Затонувшие сокровища

Утром две экспедиции с мощным оснащением покидают «Калипсо», направляясь к рифу Силвер-Банк, который можно различить вдали в виде перемежающихся розовато-лиловых и сине-зеленых пятен. Это коралловые образования и коридоры свободной воды между ними. Одна группа с Реми во главе идет в шаланде на север. Группа укомплектована теми же людьми, что и вчера. В ее задачу входит выяснить, нет ли там какого-нибудь рифа, торчащего над водой и достаточно большого, чтобы потерпевшие кораблекрушение испанцы могли на него взобраться в ожидании помощи. Поиски рифа должны вестись на координатах, указанных Фиппсом, то есть на 20°43′ с. ш. Им предстоит вернуться в 11 часов 30 минут, после того как они обшарят все выступающие из моря коралловые скалы и не найдут там никаких следов.

Тотчас после их отплытия направляюсь в путь в другой шаланде вместе с Бернаром Делемоттом, Мишелем Делуаром, Сержем Фулоном и Жан-Клером Рианом.

Достигнув кораллового плато, которое действительно изогнуто в виде дуги, мы решаем повторить разведку с помощью взятых на буксир водолазов. Поочередно шаланда будет тащить за собой погрузившихся в воду Делемотта, а затем Делуара, утяжеленных добрыми чугунными чушками. Сосредоточиваем поиски на защищенной и пустынной стороне рифа. Кораллы могут расти в этом месте только при наличии опоры, то есть если тут находятся обломки затонувшего судна. Вид дна меняется в зависимости от того, как ныряешь: лицом к ветру, то есть на восток, или под ветер, повернувшись на юг. С наветренной стороны глубина больше. Склоны возвышенности круто обрываются на глубине 25–30 метров. Именно здесь поднимаются ветви больших плодовитых акропор золотистой окраски. В их густых зарослях в данный момент немыслимо обнаружить даже контуры обломков трехсотлетней давности. С подветренной защищенной стороны коралловые заросли плотнее. Дно здесь выше, однороднее, кое-где покрыто песком и осколками мертвых кораллов. Именно тут мы и ведем поиски. Обнаруживаем типичную фауну коралловых образований: большие гибкие горгонарии, тридакны[14], спирографисы[15]. Впрочем, ни одно коралловое дно не имеет двойника. То, что открывается нашему взору, не похоже на знакомые коралловые районы Красного моря или Индийского океана и отличается своими специфическими особенностями, не ускользающими от опытных глаз. Достаточно едва уловимых различий в распределении видов, в размерах и формах некоторых кораллов, в разнообразии красок, в оттенках известковых водорослей и губок, чтобы данный ландшафт не походил ни на какой другой! В море у нас никогда не было ощущения, что когда-то мы все это уже видели. Здесь никогда не обнаружишь абсолютного сходства, хотя фауна та же.

Делемотт выныривает на поверхность, чтобы сообщить, что обнаружил следы кораблекрушения, но относящиеся к современному судну, а именно стальной лом.

Пушка

Делуар сменяет Делемотта. Через несколько минут он выпускает на поверхность один из маленьких красных поплавков и поднимается наверх. Уцепившись за борт шаланды, Делуар сообщает:

— Там, налево, холмик, а над ним кусок коралла необычной формы. Убежден, что это пушка.

Он берет с шаланды кайло и опять погружается в воду. Через несколько минут Делуар снова появляется над водой.

— Это пушка. Я постучал по ней. А подальше виднеются еще две.

Дело принимает серьезный оборот. Я дважды ныряю с Мишелем и Бернером, и мы начинаем инвентаризацию находок. Определяем положение трех больших груд кораллового известняка и обломков. Три холма отчетливо отделяются один от другого. В основании их окружности равны 40, 55 и 80 метрам. Самая низшая их точка находится на глубине 15 метров. Четвертый холм гораздо меньших размеров возвышается южнее.

В воде мне передается возбуждение товарищей, которые снуют от одной находки к другой. Догадываюсь, что им не терпится тотчас откопать эти вехи прошлого. Сомнений нет, мы напали на следы старинного корабля… Прошло три столетия… Мы попали на нужное нам место, и я тоже не могу побороть волнения, овладевающего в такие моменты охотниками за сокровищами.

На вершине северного холма нахожу железный предмет, похожий на рычаг или рукоятку, а на самом большом холме кораллы обволокли обломки снастей, несколько больших гвоздей и, возможно, инструменты. На его южном склоне лежат две пушки, обнаруженные Делуаром. К одной из пушек прикреплена маленькая цепь, возможно для того, чтобы к ней пришвартовалось спасательное судно. Но цепь порвалась и валяется на дне. На склоне третьего холма я обнаружил еще две пушки — большую и маленькую, а у его подножия из ила торчали строго параллельно друг другу две казенные части этих орудий. Чуть дальше виднелась груда черепков керамической посуды.

Вблизи восточного склона третьего холма в иле зияют две сравнительно недавно образовавшиеся воронки. В одной из них обнаруживаю огнеупорные кирпичи, несомненно, от камбузной печи. Мы находимся, вероятно, около гнезда передней мачты.

В другой воронке Мишель показывает мне дубовые доски, лежащие на поверхности ила. Какой-то толстый предмет привлекает наше внимание: он напоминает обломок колонны диаметром 40 и длиной 50 сантиметров.

Знаками Мишель намекает мне, что это, видимо, сундук. Он стучит по нему кайлом и отламывает один кусок. Перед нами старинные склеившиеся прямоугольные гвозди. Видимо, мы имеем дело с мешком, набитым гвоздями. Итак, мы попали в складочную камеру корабельного плотника.

Около второй воронки торчат два огромных якоря длиной по четыре с половиной метра. У обоих якорей сломано по одной лапе, а под одним из них виднеется пушка.

На некотором удалении обнаруживаем еще одну воронку между двумя самыми южными холмами. Вся зона, сложенная илом или рыхлым обломочным материалом, вблизи больших якорей на глубине менее 15 метров окружена корабельным хлопчатобумажным или нейлоновым канатом сравнительно недавнего происхождения. Ему не более пяти-шести лет. Канат этот будто оконтуривает зону, подлежащую разведке. Присматриваемся повнимательнее: в этом прямоугольнике мы находим куски электрического провода, которые свидетельствуют о том, что здесь прибегали к динамиту. Не динамитом ли оторваны лапы якорей?

Еще дальше на юго-восток дно вновь обретает свой первозданный облик и в пределах видимости усеяно маленькими коралловыми скалами. Но и здесь Делемотт и Риан находят целую серию деталей современного мотора: картер охладителя, карбюратор, приборную доску современного моторного судна со счетчиком числа оборотов, центробежную помпу. Мишель тащит меня на север к еще одному якорю несколько меньших, чем остальные, размеров: его длина три с половиной метра.

Обломки судна уже обшарены до нас

Когда я выбрался на поверхность, в голове моей царил полный сумбур. Пришлось затратить немало времени, чтобы классифицировать те пестрые картины, которые предстали передо мной на этом сложном участке морского дна. Постепенно начали выкристаллизовываться определенные идеи.

Одна не подлежит сомнению: в этом месте находится очень громадное старинное судно, вероятно XVII века. Оно глубоко погребено и, видимо, разрушено довольно грубой работой тех, кто стремился отнять у моря его добычу. Глубина, на которой обнаружены обломки, их нахождение возле кораллового месива, географическая широта места — все это хорошо, даже слишком хорошо согласуется с историческими свидетельствами о кораблекрушении, которые приписываются Уильяму Фиппсу. Весьма правдоподобно, что их оставил именно Фиппс.

Теперь мы располагаем доказательствами того, что в этом месте несколько столетий назад действительно пошел ко дну, натолкнувшись на какой-то безымянный риф Силвер-Банк, неизвестный парусник. Ведь мы собственными руками прикоснулись к пушкам, похожим на те, которыми были вооружены галеоны золотой флотилии.

К тому же большие холмы свидетельствовали о старых раскопках, возможно производившихся Фиппсом. Наконец, мы обнаружили следы недавних поисков, которые велись очень грубо и, видимо, наспех. Вероятно, они были весьма поверхностными и почему-то были внезапно прерваны. Возможно, судно, принадлежавшее современным искателям кладов, пошло ко дну в результате злоупотребления динамитом…

Эти размышления были прерваны появлением группы Реми, которая ничего не обнаружила в ходе своей разведки в северной части Силвер-Банк. Де Хенен, надев маску с тубой (респиратором), визуально обследует верхние склоны выходящего на поверхность рифа. Он подзывает нас к себе и показывает два застрявших в кораллах котла, один из которых, очень большой, находится в самом начале склона на глубине двух-трех метров. Что же произошло после кораблекрушения и для какой цели использовались эти огромные чугуны, снятые с корабля? Можно ли предположить, что потерпевшие кораблекрушение соорудили нечто вроде платформы на Силвер-Банк, а позднее котлы скатились в море по склону рифа? Как бы то ни было, мы знаем, что спасшиеся при кораблекрушении моряки довольно долго прожили на этом месте. Я решительно начинаю верить, что мы находимся в том самом месте.

Снова погрузившись в воду, мы с Реми почти сразу определяем направление дрейфа судна, покинутого людьми после кораблекрушения.

В напряженной деятельности проходит вторая половина дня. Бригада разведчиков во главе с Бернаром и Мишелем начинает уточнять место каждой находки и, пользуясь рулеткой и компасом, набрасывает схематический план всего участка, Ив Агостини и Риан провели съемку на цветную пленку по вертикали. Возвратившись на «Калипсо», мы смогли набросать общий план места наших археологических изысканий.

Но день подошел к концу. Пала ночь. Море потемнело. Продолжать работу невозможно. На сегодня хватит! Мы уже знаем, что условия здесь почти идеальные. Глубины варьируют от 10 до 12 метров. Нам не придется сталкиваться со сложными проблемами ныряния. Правда, здесь действуют приливо-отливные течения, которые могут затруднить работу. Кроме того, имеются еще и кораллы.

Чудесный, торжественный день, который предвещает нам удачу! Я им очень доволен, хотя и не испытываю особого желания завладеть сокровищами. Вызывает восторг, прежде всего, энтузиазм моих товарищей, а также совершенно новая задача, которую нам предстоит решить. Впереди битва с кораллами. Надо вырвать у них одну за другой все тайны старинного корабля, пролежавшего здесь более трехсот лет. Перспектива соблазнительная.

Котлы, найденные Реми де Хененом, дали нам новый стимул. Теперь мы уверены в том, что находимся на том месте, где затонул крупный корабль. Почему бы ему и не быть галеоном «Нуэстра сеньора де ла консепсьон»? Наступают такие минуты, когда разумнее подавить свои сомнения. Нам, видимо, сопутствует удача, подкрепленная опытом Реми, авиаразведкой Делуара и аэрокиносъемкой.

Все крайне возбуждены и рвутся в бой. Я был бы не доволен собой, если бы погасил их стремление к работе и разочаровал их, проявив меньший энтузиазм. К тому же я и сам верю, что мы на правильном пути, если не к богатству, то, во всяком случае, к интересной находке в области морской археологии.

Мы вправе утверждать, что здесь покоятся останки очень большого корабля. Найденные нами якоря, длиной более четырех с половиной метров, свидетельствуют о значительных размерах судна. Если мы действительно имеем дело с галеоном, то с галеоном великолепным, крупным, причем его вооружение разбросано вокруг обломков. Ведь мы обнаружили несколько пушек, которые еще не удалось поглотить кораллам. Они просто превратили их в бочонки, сверкающие всеми красками мадрепоровых.

Чего бы мне очень хотелось, так это найти, и как можно быстрее, корпус судна. Он может нам дать более надежные доказательства. Как только мы отроем деревянные конструкции, можно будет организовать рабочую площадку. Это позволит нам выяснить направление, в котором надлежит организовать раскопки. Сама конструкция судна поможет нам точно определить возраст корабля.

Золотая лихорадка

Я выбрал время, чтобы дать указания по радио другой шаланде под командованием Поля Зуэны начать поиски подходящего фарватера. «Калипсо» предстоит пересечь 2600 метров кораллового массива, отделяющего судно от места раскопок. Судя по донесению Поля, обозначение такого прохода будет делом трудным и длительным. Но сегодня вечером для нашей команды никаких преград не существует. Все мы крайне возбуждены перспективой в ближайшем будущем раскопать затонувшее судно. Надо прямо сказать, что мы его обнаружили гораздо скорее, чем можно было предполагать! Но нельзя предаваться иллюзиям: настоящие трудности впереди.

С того незабываемого вечера, когда Реми поведал мне о своих планах, а я дал принципиальное согласие принять участие в поисках, прошел определенный срок. Среди прочих забот вопрос о том, сможем ли мы найти сокровища или нет, потерял свою остроту. Меня больше занимали трудности, с которыми мы, возможно, столкнемся сначала при проникновении в самое сердце Силвер-Банка, а затем при поисках затонувшего судна.

Вот почему в кают-компании я несколько удивился, когда обнаружил, что золотая лихорадка уже подняла на несколько градусов накал жизни на «Калипсо». Да разве могло быть иначе? Все эти парни — водолазы, кинооператоры, механики — молоды, горячи, преисполнены энтузиазма. Они начинают верить в «затонувшие сокровища». Для них, правда, изучение морской стихии не стало еще делом всей жизни. Разумеется, я им сказал, хотя и в полушутливой форме, что мы отправляемся на поиск сокровищ. Однако, хотя ирония наверняка позабыта, они хорошо запомнили слово «сокровище».

Должен признаться, что моя жена Симона с самого начала и со всей решительностью отнеслась враждебно к операции «Затонувшие сокровища». Она опасалась, что находка кучки золота может нарушить сплоченность экипажа. Поскольку Симона живет на борту «Калипсо», является непременной участницей всех экспедиций и следит за здоровьем и моральным духом экипажа, она боится всего, что может поколебать наши человеческие качества.

Вечером после обеда приглашаю весь экипаж в кают-компанию. Прошу общего согласия начать работу, которая продлится около месяца. Уточняю, что нет никакой уверенности найти сокровища, после того как мы затратим много сил и труда, хотя почти никто не сомневается в этом.

Пьем ром, как во времена парусного флота… Глаза у всех блестят. Вся эта сцена тут же синхронно записывается на кинопленку.

Энтузиазм все более нарастает. Молодежь, несомненно, находится под впечатлением притягательной силы золота, погребенного на дне моря. Но ей не терпится также узнать, какую картину воскресят их усилия. Каким окажется этот корабль-призрак, который, может быть, удастся оживить, добывая один обломок за другим?

Как в детективном романе, каждый на свой манер соответственно эрудиции и темпераменту пытается восстановить события, разыгравшиеся здесь триста лет назад.

У нас уже есть фрагменты этой исторической эпохи. Задача сводится к тому, чтобы найти остальное, связать все воедино и правильно разобраться в следах, оставленных на морском дне людьми отдаленной эпохи, погребенными под коралловыми плитами.

В этот вечер наша беседа в кают-компании затягивается допоздна. Ночная тишина окутывает море. Легкий, едва ощутимый бриз. Но эта чудесная погода меня не успокаивает. Если обломки затонувшего судна действительно найдены, то, прежде чем организовать рабочую площадку, надо все же что-то придумать, чтобы «Калипсо» не попала в западню, если море вдруг разыграется. Прежде всего, надо обозначить вехами фарватер, едва намеченный сегодня во второй половине дня.

«Премьера» подводной археологии

Вторник, 16 июля. Я вовсе не рассчитываю в первый же день найти доказательства того, что обнаруженные нами обломки действительно являются останками галеона «Нуэстра серьора де ла консепсьон», хотя Реми де Хенен преисполнен оптимизма и ему удалось передать свою убежденность всему экипажу.

Вблизи поверхности с наветренной стороны коралловые образования могут нарастать со скоростью 1,25 сантиметра в год. Поэтому вполне допустимо, что за 329 лет, прошедших с момента крушения галеона «Нуэстра сеньора де ла консепсьон», коралловая толща мощностью от трех до четырех метров навсегда погребла этот корабль.

Итак, впервые на участке интенсивного развития кораллов предпринимается попытка серьезных раскопок. Нам предстоит вскоре убедиться в тех трудностях, с которыми сопряжено проведение подводных археологических изысканий в тропических морях. Следует сконцентрировать внимание на двух моментах. Прежде чем мы прикоснемся к месту археологических находок и начнем изменять его облик, надо удостовериться в том, что все этапы наших вчерашних удачных поисков засняты на пленку. Затем следует заняться тщательной подготовкой рабочей площадки, предусмотрев швартование «Калипсо» над обломками среди подводных скал.

Мне сегодня не хочется, чтобы нас настиг циклон в самом центре Силвер-Банк, пока у «Калипсо» не будет безопасного выхода. Как только мы обследуем и расчистим фарватер, надо будет установить систему сигнализации, чтобы без лишнего риска можно было входить и выходить, маневрируя среди толчеи скал, достигающих поверхности моря. Однако настал момент, когда «Калипсо» должна стать прямо над обломками затонувшего судна.

Весь день бригада, возглавляемая Полем Зуэной и Реми, занимается изготовлением радиолокационных вех, якорей, буев и устанавливает их по местам. Металлический визир с длиной стороны в полтора метра (что в 15 раз превышает ширину крыла радиолокатора) установлен на главном рифе. Он прикреплен к концу вертикально поставленной оцинкованной трубы длиной шесть метров. Пять разноцветных надувных буев поставлены на якоря у самых опасных рифов и запеленгованы радиолокаторами с помощью радиосигналов, подаваемых с «Калипсо». Составляемая нами карта постоянно уточняется.

Фантастический мир

Плато, у склона которого стала на якорь «Калипсо», нигде не опускается ниже 30 метров от поверхности. На нем обитают различные виды кораллов, главным образом ветвистых. Остроконечные скалы, похожие на башни или шпили кафедральных соборов, нередко достигают поверхности. Мы их называем «пиношами». Здесь нет барьерного рифа. В это мелководье заходишь, даже не замечая его. Между тем плавание в этих водах скорее напоминает прогулку по лесу, то непроходимо густому, то перемежающемуся открытыми полянами. Это царство — плод богатой фантазии и хаотического зодчества. Кажется, что распределение живых организмов тут не подчинено каким-либо закономерностям, Порой ширина свободного от коралловых нагромождений коридора достигает 500 метров, местами она сокращается до 300–200 метров. Но зачастую бригаде, которой поручено обеспечить проход для «Калипсо», очень трудно обнаружить даже извилистую лазейку шириной 10–12 метров.

Совершенно очевидно, что отмель непроходима даже при более близком знакомстве с ней и обостренной интуиции. Эти коралловые подводные скалы, поднявшиеся по прихоти природы, не могли служить нам контрольными реперами.

Другое дело острова Суакин и Фарасан — хорошо известные коралловые сооружения в Красном море. На островах Фарасан иглообразные скалы поднимаются с 700-метровой глубины. В скафандрах и «ныряющих блюдцах» мы хорошо изучили конфигурацию коралловых отмелей Красного моря. В его водах, удалившись всего на 50 метров от склона рифа, уже обнаруживаешь 300-метровые глубины. Там имеешь дело с конусами, поднявшимися из глубоких пропастей, тогда как здесь мы находимся на подводном плато, ощетинившемся заостренными скалами.

Эти гигантские скопления известняка вселяют серьезные опасения за успех нашего предприятия. Ведь нам придется все это раздробить и транспортировать обломки на большое расстояние. Такая работа потребует от всех нас огромной затраты сил, и, может быть, впустую. Имею ли я право превратить водолазов в подводных «землекопов»? Честнее и проще все же спросить об этом у них самих.

Задняя палуба «Калипсо» превратилась в улей. Все без исключения находятся в состоянии крайнего возбуждения, особенно после вчерашнего вечернего собрания в кают-компании. Пожалуй, сильнее всех взволнованы Реми де Хенен, Делуар и Делемотт.

Реми хочет со мной поговорить. Он напоминает, что ищет затонувшее судно уже два года и затратил на это уйму времени и денег. Он предлагает остаться на «Калипсо» и даже предоставить в наше распоряжение свой самолет и судно. Реми просит возместить хотя бы половину понесенных ранее расходов и в дополнение к этому 20 % стоимости добытого в обломках груза. Я даю свое согласие, но с оговоркой, что оно должно быть одобрено «генеральной ассамблеей» экипажа.

Теперь я уже могу более точно определить масштабы задачи, которую нам предстоит выполнить. Чтобы добиться хороших результатов, нам необходимо пополнить оборудование «Калипсо». Частично это можно сделать на Пуэрто-Рико, но кое-что придется завезти из Франции. Нам потребуются дополнительная рабочая сила и специалисты. Тотчас же вспоминаю о своем друге Фредерике Дюма, которого мы запросто зовем «Диди». Это большой знаток подводной археологии, и ему принадлежит солидный труд о затонувших судах.

Ночью связываюсь по радиотелефону со своим другом комендантом Брено и прошу его предупредить о моих намерениях Диди и Алана Ландсберга, моего компаньона по производству фильмов, который располагает очень полезной документацией, а также главного монтажера Джона Соха. Затем мы с Кайаром составляем подробные телеграммы Брено и Фреду Эмберу, нашему агенту при таможне Пуэрто-Рико, чтобы он сделал заявку на оборудование с приложением подробнейшего списка. Вместе с Кайаром, капитаном «Калипсо», решаем собрать экипаж, чтобы принять принципиальное решение.

Тайное голосование

В этот вечер я снова собираю всех в кают-компании. Мне хорошо известно воздействие золотой лихорадки даже на самых закаленных людей, поэтому начинаю свою речь с предупреждения.

— Вы уже могли дать себе отчет в том, что объем предстоящих работ превосходит наши предположения. Удаление многих тонн кораллов для высвобождения затонувшего судна потребует чудовищных усилий, возможно в течение нескольких месяцев. Мне хорошо известно ваше мужество, но вас не минует усталость, а может быть, даже разочарование. Нам надо принять решение, за которое вы должны проголосовать. Напоминаю, нет твердой уверенности ни в том, что затонувшее судно содержит сокровища, ни в том, что мы их найдем. У нас пока нет никаких доказательств, что это галеон «Нуэстра сеньора де ла консепсьон». Что касается меня, то вам хорошо известно, как я отношусь к деньгам. Галеон, нагруженный золотом, интересует меня не больше, чем галеон без сокровищ. Мне не хочется, чтобы вас ослепил мираж богатств, которые, возможно, и не заключены в железных тисках коралловых рифов Силвер-Банк.

Голосование выявит, хочется ли вам продолжать это дело. Если вы относитесь к нему положительно, мы пополним на Пуэрто-Рико свое оснащение еще более мощным оборудованием, и я свяжусь с Фредериком Дюма и попрошу его присоединиться к нам. Его опыт подводного археолога и скрупулезного исследователя-водолаза будет для нас бесценным. Он изучал сотни затонувших судов и руководил работами на многих подводных рабочих площадках. Это он посетил на глубине 80 метров затонувшее судно «Андреа Дориа». Дюма, несомненно, окажет нам большую помощь. А теперь голосуйте.

Голосование, разумеется, было тайным. Это довольно торжественная церемония. Мне представляется, что примерно так решались вопросы три века назад на борту корсарских кораблей, где царило самое «демократическое» для того времени правление.

Каждый член экипажа заполнил свой бюллетень и опустил его в соломенную шляпу. К голосованию люди с «Калипсо» отнеслись по-разному, в зависимости от их характера: один шутя, другие очень серьезно и вдумчиво. Вскрытие бюллетеней закончилось молниеносно. Ответом было единогласное «да»! Итак, мы будем дробить коралловые толщи.

Среда. 17 июля. Погода по-прежнему великолепная. Небольшие легкие облачка плывут над сине-зелеными пятнами Силвер-Банк. На заре все энергично принялись за дело — золотая горячка продолжается. Две бригады отправляются на место, которое мы уже называем «рабочей площадкой». Делуар с шаланды снимает на кинопленку Делемотта, который в свою очередь будет снимать обломки корабля. Помимо прочего, дополнительная разведка поможет уточнить схематический план, набросанный еще вчера.

Я сопровождаю третью бригаду, которой поручено поднять все современное оборудование. Многочисленные детали мотора, помпы, компрессоры, ручные буры уже собраны в кучу к югу от рабочей площадки. Еще одна трудная загадка. Современные искатели кладов были здесь совсем недавно: вот обломок насоса, почти не тронутый ржавчиной. Почему эти люди растеряли столько инструментов и приборов? Может быть, они подорвались? Но в таком случае, где же обломки их судна? Удалось ли им завладеть «кладом»? Узнаем ли мы что-нибудь о наших предшественниках?

Кайар в свою очередь отравился с бригадой, которая должна обозначить фарватер для «Калипсо» и наметить точки ее якорной стоянки. Он возвращается очень довольным. Уже установлено шесть буев. Обеспечена стоянка для «Калипсо», где судно сможет свободно разворачиваться вокруг якоря под действием ветра и течений. Схема фарватера, обозначенная ориентирами, почти закончена…

Но (одно «но» все-таки есть) сегодня пополудни придется подорвать динамитом, или, скорее всего, тринитротолуолом, одну столь некстати торчащую скалу, опасную для судна. Этим займется де Хенен. Шесть брикетов тринитротолуола соединяют в один брус и достают 8 детонаторов. К 15 часам раздается продолжительный сухой взрыв. Коралловая скала осела и частично раздробилась. Завтра надо продолжить взрывные работы, чтобы под килем «Калипсо» было не менее двух метров чистой воды.

Подорвав эту часть рифа, де Хенен и Серж Фулон отправляются в «зодиаке» в юго-восточном направлении. Они обнаруживают примерно в 10 милях от нашей якорной стоянки обломки старого парусника сложной конструкции более чем столетнего возраста. Захватывают с собой различные предметы, не представляющие, правда, особого интереса: бронзовый наконечник, латунный фонарь, тарелки, черепки глиняной посуды и т. д.

Тем временем команды двух шаланд упорно стропят стальными канатами коралловые глыбы, лежащие на дне моря, чтобы установить якорные буи для «Калипсо». Этими операциями руководит Кайар, которому помогают Зуэна, Делемотт, Коль, Форшери… Наконец пополудни эта тяжелая работа завершена. Завтра я проверю, как она выполнена. Мариус Орси мастерит противоволновые буи типа «Алина» с трубками Афкодура. Брено телеграфирует, что Диди Дюма с заказанным во Франции оборудованием прибудет в Сан-Хуан 24 июля в 4 часа утра. С приездом Диди и Джона Соха возникнут жилищные проблемы. Завтра к полудню, если все пойдет хорошо, мы сможем проверить надежность якорной стоянки «Калипсо».

В сердце Силвер-Банка

В 7 часов 30 минут Реми де Хенен и Серж Фулон снова отправляются в путь, на этот раз со связкой из десяти брикетов тринитротолуола, чтобы продолжить подрыв коралловой скалы, остатки которой могут помешать маневрам «Калипсо». Они возвращаются в 9 часов, выполнив свою миссию. Тем временем мы с Делуаром и Делемоттом изучили кадры, отснятые позавчера Агостини. Мы не нашли в них никаких новых указаний, они лишь подтвердили то, что было установлено нами раньше. В 10 часов утра направляемся к рифу Силвер-Банк. Я нахожусь в шаланде вместе с Бернаром, Мишелем и Жан-Клером Рианом. В «зодиаке» размещаются Серж, Реми и Агостини со своей кинокамерой. Погрузившись на дно, осматриваю рабочую площадку и указываю Бернару на илистый участок дна, находящийся за границами площадки, которую наши предшественники оконтурили белым хлопчатобумажным канатом. На значительном удалении слева от предполагаемых передних якорей обнаруживаем скопление ила. Бернар несколько раз погружает в ил свой «зонд» — металлический стержень, которым он пользуется очень умело. Толщина ила не превышает 20 сантиметров, но дно под ним тоже относительно мягкое: это не коралловые образования. Мы с Бернаром руками разгребаем ил и обнаруживаем доски. Тотчас отмечаю их ориентацию. Они лежат параллельно тем доскам, которые мы нашли накануне. Направление оси корабля подтверждается: она ориентирована с востока на запад.

Теперь мне остается проверить место будущей якорной стоянки «Калипсо». Осматриваю установки двух южных якорных буев: тот, что восточнее, хорош, но западный ненадежен. Решаю его сменить и соответственно намечаю на завтра установку нового якорного буя.

Другая шаланда направилась, чтобы установить на место амортизаторы на западных якорных буях. Во второй половине дня одна из бригад устанавливает новый якорный буй к югу от рифа и определяет с помощью радиолокатора местонахождение самой глубокой (юго-восточной) якорной стоянки.

Шаланда с Бернаром, Мишелем и другими водолазами приступает к более тщательному осмотру того, что мы считаем носовой частью галеона. Мишель находит третий участок залегания досок внешней обшивки судна, по-прежнему сохраняющих широтное направление… Я перечисляю все операции этого долгого дня лишь для того, чтобы показать, что мы не теряли времени зря, и работа не прекращалась ни на минуту.

Уже составлен план участка, и теперь он выставлен в кают-компанию для всеобщего обозрения. Затонувшее судно с погребенными в нем сокровищами окрещено теперь нашими остряками в «Нуэстра сеньора дела санктиссима рекуперасьон!» («Наша владычица святейшей рекуперации»).

Важнейшим событием дня после того, как отобедала вторая смена, явилось «пленарное» заседание экипажа за бутылкой рома. Это заседание, синхронно записанное на кинопленку, было, несомненно, самым живописным за всю мою карьеру морехода, водолаза и… охотника за сокровищами. Мы прозвали это общее собрание «Перетт и кувшин с молоком»[16].

Мне не хочется, чтобы золото, если оно все же будет найдено, помешало нашей дружбе и теплым, человеческим взаимоотношением. Если мы обнаружим золотые монеты, слитки или другие ценности, надо заранее договориться о дележе, как это принято среди настоящих охотников за сокровищами.

Поэтому я настаиваю еще на одном тайном голосовании, чтобы определить долю каждого участника предприятия и долю «арматора» (судовладельца). Голосование прошло успешно.

Если сокровища будут найдены, кто имеет право на добычу? Как их поделить? Единогласно было решено 20 % выделить Реми де Хенену, 40 — арматору (Французскому океанографическому обществу). А оставшиеся 40 % поделить поровну между всеми членами экипажа. Условились, что Фредерик Дюма, который должен прибыть на место в среду на следующей неделе, также получит свою долю.

После этого перешли к выборам, трех уполномоченных, которым поручалось контролировать все расчеты, продажу найденных сокровищ с аукциона и т. д. Выбраны: Поль Зуэна, Рене Робино и Раймон Коль. Это ветераны нашего экипажа, что свидетельствует о благоразумии избирателей. Реми де Хенен и я по праву становимся еще двумя членами «комиссии по сокровищам».

Искренние аплодисменты сопровождают оглашение результатов голосования.

Воцаряется атмосфера полнейшего взаимодоверия и энтузиазма!

Погода портится

Пятница, 19 июля. Я еще ничего не говорил о метеорологических условиях. С того момента, как мы находимся на рифах Силвер-Банк, погода довольно изменчива: с 14 по 15 июля преобладали пассаты, которые дули прямо с востока со средней скоростью 20 узлов. На месте стоянки «Калипсо» наблюдалась легкая зыбь, а над затонувшим судном море оставалось спокойным, и его гладкая поверхность как нельзя лучше подходила для наших изысканий, 16 и 17 июля пассатные ветры ослабли, скорость ветра упала до 15 узлов, а 18 числа — даже до 10 узлов. Стояла тихая и теплая погода. Но в ночь на 19 июля ветер задул с юго-востока, и скорость увеличилась до 30 узлов. На море поднялась зыбь, и началась качка. Сегодня с утра сплошная облачность. Скорость ветра — 25 узлов.

Вчера наш судовой врач доктор Тасси повредил себе барабанные перепонки, погрузившись в воду с рулоном стального кабеля, чтобы застропить одну из коралловых глыб. Он был чересчур перегружен и камнем ушел на дно. К тому же у Тасси сильно расцарапана правая нога и сильнейшая аллергия, усугубленная инфекцией. От мысли, что ему не придется нырять в течение месяца, он приходит в отчаяние. Чтобы немного утешить доктора и слегка над ним подшутить, мы предлагаем ему временный перевод на более легкую работу — продавца в табачном киоске на борту «Калипсо». Он сможет к тому же содержать в полном порядке эскизы обломков затонувшего судна, уточняя их по рассказам водолазов. Доктор в дальнейшем станет также хранителем находок. Наконец, когда мы закончим разметку фарватера для «Калипсо» светящимися буями, на него будет возложена обязанность зажигать их при заходе солнца и гасить на заре. Эту роль Тасси будет выполнять самоотверженно до конца экспедиции на Силвер-Банк.

Сегодня мы снова поработали на нашей рабочей площадке. Действовали три бригады. Делуар и Делемотт уточнили некоторые точки на плане затонувшего судна. Коль и Риан с помощью миниатюрного землесоса, который мы называем «буром Бика», пытаются отыскать деревянные части корабля, продвигаясь вперед от якорей вдоль оси судна. Они не находят ни бушприта, ни форштевня. Куски дерева обнаружены за канатом, натянутым нашими предшественниками. Они также ориентированы с востока на запад.

После завтрака, несмотря на сквернейшую видимость, направляю «Калипсо» по обозначенному фарватеру длиной 2600 метров, который ведет к рабочей площадке на место залегания обломков. Очень помогают толстые красные буи по обеим сторонам фарватера.

Когда мы приходим на место, Кайар маневрирует в контакте с шаландами, чтобы обеспечить швартование в шести точках. Вскоре «Калипсо» оказывается в центре паутины с шестью лучами — тремя впереди и тремя позади судна. Носовая часть судна несколько раз проходит над скалой, которую мы частично взорвали. Мы, наконец, проникли в глубь лабиринта Силвер-Банк, что поначалу казалось невозможным.

Еще до конца швартовки Раймон погружается в воду с миниатюрным землесосом, от которого отходит гибкий шланг к резервуарам со сжатым воздухом. Он должен начать раскопки в той яме, где я нашел огнеупорные кирпичи, и попытаться добраться до киля или шпангоутов. Его сопровождают Серж Фулон, который займется съемками. Серж поднимается на поверхность с различными предметами, которые он подхватил на лету, как только землесос заработал. Мы их сортируем. Перед нами осколки глиняной посуды, зуб кабана, кремень и… две пряжки от пояса. На меньшей из них еще сохранился шпенек. Они очень тяжелые и уже почернели. Очищаю одну пряжку. Она серебряная! Скромная находка, но это первое серебро, обнаруженное на рифе, который обязан этому металлу своим названием.

У всех загораются глаза! Люди начинают по-настоящему верить в сокровища. Раймон со своим землесосом работает на дне уже 1 час 45 минут. Делемотт сменяет его, прихватив фонарь, так как становится темно, но я разочаровываю всех, отложив начало раскопок на утро.

Делемотт поднимается наверх только к концу обеда второй смены. Он приносит два шкива, которые ошибочно принимают, как мне кажется, за колеса пушки, и один блок с меньшим шкивом. Делемотт рассказывает, что он работал посреди какой-то рамы из твердого дерева, возможно, это зарядный ящик пушки. Он открыл также печь из огнеупорного кирпича.

В этот вечер мы предлагаем множество проектов, чтобы повысить производительность раскопок. Разумеется, придется продолжать отсос и сортировку. Но прежде всего надо понять, над чем именно мы работаем, а такого понимания у нас пока нет. Теперь хорошо видно, где расположена передняя треть судна: мы работаем над ней, но еще не в состоянии с уверенностью ее сориентировать, а, следовательно, не можем установить, в каком направлении следует искать остальные части затонувшего судна.

Ощущение, что мы попали вместе с «Калипсо» в глубь рифов, не слишком приятно. Нельзя сражаться со штормом, находясь в самом центре лабиринта Силвер-Банк. Если ветер будет крепчать, то единственно правильное решение — убраться отсюда восвояси подобру-поздорову.

Довериться светящимся буям, зажженным доктором, и выйти в открытое море!

Где же остальные части затонувшего судна?

Суббота, 20 июля. Рано утром обсуждаю с Делуаром, Делемоттом, Колем и де Хененом план дальнейших действий. Затем мы с Бернаром, Раймоном и микроземлесосом в придачу первыми загружаемся в море. Вода прозрачна. Тотчас определено место выемки, произведенной вчера поздно вечером. Возвращаюсь на передний край, туда, где, по нашим предположениям, должен находиться форштевень, и пытаюсь определить на глаз общее направление обломков. Другого решения быть не может, оно проходит между третьим и четвертым холмами. Отправляюсь туда. Плыву над насыпью полуметровой высоты, которая, видимо, соответствует оконечности корабля, и веду поиски дальше. Приблизительно в 50 метрах от предполагаемого форштевня, то есть там, где должна была находиться задняя надстройка, расстилается гигантское поле кораллов типа «оленьи рога»… Хорошо, допускаю, что эти кораллы могли поселиться на деревянных частях затонувшего судна. Но что же находится между ними? Пускаю в ход землесос и ничего не обнаруживаю.

У переднего конца судна предлагаю рыть ему землесосом в четырех метрах восточнее якоря. Тотчас же находим большой кусок дерева, ориентированный на 60°. Мысленно продолжаю это направление и распоряжаюсь рыть яму у подножия третьего холма. Но мы упорствуем напрасно. Глубина скважины уже более метра, но дерева мы в ней не находим. Тем временем Делуар снимает на кинопленку затопленную «глыбу из склеивающихся гвоздей» и ее подъем на палубу. Мы с Реми утром обнаружили, что она была обмотана электропроводом, и даже нашли картер невзорвавшегося динамитного патрона! Наши предшественники определенно были лишены смекалки. Нужно быть идиотами, чтобы пытаться взрывать эту глыбу динамитом.

В действительности глыба оказалась бочкой. Это обнаружилось, как только ее извлекли на поверхность и очистили днище, где еще можно было рассмотреть дерево. Кинопленка запечатлевает всеобщее возбуждение, воцаряющееся на палубе, когда подъемный кран опускает бочку с гвоздями на палубу посреди расступившейся команды. Гастон Ру обращает наше внимание на то, что в верхней части, там, где дерево не сохранилось, заметны набухлости (через одинаковые интервалы). Он предполагает, что в этой бочке корабельный плотник хранил гвозди в нескольких мешках. Это вполне вероятно.

За два дня наше судно захламляется осколками кораллов, становится грязным и неудобным для жизни. Устанавливаю смены водолазов. Они действуют на затонувшем судне только по два часа, отделяя коралловые глыбы и наполняя корзины, которые кран поднимает на заднюю палубу «Калипсо». Здесь остальные члены экипажа, кто не занят на дне, разбивают эти глыбы молотками. После этого осколки надо переправить подальше от рабочей площадки. Тем не менее, мы добились довольно значительных результатов. Найдены: печь из камбуза, складочная камера корабельного плотника, где он хранил гвозди, и глиняная посуда. В результате бурения удалось добраться до деревянных частей, правда, слишком неопределенной формы, чтобы можно было уточнить их назначение. На борту «Калипсо» разгораются дискуссии, посвященные историческим проблемам, навигации на парусниках, а также связям между Европой и Новым Светом. Несмотря на усталость, они заполняют все вечера вплоть до конца раскопок. Мы не перестаем обращаться к архивным документам и стараемся почерпнуть в исторических трудах сведения, которые бы внесли ясность в наше дело.

Несмотря на мужество и энтузиазм всего экипажа, работа представляется мне безнадежно долгой и изнурительной, а наше техническое оснащение крайне несовершенным.

Сымпровизированный землесос оказался слишком слабым. Он «заглатывает» только песок. Сколько-нибудь значительный осколок застревает в нем. Проделанные им скважины до смешного малы. Палуба «Калипсо» завалена обломками. Их сортировка идет медленно, хотя в ней принимает участие весь экипаж, включая кока. Нам не хватает молотков (у которых постоянно ломаются рукоятки), кувалд, долот, тачек и защитных очков камнетесов.

Подъем, который царит на борту, достоин восхищения. Кажется, что для этих парней, подстегиваемых захватывающим приключением, никаких препятствий не существует. Ничто не может им противостоять. Они неутомимы. Не осмеливаясь в этом признаться, то ли из-за суеверия, то ли из скромности в зависимости от характера, они глубоко «веруют» в сокровища.

Это особенно обязывает меня сохранять благоразумие, трезво оценивать создавшееся положение и делиться с командой своими соображениями.

Мне представляется, что следует действовать в двух направлениях. Прежде всего надо доказать людям, что наше оснащение недостаточно совершенно. Если мы хотим довести раскопки до конца, нужно либо оснастить рабочую площадку почти промышленным оборудованием, либо отказаться от нашего предприятия. Кроме того, что будет, если мы действительно найдем золото — металл, который разбивает дружбу, доводит людей до безумия и становится причиной стольких трагедий?! Надеюсь, что заранее предусмотренный порядок дележа добычи, утвержденный тайным голосованием экипажа, избавит нас от раздоров. Но можно ли все предугадать, когда желтый металл впервые засверкает на палубе «Калипсо»?

Отправляемся за подкреплением

Суббота, 20 июля. Отдаем все шесть швартовых и готовимся к отплытию, осторожно маневрируя среди подводных скал. Следуем по фарватеру, обозначенному красными буями и радиолокационными вехами. Направляемся в Пуэрто-Рико за Дюма и всем тем оборудованием, которого нам недостает.

Воскресенье, 21 июля. Идем при довольно сильном встречном ветре и волнах. Отдыхаю и размышляю. Не совершили ли мы ошибку, бросившись очертя голову в эту авантюру? Действительно ли оправданны предшествующие решению намеренные недомолвки? Всякого рода осложнения, трагедии, насилия, которые обычно ассоциируются с поисками сокровищ, не выдуманы ли они авторами приключенческих романов? Если в этих историях есть доля правды, то не повинны ли во всех несчастьях грубость и эгоизм, присущие типичным охотникам за сокровищами? Поразмыслив, я не нижу причин для того, чтобы группа порядочных и цивилизованных людей не могла заняться этим делом, сохраняя корректность. Остается выяснить, по плечу ли нам такая задача и не ввяжемся ли мы в бесконечную заваруху, как у острова Гран-Конглуэ в 1953 году? Приближение сезона циклонов по-прежнему беспокоит меня. Благоприятный сезон уже подходит к концу. Хватит ли у нас времени на оснастку, оборудование рабочей площадки, чтобы обеспечить максимальную эффективность, поисков и благополучно завершить раскопки до того, как разразится шторм, который может застигнуть нас в самом сердце рифов Силвер-Банк? Я полностью доверяюсь интуиции и опыту нашего капитана Кайара, который внимательно следит за всеми американскими метеосводками и интерпретирует их.