Завещание

Глава 2

В кабинет вошли четыре человека, если не считать Фрица, исполняющего роль дворецкого. Ему пришлось принести из гостиной еще несколько стульев.

Я люблю изучать лица. Порой, признаюсь, мне достаточно беглого взгляда, но обычно в них находятся черты того или иного рода, заслуживающие более пристального внимания. Эндрю Данн был симпатичным здоровяком и очень походил на своего отца, фотографии которого я видел. Его сестра Сара унаследовала от матери темные глаза грозной птицы и лоб Хоторнов, но рот и подбородок у нее были совсем другими. Вторая девушка, прелестная, как нераскрывшийся бутон, блондинка, убедила бы и самое строгое жюри, что еще не все прекрасные образцы человеческой породы в нашей великой стране монополизированы Голливудом. Позднее выяснилось, что ее зовут Селия Флит и что она секретарь Эйприл Хоторн.

Хотя мне нравится изучать лица и эти три лица были достойны внимания, мой взор притягивало то лицо, которое я не мог видеть. Предание гласило, что стрела Ноэля Хоторна, выпущенная по неосторожности, рассекла лицо его красавицы-жены по диагонали от брови до подбородка, и то, во что превратилось это лицо – один глаз, по слухам, не был поврежден, – скрывалось теперь под вуалью, на которую я и уставился. Просто не мог ничего с собой поделать. Серая вуаль была пристегнута к шляпке и опускалась до самой шеи, удерживаемая там лентой. Ни кусочка кожи на виду, за исключением ушей. Дейзи Хоторн была среднего роста, с изящной, почти девичьей фигурой, но, зная, что скрывает вуаль, и из-за самой этой вуали вы не испытывали приятного чувства, какое возникает при взгляде на красивую женщину. Я глазел на нее, борясь с искушением дать кому-нибудь десять долларов за то, чтобы с ее лица сдернули вуаль, понимая в то же время, что, как только увижу это лицо, сразу захочу дать десять долларов за то, чтобы вуаль вернули на место.

Дейзи Хоторн не села на стул, который я ей придвинул. Она стояла прямая как палка. У меня было ощущение, будто она ничего не видит, но, очевидно, это было не так. После обмена приветствиями, опять устроившись на своем месте, я заметил, что у Эйприл, достающей новую сигарету, подрагивают пальцы. Мэй снова выглядела милой, но в ней чувствовалось напряжение, как и в голосе заговорившей Джун.

– Моя дорогая Дейзи, тебе не стоило приезжать сюда! Мы были абсолютно откровенны с тобой! Мы сказали, что хотим проконсультироваться с мистером Ниро Вулфом. Ты дала нам время до понедельника. Какие у тебя могут быть основания для подозрений… Сара, чертенок, что ты вообще делаешь? Немедленно убери это!

– Секундочку, мам. – Девушка говорила без всякого почтения. – Не двигайтесь, пожалуйста!

Нас ослепила яркая вспышка. Отовсюду послышались восклицания, и самое громкое и наименее сдержанное исходило от Прескотта. Я же, вскочив со стула, почувствовал себя идиотом.

Сара спокойно сказала:

– Я хотела иметь портрет Ниро Вулфа за его рабочим столом. Прошу меня простить. Дай-ка мне ту штуковину, Энди.

– Сама возьми, не развалишься. Вот дурочка, напугала всех!

– Сара! Сядь!

– Хорошо, мам. Я все.

Мы перестали моргать. Я вернулся на свой стул. Вулф сухо осведомился:

– Ваша дочь – профессиональный фотограф, миссис Данн?

– Нет, она профессиональный демон. Все из-за проклятой саги о несравненных сестрах Хоторн. Она хочет быть не хуже. Воображает, что может…

– Это не так! Я просто хотела сфотографировать…

– Прошу вас! – Вулф сердито нахмурился, Сара усмехнулась в ответ, и Вулф перевел взгляд на серую вуаль. – Вы не хотите присесть, миссис Хоторн?

– Нет, благодарю вас.

От ее голоса у меня мурашки побежали по коже, и мне захотелось самому сорвать вуаль. Голос был неестественно высоким и напряженным, отчего складывалось впечатление, будто он исходит не изо рта. Дейзи повернулась вуалью к Джун:

– Так ты считаешь, что мне не нужно было приезжать? Забавно. Разве не затем вы оставили Эндрю, Сару и секретаршу Эйприл сторожить меня, чтобы я не помешала вам?

– Нет, не затем, – ответила Джун. – Ради бога, Дейзи, будь же благоразумной! Мы всего лишь хотели…

– У меня нет никакого желания быть благоразумной. Я не идиотка, Джун. Ноэль искалечил мне лицо, а не мозг. – Она неожиданно развернулась к младшей из сестер. – Кстати, о лицах, Эйприл: твоя секретарша куда симпатичнее, чем ты. Конечно, она в два раза моложе тебя. Очень смело с твоей стороны.

Эйприл молчала, не поднимая глаз.

– Ты никогда не могла смотреть на меня. – Из-под вуали раздался жуткий смешок, и затем Дейзи опять повернулась к Джун. – Я пришла сюда не для того, чтобы помешать вам или кому-то еще. Я пришла, потому что подозреваю вас, причем с полным на то основанием. Вы ведь Хоторны, знаменитые Хоторны. Ваш брат тоже был Хоторном. Сколько же раз он заверял меня, что я буду щедро обеспечена. Это его слово – «щедро». Я знала о том, что у него женщина, он сам мне сказал – тоже был откровенным, как вы. Каждый месяц он давал мне деньги – много денег, больше, чем мне было нужно, больше, чем я могла потратить, – чтобы обмануть меня, развеять мои подозрения. А теперь даже мой дом – уже не мой!

– Господи, разве я не понимаю?! – Джун всплеснула руками. – Моя дорогая Дейзи, разве я не понимаю? Почему же ты не веришь, что наше единственное желание, наша единственная цель…

– Нет, не верю. Я не верю ни одному слову Хоторнов. – Вуаль колыхалась от ее дыхания, когда она произносила эти горькие слова, но шелковая лента держала прочно. – Как не верю и вам, Гленн Прескотт. Я не доверяю вам, никому из вас. Я не поверила и тому, что вы пойдете к Ниро Вулфу, но вижу, что вы все-таки это сделали. – Она повернулась так, что оказалась прямо напротив Вулфа. – Я знаю о вас. У меня есть знакомый, для которого вы кое-что сделали. Сегодня я позвонила этому человеку, чтобы расспросить о вас. Он сказал, что как союзнику вам можно полностью довериться, но как противник вы безжалостны и опасны. Он сказал, что если я спрошу вас, на моей вы стороне или против меня, то вы не солжете. Вот я и приехала задать этот вопрос.

– Присядьте, миссис Хоторн.

– Нет. У меня к вам только один этот вопрос.

– Тогда я отвечу на него. – Вулф говорил резко. – Я ни на чьей стороне. Пока. Я испытываю глубочайшее отвращение к ссорам из-за имущества покойников. Однако в настоящий момент мне очень нужны деньги. То есть мне нужна работа. Если я возьмусь за это дело, то мне придется убедить мисс Наоми Карн отказаться в вашу пользу от крупной доли – настолько крупной, насколько это будет возможно, – оставленного ей Ноэлем Хоторном наследства. Вот что эти люди просят меня сделать. Вы хотите, чтобы это осуществилось?

– Да. Но как восстановление моих прав, а не как подачка от нее. Я бы предпочла заставить…

– Вы предпочли бы воевать за это. Однако есть шанс, что вы проиграете. Кроме того, если методами убеждения мы не получим приемлемого результата, у вас еще будет возможность повоевать. Вы пришли ко мне, потому что не доверяете этим людям, ведь так?

– Да, так. Мой муж был их братом. Гленн Прескотт был его другом и адвокатом. И они пытались обмануть меня и лишить денег.

– И вы подозреваете, что эти люди обратились ко мне с целью продолжить интриги против вас с моей помощью?

– Именно так.

– Что ж, давайте покончим с этим вопросом. Я бы хотел, чтобы вы все-таки сели. – Вулф повернулся ко мне. – Арчи, запиши и потом отпечатай. С одной копией. «Настоящим удостоверяю, что во всех переговорах, проводимых мной в отношении завещания покойного Ноэля Хоторна, я буду считать миссис Ноэль Хоторн одним из моих клиентов и добросовестно защищать ее интересы, а также уведомлю ее заранее о любых изменениях в моих обязательствах; точка с запятой; при этом подразумевается, что свою долю гонорара за оказанные мной услуги миссис Хоторн оплатит сама». Оставь место для подписи свидетеля.

Развернувшись на стуле к пишущей машинке, я отпечатал записанный под диктовку текст и вручил оригинал Вулфу. Он прочитал, подписал и вернул мне, после чего и я поставил свою подпись как свидетель. Затем сложил листок, засунул его в конверт и протянул конверт Дейзи Хоторн, она взяла его. Ее рука была мертвенно-бледной, с длинными тонкими пальцами и синеватыми прожилками вен на тыльной стороне кисти.

Вулф вежливо осведомился:

– Такая формулировка устроит вас, мадам?

Не говоря ни слова, она вынула из конверта листок, развернула его и прочитала, для чего ей пришлось склонить голову набок, – очевидно, она пользовалась только левым глазом. Затем она убрала документ в сумку и, развернувшись, направилась к выходу. Я поднялся, чтобы открыть ей дверь, но молодой Данн опередил меня, и оказалось, что оба мы торопились напрасно. Дейзи Хоторн внезапно изменила курс и остановилась перед Эйприл так близко, что могла бы коснуться ее. Однако, подняв левую руку, вдова не протянула ее к Эйприл, а ухватилась за нижний край вуали.

– Смотри, Эйприл! – потребовала она. – Другим я не покажу, только тебе в качестве одолжения, в память о Лео…

– Нет! – завопила Эйприл. – Остановите ее!

Начался переполох. Все повскакали с мест. Первой рядом с Эйприл оказалась Селия Флит, оправдывая свою фамилию[2]. Она уставилась на эту вуаль, и глаза ее сверкали, как ни у одной из знакомых мне блондинок.

– Только попробуйте повторить, – прошипела она, – и я сорву с вас эту тряпку! Клянусь! Только попробуйте!

К ее угрозам присоединился мужской голос:

– Убирайтесь отсюда! Вон!

Это был мистер Штауффер, тот парень, который слишком сильно старался чему-то соответствовать. Сейчас, когда он оттеснил Селию Флит и загородил собой Эйприл, его лицо исказилось от негодования. Актриса съежилась в кресле и закрыла лицо руками. Из-под вуали раздался тот же жуткий смешок, что и раньше, и вдова Ноэля Хоторна снова направилась к двери. И вновь до нее не дошла, остановившись напротив миссис Данн.

– Больше не подсылай мне своих сопляков, Джун. Я сдержу слово. Даю вам время до понедельника.

И она вышла. В холле маячил Фриц, которого встревожил вопль, донесшийся из кабинета, и я с облегчением предоставил ему право проводить Дейзи Хоторн к выходу. Проклятая вуаль действовала мне на нервы. Когда я присоединился к собранию в кабинете, то застал такую сцену: Эйприл трясло, мистер Штауффер похлопывал ее по одному вздрагивающему плечу, а Селия Флит – по другому; Мэй и Джун молча взирали на это; Прескотт утирал лицо носовым платком. Я предложил принести бренди или чего другого в том же роде.

– Спасибо, не надо. – Мэй одарила меня улыбкой. – Моя сестра вечно на грани срыва в той или иной степени. В противном случае она не могла бы стать хорошей актрисой, как я понимаю. Актрисам положено быть нервными. Раньше это приписывалось гениальности, но теперь считают, что дело в каких-то железах.

Эйприл отняла ладони от лица, бледного после пережитого потрясения, и выпалила:

– Прекрати!

– Да, – вступилась Джун. – Не стоило, Мэй. – Она взглянула на Вулфа. – Теперь вы понимаете, почему я назвала нашу невестку непреклонной?

– Понимаю, – кивнул Вулф. – Как ни велика моя нужда в деньгах, я не взялся бы за то, чтобы убедить ее переменить мнение о чем-либо. Кстати, о деньгах: у меня завышенные представления относительно стоимости моих услуг.

– Нам об этом известно. Ваш счет, если только он не будет совсем уж заоблачным, будет оплачен.

– Хорошо. Арчи, возьми блокнот. Итак. Вам нужно письменное соглашение с Наоми Карн. Половина оставленного наследства, а по возможности и больше, переходит к Дейзи Хоторн. В дополнение к завещанному ей полумиллиону?

– Не знаю… как получится.

– И еще девятьсот тысяч долларов научному фонду колледжа Варни?

– Да, – с нажимом произнесла Мэй.

– При условии, что с этим у вас не возникнет проблем, – вставила Джун. – Только не подумайте, будто сестра откажется от договоренности с Наоми, если там не будет пункта о фонде. Она блефует.

Мэй тихо проговорила:

– Ты, Джун, и раньше уже ошибалась насчет меня.

– Может, раньше и ошибалась, но не в данном случае. Давайте подумаем, как преодолеть этот барьер, когда доберемся до него, согласны, мистер Вулф?

– Очень хорошо. Если у нас получится договориться о перечислении денег фонду, это будет сделано. А что с вами и вашими сестрами? Чего вы хотите для себя?

– Ничего. Мы получили свои фрукты.

– Вот как. – Вулф взглянул на Мэй. – Вы придерживаетесь того же мнения, мисс Хоторн?

– Разумеется. Для себя мне ничего не нужно.

Вулф посмотрел на младшую сестру:

– А вы?

– Что? – рассеянно переспросила Эйприл.

– Я спрашиваю, претендуете ли вы на какую-то долю состояния вашего брата?

– Боже упаси! Нет.

– Конечно, нам бы не помешали деньги, – сказала Джун. – Эйприл живет не по средствам и поэтому по уши в долгах. Мэй сама стирает свои чулки. У нее за душой вообще ничего нет, потому что половину зарплаты она отдает студенткам колледжа, которые без ее помощи не смогли бы оплачивать обучение. Что касается меня, то мне едва хватает средств на покупку продуктов. Частная практика мужа приносила неплохой доход, но зарплата госсекретаря весьма скудная.

– Тогда мы могли бы убедить мисс Карн…

– Нет! Даже не пытайтесь! Если бы брат оставил нам что-то, мы были бы рады. Я бы даже сказала, мы все несколько удивлены, что он этого не сделал. Но нет, торговаться мы не будем. Деньги лично от него – да, но не от этой женщины.

– Если я все же сумею договориться о какой-то сумме для вас, вы примете эти деньги?

– Не надо. Не искушайте нас. Вы сами знаете, каково это, вам ведь тоже необходимо зарабатывать на жизнь.

– Посмотрим. А что насчет ваших детей?

– Они получают по сто тысяч долларов каждый.

– Это приемлемо для вас?

– Конечно. Господи, да они богаты!

– Хотите ли вы получить от мисс Карн что-либо еще?

– Нет.

Вулф обратился к адвокату:

– Что скажете вы, мистер Прескотт? Есть ли у вас какие-то комментарии?

– Никаких, – затряс головой Прескотт. – Я буду рад остаться в стороне. Ведь именно я составлял это завещание.

– Да, составили его вы. – Вулф нахмурился, потом перевел взгляд на Джун. – Значит, решено. Мы сделаем все, что будет в наших силах. А теперь поговорим о мисс Карн.

– О мисс Карн?

– Кто она, какая она, где она?

– Мне мало что известно о ней. – Джун обратилась к адвокату: – Лучше вы расскажите, Гленн.

– Что ж… – Прескотт потер нос. – Это молодая женщина, ей лет двадцать восемь или двадцать девять. Я бы сказал…

– Погодите минуточку! – перебила его Сара Данн, профессиональный демон, и скользнула к столу Вулфа, держа что-то в руке. – Вот, мистер Вулф, взгляните. Я принесла этот снимок, подумала, что он вам может пригодиться. Женщина, которая смеется, – это она, а мужчина рядом с ней – мой дядя Ноэль. Можете пока оставить у себя, но потом, пожалуйста, верните.

– Во имя всего святого, откуда у тебя это?! – воскликнула миссис Данн.

– О, сфотографировала весной, когда случайно увидела дядю Ноэля на улице. Я сразу догадалась, кто его спутница. Они не видели, как я их фотографирую. Получилось неплохо, поэтому я увеличила снимок.

– Ты… ты знала… – пролепетала Джун. – Как ты узнала об этой женщине?

– Мама, не будь наивной! – сочувственно произнесла Сара. – Я же не глухая, и мне уже есть двадцать один год. Ты была не старше меня, когда написала «Приключения одной пташки».

– Премного вам благодарен, мисс Данн. – Вулф положил фотографию под пресс-папье рядом с карточкой Дейзи Хоторн. – Я непременно верну снимок. – Он снова посмотрел на адвоката. – Вернемся к мисс Карн. Вы были с ней знакомы?

– Не очень близко, – сказал Прескотт. – То есть я был с ней знаком – в некотором роде – примерно шесть лет. Она работала стенографисткой в нашей конторе. В моей фирме.

– Вот как. Она была вашей личной стенографисткой?

– О нет. У нас их человек тридцать или около того – фирма довольно крупная. Мисс Карн была одной из них года два, а потом стала секретарем нашего младшего партнера мистера Дэвиса. Вот там, в офисе мистера Дэвиса, ее и увидел впервые мистер Хоторн. Вскоре после этого… – Прескотт умолк в смущении. – Наверное, эти детали сейчас несущественны. Я всего лишь желал пояснить, каким образом узнал мисс Карн. Она покинула нашу фирму около трех лет назад… гм… наверное, последовав совету мистера Хоторна…

– Наверное?

– Ну… – Прескотт пожал плечами. – Не наверное, а точно. Поскольку сам он не стремился держать свои отношения с ней в тайне, мне нет необходимости проявлять излишнюю осторожность.

– Хоторны, – с милой улыбкой заметила Мэй, – слишком эгоистичны, чтобы скрытничать. Они ставят себя выше сплетен.

– Трудно назвать скрытным человека, который разгуливает с любовницей по Пятой авеню, – согласился Вулф, взглянув на снимок под пресс-папье.

– Наверное, мне стоит предупредить вас о том, что поставленная перед вами задача весьма непроста, – сказал Прескотт.

– Я так и думал. Мне надо уговорить человека отказаться от четырех миллионов долларов.

– Безусловно, но я имел в виду нечто другое. – Прескотт с сомнением покачал головой. – Видит бог, я желаю вам успеха, но, судя по тому, что я слышал о мисс Карн… это будет исключительно сложное дело. Спросите Штауффера, он скажет вам, что думает по этому поводу. Мы поэтому и попросили его присоединиться к нам.

– Штауффера?

Слева раздался голос:

– Я Осрик Штауффер.

Вулф посмотрел на симпатичное лицо человека, который стремился чему-то соответствовать.

– Ага. И вы… – Вулф не договорил, предоставив собеседнику самому догадаться о том, что от него требуется.

На лице Штауффера отразилось легкое недовольство.

– Осрик Штауффер из фирмы «Дэниел Каллен энд компани». Мистер Хоторн руководил иностранным отделом, а я находился в его непосредственном подчинении. Также мы были довольно близки.

Значит, то, чему он пытался соответствовать, – всего лишь стандарты фирмы «Дэниел Каллен энд компани». А я было подумал, что это страсть. Меня сбило с толку то, что Штауффер постоянно держался поблизости от Эйприл Хоторн.

– Вы знакомы с мисс Карн? – поинтересовался Вулф.

– Да, я встречался с ней. – Штауффер изъяснялся лаконично и точно. – Поясню замечание мистера Прескотта. Сегодня утром я ходил к мисс Карн поговорить о завещании. Об этом меня попросили мистер Прескотт и миссис Данн. Также я действовал – неофициально – как представитель фирмы, поскольку считаю, что судебное разбирательство в связи с завещанием для нас будет в высшей степени нежелательным.

– Значит, вы виделись с мисс Карн этим утром?

– Да.

– Каков был результат вашего визита?

– Нулевой. Никакого прогресса я не достиг. По роду деятельности мне приходилось проводить трудные и щекотливые переговоры, и среди наших клиентов встречаются очень несговорчивые, но я никогда не сталкивался с более упрямым человеком, чем мисс Карн. Она придерживается той позиции, что было бы неприлично или даже непорядочно отказываться исполнить последнюю волю умершего человека в отношении того, как распорядиться его имуществом. И следовательно, она не вправе даже обсуждать это и делать этого не будет. Я сказал ей, что в таком случае завещание может быть опротестовано в суде и она рискует потерять все. На это она ответила, что придерживается высокого мнения о нашей системе правосудия и с готовностью примет любое его решение при условии, что суд будет высшей инстанции.

– Вы предлагали ей конкретные условия?

– Нет, никаких цифр. До этого мы не дошли. Она была… – Штауффер на мгновение замялся, подбирая слова. – Мисс Карн не была расположена говорить о завещании, что было целью моего визита. Она предпочла воспользоваться нашим относительно поверхностным знакомством.

– Вы хотите сказать, что она попыталась заняться с вами любовью?

– Что вы, нет! – Штауффер покраснел, непроизвольно посмотрел на Эйприл Хоторн, и его щеки заполыхали еще ярче. – Нет, ничего подобного. Я хотел сказать, что она вела себя так, будто мой визит всего лишь дружеский. Она исключительно умна.

– Вам показалось, что угроза возможного судебного разбирательства ее не напугала?

– Уверен, что нет. Более спокойного человека я, пожалуй, не встречал.

Вулф хрюкнул и, нахмурившись, повернулся к Джун:

– Какой смысл просить меня сбить вашу дичь оружием, из которого уже стреляли?

– В этом-то все и дело, – заявила Джун. – Именно поэтому мы и обратились к вам. Если бы достаточно было простой угрозы, то и дело было бы простым. Но это работа сложная, мы понимаем. И потому готовы заплатить вам столько, сколько попросите, если у вас получится.

– И потому в самом начале нашего разговора вам сказали неправду, – продолжила Мэй. – Моя сестра заявила, что детектив нам не нужен, но это не так. Вам придется найти способ надавить на мисс Карн, причем этот способ должен быть более веским, чем угроза того, что завещание будет оспорено в суде.

– Понятно. – Вулф поморщился. – Терпеть не могу споров по поводу наследства покойников. Такие дела всегда очень некрасивые.

– Пока нет, – возразила Джун. – Это дело станет таким, если Дейзи и та женщина доведут его до суда, однако в нашем поведении ничего некрасивого нет. Что плохого в стремлении избежать отвратительного скандала посредством убеждения той женщины в том, что три или четыре миллиона долларов из состояния нашего брата – это все, что ей положено? Если ее алчность и упрямство делают процесс убеждения трудным и дорогим…

– И даже если наше дело действительно некрасивое, – перебила ее Мэй, – все равно оно должно быть сделано. Ну что же, мистер Вулф, кажется, мы рассказали все, что вам нужно знать. Вы беретесь?

Вулф взглянул на настенные часы. Я ему сочувствовал. Дело ему не нравилось, но ему придется браться за него. Более того, он никогда не допускал, чтобы хоть что-то мешало ему проводить четыре часа в день в его оранжерее на крыше – с девяти до одиннадцати утром и с четырех до шести вечером, а между тем на циферблате было без пяти минут четыре. Он посмотрел на меня, скривился в ответ на мою ухмылку и опять глянул на часы.

Затем он поднялся из кресла со всей быстротой, на которую был способен.

– Я берусь, – объявил он ворчливым тоном. – А теперь, если позволите, у меня назначена встреча на четыре часа…

– Знаю! – воскликнула Сара Данн. – Вы идете к своим орхидеям. Мне бы очень хотелось увидеть их…

– В другой раз, мисс Данн. Сейчас я не в настроении. К кому мне обращаться с вопросами или результатами? К вам, миссис Данн? Или к мистеру Прескотту?

– К кому пожелаете. Или к обоим. – Джун тоже поднялась со своего места.

– Тогда к обоим. Запиши имена и адреса, Арчи.

Я так и сделал: домашние и рабочие координаты Прескотта, адрес резиденции Хоторнов на Шестьдесят седьмой улице, где они все обитали в настоящее время, и, что было не менее важно, адрес квартиры Наоми Карн на Парк-авеню. Посетители двинулись в прихожую, и я оставил их на попечение Фрица, успев заметить, что Штауффер услужливо пристроился сбоку от Эйприл Хоторн. Мэй последней покинула кабинет, так как задержалась, чтобы обмолвиться о чем-то с Вулфом, о чем – я не расслышал. Наконец входная дверь захлопнулась, и Фриц по пути на кухню бросил взгляд в нашу сторону.

– Пф! – сказал Вулф.

– Да уж, – согласился я. – Но при всем том они не стервятники. Я решил жениться на Эйприл. А чуть погодя разведусь с ней и женюсь на ее секретарше-блондиночке…

– Избавь меня от этого. К черту все! Ладно, у тебя есть два часа…

– Конечно. – Я изобразил радость, которой не испытывал. – Давайте я сам скажу все за вас. Мне нужно привезти сюда мисс Карн к шести часам. Или на несколько минут раньше, чтобы вам не пришлось ждать.

– Скажем, без десяти шесть, – кивнул он.

Было слишком жарко, чтобы запустить в него чем-нибудь. Поэтому я только непочтительно фыркнул, после чего выбрался на улицу, добрел до переулка, где был припаркован «родстер», залез в него и отправился в путь.