Застенок

25. Древний обычай

«Стена. Памятник старины. Охраняется государством. Часы работы 9:00–18:00, без обеда», – гласила табличка, привинченная к металлической калитке. В обе стороны от калитки на несколько метров шел бетонный забор, покрашенный в ядовито-зеленый цвет.

Роман стоял перед вывеской, раздумывая, к чему могло относиться слово «стена», если ядовитый забор на памятник старины никак не тянул.

Он оказался в этом районе города случайно и так же случайно наткнулся на зеленую стену с непонятной вывеской. Никогда раньше об этом «памятнике» слыхом не слыхивал и поэтому очень удивился.

Он толкнул калитку. Внутри оказался небольшой асфальтовый дворик, по краям поросший травой. Дворик, как и полагается, вел в домик, тоже маленький, одноэтажный, медовой расцветки. Роман поднялся на крыльцо и постучал.

– Входите, открыто.

Роман зашел – навстречу ему шагнул мужчина лет шестидесяти, одетый почти по-домашнему: старые, изношенные брюки на подтяжках и рубаху в клетку.

– Добрый день, – начал Роман, – я… ээ… зашел… – И выпалил наобум: – Интересуюсь памятниками старины.

– А вы проходите, – мужчина махнул рукой, приглашая гостя. – Чего ж на пороге разговаривать.

Роман вошел в маленькую комнатку, хозяин – следом.

– В ногах правды нет, – старик показал ему стул, и сам сел напротив, у крошечного стола.

– А где же ваша Стена? – не утерпел Роман.

– Стена? Там, – старик махнул рукой в сторону, противоположную той, где был дворик и зеленый забор.

Роман оглядывал комнатенку. Обычное конторское помещение.

– Так вы говорите, Стеной интересуетесь? – спросил хозяин, нацепив на нос очки и внимательно изучив сквозь них гостя.

– Вы мне ее покажете?

– А что ж не показать? Общенародное достояние. Я для того здесь и приставлен, чтоб показывать. А вам, к примеру, для чего она нужна?

Вопрос застал Романа врасплох. Действительно, для чего?

– Ну… посмотреть. Любопытно.

– Просто посмотреть? – с интересом переспросил служитель Стены. – И ничего больше?

– А что еще? – удивился Роман. – Полазить по ней? Пострелять в кирпичи? Отколупнуть кусочек?

– Нет, – строго сказал хозяин. – Это не полагается. За это штраф положено брать. Видели вывеску? Там ясно указано – охраняется государством. Ущерб, причиненный Стене, карается штрафом. Я вас предупредил, молодой человек.

– Хорошо, – согласился Роман, слегка недоумевая. – А что разрешается?

– Инструкцией предусмотрено три варианта. Первый – просто посмотреть. Второй – оставить памятный графический знак. Плата – в зависимости от размера знака. Самая большая дозволенная площадь знака – ноль целых пять десятых квадратных метра. Пишущие и рисующие инструменты выдаются за отдельную плату. Своими пользоваться запрещено. И третий, самый главный – опробовать крепость Стены собственным черепом.

– Как это? – опешил Роман.

– Обыкновенно. Она для того и стоит тут. Чтоб каждый желающий мог проверить самолично, собственной головой крепость Стены, – старик говорил так, будто читал ту самую инструкцию – неторопливо, размеренно и без выражения.

– А для чего? – допытывался гость.

– Ну, если вы не знаете для чего, я вам и объяснять не стану. Это мне не полагается по инструкции. Кто приходит биться черепом – те знают, им объяснять не нужно. А вам – посмотреть, это можно и без того, чтобы знать. А если не знаете, вам же лучше. Не будете об нее колотиться почем зря.

– Я примерно догадываюсь, – поделился Роман, вспомнив Анубисову заповедь и свой тюремный «Гимн судьбе».

– Догадываетесь? – старик посмотрел на него с подозрением. – Ну тогда что – будем колотиться? Тогда мне оформить надо.

– Нет, колотиться не будем. Мне только посмотреть.

– Ну гляди, – сказал смотритель, переходя на «ты». – Если без уговору начнешь стукаться черепом – штраф возьму. И больше не допущу к Стене, в черный список вставлю. И санитарам придется тебя сдать. Которые из дурки.

– Из психбольницы?

– Ну, – ответил старик. – Оттуда. Это если без уговору начнешь.

– А если с уговором?

– С уговором тебе положена каска, чтоб мозги не отбил. И время – пять минут, ни секундой больше, я по хронометру замеряю. После – бесплатная медицинская помощь. Это если переусердствуешь.

– А кто ее оказывает?

– Врач рядом, в кабинете…

– Понятно. А давно тут эта Стена? Кто ее построил?

– Да кто ж знает. Почитай, с древности стоит. Никто не знает, с какого веку, определить не могут. Даже ученые отказались. Говорят, нельзя датировать. Может, люди ее строили. Может, и не люди.

– Как это не люди? Кто же?

– А те, которые до людей были. Или вообще не были – а только оставили кой-чего. Для людей. Чтоб смотрели и гадали – для чего это и от кого.

– Хм. – Роман пожал плечами. – А вы сами давно при ней?

– И я давно. Как отец мой помер, так я его и сменил. А до него дед мой сидел при Стене.

– О! Династия! И что – много приходит народу? Крепость черепа опробовать?

– Да не черепа. Стены! А в ней метр толщины. И дураку понятно – крепкая, башкой не снесешь. Ан нет, все равно находятся, которым проверить желательно. Но раньше больше было, чем сейчас. Теперь почитай один стенобоец на сотню клиентов. Остепенился народ, в науку пошел. Раньше мно-огие об нее бились, мне дед рассказывал. Да только кто ж ее, голубушку, прошибет башкой?

– А при чем тут наука?

– Притом. Наука доказала, что там, за Стеной, нету ничего. Совсем ничегошеньки. Чего ж тогда биться об нее лбом? Ну а ты-то собираешься на Стену глядеть? Или так и будем разговоры разговаривать? На вот, подписывай.

Хозяин показал ему бумагу на своем столе.

– Что это? – спросил Роман, беря ручку.

– Расписка. Что ты с правилами безопасности и инструкцией по пользованию Стеной ознакомлен. Чтоб претензий не было.

Роман исполнил в точности.

– Ну пошли.

Служитель поднялся со стула и повел за собой гостя. Вслед за провожатым Роман вышел на задний двор.

Стена оказалась шикарной. Из крупного, потемневшего от времени и местами замшелого кирпича, в два с половиной человеческих роста, поверху иззубренная временем и судьбой. Кое-где из нее выпали кирпичи, образовав безобразные, но благородные щербины – в них успела уже поселиться вездесущая трава, торчащая клочками, словно пук волос из уха или ноздри. Наверное, когда-то Стена была гораздо выше и протяженнее, составляла часть неприступного сооружения – крепости, древнего кремля. Но сейчас это был всего лишь осколок забытой древности, отбитый от целого и чудом уцелевший. Ее длина не превышала двадцати метров, а бока упирались во все тот же зеленый бетонный забор, вполовину ниже Стены.

– Ну, вот она, голубушка, – произнес служитель, гордый впечатлением, произведенным на гостя.

Роман жадно смотрел на Стену, впитывая в себя ее седое великолепие. Кое-где виднелись рисунки, мелкие надписи.

– Знак оставить не желаете? – спросил смотритель, вновь переходя на официальный тон.

– Как можно портить такую красу мелким тщеславием?! – возмутился Роман.

– Совершенно согласен. Но инструкция предусматривает. Я обязан предложить.

– Дурацкая инструкция.

– Стена – государственная собственность. Оно ею распоряжается, не я, – посетовал служитель.

– Государство, погрязшее в инструкциях, третью мировую не выиграет, – пробормотал Роман, опять вспомнив мента и его неписаный кодекс. – А подойти ближе инструкция дозволяет?

– Дозволяет. Только держите себя в руках, молодой человек. Без каски крепость Стены пробовать запрещено. О санитарах я вас предупредил, – видимо, смотрителя очень сильно беспокоил этот скользкий момент. Психика клиентов, контактирующих со Стеной, – вещь, очевидно, ненадежная.

Роман приблизился к древнему гиганту, испытывая нечто похожее на благоговение. Подойдя вплотную к Стене он положил на нее ладонь. Кирпичи были холодны и никак не отозвались на тепло руки. Стена была нема. Роман оторвал от кирпичей похолодевшую ладонь.

Он двинулся вдоль Стены, рассматривая рисунки и надписи, оставленные кем-то, кто пожелал непременно засвидетельствовать свое присутствие в мире, оскорбив тем самым Стену, как думалось поначалу Роману. Маргиналии были разбросаны хаотично, без всякого порядка. Кто-то умудрился оставить автограф в трех метрах от земли. Видимо, служитель по просьбе и за предусмотренную плату снабжал особо тщеславных клиентов лестницей.

Из рисунков Романа заинтересовал лишь один. Это был отпечаток руки красного цвета, смазанный книзу неровным потеком. В воображении сразу же возникал образ стенобойца, истекающего кровью и в смертной агонии жадно цепляющегося за Стену.

Недалеко от кровавой руки Роман прочел стихи, запечатленные на кирпиче зеленым маркером:

Чуть дальше шло признание в любви, оставленное пылкой душой – к кому или к чему оно относилось, было неясно:

Тут же Роман наткнулся на неистребимое

Попадались и еще стихи, довольно оригинальные для настенных росписей.

Рядом со строчками и впрямь темнело неровное пятно. Однако, вряд ли это были мозги.

Задрав чуть повыше голову, он прочел хвалебную миниатюру:

Да, без сомнений, до него здесь побывало много бесстрашного и веселого народа. Автографы попадались все больше затейливые, с художеством и с приправами. Осмотр Стены доставил Роману неизъяснимое эстетическое наслаждение. Маргиналии уже не казались вопиющим оскорблением аристократично-древней Стены. Напротив, глаз радовался, глядя на это посильное народное творчество:

и

Служитель все время осмотра находился поблизости, с опаской наблюдая за бесшлемным клиентом.

Уходя от Стены, Роман спросил старика:

– Скажите, а она действительно так крепка, как кажется?

– Покрепче черепа будет, – криво усмехнулся тот. – С вас, молодой человек, сто семьдесят два рубля пятьдесят копеек

– Что так дорого? – удивился Роман.

– Двадцать три минуты нахождения у Стены по семи с половиной рублей за минуту. Итого, сто семьдесят два рубля пятьдесят копеек, – как заведенный механизм проговорил смотритель и в доказательство продемонстрировал свой хронометр.

Роман расплатился.

Вечером он рассказал о Стене Маргоше.

Та не поверила и в шутку намяла любимому бока, чтобы врал, да не завирался.