Зеркало треснуло

Глава шестнадцатая

В номере 16-м на Обри-клоус молодая миссис Бейкер разговаривала со своим мужем. Джим Бейкер, симпатичный блондин богатырского телосложения, занимался сборкой авиамоделей.

— Соседи! — воскликнула Черри, тряхнув черными кудряшками.

— Соседи! — повторила она со злобой.

Осторожно сняв сковороду с плиты, она аккуратно разложила содержимое на две тарелки, причем на одну положила гораздо больше, чем на другую. Первую тарелку она поставила перед мужем.

— Мясо-ассорти, — объявила она.

Джим поднял голову и понимающе фыркнул.

— Похоже на это, — сказал он.

— Что сегодня такое? Мой день рождения?

— Тебе нужно хорошо питаться, — объяснила Черри. Она была необычайно хорошенькой в своем полосатом фартуке с оборочками. Джим Бейкер отодвинул в сторону детали «Конструктора», чтобы освободить место для еды. Усмехнувшись, он спросил:

— Кто это так говорит?

— Моя мисс Марпл, например! — ответила Черри.

— И раз уж речь зашла об этом, — добавила она, садясь напротив Джима и пододвигая к себе тарелку, — то нужно сказать, что ей самой не помешало бы питаться немного получше. Эта старая кошка Найт не дает ей ничего, кроме углеводов! Сплошная драчена, хлеб с маслом и макароны с сыром. Пудинги с розовым соусом! И болтовня, болтовня, болтовня весь день! Готова заговорить до смерти.

— Ну, что же, — неопределенно пробормотал Джим, — это диета инвалидов, я думаю.

— Диета инвалидов! — фыркнула Черри.

— Но мисс Марпл то не инвалид — она просто старая женщина. И все время вмешивается!

— Кто? Мисс Марпл?

— Да нет, эта мисс Найт. Учит меня, как надо работать! Она даже пытается учить меня готовить! Это меня-то! Да я в десять раз лучше ее готовлю!

— Это точно, ты отличная кулинарка, Черри, — добродушно признал Джим.

— Слава богу, есть что варить. Всегда найдется что-нибудь, во что ты можешь вонзить свои зубы, Джим рассмеялся:

— В эту стряпню я вонжу зубы с удовольствием. А почему твоя мисс Марпл говорит, что мне нужно хорошо питаться? Неужто я показался ей таким истощенным, когда заходил к ней установить полку в ванной?

— Знаешь, что она мне сказала, когда ты ушел? Она сказала: «У вас красивый муж, моя дорогая. Очень красивый муж».

— Надеюсь, ты согласилась с ней? — спросил Джим, ухмыльнувшись.

— Я сказала, что ты в полном порядке.

— В полном порядке, конечно! Нечего сказать, тепленький комплимент!

— И тогда она сказала: «Вы должны заботиться о вашем муже, дорогая. Кормите его как следует. Мужчины нуждаются в большом количестве хорошо приготовленной мясной пищи».

— Подумать только!

— И еще она посоветовала мне непременно готовить для тебя свежую пищу и не покупать готовых кушаний в кулинарии, а все печь или жарить самой.

— Она совершенно права, — наставительно заметил Джим.

— Эти готовые продукты всегда на один вкус.

— Если ты вообще в состоянии заметить их вкус, — сказала Черри, — и не слишком занят своими игрушками. И не говори мне, что ты купил этот «Конструктор», чтобы подарить его к Рождеству своему племяннику Майклу. Ты купил его, чтобы играть самому.

— Майкл еще слишком мал для него, — смущенно пробормотал Джим.

— Ты, конечно, будешь сидеть над ним весь вечер. Может быть, включить музыку? Ты достал пластинку, о которой говорил?

— Да, Чайковский. «1812 год».

— Это такая громкая, с шумом битвы, да?

— Черри скорчила гримасу.

— Ну, теперь-то наша миссис Хартуэлл на стенку полезет! Соседи! Я сыта по горло соседями. Вечно ворчат и жалуются. Не знаю, кто хуже

— Хартуэллы или Барнаби. Хартуэллы зачастую стучат в стенку в начале двенадцатого. В конце концов, в это время работают еще и радио и телевизор. Почему же мы не можем послушать музыку, если нам так хочется! Всегда они требуют от нас убавить громкость!

— Нет, громкость убавлять не следует, — авторитетно заявил Джим.

— Не получится нужного диапазона звука. Это всем известно, общепринято в музыкальных кругах. Вместо того чтобы делать замечания, лучше бы они приструнили свою кошку — шляется целый день в наш огород, разрыла все грядки, как раз тогда, когда я привел их в порядок.

— Вот что я скажу тебе, Джим. Я сыта по горло этим местом.

— Я бы так резко не выражался…

— А разве тебе здесь нравится, Джим?

— С работой у меня все нормально. И дом, в общем-то, новый. Конечно, хотелось, чтобы комната была немного побольше. Еще лучше, чтобы у меня был отдельный кабинет.

— Мне тоже сначала казалось, что здесь все будет хорошо, — вздохнула Черри, — но теперь я в этом не уверена. Дом в хорошем состоянии, правда, и ванна очень милая, но мне не нравятся люди вокруг, соседи и вообще… Кстати, я говорила тебе, что Лили Прайс порвала со своим Гарри? Она решилась на это, после того как они осматривали новый дом. Когда она, помнишь, чуть не выпала из окна? Она потом говорила, что Гарри стоял как столб.

— Я рад, что она порвала с ним. Он мне совершенно не нравился.

— Вообще не стоит выходить замуж за парня только потому, что ждешь от него ребенка, — заметила Черри.

— Он сам-то не хотел на ней жениться, ты же знаешь. Не очень-то приятный парень. Мисс Марпл тоже так считает, — добавила она задумчиво.

— Она сказала об этом Лили. Лили еще подумала, что она рехнулась.

— Мисс Марпл? Я не знал, что она вообще его когда-нибудь видела.

— О да, она гуляла там в тот самый день, когда упала и миссис Бедкок пригласила ее в свой дом. Как ты думаешь, Артур и миссис Бэйн будут счастливой парой.

Джим не отвечал Нахмурившись, он сверял деталь «Конструктора» с чертежом.

— Ты мог бы оставить все в покое, пока я говорю! — обидчиво заявила Черри.

— А что ты говоришь?

— Артур Бедкок и Мери Бэйн.

— Бога ради, Черри, его жена только что умерла! Эх вы, женщины! Я слышал, он до сих пор не может оправиться от этого удара — вздрагивает, когда с ним заговариваешь.

— Хотела бы я знать почему… Вот бы ни за что не подумала, что он это так воспримет, а ты?

— Ты не могла бы немного очистить этот краешек стола? — спросил Джим, не проявляя ни малейшего интереса к личным делам своего соседа.

— Я хотел бы разложить здесь несколько деталей.

Черри издала раздраженный вздох.

— Чтобы привлечь твое внимание, тебя надо окатить водой из пожарной кишки, — с горечью заметила она.

— Тебя и твои модели.

Она сложила на поднос посуду и отнесла ее в раковину. Мытье посуды — каждодневную необходимость — она всегда старалась откладывать на как можно более поздний срок. Поэтому она просто бросила все в раковину, сняла фартук, натянула вельветовую куртку и вышла из дома, бросив мужу через плечо:

— Я пройдусь, загляну к Глэдис Диксон. Хочу взять у нее на время журналы мод.

— Хорошо, старушка, — машинально отозвался Джим, сгибаясь над моделью.

Бросив ядовитый взгляд на дверь соседей, Черри завернула за угол и пошла по Бленхейм-клоус до дома № 16. Дверь была открыта. Черри постучала, вошла в холл и крикнула:

— Глэдис дома?

— Это вы, Черри? — выглянула из кухни миссис Диксон.

— Глэдис наверху в своей комнате, шьет платье.

— Спасибо, я поднимусь наверх.

Когда Черри вошла в маленькую спальню на втором этаже, Глэдис, полная девушка с некрасивым плоским лицом, стояла на полу на коленях, с раскрасневшимися щеками, с несколькими булавками во рту, прикалывая к ткани бумажный трафарет.

— Привет, Черри. Посмотри, какую хорошую материю я достала на распродаже Харпера в Мач-Бенгэм. Я собираюсь сделать такое же платье с оборками, как сшила в Терилейне.

— Это будет очень мило, — заметила Черри. Глэдис поднялась с колен.

— Ну вот, теперь жди расстройства желудка, — сказала она.

— Тебе не следовало бы заниматься шитьем сразу после ужина, — посоветовала Черри.

— Во всяком случае, не стоит так нагибаться.

— Я сама думаю, мне стоило бы немного похудеть, — произнесла Глэдис и села на постель.

— Какие вести со студии? — осведомилась Черри, всегда жадная до всяких новостей.

— Ничего особенного. Все еще много разговоров о том кошмарном случае. Кроме того, вчера Марина Грегг во время съемок снова всех переполошила.

— А что случилось?

— Ей не понравился вкус кофе. Ты же знаешь, в студии по утрам пьют кофе. Марина сделала один глоток и заявила, что у нее кофе со странным привкусом. Все это, конечно, ерунда, у нас кофе один для всех. Ей я, правда, всегда подавала кофе в специальной чашечке из китайского фарфора — но сам кофе тот же самый. С ним ничего не могло случиться, ведь верно?

— Нервы, наверное, — заметила Черри.

— И чем же все это кончилось?

— Да ничем. Мистер Радд всех успокоил. Ему это здорово удается. Он просто взял у жены кофе и вылил его в раковину.

— Как глупо! — медленно произнесла Черри.

— Почему? Что ты имеешь в виду?

— Если с ним действительно было что-то не так, то теперь никто этого уже не узнает.

— Ты считаешь, она не зря подняла этот шум? — обеспокоенно спросила Глэдис.

— Ну, — Черри пожала плечами, — если ей в коктейль что-то подбросили в день праздника, то почему не могли сделать того же с кофе? Если вам что-нибудь не удалось с первого раза, пытайтесь, пытайтесь и снова пытайтесь.

Глэдис задрожала.

— Мне это совсем не нравится, Черри, — сказала она.

— Совсем не нравится. Кто-то явно хочет ее убить. Ты знаешь, она ведь получила еще несколько писем с угрозами. А потом еще эта история с бюстом…

— С каким бюстом? Ты мне ничего не рассказывала.

— С мраморным бюстом, на съемочной площадке. Там часть павильона изображает какой-то австрийский дворец или что-то вроде этого. Много картин, фарфора и мраморных бюстов. Этот бюст находился наверху, на кронштейне, и его, наверное, там недостаточно закрепили. Во всяком случае, когда мимо проезжала тяжелая тележка с реквизитом, он от сотрясения сорвался и упал прямо на кресло, где должна сидеть Марина Грегг в своей большой сцене с каким-то графом. Кресло, конечно, вдребезги. К счастью, там в это время никого не было — как раз был перерыв. Мистер Радд убедил всех ничего Марине об этом не рассказывать, сам принес туда другое кресло, а когда она пришла вчера и спросила, почему кресло заменили, он сказал, что новое кресло более соответствует стилю снимаемой эпохи. Однако ему самому это все очень не понравилось — могу тебя заверить. Подруги посмотрели друг на друга.

— Это просто поразительно, — сказала наконец Черри.

— И все же…

— Знаешь, я собираюсь уйти из столовой студии, — объявила Глэдис.

— Почему? Никто ведь не хочет тебя отравить или сбросить мраморный бюст тебе на голову!

— Это так, но не всегда умирает именно тот человек, которого хотят убить. Иногда по ошибке могут прикончить кого-нибудь другого. Вот как Хесю Бедкок, например.

— Это верно, — согласилась Черри.

— Знаешь, — пробормотала Глэдис, — я тут думала… Я в тот вечер была в Госсингтон-холле, на приеме, помогала разносить напитки. Я была совсем рядом с ними в тот момент.

— Когда Хеся умерла?

— Нет, когда она разлила коктейль. Все пролила на свое платье. А какое красивое оно было, из ярко-синей тафты. Она его в первый раз надела по такому случаю. Было очень забавно.

— Что было забавно?

— Тогда я не обратила на это внимания. Но теперь, когда я об этом думаю, мне кажется это забавным.

Черри в ожидании смотрела на нее. Она восприняла слово «забавно» в том смысле, который был в него вложен, то есть без всякого юмора.

— Ради бога, что было забавным? — потребовала она.

— Я почти уверена, что она это сделала намеренно.

— Разлила коктейль?

— Да.

— На совершенно новое платье? Не может быть!

— Хотела бы я знать теперь, — пробормотала Глэдис, — что Артур Бедкок сделает со всеми платьями Хеси. Это новое синее платье можно было бы как следует вычистить. Как ты думаешь, Артур — Бедкок не будет возражать, если я захочу его купить? Перешивать мне его вряд ли придется и потом — такой хороший материал…

— А тебе… — Черри заколебалась, — тебе не кажется…

— Что?

— Что это как-то неприятно — носить платье женщины, которая умерла от… я хочу сказать, которая умерла таким образом…

Глэдис уставилась на нее.

— Я об этом не подумала, — призналась она. Затем, после некоторого размышления, она приободрилась.

— Я все же не думаю, что это имеет значение. В конце концов, нам часто приходится покупать всякие вещи на распродажах и носить то, что до нас носили другие люди, которые уже умерли, разве не так?

— Так, но все же это не вполне то же самое.

— По-моему, у тебя просто причуда, — заявила Глэдис.

— А материя очень красивая и дорогая, его стоит купить. Что же касается этого забавного случая, — задумчиво продолжала она, — то я завтра зайду по дороге на работу в Госсингтон-холл и поговорю с мистером Джузеппе.

— С этим итальянцем-дворецким?

— Да. Он ужасно красивый мужчина. У него блестящие глаза и огромный темперамент. Когда мы работаем там, он на нас ужасно кричит.

— Она хихикнула.

— Но никто из нас не возражает. Иногда он может быть таким симпатичным… Во всяком случае, мне просто необходимо рассказать ему об этом и спросить, что мне делать дальше.

— Не понимаю, зачем тебе вообще кому-то об этом рассказывать, — заметила Черри.

— Ну… это же было забавно, — сказала Глэдис, вызывающе прибегая к своему любимому выражению.

— Я думаю, — заметила Черри, — что ты просто ищешь предлога, чтобы встретиться с мистером Джузеппе! Я посоветовала бы тебе быть более осторожной, девочка моя. Ты же знаешь этих итальянцев! Горячая кровь и бешеный нрав — вот что они такое.

Глэдис мечтательно вздохнула.

Черри взглянула на широкое прыщеватое лицо подруги и решила, что нет никакой необходимости ее предостерегать Мистер Джузеппе, подумала она, поймает себе рыбку где-нибудь в другом месте.

— Ага, — заметил доктор Хейдок

— Распутываете, как я вижу.

Он перевел взгляд с мисс Марпл на груду пушистой белой овечьей шерсти.

— Вы сами посоветовали мне заняться этим, если я не смогу вязать, — отвечала мисс Марпл.

— Вы, кажется, очень серьезно принялись за дело.

— Я сделала с самого начала ошибку в образце, и мне пришлось все распустить. Очень сложный образец, видите ли.

— Разве для вас существуют сложные образцы?

— Нет, право, с моим плохим зрением мне следовало бы придерживаться простого вязания.

— Вам это, видно, надоело Ну что ж, я польщен, что вы последовали моему совету.

— Разве я когда-нибудь пренебрегала вашими советами, доктор Хейдок?

— Иногда, когда они вам не нравились.

— Скажите, доктор, вы действительно имели в виду только вязание, когда давали мне этот совет?

— А как проходит распутывание убийства в Госсингтон-холле? — ответил он вопросом на вопрос.

— Боюсь, мои способности уже не такие, как прежде, — произнесла мисс Марпл, скорбно качая головой.

— Бросьте вы это, — бросил доктор Хейдок, — только мне не говорите, что у вас нет никаких догадок.

— Конечно, кое-какие догадки у меня есть. Даже очень определенные.

— Какие? — допытывался доктор.

— Если коктейль в тот день был отравлен — а я не совсем понимаю, как это могло быть сделано…

— Может быть, яд находился уже в пипетке, — предположил Хейдок

— Ну, вам как профессионалу, конечно, виднее, — восхищенно произнесла мисс Марпл.

— Но, даже в этом случае странно, что никто из присутствовавших ничего не заметил.

— Вы хотите сказать, что кто-то неизбежно должен был видеть, как яд бросили в коктейль. Так?

— Вы прекрасно меня поняли.

— Убийца шел на огромный риск!

— О, совершенно верно. Я с этим и не пытаюсь спорить. В ходе расспросов мне удалось выяснить, что в момент отравления на площадке было человек 18—20 Мне кажется, кто-то из них должен был видеть, как все произошло.

Хейдок кивнул:

— Логически рассуждая, это так, но факты говорят об обратном.

— Интересно… — пробормотала мисс Марпл.

— Что же у вас на уме?

— Есть три возможности. Я считаю, что, по крайней мере, один человек из двадцати видел что-то. Это вполне можно допустить.

— Мне кажется, вы гадаете на кофейной гуще, — заметил Хейдок.

— Я сразу же вспомнил задачи на угадывание. Шесть мужчин в белых шляпах, шесть — в черных. Все они перемешались. Следует выяснить как. Какие возможны сочетания. Когда начинаешь думать о подобных вещах, голова идет кругом.

— Я не думаю ни о чем подобном, — возразила мисс Марпл.

— Просто пытаюсь представить себе, что было на самом деле…

— Ну что ж, — задумчиво произнес Хейдок.

— Вы всегда великолепно распутываете такие клубки.

— Видите ли, не может быть, чтобы из двадцати гостей никто ничего не видел. По крайней мере, хоть один должен был.

— Сдаюсь. Выкладывайте ваши три возможности.

— С вашего разрешения, я опишу их кратко. Я их еще не вполне обдумала. Инспектор Крэддок, а перед ним, вероятно, Фрэнк Корниш уже допрашивали всех, кто там был, и было бы естественно предположить, что, если бы кто-нибудь из приглашенных что-нибудь видел, он бы сказал об этом.

— Это первая возможность?

— Конечно же, нет, — возразила мисс Марпл, — ведь этого не произошло. Исходя из этого, следует выяснить: почему человек, который действительно что-то видел, не сказал об этом?

— Возможность первая, — с воодушевлением продолжала мисс Марпл. Щеки ее горели.

— Человек, который видел это, не понял, что он видел. В таком случае, надо полагать, это был довольно глупый человек. Кто-то, кто смотрит, но не видит. Из тех людей знаете ли, которые на вопрос: «Вы видели, как кто-нибудь бросил что-то в бокал Марины Грегг?» ответят: «О нет!», а на вопрос: «Не видели ли вы, как кто-нибудь держал свою ладонь над бокалом Марины Грегг?» ответят: «Да, разумеется, я очень хорошо это видел». Хейдок засмеялся.

— Да, верно, — сказал он, — всегда забываешь, что вокруг тебя не одни только умные люди. Хорошо, я согласен с вашей возможностью № 1. Дурак все видел, но не понял, что это означает. А вторая возможность?

— Она маловероятна, но я думаю, что ее все же не следует исключать. Допустим, что кто бы ни бросил яд в тот бокал, его поступок должен был показаться всем совершенно естественным.

— Постойте, объясните это поподробнее.

— Мне кажется, что в наши дни люди постоянно добавляют что-нибудь во все, что они едят или пьют. Во времена моей молодости считалось дурным тоном принимать лекарства во время еды. Это приравнивалось к сморканию за обеденным столом. Если вам надо было принять порошок, или таблетку, или столовую ложку какой-нибудь микстуры, вы обязательно выходили из обеденной комнаты. Теперь же все изменилось. Когда я была в гостях у своего племянника Реймонда, я с удивлением заметила, что некоторые из его знакомых привезли с собой горы различных пилюль и порошков, причем принимали их в любое время — за чашкой чая или вместе с послеобеденным кофе. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— О да, — согласился доктор Хейдок.

— Вполне понимаю. Вы имеете в виду, что… — он запнулся.

— Нет уж, я попрошу вас выразить это своими словами.

— Я имела в виду, что кто-нибудь мог взять бокал Марины Грегг и, воспользовавшись тем, что он воспринимается теперь как его собственный, бросить туда что угодно совершенно открыто. Люди, видевшие его, не связали бы то, что они видели, с последовавшей смертью

— Но ведь убийца не мог быть уверен, что все произойдет так гладко, — ответил Хейдок.

— Нет, — согласилась мисс Марпл, — и это было бы большим риском. И все же это могло произойти. И кроме того, — продолжала она, — существует еще третья возможность.

— Возможность № 1 — дурак, — сказал доктор.

— Возможность № 2 — естественный поступок. Какова же возможность № 3?

— Кто-нибудь все видел и намеренно умолчал, — Хейдок нахмурился.

— По какой причине? — осведомился он.

— Вы предполагаете шантаж? Если так…

— Если так, — продолжила мисс Марпл, — то наш шантажист в большой опасности.

— Да, конечно.

— Доктор с тревогой посмотрел на безмятежную старую леди с белой овечьей шерстью на коленях.

— Эту третью возможность вы считаете наиболее вероятной?

— Нет, — сказала мисс Марпл.

— Я не захожу так далеко. У меня в данный момент нет для этого оснований. Если только, — осторожно добавила она, — еще кого-нибудь не убьют.

— Вы считаете, что следует ожидать еще одного убийства?

— Надеюсь, что нет. Я молю бога, чтобы этого не произошло. Но ведь это так часто случается, доктор Хейдок. Вот что самое ужасное — это так часто случается.