Зеленый поезд

Александр Петрин НАВАЖДЕНИЕ

Врач грохнул Сапожникова на операционный стол и какой-то блестящей стамеской начал поддевать и выламывать ему ребра, бормоча:

— Ребров понаставили. Возись тут с ними… Ишь как крепко присобачены…

Несколько штук он небрежно кинул в ведро, стоящее возле стола.

— А энти-то? — с беспокойством спросил Сапожников, жалея свое добро и боясь обидеть врача.

— Энти ни к чему… — буркнул врач. — Наши ребята давно смеются, и зачем столько ребров ставют? Тоже, наверное, план… А нам морока одна с ними. Пяток, ну десяток от силы — все равно будут держать…

Он заглянул в сапожниковскую грудь и спросил:

— Сам, что ли, ковырялся тама? Ты, хозяин, в медицине петришь?

— Не… — беспомощно ответил Сапожников. — Я на комбинате работаю. По телевизорам, приемникам. Холодильники тоже… Импортные марки могу чинить! А в медицине — не…

— Оно и видно! — кивнул врач, закурил и, не выпуская папироски изо рта, опять заглянул в грудь Сапожникова.

— Ну, брат, у тебя там и дела-а!.. — покачал он головой. — Мотор сработался. Менять нужно! Еще кой-чего… Тут работы хватит. Ну-ка покажь паспорт!

Он развернул сапожниковский паспорт и сказал:

— Гарантийный срок кончился… Тут, конечно, один срок указан, а у нас он считается по-другому! У нас считается — до тридцати лет, а потом — шабаш! Организм изнашивается… Вдобавок человек еще, может, водочкой увлекается, а через это — расстройства всякие… Ну что ж, хозяин, будем менять?

И он принялся выдирать сердце.

— Э, браток, ты лекше! — испугался Сапожников.

Но врач невозмутимо сказал:

— Не учи! Все будет в ажуре!

Он извлек новенькое на вид сапожниковское сердце, спрятал к себе в чемоданчик, потом пошарил в какомто сундучке и, приоткрыв дверь, крикнул: — Нюра! Где тут сердце было — в зеленом сундучке прибрато? Кто взял? Цветков? Ну я с ним еще поговорю! Для него оставлено, что ли? Вот народ! Так и тянут, что плохо лежит. Ну ладно!

Он на некоторое время отлучился, вернулся с каким-то стареньким сердцем, в котором Сапожников вдруг узнал сердце Петьки Одуванчика, недавно напившегося по случаю праздника Дня рыбака.

— Петькино? — с опаской спросил Сапожников. — А это… годное?

— Еще поработает… — успокоил врач. — А с этим сердцем ты еще походишь… У тебя жинка где работает?

Узнав, что сапожниковская жинка работает на колбасной фабрике, врач оживился:

— Слушай, хозяин… Не может она мне колбасы копченой достать, килограммчиков десять, а? Я отблагодарю, не думай. У тебя тут знаешь сколько делов? У тебя организм устаревший, сейчас таких мало осталось. Сейчас все запчасти по размеру больше… Ну, если поискать, можно устроить. Ты пока с этим походи, потом я тебе другое приспособлю. Век благодарить будешь!.. Импортное сердце хочешь? От футболиста! Четырехтактное!.. Он тут у нас с насморком лежал, ну ребята его и раскулачили… Сердце его сейчас у Лешки. Поговори — отдаст. Ты с бабой, значит, своей потолкуй, а уж я не обижу! Хочешь — добавочных пару почек поставлю? Для гарантии!.. Баранова из торговли знаешь? Совсем доходил, поставили ему шесть штук: сейчас он чемпион мира по космоболу. Ты приходи без очереди, спросишь Сашку, а то прямо домой приходи… Я жинке своей два желудка оборудовал… Ну-ка дыхни! Чегой-то не выходит, контактов нету… Великовато малость…

Врач махнул рукой:

— Ладно, сейчас я тебе кишков метров двадцать удалю, место высвободится… Их тут много лишних накладено… И соединю напрямую, прямое соединение называется… В одном месте я покуда карандаш вставлю, веревочкой подвяжу — покуда так походишь, потом я у ребят поспрошаю.

Сапожников открыл рот, хотел крикнуть и… проснулся.

Оказывается, по причине слишком большого угощения, выставленного одним клиентом, он задремал в подъезде, малость не дотянув до квартиры врача, который, ожидая мастера из комбината, второй день безвыходно дежурил дома.

Сон оказал на Сапожникова такое действие, что в квартиру врача он зашел против обыкновения робко, извинился, что заставил ждать, и спросил:

— Я, товарищ доктор, вот что хочу у вас узнать… Правда, что теперь наука до того дошла, что сердце там… или другие органы менять можно?

— Можно, — подтвердил врач.

Осторожно вывинчивая шурупы на задней стенке телевизора, Сапожников продолжал выспрашивать:

— А вот… как это дело контролировается? Ведь тут ка-кой контроль нужен! Глаз не спускать! Ответственность тоже за это дело установлена какая? А то он ведь жилу какую ценную вырежет, да себе в карман, а заместо нее… ну, к примеру, веревочку приспособит, а? Все хорошее повымает, а плохое вставит… Да за эти дела стрелять нужно… Или, скажем, пузырь прохудился, он на скорую руку залатает, а ты и ходи с ним! Рабочий человек им доверяется, а они…

— Вы напрасно беспокоитесь, — усмехнулся врач. — Это пока больше в теории, не скоро еще будет! Пока спите спокойно!

— Не скоро? — повеселел Сапожников. — Тогда ладно!

Выворотив внутренности телевизора, он привычно грохнул их на стол, небрежно оглядел и спросил: — Сам, что ли, ковырялся тама? Ты, хозяин, в радиоделе петришь?

— Не… — беспомощно ответил врач.

— Оно и видно! — кивнул Сапожников. — Ну, брат, тут у тебя и дела-а! Трубка сработалась… Много кое-чего менять надо. У тебя жинка где работает?..