Затишье перед ударом

ГЛАВА 15

ВАЙОЛЕТ

Эмоциональная встряска реальна. Я переходила от того, чтобы прижиматься к мускулистому телу Райана, к ссоре с ним, к крикам на улице возле бара, а затем сдалась и позволила ему купить мне закуски. То, как он гнался за мной в баре и требовал, чтобы я поехала с ним, бесило меня до предела. Я так весело проводила время, а он выдернул меня от горячего парня, который флиртовал со мной. С другой стороны, мне приятно, что он заботится о моей безопасности, но интуиция подсказывает мне, что дело в чем-то большем. Я боролась с ним, потому что не могла допустить, чтобы он думал, что может так мной командовать, но в глубине души мне это нравилось. Единственной защитой, которую я когда-либо имела, был мой лучший друг Хартли, но в последнее время я не так сильно нуждалась в нем, как раньше.

Когда я поднимаюсь по ступенькам к своей двери, мне трудно поверить, что Райан идет следом за мной. Это совершенно не то, как я себе представляла этот вечер, но алкоголь, который течет по моим венам, говорит мне просто расслабиться и плыть по течению. Я не знаю, что заставило меня схватить его за руку. Я чувствую притяжение к нему — такое, которому не можешь сопротивляться, даже когда весь мир кажется, будто разрывает тебя на части.

— Хартли не возвращается домой после того, как закончится вечеринка? — спрашивает он.

— Нет. Суббота после домашней победы. Он не вернется до утра, как минимум, — я смеюсь, потому что знаю Хартли, и он беспечен. — Тебе не обязательно оставаться. Я понимаю, что это первая победа дома и все такое. Не хотела бы заставлять тебя скучать с вином и сериалами.

— Мне не хочется быть нигде, кроме как здесь, — отвечает Райан, и если бы это не заставило меня растечься в лужу прямо у него на глазах. Мы заходим в квартиру, и Райан стремглав устремляется на кухню. — Тебе нужно что-то съесть. Что ты хочешь?

— Я в порядке. Не думаю, что мой желудок может справиться с чем-то сейчас.

— Поверь мне, ты поблагодаришь меня утром. Тебе нужно что-то с углеводами или жирное. Выбирай одно, и я приготовлю это.

— Эм… Хорошо… Должен остаться хлеб на столе и сыр в холодильнике. Как насчет жареного сыра? — спрашиваю я.

— Достаточно просто, — отвечает он. Я показываю ему, где лежат сковородки, и он командует кухней. Его мышцы на спине напрягаются через футболку, когда он переворачивает сэндвич, чтобы поджарить его до идеальной корочки. Мое лицо краснеет от мысли о том, как он берет на себя контроль в других местах, кроме кухни. Вскоре он подает самый аппетитный жареный сыр на свете. Первый укус вызывает тихий стон — это действительно рай на тарелке. Мне кажется, я могу умереть прямо здесь и сейчас. Причина смерти: потрясающий жареный сыр.

— Так вкусно, да? — спрашивает он с самодовольной улыбкой на лице. Этот человек умеет делать всё?

— Так вкусно. Думаю, ты на правильном пути с едой. У меня уже голова меньше болит. Хочешь знать секрет? — спрашиваю я, подмигивая, потому что внутри меня что-то подсказывает флиртовать на полную катушку.

— Какой секрет? Мне нужно его знать? — смеется Райан, и прежде чем я успеваю сказать ему, я ускакиваю в незанятую спальню Хартли, чтобы заполучить его «секретный» запас вина.

— Вечеринка может продолжаться! — говорю я, демонстрируя бутылку вина. Часть меня хочет, чтобы это вино заглушило мои навязчивые мысли, которые накрывают меня ночью.

— Думаю, тебе стоит сбавить обороты с алкоголем, прежде чем ты будешь рвать всю ночь, — говорит он с ноткой искренности.

— Почему? Мне так весело, — жалуюсь я.

— Ладно, один бокал, а потом я тебя ограничу, — протянув руку, чтобы забрать бутылку у меня, его пальцы слегка касаются моих. Я смотрю, как он открывает бутылку и наливает мне половину бокала.

Я прочищаю горло.

— А что насчет тебя? — показываю ему, чтобы он тоже налил себе бокал.

Он на мгновение колебался, но кивает и наливает себе тоже.

Через час мы смеемся так, что едва можем дышать.

— Подожди, ты на самом деле залезал к себе в спальню через окно, потому что думал, что твоя мама не знает, что ты вышел? — спрашиваю я его с хихиканьем. Это лучший вечер в моей жизни. Я послушала Райана и сбавила обороты с алкоголем после бара, но пьяный Райан — это что-то уморительное.

— Да. Она смотрела на меня всё это время. Когда я добрался до своей комнаты, она ждала на кровати с самой глупой улыбкой на лице. Она назвала меня самым большим идиотом в мире и обняла меня крепко.

— Это звучит потрясающе, — я вздыхаю, вытирая сбежавшую слезу от смеха. Я смотрю в его глубокие глаза. — Спасибо, что довел меня домой, даже несмотря на то, что я сопротивлялась. Почему ты не пил? — спрашиваю я с любопытством.

— Тебя не нужно благодарить. Я не пью на людях. Только когда я дома или с кем-то, с кем мне комфортно.

— Ты доверяешь мне? — спрашиваю.

— Конечно. Не знаю почему, но я доверяю, — отвечает он, и я поражена его искренностью. Когда я впервые встретила его, меня отталкивало его прямолинейное поведение, но сейчас это кажется совсем не таким уж плохим.

— Мне было очень весело сегодня вечером, — я зеваю. Едва могу держать глаза открытыми, но быстро вспоминаю, что нужно проверить замок на двери квартиры. Поднимаясь медленно, чтобы не упасть лицом в пол, я щелкаю замок три раза, чтобы убедиться, что он заперт.

— Что ты делаешь? — спрашивает Райан.

— Ух, ничего. Просто не могла вспомнить, закрыли ли мы дверь или нет, — притворяюсь спокойной, не желая раскрывать слишком много своей настоящей сущности пока.

— Давай уложим тебя спать. У тебя будет страшное похмелье завтра, — говорит он. Прежде чем я успеваю обдумать это предложение, он берет меня за лицо с самым нежным взглядом в глазах и целует меня на полу в главной комнате. Этот поцелуй другой — он касается моих скул, неспешно проводя по моим губам. Он осыпает меня поцелуями на щеках и лбу, поднимает меня на руки и уносит в спальню.

На этот раз я не хочу сопротивляться.

***

Мои глаза медленно открываются, и я сразу же закрываю их. Кто придумал солнце? Нам нужно серьезно поговорить. У меня адская головная боль, а волосы запутались на подушке. Наверное, я забыла расчесать их перед сном прошлой ночью. Ух, я так ненавижу себя.

Я в своей огромной пижамной футболке и шортах в горошек. Я не помню, как одевалась прошлой ночью. Лиза или Хартли, должно быть, мне помогли. Я знаю, что выпила слишком много. У меня рот суше, чем в Сахаре, ух. Мне нужна вода. Я встаю с постели, и БАБАХ! Я чуть не падаю на пол, приземляясь прямо на тело мужчины.

Отличный ход, Вайолет. Приглушённый голос мужчины доносится из-под меня.

РАЙАН. О БОЖЕ МОЙ, РАЙАН ОСТАЛСЯ НОЧЬЮ. Ладно, сохраняй спокойствие, Вайолет. Почему он снова на полу?

— Почему ты на полу в моей спальне?!! — вскрикиваю я.

— Доброе утро и тебе, Ви, — мягко отвечает он, потирая глаза, чтобы прогнать остатки сна. Почему мужчины вроде Райана выглядят такими привлекательными по утрам? Я практически уверена, что выгляжу как ходячая смерть.

— Ответь на вопрос. Не надо было нападать на меня с утра пораньше, — я потираю виски, желая, чтобы он говорил тише.

— Нападение? Вайолет, я спал на полу, чтобы проявить уважение, хотя ты сама сказала, что не возражаешь, если я буду спать в твоей постели, — он подмигивает. У него хватает наглости подмигивать в такой момент. Кого я обманываю? Этот мужчина может заставить меня сдаться, но я всё ещё в режиме допроса.

— Ты поцеловал меня, — выпаливаю я. Чёрт, Вайолет, можно было свалить всё на вино.

— Да, поцеловал. И, если ты собираешься спросить, я ни капли не жалею, — отвечает он с самой милой улыбкой, которую я когда-либо видела. У него просто бесконечные ямочки. Почему я раньше этого не замечала?

— Ты не жалеешь? Мы много выпили. Можно забыть, что эта ночь вообще произошла, и свалить всё на алкоголь.

— Это то, чего ты хочешь? — спрашивает он, глядя на меня искренними глазами.

— Я не знаю, — честно отвечаю я.

— Я тоже не знаю, — говорит он. — Ты даже не представляешь, как тяжело мне держаться от тебя подальше.

— Зачем ты мне это говоришь? Клянусь, Райан, если это какая-то шутка, которую ты заберёшь обратно через пару минут, то не надо. Я слишком много думаю, и это не исключение. Будь честен со мной. Эти качели меня убивают.

— Я бы солгал, если бы сказал, что точно знаю, что между нами происходит. Но я хочу проводить с тобой больше времени, чтобы разобраться. Я никогда не был в отношениях и даже не уверен, хочу ли я их. Это что-то новое для меня, — отвечает он без колебаний. Я ценю его откровенность.

— Я тоже не знаю, чего хочу. Мне нужно сосредоточиться на учёбе. Без неё у меня нет будущего. Я не могу позволить мужчине встать у меня на пути. Плюс, у меня ужасное похмелье, и я ещё не собрала в голове, что произошло вчера.

Я даю ему лёгкий выход. Разве не это нужно парням — свалить все импульсивные решения на алкоголь? Это должно заставить его уйти и забыть всё, что произошло.

— Я хочу быть с тобой, как бы это ни выглядело. У меня через час тренировка по футболу, но я вернусь, когда нас отпустят.

Я остаюсь безмолвной в своей комнате, пока высокий, татуированный бегущий защитник выходит из моей двери. Пытаясь не думать о Райане слишком много, я продолжаю наслаждаться своим любимым днём недели. Воскресенье — день для отдыха. Я не вылезаю из пижамы, если только не возникает веская причина.

Мои волосы собраны в небрежный пучок, а я укутана в своё пушистое фиолетовое одеяло на диване. Я прокручиваю в голове вчерашние пьяные события, а также слова Райана, сказанные им на выходе. Может ли вчерашняя ночь действительно что-то изменить между нами? Он такой непостоянный, а я не могу позволить себе отвлекаться. У меня нет никого, на кого можно было бы положиться.

Хартли до сих пор не появился перед своей тренировкой. Он тусуется много и ему сходит с рук гораздо больше, чем должно. Мои мысли крутятся, как на карусели. Я чувствую тошнотворное ощущение в животе, словно перед самым большим поворотом на аттракционе. Громкий стук в дверь выводит меня из раздумий. Уф, держу пари, что Хартли забыл ключи. Я медленно поднимаюсь и открываю дверь, и меня встречает улыбающийся Райан.

— Я думала, это Хартли, — говорю я, чувствуя, как ноги буквально прилипли к полу.

— Детка, я им никогда не буду. К счастью для тебя, я лучше.

— Что?! — восклицаю я в ответ на его самоуверенное замечание, чувствуя, как моё лицо начинает краснеть. И тут до меня доходит, в чём я одета.

— Я в пижаме, так что можешь подождать на диване, пока я переоденусь.

— Зачем тебе переодеваться? — спрашивает он искренне, как будто я не стою перед ним, выглядя как абсолютный тролль на фоне его стены мускулов.

— Потому что я выгляжу как смерть.

— Не переодевайся.

— Я переоденусь.

— Не надо.

— Назови три веские причины — и я не буду.

— Легко. Во-первых, ты выглядишь потрясающе, а эти шорты позволяют мне видеть твои ноги. Я, возможно, умру, если ты их прикроешь. Во-вторых, я хочу, чтобы ты была настоящей рядом со мной. И в-третьих, время, которое ты потратишь на переодевание, будет временем, которое ты проведёшь вдали от меня.

Ну, с этим не поспоришь. Он умеет находить нужные слова, и я сдаюсь быстрее, чем думала.

Мы молча идём к дивану. Он обнимает меня, и я позволяю ему. Он включает шоу, чтобы смотреть его — мне не нужно напрягаться. Моя щека прижата к его тёплому телу. Я чувствую, как его грудь поднимается и опускается с каждым вдохом. Это ощущается правильно. Нарушив тишину, он говорит:

— Расскажи что-нибудь.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать? — отвечаю я.

— Как ты оказалась в Университете Спрингс с Хартли? Он на год старше тебя.

Я молчу несколько секунд, обдумывая, могу ли я ему доверять. Стоит ли рассказать ему о своём прошлом или дать стандартный ответ, который даю всем остальным? Я решаю выйти из своей зоны комфорта и рассказать ему правду.

— Мой дедушка умер летом перед моим первым годом в старшей школе.

Он нежно водит круги по моему холодному плечу, давая понять, что я могу продолжать. Я люблю, когда в квартире холодно, почти как в Арктике.

— Мы жили вдвоём. Он воспитал меня, как мог. Хартли жил на две улицы дальше, а наши дедушки были друзьями. Мы проводили вместе каждый день. Когда дедушки Хартли умерли, его отец переехал к нему и взял его под опеку. Он был алкоголиком. Это была ужасная ситуация, поэтому мой дедушка часто разрешал Хартли оставаться с нами. Мы стали очень близки, и он стал мне как старший брат.

Хартли охотно рассказывает свою историю, но нужно спросить его об этом. Я поднимаю взгляд на свою «человеческую подушку», позволяя ему задать вопрос.

— Какой он был? — спрашивает Райан.

— Ты бы его полюбил. Он был одержим футболом. Он научил меня всем правилам игры. Мы смотрели футбол или хайлайты каждый вечер перед сном. Он играл в колледже и несколько лет тренировал после этого. Он ушёл из тренерства, когда взял ответственность за меня на себя. Я никогда не спрашивала у него много об этом. Не хотела знать, какими были мои родители. Он был для меня единственным родителем. Он был всем для меня, и когда я его потеряла, часть меня ушла вместе с ним, — тихо говорю я, чувствуя, как сердце бьётся сильнее, а глаза наполняются слезами.

— Он был потрясающим. Пожалуйста, скажи мне, что он ругал Хартли на его играх в младшей лиге. Я бы заплатил, чтобы увидеть это, — смеясь, Райан притягивает меня ещё ближе.

Я смеюсь.

— О да, это было очень смешно! Он постоянно спорил с Хартли из-за игр, и оба хотели сказать последнее слово.

— Куда ты пошла, когда его не стало? — с тревогой в голосе спрашивает Райан.

— Тогда я чувствовала себя самой потерянной, как никогда прежде. У меня не было семьи, которая бы меня хотела, и тогда Хартли взял меня к себе. Его отец исчез, уехав на другой конец страны, а он жил один. Отец переводил деньги на его банковский счёт каждый месяц — это, наверное, был его способ заботы, чтобы не быть присутствующим отцом. Моя двоюродная бабушка, которая жила далеко, подписала документы о моем опекунстве и помогала деньгами, но позволила жить, где я хочу. Для неё это было облегчением.

— Каково было жить одной, когда ты училась в школе? Это ведь должно быть очень сложно, — Райан продолжает нежно поглаживать мою руку, и мне кажется, я потеряю сознание, если он перестанет. Только это удерживает меня на плаву.

— Это было сложно, но мы заботились друг о друге. Казалось, что мы вдвоём против всего мира. Когда он получил полную стипендию в университете Спрингс, он пообещал найти нам постоянное место, где я смогу жить с ним. Мы использовали лишние деньги от стипендии, чтобы оплатить аренду на год вперёд.

— Ты очень сильная, знаешь об этом? — спрашивает он.

Я поворачиваюсь к нему, и он смотрит на меня с такой интенсивностью, что комната словно сужается. Он заставил меня открыться о том, что всегда жило только в моей голове. После всего, что я ему рассказала, он должен был бы подумать, что я слабая и жалкая, потому что так полагалась на помощь Хартли. Но вместо этого он считает меня сильной.

— Что изменилось? — спрашиваю я.

— Что ты имеешь в виду? — отвечает он.

— Что изменилось во мне. Я думала, что ты меня ненавидишь, или хотя бы был равнодушен ко мне, — честно признаюсь я. Одна из моих навязчивых мыслей — это постоянно пытаться понять, какое у меня положение. Я закрываюсь от большинства дружб и отношений, потому что не могу вынести неопределённость.

— Я не знаю. Я пытался держаться подальше, потому что хотел уважать Хартли, но в тебе есть что-то, что меня притягивает, и я не могу это объяснить, — говорит он.

— Это игра? — держи себя в руках. Не показывай ему свою слабость.

— Нет, — резко отвечает он. — Я не буду лгать и говорить, что знаю, что именно делаю, но я не играю в игры.

— Хорошо, — говорю я.

— Моя мама больна, — неожиданно говорит он. Видя боль в его потерянных глазах, моё сердце сжимается. Кажется, это что-то, о чём знает совсем немного людей, и я хочу, чтобы он чувствовал себя в безопасности так же, как он помог почувствовать себя мне.

Он продолжает.

— У неё БАС. Это не лечится. Сегодня — лучший день, который только может быть. Её состояние резко ухудшается, и я — всё, что у неё есть, — я беру его руку, которая не обнимает меня. Она грубая, мозолистая, но такая тёплая. Я забираюсь к нему на колени, чтобы наши лица были на одном уровне. Ему нужно почувствовать моё присутствие. Слова сейчас не помогут. Его руки скользят к моей талии, а затем к бёдрам. Он мягко гладит кожу чуть ниже края моих пижамных шорт.

— В моей жизни никогда ничего не было постоянного. Я не рискую.

— Я понимаю, — шепчу я, заверяя его взглядом, чтобы он продолжал.

— В тот день, когда я узнал её диагноз, что-то внутри меня умерло. И я не думаю, что когда-нибудь смогу это вернуть, — его глаза пронзают моё сердце, словно ищут за что ухватиться. В Райане оказалось намного больше, чем я могла подумать. Он всё это держит в себе. Ему легче оттолкнуть людей, чем позволить им увидеть настоящего себя.

— Ты можешь впустить меня, — говорю я, успокаивая его. Я могла бы сказать ему, что всё будет хорошо. Могла бы сказать, что всё наладится. Но это не так. Ему нужно знать, что он может доверять мне и впустить меня в свою темноту. Я наклоняюсь к нему для нежного поцелуя. Этот поцелуй отличается от других, которыми мы обменивались. Он не грубый, не отчаянный и не вызван алкоголем. Мои руки остаются обвитыми вокруг его шеи, а его — крепко держат мои бедра. Я разрешаю ему углубить поцелуй и наслаждаюсь любимым древесным ароматом. Моё тело идеально умещается у него на коленях. Способ, которым он меня обнимает, приносит невероятный комфорт. Мы не задерживаемся в поцелуе надолго, не сегодня. Он укладывает меня обратно на свою грудь. Сильное биение его сердца под моим ухом погружает меня в глубокий сон.