Затерянные во времени

ГЛАВА 23

На собственном горьком опыте Шеннон научилась распознавать симптомы сотрясения мозга: чередование сна и бодрствования, рвота. Она зло упрекала себя за то, что осталась жива после этого кошмара. Ведь больше нет всех тех, кто от нее зависел. Во сне она горько плакала по Черному Ножу. Малыш не успел увидеть леса. Его крохотные ножки ни разу не пробежали по земле. Девушка оплакивала великолепную, умную, преданную собаку… Сердце разрывалось от боли по Джону Катлеру, – ведь во всем он обвинит себя.

Шеннон очнулась. Руки связаны за спиной. Она тряслась в фургоне среди узлов и тюков, горшков и кувшинов. Глаза медленно блуждали с предмета на предмет, пока, наконец, не остановились на вознице. Он сидел на облучке один. Сестры Джона в повозке не было.

– Мередит… о, нет… только не это, – девушка жалобно заплакала. – Бедняжка Мерри… Я не вынесу этого.

– Cherie?

Даже в бреду Шеннон безумно, неистово ненавидела его. От боли свело лицо. Было трудно говорить, но она собралась с силами и позвала:

– Гастон.

– О, ты вернулась ко мне, – он захихикал, – я уж испугался, что после моего удара ты никогда не оправишься. Ты прощаешь меня, правда?

– Я хочу пить.

– Не удивительно. Ты не ела и не пила целые сутки. Мне кажется, что даже вегетарианцам из будущего необходима пища.

Гастон спрыгнул на землю и протянул к ней руки. Его прикосновения вызывали отвращение, но она сдержалась. «Думай о Мередит, – сказала она себе, превозмогая боль и гнев. – Может быть, она еще жива. Больше нельзя подвергать ее опасности. Принц мертв, но ты и Мерри живы. Скоро Джон найдет тебя».

– О чем ты думаешь, cherie? – проворковал он, развязывая ей руки и помогая выбраться из фургона. – О своем рыцаре? Он далеко от тебя. Ищет врача, чтобы излечить твою амнезию.

Шеннон подняла голову, посмотрела на лошадь Гастона, все еще надеясь увидеть Мередит. Девушки нигде не было.

– Где Мерри?

– Мы бросили ее. Она нам больше не нужна.

– Не нужна? – Кровь стучала в висках. – Пожалуйста, Гастон, скажи, ты не убил ее?

– Cherie, – он нежно погладил синяк, – я никогда в жизни не убивал. Ты опять потеряла память? Ты убила собаку, не я. Мередит невредима и ждет своего избавителя. Конечно, она ослабеет от голода, но когда ее найдут, она еще будет жива.

– Она для тебя бесполезна…

– Но у меня нет причин убивать ее. К тому же, я не хотел расстраивать тебя. Поверь, – француз погладил ее волосы. – Ты потрясающая женщина. Мое сердце у твоих ног. Я хочу жениться на тебе.

В ужасе она вырвалась из его рук.

– Как ты можешь говорить такое, после всего, что сделал? Ты заставил меня стать убийцей!

– Жертва не напрасна. Мы прославимся.

– Как?

Гастон достал из кармана карту Северной Америки.

– Золото, cherie. Мы найдем калифорнийское золото. В этом наше будущее. Потом я куплю корабль и мы отправимся в Terra Australis Incognita.

– Глупец. Ты убил бедного невинного ребенка ради своей безумной цели?

– Клянусь, я не убил ее.

Шеннон не осмеливалась посмотреть ему в глаза.

Его слезный голос и пустые обещания говорили, что Принц мертв и Мередит тоже мертва. Жизнь Джона Катлера разбита. Жизнь Шеннон Клиэри – сплошной кошмар, сопротивляться которому нет сил. Она боялась увидеть Джона. Боль в его глазах, в его сердце… Могла ли она надеяться, что утешит его? Захочет ли он видеть ее после всего, что она натворила?

Гастон принес воды. Молча Шеннон взяла кружку. Предложил бренди. Она молча отказалась. Он поцеловал ее в лоб, прямо в синяк. Она терпела молча, зная, что сопротивляться бесполезно.

– Нам нужно ехать, cherie.

– Мы не сможем проехать весь путь до Калифорнии – три тысячи миль. Придется преодолеть кучу препятствий. Индейцы хорошо охраняют свои земли. Нам не удастся добраться туда.

– Мы откупимся от них, – он хитро улыбался. – У меня есть дешевые украшения, серебро. Я покажу им свои фокусы. Покорю их своими знаниями. Наконец, у меня есть ты – богиня. Дикари увидят в тебе Афродиту.

– Расистский дурак, – Шеннон очнулась, пораженная его невежеством. – Для них я всего лишь бледное странное подобие женщины. Ты дьявол, а не волшебник. Но, думаю, ты этого не поймешь.

– Ты недооцениваешь меня, cherie, – он молниеносно притянул девушку к себе, злясь и желая ее. – И свою красоту. Пылкость… – Гастон поднял футболку, открывая своим жадным губам ее груди. – Они будут желать тебя, как я. И раз ты дразнишь меня своими словами и телом, я позволю им ласкать тебя, любить тебя. И они пойдут на все ради меня.

– Никто не сможет ласкать меня. Я уже мертва. Пустая оболочка. Но мое сердце, моя душа…

– Ты не будешь сопротивляться? – Он удивился. – Его голос стал хриплым от охватившего его желания. Он быстро повалил ее на траву. – Лежи спокойно, cherie. И тогда я буду нежен…

Шеннон закрыла глаза, стараясь не плакать. Гастон дернул молнию на джинсах. Она знала, надо сделать последнюю, пусть тщетную, попытку спастись. Ее слова были честны и правдивы. Ее дух отдалился от мира, времени и человека. Он лег на нее, пытаясь раздвинуть ей ноги. Засунул язык ей в рот. Изо всех сил Шеннон сжала зубы. Потом пронзительно закричала, обращаясь с мольбой к самим небесам. Дух и тела соединились от страха и ярости, надежды и отчаяния…

И тут она увидела стоящего над ними Джона, обросшего за две недели рыжей бородой. Пропыленный, в пропотевшей рубашке… В сверкающих зеленых глазах царила лютая ненависть…

Он оторвал Гастона от Шеннон и в ярости прижал его к дереву. Резко и хрипло выкрикнул:

– Ублюдок! Будь ты проклят! – Один огромный кулак ударил француза в живот, второй – в изящную аристократическую челюсть. Несколько сокрушительных ударов, и Гастон сполз на землю – без сознания или мертвый, не имело значения. Шеннон бросилась в объятия возлюбленного.

– Прости меня, – прошептала она, поглаживая косматую бороду. – Мередит…

– С ней все в порядке, мисси. Голодная и смущенная, но в порядке. Она сказала, что ты спасла ей жизнь. Спасибо. – Джон зарылся лицом в спутанные волосы своей сумасшедшей женщины. – Прости, что оставил тебя одну…

– Она жива?

Он посмотрел на Шеннон и кивнул.

– Этот подонок сказал ей, что она его «свидетель».

– В каком смысле?

– Если он убьет ее, не будет «свидетеля» твоего «признания». Тогда ты сможешь отказаться от него.

– Мое признание? А, что я – из будущего?

– Этот сумасшедший поверил тебе, и это спасло Мерри жизнь. Спасибо тебе, Шеннон.

– Из-за меня она попала в беду.

– Из-за меня. Я оставил тебя одну. Беззащитную. Как ты прекрасна! – Джон поцеловал ее в шею. – Ни один мужчина не устоит перед тобой.

– О, Джон, – она была благодарна ему за любовь. И вдруг сжалась от ужаса. – Я убила Принца.

Он взял ее лицо своими большими ладонями и посмотрел в тревожные синие глаза.

– Ты застрелила собаку, чтобы спасти человека. Моя прекрасная, милая, доверчивая девочка. Не думай об этом.

– Но ты любил его.

– Я люблю тебя, – проворчал Джон. Потом повторил с нежностью в голосе: – Шеннон, я люблю тебя. Выходи за меня замуж. Я не могу жить без тебя.

– Есть кое-что еще, – Шеннон глубоко вздохнула. – Тебя ждет большая потеря. Я могла предотвратить её. Выслушай меня.

– Говори.

– Саскуэханноки… они…

– Они празднуют спасение сестры Кахнаваки из рук английских солдат. Они ждут с нетерпением нашей свадьбы, как я – брачной ночи.

– Его сестра? Из рук английских солдат? Не понимаю…

– Сейчас расскажу, – он опустился на землю, прижал любимую к своей груди. – Большое счастье, Шеннон, что я прочел твои записи. Они не слишком точны, но они помогли мне, когда я наткнулся на лагерь пьяных английских солдат, похитивших сестру Кахнаваки. Помнишь, ту маленькую… с огромными глазами. Опять забыл, как ее зовут. Они уж совсем было собрались позабавиться с нею.

– Где? Что-то я не понимаю. Ты был далеко… в северной части. Разве не так?

– Маршан отправился с французами на юг. Я последовал за ним, и оказался неподалеку от деревни.

– Если бы я только знала, что ты так близко от меня…

– Т-ссс. Не прерывай меня. Как я уже говорил, девушка была у англичан. Я подал Кахнаваки сигнал. Он пришел и спас ее.

– Спас? И?

– Что «и»?

– Война началась?

– Нет. Резни не было. Погибли два воина мохаука, которые попытались спасти девушку. Рухнули мечты англичан о союзе с ирокезами.

Глаза Шеннон вспыхнули от радости.

– Все кончено? Все живы? О, Джон, какое счастье? О, мой рыцарь! – Она осыпала поцелуями его лицо. Рука многозначительно скользнула ему под рубашку. – Поцелуй меня.

– Послушай. Я должен сказать тебе…

– Потом, – отмахнулась Шеннон. – Сначала любовь.

– Сдержись. Я в долгу перед тобой, – Джон встал на одно колено, взял ее руку и нежно поцеловал пальчики. – Почтительно прошу простить меня за то, что я сомневался в правдивости твоего бреда.

– Изумительная просьба о прощении, – Шеннон подбоченилась. – Какое потрясающее извинение! Ты все еще называешь мои рассказы бредом.

– Видения, – исправился он. – Кахнаваки и я согласились, что у тебя было правдивое видение об опасности, грозящей саскуэханнокам. Оно мучило тебя… но сейчас ты заплатила свой долг…

– Нет, – она тоже встала на колени. В ее глазах светилась любовь! – Ты рассчитался за меня с саскуэханнокским духом. Разве ты не понимаешь? Это лазейка. Если бы вмешалась я, то меня бы уже отправили в будущее. Я же и пальцем не пошевельнула, но все живы. Значит, я остаюсь с тобой, навсегда. Мой муж, моя любовь…

– Единственный бред, в котором я не сомневаюсь, – Джон рассмеялся, нежно лаская ее груди под мятой футболкой. – Займемся историей, Шеннон Клиэри?

Она прижалась к нему и призналась:

– У меня снова сотрясение. Боюсь я не в состоянии…

Он обнял ее и стал убаюкивать…

– Мередит сейчас спустится, Бен. Устраивайся поудобнее, – ободряюще улыбнувшись, Элейн Ван Хорн вышла из комнаты.

«Не стоило приходить», – подумал Бен Шиллер. Но ему необходимо увидеть девушку, удостовериться, что она здорова и с ней ничего не случилось. Сейчас в гостиной Ван Хорнов он почувствовал себя неуверенно.

Ожидая Мередит, он вспомнил, как они с Джоном нашли ее, плачущую над мертвым Принцем, горюющую о судьбе Шеннон.

Джон ласково, но нетерпеливо, – ведь любимая еще в опасности – расспрашивал сестру. Узнав от нее жуткие подробности о жестокости Гастона, он внимательно осмотрел девушку. Нашел, что ее жизнь вне опасности, а синяки быстро пройдут. Джон доверил сестру Бену.

– С ним ты в безопасности, Мерри. А мне надо спешить.

– Быстрее найди ее, Джонни, – прошептала Мередит. Ее голос дрожал. – Попроси ее простить меня…

Сердце Бена разрывалось от боли. Он обожал девушку, мечтал всегда быть рядом с ней. Ему хотелось догнать и убить мучителя. Тягостные мысли, что самодовольный, самоуверенный негодяй посмел прикоснуться к его любимой… связать ее… запугивать… мучить у нее на глазах тех, кого она обожала…

Бен рвался в погоню. Но стремление Джона спасти Шеннон и отомстить за сестру было сильнее. Если бы только Бен мог спасти Мередит! Если бы только он появился, когда француз задумал злое дело! В глазах Мередит он стал бы героем…

К этому времени девушка перестала дрожать, но все еще прижималась к его груди, как ребенок в поисках защиты.

– Как ты думаешь, Бен, он вовремя найдет Шеннон? – робко прошептала она.

– Конечно. К вечеру она будет в безопасности.

– Казалось, все так безнадежно. Гастон был как сумасшедший… – заплаканными глазами девушка взглянула на Бена. – Думаешь, Шеннон простит меня?

– Уверен, сейчас она думает о тебе, надеется, что тебя спасут. Ты в безопасности, Мерри. Я не позволю, чтобы тебе причиняли боль.

Девушка печально встряхнула спутанными кудрями.

– Наверное, я уже никогда не почувствую себя в безопасности. Было так жутко…

– Постарайся забыть. Все уже позади. Обещаю, ты всегда будешь в безопасности.

Мередит прижалась к его груди и вздохнула.

– Бен, помнишь, ты ухаживал за мной?

Он удивился и смутился.

– Помню. Конечно, помню.

– Кажется, с тех пор прошло много лет, – она подняла голову и взглянула в глаза юноше. – Все кончено, правда? Все прошло? – Тяжело вздохнула. – Какое облегчение для нас?

Ее слова отозвались болью в сердце. Но он утешил ее, подтвердив, что она права. Ему показалось, что она начинает забывать о кошмаре. Бен осторожно посадил ее в седло и повез домой, к матери. Он старался скрыть свои страдания, все перетерпеть, пока его прекрасная возлюбленная не будет в полной безопасности и не успокоиться.

– Беи.

Очнувшись от воспоминаний, он неловко подал ей стул.

– Ты хорошо выглядишь. Не стоило беспокоить тебя, но мне хотелось узнать…

– Я рада, что ты пришел. Садись, пожалуйста. Давай поговорим. Я хотела поблагодарить тебя.

– В этом нет необходимости, – Бен придвинул стул с высокой спинкой и сел рядом с девушкой. – Твоя мама сказала, что Джон и Шеннон уехали утром. Вчера они были у меня…

– Шеннон чувствует себя намного лучше.

В смятении он смотрел на девушку. Покорный голос, сдержанные манеры. Что это? Временные последствия тяжелого испытания? Или необратимые изменения в ее независимом характере? Невероятно! И все же, в ней чувствовалась подавленность. Снова Бен обругал себя за то, что навязывается. Она ведь ясно сказала о своих чувствах.

– Пожалуй, я пойду, Мередит. Мне не следовало приходить.

– Что ты такое говоришь? – Девушка мягко улыбнулась. – Я очень рада, что ты пришел.

– Разве?

– Конечно. Я уж подумала… – она смущенно теребила золотисто-каштановый локон. – Наверное, твои чувства ко мне изменились.

– Мои чувства к тебе?

– Ты все еще любишь меня, Бен?

Ему хотелось сказать «Очень люблю», но голос не слушался его. Наконец, он промолвил:

– Конечно, Мередит. Навсегда.

– Хорошо, – девушка взяла его большую грубую руку и улыбнулась. – Свадьба Джона и Шеннон состоится в деревне у Кахнаваки. Можешь себе представить?

Бен с недоумением смотрел на нее и вдруг выпалил:

– Ты же сказала, что все кончено.

– Что? – Мередит нахмурилась.

– Когда мы нашли тебя, ты сказала, что наши ухаживания кончились.

– Ну да. Они закончились в ту минуту, когда ты обнял меня. Я почувствовала себя в полной безопасности. Будто я принадлежу тебе, – она смутилась. – В то мгновение Бен Шиллер, ты завоевал мое сердце, хотя… я бы удивилась, если бы все еще была нужна тебе. Ты хочешь на мне жениться, Бен? – Покорным голосом она добавила: – Я обещаю не вести себя так вздорно и опрометчиво… и упрямо.

Бен не верил своим ушам. Не мог ни сказать, ни пошевелиться. Неужели это правда? Неужели эта необыкновенная красавица предлагает ему себя? Он мечтал о ней дни и ночи целый год. С той минуты, как она проплыла мимо кузницы с надменной, но веселой улыбкой, повзрослевшая, превратившаяся в удивительную красавицу. Он не поверил своим глазам… Мередит Катлер? Худенькая, неловкая девочка-подросток? Разве такая перемена возможна? Тогда она сердито сказала:

– Бен Шиллер, разве тебе никогда не говорили, что неприлично так пристально и дерзко рассматривать людей?

Он растерялся, не нашелся, что ответить. Девушка вызывающе тряхнула золотисто-каштановыми кудрями, сверкнула горячими зелеными глазами.

– Прекрасно. Не смей никогда разговаривать со мной. Даже не вздумай когда-либо снова заговорить со мной.

– Бен? – тихо спросила Мередит. – О чем ты думаешь?

– Я вспоминаю… тебя…

– Мои спутанные волосы и синяки? – Она недовольно поморщилась. – Боюсь, что я всегда буду вспоминать себя в таком виде. Думаю, теперь ты не женишься на мне.

– Мередит…

– Что, Бен?

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да, Бен. Я твержу тебе об этом целый час.

– А… – Он подумал, что спрашивает напрасно, но ему хотелось знать. – Ты любишь меня?

Она смущенно кивнула.

– Ты единственный мужчина, с которым мне хотелось бы прожить жизнь. Рядом с тобой я чувствую себя защищенной. А это – самое главное чувство в жизни.

– Защищенной? – Бен опустился на колени и взял ее руки в свои большие ладони. – А как же любовь?..

– Понимаю, что ты хочешь сказать, Бен. О чувствах, что я испытывала к Гастону? – Мередит содрогнулась при воспоминании о нем. – Не знаю, о чем я думала тогда. Наверное, я была еще ребенком… Сейчас я знаю, есть более важные вещи, чем страсть и романтика.

– Понятно, – Бен обнял ее и поцеловал со всей страстью, безрассудством и желанием, какими он горел с того дня, когда увидел ее у кузницы.

Мередит потрясенно смотрела на него, когда он оторвался от ее рта. Глаза широко распахнуты, губы полураскрыты. Бен ласково усмехнулся.

– Ничего нет важнее романтики и страсти, Мередит. Надеюсь, не разочаровал тебя?

– Бен, я никогда не думала… – Она облизнула губы и неуверенно улыбнулась. – Поцелуй меня, и я постараюсь не обмануть твоих надежд.

Как только Шеннон почувствовала себя в силах отправиться в путь, Джон повез ее в деревню. Всю дорогу она беспрестанно жаловалась на неудобства езды на муле, хотя в глубине души наслаждалась поездкой. В нескольких милях от деревни из леса вдруг выскочила Герцогиня и с радостным лаем бросилась им навстречу. Шеннон расплакалась от счастья, что видит ее, что выходит замуж, и от горя, что потеряла Принца.

Джон все это время отказывался заниматься любовью из-за последней травмы Шеннон и перенесенных ею тяжелых страданий. Но она нарочно упрашивала его и дразнила, втайне довольная его заботой и с удовольствием ловила его жаркие, полные желания взгляды. «Впереди брачная ночь», – думала она, и ей придется утолить его безграничную страсть.

Через ворота в частоколе они вошли в деревню. Шеннон показалось, что она возвратилась домой. Навстречу выбежала стройная нарядная Малиновка. С любовью и нежностью она обняла Шеннон. Невеста Джона смеялась сквозь слезы, глядя на красивое улыбающееся лицо Кахнаваки.

Вождь подошел и сердечно обнял ее.

– Благодарю тебя, Шеннон, за то, что ты спасла мой народ.

– Это не я. Это вы с Джоном. Правда, он утверждает, что вся его помощь заключалась в том, что он в совершенстве заухал совой.

– Если бы он не поехал за врачом для тебя, его бы не оказалось поблизости в момент опасности.

– Правда, правда, Шеннон, – Джон широко улыбался. – Я давно собирался съездить в Нью-Амстердам. После рождения ребенка я бы шел к дому Питера и был бы далеко от этих мест той ночью.

– Я изо всех сил старалась увести тебя подальше отсюда. Слава Богу, мне это не удалось. Теперь я понимаю, что произошло. Не окажись ты здесь, и оставшийся в живых английский солдат наплел бы бог весть что о пьяных саскуэханноках и нелепой «любовной истории». И еще много всякой всячины, что заставило бы ирокезов напасть на деревню.

– Вздор, – объяснил, улыбаясь, Джон. – Как только она начала поправляться, что-то стряслось, и она снова говорит чепуху.

– Ты должен хорошо заботиться о ней, – серьезно сказал вождь. – У нее очень податливая голова.

– Она вся податливая.

– Ну, довольно, – Шеннон весело смотрела на них. – Вы двое всегда собираетесь быть такими несносными? Я когда-нибудь увижу малыша?

– Сегодня на закате состоится церемония дня именин и свадьбы. Тогда ты увидишь моего сына. Хотя ты видела его во сне в ту ночь, когда он родился.

– Сон был плохой, но со счастливым концом… Я не могу ждать.

– Лучше пожени нас сейчас, – рассмеялся Джон. – Боюсь, когда она увидит малыша, совсем забудет о моем существовании.

– Не забуду, – мягко сказала Шеннон, – потому что мне нужен собственный ребенок, а без тебя, где я его возьму?

– Вот как? – Джон лукаво улыбнулся. – Сейчас же пожени нас, Кахнаваки. Ты имеешь право.

– Может быть, Шеннон хочет, чтобы кто-либо постарше…

– Нет, хочу, чтобы ты поженил нас. Прошу тебя, Кахнаваки. Джон передал твои слова о наших отцах, и я чувствую, что вы – моя семья.

– Для меня большая честь поженить вас. На церемонии соберется вся деревня. Для нас Джон Катлер – герой, ты – легенда. Мой народ будет рад, что вы вместе.

Малиновка взяла Шеннон за руку и повела в вигвам, где женщины одели ее в рубашку из выбеленных солнцем оленьих шкур. Она не протестовала. «Сегодня можно не думать о «бедных невинных животных», – сказала она себе, причесывая прекрасные золотистые волосы.

Горделиво улыбаясь, Шеннон вышла из вигвама и увидела нарядного Джона. Как он красив! Волнистые каштановые волосы. Сияющие зеленые глаза. Стройное, гибкое тело. Длинные мускулистые ноги. С любовью смотрел он на свою саскуэханнокскую невесту. Шеннон шагнула к нему, но Малиновка схватила ее за руку и отвела к тому месту, где несколько недель назад она получила наказание.

Величественной походкой подошел Кахнаваки. На нем красовалась маска – волчья голова. И Шеннон сразу же вспомнила о Принце. Сердце наполнилось печалью «Перестань, – приказала она себе, – сегодня твоя свадьба. Думай о Джоне». Церемония была проста. Жених повернулся к ней и торжественно произнес:

– Шеннон Клиэри, я беру тебя в жены. Обещаю всегда заботиться о тебе и оберегать тебя.

– Я беру тебя в мужья, – смущенно прошептала она, теребя бахрому на его рубашке. – Никогда не оставляй меня, Джон.

Раздались радостные возгласы Кахнаваки, последовали поздравления и объятия. Джон подхватил свою золотоволосую жену и помчался к воротам.

– Джон! – закричал Кахнаваки. – Через несколько минут начнется церемония, моего сына назовут в твою честь.

– Прекрасно, – проворчал Джон. – Давайте быстрее.

Шеннон хихикнула.

– Мистер Катлер, ведите себя прилично. Вы всегда говорили, что церемония дня именин важнее свадьбы.

– Только не в том случае, когда ты сам жених и спишь один, – жалобно сказал он. – Будет много дней и лет, чтобы носиться с этим ребенком. Засвидетельствуем ему свое почтение и бежим. Я очень хочу тебя.

Шеннон снова хихикнула и двинулась за толпой через лес. Ей не приходило в голову, что церемония состоится на берегу знакомого ручья. Взрослые готовились к торжеству, а дети весело плескались в воде, взвизгивая от радости. Шеннон взяла малыша на руки. Маленькие кулачки, серьезные глазки, крошечные ножки…

– Ты и не знаешь, малютка, как ты помог мне. Когда уходила надежда и болел каждый мускул…

– Черный Нож, – Джон улыбался. – Имя подходит ему, Кахнаваки. Никогда не видел таких черных волос.

– Он великолепен! – Кахнаваки с гордостью улыбнулся. – Никогда на земле не рождался такой чудный ребенок.

– Ты не умрешь от скромности, – весело засмеялся Джон. – Ну, мы посмотрели на малыша, и…?

Шеннон слегка кивнула, сгорая от желания так же, как и ее законный муж. Еще будет время прийти поворковать с малюткой.

– В кустах? – шепотом спросила она. – Они еще не густые, а хижина так далеко.

– Какая хижина? – возмутился Джон. – У меня есть на примете одно местечко.

– Там, где мы занимались любовью в первый раз? О, как романтично, Джон!

– Я только собирался сказать, что это недалеко, в двадцати ярдах[30] отсюда. Но раз тебе нужна романтика, я понесу тебя на руках.

Ритм его шагов успокаивал. Только Шеннон собралась сказать, что «местечко в двадцати ярдах» тоже вполне романтично, как с берега донесся душераздирающий вопль. Джон замер.

– Джон, что это? Что они говорят?

– Пропал один из ребятишек… быстрее! – Он схватил Шеннон за руку и потащил по тропинке к ручью. На берегу царила паника. Они в ужасе смотрели на Кахнаваки. Он держал на руках безжизненное мокрое тело девочки.

– Сестренка Малиновки, – с трудом вымолвил Джон. – И надо же было такому случиться именно сегодня…

– Не понимаю. Она утонула? Почему никто не пытается оживить ее? – тихо бормотала Шеннон. Джон промолчал. Тогда она схватила его за руку. – Они делали ей искусственное дыхание?

– Помолчи. Сейчас не время болтать чепуху.

– Джон Катлер, я могу… – она бросилась бежать, но он схватил ее, прижал к себе. – Да пойми же ты, наконец, – возмущенно проговорила Шеннон. – «Будь волшебником!» – написано на моей футболке. Вспомнил? Я могу помочь девочке. Однажды я уже была права…

Джон изумленно уставился на нее, кивнул и отпустил. Девушка стремительно бросилась к ребенку. Но на ее пути встал Кахнаваки.

– Не мешай! – рявкнул Джон, и вождь отошел в сторону. Шеннон склонилась над девочкой. Она работала спокойно, умело. Какое счастье, что она прошла тренировку в ЦКО![31] Она слышала крики разгневанных родственников, рвавшихся к ней и ребенку!.. Но братья не подпускали их.

Когда Шеннон откинула голову ребенка, в дыхательном горле воды не было. Пульса тоже не было, но цвет лица был живым, розовым… Четыре коротких выдоха, четыре длинных… прислушалась… не дышит… но появился пульс! Слабенький, но равномерный! Пульс, но не дыханье…

Шеннон не осмеливалась оторвать взгляд от ребенка, даже на долю секунды, чтобы успокоить братьев. Она потом поблагодарила их за слепую веру в нее. Пока она делала искусственное дыхание… Пять секунд – выдох, пять секунд – выдох… как часы… и вдруг…

Жизнь стремительно возвращалась, будто сам Великий Дух вселял ее в тело ребенка. Сердце Шеннон прыгало от радости! Она подняла сияющие счастьем изумрудные глаза и взглянула на любимого. Лицо Джона было искажено от ужаса. И Шеннон поняла, что исчезла.

– Шеннон, милая.

– Мама? О! – голову пронзила острая, как нож, боль. Сердце тоже болело. – Мама…

– Не разговаривай, дорогая. С тобой произошел несчастный случай.

– Несчастный случай? – Шеннон попыталась сесть, но была так слаба, что упала на подушки. В смятении она смотрела на мать.

– Должно быть, ты упала. И что могло заставить тебя отправиться в поездку сразу после сотрясения мозга? – Лоис Клиэри нежно улыбалась дочери. – Не волнуйся. Главное, ты здесь и в порядке.

«Мне нужен Джон», – в отчаянии подумала она, а вслух прошептала:

– Мне нужен Фил.

– Он в Австралии, – терпеливо напомнила Лоис. – Разве ты не помнишь?

– Он уехал три месяца назад…

– Да нет, прошло всего четыре дня. Ты была без сознания, дорогая, и бредила. Слава Богу, саскуэханноки нашли тебя.

– Саскуэханноки? Ты знаешь их? – глаза затуманились. «Это от лекарств», – подумала Шеннон с отвращением, взглянув на стоящую сбоку капельницу. – Я провела с кем-то несколько недель…

– Его звали Джон? – Лоис улыбнулась. – Все дни ты разговаривала с ним без остановки. Ты была в бреду. Постарайся уснуть.

– Нет, не хочу… – появилась медсестра. – Нет… о, нет… не надо…

– Успокойся, Шеннон, – нежно сказала мать. – Через несколько дней ты поправишься, и все будет казаться дурным сном…