Зеркало треснуло

Глава первая

Мисс Джейн Марпл сидела у окна. Оно выходило в сад, бывший некогда предметом ее гордости. Ныне все изменилось. Теперь всякий раз, выглядывая из окна, она морщилась. Активное садоводство ей было запрещено. Ни наклоняться, ни копать, ни сажать — в крайнем случае ей разрешалось лишь понемногу подрезать ветки. Старый Лейкок, приходивший три раза в неделю, несомненно делал все, что мог, но и то, что он мог (а было это совсем не много), совершенно не соответствовало намерениям его хозяйки Мисс Марпл точно знала, что надо делать в саду, и давала Лейкоку наставления, после чего он неизменно обнаруживал свой особый дар, заключавшийся в том, чтобы, с энтузиазмом соглашаясь, все делать по-своему.

— Это верно, мисс, — говорил он.

— Здесь мы посадим мыльнянку, а вдоль стены колокольчики. Сделаю, как вы говорите. Именно с этого я и начну на следующей неделе.

Когда же выяснилось, что все сделано не так, объяснения Лейкока всегда были разумны и весьма напоминали извинения капитана Джорджа из романа Джерома «Трое в лодке», который свое нежелание выходить в море оправдывал тем, что ветер дул с моря или с берега, был слишком слаб или предательски силен. Лейкок же все валил на погоду. Она была то слишком сухой, то слишком влажной, то слишком жаркой, то слишком холодной. Всегда находилась какая-нибудь веская причина, в особенности, когда Лейкоку выдавалась возможность заняться высаживанием капусты, которую он обожал выращивать в несметном количестве.

Никто, как бы ни хотел, не смог бы отучить Лейкока от крайне простых методов ведения садоводства: долгого и обильного чаепития перед началом работы, тщательного сгребания опавших листьев осенью и выращивания астр и сальвий в летний период. Эти цветы, любил он повторять, создают прекрасный фон. Зато Лейкок неохотно опрыскивал розы и под любым предлогом уклонялся от прополки душистого горошка.

Справедливости ради следует, однако, признать преданность Лейкока своим хозяевам: он всячески потакал их фантазиям в садоводстве, особенно когда для этого не требовалось никаких усилий. Главным в своей жизни он считал выращивание овощей, например, капусты, а разведение цветов — делом женщин, которые не знают, куда деться от безделья и скуки. Свою преданность Лейкок проявлял в виде букетов астр, сальвий, лобелий или летних хризантем.

«Вот, поработал немного в Жилмассиве, — сказал он недавно мисс Марпл.

— Там тоже любят хорошие сады. Правда, у них больше саженцев, чем требуется, вот я и принес немного. Думаю, их стоит посадить на месте роз, которые сейчас не в моде. Да и вид будет, пожалуй, получше».

Вспомнив все это, мисс Марпл со вздохом отвела глаза от окна и взялась за вязание.

Увы, следовало признать, Сент-Мери-Мид был уже не тот, что прежде. Далеко не тот. В известном смысле, конечно. Можно было обвинять в этом войну (даже обе войны), молодое поколение, эмансипацию женщин, атомную бомбу, правительство наконец, но мисс Марпл знала истинную причину — просто она постарела. И, естественно, это особенно остро ощущалось в Сент-Мери-Мид, поселке, где она провела большую часть своей жизни.

Центр Сент-Мери-Мид, его сердцевина, почти не изменился. Все так же здесь были гостиница «Голубой кабан», церковь с домом викария и несколько построек времен королевы Анны и короля Георга. Дом мисс Хартнелл по-прежнему был на своем месте, а сама мисс Хартнелл все так же стойко боролась против всяческих нововведений. Мисс Везерби умерла, и в ее доме теперь жил директор банка с семьей. Свой переезд он ознаменовал тем, что выкрасил окна и двери в ярко-синий цвет. Большинство других домов также сменили своих хозяев за последние годы, но внешний вид их почти не изменился, так как купившие их люди стремились сохранить их «старомодное очарование», как выразился агент по продаже недвижимости. Они, как правило, ограничивались тем, что добавляли вторую ванную комнату и тратили уйм денег на водопровод, электричество и посудомоечные машины.

Однако, если дома выглядели почти так же, как прежде, этого нельзя было сказать о единственной улице поселка. Почти все магазины на ней подверглись совершенно немыслимой модернизации. Неузнаваемо преобразилась рыбная лавка, за огромными окнами которой теперь всеми цветами радуги переливалась свежемороженная рыба. Мясник, правда, оказался консерватором. «Хорошее мясо, — заявлял он, — это хорошее мясо, были б только деньги. А если нет денег, покупайте дешевые котлеты и будьте довольны». Варне, зеленщик, был все еще здесь, за что мисс Хартнелл, мисс Марпл и другие ежедневно благодарили бога. Ведь так приятно сидеть, беседуя о разных сортах сыра и бекона, на этих чудесных стульях у прилавка! И, как бы в противовес этой лавке, на другом конце той же улицы, там, где раньше находился уютный магазинчик плетеных изделий мистера Томса, возвышался ныне роскошный новый супермаркет — проклятие пожилых обитательниц Сент-Мери-Мид.

«Вы только представьте себе, — восклицала мисс Хартнелл, — все эти многочисленные пакеты с названиями, о которых никогда никто даже не слышал! Детям на завтрак вместо яичницы с беконом предлагается какая-то каша! При этом еще требуют, чтобы вы взяли корзину и сами выбрали все, что вам нужно! На все эти поиски уходит не менее четверти часа и результат, как правило, неудачный: упаковки попадаются либо слишком большие, либо, напротив, слишком маленькие! А потом еще приходится выстаивать в длиннющей очереди в кассу. Это так утомительно! Конечно, для живущих в Жилмассиве это привычно…»

— На этом мисс Хартнелл, как правило, замолкала.

Район новых домов на окраине Сент-Мери-Мид, или, выражаясь по-современному, Жилмассив, вызывал у старожилов поселка совершенно определенные ассоциации, а само это слово произносилось ими с достаточным почтением.

Мисс Марпл от досады резко вскрикнула. Она вновь спустила петлю! Мало того, это, очевидно, произошло несколько минут назад. Но только сейчас, пересчитав петли, она в этом убедилась. Мисс Марпл поднесла вязание к свету и озабоченно на него уставилась. Увы, даже в новых очках она мало что могла разглядеть. И это потому, размышляла мисс Марпл, что уже подошло время, когда окулисты, несмотря на свои роскошные приемные, самые современные инструменты, препараты и очень высокие гонорары, ничего не могут сделать с вашими глазами. С некоторой грустью мисс Марпл вспомнила, какое хорошее зрение у нее было всего лишь несколько лет назад. Когда она находилась в своем саду, ничто происходящее в Сент-Мери-Мид не могло ускользнуть от ее внимательного взгляда. При помощи небольшого бинокля (главное, чтоб все знали, что вы ужасно интересуетесь жизнью птиц!) чего она только не видела!.. И мисс Марпл погрузилась в воспоминания.

Энн Протеро в открытом летнем платье, медленно бредущая к саду у дома священника. Полковник Протеро… Бедняга. Хотя, следует признать, весьма навязчивый и неприятный человек, но — погибнуть таким ужасным образом… Она покачала головой и вспомнила о Гризельде, молодой симпатичной жене викария. Дорогая Гризельда… такой преданный друг… не забывает ее, присылает постоянно поздравления к Рождеству. А ее милый мальчик уже превратился в приятного мужчину, и у него очень хорошая работа. Машиностроение, кажется. Он всегда любил разбирать свои заводные игрушки. А за домом викария когда-то была калитка, у которой начиналась тропинка. Она шла через поле мимо фермы Гайлса и вела на луга, туда, где теперь… Жилмассив.

А почему бы и нет — одернула себя мисс Марпл. Это вполне естественно. Новые дома были просто необходимы, и они очень хорошо построены. Так, по крайней мере, утверждают. И называется все это планированием.

Единственное, чего не могла понять мисс Марпл, почему все улицы в этом районе называются «клоус»[1]? Обри-клоус и Лонгвуд-клоус, Грэндисон-клоус, да и все остальные улицы. Какие же это клоусы? Мисс Марпл отлично знала, что такое «клоус»: ее дядя был настоятелем Чичестерского собора, и в детстве она часто гуляла с ним в клоусе. Как это все похоже на Черри Бейкер, которая неизменно называла старомодную заставленную гостиную мисс Марпл столовой. И мисс Марпл всякий раз поправляла ее: «Это гостиная, Черри». Добродушная девушка искренне старалась говорить как надо, но всякий раз у нее с языка вновь срывалось «столовая». Слово «гостиная», очевидно, звучало для нее слишком непривычно.

Мисс Марпл очень любила Черри. Жила она в Жилмассиве и была из тех молодых женщин, которые свои покупки постоянно делали в супермаркете и любили разгуливать с детскими колясками по спокойным улицам Сент-Мери-Мид. Они всегда завивали волосы, нарядно одевались, постоянно смеялись и при встречах, болтая друг с другом, напоминали собою стаю счастливых птиц. Регулярные покупки в кредит приводили к тому, что они всегда нуждались в деньгах, несмотря на то, что мужья их неплохо зарабатывали. Вот почему им приходилось зачастую заниматься поденной работой. Черри была проворной и умелой кухаркой, вела себя всегда очень вежливо и быстро замечала ошибки в расходных книгах. Ей, правда, не очень нравилось перетряхивать постель и особенно она не любила мыть посуду. Мисс Марпл всегда отворачивалась, проходя мимо открытой двери буфетной, лишь бы не видеть, как Черри с отвращением швыряет всю посуду разом в раковину и заливает ее моющим средством. Мисс Марпл предусмотрительно изъяла из ежедневного употребления свой старый уорчестерский чайный сервиз, извлекая его из буфета только в самых экстренных случаях. Взамен она купила современный сервиз с бледно-серым узором и без позолоты, которую могла бы смыть горячая вода.

Раньше все было как-то не так… Взять хотя бы преданную Флоренс, эту великолепно вышколенную горничную, или Эми, Клару и Алису, милых девушек, приезжавших из приюта Святой веры «для обучения» и покидавших потом дом мисс Марпл ради более высокооплачиваемой работы. Все они были простыми девушками, вечно страдали насморком, а Эми была просто слабоумной. Они любили сплетничать с другими служанками в деревне, а по вечерам гуляли с каким-нибудь молодым торговцем рыбой, или младшим садовником, или с одним из многочисленных помощников мистера Барнса. Мисс Марпл с нежностью вспоминала о маленьких шерстяных пальто, которые она впоследствии шила для их отпрысков. Эти девушки хоть и были не в ладу с арифметикой, но прекрасно умели мыть посуду и готовить постель. Умения у них было явно больше, чем образования. Странно, что в наши дни в служанки нанимаются либо образованные студентки, либо замужние женщины типа Черри Бейкер, которые, как правило, живут на многочисленных «клоусах» Жилмассива.

Были на свете еще, конечно, и люди вроде мисс Найт. Мисс Марпл внезапно вспомнила о ней, когда от ее тяжелой поступи наверху предостерегающе задребезжала люстра. Это означало, что у мисс Найт кончился послеобеденный сон и теперь она собирается на прогулку. Через минуту она зайдет сюда спросить, не нужно ли мисс Марпл что-нибудь купить в городе. Мысли о мисс Найт оказали на мисс Марпл свое обычное действие. Разумеется, со стороны молодого Реймонда, ее племянника, было очень любезно предоставить в ее распоряжение мисс Найт, и сама мисс Найт не могла быть добрее и услужливее, и потом недавний приступ бронхита лишил мисс Марпл всяких сил, и доктор Хейдок категорически заявил, что ей не следует жить в доме одной, ограничиваясь только приходящей прислугой, но… Здесь мисс Марпл сделала мысленную паузу, ибо что толку думать всякий раз: «Если бы на месте мисс Найт был кто-нибудь другой!» Но у пожилых леди в наши дни нет большого выбора. Преданных горничных сейчас на сыщешь. Во время болезни, конечно, можно пригласить сиделку, хотя это и потребует больших затрат, или же лечь в больницу. Но потом хочешь не хочешь придется довольствоваться обществом мисс Найт.

В общем-то, размышляла мисс Марпл, нет абсолютно ничего плохого в мисс Найт и ей подобных, за исключением того, что они чертовски раздражают. Они полны доброты и нежности к людям, находящимся на их попечении, чувствуют потребность их веселить и подбадривать, и вообще обращаются с ними, как с умственно неполноценными детьми.

«Возможно, я тоже такая, — говорила себе мисс Марпл, — но все же я еще не впала в детство».

В этот момент мысли мисс Марпл были прерваны появлением самой мисс Найт, довольно крупной и рыхлой женщины лет пятидесяти шести, в очках, с тщательно уложенными желтовато-седыми волосами, длинным тонким носом, добродушным ртом и вялым подбородком.

— Вот где мы! — с наигранной жизнерадостностью воскликнула она, по своему обыкновению тяжело переводя дыхание.

— Надеюсь, мы немножко вздремнули?

— Я вязала, — ответила мисс Марпл, делая отчетливое ударение на местоимении, — и я, — продолжала она, чувствуя, что краска стыда за свою слабость заливает ее лицо, — я спустила петлю.

— О боже, боже! — воскликнула мисс Найт.

— Ну, мы сейчас все исправим, правда?

— Вы исправите, — заметила мисс Марпл, — а я, увы, не способна этого сделать.

Резкость ее тона осталась совершенно не замеченной мисс Найт, которая, как всегда, была полна страстного желания помочь.

— Ну вот, — произнесла она через какое-то время, — вот и все, дорогая. Теперь все в порядке.

Хотя мисс Марпл ничего не имела против того, чтобы ее называли дорогой (или даже голубушкой) жена зеленщика или девушка в канцелярском магазине, но ее ужасно раздражало, когда то же делала мисс Найт. К сожалению, старикам приходится с этим мириться. Она вежливо поблагодарила мисс Найт.

— А теперь я немного пройдусь, — шутливым тоном заявила мисс Найт.

— Я ненадолго.

— Пожалуйста, не спешите домой, — совершенно искренне сказала мисс Марпл.

— Что вы! Мне не хочется оставлять вас одну надолго, дорогая. Вдруг вы опять захандрите?

— Уверяю вас, ничего не случится. Я, пожалуй, — мисс Марпл прикрыла глаза, — немного посплю.

— Вот и прекрасно, дорогая. Вам что-нибудь купить?

Мисс Марпл открыла глаза и задумалась.

— Может, вы зайдете в Лонгдону и посмотрите, не готовы ли занавески. Да, если можете, купите у миссис Уисли моток синей шерсти, а в аптеке — коробку смородинных таблеток. Да, и замените, пожалуйста, мою книгу в библиотеке, но смотрите, чтобы они не дали вам того, чего нет в моем списке. Эта последняя была «просто ужасна, и я не смогла ее дочитать, — и она протянула мисс Найт томик.

— Дорогая! Неужели она вам не понравилась? А я-то думала… Такая милая история!

— Да, и, если это вас не затруднит, дойдите до магазина Халлета и спросите, нет ли у них кремосби-валки. (Мисс Марпл прекрасно знала, что у них нет ничего подобного, зато это был самый дальний магазин в деревне).

— Если это вас не очень затруднит, — еще раз пробормотала она.

— Ну что вы! Совсем не затруднит! — искренне ответила мисс Найт.

— Я буду только рада.

Мисс Найт любила ходить по магазинам. Это наполняло ее жизнь каким-то смыслом. Можно было встретить знакомых, поболтать, посплетничать с продавцами и, наконец, можно было посмотреть всевозможные товары в различных магазинах. Это настолько увлекало и занимало, что мисс Найт никогда не спешила возвращаться назад и не чувствовала себя виноватой.

Мисс Найт удалилась со счастливым лицом, бросив последний взгляд на хрупкую старую леди, мирно сидящую у окна.

Подождав несколько минут на тот случай, если мисс Найт вдруг надумает вернуться за хозяйственной сумкой, кошельком или платком (а надо сказать, она была весьма рассеянна и забывчива), и постаравшись снять некоторое душевное утомление, вызванное тем, что пришлось придумывать для мисс Найт совершенно ненужные поручения, мисс Марпл проворно встала, отложила вязание и резво прошла через комнату в холл. Она сняла с вешалки пальто, взяла палку и заменила шлепанцы на крепкие туфли для прогулки. Затем она вышла из дому через черный ход.

«У меня в запасе не менее полутора часов, — отметила мисс Марпл. — Пока она ходит по магазинам, пока болтает с людьми из Жилмассива…»

Мисс Марпл вдруг отчетливо представила себе, как мисс Найт у Лонгдона безуспешно пытается получить занавески.

Она была недалека от истины, ибо в этот самый момент мисс Найт говорила:

— Конечно, я так и думала, что они не готовы. Но я, разумеется, не стала возражать, когда старая леди сказала, чтобы я зашла за ними. Бедные старушки! Им уже нечего ждать от жизни. Их нужно только жалеть. И потом, она такая милая старая леди! Конечно, в последнее время она несколько сдала, да и ум у нее уже не тот. Вот это неплохой материал. А другой расцветки у вас нет.

Когда минут через двадцать мисс Найт наконец удалилась, приемщица, громко фыркнув, заметила:

— Сдала? Как бы не так! Я в это поверю только тогда, когда увижу собственными глазами. Ум у старой мисс Марпл всегда был проницательным и острым как бритва, и я совершенно уверена в том, что он таким и остался.

Затем она повернулась к следующей клиентке — молодой женщине в узких брюках и широком свитере, желавшей заказать для своей ванной комнаты клеенку с изображением крабов.

«Эмили Уотерс — вот кого она мне напоминает, — размышляла в это время мисс Марпл с удовлетворением, которое она всегда ощущала, сравнивая известных ей людей с кем-нибудь, кого она знала прежде.

— Да, у нее такой же нудный и назойливый характер. А кстати, что же случилось с Эмили?»

Ничего особенного, насколько она могла вспомнить. Когда-то Эмили была помолвлена с помощником викария, но спустя некоторое время помолвка расстроилась. Мисс Марпл все же выкинула наконец свою сиделку из головы и обратила внимание на сад, по которому проходила. Опять, подумала она, этот Лейкок подрезал шиповник, как розу! Впрочем, это мало сейчас ее волновало, ведь представилась возможность хотя бы на время ускользнуть из дому и погулять в одиночестве. Испытывая приятное чувство искательницы приключений, она свернула направо, вошла в сад при доме викария и пересекла его. На месте простой деревянной калитки теперь красовались аккуратные железные ворота, от которых асфальтовая дорожка вела к изящному мостику через речку. За мостиком, там, где раньше были великолепные заливные луга, теперь располагался Жилмассив.