Заячье сердце

Глава 13

Выдохнуть…

Пофиг, что он подумает…

Вообще, должен мне.

Давлю на звонок.

Консьержу пришлось отвесить благодарственные реверансы. Старый хрен не хотел впускать меня, ссылаясь на поздний час и моё сомнительное родство с хозяином квартиры.

Но меня трудно остановить.

Особенно, когда я в таком состоянии.

Дыра уже на месте звонка у квартиры Крючковского.

Да где ты там, наглая задница?!

Уже отчаиваюсь, может, его и дома-то нет, время ещё только двенадцать часов…

Но ещё, наверное, минута, и дверь открывается.

Поднимаю глаза.

Ооо…Чёртов пресс…

И плечи такие широкие…

Обнаженные…

Как озабоченная, залипаю на спортивное тело своего «не» друга.

— Заяц?.. Ты чего?

Вроде не пьяный…

Это хорошо.

Или плохо…

— Я. Пришла.

Глаза выше. Он удивлён. И, кажется, недоволен. Сдвинутые брови и ссадина на челюсти совсем его не украшают.

— Впусти. — Отталкиваю от двери. — Поговорить надо.

Намерена высказать ему всё, что думаю.

Нагло прохожу в квартиру и тут же застываю на месте.

Симакова.

Эта драная овца выходит из Димкиной ванной. В одном полотенце.

От неожиданности беззвучно открываю рот.

Вот же жопа…

— Оу…

Немая сцена.

Я смотрю на Симакову, она смотрит на меня. Сука, победным взглядом.

Несколько долгих мгновений.

— Понятно… Я не вовремя…

Надо срочно валить, пока не опустилась до того уровня, где я начинаю извиняться за прерванное удовольствие сладкой парочки…

— Ты чё, охуела?!

Это не я…

Это она.

— Вон пошла отсюда!

Громкий вопль так бьёт по перепонкам, что даже морщусь.

Я в замешательстве…

Вроде же помешала…

Но уходить почему-то уже не хочу. Вот от слова «совсем».

Передумала.

Между нами накаляется воздух.

Потом Оксаночка вновь голосит:

— Дима! Ты чего молчишь? — Откидывает пергидрольные волосы за спину, демонстрируя тощие ключицы.

Ну, конечно.

Крючковский без ума от «анорексичных селёдок».

— Ладно, закончили. Пиздуй домой, Оксан.

Димина прямолинейность бьёт рекорды.

Даже я в ступор впадаю ненадолго.

Оксаночка надувает губки. Фууу… ненатурально-то как…

Присаживаюсь на пуфик в прихожей.

Вали, Симакова.

Делать тут тебе нечего.

С чего вдруг я так думаю?..

А просто…

— Давай, подруга, крути педали отсюда. Шалава проститутошная. — Это уже я буркаю себе под нос.

Дальше не слушаю.

Там мат и нелестные обзывательства.

Минут десять уходит на то, чтобы сучка свалила в свой «розовый закат».

Я всё так же сижу на пуфике и пытаюсь сделать вид, что не «при делах».

Крючковский сам выпроваживает любезную гостью.

Чем они занимались тут, угадать несложно.

И картинка сложилась ясная.

И так больно задело…

Может, я пьяна. Мозг не работает…

— Заяц… Ты чего устроила?

Поднимаю глаза.

Крючковский уже сидит напротив меня на корточках.

Мы одни.

Вокруг мягкий свет от торшера.

Ладони его гладят мои ноги от лодыжек до коленей.

Медленно…

— Что эта сука делала у тебя?

Я пьяная. Мне по хрен, что говорю…

Смеётся тихо. Опускает голову вниз, пряча глаза, а мне «кровь из носа» нужно в них посмотреть.

Эта сволочь умеет врать, как никто другой.

Почему меня это волнует?

Не хочу, чтобы он сейчас соврал мне.

Почему-то…

— Мы собирались потрахаться.

— О…

Блин…

Лучше бы врал…

— Итак, почему ты пришла?

Его голос такой обволакивающий… нежный…

— Пришла праздновать твою победу…

Болтаю в руке початую бутылку текилы.

— Но это уже не имеет значения…

Молчание.

И пристальный взгляд. Тяжёлый.

Несколько секунд… долгих…

— Что он сделал?

— Ничего… Я … Просто…

— Алин… Он обидел тебя?

— Нет.

Димка придвигается ко мне очень близко. Его лицо на расстоянии нескольких сантиметров от моего.

Мне невыносимо хочется прижаться к нему и снова попробовать твёрдые губы на вкус.

Кажется, я с ума сошла, но повинуюсь внутреннему инстинкту.

Ставлю бутылку с алкоголем на пол.

Обхватываю мощную шею Крючковского и тяну на себя.

Прижимаюсь губами к твердой полоске его рта.

Тягостное мгновение стыда и кайфа в одном флаконе.

А потом…

Его руки обнимают меня крепко, и поцелуй становится более глубоким.

Язык Димки проникает мне в рот и сцепляется с моим.

Я в таком состоянии, что чуть-чуть ощущаю себя порнозвездой. Смело прижимаюсь грудью к его голому торсу и языком орудую у него во рту.

Мне так хорошо…

Забываю про неудачный поцелуй с Ваней, недавнее присутствие Симаковой, и полностью отдаюсь ощущениям в объятиях своего «недодруга».

— Заяц… — Хрипит он, с трудом оторвавшись от меня.

Я снова тянусь к нему. К чему разговоры сейчас…

— Если мы не остановимся… я точно тебя трахну…

— Ну и что…

Я хочу его невыносимо! Зачем эти слова?..

— Не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.

Что???

Я уже изнываю вся!

— Ты такая панда… — Смеётся тихо. Поглаживает пальцами по щеке. — И растрёпа. Иди в душ. Я дам тебе футболку.

Блин.

Об этом я как-то не подумала…

Выгляжу, наверное, как пугало огородное, поклёванное воронами…

А ещё соблазнить тут кого-то пытаюсь…

Вопреки своим низменным желаниям, просто киваю в ответ.

Почему я хочу его?

Почему именно Крючковского?

Чёрт побери.

Дима поднимается и тянет меня за руку вверх, заводит в ванную, включает свет и воду.

— Залезай. Я не смотрю.

Твою мать!

Мне хочется, чтобы смотрел!

И не только…

Точно сбрендила…

Он выходит.

Раздеваюсь.

Забираюсь в ванну и встаю под теплые струи.

Нужно смыть с себя всё.

Пошлую грязь клуба…

Прикосновения Корзуна…

Вопли Симаковой…

Только одно хочу оставить себе.

Минуты в объятиях Димки.

Зачем, не знаю.

Просто, чувствую, что это было искренне с его стороны, и от этого такое тепло на душе…

Вытираюсь его полотенцем.

Надеваю его футболку. Когда принести успел?

Вдыхаю терпкий аромат… Кайфую…

Открываю дверь ванной.

Тут же сталкиваюсь с широкой обнажённой грудью Крючковского.

Блин…

— Думал, ты утонула…

— Нет…

Двигаюсь ближе… Хотя уже некуда…

Смотрю в светлые глаза.

— Пойдём спать.

— Хорошо…

Мы просто не можем сдержаться.

Его губы находят мои, прежде чем я успеваю сделать вдох.

Димка подхватывает меня под ягодицы и несёт, а потом опускает на кровать.

— Я не смогла… — Шепчу ему. — Не смогла с ним…

— Тише… Не думай об этом…

— Прости… — Не знаю, зачем это. Просто шепчу в бреду.

Димка стискивает меня всю, будто я последнее, что ему предстоит потрогать, и целует шею, ключицы, грудь.

— Зайчик… — Дышит тяжело и часто… — Мой заяц…

Его футболка на мне мешает, закрывая полный доступ к моему телу, и я сама тяну её через голову, чтобы освободить ему поле для ласк.

— Останови меня, прошу… — Выдыхает мне в пупок, жаля горячими поцелуями…

Его плечи под моими пальцами подрагивают, и я вижу, что его кроет не меньше, чем меня.

Пошло оно всё.

Я готова.

— Не хочу. — Говорю уверенно. — Не останавливайся!

Я не вижу его глаз, только чувствую ласки рук, губ и языка.

Они спускаются вниз.

«Туда»…

Честно говоря, не ожидала, что порочные губы Крючковского опустятся настолько…

Язык Димы, ненасытный, будто дорвался до чего-то невероятно желанного, творит невозможные вещи… Эти ощущения для меня абсолютно новые. И описать их словами просто нереально…

Я не могу просто лежать. Извиваюсь, как змея.

— Ааааххх… — Выдыхаю со стоном. — Пожалуйста, перестань…

Отстранившись от меня на мгновение, Димка демонстрирует просто великолепную выдержку.

Ухмыляется нагло и снова приближается к моему лицу.

— Ты такая сладкая…

Я теряюсь в ощущениях.

Зачем говорить такое? Мой мозг и так заплыл и не соображает…

— Ты точно готова?

Нет, конечно…

Но сейчас я абсолютно уверена в своем решении.

Просто киваю.

Большего и не нужно.

Его губы, со вкусом «меня» снова запечатывают мой рот и больше не отпускают, пока я не чувствую тягучую боль от первого в своей жизни проникновения.

Сжимаюсь вся и напрягаюсь.

Он совершает несколько движений, от которых у меня в груди перекрывает воздух.

Дима отпускает мои губы и шепчет:

— Охх, моя маленькая… Не могу больше… Ты такая…

Терплю.

Мне больно.

Жарко.

И странно.

Но я готова терпеть.

Просто хочу, чтобы ему было хорошо.

Это длится минут пять или семь.

Может меньше, не знаю.

Боль не утихает.

Просто я к ней привыкаю.

Конечно, ни о каком удовольствии речи быть не может. Даже былое возбуждение испарилось.

Я пытаюсь не показать вида, и не быть «бревном», чтобы не разочаровать его.

Еще через некоторое время Димка кончает. Громко. Со стоном. Мне на живот.

Весь алкоголь, который во мне был, просто выветрился.

Крючковский откатывается от меня на спину и тяжело дышит.

Я понимаю, что трагедии никакой не произошло.

Но, почему-то хочется спрятаться от всех куда подальше.

— Ты как? — Спрашивает отдышавшись.

— Нормально.

Я — нормально.

Просто смотрю в потолок.

— Надо помыться. — Тихо говорит.

— Да.

— Пойдем. — Поднимается, но я резко останавливаю его.

— Можно сначала я? — И после небольшой паузы. — Сама…

— Иди, конечно… — Димка озадачен, но соглашается.

Плетусь в ванную, ощущая боль и жжение внизу, смываю следы нашей «страсти».

Я не ожидала, что первый раз будет чем-то запредельно феерическим, но сейчас почему-то ощущаю горечь на языке, сродни той, что возникает от разочарования.

Что же теперь делать?

Как дальше себя вести?

Делать вид, что ничего не произошло?

Кажется, я не выдержу…

Когда выхожу из ванной, снова сталкиваюсь с Крючковским почти у двери.

Но просто проскальзываю мимо. Он не останавливает. Проходит внутрь и закрывает дверь.

Первое, что я делаю — это хватаю его валяющиеся на полу спортивные брюки и мятую футболку. Напяливаю всё это на себя. Платье осталось в ванной, и надевать его нет никакого желания.

Пусть я действую нелогично, но у меня стресс.

А Дима как-нибудь переживет без этих вещей уж точно…

Обуваю его гигантские кроссовки. Ну не каблуки же мои к этому наряду, честное слово…

Напоследок кладу на пуфик в прихожей свой многострадальный дневник.

Из-за него всё началось.

А я привыкла отдавать долги.

Выбегаю из его дома, как «в жопу ужаленная», пока не успел вернуться из душа.

Ловлю такси и еду к брату.

Хорошо, что он свалил на выходные с друзьями за город.

А Крючковский из головы никак не выходит.

Ну, ему-то переживать не о чем.

Спор я проиграла.

Девственность свою подарила… Почти то же, что оргазм…

Дура…

Какая же дура…

И изменить уже ничего нельзя.