Даже когда у меня будет тяжелейший склероз, я все равно не забуду образ Бергмана, склонившегося над работой. Это одно из моих первых о нем воспоминаний. На английской литературе я подружилась с девушкой по имени Линди Мелсон. Она снимала квартиру вместе с аспирантом, его звали Майлз, и им нужно было помочь разобраться с арендной платой. Когда она показала мне свое жилье, первое, что я увидела за открытой дверью квартиры, был Бергман, сгорбившийся над пластиковым кухонным столом. Он налаживал тостер, чтобы тот начинал вопить, когда тосты готовы.
— Майлз, — спросила я, войдя в фургон и увидев его ссутулившуюся фигуру, — что ты сотворил?
— Пулю твою еще не сотворил, это точно.
Он выпрямился, потер глаза костяшками пальцев — верный признак очень сильного напряжения.
— Где Кассандра?
— В ванной, поливает водой магический предмет.
Последние слова он произнес так, будто его прижали к шкафу в школьной раздевалке и отобрали деньги на завтрак.
Я села напротив.
— Только ни…
Я подняла обе руки вверх.
— …чего не трогай! — закончил он.
Я пододвинулась вместе со стулом, к нему поближе.
Он посмотрел на меня подозрительно. Я положила голову ему на плечо, вдохнула его запах — и почувствовала, что меня отпускает. После убийства мне всегда трудно вернуться к реальности. За те полгода, что я работала в одиночку… ну, скажем, это для меня самый безопасный способ вновь обрести опору.
— Что не так? — спросила я.
— Помимо того, что для такой тонкой работы мне нужна была бы вся моя лаборатория?
— Да, помимо этого.
Он поднял голову.
— Жас, тебе нужна пуля, настолько твердая, что проникла бы сквозь покровы, но настолько мягкая, чтобы после этого разлетелась и не вышла из тела жертвы. Достаточно твердая, чтобы защитить внутренний кожух, но опять-таки достаточно мягкая, чтобы распалась и позволила внутренней аппаратуре осветить вампира изнутри. Ты понимаешь, какие это непомерно высокие запросы к той технике, которая сейчас у меня есть?
Я показала, подняв руки к потолку.
— Еще выше, — протянул он.
Коул стоял, прислонившись к кухонному столу, и рассеянно наблюдал за лихорадочной уборкой, которую показывал ему монитор. Сейчас он посмотрел на нас и сказал:
— Знаете, чего требует эта ситуация?
Мы с Бергманом покачали головами.
Коул сунул руку в карман, вытащил сжатый кулак, сел на стол и протянул нам открытую ладонь.
— Жвачки.
Мы взяли по одной, и наступило относительное молчание — прерываемое надуванием и хлопанием пузырей. И вдруг до меня дошло.
— А если не пуля? — спросила я. Бергман подобрался — явный признак интереса. Коул выдул очередной пузырь. Я продолжала: — Если дротик, скажем?
— Не пойдет, — ответил Бергман. — Слишком тонкое острие. Нужно что-то круглое, куда можно вложить капсулу.
— Арбалетный болт? — предложил Коул. Посмотрел на меня, потом на Бергмана, опять на меня. — Ребята, нечего так на меня таращиться. Если у меня красивые волосы, это еще не значит, что под ними нет мозгов. Вот посмотрите на Кассандру.
Мы попытались. Она как раз вышла из ванной, и мы вытянули шеи, чуть не свернув их, чтобы разглядеть не только длинные локоны, но и сверкающий серебром медальон, который она несла на цепи на вытянутой руке.
— Готово? — спросила я.
— Жас, перестань прыгать, — проворчал Бергман. — Ты сейчас что-нибудь сбросишь со стола.
— Выпусти! — потребовала я.
Бергман встал, пропуская меня влево. Я подошла к Кассандре и взяла медальон в руки. Когда она клала его в тигель с прочими ингредиентами, это был простой серебряный кружок. Сейчас он наполнился силой волшебных трав — и волшебных слов, которые она нашептала над тиглем, и они врезались в поверхность.
— Класс, — шепнула я.
Кассандра гордо улыбнулась.
— Ты помнишь, я тебе говорила, что нам нужна какая-нибудь вещь Пенгфей, чтобы чары подействовали?
— Да.
Она свеженакрашенным ногтем постучала себя по виску.
— Кажется, я додумалась. Когда ты ушла, Бергман вызвал на своем компьютере изображение Пенгфей.
— Против своей воли, — вставил Бергман.
Кассандра не обратила внимания.
— Это помогло мне сделать подробную передачу в «Энкиклиос». А потом я подвесила медальон в воспроизведенном образе, произнося слова проникновения. Давай посмотрим, изменит он тебя или нет.
— О'кей, но я хотела бы сначала надеть платье.
Я побежала в ванную, сбросила свою одежду и надела платье Пенгфей. Оно было свободно в груди и тесно в бедрах, отчего я еще сильнее ее возненавидела.
Бергман и Коул переместились на сиденья пассажира и водителя, развернутые лицом ко мне. Кассандра стояла и ждала возле «Эшли».
— О'кей, — сказала я. — Вешай его на меня.
Она накинула медальон мне на шею.
Я посмотрела на Коула, потом на Бергмана. Когда Майлз смертельно побледнел, я поняла, что чары действуют.
— Сними, — шепнул он. — Пока эта штука не навлекла на тебя проклятие!
Не ответив ему, я вопросительно посмотрела на Кассандру:
— И как?
Она вместо ответа хлопнула в ладоши и улыбнулась так, будто только что выиграла в лотерею главный приз.
Коул пустил пузырь.
— Кассандра, — сказал он, — а можешь меня сделать копией Кейта Урбана? — Он посмотрел на Бергмана. — Ведь он же до сих пор женат на Николь Кидман? Какая женщина!
Но у Бергмана будто глушилки выросли на ушах. Он обратил на Коула не больше внимания, чем если бы тот говорил из далекого космоса. Руки у него дергались, и я поняла, что он вонзил пальцы в подлокотники до первого сустава. Когда он подался вперед, мне показалось, что сейчас он бросится, сорвет у меня с шеи медальон, швырнет на пол и будет топтать, как разъяренный второклассник. Но нет — он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, снял очки. И будто этого было мало, развернул кресло к нам спинкой.
Ну и ладно, подумала я, подчеркнуто не замечая, что мой внутренний голос тоже прозвучал очень по-школьному. Почему это я все время позволяю Бергману будить во мне колючего подростка?
— Кассандра, работа потрясающая! — сказала я, поворачиваясь, чтобы она еще раз посмотрела перед тем, как я снова переоденусь.
— Небось в полночь обратится в тыкву, — буркнул Бергман.
— Так, хватит! — Я шагнула Бергману и развернула его вместе с креслом. Он открыл глаза, застигнутый врасплох и слегка испуганный. Отлично. — Мне плевать, что у тебя мозги размером с арбуз и что я облизываюсь на твои машинки. Мне надоели твои подначки про Кассандру и все, что к ней относится. Она такой же член команды, как и ты, и уважения заслуживает не меньшего!
Он прищурился, и я увидела, как он подыскивает мысленные оправдания.
Мои изобретения куда важнее и эффективнее, чем ее дурацкие игрушки. Я свои работы продаю правительству. А она держит магазин натуральных продуктов, который превратился в приют психов и маргиналов. Я помогаю людям лучше работать, а она их просто пугает. Так кто же из нас двоих тогда профи, а?
Я приблизилась к нему, практически нос к носу:
— Твое предубеждение против сверхъестественного мешает выполнению моего задания. Этого я не допущу. Хочешь быть узколобым расистом? Только в свое личное время, пожалуйста.
Тишина. Я отодвинулась, оценивая действие моих слов. Конечно, я его разозлила. Но взорвала ли я сейфовую дверь этого фанатика науки? Пожалуй, нет. Ради наших отношений я попыталась еще:
— Бергман, я тебе последний раз говорю: если не увижу, как ты просто лучишься толерантностью, причем прямо сейчас, то это будет все. Никогда больше мы не будем работать вместе.
Так, теперь красиво уйти.
Я резко повернулась и пошла по коридору в спальню. И не споткнулась — ни разу! Урра!
Переодевшись, я позвонила Альберту. Обычно разговоры с ним меня расстраивают, но сейчас я и без того расстроена, а значит, терять нечего.
Ему должно было хватить времени накопать чего-нибудь еще по сборщикам. И если даже он не найдет ничего другого, кроме того, что мы уже знаем, может быть, он поможет мне сообразить, почему Пенгфей и Чень Лун, два злодея, у которых пока что получалось все, что они планировали, не решили сегодня нанести удар сразу, как проснутся. Наверное, думала я, как-то это завязано на Самоса, но как?
Через полчаса у меня была блестящая идея.
— Сборщикам нужны спонсоры, — сказал мне Альберт после того, как мне пришлось оставить сообщение на автоответчике. Он объяснил, что закрывается от звонков, потому они создают слишком много эмоциональных проблем. Непонятно, но не мое дело.
— Это типа как у «Анонимных алкоголиков»? — спросила я.
— Да нет, тут чистая бесовщина, — ответил он. — Сборщики очень быстро изнашивают тела, и спонсор соглашается предоставлять сборщику как минимум одно тело за каждую неделю, что тот провел на земле.
В течение какого времени, как мы уже знаем, сборщик может собирать души. Если соблюдает правила.
— Не совсем поняла. Скажем, мне известен случай, когда один сборщик вошел в туалет, а вышло оттуда два. Как это получается?
— Очевидно, что в одном теле на краткое время может находиться больше одного, пока они все не распределятся.
Хм. Совершенно новая точка зрения на вещающие в голове голоса.
Я не стала спрашивать Альберта, откуда он взял информацию. Во-первых, это не мое дело. Во-вторых, я могла себе представить, что история будет такой же душераздирающей, как та, что нам показывал «Энкиклиос», и, честно говоря, я не знала, выдержит ли ее сейчас мой моторчик. Но что я хотела знать — это что может поставить на стол демоническая тварь, что стоило бы такого риска.
— Кстати, о том сборщике, про которого ты говорила, — спросил Альберт. — Десмонд Йель, да?
— Да, так что?
— Мои источники считают, что его спонсор — Эдуард Самос.
Bay! Значит, Раптор принимает услуги от злобных сборщиков?
— Дальше?
— Что бы Самос ни планировал, наверняка этот план масштабный. Ну, скажем, масштаба международного инцидента.
— Почему ты так решил?
— Потому что сборщики — создания весьма специализированные. И действуют лишь на одной арене.
— И что это за арена?
— Развязывание мировых войн.