Здравствуй, друг! [СИ]

Часть 1

Удар по голове, потом лестница, которую я пересчитал всеми рёбрами, а что же было дальше-то? Тёмный подвал, где не видно даже собственных рук. Как сюда попал, неужели опять с Чаком и его придурками после школы сцепился? Возможно, не впервые эту глупость совершаю. Но обычно мы потом спокойно расползались по домам, а что б в подвале кого-то запирать ― перебор даже для недоумка, возомнившего себя вторым Чаком Норрисом.

Я сел и провёл рукой по лицу, почувствовав на пальцах что-то мокрое и липкое, похожее на кровь, и спина болела, хорошо ещё, что хоть двигаться мог. А этот тошнотворный запах гари и тихий гул, что же они мне напоминали? Потрескивание дров в костре… Чёрт, да это же пожар! Я закашлялся и, наконец, разлепил словно склеенные веки.

Темнота и языки пламени повсюду, а ещё дым. И то, что казалось тихим потрескиванием, вдруг превратилось в настоящий грохот. Что-то упало прямо за моей спиной, я вскрикнул и подскочил, инстинктивно оглядываясь. И правильно сделал ― это начинала рушиться крыша. Стало очевидно, что никакой это не подвал, просто деревянный дом, а вот то большое светлое пятно напротив ― наверное, выход из него.

Времени на раздумье не было. Я рванулся к этому пятну, задрав футболку и, как мог, прикрыв ею нос и рот; по пути чуть не упал, споткнувшись о чьё-то тело. Рассматривать было некогда. Практически шагнул через порог к свету, но отчаянный плач остановил меня. Совру, если скажу, что не колебался ни секунды. Конечно, ещё как колебался: очень хотелось туда, на свежий воздух, глотнуть немного прохлады, потому что именно в этот момент ощутил, как же здесь было жарко.

Но всё-таки я повернулся на звук плача, и еле разглядел в дыму тряпичный свёрток, лежавший почти у самого порога. Ребёнок в нём уже не орал, а слегка попискивал. Мать, видимо, последним усилием выкинула его ближе к выходу из этого пекла. Я поднял свёрток одной рукой, удивившись его тяжести, а второй, продолжая закрываться футболкой, перешагнул, наконец, через этот чёртов порог.

Мои глаза и так слезились и в тот момент были похожи на щёлочки, дым щипал их немилосердно, на улице же мне пришлось совсем зажмуриться. Столько яркого света и сразу ― это было невыносимо, мне показалось, что внезапно я ослеп. Прижав к себе покрепче притихший свёрток и сделав несколько шагов вперёд прямо так, с закрытыми глазами, столкнулся с явно живым существом, поскольку оно отчаянно ругнулось на неизвестном мне языке и вдобавок, дав мне оплеуху, убежало. Я так и стоял, обалдевший от произошедшего, и слушал удаляющийся топот его ног.

― Какого лешего! Размахался тут руками, сейчас догоню и такого пенделя дам, ― я отчаянно закашлялся, потому что глотнул обжигающего гортань воздуха и задохнулся. На улице было не меньше сорока градусов жары. Пока пытался прийти в себя, меня снова толкнули, а потом ещё, и ещё. Похоже, кто-то бегал рядом и орал, и хоть слов я не понимал, но и без перевода сообразил, о чём тот вопил: «Пожар, пожар!»

Надо было постараться и открыть глаза. Вот только солнечных очков у меня с собой не было. Зачем они мне в пасмурном московском феврале? Я бы сказал, что взмок от мысли, пришедшей мне в голову, но зачем врать-то? И так был весь мокрый с ног до головы: пот струился с меня ручьями, футболка и шорты противно прилипли к телу. И тут мне вдруг стало холодно от осознания простого факта, что всё это ― мало похоже на февраль.

А когда с трудом разлепил-таки веки ― застонал, потому что и на родной город это тоже совсем не походило. Я стоял, сощурившись и заливаясь слезами от слишком яркого света, прижимая к себе тряпичный свёрток, на незнакомой улице, где горели невысокие дома, а какие-то весьма странно одетые люди бегали туда-сюда с криками, пытаясь вытащить из руин остатки своего имущества.

Боже, куда же меня занесло? Я снова раскашлялся, и затихнувший было ребёнок пискнул, напомнив о себе. Вот ещё вопрос ― что мне делать с младенцем? Испуганно оглядываясь по сторонам, заметил в стороне группу то ли невысоких деревьев, то ли сильно разросшийся кустарник, и поплёлся прямо туда, то и дело спотыкаясь на каменистой почве.

Когда же добрался и сел прямо на груду камней под, почему бы не называть это странное сплетение корявых ветвей ― «деревом», облегчённо вздохнул. Может, там и не было намного прохладней, но хоть солнце не светило так беспощадно. Камни были горячими, и очень хотелось с них встать, но двигаться сил совсем не было, поэтому я просто повторял про себя: «И не такие уж они и горячие, чуть тёплые, да вообще ― прохладные…»

Наверное, сила самовнушения у меня огромная, но мне показалось, что и правда, камни немного остыли, и стало так приятно, что я чуть не задремал. Свёрток снова настойчиво пискнул. Встряхнувшисьи пристроив его рядом, стал осторожно разворачивать тряпки. Сначала показалась голова ребёнка, щекастая с узкими щёлками глаз и небольшим чубчиком волос. Носик малыша был похож на пуговку, во рту он держал пальчик и довольно его сосал. На первый взгляд ― ребёнок был в полном порядке, что радовало.

Больше нечего примечательного в «мелком» я не нашёл, впрочем, на шее у него болтался какой-то шнурок с подвеской, при ближайшем рассмотрении оказавшийся жёлтым камушком в виде полумесяца. Наверное, мать повесила этот амулет, пытаясь защитить сына, а, может, и дочь от беды. Кажется, до сих пор это ему помогало, а вот ей самой… Тряхнул головой, отгоняя прочь грустные мысли.

Я совершенно ничего не понимал в маленьких детях: например, сколько ему месяцев, и как это определить? Ну, года-то ему, наверное, не было, раз до сих пор завёрнут в пелёнки. А ещё я разглядел у него четыре белоснежных передних зуба. Почему-то, возможно, от жары начал сходить с ума, что не удивительно, и решил с ним поговорить.

― Слушай, э, даже не знаю, как тебя называть. Ну, допустим ― Абориген, что, тебе такое имя нравится? ― я нёс откровенную чушь, искоса поглядывая на малыша, который совершенно не обращал на меня внимания. ― Что делаешь? Палец сосёшь, пить, наверное, хочешь? Ну, Аборигенчик, извини. Я не знаю, где тут вода, сам издыхаю от жары. Э, Аби, ― я сократил данное мной же слишком длинное имя, ― чего это у тебя такая розовая слюна течёт, а? Неужели поранился?

Я попытался вынуть у Аби пальчик изо рта, но это оказалось непростым делом. Малыш явно этого не хотел, а когда мне всё-таки удалось побороть сопротивление «мелкого» противника, он скорчил обиженную гримасу и захныкал. На его пальце обнаружилась кровоточащая ранка. Я вытер кровь краем футболки, она показалась мне чище тряпья, в которое Аби был завёрнут, продезинфицировать ранку было нечем. Вот если б водой сполоснуть.

И тут я вспомнил о походной фляжке, которую обычно носил в сумке на длинном ремешке, перекинутой через плечо и долбившей меня по боку при любом движении. Зачем она тут оказалась? Неужели я и спал, судя по прикиду, не снимая её? Совершенно непонятно, но мне было как-то не до разборок с этим.

Фляжка была старая, металлическая, но довольно тяжёлая. Я ожидал, что она наверняка раскалилась, и вода, если она там вообще была, наверное, чуть холоднее кипятка. Но, потрогав фляжку пальцем, был приятно удивлен ― она была прохладной. А вода в ней ― потрясающе холодной, аж зубы заломило.

Вот честно, собирался сделать только один глоток, а начал пить и не мог остановиться. Спохватился только когда почувствовал себя переполненным бочонком. А как же Аби? Какой же я болван, во фляге, наверное, уже ничего не осталось. Но странности продолжались ― воды не убавилось, словно и не пил вовсе. Обрадовавшись, я умылся холодной водой и почувствовал себя намного легче.

Ополоснул палец Аби водой, и его рана затянулась прямо на моих глазах. Мне пришлось сделать вид, что не заметил этого, позволив малышу снова вернуть пальчик на «место». Он обрадовался и зачмокал, но вдруг так заголосил, заставив меня подскочить вместе с ним. Что я сделал не так? Ледяной воды ребёнку не давал, не совсем уж дурак. Ему нужно было молоко, а мне ― отчаянно хотелось вернуться домой. Если б я ещё помнил ― где он, мой дом. Но ни то, ни другое пока было недостижимо для нас обоих.

Аби продолжал кричать, я пытался качать его на руках и даже сюсюкался с ним ― ничего не помогало. Пробегавшие вдалеке люди не обращали на нас никакого внимания, я уже отчаялся хоть как-то его успокоить, поэтому положил орущий свёрток на соседний камень и, обхватив голову руками, застонал, закрыв уши ладонями. Теперь под это нескончаемое хныканье почувствовал, как у меня болит голова. Появилась даже мыслишка оставить Аби здесь и пойти поискать какую-нибудь женщину, чтобы отдать ей спасённого мной крикуна.

Впрочем, я быстро отказался от этого плана, потому что за «деревом» послышался какой-то шорох, и между веток мелькнули большие жёлтые глаза неизвестного происхождения. Возможно, это был зверь и, скорее всего, встреча с ним не обещала мне ничего хорошего. Я подхватил хнычущего Аби на руки и сделал это вовремя: из-под камня выглянула плоская серая голова, очень похожая на голову крупной ящерицы или змеи.

Оставаться в этом временном приюте было небезопасно, и я решил вернуться к людям, во-первых, чтобы пристроить Аби и, во-вторых, попытаться расспросить местных о том, где же всё-таки нахожусь. Мои глаза практически адаптировались к яркому свету и уже не слезились. Пожар закончился, дома, стоявшие близко друг к другу, медленно догорали. Слышались горькие завывания женщин и ругань мужчин.

Удивительно, что с того момента, как очнулся в горящем доме, ни разу не усомнился в реальности происходящего. Я шёл прямо к группе галдящих людей, стоявших у пепелища того дома, из которого мне удалось сбежать. Как с ними объясняться? Жестами, что ли? И тут что-то словно звякнуло у меня в голове, я услышал такой знакомый хотя и забытый мной голос: «Просто сосредоточься и вслушайся вчужую речь. Это уже заложено в тебе, надо только постараться и очень захотеть, и всё у тебя получится».

Ну чем я рисковал? Совет был неплохой, и я последовал ему, перед этим в сердцах прикрикнув на Аби: «Да помолчи ты хоть немного, орун!» Он, видимо, решил меня послушаться и притих. Я просто откинул всё мысли о нескончаемых странностях моего положения и прислушался. И, как ни странно, понял ― люди жаловались на постигшее их несчастье уже третий раз за этот оборот солнца, обвиняли друг друга в пожаре, молили богов наказать виновника. Вполне ожидаемые были разговоры в тех-то обстоятельствах.

Я приблизился к ним почти вплотную, но народ продолжал ожесточённо переругиваться и совсем не обращал на меня внимания. «Невидимкой стал, что ли?» ― мысленно возмутился и покашлял, привлекая к себе внимание.

― Здравствуйте! Как поживаете? ― не самое умное начало разговора, ясно же было, что дела у них ни к чёрту, и, вроде, по-русски произнёс, но меня поняли, потому что все разом обернулись на мой голос и посмотрели как-то недобро.

Переминаясь с ноги на ногу и прижимая к себе ребёнка, по их гневным взглядам я догадался, что виновника своих несчастий они уже нашли. А тут ещё Аби решил нарушить мораторий на вопли и показал, что с лёгкими у него всё в порядке. Я сам испугался его мощной «сирены». Чего уж говорить о местных жителях: они дружно отступили от нас, делая руками какие-то, видимо, защитные пассы.

Я попытался выкрутиться, сделав как можно более приветливое лицо.

― Э, не пугайтесь, пожалуйста! Малыш вон из этого дома, я спас его, и с ним всё в порядке! Просто он голодный, может возьмёте его и покормите? — и я протянул Аби молодой женщине, что стояла ближе всего ко мне. Реакция была неадекватной: она взвизгнула: «Хозяин! Спасайтесь!» ― и все дружной толпой бросились от нас в рассыпную. Словно мы с малышом чумные были, ей-богу.

И минуты не прошло, как улица опустела. В растерянности я оглядывался по сторонам и заметил бредущую в мою сторону одинокую фигуру в чёрном. Что-то мне в ней не понравилось, но силуэт был вроде женский, и я решил подождать. К нам приблизилась древняя старуха, в моём понимании ей должно было быть не меньше ста лет, закутанная в драное покрывало. Волосы у неё были совсем седые, лицо покрыто глубокими морщинами, да ещё она что-то бормотала себе под нос, впрочем, я всё-таки решился обратиться к ней. Рехнулся, видно, от отчаяния.

― Здравствуйте, бабушка! Вы местная? Не подскажите, кому я могу отдать этого малыша, он осиротел после пожара.

Бабка подняла на меня свои вполне осмысленные глаза, радостно улыбнулась, обнаружив наличие немногочисленных жёлтых зубов и, закивав, протянула ко мне руки.

― Давай его мне скорее, я всё сделаю, ― и она практически вырвала Аби из моих рук, который, завидев её, разорался ещё сильнее.

Это мне не понравилось.

― А что, уважаемая, Вы собираетесь с ним делать?

Она прижала ребёнка к своей груди и проворчала: «А то не знаешь? Что ты так на меня уставился? Сам отдал, теперь это моя еда».

― Еда, что? А ну, верни, ребёнка немедленно, психопатка чёртова! ― я попытался схватить её за руку, но она ловко выкрутилась и со скоростью молодой антилопы помчалась в сторону уже знакомой мне группы «деревьев». Я рванул, если так можно сказать про лёгкую трусцу, на которую у меня еле хватало сил, следом. Жара, проклятая жара! Заставил себя ускориться ради Аби, но, когда подбежал ― старуха уже положила его на камни и, к моему ужасу, присосалась к горлу малыша.

Не буду повторять выражения, которыми я её обложил, отталкивая в сторону, и прижимая притихшего ребёнка к себе: глаза Аби были закрыты и он, похоже, не дышал. Я осторожно вернул его на камни, и в бешенстве повернулся к старухе с одной лишь мыслью ― придушить гадину. Но она, согнувшись пополам, тряслась и задыхалось, её рвало кровью.

Я был в шоке и не мог отвести взгляд от этого отвратительного зрелища: бабка, бившаяся в судорогах, уже лежала на земле, закатив глаза, и вдруг совершенно отчётливо произнесла: «Хозяин». И затихла. Меня скрутило от тошноты, заставив зажать рот руками, но мысль об Аби: «Вдруг, он жив, и только потерял сознание?» ― помогла сдержать рвотные позывы и обернуться к нему.

Аби пропал. Тряпки, в которые он был завёрнут, остались на камне, а вот сам ребёнок исчез. Мелькнула чёрная тень, напоминавшая корень того самого «дерева», под которым весь этот ужас происходил, и словно втянулась в ствол. Да что за бред тут происходил? Я растерялся, не зная, что мне теперь делать. Испуганно посмотрел в сторону мёртвой старухи, но и её тоже не было ― пропала и карга.

Допустим, на старуху мне было плевать, а вот Аби было ужасно жалко. И вместо того, чтобы бежать отсюда как можно дальше, я решил поискать малыша за «деревом», хоть, признаюсь, ноги у меня тряслись. Вспомнил жёлтые глаза, не так давно мелькавшие поблизости, и у меня задрожали не только ноги, но и руки. И всё же я осторожно пошёл вдоль разросшегося представителя местной флоры.

Обойдя странное «дерево» кругом и не найдя никаких следов ребёнка как, к счастью, и других живых существ, побрёл прочь от этого ужасного места. И вовремя, потому что, оглянувшись, увидел, как чёрные извивающиеся тени, похожие на гигантских змей и начинавшиеся прямо у ствола, заскользили прямо за мной, едва не коснувшись моих пяток.

Я выругался и, забыв о жаре и слабости, припустился вперёд к дороге. А куда ещё было бежать? Люди пропали, да и искать у них помощи или защиты было бессмысленно: человеколюбием они точно не страдали. Вокруг пыльного просёлка простирались только серые холмы и пепелища. Но куда-то же местные ушли, значит, должны были быть ещё поселения. И я отправился в путь, старательно избегая любых «деревьев», время от времени попадавшихся на глаза.

Честно, думал, что сдохну от палящего солнца уже через десять минут, но неожиданно жара начала спадать, и объяснение тому было вполне простое: небо затягивали непонятно откуда взявшиеся тучи. Я уже дал себе слово ― ничему не удивляться в этом стрёмном месте, идти вперёд и постараться найти укрытие от надвигающегося ненастья. А то, что оно будет и весьма неслабое, говорили раскаты грома, с каждой минутой становившееся всё громче и громче.

А потом к раскатам добавились всполохи молний, пока ещё горизонтальных, но я в своей короткой жизни уже видел, что такое настоящая гроза. Не знаю, откуда появилась эта уверенность, но, в любом случае, мне сейчас не хотелось оказаться одному на дороге. Собрав остатки сил, я побежал вперёд, убеждая себя, что вот за следующим холмом точно будет деревня или хотя бы хутор, как бы он тут ни назывался.

Часть 2

Это был уже четвёртый холм, обманувший мои надежды, и я остановился, задыхаясь и согнувшись пополам, готовый упасть без сил прямо на этой проклятой дороге.

Немилосердно кололо в боку, а сердце гудело в ушах набатом: «Всё, Саш, ты конкретно попал! Сдавайся, или я разорвусь на части прямо здесь и сейчас». Надо же, перед смертью имя своё вспомнил. Приятно, конечно, но какая от этого мне польза, а? Я заплакал, не в силах двигаться дальше, хотя нет, это были не слёзы, а первые крупные капли дождя, упавшие на задранное к небу лицо. А потом эти сволочи всё сильнее и сильнее забарабанили по мне, не зная жалости. И ещё какая-то коза заблеяла прямо в ухо.

Коза? Какая коза? Откуда… Я плохо соображал, но снова услышал жалобное блеяние и, открыв глаза, увидел прямо перед носом рогатую белую морду, «мекавшую» мне прямо в лицо. От неожиданности охнул и сел прямо на дорогу. Чья-то рука, схватила меня за край футболки и несколько раз дёрнула, проорав: «Чего расселся, умереть хочешь? Вставай и беги за мной, дом уже за поворотом».

И в этот момент дождь полил в полную силу. Как ни странно, это подстегнуло меня не хуже кнута, которым босоногий мальчишка гнал козу по дороге, называя её непонятными мне, но, очевидно, не очень ласковыми словами. Я, как мне тогда казалось, помчался, а на самом деле поплёлся вслед за ними, ориентируясь под сильными струями ливня только на расплывчатый белый силуэт козы.

Когда увидел очертания дома, силы окончательно покинули меня, но упасть мне не дала всё та же мальчишеская рука: небольшая, горячая, но удивительно сильная ладонь схватила меня и буквально втащила в тёмное помещение, пахнувшее сеном. Потом раздалось шуршание и тот же звонкий голос недовольно сказал: «Ну, что стоишь-то? Снимай мокрое, простынешь; переодевайся, а я тебе горячей похлёбки принесу, надеюсь, осталось хоть что-нибудь. Мерзкая скотина, погулять ей вздумалось, чуть из-за неё без ужина не остался», ― последняя фраза, надеюсь, относилась не ко мне, а к козе.

В лицо мне полетели какие-то тряпки.

― Ты что, дурачок? Не понял, что я тебе сказал: снимай своё тряпьё и надевай то, что дают, ― засмеялся мальчишка.

Значит, бросить в лицо ― у него называется «дать». «Ну, я тебе это ещё припомню, юморист, вот только отдохну немного». Тут мои ноги подкосились, и я неплохо приложился о землю, хоть и устланную какой-то травой, но от этого не менее жёсткую.

Дальнейшее помнил плохо: мальчишка суетился вокруг меня, не переставая ругаться, даже помог мне переодеться в грубые, но сухие штаны и подобие длинного балахона с широкими рукавами. А потом заставил выпить что-то горячее и противное на вкус. И всё ― я вырубился. Проснулся, когда сквозь щели сарая, в котором спал, протиснулись солнечные лучи, слегка осветив помещение; вернее меня разбудил всё тот же голос.

― Эй, прохожий, что-то ты много спишь, вставай, есть будем!

Я сел, покрутив головой и не сразу сообразив, что здесь делаю. Вокруг было сено, рядом лежала моя сумка, одежда и кроссовки. Всё было сухое, даже обувь, и это было удивительно ― после такого-то ливня? Я обулся и только протянул руку к футболке, как услышал: «Не советую, оставайся в том, что тебе вчера дал, тогда не обгоришь на солнце. Оно у нас жаркое».

Тут только я поднял голову и посмотрел на говорившего: это был мальчишка лет десяти, загорелый и конопатый, в таком же длинном балахоне из светлой мешковины, как и у меня, с капюшоном и длинными рукавами. Я осмотрел себя в «мешке из-под картошки» и хмыкнул, мысленно соглашаясь с ним.

Мальчишка сидел на корточках возле меня, ухмылялся и смотрел своими светлыми любопытными глазами, словно ждал ответа. Ну, я и ответил.

― Уговорил, пацан, а где обещанная еда, а то со вчерашнего дня ничего не ел?

Он захохотал.

― Пацан? А что это такое? Ты смелый и наглый, мне такие нравятся, ― он встал и принёс мне глиняную миску какой-то бурды, похожей на кашу, и плоскую палку, видимо, заменявшую здесь ложку. Я не стал привередничать и начал есть. Что сказать ― было необычно, пресно, но съедобно. Мальчишка тоже ел из своей миски, сев напротив меня и поджав ноги по-восточному.

После каши последовал какой-то молочный напиток в кувшине, кислый и освежающий, мне даже понравилось, но спрашивать, что это было, я не стал, просто сказал «спасибо». Это тоже не произвело на мальчишку впечатления, может тут не принято благодарить? Он снова внимательно смотрел на меня, и это начинало раздражать. Чего он ждёт, я ему, клоун, что ли? Надо было что-то сказать, имя хотя бы спросить.

― Тебя как зовут-то, кормилец?

― Меня ― Аби. А тебя?

― Саша. Спасибо, что помог вчера. Без тебя бы точно загнулся, ― и я привычно протянул ему руку для пожатия, но, удивлённо посмотрев, он её не принял. Ну, да, другая культура, понятно. Руку я убрал, и тут меня торкнуло.

― Как, как тебя зовут?

― Моё имя ― Аби, ― как мне показалось, с гордостью произнёс мальчишка.

― Шутишь? Не может такого быть…

Аби расстроился.

― Я не шучу, почему ты так говоришь? Обидеть меня решил?

― Да нет, просто знал я одного Аби. Это имя такое распространённое здесь, да?

― Вовсе нет и нечего врать, здесь только один Аби, другого нет, ― с важностью заявил он, и я решил с ним не спорить.

― Ну, тебе виднее, конечно, я тут недавно, не знаю «чё-как», ― сказал примирительно. Не хватало ещё поссориться из-за ерунды с единственным человеком, спасшим от смерти и давшим мне ночлег. Странный мальчишка дулся и молчал. Впрочем, что из случившегося со мной за последние два дня было не странным?

Неожиданно «новый» Аби встал.

― Поел? Пошли со мной, только вещи сначала в свою котомку сложи, ― он указал на мою сумку и футболку с шортами.

Я почесал в затылке: сумка была небольшая и плоская, в ней уже была фляга с водой, уместится ли там ещё и одежда? Но спорить не стал: аккуратно свернул вещи и засунул в сумку. Надо же, получилось, да ещё место осталось, чертовщина какая-то, тьфу…

Перебросил ремешок сумки через грудь и вслед за мальчишкой вышел из сарая, приютившего меня этой ночью. Было раннее утро, солнце, видимо, встало не так давно, но уже раскалило воздух. От прошедшего вечером ливня не осталось и следа. Я посмотрел на Аби и накинул на голову капюшон. Он был глубоким, хорошо закрывал голову и лицо от палящих лучей.

― Слушай, Аби, а куда мы пойдём?

― Козы ждут, погоним стадо в холмы. Ты со мной иди, нельзя тебе здесь оставаться, а то вдруг хозяин увидит, тебе несдобровать.

Ну вот опять про «хозяина» услышал, тут явно все его боятся, а некоторые просто умирают с его именем на губах. Я вспомнил старуху и меня передёрнуло. Кто он такой? Видно, важная шишка местного значения. Я размышлял, стараясь не отставать от моего нового знакомого, который привычно гнал небольшое стадо коз. Мы с мальчишкой поднялись на холм, и козы разбрелись в стороны, обгладывая невзрачные растения. Аби показал рукой вдаль и вздохнул.

― Видишь, там город. Сегодня базарный день, народу, наверное, много. Вот бы туда сходить…

Я присмотрелся, что-то там действительно было, вроде какие-то строения, но хорошо разглядеть не получалось, солнце слишком слепило глаза.

― Аби, а как он называется?

Он пожал плечами.

― Просто город. Если идти по дороге, то к обеду доберёшься. А почему ты спрашиваешь?

― Интересно, ― слукавил я, на самом деле подумав: «До чего же скучное место. Город, похоже, всего один, никаких развлечений, и как только люди здесь живут? Тоска зелёная».

Он отвел меня вниз по склону холма к развалинам невысокой стены, сложенной из больших грубо обтёсанных камней. В её тени мы и укрылись от солнца.

― Здесь когда-то тоже был город, я слышал, что раньше тут жило много людей. И на тех дальних холмах ― стояли города и крепости, только очень давно. Не спрашивай, сам толком не знаю об этом.

Я внимательно посмотрел на него. Почему мне показалось, что он врёт? За глубоким капюшоном, полностью скрывавшим голову, невозможно было разглядеть выражение его лица. Но у меня было чувство, что он снова ухмыляется. Не хотел говорить или, правда, не знал? «Маленький он ещё, школ, похоже, тут нет, откуда ему что-то знать?» ― успокаивал я себя.

― Аби, а ты не боишься, что козы разбегутся? Почему ты совсем за ними не смотришь? ― спросил только для того, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

― Куда они денутся? У меня кнут, а они не глупые создания. А ты почему называешь рогатых ― «козами», странное слово, не наше.

Теперь настало моё время пожимать плечами, не буду же я ему рассказывать историю, которую и сам не помню. Разговор между нами не клеился, и тут мы услышали жалобное блеянье. Аби сразу подскочил и бросился на вершину холма, с неё всё стадо было видно очень хорошо. У самого подножья холма с противоположной от развалин стороны двое людей, повалив, связали козе ноги и потащили прочь.

Аби бросился вдогонку за ними, размахивая кнутом и выкрикивая на ходу неизвестные мне ругательства. Это выглядело бы комично, ведь мальчишка был совсем маленький, а двое похитителей, напротив ― здоровенные ребята, если б я смотрел эту сцену не в живую, а по телеку. Ну вот, кажется это слово из прошлого, неужели память потихоньку ко мне возвращается?

Я испугался за Аби и бросился вслед за ним с криком: «Подожди меня, Аби, одному ― опасно!» ― он меня не слушал, а очень быстро догонял этих двоих. На что рассчитывал, на свой кнут, что ли? Да эти бугаи в два счёта скрутили бы ребёнка. Сам же я забыл про длину балахона, в который был одет, и, запутавшись в нём с непривычки, упал. Но несмотря на то, что встал на ноги довольно быстро, всё равно опоздал.

Грабители уже уносили орущую козу, когда я подбежал к лежащему на земле Аби. Его мёртвые глаза смотрели прямо в небо, на шее сбоку была глубокая рана, кровь из которой медленно вытекала на траву. Я опустился рядом на колени, прикоснувшись рукой к загорелой щеке мальчика.

― Что же ты наделал, Аби? Почему не подождал меня, глупый мальчишка.

Я был в ужасе, и хоть это была не первая смерть в этом непредсказуемом месте, но сейчас мне было очень больно. Не в силах оторвать заплаканных глаз от кровавой раны, увидел на его шее ещё кое-что: на тонком, испачканном кровью шнуре, висел маленький жёлтый камушек в форме полумесяца, точно такой же, как у младенца Аби, погибшего вчера.

Это не укладывалось у меня в голове, но подумать о происходящем в тот момент мне не позволил раздавшиеся истошные вопли. Я вскочил на ноги и посмотрел туда, откуда они доносились. То, что я увидел, было по-настоящему страшно: двое убийц Аби вместе с козой медленно погружались в каменистую землю как в болото, не переставая при этом громко вопить. Мне даже вслушиваться не пришлось, чтобы понять, что они кричали: «Прости, Хозяин!». Земля сомкнулась над ними за несколько секунд. Не простил, значит.

Потрясённый, я смотрел на ровную поверхность, только что поглотившую ещё живых людей, и никак не мог поверить, что это происходило на самом деле. А, повернувшись к телу Аби, которого надо было похоронить, даже не удивился, что никакого тела на месте убийства не оказалось. Только козы как ни в чём не бывало бродили неподалёку. Что-то подобное уже было со мной, дежавю?

«Что за чертовщина такая, за что это мне?» ― вопросы крутились в голове, пока ноги сами несли меня вниз к дороге. Я не мог думать, мысли путались, лишь одна из них была довольно ясной и вполне понятной ― надо бежать отсюда. Куда? Да куда угодно, хотя бы в город, который показывал мне Аби. Я вздрогнул при мысли о нём. Мёртвый Аби, снова мёртвый Аби…

Я уже знал направление движения и остановился только раз, чтобы напиться воды из фляги. И что бы без неё делал? В сумке обнаружился небольшой свёрток, который сначала хотел выбросить. Но поколебавшись, всё же развернул, предварительно обнюхав.

На этот раз обошлось без неприятных сюрпризов: в свёртке, представлявшем собой кусок всё той же мешковины, оказался лепёшка и что-то вроде белого спрессованного творога, на вкус напоминавший сыр. Аби, сукин ты мертвец, позаботился обо мне? Попросил взять вещи с собой, потому что знал, что не вернусь в сарай? И как бы невзначай показал, куда и как долго мне идти до города. Случайно? Как бы не так! А эта его хитрая, совсем не детская усмешка. Может, он и свою смерть предвидел, как знать…

Я завернул еду в тряпочку и убрал в сумку, решив оставить до того момента, когда сильно проголодаюсь. Сейчас при всём желании ничего не смог бы в себя запихнуть. Просто шёл по дороге, не представляя, что ждёт меня впереди: наверняка, ещё чья-то смерть и не одна. Стараясь прогнать тяжёлые мысли, я попытался сосредоточиться на том, что вспомнил. Пришло время подумать ― как и почему вообще сюда попал?

Но, помучившись немного, бросил эту затею. В голову ничего не приходило. Я фантазировал, придумывал самые невероятные варианты, но ни один из них почему-то меня не устраивал. И снова вернулся к мыслям об Аби. Теперь я был уверен, что это один и тот же человек, возраст которого почему-то изменился. Здесь время течёт по-другому? Возможно. За один день прошло десять лет, да? Тогда почему я как был пятнадцатилетним подростком, так и остался?

Я зациклился на том, что это был один и тот же Аби и уже не мог отказаться от, казалось бы, абсурдной мысли. В чувство меня привёл шум толпы. Поднял голову и увидел, что стою посреди большой бурлящей людьми улицы, которую с большой натяжкой можно было бы назвать городской. Домов и правда было много, но невысоких и неказистых на вид, да и народ вокруг был какой-то потрёпанный. На ум вдруг пришли широкие проспекты, высотки с огромными сияющими окнами, зелёные парки с аттракционами, река в гранитных берегах…

Кто-то больно толкнул меня локтем в бок, презрительно фыркнув: «Что уставился, недоумок, города никогда не видел?»

― Не видел, точно, ― произнёс я и засмеялся, прейдя с тихого хихиканья, на громкий, доведший меня до слёз и коликов в животе, смех. Конечно, это было нервное, ещё бы, сколько всего за эти два дня мне пришлось пережить. Но смех подействовал: люди стали обходить меня стороной, делая охраняющие знаки и, видимо, не желая связываться с сумасшедшим.

Отсмеявшись, я почувствовал себя лучше и пошёл вперёд к торговым рядам. Товары, продававшиеся с прилавков бедных лавчонок, были мне не знакомы, а какие-то, предположительно, овощи и фрукты, и подавно. Хотя пахло вкусно, или к тому времени я всё-таки успел проголодаться. Но поскольку местной валюты у меня не было, а за красивые глаза никто со мной едой явно не поделился бы, оставалось вдохнуть ещё раз одуряющие ароматы и поискать тихое местечко, чтобы попробовать на вкус подарки Аби.

И тут я заметил их ― небольшую группу подростков примерно моего возраста, с безразличным видом прогуливавшихся по торговым рядам. Их внимательные изучающие взгляды совсем не соответствовали безразличному выражению лиц. Потому, как напряглись торговцы при появлении этой «банды», я понял, что ребята явно промышляли грабежом, или, в лучшем случае, были карманниками.

Ввязываться в местные разборки мне не хотелось, и отойдя поближе к стене какого-то дома, прислонился к ней и, жуя кусок лепешки, наблюдал за происходящим издалека. Главаря видно было сразу ― самый крепкий на вид, смуглолицый паренёк, чьи довольно длинные волосы были завязаны в конский хвост. Да и одет он был явно лучше других ― не в дерюгу, а в тёмную, поблескивающую как шёлк, ткань; вёл себя уверенно и спокойно, подавая загадочные знаки своим сообщникам. Жаль, лица я не рассмотрел.

Не стоило мне слишком откровенно на него пялиться, потому что он вдруг резко обернулся и пошёл в мою сторону. Мне стало не по себе, и я спрятал голову в огромном капюшоне. А ещё повернул сумку себе за спину и прижал её телом к стене, закрыв собой. В сумке были все мои вещи, фляжка и остатки еды, большую часть которой я незаметно для себя уже умял.

Мне показалось, что шум внезапно стих. Послышался звук приближающихся шагов и насмешливый голос произнёс: «Эй, кто-тут у нас такой внимательный, ну-ка, посмотри мне в глаза», ― от этого предложения невозможно было отказаться, потому-то что-то острое легонько кольнуло меня в бок.

Я откинул назад капюшон и посмотрел на подошедшего. Моё сердце сразу упало в пятки, и не потому, что испугался, хотя и этого отрицать не буду ― загорелое лицо парня со светлыми глазами, его знакомая насмешливая улыбка и амулет с жёлтым камушком на шее сказали мне всё ― передо мной снова стоял теперь уже повзрослевший Аби…

Аби-хулиган хмыкнул, внимательно всматриваясь в моё потрясённое лицо.

― Ну, что скажешь, деревенщина?

― Что скажу? ― повторил я растеряно, ― Привет, Аби, как дела? Не помнишь меня?

Нож, а в этом я был уверен, кольнул меня сильнее.

― Откуда знаешь моё имя? Кто тебя подослал, говори быстро, малыш, я терпением не отличаюсь.

Малыш? Он назвал меня «малыш»? Тот, кого я держал на руках, ребёнок в мокрых тряпках, постоянно сосавший палец? Тот, которому я сам придумал имя ― с ума сойти! Знал, что поступаю опрометчиво, но не выдержал и засмеялся. В голове мелькнуло: «Капут тебе, Сашка, он же сейчас тебя прирежет, и все дела».

Но Аби не стал этого делать, он отступил на шаг назад, а потом резко ударил меня под дых. Я охнул и задохнулся, но смеяться не перестал. Аби схватил меня за шкирку и потащил за собой. Народ перед нами расступался, а я только слабо отбрыкивался.

― Пусти, Аби, сам с тобой пойду, всё равно в этом балагане кроме тебя у меня знакомых нет.

Как ни странно, это подействовало: он меня отпустил и, повернув ко мне смеющееся лицо, сказал: «Иди за мной, „знакомый“, и не вздумай бежать ― всё равно догоню».

― Знаю, ― сказал язачем-то, заработав ощутимый, хотя и не сильный пинок сзади.

― И помалкивай лучше, потом поговорим, ― и Аби захохотал вполне добродушно.

Я шёл за ним и думал, какой хорошей взбучки заслужил этот малый, очевидно, не помнивший своего «благодетеля». Хотя, в прошлый раз он меня спас, так что, как ни крути, мы с ним были в расчёте. Но драться — то зачем? Бил он умело, этого у него не отнять, чувствовался опыт в этом деле. Я и сам был не плох в драке ― ну вот опять забытые воспоминания давали о себе знать. Обязательно продемонстрирую своё умение этому задаваке, если он, конечно, опять не вздумает меня ни с того ни с сего покинуть.

Шли мы не очень долго, но какими — то кривыми закоулками, обратной дороги на рыночную площадь я сам бы не нашёл. Дома стояли вплотную друг к другу, обнесённые высокими заборами, которые нам с Аби приходилось время от времени перепрыгивать. Он-то это делал легко, а мне ему приходилось помогать, при этом насмешливая ухмылка не сходила с его веснушчатого лица. Мне от такой «помощи» становилось неловко и очень хотелось двинуть по его довольной физиономии.

Наконец мы добрались до места. Перед этим пришлось спуститься в подвал и изрядно побродить по его пыльным коридорам. Меня всё время не отпускало ощущение, что шутник Аби нарочно водит меня кругами то ли для того, чтобы запутать, то ли, чтобы просто посмеяться надо мной. Когда мы третий раз подряд прошли мимо одной примечательной трещины на стене подвала, я не выдержал и, дёрнув его за рукав, процедил сквозь зубы: «Не надоело ещё изгаляться надо мной? А, Аби?»

― Неужели, заметил? Ай, молодец! ― и он хлопнул меня по плечу, ― не переживай, уже пришли, ― и втолкнул меня прямо в дверь, словно выросшую перед моим носом. Я зажмурился, ожидая удара, но Аби успел открыть дверь ударом ноги.

Часть 3

― Прошу в мои покои; проходи, «знакомый», может скажешь, как тебя зовут?

― Да говорил уже тебе, только ты, похоже, не запомнил ― можешь звать меня Сашкой.

Аби задумался, словно пытался что-то вспомнить.

― Говоришь, мы раньше встречались? Что-то не припомню такого, и имя у тебя странное…

― «Не наше», ― договорил я за него, ― ты мне это уже…

Закончить фразу не получилось, потому-то Аби вдруг схватил меня за грудки и заглянул в глаза. Что-то было не так с его глазами: они вдруг потемнели и мне показалось, что-то вертится в этой чёрной бездне… Но я сумел оторвать взгляд и победно хмыкнул: «Никак, загипнотизировать меня решил? Не выйдет. Я не поддаюсь гипнозу, уже проверял», ― сказал это без тени сомнения, потому что верил в свои слова, хотя и не помнил, где и когда это было.

Аби побледнел и отпустил меня, теперь он уже не смеялся.

― Так как, ты говоришь, тебя зовут? ― его глаза снова приняли свой светло-серый цвет.

― Сашка, ― в который раз повторил я.

― Ты уверен? ― спросил он совершенно серьёзно.

― Естественно, раз меня так мама назвала, ― насмешливо произнёс я и замолчал, потому что в голове забытый, но точно знакомый голос из прошлого, произнёс: «Ты знаешь, как мама тебя назвала при рождении? Алекс, в честь твоего знаменитого дедушки. Он был великим магом. И запомни, с этого дня ты никогда не должен забывать своего настоящего имени ― Алекс. Это имя не раз может спасти тебе жизнь…»

Я переваривал только что вернувшееся воспоминание, а Аби продолжал внимательно на меня смотреть.

― Ну что, вспомнил? Не знаю, почему, но уверен, что ты сказал мне чужое имя. Неужели ошибся?

Я молча помотал головой.

― Ты не ошибся, нет. Я тебя не обманул, Аби, просто почему-то забыл. Меня зовут Алекс. Это точно. Отец сказал, чтобы никогда не забывал … ― я снова замолчал, на этот раз из-за резкой перемены в лице Аби: теперь он мне верил, и его глаза сияли непонятным мне восхищением.

Так хотелось спросить его, что всё это значит, но голова вдруг закружилась, ноги подкосились, и я едва не упал, вовремя подхваченный Аби. Он осторожно опустил меня на пол и отошёл в сторону. Я закрыл глаза, неожиданно наполнившиеся слезами, потому что именно в этот момент всё вспомнил.

Стоял пасмурный и холодный февральский вечер, до моего дня рождения оставался месяц, и вместо того, чтобы внимательно слушать отца, я перебирал в уме подарки, которые, возможно, получу от него. Голос отца вернул меня к действительности.

― Алекс, что случилось на этот раз? Почему ты совсем меня сегодня не слушаешь? У нас с тобой не так много времени для учёбы. А ты опять отвлекаешься, ― говорил он с болью в голосе, ― откуда такое легкомыслие, мне становится страшно за тебя.

― Ну, не начинай опять занудствовать, па! Всё совсем не так, я выучил то, что ты говорил мне в прошлый раз. Отвлекся всего на минутку, подумаешь…

― Нет, это важно, если ты забудешь хотя бы одно слово, это может стоить тебе жизни. Магия ― очень опасная штука.

― Знаю, знаю, я же не спорю, ну прости, па! Буду внимательно слушать, вот увидишь. Хочешь, покажу как у меня получается перемещать предметы, всю неделю тренировался, смотри, ― и, сосредоточившись, начал двигать сначала мелочь на столе отца ― ручки, папки с бумагами, фарфоровую рамку с нашей с ним фотографией. Потом передвинул тяжёлый стул в дальний угол комнаты и, ободрённый довольной улыбкой отца, продолжил свои опыты.

Мобильный зазвонил, как всегда, не вовремя. Отец извинился и сказал, что выйдет на минутку, и что бы без него я ничего не делал. Дав ему слово, сразу же забыл об обещании. Я стоял и искал, что бы ещё такое переместить к его возвращению, и тут увидел обувную коробку с новыми кроссовками, которые он сегодня принёс домой.

Каким же дурачком я был тогда! Моё внимание быстро переключилось на кроссовки, надев их, красовался перед зеркалом в кабинете, где мы обычно занимались. Тут мой взгляд упал на узкий книжный шкаф, стоявший у стены. Сразу подумал, что, если постараюсь, смогу его выдвинуть вперёд. Вот отец удивится, ведь, по его словам, шкаф такой тяжёлый, что его-еле занесли в квартиру сразу несколько человек― старинная работа и всё такое, бла-бла-бла.

Я сосредоточился и, вуаля, как говорится, шкаф со скрипом, но выдвинулся, следуя моему мысленному приказу. Прямо за ним была дверь. Самая обыкновенная, непримечательная с очень простой ручкой. Я протиснулся за шкаф и просто прикоснулся к ручке, даже не повернул. Последнее, что услышал, падая в темноту и пересчитывая своим телом деревянные ступени, был крик вошедшего в комнату отца: «Нет, только не это, Алекс! Не прикасайся к ручке, ты ещё не готов…»

А потом наступила темнота, и я очнулся в горящем доме.

С трудом открыл глаза, рядом со мной на корточках сидел грустный Аби.

― Как ты? ― просто спросил он.

Я молча протянул ему руку, он схватил её и осторожно помог встать с пола, потом повёл к столу, стоявшему у окна, и посадил на красивый резной стул с гнутыми ножками. «Прямо как у нас дома», ― подумалось мне, мысли текли вяло, словно у меня был не мозг, а болото, из которого они выбирались медленно и с большим трудом.

Я осмотрелся. Да уж, не таким представлял себе берлогу главаря банды уличных мальчишек. Это больше походило на квартиру какого-нибудь профессора в столичном городе: старинная мебель, кожаный диван у стены, картины в позолоченных рамах, мягкий ковёр на полу, шкафы до самого потолка, полные книг.

На столе стояла фарфоровая посуда, на блюдах ― что-то мясное и очень вкусно пахнувшее, разные салаты и, вероятно, деликатесы, заслуживавшие внимания. Но я не мог есть. Развернувшись, спросил у Аби совсем не то что собирался: «Аби, ты и есть Хозяин этого места? Я прав?»

Он снова внимательно посмотрел на меня, потом сел на соседний стул и начал есть. Я и так был на взводе, поэтому крикнул ему почти в ухо: «Плохо расслышал вопрос? Отвечай!»

Он отодвинул от себя тарелку и посмотрел на меня с вызовом.

― Не забывайся, маг Алекс, ты у меня дома в гостях, и вообще, не ори так! ― продолжил он примирительным тоном, ― да, я ― Хозяин этого места. Сам его создал, и порядки здесь устанавливаю тоже я, дошло?

― Ещё бы ― дурачил меня всё это время, сволочь, весело было, да?

― Вроде, а знаешь, за последние пятьсот лет ― ты мой первый гость, поэтому ― да, немного повеселился. Скучно же здесь, сил нет.

― А если скучно, почему не свалишь отсюда? ― всё ещё злился я.

― Свалишь? Интересное слово. Только понимаешь, Алекс, я не могу этого сделать. И ты не можешь. Для непонятливых поясняю ― это ловушка, из которой уже… неважно сколько времени пытаюсь выбраться! ― теперь он так отчаянно кричал, что я ему сразу поверил.

Вот ведь попал! Я закрыл лицо руками, чувствуя, как нарастает во мне гнев. «Нет, так нельзя, надо взять себя в руки. Смогу, у меня всё получится, получится…» ― повторял эти слова про себя, но это не помогало. Становилось только хуже.

Аби тихонько прикоснулся к моему плечу, заставив меня вздрогнуть.

― Алекс, поверь мне, знаю, как тебе нелегко, сам много раз проходил через отчаяние. Я создал этот мир и населил его людьми, животными и монстрами, ― он хмыкнул, ― всё лишь для того, чтобы не жить в одиночестве. Я выстроил для них города, но люди ― всегда люди. Они постоянно хотят больше, чем имеют, и вскоре начались войны за землю, богатство и так далее. Они уничтожали друг друга и разрушали такие красивые города. Я разочаровался в них…

― И что было дальше? ― тихо спросил, хотя мне было совершенно не интересно, меня занимала только одна мысль: «Как же отсюда выбраться?»

― А дальше этот мир стал жить по своим законам. Не понимаешь? Я сказал, что здесь ― решаю всё сам, но теперь это не так. Некоторые вещи происходят сами по себе, например, меня постоянно убивают, и с каждым годом всё чаща и чаще. Удивлён? Я ― тоже. Конечно, быстро возрождаюсь, но понятия не имею в каком теле появлюсь снова и сколько времени проведу в нём. Только этот амулет не даёт мне забыть, кто я такой…

― Грустная история, но знаешь, Аби, я всё равно буду искать выход отсюда, прости и пойми меня. Безумно хочу домой, отец, наверное, с ума сходит.

Аби кивнул.

― Конечно, дерзай, может у тебя когда-нибудь получится, ― но в его голосе слышалось совсем другое: «Молодой и глупый маг, ты всё ещё на что-то надеешься…»

Аби встал и показал мне на диван, на котором уже были приготовлены подушки и одеяла.

― Отдохни сегодня, ты устал и в шоке. За ширмой в углу ванная, наверное, соскучился по ней. Я ― за стеной, если будет что-нибудь нужно ―зови, ― и он ушёл, оставив меня одного разбираться со своим отчаянием.

Ванне я обрадовался: горячая вода, душистая пена — это было просто блаженство; потом переоделся в свои вещи, которые оказались совершенно чистыми ― ну чему тут удивляться, я же был в доме мага. И, наконец, перебрался на диван, зарывшись с головой в невесомые подушки и одеяла. Кстати, здесь, в комнате Аби, было совсем не жарко, кондиционер он что ли изобрёл? А, не важно, это я так пошутил…

Спать не мог, как ни старался, голова работала на полную. Раз уж память ко мне вернулась, я старался вспомнить всё, что рассказывал отец о мирах, а конкретно ― о мире Хозяина. Перебирая в памяти дни своей учёбы с отцом, вдруг понял, что, самому не верится в то, что сейчас скажу — я соскучился по школе, по друзьям, даже по сумасшедшему Чаку…

И тут ко мне пришло нужное воспоминание, я снова услышал голос отца: «Мир Хозяина ― очень опасен, потому что из него трудно, практически невозможно, выбраться. Дверь в другой мир показывается только в тот момент, когда Хозяин мёртв. Именно поэтому он сам не может покинуть свой же собственный мир. Так работает эта ловушка. А поскольку после смерти Хозяин быстро возрождается, надо успеть в этот короткий промежуток найти дверь и выйти».

Это оказалось самой настоящей подсказкой для меня. Я обрадовался и ликовал. Да, вот он ― ответ на главный вопрос. Надо только дождаться очередной его смерти.

Как бы жестоко это не звучало, но для меня это был единственный шанс, и я должен был его использовать. Значит, надо всё время держаться поближе к Аби, и как только это с ним случится… А что делать дальше, где искать эту самую дверь? Ответа не было, потому я снова приуныл, и начал дубасить ни в чём не повинный диван подушкой.

Дверь открылась и вошёл Аби в шёлковом халате. Внимательно посмотрев на меня и разбросанную по полу постель, он покачал головой.

― Уже ночь, тебе пора отдохнуть, да и мне тоже, ― он укоризненно посмотрел мне в лицо. Стало неловко, потом вдруг так захотелось спать, что я быстро собрал разбросанную постель, улёгся на диван и тут же заснул. Последней мыслью было: «Чёртов Аби, чёртов маг…»

Спал я беспокойно, мне снились то старуха-вампирша, то здоровенные тупые похитители коз, то просто какие-то незнакомые рожи. Всех их объединяло одно ― они шептали и уговаривали меня: «Зачем ждать? Просто убей его сам, ведь это так просто, он тебе доверяет. Дверь между комнатами не закрыта, один удар чем-то тяжёлым по голове ― и ты свободен». А старуха шепелявила: «Кровь, выпей его кровь, ты маг, не погибнешь, только станешь ещё сильнее и получишь все его знания».

От таких снов я проснулся в холодном поту. Сел на диване, пытаясь выровнять дыхание и успокоить взбесившееся сердце. Моё подсознание подталкивало меня к действию. Я взъерошил руками волосы на голове, а потом зажал уши, чтобы не слышать эти ужасные голоса, продолжавшие своё чёрное дело и после моего пробуждения.

Вдруг подумал, что, может быть, это Аби проверяет меня. Он наверняка не хочет меня отпустить, хотя сам ищет способ сбежать отсюда. Возможно, в эту самую минуту он читает мои мысли.

Взволнованный этой догадкой, встал и прошёлся по комнате. Отодвинул штору, думая увидеть перед собой стену подземелья, а вместо этого залюбовался проплывающими мимо облаками и встающим на горизонте солнцем: я был в башне и, кажется, очень высокой.

Да, Аби настоящий маг. Неужели я им восхищаюсь? Похоже так, и, конечно, ни за что не стану его убивать, всё случится и без моего участия. От этой мысли мне сразу стало легче на душе, жуткие голоса в голове пропали, я вернулся в кровать и уснул, на этот раз без сновидений.

Проснулся поздно, ведь ночь провёл без сна. На столе стоял приготовленный обед, и пахло так вкусно, что я сразу же уселся за стол. В комнату зашёл грустный, явно не спавший Аби, и сел рядом со мной.

Мы обменялись приветствиями и начали есть, было безумно вкусно, и я немедленно сообщил Хозяину об этом, надеясь вызвать его весёлую улыбку. Но он только кивнул.

― Рад, что тебе понравилось, Алекс. Должен тебе кое-что сказать и извиниться. Я слышал твои мысли и теперь точно знаю, что живым мне отсюда не выбраться. Прости меня, у меня не было выбора, ведь я почти не знаю тебя. Можешь не беспокоиться, не буду тебя задерживать, напротив ― помогу, чем смогу. Просто будь рядом со мной, чтобы начать искать дверь. И не переживай, если не получится с первого раза, будут и другие возможности, последнее время я часто покидаю этот мир, ― он попытался улыбнуться, и это была ухмылка обречённого.

У меня сжалось сердце, врагу бы не пожелал такой судьбы, но и помочь ему я был не в силах, во всяком случае ― пока.

― Знаешь, Аби, не унывай, друг! Если смогу выбраться отсюда, то клянусь, вернусь за тобой, как только наберусь сил и знаний. Пусть живым ты не можешь покинуть этот мир-ловушку, но я смогу вынести твоё тело и оживить в другом, нормальном месте. Ведь такое возможно, да?

Аби выслушал меня внимательно, помолчал немного, словно обдумывая ответ, а потом кивнул, и его глаза радостно заблестели.

― А ты не дурак, маг Алекс! Только что дал мне надежду, не обманешь? ― и он внимательно посмотрел мне в глаза так, что у меня мороз пробежал по коже, ― нет, говоришь правду, надо же… Хорошо, готов к приключениям? Тогда пошли со мной! ― и Аби засмеялся.

Мог ли я подумать, что в последний раз слышу его заразительный смех.

Мы покинули дом Хозяина через подземные коридоры и оказались в душном, залитом солнечным светом городе. Аби снова был одет как главарь банды, которая, стоило нам только выйти, тут же его окружила. Они поговорили о чём-то, словно не замечая меня, и быстро разошлись. Аби повернулся ко мне, улыбаясь.

― Сейчас пойдём вон по той улице, я покажу тебе кое-что интересное. Иди за мной, Алекс, так будут безопасней для тебя.

― Ты бы лучше о своей безопасности побеспокоился, в той стороне так много народа, а твои телохранители куда-то смылись.

― Тело — кто? ― удивился Аби, ― сколько же странных слов ты знаешь, ― подмигнул он мне, и я покорно поплёлся следом за ним. С момента, как мы вышли, меня не покидало нехорошее предчувствие. Да, с одной стороны, смерть Аби была мне выгодна, но с другой ― я не хотел, чтобы его убивали…

Быстро прошли улицу и свернули в узкий проулок, которыми этот городишко просто кишел. Не успели дойти до его середины, как с крыш домов, словно яблоки с переспевшей яблони, посыпались люди в чёрной одежде, вооружённые палками и цепями. «Прямо ниндзя какие-то местного розлива; отношения, что ли, собираются выяснять?» ― додумать я не успел, потому что получил по уху и пришлось срочно вступить в схватку с неизвестным мне противником.

Аби уже лихо разбрасывал нападавших, я тоже от него не отставал. У меня появилась возможность показать ему мои способности в бою и, должен сказать, получалось неплохо. Аби одобрительно крикнул мне: «А ты нравишься мне всё больше и больше! Справа, не зевай!»

Мы дрались, и мне даже в голову не пришло, что Аби может своей магией просто «сдунуть» всех разом из переулка. Но он не хотел этого делать, ему было весело, и, как ребёнок, Аби продолжал играть в «бандита». А потом всё неожиданно кончилось. Кто-то свистом подал сигнал, и противники быстро разбежались, оставив на земле истекающего кровью Аби.

Я добрался до него за два больших прыжка и опустился на землю рядом с ним. Он ещё дышал. В его груди торчала чёрная рукоять. Я схватил его за руку, в голову лезла одна глупость, вроде: «Надо же „скорую“ вызвать, скорее». Я совсем забыл, где нахожусь. Он смотрел на меня, его взгляд оставался осмысленным, голос же слабел с каждым словом.

― Алекс, не теряй времени: дверь где-то здесь, я чувствую… ― и он умер на моих руках. Не в силах даже заплакать, хоть мне было очень больно, я много раз повторял слово «дверь», уставившись на две совершенно пустые стены, на которых не было даже намёка… Стоп. Эти трещины на стене такие ровные, это подозрительно.

Я встал, оглянулся последний раз на Аби, но его уже не было. «Надо спешить, у меня совсем мало времени», ― гудело в голове, и, как пьяный, подошёл и осторожно коснулся пальцами трещины на стене. Дверь появилась мгновенно ― металлическая с большой ручкой. Раздумывать было некогда, сердце стучало: «Домой, скорей домой, поспеши», ― и я рванул эту чёртову ручку так, что она осталась у меня в руке, тяжёлая, как чугунная гиря.

Дверь плавно открылась, и меня втянуло в густой клубящийся мрак, такой плотный, что он мгновенно забил мне рот и нос, не давая возможности вздохнуть. Но впереди, всего в нескольких шагах от меня, светилось пятно выхода, и я пошёл к свету, мысленно твердя себе: «Ничего страшного, просто плыву ночью в бассейне, надо только полминутки потерпеть и не дышать».

Я вывалился наружу, отчётливо услышав хлопок закрывающейся за мной двери. Здесь не было привычно светло, скорее, это были вечерние или предрассветные сумерки. Хорошо слышался знакомый, шелестящий звук ― шум прибоя. Вода, наконец-то! Значит, точно вышел из проклятого мира-ловушки.

Я протёр руками глаза и прокашлялся, прогоняя из лёгких остатки чёрного тумана. И увидел воду, везде, куда только хватало глаз, стоя на небольшом клочке суши. Что это ― море, или, может быть, океан? Да какая разница! Главное, что я снова был один, и, сев на корточки и опустив руки в этот замечательный изумрудный песок, сколько угодно мог любоваться прибоем тёмно-фиолетового цвета с его воздушной розовой пеной под волшебным, чёрт бы его побрал, сиянием сразу двух голубых лун.

― Па, забери меня отсюда, пожалуйста! Это же не мой мир …