Завхоз снова в игре!

Эпилог

В центре огромного главного зала храма, внутри рисунка из кругов, вдоль линии которых бежала вязь мистических знаков, в медитативной позе сидела женщина. Глаза ее были закрыты, по лицу нельзя было угадать возраст, а тело не шевелилось, словно превратившись в статую.

— А-А-А-А-А!! — закричала она на весь храм, широко распахивая глаза и падая набок.

Топот ног и в зал ворвались еще женщины, молодые и не очень, но все с оружием в руках.

— Старшая сестра!

— Наставница!

— Помогите же ей!

Ворвавшиеся топтались по внешнему периметру фигур.

— Разорвите круг! Мы должны помочь! — нетерпеливо крикнула одна из ворвавшихся.

— ОН ПРИШЕЛ!! — закричала женщина внутри кругов и распахнула глаза еще шире. — Пророчество!

— Кто? Кто?

— Кто?

— Что?

— Седьмое пророчество великой Ха Ли Фы исполняется! — женщина в круге смотрела на остальных незряче, орала изо всех сил, словно выплескивая боль. — Он пришел! Посланник Уничтожителя, общавшийся с демонами и богами и несущий их в себе! У ног его зверь, пожирающий миры, в руках его оружие конца света, а в душе вся жадность мира и желание низвергнуть небеса! Бегите, сестры, бегите, найдите его, уничтожьте Посланника, пока он не вошел в силу, не призвал Уничтожителя! Не дайте пророчеству свершиться!

Сотня теней метнулась в разные стороны, а женщина в круге так и осталась лежать, вздрагивая от ужаса, открывшегося ей совсем недавно.

— Неплохо, — сказал Борисов, поднимаясь и отряхиваясь.

Смесь сухой земли с глиной стряхивалась легко. Связи с женами и Империей не ощущалось. Жадность и Палмер в голове не бушевали. Борисов оскалился так, что казалось, сейчас губы сойдутся на затылке.

— Ха, не зря готовился! — выкрикнул он в ослепительно-синие небеса.

Осмотрелся и сказал:

— Никаких больше баб и гаремов, империй, завоеваний всего мира. Нахер. Тихо, скромно, дружеской компанией, пришли, взяли бессмертие и ушли.

Раз артефакт забросил его сюда, то в этом мире должно быть бессмертие, подумал Борисов. Он повернулся вправо, разглядывая смутно видневшиеся там, едва угадывавшиеся в расплывчатой дымке стены какого-то поселения. Лобзик ворчал на жару, Хомяк — размером с добрую овчарку — высунул язык и жадно втягивал ноздрями и ртом воздух нового мира.

"Прощай, Арианна, и прости", подумал Борисов, вздохнул и зашагал вперед, к поселению.