Затерянные во льдах. Роковая экспедиция

Глава 9 Джордж Фарнелл

Я неохотно приходил в себя, как спящий человек цепляется за каждую драгоценную минуту отдыха. Я не чувствовал своего тела, не считая того, что у меня кружилась голова. Я слышал ветер. Но я его не ощущал. Я как будто утратил способность ощущать что-либо. Потом я почувствовал сырость и холод, и все мое тело охватила безудержная дрожь, которую мне не удавалось унять. Я пытался припомнить свой сон. Хижина и женский голос. Я быстро открыл глаза и увидел над собой подшитый досками потолок. Я лежал на деревянном полу. Это я понял, ощупав его ладонями. А под головой у меня было что-то мягкое, но одновременно упругое и теплое. Откуда-то справа струилось тепло. Я повернул голову. В старомодной чугунной плите мерцали языки пламени, едва видимого сквозь щель в приоткрытой дверце. Из носика жестяного чайника била струя пара.

— Вам лучше?

Это снова был женский голос, тихий и нежный, смутно знакомый. Он доносился откуда-то издалека. Я вздохнул и расслабился. Я так устал. Я думал, что уже вообще никогда не захочу вставать на ноги.

— Выпейте это.

Мою голову приподняли, и моих губ коснулся край стакана. Запах горячего бренди мгновенно привел меня в чувство. Я выпил, наслаждаясь ощущением тепла, разлившегося по всему моему телу.

Пробормотав слова благодарности, я с трудом сел, пытаясь оглянуться. Когда мне это удалось, я обнаружил, что смотрю в серые спокойные глаза Джилл.

— Как ты сюда попала? — пробормотал я, забыв о том, что мы с ней на «вы».

Она улыбнулась.

— На лыжах.

Тут же ее лицо посерьезнело.

— Что случилось, Билл? Где Джордж? — спросила она. — Я не могла сидеть в отеле и ждать, пока туда слетятся все стервятники. Я ушла рано утром, едва рассвело. Я думала, что смогу дойти до Гьейтериггена. Но я едва успела дойти до этой хижины, когда началась метель. Ты видел Джорджа?

— Издалека, — ответил я. — Я видел его, когда мы взбирались на Санкт-Паал, перед тем как пошел снег. — Я взял из ее рук стакан с бренди и допил остатки. — Ловаас с помощником шли за ним, отставая ярдов на пятьсот, не больше.

— Но где он сейчас?

— Как только пошел снег, он свернул в сторону от вех. Он водит их по пропастям и расщелинам Санкт-Паала. Они должны заблудиться и умереть в снегу.

— Умереть? Но… — Она замолчала и обеспокоенно посмотрела на меня. Затем она произнесла: — Билл, ты проделал долгий путь. От Вассбигдена до Санкт-Паала очень далеко. Ты, наверное, нигде не останавливался.

— Останавливался, — ответил я. — В Остербо и Стейнбергдалене. Но совсем ненадолго.

— Где Альф Санде?

— В Стейнбергдалене.

Я провел ладонью по лицу. У меня закрывались глаза. Бренди меня согрел и подбодрил, но не избавил от головокружения.

— Почему ты оставил его в Стейнбергдалене? — спросила она.

— Его ранили, — ответил я. — Пуля попала ему в плечо.

«Ну почему она продолжает меня расспрашивать? — думал я. — Разве не видно, что я не хочу разговаривать? Но я должен был о чем-то ее спросить. Что-то о том, что она сказала. Ах, да».

— Что ты имела в виду, когда сказала, что не могла ждать, пока слетятся все стервятники?

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Его ранили в плечо? Как это произошло? Что случилось?

Я с трудом встал. Ноги подкашивались, а голова продолжала кружиться. Подойдя к плите, я пытался согреться, впитывая исходящее от нее тепло.

— Еще бренди есть? — спросил я, и собственный голос показался мне чужим.

— Да, — ответила она, доставая флягу.

Я налил немного бренди в стакан и добавил горячей воды из чайника. Я медлил пить, грея руки и вдыхая аромат горячего напитка.

— Не беспокойся о Санде, — произнес я. — С ним все будет в порядке. Пуля навылет, кость не задета. Я хочу знать, что случилось в Финсе. Кто был в отеле? — Я немного отпил из стакана. Боже мой! Какое чудо горячий бренди для человека, который окончательно выбился из сил. — Дахлер тоже там? — спросил я.

— Да. Он приехал на поезде вместе с нами. — Она заколебалась. — Потом явился Йоргенсен. Он приехал на поезде из Осло.

— Йоргенсен? — Я резко развернулся к ней. — А ему что там надо?

— Я не знаю.

Йоргенсен в Финсе! Кто-то наверняка навел его на след Фарнелла. Или это просто невероятное везение?

— Он собирался там остановиться? — спросил я. — Или он ехал из Осло в Берген, неожиданно увидел Дахлера и решил переночевать?

Но она покачала головой.

— Нет, я думаю, он приехал с целью остановиться. Дахлер был в баре, поэтому Йоргенсен не мог увидеть его из поезда. Он вошел с чемоданом и сразу заказал номер.

— На одну ночь?

— Нет. Он сказал регистратору, что не знает, сколько пробудет в отеле.

— Он привез с собой лыжи?

— Нет, и лыжной одежды у него тоже не было. Но я слышала, как он договаривался о прокате всего, что ему понадобится.

— Как он отреагировал, когда обнаружил в отеле Дахлера?

Я вспомнил о телефонном звонке Дахлера из Фьерланда. Кто-то же должен был связаться с Йоргенсеном.

— Я не присутствовала при их первой встрече, — ответила Джилл. — Но когда я вечером вошла в бар, оба уже были там. Билл, что связывает этих двух людей? Йоргенсен явно не из пугливых. Но он боится Дахлера. А Дахлер… Я не знаю… Такое впечатление, что он чему-то втихомолку радуется. Напряжение между ними чувствовалось даже в битком набитом баре. Йоргенсен вообще вздрогнул, когда увидел меня. Потом он покосился на Дахлера. Дахлер мне слегка поклонился. Но он все время смотрел на Йоргенсена с этой своей кривоватой улыбкой. И глаза у него странно блестели. Это… у меня даже мороз по коже пошел от этого взгляда.

Я подошел к столу и подтащил одну из скамей к плите.

— Где Кертис? — спросил я, усаживаясь на скамью.

— Все еще в отеле. — Она откинула прядь светлых волос, упавших ей на лицо. В холодном свете, проникавшем в хижину сквозь залепленное снегом окно, ее кожа казалась очень бледной. — Я ушла, когда он еще спал. Утро было такое чудесное, и я хотела предостеречь Джорджа.

— Предостеречь его? О чем?

— О полиции. Я забыла тебе рассказать. Они приехали в Финсе вчера поздно вечером. Офицер и с ним еще шестеро. Офицер немедленно доложил об их прибытии Йоргенсену. — Она наклонилась вперед и коснулась моей руки. — Ты дрожишь. Выпей еще бренди, а я дам тебе одеяла. Они там, в шкафу. — Джилл встала со скамьи. — Ассоциация отелей поддерживает эту хижину в порядке для лыжников, которые заблудились в тумане или метели.

Спустя мгновение она уже вернулась с двумя тяжелыми одеялами и помогла мне укутаться. У меня не было сил возражать или сопротивляться. И я действительно продрог до костей, несмотря на выпитый бренди. Я приготовил себе еще один напиток и попытался сосредоточиться. Дахлер — Йоргенсен — полиция… Все собрались в Финсе. Что это означает? И куда может пойти Фарнелл? Он воспользуется метелью, чтобы оторваться от Ловааса. В этом не было ни малейших сомнений. Но куда он пойдет потом? Я посмотрел на окна. Они были почти полностью залеплены снегом. Сквозь мутные стекла едва виднелись темные хлопья, гонимые сильным ветром. Он мог явиться сюда. Но он мог и пойти дальше. И если он пойдет дальше, то куда? В Финсе?

Как будто прочитав мои мысли, Джилл произнесла:

— Джордж собьет Ловааса со своего следа, как ты думаешь?

— Да, — уверенно ответил я.

— Но куда он направится потом? Если он захочет спуститься в Финсе…

Она осеклась. И снова я задумался над тем, что для нее сейчас означает Фарнелл. Она была такой холодной и отчужденной, но одновременно утонченно красивой в своем темно-синем лыжном костюме и красном шарфе. Красные шерстяные перчатки лежали на полу у ее ног. Она была из тех девушек, которые никогда не отступают от намеченного плана.

— Ты все еще влюблена в Фарнелла? — неожиданно спросил я, и мой голос прозвучал грубо и резко в глубокой тишине хижины.

Она посмотрела на меня.

— Тебе не следовало об этом спрашивать, — тихо произнесла она. — Во всяком случае, сейчас.

— Пожалуй, — угрюмо откликнулся я.

У меня не было сил спорить или настаивать на ответе. И лишь много позже я сообразил, что она уклонилась от прямого ответа.

После этого мы не разговаривали. Я сидел, нахохлившись, у огня. Мне хотелось впитать в себя весь его жар. Постепенно моя дрожь унялась. Я снял ботинки и надел чистые носки. От струящегося от плиты тепла меня начало клонить в сон. В хижине царила мертвая тишина, как будто в ожидании какого-то сигнала. Снаружи завывал ветер. Он сотрясал окна и даже массивные бревна, из которых были сложены стены. Шум снега доносился до нас, пробиваясь сквозь вой ветра. У меня начали закрываться глаза. Я чувствовал, что засыпаю.

Внезапно Джилл встрепенулась.

— Что это? — спросила она.

Я моментально проснулся.

— Что?

— Мне кажется, там кто-то есть.

Я прислушался, но кроме шума ветра и снега ничего не услышал.

— Никого там нет, — сонным голосом ответил я. — Что ты услышала?

— Мне показалось, я услышала голос.

Она встала и подошла к окнам.

— Сюда никто не придет, — ответил я. — Ловаас и его помощник где-то там, в буране. Они никогда не найдут это место. А Фарнелл, наверное, уже далеко.

— Думаю, ты прав, — вздохнула она, но тут же насторожилась: — Вот опять. Ты это слышал?

Я выпрямился, окончательно проснувшись. На этот раз я отчетливо услышал какой-то деревянный стук. Звук повторился, а вслед за ним раздался и голос. В следующее мгновение наружная дверь распахнулась. В узком коридорчике затопали тяжелые ботинки. Низкий мужской голос что-то произнес по-норвежски. Затем отворилась внутренняя дверь, и в хижину ворвался поток ледяного воздуха вместе со снегом. Внешняя дверь уже была закрыта.

Лицо Джилл вспыхнуло волнением, и она бросилась к двери, но тут же замерла на месте как вкопанная. В комнату вошел мужчина в меховой шапке-ушанке. Его лицо и тело были облеплены снегом. Но его живот, увеличенный в объеме надетой на него одеждой, безошибочно выдавал в нем Ловааса. Он отер с лица снег. Его кожа почти посинела от холода.

— Итак, — произнес он, — я видеть мисс Сомерс и… — он обернулся в мою сторону — …и мистера Гансерта. Kom inn, Halvorsen, — окликнул он помощника, обернувшись через плечо в сторону двери. Он подошел к плите. — Подвиньтесь, пожалуйста, мистер Гансерт. Нам нужно согреться. — От усталости он охрип и даже спотыкался. — Ваш друг Фарнелл нас едва не доконать. Мы чудом найти эту хижину.

Его помощник, высокий мужчина с грубым лицом, тоже вошел в хижину и закрыл за собой дверь. Я подошел к Джилл, а вновь прибывшие расположились у огня. Снег таял, ручьями стекая с их одежды, и они даже наклонились над красной от жара поверхностью плиты.

— Что случиться с Гаардером? — спросил у меня Ловаас.

— Кто такой Гаардер? — спросил я.

— Один из моих людей. Я оставить его присмотреть за вами. Что случиться? И где ваш товарищ? Это ведь Санде, верно?

— Да, — кивнул я. — Санде был со мной. Но он подвернул ногу. Мне пришлось идти дальше одному.

— Я думаю, Гаардер тоже подвернуть ногу? — Ловаас смотрел на меня, сдвинув на переносице брови и прищурив красные от усталости глаза. — Что случиться, мистер Гансерт? — Я не ответил, и внезапно он заорал: — Отвечать мне! Что с ним случиться?

— Откуда мне знать? — ответил я. — Может, он заблудился.

Я видел, что гнев Ловааса вот-вот вырвется наружу. Но он устал. Он только вздохнул и придвинул свое огромное пузо ближе к чугунному корпусу плиты.

— Поговорить об этом позже, — заявил он.

На мгновение в хижине повисла тишина. Я видел, что щеки Ловааса постепенно обретают свой нормальный цвет. К ним прилила кровь, и они утратили свой синюшный оттенок. Его черты снова засияли румянцем. Этот человек был на удивление вынослив. Он проделал тот же путь, что и я, а потом брел на лыжах сквозь метель все то время, что я провел в хижине, отогреваясь у огня. Но к нему уже возвращались силы. Я вспомнил, как мелькали передо мной маленькие ноги Санде. И этот человек был привычен к холоду. Он занимался забоем китов в водах Антарктики. Я посмотрел на Джилл и подумал, что он на нее надавит. Я знал, что он очень опасный тип, и ставки в его игре были необычайно высоки. Он уже переступил закон. И он был готов пойти еще дальше, чтобы достичь цели. Только узнав все, что было известно Фарнеллу, он оказался бы в безопасности. Я медленно двинулся к своему рюкзаку.

— Оставаться там, где стоите, мистер Гансерт, — резко произнес Ловаас. — Halvorsen. Ga gjennom tingene deres. Se om der er noen skyterpen.

Его помощник прошел через комнату, направляясь к моему рюкзаку, и забрал из него мой пистолет. Затем он обыскал рюкзак Джилл. Наконец он по очереди подошел к нам сзади и обшарил ладонями нашу одежду. Он отнес пистолет Ловаасу, который тут же его осмотрел.

— Я видеть, — произнес Ловаас, — что вы не сделать ни единого выстрела. Но, возможно, стрелять ваш друг?

Я не стал отвечать на этот вопрос, молча глядя в окно. Внезапно все мои мышцы подобрались, несмотря на усталость. Чья-то ладонь очищала стекло от снега. Затем в окно кто-то заглянул. Фарнелл? Я не мог утверждать этого наверняка. Я только смутно различил очертания носа и рта и на мгновение встретился с кем-то взглядом.

— Так что же случиться с Гаардером? — повторил Ловаас.

Я отвернулся от окна. Если это был Фарнелл, я должен был его предупредить. Он не мог увидеть Ловааса в это окно. Я решил, что, если буду продолжать говорить, он поймет, что в хижине есть кто-то еще.

— Этот парень, Гаардер, был с вами с самого начала? — спросил я.

— Конечно, — ответил Ловаас. — Мы выйти из Аурланда втроем. И вы, мистер Гансерт, это отлично знать. Что случиться в Остербо?

— А что там должно было случиться? — ответил я вопросом на вопрос.

— Я спрашивать вас о том, что там случиться на самом деле.

— А я спрашиваю вас о том, чего вы ожидали, капитан Ловаас, — отрезал я. — Я так полагаю, что это вы приказали ему остаться. Он должен был нас убить?

— Я не идиот. Убивать вас не было никакого смысла. Я до сих пор не выяснил, что вам известно.

Я ощутил сквозняк от открывшейся наружной двери. Я должен был продолжать говорить.

— В таком случае зачем вы его там оставили, капитан Ловаас?

— Откуда вы знать, что это я его там оставить?

— Я опираюсь на то, что вы сами мне сообщили, капитан Ловаас! — громко произнес я.

— Я ничего вам не сообщать, — резко перебил меня он. В следующую секунду он сдвинул брови к переносице. — Почему вы говорить так громко, а? И почему вы то и дело повторять — капитан Ловаас то, капитан Ловаас се? Что вы задумать, мистер Гансерт?

— Ага, так значит, это вы, мистер Гансерт? — раздался у меня за спиной чей-то голос.

Но это был совсем не тот голос, который я надеялся услышать. Я развернулся и увидел в проеме открытой двери Дахлера. Его маленькая фигурка была облеплена снегом. Его лицо посерело, а морщины вокруг рта залегли еще глубже. И он улыбался своей загадочной кривоватой улыбкой.

— Йоргенсена еще нет? — спросил он.

— Йоргенсена?

— Да. Он еще не пришел?

— Нет, — ответил я.

— Хорошо. Я рад. Я шел за ним от самого отеля, но потом началась метель, и я потерял его из виду. Думаю, он скоро будет здесь. — Он поставил рюкзак на стол и подошел к огню, потирая свою усохшую руку. — Итак, вы пришли, — вместо приветствия обратился он к Ловаасу.

— Ja, я прийти, и я потерять одного из своих людей.

— Как вы его потеряли? Возникли проблемы, да? — Он быстро перевел взгляд с Ловааса на меня. — Кого ранили?

Я не ответил.

— Где Санде? — спросил он. — Разве он не с вами шел, мистер Гансерт?

— Он в Стейнбергдалене, — ответил я.

— Понятно. — Он снова посмотрел на Ловааса, склонив голову набок и став похожим на любопытного ворона. — Где Фарнелл?

— Я не знать, — угрюмо ответил Ловаас.

Было ясно, что Дахлер ему неприятен. Но в присутствии этого калеки с него слетела вся самоуверенность. Казалось, он его боится.

— Я не знать, — насмешливо передразнил его Дахлер. — Что ж, вам следует выяснить, что произошло. Скоро здесь будет Йоргенсен. И вот тогда начнутся настоящие проблемы. Он не из тех, кто прощает промахи, kaptein Ловаас. Может так случиться, что вы окажетесь у него на пути. К тому же на его стороне полиция.

— Полиция? — прорычал Ловаас. — Подниматься сюда?

— Нет. Полицейские ждут в отеле. Но мистер Йоргенсен велел им быть наготове, потому что арестовывать придется не только человека, сейчас известного как Шрейдер.

Несколько секунд Ловаас колебался. Затем он резко шагнул прочь от плиты.

— Kom, Halvorsen. Vi ma ga.

Здоровой рукой Дахлер схватил его за локоть. Усохшую руку он продолжал держать над раскаленной докрасна поверхностью плиты.

— Секундочку, kaptein Ловаас, — произнес он. — Не так быстро. Йоргенсен ни о чем полиции не рассказал. Во всяком случае, пока.

Маленькие темные глазки Дахлера всматривались в лицо китобоя.

— Что вы хотеть этим сказать? — спросил Ловаас.

Его голос дрогнул, выдавая напряжение. Ему явно было не по себе.

— Ничего, — медленно ответил Дахлер. — Если бы вы поймали Фарнелла, все было бы иначе. Вам бы уже ничего не угрожало. Видите ли, kaptein, вы всегда были чересчур нетерпеливы. Вам непременно нужно куда-то спешить. Лучше бы вы оставались в рамках закона. А если уж вам непременно хочется за эти рамки выходить, то следует всегда достигать успеха. Если бы вы получили то, что так нужно от Фарнелла мистеру Йоргенсену, да и мистеру Гансерту тоже, то все ваши действия были бы оправданы. В противном случае… — Он помолчал, а затем тихо добавил: — Но отсюда до отеля, где поджидает полиция, очень далеко. Да и буран не стихает.

Он снова многозначительно помолчал, глядя на Ловааса, как кот на мышь.

«Неужели он пытается заставить Ловааса убить Йоргенсена?» — подумал я. Что руководило этим человеком? Ненависть к Йоргенсену? Стремление доказать свою невиновность? Что толкало его по следу Фарнелла? Почему он хотел его уничтожить, одновременно нуждаясь в его помощи, которой уже однажды воспользовался во время войны в этих самых горах? Я вспомнил слова Санде: «Дахлер… я так думаю, что он сошел с ума». Другого объяснения я не находил. То, что ему пришлось пережить во время войны, повредило его рассудок. Возможно, он продавал секреты врагу. Но он в это не верил. Он сам себя убедил в том, что его невиновность можно доказать и что это способен сделать именно Фарнелл. И подобно Фарнеллу он был готов на все ради того, чтобы добиться желаемого. Йоргенсен для него был символом чего-то, что он ненавидел и с чем стремился сражаться. Йоргенсен, такой успешный и дальновидный… Он пытался убить Йоргенсена в Северном море во время шторма. Теперь я в этом не сомневался. И теперь он пытался стравить Ловааса с Йоргенсеном в отчаянной надежде на то, что в этом противостоянии Йоргенсен пострадает. Да, он и в самом деле был безумен.

Внезапно он развернулся ко мне.

— Выходит так, что вам не удалось догнать вашего друга Фарнелла, да? Интересно, где он сейчас?

— Скорее всего, на полпути в Финсе, — ответил я.

Он кивнул.

— Скорее всего, так и есть. Сейчас у нас начало двенадцатого, — добавил он, взглянув на часы. — Поезд из Осло проходит через Финсе в двенадцать тридцать. Допустим, что он опоздает на полчаса. Наши государственные железные дороги всегда опаздывают. Это означает, что в его распоряжении имеется два часа. Думаю, он успеет. — Он поднял голову и посмотрел на Ловааса, который снова двинулся к своему рюкзаку. — И полиция будет проверять этот поезд, kaptain Ловаас.

Ловаас замер. Затем он медленно подошел к Дахлеру. Судя по выражению его лица, больше всего на свете ему хотелось задушить калеку. И все же что-то его удерживало. В глазах Дахлера было что-то холодное и мертвое. Но чувствовалось в них и какое-то необъяснимое волнение.

— Как видите, петля вокруг него затягивается, — усмехнувшись, произнес он. — Со всех сторон.

Раздался стук лыж, прислоняемых к стене хижины. Наружная дверь открылась и закрылась. Тяжелые, подбитые гвоздями ботинки прогрохотали по коридору. Отворилась внутренняя дверь, и мы увидели Йоргенсена. В белом лыжном костюме его высокая фигура казалась ладной и подвижной. Его сухое лицо на фоне белого снега, облепившего его одежду, казалось еще более темным, чем обычно. Он остановился и огляделся, задержавшись взглядом на Джилл, затем на мне, потом на Ловаасе и его помощнике и наконец на Дахлере.

— Где он? — спросил он и обернулся ко мне. — Мистер Гансерт, вы шли за ним. Вы его догнали?

— Вы имеете в виду Фарнелла? — уточнил я.

— Конечно.

— Откуда вы знаете, что я за ним шел?

— Норвегия — маленькая страна, мистер Гансерт. Я могу проследить за кем угодно, если захочу. Но по выражению вашего лица я вижу, что вы не преуспели. — Он перевел взгляд на Ловааса. — Выходит, вы меня ослушались. Я сказал вам ожидать распоряжений на «Бовааген Хвал». Но вы решили сыграть в свою собственную игру. Что ж, kaptain Ловаас, играйте. Но будьте осторожны. — Внезапно в его голосе прорезались угрожающие нотки. — Я не из тех, кто терпит подобное своеволие. Разве что ослушание ведет к успеху. Но мне кажется, это не ваш случай. — Он снова обернулся ко мне, полностью игнорируя Дахлера. — Где сейчас Фарнелл?

— Где-то там, — ответил я, махнув рукой в сторону залепленных снегом окон.

Он кивнул.

— Аурланд, Остербо, Гьейтеригген, Санкт-Паал. — Он произнес эти названия так тихо, как будто разговаривал сам с собой. — Теперь он пойдет к железной дороге. Отлично. — Он кивнул, как будто его все полностью устраивало, и повернулся к Дахлеру. — Я бы посоветовал вам покинуть страну. Вместе с мистером Гансертом.

— Вы приказываете мне убираться? — поинтересовался я.

Он удивленно пожал плечами и поморщился.

— О господи, конечно нет. Но теперь, когда ваша миссия провалилась, вам наверняка захочется вернуться в Англию и отправиться в свое Средиземноморское плавание. Не могу представить себе, чтобы сэр Клинтон Манн стал неопределенно долго оплачивать ваше пребывание в Норвегии. Если бы вы оказались успешнее… — Он снова пожал плечами. — Тогда другое дело. Мы с вами могли бы стать деловыми партнерами. А так…

Он не договорил.

— Но вам все равно потребуются вложения денег, — заметил я.

— Возможно.

— Сэр Клинтон Манн будет готов вступить в деловые переговоры на основании моих рекомендаций, — продолжал я. — Единственное, что не позволяло нам сделать вам это предложение ранее, это ощущение того, что вы недостаточно проинформированы о природе и расположении залежей торита.

Внезапно в разговор вмешалась Джилл:

— Но, мистер Йоргенсен, вы ведь все еще не знаете, где находятся эти залежи.

Он нахмурился.

— Полиция задержит Фарнелла в поезде, мисс Сомерс.

— Возможно, — кивнула она. — Но как вы заставите его говорить?

— О, он заговорит. — Йоргенсен шагнул к Джилл. — Послушайте, мисс Сомерс. Джорджа Фарнелла разыскивают по обвинению в убийстве. Его могут судить как Шрейдера за убийство Джорджа Фарнелла. Либо его будут судить как Джорджа Фарнелла за убийство Шрейдера. Это уже несущественно. Ему предложат освобождение за готовность помочь Норвегии.

— Скажите, Кнут, вас никогда не тревожит совесть? — поинтересовался Дахлер с этой своей кривоватой усмешкой.

— То, что я делаю, я делаю ради Норвегии, — рявкнул Йоргенсен. — Во всем, что я делал, как во время войны, так и после нее, я всегда руководствовался интересами Норвегии. Эти минеральные богатства нужны моей стране. Из бедной страны, зависимой от торговли рыбой и лесом, она может превратиться в богатую и процветающую державу. Что такое жизнь одного человека по сравнению с благополучием трех миллионов людей, скажите мне? И кто убил Шрейдера, если не Фарнелл?

— Вы все равно не получите необходимую вам информацию, — тихо произнесла Джилл.

Йоргенсен отрывисто засмеялся.

— Моя дорогая мисс Сомерс. Любой человек постарается избежать пожизненного заключения, если это будет в его силах. Фарнелл заговорит.

Джилл вплотную подошла к нему.

— А я говорю вам, что Джордж ничего не скажет. Весь смысл его жизни заключен в этих металлах. Ради них он пожертвовал всем. Поймите это, всем без исключения. Я знаю, что говорю, — тихо добавила она. — Угроза заключения не заставит его заговорить. Разве что он сам этого захочет. Он никогда не считал…

Дверь у меня за спиной распахнулась, и Джилл осеклась. Несколько мгновений она с открытым ртом смотрела на дверь, а затем выдохнула:

— Джордж!

— Все назад, к столу, — жестко приказал чей-то голос.

Я обернулся. В дверном проеме с люгером в руке стоял Джордж Фарнелл. Если бы Джилл не назвала его имя, я бы его, наверное, не узнал. Его лицо было абсолютно белым и заросло многодневной щетиной. Вся его одежда была облеплена снегом. В его голосе звенел металл, когда он произнес:

— Быстро, назад. Вы все. Ты тоже, Джилл.

Вот и все приветствие. Он ее узнал, но обращенные к ней слова дышали холодом.

— Фарнелл! — воскликнул я. — Слава богу, ты здесь. Тебе нельзя спускаться в Финсе. В поезде из Осло тебя будет ждать полиция.

— Я знаю. Я слышал весь разговор. Я слушал, стоя за дверью, с тех пор как сюда пришел Йоргенсен. Быстро отходите к столу. Вы тоже, Гансерт. Я не доверяю никому.

Я пятился, пока не уперся в острый край стола.

— Джилл. Обойди стол и забери у них оружие. Брось все пистолеты мне.

Но она не сдвинулась с места.

— Джордж, ты должен меня выслушать. Яхта мистера Гансерта ждет в Аурланде. Мы можем доставить тебя в Англию. Ты не можешь оставаться здесь. Тебя собираются арестовать за убийство человека по фамилии Шрейдер. — Ее голос сорвался. — Я видела его тело во Фьерланде. Ведь это не ты его убил, правда?

— Делай, что говорю, — все тем же ледяным тоном приказал он. — Забери у них пистолеты.

Джилл колебалась.

— Ведь это не ты его убил, правда? — повторила она.

— Конечно, это я его убил, — резко ответил Фарнелл. — Что мне оставалось делать? Позволить этой нацистской свинье, этому немецкому коллаборационисту украсть все, ради чего я работал? Два года я работал в Финсе, втираясь в доверие к немцам и пытаясь выяснить то, что мне было необходимо. Потом, после войны, мне все время приходилось скрываться. Я даже не мог вернуться в Англию. Как, по-твоему, я должен был поступить с этим ублюдком, когда обнаружил, что он за мной следил и видел меня за работой? Давай, Джилл, собирай их пистолеты.

Я взглянул в лицо девушки. Оно было напряженным и нахмуренным. Она отвернулась и обошла стол. Собрав три пистолета, она бросила оружие на пол к ногам Фарнелла.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул он. Отбросив пистолеты ногой в угол, он подошел к плите. — Так значит, вы приказали полиции проверить поезд из Осло, Йоргенсен? — поинтересовался он, поочередно всматриваясь в нас сквозь стекла очков. — Какого черта! Как вам всем удалось здесь собраться? Кто-то проболтался. — Он снова обвел нас взглядом, но вдруг заметил флягу с бренди. Он сделал большой глоток и удовлетворенно вздохнул: — А-а-а. Вот так-то лучше. Выходит, Гансерт, что вы проделали весь этот путь из Англии на собственной яхте только ради того, чтобы разыскать меня?

Я кивнул.

Он улыбнулся.

— Стоит достичь того, за что ты боролся всю свою жизнь, и все сразу хотят тебе помочь. — Он резко развернулся ко мне. — И это происходит именно тогда, когда тебе уже никто не нужен. Когда ты ждешь помощи, рядом никого нет. А когда ты в этой помощи не нуждаешься, владельцы роскошных яхт готовы объехать полмира, лишь бы тебя разыскать. Бог ты мой! Если бы меня интересовала не минералогия, а археология, насколько более легкой и приятной была бы моя жизнь! Археология никому не сулит денег. Зато минералы! Помнишь, как они хотели от нас отделаться в Южной Родезии, даже не заплатив нам жалованье? Тогда я нашел медь. После этого мы этим ублюдкам уже были не нужны. — Его лицо осунулось, а возле рта залегли горькие складки. На мгновение он как будто ушел в свои мысли. Все молчали. Он медленно поднял голову и в упор посмотрел на Йоргенсена. — Джилл была права, знаете ли, — тихо произнес он. — Ваша угроза засадить меня за решетку — пустая затея. Я все равно ничего бы вам не сказал.

Джилл сделала шаг к нему, но тут же остановилась.

— Почему ты не хочешь сказать Биллу, где находятся залежи торита? — спросила она. — Он тебя не предаст. Кроме того, за ним стоит «Би Эм энд Ай».

— Так значит, он для тебя Билл? — сухо усмехнулся Фарнелл. — Большой Билл Гансерт. И ты готова за него поручиться, верно, Джилл? Моя девочка называет этого типа Биллом и говорит, что ручается за него. Этого достаточно, чтобы я подарил ему результаты дела своей жизни. Да гори ты в аду! — заорал он на меня. Он обернулся к Джилл. — Что касается тебя… — Он замолчал и потер ладонью лицо. — Нет, — покачал он головой. — Нет, пожалуй, ты ни в чем не виновата. Я сам во всем виноват. Если бы только я мог заставить тебя понять…

— Но я все понимаю, — тихо произнесла она.

Он всмотрелся в ее лицо.

— Возможно, и понимаешь, — вздохнул он. — Но теперь уже слишком поздно. — Он выпрямился и снова обвел нас взглядом, продолжая держать люгер наготове. — Я уйду, и никто из вас меня не догонит. Вы меня хорошо поняли?

— В Финсе тебя ждет полиция, — напомнила Джилл.

Он кивнул.

— Да. Я этого ожидал. Я это понял, как только увидел здесь Йоргенсена. — Он с силой ударил рукоятью пистолета по деревянной стене хижины. — Меня травят и заставляют бежать из своей собственной страны. Теперь меня травят в Норвегии. Почему? Почему? — В его голосе зазвучали истерические нотки. — Я делал то, что должен был делать. Эти металлы — дело всей моей жизни. Для моих исследований мне были нужны деньги. Хоть кто-нибудь мне помог? — Он с ненавистью посмотрел на меня. — Никто. И уж точно не «Би Эм энд Ай». Поэтому я украл эти деньги. Я украл их у своего партнера. Все равно это был скучный и лишенный воображения человечек. Но теперь… теперь, когда я помахал лопатой и нашел кое-что такое, что им нужно… теперь они готовы проявить снисхождение и простить мне убийство… если уничтожение такой крысы, как Шрейдер… предателя… можно назвать убийством. В любом случае вы ничего не получите. Никто из вас. Я ухожу. Прямо сейчас. Уеду туда, где меня не знают. И тогда я выставлю свои собственные условия.

— Вы можете выставить свои условия прямо здесь и сейчас, — произнес я.

Он посмотрел на меня.

— Что вы имеете в виду?

— Я уполномочен действовать от имени «Би Эм энд Ай», — сообщил ему я.

Он расхохотался.

— И что вы готовы мне предложить?

Я колебался, не зная, какое предложение могу ему сделать.

— Вас интересует определенная сумма или процент от добычи руды? — решил уточнить я.

— Какая у вас определенная сумма? — с презрительной усмешкой поинтересовался он.

— Сто тысяч фунтов, — ответил я. — Которые будут выплачены в течение пяти лет при условии, что руды хватит на это время.

Он откинул голову назад и захохотал.

— Сто тысяч! Да предложи вы мне миллион, это не компенсировало бы всего, через что мне пришлось пройти. Через что прошла Джилл и этот бедняга Клегг. Это не вернуло бы к жизни Шрейдера и не предотвратило бы самоубийство моего отца. Вы этого не знали, верно? Да, он покончил с собой. Миллион! Эти залежи принесут десятки миллионов компании, которая будет их разрабатывать.

— Как насчет поста директора в «Дет Норске Стаалселскаб» и доли прибыли в бизнесе? — спросил Йоргенсен.

Фарнелл вздохнул.

— Вы, похоже, не понимаете, что я нашел. Это больше, чем «ДНС». Больше, чем «Би Эм энд Ай». Возможно, это станет самым крупным предприятием в мире. Как бы то ни было, я вам не доверяю! — крикнул он. — Никому из вас.

— Кому вы были бы готовы довериться? — спросил я. — Как насчет человека, которому вы отправили образцы? В китовом мясе? Ему вы доверяете? Кто это был?

Он уставился на меня.

— Вы хотите сказать, что не знаете, кто это был? Но я думал… — он перевел взгляд на Джилл, — …я думал, именно поэтому ты здесь. Разве не ты передала Гансерту эту информацию?

Джилл широко раскрыла глаза.

— Я ничего не понимаю.

— Эти образцы… Разве не ты передала их Гансерту?

— Я не получала никаких образцов. Их получил мистер Гансерт, но их ему принес сэр Клинтон Манн.

— Их доставили нам в ответ на объявление, — пояснил я. — Адрес на упаковке расплылся от крови.

— Ага. Так вот, оказывается, как все было. — Он снова посмотрел на Джилл. — Прости. Я думал…

Он потер лицо ладонями. Было видно, что он едва держится на ногах от усталости.

— Почему ты не хочешь довериться мистеру Гансерту? — снова произнесла Джилл. — Прошу тебя, Джордж.

Она хотела подойти к нему, но он замахал на нее рукой.

— Стой там, возле стола, Джилл. И брось мне бутерброд из того пакета.

Она бросила ему весь пакет. Он сделал еще один глоток бренди и начал есть.

— Он может вывезти тебя из Норвегии, — принялась уговаривать его Джилл. — У него есть яхта. Все можно будет устроить. Мы могли бы все начать сначала. Прошу тебя, Джордж, доверься ему.

— Я никому не собираюсь доверяться, — с набитым ртом прорычал он.

Я посмотрел на Джилл и увидел, что у нее дрожат губы. Ее глаза потухли и стали совершенно безжизненными. Дахлер начал теребить свою усохшую руку. Пальцы правой руки беспрестанно щипали ткань лыжного костюма.

— Мистер Фарнелл, — произнес он. — Я хотел бы с вами поговорить. Я хочу у вас кое-что спросить. Вы, наверное, помните, что когда-то спасли мне жизнь. Теперь мне снова нужна ваша помощь. Я хочу, чтобы вы рассказали им, как я сбежал. Скажите им, что я не продавал немцам никаких секретов. Скажите им…

— Заткнитесь! — грубо оборвал его Фарнелл. — Я пытаюсь думать.

— Но я прошу вас… Они должны это узнать. Меня не пускают в Норвегию. Меня называют предателем. Но я не предатель. Я не выдал никаких секретов. Скажите им это, пожалуйста. Скажите им, как вы помогли мне бежать из Финсе.

— Заткнитесь, черт подери! — почти закричал Фарнелл.

Я посмотрел на Дахлера. На его лице не осталось ни следа лукавства, и на его губах уже не играла язвительная усмешка. Теперь он походил на ребенка, которому не дали конфету. В этот момент я заметил, как напряглось крупное тело Ловааса. Должно быть, Джилл тоже это увидела, потому что она закричала:

— Джордж, берегись!

И тут Ловаас подхватил Дахлера и, используя его как щит, бросился на Фарнелла.

Фарнелл не колебался ни секунды. Дуло его люгера взлетело вверх, и он выстрелил прямо от бедра. В замкнутом пространстве хижины звук выстрела едва не оглушил нас. Ловаас с криком выпустил Дахлера и завертелся на месте, схватившись за левое плечо. Фарнелл сунул в рот остатки бутерброда.

— В следующий раз я тебя убью, — пригрозил он Ловаасу.

Между пальцами Ловааса струилась кровь. Его лицо побелело, и он скрежетал стиснутыми от боли зубами.

— Гансерт, — произнес Фарнелл. — Идите сюда. Я хочу с вами поговорить.

Я пересек комнату и подошел к нему. Он смотрел на меня, не сводя с меня все еще дымящегося дула пистолета.

— Где, вы говорите, стоит ваша яхта?

— В Аурланде, — ответил я.

Он подошел ближе. Затем он наклонился ко мне и прошептал мне на ухо:

— Перейдите в Бьорн-фьорд, к югу от Бергена. Свяжитесь с Олафом Стеером. Ждите меня там. Может, я приду, а может, нет.

— Почему бы вам не принять мое предложение? — спросил я. — Или по крайней мере вступить в переговоры с «Би Эм энд Ай»?

— Делайте, что я сказал, — оборвал меня он. — Поговорим об этом позже. А теперь идите обратно к столу. — Он повернулся к Дахлеру, который с трудом поднимался с пола. — Выйдите наружу и сбросьте со склона все лыжи, кроме моих. Быстро, пошевеливайтесь.

Дахлер колебался, но ярость в глазах Фарнелла заставила его подчиниться.

— Мои лыжи стоят отдельно, слева от двери, — сообщил ему вдогонку Фарнелл.

Он поднял рюкзак и сунул руки в лямки.

— Вы ведете себя глупо, — разозлился Йоргенсен. — Я могу избавить вас от всех проблем. Мы могли бы основать совместную англо-норвежскую компанию по разработке месторождения, если хотите.

— И вы начнете диктовать мне свои условия — шантажировать меня Шрейдером и вот этим, — он кивнул в сторону Ловааса. — Клянусь всевышним, вы принимаете меня за полного идиота, Йоргенсен. — Вдруг он закричал: — Вы что, думаете, я не знаю, на кого работал Шрейдер? Нет уж, я поступлю так, как сам сочту нужным. И вам меня уже не остановить.

— Джордж! — снова шагнула к нему Джилл. — Тебе не уйти. Полиция…

— К черту полицию. — Он посмотрел на часы. — Дахлер, вы уже избавились от лыж? — крикнул он.

— Да, — послышался еле слышный ответ, донесенный до нас холодным ветром, ворвавшимся в открытую дверь.

На порог уже наметало снег.

Фарнелл попятился, вскидывая рюкзак на спину. На мгновение он замер в дверном проеме, обнажив в улыбке зубы, сверкнувшие на фоне густой темной щетины.

— Я буду в этом поезде из Осло, Йоргенсен, если вам этого так хочется. Но ваши полицейские меня не найдут.

Он повернулся, и в следующее мгновение мы уже смотрели на закрытую дверь. И я снова ощутил силу ветра, налегающего на стены хижины и швыряющего хлопья снега на обледеневшие окна.