шляпку и черные очки.

Она тщательно забрала под шляпу волосы и надела очки. Ехали они молча, Кэл заговорил, лишь когда они вновь подъехали к кафе.

— Если вам вдруг что-нибудь понадобится, свяжитесь со мной через Бернхэмский университет. Я глава департамента инженерии.

Школа инженеров Бернхэма имела лучшую репутацию в стране. Марни не ошиблась, полагая, что Кэл непростой человек.

— Что, мне может понадобится? Да и встречаться нам довольно рискованно.

— Я не имел в виду встречу ради встречи, я сказал, если возникнет необходимость. Где ваша машина?

— Вон та, белая.

Он остановился неподалеку.

— Берегите себя, Марни.

— Буду, — печально улыбнулась она.

Она шла к машине и думала, как потеряла Кит, снова нашла и опять потеряла. А еще нашла мужчину и тоже потеряла. И все за какие-то двадцать четыре часа.

Погруженная в свои мысли, она даже не обернулась на крик предостережения.

Дальше все произошло очень быстро.

Скрежет тормозов и трение резины об асфальт разорвали тишину боковой улочки. А потом кто-то схватил ее и рванул назад, к «понтиаку» и «чероки». Автомобиль был так близко, что от страха она закрыла глаза и услышала сильный удар, а потом на улице вновь воцарилась тишина.

— Не двигайтесь! — приказал Кэл.

Она открыла глаза. Маленький синий автомобиль врезался в столб прямо за машиной Марни. Лишь благодаря торможению удар оказался не слишком сильным. Черные следы колес на асфальте начинались в двух футах от того места, где стояла Марни. Кэл подошел к синей машине и помог водителю выбраться наружу: мужчина лет пятидесяти сбивчиво бормотал что-то насчет того, что потерял управление.

Марни даже не успела испугаться, Подъехала полиция, Кэл поговорил с офицером, потом вернулся к ней и взял ее за плечи:

— Вы в порядке? Простите мне мою бесцеремонность, просто мне показалось, что в течение пяти секунд он обязательно вас собьет.

— Вы очень быстро реагируете, — заметила Марни, потирая ушибленный локоть. — Вчера вы упомянули что-то о поездках. Вы там выработали в себе такую реакцию?

— Мы с Кит, любим путешествовать на яхте. В марте, когда сходит лед, — ответил он рассеянно. — Я вас не ушиб?

— Другими словами, не задавай лишних вопросов, Марни Карстайрс.

— Ваш ум яснее ваших глаз, — снова улыбнулся он.

— Спасибо вам, Кэл, — поблагодарила она уже без тени иронии, — вы здорово рисковали.

— Я бы не сказал, — возразил Кэл.

— Вы мне фактически жизнь спасли, — настаивала Марни.

— Уверены, что можете сесть за руль?

Намек понятен: он хотел поскорее от нее избавиться. Сердце у нее упало.

— Да, я в порядке. До свидания, Кэл, — твердо ответила она, села в машину и двинулась с места, оставив за собой полицейскую мигалку, маленький синий автомобильчик и Кэла, который желал стать ее любовником.