Здравствуй, пионерское лето!

Глава 11

— Здравствуйте ребята! — довольно молодая, лет двадцати пяти с виду, вожатая, буквально лучилась энергией и счастьем. — Рада приветствовать вас в нашем, самом лучшем отряде «Любопытные мартышки»!

В этом месте я тайком сделал жест рукалицо. Хорошо ещё современная культура мемов до Союза пока не добралась из-за отсутствия соцсетей, и никто не понял, чего это со мной. С другой стороны, судя по лицам некоторых ребят, попавших со мной в один отряд они тоже поняли, чем нам грозит такое название. Мне очень захотелось познакомиться с тем креативщиком кто его придумал и крепко пожать ему шею.

Как я и планировал, меня зачислили в многопрофильный отряд, то бишь такой, который не специализировался ни на чём конкретным. Точнее сначала нас привезли в лагерь, и я немного офигел, потому что место, где нам предстояло жить, представляло собой не слишком высокое бетонное строение без окон, тянущееся вдоль побережья, с надписью «Солнечный» на фасаде. Но всё оказалось не так страшно, даже наоборот. На самом деле корпуса каскадом спускались с гор вниз, к воде, выходя к самому морю. В оправдание называния лагеря каждой комнаты имелся небольшой балкон, а у некоторых, даже террасы с растущей там зеленью, так что солнца хватало всем. А между корпусами располагались хитрые многоуровневые лестницы, по которым можно было спуститься на набережную или ещё дальше, на пляж или пристань.

Правда всё это я рассмотрел позднее, а пока нас, поделив по возрастам, загнали в дворики перед корпусами. Теперь детей предстояло распределить по отрядам. А затем по отрядам внутри отрядов. Да, с фантазией у советских руководителей было не очень, поэтому на местах пытались хоть как-то это компенсировать названиями. Например, Солнечный имел четыре корпуса, в которых располагалось двенадцать отрядов. Каждый из них имел название месяца, Июнь, там или Ноябрь, что нашло отражение в отделке помещений. И дети внутри этих отрядов, или по сути блоков, делились ещё на три отряда поменьше, уже имеющих специализацию, профиль, как говорили здесь, или остающиеся многопрофильными, то бишь без специализации на чём-то одном.

Вот именно по этим отрядам нас и делили. Желающих заняться туризмом, стать моряком или кем-то ещё было хоть отбавляй. Количество желающих никак не вмещалось в размеры так что то и дело то тут, то там слышались всхлипы неудачников, постеснявшихся пролезть вперёд или которых тупо затолкали более шустрые ровесники. Впрочем, вожатые бдели, и на моих глазах пару человек вписали в профиль, на основании имеющихся у них наград и грамот за это направление, выкинув оттуда тех, кто подобным похвастаться не мог. Я же сидел мышью и не высовывался, несмотря на то что ловил на себе взгляды вожатых профилей Альфы и Энергии. Но нет, ребята, без меня.

Как и планировалось, я успешно пересидел распределение, попав в самый последний отряд, куда собрали всех, кто не прошёл в профили. И словно в насмешку туда же угодила Сикорская. Честно говоря, меня это ничуть не обрадовало. Я надеялся в лагере снять с шеи это ярмо, отдав его на откуп воспитателям. Но не получилось, не срослось. Причём я не понял, сделала она это специально или же просто не нашла направления по душе. Вожатые как минимум трижды спрашивали хочет ли она в профиль, яркая, красивая, беловолосая девочка явно привлекала внимание. И на тебе, София попадает в самый отстойный отряд, куда собирают остатки тех, кто никому не нужен. Любопытно, но мой взгляд девушка проигнорировала. Да и бес с ней. Если это она специально, то сама себе злобный Буратино. Пусть даже не приходит жаловаться. А пока мы скучковались каждый с вожатым своего отряда и приступили к знакомству.

— Меня зовут Полина, и мы, с Русланом, — девушка ткнула рукой в сторону стоящего рядом парня, лет двадцати, который мне сразу не понравился. — Будем вашими вожатыми. А теперь давайте познакомимся и выберем актив отряда. Нам нужен будет знаменосец, горнист, барабанщики, комсорг отряда, ну и с остальными определимся по ходу. Давайте начнём, кто хочет быть первым?

— Ну давайте, смелее! — видя, что никто особо не рвётся Руслан решил нас приободрить. — Вы же приехали сюда, в лучший лагерь в мире не для того, чтобы сычами сидеть, а чтобы дружить! Ну?! Чего вы как булки?! Активнее, активнее! А то так и останетесь неудачниками по жизни.

Как по мне мотиватор из вожатого вышел так себе, особенно последняя фраза про неудачников заставила даже Полину на него зло зыркнуть. А пара детей, из тех, кто сильно рвался в профиль, но им мест не досталось хлюпнули носами. Честно говоря, если бы Руслан продолжил нести чушь я бы мог и не сдержаться. Конечно, было бы неприятно, если бы меня выгнали из Артека в первый же день за избиение воспитателя, но хоть душу бы отвёл. Таких мудаков надо учить жизни, не зря он мне с первого взгляда не понравился. Но на этот раз придурку повезло, потому что Сикорская вдруг подняла руку.

— Быть первым всегда страшно, — Соня стрельнула глазами в вожатого, показывая, что мол мы не неудачники, просто кто-то должен был начать. — Давайте я попробую. Меня зовут Софья Сикорская. Шестнадцать лет. Я из Новосибирска. Люблю читать, шоколад и котят. Они такие… миленькие.

Ребята прыснули. Оно и понятно, контраст обычно холодного образа снежной королевы вдруг дал трещину, когда девушка заговорила о котятах, превратившись в обычную девчонку. Даже слегка покраснела от смущения. А я вдруг понял, что ничего о ней не знаю. Да, мы пересекались часто, в школе и на тренировках, но, по сути, Соня всегда держалась немного отстранённо от остальных. Многие списывали это на снобизм, но я-то знал, что во многом это самозащита и вынужденная мера. Всё-таки она была из не самой простой семьи. А вот по-настоящему, что она любит или не любит, похоже, не знал никто. И как бы сама девушка меня не бесила, я сделал пометку. Значит шоколад и котята. Запомним.

После откровения Сони плотину прорвало и ребята наперебой принялись представляться и рассказывать о себе. Вожатым даже приходилось сдерживать самых нетерпеливых, впрочем, Полина с этим блестяще справлялась, чувствовался немалый опыт. Я тоже слушал с интересом, отмечая, что в нашем отряде оказались иностранцы. Смуглый высокий парень с копной чёрных как смоль кучерявых волос, представившийся как Жан, был с Кубы. В противовес ему по-скандинавски красивая девочка, белобрысая блондинка с кожей, настолько белой, что была способна поспорить с Сикорской, оказалась из Финляндии. Звали её Лайна и да, по-русски она говорила немного медленно и нараспев.

— Так, кто следующий? — Полина прошлась по рядам глазами и вдруг ткнула пальцем в меня. — Давай ты, а то сидишь тихонько, будто про тебя забыли.

— А может не стоит? — я вдруг понял, что несмотря на все приключения, случившиеся за последнее время, рассказать мне особо нечего, всё или под грифом «Секретно» или не для пионерского лагеря. Хотя… я почувствовал, как задницу кольнуло шило… почему бы не похулиганить. — Семён Чеботарёв, погоняло Чёбот. Хулиган, состою на учёте детской комнаты милиции. Был задержат по подозрению в убийстве и вымогательстве. Что ещё… а! Люблю бить людей. Теперь точно всё.

Тишину повисшую над нами можно было резать ножом. Причём замолчал не только наш отряд, но и соседний, находящийся всего в паре метров. И все они уставились на меня круглыми от удивления глазами. В их головах не укладывалось, что человек может такое сказать, и если это правда то, как вообще я попал в Артек, ведь конкурс сюда был выше, чем в МГУ. Туда ведь идёт далеко не каждый, а в Артек хотят все, не взирая на пол и возраст. И лишь Сикорская закатила глаза и хлопнула себя по лицу рукой. Ну вот научил плохому, а ведь всего раз объяснил значение этого жеста и на тебе! Его используют против меня.

— К-кх-м, Семён, — первой, как и положено себя в руки взяла Полина. — Мы здесь очень ценим юмор, но это было не смешно.

— Так я и не смеялся. — я пожал плечами. — Всё это чистая правда. Можете у Сони спросить, она моя бывшая одноклассница и всё обо мне знает.

— Вот только меня в свои дела впутывать не надо! — немного истерично огрызнулась Сикорская, на которую уставилось шестьдесят пять пар глаз. — И не верьте всему, что это… человек, говорит. То есть, всё это, на самом деле правда, но при этом всё не так! Это… долго объяснять. Просто не верьте ему и всё. То есть…

— Мы поняли, — прекратила мучения девушки вожатая. — Семён, раз ты здесь, значит тебе дали ещё один шанс. Постарайся его не потратить зря. И после собрания останься, я хочу с тобой поговорить. Так, давайте дальше. Вот ты, представься.

Я с ухмылкой на лице послал Софье воздушный поцелуй, на что та резко отвернулась, не желая даже смотреть на меня. Обиделась. А вот нефиг было со мной в один отряд идти. Девочке давно нужно было понять, что она мне не соперница, да и её выходка в автобусе меня разозлила. Я понимаю, советские люди очень социальны и здесь не считалось зазорным обсуждать чью-то личную жизнь на партсобраниях, да и просто так. Но всему есть предел. Так что хотела поучаствовать в моей жизни — кушай не обляпайся.

— Меня зовут Марк Гельтман, — одним из последних поднялся щуплый паренёк в очках с тяжёлой роговой оправой. — пятнадцать лет. Я играю на саксофоне. Люблю шахматы и как мама готовит.

— Ну горниста мы уже нашли, — я не сумел удержаться от комментария. — А давно играешь?

— С шести лет, — Марк поправил очки. — Закончил детскую музыкальную школу, теперь хожу в класс при консерватории.

— Как говоря заграничные буржуи респект и уважуха, — я протянул ему кулак, на который приличный еврейский мальчик из хорошей семьи посмотрел с недоумением. Пришлось убрать, но меня уже понесло, надо же было имидж поддерживать. — Девушки, кстати, обратите внимание, это же шикарный жених! Мало того, что сам по себе саксофон это музыка любви, так ещё и деньги всегда дома будут. Знаете сколько лабух в кабаке получает? В день может поднимать как обычный рабочий за месяц!

— Я не лабух!!! — вспыхнул Марк, покраснев от гнева. — Музыка — это искусство!!!

— А так ты из этих… — я неопределённо помахал в воздухе рукой. — Ну если с мировой известностью не сложится, приходи, устрою тебя в какой-нибудь вокально инструментальный ансамбль. Хороших музыкантов на духовую секцию всегда сложно найти.

— Можно подумать, такой как ты что-то понимает в музыке, — фыркнул Гельтман, ничуть меня не испугавшись. — твой уровень это блатняк, на гитаре в три аккорда вопить, не более.

— Упаси боже! — я расхохотался, пацан мне понравился. — У меня слуха вообще нету и пою я так, что собаки выть начинают. Но в музыкальных группах я всё же кое-что понимаю, уж поверь.

— Потише ребята, — остановила полемику Полина, но последний член отряда «Любопытные мартышки» как раз закончил представление, и вожатая громко хлопнула в ладоши. — Отлично! Вот мы все и познакомились. Теперь давайте определимся с должностями и отправимся на ужин. День сегодня был длинный и тяжёлый, так что, если есть желающие, не стесняйтесь, предлагайте.

— Предлагаю сделать знаменосцем Чеботарёва. — тут же вскинула руку Сикорская и зло сверкнула глазами в мою сторону. — Он идеально подходит на эту должность.

— Соня, понимаешь, — Полина не могла прямо сказать девчонке что та дура, поэтом ей приходилось тщательно подбирать слова. — Знаменосец — это лицо отряда. Я не уверена, что Семён подходит на эту роль.

— Давайте ещё зэка какого-нибудь сделаем, ага, — а вот гораздо менее тактичный Руслан не стеснялся в выражениях. — Ты башкой думай иногда.

— Ну почему же, я всегда ей думаю, — ехидно ухмыльнулась София. — А Семён в шестнадцать лет имеет второй Разряд, несколько изобретений, в том числе всесоюзного, а то и мирового уровня, и является кавалером ордена «За личное мужество», а также ведомственной награды МВД. Это помимо всего прочего. И Марк, он действительно разбирается в музыке, точнее в текстах к ней. Слышали песню «И вновь продолжается бой»? Это его. Точнее слова Чеботарёва, а музыка Лены Зосимовой, ещё одной нашей одноклассницы.

— Соня, ты сейчас серьёзно? — в очередной раз оба отряда вылупились на девчонку, а точнее переводили взгляд с неё на меня, а Полина вообще не понимала, что делать. — Семён, это правда?

— Как и то, что я говорил ранее, абсолютная. — кивнул я, понимая, что Сикорская отомстила, стерва такая. — Я очень… разносторонняя личность.

— А что насчёт обвинений, о которых ты говорил? — Полина чувствовала, как у неё шарики заходят за ролики. — Это тоже правда?

— Признан невиновным, — я мило улыбнулся и решил добить. — Признали самозащитой.

— Так, хватит! — вожатая поняла, что если продолжить обсуждение, то она точно уедет в психушку. — Со знаменосцем определились. Марк, ты будешь горнистом? Отлично! Давайте, кто барабанщиком хочет быть? Лучше всего девочки. София, хочешь? Нет? Значит будешь комсоргом. Ребята, голосуем за кандидатуру Сони Сикорской. Кто за?! Кто против?! Единогласно!

В этом месте я чуть было не вскочил с криком «Да, детка!». Сама Сикорская оказанную ей честь не оценила, судя по кислой морде лица, но и спорить не стала. А Полина, быстро добив все остальные должности, благ их там оставалось немного, повела нас расселяться. Про разговор со мной она не забыла, но времени уже почти не было, только помыться, переодеться и идти на ужин. А то режим и всё такое, вдруг по итогу смены не будет привеса отряда. А это непорядок, не меньше, чем коклюш!

Из-за каскадной архитектуры комнаты оказались очень интересной, зубчатой формы, причём этот самый зубец, выходивший на балкон, был полностью стеклянный, что давало отличную освещённость. А кроме кроватей в номерах были ещё и письменные столы. Артек работал круглогодично, и наличие рабочих мест и даже беспроводной сети позволяло детям не отрываться от обучения. Тут даже школа была, но дальше, вглубь берега, там, где располагались основные спортивные и развлекательные объекты.

Но самым большим сюрпризом лично для меня была форма. Каждому из нас выдали полный комплект. Повседневная, парадная, тёплая кофта, куртка, ремень с блестящей металлической бляхой по типу солдатской, только вместо военной звезды на неё красовался символ пионерии, звезда на фоне костра, и вишенка на торте — пилотка нежно голубого цвета. С кокардой! Две последние меня просто убили. Я слабо представлял себя с этим убором на голове, но альтернатива в виде белой панамки была ещё хуже. Пришлось смириться. Я, конечно, нонконформист и всё такое, но из-за такой мелочи ругаться с вожатыми не хотелось. И так сегодня выступил уже, где можно было и промолчать.

Жалеть о сделанном я не собирался. Было и было, всё равно в итоге узнали бы. Я сам бы и рассказал. С другой стороны, мне было немного непонятно, чего это я вообще стал откровенничать. Чтобы досадить Сикорской? Да ну нафиг! Объяснение я видел только одно, взбрык гормонального фона, всё-таки у меня сейчас самый пик пубертата, подстёгнутый особенностями энергета. Это не мои домыслы, это Анастасия сказала.

За прошедшие с момента попадания четыре месяца я вырос на пять сантиметров и набрал в весе килограмм пятнадцать, став похожим скорее на восемнадцати — двадцатилетнего мужчину, чем на подростка. Что, кстати, заставляло многих ребят смотреть на меня с удивлением, но в Артеке таких хватало. Тот же кубинец Жан тоже не выглядел на шестнадцать, ничуть не уступая мне в росте или телосложении. Он, кстати, тоже оказался Разрядником и был в Артеке уже третий раз, а после школы собирался учиться в университете Дружбы народов. Советы очень грамотно подходили к дружбе с другими странами, используя мягкую силу. А уж кубинцев у нас и вовсе любили как братьев.

— Так, пацаны, шустрее собираемся, шустрее! — на правах самопровозглашённого лидера подогнал я соседей, всё ещё не переодевшихся в повседневную форму. — Если пропустим ужин, то вам же хуже. Я когда голодный, вообще не разбираю чем бы перекусить. Например, соседом.

— Да, да, мы очень боимся, — у Марка, оказавшийся одним из них, чувство самосохранения отсутствовало полностью, поэтому он до сих пор пристраивал кейс с инструментом, чтобы тот не упал или, его случайно не пнули. — Мы уже поняли, что ты очень страшный. Блин, здесь тоже не то!

— Сунь под кровать, там всё равно никто до уборки лазать не будет, а потом переложишь куда надо, — мне надоели уже его метания. — я вон так и сделал, а у меня оборудование ещё более нежное чем у тебя. Одна цифровая зеркалка чего стоит.

— Да, я обратил внимание, — как и положено сыну богоизбранного народа Гельтман был очень наблюдательным мальчиком. И честным. — Ещё подумал, зачем такому как ты подобная техника, ведь она стоит как автомобиль, а ты вряд ли способен отличить экспозицию от композиции.

— А ты значит разбираешься? — я всегда считал, что нельзя подавлять чужую инициативу, особенно если можно припахать кого-то за себя. — Если положишь, наконец, свою дудку, дам пофотать. А там ещё и режим видеозаписи есть. В высочайшем качестве.

— Это не дудка! — психанул Марк, но взял себя в руки. Перспектива поработать с новейшей заграничной техникой его весьма воодушевила. — Ладно, оставлю пока на кровати. Но если его кто столкнёт…

— Мы поняли, — я встал у дверей, подгоняя пацанов. — Цигель, цигель, ай лю лю! Бегом давайте!

Спешили мы напрасно. Наш отряд ещё не собрался, да и не только наш. Соседи тоже ещё бестолково толпились на террасе, по большей части любуясь морем. Хотя кто-то уже налаживал связи, тот же Жан во всю флиртовал с девчонками. Те млели от внимания высокого красавца креола с Острова свободы и в смущении хихикали в ладошки, впрочем, не прекращая обстрела глазками. Зуб даю, в другом месте кубинец точно бы не лёг спать один, но в Артеке вожатые бдели. Нет, и их внимания можно было избежать, но уж точно не в жилом корпусе, так что сегодня никому ничего точно не обломится. Ко мне же подходить боялись не только девушки, но и парни. Вот что значит сразу создать себе правильную репутацию.

— Привет, — моё одиночество вдруг было прервано нежным голосом, прозвучавшим из-за спины. — Ты же Семён? А я Надина. Давай дружить.

Я развернулся и обомлел. Передо мной стояла худенькая словно тростинка, но при этом очень красивая девочка. С виду хрупкая, звонкая, но в ней чувствовалась сила, а форменная юбка и белая рубашка подчёркивали, что худоба у девушки не болезненная, это скорее такое телосложение, и при этом у неё есть все необходимые выпуклости и впадины. Но самое выделяющееся у Надины были глаза и волосы. Последние чёрным, словно сама тьма водопадом падали ниже талии, прикрывая попу, а глаза, тоже тёмные, словно два омута, казалось заглядывали прямо в душу. И мне понадобилось значительное усилие, чтобы от них оторваться.

— Привет, — я вдруг почувствовал, как в горле пересохло. — Красивое имя. Если не боишься, давай будет дружить. Но учти, красивым девочкам опасно со мной находиться. Я могу научить их плохому.

— А я не боюсь! — Надина рассмеялась, и я почувствовал, как мои губы тоже растягиваются в улыбке. Всё-таки девочка была чудо как хороша и заметно выделялась среди сверстниц. Если те ещё во многом походили на детей, то Надина уже была юной женщиной, полностью созревшей и невероятно сексуальной. Я почувствовал, что нехило так завожусь и всё портило лишь ощущение, будто мне в спину упирается острая льдина. Точнее две холодных как сама смерть и столь опасных. И мне не требовалось поворачиваться, чтобы убедиться, чей это взгляд. Уж Сикорскую я узнаю даже пьяный и во сне.