Затерянные во времени

ГЛАВА 19

– Где мама?

– Не знаю, – ответила Мередит, глядя на брата, поверх накрытого к завтраку стола. Она намазала вареньем ломтик хлеба и протянула Джону. – Питер тоже еще не встал. Не заболели ли они?

– Вечером мама была очень возбужденной, – забеспокоился Джон. – Ты заметила, Шеннон?

– Нет. Какой изумительный завтрак! Изюм, тыква, все, что я люблю! Я должна поблагодарить Питера за сыр. Он ведь специально посылал за ним. Напомни мне об этом, Джон.

– Обязательно напомню, если он когда-нибудь выйдет из своей комнаты, – пробормотал Джон. – Не помню, чтобы мама болела. А ты, Мерри?

– Джонни, ты пугаешь меня. Что если они оба умерли или лежат без сознания… А мы сидим здесь и спокойно едим. Пойду посмотрю, – и девушка выбежала из комнаты.

Шеннон продолжала завтрак, едва сдерживаясь от смеха.

– Джон, хочешь сыра?

– Ты разве не слышишь, о чем мы говорим? – Джон, казалось, был вне себя от беспокойства. – Все это странно, Шеннон. Я знаю Питера Ван Хорна с детства. В этот час его всегда не было дома. Он первым из торговцев открывал свою лавку.

– Вечером он был немного бледен, – заметила Шеннон. – Думаю, ему необходим отдых. Джон, не смущай его.

– Как это?

– Он гордится своим трудолюбием и точностью. Ты начнешь расспрашивать, а он, пожалуй, больше никогда в жизни не позволит себе отдохнуть.

– Понятно. Но как объяснить поведение мамы?

– Очень просто. Она знает, что Питер джентльмен. Если она спустится вниз, то и он придет. Она, наверное, тоже заметила, что он бледен и поэтому… – Шеннон ласково улыбнулась вошедшей Мередит. – Они заболели?

– Нет.

– А что они сказали? – Джон нетерпеливо ждал ответа.

– Мне показалось, они спорят, – прошептала девушка. – Я не прощу себя, если они ссорятся из-за меня и Гастона. Шеннон, они никогда не ссорились. Никогда!

– Почему ты решила, что они ругаются? – невинно спросила она.

– Мама подошла к двери, и лицо у нее… ну, совсем красное, как Джонни и говорил. И она не впустила меня в комнату. Они всегда позволяли мне войти! Мне показалось, что мама заперла дверь.

На лице Джона было ясно написано беспокойство.

– Ты спросила, почему она не пришла завтракать?

– Спросила, – голос Мередит упал до трагического шепота. – Она сказала, что завтрак принесли им в комнату.

Дети с сомнением посмотрели друг на друга. Слова матери не вызвали у них доверия. Шеннон разглядывала их, онемев от удивления. Она не собиралась рассказывать Джону – ни к чему повторять ошибки – что еще у одной женщины в семье есть сексуальная жизнь. Он с трудом перенес весть о Мередит и Гастоне. И все же ни Мерри, ни Джону не приходило в голову, что Питер и Элейн хотят побыть наедине в своей спальне.

– Может быть, если ты пойдешь к ним, ты сможешь уговорить их. – Мередит с тревогой смотрела на Шеннон. – Они не станут ссориться в присутствии гостей.

Шеннон в недоумении пожала плечами.

– Если им принесли в комнату завтрак, и они заперли дверь, значит, не хотят, чтобы их беспокоили. Нужно с уважением относиться к чужим желаниям. Джон, ты собирался найти Бена Шиллера и пригласить его на обед.

– Собирался…

– И смотри, не введи его в заблуждение, – предупредила Мередит.

Джон хотел съязвить, но передумал и просто поцеловал девушек.

– Ведите себя прилично, – выходя из комнаты, он бросил пытливый взгляд в направлении спальни родителей.

Сестра Джона лукаво смотрела на Шеннон.

– Мы с тобой можем пригласить Гастона. Он сегодня у Энн.

– Его пригласят мама и Питер. Это не наше дело. И ты знаешь это.

– Если они когда-нибудь выйдут из своей комнаты, – пробормотала девушка. – Что они там делают? – Она вздохнула огорченно. – Надеюсь, за обедом они будут вести себя прилично. Будет ужасно, если они будут ссориться в присутствии гостей… и Гастона.

Если бы у Тора, скандинавского бога-громовержца, был младший брат, им был бы Бен Шиллер. Джон представил Шеннон своего бывшего наставника. Шеннон уставилась на него, открыв рот от изумления. Голубые, как у младенца, глаза. Масса коротких золотистых кудрей. Шеннон едва сдержалась – ни одна женщина не устоит, чтобы не взъерошить эти чудные волосы, – и крепко пожала Бену руку.

– Я много слышала о вас, Бен.

– Рад с вами познакомиться, – его глаза с надеждой пробежали по комнате, и Шеннон тихонько вздохнула. И правда, этот Адонис влюблен в хорошенькую глупышку, которая в эту минуту в своей комнате вертится перед зеркалом, краснеет и ждет прихода Гастона Гарнье.

Джон тоже заметил взгляд снедаемого любовью Бена.

– Мередит все еще прихорашивается. Идем, Бен, посиди с нами. Я хочу, чтобы вы с Шеннон познакомились поближе.

Бен взглянул на нее огромными глазами.

– Джон сказал, что вы ударились головой, и это повлияло на вашу память. У моего дяди было такое же заболевание. Сейчас он совершенно здоров.

– Приятно слышать, – Шеннон ласково улыбнулась Бену. – Ваша семья живет в Нью-Амстердаме?

– Здесь у меня нет родственников. Только хорошие друзья, но я надеюсь жениться вскоре.

В эту минуту в комнату впорхнула Мередит. На ней было великолепное бледно-желтое платье, отделанное кружевом цвета слоновой кости. Когда она увидела, что Гастон Гарнье еще не пришел, улыбка на ее лице погасла.

Бен пробормотал сдавленным голосом:

– Добрый вечер, мисс Мередит.

– Добрый вечер, Бен Шиллер, – девушка вздохнула и с надменным видом протянула ему руку. Бен уставился на нее в замешательстве. Мередит гневно отдернула руку и стремительно пронеслась мимо него в гостиную.

Шеннон осторожно тронула Бена за плечо.

– Бен, Джон сообщил вам, что ждут еще одного гостя?

– Гарнье, не иначе, – проворчал тот и взглянул на Джона. – Знаю. Я решил прийти, чтобы понять, что это за человек.

– Французский ученый и учитель. Кроме того, изучает медицину и алхимию.

– И об этом я слышал.

По угрюмому виду Бена можно было догадаться, что до него дошли слухи о любовных похождениях Гастона. Восхищаясь решительностью Бена, Шеннон взяла его за руку.

– Успокойтесь, Бен. Поговорите с ней. Не обращайте внимания на Гастона.

– Он быстро надоест ей, – уверенно сказал Джон. – У Мередит умная головка, и скоро она раскусит его уловки.

Шеннон заметила, как Питер прокрался из кухни в гостиную и запечатлел поцелуй на щеке жены. Элейн вспыхнула от удовольствия и захихикала, как девочка, когда муж прошептал ей что-то на ухо. Смех матери, поведение которой казалось ему необычным, обеспокоил Джона.

– Она весь день сегодня ведет себя странно.

– Ты имеешь в виду свою мать? – Шеннон невинно посмотрела на него. – Ты все еще думаешь, что она больна?

Он свирепо уставился на нее.

– Она все время смеется и пристает к Питеру… Это на нее не похоже. В нормальном состоянии она ведет себя сдержанно. Ну, кажется, идет наш так называемый алхимик. – Джон смотрел на дорогу, потом сердито взглянул в сторону гостиной и громко сообщил: – Идет твой гость. Я окажу ему честь, встречу его.

– Нет! – Мередит испуганно подбежала к брату. – Я тебя знаю, ты обязательно обидишь его.

– Ты что, сама откроешь ему дверь? – сурово спросил Джон. – Это неприлично, мисси. Веди себя хорошо.

– Шеннон! – Мередит была в панике. – Сделай что-нибудь!

– Мы встретим Гастона вместе, – Шеннон взяла Джона под руку и ободряюще улыбнулась девушке. – Твой брат будет любезен.

– Любезен с этим надутым мошенником? – прорычал Джон.

– Веди себя прилично, – прошипела ему на ухо Шеннон. – И сегодня я стану твоей рабой любви.

Джон усмехнулся и одними губами повторил, как заклинание: «рабой любви», а вслух произнес:

– Шеннон и я встретим француза. Мередит, иди в зал и успокойся.

В этот момент раздался стук в дверь.

Питер что-то шепнул жене на ухо, и она залилась счастливым смехом. И Джон, и Мередит недовольно посмотрели на нее. Гастон постучал громче. Шеннон потянула Джона к двери.

– Будь вежливым.

С самого начала ситуация оказалась безнадежной. Джон с каменным выражением лица; важничающий самоуверенный Гастон. Ради Мередит Шеннон притворилась, что все прекрасно.

– Приятно видеть вас, месье Гарнье. Входите, пожалуйста.

– Bonsoir, mademoiselle,[17] – захлебнулся от восторга Гастон, целуя ей руку. Потом весело взглянул на Джона. – Вернулся бродяга, nest-ce pas?[18] Я – Гастон Гарнье. А вы, должно быть, братец Джонни?

– Джон Катлер, – раздраженный «гость из глуши» крепко сжал руку Гастона. – Надеюсь, вы не поняли превратно наше приглашение, сэр. Моя сестра слишком молода…

– Джон, перестань! – шепотом упрекнула Шеннон. – Вы знакомы с хозяином дома, мистером Ван Хорном, месье Гарнье!

– Несколько недель назад он нанес мне визит, – Гастон ухмыляясь, обошел Джона и поздоровался с Питером. – У нас состоялся… как это сказать?.. Une entente cordiale[19]

– Другими словами, вам дали понять, что вы нежеланный гость в этом доме?

Шеннон ожидала, что Мередит взорвется. Но девушка так же лишилась дара речи в присутствии Гастона, как Бен в ее присутствии. Бен Шиллер издали присматривался к Гастону, будто им предстояло участвовать во всемирном шахматном турнире, главный приз которого – красавица с золотисто-каштановыми волосами.

Однако Гастон был не из тех, кто позволит не замечать себя. С минуту он разглагольствовал перед Мередит. Потом повернулся к Бену.

– Вы… как это у вас говорят?.. Forgeron?[20]

– Я кузнец, если вы это имеете в виду. А вы учитель? – Бен произнес слово «учитель» с едва заметной насмешкой.

Джон весело улыбнулся. Мередит мгновенно вспыхнула.

– Он больше, чем учитель, Бен Шиллер. Гастон… я хочу сказать, месье Гарнье… человек, обладающий многими талантами и способностями.

– Merci, – Гастон поклонился девушке. – Вы неправильно меня поняли. Я уважаю человека, который трудится и… как это сказать?.. A letat brut?[21]

Джон ощетинился, словно еж.

– Меня вы также относите к этой категории?

– Absolutment,[22] – уверил его Гастон. – Я восхищаюсь вами, Джонни.

– Он считает тебя и Бена простаками, Джонни, – нервно пояснила Мередит. – И это правда. Думаю, ты даже гордишься этим.

– Все зависит от того, Мерри, как ты понимаешь это слово, – резко ответил Джон. – Если ты имеешь в виду «напыщенный», «высокомерный», «позер»…

– Дорогой, – Элейн встала между сыном и Гастоном. – Мы лучше узнаем друг друга за обедом. Прошу к столу.

– Avec plaisir,[23] – самодовольно улыбаясь, Гастон предложил руку хозяйке дома.

Виновато взглянув на Питера и Мередит, Элейн пошла с ним к столу.

– Мне все ясно, – проворчал Джон. – Мне кажется, ты назвала его «безвредным»? Его поведение оскорбительно. Он флиртует с мамой. Ты видишь, Шеннон?

– Да, я заметила. Я хотела бы, чтобы и Мередит заметила это. Веди себя прилично за столом и, будем надеяться, бедная девочка поймет, что он из себя представляет.

Намеренно обойдя Бена, Мередит велела Питеру вести ее к столу. Остальные последовали за ними, не соблюдая формальностей. За столом Питер говорил комплименты своей жене. Он хвалил ее наряд, сервировку стола и даже аромат жареной утки, витавшей в воздухе.

– О, Питер, ты говоришь милые комплименты, – счастливо смеялась Элейн.

– Самой милой из женщин.

С едва заметным неодобрением Мередит и Джон наблюдали, как мать откровенно кокетничает с их отчимом.

– Черт возьми, что с ней случилось? – тихо спросил Джон.

– Наверное, заболела, – лукаво ответила Шеннон. – Посмотри, какая она румяная.

Джон сердито взглянул на свою невесту и демонстративно отвернулся к Бену.

– Ты должен погостить у меня. Когда ты увидишь девственные места, ты не захочешь возвращаться в этот город.

Шеннон с сочувствием смотрела на Бена, удивляясь, как можно не замечать его красоты и преданности. Должно быть, Мередит слепа. Отвечая Джону, смущенный кузнец спотыкался на каждом слове, стараясь быть одновременно и вежливым, и интересным.

Гастон был невыносим. Он не замечал явно враждебного отношения со стороны окружающих, перебивал всех и выплескивал на слушателей бесконечный поток «знаний» – розы следует срезать над узлом… свечи немного коптят, если их неправильно охладили… по показаниям его «инструментов» в течение нескольких дней будет стоять сырая погода…

Когда Питер предложил ему вина, Гастон нюхал и рассматривал его так долго, что Шеннон зарылась лицом в камзол Джона, пытаясь скрыть от Мередит насмешливую улыбку. Она надеялась, что девушка прозреет, глядя на француза глазами своей семьи, хотя в глубине души не верила этому ни на грош.

Мередит ловила каждое слово Гастона с восторженным вниманием. Исчезла говорливая веселая девушка с живыми, сверкающими глазами. Появилась спокойная, преданная науке женщина. Только один раз она отвела взгляд от Гастона, посмотрев с раздражением на смеющуюся мать.

Под конец месье Гарнье прочел Джону лекцию о людях, упивающихся красотами дикой природы.

– Я изучаю дикарей, – бодро сообщил он. – Мерри говорит, вы много времени проводите среди них. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

– Я не знаком с дикарями, – Джон свирепо смотрел на француза.

– Ах, – Гастон рассмеялся. – Вы их защитник? Очень благородно. Многие из моих соотечественников разделяют… ваше восхищение. Но признайтесь, туземцы – как это говорят? Vicieux?

– Злобны. – Перевела Мередит с сомнением в голосе. – Правильно, Джонни?

– Что ты имеешь в виду? Правильно ли ты перевела, что они злобны? – прорычал Джон.

– Твой французский улучшается, cherie, – похвалил Гастон девушку. – Боюсь, я оскорбил твоего братца.

– Джонни, как всегда, невыносим, – фыркнула Мередит.

– Мерри, ты ведь встречалась с Кахнаваки. Как ты считаешь, он злобный?

– Конечно, нет, – она отвернулась от брата. – Шеннон, заставь его вести себя прилично.

Шеннон обменялась с Элейн понимающим взглядом.

– Месье Гарнье. Мередит сказала, что вы знаете доктора Маршана. Он действительно выдающийся врач, как о нем говорят?

– Он хороший врач, но… выдающимся его не назовешь. Я бы поостерегся применять столь сильный эпитет к этому человеку.

– Но вы – выдающийся ученый? – Голос Джона полон яда.

– Mais qui.[24]

– Да, он выдающийся, – твердо сказала Мередит. – Гастон, расскажи им о своих экспериментах.

– Сомневаюсь, чтобы это было интересно, cherie, – он мягко улыбнулся. – Мне бы хотелось побольше узнать о вашей очаровательной гостье Шеннон, ваш акцент… как бы это сказать…

– Опять? – прорычал Джон. – Ее акцент: magnifique? Incroyable? Degoutant?[25]

– Джон Катлер, мне знакомы эти слова. Это – «великолепный», «потрясающий», но будем надеяться, не «отвратительный».

– Браво! – Гастон весело рассмеялся. – Она действительно великолепна, не так ли, Джонни?

– Зовите меня Джоном, – произнес тот сквозь сжатые зубы. – И будьте любезны обращаться к моей невесте «мисс Клиэри». Что касается моей сестры, она для вас слишком хороша; и если та хихикающая женщина, которая была моей матерью, пока не сошла с ума… держите свои елейные комплименты при себе и…

– Джонни! – Мередит была в панике. – Шеннон, заставь его замолчать.

Безуспешно Шеннон толкала Джона кулаком в бок. Потом покачала головой и сказала:

– Гастон, Джон просит вас больше не флиртовать. Дайте передышку, чтобы все могли спокойно поесть. Окей?

– Я… дам вам передышку, – явно потешаясь над ними, сказал француз. Потом повернулся к Мередит. – Не огорчайся, cherie. Я не обиделся.

– Почему? – четко спросил Джон. – Я-то как раз старался оскорбить его.

– Ш-ш-ш. Ты ведешь себя безобразно. Ты толкнешь Мередит прямо ему в объятия, если будешь оскорблять его.

– О! – Слова Шеннон заставили Джона замолчать. Обед проходил спокойно, хотя атмосфера была накалена. Изредка молчание прерывалось смехом миссис Ван Хорн. После обеда, когда мужчины, извинившись, направились в залу, Гастон схватил Шеннон за руку и оттащил в сторону.

– Ваш Джон ревнив и не без причины. Вы загадочная женщина.

– Это комплимент?

– Разумеется. У меня к вам много вопросов.

– Мередит, наверное, ищет вас, Гастон. Флиртуйте лучше с ней. На меня ваши чары не действуют.

– Если бы вы узнали меня поближе, – он вздохнул, – они бы на вас подействовали. Я учусь, день и ночь и все еще жажду знаний.

– И правды? – не сдержалась Шеннон и уколола этого самовлюбленного бабника. – Мередит говорит, вы хотите превратить железо в золото?

– Она ничего в этом не смыслит, – пожаловался Гарнье. – Не золото я ищу, а тайну.

– Какую тайну?

– Тайну Вселенной. Небес, ветра и смены времен года. Жизни и смерти, и возрождения после смерти.

– О! – Шеннон вдруг осознала, что он искренен. Он действительно стремился к знаниям, как об этом торжественно заявил за обедом. На какое-то мгновение она даже поверила, что он вовсе не бабник, а просто альтруист, любитель научных занятий. – Вы ученый?

– Я философ, cherie, – нежно поправил он ее.

– Но если Джон услышит, что вы называете меня «cherie», вы намного больше узнаете о жизни и смерти, чем вам хотелось бы. Давайте присоединимся к Мередит и миссис Ван Хорн…

– Хорошо. На мои вопросы вы ответите в другой раз.

– Что заставляет вас думать, что у меня есть ответы?

– Мередит рассказала мне, что вы ударились головой, cherie. Она говорит, что собираются посылать за Маршаном, потому что вы вспоминаете другие места, очень далекие, которые не существуют. Думаю, вы много путешествовали и могли бы рассказать много интересного. – Его загадочный тон вдруг словно налился сахаром, стоило Мередит приблизиться к ним. – Cherie! Мы с Шеннон только что говорили о тебе.

– Вот как? – пробормотала девушка. В зеленых глазах светилась ревность. – И что же вы обо мне говорили?

– Надеюсь, Шеннон защитит меня от твоего братца, и он смягчится и разрешит мне ухаживать за тобой. Шеннон, вы скажете Джонни, что он может доверять мне?

Шеннон колебалась, что лучше: сейчас причинить боль Мередит, или заставить страдать в будущем.

– Мы говорили о моей памяти и докторе Маршане. Гастон сказал мне, Мередит, что ты рассказала ему о моем состоянии.

По лицу девушки было видно, что у нее отлегло от сердца, потому что они говорили на медицинские темы.

– Шеннон, Гастон и сам неплохой врач. Он учился с Маршаном. Может быть, он поможет тебе, и Джонни не придется ехать в такую даль.

Гастон самоуверенно улыбнулся.

– Ты льстишь мне, cherie, но думаю, будет лучше, если приедет Маршан. Когда твой братец уедет, я буду часто заходить к вам, как врач, чтобы осмотреть Шеннон…

– В этом нет необходимости, – потенциальная пациентка нахмурилась. – Мерри, нам лучше пойти к твоей матери и другим женщинам, а Гастону… – Ее глаза холодно смотрели на него. – Вам лучше присоединиться к Джону, Питеру и Бену.

– Джон вышел, – доложила девушка. – У него посетитель.

– Посетитель? В такой поздний час? Кто он, Мерри?

Мередит бросила на Гастона осторожный взгляд.

– Саскуэханнок. Питер сказал, что он выглядит так, будто бежал много дней без отдыха.

– Mervei lleux! Un sauvage![26] Я должен немедленно пойти к ним.

– Нет! – Шеннон схватила за руку и гневно уставилась на него. – Оставьте их в покое! Если он бежал несколько дней, значит, что-то случилось. О, нет… – тайное совещание с французами! – подсказала ей память. Кахнаваки нужен его советчик, чтобы умереть, сражаясь бок о бок! Началось…