Глава 9. Каждому своя смерть.

Сказать, что двадцать девятое июля 1969 года было для Белфаста неспокойным, значит не сказать ничего. Уличные столкновения между протестантами и католиками напоминали самую настоящую войну. С огромным трудом полиция и армия наводили порядок. Но вскоре стало ясно, что всё это лишь полбеды.

Воспользовавшись суматохой и неразберихой, несколько сотен бойцов Ирландской республиканской армии за считанные минуты овладели частью кораблестроительной верфи. Уже несколько часов они держали три самых больших цеха под напором подтянувшихся из Шотландии частей Британской армии. Из-за каждого угла на штурмующих сыпался плотный свинцовый град. Огромных усилий стоило английским снайперам разглядеть среди станков, кран-балок и недостроенных судов тёмно-зелёную форму и чёрные береты Ирландцев. Досада разъедала умы английских офицеров, ведь артиллерию и авиацию применять было запрещено. Завод требовалось вернуть в целости и сохранности. Поэтому, ничего не оставалось делать, как снова и снова бросать в бой пехоту.

Но если бы в тот момент они увидели, что именно их сдерживает, то как минимум, задали бы себе вопрос: "неужели сейчас нам действительно противостоит это?". Под сложенными в ряд конструкциями кораблей, между токарными станками и сверху, на многотонных прессах, вперемежку с убитыми товарищами лежали солдаты ИРА. Казалось, среди них уже нет ни одного, кто не пострадал в этих боях. Давно переставшие быть белыми бинты, обмотанные вокруг окровавленных ран, виднелись почти на каждом. Плотный запах пороха перемешивался с трупным смрадом. Влажный приморский воздух и тёплый июльский ветер беспрепятственно проникали в цеха, заставляя трупы разлагаться быстрее. Минута боя каждому казалась часом, а час – днём.

В кабинете начальника сборочного цеха между осколками разбитого стекла, порванными чертежами и планами на полу сидели два офицера ИРА. Опасаясь снайперов, они не рисковали подымать голову выше столов. Один из них был уже совсем старик. Но гордая осанка и военная выправка тела чувствовалась даже в сидящей позе. Его широко открытые глаза и бодрое выражение лица были способны воодушевить любого, в ком есть хоть капля воинской доблести. Рядом с ним, облокотившись о ножку стола и положив ручной пулемёт на колени, расположился молодой парень. Лихо сдвинутый на бок чёрный берет, густая щетина, несколько шрамов от шальных осколков и пуль – всё это говорило о том, что его разум и душа не будут молодыми уже никогда. На полу перед офицерами лежал план занятых цехов, а в угол рядом с окном забился связист. Бормоча что-то себе под нос, он крутил ручки своей огромной рации, пытаясь поймать нужную волну.

— Итак, решено, — заговорил старик, — мы будем уходить через канализацию. Было время, когда помимо корабельного, здесь функционировало производство стрелкового оружия, Стивенс работал на этом заводе и воровал отсюда карабины для наших бойцов. Он знает этот подземный лабиринт лучше некуда. Даже если англичане возьмутся нас преследовать, то мы от них уйдём. Но есть другая проблема. Кто-то должен прикрыть наш отход. Для этого нужно найти хотя-бы десять человек, чтобы под обстрелом они держали как минимум проходы между производственными участками. Что скажешь, О'Брайн?

— Знаете, у меня на этот счёт есть одна идея, — начал было юноша, но его прервал возглас связиста:

— Капитан Уоллс! — обратился тот к старику. — Они высадились! Уходят вглубь острова незамеченными! — На измученном лице заиграла самая искренняя улыбка. Голос связиста начал дрожать от радости. — Наконец-то! Наверное, можно уходить отсюда?! Ведь так?!

— Да, — согласился Уоллс, — мы уже достаточно отвлекли британцев. Пора! Ну что, О'Брайн, твоя идея как нельзя кстати. Говори.

— Предлагаю спуститься в канализацию прямо за кузнечно-штамповочным цехом. Я давненько присмотрел там позицию на вершине гидравлического пресса. Это самая высокая точка цеха. Оттуда я смогу держать под обстрелом всю его территорию, в том числе и проходы, по которым за нами последуют англичане. Только они быстро вычислят мою позицию по звукам выстрелов. Эх, если бы только у меня был глушитель. Это подарило бы вам как минимум лишнюю минуту. Возможно, англичане даже не поняли бы, куда вы все делись. Хотя, постойте!

— Что?

— Здесь, — О'Брайн ткнул исцарапанным до крови пальцем в план цеха, — это молоты?

— Судя по всему, да, — согласился Уоллс.

— Их надо включить! Все! Точно! Начнётся такой грохот, что моих выстрелов не будет слышно. С вершины пресса я смогу наблюдать за работой всех молотов и буду стрелять короткими очередями только во время ударов. Я знаю англичан. Они очень осторожны, но вместе с тем медлительны. Их командиры скорее потратят лишних десять минут на вычисление моей позиции, чем бросят своих бойцов погибать зря. Да, без жертв тут не обойдётся. Но по крайней мере, они всеми силами будут стараться заменить потери в живой силе на временные. Как раз это нам и нужно! Пока британцы будут разгадывать мою головоломку, вы триста раз успеете смотаться с завода. Но чтобы всё это стало осуществимым, молоты нужно перевести на режим автоматических ударов.

— Ты знаешь, как?

— Стивенс должен знать! Он работал именно в этом цехе!

— Ну, раз так, — старик задумчиво почесал затылок, — то мы должны поскорее найти его. Но прежде скажи мне, О'Брайн. Рано или поздно тебя всё-таки вычислят и, вне всякого сомнения, убьют. Неужели в свои двадцать пять лет ты так легко захочешь расстаться с жизнью?

Подобно меткому снайперу, юноша навёл свой пронзительный взгляд прямо в глаза собеседнику. Многие на месте Уоллса тут же начали бы пытаться смотреть куда угодно, только не в эти два океана, наполненные страданием и ненавистью. Заглядывая в них, словно в душу своего боевого товарища, старик начинал понимать, что видит там своего ровесника. О'Брайн так и не проронил ни слова. Молча натянув до носа платок, служивший маской, и надев на глаза тёмные очки, он решительно пополз к выходу, не оставив Уоллсу иного выбора, как последовать за собой.

Волочась по металлическому полу, они преодолевали проход за проходом. Время от времени шальные пули звонко выплясывали в нескольких метрах от них. Но, невозмутимые и до безумия спокойные, два офицера ползли дальше, провожаемые звуками очередей товарищей и врагов. Наконец, они ввалились в глубокую выемку в полу. В полутораметровой бетонной яме были аккуратно сложены длинные цилиндрические заготовки. Между высокими штабелями виднелся приподнятый ствол снайперской винтовки. О'Брайн и Уоллс встали на ноги, но всё-таки не решились передвигаться иначе, как пригнувшись. Перед ними возник весьма значительный силуэт человека на вид лет тридцати. Без маски и тёмных очков он сильно отличался от своих боевых товарищей, открывая наблюдателю типичное для ирландца худощавое и жилистое лицо. Закрыв один глаз, он напряжённо вглядывался в оптический прицел и бубнил себе под нос:

— Давай, британский ублюдок. Чуть ближе. Вот так, — громкий выстрел разнёсся по огромному залу цеха и слился с множеством остальных. С кран-балки в дальнем углу неуклюже свалилось мёртвое тело английского пулемётчика.

— Стивенс, — обратился к снайперу Уоллс, — нам снова нужны твои таланты.

— Да, что вы говорите?! — демонстративно воскликнул тот, прячась за штабель и жестом призывая своих товарищей сделать то же самое, — и что за безумие пришло вам в голову на этот раз?

— Смотаться отсюда к чёртовой матери через кузнечно-штамповочный цех! Как тебе такое безумие, Стивенс?

— То есть, вы хотите сказать, что они уже притащили свои задницы на остров к англичанам?! — вытаращил глаза снайпер.

— Да, Стивенс, именно так.

— Ну, наконец-то! Я думал, этот ад никогда не закончится! Как планируете уходить?

— За кузнечно-штамповочным цехом есть весьма малоизвестный вход в городскую канализацию. О'Брайн прикроет наш отход. Но сначала ты включишь все молоты в цехе, чтобы они гремели и не дали англичанам сразу обнаружить О'Брайна по звукам выстрелов. Он заберётся на пресс и будет поливать оттуда англичан свинцом!

— Нет проблем, парни! — одобрительно кивнул Стивенс, — но, чёрт возьми, Уилл, как ты сам собираешься уходить? Прессы у нас там большие. Слезать будет как минимум неудобно, особенно, если англичане всё-таки тебя увидят…

Но О'Брайн продолжал молчать. Сквозь металлические громады и разбитые окна цеха он смотрел на заволочённое облаками приморское небо.

— Уилл! — возмутился Стивенс, — что с тобой творится?!

— Ты имеешь что-то против этого плана? — остановил его Уоллс, — если у тебя есть идея получше, мы её с удовольствием выслушаем! А может, ты сам хочешь залезть туда?!

— Нет, парни, увольте. Не знаю, как так там у тебя, О'Брайн, но у меня есть ещё кое-какие планы на жизнь.

— Тогда бери своих парней и начинай отходить к кузнечному цеху. А мы сообщим остальным.

Отступление. Человеку, далёкому от военного дела, этот манёвр, вне всякого сомнения, покажется простым. Да, он мог быть таким, если бы разумный противник не держал под шквальным обстрелом позиции ирландцев. Разделяясь на группы, одна из которых временно усиливала огонь, отделение за отделением роты сходили с позиций. Казалось, британцев должно охватить ликование, и, окрылённые энтузиазмом, они обязательно начнут преследование. Но, наученные горьким опытом убитых товарищей, они не торопились. Метр за метром углубляясь в цеха, англичане пристально вглядывались в металлические громады завода и терпеливо выжидали, когда очередной невнимательный ирландец случайно покажет им спину, чтобы тут же всадить в неё порцию свинца. Но аккуратность и продуманность действий последних сделали своё дело. Подобно песку, просачивающемуся сквозь пальцы, юркие ирландцы маневрировали в металлическом лесу, ставшим для них на время почти родным, и уходили в заветный для них кузнечно-штамповочный цех. Его массивные металлические ворота были опущены, и лишь узкая дверца, в проёме которой мог уместиться лишь один человек, служила им путём к спасению. Сбоку стояли два бойца, в любой момент готовые закрыть её на толстый засов. Время от времени, они отводили в сторону сержантов и коротким диалогом осведомлялись:

— Кто там ещё остался из ваших?!

— Сейчас должны вбежать парни О'Коноли. За ними отделение Беддоуза! На этом всё.

— Отлично! Уходите! Быстрее!

Томительные минуты делились на прыжки через дверной проём. Вцепившись в ручку двери и засова, солдаты терпеливо ждали одного единственного слова от последнего солдата.

— Все! — подобно грому среди ясного неба раздался голос буквально влетевшего в цех Уоллса.

Поборов в себе изумление от того, что командир батальона поставил жизни бойцов превыше своей и спасался последним, солдаты мгновенно закрыли дверь и задвинули засовы. Он больше ничего не сказал, а лишь жестом призвал стоящих у двери следовать за ним к канализации. Говорить что-либо было уже бесполезно. Одиннадцать молотов стучали на весь цех, заполнив каждый угол зловещим грохотом.

— Вот она – мощь! Сила! — восклицал Стивенс, довольно глядя на работу механизмов. Но его радость не слышал никто, кроме него самого. Нагнувшись над ухом стоявшего рядом О'Брайна, он крикнул, что было силы в голосе, — ну как? Хватит?

Утвердительно кивнув, О'Брайн ещё раз посмотрел Из-под тёмных очков на боевых товарищей и побежал к прессу. Внушительная громада гидравлического механизма высилась над цехом, поражая воображение своими размерами. Но О'Брайна интересовало отнюдь не это. Обойдя пресс, он оказался рядом с высокой лестницей, ведущей на самую вершину. Как только он подошёл, с неё тут же спрыгнул солдат:

— Уилл, — крикнул тот, лишь завидев товарища. Там, где они стояли, грохот был не таким сильным, что делало общение вполне возможным, — я оставил тебе магазины с лентами под цистернами аккумуляторов, как ты и просил. И всё-таки, постарайся вернуться с нами. Хорошо?

И снова кивок. Ни слова в ответ. Ни единого звука. О'Брайн всегда был молчуном. Никогда не меняющееся угрюмо-задумчивое выражение лица никому не давало шансов догадаться, что творится в его мыслях. Даже, когда платок был спущен на воротник, всем казалось, будто он до сих пор скрывает лицо этого молодого старика. Обменявшись со всеми прощальными рукопожатиями, он полез наверх по лестнице.

Мощный взрыв прогремел на весь цех, когда последняя рота ещё не успела уйти в канализацию. Огромные металлические ворота, словно засохшие опавшие листья на ветру, отлетели в сторону и громко шлёпнулись на бетонный пол. Из образовавшегося в арке плотного серого дыма одна за другой полетели гранаты. Противоборство ирландцев и англичан на время заменило противоборство звуков. В своём разрыве гранаты словно пытались заглушить грохот молотов, и им это удавалось. Но ни осколки, ни ударная волна не задели никого. Лишь едкий дым на время заполнил пространство. И вот, из густой пелены появились пригнувшиеся фигуры английских солдат.

С опаской озираясь по сторонам, они быстро направились к ближайшему укрытию. Внезапно, один из бойцов уронил автомат и, схватившись за окровавленную грудь, рухнул на пол лицом вниз и более не двигался. За ним упал второй, затем – третий, и вскоре всё отделение оказалось лежащим на холодном полу. Несколько коротких очередей О'Брайна не пощадили никого. Лёжа между цистернами гидроаккумуляторов, он крепко держался за стоящий на ножках пулемёт и пристально вглядывался во входной проём.

Англичане устремились внутрь. Увидев смерть первого отделения, они сначала пробовали заползти в цех. Но это только облегчило О'Брайну прицеливание. Засев на вершине пресса, он мог видеть всё, а попасть в замедлившиеся фигуры было намного проще. Усвоив ещё один горький урок, британцы начали забегать внутрь на пределе той скорости, которую им позволяли развить их сильные ноги. И лишь это принесло плоды. Меткий О'Брайн почти перестал попадать во внезапно выскакивающие фигуры солдат. Все они быстро терялись среди многочисленных прессов и молотов. Неизвестность заставила их стать осторожными как никогда. Не понимая, откуда ведётся огонь, они старались находиться за пределами своих укрытий как можно меньше. Играя с врагами в прятки, О'Брайн мысленно отсчитывал потерянное ими время. Даже редкому попаданию по мелькнувшему между прессами британцу он не радовался так сильно, как ещё одному десятку секунд, выигранному для товарищей. Происходящее подтверждало его догадку. Осторожность британцев берегла жизни их солдат, но вместе с тем дарила время ирландцам.

Серьёзные опасения появились, когда первый молот внезапно прекратил стучать. Вскоре перестал работать второй. Разгадав причину своих проблем, разумные англичане направили все свои силы, чтобы отключить мощные машины. И их рассудительность была вознаграждена. Когда последний молот затих, и О'Брайн сразил метким выстрелом случайно высунувшегося из укрытия британца, остальные мигом вычислили его позицию по звуку выстрела. Шквальный огонь прижал ирландца к станине пресса. Время от времени, когда выстрелы прекращались, он перекатывался и выглядывал из своего укрытия в другом месте, но не успевал даже прицелиться. Зоркие англичане быстро засекали его и беспощадно сыпали свинцом.

Уильям лежал, прижавшись к станине пресса, и не решался высунуться, когда услышал возглас:

— Эй! Ирландец! Мы окружили тебя! Слезай оттуда, поговорим с глазу на глаз! Мы можем хорошо помочь друг другу! Сбрось оружие со стороны лестницы и спускайся!

Окружив пресс со всех сторон, англичане подняли стволы винтовок и ждали. Но недолго они пребывали в таком состоянии. Внезапно наверху появился непонятный чёрный объект. Секунды хватило англичанам, чтобы понять – это тот самый ручной пулемёт, выкосивший целый взвод. Ударившись об пол, смертоносное оружие издало неприятный звук, словно при падении внутри что-то повредилось. Но никого это не заботило. Вновь подняв взгляд на пресс, они увидели О'Брайна, как ни в чём не бывало спускающегося вниз по лестнице. Стволы винтовок, автоматов и пистолетов, словно движимые единой силой, поворачивались вслед за ним. Наконец его ноги коснулись бетонного пола, и ирландец показал англичанам своё лицо. Тёмные очки давно слетели с глаз, а платок спустился на воротник, открыв наблюдателям уродливые шрамы и сверлящий душу взгляд. Заложив руки за спину, О'Брайн приподнял подбородок и стал терпеливо ждать, что же будет дальше.

Впереди солдат стоял офицер с пышными английскими рыжими усами. Достав из зубов толстую сигару, он обратился к О'Брайну:

— Ты весьма умён, парень, я вижу это. Иначе ты бы не придумал такую хитрую уловку. И кроме того очень смел, — англичанин сделал затяжку, — я ценю это в людях. Поэтому, мне не зазорно сейчас разговаривать с тобой на глазах у целой роты.

О'Брайн по-прежнему хранил молчание. Казалось, лишь время от времени моргающие глаза отличали его от статуи.

— Как я уже сказал, мы можем помочь друг другу, — продолжал офицер, — я не знаю, куда могли деться двои дружки по банде. И ты мне это скажешь прямо сейчас.

— Почему? — наконец, промолвил О'Брайн.

— Потому что все они, — англичанин указал на солдат, — с радостью бы нашпиговали тебя свинцом, сынок! Не глупи, ирландец. Скажи, куда все ушли, и ты будешь жить. Пить пиво, распевать свои песни-скороговорки, или, что вы там ещё делаете в своих пабах…

— А что бы вы сами сделали на моём месте? — прервал его О'Брайн.

Задумчиво потрепав подбородок, британец, изрёк:

— Ну, наверное, сказал бы. Для тебя это наилучший исход.

— Я так и думал. Видя, как вы расстреливаете на демонстрациях безоружных горожан, я понял, что дух ваш слаб. Но мы никогда не опустимся до вашего уровня. Поэтому бьём только вас. Трусливых английских мужчин, возомнивших себя солдатами.

— Ты начинаешь выводить меня из себя, ирландец! — яростно прошипел британец, достав из кобуры кольт и направив его в собеседника, — говори, куда ушли твои дружки! Быстро! А то мигом всажу в тебя пулю!

— Давай! — первый раз повысил голос О'Брайн, расстёгивая верхнюю пуговицу воротника, — делай то, что умеешь лучше всего! Стреляй в безоружного!

— Я даю тебе последний шанс, ирландская мразь!

— Стреляй! — перешёл на яростный крик ирладец. Громогласный возглас эхом разнёсся по цеху, заставив англичан содрогнуться, — стреляй! Ты увидишь, как умрёт сержант Уильям О'Брайн! Стреляй!

Кольт выпустил первую пулю. Подобно охотничьим псам, повинующимся хозяину, десяток винтовок выстрелили вслед за ним. Холодный свинец прошил молодую грудь, заставив потоки горячей крови выплеснуться наружу и залить пол. Но разъярённые англичане, долго державшие свою злость в узде, не могли удовлетвориться лишь одной очередью. Свинец сыпался на грудь О'Брайну подобно каплям летнего ирландского дождя на мягкую землю. Но ни вопля, ни стона не донеслось до ушей британцев. Не ласкал их слух крик агонии ирландца. Не увидели их глаза слабости настоящего патриота. Лишь грозный взгляд исподлобья на прощание потряс их души. Сверкнув в последний раз в жизни, глаза закрылись навсегда. Пошатнувшись, О'Брайн рухнул на пол, оставив своих врагов на этом свете чувствовать себя побеждёнными.

Остатки трёх рот, несколько часов державших завод, быстро, но вместе с тем очень тихо передвигались по канализации. Впереди всех, задумчиво оглядываясь по сторонам, бежал Стивенс. Направляя своих товарищей за собой то в одну, то в другую сторону, он заставлял их петлять так, что никто бы не нашёл дорогу назад. Длинную колонну замыкал Уоллс. Каждую сотню метров он останавливался и вглядывался в темноту коридоров, готовясь в любой момент выхватить из кобуры пистолет. Но, к счастью, их никто не преследовал. Коллектор за коллектором, проход за проходом ирландцы двигались к окраине Белфаста.

И вот, все они оказались в длинном коридоре. Расширившись в несколько раз, он начал вызывать у бывалых вояк значительное облегчение. Ведь, если внезапно начнётся бой, батальону будет, где развернуться, и шансов победить станет больше. Но всё это было лишь смутными предположениями. Никто не мог знать наверняка, что же будет дальше.

— Куда это вы собрались, мальчики? — внезапно донёсся до Стивенса ехидный женский голос, — ваше спасение вовсе не входит в мои планы. Сделали своё грязное дело и ушли, да? Нет уж! За всё надо отвечать!

Из тьмы коридора на тусклый свет одного из фонарей вышла молодая стройная женщина с рыжими волосами. Кожаная одежда отлично сидела на её фигуре. Красный жилет и накинутый на него чёрный плащ идеально гармонировали с чёрными штанами и коричневыми сапогами. Руки в чёрных перчатках смотрелись одновременно грозно и элегантно. Внезапность её появления, помноженная на эффектность внешнего вида, заставила Стивенса невольно остановиться, а вслед за ним прекратил движение весь батальон. Ещё никогда разум ирландца не рождал столько вопросов, ни на один из которых он сам не мог найти ответа. Кто эта женщина? Что она здесь делает? Что за странная одежда на ней? И что вообще творится у неё в голове, если она решилась дерзить в лицо сразу нескольким сотням крепких, сильных, закалённых в боях солдат?

Таинственная незнакомка стояла в нескольких шагах от Стивенса и окидывала его надменным взглядом. В этот момент он поймал себя на мысли, что один её вид приводит его в замешательство, если не вызывает страх. Наконец, продумав заранее свои слова, Стивенс вышел вперёд и заговорил:

— Послушайте, мисс, я не знаю, кто вы и что вы здесь делаете. На вас нет формы британского военнослужащего, поэтому мы не собираемся причинять вам какой-либо вред. Но на вашем месте я бы, всё равно, не стал вести себя подобным образом. Поэтому, давайте вы просто отойдёте в сторону, и никто не пострадает.

— Ха-ха-ха-ха! — дьявольски захохотала женщина, — вы посмотрите на него! Он не хочет, чтобы кто-нибудь пострадал, — впившись в Стивенса глазами, она моментально прекратила смех и посмотрела на него словно тигрица на свою добычу, — какое несовпадение! Я пришла как раз за этим!

Две яркие вспышки сверкнули с перерывом в один миг и ослепили ирландцев. Когда белизна в глазах отошла, и они стали способными видеть, то узрели поистине ужасную картину. Кожа каждого солдата покрылась мурашками, а тело бросило в холод. Лишившийся рук и ног Стивенс, подобно бюсту на постаменте стоял на полу, касаясь его поясом. Из плеч фонтаном брызгала кровь. Боль и ужас, испытываемые ирландцем, заставили его издать протяжный предсмертный крик. Рыжая дьяволица стояла над ним, злорадно улыбалась, и всё так же хищно смотрела на остальных. В её руках угрожающе сверкали электрические разряды. Не раздумывая долго, товарищи Стивенса вскинули карабины и открыли огонь.

То, что началось дальше, нельзя было назвать боем. Это выглядело как самая настоящая расправа. Пули летели мимо. Рыжая воительница перемещалась настолько быстро, что по ней невозможно было попасть. Вспышки молний слепили ирландцев, и с каждым ударом несколько солдат замертво падали в наполненную отходами воду. Широкий проход дал им навалиться всем сразу. Но и это не помогало. Страх перед беспощадной карательницей, ставшей самым настоящим воплощением смерти, усиливался с каждой секундой. А неведомая для ирландцев сила преумножала чувство беспомощности перед той, которая их убивала. Время от времени самые слабые и неопытные бойцы сходили с ума от страха. Бросая оружие, они опускались на колени и молили о пощаде, наивно надеясь, что жестокость рыжей ведьмы обойдёт их стороной. Играя, словно кошка с пойманным мышонком, она не кидала в них молнию. И лишь завидев, как очередной глупец обрадовался и решил, что его пощадили, убивала его ударом с ноги прямо в голову.

Уоллс глядел на весь этот ужас и в ступоре не мог отвести глаза. Лишь обращение солдата отрезвило его:

— Капитан Уоллс! Что прикажете делать?

— Уходим! — еле слышно проговорил он, а затем перешёл на крик, — уходим, спасаемся!

— Вы призываете нас к бегству?! — возмутился солдат, — неужели вы…

— Выполняй приказ, — послышался третий голос, — твой командир думает правильно.

Уоллс и солдат оглянулись. К ним решительной походкой шёл высокий мужчина в чёрной кожаной куртке с капюшоном, серых штанах и изрядно потрёпанных берцах. В руках он держал две катаны. Капюшон опускался на лицо так, что во тьме канализации его вовсе не было видно, но, Уоллс вытаращил глаза так, будто знал этого человека уже сотню лет:

— Как?! Ты жив?! — воскликнул он, — но ведь…

— Не здесь, дружище, — спокойно ответил тот, — уводи солдат.

Не дождавшись ответа, мужчина перешёл с шага на такой стремительный бег, что, за несколько секунд оказался прямо в самой гуще событий. Лишь завидев его, женщина отпрыгнула далеко назад и тут же метнула в него заряд. Казалось, смельчака постигнет та же участь, что и ирландцев. Но стоило вспышке потухнуть, как они увидели нечто, заставившее надежду появиться в их сердцах. Переворачиваясь в воздухе, таинственный мужчина летел прямо на свою противницу.

Увидев это ещё раньше ирландцев, рыжая воительница непонятно откуда образовала в руках два меча. Прыжок закончился парированным ударом, и началась схватка. Да, теперь это было похоже на битву. Две фигуры носились взад и вперёд с такой огромной скоростью, что взглянув на каждую из них, нельзя было с полной уверенностью утверждать, что сейчас она находится именно в той точке, где видна. Из некоего облака свистопляски двух силуэтов до изумлённых ирландцев донёсся крик:

— Какого чёрта вы стоите?! Бегите! Бегите!

И только сейчас, полностью осознав отсутствие альтернатив, бойцы повернули назад.

Они бежали изо всех сил и не оглядывались. Лишь лязг стали и боевые выкрики провожали их. Страх ещё не отошёл, и ноги сами уносили ирландцев прочь.

— Капитан Уоллс! — обратился один из солдат, — но куда мы будем направляться?

— Стивенс отвёл нас достаточно далеко от завода. Нам не обязательно вылезать на самой окраине Белфаста. Поэтому, просто бежим, куда глаза глядят. Главное – подальше от этого проклятого места.


Загрузка...