Зеленая угроза

Глава 33 Париж

Глава 34 Вашингтон, округ Колумбия

Подполковник Джонатан Смит смотрел вниз, на K-стрит, из окна своей комнаты, находившейся на восьмом этаже «Кэпитал-Хилтон». Только недавно рассвело, и первые лучи солнца еще не успели изгнать тени с вашингтонских улиц. Газетные фургоны и грузовики, доставлявшие товары в магазины, с ревом мчались по пустым авеню, нарушая тишину раннего воскресного утра.

В дверь постучали. Смит отвернулся от окна и несколькими длинными шагами пересек комнату. Осторожно взглянув в глазок, он увидел хорошо знакомое бледное длинноносое лицо Фреда Клейна.

– Рад вас видеть, полковник, – сказал начальник «Прикрытия-1», войдя внутрь и плотно прикрыв за собой дверь. Первым делом он обвел быстрым взглядом комнату, отметив несмятую постель и работающий с выключенным звуком телевизор, настроенный на канал всемирных новостей. По телевизору показывали повтор репортажа, снятого около кордона, образованного военными и полицейскими, на подходе к Ла-Курнёв. Перед наспех возведенными баррикадами собрались толпы парижан, выкрикивавших и скандировавших в беззвучном унисоне. Над толпой пестрели написанные от руки плакаты, обвинявшие «Les Americaines» и их «armes diaboliques» – американцев и их дьявольское оружие – в ужасном бедствии, унесшем жизни по меньшей мере двадцати тысяч человек.

Клейн высоко приподнял бровь.

– Вы настолько возбуждены, что не можете спать?

Смит слабо улыбнулся в ответ.

– Я вполне могу выспаться и в самолете, Фред.

– О? – преувеличенно удивился Клейн. – Вы собираетесь в путешествие?

Смит пожал плечами.

– А разве нет?

Гость смягчился. Он бросил портфель на кровать и сам уселся туда же.

– Если честно, то вы совершенно правы, Джон, – признался он. – Я действительно хочу, чтобы вы полетели в Париж.

– Когда?

– Как только я смогу доставить вас в Даллес, – ответил Клейн. – Самолет «Люфтганзы» с посадкой в аэропорту Де Голль вылетает около десяти. Ваши билеты и документы для путешествия лежат в моем портфеле. – Он указал на забинтованную левую руку Смита. – Ножевая рана не сильно вас беспокоит?

– Было бы невредно наложить на нее несколько стежков, – сказал Джон, подбирая слова так, чтобы шеф не подумал, что рана серьезна. – И, думаю, стоит вколоть антибиотик – просто для перестраховки.

– Это я устрою, – пообещал Клейн и посмотрел на часы. – Я направлю вашего коллегу – доктора медицины – встретить вас в аэропорту перед вылетом. Он осмотрительный человек, и ему уже приходилось работать на нас в прошлом.

– А как быть с Питером Хауэллом? – спросил Смит. – В любой миссии, которую вы могли запланировать для меня в Париже, его помощь оказалась бы для меня совершенно не лишней.

Клейн нахмурился.

– Хауэллу придется добираться туда самостоятельно, – твердо сказал он. – Я не стану рисковать раскрытием «Прикрытия-1», помогая передвижениям известного британского агента разведки. Плюс к тому вам придется поддерживать версию, что вы якобы работаете на Пентагон.

– Не могу не согласиться, – ответил Смит. – А каким будет мое прикрытие для этой прогулки?

– Никакого прикрытия, – отрезал Клейн. – Вы поедете в своем собственном облике, как доктор Джонатан Смит из армейского научно-исследовательского центра инфекционных заболеваний. Я устроил для вас временную аккредитацию в американском посольстве в Париже. В обстановке такой политической истерии, – он кивнул в сторону телевизора, где протестующие демонстранты теперь сжигали несколько американских флагов, – французское правительство не может позволить себе оказаться замеченным в связях с американскими разведывательными службами или вооруженными силами. Но они заявили, что намерены позволить медицинским и научным экспертам прибыть в качестве «наблюдателей», с условием вести себя «в высшей степени осмотрительно». Конечно, если вы вляпаетесь в какую-нибудь неприятность, тамошние власти будут отрицать, что вы прибыли по официальному приглашению.

Смит фыркнул:

– Естественно.

Он подошел к окну и уставился вниз, очевидно, испытывая волнение. Потом он повернулся к своему шефу.

– У вас есть какое-нибудь конкретное задание, которым я должен буду заняться, когда попаду туда? Или мне предстоит просто ходить, принюхиваться и пытаться понять, откуда дует ветер?

– Есть и конкретное, – с величайшим спокойствием ответил Клейн. Он наклонился и вынул из портфеля картонную папку. – Посмотрите-ка вот это.

Смит откинул крышку папки. В ней оказалось всего два листа, на каждом из которых была отпечатана копия секретной телефонограммы, поступившей в Лэнгли от парижской резидентуры ЦРУ. Обе были посланы в пределах последних десяти часов. В первом донесении сообщалось о ряде удивительных наблюдений, сделанных командой слежки, преследовавшей на территории Ла-Курнёв подозреваемого в терроризме. Читая описание коробок, оснащенных датчиками и размещенных на фонарных столбах на улицах района, Смит почувствовал, что волосы у него на голове вот-вот встанут дыбом. Вторая телефонограмма сообщала об успехах в идентификации номерных знаков автомобилей, на которых ездили участники установки загадочных приборов. Смит с величайшим изумлением взглянул на Клейна.

– Иисус! Это же готовая сенсация для всех газет. И что же мальчики из Лэнгли делают с этим материалом?

– Ничего.

Смит изумился еще больше.

– Ничего?

– ЦРУ, – терпеливо объяснил Клейн, – сейчас слишком занято расследованием собственных преступных злоупотреблений, убийств, отмывания денег, саботажа и терроризма. Та же самая картина и в ФБР.

– Из-за Берка и Пирсон, – понял Смит.

– И, возможно, других, – поправил его Клейн. – Есть признаки, указывающие на то, что к «Набату» был причастен по меньшей мере один высокопоставленный сотрудник МИ6. Начальник их отдела, занимавшегося Лазарем, несколько часов назад погиб в автомобильной катастрофе, при которой пострадал только его автомобиль. Несчастный случай, который местная полиция уже охарактеризовала как подозрительный. – Он опустил взгляд на кончики пальцев. – Я должен также сказать вам, что люди шерифа обнаружили Хэла Берка и Кит Пирсон.

– Как я понимаю, они оба тоже мертвы, – мрачно проворчал Смит.

Клейн кивнул.

– Их тела были найдены в обгоревших развалинах сельского дома Берка. Предварительное заключение криминалистов, похоже, сводится к тому, что они застрелили друг друга до того, как произошел пожар. – Он фыркнул. – Если честно, мне кажется, что здесь слишком уж хорошо все сходится. Кто-то там играет с нами в грязную игру.

– Несомненно.

– Джон, ситуация очень скверная, – мрачно произнес глава «Прикрытия-1». – Просто хуже некуда. Крах этой незаконной операции полностью парализовал три лучших в мире разведывательных службы как раз тогда, когда их силы и навыки более всего необходимы. – Он сунул руку в карман за трубкой и кисетом с табаком, увидел на двери крупную надпись, запрещающую курить, и с тяжелым вздохом убрал курительные принадлежности обратно. – Очень любопытное совпадение, вам не кажется?

Смит по своей привычке чуть слышно присвистнул.

– Вы думаете, что все это было специально организовано? Тем, кто на самом деле устроил нанофаговые атаки?

Клейн пожал плечами.

– Возможно. В ином случае это оказалось бы чертовски выгодным для этого типа совпадением.

– Я не очень-то верю в совпадения, – категорически заявил Смит.

– Я тоже. – Высокий тощий глава личного разведывательного агентства президента США поднялся. – А это означает, Джон, что мы имеем дело с очень опасным противником. Располагающим огромными ресурсами и притом беспредельно жестоким, жестоким настолько, чтобы использовать все свои возможности до последней крошки. Но все же, – мягко добавил он, – хуже всего то, что мы пока что не имеем даже догадки о личности этого врага. Из этого следует, что мы не имеем никакой возможности догадаться о его целях – или попытаться защититься от него.

Смит кивнул. После этой фразы Клейна ему вдруг стало очень холодно. Он опять подошел к окну и снова уставился сверху вниз на тихую улицу столицы огромного государства. Какова была реальная цель нанофаговых атак в Санта-Фе и Париже? Конечно, в обоих случаях погибли тысячи ни в чем не повинных гражданских жителей, но ведь существовали более легкие – и более дешевые! – способы совершить массовое убийство такого же масштаба. Наноустройства, используемые в обоих случаях, являлись плодом биоинженерии и технологии невероятно высокого уровня. Их разработка и изготовление должны были стоить десятки, а возможно, даже сотни миллионов долларов.

Он покачал головой. Ему никак не удавалось разглядеть смысл в случившемся, по крайней мере на поверхности. Террористические организации, располагающие такими огромными средствами, нашли бы намного более безопасные и удобные способы провести свои акции – взорвали бы атомную бомбу, или пустили бы ядовитый газ, или использовали имеющееся на мировом черном рынке биологическое оружие. Кроме того, обычным террористам было бы очень непросто получить доступ к оснащенным по последнему слову мировой науки лабораториям и высокотехнологическому оборудованию, необходимому для того, чтобы разработать и произвести эти нанофаги-убийцы.

Смит вдруг выпрямился. Он внезапно почувствовал уверенность в том, что этот невидимый враг поставил перед собой намного более глубокую и более темную цель и сейчас быстро и точно продвигается к ней. «Бойня в Нью-Мексико и во Франции – это только начало, – с холодной четкостью думал он, – всего лишь прелюдия к несравненно более жестоким и разрушительным – дьявольским – событиям».

Глава 35 В Центре по производству нанофагов

Глава 36 Обращение Лазаря

Глава 37 Понедельник, 18 октября, Париж

Джон Смит смотрел в окно такси, черного «Мерседеса», мчавшегося на юг по шоссе от международного аэропорта Шарль Де Голль в направлении спящего города. До рассвета оставалось еще несколько часов, и лишь полосы мутного света, протянувшиеся по обеим сторонам широченной автострады А1, говорили о том, что дорога пересекает пригороды, широко раскинувшиеся вокруг французской столицы. Само шоссе было почти пусто, и потому таксист, низкорослый парижанин с налитыми кровью глазами на недовольном лице, разогнал машину до разрешенного законом предела, а потом и далеко перевалил за него.

На скорости свыше 120 километров в час они промчались мимо нескольких более темных по сравнению с соседними кварталов, где взметались к ночному небу красные и оранжевые языки огня. Пылали ветхие жилые строения; на соседних домах угрожающе играли отблески. Близ этих кварталов съезды с автострады были перегорожены спиралями колючей проволоки и поспешно сооруженными барьерами из тяжелых бетонных блоков. Возле каждого из этих импровизированных блокпостов расположились вооруженные до зубов подразделения полиции и армии. В нескольких стратегически важных точках по маршруту Смит увидел бронированные автомобили с пусковыми установками для стрельбы гранатами со слезоточивым газом и тяжелыми пулеметами, бронетранспортеры и даже несколько 50-тонных танков «Леклерк».

– Les Arabes! – презрительно фыркнул водитель такси, погасив очередную сигарету в переполненной пепельнице, и пожал узкими плечами. – Бунтуют – протестуют против того, что случилось в Ла-Курнёв. Как обычно, жгут свои собственные дома и магазины. Это надо же – такое придумать!

Он умолк и закурил следующую вонючую сигарету без фильтра. Закуривал он обеими руками и придерживал руль тяжелой машины немецкого производства коленом.

– Вот ведь идиоты. Разве кому-нибудь есть дело до того, что творится в их крысиных гнездах! Но пусть они попробуют высунуть оттуда носы хотя бы на дюйм! Пфффф! Тогда заговорят автоматы, точно?

Смит молча кивнул. Ни для кого не являлось секретом, что эти перенаселенные беззаконные районы за пределами Парижа были продуманно организованы так, чтобы в случае серьезных волнений их можно было без особого труда и быстро изолировать.

«Мерседес» свернул с А1 на бульвар Периферик, шоссе, окружающее Париж и обозначающее границу старого города с его аллеями, улицами, проспектами и бульварами, и направился на юго-восток. При этом таксист, не умолкая, ворчал о глупости правительства, которое дерет с него налоги, а потом дарит его собственные денежки головорезам, ворам и les Arabes. Вскоре такси свернуло с Периферик на запад у Венсенских ворот, покружило в районе площади Нации, с ревом промчалось по улице Фобур-Сент-Антуан, обогнуло, громко визжа покрышками по асфальту, площадь Бастилии и затем нырнуло в лабиринт узких, с односторонним движением улочек квартала Маре в Третьем аррондисмане[28] города.

Эта часть Парижа, некогда, в глубокой древности, бывшая болотом, оказалась одним из немногих мест, не затронутых грандиозными разрушениями и перестройками, проводимыми в девятнадцатом веке бароном Хаусманном по приказу императора Наполеона III. Многие из зданий сохранились в неизменном облике со Средних веков. Прозябавший в забвении до середины двадцатого столетия, Маре сейчас переживал возрождение. Район превратился в одно из самых популярных среди туристов мест жительства и покупок. Изящные каменные особняки, музеи и библиотеки перемежались модными барами, антикварными лавками и салонами модной одежды.

Ловко вывернув руль рукой с коричневыми от табака пальцами, водитель резко затормозил и остановил машину перед парадной дверью «Отель де шевалье» – небольшой гостиницы, расположенной всего в квартале от древней, усаженной деревьями, чарующей своей элегантностью Вогезской площади.

– Приехали, мсье! – объявил он. – Причем в рекордно короткое время! – Он осклабился в неприятной усмешке. – Думаю, что мы должны поблагодарить за это мятежников, вам не кажется? А знаете, почему? Потому что флики, – он употребил жаргонное словечко, которым во Франции часто называют полицейских, – сейчас слишком заняты – они разбивают головы, и им не до того, чтобы раздавать штрафные квитанции честным людям вроде меня!

– Может быть и так, – согласился Смит, втайне радуясь тому, что, невзирая на чрезмерную лихость водителя, доехал целый и невредимый. Сунув таксисту несколько евро, он взял с сиденья свою небольшую дорожную сумку, которую упаковал за несколько минут перед тем, как выехать в аэропорт имени Алена Даллеса, и выбрался на тротуар. Едва он успел захлопнуть дверь, как «Мерседес» сорвался с места и, взревев мотором, умчался по темной улице.

Смит немного постоял на улице, наслаждаясь восстановившейся тишиной и спокойным сырым воздухом, напоенным чистым, освежающим ароматом – в Париже недавно прошел дождь. Потом потянулся, разминая мышцы, затекшие после долгих часов, проведенных в тесном самолетном кресле, а потом в автомобиле, несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь прочистить легкие от едкого запаха дешевого табака, который курил таксист. Почувствовав себя лучше и немного бодрее, он повесил сумку на плечо и зашагал к гостинице. Над входом горел свет, ночной портье, предупрежденный телефонным звонком из аэропорта, бодрствовал за своей стойкой и сразу же впустил нового постояльца.

– Добро пожаловать в Париж, доктор Смит, – произнес клерк на отличном четком английском языке. – Вы рассчитываете надолго остаться у нас?

– Вероятно, на несколько дней, – ответил Джон. – Вас устроят такие неопределенные сроки?

Ночной портье, мужчина средних лет, аккуратно одетый, несмотря на очень ранний час, вздохнул.

– В хорошие времена, пожалуй, не устроили бы. – Он выразительно пожал плечами. – Но, увы, после этой неприятности в Ла-Курнёв последовало множество отмен и ранних отъездов. Поэтому никакой проблемы не будет.

Смит записался в регистрационную книгу, автоматически бросив взгляд на имена, предшествовавшие его записи, в поисках чего-нибудь подозрительного. Но ничего из увиденного его не взволновало. В гостинице проживали лишь несколько постояльцев, почти все из других европейских стран или из Франции. Большинство, как и он, прибывали поодиночке. «По-видимому, бизнесмены, прикатившие по каким-то срочным коммерческим делам, или же ученые, копающиеся в исторических архивах и музеях, которых в Париже так много», – решил он. Пары, совершавшие романтические путешествия, поспешили покинуть Париж сразу же после нанофаговой атаки и последовавших за ней бунтов.

Портье достал небольшую квадратную картонную коробку и положил ее на стойку.

– Кстати, этот пакет час назад доставил курьер – лично для вас. – Он посмотрел на наклейку на крышке. – Из «Маклин медикал групп», Торонто, Канада. Думаю, вы ожидали посылки, не так ли?

Смит кивнул, заставив себя не расплыться в улыбке. Фред Клейн знал свое дело. «Маклин» была одна из многих компаний, под маркой которых «Прикрытие-1» осуществляло снабжение своих агентов во всем мире.

Наверху, в маленьком, но богато и изящно обставленном номере, он сорвал печати с посылки и разрезал упаковочную бумагу. Внутри он обнаружил кожаную наплечную кобуру и еще одну коробку, на сей раз из прочной пластмассы. В ней лежали новенький 9-миллиметровый пистолет «зиг-зауэр», коробка патронов и три запасных магазина.

Смит сел на удобную двуспальную кровать, разобрал пистолет, тщательно протер каждую деталь, а потом снова собрал оружие. Удовлетворенный, он вставил в рукоять пистолета заряженный магазин, вложил «зиг-зауэр» в кобуру и подошел к окну, которое выходило в крошечный внутренний двор позади гостиницы. Небо на востоке, над темными от времени шиферными крышами древних зданий, чуть заметно посветлело. В стене, возвышавшейся по другую сторону вымощенного булыжником маленького дворика, начали зажигаться окна. Город пробуждался.

Он набрал на своем сотовом телефоне номер Клейна и сообщил о благополучном прибытии в Париж.

– Не было ничего нового? – спросил он.

– У нас – ничего, – ответил глава «Прикрытия-1». – Но похоже, что команда ЦРУ в Париже проследила один из тех автомобилей, которые были замечены ими в Ла-Курнёв, до адреса неподалеку от того места, где вы сейчас находитесь.

Смит уловил в голосе Клейна неуверенность.

– Похоже? – удивленно переспросил он.

– Они держатся очень скромно, – объяснил собеседник. – В последнем донесении команды, поступившем в Лэнгли, сказано, что у них есть некоторые успехи, но ни слова не говорилось о каком бы то ни было конкретном адресе.

Смит нахмурился.

– Это странно.

– Да, – твердо согласился Клейн. – Это очень странно. И у меня нет удовлетворительного объяснения этому упущению.

– Разве Лэнгли не требует от парижской станции подробностей?

Клейн фыркнул.

– Директор ЦРУ и все его ближайшее окружение слишком заняты организацией экстренной проверки всего оперативного отдела, чтобы обращать внимание на поведение своих полевых агентов.

– В таком случае почему вы считаете, что эта группа что-то обнаружила в Маре или поблизости? – осведомился Джон.

– Потому что они назначили первичную ТР на Вогезской площади, – объяснил Клейн.

Смит кивнул. Он отлично понимал рассуждения своего начальника. ТР – точка рандеву, место сбора команды, ведущей тайное наблюдение в городских условиях, почти всегда предусматривалась на расстоянии непродолжительного пешего пути от цели. Как правило, для этого выбиралось многолюдное место, где людская толчея могла закамуфлировать короткие встречи агентов, обменивающихся информацией или передающих новые распоряжения. Вогезская площадь, образовавшаяся в 1605 году и являвшаяся старейшей из всех площадей Парижа, идеальным образом подходила для этой цели. Людные рестораны, кафе и магазины, окаймлявшие ее со всех четырех сторон, обеспечивали прекрасную маскировку.

– Похоже на правду, – согласился он. – Но вы же прекрасно понимаете, что эта информация нам мало что дает. Ведь они могут следить за любым из домов района, а их здесь несколько сотен.

– Это действительно проблема, – согласился Клейн. – Поэтому вам и придется вступить в прямой контакт с этой командой ЦРУ.

Смит широко раскрыл глаза от изумления.

– Неужели? И как, по-вашему, я смогу это сделать? – не без ехидства осведомился он. – Буду шляться по Вогезской площади, повесив на грудь табличку с надписью: «Ищу агентов ЦРУ»?

– Что-то в этом роде, – сухо подтвердил Клейн.

С возрастающим удивлением, к которому чем дальше, тем больше примешивалось удовольствие, Смит выслушивал объяснения старого разведчика. Когда разговор закончился, Смит нажал кнопку, прерывая связь, и тут же набрал другой номер.

– ООО «Прелести Парижа», – ответил ему сочный мужской голос с английским акцентом. – Никаких недостатков в обслуживании. Никаких незастеленных постелей. Никаких отказов в разумных запросах.

– Теперь, Питер, хотелось бы узнать о ваших взглядах на дальнейшую карьеру, – сказал Смит, широко улыбнувшись.

Питер Хауэлл хохотнул.

– Никаких. Разве что разовые побочные заработки, чтобы подкрепить скудный пенсион отставника. – Он стал серьезным. – Насколько я понимаю, у вас есть новости?

– Есть, – подтвердил Смит. – Где вы находитесь?

– Как нельзя лучше подходящая для пенсионера очаровательная маленькая pension[29] на левом берегу, – ответил Питер. – Совсем рядом с бульваром Сен-Жермен. Я приехал всего пять минут назад, так что ваше чувство времени можно считать безупречным.

– Как у вас с имуществом? – поинтересовался Смит. – Есть какие-нибудь проблемы?

– Совершенно никаких, – заверил его англичанин. – Я еще с дороги из аэропорта позвонил одному старинному корешку.

Смит кивнул. Чем дальше, тем больше он убеждался в том, что у Питера Хауэлла имелись по всей Европе старые друзья и товарищи по борьбе, которые готовы были обеспечить его оружием, прочим снаряжением и любой помощью, не задавая щекотливых вопросов.

– Итак, где и когда мы встречаемся? – спокойно спросил Питер. – И с какой именно целью?

Смит пересказал ему услышанное от Клейна, объяснив, что получил информацию от «старого друга», имеющего хорошие контакты в ЦРУ. Когда он закончил, Питер, донельзя изумленный, некоторое время молчал.

– До чего же забавен наш добрый старый мир, не так ли, Джон? – наконец нарушил молчание англичанин. – И чертовски тесен.

– Сам удивляюсь, – с улыбкой согласился Смит. Впрочем, его улыбка тут же исчезла, потому что он подумал о тех ужасах, которые почти наверняка будут ждать этот добрый старый тесный мир, если они с англичанином вытащат очередную пустышку. Несомненно, те негодяи, которые разработали нанофаги, продолжали где-то трудиться над созданием еще более смертоносной разновидности своего нового оружия. Если их не удастся найти и остановить, то очень скоро ни в чем не повинные люди снова начнут умирать во множестве, съедаемые заживо новыми волнами машин-убийц, слишком маленьких для того, чтобы их можно было разглядеть.

Глава 38 Париж

Осенний ветерок ласково трепал листья каштанов, цепочка которых окаймляла заботливо ухоженные тротуары Вогезской площади. Время от времени он немного усиливался, и тогда порывы срывали водяную пыль со струек негромко журчавших фонтанов. Мельчайшие капельки воды уносились в сторону, оседая на тротуаре и пышной зеленой траве газонов, на которой блестели, словно утренняя роса.

Ветерок проказливо резвился и танцевал среди серых и бледно-розовых каменных фасадов, крытых галерей и аркад, окаймлявших площадь. В северо-западном углу он пытался сдернуть придавленные тяжелыми бокалами с водой скатерти с прекрасно отполированных столов «Брассьери ма Бургонь».

Джон Смит сидел один за столиком, стоявшим возле края галереи. Он расслабленно откинулся на спинку удобного ресторанного стула, обтянутого красной искусственной кожей, и смотрел, стараясь не выдавать своего напряженного внимания, на людей, которые прогуливались по тротуарам или сидели на скамейках и крошили хлеб воркующим голубям.

– Un cafe noir, m’sieur[30], – произнес у него над ухом мрачный голос.

Смит вскинул голову.

Один из официантов, серьезный, неулыбчивый пожилой человек при галстуке-бабочке и черном переднике, являвшемся фирменной униформой заведения «Ма Бургонь», поставил на стол перед ним чашечку черного кофе.

– Merci. – Смит вежливо кивнул и положил на стол несколько евро.

Недовольно ворча сквозь зубы, официант взял деньги, отвернулся и засеменил к другому столику, за которым сидели двое местных бизнесменов, устроивших себе нечто вроде очень раннего ленча. Смит отчетливо обонял аромат, распространявшийся вокруг тарелок, на которых были высокими горками навалены saucisson de Beaujolais и pommes frites[31]. Его рот наполнился слюной. Со времени завтрака в «Отель де шевалье» прошло уже немало времени, и крепкий черный кофе, две чашки которого он уже выпил, пока сидел здесь, заметно раздражали слизистую оболочку желудка.

На мгновение он задумался, не стоит ли ему снова подозвать официанта и заказать что-нибудь посущественнее, но решил этого не делать. По словам Клейна, это была первичная точка рандеву группы наблюдения ЦРУ. Если ему повезет, то очень уж долго скучать здесь не придется.

Смит возвратился к рассматриванию людей, проходивших через площадь и вдоль окружавших ее зданий. Даже поздним утром на Вогезской площади было полно учеников и учителей, вышедших на перемену из близлежащих школ, молодых матерей, водивших на ходунках своих младенцев, которые восторженно копались в песке и визжали в большой песочнице, установленной в тени конной статуи Людовика XIII. Тут и там расположились группки стариков; они размахивали руками, споря обо всем на свете, начиная от политики и кончая спортом и шансами на выигрыш в следующем тираже общенациональной лотереи.

До Французской революции, когда эта площадь еще называлась Королевской, здесь происходило бесчисленное множество дуэлей. На каждом квадратном дюйме этого прямоугольника, где теперь простые парижане гуляли, наслаждаясь теплом осеннего солнца, и выпускали своих избалованных собачек бегать без поводков, на протяжении веков сражались друг с другом и умирали молодые аристократы и дворяне – протыкали друг друга шпагами или всаживали друг в друга пистолетные пули с расстояния в несколько шагов – лишь для того, чтобы доказать свою храбрость или защитить задетую, по их мнению, честь. Хотя в настоящее время стало правилом хорошего тона высмеивать дуэли как элемент дикой и кровожадной эпохи, Смит все же спросил себя, а справедливо ли на самом деле такое отношение? Если уж на то пошло, то как будущие историки охарактеризуют так называемую современную эпоху, в ходе которой появилось так много желающих везде и всюду истреблять совершенно незнакомых людей, не сделавших им ничего плохого?

Некрасивая пухлая темноволосая молодая женщина в черном плаще до колен и синих джинсах прошла рядом с его столиком, заметила, что незнакомый мужчина смотрит на нее, ярко покраснела, опустила голову и прибавила шагу. Джон проводил ее взглядом, спрашивая себя, могла ли она быть тем самым человеком, которого он ждал?

– Это место? Оно занято, m’sieur? – проскрипел на ломаном английском голос, услышав который нельзя было усомниться в том, что его обладательница на протяжении нескольких десятилетий выкуривает по три-четыре пачки сигарет в день.

Смит поднял голову и увидел сухопарую, прямую как палка, пожилую парижанку, судя по темной одежде, вдову, глядевшую на него сверху вниз. Ему сразу же бросились в глаза безукоризненно уложенные в прическу густые седые волосы, изрезанное глубокими морщинами лицо, крючковатый нос, торчавший вперед, словно у ястреба, и суровый хищный взгляд. А старуха вскинула аккуратную бровь, совершенно очевидно рассерженная его медлительностью и глупостью.

– Вы не говорите по-английски, m’sieur? Pardon. Sprechen Sie Deutsch?[32]

Прежде чем он успел сообразить, как ей ответить, женщина уже отвернулась от него и обратилась к своей собаке, маленькому, такому же пожилому, как и его хозяйка, пуделю, который вдруг принялся с величайшим азартом грызть ножку соседнего стула.

– Уймись, Паскаль! Дай этой никчемной мебели самой развалиться от старости! – прикрикнула она на собаку. Ее французский язык был очень образным и выразительным.

Очевидно, удовлетворенная тем, что Смит или оглох, или онемел, или и то и другое вместе, старуха опустилась на стоявший напротив стул. При этом она негромко застонала от боли, вероятно, сопровождавшей всякое изменение положения ее изуродованных артритом костей. Смит, обеспокоенный совершенно не нужным ему появлением этого чучела, отвел взгляд в сторону.

– А теперь, Джон, объясни, пожалуйста, какого черта ты залез в мой огород? – вдруг услышал он очень знакомый и очень раздраженный тихий голос. – Только очень прошу, не пытайся рассказывать мне сказки о том, что ты, дескать, приехал сюда, чтобы полюбоваться красотами Парижа и плюнуть с Эйфелевой башни!

Смит с величайшим изумлением уставился на старуху. Как тут не опешить, когда выясняется, что под этими седыми волосами и морщинами скрывается прелестная белокурая женщина, офицер ЦРУ Рэнди Расселл. Он почувствовал, что краснеет. Рэнди, сестра умершей невесты Джона, была его очень хорошим другом. Они всегда старались как можно чаще обедать вместе или просто встречаться, чтобы немножко выпить, когда оказывались в Вашингтоне в одно и то же время. Невзирая на это и даже на то, что он знал, что его присутствие на ТР ее группы обязательно привлечет внимание Рэнди, ей все же удалось обвести его вокруг пальца.

Желая выиграть время, чтобы прийти в себя, он взял чашечку с кофе, сделал небольшой глоток и лишь после этого улыбнулся.

– Отличная маскировка, Рэнди. Теперь я знаю, как ты будешь выглядеть лет этак через сорок или пятьдесят. А собачонка – просто восхитительная деталь. Это твоя? Или она входит в стандартный комплект снаряжения ЦРУ?

– Паскаль принадлежит одному другу, коллеге из посольства, – ответила Рэнди и сердито поджала губы. – И этот пудель для меня почти такая же заноза в заднице, как и ты, Джон. Почти, но не совсем. А теперь хватит вилять. Отвечай на мой вопрос.

Он пожал плечами.

– Ладно. На самом деле все очень просто. Я приехал, чтобы проверить те донесения, которые поступили в Штаты от твоей группы за последние двадцать четыре часа.

– И это, по-твоему, очень просто? – недоверчиво возразила Рэнди. – Наши донесения – это же секретная внутренняя документация ЦРУ.

– Теперь уже не внутренняя, – ответил Смит. – В Лэнгли сейчас творится адская неразбериха из-за этой тайной войны против Движения Лазаря. Точно такое же положение и в ФБР. Может быть, ты слышала об этом.

Офицер ЦРУ кивнула с горестным видом.

– Да, слышала. Плохие новости расходятся очень быстро. – Она нахмурилась, глядя в стол. – Этот безмозглый сукин сын Берк подложил нам такую свинью, о какой никто и подумать не мог за все время существования Управления. – Ее взгляд снова сделался строгим. – Но это все же не объясняет, на кого ты сейчас работаешь. – Она помолчала и внушительно добавила: – Или, по крайней мере, на кого ты работаешь по твоим собственным словам.

Смит выругался про себя, проклиная необходимость хранить в строжайшей тайне существование «Прикрытия-1». Как и в случае с Питером Хауэллом, сотрудничество с Рэнди означало, что Смит должен был тщательно уходить от истины, скрывая правду о своей работе даже от своих ближайших друзей, от людей, которым он вверял свою жизнь. Ему уже приходилось работать вместе с Рэнди: в Ираке, в России, здесь, в Париже, и последний раз в Китае, но он всегда чувствовал себя неловко, уклоняясь от ответов на ее прямые вопросы.

– Это не такая уж большая тайна, Рэнди, – солгал он, испытывая ставшие уже привычными угрызения совести, но ловко скрывая их. – Ты же знаешь, что мне уже приходилось в прошлом выполнять кое-какие поручения армейской разведки. Вот Пентагон и предложил мне эту миссию. Кто-то развивает нанотехнологическое оружие, и Объединенному комитету начальников штабов это совершенно не нравится.

– Но почему именно ты? – продолжала настаивать она.

Смит посмотрел ей прямо в глаза.

– Потому что я работал в Теллеровском институте, – чуть слышно произнес он. – И поэтому доподлинно знаю, что это оружие может делать с людьми. Я видел это собственными глазами.

Выражение лица Рэнди смягчилось.

– Это, наверно, было ужасно, да, Джон?

Он кивнул, отгоняя непрошено возникшее перед мысленным взором омерзительное зрелище, которое с тех пор часто вторгалось в его сны.

– Да, ты права. – Он посмотрел через стол на свою давнюю приятельницу. – Но я предполагаю, что здесь, в Ла-Курнёв, было еще хуже.

– Погибло очень много народу и, похоже, уцелевших не осталось, – подтвердила Рэнди. – Судя по сообщениям в прессе, с этими несчастными людьми случилось что-то немыслимо ужасное.

– В таком случае ты должна понять, почему я хочу поближе взглянуть на тех людей, которые на твоих глазах монтировали там какое-то оборудование, эти то ли датчики, то ли еще что, накануне нападения, – сказал ей Смит.

– Ты думаешь, что эти два события связаны?

Он поднял бровь.

– А ты разве так не думаешь?

Рэнди неохотно кивнула.

– Конечно, думаю. – Она вздохнула. – Мы сумели проследить машины, которыми пользовались эти парни. – Она увидела в глазах Смита следующий вопрос и ответила на него, не дожидаясь, пока он что-нибудь скажет: – Ты совершенно прав. Они все привязаны к одному-единственному адресу. Здесь, в Париже.

– К тому самому адресу, который ты так старательно не указывала ни в одном из своих рапортов, – уточнил Смит.

– И у меня были для этого чертовски серьезные основания, – огрызнулась Рэнди и скорчила гримасу. – Знаешь, Джон, пусть это покажется глупостью, но я не могу сложить то, что мы узнали, хоть в какую-то разумную картину, и меня это нервирует до чрезвычайности.

– Что ж, возможно, мне удастся помочь тебе прояснить некоторые из темных мест.

Впервые за все время разговора Рэнди улыбнулась.

– Возможно. Ты, как любитель, обладаешь редкой способностью находить ответы на вопросы, над которыми ломают головы профессионалы. Конечно, по чистой случайности.

Смит усмехнулся.

– Конечно.

Сотрудница ЦРУ откинулась на спинку стула и окинула рассеянным взглядом пешеходов на тротуаре. И вдруг она напряглась, словно не могла поверить своим глазам.

– Иисусе, – взволнованно пробормотала она. – У нас здесь что, семейный совет?

Посмотрев туда же, куда уставилась его собеседница, Смит обнаружил неопрятного, хотя и чисто выбритого пожилого француза в берете и свитере, носившем следы неоднократных штопок. Засунув руки в карманы потрепанных рабочих брюк и непринужденно насвистывая, он приближался к ресторану. Присмотревшись более внимательно, Смит поспешил спрятать усмешку. Конечно же, это был Питер Хауэлл.

Между тем загорелый англичанин перешел проезд, отделявший ресторан от площади, подошел прямиком к их столику и жестом старомодного светского льва снял берет перед Рэнди.

– Рад видеть вас в столь добром здравии, madame, — провозгласил он, говоря, впрочем, достаточно тихо, чтобы не привлечь к группе внимания. Его бледно-голубые глаза искрились неподдельным весельем. – А это, конечно же, ваш молодой сын. Прекрасный здоровый парень.

– Привет, Питер, – устало проронила Рэнди. – Значит, и вы тоже решили поступить на армейскую службу?

– В американскую армию? – Питер выпучил глаза в притворном ужасе. – О небо, конечно же, нет, дорогая девочка! Всего лишь небольшое и совершенно неофициальное сотрудничество между старыми друзьями и союзниками, только и всего. Рука руку моет, ну, и так далее. Нет, мы с Джоном просто решили спросить, не захотите ли вы присоединиться к нашему маленькому дружескому альянсу?

– Замечательно! Я только этого и ждала! – Не выдержав напускной строгости, она покачала головой. – Ладно, сдаюсь. Я поделюсь с вами своей информацией, но это должно быть взаимно. Я хочу, чтобы вы тоже выложили карты на стол. Понятно?

Англичанин добродушно улыбнулся.

– Ясно, как бриллиант чистой воды. Ничего не бойтесь. Вы самым распрекрасным образом все узнаете, можете поверить дяде Питеру.

– Вот уж это стало бы последней глупостью, – фыркнула Рэнди. – Но, как бы там ни было, у меня, похоже, при этих обстоятельствах нет особого выбора. – Она медленно поднялась со стула, в мельчайших подробностях сохраняя образ пожилой женщины лет семидесяти, и неумолимо вытащила за поводок из-под стола маленького пуделя, который уже несколько минут безуспешно пытался вонзить давно затупившиеся зубы в ботинок Смита. Потом она вновь переключилась на свой скрипучий и немного гнусавый французский: – Ну, Паскаль, пора идти. Мы не должны злоупотреблять терпением этих господ.

Затем она вновь понизила голос, чтобы никто, кроме собеседников, не мог слышать ее указаний:

– Ладно, теперь слушайте, как мы это сделаем. Когда я уйду, выждите минут пять и идите к дому номер шесть – это дом Виктора Гюго. Сделайте вид, что вы туристы, или литературные критики, или кто-нибудь еще. Подъедет белый «Ауди» с вмятиной на правой задней двери. Садитесь в него, не устраивая особой суеты. Понятно?

Джон и Питер покорно кивнули.

Все еще продолжая хмуриться, Рэнди повернулась и, волоча за собой не желавшего ускорять шаги пуделя, зашагала прочь к ближайшему углу Вогезской площади. Любому зрителю она должна была показаться одним из олицетворений Парижа – grande dame, совершающая утренний моцион в обществе своего чрезмерно избалованного пуделя.

Через десять минут двое мужчин стояли перед домом Виктора Гюго и с любопытством разглядывали второй этаж, где великий писатель, автор «Отверженных» и «Собора Парижской Богоматери», провел шестнадцать лет своей долгой жизни.

– Своеобразный парень, – задумчиво заметил Питер Хауэлл. – Не знаю, известно ли вам, что на старости лет у него начались припадки безумия? Кто-то однажды застал его, когда он пытался собственными зубами вырезать, вернее, выгрызать резьбу на мебели.

– Вроде Паскаля? – вопросительно заметил Смит.

Питер даже опешил.

– Великого философа и математика?

– Нет, – усмехнулся в ответ Смит. – Собаки Рэнди.

– Вот это да! – преувеличенно восхитился Питер. – Чего только не узнаешь в Париже. – Он как бы случайно оглянулся. – Ага, вот и наша колесница.

Смит тоже обернулся и увидел остановившийся рядом с тротуаром белый «Ауди» с большой вмятиной на задней двери. Он, а за ним и Питер быстро нырнули на заднее сиденье. Автомобиль сразу же тронулся с места, обогнул Вогезскую площадь, свернул налево на улицу Тюренна и начал петлять, как будто бы случайно, одновременно забираясь все глубже в сердце лабиринта узких улиц с односторонним движением района Маре.

Джон несколько секунд рассматривал водителя, крупного мужчину с нездоровым землистым цветом лица под нахлобученной матерчатой кепкой, а потом обратился к нему:

– Привет, Макс.

– Доброе утро, полковник, – ответил тот, улыбнувшись в зеркальце заднего вида. – Рад снова встретиться с вами.

Смит кивнул. Когда-то им с Максом довелось провести довольно много времени – они выслеживали группу арабских террористов от Парижа до испанского побережья. Оперативника ЦРУ вряд ли можно было бы отнести к числу самых ярких звезд на небосклоне Управления, но он, несомненно, был очень компетентным полевым агентом.

– За нами может быть «хвост»? – спросил Смит, заметив, что водитель непрерывно смотрит вокруг, не упуская ничего происходящего на забитых машинами и людьми улицах, по которым они проезжали.

Макс уверенно мотнул головой.

– Нет. Это всего лишь перестраховка. Мы сейчас стараемся быть как можно осторожнее. Рэнди уже совсем извелась.

– А вы не могли бы объяснить, почему?

Агент ЦРУ хмыкнул.

– Скоро сами все узнаете, полковник. – «Ауди» нырнула в узкий проезд. По обе стороны вздымались кверху стены высоких каменных домов, почти полностью перекрывая доступ солнца и вид на небо. Макс остановил машину сразу за серым фургончиком «Рено», перегородившим переулок. – Конечная остановка, – объявил он.

Смит и Питер вышли.

Задняя дверь фургона открылась. Оказалось, что внутри машина набита телевизионным, аудио– и компьютерным оборудованием. Там же находились Рэнди Расселл, все еще загримированная под старуху, и мужчина, которого Джон не знал. Пуделя Паскаля в машине не оказалось.

Джон забрался в «Рено», по пятам сопровождаемый Питером. Они закрыли за собой дверь и теперь стояли, неловко сгорбившись в слишком низком и тесном для такого количества народа помещении.

– Очень рада вас здесь видеть, – сказала Рэнди. Она сверкнула быстрой улыбкой и указала рукой на оборудование, которым были битком забиты стеллажи, установленные вдоль трех стенок фургона. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель, нервный центр и, не побоюсь этого слова, мозг нашей операции наблюдения. Мы используем не только наблюдателей-людей. Нам удалось также установить целую кучу скрытых камер в ключевых точках вокруг объекта.

Она кивнула мужчине, сидевшему на табурете перед компьютерным экраном и клавиатурой.

– Давайте, Хэнк, покажем им то, что у нас есть. Сначала включите камеру номер два. Я знаю, что наши гости умирают от нетерпения узнать, чем мы здесь занимаемся.

Ее подчиненный покорно забарабанил по клавиатуре. Монитор сразу же засветился, на нем появилось четкое изображение крутой голубовато-серой шиферной крыши, над которой торчало во все стороны множество антенн всех видов, размеров и форм.

Смит чуть слышно присвистнул.

– Да, – не дожидаясь каких-либо вопросов, кивнула Рэнди. – Эти парни могут посылать и получать сигналы едва ли не всех видов, какие только можно придумать. Радио, микроволновые, лазерные, спутниковые… Перечисляйте дальше, не ошибетесь.

– Так в чем же здесь проблема? – спросил Джон, все еще ничего не понимая. – Почему ты так перепугалась, что даже не сообщила всего в Лэнгли?

Рэнди иронически усмехнулась, наклонилась и положила руку оператору на плечо.

– Включите камеру номер один, Хэнк. – Она оглянулась на Смита и Питера. – Вот, пожалуйста, парадный вход в то же самое здание. Присмотритесь-ка повнимательнее.

На экране был виден пятиэтажный дом с потемневшим от грязи и выщербленным непогодой простым каменным фасадом, смотревшим на улицу множеством высоких узких окон. Верхний ряд состоял из мансардных окон, находившихся под самой крышей.

– А теперь измените масштаб изображения, – сказала Рэнди помощнику.

Изображение быстро увеличилось; большую часть экрана занимала небольшая бронзовая табличка, висевшая около парадной двери. Гравированная надпись на ней гласила:

18 Rue De Vigny Parti Lazare

– Дьявол и преисподняя, – пробормотал сквозь зубы Питер.

Рэнди кивнула с мрачным видом.

– Совершенно верно. Так уж, чисто случайно, оказалось, что этот дом – парижский штаб Движения Лазаря.

Глава 39

Часом позже Джон Смит стоял перед дверью своего номера в «Отель де шевалье». Присев на корточки, он проверил свою контрольную метку – черный волосок, который налепил на дверь и косяк на высоте примерно фута от застеленного ковром пола. Волосок находился на том же месте.

Убедившись в том, что посторонних в комнате не было, он пригласил Рэнди и Питера войти. Принадлежавший ЦРУ фургон с аппаратурой был слишком тесным для того, чтобы проводить в нем длительные совещания, а в находившихся поблизости кафе и ресторанах было слишком многолюдно. Им требовалось какое-нибудь более уединенное место для того, чтобы попытаться найти выход из затруднительного положения, в котором они внезапно оказались. На тот момент наиболее подходящим для конспиративной встречи местом являлся «Отель де шевалье».

Вернувшая себе свой настоящий облик Рэнди, одетая в черный спортивный костюм, беспокойно расхаживала по комнате. Благодаря длинным ногам, стройной фигуре, росту в пять футов девять дюймов и коротко подстриженным белокурым волосам ее часто принимали за балерину. Но никто из тех, кто смог бы увидеть ее сейчас, не сделал бы подобной ошибки. Она металась взад-вперед и больше всего походила на опасного хищника, запертого в клетке и пытающегося найти выход. Она испытывала глубокую подавленность из-за того спровоцированного изнутри паралича, который охватил ЦРУ и который она особенно сильно ощущала, так как лишилась всякой поддержки и даже возможности спросить совета – как раз сейчас, когда она больше всего нуждалась в этом. Не зная, как поступать дальше с ошеломляющим открытием, сделанным ее группой, она чувствовала себя в высшей степени неловко даже в обществе своих старых друзей и союзников.

Чтобы скрыть смущение, Рэнди окинула скептическим взглядом изящную обстановку номера и посмотрела через плечо на Смита.

– Не так уж плохо для парня, получающего командировочные от армии США, верно, Джон?

– Но ведь нужно же на что-то тратить те налоги, которые ты платишь, – быстро отозвался он, улыбнувшись в ответ.

– Типичный солдат-янки, – сказал Питер, негромко хихикнув. – Избалованный, купающийся в деньгах и выше головы заваленный снаряжением.

– Лесть вам не поможет, сэр, – с напускной строгостью сказал Смит. Он опустился на ближайший стул и посмотрел на своих друзей. – Мне кажется, что шутить хватит. Пора серьезно поговорить о том, что мы будем делать дальше.

Мужчина и женщина выжидательно взглянули на него.

– Что до меня, то я согласен, что в ситуации имеются некоторые сложности, – медленно проговорил Питер, усаживаясь в чересчур большое для маленького номера мягкое кресло.

Рэнди, не веря своим ушам, уставилась на морщинистое лицо англичанина.

– Некоторые сложности? – повторила она. – Вы предпочитаете бодриться, а не рыдать в голос, так ведь, Питер? Ситуация практически безвыходная, и вы сами это отлично знаете.

– «Безвыходно» – это очень громкое слово, Рэнди, – сказал Смит, заставив себя улыбнуться.

– Только не в моем положении, – излишне резко огрызнулась женщина. Она взволнованно мотнула головой, продолжая расхаживать между сидящими мужчинами. – Итак, сначала вы, два героя, заглянули за забор и выяснили, что кое-кто из наших людей развязал тайную, очень грязную и совершенно незаконную войну против Движения Лазаря. После чего все, включая президента и премьер-министра, ударились в панику, верно? И навалились на нас – приказали разведывательным службам немедленно прекратить все тайные операции, так или иначе связанные с Лазарем. Не говоря уже о том, что Конгресс и Парламент потребовали проведения расследования, которое вполне может растянуться на месяцы или даже на годы.

Мужчины дружно кивнули.

Рэнди совсем помрачнела.

– Поймите меня правильно, я не вижу здесь ничего странного. Любой, у кого хватило бы дурости присоединиться к Хэлу Берку, Кит Пирсон и другим болванам, заслуживает того, чтобы его распяли на кресте. Приколотили тупыми гвоздями. – Она глубоко вздохнула. – Но теперь, теперь, когда у нас над головами свистят снаряды, вы оба вдруг решаете пойти против течения… и что же вы предполагаете сделать? Мне это ясно – конечно же, забраться в дом, принадлежащий Движению Лазаря! И не в какую-нибудь кладовку с канцтоварами, а, естественно, в штаб-квартиру всей их французской организации!

– Конечно, – совершенно спокойно отозвался Питер. – А как еще, по-вашему, мы можем узнать, чем они там занимаются?

– Иисусе, – пробормотала Рэнди и резко повернулась к Смиту. – И ты с ним согласен?

Смит кивнул с мрачным видом.

– Я почти уверен, что кто-то, не имеющий отношения к разведывательным службам, управлял и Берком, и другими. И использовал их необъявленную войну как прикрытие для подготовки чего-то гораздо худшего, подобного тому, что случилось в Теллеровском институте или здесь, в Париже… только это будет в сто раз страшнее, – негромко произнес он. – Я хотел бы сам узнать, кто и почему. Прежде чем нам это объяснит кто-то другой – перед нашей смертью.

Рэнди закусила губу, немного постояла, осмысливая услышанное, а потом подошла к окну и уставилась на маленький дворик позади гостиницы.

– Движение Лазаря или, по крайней мере, некоторые из людей, работающих в доме восемнадцать по улице Виньи, знали о том, что на Ла-Курнёв будет предпринята нанофаговая атака, – продолжал Смит. Он подался вперед на стуле. – Именно поэтому они и устанавливали те датчики, которые вы там видели. Именно поэтому они и готовы были убить каждого, кто мог их увидеть.

– Но ведь Движение выступает против технического прогресса и, прежде всего, нанотехнологии! – упорствовала Рэнди. – С какой же стати сторонники Лазаря станут помогать кому бы то ни было совершать массовое убийство, да еще и с применением средства, против которого они так горячо выступают? Это же полная бессмыслица!

– Это вполне может означать, что таинственный кто-то, кого упомянул Джон, – назовем его для краткости мистер Икс, – использует Движение для маскировки своих настоящих планов, – указал Питер. – Примерно так же, как он, по нашему глубокому убеждению, использовал нескольких дураков из ЦРУ, ФБР и, увы, МИ6.

– Вы что-то очень уж высокого мнения об этом мистере Икс, – едко заметила Рэнди. Она отвернулась от окна и смотрела на своих собеседников, воинственно выпятив подбородок и переводя взгляд с одного на другого. – Я думаю, что слишком уж высокого.

– А я так не думаю, – сурово возразил Смит. – Мы уже знаем, что Икс, будь это отдельный человек или группа, располагает огромными ресурсами. Никому не удастся спроектировать и произвести сотни миллиардов нанофагов, не имея в своем распоряжении очень и очень серьезные деньги. Самое меньшее сто миллионов долларов, но, вероятно, намного больше. Если потратить хотя бы небольшую долю на подкуп, то, не сомневаюсь, можно обеспечить себе весьма многочисленную и лояльную группу поддержки в Движении Лазаря.

Он вдруг почувствовал, что больше не может сохранять неподвижность, резко вскочил, подошел к Рэнди и мягко положил ей руку на плечо.

– А ты можешь как-то по-иному сложить все это вместе? – вполголоса спросил он.

Сотрудница ЦРУ долго молчала, словно не решалась открыть рот. А потом она медленно покачала головой и вздохнула. Можно было подумать, что ее разом покинули и с трудом сдерживаемая энергия, и возбуждение.

– Ну, и я тоже не могу, – так же мягко проронил Смит. – Именно поэтому мы и должны попасть в то здание. Мы должны выяснить, какую информацию собирали датчики в Ла-Курнёв. И, возможно, это будет даже важнее – узнать, что случилось с этой информацией. – Он насупился. – Ведь вашим техникам не удалось подслушать ничего из того, о чем разговаривали внутри, не так ли?

Рэнди с видимой неохотой снова покачала головой, признавая свое поражение.

– Нет. Место, похоже, очень старательно защищено от всякого внешнего наблюдения. Даже на окна установлены приборы, заставляющие стекла слегка вибрировать, чтобы исключить лазерное подслушивание.

– На все окна? – оживился Питер.

Она пожала плечами.

– Нет. Только на верхнем этаже и в мансарде.

– Очень мило с их стороны, что они повесили для нас флажок, – заметил англичанин и взглянул через комнату на Джона.

Смит кивнул.

– Очень удобно.

Рэнди хмуро оглядела мужчин.

– По-моему, так даже слишком удобно, – заявила она. – Что, если это просто приманка?

– А почему бы не попытать счастья? – лениво проговорил Питер. – А рассуждать, зачем да почему, это не наше дело. – Впрочем, он не стал дожидаться, пока Рэнди обрушится на него, и тут же заговорил более серьезно: – Я не верю в такую возможность. Это означало бы, что люди Лазаря намеренно позволили вам и вашим людям заметить, как устанавливались эти серые коробки. По-моему, нет никакого смысла идти на такие хлопоты, расходы и риск только для того, чтобы спровоцировать на неосторожные действия пару никому не нужных старых солдат. Скажете, нет?

– Плюс одного высококлассного полевого агента ЦРУ, – откликнулась Рэнди, поколебавшись лишь секунду-другую. Она скромно потупила глаза и добавила: – Я, конечно же, говорю о себе.

Смит вздернул бровь.

– Ты тоже хочешь туда лезть?

– Должен же за вами, престарелыми мальчишками, приглядывать хоть один благоразумный человек.

– А ты хоть понимаешь, что будет с твоей карьерой, если нас поймают? – веско поинтересовался Смит.

Рэнди криво усмехнулась в ответ.

– Знаешь, Джон, лучше не надо об этом, – сказала она, пытаясь заставить свой голос звучать весело. – Мне почему-то кажется, что, если нас застукают в том здании, спасение моей карьеры будет наименьшей из наших проблем!

Приняв окончательное решение, Рэнди разложила на полу множество фотографий здания парижского штаба Движения Лазаря. На снимках старый каменный дом номер 18 по улице Виньи был изображен едва ли не во всех возможных ракурсах и в различные часы дня и ночи. У нее также оказалась с собой подробная карта этого квартала со всеми близлежащими домами и переулками.

Все трое опустились на колени и принялись внимательнейшим образом изучать фотографии и карту. Каждый стремился найти путь, который не привел бы их к немедленному разоблачению и последующей катастрофе. Через несколько минут Питер подобрал под себя ноги, сел и посмотрел на Рэнди и Джона с немного печальной улыбкой.

– Боюсь, что у нас есть только один реальный вариант, – сказал он, пожимая плечами. – Может быть, он не особенно элегантен или оригинален, но он должен сработать.

– Только, пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься предпринять вооруженную атаку через парадный вход и сразу прорваться на верхние этажи, – почти жалобно попросила Рэнди.

– О нет. Такие вещи вообще не в моем стиле. – Он ткнул указательным пальцем в изображенный на карте многоквартирный дом, примыкающий к дому 18 по улице Виньи. – Позволю себе перефразировать «Гамлета»: в дом ведет гораздо больше путей, моя дорогая девочка, чем снилось вашим мудрецам.

Смит всмотрелся в карту и понял, что имел в виду его товарищ. Он поджал губы.

– Для этого нам потребуется специальное снаряжение. У вас, Питер, найдутся в Париже знакомые альпинисты?

– У меня как раз в Париже случайно сохранилось кое-что от запасов давних лет, – с сокрушенным видом признался Питер. – Память о давно прошедшем этапе моей порочной жизни, проведенном на службе ее величества. И я уверен, что друзья мисс Расселл с местной станции ЦРУ тоже смогут отыскать для нас что-нибудь такое, в чем мы будем особенно нуждаться. Если, конечно, она хорошенько попросит.

Рэнди с совершенно сумрачным видом продолжала рассматривать карту и фотографии.

– О боже, я, кажется, тоже поняла, – сказала она и тяжело вздохнула. – Вы собираетесь опять устроить одну из ваших штучек с опровержением закона тяготения. Я угадала?

Питер посмотрел на нее с притворным ужасом.

– Опровержение закона тяготения? – переспросил он и помотал головой. – Ни в коей мере. Напротив, мы будем полностью подчиняться этому закону. – Он взглянул на свою приятельницу и коллегу с хитрой усмешкой. – В конце концов, все, что поднимается вверх, должно потом спуститься.

Глава 40 Вторник, 19 октября

Глава 41 Париж

Смит пробирался вперед вдоль высокого, острого конька крыши дома 18 по улице Виньи. Он опирался на руки и подтаскивал тело вперед. Зная, что его ботинки на резиновой подошве будут скользить и скрипеть по растрескавшемуся шиферу, он предпочитал не рисковать и потому двигался медленно, используя любые упоры, какие ему только удавалось отыскать на гладкой, скользкой поверхности.

Штаб Движения Лазаря был одним из самых высоких домов в этой части Маре, и потому ничто не преграждало путь холодному восточному ветру, гулявшему над Парижем. Он посвистывал в растяжках антенн и креплениях спутниковых чаш, нагроможденных на крыше. Вдруг налетел особенно сильный порыв, опасно дернувший Смита за одежду.

Джон, застигнутый врасплох этим порывом, почувствовал, что начал медленно сползать по скату крыши. Стиснув зубы, он отчаянно вцепился пальцами в шифер. Если он сорвется, то ему предстоит падать с высоты в сто футов, и на этом пути его будут ждать острые пики ограждения крыши, припаркованные у дома автомобили и каменная брусчатка. Он слышал, как пульс громко стучал в его ушах, заглушая слабые звуки, доносившиеся с лежавших далеко внизу городских улиц. Обливаясь потом, несмотря на холод, он прижался всем телом к крыше, дожидаясь, чтобы ветер хоть немного ослабел. Потом, все еще чувствуя, что его немного трясет, он сдвинулся с места, подтянулся немного повыше и пополз дальше.

Через минуту Смит наконец-то добрался до относительного убежища, предоставленного им толстой кирпичной трубой. Рэнди и Питер успели добраться туда раньше и уже накинули на трубу веревку, обеспечивавшую прочную опору. Смит с тихим вздохом благодарности ухватился за нее и некоторое время сидел, тяжело дыша и так же, как его спутники, тревожно поглядывая на острый гребень крыши.

Питер обвел своих компаньонов взглядом и хихикнул.

– Ну, вот мы и сидим здесь, – сказал он вполголоса, – больше всего похожие на стаю изрядно потрепанных и печальных ворон.

– Пусть лучше будут две мерзкие старые вороны и один прекрасный лебедь, – поправила его Рэнди, улыбнувшись в ответ.

Она щелкнула кнопкой своей карманной рации.

– Ну что, Макс? – спросила она. – Есть какая-нибудь активность?

Ее подчиненный находился на замаскированном наблюдательном посту на той же самой улице Виньи, но чуть поодаль.

– Ответ отрицательный, босс, – ответил он. – Все абсолютно тихо. Несколько минут назад зажегся свет в одном окне третьего этажа, но больше никаких признаков жизни не было. Никто не входил и не выходил.

Рэнди Рассел с довольным видом кивнула своим спутникам.

– Пока что все в порядке.

– Точно, – уверенно подтвердил Смит. – Пора двигаться дальше.

Один за другим они подобрались вплотную к трубе и в очередной раз проверили свое альпинистское снаряжение, чтобы быть уверенными в том, что веревки и десантеры не подведут.

– Кто пойдет первым? – спросила Рэнди.

– Пожалуй, я, – предложил Смит, смерив взглядом резко уходивший вниз скат крыши. – Вы, надеюсь, не забыли, что эта блестящая идея пришла в голову именно мне?

Рэнди кивнула.

– Ты прав. Хотя я, пожалуй, не стала бы называть ее блестящей. – Впрочем, она тут же положила Смиту на плечо свою руку в перчатке. – Только будь осторожен, Джон, – негромко сказала она. Ее глаза были полны тревоги.

Он ответил ей быстрой уверенной улыбкой.

– Я постараюсь.

Смит несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить подразыгравшиеся нервы. Потом он лег плашмя и медленно пополз вниз по откосу, крепко держась за разматывающуюся из сумки веревку, чтобы полностью контролировать свое движение. Крошечные кусочки отвалившегося шифера сползали перед ним – сначала так же медленно, как он, потом все быстрее и в конце концов срывались в темноту.

Ноунс, очень высокий широкоплечий мужчина с темно-рыжими волосами, прохаживался по большому кабинету на третьем этаже, который он занял, как только прибыл в Париж. Это помещение, обычно резервируемое для руководителя программы помощи и просвещения африканцев, было самым большим во всем доме и лучше всего обставленным. Но местные активисты предпочитали не возражать против его немногословно высказываемых решений и не решались задавать нескромные вопросы. В конце концов, Ноунс олицетворял здесь персону самого Лазаря. И потому в настоящее время его слово было законом. Он холодно улыбнулся. Очень скоро у последователей Движения появятся основания сожалеть о своем овечьем послушании, но к тому времени будет уже слишком поздно.

Пятеро мужчин, составлявших его личную группу безопасности, терпеливо ждали Ноунса на лестничной площадке у кабинета. Перед ними лежали сумки с какими-то вещами и личное оружие. Когда Ноунс появился, они молча встали.

– Мы получили инструкции, – сказал он. – От Лазаря – лично.

– Инструкции, которых вы ожидали? – спокойно спросил низкорослый азиат по имени Широ.

Третий из группы Горациев кивнул.

– До мельчайших подробностей. – Он вынул пистолет, передернул затвор и вновь положил его в подплечную кобуру. Его люди сделали то же самое и дружно наклонились, чтобы поднять сумки.

Они разделились. Двое направились по главной лестнице вниз, к маленькому гаражу, примыкавшему к зданию со двора. Остальные проследовали за Ноунсом вверх по лестнице, решительно направляясь к помещениям на пятом этаже, занятым командой, осуществлявшей наблюдение за ходом полевого эксперимента.

Смит сжал рукой веревку, остановив спуск, и обрел шаткое равновесие на самом краю крыши. Обмотав веревку вокруг кулака, он заставил себя далеко перегнуться через край и обвел внимательным взглядом мансардные окна, находившиеся под самым обрезом крыши. Эти окна открывались в маленькие чердачные комнатки, которые сейчас, точно так же, как и на фотографии, были надежно забраны ставнями.

Смит кивнул собственным мыслям. Им не удастся проникнуть через тяжелые деревянные створки. По крайней мере, без очень большого шума. Предстояло найти возможность проникнуть в этот дом как-то иначе.

Он высунулся еще дальше, чтобы осмотреть стену здания под собой. В окнах на пятом этаже горел свет и ставни были открыты. Смит с величайшей осторожностью перекинул ноги через край крыши и принялся спускаться вдоль стены. Он двигался почти беззвучно, лишь веревка, чуть слышно поскрипывая, скользила через блок десантера да его ботинки глухо постукивали о стену – он двигался, выставив ноги вперед и часто переступая. Спустившись на двадцать футов вниз, он снова стиснул веревку и повис совсем рядом с одним из этих освещенных окон.

Потом он вскинул голову и посмотрел вверх.

Рэнди и Питер находились на краю крыши – два черных пятна, отчетливо выделявшихся на фоне не столь темного, усеянного звездами неба. Оба смотрели вниз, на него, ожидая, когда он подаст сигнал, что им тоже можно спускаться.

Смит знаком приказал им оставаться на месте. Потом он вытянул шею, пытаясь заглянуть в ближайшее окно. Ему удалось мельком разглядеть, что за ним находится длинная узкая комната, протянувшаяся с этой стороны на, самое меньшее, половину длины здания. В это же помещение выходило еще несколько окон.

Внутри вдоль противоположной стены вытянулся ряд столов, сплошь заставленных компьютерами, видеомониторами, радиоприемными устройствами и передатчиками спутниковых систем связи. Под прямым углом к этому большому столу располагались другие столы с оборудованием, отчего вся комната превратилась в ряд импровизированных компьютерных рабочих мест или отсеков. По голому деревянному полу змеилось множество кабелей питания и передачи данных. Стены здесь были покрыты неровно положенной в незапамятные времена и потемневшей от старости краской, испещренной множеством пятен и трещин.

В дальнем темном углу Смит разглядел поставленные в ряд шесть кроватей. Четыре из них были заняты. Он мог разглядеть ноги в носках, торчавшие из-под грубых шерстяных одеял.

Но двое – по крайней мере, двоих он увидел – не спали и трудились, сидя за столами. Один, мужчина с белыми волосами и неухоженной бородой, заметно старше своего напарника, сидел за компьютером и с немыслимой быстротой барабанил пальцами по клавиатуре, вводя какие-то команды. На стоявшем перед ним мониторе в головокружительном темпе вспыхивали и тут же сменялись другими какие-то изображения. Второй мужчина, с наушниками на голове, сидел на табурете рядом с одним из аппаратов спутниковой связи. Наклонившись вперед, он вслушивался в сигналы, звучавшие в его наушниках, и время от времени чуть заметными движениями поворачивал маленькие регуляторы на пульте. Он был моложе бородатого и чисто выбрит; его темно-карие глаза и оливковая кожа позволяли предположить, что он уроженец одной из залитых солнцем стран Южной Европы. Может быть, испанец. Или итальянец.

Джон мысленно пожал плечами. Может, испанец, может, итальянец, а может быть, и вовсе из Южного Бронкса. Это не имело ровно никакого значения. Движение Лазаря вербовало активистов по всему свету. В настоящее время важно было только одно. У них не будет возможности проникнуть в дом 18 по улице Виньи незамеченными. По крайней мере, на этот этаж. Он скосил глаза, пытаясь разглядеть ряды темных окон, расположенных ниже.

И внезапно, краем глаза, почти случайно, он уловил в комнате резкое движение. Бородатый белобрысый мужчина отвернулся от клавиатуры и с удивленным, но вовсе не встревоженным видом поднялся навстречу еще четверым мужчинам, быстро вошедшим в комнату через узкий арочный дверной проем.

Смит внимательно наблюдал за происходящим. У всех вновь прибывших были суровые лица, они были облачены в темные одежды и несли за спинами небольшие рюкзаки. Двое держали в руках пистолеты. Третий нес в обеих руках дробовик на изготовку. Четвертый мужчина, намного превышавший ростом своих спутников, был, по всей вероятности, руководителем.

Он отдал своим людям какой-то приказ, и те сразу разделились, направившись в разные концы комнаты. Атлетически сложенный гигант с темно-рыжими волосами скользнул взглядом по ряду окон и отвернулся. Зловещим изящно-текучим движением он выхватил из подплечной кобуры пистолет.

Джон почувствовал, что его глаза широко раскрылись от удивления. По спине пробежала дрожь от приступа суеверного страха. Он уже видел это лицо и эти поразительно яркие зеленые глаза – всего лишь шесть дней назад. Они принадлежали предводителю террористов, который чуть не убил его в схватке один на один перед Теллеровским институтом. «Это же невозможно, – испуганно проговорил себе Смит. – Совершенно невозможно. Не мог же этот человек, заживо съеденный нанофагами прямо у него на глазах, восстать из небытия!»

Глава 42

Ноунс скользнул взглядом по ряду окон и повернулся к Виллему Линдену. Медленно навел на него пистолет. Движением огромного большого пальца сбросил предохранитель.

Белобрысый голландец уставился на оружие, нацеленное прямо ему в лоб. Его лицо сделалось белее волос.

– Что вы делаете? – пробормотал он заплетающимся языком.

– Вам надлежит получить подарок по случаю увольнения. Ваши услуги больше не требуются, – сухо ответил Ноунс. – Лазарь благодарит вас за старательное выполнение данных им важных поручений. Прощайте, герр Линден.

Третий из Горациев выждал ровно столько, чтобы в глазах стоявшего перед ним человека появилось выражение испуганного понимания. А потом он дважды нажал на спусковой крючок и почти в упор выпустил две пули в голову Линдена. Осколки черепной кости и фонтан крови, смешанной с мозговым веществом, вылетели из раздробленного затылка голландца и обрызгали стену. Убитый качнулся назад и тяжело осел на пол.

Почти сразу же прогремел оглушительный выстрел из дробовика, потом второй и третий. Ноунс взглянул в ту сторону. Один из его сопровождающих расправился с четырьмя спавшими членами группы наблюдения. Лежавшие в кроватях люди оказались легкой добычей. Три заряда картечи из патронов двенадцатого калибра, выпущенных с расстояния менее десяти футов, раздробили им кости и превратили внутренности в кровавое месиво.

В следующее мгновение великан услышал слева крик, исполненный панического страха. Молниеносно повернувшись, он увидел самого младшего члена команды Линдена, радиста-португальца по имени Витор Абрантес. Радист пытался подняться на не желавшие слушаться ноги и одновременно срывал с головы наушники, присоединенные к пульту спутниковой связи, но витой провод сковывал его движения.

Ноунс выстрелил дважды – еще в движении. Первая 9-миллиметровая пуля поразила молодого человека в верхнюю часть груди. Вторая попала в левое плечо и заставила развернуться. Резко побледневший от ужасной боли, Абрантес упал на передатчик, громко застонал, сполз на пол и сел, стиснув правой рукой раненое плечо.

Раздосадованный промахом, Ноунс шагнул к раненому и снова поднял пистолет. На сей раз следует прицелиться получше! Он прищурил глаз, наводя мушку на обреченного человека. Его палец, лежавший на спусковом крючке, напрягся, осталось совершить короткое движение, и…

И тут ближайшее к нему окно разлетелось градом острых осколков.

Джон Смит, висевший за окном на веревке, видел истребление людей, начавшееся в длинной комнате под крышей. Эти подонки убивали своих же, понял он, обрубали концы, устраняли потенциальных свидетелей и пытались ликвидировать улики против себя. Тех самых свидетелей и те самые улики, которые были ему жизненно необходимы. Почувствовав прилив горячего гнева, он свободной рукой выхватил из висевшей на бедре кобуры «зиг-зауэр» и прицелился сквозь стекло.

Три быстрых выстрела, первый из которых был направлен в верхнюю часть окна, второй в середину, а третий вниз, полностью выбили стекло. Осколки посыпались в помещение. Но, прежде чем они перестали сыпаться, он успел засунуть пистолет обратно в кобуру и выхватил одну из двух светошумовых гранат, лежавших в специальном подсумке, прикрепленном к его левой ноге. Пальцем одетой в перчатку правой руки он точно подцепил кольцо и выдернул чеку. Спусковой рычаг гранаты щелкнул.

Смит с силой швырнул черный цилиндр в окно и сильно оттолкнулся ногами от стены, чтобы убраться в сторону. Он описал дугу в воздухе, оттолкнулся еще сильнее и полетел, как груз маятника, обратно к окну.

В этот момент граната взорвалась – сверкнула ярчайшая вспышка, и раздался оглушительный грохот – граната была из разряда шоковых, предназначенных для того, чтобы ошеломить и дезориентировать любого, кто окажется поблизости от места взрыва. Из окна вылетело плотное облако дыма, тут же разорванное в клочья всплесками взрывной волны, сопровождающими раскаты грохота.

Выставив вперед ноги, Джон влетел через окно внутрь. Он тяжело грохнулся на пол, сгруппировался, перекатился и растянулся плашмя. Под ним отчетливо хрустели мелкие осколки стекла. Он снова выхватил «зиг-зауэр» и принялся высматривать цели сквозь дым, застилавший помещение.

Прежде всего, Смит надеялся увидеть зеленоглазого великана. Там, где он стоял в момент взрыва, на деревянном полу блестела кровь, а самого человека не было. Должно быть, рыжий убийца успел до взрыва гранаты нырнуть в укрытие. Оставленный им кровавый след уходил в арочный дверной проем.

По другую сторону большого стола послышались неуверенные шаги.

Смит оглянулся и увидел сквозь быстро редеющий дым одного из убийц. Хотя тот был явно ошеломлен взрывом и не очень твердо держался на ногах, но пистолет держал крепко, двуручным хватом, и часто мигал, пытаясь восстановить зрение. Он заметил показавшуюся над столом голову Джона и повернулся, пытаясь навести на него пистолет.

Смит выстрелил дважды, попав один раз в сердце и один в шею.

Бандит резко согнулся пополам. На пол упал уже труп.

Джон снова нырнул под защиту стола и поспешно откатился в сторону, стараясь на ходу отстегнуть десантер, сквозь блоки которого проходила веревка, тянувшаяся за ним в окно. Пока он болтается на этом конце, как рыбка на крючке, его движения будут чертовски скованы! К тому же веревка будет выполнять роль стрелки, точно указывающей его местонахождение. В конце концов ему все же удалось освободиться от веревки, и он на четвереньках побежал прочь по затоптанному полу.

Один готов. Если считать сбежавшего неизвестно куда громилу, осталось трое, мрачно думал он. Интересно, где находились остальные мерзавцы, когда он бросил в окно гранату? И что еще важнее, где они находятся сейчас?

Осторожно высунувшись из-за угла, он увидел растянувшегося на полу убитого беловолосого. Увидев отвратительную лужу, вытекавшую из раздробленного черепа мертвеца, Смит скорчил досадливую гримасу. Этот разрушенный пулями мозг содержал информацию, которая была крайне необходима ему.

Он миновал труп, направляясь в самый темный угол комнаты, тот, который работавшие в этой комнате люди использовали в качестве спальни.

Где-то у него за спиной трижды быстро пролаял пистолет. Одна 9-миллиметровая пуля просвистела прямо у него над головой. Вторая отодрала здоровенную щепку от дубовой ножки ближайшего стола совсем рядом с лицом Смита. А третья ударила его в спину и отлетела прочь, отраженная кевларовым бронежилетом. Ощущение было такое, будто Смита лягнул между лопатками мул.

Задохнувшись от резкой жгучей боли, напрягая все силы в попытке набрать воздуха в легкие, словно сплющившиеся от этого ужасного удара, Смит все же нашел в себе силы метнуться в сторону. Тут же две пули ударили в пол, оставив большие выбоины как раз там, где он лежал за секунду до этого, и звонко пропели в воздухе, отрикошетировав. Он отчаянно извернулся, пытаясь найти взглядом стрелявшего в него бандита.

Вот он!

Одна из теней все же обрела форму в его затуманенном болью зрении. Бандит стоял на коленях позади стола на расстоянии футов в двадцать от него и хладнокровно целился. Джон принялся отчаянно палить в ту сторону, со всей возможной скоростью нажимая на спусковой крючок «зиг-зауэра». Пистолет заплясал в его руках. Пули загремели по столу, разнося вдребезги компьютерное оборудование, громоздившееся поверх него. В стороны полетел фейерверк из щепок, искр и обломков пластмассы и металла. Ошарашенный бандит не то пригнулся, не то упал.

Смит снова перекатился, пытаясь найти укрытие получше. О, вот оно! Он юркнул в один из отсеков, образованных поставленными поперек помещения столами, и рискнул приподнять голову и взглянуть в ту сторону, откуда пришел. Никого.

Потом его взгляд упал на экран монитора, стоявшего на столе прямо перед ним. И Смит застыл на месте, увидев в темном стекле отражение своей собственной смерти.

Из соседнего точно такого же отсека поднялся третий убийца. И он уже наводил боевой дробовик прямо ему в затылок.

Питер и Рэнди, с трудом державшиеся на краю крыши, вдруг услышали внезапно поднявшуюся стрельбу, увидели отблеск вспышки разрыва шоковой гранаты, а в следующее мгновение Джон резким движением швырнул себя в окно. Они встревоженно переглянулись.

– Ну-ну… Осторожность и осмотрительность… – пробормотал себе под нос Питер. Он вынул из кобуры свой «браунинг-хай-пауэр» и снял его с предохранителя.

Внизу снова загремела стрельба, на сей раз стреляли часто и из разного оружия. Грохот отдавался эхом от каменных стен домов и далеко разносился по округе.

– Вперед! – прорычала Рэнди, уже начав спускаться по стене частыми легкими шагами. Питер лишь на секунду отстал от нее, но его прыжки были намного длиннее.

Понимая, что уже слишком поздно, что палец убийцы, лежащий на спусковом крючке дробовика, уже начал сгибаться, Смит все же резко рванулся, пытаясь направить на врага дуло своего пистолета. Под действием дополнительной порции адреналина, внезапно вброшенного в кровь, время, казалось, замедлилось, оттягивая то ужасное мгновение, когда горсть картечин превратит его голову в кровоточащий обрубок…

И тут соседнее окно разлетелось фонтаном сверкающих стеклянных брызг – это снаружи в стекло с близкого расстояния градом посыпались 9-миллиметровые пули. Убийцу, пораженного несколько раз в грудь, шею и голову, швырнуло в сторону; он безжизненно осел на стол. Дробовик выпал из пальцев и с грохотом покатился по полу.

Рэнди и сразу за ней Питер влетели в комнату через разбитое окно. Они быстро отцепили веревки и, заняв позиции по обеим сторонам от Джона, быстро оглядели комнату, выискивая признаки движения.

Смит слабо улыбнулся; его все еще трясло от ощущения неизбежной смерти, от которой его и на самом деле спасло только чудо.

– Рад, что вам это удалось, – прошептал он. – А я-то уж думал, что придется все до конца делать самому.

– Идиот, – бросила в ответ Рэнди, но ее взгляд был теплым.

– Стараюсь никогда не пропускать развлечений, – вполголоса добавил Питер. – Вы нам хоть кого-нибудь оставили?

– Одного наверняка, – ответил Смит и кивнул в глубь комнаты. – Он прячется где-то там. А второй парень, главный у них, я думаю, смылся через эту дверь.

Питер взглянул на Рэнди.

– Почему бы не показать доброму доктору, как это делают настоящие специалисты? – Он повернулся к Смиту. – Присмотрите за дверью, Джон. – С этими словами он взял из привязанного к бедру подсумка светозвуковую гранату, выдернул чеку и позволил спусковому рычагу откинуться в сторону. – Пять. Четыре. Три. Два…

Взмахнув рукой, Питер бросил гранату через стол. Она описала длинную низкую дугу, исчезла из виду и тут же взорвалась. В комнате образовалось новое облако дыма, в глубине которого сверкало множество ослепительно ярких вспышек.

Рэнди сразу же сорвалась с места. Она двигалась пригнувшись и моментально кинулась плашмя на пол, как только увидела темное пятно, неуверенно двигавшееся ей навстречу. Это действительно оказался уцелевший террорист. Она дважды выстрелила из «беретты» и замерла на месте, следя за тем, как подстреленный ею человек упал. Он лишь единожды содрогнулся, а потом затих, глядя на нее остановившимися глазами.

Рэнди еще несколько секунд сохраняла неподвижность, ожидая, пока дым рассеется.

– В этом конце все чисто! – сообщила она, когда видимость сделалась достаточной для того, чтобы можно было в этом не сомневаться.

– Посмотри, вдруг окажется, что кто-нибудь еще жив, – предложил Смит, с трудом поднимаясь на ноги. Он взглянул на Питера. – А нам, пожалуй, стоит попытаться догнать того высоченного ублюдка, которого я здесь видел.

– Вы сказали, что он выскочил за дверь?

Смит мрачно кивнул.

– Именно так. – Он в нескольких словах рассказал другу о том странном сходстве между высоким зеленоглазым мужчиной, которого он увидел здесь, и предводителем террористов, умершим на его глазах в Нью-Мексико.

– Ого! – чуть слышно воскликнул Питер. – До чего же неприятное совпадение.

– Ужасно, – согласился Смит и медленно добавил: – Только я не думаю, что это совпадение.

– Может быть, и нет. – У Питера был очень встревоженный вид. – Но мы должны шевелиться как можно быстрее. Конечно, французы держат сейчас большую часть своей полиции на окраинах Парижа, но кто-то же здесь остался. И такой шум не мог не привлечь их внимания.

Держа оружие наготове, двое мужчин осторожно двинулись к узкому арочному дверному проему. Смит молча указал на свежие пятна крови, протянувшиеся цепочкой прямо к открытой двери. Питер понимающе кивнул. Человек, которого они искали, был ранен.

Смит остановился, не доходя до порога, и посмотрел сквозь дверь на не полностью видимую лестничную площадку, огороженную невысокими – только по пояс – металлическими перилами.

Кровавый след тянулся по уходившей вниз широкой мраморной лестнице. Великан, за которым они гнались, вполне мог уйти! Думая лишь о том, как бы не упустить его, Джон импульсивно рванулся вперед, пропустив мимо ушей предупреждение Питера.

Слишком поздно Джон понял, что след оборвался уже на второй сверху ступеньке. Его глаза широко раскрылись. Если зеленоглазый не научился каким-то образом летать, значит, он вернулся назад, сдвоив след и…

Смит почувствовал страшный удар в бок. Его сбило с ног, он перелетел через площадку и ударился плечом о железные перила. «Зиг-зауэр» выпал из руки и отлетел далеко в сторону по выложенному плиткой полу. На мгновение он увидел перед собой сквозь редкие прутья ограждения показавшийся ему очень глубоким провал.

Ошеломленный и неожиданностью, и силой удара, Смит услышал резкий сдавленный вскрик, а затем увидел, как мимо него пролетел Питер. Англичанин кубарем прокатился по широкой лестнице и исчез из виду; лишь еще некоторое время гремело по ступеням различное снаряжение, крепко притороченное к его ременной сбруе.

Мужчина гигантского роста, с темно-рыжими волосами, жестоко улыбаясь, обернулся к Смиту. Его лицо, безжалостно изрезанное острыми осколками, представляло собой ярко-красную кровавую маску. Одна глазница была пуста, но уцелевший ярко-зеленый глаз сверкал, словно подсвеченный изнутри.

Джон как мог быстро поднялся на ноги. Он ощущал за своей спиной высокий пролет лестничной клетки, и от этого испытывал неприятный озноб. Отогнав ненужную мысль, он выхватил из ножен, пристегнутых к поясу, штык-нож и пригнулся, держа нож лезвием наружу.

Нисколько не напуганный видом ножа, великан шагнул ближе к нему. Его огромные руки обманчиво ленивыми движениями описывали в воздухе небольшие окружности, а сам он приближался, готовый нанести удар, искалечить противника, а потом безжалостно убить. Его губы растянулись в широкую улыбку.

Смит, прищурив глаза, следил за его приближением. «Ну, еще немного поближе, сукин ты сын», – думал он. Ему потребовалось сделать немалое усилие, чтобы отогнать страх, который вызывал у него зеленоглазый убийца. Он не питал никаких иллюзий насчет возможности одержать над ним победу в ближнем бою. Даже полуослепленный, этот противник был намного выше ростом, намного сильнее и, несомненно, намного опытнее в рукопашном бою, чем он.

Но все же рыжий гигант заметил тень страха, промелькнувшую на лице Смита. Он почти весело рассмеялся и смахнул струйку крови, норовившую затечь в его единственный глаз.

– Что? Кишка тонка подраться, если остался без пушки? – осведомился он дерзким, оскорбительным тоном.

Не желая поддаваться на провокацию, целью которой было вынудить его к преждевременным действиям, Джон стоял все так же неподвижно, готовый немедленно отреагировать на любое движение. Он сосредоточил внимание на глазе соперника, зная, что тот выдаст любое его реальное намерение.

Зеленый глаз внезапно сверкнул еще ярче. Вот оно!

Смит насторожился.

Двигаясь с ужасающей скоростью, великан извернулся и нанес невероятно быстрый удар локтем, целясь в лицо Джона. Смит как раз вовремя успел отдернуть голову. Убийственный удар прошел совсем рядом, промахнувшись, может быть, менее чем на дюйм.

Следующий мощный удар Смит блокировал собственным левым предплечьем. Перед глазами у него повисла красная пелена; он отчетливо ощутил, как порвались свежие швы на недавно полученной ране. Удар снова отбросил его к перилам. Задохнувшись, он пригнулся еще ниже.

Зеленоглазый снова закрылся. Теперь уже нельзя было сомневаться в том, что он улыбался от удовольствия. Левая рука была готова парировать любой выпад ножа. Правый могучий кулак отскочил назад; сейчас последует еще один страшный удар, который или перебросит Смита через перила, или раскроит ему череп.

Не дожидаясь удара, Джон бросился вперед и, сделав кувырок, проскочил мимо своего намного более высокого противника. Ему удалось успеть вскочить на ноги как раз вовремя для того, чтобы отразить целую серию атакующих ударов, которые, к счастью, были не так сильны, потому что наносились без подготовки. Он принял их на левый кулак и оба предплечья. И все равно эти удары отшвырнули его к стене, и у него в очередной раз перехватило дыхание. Смит отчаянно атаковал ножом, заставив своего страшного противника отступить – правда, недалеко, всего лишь на несколько коротких шагов, лишь настолько, чтобы почти заставить великана вплотную приблизиться к перилам..

Сейчас или никогда, сказал себе Смит.

С яростным воплем он выхватил левой рукой из подсумка свою последнюю шоковую гранату и изо всех оставшихся сил швырнул ее прямо в лицо врага. Великан инстинктивно отбил совершенно безопасную гранату в сторону. Он сделал это обеими руками, открывшись впервые за все время поединка.

И в это немыслимо короткое мгновение Джон сделал выпад, ударив острием ножа. Лишь самый кончик острия вонзился в зрачок единственного зеленого глаза великана. Но этого оказалось достаточно. Из новой ужасной раны сразу хлынули кровь и водянистая влага.

Ослепший рыжий гигант громко взревел от ярости и мучительной боли. Махнув наугад рукой, он выбил нож из руки Смита и, широко расставив руки, бросился вперед, рассчитывая ухватить своего невидимого дерзкого противника в объятия и раздавить в них.

Не желая давать ему такого шанса, Джон, присев, проскочил под огромными растопыренными ручищами и изо всей силы ударил великана кулаком в горло, сломав гортань. В то же мгновение Джон метнулся назад, стремясь уйти из пределов досягаемости.

Сразу задохнувшись, разинув рот в тщетной попытке заглотнуть хоть немного кислорода, в котором он отчаянно нуждался и который теперь не мог попасть к нему в легкие, гигант медленно опустился на колени. Сквозь кровь, заливавшую лицо, было видно, что его кожа посинела. В отчаянии он снова взмахнул рукой, пытаясь все же нащупать наглую козявку – человека, который убил его. А потом его рука бессильно упала. Он всей своей тяжестью грохнулся на пол, громко стукнувшись затылком, и так и замер, лежа на спине и уставившись пустыми глазницами в потолок.

Смит в изнеможении тоже упал на колени.

Где-то внизу вдруг загремела яростная стрельба, заполнившая гулким эхом всю лестницу. Смит заставил себя подняться на ноги, отыскал на полу выбитый в самом начале схватки свой пистолет, схватил его и побежал к началу лестницы.

Прежде всего он увидел, что по лестнице, болезненно хромая, тяжело бредет вверх Питер.

– Да, Джон, пришлось чертовски далеко пролететь и очень сильно грохнуться, – объяснил англичанин, заметив встревоженное выражение на лице своего друга. – К счастью, удалось удержать в руке мой «браунинг». – Он улыбнулся. – Это оказалось очень кстати. Понимаете ли, я упал чуть ли не на головы еще двоих парней, которым очень хотелось подняться наверх.

– Насколько я понимаю, они больше не станут нас беспокоить? – предположил Смит.

– По крайней мере, не в этой жизни, – сухо согласился Питер.

– Джон! Питер! Идите сюда! Быстро!

Мужчины бегом рванулись на голос Рэнди, понимая, что она не станет кричать без необходимости.

Офицер ЦРУ стояла на коленях около одного из тел. Она взволнованно взглянула на своих соратников.

– Этот парень еще жив!

Глава 43

Смит помчался в дальний конец комнаты, Питер чуть ли не наступал ему на пятки. Там Смит опустился на колени возле единственного из деятелей Движения Лазаря, который не оказался убитым наповал в ходе этого скоротечного боя. Это был младший из тех операторов, которых он видел через окно, занимавшийся подстройкой спутниковых радиосигналов. У него было два ранения – одно в плечо, одно в грудь.

– Посмотрите, не сможете ли вы хоть чем-нибудь помочь бедняге, – предложил Питер. – Спросите его, вдруг он что-то знает. А я тем временем еще разок огляжусь по сторонам. Вдруг удастся что-то разыскать в их барахле.

Питер отправился обыскивать убитых и осматривать электронное оборудование, которое могло остаться неповрежденным в комнате, где происходила яростная перестрелка. А Смит поспешно стянул одну перчатку и пощупал пульс на шее раненого. Пульс все еще чувствовался, но был очень слабым, учащенным и неровным. Кожа молодого человека была бледной, холодной и влажной на ощупь. Он лежал с закрытыми глазами и мелко, с трудом дышал.

Смит взглянул на Рэнди.

– Приподними его ноги на несколько дюймов, – спокойно распорядился он. – У парня довольно сильный шок.

Рэнди кивнула и без дальнейших слов подхватила с пола ноги раненого. Чтобы можно было не держать их все время на руках, она протянула свободную руку, схватила с ближайшего стола кстати оказавшееся там толстенное компьютерное руководство и осторожно подложила его под голени лежавшего без сознания парня.

Стремительно действуя ловкими пальцами, Смит внимательно осмотрел молодого человека. Чтобы увидеть входные и выходные раны, пришлось разрезать одежду. Увиденное заставило его нахмуриться. Уже раздробленное левое плечо выглядело очень плохо. Любой хирург без раздумий высказался бы за немедленную ампутацию. А вторая рана была много хуже. Когда Смит увидел выходную рану наверху спины молодого человека, его лицо совсем помрачнело. Двигавшаяся со сверхзвуковой скоростью 9-миллиметровая пуля причинила ужасные повреждения в грудной клетке – раздробила кости, порвала кровеносные сосуды и вогнала поврежденные ткани глубоко в не задетую самой пулей область.

Джон сделал то немногое, что было в его силах. Он извлек индивидуальный перевязочный пакет, лежавший в одном из многочисленных карманов его разгрузочного жилета. Помимо всего остального, там должна была находиться пара листов стерильного пластика. Порвав зубами упаковку, Смит плотно приложил пластик к отверстиям, оставленным пулей в груди и спине раненого, герметически закрыв рану. Потом он туго обмотал торс мужчины бинтом, чтобы ослабить кровотечение.

Подняв голову, он обнаружил, что Рэнди наблюдает за его действиями. Она же вопросительно взглянула ему в лицо.

Смит молча покачал головой. Раненый умирал. Все его усилия могли лишь немного отодвинуть мгновение смерти, но не предотвратить ее. Слишком уж большим было повреждение, слишком сильным – внутреннее кровотечение. Даже если бы они могли за несколько минут доставить его в операционную, раненый все равно не выжил бы.

Рэнди вздохнула и поднялась.

– Тогда я тоже пройдусь, посмотрю, что здесь к чему, – сказала она и постучала пальцем по часам. – Не возись слишком долго, Джон. Сейчас кто-нибудь из соседей уже наверняка рассказывает полицейским обо всем этом шуме. Макс предупредит нас, если услышит что-нибудь определенное, но мы должны уйти отсюда гораздо раньше, чем появится полиция.

Он кивнул. Если в разгар скандала с тайной войной, которую Берк и Пирсон вели против Движения Лазаря, французская полиция арестует офицера армии США и агента ЦРУ в разгромленном здании парижского штаба Движения, все худшие опасения и подозрения охваченных паранойей сторонников теории заговора получат неопровержимое подтверждение.

Рэнди бросила к его ногам перепачканный кровью бумажник.

– Я нашла это в одном из его карманов, – сказала она. – Думаю, что документ вполне может быть фальшивкой. Но если так, то работа первоклассная.

Держа бумажник в одной руке, Смит большим пальцем раскрыл его. Внутри оказались международные водительские права, выписанные на имя Витора Абрантеса с постоянным адресом в Лиссабоне. Абрантес. Он произнес имя вслух.

Глаза умирающего мужчины медленно открылись. Его кожа уже была пепельно-серой.

– Вы португалец? – спросил Смит.

– Sim. Eu sou Portuguese[33]. – Абрантес попытался кивнуть.

– Вы знаете, кто в вас стрелял? – спокойно спросил Смит.

Молодой португалец содрогнулся.

– Ноунс, – прошептал он. – Один из Горациев.

Горации? Смит не мог сообразить, что значит это слово. Оно вызывало какие-то ассоциации с Древним Римом. Он подумал, что оно может быть каким-то образом связано с тем, что он видел или слышал здесь в Париже в свои прошлые приезды, но никак не мог припомнить, как именно и с чем. По крайней мере, не мог припомнить сразу.

– Джон! – в величайшем волнении воскликнула Рэнди. – Посмотри-ка сюда!

Смит поднял голову. Рэнди стояла перед компьютером, за которым работал старший из операторов, белобрысый. Она развернула монитор к нему. Зациклившийся на каком-то этапе модификации программы, компьютер снова и снова выводил на монитор один и тот же цифровой фильм. Сначала на экране появлялись заполненные пешеходами улицы, по всей вероятности, снятые с низко летевшего самолета. А в нижнем правом углу экрана светились три слова, написанные красными мигающими буквами: «ВЫПУСК НАНОФАГА НАЧАТ».

– Мой бог! – воскликнул Смит, до которого наконец-то дошло значение увиденного. – Они опыляли Ла-Курнёв с воздуха.

– Похоже на то, – мрачно согласилась Рэнди. – Я предполагаю, что так гораздо легче и эффективнее пользоваться этим ужасным оружием, чем с земли.

– Намного эффективнее, – подтвердил Смит, которому уже все стало ясно. – Распыление нанофагов с высоты позволяет не полагаться исключительно на ветер или приземный перепад давлений для распространения облака. Так можно и направлять его куда хочешь, и накрыть одним и тем же количеством устройств гораздо большую область.

Он снова повернулся к Абрантесу. Раненый уже находился на самом пороге смерти и почти не осознавал того, что его окружало. Если повезет, то он может сейчас ответить на такие вопросы, на которые в здоровом состоянии наотрез отказался бы отвечать.

– Кстати, Витор, мы тут не закончили обсуждать нанофаги, – сказал Смит, тщательно подбирая слова. – Какова их реальная цель?

– Как только наши испытания завершатся, они начнут очищать мир, – сказал умирающий и кашлянул. В одном уголке его рта вздулся кровавый пузырь. Но его глаза продолжали сиять фанатическим светом. Сделав над собой усилие, он снова заговорил: – Они все обновят. Они избавят Землю от инфекции. Они спасут ее от чумы – от бешеного человечества.

Смиту потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о чем говорил Абрантес, а после этого его передернуло, как от холода. Жуткие массовые убийства в Теллеровском институте и Ла-Курнёв были всего лишь экспериментальными пробами. А это, в свою очередь, означало, что гибель в страшных мучениях десятков тысяч людей была с самого начала запланирована как полевые испытания для оценки и дальнейшего повышения эффективности действия смертоносных нанофагов – опыт за пределами стерильной лабораторной камеры.

Он смотрел, ничего не видя, на повторяющиеся на экране картинки. Нанофаги представляли собой нечто большее, чем любое другое оружие войны или терроризма. Они были разработаны именно как инструменты геноцида – геноцида, запланированного в таком масштабе, какого еще не знала история.

Джон почувствовал, что в нем поднимается гигантская волна гнева, что она вот-вот захлестнет весь его разум. Мысль о том, что хоть кто-то, считающий себя человеком, мог радоваться тому бесчеловечному, жесточайшему уничтожению людей, свидетелем которого он оказался под стенами Теллеровского института, пробудила в нем такую ярость, какой он не испытывал, пожалуй, ни разу за всю свою достаточно долгую и насыщенную событиями жизнь. Но для того чтобы добыть информацию, которая была жизненно важна не только для них, но и, как оказалось, для всего человечества, – для этого требовалось, чтобы молодой португалец слышал голос друга, человека, который разделял бы с ним его изуверские убеждения. Вспомнив об этом, Джон заставил себя полностью смирить взбунтовавшиеся эмоции.

– Но кто же будет руководить этой чисткой, Витор? – услышал он свой мягкий, прямо-таки нежный голос. – Кто сумеет переделать мир?

– Лазарь, – просто ответил Абрантес. – Лазарь создаст жизнь из смерти.

Смит, сидевший на полу, скрестив ноги и нагнувшись к раненому, разогнул спину. В его воображении складывался ужасный и пугающий образ – образ безликого кукольника, с холодным усердием разыгрывающего на сцене драму, сложившуюся в его собственном маниакальном сознании. Сначала Лазарь объявил нанотехнологию главной опасностью для человечества. Затем он обратил (может быть, лучше будет сказать – извратил!) эту самую технологию для собственных ужасных целей – использовал ее для того, чтобы истребить даже своих собственных самых преданных последователей, как если бы имел дело с лабораторными мышами. Одной рукой он тянул за ниточки, заставляя высокопоставленных работников ЦРУ, ФБР и МИ6 начать тайную войну против Движения, которым он управлял. А другой обернул эту незаконную войну против них самих, сделав в критический момент своих врагов слепыми, глухими и бессильными.

– И где же находится этот человек, которого вы называете Лазарем? – спросил он.

Абрантес ничего не сказал. Он лишь сделал короткий вдох, а потом раскашлялся – неудержимо, почти до рвоты, – безуспешно пытаясь очистить легкие. Он буквально тонул в своей собственной крови; Смит, как врач, это хорошо знал.

Он поспешно повернул голову молодого человека набок, открыв на короткое время проход для воздуха, в котором нуждался умирающий. Из дергавшихся губ Абрантеса вытек алый ручеек крови. Кашель сразу ослабел.

– Витор! Где Лазарь? – настойчиво повторил Смит. Рэнди отошла от компьютера, который исследовала, подошла к ним поближе и слушала, стоя неподвижно.

– Os Asores, – прошептал Абрантес. Он снова закашлялся, сплюнул кровь на пол и попытался втянуть в себя еще немного воздуха. – O console do sol. Santa Maria. – На сей раз усилие оказалось для него чрезмерным. Он содрогнулся и вдруг забился, сотрясаемый еще одним непреодолимым приступом кашля. Когда же кашель прекратился, Абрантес был уже мертв.

– Что это было? Молитва? – спросила Рэнди.

Смит нахмурился.

– Если даже и так, я сомневаюсь, что она поможет его душе получить пропуск на небеса. – Он посмотрел сверху вниз на неестественно изогнувшееся тело на полу и покачал головой. – Вообще-то, я думаю, что он пытался ответить на тот вопрос, который я ему задал.

На расстоянии сорока футов от них Питер присел на корточки около трупа террориста, которого застрелила Рэнди. Он быстро обшарил карманы мертвеца, достав бумажник и паспорт. Пролистав паспорт, он мысленно отметил даты последних по времени штампов: Зимбабве, Соединенные Штаты и Франция, в таком именно порядке, и все это на протяжении последних четырех недель. Прищурив бледно-голубые глаза, он прикинул, что к чему. Чрезвычайно показательно, сказал он себе.

Сунув документы в карман, он направился дальше, чтобы осмотреть еще один предмет, который он заметил раньше. Чем-то наполненная простая зеленая брезентовая сумка стояла в ближайшем углу. И сейчас он сообразил, что она совершенно не отличается от двух других таких сумок, брошенных в других частях комнаты.

Питер откинул длинный клапан, застегнутый на пуговицу-клевант, и заглянул внутрь.

И у него сразу же перехватило дыхание, когда он увидел два связанных вместе двухфутовых бруска пластиковой взрывчатки. И еще к ним были привязаны детонатор и цифровые часы. Чешский «Семтекс» или американская «C4», решил он, с самодельным таймером. Как бы там ни было, он отлично знал, что, независимо от марки взрывчатки, ее здесь было вполне достаточно, чтобы устроить чертовски громкий грохот. А табло часов ритмично мигало, на нем сменялись неуклонно уменьшавшиеся числа, и до нуля оставалось все меньше и меньше времени.

Глава 44 Белый дом

Глава 45 База Лазаря, остров Санта Мария, Азорские острова

Глава 46 Летное поле «Фарматех», остров Санта-Мария

Хидео Номура неторопливо шагал по краю длинной бетонной взлетно-посадочной полосы. Восточный ветерок, нежно перебиравший его короткие черные волосы, нес с собой сильный запах разогретой солнцем высокой травы, росшей на плато за оградой. Номура поднял голову. Солнце недавно миновало зенит и лишь начинало свой долгий путь вниз, к западному краю горизонта. Далеко на севере медленно проплывало несколько небольших облаков – разбросанные далеко друг от друга белые клочки в ясном синем небе.

Номура улыбнулся. Погода была идеальной во всех отношениях. Он обернулся и увидел своего отца, который, как обычно, стоял между двумя суровыми охранниками из команды Терса. Сегодня руки старика были скованы за спиной наручниками.

Он улыбнулся отцу.

– Потрясающая ирония, не правда ли?

Дзиндзиро ответил ему мрачным, неприязненным взглядом.

– Во всем этом очень много проявлений иронии, Лазарь, – холодно проговорил старик, отказываясь даже назвать своего сына-предателя его настоящим именем. – Которое из них вы имеете в виду?

Пропустив насмешку мимо ушей, младший Номура кивнул на взлетно-посадочную полосу, расстилавшуюся перед ними.

– Это летное поле, – объяснил он. – Американцы выстроили его в 1944 году, когда вели войну против Германии и нашей возлюбленной родины. Их бомбардировщики использовали этот остров как заправочный пункт во время их длинных трансатлантических перелетов в Англию. Но сегодня я использую их собственную работу против них. Это летное поле станет тем самым местом, откуда начнется уничтожение Америки!

Дзиндзиро ничего не сказал.

Хидео пожал плечами и отвернулся. Теперь ему было совершенно ясно, что все это время он сохранял жизнь отцу, повинуясь совершенно противоестественному чувству сыновнего почтения. Как только первые «Танатосы» поднимутся в воздух, придет время наконец-то подходящим образом разделаться со старым дурнем. Кое-кто из ученых Хидео уже вплотную работал над различными модификациями нанофагов серии IV. Им наверняка будет полезно испытать свои детища на живом человеческом материале.

Он подошел к небольшой группе бортинженеров и наземных диспетчеров, стоявших на самом краю взлетно-посадочной полосы. Все они носили наушники, присоединенные к рациям ближнего радиуса действия, при помощи которых велись переговоры между самолетными ангарами и диспетчерской башней.

– Ну, все готово? – резко спросил он.

Старший наземный диспетчер кивнул.

– Ангар сообщает, что они сейчас начнут выкатывать машины. Все канистры уже погружены.

– Хорошо. – Номура взглянул на своего главного авиационного инженера. – А как три моих самолета?

– Все системы функционируют в пределах ожидаемых норм, – уверенно заявил тот. – Солнечные ячейки, вспомогательные моторы и баки, системы управления полетом и программы осуществления атаки – все проверено и перепроверено.

– Превосходно, – сказал Номура и снова взглянул на наземного диспетчера. – Не появилось никаких подозрительных неопознанных воздушных объектов?

– Никаких, – ответил диспетчер. – Судя по радару, в воздухе нет ни одного борта в радиусе ста километров. Небо совершенно чистое.

Хидео глубоко вздохнул. Именно этого момента он ждал много лет, ради него он думал, строил планы и убивал. Ради этого момента он обманул, заманил в ловушку и предал своего родного отца – ради этого единственного великолепного момента твердой уверенности в скором наступлении триумфа. Он медленно вздохнул, смакуя аромат цветущих трав, – восхитительное ощущение. И лишь после этого заговорил:

– Операция «Танатос» начинается.

Наземный диспетчер повторил его приказ по радио.

– Открыть двери ангара.

Сразу же после этих слов в южном конце летного поля с грохотом начали медленно раскрываться огромные металлические ворота ближайшего ангара, явив миру нутро огромного помещения, заполненного самолетами, между которыми суетилось множество людей. Когда ворота раскрылись пошире, внутрь проник солнечный свет, попавший на солнечные батареи, покрывавшие сверху все огромное крыло первого «Танатоса». Ячейки засверкали, словно были сделаны из чистого золота.

– Первый самолет выруливает, – сообщил старший инженер аэродрома.

Огромный беспилотный летательный аппарат с размахом крыла больше, чем у «Боинга-747», медленно пополз вперед. Концы его крыльев лишь на несколько футов не достали до краев дверного проема ангара. Четырнадцать двухлопастных пропеллеров чуть слышно шуршали; самолет выезжал на взлетно-посадочную полосу. На каждой из пяти гондол, приделанных снизу под крылом самолета, было отчетливо видно по несколько тонкостенных пластмассовых цилиндров.

– Надеть маски и перчатки, – приказал Номура. Диспетчеры и инженеры поспешно повиновались и принялись натягивать тяжелое защитное снаряжение, которое хоть и не со стопроцентной надежностью, но все же хоть как-то защитит их, если во время взлета случится авария.

Терс шагнул к предводителю и подал ему противогаз и толстые резиновые перчатки. Хидео взял их, чуть заметно кивнув в знак благодарности.

– А как быть с заключенным? – спросил высокий зеленоглазый мужчина; его голос из-под маски изолирующего противогаза прозвучал искаженно.

– С моим отцом? – Хидео оглянулся на Дзиндзиро, который все так же стоял между двумя уже надевшими маски охранниками под жарким солнцем с непокрытой головой и с твердым и непреклонным выражением на лице. Холодно улыбнувшись, Хидео мотнул головой. – Не нужно ему никакой маски. Если все пойдет нормально, то он уцелеет, а если не повезет, то туда ему и дорога!

– Второй самолет выруливает, – сообщил бортинженер, повысив голос, чтобы его можно было расслышать через маску дыхательного аппарата.

Номура снова повернулся к взлетно-посадочной полосе. Первый «Танатос» удалился уже на двести метров и медленно разгонялся, направляясь на север. Второе «летающее крыло» показалось в дверях гигантского ангара, и за ним уже был виден третий самолет. Он выкинул из головы совершенно излишнюю мысль о смерти, грозившей его отцу, и вновь сосредоточился на наблюдении за тем, как орудия воплощения в жизнь его жестокой мечты устремляются в полет.

Терс отошел в сторону, сняв на ходу с плеча немецкую штурмовую винтовку «хеклер-кох» «Г-36». Он крутил головой, проверяя поведение вооруженных охранников, которых он расставил вдоль взлетно-посадочной полосы. Все они, похоже, были достаточно бдительны и собранны.

Никто не видел, как великан под маской стиснул зубы. Если считать тех двоих, которые следили за Дзиндзиро, на летном поле имелось всего десять часовых. Их должно было быть вдвое больше, но из-за неожиданно тяжелых потерь, понесенных в Нью-Мексико и в Вирджинии, численность его людей сильно сократилась. А гибель Ноунса и его группы еще больше усугубила нехватку личного состава.

Пожав плечами, Терс повернулся к лежавшему на западе морю. По большому счету, это не имело значения. Номура был прав. Сила ничего не значила против хитрости. Неважно, сколько солдат, ракет и бомб имелось у Америки. Она не могла напасть на цель, о существовании которой ничего не знала.

И вдруг он застыл на месте. Возле самого края стекла его противогаза что-то мелькнуло и исчезло. Он всмотрелся внимательнее. Да, что-то двигалось над самой поверхностью воды. Он не мог сказать, что это было, но оно приближалось, и приближалось быстро. Как следует рассмотреть неизвестно откуда взявшуюся пакость мешали толстые искажающие стекла противогазовой маски.

С громким рычанием Терс сорвал маску и дыхательный аппарат и отшвырнул их в сторону. По крайней мере, теперь он все отчетливо видел! Совсем низко над океанскими волнами неслась маленькая темная зеленая точка. Вот она немного изменила направление движения, и в солнечном свете сверкнул диск, образованный стремительно вращающимися лопастями несущего винта.

Смит, сидевший в кресле второго пилота вертолета «МВ-60Л» «Черный ястреб», подался вперед. Он рассматривал летное поле в сильный бинокль.

– Так, – пробормотал он себе под нос и повысил голос, чтобы спутники могли услышать его слова сквозь рев мощных двигателей и грохот огромного ротора над головами. – Я вижу два транспортных «Ан-124» «Кондор» у северного конца взлетно-посадочной полосы, рядом с большим ангаром. Там же какая-то штучка заметно меньше, похоже на пассажирский реактивный самолет, возможно, «Гольфстрим».

– А что это ползет там ближе к южному концу полосы? – проорала ему в ухо Рэнди. Она стояла, пригнувшись, позади двух пилотских кресел, держась за спинки побелевшими от напряжения пальцами. «Черный ястреб» дергался и подпрыгивал, потому что Питер вел вертолет со скоростью больше ста узлов и старался не подниматься выше чем на пятьдесят футов над гребнями волн – несмотря на почти безветренную погоду, здесь гуляла вечная океанская зыбь. На бреющем полете у них было больше шансов остаться не замеченными радаром аэродрома.

Смит перевел бинокль правее и увидел три огромных «летящих крыла», выстроившихся в линию один за другим на длинной бетонной полосе. Ведущий самолет уже заметно разогнался и должен был вот-вот оторваться от земли. В первый момент усталый мозг Смита отказался понять, как такой большой и столь хрупкий на вид предмет может быть пригодным для полета.

Но тут сработала тренированная память, и все встало на свои места. Несколько лет назад он читал о проводившихся НАСА научных экспериментах с беспилотными высотными самолетами, которые обладали огромной дальностью полета благодаря тому, что работали на электричестве, вырабатываемом солнечными батареями. Номура, судя по всему, украл эту технологию и приспособил ее для своих кошмарных целей.

– О господи! – воскликнул он, сведя наконец-то все части воедино. – Это же ударная эскадрилья Номуры!

Буквально в нескольких словах он рассказал своим товарищам о том, что смог вспомнить относительно летных качеств этой конструкции.

– Разве наши истребители не смогут их сбить? – мрачно спросила Рэнди.

– Если они заберутся под сто тысяч футов? – Смит покачал головой. – Это намного выше потолка любого нашего истребителя. Ни «Ф-16», ни «Ф-15», ни что-то другое, стоящее на вооружении, не способно вести бой на такой огромной высоте!

– А как насчет ваших хваленых ракет «Пэтриот»? – осведомился Питер.

– И у них тоже эффективный потолок заметно ниже ста тысяч футов, – сквозь зубы ответил Смит. – К тому же я готов держать любое пари на то, что эти проклятые самолеты сделаны из материалов, поглощающих радарное излучение. «Стеллсы», черт их возьми. – Он скрипнул зубами. – Стоит им забраться на хорошую высоту, и они станут недосягаемыми и, скорее всего, невидимыми. Так что если эти самолеты пригодны для использования, то, значит, Номура имеет возможность сбросить облако нанофагов на любой город, который пожелает!

Потрясенный осознанием смертельной опасности, грозящей Соединенным Штатам, Джон перевел бинокль с самолетов на небольшую группу людей, стоявших рядом с краем взлетно-посадочной полосы. И тут же у него перехватило дыхание. Все они были в противогазах.

Окружающий мир, казалось, померк. Мысль Смита лихорадочно работала. Зачем они надели маски? И почти сразу же к нему пришел ответ – единственное возможное объяснение.

– Правь туда, Питер! – рявкнул Смит и ткнул пальцем в направлении аэродрома. – Прямо туда!

Англичанин удивленно взглянул на него.

– У нас же не штурмовая миссия, Джон. Мы же вроде бы проводим разведку, а не рвемся в атаку с саблями наголо, вроде какой-нибудь дурацкой конницы.

– Миссия только что изменилась, – заявил Смит. – Эти самолеты вооружены. Сукин сын Номура как раз сейчас начинает полномасштабное нападение!

Глава 47

Питер, нахмурившись, заложил крутой вираж. «Черный ястреб» сильно накренился, заходя к летному полю. Береговая линия Санта-Марии, к которой они приближались на скорости больше ста узлов, быстро обретала четкие очертания. Англичанин на мгновение повернул голову, чтобы обратиться к Рэнди.

– Пожалуй, вам стоит приготовить оружие.

Она кивнула. Все трое еще перед вылетом обрядились в кевларовые бронежилеты. В вертолете для них были приготовлены три карабина «M-4», представлявших собой укороченную версию штурмовой винтовки «М-16», штатного оружия вооруженных сил США. Рэнди прошла в десантный отсек, не забывая все время держаться за что-нибудь хотя бы одной рукой – на тот случай, если вертолет вдруг сделает резкий маневр.

Как раз в этот момент Питер заложил еще один вираж. Теперь «Черный ястреб» устремился на север, как раз по оси взлетно-посадочной полосы.

– Секундочку, – вдруг обратился он к Смиту. – А разве нам обязательно переть прямо в лоб на грузовик? – спросил он. – Почему бы нам не подождать, пока эти проклятые роботы поднимутся, и не перестрелять их над морем?

Смит на мгновение задумался. Предложение Хауэлла было очень разумным. Он покраснел.

– Мне самому следовало это сообразить, – нехотя выдавил он.

Питер ухмыльнулся.

– Вот что значит увлекаться медициной вместо того, чтобы, как все нормальные люди, изучать тактику! – Он плавно взял на себя штурвал. Вертолет устремился вверх и за несколько секунд поднялся над морем на высоту в несколько сотен футов. – Следите за первым самолетом, Джон. И скажите мне, когда он оторвется от земли.

Смит кивнул и откинулся на спинку кресла, чтобы взглянуть мимо Питера в боковое окно правой стороны пилотской кабины. И сразу же его внимание привлекли яркая белая вспышка и клуб пыли, поднявшийся около края летного поля. К их вертолету устремилась тонкая длинная огненная стрела. Лишь долю секунды он промедлил, словно не веря своим глазам, но тут же пробудившийся инстинкт самосохранения встряхнул его.

– Ракета! Ракета! – взревел он. – На три часа![34]

– Чертова плешь! – воскликнул Питер. Он резко дал штурвал от себя и, работая обеими педалями, ручкой управления общим и циклическим шагом винта, бросил «Черный ястреб» в крутой нисходящий вираж навстречу приближавшейся ракете. Одновременно он умудрился дотянуться до панели управления и включить выпуск сигнальных ракет-мишеней с повышенным инфракрасным излучением.

Сверкающие сигнальные ракеты описали широкие дуги позади стремительно снижавшегося вертолета. Вскинув голову, Смит увидел прямо над собой дымный след промчавшейся ракеты «земля – воздух», который тут же резко изогнулся, направившись к одной из сигнальных ракет, мирно спускавшейся в океан. Лишь после этого он вспомнил, что нужно выдохнуть.

– Наверно, у них наведение по теплу, – прокомментировал он, рассердившись на самого себя из-за того, что у него дрожал голос.

Питер кивнул. Его губы были плотно сжаты.

– Для переносных зенитных комплексов это обычное дело. – Он вздохнул. – Боюсь, придется вернуться к первому варианту. Не получится у нас поболтаться на высоте, если снизу будут садить такими вот штуками.

– Значит, атакуем? – полуутвердительно сказал Смит.

– Совершенно верно, – откликнулся Питер, оскалив зубы в яростной улыбке, выдававшей охвативший его азарт боя. Он повел «Черный ястреб» еще ниже, так что шасси чуть не задевало за гребни волн. Летное поле, лежавшее теперь прямо по курсу, стремительно приближалось. – Значит, так, Джон, садимся и бьем сильно и точно. Вы очищаете левую сторону, а я правую. А Рэнди, да благословит ее господь, делает все остальное, что может потребоваться!

– Вот это уже похоже на план, – отозвалась из-за пилотских кресел Рэнди. Она протянула Смиту карабин и три магазина на тридцать патронов каждый. «М-4», обладавший укороченным стволом и складным телескопическим прикладом, был заметно легче и удобнее в обращении, чем его прототип «М-16». Смит присоединил один магазин к оружию, а два других убрал в карманы. Третий карабин достался Питеру, который втиснул его себе за спину на пилотское кресло.

– Спасибо! А теперь пристегните ремни. Просьба не курить! – Питер ни в какой обстановке не упускал возможности пошутить. – Приземление может быть довольно жестким!

На развернувшейся перед ними взлетно-посадочной полосе засверкали неяркие вспышки – люди, стоявшие отдельно от группы, стреляли в приближавшийся вертолет из штурмовых винтовок. По «Черному ястребу» застучали 5,56-миллиметровые пули, звонко отскакивавшие от лопастей главного ротора, бронированной кабины с пуленепробиваемыми стеклами и прошивавшие насквозь тонкие стенки фюзеляжа.

Смит увидел, что первое из «летающих крыльев» Номуры оторвалось от земли и начало плавно набирать высоту. Он сердито стукнул кулаком по подлокотнику кресал.

– Проклятье!

– Пара таких же все еще на земле, – успокоил его Питер. – А с этим мы разберемся позже! Если, конечно, позже хоть что-нибудь будет, – добавил он сквозь зубы.

«Черный ястреб», оглушительно гремя ротором, низко пронесся над залитой асфальтом бетонной взлетно-посадочной полосой, описал полукруг и опустился в высокую траву, росшую вдоль полосы. Еще больше пуль забарабанило по кабине, выбивая искры и рикошетируя. Смит резко ударил по пряжке привязного ремня, пряжка расстегнулась, и он, схватив карабин, кинулся назад, в десантный отсек. Питер последовал за ним, задержавшись лишь для того, чтобы щелкнуть несколькими выключателями на пульте управления. Лопасти несущего винта над фюзеляжем сразу начали понемногу замедлять вращение.

Рэнди уже распахнула дверь с левой стороны и стояла, пригнувшись, глядя через прицел карабина.

– Все готовы? – бросила она, не оборачиваясь.

– Начали! – вместо ответа скомандовал Джон.

Сопровождаемый Рэнди, двигавшейся в шаге позади него, он выпрыгнул из вертолета и устремился на юг вдоль края взлетно-посадочной полосы. Над головой у него сразу же просвистело несколько пуль, выпущенных двумя охранниками, которые бежали к вертолету по полосе. Смит бросился плашмя в высокую траву и открыл огонь, выпуская короткие, по три выстрела, очереди слева направо.

Один из охранников истошно завопил и упал ничком, ткнувшись лицом в асфальт. Он был убит наповал попаданием двух высокоскоростных пуль. Второй поспешно залег на полосе и продолжал стрелять.

Рэнди, занявшая позицию справа от Смита, хладнокровно целилась. Она навела мушку на стекло противогаза и мягко нажала на спусковой крючок. Голова лежавшего словно взорвалась.

Джон сглотнул сразу же подступивший к горлу комок, отвел взгляд от убитого и осмотрелся. От массивного ангара, расположенного в южном конце аэродрома, их отделяла примерно треть длины взлетно-посадочной полосы – несколько сотен метров. А немногим дальше и восточнее возвышалось огромное, похожее на склад здание из гофрированного железа, покрытого пятнами ржавчины. Похоже, что с этой стороны в здании имелся только один вход – большая железная дверь с цифровым электронным замком, пульт которого нельзя было не заметить. Смит прищурился; его подозрения еще больше укрепились. Никто не станет устраивать такую вот сейфовую дверь на обычном складе. Где-то там, внутри, должна находиться секретная лаборатория Номуры по производству нанофагов. В таком громадном сарае можно спрятать дюжину биохимических фабрик, и там осталось бы еще много свободного места.

Второй из огромных самолетов «летающее крыло» катился по взлетно-посадочной полосе, приближаясь к ним и постепенно набирая скорость по мере того, как его многочисленные пропеллеры ускоряли вращение. Джон отчетливо видел канистры со смертоносным грузом, прицепленные под огромным крылом. Третий беспилотный самолет застыл возле ангара, дожидаясь своей очереди на взлет.

По другую сторону вертолета прогремела короткая очередь. Еще один охранник вскрикнул и упал навзничь, пронзенный пулями, выпущенными Питером. Уже падая, умирающий, по-видимому случайно, нажал на спуск переносной зенитно-ракетной установки «игла» российского производства, которую намеревался нацелить на стоящий вертолет. Ракета взлетела прямо вверх, почему-то свернула к востоку, описала дугу в воздухе, ткнулась в землю и взорвалась, не причинив никому вреда, на пустом лугу за периметром ограды.

Смит заметил движение недалеко от второго самолета, южнее того места, где он сейчас находился. Еще трое охранников во главе с человеком, намного превышавшим их ростом, бежали рысцой вдоль западного края взлетно-посадочной полосы, держась рядом с разбегавшимся самолетом. Они двигались парами и, сменяясь по ходу движения, прикрывали друг друга.

При виде этой группы Смит вздрогнул. Да, подумал он. Эти парни, конечно, профессионалы. И возглавляет их последний из тройки суперменов Горациев.

– Взгляни вперед, Джон! – окликнула его Рэнди и указала на открытое пространство по другую сторону взлетно-посадочной полосы. Стоявшие там люди в противогазах, которых он заметил с воздуха, наконец-то опомнились и пустились наутек, подальше от неожиданно разыгравшегося на летном поле сражения. Большинство из них казались безоружными. Но у двоих висели на плечах автоматы, и они волочили за собой третьего, судя по седым волосам, старого человека, на котором противогаза не было. Зато на нем были наручники.

– Я займусь самолетами, – сказал Смит и указал на отступающих людей. – А ты разберись с этими!

Рэнди кивнула, но Джон уже не смотрел на нее. Он рванулся вдоль края полосы навстречу гигантскому «летающему крылу», которое неспешно катилось на север. Тут полосу накрыло облаком дыма от случайно выпущенной зенитной ракеты, и Рэнди потеряла Смита из виду.

Оставшись в одиночестве, она тут же вскочила и помчалась бегом, пересекая испещренную пятнами смазочного масла и разлитого авиационного топлива широкую бетонную полосу. Один из убегавших случайно оглянулся, увидел ее и заорал дурным голосом из-под маски, предупреждая своих компаньонов. Те как один попадали в траву и прикрыли головы руками. Лишь двое охранников толкнули старика наземь и повернулись к ней, поднимая автоматы.

Рэнди, не останавливаясь, дала короткую очередь от бедра. Один из охранников попятился и тяжело упал; сразу из нескольких ран хлынула кровь. Второй принялся отстреливаться, выпустив одной длинной очередью все двадцать патронов из магазина своего «узи».

Вокруг Рэнди запели пули, полетели осколки бетона. Она прыгнула в сторону, чтобы упасть наземь, и в этот момент ее со страшной силой ударило в левую руку и отшвырнуло. Пуля, отрикошетировавшая от бетона, перебила ей кость чуть выше локтя. Стиснув зубы, чтобы преодолеть страшную боль, Рэнди перекатилась по земле. Она напрягала все силы, чтобы заставить себя опомниться, прежде чем противник успеет взять ее на мушку и расстрелять.

Тот, похоже, никак не ожидал, что после такого шквала свинца кто-то может остаться в живых. Он выдернул из автомата опустевший магазин и сунул руку в карман за другим.

Скрипя зубами от боли, Рэнди здоровой рукой подняла карабин и дала еще одну короткую очередь. Две пули в медной рубашке прошили так и не успевшего перезарядить свой автомат охранника насквозь. Он упал на спину, сразу же залившись кровью.

Усилием воли Рэнди заставила себя подняться на ноги и побежала дальше поперек взлетно-посадочной полосы. Невооруженные люди панически разбегались от нее во все стороны. Все они в противогазовых масках почти не отличались друг от друга. И вдруг старик в наручниках выбросил ноги в сторону и подсек одного из убегавших. После этого он с рычанием навалился на свою упавшую ничком жертву, заставив ту уткнуться лицом в высокую измятую траву.

Рэнди подошла к лежавшим, держа карабин здоровой рукой.

– Кто вы такой, черт возьми! – рявкнула она.

Старик с неожиданной любезностью улыбнулся ей.

– Я, с вашего позволения, Дзиндзиро Номура, – спокойно ответил он. – А это, – он кивнул на пытавшегося вывернуться из-под него человека, – Лазарь, предатель, который некогда был моим сыном Хидео.

С трудом веря в такую удачу, Рэнди тоже улыбнулась старику.

– Очень рада знакомству с вами, мистер Номура. – Пока Дзиндзиро неловко поднимался на ноги, она держала корчащегося на земле мужчину под прицелом своего «M-4». – А теперь встаньте и снимите противогаз, – приказала она. – Только очень медленно. А не то я могу вздрогнуть и разнести вашу голову на куски.

Человек, к которому она обращалась, повиновался. Медленно, с преувеличенной осторожностью он снял маску. Рэнди увидела посеревшее, искаженное от гнева и страха лицо Хидео Номуры.

– Что вы с ним сделаете? – осведомился Дзиндзиро.

Рэнди пожала здоровым плечом.

– Думаю, что мы доставим его в Штаты и отдадим под суд.

Перестрелка возобновилась на сей раз севернее того места, где они находились.

– И поэтому я предлагаю вам обоим немедленно пройти вместе со мной в вертолет. В этих местах что-то очень неспокойно.

Питер крался сквозь облако густого дыма, держа карабин на изготовку. Услышав громкий металлический щелчок поблизости, он бесшумно опустился на одно колено и всмотрелся вперед в поисках источника звука.

Из медленно прояснявшейся дымовой завесы вышел один из охранников Номуры. Его рука лежала на рукоятке переводчика режима огня немецкой штурмовой винтовки; судя по всему, он хотел переключить ее с одиночных выстрелов на очереди по три патрона. Он широко раскрыл рот, увидев прицелившегося в него англичанина.

– Очень неосторожно, – мягким голосом произнес Питер и нажал на спусковой крючок.

Пораженный всеми тремя выстрелами, сделанными почти в упор, охранник растянулся на залитой кровью траве.

Питер еще немного подождал, позволяя дыму, уносимому легким ветерком на запад, к океану, рассеяться. Потом внимательно оглядел открытое пространство перед собой и не заметил никакого движения.

Удовлетворенный этим, он повернулся и быстро побежал обратно к вертолету.

Рэнди, с белым как бумага от боли лицом, конвоировала своего пленника к поджидавшему их «Черному ястребу». Однажды она споткнулась, и Хидео Номура тут же стремительно оглянулся и устремил на нее исполненный жгучей ненависти взгляд. Она покачала головой и приподняла дуло карабина, нацелив его прямо в спину Лазарю.

– Я не советовала бы делать такие вещи. Разве что вы действительно верите, будто вам удастся восстать из мертвых. Даже c одной рукой я не промахнусь. Полезайте внутрь!

Дзиндзиро, шедший позади нее, откровенно захихикал. Зрелище унижения, которому подвергается его предатель-сын, совершенно явно доставляло ему удовольствие.

Человек, присвоивший себе имя Лазарь, повернулся и вскарабкался в дверь фюзеляжа вертолета. Стоя снаружи, Рэнди жестом приказала ему сесть на одно из расположенных вдоль задней стенки сидений. Он еще сильнее нахмурился, но повиновался.

Подбежавший Питер заглянул через плечо Рэнди в вертолет, увидел пленника и удивленно вздернул брови.

– Замечательная работа, Рэнди. Великолепная!

Впрочем, он тут же осмотрелся вокруг, и на его лицо вернулось встревоженное выражение.

– Но где же все-таки Джон?

Глава 48

Смит бежал вдоль взлетной полосы, направляясь навстречу четверым бандитам, сопровождавшим по противоположной стороне идущий на взлет беспилотный самолет-крыло. Они все так же двигались двойками, и шедшие сзади были готовы в любое мгновение прикрыть огнем своих товарищей. Судя по всему, их внимание было сосредоточено на сражении, разворачивавшемся вокруг застывшего поодаль «Черного ястреба», но Смит нисколько не сомневался, что они очень скоро его обнаружат.

Какая-то часть его сознания испуганно убеждала, что его безрассудный поступок всего лишь особенно глупая форма самоубийства, но он яростно заглушил этот голос. У него просто не имелось никаких других вариантов. Он должен был как можно быстрее разделаться с этой вражеской командой, прежде чем его заметят, подавят огнем, в котором у врагов было четырехкратное преимущество, прижмут к земле, а затем подойдут поближе и убьют.

Единственный реальный шанс уцелеть в бою против этих людей состоял в том, что он должен захватить инициативу и суметь удержать ее. Тактика выдавала в них профессионалов, по всей вероятности, опытных солдат-наемников, которых Номура-Лазарь завербовал, чтобы они делали для него грязную работу. В беспорядочной перестрелке Смит наверняка сумел бы уложить одного из них, возможно, даже двоих, но пытаться вести бой сразу со всеми четырьмя означало всего лишь быструю смерть. Кроме того – он это отлично понимал, – присутствие среди этих людей третьего Горация действительно делало такую линию поведения больше всего похожей на самое натуральное безрассудство.

Уже дважды Смиту приходилось выходить один на один с этими беспощадными и могучими убийцами. Из обоих поединков ему посчастливилось выйти живым, но он не собирался снова полагаться на везение. На сей раз он должен был создать удачу своими собственными руками, а это означало – пойти на риск.

Он бежал дальше, то и дело поглядывая под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться в высокой траве, росшей вдоль восточного края взлетно-посадочной полосы. Расстояние до набиравшего скорость самолета и четверки сопровождавших его охранников сокращалось все быстрее.

Двести пятьдесят метров. Двести. Сто пятьдесят метров. Джон чувствовал, что его легким начинает не хватать воздуха. Он вскинул карабин к плечу и продолжал бег.

Сто метров.

«Летающее крыло» надвинулось на него, почти заслонив небо. Работали уже все четырнадцать его пропеллеров, очерчивая в воздухе ярко сверкавшие круги.

Пора!

Смит нажал на спусковой крючок «М-4» и на ходу выпустил несколько коротких очередей по застигнутым врасплох террористам. В стороны полетели ошметки срезанной пулями травы и кусочки бетона.

Охранники сразу же залегли и открыли ответный огонь.

Джон метнулся влево, уходя подальше от открытого места. Пули срезали траву у него за спиной и свистели рядом с головой. Он прыгнул рыбкой вперед, приземлился на плечо, перекатился, снова вскочил, побежал дальше, снова выстрелил и метнулся вправо.

Вокруг него свистели пули, одна пролетела совсем рядом, он даже почувствовал затылком прикосновение разогретого воздуха. Еще одна пуля угодила в бок, отскочила от бронежилета, но сбила его с ног. Сморщившись от боли, Смит откатился в сторону. Пули, громко чмокая, вонзались в землю рядом с ним.

Сквозь грохот стрельбы он услышал мощный и низкий, похожий на рев быка, голос, выкрикивавший грозные приказы где-то на другой стороне взлетно-посадочной полосы. Последний из Горациев командовал своим отрядом.

А затем стрельба внезапно прекратилась.

В наступившей тишине Джон осторожно приподнял голову и слабо усмехнулся, почувствовав облегчение. Как он и рассчитывал, «летающее крыло», которое продолжало разбег, подчиняясь заложенной в управляющий компьютер программе, оказалось между ним и людьми, пытавшимися убить его. На протяжении нескольких секунд они не могли стрелять в него, по крайней мере, не рискуя попасть при этом в один из своих драгоценных самолетов.

Но он знал, что это вынужденное перемирие продлится очень недолго.

Смит приподнялся и, низко пригнувшись, двинулся назад, стараясь бежать с той же скоростью, с какой двигался медленно разгонявшийся самолет, летавший на солнечной энергии. При этом он заглядывал под огромное крыло, высматривая на бетоне полосы любой признак движения противников.

Сквозь узкий зазор между пятью стойками шасси и обтекаемыми гондолами, предназначенными, по-видимому, для размещения приборов управления и груза, он и впрямь мельком увидел бегущие ноги в ботинках армейского образца. Двое охранников под прикрытием самолета перебегали через полосу, рассчитывая получить возможность расстрелять наглого врага с близкого расстояния.

Джон продолжал отступать, держа «М-4» у плеча. Его палец лежал на спусковом крючке. Пульс громко колотился у него в ушах. Он перевел дыхание. Ну же, мысленно уговаривал он бегущих. Давайте. Сделайте ошибку.

И они ее сделали.

Охваченные нетерпением или излишне самонадеянные, а может быть, подстрекаемые гневом рыжеволосого гиганта, который командовал ими, оба наемника вышли на открытое место одновременно.

В то же мгновение Смит обрушил на неосторожную пару свинцовый град. Карабин яростно дергался у его плеча. Стреляные гильзы, громко звякая, падали на бетон. Оба громко закричали и упали в траву. Длинные очереди, выпущенные с расстояния менее пятидесяти метров, только-только не разрезали их пополам.

И тут на Смита – в грудь и в правый бок – обрушилась целая серия мощнейших ударов. Кевларовая броня отразила пули, но все равно его сбило с ног и бросило на колени. Лишь каким-то чудом Смит удержал в руках карабин.

Затуманившимися от резкой боли глазами он посмотрел направо.

Там, на расстоянии в каких-то сорок метров, на покрытой ровным асфальтом бетонной полосе стоял очень высокий зеленоглазый мужчина и, холодно улыбаясь, смотрел на него через прицел своего автомата. В этот самый момент Джон понял, какую ошибку он допустил. Последний из Горациев послал на убой двоих из своих людей, пожертвовал ими, точно так же, как шахматист жертвует пешки, чтобы получить позиционное преимущество. Пока Джон убивал их, великан быстро обогнул еще не разогнавшийся самолет спереди и получил возможность напасть на своего врага с фланга.

И теперь все было кончено. У Смита не оставалось никакой возможности защититься.

Продолжая улыбаться, зеленоглазый немного приподнял ствол винтовки, направив ее на незащищенную голову Смита. Краем глаза, сквозь непроизвольно пробившиеся слезы, от которых мутилось зрение, Джон видел передний край огромного «летающего крыла» с висевшими под ним пластмассовыми цилиндрами, у которых могло быть только одно назначение – перевозка смертоносного груза.

Более слабая и примитивная, подвластная страху часть сознания Джона безмолвно вопила от ужаса, беспомощно бунтуя против неизбежной смерти. Он постарался игнорировать эту часть своего существа и напрягся, пытаясь расслышать то, что старалась сообщить ему более холодная, более объективная и более рациональная часть сознания.

Ветер, подсказала она.

Ветер дует с востока.

Не тратя ни одного лишнего мгновения на раздумья, Смит рухнул на бок и уже в падении открыл огонь из своего карабина, щедро расходуя все, что оставалось в его тридцатизарядном рожке. «M-4» грохотал, дуло неудержимо ползло вверх, пули стегали по легкому самолету, и каждая из них пробивала огромную дыру в сделанном из углеродистого волокна и пластмассы крыле, разрывая кабели устройств управления полетом, разбивая бортовые компьютеры и разрушая пропеллеры.

От силы пулевых ударов легкий беспилотный летательный аппарат закачался, его начало тянуть на запад, и он стал медленно сползать с взлетно-посадочной полосы.

Терс следил за последними отчаянными движениями темноволосого американца без жалости и беспокойства. Один угол его рта изогнулся в кривой хищной усмешке. Так охотник, лишенный сентиментальности в отношении к своей добыче, мог бы готовиться добить раненого опасного зверя, мечущегося в западне. Такое дело можно было и посмаковать. Он стоял неподвижно, лишь ствол его винтовки медленно двигался, сопровождая будущую жертву. Мушка неуклонно подползала к голове лежавшего. На пули, свистевшие справа от него, гигант не обращал ни малейшего внимания. Он расположился так, что американец не мог даже надеяться поразить его неприцельным огнем.

Но вдруг он услышал, что негромкий ровный гул четырнадцати электрических двигателей беспилотного самолета изменился, стал грубее и тише, как будто часть приводов выключилась и вся двигательная установка начала терять мощность. На полосу полетели куски пластмассы и углепластика.

Терс увидел, что огромный самолет качнулся в его сторону, сбиваясь с взлетного курса. Он нахмурился. Как американец ни огрызайся, это не спасет ему жизнь, а вот Номура придет в бешенство из-за повреждений, причиненных одному из его трех незаменимых самолетов.

Внезапно взгляд Терса упал на пластмассовые цилиндры, подвешенные под огромным крылом. Он в первый момент не поверил своим глазам, увидев в тонких стенках многих из них уродливые дыры.

Лишь теперь он почувствовал, что его лицо мягко целует сделавшийся убийственным восточный ветер. Его зеленые глаза широко раскрылись от ужаса.

Не помня себя от страха, Терс попятился и споткнулся. Винтовка выпала из его внезапно ослабевших рук и с грохотом упала на бетон.

Рыжий великан громко застонал. Он уже почувствовал, что нанофаги, получившие кодовое название серии IV, начали работу в его теле. Миллиарды ужасных устройств расползались из его огромных легких, и каждый самоубийственный вдох многократно увеличивал концентрацию ядоносных микрочастиц. Сквозь толстые прозрачные перчатки было хорошо видно, как его плоть сделалась красной, как мускулы и сухожилия начали отделяться от костей и разлагаться.

Двое его подчиненных, пока что уцелевших и имевших некоторую фору благодаря противогазам, уставились на него с огневых позиций, на которых погибающий командир только что расположил их. Увидев, что происходит, они как по команде начали пятиться, держа оружие в руках.

Охваченный совершенно незнакомым ему доселе чувством – отчаянием, зеленоглазый могучий гигант с темно-рыжими волосами запрокинул к небу лицо, которое уже начало таять.

– Убейте меня, – шептал он, пытаясь выговорить слова своим уже почти распавшимся языком. – Убейте меня! Умоляю!

Вместо того чтобы избавить своего погибающего командира от мучений, его солдаты, совсем потерявшие голову от страха, бросили винтовки и помчались в сторону океана.

Непрерывно крича – с каждой следующей секундой его крик все меньше и меньше походил на человеческий голос, – последний из Горациев согнулся вдвое, терзаемый невероятной, непостижимой и бесконечной болью, сопровождавшей пиршество нанофагов, которые поедали его живьем изнутри.

Смит бежал на север по взлетно-посадочной полосе. Несмотря на усталость и перенесенные мучения, он старался как можно быстрее передвигать ноги, хотя ему приходилось изо всех сил стискивать зубы, чтобы превозмочь боль: несколько ребер треснули, а то и были сломаны, поскольку бронежилет отражал пули, но не мог предотвратить контузии от их попаданий. Споткнувшись на бегу, он лишь негромко выругался и заставил себя двигаться дальше.

«Давай, Джон, шевелись! – сурово подгонял он себя. – Шевелись, иначе от тебя не останется даже трупа!»

Назад он не оглядывался. Он знал, какой ужас должен будет там увидеть. Он имел полное представление о том, какое чудовищное зло сознательно выпустил на свободу. Пока он бежал, облако нанофагов наверняка распространилось на запад по всей южной части летного поля и плыло с ветром, направляясь в Атлантику.

К «Черному ястребу» Смит дохромал уже на последнем издыхании. Несущий винт, не успевший еще окончательно остановиться, продолжал свое медленное вращение. Вырванные воздушной струей при посадке травинки и не успевший рассеяться до конца дым от противосамолетной ракеты продолжали лениво плавать в воздухе вокруг ожидавшего свой экипаж вертолета. Питер и Рэнди увидели приближение Смита, тревога сразу покинула их лица, и они, широко улыбаясь, двинулись к нему навстречу.

– В машину! – заорал Джон, подкрепляя свои слова отчаянными взмахами руки. – Питер, заводите!

Питер коротко кивнул, разглядев, что поврежденный самолет съезжает со взлетно-посадочной полосы. Он сразу понял, что это означало.

– Дайте мне тридцать секунд, Джон! – отозвался он.

Англичанин вскочил в вертолет, пробежал в кабину и уселся на свое кресло. Его руки запорхали по пульту управления; защелкали выключатели, зажглись индикаторы. Питер передвинул ручку газа, выведя двигатели на полную мощность. Несущий и стабилизирующий винты возобновили вращение.

Смит остановился перед открытой дверью фюзеляжа вертолета и только тут заметил неподвижно висевшую вдоль тела левую руку Рэнди. Ее очень бледное, перекошенное от боли лицо было покрыто мелкими капельками пота.

– Что, очень плохо? – спросил он.

Она криво улыбнулась.

– Чертовски болит, но жить я буду. А ты поиграешь в доктора когда-нибудь в другой раз.

Прежде чем он успел что-то сказать, она прожгла его яростным взглядом.

– И чтобы мне не умничать! Ты меня понял?

– Понял, – негромко отозвался Смит. Скрывая боль от собственных травм, он помог ей вскарабкаться в вертолет. Потом он сам забрался на борт и сразу же отметил присутствие двух новых пассажиров. Лица Хидео и Дзиндзиро Номуры были ему знакомы по фотографиям в досье, которые Фред Клейн заставил его изучить, когда он был в Санта-Фе. «Это было так давно, – отстраненно подумал он. – Шесть дней назад. Прошла целая жизнь».

Рэнди села в обращенное задом наперед кресло напротив Хидео. Морщась от боли, она устроила карабин у себя на коленях, убедившись в том, что смертоносный черный зрачок смотрит прямо ему в сердце. Джон устроился рядом с нею.

– Держитесь крепче! – крикнул из кабины Питер. – Сейчас будем взлетать!

Моторы взревели громче. «Черный ястреб» скользнул вперед и пересек взлетно-посадочную полосу, одновременно закладывая поворот.

Глава 49

На высоте в триста футов Питер выровнял вертолет. Теперь они находились достаточно высоко, чтобы можно было не опасаться облака нанофагов, гонимого легким ветерком по летному полю «Номура фарматех». По крайней мере, он на это надеялся. Он нахмурился, напоминая себе, что между надеждой и абсолютной уверенностью лежит глубокая пропасть, и, потянув штурвал на себя, поднял вертолет еще на сотню футов.

Чувствуя себя теперь гораздо счастливее, Питер плавно повернул «Черный ястреб», и вертолет начал медленно описывать окружность над усыпанной трупами взлетно-посадочной полосой. Пилот оглянулся на сидевших в десантном отсеке.

– Куда теперь, Джон? – спросил он. – За первым самолетом, запущенным нашим другом Лазарем? Тем, который взлетел?

Смит покачал головой.

– Еще нет. – Он отстегнул пустой магазин от своего карабина и вставил новый. – Нам еще нужно закончить несколько дел здесь.

Он выбрался из кресла и лег плашмя на пол, выставив карабин в открытую дверь фюзеляжа.

– Питер, нужно подлететь на выстрел к третьему самолету, – крикнул он. – Он все еще пытается взлететь на автопилоте.

«Черный ястреб» слегка накренился и начал забирать к югу. Смит высунулся из двери подальше и следил за приближавшимся «летающим крылом», которое становилось у него в прицеле все больше и больше. Сочтя расстояние достаточным, он нажал на спусковой крючок. Нацеленные очереди обрушились на беспилотный самолет, безмятежно катившийся по взлетно-посадочной полосе. Приклад карабина заплясал у плеча стрелка.

«Черный ястреб» с грохотом пронесся над самолетом и резко повернул, заходя на обратный курс.

Затвор карабина остановился в открытом положении – патроны кончились. Джон отсоединил пустой магазин, вставил новый – последний из своего запаса – и проверил защелку. «M-4» был вновь заряжен и готов для стрельбы.

Вертолет закончил поворот и теперь летел на север, заходя для повторного прохода.

Смит всмотрелся вниз. Третий беспилотный летательный аппарат, изрешеченный тридцатью 5,56-миллиметровыми пулями, неподвижно застыл на асфальтовом покрытии полосы. Целые секции поверхности его огромного крыла просели внутрь, тут и там зияли большие рваные дыры. На бетоне, позади изувеченной машины, валялись куски подкрыльных гондол и цилиндров, в которых содержались нанофаги.

– Вычеркивайте этот самолет! – излишне сухим голосом объявил он. – Два выведены из строя, а один находится в воздухе.

Все тело Хидео Номуры напряглось.

– Не шевелитесь, – предупредила Рэнди и приподняла карабин, лежавший у нее на коленях.

– Вы не станете стрелять в меня в этой машине, – прорычал младший Номура. Все следы маски любезного бизнесмена-космополита, в которой он щеголял на протяжении долгих лет, заполненных обманом, исчезли начисто. Теперь его лицо выражало лишь жестокую ненависть и жажду неограниченной власти, замешанную на болезненной самовлюбленности, – именно это и были истинные побудительные причины всех его поступков. – Тогда вы все тоже погибнете. Вы, американцы, слишком мягкотелые. У вас нет истинного воинского духа.

Рэнди насмешливо ухмыльнулась в ответ на эти слова.

– Может быть, и нет. Но у топливных баков за вашей спиной самозатягивающиеся стенки. А ваше тело, как мне почему-то кажется, такой способностью не обладает. Что, будем проверять, кто из нас прав?

Хидео умолк, вперив в нее ненавидящий взгляд.

Дзиндзиро Номура глядел в открытую дверь и спокойно улыбался, видя быстрое крушение всех чудовищных планов своего сына. Пришла пора Хидео отвечать за то зло, которое он принес человечеству, и, в частности, за те страдания, которые пришлось вытерпеть его отцу за двенадцать месяцев жестокого заточения.

Подчиняясь командам Джона, Питер направил «Черный ястреб» к северному концу взлетно-посадочной полосы и низко прошел над двумя большими транспортными самолетами и казавшейся крохотной рядом с ними реактивной пассажирской машиной.

Смит снова высунулся в открытую дверь и дал по очереди по кабинам. Пули разбили стекла и наверняка повредили пульты управления.

– Я не хочу, чтобы кто-нибудь из уцелевших мог выбраться с острова, прежде чем мы сможем прислать сюда группу Специальных сил и команду дезактивации, – объяснил он. Рэнди протянула ему свой запасной магазин.

Как только Смит покончил с самолетами, Питер направил «Черный ястреб» вверх. Вертолет поднимался, описывая широкую спираль, а Питер, Джон и Рэнди смотрели по сторонам, разыскивая в ярко-голубом небе «летающее крыло» Номуры, несущее с собой смертоносный груз. На протяжении нескольких чрезвычайно долгих минут они с нарастающей тревогой смотрели по сторонам. Рэнди первая заметила небольшую золотистую вспышку высоко над ними.

– Вон оно! – крикнула она, указывая здоровой рукой в дверь кабины. – На три часа от нас! И направляется на запад!

– В сторону Штатов, – понял Смит.

Хидео растянул губы в ухмылке.

– Если говорить точнее, то в сторону Вашингтона и его предместий.

С оглушительным грохотом вертолет сделал еще один поворот, ложась на параллельный курс с «летающим крылом». Питер тревожно смотрел вперед сквозь стекло кабины.

– Эта чертова штука ужасно высоко забралась, – крикнул он. – Она, вероятно, уже на десяти или двенадцати тысячах футов и продолжает быстро подниматься.

– А у нашей птички какой эксплуатационный потолок? – спросил Смит, усаживаясь на место и пристегиваясь ремнем.

– Она может забраться примерно на девятнадцать тысяч футов, – хмуро ответил Питер. – Но воздух на такой высоте будет очень разреженным. Возможно, слишком разреженным.

– Вы опоздали! – радостно заявил Хидео. Его глаза сверкали, словно он уже одержал победу и наслаждался триумфом. – Вы уже не сможете остановить мой самолет, мой «Танатос»! У него на борту столько нанофагов, что можно будет убить миллионы и миллионы. Вы можете держать меня в плену, но я уже нанес вашей алчной, развращенной материализмом стране такой удар, от которого она не сможет оправиться в течение нескольких столетий!

Все остальные полностью игнорировали его разглагольствования. Они были поглощены погоней за «Танатосом». «Летающее крыло» следовало перехватить, пока оно не поднялось выше зоны досягаемости.

Питер до предела задрал нос «Черного ястреба», преследуя отдаленное и продолжавшее убегать пятнышко. Вертолет теперь поднимался на полторы тысячи футов в минуту. Воздух стал заметно холоднее и разряженнее.

К тому времени, когда вертолет достиг высоты в двенадцать тысяч футов, все уже стучали зубами и ощущали нехватку воздуха – его плотность здесь была вдвое меньше, чем на уровне моря. Конечно, люди могли жить и работать и даже кататься на лыжах на такой высоте, но для этого требовалось немалое время для акклиматизации. А для них, поднявшихся сюда за считаные минуты, гипоксия, высотная болезнь, представляла серьезную опасность.

Расстояние до беспилотного самолета, которому его преступный создатель дал устрашающее имя древнегреческого бога смерти – Танатоса, – заметно сократилось, но беспилотный аэроплан все еще находился выше вертолета и продолжал неуклонно подниматься. Его огромное крыло время от времени чуть заметно кренилось – это бортовая система управления подстраивалась под небольшие изменения скорости и направления ветра и атмосферного давления. Но генеральный курс самолета оставался неизменным. «Танатос» направлялся к заданной программой цели – к столице Соединенных Штатов Америки.

Питер продолжал поднимать «Черный ястреб». Голова у него разболелась, в груди жгло, и ему становилось все труднее и труднее сосредоточиваться на том, что он делал. Все перед глазами начало понемногу расплываться. Он то и дело с силой моргал, пытаясь восстановить зрение.

Стрелка альтиметра медленно переползла через отметку четырнадцать тысяч футов. На такой высоте над поверхностью земли подъемная сила несущего винта вертолета заметно упала. И скорость подъема, и горизонтальная скорость быстро уменьшалась. Пятнадцать тысяч футов. Гигантский самолет все так же висел впереди и наверху. Расстояние до него было небольшим, но «летающее крыло» оставалось недосягаемым.

Прошла еще минута. Холод и нетерпение изматывали.

Питер с силой зажмурился, открыл глаза и взглянул через переднее стекло. Там ничего не оказалось. «Танатос» исчез.

– Ну ты, дьявол! – взревел англичанин. – Хватит играть со мной в игрушки! Куда ты делся, паскуда?

И в ту же секунду солнечный свет отразился от оказавшейся ниже его огромной поверхности крыла, сверкавшего десятками тысяч ярких, как новые зеркала, ячеек солнечных батарей.

– Мы это сделали! Мы сели на башку этой скотине! – закричал Питер и тут же закашлялся, попытавшись набрать в легкие побольше воздуха. – Но вы должны действовать быстро, Джон. Очень быстро. Я не смогу долго удерживаться на этой высоте!

Смит кивнул, одновременно расстегивая привязной ремень. Уже через несколько секунд он снова лежал плашмя возле открытой двери. Все металлические предметы, к которым он прикасался, успели остыть градусов до двадцати ниже нуля – таким холодным здесь был воздух – и обжигали как огонь.

Джон подышал на пальцы, зная, что рискует отморозить их и получить обморожение всех других не защищенных одеждой частей тела, обдуваемых на такой скорости ледяным ветром. Потом он аккуратно взял в руки карабин и высунулся из двери, ощущая, как ветер треплет его волосы, хватает за одежду.

Отсюда он отчетливо видел «Танатос», который находился в паре сотен футов под ними. «Черный ястреб» уменьшил скорость, приноравливаясь к преследуемому самолету.

Глаза Смита заслезились от холодного ветра. Он зажмурился, грубо смахнул слезы, пока они не успели замерзнуть на ресницах, и взглянул через прицельную рамку. Верхняя поверхность «летающего крыла» чуть заметно покачнулась и снова застыла в кажущейся неподвижности.

Он нажал на спусковой крючок.

Пули посыпались на «Танатос», сразу же разрушив сотни ячеек солнечных батарей. Осколки прозрачного стеклопластика полетели в стороны и исчезли за кормой. На мгновение крыло опасно накренилось и просело вниз.

Джон затаил дыхание. Но уже в следующую секунду бортовые компьютеры, управлявшие полетом гигантской машины, скомпенсировали внезапную потерю мощности; пропеллеры прибавили оборотов. Летательный аппарат выправился и продолжил подъем.

Смит выругался сквозь зубы и потянулся за новым магазином.

Измученной оглушительным грохотом, холодом и нехваткой воздуха Рэнди приходилось напрягать все силы, чтобы не лишиться сознания. К острой дергающей боли в перебитой пулей руке прибавилась ужасная давящая и тоже то наваливавшаяся, то слегка отступавшая боль в висках. Она крепко стискивала зубы, борясь с подступавшей тошнотой. Голова болела уже так сильно, что ей казалось, будто с каждым ударом сердца у нее перед глазами вспыхивает огненно-красный факел.

Ее голова качнулась вперед.

И в это краткое мгновение слабости Хидео Номура напал на нее.

Одной рукой он откинул в сторону дуло карабина. Второй яростно рубанул по ключице Рэнди. Кость переломилась, хрустнув, как сухая ветка.

Со сдавленным стоном Рэнди откинулась на спинку кресла, и тут же ее бросило вперед. Лишь благодаря привязному ремню, застегнутому вокруг талии, она не свалилась на пол отсека.

Номура схватил карабин и приставил дуло к ее голове.

Смит удивленно посмотрел через плечо, потом развернулся, сел и застыл на месте. Ему хватило одного взгляда для того, чтобы понять, что ситуация кардинально изменилась.

– Выбросьте ваше оружие за дверь, – приказал Номура. Его глаза блестели, как лед на солнце, и казались столь же холодными. – Или сейчас мозги этой женщины разлетятся по всему помещению.

Джон сглотнул подступивший к горлу комок. Он смотрел на Рэнди, но не видел ее лица.

– Все равно она уже мертва, – сказал он, отчаянно пытаясь выиграть время.

Номура рассмеялся.

– Еще нет, – ответил он. – Смотрите сами. – Он запустил пальцы левой руки в коротко подстриженные белокурые волосы Рэнди и дернул ее голову назад. Женщина негромко застонала. Ее глаза на мгновение приоткрылись, но веки тут же снова бессильно сомкнулись. Человек, называвший себя Лазарем, с высокомерным видом разжал пальцы, позволив голове Рэнди упасть на грудь. – Видите? – повысил он голос. – Так что делайте то, что я говорю!

Понимая, что он побежден, Смит выпустил карабин из рук. Оружие упало в пустоту и исчезло.

– Очень хорошо, – бодрым голосом заявил Номура. – Вы быстро учитесь повиновению. – Он попятился, держа оружие, отобранное у Рэнди, нацеленным на грудь Джона. Выражение его лица делалось все тверже. – А теперь прикажите вашему пилоту удалиться от моего «Танатоса».

– Питер, вы слышали, что требует от вас этот человек? – сказал Смит, повысив голос.

Англичанин оглянулся через плечо. Его бледно-голубые глаза ничего не выражали.

– Да, я слышал, – ровным голосом ответил он. – Похоже, что у нас не осталось никакого выбора, Джон. По крайней мере, в сложившейся ситуации.

– Да, – согласился Смит. – В сложившейся ситуации – нет. – Он сделал небольшое ударение на нужном слове и чуть заметно наклонил голову.

В ответ Питер столь же незаметно подмигнул левым глазом и снова повернулся к приборной доске «Черного ястреба».

Номура снова рассмеялся.

– Вот видишь, отец, – обратился он к Дзиндзиро. – Люди Запада слабы. Они ценят свои собственные жизни превыше всего остального.

Старик ничего не сказал. Он сидел с каменным лицом, вероятно, испытывая отчаяние от того, что соотношение сил столь внезапно переменилось.

Смит сидел около открытой двери вертолета, напряженно ожидая, когда же Питер приступит к действию.

И вот англичанин резко повернул вертолет направо, так что машина почти легла набок. Номура не удержался на ногах, врезался в заднюю стенку отсека и упал на пол. Его палец, лежавший на спусковом крючке карабина, непроизвольно дернулся. Три пули пробили крышу и отрикошетировали от лопастей винта.

Как только вертолет накренился, Смит бросился вперед и ударил Номуру головой. Одновременно он вырвал карабин из рук японца и отбросил его куда-то в глубь отсека. Оружие загремело по полу где-то между креслами, одинаково недосягаемое теперь для обоих.

«Черный ястреб» выровнялся и возобновил подъем.

Номура, громко зарычав, оттолкнул Джона. Оба вскочили на ноги. Хидео атаковал первым, нанося удары руками и ногами с силой и яростью безумца.

Джон принял два удара на предплечья, благополучно пропустил вскользь удар ногой, уклонился от третьего удара, закрылся, ухватил Номуру одной рукой, сильно ударил его кулаком в лицо и перебросил через ряд кресел.

Его противник тяжело грохнулся на пол совсем рядом с открытой дверью. Он был ошеломлен ударом, из сломанного носа струей лилась кровь, но все же Номура пытался подняться на ноги.

Смит крепко ухватился за ближайшее кресло и заорал во все горло:

– Питер! Налево! Живо!

Англичанин, понявший его с полуслова, послушно бросил «Черный ястреб» в крутой вираж, но на сей раз налево. Вертолет почти лег набок и на мгновение словно завис на месте, высоко над водами Атлантического океана. Через открытую дверь можно было видеть «Танатос». Беспилотный самолет, чудо конструкторской мысли, находился футов на пятьдесят ниже вертолета и неуклонно стремился на запад, чтобы выполнить свою запрограммированную миссию – совершить массовое убийство, подобного которому Земля еще не знала.

Хидео Номура отчаянно взмахнул руками и все же сумел ухватиться за распорку кресла. Его ноги висели над бездной, он отчаянно размахивал ими, пытаясь найти несуществующую точку опоры.

Напрягая все силы, скривив рот в гримасе, напоминавшей злую усмешку, он начал медленно подтягивать свое тело обратно в вертолет. Приподняв голову, он вдруг увидел, что отец внимательно смотрит на него сверху вниз.

Дзиндзиро Номура долго всматривался в искаженное от бешенства лицо человека, который когда-то был его любимым сыном.

– Ты недооценил этих американцев, – мягко сказал он и добавил, печально вздохнув: – И меня ты тоже недооценил.

С этими словами старик подался вперед и с силой ударил Хидео носком ботинка по рукам, заставив его выпустить опору.

С перекосившимся от ужаса лицом младший Номура поехал по скользкому полу к двери, тщетно пытаясь зацепиться ногтями за гладкий металл. И в следующее мгновение он с отчаянным воплем провалился в разреженный воздух и полетел прямо на «Танатос», находившийся в этот момент как раз под «Черным ястребом».

Продолжая отчаянно размахивать руками и ногами, человек, который был Лазарем, грохнулся на хрупкую поверхность огромного «летающего крыла». Самолет содрогнулся от внезапного тяжелого удара. И затем перегруженный и уже поврежденный «Танатос» просто сложился пополам, как захлопывается отложенная, дочитанная лишь до середины книга. Сломанный самолет начал падать, разваливаясь на лету.

Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее моторы и пропеллеры, гондолы с бортовым оборудованием, цилиндры с нанофагами и их создатель – все это, вращаясь на лету, рушилось в голодные и вечно ожидающие жертв синие воды бескрайнего и беспощадного океана.