Ремонт "Мечты Кашалота" занял немного больше времени, чем планировал старый Брю. Зато две новеньких мачты и вместительный камбуз, получившийся благодаря удалению ненужного теперь "ежиного" барабана, просто радовали глаз. Колючее войско понесло значительные потери и удалялось на заслуженный отдых. Атаман бойцовых ежей решил осесть на острове Ежином, "вернуться к истокам", так сказать.
- Кстати, а куда подевался твой рыбоглот, а, Болто? - спрашивал Брю. - Что-то я даже перьев от него не нашел, засоси его в ракушку. Наши-то орлы, вон - все на месте.
Пугай, Брюгай и Апельсинка качались на канате, время от времени отпуская остроты по поводу хлопочущего Санитара. Обезьянка беседуя с Нури, драила нетеряемую алебарду, а канарейка Кена пускала трели из-под крыла дремлющей собаки.
- Хотел бы я это знать, - пожал плечами Хрюкл. - Будто провалился куда...
- Вот именно, провалился! - Брю хлопнул себя по лбу. В полу была дыра, а ядра я не видел.
- Ну, вы даете! - подскочил Виндибур. - Да если ж ядро угодило в трюм, там может быть повреждение и течь! Скорее туда!
По сути дела, от знаменитого хойбилонского парома в результате волшебных превращений осталась одна палуба. Но сделана она была на совесть. Для того чтобы сначала разнести камбуз, а потом проломить двухслойный настил из тиса, требовалось прямое попадание, ну а если ядро бьет не на излете, бед оно может натворить немало.
Все, кроме Четырбока, бросились в трюм. Эта часть корабля, как и полагалось, была вместительной и темной, хоть глаз выколи.
- Зажгите факел, - попросил Олли.
Первое, что уяснила команда, спустившись вниз, так это то, что под ногами не хлюпает.
- Уже лучше, - хихикнул Пит, - а то я собрался занимать места в шлюпке.
- Отщепенец! - возмутилась Пина.
Но Болто вдруг навострил уши:
- Тихо! Вроде шум волн отсюда не должен слышаться... А это тогда что?
Между переборками, аккурат под тем местом, где находился камбуз, раздавался не то скрежет, не то хрип. Посветив, Олли увидел пеликана. С птицей творилось что-то не то.
- Бедненький, - захныкала Тина, - он, наверное, заболел.
- Заболеешь тут, - буркнул Репейник. - С вами одни приключения.
Пеликан Хрюкла лежал с открытым клювом и странно хрипел.
- Тяжелый какой! - удивился Болто, поднимая его на руки. - Подсоби, Питти!
С трудом вытащив птицу на палубу, невысоклики принялись звать доктора.
Сначала деловито подскочил Санитар:
- Доктор моет руки: гигиена - превыше всего. Минутку.
- Ну совсем обнаглел, полосатый... Брысь! - шуганул енота Репейник.
Попугайский хор дружно поддержал тему:
- Кр-рах! Пр-роизвол!
- Узур-р-рпатор, ущипни его кр-р-раб!
- Пр-р-ротивный лизоблюд!
Но Санитар и не думал уходить.
- Мус-сорные куры! - бросил он презрительно.
У Апельсинки сразу случился обморок.
Тщательный осмотр больного выявил нахождение внутри крупного инородного тела. Непонятно как, но пеликан проглотил ядро.
- Да-а-а, - протянул Четырбок, - случай нетипичный. Вот помню, ваш папаша, - эскулап посмотрел на двойняшек поверх пенсне, - в детстве проглотил строительный отвес вместе с веревкой...
- Э-э, заклинатель карболки, - замахал руками Брю, - обожди-ка с воспоминаниями. Ядро - не отвес какой-нибудь, замусоль его рак, да и веревки нет - тянуть не за что. Я вообще не представляю себе то место в пеликане, через которое оно сможет пролезть. Смотри, бедняга даже встать не может.
- Вырежем! - сделал вывод Четырбок. - Грыжа - дело серьезное...
- Подождите, - запротестовал Хрюкл, - почему сразу резать? Может, ему слабительного?
- Ты сам-то это как представляешь? - спросил Олли.
- А ты?
- Есть одна идея, хотя я не уверен... В общем, можно попробовать растворить.
- Что-что? - не поняли сочувствующие. - Это как?
- Да видел я кое-что. Подождите, сейчас принесу.
Через минуту Олли вернулся с книгой.
Как-то он наткнулся на заклинания, помогающие освобождать самородное золото от примесей других металлов, в том числе и железа. Он еще показал эти страницы Нури, который, как истинный гном, придал опытам Кронлерона большое значение. Ведь известно, что подземные жители горное дело ставят превыше всего.
- Главное, чтобы ядро не оказались из чего-нибудь другого, - мрачно пошутил Репейник.
Пина сразу шикнула на него:
- Типун тебе на язык!
Олли попросил пять минут, чтобы еще раз изучить написанное. Вскоре он был готов.
- Ну-с, приступим.
Синее усмариловое облачко заискрилось над незадачливым пострадавшим. Кракс! Внутри у пеликана что-то треснуло, хрумкнуло и забурлило. Втянув со свистом воздух, питомец Хрюкла издал протяжный трубный звук, вскочил на ноги и без разбега взлетел почти вертикально.
- Ура! Да здравствует Олли! У нас получилось! - зааплодировали двойняшки, а сентиментальный Болто даже приготовился пустить слезу.
- Ну да, конечно, уж что-то получилось точно, - заметил Репейник, наблюдая, как из вьющего петли пеликана идет желтый дым, расчерчивая небо над кораблем. - Слышь, Хрюкл, теперь у тебя - рыбоядная петарда, - Пит повел носом, - начиненная серой.
- Не переживай, Болто, - утешал старый Брю, - в любом деле неизбежны издержки. Главное - жить будет, сокол, почеши его скат! Ишь, как небо коптит, любо-дорого!
- Просто ядро было чугунное, - догадался Олли, - а в чугуне - примеси. Да вон, Нури лучше знает.
Гном просто сиял.
- Я знаю одно, и самое главное: теперь мы можем уничтожать оружие в руках противника. Ведь топоры и мечи - все из железа, а копья и стрелы без наконечников - просто палки.
Почти сутки Нури, Олли и Тина, развивая идею гнома, экспериментировали с трофеями, которые удалось собрать на месте битвы. Не все получалось гладко (сплавы-то были разные), но в целом, универсальное заклинание работало. То, что имело в своем составе железо, рассыпалось либо испарялось. Вскоре на месте испытаний образовалась целая куча рукояток от мечей и частокол копейных древок.
У Виндибура масштаб происходящего все еще не укладывался в голове, а пути назад уже не было. Дав надежду таким как Дерг, победив непобедимого Зарклоха и уничтожив кучу уклистов, Олли решил идти до конца. А конец известен: его ожидает весьма неприятная встреча с Верховным консулом, который свой трон просто так не отдаст. "Да я и не претендую, - успокаивал себя Олли, - хоть я и Громовержец, а свергать чужих правителей - не мое дело. Пусть сами разбираются. Мы только поможем немного, и домой". Он пытался советоваться с Флогом, но тот почему-то уходил от разговора. После "сдерживания" Ужаса Глубин Флог и его дельфы никак не могли восстановиться. Только однажды морской эльф сказал: "Я думаю, что ты ответственен больше, чем тебе кажется". И не стал ничего пояснять.
Вскоре стало известно о приближении отряда дельфов во главе с королем Илогеоном. Ило Справедливый, как его называли "синие ящерицы", держал слово, ведя соплеменников на войну с Горхом.
Когда на горизонте заблестели пять сотен плавников, Виндибур и его спутники уже стояли на носу "Мечты", ожидая прибытия гостей. Встрече постарались придать торжественный оттенок.
- Настоящий король все-таки, а вы одеты как на прогулку, - совестила товарищей Пина.
На что Питти как всегда пробурчал:
- А они вообще не одеты. Что за неуважение?
- Кр-рах! Дискр-р-редитация! - поддержал хозяина Пугай.
Но перечить Пине было бесполезно, и Репейник обрядился в золотые доспехи. Став рядом с ним, вся в кольцах и бриллиантах, как принцесса, она удовлетворенно заявила:
- Ну вот, другое дело.
Король Илогеон в сопровождении своего внучатого племянника грациозно подплыл к "Мечте Кашалота". Могучий царственный дельф был значительно крупнее других и имел на голове золотую татуировку в виде четырехконечной звезды.
"Мы, дельфы, вольный народ. Нам навсегда открыты все стороны света, - словно предваряя вопрос начал Илогеон. - Приветствую тебя, Олли Громовержец!"
Почувствовав смущение невысоклика, король добавил: - "Теперь это твое имя".
Олли с достоинством поклонился:
- Я благодарю вас, Ваше величество, за помощь. Без Флога и его товарищей мы ни за что бы не справились с Зарклохом.
"Нет, Олли, это мы признательны тебе. Ты и твои товарищи избавили океан от Ужаса Глубин. Дельфы будут помнить об этом, пока жив последний из них".
После слов короля пролив опять закипел - пять сотен дельфов встали на хвосты и, кланяясь, захлопали ластами. Невысоклики и гном почувствовали себя знаменитыми актерами, выходящими после спектакля "на бис".
С утра начали прибывать повстанцы с разных островов. Целые флотилии лодок заходили в пролив с обеих сторон. И первое, что хотели сделать поборники "справедливого распределения" - хоть одним глазом взглянуть на легендарных чародеев с материка. Участники мятежа смотрели на победителей Зарклоха как на богов. Все видели проплывая мимо, как бесчисленные птицы клюют тушу вареного спрута. К птицам на помощь подоспели полчища акул, но для того чтобы пожрать чудовище, их однозначно не хватало. Дохлый Ужас Глубин начинал протухать.
Принимая поздравления хойбов, Олли быстро устал. От рукопожатий и поклонов у него болели ладони и ныла спина. Оставив за себя Пита, он вместе с Нури отбыл на корабль. Позже к ним присоединился Дерг.
Начертав карту главного острова - Бурегаса, вождь "синих ящериц" отметил на ней Ласиоту, подковой охватившую бухту Прибытия.
"Совет четырех", как потом стали называть участников исторического собрания, склонился над картой. Четвертым был старый Брю. Стуча трубкой по карте и смахивая ладонью пепел, знаменитый морской волк утверждал:
- Хрястни мое весло, если Горх не закроет вход в бухту своими кораблями. Высаживать отряды придется восточнее, где нету гор. Потом, я как моряк говорю вам: нас наверняка будут поджидать вот здесь - у пролива.
Дерг вопросительно посмотрел на Олли:
- Выходит, нам надо действовать двумя группами?
- Тремя, - сказал Нури.
И пальцем указал на столицу с севера.
- Пусть гном пояснит, - потребовал Брю.
- Во-первых, - Нури загнул палец, - враг думает, что мы нападем с моря, и постарается навязать нам морское сражение. Атаки из глубины острова он не ожидает. А во-вторых, "железное заклинание" эффективно действует лишь на расстоянии трехсот локтей. Пушки бьют гораздо дальше.
- Молодец! - похвалил Виндибур. - И как я про это забыл? Совсем островитяне мне голову заморочили. Говорят же: слава - это яд. Третий отряд мы высадим на северный берег, пройдем через лес и нападем.
- Но как незаметно подойти к берегу? - засомневался Дерг. - Большой корабль даже ночью заметит береговая стража.
- Я знаю, как, - снова удивил Нури. - Дельфы.
Эскадра шла на всех парусах. Пять быстроходных клиперов держались в кильватерном строю за флагманом. Гордую собой "Мечту Кашалота" украшал адмиральский стяг - оранжевая молния на черном фоне. С правого борта от "Мечты" стройными рядами плыли дельфы.
Виндибур, стоя на мостике вместе с Брю, то и дело бросал взгляд на мощную спину Илогеона, мелькающую среди волн. Так было спокойней. Перед тем как эскадра вышла в поход на Ласиоту, Ило Справедливый долго говорил с Олли.
"С тех пор, как Стратус Кронлерон вылечил меня, - рассказывал король дельфов, - я его больше не видел. Но знаю наверняка - он собирался вернуться. За то время, что маг провел рядом со мной, мы подружились, и он сделал меня вечным. Ты ведь знаешь, Олли, вечная жизнь не означает бессмертия... Он очень переживал, что не сумел укрыть от Горха то, что подарил мне, как и многое другое. Я спросил его: "Зачем ты покидаешь Эль-Бурегас?" - а он мне ответил: "Чтобы когда-нибудь вернуться". "Как скоро?" - настаивал я. "Когда эти неблагодарные прозреют". Еще он говорил, что ему нужно время для завершения своих исследований, чтобы иметь преимущество перед Горхом. По-моему, речь шла о силах природы. Мы давно перестали надеяться, но когда появились вы, я подумал, что тот час, которого мы все ждали, наконец, пробил".
- Пробил он или нет, а Горху конец, - твердо сказал Олли. - Мы здесь, и знания Кронлерона с нами. Он, как и обещал, превзошел Горха. И прозревшие есть.
"Прозревшие? Не думаю. Не будь таким наивным, Олли. Кронлерон имел в виду совсем другое".
- Что же?
"Что угодно, но только не "справедливое распределение". Именно с него все и начинается. Я думаю, маг мечтал найти способ саморазрушения чар усмарила. Но это лишь мои догадки. Горх все время боялся этого, а сейчас просто трепещет. Все в твоих руках, Олли. Помни, ничто не случайно".
"Хорошо вам говорить, Ваше величество", - думал, наблюдая за дельфами, Виндибур. - Вас на земной трон не посадишь, да и Горх пока жив".
Естественно, такие размышления настроения не поднимали. Но, так или иначе, бушприт резал волну, паруса наполнял ветер, а адмирал стоял на мостике. Адмирал только что народившейся усмариловой эскадры, адмирал Олли Громовержец.
С шедшего первым клипера подали сигнал. Вверх взлетел синий стяг с тремя желтыми треугольниками - флаг гнома. Это Нури сообщал о том, что два его корабля и дельфы Илогеона поворачивают на восток для обхода Бурегаса и высадки отряда в северной его части. С Нури шли Хрюкл, "синие ящерицы" Дерга и "большеухие" - самая надежная и непримиримая часть противников режима. Отряд примерно в четыре сотни хойбов собирался совершить стремительный ночной переход через центральную часть острова к Ласиоте.
Еще трем кораблям под командованием Репейника была поставлена задача: войти в Юго-западную часть Бурегасского пролива и, если там будет обнаружен флот Верховного консула, навязать бой, постепенно продвигаясь к бухте Прибытия.
Сам Олли Громовержец входил в пролив на "Мечте Кашалота" с противоположной стороны, огибая остров Осиный. "Мечта" высаживала десант справа от Ласиоты. Повстанцы под командой вождя "отрицателей бамбука" должны были штурмовать береговые укрепления, чтобы войти в город со стороны порта. С Питом была Пина, а с Олли - старый Брю, Тина и Четырбок. Доктор со своим Санитаром и аптекой собирался участвовать в высадке.
Часа через три на клипере Пита взметнулось зеленое полотнище с алым цветком чертополоха в белом круге. Питти отсалютовал "Мечте" - адмиральскому флагману, взявшему курс на Восток.
По своей площади Бурегас равнялся, примерно, трети всех островов архипелага. На нем были и поросшие лесом горы, и зеленые долины, и небольшие живописные речки с водопадами. В этих краях не было только одного - счастья в глазах островитян.
На унылых и безразличных к красотам природы лицах лежала печать многовекового унижения. Страх и запустение стали символами усмарилового культа на этой земле. Когда-то красивая и даже вычурная архитектура Ласиоты, при ближайшем рассмотрении оказывалась ветхими обшарпанными зданиями с дырами в кирпичной и черепичной кладке. Многовековая разруха царила повсюду - и на улицах, и в головах. Но ее никто не замечал.
Среди серого уныния, словно пришлец из другого мира, сверкал золочеными башнями дворец Верховного консула, окруженный высокими беломраморными стенами. Сам Горх роскошь любил. Единственная ровная мощеная дорога соединяла резиденцию правителя с портовыми сооружениями и береговыми укреплениями. У бывшего ученика Кронлерона было две "священных коровы" - его флот и Орден уклистов, распоряжавшийся всем от его имени. Замки Ордена были разбросаны по крупным островам, а центральный находился через пролив - на Осином острове.
С восточной стороны пролива подходы к бухте Прибытия оказались свободны. Разведчики Флога донесли, что там пройти можно. Это было так, но у самой бухты в две линии стояли военные корабли. Десять фрегатов в полной боевой готовности ожидали команды своего адмирала.
Еще на полпути к острову Осиному на корабль Виндибура внезапно налетел шторм. Большие свинцовые волны и шквальный ледяной ветер сопровождал крупный град. Все это случилось в теплый солнечный полдень.
- Знакомый почерк, - усмехнулся Олли и, не дожидаясь когда ледяные камни попортят оснастку и разобьют головы повстанцам, шутя отвел стихийное бедствие в сторону. Засияло солнце.
- И не пытайся даже! - адресовал он воображаемому колдуну свою угрозу. - У тебя против Кронлерона кишка тонка, господин вор. Жив он, или нет.
Постепенно невысоклику стало всерьез нравиться считать себя последователем великого мага и рукой, воплощающей его волю. Тем более что таким его представляли и хотели видеть все, от Тины до последнего "отрицателя бамбука".
Входя в пролив команда "Мечты" увидела дым горящих кораблей у другой оконечности Осиного острова.
- Хе! Никак Питти, забодай его кальмар, дает жару этим полипам, - смотря в подзорную трубу, крякнул старый Брю. - На-ка, глянь, адмирал.
Виндибур приставил трубу к глазу. Он был недоволен.
- Они берут судно на абордаж. Опять Пит решил покрасоваться и лезет куда не попадя. Только время теряет!
"Мечта", заходила с подветренной стороны. Посоветовавшись с Брю, Олли решил, что в такой ситуации сдерживать ход глупо - нужно атаковать.
- Давно пора твоей любимице появиться, а ее все нет! - с досадой сказал он Тине.
Перед началом атаки Кену послали на Бурегас разыскать отряд Нури.
- Тина, я скоро, - пискнула птичка и желтой искоркой понеслась над волнами. До берега ее провожали два дельфа.
Девочка сама предложила отправить Кену. Маленькая безобидная птичка не должна привлекать внимания. Но канарейки все не было. Тина еле сдерживала слезы.
- Отправляй Брюгая к Питу, - сказал старому Брю Виндибур. - Флог говорит, что у левого берега до самой бухты хорошая глубина и почти нет подводных камней. Пусть этот флибустьер пошевеливается и вклинится между скалами и стоящими у бухты кораблями. Дельфы его проводят. Мы начинаем атаку и высадку.
"Наверное, я первый водоплавающий гном на свете, - досадовал Нури, глотая соленые брызги на спине Илогеона. - Ну что за напасть эти завоевания - мокро, скользко, темно хоть глаз выколи, обезьяна на голове сидит, да еще алебарда мешает".
- Эй, Фира, не жми шею, задушишь!
"Хотя зря я: на бревне-то было гораздо хуже... Бррр! Даже вспоминать не хочется. А тут, на широкой спине королевской особы... Даже свалишься - подберут и доставят куда надо".
Справедливый Ило и другие дельфы веселились от души, "слушая" бурчание гнома. Иногда они "переключались" на повстанцев, но не находили ничего интересного, кроме ненависти к уклистам или страха перед предстоящим сражением.
"Эй! Вы моего "послушайте", вот уж умора!" - обратился к товарищам один из дельфов.
Болто тосковал о горячем чае у камина и чтобы совсем не расстроиться, стал тихонько напевать:
Лихо ль свистнет соловей,
Или филин ухнет:
Забывай дела скорей
И бегом на кухню!
Черпачок вина налей,
Съешь лепешек с сыром,
Брюху снеди не жалей -
Сделай ужин пиром!
Елки-палки, лес густой,
Эне, бене, раба,
Трескай так, соседей чтоб
Задушила жаба!
Пусть задушит, пусть зажмет
Горло в мертвой хватке,
Подливай в стакан еще -
Будет все в порядке!
Дослушав песенку, дельфы расхохотались.
"Ну все, хватит! - с напускной строгостью сказал Илогеон. - Седоков утопите. Да и земля уже близко. Готовьтесь к высадке!"
Отряд покинул дельфийские спины и стал выбираться на берег. Шум ночного прибоя скрывал шуршание гальки и дыхание сотен глоток, а луна, как по заказу, ушла бродить за облака. Спящая в какой-то хибаре береговая стража даже не заметила, как оказалась связанной и лишенной запаса провианта, который на ходу перекочевал в желудки повстанцев. Увидев, как его голодные соплеменники молча пережевывают солдатские пайки, Дерга аж перекосило, но спорить и "разводить проповеди" он не стал. Время было военное, а "нетрудовая" усмариловая еда никак не влияла на боевой дух.
Попрощавшись с Илогеоном, Нури, Болто и вождь "синих ящериц" пошли рядом с проводниками. Отряд углубился в лес.
Времени не оставалось. Не дожидаясь вестей от Нури, "Мечта Кашалота" с повстанцами на борту, атаковала стоящую на рейде часть вражеской эскадры. В ход было пущено все. Все гремело, ревело, дышало огнем, летело в клочья.
Грохочущие молнии сыпались из рук Олли, разнося вдребезги судно горховского адмирала. Верхняя палуба вражеского флагмана пылала. С другого борта Тина поднимала водяные валы, ломая боевой порядок кораблей неприятеля. Гремя пушечными залпами, "Мечта" прорывалась к месту высадки.
Морские силы Горха, напуганные разгромом части эскадры, а также появлением "Чертополоха" и еще двух клиперов под командой Репейника, стремительно заходящих вдоль левого берега в тыл, стали сдаваться.
Вынырнув из порохового облака, на Тинино плечо вдруг села посеревшая канарейка. Даже сквозь канонаду ухо девочки отчетливо слышало, как колотится сердечко Кены.
- Тина-я-тут! Нури у стен дворца!
- Ура! - подпрыгнула Тина и бросилась на шею Олли. - Нури нашелся!
Высадка морского десанта пошла по всем правилам. Доверху набитые повстанцами шлюпки устремлялись к суше, чтобы вернуться за следующей партией. Но многие их не ждали. Распаленные морским сражением "отрицатели бамбука" и "рыжие попугаи" прыгали с палубы, спускались по канатам и с завидной ловкостью гребли к берегу. Штурм получился стихийный и яростный, сильно отличаясь от первоначального плана. Ждавшие и ненавидевшие пятьсот лет хойбы больше не хотели медлить ни минуты. Они карабкались вверх на укрепления или бежали по песку в сторону порта.
Несмотря на мощные стены фортов, их защитники сопротивлялись довольно вяло. Вскоре береговые орудия стали замолкать одно за другим.
Тина, спотыкаясь о размотанные канаты, побежала на нос судна, чтобы видеть картину боя.
Она захлебывалась от возбуждения и, несмотря на орудийный рев, звала Виндибура:
- Олли! Олли! Смотри, они уже наверху! Олли, белый флаг!
Но звать было бесполезно.
Олли Виндибур ничего не слышал и почти не видел. Когда юный адмирал покидал капитанский мостик, чтобы сойти на берег и присоединиться к восставшим, вблизи разорвалось ядро. Так всегда бывает - последнее ядро из последнего орудия. И все вдребезги.
Оглушенный невысоклик раскачиваясь стоял на коленях перед Брю. Старый хойбилонский паромщик, заваленный щепками от своей рубки, лежал навзничь, беспомощно раскинув руки. Лужа крови медленно вытекала из-под его головы. Никакого защитного амулета на шее не было.
Олли попытался приподнять рукой голову капитана "Мечты", но только размазал ему по щеке кровь - рука не слушалась. Старый Брю умирал.
Олли снова качнуло. Розовые круги пошли перед глазами. Он не мог слышать, но разобрал по обескровленным губам паромщика:
"...трап тебе под ноги."
Горло сдавило, в глазах стало темно. Олли потерял равновесие и рухнул рядом на палубу, увидев на миг только чьи-то ноги.
Радость победы мелькнула и улетучилась, а тайна древнего завещания все еще оставалась нераскрытой, так же как и загадка Стратуса Кронлерона.
Часть II. Морская пена
Глава 1. Привидение на борту!
Во дворце было тихо. Сквозь витражи узких окон, достающих почти до свода парадной залы, пробивались цветные солнечные зайчики. Они беззвучно суетились на полу из полированного камня, временами то исчезая, то появляясь снова.
Олли Виндибур задумчиво прохаживался взад-вперед, почему-то стараясь не наступать на блики. Мысли были не слишком веселые, как, впрочем, и воспоминания. После того, как погиб старый Брю, прошло почти полгода, а боль от этой потери все не хотела затихать.
Олли вновь и вновь вспоминал тот тяжелый день, когда, выйдя на "Мечте Кашалота" в открытое море, ее команда развеяла пепел капитана над водой. Грохнули пушки, взметнулся флаг. Невысоклики зарыдали. Теплый ветер, подхватив с ладони пепел, понес его в сторону материка. "Ветер все знает, - подумал тогда Виндибур, грустно смотря вслед. - Прощай, Брю! Обещаю, Олли тебя не подведет".
После штурма Ласиоты дел у него было невпроворот. Целыми днями к воротам дворца стекались местные жители в надежде получить от "добрых чародеев" те или иные блага. Они часто просили прислать в их деревню доброго уклиста или возобновить работы по добыче и переработке усмариловой руды. Таких сразу брали в оборот помощники Дерга, объясняя, что теперь можно жить по-иному. Но после пятисот лет оболванивания, полгода - ничто. Верить в безусмариловую жизнь не хотели, но, опять же из-за страха, соглашались попробовать.
Вожди повстанцев организовали перепись всех желающих чем-нибудь заниматься и обучаться различным ремеслам. Вместе с Нури, Питом и Олли Громовержцем - Главным чародеем Эль-Бурегаса, они готовили новый свод законов, собираясь устроить выборы будущего правителя. Бывший правитель, он же Верховный консул Мазлус Горх, исчез. Вернее, сбежал, а было это так.
Когда отряд Нури, преодолев за ночь леса и склоны центральной части острова Бурегаса, выходил к столице хойбов, он не встретил в северном пригороде ни одного солдата. Только редкие насмерть перепуганные жители попадались на пути. Но на подходах ко дворцу разведчики обнаружили уклистов. Небольшие отряды перекрывали ближние к резиденции Горха улицы.
- Немного, - сказал Дерг, - наверное, остальные в замке или на береговых укреплениях.
В этот момент на плечо Нури села канарейка.
- Что делает здесь этот яичный желток? - удивился стоявший рядом Хрюкл.
- То, что не делает твой непутевый пеликан - ответила вместо гнома его обезъянка и скорчила Болто рожу.
Нури шикнул на нее:
- Тише, бессовестная!
И, повернувшись к остальным, объяснил:
- Канарейку прислал Олли, чтобы связаться с нами. Они готовы начать. Кена, лети обратно и передай, что мы атакуем с первыми залпами.
Тинина любимица вспорхнула и желтой стрелкой понеслась над крышами домов в сторону моря.
Проглот, пеликан Хрюкла, хотел что-то гагакнуть вслед, но предусмотрительно перевязанный хозяином клюв не раскрывался. Зеленое недоразумение и теперь следовало за Болто неотступно, озадаченно вращая глазами.
Рассредоточившись по углам и дворам, повстанцы томились ожиданием. Жителей, направляющихся к морю, отлавливали и запихивали в одно из строений. "Так надо, а то сдадут нас первому же уклисту", - пояснил Дерг.
Наконец со стороны пролива донеслись звуки пушечной канонады.
- Пора, - спокойно произнес гном, перехватывая нетеряемую алебарду. - Готовь заклинание, Болто.
Хрюкл, и без того неустанно повторявший про себя нужные фразы, забормотал вслух и достал синюю колбу. Восставшие с громкими криками устремились по переулкам.
Уклисты ожидали всего чего угодно, только не дружной атаки пяти-сотенного отряда на дворец Верховного консула. Члены Ордена опасались солдатского бунта, а также того, что идущих со стороны моря победителей Зарклоха поддержит население острова. Поэтому часть ордена еще вчера отправилась на береговые укрепления и корабли, а другая часть, большая, осталась охранять Горха.
Передовые кордоны были смяты атакующими одним махом. Когда же на стенах нижнего замка появилось остальное войско во главе с верхушкой Ордена, Болто запустил заклинание. "Пыхнув", искристое синее облачко превратилось в голубой туман, растекшийся над дворцовыми строениями. Уровень за уровнем он поглощал пространство, сея неразбериху и панику. Когда ветер, наконец, разметал остатки, взорам удивленных повстанцев предстали сдающиеся уклисты, выходящие через распахнутые ворота с поднятыми руками. Многие придерживали штаны - "железное" заклинание уничтожило даже пряжки ремней.
- Эй, теперь можете выпускать этих тупоголовых бездельников, - приказал вождь "большеухих" своим бойцам, имея в виду жителей, - пусть посмотрят!
Нури и Болто, распихав пленных, уже бежали по дворцовым лестницам и коридорам. Несколько "синих ящериц" еле поспевали за ними. Гном и невысоклик искали Горха, но дворец оказался пуст. В руки друзей попался только камердинер Верховного консула, прятавшийся в камине одной из комнат. Пока его волокли за собой, он цеплялся за все, что подворачивалось под руки, и визжал, умоляя не делать его студнем.
- Где твой хозяин? - зарычал на него Нури, замахнувшись алебардой.
- Говори, моллюск брюхоногий! - топнул Хрюкл, сунув хойбу под нос колбу с черным усмарилом.
Увидев усмарил, камердинер судорожно заикал, показал рукой куда-то вбок и рухнул как подкошенный.
Проследив за его жестом, Нури подошел к гобелену с изображениями неведомых морских страшилищ и сорвал его. Гобелен скрывал потайной ход.
Болто еле поспевал за гномом. Тот все время куда-то поворачивал, оставляя за спиной все новые и новые ответвления тоннеля. Преодолев под землей довольно большое расстояние, друзья выскочили у искусственного канала, ведущего к морю. Первое, что они увидели - как какое-то плавучее сооружение без мачт и парусов движется в направлении пролива. Высокая прямая фигура в багровой мантии стояла у люка, собираясь спуститься в трюм. На палубе суетились несколько уклистов - они перетаскивали какие-то бочки. Один из них заметил преследователей и что-то сказал. Фигура в мантии обернулась и уставилась на Нури и Болто. Даже на расстоянии чувствовался тяжелый взгляд недобрых, близко посаженных глаз. Невысоклик вздрогнул. Еще немого посмотрев в их сторону, Мазлус Горх, а это был именно он, отвернулся и скрылся в люке. Сооружение дернулось, люк задраили, и корабль низложенного правителя стал погружаться под воду.
От удивления Болто открыл рот.
- Ух, ты! Эти хитрецы ныряют вместе с лодкой! Горх уходит!
- Возвращаемся! - уверенно произнес Нури. - Надо предупредить дельфов. Хотя, погоди-ка...
Он раскрутил над головой свою алебарду и что есть сил метнул ее вслед подводной лодке. Оружие со свистом рассекло воздух и проломило борт.
- Это вам на память! - выдохнул гном, дважды щелкая пальцами. Через мгновенье нетеряемая алебарда оказалась в руке хозяина.
Вести, с которыми спустя несколько дней вернулись дельфы, совсем не утешали.
Флог и девять его товарищей бросились в погоню за удирающим магом далеко не сразу. Морских эльфов остановила у острова Осиный неизвестно откуда пришедшая стая морских мамонтов с четырьмя касатками во главе. Ни тех, ни других в этих водах не видывали уже давно. Дельфам пришлось тогда очень тяжело.
Воспользовавшись тем, что подводные силы повстанцев связаны, а надводные и сухопутные штурмуют Ласиоту, Горх, подняв за собой сильнейший шторм, ушел в неизвестном направлении. И если бы не нанесенное алебардой Нури повреждение, из-за которого подводное судно вынуждено было на время остановиться, его след был бы потерян.
В море после гибели Зарклоха царил полный хаос. Всюду шныряли стаи ошалевших от крови акул, а всякие чудища повылезали из нор на мелководье, пытаясь сожрать друг друга, а заодно как можно больше других морских обитателей. Каждый старался занять место другого, словно необъятное море грозило вскоре превратиться в грязную лужу.
Около островов-Близнецов дельфы наткнулись на Обжору Глока. Монстр как раз дожевывал огромного морского змея, с невозмутимым упорством двигая жерновами-челюстями.
"Глядите-ка, - удивлялись разведчики, - старина Глок жив и невредим, и так же голоден, как всегда. Может, подскажем ему дорогу к морским мамонтам?"
Вот уж кого Обжора Глок не мог съесть ни под каким соусом, так это морского эльфа. Когда-то дельфы сообща устроили ему такую "промывку" того, что он считал своими мозгами, что при виде даже одного из них, соможабого начинало тошнить. Увидев перед собой сразу десятерых, Глок перестал жевать и возмущенно выпучился. Через секунду он начал судорожно сглатывать.
Флог и его друзья изготовились и хором начали внушать: "Мы знаем, где пасется огромное стадо морских мамонтов. Выбирай - или ты отправляешься на пир, или мы остаемся с тобой, и у тебя больше никогда не будет аппетита".
Обжора Глок подскочил, как будто его ужалили, и, мучимый рвотными позывами, торопливо загремел ластами по дну, отправившись к Бурегасу. "Надо наших предупредить, чтобы не портили союзнику трапезу!" - усмехнулся Флог и отослал пару дельфов к Илогеону.
Расспрашивая по пути тюленей и морских котиков, дельфы-разведчики, наконец, напали на след Мазлуса Горха. Его запряженная шестью гигантскими чудищами "подводная колесница" останавливалась ненадолго у левого Близнеца. Остров - собрат того, на котором ранее высаживался экипаж "Мечты Кашалота", явно что-то таил от посторонних глаз. На это намекали и словоохотливые тюлени. Оказалось, "подводную колесницу" они видели не в первый раз.
Побыв немного у острова, Горх и его уклисты уже на трех подводных кораблях отправились на Север, в сторону "большой суши". Вот это-то и было самой тревожной вестью.
Гул шагов в коридоре становился все ближе. Стража доложила о прибытии членов Временного Совета, и Виндибур, до этого игравший в шахматы с Хрюклом, встал и направился навстречу друзьям.
Тяжелые двери с шумом распахнулись. В тронный зал вошли капитан "Чертополоха" Пит Репейник, новоиспеченный воевода - гном Нури Орбуж и Дерг - временный губернатор Эль-Бурегаса. Болто Хрюкл занимал скромную должность управляющего делами Главного чародея и членом Совета не являлся, так же как и сестры Уткинс. Тина и Пина занимались текущей работой и отсутствовали по делам, вместе с единственным министром - министром здоровья Четырбоком.
Совет собрался во дворце по случаю возвращения "Чертополоха" из плавания к Близнецам. Попытка внимательно осмотреть левый из них уже предпринималась. "Мечта Кашалота" под командованием Хрюкла ходила к островам, но, в основном, для того, чтобы пополнить запасы бодрянки и сон-воды. Прошлые поиски ничего не дали.
Репейник только недавно сошел на берег, и его еще покачивало. Выглядел Пит сурово, как и подобает заправскому морскому волку. Вместо любимого меча на боку висела абордажная сабля, а голову теперь украшала лихая кожаная шляпа, надетая поверх красного платка. Увидев Олли, бравый моряк по-детски счастливо улыбнулся и приобнял друга.
Дело обстояло следующим образом. Когда Пит и его команда сошли на берег, они облазили весь остров, до самых верхушек скал. Но ничего подозрительного на глаза не попадалось. Наступил вечер, и часть экипажа во главе с капитаном решила переночевать на суше. Ночью караульные увидели неподалеку, в одной из небольших бухт, странные отсветы. Как будто под водой, у берега, кто-то зажигал факелы. Сначала предположили, что это могут быть светящиеся рыбы, только очень крупные, но вскоре, при ближайшем рассмотрении, выяснилось - свет идет в воду из-под скал.
Нечто похожее Питти уже видел на острове Синей Ящерицы. Прикинув, что тем, кто под землей, надо чем-то дышать, Репейник приказал искать вентиляционные шахты. На склоне, среди кустарника, удалось отыскать только одну - но зато довольно широкую. Из нее доносились звуки как из кузни.
- Я уж подумал, что под островом завелись гномы, - хитро посмотрев на Нури, произнес Пит. И продолжил рассказ.
Отогнав "Чертополох" к выходу из бухты, Репейник и его "морские псы" по канатам проникли в шахту. Внизу оказался заводик по производству усмарила. Десятка два каторжников, скованных цепями, работали под наблюдением пятерых уклистов. "Синие сутаны" педантично контролировали процесс производства, ревностно следя, чтобы не пропал ни один кусочек ценной руды. Неожиданное нападение нисколько не смутило членов Ордена, и они, выхватив обоюдоострые мечи, бросились в схватку. Бой был короткий, но жестокий. Если бы не численный перевес и неуязвимость Пита, дело могло кончиться иначе. Уклисты дрались с неиссякаемой энергией и странной пустотой в холодных глазах. Под конец, сообразив, что их освобождают, на своих мучителей навалились еще и каторжники.
В помещении около подводного выхода в бухту нападавшие обнаружили множество бочек с усмарилами разных цветов, готовых к погрузке. Еще удалось узнать, что бочки оттуда вывозили регулярно, на подводной лодке. Вот только куда?
- Пора бы, наконец, разговорить пленных, - решительно начал Дерг. Он давно порывался навязать Совету решение о передаче сдавшихся уклистов в руки "синих ящериц". - Среди них есть пара очень важных птиц. Сколько можно тянуть?
Олли сдвинул брови.
- Я знаю, ваши соплеменники не станут с ними церемониться, однако мы против пыток.
- Вы и понятия не имеете, что такое пытки, - все больше раздражался Дерг. - Откуда вам, чужестранцам, об этом знать?
- Спокойнее, уважаемый губернатор, - Нури положил руку на плечо вождю "синих ящериц". - Все можно сделать тоньше.
Уже на следующий день гному удалось разговорить парочку высокопоставленных уклистов. А помогли сделать их словоохотливыми две вещи. Первое: он предложил "синим сутанам" устроить соревнование - каждому в присутствии другого рассказать свою версию того, где и что собирается теперь делать Горх. Второе: хойба, чей рассказ получит наибольшее и быстрейшее подтверждение, он освободит от пожизненной повинности высаживать клумбы на улицах Ласиоты под чутким руководством своей обезьянки.
- Думаю, что работа на свежем воздухе поможет пробудить ваши воспоминания, - усмехнулся Нури. И как всегда оказался прав.
После первого же допроса Олли пришел в ужас. Высокопоставленные члены Ордена говорили о том, что бывший Верховный консул собирался прихватить солидный запас усмарила и отправиться на материк, дабы найти общий язык с морками. "Я дам этим жадным тварям все, что они хотят, и даже больше! - в бешенстве кричал он после поражения у Синей Ящерицы. - Они сделают то, чего не можете вы! Я не только не отдам Кронлерону Бурегас, но и весь материк будет мой! Вся суша и весь океан!"
После ковыряния лопатами в сухой и твердой земле под надзором дотошной Фиры, привязывавшей иерархов Ордена вместе с осликом к дереву, уклисты еще кое-что вспомнили.
Они наперебой рассказывали, что однажды несколько суток Горх не выходил из замка. Остроконечные башни днем погружались в чернильную клубящуюся тьму, а ночью оттуда хлестали во все стороны молнии. Колдовство набирало силу. В конце концов, огромное, черное, плотное как каменная глыба образование, раскручиваясь вокруг своей оси, унеслось на север. Рев, потрясший Ласиоту, был такой силы, что и без того замученное население на полдня оглохло.
- Видно, это был тот самый ураган с потопом, - важно заметил Пит.
- Интересно, - съязвил Болто, - а как ты догадался?
Репейник даже бровью не повел. С некоторых пор капитан реагировал только на серьезные замечания.
Олли подошел к окну и замер. Окинув взором скучные серые крыши Ласиоты, он перевел взгляд на синеющую вдалеке бухту Прибытия.
- Пора собираться домой, - наконец негромко, но твердо заявил он.
- Ну почему вот так надо все брать и бросать? - возразил Питти. - Да если б не мы, этим хойбам ни в жисть не победить Горха. Пойми, им нельзя давать право распоряжаться здесь бесконтрольно. К тому же, надо успеть принять еще несколько законов, сдерживающих единовластие.
- Но мы не можем быть надсмотрщиками в чужой стране, в то время когда угроза висит над нашей Родиной! - не соглашался Виндибур. - Нам надо спешить. Я каждый день просыпаюсь с этой мыслью. И каждый день местные проблемы виснут на моих ногах как кандалы каторжника... Все равно правителем выберут Дерга. Или тебе самому хочется стать всемогущим властителем?
- Мне ни к чему, а вот если бы ты попытался... Ну скажи, кто был Олли Виндибур в Расшире, а кто сейчас? Ты, фактически, диктуешь им условия.
- Ни за что! Хватит с меня уже!
- Как знаешь, Олли. Но я не хочу начинать заново, когда у меня уже все есть. К тому же, я так думаю не один. Многие вожди боятся нашего ухода. Нельзя покидать острова, по крайней мере, в ближайшее время.
Олли понимал, что в словах Пита заключена большая доля правды. И все-таки горячее сердечное упрямство - черта, заставляющая действовать интуитивно, вопреки холодному расчету, брала верх. Олли с детства трудно давалась наука говорить "нет", перешагивая через собственное отношение к другому. Но в этот раз он почувствовал облегчение от того, что принял жесткое и бесповоротное решение - он настоит на своем.
Время, оставшееся до дня выборов Правителя Эль-Бурегаса, Олли, Нури, Болто и возвратившаяся Тина проводили в подготовке к отплытию. Пит, Пина и Четырбок решили остаться.
Капитан "Чертополоха" - он же теперь адмирал, возглавляющий морские силы архипелага, считал, что без него все здесь рухнет, а новый правитель узурпирует власть.
Пина не захотела оставлять Эль-Бурегас, потому что тут она стала признанной чародейкой. Обретенные навыки, давали ей право поправлять Пита и заниматься волшебным производством всякой всячины. Четырбок также отказался покинуть архипелаг. Доктор с головой ушел в организацию сети медицинских пунктов и завел учеников. Последние события сильно повлияли на здоровье самого эскулапа. Доктор стал равнодушен к спиртному и более или менее вменяем.
Олли показалось, что две недели не пролетели, а проползли. Душой он был уже далеко отсюда, но, стараясь соблюсти приличия, крепился, дожидаясь результатов голосования.
Свободное от обязанностей Главного чародея время Олли старался проводить с Тиной. Девочка-невысоклик менялась на глазах, превращаясь в очаровательную девушку. Ответственность, с которой Тина относилась к поручаемым ей делам, радовала сердце Громовержца, а ее лучезарная улыбка наполняла скучное дворцовое пространство теплом и уютом.
- Как хочется домой! - однажды сказала она, смотря в окно и вытирая пробежавшую по щеке слезинку.
С тех пор возвращение в Расшир стало для Виндибура неизбежным, а день выборов - днем немедленного отплытия. Отъезд Главного чародея был подан членам Совета как временная необходимость. Поначалу они даже растерялись, но быстро успокоились, услышав, что это "ненадолго" для общего блага, тем более что Пит, Пина и Четырбок остаются.
Как и предполагал Олли, на выборах победил Дерг. В качестве символа власти и в память знаменательной победы Главный чародей вручил ему талисман старого Брю. Правда, рассказывать о магических свойствах талисмана не стал. Что-то останавливало Виндибура. Однако, посоветовавшись с друзьями, он решил-таки передать защитный медальон Дергу - чтобы уберечь законного правителя от возможных заговоров недобитых уклистов.
Новоиспеченный правитель взял слово и разразился обличающей речью. Он говорил о том, что многовековое усмариловое рабство парализовало сознание его народа.
- Народу нужно указать путь к спасению, - утверждал он, - а спасение в мудром и справедливом властителе. Раньше я слыл бескомпромиссным борцом с самой возможностью использования волшебства. Но теперь, увидев, насколько беспомощны порабощенные Горхом хойбы, я заявляю, что нельзя так резко обрывать их представления об окружающем мире. Я - за справедливое распределение. И пусть волшебство поможет созиданию!
- Теперь, наконец, дела у хойбов пойдут побыстрей, - прогнозировал Хрюкл, поднимаясь на борт "Мечты" под грохот орудий. - Хотя, реформировать государство - это вам не бамбук отрицать.
Подняв паруса, "Мечта Кашалота" вышла из бухты Прибытия под крики благодарной толпы, собравшейся на берегу, и грандиозный салют эскадры Репейника. Сам главнокомандующий морскими силами Эль-Бурегаса шел параллельным курсом на "Чертополохе" вместе с Пиной и доктором. Проводив "Мечту" до выхода из пролива, флагман отсалютовал и лег на обратный курс.
"Мечту Кашалота" нагнали дельфы. Это был прощальный разговор. Флог и его собратья еще раз хотели поблагодарить невысокликов от имени короля Илогеона и договориться на будущее. Связь решили держать через выдр, во множестве обитавших в бассейне Дидуина.
"С разрешения Илогеона, я дам тебе ключ к их языку, - произнес Флог. - Выдры - народ общительный, и сложностей возникнуть не должно. Ты будешь понимать мысли не хуже нас, только не торопи их, если хочешь чего-нибудь добиться. У берегов материка, там, где большая река впадает в море, будут периодически дежурить мои разведчики".
Объяснив, как надо держать связь, Флог добавил, что дельфы проводят "Мечту" еще какое-то время. Олли обрадовался. Он успел привязаться к Флогу. Казалось, что без советов мудрого и веселого морского эльфа уже не обойтись.
"Вот и опять каждый из нас один на один с бескрайним морем, - размышлял Виндибур, стоя за штурвалом. - А иначе не бывает. Морская стихия никогда не отпускает тебя для других. Она в одиночку забирает твои мысли и сердце, заставляя думать о таком, о чем маленькому сухопутному существу порой и помыслить страшно. Но море нам не враг - нет, хотя порою жестоко и коварно. Такой уж у него характер. Жизненная сила, которой море питает все земное, неистребима, как и вера крошечного невысоклика в благополучный исход происходящего".
Олли мог бы еще долго "говорить" с лижущими ватерлинию волнами, но его отвлек Болто.
- Как самочувствие чародея? Говорят, ты вчера вечером сильно кашлял. Простыл что ли?
Олли действительно вчера вечером не здоровилось. Холодный ветер прохватил невысоклика, и Тина отпаивала друга чаем с травами.
- Да нет, мне уже получше, - отмахнулся Виндибур, поправляя подаренный Тиной шарф. - Только горло немного болит.
- Ну ладно, - Хрюкл озабоченно посмотрел на солнце. - Обед скоро, пойду "стряпать".
"Молодец", - хотел похвалить Олли. В последнее время ему особенно нравилась обстоятельность, с которой Болто подходил к каждому делу. Хотя долго тот не раздумывал, но работа при этом спорилась.
Но вместо этого Виндибур попросил передать Нури, чтобы тот приспустил паруса. Ветер начинал нагонять волну.
Гном и его Сапфира здорово справлялись с морской работой, даже в отсутствии остальных. Уроки, преподанные старым Брю, не прошли даром. Конечно, Олли, прибегая к волшебству, мог и один заставить двигаться корабельные снасти, но предпочитал производить это естественным образом.
Сам Нури без колебаний покинул Эль-Бурегас, с полным безразличием отнесясь к своему высокому положению на архипелаге. Карьера воеводы его совсем не волновала. Он желал только быть с друзьями и хотел вернуться домой. А дом у любого гнома - там, где его сородичи.
Когда не было работы (а на корабле, сами понимаете, это случается редко), Нури обычно болтал с Фирой. Он учил ее тому, что знал сам и тому, чему научился от Олли. Гном не очень-то жаловал всякие волшебные штуки, но все-таки обучил обезьянку паре фокусов. Сапфира доставала из воздуха изумруды и кексы. "Первые, чтобы при случае поражать подземный народ, а вторые для удовольствия маленького народца, - смеялся Нори. - Потому что невысоклики мне теперь вроде как родня".
Налетевший ветер, разыгравшись, хлопал парусами и постанывал, путаясь в оснастке. Шустрый и беспардонный как малец-беспризорник, он, постепенно набираясь наглости, крепчал, переходя в шквал.
Капитан призывно свистнул. Через минуту появились Нури и Болто.
- Паруса убрать, концы закрепить. Штормовая готовность. Пусть Тина заберет всех зверей в кают-компанию. Похоже, нас ждет крупная передряга!
Командуя, Олли почему-то совсем не испытывал страха. Он только крепче взялся за штурвал, окинул взглядом свинцовый небосвод и, сжав зубы, процедил:
- Ну, что ж, посмотрим, раз так...
- А чего тут смотреть, парень? Разве ж это шквал? Так, сквозняк, протухни его селедка! - раздался за спиной хриплый баритон.
Вот теперь Виндибур точно испугался.
- Кто здесь? - резко обернулся он.
- А как ты думаешь, сто медуз тебе в склеп?!
На мостике, как ни в чем не бывало, стоял старый Брю, только белый, и сквозь него было видно поручень. Под мышкой паромщик держал ядро.
- А это зачем? - ошалело спросил Олли.
- Что б не сдуло, - хихикнуло привидение. - У нас каждый что-нибудь таскает, а то с этими ветрами хлопот не оберешься: так и будешь бороздить небесные просторы.
Невысоклик не верил ни глазам, ни ушам. Старый Брю, пепел которого он самолично развеял над волнами Бурегасского пролива, стоял на мостике и привычно бранился, только с каким-то новым, загробным оттенком.
- Так ты не умер? Вот ужас!
- Что значит не умер? Еще как умер, провалиться мне в трюм. Только там, - Брю ткнул пальцем куда-то вдаль, - жуткая скукотища, и моря нет. И музыка ихняя, хор ежей им на похороны, вот уже где!
Произнеся это, Брю просочился сквозь рубку и вышел из ее угла на палубу, нос к носу столкнувшись с Хрюклом. Истошный крик означал, что бывший юнга узнал своего наставника. Даже ветер не смог скомкать зычного вопля. А когда привидение еще и заявило, что, мол, матросу полагается не орать, а выполнять команды капитана судна, выплюнь его могила, впечатлительный Болто удрал на камбуз.
Даже флегматичный Нури, вскрикнув, выхватил нож, застыв в нерешительности, пока Олли не объяснил, что опасаться нечего.
А вот Тина не испугалась нисколько. Увидев воскресшего Брю, она охнула и, всплеснув руками, залепетала:
- Милый, дорогой дядюшка Брю, ты вернулся к нам?!
От такой беспримерной нежности загробный Брю выронил ядро и, даже не ругнувшись, унесся с порывом ветра. Но недалеко. Олли послал Хрюрю, и та буквально принесла призрака на хвосте. Уцепившись за пушистый "кренделек" собачки, привидение вернулось на "Мечту кашалота".
Шторм, словно испугавшись покойницкой брани усопшего, сошел на нет, открыв в небе лазоревые лагуны, в которых плескалось солнце. Ветер стал попутным и усердно дул в паруса, торопя и без того приближающиеся события.
- Тысяча акульих смертей! - негодовал старый Брю, высовываясь из пеликаньего клюва и пытаясь определить направление ветра. Призраку ничего не стоило сжаться до размеров яблока и залезть куда-нибудь подальше на время отдыха. Не увидев поблизости своего любимого ядра, загробный паромщик приказал Проглоту:
- А ну, гамак с ластами, хорони тебя лещ, напра-а-во! Ать-два, ать-два!
Привидение полюбило отдыхать в подклювном мешке пеликана. Брю с самого начала показалось, что на этом свете ему зябковато. А тут такая удобная кровать, да еще с грелкой. После операции по устранению пушечного заряда, в желудке Проглота тлел странный жар, не причиняя вреда самой птице. Правда, серой немного воняло, но для призрака это даже подходяще. Должно же быть соответствующее оформление!
Скользнув к лежащему у борта ядру, Брю вырос до нужного размера и пошел проверять судно.
Утренний бриз при хорошей погоде, на палубе парусника, может воскресить кого угодно, а не только привидение, специально собравшееся заняться делами на этом свете. Во-первых, паромщик очень переживал за своих друзей, и так хотел им помочь, что сбежал с того света, как только представилась возможность. Во-вторых, Брю надеялся выполнить поручение Стратуса Кронлерона, которого встретил после смерти. Впрочем, поручение это пока должно было оставаться в тайне.
Убиенный сразу узнал мага, хотя никогда и нигде не мог его видеть. Похоже, что тот даже поджидал паромщика, откуда-то узнав о его смерти. Но морской волк до того был потрясен продолжением собственного бытия, что больше ничему уже не мог удивляться.
- Проглоти меня кит, если я хоть что-нибудь в этом понимаю, - развел руками загробный Брю. - Но только вы, ваша милость, раз уж все про нас знаете, не дайте моих ребяток в обиду, подскажите мне, как и чего. А уж я им все передам в точности.
- Постараюсь, паромщик, постараюсь, - грустно улыбнулся дух мага. - Только смертным до поры до времени ничего не говори. Пусть заблуждаются. Их заблуждения - их спасение.
- Но ведь они в опасности! - удивился Брю.
- Ты рассуждаешь как смертный, - ответил Кронлерон и побрел в облаках, заложив руки за спину.
- Смертный - не смертный... - бурчал призрак. - Как все любят все усложнять! Ну помер ты на несколько веков раньше чем другие, так помоги советом! Эх, понять бы что полезней для моих ребятишек, так я бы и у последней дохлой пиявки совета спросил, скелет ей на камбуз.
- Не сердись на него, - сказал Мурс, и здесь сопровождавший своего учителя. - Он невыносимо страдает оттого, что не сумел удержаться в этом мире до появления своего приемника, такого, например, как ваш Виндибур. Стратус доверяет Олли. И Стратус все еще великий маг!
Нельзя сказать, чтобы у загробного Брю закончились все вопросы, но он мудро решил приберечь их на потом. Паромщик только спросил Мурса:
- А почему Кронлерон сам не может посетить землю?
- К сожалению, - отвечал Мурс, - дорожку обратно может протоптать только тот, кто оставил внизу свое сердце, и только в течение первого года. Ни справедливый гнев, ни кровная месть, ни благие намерения не открывают эти двери.
- Хрястни мое весло! - воскликнул Брю. - А кто выдает разрешение на выход?
- Никто не выдает, просто идешь, и все. Если у тебя уважительная причина, тебя выпустят.
- Еще какая уважительная, выплюнь меня могила! Как же мои ребятки там без меня? - сказал паромщик и почувствовал, как сердце, которого не было, тревожно екнуло.
Глава 2
Новая армия Мазлуса Горха
Местность, что была расположена между реками Серой и Из, там, где они некогда впадали в море, представляла собой невысокое, ровное как стол плато. Но этого хватило, чтобы здешние земли осталась незатопленными, и приютили сбежавшуюся отовсюду живность. Однажды лисы и шакалы греясь на весеннем солнышке после сытного набега на гнездовья береговых птиц, могли наблюдать следующую картину. В толще прибрежных вод замаячили три странных силуэта. Но это были не киты, как представилось сначала, а ни на что не похожие сооружения, которые в упряжках волокли огромные соможабые существа. У берега подводные колесницы всплыли. Усталые чудища сразу же погрузились в подобие спячки, застыв на одном месте и лишь изредка перебирая плавниками. Люки на кораблях распахнулись, и из них вышли похожие на людей существа. Одетые в синие сутаны пришельцы суетились и выгружали на берег какие-то бочки и тюки. Один из них, царственного вида в малиновой мантии, стоял особняком и внимательно осматривался. Наконец, заметив что-то, взмахнул рукой, и двое "синесутанников" побежали в указанном направлении. На скале был выбит замысловатый знак, похожий на падающую вниз птицу. Мазлус Горх, а это был он, послал уклистов проверить, цел ли тайник, который устроила в этом месте предыдущая экспедиция. В тайнике находился усмарил. В этот раз доставили новый запас.
Мазлус понимал, что его новой армии понадобится много волшебного зелья, и заранее побеспокоился о тайных хранилищах на материке. Предварительные переговоры с морками прошли успешно, и теперь предстояла личная встреча с их ханами. "Я вернусь в свой дворец позже, - твердил деспот, - только у меня будет гораздо больше земли. Время есть. Пусть эти выскочки думают, что победили, но вскоре они убедятся в обратном".
На этот раз бывший ученик Кронлерона приблизился к созданию заклинания для точной работы с силами природы. Горх клял себя за то, что упускал время, ежедневно занимаясь только укреплением своей власти. Ну, ничего, скоро он тоже сможет прицельно метать молнии и запускать смерчи.
Но и это было не самое главное. Мазлус умудрился добраться до святая святых - он экспериментировал с чувствами, и у него кое-что получалось. Пусть пока только с животными. Только пока... Встреча с верховными ханами черного народа намечалась к северо-востоку от этих мест. Предполагалось, что часть орды будет стоять у Гарденхалла, держа крепость в осаде с начала зимы. Морочьих ханов теперь осталось четверо: Мохрок, Глут, Туркан и Зруюк. Все они приходились друг другу братьями, и каждый отвечал за свою часть Орды. Старшим ханом считался Мохрок. Его голос был решающим. Но братья не всегда подчинялись ему, особенно Зруюк - самый младший. Иногда они совсем не могли договориться, и в ход шли кулаки и мечи их воинов. Раньше линию старшего хана всегда держал пятый брат - Карх. Но с тех пор, как его укокошил какой-то гном, согласия в ханском стане стало еще меньше. После урагана, посланного Горхом на земли морков и прорыва Худанбарского тоннеля, Орда устремилась на юг. Разграбив окрестности затонувшего Города-на-сваях, морки перешли через перевалы Сизогорья и разорили все, что не уничтожило наводнение.
Потеряв в районе горы Верченой Карха, предводители Орды решили осадить Гарденхалл, думая, что гномы из Подземного города укрылись за его стенами вместе с людьми. Ни о каких невысокликах ханы даже не вспоминали, поскольку невысоклики со своим Расширом за столетия морочьей изоляции стали казаться черному народу чем-то нереальным и пустым. Дескать, "всего этого и на один зуб не хватит". Гарденхалл поначалу держался. Так бы и торчали морки под его стенами, если бы вновь не появились посланцы от Заморского колдуна. Вскоре состоялись главные переговоры. Горх пообещал Орде оружия столько, сколько будет нужно, а еды столько, сколько она съест.
- Чего ты хочешь от нас? - спрашивали ханы.
- Хочу, чтобы у меня было лучшее войско на этой земле, - отвечал Горх.
- Зачем?
- Чтобы это был мой мир.
- Хорошо, - согласились ханы.
- Нам мир не нужен - нам нужен хапос (добыча). Мы служим тебе, пока ты выполняешь обещания.
- Есть условие, - добавил Мазлус. - Свою добычу я выбираю сам. Ваше - остальное.
- Хорошо, - согласились ханы.
На этот раз они были подозрительно единодушны.
Самым необходимым для Горха в этой игре оказался красный усмарил - его требовалось больше всего. Отряды вечно голодных морков не могли быстро передвигаться и вести разведку, думая только о еде. Ведь оленя надо сперва выследить, а затем еще таскать с собой его мясо. Пришлось научить морков производить плоть из усмарила. Флягой с волшебным составом распоряжались десятники. Мясо получалось, не ахти какое вкусное, но питательное. Морки набивали им желудок и были довольны. Ничего нет хуже, чем хорошо организованные морки. Тысячелетний опыт набегов и грабежей выработал у них неутомимость и нюх на поживу.
Вскоре Заморский чародей стал вызывать уважение и страх у черного народа. Даже спесивые ханы стали прислушиваться к его советам и пожеланиям. А в конце зимы пал Гарденхалл. Уклисты атаковали крепость круглым огнем, а сам Горх устроил землетрясение. Неприступные стены треснули, и сквозь разломы три четверти Орды устремилось на штурм.
Четвертую Зруюк накануне увел к Верченой. Младший из ханов имел собственную договоренность с Горхом. Он смекнул, что раз могущественный чародей ищет каких-то невысокликов, значит, это сулит не меньшую выгоду, чем пожива в Гарденхалле, который надо еще взять, а после делиться с братьями.
Горх оценил желание Зруюка избавиться от родственничков: "Такой при случае, не задумываясь, перережет остальным глотки, а иметь дело с одним гораздо проще, чем с четырьмя". "Этот черный народ - великая дикая сила, - размышлял маг. - Они одного замеса с акулами: уничтожение - их основная потребность. Такую силу стоит уважать, чтобы подчинить. Почему бы мне ни стать ханом? Просвещенный хан-чародей куда лучше глодающего мослы вонючего чудовища, не умеющего насладиться властью.
Нет, впредь он будет умнее. Из обычного хойба какой солдат? Мозги покалеченные усмарилом используют любую возможность не бороться. Если не брать во внимание уклистов, которых особым образом воспитывают чуть не с самого детства, то о прочем островном быдле и говорить нечего. Без усмарила они все равно подохнут. Справедливое у них распределение или несправедливое, а повстанцы кончатся тогда, когда исчезнет внешняя поддержка. Разбегутся по островам как мыши по норам, когда он вернется. Да и пусть, а то если сразу всех перебить, потом скучно станет. А морки... Эти твари подходят для выполнения его плана лучше всего. Есть у них усмарил или нет - без разницы. В их мозгу только первобытная хищность. Им бы только мясо рвать зубами. Хаос да хапос. Вот и хорошо. А думать за них будет он ". Один из отрядов Зруюка отправился на поиски невысокого народца. Обыскав все пространство к северо-западу от бывшего Расшира, два десятка отборных головорезов повернули на юг, в направлении Черед-Бегаса. Морки бежали налегке двумя цепями. Основной задачей было поймать хоть кого-нибудь, кто хоть что-нибудь знал о невысокликах. Напоровшись на пограничников Бьорга и потеряв в короткой стычке вожака и еще двоих, враг отошел. Встретить в этих краях суровых защитников Худанбара не ожидал никто. И говорило это об одном: там, где люди Бьорга, могут быть и гномы. А гномы - это завидная добыча, вместе со всем их имуществом. О стычке сразу доложили Горху. Про людей он не знал почти ничего, но, исходя из недавнего опыта, рассудил: от гномов недалеко и до невысокликов. Вопреки опасениям переселенцев зима выдалась не очень холодной. И если б не трудности с пропитанием, то можно было сказать, что в целом Новый Хойбилон перезимовал совсем не плохо. Правда, снега нападало очень много - часто наваливало выше роста невысоклика. Но снег быстро таял, временами перемежаясь с дождями и превращаясь в стылую хлябь и привычную грязь. Крепкий лед на залитых наводнением пространствах появлялся всего лишь пару раз, и не держался больше полутора недель. Морки на подступах к Черед-Бегасу не появлялись. Только однажды пограничники столкнулись с небольшим отрядом на дальнем выходе, когда лед стоял дольше всего, но враг, потеряв убитыми троих, предпочел отступить. У морков при себе не было ни награбленного добра, ни пленных, ни еды. Только у одного нашлась какая-то склянка с красной жидкостью без запаха. Когда склянку разбили, состав, превратившись в розовое облачко, испарился. Этому большого значения не придали, решив, что это снадобье, а все, что морку на пользу, другому - смерть. Черед-Бегасская крепость, по крайней мере, основные ее укрепления, была почти достроена и представляла собой грозную цитадель, заслонявшую проход в долину. Строители-невысоклики гордились своей работой и говорили, что если бы не "зажимающий" провизию Грейзмогл, то достроить можно было все, а так - где сил набраться. Но размер ежедневного пайка все равно бы никогда не устроил ни одного жителя Норного поселка. Поэтому ни индивидуальные, ни коллективные жалобы не рассматривались. Пожалеть можно было лишь друг друга или Уткинса. "Бедный, бедный папаша Уткинс", - качали головой невысоклики, наблюдая, как старик иногда обессилено присаживается и, не замечая ничего вокруг, горестно глядит куда-то вдаль, понемногу раскачиваясь. Ни напряженная работа на строительстве крепости, ни дружеские вечерние посиделки вскладчину "у огонька" - ничто не могло притупить боли в разбитом разлукою сердце. Неизвестность была хуже всего. "Где же вы, мои лапоньки?" - удрученно вздыхал несчастный отец, не находя себе места от дурных предчувствий. Он то и дело встречал пограничников, возвращавшихся с дальних выходов. Но они, видя его вопрошающие, полные надежды глаза, отводили взгляды и молча качали головой. Рыжий Эрл пробовал утешать его, дескать, раз никаких следов, значит, не так все плохо. Хуже было бы найти что-нибудь говорящее о том, о чем нельзя и подумать. "Возможно, они ушли куда-нибудь вместе с кем-нибудь из других пропавших, а теперь не могут или боятся вернуться, - говорил Эрл. - Раз больше нет дурных вестей -значит, хорошие не за горами". В один из бесконечных пасмурных дней папаша Уткинс совсем свалился. Гном-врачеватель, провозившийся у его постели все утро, ничем порадовать сопереживающих не смог. "Черная немощь, она и у невысокликов, и у гномов, да и у людей - одна и та же. Только причины разные. Плох ваш Уткинс". Но видно есть на этом свете какая-то связь между событиями самыми мрачными и самыми светлыми. Система противовесов, существующая в мире, редко дает сбой, хотя и это, конечно, случается. Стоя на крепостной стене, Мэд Виндибур удивленно вскрикнул и чуть не уронил себе на ноги здоровенный камень. Бросив случайный взгляд в сторону Норного поселка, младший дядюшка Олли увидел пожилого невысоклика, в припляс идущего по крепостной дороге. - Гляньте, гляньте! Да это же Уткинс чуть не кубарем катится сюда! Во дает, папаша! Годо, и другие строители мигом взобрались наверх, чтобы посмотреть на эту картину. - Опять ты со своими шуточками, Мэд! Дурацкие шутки! - ругался снизу старый Модл. - Бедняга Уткинс от горя помереть собрался, а ты, обормот, имя его по ветру треплешь! - Га-га-га! - рассмеялись на стене. - Наверное, это он с того света в таком настроении возвращается! Озадаченному старику пришлось тоже карабкаться. Умирающий папаша Уткинс выделывал ногами кренделя и размахивал каким-то свитком, целуя его время от времени. - Нашлись! Они нашлись! Малютки мои! - Что он говорит? Что он нашел? Ась? - удивлялся папаша Модл. Но все уже неслись вниз, навстречу чудесно исцеленному. Общей радости не было предела. Оказывается, когда несчастному отцу стало совсем плохо, и он перестал чувствовать свои ноги, в его комнату через дверь влетела здоровенная пестрая птица и как-то странно и непонятно закричала: - Авр-р-р-ал! Все наверх! Пакет Уткинсу, забодай его кальмар! Трясущимися руками невысоклик приблизил к глазам бережно упакованный свиток и обомлел. На нем значилось: "От Тины и Пины". Брюгай, а чудесным посланцем был именно он, летел три дня, время от времени, присаживаясь для коротких передышек на спины дельфов, заблаговременно высланных Флогом. Получилось подобие эстафеты, в которой по знакомству участвовал даже один кашалот. Неизвестно, была ли у него заветная мечта, но он выполнял роль плавучего острова с явным удовольствием. Сестренки Уткинс очень скучали по своему родителю. Прав оказался Рыжий Эрл: удрав от родственников, они сначала испугались своего поступка, а затем просто не знали, как быть. Быстро повзрослев в путешествии (а чтобы повзрослеть, иногда совсем не обязательно становиться намного старше), Тина и Пина вместе со своими друзьями стали искать способ известить горюющего отца. Но письмо было адресовано не только Уткинсу. Олли решил предупредить Алебаса Кротла о грозящей переселенцам опасности. Виндибур, конечно же, не мог знать попадет ли послание куда надо, поэтому ограничился лишь короткими сухими фразами. Олли сообщал магистру Невысокликов о том, что в далекой земле обрел тайное знание и собирается прибыть для помощи своим соотечественникам. Еще Олли писал о колдуне по имени Мазлус Горх, которого всем народам Коалиции должно опасаться, так как он виновник всех несчастий обрушившихся на их головы. Именно этот долговязый почти невысоклик и его прихвостни якшаются с вождями морков. Бирюзовый попугай с фиолетовыми бакенбардами гостил у папаши Уткинса. Старик кормил его и не чаял души в птице, возродившей его к жизни. Разве что ругался Брюгай какими-то непонятными для невысоклика словами, но это только смешило окружающих. В Норном поселке быстро смекнули, что это за птица. "Без старого Брю здесь явно не обошлось, - соглашались знавшие паромщика. - Видно, он и сам где-то рядом бродит". Надо сказать, что говорившие так были недалеки от истины. Мир полон неожиданностей и необъяснимых явлений. И в этом всем еще не раз предстояло убедиться. Случай с письмом дочурок Уткинса и приписка Олли Виндибура, так же неожиданно нашедшегося, вызвали в Черед-Бегасе форменный переполох. Для начала срочно созванному Совету была предъявлена таинственная говорящая птица, которая не преминула сразу же представиться: - Суши весла! Брюгай-флибустьер, провалиться мне в трюм! - Ого, - поразился Алебас Кротл, - ему палец в клюв не клади! - Раз ты умеешь говорить, - обратился к попугаю вождь скотоводов Клейт, - то поведай, откуда прилетел. Брюгай хитро наклонил голову и брякнул: - "Чер-р-тополох" - корабль хоть куда! Капитан Репейник - гр-роза морей! - Вот и еще один невысоклик обнаружился, не так ли, уважаемый Алебас Кротл? - кланяясь, выступил из угла Грейзмогл. - Не хватает только вашего эскулапа и паромщика. - Ты еще одного позабыл, посланник, - с непрекрытой брезгливостью ответил магистр Невысокликов. Грейзмогла он терпеть не мог. - Парня по имени Болто Хрюкл. Но Гуго, гордившийся правом высказываться на Совете, продолжал: - Что-то не похоже на то, чтобы вся эта компания сильно стремилась вернуться к своим соотечественникам, испытывающим лишения. Да и что это за "тайное знание"? Все очень подозрительно. Тут заговорил магистр Гномов Будинрев. - Насколько я знаю, невысоклики ничего не смыслят в мореплавании. Вполне возможно, что упомянутый птицей капитан Репейник - совсем не тот, за кого пытается себя выдать, а все остальные - его пленники. - А как же сообщение Виндибура? - развел руками Алебас Кротл. -Он ведь предупреждает нас об опасности! Я требую уважения к моим согражданам! - Успокойтесь, дорогой друг, - ровным тоном произнес Амид Будинрев. - Возможно, это просто уловка, и таким образом вас пытаются запугать. - Почему нас? А вас? - раскрасневшись, запыхтел магистр Невысокликов. - А нас - бесполезно, - ответил магистр Гномов, и взгляд его сверкнул холодным огнем. Гуго довольно ухмыльнулся, прикрывшись рукавом: неприязненные нотки в разговоре правителей - это как раз то, чего он добивался. Перебранка грозила перерасти в скандал. Но Клейт, вождь скотоводов, попросил уважения к месту проведения Совета. Мудрый старик не принял ничью сторону, но как всегда выделил главное. - Надо смотреть в корень, - он провел ладонью по длинной седой бороде. - Раз говорится, что кто-то очень таинственный и недобрый общается с морками, значит, опасность реальна, кто бы и с какой целью об этом не писал. Поэтому патрули, совершающие дальние выходы, надо усилить, а птицу посадить под арест, до поры до времени. Увидев, что возражений не предвидится, Грейзмогл с молчаливого кивка магистра Будинрева поспешил исполнить последнее. Но сцапать Брюгая посланнику не удалось. Пока члены Совета говорили, попугай переклевал кожаный ремешок, которым его за лапу предусмотрительно пристегнул папаша Уткинс. Как только Гуго протянул руки, птица заорала: - Полундр-р-ра! На абордаж! И атаковала гнома, клюнув его в мясистый нос. Грузный Гуго позорно хлопнулся на зад, а Брюгай с ехидным криком: - Гр-рейзмогл - р-рак болотный! Нури Орбуж тебе не чета! - вылетел из пещеры. За ним, призывно крича и маша руками, бросился папаша Уткинс. Но птица, ярким пятном мелькнув в пасмурном небе, скрылась за верхушками сосен. Можно догадаться, какое впечатление произвели на гномов последние слова попугая. Значит, алебардщик Нури тоже жив, и по какому-то непонятному стечению обстоятельств находится там же, где и остальные! Следовательно, у него должны быть веские причины, чтобы не вернуться к своим - так уж воспитаны гномы. К тому же, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто теперь стал главным врагом Гуго Грейзмогла. С весной воды на затонувших равнинах меньше не стало. Дожди хоть и стали идти реже, но земля, напившаяся "под завязку", отказывалась впитывать влагу. Бесконечное болото жило в ожидании эры гадов и земноводных, коих такое беспросветное положение вещей весьма устраивало. Хотя и последней гадюке иногда хочется погреться на солнышке, ощущая брюхом тепло нагретых камней. В Норном поселке изредка пробивающимся сквозь тучи солнечным лучам радовались как праздничному фейерверку. Голопузые невысоклики дружно выбегали на улицу и, зачастую стоя по колено в грязи, подставляли льющейся сверху благодати исхудавшие за зиму тела. Гномы удивленно таращились на эти выкрутасы, решительно не понимая, как может прийти в голову почтенным отцам семейств разгуливать голышом на глазах у всех, и при этом оживленно беседовать, например, о забое скота. Папаша Уткинс целыми днями всех убеждал, что вот-вот, уже скоро, к нему приплывут его дочурки, и он сможет их обнять. Подавалось это так, как будто он получал от них письма чуть не каждый день. Скорое возвращение двойняшек обрастало все новыми подробностями. Так что соседи вскоре начали шептаться, мол, невиданная говорящая птица прилетает к Уткинсу по ночам. Но все, даже те, кто в это не верил, кивали, дескать: "конечно", "а как же", "иначе и быть не может", и даже приносили для попугая крошки и зернышки со своего стола. Благодарный отец принимал подношения, а затем ходил в ближайший сосняк кормить с руки лесных птиц, надеясь, что Брюгай вдруг появится с криком: "Авр-рал! Пакет Уткинсу!" Вероятно, тайные посещения потому и зовутся тайными, что делаются ночью, скрытно и почти всегда неожиданно. Все началось с того, что над верхушками елей, на фоне сумрачного вечернего неба мелькнул странный силуэт. Птица, похожая на филина, стремительно опустилась из поднебесья, неся за хвостом нечто похожее на дымный шлейф. Вскоре образование отделилось и поплыло между деревьями тускло светящимся облачком. Это был загробный Брю. Призрак направился к Норному поселку и почти незамеченным скользнул в одну из улочек. Почти, потому что Кривой Кид его видел. Помощник Гуго Грейзмогла тоже крался в одиночку, заглядывая в редкие освещенные оконца. Шпионить за припозднившимися согражданами было его любимым развлечением и работой одновременно. Согласитесь, большая редкость, когда и то, и другое совпадает. Кид был холост (да и кому захочется жить с таким, в полном смысле этого слова, нелицеприятным субъектом), поэтому времени у него было - хоть отбавляй. У невысокликов ходила байка, будто бы бабка Кривого Кида согрешила с лешим, а сам Кид может навести порчу на кур и поросят. Соглядатай нервничал весь вечер. Наутро Грейзмогл потребовал от своих подручных представить отчет за неделю, а провинившихся, как назло, никак не удавалось выявить. Переселенцы словно сговорились вести себя прилично и "не нарушать". А тут такая удача! Пересилив страх, весь липкий от пота Кид двинулся за приведением, бормочущим себе под нос какие-то странные ругательства. Загробный Брю на чем тот и этот свет стоят костерил бестолковых обитателей Норного поселка, вешающих где попало, на чем попало и совсем не вешающих табличек с именами проживающих в норах-домах. Брюгай же, знавший где живет Уткинс, выбился из сил и едва не падал с елки от усталости. - Чтоб мне в кружке утонуть, проглоти ее сом! - громче обычного возмутился Брю, останавливаясь у очередной таблички. На привязанной к палке старой разделочной доске было выжжено: "Пока живу здесь, но надеюсь, что перееду. А еще я пою. Дальний Бибус". - Я и ближнего-то никакого не знал, хорони его лещ! - негодовал призрак. - А его родственнички уже тут как тут - новыми хойбилонцами заделались. Надеюсь, Уткинс, протухни его селедка, не подался в плясуны. Тьфу! Брю забыв, что он нематериален, попытался сплюнуть, но тщетно. Только маленькое облачко, похожее на трубочное колечко, отскочило от головы и растворилось в воздухе. "Чтоб меня! - зажмурил единственный глаз Кривой Кид, но поборов страх, на цыпочках, зашагал дальше. - Уткинс, значит... Так вот с кем водит знакомство любитель экзотических птиц!" Пройдя улочку почти до конца, то и дело останавливаясь и чертыхаясь, покойный паромщик добрался до норы с кучей надписей прямо на двери. Среди прочих образцов хозяйской фантазии типа: "Все Дрыглы здесь" или "К глухому Тэду не стучать" значилось: "Уткинс. Прошу покорнейше. Третья направо, с окном". Отыскав указанное окошко, Брю просочился в форточку. К хождению сквозь стены паромщик никак не мог привыкнуть. Папаша Уткинс еще не спал. Проводив недавно гостя, одного из дальних родственников, он собирался "глотнуть чайку". Каждый раз перед сном пожилой невысоклик перечитывал заветное письмо от дочурок, пил чай, вздыхал и, надеясь на лучшее, засыпал. Только-только чайник стал издавать призывные звуки, как в нагретой комнате враз похолодало. Недоуменно пожав плечами, Уткинс хотел идти за дровами, как за спиной кто-то хрипло хихикнул. - Что, старичина, приморозило? Иди - иди, подкинь дровишек-то, рак-отшельник. На кровати сидел его давний, еще с детских лет, приятель - Брю Квакл. Вот только вид у него был весьма необычный. Скорее вида никакого и не было, только одна светящаяся прозрачность, как будто Брю вылепили из лунного света. - Куда же ты подевался? - воскликнул папаша Уткинс, прежде чем удивиться или испугаться. - У-умер я! - загробным голосом торжественно взвыло привидение. Уткинс, открыв рот, опасливо отступил в дальний угол. Брю все больше и больше нравилось пугать смертных, и с этим он ничего не мог поделать. "Издержки состояния, - как-то пояснил ему призрак человека, зарезавшего своего брата из-за наследства. - Это не лечится". Насладившись впечатлением, паромщик успокоил старого друга: - Да все в порядке, не дрейфь, салага! Убили меня в морской баталии, закопай ее морж. Я теперь, понимаешь, дух, три венка мне на шею. Да, кстати, тебе привет от твоих девчонок. Услышав эти слова, Уткинс в момент забыл, что говорит с привидением, и попытался броситься в пляс. - Мои доченьки, мои лапоньки! - восклицал он. - Да тише ты, танцор ракушечный, - шикнул Брю, - соседей разбудишь! Вы тут прямо рехнулись все. Дальний Бибус поет, а ближний Уткинс пляшет. Цирк, да и только! Паромщик бросил взгляд на открытую форточку, и она тут же захлопнулась. Кривой Кид под окном только хрустнул зубами с досады. Но и того, что он уже увидел и услышал, хватило бы для приговора к пожизненной маршировке на плацу десяти Уткинсов. Тем временем Брю продолжал: - Я явился с того света не для того, чтобы приятелей вразумлять. У меня важное сообщение для вашего Совета, трап ему под ноги, только вот как его сообщить - не знаю. То ли самому на Совет явиться, то ли тебя послать доложить магистру Невысокликов. При этих словах паромщик поправил ранец, в котором лежало убившее его ядро. Ранец придумала Тина, и покойный был бесконечно признателен ей за это. Ядро появлялось в ранце по желанию, когда он собирался передвигаться без посторонней помощи. Накануне Брю и Брюгай совершили целое путешествие, облетев для начала Южное побережье от Дидуина до реки Из. И не зря. На плато у моря они обнаружили то, что искали - лагерь уклистов. Пронесясь у "синих сутан" над головами, разведчики высмотрели самое главное - Горха среди них не было, а значит, его надо было искать у морков. - Полунд-р-р-а, воры! - закричал Брюгай, подлетая к Гарденхаллу. На его еще дымящихся руинах во множестве копошились черные фигурки. В стороне от поверженной крепости виднелось стойбище Орды и шатры ханов. Снизившись, попугай приземлился в ближайшем перелеске. Теперь требовалось проникнуть во вражеский стан. Вызвав ядро в ранец, загробный Брю осторожно двинулся к лагерю морков. Надо сказать, что чугунный снаряд, которым пользовался паромщик, Тина тоже сделала невидимым, так как он имел усмариловое происхождение. Но легче ядро от этого не стало. К тому же, так получалось, что пользоваться Брю мог только предметом, который его и угробил, другие он даже приподнять не мог. Призрак двинул прямиком к ханским шатрам. Опасаться было нечего: еще только начинало смеркаться. Да и чего опасаться привидению среди живущих, пусть даже они и морки? Тем не менее, паромщик осторожничал: 'А вдруг заметят?' Морки жрали мясо. Сырые волокнистые куски они рвали черными, острыми как бритва зубами. Икая и чавкая, тысячи жутких созданий поглощали новые и новые порции. Мясо раздавали десятники. Брю поразило, что при таком огромном количестве съедаемого не было видно следов забоя животных. Шкур, копыт и костей вокруг явно не страдающих опрятностью морков не наблюдалось. "Провалиться мне в трюм, если тут обошлось без волшебства", - подумал убиенный и вдруг увидел, как один из десятников капнул из фляги красной жидкости и что-то пролаял. Перед ним из воздуха появился внушительный кус красной бескостной мякоти, который он сразу же стал полосовать кривым мечом. "Да эти черти кривоногие во всю закусывают усмарилом! - ужаснулся Брю. - Судя по всему, Горх здесь должен пользоваться авторитетом. Чему еще он научит этих тварей, колоти их тунец? И кстати, где его беглое величество?" Подойдя к самому большому по размерам шатру - обиталищу Мохрока, призрак просунул голову сквозь сшитое из шкур сооружение. Хорошо, что Брю не различал запахов, а то точно бы умер во второй раз. Зловоние было катастрофическим. Все ханы, кроме Зруюка, сидели здесь. Между ними стоял котел, в котором что-то булькало. Мохрок, Туркан и Глут, поджав под себя ноги, сидели на полу и глодали кости, явно человеческого происхождения. В руке у Мохрока был дымящийся череп, из которого он кривым когтистым пальцем выковыривал вареный глаз. За трапезой братья похвалялись захваченной добычей и потешались над Зруюком, оставшимся, по их мнению, "с носом". "Заморский чародей ищет то, чего нет, - гоготали ханы, - а Зруюк лижет ему пятки, плавая вокруг Верченой". Горха в шатре не было. Исходя из услышанного, Брю заключил, что "Заморский чародей" находится там же, где и Зруюк. Покойный совсем забыл, что в полумраке шатра его станет видно. Туркан первым заметил выросшую из стены светящуюся голову Брю. Подавившись на полуслове, он тупо уставился на привидение. Глут с гневным воплем выхватил меч, а Мохрок, не долго думая, запустил в паромщика черепом. Брю в ужасе выдернул голову и бросился наутек. Поднялась невообразимая суматоха. Морки метались как очумелые и искали "белого гнома". Само слово "гном", брошенное Мохроком, заставляло их глаза гореть яростным желтым огнем. Мало того, что обнаглевшего лазутчика требовалось изловить, его потом еще разрешалось съесть, естественно, после допроса, преподнеся ханам лучшие куски. Гномье мясо для морка, как известно, деликатес. Ветер дул как раз в сторону перелеска. Брю, не долго думая, "облегчил" ранец и, подхваченный воздушным потоком, взмыл над землей. Когда призрак поравнялся с верхушками сосен, его подобрал Брюгай, взяв курс на север. Пока папаша Уткинс, открыв рот, слушал рассказ потустороннего гостя, Кривой Кид бросился на поиски второго подручного Грейзмогла - своего напарника Боба Горшечника. Тот как всегда спал на складе провианта, который, как считалось, он сторожил. В этот раз Боб его сторожил вместе с архивариусом Клюклом, любимым делом которого было наведываться на склад "для проверки наличия". Пью Клюкл никогда не уточнял, наличие чего ему приспичило поверять, но после того, как он окончательно излечился от "водного недомогания", случившегося у него после осеннего купания в водопаде, резерв вина на складе перестал быть величиной постоянной. Та же история происходила и с ветчиной. Когда Кривой Кид растормошил ревнителей наведения порядка в умах, те сами чуть не приняли его за привидение. Весь перемазанный грязью, с единственным вытаращенным от возбуждения глазом и всклокоченными редкими волосами, выглядел он не лучшим образом. Недолго думая, схватив пустой мешок и веревку, два невысоклика и человек бросились на улицу. Брю как раз перешел к тому, как и где они с Брюгаем обнаружили Горха, но тут в комнатенку папаши Уткинса влетел красноносый архивариус и взвизгнул: "Хватайте меня!" При этом, указав на хозяина. Его спутники оторопело переглянулись. Поняв, что сморозил что-то не то, Клюкл попытался исправиться: "Нас! Да не меня, олухи - них! Тьфу! Это самое..." И ткнул пальцем в хохочущего паромщика. - Хрясни твой гроб, Клюкл, - веселился Брю, наблюдая, как Кривой Кид подступает к нему с мешком, - в конце-концов, еще есть слова: "вас", "мы", "всех"... Архивариус мелко затрясся и замахал руками, сбив с комода подсвечник. В свалке, которая происходила в полной темноте, никто не заметил, как папаша Уткинс по-молодецки юркнул под кровать, а архивариус оказался в мешке с жабой во рту. С какой стати Клюклу понадобилось глотать жабу - загадка. Только в невысокликовских норах эти обитатели не редкость: бывает, и поквакивает какая-нибудь в дальнем уголке. - Тащите его скорее к Грейзмоглу - крикнул хозяин дома, подражая голосу архивариуса. - А я пока Уткинса арестую! Горшечник и Кид потащили брыкающегося и мычащего "призрака" на улицу. - Ловко ты их, медуза тебе под мышку! - похвалил старого приятеля паромщик, выныривая из-под подушки. Уткинс шепотом запричитал: - Теперь мне крышка. Грейзмогл меня со свету сживет, и я никогда не увижу своих дочурок! - Рано в панику впадаешь, папаша, - Брю сдвинул брови. - Этим полипам нас не сожрать, не будь я Брю Квакл, залягай меня баклан! Теперь надо найти кого-то, кому члены Совета доверяют не меньше чем себе. - Я знаю, знаю! - Уткинс хлопнул себя по лысине. - Это Рыжий Эрл. Покинув жилище через окно, приятели направились в крепость. - Ты иди, - сказал вдруг покойный Квакл, - а я догоню. Подую на Клюкла для верности. Нехитрому привиденческому приему паромщика обучил Мурс, дав вдобавок несколько ценных советов. Подкараулив подручных Гуго в придорожных кустах, загробный Брю дунул на мешок. Мешок засверкал морозными искорками и заскулил. "То-то, Клюкл, рак болотный, - удовлетворенно хмыкнуло привидение, - это тебе не чернила изводить, скелет тебе на камбуз". Грейзмогл аж вспотел от злости, когда Кривой Кид и Боб Горшечник вытряхнули из мешка замороженного архивариуса. Скукоженный, покрытый инеем Пью Клюкл, с торчащими изо рта жабьими лапами, как полено повалился на пол. - Свиньи! Остолопы! - кричал Гуго на ничего не понимающих ловцов привидений. - С каких пор этот бумажный червь возомнил себя призраком?! Одноглазый невысоклик и тщедушный губастый человечек только ошалело переглядывались и разводили руками. - А где Уткинс, сбежал? - топал Грейзмогл. - Поймать негодяя! Стоять! Сначала этого растопите! Стража разбудила рыжебородого ратника на самом интересном месте. Ему снилось, что он удит рыбу в небольшой речушке. Клева почему-то долго не было, и тут так дернуло, что удилище чуть не сломалось. Эрл, зайдя по колено в воду, начал подводить улов к берегу, как вдруг из реки высунулся медведь. Пограничник попытался выхватить меч. В ответ медведь возмущенно покрутил лапой у виска и, превратившись в странную рыбину с остроконечным кожаным плавником, весело заверещал и уплыл. - Ну кого там еще принесло, - забурчал Эрл, поднимаясь с кровати все еще под впечатлением ото сна. - Там невысоклик по фамилии Уткинс, ну, тот самый, у которого дочки... И какой-то прозрачный тип, говорит, что с того света! - Этого еще не хватало! - вздохнул пограничник, на всякий случай, беря меч. - То медведи на удочку, то призраки... Рыжий Эрл вышел к воротам и увидел перед собой папашу Уткинса в весьма возбужденном состоянии и нечто, явно кого-то напоминающее. - Здорово, Уткинс! Птица твоя больше не прилетала? А кого ты в этот раз приволок? Папаша Уткинс поспешил объяснить. - Это Брю Квакл, только он уже умер. А птица - его. - Вот так встреча! - ратник изумился еще больше. - Да это же хойбилонский паромщик! Как там на том свете, хоть поспать-то дают? - Кхе! - кашлянул Брю, и из его рта вылетело маленькое облачко. - Это, смотря где... Я там одного ростовщика встретил, едят его рыбы. На нем уже триста лет воду возят. Так он последний раз спал, когда помирал. Грехи не дают, заноза им в пятку. А другим воля: спи - не хочу, да только от безделья сбрендить можно. Одно слово - тот еще свет! - Да... - протянул пожилой стражник, - невеселая перспектива. Тут захлопали крылья, и с криком "Суши весла!" под ноги Уткинсу шлепнулся Брюгай. - Никак не привыкнет: хотел опять мне на плечо сесть, забодай его кальмар, - хихикнул Брю. - Катастр-р-рофа! - подтвердил попугай и принялся за свои перья. - Мы того-этого... - начал папаша Уткинс. Рыжий Эрл усмехнулся. - Вот и мне сдается, чтобы бродить по ночам с говорящей птицей и привидением, нужны веские причины. Пошли ко мне. А вы, - он посмотрел на стражников, - никого не видели. Ясно? Но пограничникам можно было и не говорить. Хоть и изумленные увиденным до крайности, они знали цену молчанию. Вкратце обрисовав ситуацию, загробный Брю почти ничего не рассказал об Олли и приключениях его команды. Зато поведал то, что не успел рассказать папаше Уткинсу. Брю и Брюгай подлетели к Верченой уже в сумерках. Чтобы покойный не отсвечивал в темноте, попугаю пришлось его проглотить. Желудок летящей птицы - не самое уютное место на свете, поэтому, когда паромщик покинул свое убежище, ему показалось, что затхлый болотистый воздух пьянит его. Хотя он, в принципе, не мог этого ощущать. В стане Зруюка царило оживление. Десятники под присмотром нескольких уклистов раздавали усмариловое мясо. Те, кто набивал свое брюхо, принимались лакать какое-то пойло, шатаясь и горланя на черном наречии что-то невообразимое. Это можно было бы назвать праздником, но морки не знают праздников и не в состоянии что-нибудь отмечать. У них такое называется по-другому - предхапосный жор. Собираясь в серьезный набег, черное племя сжирает и выпивает все что можно, таким образом справляя по себе поминки. На этот раз обычай "подкармливал" Мазлус Горх, дав орде младшего хана пойла больше, чем нужно, хотя представить окончательно насытившегося морка невозможно. Ханский шатер стоял на Южном склоне, чуть ниже верхней точки Верченой, а чуть поодаль, врастая тыльной стеной в скалу, возвышался небольшой замок, построенный по всем правилам крепостного сооружения. "Усмариловый, разлюби его минога", - сообразил Брю, в очередной раз выпрыгивая из попугайского желудка и влезая в фонарь идущего к воротам уклиста. Синесутанник прошел мимо охраны и стал подниматься по винтовой лестнице. Войдя в трапезную, где сидели двое, уклист, не гася, повесил фонарь и поклонился. В зале за длинным столом друг напротив друга сидели Горх и Зруюк. Младший из ханов, собрав к переносице и без того косившие черные глаза, рвал зубами внушительный кусок жареной оленины, слизывая фиолетовым языком текущий по рукам жир. Мазлус, брезгливо наблюдая за косматым и вонючим морком, жестом показал вошедшему на свой кубок и опустошенную чашу хана размером с небольшое ведро. Уклист молча взял черпак и направился к деревянной бочке с вином. Вино, похоже, нравилось Зруюку. Делая чудовищные гулкие глотки, он отдувался и смачно порыгивал. - Завтра выступаем, - наконец сказал хан, и глухой лающий голос отразился эхом под сводом залы. - Ты обещал новое оружие. Много. - Я дам столько, сколько воинов сможет его носить, - в тон ему ответил Горх. - Сколько туда ходу? - Два дня по воде. Плыть быстро. Потом земля и хапос. Хапосом морки обычно называют заключительную часть набега - захват добычи. Но Горху не нужен был переводчик, он понимал любую речь. - Мы договорились, что все маломерки мои. Твои - остальные. А до хапоса надо еще крепость взять. Зруюк заржал, вывернув губы и обнажив жуткие кривые клыки. - Это Гарденхалл был крепостью! Морк, наконец, захмелел. Похлопав себя по отвратительно раздувшемуся животу, слегка покачиваясь и косолапя, хан направился к выходу. Горх что-то тихо приказал уклисту. Тот, взяв фонарь, последовал за Зруюком. Загробный Брю, улучив момент, вытек из фонаря и змеей скользнул в высокую траву, слившись с ночным туманом. Глава 3. Возвращение блудных чародеев - Ну вот и Родина! - медленно, почти по слогам произнес Болто, вглядываясь в очертания береговой линии, над которой нависли свинцовые облака. Тучи плотно цеплялись за зубья удаленных пиков, скрывая их от глаз. "Мечта кашалота" держала курс на скалистую бухту, немного южнее выхода к Долине ветров. Тина взглянула на тучи и вздохнула: - Когда только они перестанут душить наши края? Как отменить колдовство проклятого Горха? - Я над этим сейчас работаю, - с чрезвычайно важным видом ответил Олли. - Чужие заклинания, да еще такие мощные - это проблема. - Ура! А вон и Брюгай возвращается! - указав на точку под облаками, вдруг воскликнула девочка. - Славно как! - И главное - вовремя, - поддакнул Хрюкл и подтолкнул к борту возбужденно перебирающую лапами крылатую собаку. - А ну-ка, лети, встречай! Хрюря радостно тявкнула и устремилась в небо. Брюгай летел тяжело. Видимо, этот последний перелет дался ему с трудом. Он сразу же уселся на подставленную собакой спину и сложил крылья. - Х-хе! Лихо мы присобачились! - крякнул призрак паромщика, выглянув из попугайского клюва. - Я уж думал: не ровен час, в воду свалимся, замути ее карась. - Эй, детишки! - гаркнул он, приземлившись. - А вот и ваш дядюшка Брю, три венка ему на шею. Теперь дело пойдет! Со всем разберемся! - Он, наверное, имеет в виду заход в бухту, - заулыбался Болто. - Тут кругом подводные скалы. Эй, призрачный капитан, не подскажете, куда править? - Держи курс вон на то одинокое дерево, матрос Хрюкл. Право руля! Ориентируясь на одинокий, раскроенный молнией дуб, "Мечта кашалота" осторожно вошла в бухту. Пограничники, посланные Рыжим Эрлом навстречу путешественникам, прибыли только через день после высадки экипажа на земную твердь. Их было четверо. Следопыты во все глаза глядели на "Мечту кашалота" и ее команду. - Так ты и есть тот самый Олли Виндибур, который знаком с волшебством? - улыбаясь, протянул руку старший. - Ну и устроил ты переполох! В Черед-Бегасе о тебе наслышаны. Даже те, кому и вовсе не нужно было. Но об этом после. Собирайтесь потихоньку. - Минутку, - Олли поднял ладонь, - я должен прибраться за собой. Мы ведь не можем бросить корабль. Его придется "свернуть". Он очертил рукою круг, забормотал, а затем словно выдернул что-то из воздуха. Вмиг от "Мечты кашалота" остался только старый хойбилонский паром. Стражники немного постояли молча. Затем старший, которого звали Ройни, спросил: - Интересно, а волшебники едят? У нас с собой хлеб, лук, сыр, ветчина... Пастухи снабдили. - Настоящий лук! Вот здорово! - глотая слюнки, засуетился Болто. - А то у нас, кроме рыбы, все усмариловое. - Чего? - не поняли пограничники. Тина строго посмотрела на Хрюкла. - Да я это... Хотел сказать, что рыбу уже видеть не могу, чтоб ей в кружке утонуть. Правда, рыжуха? Крылатая собачка утвердительно тявкнула и сказала: - Я ее тоже ненавижу. Ратники так и открыли рты. Собачьи крылья их, конечно, тоже впечатлили, но не до такой степени, как произнесенная фраза. - А твоя обезьянка тоже умеет говорить? - спросил один из пограничников у Нури. Гном хитро прищурился. Ему очень нравилось, когда обращали внимание на его подопечную. - Звери-помощники все-все говорящие-переговорящие, - охотно затараторила Сапфира, - и очень полезные. Только один у нас умом недопрыгнутый. Эй, Проглот, рыбу любишь? - Ка-га-га! - услышав заветное слово, откликнулся пеликан. Суровые воины смеялись как дети. А общение с загробным Брю вызвало у них просто бурю восторга. Однако лица их потемнели, когда речь зашла о морках. - Спешить нам надо. Видимо, штурма не миновать, - заторопил старший. - Так вы сможете нам помочь? - Для того мы и здесь, - веско заявил Олли. - Без нас вам Горха не одолеть. - Вот уж чистая правда, подавись ею скат! - кивнул паромщик с таким видом, будто ему было известно то, чего другие не знали. Удивительно, как быстро обживаются на новом месте пострадавшие от каких-нибудь катаклизмов. Слово двойная сила питает их души, заставляя вопреки всему налаживать свой быт и стремительно пускать корни в непривычной для себя обстановке. Несмотря на то, что пограничники по пути довольно подробно и образно рассказывали друзьям о Норном поселке и Черед-Бегасской крепости, путешественники от неожиданности охнули, увидев мощные укрепления в долине. Все переселенцы сбежались смотреть на чудесное прибытие Олли Виндибура и компании. Любопытства было, хоть отбавляй, но вот открытой радости - нет. Как-то уж очень нехорошо все совпало. И возвращение блудных чародеев, и угроза со стороны морков, и слухи о потусторонних связях папаши Уткинса, которого, кстати говоря, к великому огорчению Тины, нигде не было. Только Годо и Мэд Виндибуры искренне радовались чудесному обретению непутевого племяша, не переставая хлопать его и приговаривать: "Ну, ты и вымахал! Поздравляем!" Да еще детвора, вездесущая и легкомысленная, шумно восторгалась героическим облачением Олли и Болто. То, что не состоялось принародного обретения папашей Уткинсом своих чад, расстроило многих обитателей поселка, кроме, может быть, бывших Тининых подружек, умиравших от желания оказаться на ее месте. Они шептались, что у нее, дескать, было хоть и настоящее, но очень "подозрительное" приключение, а, мол, ее сестра Пина "даже не соизволила появиться". Но мнение толпы есть мнение толпы, а с праздных зевак что возьмешь - они ведь не обязаны докапываться до истины. Объединенный Совет решили не откладывать ни на час, и усталые путники, в сопровождении сразу посуровевших и ставших молчаливыми пограничников, проследовали в пастушью пещеру-святилище. Все-таки правильно, что загробный Брю и папаша Уткинс обратились к Рыжему Эрлу. Старый ратник, а ныне еще и главный наставник по военному делу, вместе с командиром пограничников Бьоргом обошли членов Совета, предварительно рассказав каждому неправдоподобную историю о призраке-шпионе - бывшем хойбилонском паромщике и его друзьях, спешащих на помощь переселенцам. Зная характер Эрла и его послужной список, трудно было предположить, что он на старости лет взял да и сбрендил, ни с того ни с сего, а уж Бьоргу подобного не решился бы сказать ни один властитель. К тому же сведений о передвижении морков уже накопилось достаточно. Аргумент Бьорга был настолько весом, насколько и прост: "Если у нас всего два дня до войны, то лучше поверить в доброго призрака, нежели пренебречь собственными жизнями". Готовиться к обороне, несмотря на наушничество Грейзмогла, стали сразу же. В ополчении набралось около шести тысяч людей, гномов и невысокликов. Естественно, центральной ударной силой становился отряд Бьорга численностью под триста человек, плюс к нему примыкало еще полторы тысячи скотоводов. Невысокликов набиралось около двух тысяч, гномов было примерно столько же. Теперь члены Совета воочию увидели тех, о чьем прибытии ходили слухи и пересуды. Перед ними в ряд стояли два молодых невысоклика, гном, и чуть поодаль девушка-невысоклик, еще совсем юная. Тина собрала вокруг себя всех животных-помощников и потихоньку шикала на них, чтобы вели себя прилично. - Ну что, это и есть Олли Громовержец, который должен нас спасти? - скептически произнес Магистр невысокликов. - Да знаю я его -он внучатый племянник Дрого Виндибура. А это, - Алебас Кротл указал на Нури Орбужа - никак твой пропавший алебардщик, а, Грейзмогл? Если бы Гуго мог испепелить взглядом Нури, он бы это сделал. Но Орбуж спокойно стоял, полон достоинства, опираясь на нетеряемую алебарду. - Зря вы так, ваша милость, - вдруг раздался голос Болто. - Нури лучший из воинов и заслуживает уважения. Особенно тех, - Хрюкл храбро указал пальцем на Грейзмогла, - кто обязан ему жизнью. Ведь это он укокошил моркского хана тогда, на Верченой. - Что-то я ничего не слышал про такое, посланник, - левая бровь Амида Будинрева удивленно взлетела. - Впрочем, ты, невысоклик, должен говорить с Магистром, когда он этого хочет. Откуда ты такой взялся? - Так это же младший Хрюкл, - усмехнулся Алебас Кротл. - Надо сказать его папаше, чтобы выдрал как следует этого "волшебника". Кто вам вообще позволил плавать по морю, и откуда у вас большой корабль? Но Болто, на удивление, даже глазом не моргнул. Он и не ожидал, что кто-то будет говорить уважительно с совсем молодым невысокликом, пока он сам не заставит себя уважать. Олли хотел одернуть его: "постой, не упрямься", но не успел. Посреди пещеры возник вихрь и, бешенно закрутясь, выломал большой древний сталактит, соединявший пол с потолком. Каменное образование юлой завертелось перед носами высокого Совета, угрожающе подпрыгивая. И тут Нури ловким движением метнул свою алебарду. Сталактит раскрошился в пыль, а оружие непонятно как вновь вернулось в руку гнома. У присутствующих наступил легкий шок, особенно когда крылатая собачка, вывернувшись из Тининых рук, подскочила к Магистру невысокликов и предупредила, что ее хозяин может продемонстрировать удар молнии. На сей раз члены Совета решили поверить на слово. Только Магистр гномов Будинрев потребовал уточнений относительно морочьей численности и вооружения. - Пронять меня подобными фокусами трудно, - он величаво приосанился, при этом его глаза гневно сверкали. - Я хотел бы увидеть того покойника, который, как утверждает Эрл, ходил в разведку. - Да тут он, ваша милость, смотрите, сколько хотите. - Брю выпорхнул из клюва Проглота и завис посреди зала. - Спрашивайте, а паромщик Брю ответит. Не даром же я с того света удирал, три венка мне на шею. Неожиданно для всех Амид расхохотался. Даже Рыжий Эрл не помнил, когда видел своего бывшего воспитанника таким веселым. Присутствующие гномы изумились такому эмоциональному поведению Магистра даже больше, чем появлению привидения. Будинрев хлопнул себя по колену: - Ну надо же... У этих невысокликов на все есть ответ. Как теперь не поверить в собственное бессмертие? Теперь все ужасы подлунного мира нам нипочем! Царственный гном встал и подошел к каждому члену экипажа "Мечты", внимательно вглядываясь в глаза. Остановившись напротив Нури, он сказал: - Жаль, Орбуж, что мы не родственники. Я почел бы за честь. - Эрл, старый пройдоха, - наконец обратился Будинрев к рыжебородому ратнику, рассматривая Тину, - ты бы послал за отцом этой премилой барышни. А то Уткинс, наверное, весь истомился, отсиживаясь в твоей каморке. Рыжий Эрл расплылся в улыбке. - Если позволите, сударь, я сам его приведу. И как вы только прознали? Папаша Уткинс восседал под тентом во дворике, в обнимку с Тиной, не отпуская ее ни на шаг. Делать от свалившегося на него счастья он ничего не мог, только благодарно кивал в ответ на поздравления. Праздник на скорую руку организовало семейство Виндибуров, не пожалевших для этого ни выпивки, ни съестного. Сначала Уткинс был в трансе от того, что не приехала Пина. Но, наконец, успокоенный своей любимицей, поверил в скорую встречу, откликнувшись на предложение знакомых отметить счастливое прибытие "Мечты кашалота". Тина тоже не хотела отходить от отца, ластясь к нему и ловя каждое слово. Только один раз она встретилась глазами с Олли. В ее взгляде было столько теплоты и благодарности, что Олли смутился, скромно потупившись. Невысоклик не умеет веселиться и одновременно думать о том, что его ждет завтра. Какие бы опасности ни готовила наутро злодейка-судьба, за праздничным столом он ни за что не вспомнит об этом. Настоящий стопроцентный представитель маленького народца в момент уничтожит любую покушающуюся на застольное безмятежье мысль, да еще крепко пожурит за подобное соседа. Во дворе у папаши Уткинса веселились напропалую. Потрапезничав как следует, гости пустились в пляс, а потом позвали Дальнего Бибуса для исполнения застольной песни собственного сочинения. Она теперь считалась гимном Норного поселка и чрезвычайно подходила для торжественного вставания с полными кружками. ...В краю чужом, в дали глухой, Среди равнин и гор Приснится мне Расшир родной, Холмов его узор, И изумрудные луга и магистрата шпиль, И все что в детстве я слыхал Порой не веря в быль. Куда б дорога ни вела Сквозь дождь и грохот бурь, Всегда придет она домой И над стрижиной кутерьмой Заплещется лазурь. Поднимем в кружках лучший эль И выпьем тост до дна За то что Родиной зовем - Она у нас одна. И все бы хорошо, но к веселящимся невысокликам быстрым шагом подошел Лайнел Торс - командир отряда разведчиков, действовавших на восточном от Черед-Бегаса направлении. Никто даже не заметил, как он появился. Выпив залпом поднесенную кружку эля, Торс вытер подбородок и сообщил: - Все, они уже идут. Закругляйтесь. Через три часа все должны быть на стенах. Обернувшись к обескураженному Уткинсу, пограничник покачал головой: - Жаль, папаша, хороший был у тебя праздник. Восток потихоньку начинал светлеть. Горизонт нехотя приподнимал шторы сырой и неуютной ночи. Казалось, еще один беспроглядный серый день ожидает переселенцев. Но что-то было не так. Обычно притихшие, суетливо зачирикали воробьи. А пики Черед-Бегаса, разбросав спросонья клочья дремлющих туч, вдруг начали золотиться. - Смотрите! - пронеслось по крепостным стенам. - Неужели выглянет солнце? Не успело удивление защитников цитадели улечься, как первый солнечный луч ударил в гребень Сахарной головы. - Да это же самый настоящий рассвет, парень! - воскликнул Рыжий Эрл, хлопая стоящего рядом Ригла по плечу. Звон от удара по железу заставил многих обернуться. - Осторожней! - мрачно пошутил молодой ратник. - Ты хоть и пожил на свете, но руки тебе сегодня пригодятся. - И то верно, - усмехнулся старый солдат. - Чувствую, будет сегодня потеха. А гостей позвать, часом, не забыли? По рядам стоящих у бойниц пограничников прокатился хохот. - Твоим ребятам храбрости не занимать, - заметил Магистр невысокликов Бьоргу. Рядом с ним и суровым Магистром гномов тучный невысоклик в военном облачении выглядел слегка нелепо. Но никто и не думал по этому поводу иронизировать. Все - и невысоклики, и люди, и гномы, понимали: сегодня каждый из них будет сражаться. Олли Виндибур стоял с Тиной, приобняв ее правой рукой поверх накинутого плаща. У их ног с канарейкой на голове сидела Хрюря. На верхней площадке центральной оборонительной башни, прозванной строителями "Медвежья", больше никого не было. Такое название башня получила потому, что на этом месте строители обнаружили медвежью берлогу, а в ней самку с медвежатами. Зверей тогда не тронули, и они спокойно ушли в лес. Олли напряженно вглядывался в даль, а Тина смотрела на него, стараясь запомнить все черточки лица, которые, как казалось ей раньше, знала наизусть. Но теперь любимое лицо светилось особой силой. Наконец ее спутник повернул голову направо: там, наверху надвратной башни стоял Хрюкл. Болто обернулся и в ответ помахал рукой. Нури вместе с остальными алебардщиками и их командиром Гроном расположился на стенах у левой надвратной башни. На их попечении находился Большой захаб. Именно здесь был главный вход в крепость, а башня называлась "Путевой". Дорога вела к Столбовым холмам, а после в Расшир. Лучи восходящего солнца заставляли щуриться. - Я понял, - вдруг сказал Олли. - Это Горх отменил свое колдовство. Теперь он использует солнце, чтобы ослепить нас. Видно, надеется все провернуть еще до полудня. Тина, беги к членам Совета. Надо срочно сделать шесть тысяч темных очков и раздать их. Бери с собой Болто - у вас не больше получаса. Тина мигом послала канарейку к Хрюклу, а сама побежала вниз по лестнице. Вскоре на стенах засуетились. Защитники, удивляясь, передавали друг другу партии солнечных очков. Многие не понимали, как их использовать, и Хрюкл метался от башни к башне с разъяснениями. Вскоре все воинство было похоже на любителей астрономии, собиравшихся изучать фазы солнечного затмения. Крепость из светлого камня, заслонившая собой вход в Первое пристанище, раззолоченная солнцем, смотрелась на фоне суровых гор как ювелирное украшение, потерянное рассеянным великаном. Почти все пространство перед ней покрывала вода, а дорога по суше подходила только с севера. Было бы наивно предполагать, что морки пойдут на штурм только с какой-то одной стороны. Когда осаждают крепость, используют все варианты. Вероятность обхода по горам тоже существовала. Но защитники хорошо знали, что у орды Зруюка множество лодок и плотов - целый флот. Основная масса нападавших ожидалась с востока. Тина появилась так неожиданно, что Олли даже вздрогнул, когда она взяла его за руку. - Тебе не страшно? - сросила она полушепотом, заглядывая в глаза. Олли потрогал защитный медальон. Потом вдруг наклонился и нежно поцеловал ее в губы. - Я только одного боюсь, что завтра могу не увидеть тебя. Смущенная, девочка обхватила его руками за талию и крепко прижалась, не шевелясь и не произнося больше ни слова. Хрюря, сидевшая все это время рядышком, привстала и, поскуливая, понюхала их. Затем подошла к бойнице и, встав на задние лапы, просунулась между зубьями. Через секунду она протяжно завыла. - Перестань, что ты делаешь! - одернул собаку Виндибур. - Хозяин, враг приближается! Жуткий черный народ. Гав! Олли внимательно оглядел водное пространство. На светлеющем горизонте проклюнулось множество маленьких черных точек. Казалось, кто-то рассыпал по воде арбузные семечки. Это шел флот младшего хана. Морки приближались. На Смотровой башне их тоже заметили и подали тревожный сигнал. Защитники забряцали оружием и стали выстраиваться вдоль стен, занимая боевые места. Через минуту к Олли подпорхнул Брюгай с приказом от Совета провести облет окрестностей, чтобы выяснить, какова обстановка в тылу. Еще ночью небольшой отряд скотоводов и пограничников вышел в горы из Норного поселка, дабы предупредить появление морков на перевалах. Но известий все не было. Собака и попугай сразу же вылетели. Осталась только канарейка, время от времени напоминающая хозяйке о себе: "Тина-я-тут!". Девочка уже привыкла к этим постоянным напоминаниям и пропускала писк мимо ушей. Но в этот раз Олли сказал Кене сам: "Не переживай, пичуга, сегодня у тебя будет много поручений". Флот Зруюка приближался. Бесконечное количество лодок и плотов вспенивали веслами затхлую воду над затопленной местностью. И вот первые морки начали высаживаться на сушу. Было видно, что они хорошо вооружены и настроены весьма решительно. Выпрыгивая из лодок, эти твари начинали подпрыгивать и, потрясая кривыми мечами, орать какие-то оскорбления на своем лающем языке. Тысячи и тысячи отвратительных созданий заполоняли пространство перед цитаделью, бросая как попало на берегу лодки, не думая выставлять охранение. Вскоре показался огромный плот из корабельных сосен с ханским шатром посредине. Гребцы - отборные рослые морки, вели его, отталкиваясь длинными шестами ото дна. Рев и вой солдат приветствующих повелителя сотряс небо и землю. Эхо изданного ордой кошмарного вопля пошло гулять по горам, сорвав снежную лавину. Заметив это морки распалились еще больше. Предчувствие кровавой битвы и грандиозного хапоса заставляло иных вошедших в раж головорезов тыкать себя мечами, пуская черную кровь. Когда почти вся орда собралась у стен крепости, появилось несколько странных плавучих сооружений, на борту которых стояли похожие на невысокликов существа в синих сутанах. - Уклисты пожаловали - горховские прислужники. Значит, и сам он где-то неподалеку, змей. А это - "круглый огонь", - пояснил Олли Ланстрону Бьоргу. Невысоклик уже спустился вниз и стоял на стене рядом с командиром пограничников. - Прикажите приготовить побольше воды и песка. Тушить придется. - Проклятье! И так начинает припекать. Солнце прямо в глаза, - Бьорг поправил очки. - Ты молодчина, чародей, вовремя додумался. Хоть и неудобно, но зато видеть можно. - Смотрите! Да вон он! - Рыжий Эрл указал мечом. - Не надо знать, чтобы признать! Олли не сразу понял, на кого показывает ратник. Но, глянув в ту сторону, увидел Горха. Издалека 'Заморский чародей' представлялся яркой козявкой на столе. Облаченный в малиновую мантию, высокий и худой хойб прохаживался по палубе большого плоскодонного корабля, быстро нагоняющего лодки морков. Корабль волокли похожие на драконов чудища, уродливые головы которых торчали из воды. Олли таких никогда не видел, но предположил: "Наверное, какие-нибудь родственники Обжоры Глока". "Карета" Горха остановилась у плавучего шатра Зруюка. Мазлус перешел на плот и скрылся за пологом из шкур. А сразу после этого рядом на воду села пара альбатросов. Виндибур сплюнул. - Горховские приспешники тут как тут! Видно, весть принесли. Хорошо бы, если плохую. Но альбатросы прилетели сообщить, что морки, посланные сушей в обход, через Столбовые холмы, сбросили пограничников с перевала у Сахарной головы и вышли к Норному поселку. Дымы, появившиеся там, говорили, что хапос для пяти сотен чудовищ уже начался. Впрочем, все жители - новохойбилонцы, успели покинуть жилища и укрыться в крепости. Места здесь хватило на всех, но легче от этого никому не стало. Избежав жуткой смерти в собственных домах, мирные переселенцы стали заложниками крепостного штурма. НЕВЫСОКЛИКИ ИЛИ ЗАВЕЩАНИЕ ФРОДО (ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ ЧАСТИ ПОЛНОСТЬЮ) ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГИ за WM ИЛИ ЗА ЯНДЕКС-ДЕНЬГИ МЕНЬШЕ 22-х РУБ.!!! СКАЧАТЬ: http://www.plati.ru/asp/seller_goods.asp?id_s=29360 СКОРО ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ!!! Глава 4. Рыцарь Большой клизмы Дельфы принесли Репейнику странную весть. Якобы, доктор Четырбок обрел дар ясновидения и собирается стать вождем на острове зеленобородых. Зеленобородые объявили о своей независимости сразу после бегства Горха с Эль-Бурегаса. С тех пор о делах островитян мало что слышали. Говорили, правда, что их предводитель Малина куда-то делся во время штурма Ласиоты, но это тоже была полуправда, так как на острове его незримое присутствие чувствовалось. Вроде бы он, даже, пару раз принародно появлялся. В чем заключалась пресловутая независимость хойбов с зелеными бородами, доподлинно не знал никто, даже они сами. Главной была идея неподчинения избранному правителю. Хотя Дерг пока и не требовал ничего особенного от строптивых бородачей. Он только предлагал договариваться, например, о торговле, хотя и для нее поводов почти не находилось. Комментируя новости, доставленные дельфами, Пит заметил: - Совсем рехнулся эскулап. Интересно, а его енот, часом, не отрастил себе зеленую бороду? Но надо было отправляться и разбираться во всем на месте. Вот только Пину стоило разыскать. Пит уже привык к тому, что он в этих краях - лицо ответственное и обладающее немалой властью. Невысоклик, бороздящий на быстроходном паруснике море и имеющий в своем распоряжении все военные средства -существо солидное. И все-таки, без Пины он чувствовал себя не в своей тарелке, хотя виду не подавал. Капитан "Чертополоха" иногда одним только лихим видом наводил порядок в умах местного населения. Несколько раз, правда, приходилось пригрозить применением силы некоторым зарвавшимся островным вождям. Особенно донимали "махаоны" своим безразличием к любым правилам. "Пожиратели поганок, колоти их тунец! - ругался Репейник. - Сегодня они отравили всю рыбу вокруг острова, а завтра перережут соседей из-за вкусовых пристрастий!" "Махаонов" отлавливали и отсылали на исправительные работы, отнимая возможность дурманить свои мозги и поя бодрянкой. Но отравленную психику живой водичкой не возьмешь, и все возвращалось на круги своя. Пугай нашел Пину не сразу. Почему-то в ее привычки прочно вошло не объявлять о своих передвижениях. Если она считала, что делает важное дело, то ей было все равно, думает ли хоть кто-нибудь так же. Пина украшала жизнь. Она искренне верила в силу усмарила. Появляясь то тут, то там, "фея" давала наставления, вводила какое-то очередное новшество и торжественно уезжала, оставляя жителям разбираться с плодами своих посещений. Это могли быть дворцы или бассейны с морскими обитателями, хрустальные фонтаны, парки или чудные агрегаты, предназначенные для обеспечения комфортного существования - все всегда общественное. Завороженные хойбы жадно внимали ее рассуждениям о достойной жизни. Она говорила, что любая работа должна быть в радость, тогда и жизнь превратится в праздник. Или наоборот. В общем, она и сама путала, что первое и где второе. В этот, прямо сказать, совсем не прохладный денек Пина угощала своих последователей мороженым и плавала в бассейне. Очередные наставления были розданы, разбит очередной цветник. Все находилось в полном порядке, и жизнь казалась прекрасной. Пугай влетел под ажурный свод купальни и уселся прямо на стол с лакомствами. - Катастр-рофа! Жар-ра! Голодный мор-р! Пока Пина сушила волосы, попугай попил из ее фужера, умял кисть винограда, нацеливаясь на мороженое. - Ну ладно, хватит! А то плохо станет, а доктор в отъезде, - наставительно произнесла она. - Выкладывай, чего хочет Питти? - В поход к зеленобор-родым! Дельфы сказали: Четырбок хочет стать вождем. Бр-ред! - Вот именно. - Доктор чокнулся - видит вещие сны! Катастр-рофа! Пина отмахнулась. - Да не ори ты... А доктора-то надо лечить. Передай адмиралу Репейнику, что я еду. - Кр-расота! - кивнул попугай, а сам в это время уже косился на Апельсинку. Попугаиха появилась сразу, как только в саду захлопали крылья любимого. На острове Зеленой бороды и впрямь творилось что-то неладное. Министр нездоровья, как шутил Репейник, прибыл туда с визитом, по приглашению, да так там и остался. В приглашении говорилось о какой-то необычной болезни, косившей островитян. Известно было только одно: сначала жителей преследовали галлюцинации, а потом у них самым постыдным образом рыжели бороды. Четырбок и его енот, после трех дней непрерывных обходов, валились с ног, но ничего так и не прояснялось. Симптомы представлялись весьма необычными. Хойбам 'снилось', что они живут послезавтра. Вскоре бороды несчастных рыжели, а действия принимали такой выверенный и вялый характер, что случайности и совпадения напрочь покинули их жизнь. И тогда островитян начала убивать тоска. А разве можно жить, зная расписание судьбы на ближайшие два дня, совершенно ни на что не надеясь и не имея возможности что-либо изменить? В невозможности изменить, как раз, заключался весь ужас. Это доктор Четырбок понял только на третий день. Мистическая болезнь не давала предпринять ни одного шага против предначертанного. Орудия валились из рук, огонь переставал гореть, силы в момент покидали решившегося. Хойб просто падал как подкошенный, делая наперекор судьбе 'неверный' шаг. Вскоре население острова превратилось в унылую толпу, отбывающую суровую повинность на этом свете. Заразился и Четырбок, только как-то по-особенному. Доктору как всегда ничего не снилось, но предсказывать будущее он стал аж на целую неделю вперед. Только не себе, а любому, кто пожелает. Возомнив, что обрел дар небесный, Четырбок поначалу наслаждался им, ставя точные диагнозы и предсказывая дни смерти, но затем случайно понял, что может, хоть и не без труда, изменить ситуацию. Достаточно лишь в нужный момент отказаться от "запланированного" действия и выполнить противоположное, но только руками заболевшего. И тот сразу шел на поправку. Не удивительно, что хойбилонский эскулап стал 'светом в окошке' для зеленобородых. Когда спасательный отряд прибыл на остров Зеленой бороды, ему явилась следующая картина. Под пальмой сидел Четырбок и беседовал с пациентами. С утра очередь страждущих была не очень длинной, и доктор довольно бодро вел прием. После вынесения очередного вердикта с пострадавшими занимался Санитар. Лечить приходилось действием. Вскоре енот так научился игре марионетками, что мог бы открывать собственный театр. Пина и Пит подошли поближе. Спасители воцарившегося доктора увидели, как енот, сидя на дереве, дергает за веревки, привязанные к рукам и ногам зеленобородого. Несчастный обреченно жарил на сковороде рыбу. Масло шипело. В какой-то момент Санитар уставился вниз. Из-за дерева выпрыгнула лягушка и поползла между ногами хойба. Тот привстал и тут же наступил на нее. В этот момент ассистент Четырбока напрягся, натянув веревки как вожжи. Казалось, он сейчас крикнет "тпр-р-у-у!". Пит отметил, что если бы не это движение, несчастный хойб, упав, угодил бы лицом прямо на сковородку. - Нет, ты видела? - Репейник тронул спутницу за плечо. - Он же его заранее спас! Только откуда они узнали про лягушку? Тем временем, хойб, ошалело подпрыгивая, стал целовать енота в кончик хвоста. Пина возмутилась: - Да что тут происходит?! К членам правительства подошел пожилой островитянин. Подняв палец вверх, бородач торжественно провозгласил: - Великий Зрячий Четырбок спасет наш народ, и бороды вновь зазеленеют! - Да уж, - кивнул Пит, - и не сомневайтесь. Этот Рыцарь Большой клизмы и не такое может, тут не только позеленеешь... Но хойб не унимался: - Великий Зрячий должен стать нашим вождем! Репейник недобро посмотрел на него. - Щас! Во-первых, он Министр здоровья Эль-Бурегаса, а во-вторых... Он не договорил, крикнув еноту: - Эй, полосатый, ну-ка слазь и давай сюда! Санитар надулся, но подошел. - Погоди, - вступилась Пина, - я сама поговорю. Девушка-невысоклик быстро все выяснила. Пообещав еноту, что вечером с удовольствием с ним постирает, она угостила зверя большим жуком. Санитар удалился - само достоинство. На следующий день, хорошенько посоветовавшись с самим собой, адмирал Репейник назначил расследование произошедшего. С недавних пор запасы пресной воды на кораблях эскадры восполнялись бодрянкой - живой водой из источника на островах - Близнецах. Так было предписано адмиральским приказом: "...хорошее средство - и сил прибавляет, и заразу истребляет". Но доктор, прибывший на остров с оказией, в момент исчерпал запасы любимого профилактического средства и пил как все - из родникового озерца. Пина сразу подметила это, объявляя на "Чертополохе" карантин. Первое, чего не следовало делать на острове, охваченном эпидемией, так это употреблять в пищу местную еду и воду. Вскоре предположения подтвердились - никто из команды не заболел. Сначала решили проверить источник, но Четырбок вдруг изрек, что доброволец, которому дадут воду из ключа, не заболеет. - А вот озеро отравлено, - заявил Великий Зрячий, - и скоро прибудет тот, кто его отравил. Зачем? Чтобы забрать оставшихся в живых. Пина и Пит так и сели на песок. - На пищевые отравления жалоб не поступало, - надув щеки, пояснил Четырбок, - а про другое я и не думал - некогда. Процесс ликвидации эпидемии, он, знаете ли... Тут Пина сообразила: - Он ведь только на неделю вперед 'зрит', он раньше просто не знал ничего! Четырбок вряд ли понимал о ком говорит. Кем был на острове Малина, эскулап если слышал, то стремительно забыл. Но из его провидческих показаний всплыла именно эта фигура. К тому же подлеченные зеленые бороды вспомнили, что Малина недавно появлялся на острове, как ни в чем не бывало, разглагольствуя о прелестях независимости. После его второго исчезновения и начался 'великий мор'. - Прыткий же гад ваш бывший вождь, - сказал старейшинам Пит. -Отравить сначала всех, чтобы заморить слабых, а затем украсть оставшихся. Но для чего? Кому нужны несколько сотен смотрящих сны про послезавтра? И что мне делать с Министром здоровья, когда он вылечит вас? А его кто вылечит, а? Власти Эль-Бурегаса не могут допустить, чтобы и без того чокнутые министры становились идолами у 'независимых' островитян! В день, предсказанный доктором, "Чертополох" снялся с якоря, отошел к соседнему острову и затаился в укромной бухте. Репейник с частью команды остался на Зеленой бороде. Первую засаду его матросы устроили в береговых зарослях, а вторая, во главе с Питом, расположилась у тропы, ведущей к озеру. Море не волновалось, лишь бриз слегка трогал опахала пальм. Около полудня на горизонте показался рыбачий баркас. Судно направлялось прямиком к острову. С возвышенности было хорошо видно, как хойбы-рыбаки неторопливо управляются с парусом и садятся на весла. - Что-то не похоже на посудину для трех сотен рабов, - заметил Питти. - Видать, будут еще гости, посерьезней. Когда нос баркаса ткнулся в песок, из лодки высадилось пятеро хойбов. Вскоре стало понятно - на берегу они не задержатся. Первая засада получила сигнал пропустить лазутчиков и без лишнего шума захватить лодку, когда те углубятся в лес. Первый из пятерки, скорей всего местный, семенил уверенно, налегке. Четверо других несли на спинах тяжелые ранцы. Они были покрепче, отличаясь от первого широким упругим шагом и военной выправкой. - Уклисты, - уверенно сказал кто-то, и "морские псы" потянули из ножен абордажные сабли. - Тихо! - показал рукой Пит. Малину он узнал сразу - пунцовая физиономия предателя сально блестела на солнце. На поляне, там где тропа вплотную подходила к обрывистому берегу озера, маленький караван остановился. Уклисты внимательно огляделись и принялись снимать поклажу. - Будем бросать здесь, - показал Малина. - В прошлый раз я отсюда сыпал. Сам, между прочим, мешок от берега до этой лужи тащил... Только теперь Пит догадался, чего не хватает бывшему вождю зеленобородых - бороды. От этого его рожа казалась еще слащавей. "Надо его потом местным показать, - злорадно подумал Репейник, - глядишь, и прибьют ненароком - все возни меньше". - Ну ладно, ты, полип корабельный, - громко начал капитан "Чертополоха", враскачку выходя из-за кустов, - хватит природу оскорблять! А вы, - Пит приказал уклистам, - на землю, лицом вниз! Быстро! От неожиданности уклисты не сразу схватились за мечи. Флибустьерский вид невысоклика производил неизгладимое впечатление, а уверенность, с которой он держался, обескураживала. Но шок длился не долго. Спутники Малины выхватили оружие и стали спина к спине. Появление десятка матросов никак не повлияло на их решимость сражаться. Зато Малина присел на землю и стал медленно отползать. Чтобы предатель не убежал, Питу пришлось обездвижить его. Небольшая молния ужалила Малину в зад. На поляне запахло паленым. Демонстрация волшебной силы подействовала только на троих уклистов. Четвертый бросился на Репейника и, прежде чем тот отразил удар, успел рубануть невысоклика по плечу. Пит только поморщился. Талисман по-прежнему хранил его. Пока уклист удивлялся, Репейник сделал выпад и зарубил врага. Остальные предпочли сдаться. Связав пленных, прихватив груз и подвывающего от боли и страха Малину, матросы "Чертополоха" двинулись за своим неуязвимым капитаном вниз, к захваченному баркасу. Перепуганные насмерть рыбаки-скалоеды повиновались с полуслова. Они-то и рассказали, что вот-вот должен появиться большой корабль с Севера. - Его послали за зеленобородыми, - сказал один из них, - а больше нам ничего не известно. Этот, - рыбак показал на Малину, - обещал нам полный жбан красного усмарила. Бывший вождь злобно поблескивал поросячьими глазками, но молчал. - Ничего, - процедил сквозь зубы Пит, - не хочешь рассказывать сейчас - расскажешь потом. Мы тебя даже пытать не будем... Почти. Вдруг один из "морских псов" подскочил: - Корабль! Откуда в этих водах взялся военный фрегат, в точности такой, как были у Горха - загадка. Парусник возник из-за скальной гряды словно привидение. Баркас был еще только на середине пролива. Репейник понадеялся, что успеет добраться к стоянке флагмана на захваченной посудине. Теперь было поздно. - Лети на "Чертополох", пусть снимутся с якоря и атакуют, - велел он Пугаю. Крикнув что-то невообразимое, птица моментально умчалась в нужном направлении. На фрегате баркас заметили, узнали и, видимо, удивившись, почему судно движется к противоположному берегу, стали догонять. - Полный вперед! - скомандовал Пит, пытаясь выиграть время. С фрегата ударил предупредительный выстрел. После того, как требование остановиться было проигнорировано, пушка выстрелила по баркасу. Ядро просвистело над головами и плюхнулось перед носом. -А у вас - перелет! - мрачно иронизировал невысоклик, наблюдая за суетой вражеских пушкарей. - Право руля! Ну-ка, уклист, попади в адмирала! Рыбацкое судно стала маневрировать и пошло зигзагами. Второе ядро не долетело, обдав сидевших на корме шипящими брызгами. Пленные уклисты заерзали. С волшебством Пит медлил. "Если я ударю молнией, то на корабле сразу поймут, кто мы, и, возможно, ответят чем-то похожим. Подождем еще немного". Когда баркас поравнялся с бухтой, пассажиры облегченно вздохнули - "Чертополох" на всех парусах выходил в пролив. Первый помощник у Репейника был толковый. Старый шкипер-хойб не потерял ни минуты. Когда капитана, а Питу нравилось именоваться именно капитаном, а не адмиралом, не было на мостике, капитанские обязанности принимал он -Кройг из племени скалоедов. Команда фрегата так увлеклась погоней, что заметила "Чертополох" только тогда, когда он почти вышел из бухты. Пушечный залп пронзил левый борт вражеского корабля, лишив его передней мачты и снеся напрочь бушприт. На фрегате что-то рвануло. Начался пожар. Паля из орудий, "Чертополох" приступил к развороту и пошел на сближение. - Смотрите-ка, - весело крикнул Пит своим матросам, - старина Кройг идет на абордаж! Лево на борт! Поможем товарищам! Баркас с "морскими псами" взял обратный курс. Когда он подошел к борту фрегата, на палубе вовсю шел бой. Исход стычки был предрешен, но прибытие адмирала нападающие встретили залихватским свистом и двойным натиском. Оставив двух матросов сторожить пленных, Репейник с остальными полез по сброшенным канатам наверх. - Не вздумай утопиться, червяк песочный, - бросил он напоследок Малине, - у нас впереди содержательная беседа. Не забыл? Питти нервничал. Ему совсем не нравилось то, что удалось выжать из Малины путем временного превращения в студень и раскрытия перспектив общения с бывшими соплеменниками. Горх поручил предателю вывезти обезволенных зеленобородых для превращения в особую породу уклистов-смертников. К тому же выходило, что Мазлус собрался штурмовать крепость, построенную переселенцами в Черед-Бегасе. "Если все так, как рассказывает этот червяк, - сокрушался Пит, - то Олли и всем остальным придется очень нелегко". Капитан "Чертополоха" и адмирал Эль-Бурегасского флота почувствовал вдруг угрызения совести. Говорят же: 'Время раскрывает глаза'. Репейник, опустив голову, как заведенный ходил по палубе взад-вперед и бормотал: "На кой леший мне этот архипелаг, этот флот и эти хойбы с их проблемами. Нет, надо что-то делать". Питу стало не по себе. Он редко получал сообщения с материка и плохо представлял себе, что же там происходит. Далеко, на Родине, пусть теперь не такой цветущей и теплой, но Родине, его друзья наверняка терпят лишения, пытаясь помочь соотечественникам, а он... Промучавшись так с полдня, к вечеру Питти велел посадить Малину в трюм, оставил Пину помогать Великому Зрячему Четырбоку, а сам отправился искать дельфов. Впервые после отъезда Виндибура Репейнику остро понадобился чей-то совет. Через пару дней адмирал Эль-Бурегаса объявил островным вождям о раскрытии заговора и о своем намерении организовать дальний морской поход. Питти был красноречив как никогда. Он говорил много, гневно, потрясая кулаками, надувая щеки и хмуря брови. Смысл его выступления сводился примерно к следующему: "Мы не можем себе позволить, чтобы враг использовал время и наши внутренние разногласия для накопления сил. Когда Мазлус Горх сочтет, что их у него достаточно, он не преминет вас навестить. Вы этого хотите?" Не удивительно, что Совет принял предложение почти единогласно. Возражали только Дерг и несколько его сторонников. Но почему Правитель Эль-Бурегаса так отреагировал, было понятно даже Кройгу - штурману "Чертополоха": - А кому охота даже на время оставаться без силы, на которую он уже привык опираться? - говорил пожилой хойб. - Мой адмирал, вот увидите: мы уйдем, а они пересобачатся, эти усмариловые души. Репейник с удивлением посмотрел на Кройга. - Ты так говоришь, как будто сам нездешний. Штурман гордо улыбнулся: - Я никогда не зависел от усмарила. Я всегда был рыбаком - ведь уклисты предпочитали настоящую свежую рыбу. Нас таких несколько семей было у Ордена: кто огороды сажал, а кто рыбку ловил. Премудрости натурального хозяйства держались от прочих хойбов в большом секрете. Нашим даже жениться запрещали на чужих. Так что усмарил нам не сильно нужен был - уклисты и так всем снабжали: только знай улов давай. - А Горх, он тоже только натуральное употреблял? - А вот Горх, как раз - нет. Пристрастился он за полтыщи лет и, уже, говорили, без усмарила не мог. Но уклистов своих требовал кормить натурально. Так надо было. Они ведь основная сила и опора во всех его делах, а от усмариловой еды дух слабнет. - А как же он сам? - Так он же - вечный. Питти расстроился: - Тьфу, пропасть! А я к ужину грудинки сотворить хотел... На третий день эскадра на всех парусах вышла из Ласиоты. Клипер "Чертополох", пять новеньких корветов и взятый на абордаж у острова Зеленой бороды фрегат. За весьма непродолжительное время "морские псы" Пита превратились в серьезную, никому кроме своего предводителя не подчиняющуюся силу. Семь сотен крепких, поверивших в свою свободу хойбов рвали бушпритами кораблей морскую пену, стремясь на север, в опасную неизвестность. Пену подхватывал и уносил соленый морской ветер, не оставляя надежды на легкую долю и скорое возвращение. Накануне Пит нашел дельфов. Ему очень хотелось поговорить с Флогом. Можно было, конечно, для начала поговорить и с Пиной, но Репейник нуждался в ком-то, перед кем не надо было "казаться". А чего ломать комедию перед дельфами, когда они и так тебя насквозь видят! Флог долго не расспрашивал, а Питти не объяснял. Репейник только спросил, к чему прислушаться: к сердцу или уму. Ответ поражал своей простотой: "Если ты спрашиваешь меня об этом, - сказал Флог, - то сердце говорит правду. Тем, кто видит мир только умом, все предстает лишь с одной - правильной, с их точки зрения, стороны". Высунувшись из воды и глянув на переваривающего мудрость Пита, морской эльф весело стрекотнул и добавил: "Прочь сомнения, невысоклик! В мире нет таких сокровищ, за которые была бы куплена настоящая дружба. Расстояния и опасности ей не страшны, а время только делает крепче!" - Но ведь я и здесь нужен! - попытался возразить капитан "Чертополоха". Но дельф успокоил: "Это только видимость. Источник опасности для всех нас в другом месте - там, где тебе суждено оказаться". "Источник опасности, источник опасности... - бормотал Репейник, стоя на мостике флагмана. - Прихлопнуть надо этого колдуна-долгожителя, да и дело с концом. Не будет его - все проблемы кончатся". Волны летели навстречу, выгоняя бесконечные стада пенистых барашков из-за горизонта. Над парусами, в необъятной голубизне небесного пастбища, толпились взбитые ветром облака, с удивлением взирая на бестолковую суету своих маленьких морских собратьев. "Ну что за жизнь у этих крошек, - думали неповоротливые воздушные скитальцы, -прошелестел бездумно вспорхнув над пучиной, и, через мгновение, пропал, поглощенный породившим тебя морем. То ли дело мы - властители высших сфер: можем громыхнуть как следует и пролиться дождем, а захотим, так и само солнце закроем. Если бы не этот бузотер-ветер, нам не было бы равных!" Вскоре чайки, сопровождавшие корабли, поотстали. Эскадра миновала острова-Близнецы, и те растаяли в дымке, как мираж. Пина восседала под зонтиком в обществе двух попугаев. Апельсинка и Пугай время от времени комментировали действия команды, а маленькую чародейку это забавляло. Вскоре на уровне палубы показалась флибустьерская шляпа с пером, а затем на ют поднялся и сам Пит. Вид у адмирала был немного озабоченный. Пина знала: такое обычно бывает перед тем, когда Репейник выдает долго вынашиваемую идею или план. - Ну, - подчеркнуто холодно произнесла она, - что на этот раз? Ей вдруг захотелось побыть вальяжной дамой. Пит важно надул щеки, подбоченился, но внезапно важничать раздумал и присел рядышком, положив руки на колени и уставившись прямо перед собой. - Скоро подойдем к материку, - вздохнул он. - Но с чего начать, я до сих пор не знаю. - Вижу, что придумал уже, - Пина наигранно зевнула. - Вообще-то да. Кое-что есть, - Репейник повернул голову и прищурился. - Но это так, только наметки. Пина вопросительно подняла брови. - Я думаю, - продолжал Пит, - нам нужно идти туда, где все начиналось - к Безымянному острову. И возвращаться той же дорогой, через Долину ветров. - Зачем это? - удивилась Пина. Ей совсем не хотелось лазить по горам и мерзнуть на перевалах. - Чтобы выйти в Черед-Бегас через какое-нибудь ущелье. В горах проще быть незаметными. Маленькая фея задумалась. - А что если крепость окружена морками или... - она долго не решалась произнести, - ...или разрушена? - У нас есть разведчики, - Репейник кивнул на попугаев. - А Флог говорил про речных выдр. Попробуем с ними связаться, когда подойдем к берегу. Неожиданно Пугай, перебиравший перышки на хохолке у Апельсинки, брякнул: - Позор-р! Выдр надо выдр-рать! Нет довер-рия! Апельсинка поддержала: - Опр-ределенно! Они птицееды! - А вы почем знаете? - грозно спросил Пит. - Вы же их в глаза не видели. Попугаи моментально отодвинулись в сторону, от греха подальше, а Апельсинка пискнула: - Пр-рирожденная эр-рудиция! - Ну вот, Питти, - хохотнула Пина, - твой план пернатые не утвердили. Репейник засопел, изображая приступ ярости: - Ощиплю! Попугаев как ветром сдуло. Вдруг по палубе пробежала тень. Над мачтами, раскинув крылья, кружил альбатрос. Репейник, запрокинув голову, проводил его взглядом. - Так-так... А шпионы Горха не дремлют. Надо птичку-то поджарить, жаль только, что она невкусная. - Погоди-ка жарить, - попросила Пина. - У меня тут заклинаньице припасено, как раз для таких случаев. Я давно думала о том, как остановить птицу в полете. Она что-то произнесла и махнула рукой. Вокруг парящего альбатроса образовалась сиреневая дымка. Когда дымка пропала, то пропала вместе с перьями. Ощипанная птица, нелепо задрыгав конечностями, шлепнулась в воду. Но утонуть так и не успела, потому что была проглочена акулой. Та давно крутилась возле кораблей, мечтая набить ненасытное брюхо. - Так тебе и надо, индюк обритый! - позлорадствовал Пит и с уважением посмотрел на спутницу. - Научишь? Все-таки магическая наука давалась Репейнику с трудом. Он и заклинания частенько путал, и усмариловые составы, и копаться в книгах не любил. Поэтому Пина, постоянно объясняющая и подсказывающая, была для него кем-то вроде наставника. Пит решил, что в "лысом" заклинании есть большой прок. "Так можно охотиться, например, на уток или куропаток, -решил невысоклик, недавно ставший поборником натурального питания. -И тушка не портится". То, что они с Пиной, наконец, покинули Эль-Бурегас, несмотря на тревожную неопределенность ближайшего будущего, вызывало у Пита чувство облегчения. Груз адмиральских обязанностей, государственные заботы, регулярное и не самое приятное общение с островными представителями в парламенте - все это угнетало независимую душу юноши. Лучше соленого ветра в парусах, для Репейника теперь не было ничего. Он заболел свободой и морем. И не хотел лечиться. Другое дело Пина. Стремиться под парусами за горизонт ей было откровенно скучно. Время от времени она вспоминала о своем отце и сестре, и чтобы не грустить, устраивала представления для команды флагмана. В запасе у юной феи было множество разных забавных заклинаний, не имевших строгого практического применения, но зато весьма эффектных. Пока клипер летел на север, Пина замораживала акул, раскрашивала облака, устраивала дожди из крекеров и так далее. Один раз она даже сделала прозрачным дно "Чертополоха", чтобы свободные от вахты "морские псы" наблюдали за жизнью морских обитателей. Правда, на этот раз, Пит быстро прекратил "балаган", сказав, что у них не прогулочный шлюп. Альбатросы еще несколько раз появлялись в небе над эскадрой, но всех ожидала одинаковая судьба. Кроме этого, да еще кроме несильного шторма, немного потрепавшего оснастку, корабли на всем пути не встретили никаких помех. И вот однажды, в плотной шапке серых облаков, на горизонте показалась земля. Хойбы, никогда не видевшие другой суши, кроме своего архипелага, и до последнего момента не представлявшие, что земная твердь может быть крупнее их главного острова - Бурегаса, высыпали на палубу. Сказать, что они были поражены - не сказать ничего. Немое созерцание уходящей в бесконечность береговой линии с грозными высоченными горами, прячущими свои снежные головы среди туч, вызывало благаговение. Материк, некогда бывший домом и их народа, встречал блудных, привыкших к теплому солнцу детей, суровыми очертаниями и пронизывающим ветром. Слева по курсу, в устье реки, виднелся остров Безымянный. На фоне материкового величия он смотрелся словно камешек, оброненный в лужу. Репейник на минуту представил себя на месте мага Кронлерона, впервые приставшего к Безымянному пятьсот лет назад. Интересно, а что видел и чувствовал тогда он? - Лево руля! - скомандовал Питти. - Курс прямо на остров! Предчувствие подсказывало ему - этому обломку суши еще есть что рассказать. НЕВЫСОКЛИКИ ИЛИ ЗАВЕЩАНИЕ ФРОДО (ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ ЧАСТИ ПОЛНОСТЬЮ) ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГИ за WM ИЛИ ЗА ЯНДЕКС-ДЕНЬГИ МЕНЬШЕ 22-х РУБ.!!! СКАЧАТЬ: http://www.plati.ru/asp/seller_goods.asp?id_s=29360 СКОРО ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ!!! Глава 5. Добыча камышового негодяя Первая атака оказалась самой страшной для защитников цитадели. Сначала казалось, что, воя и исходя пеной, морки так и не двинутся на приступ, по крайней мере, еще несколько часов. Но как только со стороны Норного поселка показались отборные головорезы Зруюка, бегом тащившие невесть откуда взятые лестницы, основная орда ринулась на штурм. Было около восьми утра, когда первые порции "круглого огня" с ревом пролетели над стенами крепости и упали во внутреннем дворе. Почти все постройки были каменные, но жар от огненных клубов был такой нестерпимый, что начинала тлеть одежда и деревянные части ближних строений. Олли видел со стены, как доростки под командованием Тины и среднего Модла бросились с ведрами на помощь ополченцам. Тина металась внизу, творя замораживающие заклинания и разбрасывая кучи усмарилового песка. Ему и самому хотелось ринуться на помощь добровольцам или, в конце концов, устроить небольшую песчаную бурю, но тут началось самое страшное. У восточной стены сами собой начали расти каменные лестницы, по которым устремились толпы врагов, давя друг друга и падая в крепостной ров. Пока защитники поняли, что же произошло, первые рычащие образины уже полезли через зубья стены и вступили в схватку с пограничниками, оттеснив растерявшихся лучников-ополченцев, едва успевших выпустить по две-три стрелы. Лихорадочно соображая, что же делать, Олли выпустил несколько молний по карабкающимся наверх моркам, но результат оказался малоэффективным. Виндибур не успевал уворачиваться от летящих стрел и копий, колдуя одновременно. Если б не Рыжий Эрл, дравшийся рядом с нечеловеческой энергией, то юного чародея смели со стены. - Давай, давай, парень! - рычал старый ратник. - Покажи им, на что ты способен! - Мне надо обратно, на башню! Мне нужен обзор! - в ответ крикнул невысоклик, срубая голову какому-то сизорожему морку. Пограничники сообща навалились и освободили дорогу к винтовой лестнице. Поднимаясь на Медвежью, прыгая сразу через две ступеньки, Олли к своему ужасу понял, что не сможет применить главное - "железное" заклинание, на которое была вся надежда. Когда он отбивал удары морков, его меч, встречаясь с оружием врага, не издавал характерного звона и не высекал искр. Звук был какой-то тупой. То же самое было у остальных, поэтому в шуме битвы не хватало характерного лязга. "Да у них же мечи и копья то ли костяные, то ли еще какие-то", -догадался он, и ноги сразу подкосились. Но страх страхом, а когда смерть замахивается на тебя косой, душа, уходя в пятки, заставляет поворачиваться. А уж поворотливей невысоклика в такой момент существа не найти. Пырнув мечом морка, откуда-то уже взявшегося на лестнице, Олли выскочил на площадку. Сверху картина представлялась еще ужаснее. По четырем широким ступенчатым сооружениям черные волны штурмующих лезли, как саранча на пшеничное поле. Пограничники и другие люди держались из последних сил. На левом фланге, у Путевой башни, гномы Будинрева отчаянно рубились с ханскими угробанами - морками особой, рослой и прыткой породы. Здесь сеча принимала такой накал, что лопались жилы на руках у дерущихся. Разъяренные гномы с криком "Барух Казад!" прыгали на головы и спины врагов, проломивших ворота и попавших в захаб, падая и рубя одновременно. Нетеряемая алебарда Нури сверкала то тут, то там, кромсая врага. Лихорадочно соображая, что же делать, Олли посмотрел вправо. Вдруг он увидел, как на последнем от него приступном сооружении, словно черный гриб, вырос смерч и начал выплясывать свой неистовый танец, сначала заглатывая, а потом с силой выплевывая гроздья вражеской пехоты, плюща ее о крепостные стены и зашвыривая далеко в воду. - Да это же Болто! - как ненормальный заорал Виндибур и расхохотался. На правой надвратной башне виднелась маленькая фигурка Хрюкла, пассами рук направляющего разрушительный смерч. - Вот вам! Вонючек как ветром сдуло! - приплясывал Болто, очищая таким же способом следующую лестницу. Морки расшибались о крепостные укрепления или со свистом пролетая над головами защитников, врезались в штурмующих западную сторону. Оборону там держали скотоводы Клейта и ополчение невысокликов. Сначала невысокликам и пастухам пришлось совсем не сладко. Сотен пять угробанов, успевших пограбить в Норном поселке, чуть не вышибли из них боевой дух. Но часть отряда людей, уцелевших после сражения за перевалы, лесом вышла в тыл моркам, навязав бой и оттянув часть сил на себя. Это, да еще железный характер вождя скотоводов Клейта, помогло сплотить ополченцев и сбросить штурмовые лестницы. Невысоклики были потрясены первобытной яростью нападающих. Сначала они растерялись, но трусостью здесь и не пахло. Некоторые считают маленький народец существами пугливыми, и зря. Невысоклики отчаянно сопротивлялись. Они очень не любят, когда обстоятельства не оставляют им выбора. Припертые к стенке, они способны впасть в ярость. Вот тут-то невысоклик и начинает защищаться. А как известно, лучшая защита -нападение. "Эх, был бы я еще старым Брю, я бы показал этим барракудам, оборвись их канат, -досадовал усопший. - А я призрак-призраком, три венка мне на шею. Ну ничего, покойники - они тоже кое-чему обучены". Вернув в ранец ядро, Брю направился в самое пекло - на восточную стену. Он решил "дуть" на морков, помогая дерущимся пограничникам. Замогильный холод - вещь серьезная. Вскоре скорченные замороженные фигуры стали появляться то тут, то там. Паромщик только отплевывался: "Ну и дух от этих гадов, сто медуз им в глотку!" Несколько раз зруюковские угробаны прорывались к башням, на которых находились Олли и Болто. И тогда на пути у них появлялся призрак. Брю возникал на узкой винтовой лестнице и по одному замораживал морков. Через некоторое время входы в башни оказались надежно замурованы их ледяными телами, и попасть наверх можно было только по воздуху. Хрюря постоянно приземлялась и взлетала с Медвежьей башни. Уклоняясь от стрел, собака-связной неслась с поручениями. Два раза она была атакована альбатросами, и трижды ее чуть не подстрелили арбалетчики. Но улетая, крылатая любимица Олли всегда возвращалась. На этот раз она принесла сообщение от Тины. Передавая вместе с посланием поцелуй, Хрюря по обыкновению лизнула хозяина в нос. Сообщение было тревожным. Тина уверяла, что мельком видела в крепости хойба, скорее всего, уклиста. Одетый в доспехи, снятые, видимо, с человека, хойб, надвинув поглубже шлем, затерялся среди ополченцев, идущих на стены. Пожалев уставшую собаку, зализывающую кровоточащие царапины, Олли послал Брюгая предупредить паромщика и Болто о проникших в крепость шпионах. "Не думаю, чтобы наша Тина ошиблась, - рассудил он, - с ее-то наблюдательностью... Только как лазутчик мог сюда проникнуть? Если через стену перескочил вместе с морками, то только там, где держат оборону люди из разных мест - не пограничники. С гномами такой трюк не пройдет, с невысокликами - тем более, там все друг друга знают. Или, может, они ход где-то прорыли?" Версию с подкопом стоило проверить. Но как это сделать? И тогда Олли вспомнил про выдр. Парочка выдр стала постоянно наведываться в крепость после того, как Виндибур пообщался с ними. Любопытные и болтливые зверьки повадились ходить за объедками на гарнизонную кухню. Пограничники не возражали. Словно почуяв что-то, выдры появились в крепости за час до рассвета - их заметил повар, которого они, похоже, почитали за своего бога. Стража, однако, уверяла, что через ворота у них и мышь бы не проскользнула. - Придется тебе, рыжуха, этих побирушек поискать, - сказал невысоклик собаке. - Они могут что-то знать. Найди Тину, скажи: нужно допросить выдр. "Подкоп, подкоп ...", - бормотал Олли, машинально делая нужные манипуляции и запуская молнию. Одна яркая вспышка - и последняя установка для стрельбы круглым огнем погребла под собой троих уклистов. В ответ по башне ответили из орудий. Ядра уклистов не причинили Медвежьей башне сильного ущерба, попадая или в кладку ниже площадки, или с воем проносясь по верху. Только одно, угодив в зубец, осыпало Олли градом колотых камней. - Больно, однако, - вслух сказал Виндибур, поднимаясь с каменного пола и потирая затылок. - Если б не медальон... Вдруг над ухом прозвучало: - Знаешь, парень, похоже, взять крепость с наскока у них не вышло. Теперь осадят на всю катушку, колоти их тунец. - Тьфу ты, Брю! Я скоро заикаться начну. Зачем так пугать-то? - Извини, тянет иногда, в силу состояния. - Ладно, как дела? Цел? - А что мне сделается? - покойный лег на воздух и подпер голову рукой. - Я тут уклиста отловил, закопай его морж... - Да ну? - обрадовался Олли. - Он вокруг Хрюкловой башни вертелся - думал, как влезть на нее. Ведь я на лестнице уйму морков заморозил - даже невысоклику не пробраться. Кстати, тебе тоже не спуститься, пока от стен не отмерзнут. - Спасибо, Брю, трап тебе под ноги, - Виндибур улыбнулся. - Возможно, ты нас с Болто спас. Ну, продолжай. - Так вот, смотрю, этот моллюск брюхоногий крюк закидывает. На нашего Хрюкла охотиться вздумал. Кинжал в зубы и наверх. А на стенах кутерьма -жмут угробаны, скелет им на камбуз, - никто не смотрит. Ну, я подлетел к нему сзади и говорю: "Хороший денек сегодня выдался, не правда ли? И так старательно так завыл: У-у-у-у-у!" Он как увидел меня, так весь задрыгался, как паяц веревочный, - Брю от удовольствия растягивал слова. - Думаю, сейчас еще свалится... А он ведь живым нужен! Ну, я и дунул ему прямо в открытый рот. Так и висит примороженный, едят его рыбы. Да вон, гляди - ополченцы его снять пытаются. - Нужно поскорее допросить негодяя. - А вот это уже проблема. У него башка как стеклянный шар сделалась, наверное, даже мысли заиндевели - перестарался я, хрястни мой гроб. - У тебя ж урна была. В общем, ты морозил - ты и размораживай. - Хойбилонского архивариуса сослуживцы в чане варили, так он не такой был, потеплее малость. 'Замогилка' - это вам не ледник в погребе. С винтовой лестницы послышались какие-то звуки, похожие на звон битой посуды, а затем раздался не очень громкий рык. - Ого, - насторожился призрак, - наверное, угробаны размораживаются. Быстро это они... - Пойдем. Нам все равно вниз надо, - Виндибур вытащил меч и осторожно заглянул в дверной проем. Примерно на полпути к верхней площадке обнаружился первый морк. За ним сразу вплотную второй и третий. Протиснуться между угробанами нечего было и думать. К тому же они начинали потихоньку шевелиться, подвывая и дико вращая раскосыми глазами. Ледяная корка от этого скалывалась частями, звонко крошась о ступени. - Это очень хорошо, что ты их не сильно заморозил, - пыхтел Олли, прорубая дорогу вниз. - Да вроде как обычно, - пожал плечами Брю. - Только они какие-то морозоустойчивые, одно слово: "угробаны", разлюби их минога. Тина Уткинс и Хрюря облазили все хозяйственные постройки и "камбуз", как называл гарнизонную кухню Брю. Выдр нигде не было. - Их, наверное, убил круглый огонь, - расстроилась девочка. Первые часы штурма она была в пожарной команде, боровшейся с бедствием. Теперь всюду громоздились кучи песка, валялись головешки. Как уцелеть в таком пекле маленьким зверькам? Вон и у нее-то вся шерсть на ножках обгорела... Да и личико не отмыть. Пострадавших от ожогов не счесть - полный лазарет. Слава богу, хоть волшебство немного помогло - затушили. В трапезной был жуткий беспорядок. Кругом валялись разбросанные глиняные плошки, кружки, на полу стояла вода. Бегло осмотрев помещение, Тина уже собиралась идти дальше, как вдруг Хрюря залаяла на кучу отбросов. Куча зашевелилась. И из-под мусора высунулись две мордочки с быстрыми масляными глазками. Выдры враждебно посматривали на собаку, топорща усы. - Ах, вот они где! - торжествующе воскликнула златовласка. - Хрюря, фу, хватит! А вы, красавицы, вылезайте-ка! Разговор есть! Зверьки выскользнули из кучи, и торопливо зашлепали по мокрому полу. Став перед Тиной, они подобострастно вытянули мордочки вверх, водя носами. Тина присела на корточки. - Расскажите-ка мне, как вы попадаете в крепость минуя ворота. Выдры-товарки сначала понимающе закивали, а потом замотали мордочками. - Никак не попадаем-с, - сказала первая. - А зачем нам попадать-с? - сказала вторая. - Не знаем мы ничего-с! - А я знаю, что стража вас не пропускала, а повар видел, как вы появились. Как это понимать? Выдры быстро переглянулись. - Повар хороший человек-с, он все знает-с, - закивала первая. - Еще как знает-с, и объедки дает-с, - поддержала вторая. - Да, да-с, и стражники объедки дают-с. И никто не обижает-с, - добавила первая. - Я вас не про объедки спрашиваю, - Тина начинала терять терпение, - а про потайной ход! - Да-да-с, ход, лаз, нора-с, дыра-с, трещина-с... - стала перебирать первая. - И никогда-с мы про это ничегошеньки не слышали-с, - замотала головой вторая. - Прямо-с, как родились, так и не слышали-с. Девочка выразительно посмотрела на Хрюрю. - А вот швырну я этих врушек через стену, и пусть их морки съедят вместе со шкуркой! Собака грозно зарычала и устрашающе захлопала крыльями. - Р-р-р! Можно я сначала укушу, а потом бросим? - Ой, не надо нас кусать! И со шкурой не надо-с, бедные мы, несчастные-с! - запричитала первая выдра. - Горемыки мы бездомные-с, и морков ужас как боимся! - захныкала вторая. Тина притопнула: - Говорить будете? Ну? Выдры затараторили хором: - Еще как будем-с, всегда будем-с, только повару не говорите, что мы плохие-с! Мы по трубам плавали, через водопровод-с! За крепостью дырочка есть, ма-а-алюсенькая такая-с! "Фух, - подумала Тина, - значит, они никакого лаза не рыли. Теперь нужно устраивать поиски, а ведь лучше них с этим никто не справится". Пообещав выдрам ничего не говорить повару и гарантировав от себя ежедневный рыбный паек, девочка оправила зверьков на поиски возможного подкопа. Те с благодарностью согласились помочь, предварительно согласовав меню. Если лаз где-то и появился, то, скорей всего, не со стороны воды. Проникновение в подземный ход, соединяющий крепость с Норным поселком, исключалось. Он был заблаговременно перекрыт, и караул находился в нем локтях в двадцати за крепостной стеной. Обшарив все щели и закоулки, выдры-подружки обнаружили потайной лаз. Он скрывался среди больших плетеных корзин с сушеными коровьими лепешками. Ими растапливали печи. Лаз был совсем свежий и вел за стену, на юг. - Барсуком воняет. Да-да-с, барсуком и морками-с. - твердили выдры, принюхиваясь и чихая. "Тут для морка места маловато, а вот для хойба хватит", - решила Тина, посылая Хрюрю со срочным сообщением. Крылатая собачка вернулась в компании Рыжего Эрла и паромщика. - Раз уж у тебя так хорошо получается их замораживать, то тебе и карты в руки, - сказал пожилой пограничник рассматривая ход. - Подежурь тут, может, еще кто пожалует... Он подмигнул Тине: - А твой папаша - просто герой! Сорвиголова, можно сказать. Так одного угробана бревном приложил, что тот до сих пор бы гремел по ступеням, не попади в чан со смолой. Интересно, Брю, а как это у Уткинса такие красавицы-златовласки получаются? Мазлус Горх был в бешенстве. Штурм продолжался уже без малого четыре часа, а осажденные держались как ни в чем не бывало. Расчет на слепящее солнце провалился, а каменные "трапы" не помогли - вихри, запускаемые 'недомерками', сметали солдат. Да ко всему еще молния разнесла плот с ханским шатром, и Зруюка еле выловили уклисты. Орда редела на глазах - большого хапоса не получилось. План Горха пошел прахом. Мазлус рассчитывал на легкую войну, в которой морки Зруюка, сколько бы их не погибло, принесут ему победу на кончиках костяных мечей. Маг также был уверен, что силы, потраченные на колдовство, не превысят его возможностей. Под возможностями понималась степень физической усталости чародея. Горх жил уже более пятисот лет. По сути, его жизнь зависела от работы некой волшебной формулы. Действие ее уменьшалось после каждого серьезного колдовства. Чтобы восстановиться после такого напряжения, требовалось время. Серьезно напрягаться он собирался только в случае крайней необходимости, которая, судя по всему, назрела. Потеря сил делала физическую оболочку почти прозрачной. Члены переставали слушаться, а глаза еле смотрели под свинцовыми веками. Что ждало его дальше Горх и сам не знал. Он только догадывался о существовании точки необратимости, равно как и о преимуществах противника. Осознавать подобное было невыносимо. То, что должно достаться ему и только ему, попало в руки недостойному, не выстрадавшему столетий ожидания недомерку с материка! Мазлус кое-чего достиг своим умом и мог созданное применить на практике. Он постарался убедить Зруюка, что отбитый штурм вовсе не отдалил хапос, а наоборот, приблизил его. "Твои воины измотали врага, - сказал он, - его силы на исходе. Теперь мой черед помогать вам". Маг мог бы утопить цитадель или разнести ее землетрясением. Но так можно было потерять самое ценное. Что искал Горх, он и сам толком не знал. Он только предполагал, что, каким-то нелепым образом, в руки 'недомерков' попали труды его заклятого врага - Кронлерона, которого он до сих пор боялся и ненавидел. Ненавидел из-за того, что предал, а потом всю жизнь опасался мести. Но, похоже, на этом свете Кронлерона уже не было. И потом, разве будет Стратус бороться с ним руками каких-то выскочек, не использовав возможность расквитаться самому? Он умер? Тем ценнее становилось его наследство. Раз так, у Мазлуса, на крайний случай, имелось секретное оружие. Он давным-давно экспериментировал с подавлением воли. Сначала маг научился подчинять себе животных, полностью контролируя их инстинкты. Промежуточным этапом стали эксперименты над каторжными хойбами. Постепенно, усовершенствовав свои заклинания, чародей добрался до членов Ордена уклистов. Но во всем этом сидело одно "но". Обезволенными надо было управлять лично, находясь в непосредственной близости. Или настраивать на определенный набор действий, которые требовалось предугадать. Был еще вариант - лишить воли всех защитников крепости. Но, из-за непредсказуемого радиуса действия заклинания, Горх рисковал напороться на собственные вилы. Расколдовывать его было некому. "Для начала я выясню, что еще могут эти недомерки, а после попробую их поймать, -решил Мазлус, приказав рыть подкоп под стену. - Осада так осада". Посылая одного из своих лучших уклистов, Горх приказал ему действовать по обстоятельствам. Лучше всего представлялось похитить кого-то из команды Олли. Если план проваливался, Мазлус ничего не терял, кроме подручного. 'Если понадобится, барсуки-зомби сделают новый лаз, прокопают, сколько не скажи'. Отправленный в крепость был опытным шпионом. Постоянная борьба с островными повстанцами научила его маскироваться. Но лазутчик никак не давал о себе знать, и, на всякий случай, Горх решил послать еще одного. Пролезть ужом по подземному ходу для второго было сущим пустяком, а перерезать кому-нибудь глотку - еще проще. В конце-концов принести в жертву второго, чтобы наверняка убедиться в провале первого - это был стиль Мазлуса. Но второй шел не один: он взял сообщника - злобного камышового кота. Хитрющий и осторожный зверь выполнял отдельное задание. Он должен был подслушивать, подглядывать и запоминать. А по возможности, стащить что-нибудь ценное, например, свитки, книги с неизвестными Горху заклинаниями. Как говорится, глаза и уши, зубы и коготь. А как достать из его головы увиденное и услышанное - дело Мазлуса. Возвратившегося кота, с пергаментом в зубах, заметили уклисты, когда он сам выбежал на них. Не долго думая, зверя запихали в мешок, предварительно изъяв свиток, и доставили к Горху. Кот был вытащен из мешка за шиворот. - Мерзавцы! - возмущенно зашипел он на кошачьем. - Почему все так и норовят за шкирку приподнять! Где же справедливость и уважение! Отомщу! Но, увидев перед носом бледное костлявое лицо Горха, камышовый негодяй сразу обвис под буравящим гипнотическим взглядом. Внимательно осмотрев своего шпиона и даже брезгливо понюхав, Мазлус недовольно поморщился: - Безнадежно испорченный экземпляр. В башке какое-то затемнение и пахнет как хойбиха на выданье. Чинить некогда. Ну-ка, а что приволок? Маг грубо отшвырнул кота в сторону. Камышовый кот потихоньку отполз и выскользнул из шатра. Но прежде чем окончательно испариться, он обернулся и... если коты умеют улыбаться, то это была улыбка. Хищная негодяйская улыбка. Горх даже привстал, когда увидел то, что кот притащил в зубах. Чтобы узнать этот почерк даже через сотни лет, достаточно оказалось беглого взгляда. На вырванной из дневника странице рука Кронлерона вывела заклинание с сопутствующими пометками. Это была формула временной вязкости, или, другими словами -замедления времени вокруг объекта или объектов, по желанию мага. Единственное, что не до конца устраивало Горха, так это то, что радиус действия заклинания не рекомендовалось сужать меньше, чем до одного полета стрелы. Говорилось, что, в ином случае, последствия непредсказуемы. Мазлус не верил своим глазам. "Нет, это не улыбка, а настоящий оскал удачи! - торжествовал он. - Наконец-то!" Маг расхохотался. Уклисты, охраняющие шатер своего господина, остолбенели. Никто из них не помнил, чтобы Горх когда-нибудь смеялся. Жуткий, хриплый, каркающий, но это был смех - типичный смех торжествующего злодея. НЕВЫСОКЛИКИ ИЛИ ЗАВЕЩАНИЕ ФРОДО (ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ ЧАСТИ ПОЛНОСТЬЮ) ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГИ за WM ИЛИ ЗА ЯНДЕКС-ДЕНЬГИ МЕНЬШЕ 22-х РУБ.!!! СКАЧАТЬ: http://www.plati.ru/asp/seller_goods.asp?id_s=29360 СКОРО ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ!!! Глава 6. Замороженное время Штурм откатился. Дело шло к вечеру, когда из потайного лаза послышался шорох осыпающейся земли. Корзина над входом задвигалась. Первое, что увидел загробный Брю, добросовестно стоявший на своем посту, - это вытянутые уши хойба с шерстяными кисточками. Складчатый, выбритый затылок был хорошей мишенью, и Брю начал действовать. Но сделать все по-тихому не получилось. В последний момент призрак не устоял перед искушением попугать жертву. - У-у-а-у-у! - вдохновенно завыл усопший над ухом шпиона. Уши с кисточками мгновенно 'присели', и хойб юркнул в лаз. - Стой, рак болотный! - возмутился паромщик, и что есть силы дунул вслед. В норе странно звенькнуло, а потом раздался истошный мяв. Из лаза вылетел полупримороженный камышовый кот. На заднице у зверя болталась сосулька. Столкнувшись нос к носу с удивленным привидением, кот ненавидяще зашипел. Было ясно, что отмороженного хвоста он призраку не простит. - Ах ты, собака! - почему-то крикнул Брю, набирая воздух для замогильного холода. Но кота уже и след простыл. На крик прибежала стража. Конечно, искать ночью какого-то одичалого кота никто не собирался, а вот хойба, который не мог даже моргнуть, пришлось из норы выкапывать. - Отнесите его на кухню к повару, там его второй дожидается! -приказал старший караульный хохоча. - Если что, у Пью Клюкла спросите, что с ними делать - он знает! У любой собаки, кроме беззаветной службы хозяину, всегда найдется куча дел. Там понюхать, там порыться, там прислушаться - все это требует времени. Хрюря, хоть и с крыльями, была настоящей собакой. И дела у нее были тоже настоящие - собачьи. Для начала она подробно обнюхала все около гарнизонной кухни. Следы повара отдавали растительным маслом. "Неряха. Опять пролил себе под ноги", - Хрюря чихнула. У помойки до сих пор пахло выдрами. "Одна ела куриные потроха, другая где-то откопала орехи, - собаку аж передернуло. - Тьфу, пустобрешки!" Дальше шла крепостная стена. Под ней очень сильно воняло смертью. Убитых недавно убрали. Крылатая собачка побыстрей обежала страшное место. В нос настойчиво лез запах кота. Собака тряхнула головой: "Бр-р-р! Ну и дрянь! Да еще морками отдает! Не наша кошатина - какая-то дикость чуется и злоба. Точно, вражеский котяра. А наследил-то..." Хрюря осторожно пошла по следу. Запах вел к той надвратной башне, где на верхнем ярусе находился боевой пост Хрюкла. Но кот в башню не заходил. След обрывался у стены, недалеко от входа. Собака вновь принюхалась: "Ничего не понимаю, он что, тоже летучий? Ну-ка... А, вот! - по стене вверх шел мокрый след. - А он, похоже, оттаивает. Точно: воняет замогильным холодом, как тот уклист. Странно". Кладка у стыка башни с крепостной стеной была не очень ровной. Видимо, по ней кот забрался наверх. Торопливой рысцой Хрюря направилась по винтовой лестнице. На последнем этаже у железной двери она остановилась: "Хозяин здесь!" За запертой дверью Олли и Болто говорили в полголоса, обсуждая что-то важное. Собачка хотела поскулить и поскрестись, но потом передумала и побежала обратно: "Мешать хозяину - последнее дело". Выскочив наружу, она взлетела. "Надо осмотреть все сверху, не мог же этот кошак испариться". Набрав высоту, рыжуха расправила крылья и начала парить над башней, снижаясь по спирали. Ночь была безлунная, и тени, отбрасываемые факелами, сливались с окружающей чернотой, скрывая от взора углы и неровности. На третьем круге собака заметила силуэт на фоне слабо освещенного окна. Окно как раз находилось в комнате, где беседовали Хрюкл и Виндибур. Кот сидел в нише вытянув шею и навострив уши, как будто ловил каждое произносимое внутри слово. "Вот он, гад! Так и есть: шпионит!" - обрадовалась Хрюря и бесшумно пошла на цель. В последний момент камышовый негодяй услышал за спиной свист рассекаемого крыльями воздуха. Прижав уши, он обернулся, собираясь зашипеть, да так и подавился от ужаса. На секунду перед ним возникла складчатая пухлоносая морда собаки. То что это собака, лазутчик понял по запаху, когда его шея уже угодила в тиски челюстей. Кот издал булькающий утробный звук, похожий на рычание, пытаясь извернуться. Хватка у Хрюри была мертвая, да вот беда - в момент броска она не сумела затормозить и вместе с котом влетела через разбитое оконце в комнату. Сидевший на стуле Хрюкл не успел и охнуть, как у него на коленях очутился рычащий и лягающийся клубок. Инстинктивно закрыв лицо руками, Болто попытался вскочить, но потерял равновесие и, вместе со стулом, собакой и котом, оказался на полу. Олли отпрыгнул в сторону, выхватив меч. Сперва он решил, что морки предприняли ночную атаку. Но увидев свою любимицу с разъяренным котярой в зубах, он и правда испугался. Камышовый кот извивался всем телом, брыкался и молотил лапами почем зря. Он был устрашающе огромен - никак не меньше самой собаки. - Фу! Пусти его! - закричал невысоклик, опасаясь, что пойманный хищник сильно поранит его собаку. Но Хрюря не разжимала пасть, пытаясь уйти от ударов острых когтей и топча кота всеми лапами. "Хозяин не знает, какой гнусный шпион у меня в зубах, потому и кричит", - мелькнуло в собачьем мозгу, прежде чем когти полоснули ее по глазам. Но природная складчатость шкуры, делавшая морду рыжухи такой умильной, теперь спасла ее. Лобовые и надбровные складки защитили глаза. Было больно. Хрюря еле сдержалась, чтоб не загрызть хама, но вспомнила, что тот нужен живым. В этот момент Болто, на котором, собственно, и происходило сражение, ухитрился схватить кота за задние лапы. Сначала он поймал рукой хвост, но короткая сосулька выскользнула. - Да он подмороженный, тот, который от Брю утек! - сообразил Олли, выдергивая поясной ремень. - У, гадина! Картина напоминала перетягивание каната. Хрюкл, лежа на спине, тянул кота за ноги, а собака упорно не отпускала шею. Камышовый негодяй хрипел, вытягивался как сосиска, но не сдавался, несмотря на полную отмороженность задней части. - Э-э, башку ему не оторвите! - забеспокоился Виндибур, скручивая ремнем передние лапы. Когда лазутчик был полностью обездвижен, Хрюря, наконец, разжала челюсти. - Хозяин, он вас подслушивал! - тяжело дыша, сказала она. - Он морками воняет! - Ах ты, умница моя, - погладил ее Олли, - защитница наша... - Ага, - добавил Болто, поднимаясь с пола, - чистая барракуда наша защитница. Камышовый кот был посажен в мешок и отнесен на кухню, туда, где повар и пограничники "колдовали" над его сообщниками. Уклистов оттаивали в большом котле. Повар, стоявший на лесенке, толкал их время от времени черпаком на длинной рукояти, погружая с головой, а один из стражников подбрасывал дрова. Признаков жизни улов загробного Брю пока не проявлял. Вода была близка к температуре кипения. Сам призрак висел под потолком и с интересом наблюдал за "приготовлением" уклистов. - Шпионский супчик получится, проглоти его кит, - хихикнул паромщик, завидев друзей. - А что у вас в мешке? Олли молча подошел к котлу и погрузил мешок в воду. Понятно, что камышовые коты, в отличие от своих домашних собратьев, в силу некоторых природных свойств, не должны сильно возражать против купания. Но когда вода не только мокрая, но еще и горячая... Повар выронил черпак, услыхав истошный мяв. Легкие и связки кота преодолели установленный природой барьер, взволновав сердобольных невысоклих, расположившихся с детьми на другой стороне крепостного двора. Болто вдохновенно приподнял брови и поводил в воздухе руками, словно дирижируя: - Песнь о нелегкой предательской доле с признаками душевного потрясения, - изрек он, как только кот взял перерыв на вдох. - Ишь как убивается, ущипни его краб, - подхватил загробный Брю. - А вот ты не суйся куда ни попадя, и тебе не попадет. - Согласен, - произнес Олли, еле вынимая кота из мешка за шиворот. - Тяжеленный. Интересно, а морочьи коты говорят? - А ты попробуй еще разок его мокни, может чего и скажет, - посоветовал Хрюкл. Котяра 'раскололся' после того, как попал к Нуриной мартышке на перевоспитание. Для начала Фира прочитала ему на зверином лекцию Четырбока "О пользе прикладывания льда к различным частям тела во избежание нервных расстройств", а затем, натерла его благовониями, причесала и завила усы. Камышовый негодяй сначала рыдал о своей скотской судьбе и загубленных птичьих душах, утверждал, что всегда мечтал стать домашним, а потом рассказал, что послан подглядывать и подслушивать заклинания. - Значит Горх боится, что мы знаем то, чего не знает он... - тут Виндибур замолк на полуслове. - Придумал! Мы подсунем ему 'кота в мешке'! По его лицу растеклась многозначительная улыбка. С утра в крепости ождали нового штурма. Теперь среди защитников мелькало изрядное количество белых повязок. Легкораненые вместе с остальными занимали места на стенах. Олли Громовержец смотрел на костры вражьего лагеря и пытался угадать, что Горх предпримет на этот раз. Держа под мышкой том с заклинаниями защиты, невысоклик расхаживал взад-вперед. Они вместе с Болто уже поставили защиту от молний, землетрясений и ударов сжатого воздуха. Подумав, накрыли крепость колпаком от ливня и града. К сожалению, единой формулы от всего не существовало. Перед рассветом Олли удалось немного поспать. Он почти насильно отослал Тину и Болто, требуя, чтобы и они отдохнули. - Пока тихо, надо копить силы, - вразумлял он упрямых друзей. - Неизвестно, что будет завтра, а мне и вам надо быть в форме. Идите. Как только невысоклик остался один, он погрузился в вязкий, липучий сон. Он уснул прямо там, где в этот момент сидел - на верхней площадке Медвежьей башни. Ему снилось, что руки и ноги у него ватные, а ему срочно нужно пройти по тонкому бревну, перекинутому через горный ручей. Как он не пытался, ничего не получалось. С первых шагов равновесие терялось, он соскальзывал в холодную воду, затем еле-еле взбирался, и все повторялось вновь. Вдруг в какой-то момент он увидел, что через ручей перекинуто уже два бревна. Олли почему-то не удивился. Только-только он собрался преодолеть препятствие на четвереньках, как откуда ни возьмись, появился папаша Уткинс. Он парил в воздухе над переправой и зудел как комар о том, что "молодежь пошла какая-то безответственная" и что "какого лешего рисковать и мокнуть, когда ниже, за поворотом, есть мост". Когда Уткинс подлетел лицом к лицу, пытаясь укусить за нос, крича страшным голосом: "Я сам этот мост строил!", Олли проснулся. Хрюря тыкалась мордой и лизала лицо, пытаясь разбудить. Увидев как хозяин просыпается, крылатая собачка заскулила, потом дважды тявкнула. - Ты чего, рыжуха? - Виндибур сел и, зевая, огляделся. - Хозяин, каменный град! Олли глянул вверх. С неба сыпались камни размером от кулака до среднего арбуза. Они плюхались на невидимую защитную подушку, простертую над крепостью, увязая в ней. По мере накопления смертоносных градин нарастал их стук друг о друга, превращаясь в закладывающий уши гул. - Он решил испытать нашу боеволшебную готовность, - сказал собаке невысоклик, наблюдая, как над крепостью становится все меньше и меньше света. - Вот проклятье, гремит так, что уши закладывает! Олли подошел к стене и просунулся между зубьями. Лагерь морков гудел как растревоженный улей. Все напоминало подготовку к штурму. Командиры сбивали в кучи своих угробанов, десятники раздавали мясо, ханские глашатаи что-то кричали. Защита, выставленная Болто, еле выдержала натиск направленных воздушных волн. Несколько сильных глухих ударов заставили стены завибрировать. Не побеспокойся друзья заранее, проломов было бы не миновать. Олли заторопил собаку: - Найди скорее Хрюкла, пусть отодвинет защиту подальше от стен, он слишком близко ее поставил! Дело в том, что сам он не мог исправить чужое волшебство, только отменить. Такова особенность усмариловой магии. Магия вообще такая штука, которая пронизана разными условностями и неудобствами. И только невежды могут воображать, что в ней все так легко и просто: захотел - и на тебе - подставляй мешок для чудес. Теперь стало понятно: Горх вызвал их на волшебную дуэль. Но только почему он решил испытать все известные способы уже после того, как получил их "послание"? Или не получил? Неужели они просчитались, поставив на раскаяние камышового негодяя? Что-то не верится. Мозги коту прочистили хорошенько. Да еще Брю, в случае чего, поклялся найти его на том и этом свете. У кота не было выбора. Он не мог вернуться к уклистам ни с чем, так же как и сознаться в том, что в зубах у него подделка. Проще самому нанизаться на морочий вертел. Кот мог сбежать в лес, это да. Но едва ли он настолько глуп, чтобы отказаться от сделанного Тиной предложения. Тина пообещала взять его на службу. Уважительное отношение, уход и еда гарантировались. Единственное о чем попросил бывший шпион, так это не давать над ним шефство мартышке. То, что Олли отправил с котом, подделкой назвать было трудно. В руки Горха угодила самая настоящая страница из дневника Кронлерона. Вот только в тексте довольно сложного заклинания произошли незначительные изменения. Всего какая-то пара слов, но эта пара выкручивала все шиворот-навыворот. Друзья чуть голову не сломали накануне, но совместными усилиями задачку решили. Под крышей из наваленных камней стало совсем темно, хоть факелы зажигай. Удары почти перестали ощущаться, как только Хрюкл-Ветродуй передвинул защиту. - Пускай уклисты шуруют, - сказал Олли появившейся Тине, целуя ее в уголок губ. - С добрым утром! Тина смущенно улыбнулась. Однако волнение, которое она всякий раз испытывала встречаясь с Олли, не помешало девушке заметить, как отдельные камни под воздействием вибрации сваливаются с переполненной защиты над головой. К этому времени град уже перестал. Одна и та же мысль осенила обоих. Виндибур повеселел. - Пора, наконец, стряхнуть мусор с крыши. Ты, давай-ка, сотвори на всякий случай новую, а я вытрясу эту. Каменное поле, висевшее над Черед-Бегасской цитаделью, стремительно переместилось, остановившись в аккурат над вражеским лагерем. Люди, невысоклики и гномы изумленно сгрудились у амбразур, наблюдая за магическим действом. - Берегите головы! - громко крикнул Олли и уничтожил невидимую защиту. Рокочущий грохот потряс горы, потопив морочье стойбище в фонтанах взметнувшейся к небесам пыли. По земле прокатилась дрожь. Все произошло за несколько мгновений. После того как упал последний камень, воцарилась гробовая тишина. Было слышно лишь, как посвистывает ветер, относящий пыльную завесу от зруюковского лагеря. Зрелище открывалось фантастическое. Орды больше не было. Словно гигантская осыпь сошла с гор, погребя под своей тяжестью черное войско. Среди каменных завалов торчали редкие жерди шатров и ноги угробанов. Сначала тишину разметал одинокий радостный вопль. Это кричал Болто Хрюкл, приплясывая на верхней площадке своей башни. Воины крепостного гарнизона удивленно повернули головы, наблюдая, как прыгающий невысоклик верещит что есть сил, рискуя на радостях сверзиться вниз. И вдруг тысячеголосый победный клич вновь заставил воздух завибрировать. Сначала заорали невысоклики, затем люди, а уж потом и гномы. Вверх полетели шлемы и боевые рукавицы, а Тина запустила настоящий фейерверк. Но перед этим она долго не отпускала Олли, подпрыгнув и повиснув на нем, обхватив за шею руками. Паренек почувствовал, как она, спрятав личико куда-то под подбородок, целует его. Пока Виндибур шел по стене, продираясь сквозь толпу ликующих защитников, его спина и плечи грозили превратиться в один большой синяк. Каждый норовил похлопать его или потрясти как следует от переизбытка чувств. Хуже всего, когда это пытались проделать люди, часто не соизмеряющие свою силу. Хорошо хоть гномы - народ в большинстве своем сдержанный и холодноватый, ограничивались рукопожатиями, хотя и достаточно энергичными. Нури, так тот, не стесняясь своих товарищей, схватил Олли в охапку и приподнял над землей. Невысоклик наконец взмолился: - Ой! Да потише, потише вы! Я ведь еще пригожусь, возможно очень скоро! Олли знал, что говорит. Угробить полчище угробанов - это одно, а справиться с Горхом - совсем другое. Он был уверен, что ни Мазлуса, ни хана Зруюка в лагере не было еще с ночи. И невысоклик был прав. Судно Горха находилось неподалеку, за одним из скальных выступов, ушедших подножием в воду. Верховный консул умел наблюдать оттуда, откуда другие ничего не увидят. Но теперь, белый как полотно, маг сидел без движения, положив костлявые восковые руки на подлокотники похожего на трон кресла. Только глаза как угли горели испепеляющей ненавистью. Он чуть не задохнулся, когда осознал, что потерпел очередное поражение. Потерять одним махом боеспособную армию - это уже слишком. Каменный град - его собственное изобретение. Кто бы мог подумать, что в крепости предусмотрят и это. Кто его предал? Горх внезапно вскочил и, озираясь, выхватил меч. Никого поблизости не найдя, маг стал бешено кромсать свое кресло, но тут же обессилено рухнул в него. Последние магические опыты выжали организм, украв особенно много энергии. А ведь он только хотел проверить, осталось ли в его арсенале хоть что-то способное нанести ущерб ненавистным выскочкам. Зря он медлил, оставляя добытое котом-лазутчиком на сладкое. Теперь все. Пора применить последнее средство. Чего бы это ни стоило, Мазлус Горх укажет недомеркам путь к концу. Приступ испепеляющей ярости грозил перерасти в агонию. Последнее время с Горхом такое случалось все чаще. Собрав волю в кулак, бывший ученик Кронлерона и Верховный консул Эль-Бурегаса зарычал, призывая уклистов-прислужников. - К-х к-х-репости! - хрипел Мазлус. - Послать к Зруюку! Подохнуть, а хана задобрить! Трясущиеся от страха члены Ордена бросились запрягать соможабых чудищ. Во время каменного града Зруюка в лагере не оказалось. Хан и две сотни угробанов ушли в Норный поселок задабривать идолов. По неписанному закону капище полагалось разбить во время хапоса на пепелище чужого стана. Хапосом сбор и ритуальное сожжение остатков скарба переселенцев назвать можно было с большой натяжкой, но идолы больше ждать не могли. Злобные и уродливые каменные изваяния следовали в ханском обозе. Шаманы всегда знали, когда подходило время ублажать воплощения многоликого зла. Они приходили к Зруюку и говорили: "Идолам нужен хапос, хан. Они изголодались". И хан понимал, что если боги не получат свое, то морков ждет неудача. Натащив из брошенных жилищ Норного поселка всякого хлама, морки установили изваяния в круг, лицами к разным сторонам света, а в центре устроили громадный костер. Шаманы скакали и подвывали, вылезали из шкуры вон, пытаясь задобрить богов. Но ни испепеляемые невысокликовские пожитки, ни даже огромные куски сырого мяса, ничто не помогло - небо все равно упало на землю. Грохот потрясший округу и взметнувшиеся пыльные столбы, на месте морочьего лагеря, вывели из состояния транса даже шаманов. Двести угробанов заметались туда-сюда, не понимая, что же произошло. Сначала они сочли, что это их боги уничтожили крепость, но, поднявшись на склон Бочковой горы, морки обреченно завыли. Хан Зруюк бил себя в грудь и ревел как раненый медведь. Его орды больше не было, а цитадель стояла. Это был позор. Появиться без войска перед своими братьями он не смел. Повелев сбросить предавших его идолов в пропасть, Зруюк решил отомстить Горху. Но Верховный консул уже стремился по воде к цитадели. Огромные склизкие чудовища, запряженные в сбрую из толстых цепей, влекли корабль по стоячей воде. Приблизившись к стенам водная колесница остановилась напротив Медвежьей башни. Соможабые погрузились в тину, выпучив над поверхностью огромные вращающиеся глазищи. На плоской палубе находилось несколько суетящихся уклистов, которые, как только появился их повелитель, выстроились по обеим сторонам от него. - Вероятно, настал тот самый момент, - почти шепотом заметил Бьорг Рыжему Эрлу. Оба они находились рядом с Олли на верхней площадке Медвежьей. Тут были и Болто, и Тина, и Нури. Гном появился сразу же, как наблюдатели заметили приближение подводной колесницы. Объединеный Совет уже было собрался провозгласить победу над врагом, но Нури подошел к магистру Будинреву и попросил подождать. - Мы все еще в огромной опасности, ваша милость, - сказал он, отвешивая поклон. - Два чародея еще не выяснили, кто сильнее. Членам Совета ничего не оставалось, как стоять на стене, наблюдать и ждать собственной участи. Хорошего мало осознавать, что от тебя уже ничего не зависит, но спокойный вид Олли Громовержца вселял уверенность. Он стоял, скрестив на груди руки, спокойно наблюдая за тем, как его оппонент готовится к схватке. Вот Горх, с лицом бледным, перекошенным гримасой злобы, остановил на нем свой взгляд. Вот он поднял костлявые руки на уровень груди, выпростав ладони из рукавов малиновой сутаны. Вот он начал произносить слова заклинания. Вдруг спокойствию пришел конец. Олли почувствовал, что впадает в оцепенение. Ему становилось страшно. В последний момент он ужаснулся собственной самонадеянности. С какой стати они вбили себе в голову, что Горх непременно должен воспользоваться их заклинанием? Он растерянно посмотрел на Тину, на Болто, на всех остальных, словно пытаясь сказать: "Я ведь просто невысоклик-доросток. Это ему пять сотен лет. Это он чародей! Откройте глаза, наконец, чего вы все от меня хотите? Я не спасу вас!" Друзья испуганно посмотрели на него, словно услышали, как кричит его душа. Волна ужаса захлестнула их мысли. Вокруг творилось что-то неладное. Лица защитников крепости посерели, глаза потухли, руки обвисли плетьми. Всюду пошел звон роняемых под ноги мечей. Горх почти закончил. Оставалось только несколько заключительных фраз, но нехорошее предчувствие заставило мага засомневаться. Пока он еще раз все взвешивал, над ухом раздался странный хрипловатый баритон, понесший какую-то нелепицу. - Эй, крабья задница, привет тебе с того света от Стратуса Кронлерона! Горх подавился. При имени Кронлерона у него дрогнули колени. Столько лет он не произносил это имя вслух! - Ты кто? - Я твой кошмар - убиенный Брю-ю-ю Кв-а-а-кл! - загробным голосом начал Брю. Горха перекосило. Он скрипнул зубами и врезал по привидению огненным сгустком. - Прочь, нежить! Пройдя сквозь ревущее пламя, загробный Брю превратился сначала в оранжевый сполох, потом покраснел, затем порозовел и, наконец, выпустив изо рта черное дымное колечко, довольно хихикнул: - Кому нежить, а кому и друг разлюбезный! Не нервничай, колдун-недоучка. Больше пятисот лет прожил, хорони тебя лещ, а такой суетливый... Все твое колдовство - ничто против амулетов моих друзей. Мне это даже Мурс говорил. - Мурс?! - захрипел Горх, давясь от гнева слюной. - Да что он знал, твой Мурс, повелитель ежей! Амулеты... Так Кронлерон, значит, давно помер? Ха-ха-ха! Нет, я закончу! Я так закончу, что глупый старик в гробу перевернется! Его же заклинанием! За пятьсот лет ни один призрак так Верховного консула не доставал. Он, конечно, сталкивался с потусторонними силами, но как-то вскользь и без особой нервотрепки. Нежить ни Эль-Бурегас, ни его население не интересовали. Как-то кисло ей там было. К тому же эту тему разрабатывал Мурс, а Мазлус все Мурсово всегда презирал. Но этот бесплотный, этот пройдоха с загробно-морским лексиконом взбесил Горха. Брю знал, что делает, передавая привет от Конлерона. Само имя бывшего учителя являлось искрой для пороха. Теперь Горх яростно выкрикивал фразы заклинания, потрясая сжатыми кулаками. Брю предусмотрительно выучил все наизусть, а теперь считал: "Пред-предпоследняя... Предпоследняя... Все. Перлинь с бочки, и полный бейдевинд!" Паромщик "выключил" свое ядро и взмыл ввысь с порывом ветра. В тот же момент Мазлус Горх произнес последнее слово. Воздух и вода вокруг корабля затихли, пронизанные голубыми искорками, соможабые чудища перестали мигать. В небе, пониже улетающего Брю, застрял альбатрос. Бывший ученик Кронлерона так и остался с поднятой рукой и полуоткрытым ртом. А в Черед-Бегасской крепости люди, невысоклики и гномы стали подниматься с земли. НЕВЫСОКЛИКИ ИЛИ ЗАВЕЩАНИЕ ФРОДО (ПЕРВАЯ и ВТОРАЯ ЧАСТИ ПОЛНОСТЬЮ) ЭЛЕКТРОННАЯ КНИГИ за WM ИЛИ ЗА ЯНДЕКС-ДЕНЬГИ МЕНЬШЕ 22-х РУБ.!!! СКАЧАТЬ: http://www.plati.ru/asp/seller_goods.asp?id_s=29360 СКОРО ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ!!! Глава 7 Подвиг крылатой собачки На следующий день в Черед-Бегасе хоронили погибших. По всем правилам, с отданием воинских почестей, согласно обычаям каждого народа. Тина похоронила свою канарейку Кену - маленькое птичье сердечко оказалось слишком слабым, не выдержав обезволивающих слов произнесенного Горхом заклинания. Эпитафия была короткой. На камне поместили табличку с надписью: "Тина, я тут!" Табличка отливала на солнце золотом, как когда-то перышки птички. Тина очень тяжело переживала все что случилось. Она ни с кем не разговаривала, пропадая в Норном поселке у своего отца. Папаша Уткинс вместе с соседями восстанавливал разоренное морками жилище. "Она во мне разочаровалась и, наверное, она права", - вздыхал Олли. Но на самом деле никто не знал, на что обиделась Тина. Может, потеря канарейки явилась для тонкой души той каплей, которая переполняет все. Скорей всего, хрупкая мечтательная девочка просто устала от постоянных переживаний. Через несколько дней после битвы Олли и Нури вместе с отрядом гномов отправились вслед за пограничниками. От Болто, ушедшего с разведчиками ранее, прилетел Проглот с запиской: бежавших морков удалось запереть в одном из ущелий. Требовалась подмога. Утро в горах, даже если оно не дождливое, вовсе не такое ласковое. До восхода солнца тело пробирает дрожь, а клочья разодранных облаков уныло болтаются, цепляясь за скальные выступы или сосны на склонах. Олли было зябко, несмотря на довольно приличный темп, взятый отрядом. Гномы шли молча. Впереди себя Олли видел только спину Нури, его остро торчащий капюшон и нетеряемую алебарду, покачивающуюся на плече. Рядом с невысокликом трусцой бежала Хрюря. С первыми лучами солнца на душе стало полегче. То тут, то там тропу пересекали лисицы и другое мелкое зверье, а в сосняке мелькали пятнистые олени. Птицы, настроив голоса, затевали утренние концерты. Морки, а затем и пограничники, прошли той же тропой. Корявые отпечатки широченных лап перемешивались со следами людей Бьорга. Наконец, впереди засиял ледник. Тропа сужалась и почти обходила его по краю, иногда задевая распластавшиеся на пути ледяные щупальца. Гномы, привыкшие с детства к таким препятствиям, уверенно лезли на скользкие наплывы, помогая себе посохами и алебардами. На дне расселины, у одного из поворотов, виднелось несколько разбившихся морков. "Ох! - екнуло сердце Олли. - Черный народ не хуже гномов по горам шастает, и все же... Наверное, они шли ночью". Угробаны Зруюка перешли Сахарный перевал в темноте. Хан хотел найти ущелье поукромней. Запутывать следы морки плохо умеют, зато, как и гномы, отлично находят пещеры, ведущие глубоко сквозь горы. Считается, что почти в любой горе есть полости, только их надо обнаружить. Зруюк приказал своим угробанам охранять узкий вход в приглянувшееся ущелье, пока пещерные морки, а есть и такая порода этих тварей, не найдут подземелья с дальними отводами или сквозными выходами под горным хребтом на другую сторону, к морю. Младший хан не собирался долго отсиживаться. Он хоть и соображал медленней чем жевал, но мог догадаться, что в этих краях его обложат как медведя. Теперь у Зруюка было много золота. Уклистов, пришедших по приказу Горха его задабривать, хан убил, а дары взял. Даже если он возвратится без войска и без идолов, никто его не упрекнет в несостоявшемся хапосе. Будет чем родственничкам нос утереть. А затем он им глотки перережет, по очереди. Вся Орда будет его. Прибежал угробан и подобострастно бухнулся головой об камень: - Хан, люди пришли. Мало. Надо нападать. Зруюк отправил его обратно, пообещав вырвать кишки всем, кто ослушается его воли. Приказ был таков: не пускать пограничников в горловину ущелья и, тем временем, искать пещеры. Вскоре, с другой стороны, приковылял пещерный морк, низкий как пень и черный как ночь. Он доложил, что ход найден, но его надо расширить. Зруюк дал морку один день, одну ночь и бараньей ногой по рылу. Честь была большая - после пещерному разрешалось ногу сожрать. После битвы небольшой отряд во главе с командиром Бьоргом сразу же стал преследовать врага, хотя погоней это назвать было нельзя. Вступать в бой с превосходящими силами никто не собирался, но упускать морков из виду - тоже. Ущелье, в которое пограничников привели следы, напоминало бутылку. Вход был узок, как бутылочное горлышко. Из него водопадом вытекала речка, сбегавшая откуда-то со склонов "донышка" - части горного хребта. К середине река растекалась на множество мелких потоков-рукавов, а затем снова сходилась, выплескиваясь из ущелья. Тропы внутрь, как таковой, не было. Напластованные лестницей скальные уступы подпускали к горловине, а дальше приходилось прыгать по огромным валунам вверх, да и то с одной стороны. - Нашел же Зруюк себе крепость - строить не надо! - окидывая взглядом каменную пирамиду, сказал командир Бьорг, пропуская разведчиков вперед. Лайнел Торс и его люди ловко вскарабкались на гряду и исчезли за поворотом. Остальные, в том числе и Хрюкл, устроили привал. Но отдыха не получилось. Сквозь шум горной речки пробились крики и грохот падающих камней. Наверху ждала засада. В горловине морки выставили охранение, которое осыпало разведчиков градом арбалетных стрел. Пограничники попытались пройти выше гряды, по скальному "балкону", но и там их встретили арбалетчики. "Нам не пройти", - показал знаками один из разведчиков. Бьорг махнул рукой: "Отходите". Когда люди спустились, Болто подошел к Бьоргу. - Командир, может, я что-нибудь придумаю? - Валяй, невысоклик, - кивнул тот, - только осторожно, а не то еще нас угробишь. Видел я давеча ваши штучки - сурово. Только не война это, а стихийное бедствие. - Я аккуратно, - смутился Хрюкл, - только на всякий случай отойдите. Болто решил устроить обвал гряды, чтобы запрудить вытекающую из ущелья речку. Он полагал, что "бутылочку" неплохо было бы закупорить. Первый воздушный удар получился не слишком сильный - сверху, рокоча, скатилось лишь несколько валунов. "Не получается. Попробую сильнее и ниже", - решил Болто и послал воздушный молот под основание. Удар оказался, что надо. Вся гряда заходила ходуном, каменные глыбы зашатались. Началось как раз то, что Бьорг называл стихийным бедствием. Валуны как горох посыпались вниз. От падения исполинов завибрировали скалы горловины, кроша нависавший над пирамидой "балкон". Подшибаемые осколками, глыбы разбегались в разные стороны, перепрыгивая друг через друга. Пограничники, отошедшие не так далеко, тоже бросились кто куда, уворачиваясь от смертоносных снарядов. Но, несмотря на просчет, Хрюкл не растерялся. Он стал ударами воздуха подправлять траекторию валунов, обороняя себя и заставляя их прыгать куда надо. Упрямый невысоклик стоял на месте и дирижировал. Это напоминало игру в летающий мяч. Когда камнепад прекратился, земля еще подрагивала. Входа в ущелье больше не было. Потрясенные пограничники начали перекличку. - Слава небесам, все целы! - облегченно вздохнул Бьорг. - Ну и устроил ты! Еще бы чуть-чуть... Вот теперь Болто испугался. Не за себя, а за то, что случайно мог натворить. Руки у него задрожали, а левый глаз задергался. - Простите меня, я не хотел... - по-детски извинился он. - Да что ты, все обошлось! Скоро мы морков на удочку ловить будем. Ты им шикарный пруд сотворил. Пограничники расхохотались. Когда гогот поутих, Ланстрон Бьорг объявил: - Думаю, одним нам не справиться. Да еще Эрл с ребятами куда-то запропастился. Надо посылать за подмогой. Кто пойдет? Тут Болто решился на новое предложение: - А зачем ходить? Давайте пошлем моего Проглота - он в момент Виндибура найдет. А летает он о-го-го как! Сокол! Хрюкл свистнул. С ближайшей скалы слетел зеленый пеликан. Поразмыслив, Бьорг, согласился и с этим предложением. Хорошо, что невысоклики не носят башмаков. Они идут почти неслышно. Гномы тарахтели подошвами так, что червяки выскакивали из земли, думая, что началось землетрясение. Впрочем, червяки думать не могут. А вот невысоклики, напротив, народ весьма раздумчивый. Когда находится время, они мастерски умеют изводить себя душевными переживаниями. Олли, как не старался, не мог выкинуть из головы непонятную размолвку с Тиной. "Как-то глупо все получилось, - именно такая мысль сверлила его мозг. - Неужели я не заслуживаю снисхождения, ведь Горха мы победили? Все же обошлось? Эх, малышка моя..." Тут Нури вдруг остановился, да так резко, что задумавшийся товарищ налетел на его спину. - Ты чего? Гном стоял, задрав голову, и куда-то вглядывался. Потом произнес только одно слово: - Брюгай. Услышав знакомое имя, Хрюря нетерпеливо затявкала. Пестрая точка, постепенно увеличиваясь, неслась к ним. Вскоре попугай Брю Квакла, описав полукруг, приземлился. - Суши весла! - скомандовала птица самой себе, оставив клюв открытым. Из клюва тоненькой струйкой вытек бестелесный дух. Еще не приняв привычный облик, струйка весело хрипанула: - Подать перлинь дуплинем на бочку! Олли обрадовался: - Никак снова наш уважаемый призрак пожаловал, ущипни его краб! - Его не ущипнешь, а обнять все-таки хочется! - вторил Нури, удивляя сдержанных сородичей столь искренним выражением чувств. - Где ты пропадал? - Черт знает где! - хихикнул загробный Брю. - "Замогилку" свою чинил. Да и так, по делам отлучался. Думал, на сей раз, оттуда не выпустят. Но обошлось, трап им под ноги. Привет вам от Мурса! - Как так привет? - удивился Виндибур. - С того света, что ли? - А с какого еще, парень? Я что, похож на телесного, три венка мне на шею? Спросите меня лучше, почему я болтаюсь в этом пернатом боцмане, -Брю показал на Брюгая, - и над этими горами, прокляни их баклан? - Почему? - Потому что ваш разлюбезный Репейник решил сообщить, что уже бросил якорь у Безымянного острова, медуза ему под мышку. - Питти здесь?! - подпрыгнул Олли. - Вот здорово! И Пина? - А как же без нее! Эта девица решительнее нас с вами, забодай ее кальмар. Того и гляди, станет где-нибудь королевой. Прямо - принцесса-фея! Разговор происходил на ходу. Отряд торопился на соединение с Бьоргом. Пограничников увидели уже после того, как те увидели гномов. Ратники в серо-зеленых плащах внезапно вышли из-за скал. - Тоже мне, маскировщики, - ругался командир гномьего отряда Грон, - вас даже спящий морк обнаружит! - А что, нам как невысокликам босяком шастать? - в ответ бурчали гномы. - Вы Эрла не встречали? - первое, что спросил командир пограничной стражи у Олли. - Он и еще двадцать должны были выйти следом за нами. - Мы их не видели. - Странно. Никогда еще перед Рыжим Эрлом не открывалась такая панорама. Никогда в жизни пожилой пограничник не забирался так высоко. Восходившие на горные пики товарищи помоложе утверждали, что там не хватает воздуха. А вот ему почему-то хватало. Он пил этот воздух всей грудью, и восторженное сердце человека пело, а разум торжествовал. Ну чем он не повелитель мира? Вот он, мир, у его ног, сияет в лучах ласкового солнца, открываясь то необозримой морской далью, то снежными вершинами в изумрудном ожерелье ледников. Как они сюда попали, Эрл и сам не понимал. Двадцать пограничников шли на соединение с отрядом Бьорга, но при подходе к Бутылочному ущелью вдруг свернули в сторону, заметив сияние на одном из горных склонов. "Странно, - сказал кто-то, - мы здесь несколько раз проходили, но раньше такого не наблюдали". Довольно высоко, на ровной площадке, стояла хрустальная дверь. Сооружение можно было обойти вокруг, как одинокое дерево. Пограничники прочесали округу, но больше ничего не нашли. Дверь торчала одна как перст. И тогда Эрл ее открыл. За дверью несколько ступеней исчезали в темном тумане. Ступив на первую, ратник оказался там, где стоял сейчас - на самой верхней точке Топора Тролля. Когда Рыжий Эрл пропал, стражники немного растерялись. Но нет таких обстоятельств, которые могли бы поколебать решимость пограничников. Бросать товарища в беде и вовсе не в их правилах. Вскоре все двадцать очутились на немыслимой высоте снежного гребня. Сильные люди с обветренными непогодой лицами стояли лицом к солнцу, отбрасывая на восточный склон гигантские тени. Неизвестно, примерял ли каждый из них на себя одежды повелителя мира, как Эрл, только глаза их светились гордостью и восхищением. Первым нарушил торжественное молчание Эрл. Старый солдат повидал всякое.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги