Злата мужьями богата. Книга вторая

На какую-то долю мгновения Злата засомневалась: «Что я творю? Это же получается, что я сразу с тремя мужьями возлегла?» Но обратного пути не было: распаленные мужчины, похоже, ничуть не смущались друг друга.

Никто никому не мешал, а ласки становились все более горячими, страстными, откровенными, и одновременно оставались почтительными, бережными. Казалось, что мужчины не просто прикасаются к жене, распаляя ее и свое желание, а священнодействуют, следуя древнему сакральному ритуалу. И вот это их сосредоточенное состояние, эта нарочитая неторопливость и трепетность окончательно убедили девушку просто довериться мужьям и тому, что они делают, отбросить сомнения и позволить всему идти своим чередом.

А еще через пару десятков вдохов из головы Воскобойниковой испарились вообще все мысли. Зато тело стало вдруг таким чувствительным, что даже самое легкое касание обжигало, разливалось по коже горячими волнами.

«Это прохладные ладони Дага» — сигналили плечи, охваченные сильными руками эльфа.

«Это жадные губы Санда», — вспышки молний разбегались от болезненно-напряженных сосков груди.

«Это шустрый шершавый язык Ола» — подрагивали гладкие бедра девушки, по внутренней поверхности которых скользил ртом рыжик.

Глаза Злата не закрывала: ей хотелось видеть лица своих мужей, наблюдать за тем, как смягчаются их черты, разглаживаются складки меж бровей и в уголках губ. Хотелось знать, чьи руки скользят по ее бокам, чьи — раздвигают ее бедра, а чьи — продолжают сминать грудь. Но уследить за всем, что делали мужья, становилось все сложнее: сознание девушки плавилось, словно кусок масла на горячем камешке. Разум заволакивала дымка сладкого томления, которое заполнило женское тело, сгустилось внизу живота, превратившись в огромный пульсирующий шар — напряженный, переполненный, грозящий взрывом.

Позже Злата так и не смогла вспомнить, кого из мужей она ласкала руками, а кого — ртом, чьи пальцы скользили у нее между ног и властно сжимали нежный холмик лобка. И кто вошел в нее первым, чтобы отдать ей свое семя, а кто последним — девушка тоже не запомнила. Зато запомнила, как взорвалось все же в ее животе, разлетелось по телу мириадами жалящих искр нараставшее напряжение. Как накрывали ее одна за другой волны чувственного наслаждения, заставляя кричать, стонать и метаться, улавливая краем сознания ответные крики содрогающихся в экстазе освобождения мужей.

Потом, когда все закончилось, они лежали все четверо все на том же зеленом ложе, пытаясь отдышаться. Дремали — расслабленные, сомлевшие. Перед тем, как смежить веки, Злата еще успела устроиться на груди эльфа, прикрывая его беззащитно-белую кожу от солнечных лучей.

После короткого сна они искупались в пруду, впервые вчетвером, впервые — брызгаясь, гоняясь друг за другом в воде и смеясь легко и беззаботно, будто дети. «Так вот ты какое — счастье!» — мелькнула в голове Воскобойниковой случайная короткая мысль. Мелькнула — и сбежала, испугавшись щекотки: рыжик очень вовремя ухватил жену за пятку и принялся водить по ней пальцами. Злата расхохоталась и принялась отбрыкиваться, подняв кучу брызг вокруг. Даг и Санд поддерживали девушку с двух сторон, то ли не давая сбежать, то ли не позволяя утонуть.

— Все-все! Сдаюсь! — вертясь ужом, вопила Воскобойникова. — Несите меня на берег, я, кажется, замерзла!

Насчет «замерзла» — это она, конечно, лукавила: вода в прудике была теплой, как парное молоко. Но как еще остановить расшалившихся мальчишек, в которых превратились вдруг ее взрослые серьезные мужья? Уходить с полянки не хотелось. Не пообещай они Верховному Правителю, что вернутся к обеду — может, задержались бы здесь подольше. Но время поджимало.

Сброшенная одежда так и дожидалась своих хозяев у края белого песчаного Круга. Лежала четырьмя сиротливыми кучками. Облачившись, семейство Златы, как-то по-новому сплоченное, ставшее вдруг единым организмом, пустилось в обратный путь к дому альда Селемара.

Правитель и его жена встретили Дага, Санда, Ола и Злату на пороге.

— Вижу, все прошло хорошо, даже очень, — заметил Правитель, глядя на сияющие и одновременно чуть усталые лица своих гостей. — Однако вам явно не помешает подкрепиться. Прошу всех за стол.

37. Непростые решения

На вечер этого дня было запланировано еще одно серьезное мероприятие: Совет Старейшин, который состоял из глав двенадцати эльфийских Домов и их официально объявленных наследников. Дагрон не слишком охотно, но все же оставил Злату на попечение двух младших мужей и трех женщин — альды Сорсереи, сиссы Маджестины и Элизии, а сам отправился на Совет вместе с дедом.

Торжественное собрание проводилось в доме предыдущего Правителя, альда Тарумара. Согласно традиции, действующий Правитель вошел в Зал Совета последним, уже когда все собрались и расселись. После положенных приветствий альд Селемар встал посреди Зала прямо перед сидящими полукругом слушателями и заговорил:

— Думаю, почтенные эльфы, никому из вас не нужно представлять моего внука, Дагомара Гладэльвейса. На сегодняшний день он — единственный мой прямой потомок, сын моего сына. Я обязан спросить вас: согласны ли вы признать Дагомара моим наследником и вашим будущим Правителем на случай, если я уйду с поста раньше, чем истечет положенный срок?

— Согласны! Достойный наследник! — признали все единогласно.

— Постойте! Я не согласен, — твердо и громко заявил Дагрон. — Понимаю, дедушка, — обернулся он к альду Селемару, — что мое решение тебя не обрадует. Но я не готов вернуться в Фейтаун навсегда. Не могу остаться здесь. Тому есть множество причин: я присягнул на верность королю Мейогрону Строедубу. Я женат на женщине, у которой еще два мужа, один из которых — маршал королевской гвардии Барбуерри, а второй — единственный наследник главы клана Золотых Котов. И сердце мое рвется прочь из города, в котором все напоминает мне о погибшем брате…

На несколько мгновений в Зале Советов повисла напряженная тишина. Альд Селемар хмурил свои густые белые брови и задумчиво тер подбородок, прочие члены Совета ждали, что скажет Правитель, какой выход предложит. Требовать от Дагрона, чтобы он изменил свое решение, никто не мог: эльфы всегда ценили и уважали свободу выбора.

— Да, внук. Ты прав: радости твои слова мне не доставили, — произнес, наконец, Правитель. — Признаться, я предполагал, что ты можешь отказаться, но все же надеялся, что этого не произойдет. Надеюсь, ты понимаешь, внук, что если сейчас произнесешь Слова Отречения, то уже никогда не получишь Посох Власти?

— Понимаю. — Коротко ответил Даг.

— Что ж. Воля твоя, Дагомар. Советники все на месте, этого достаточно, чтобы засвидетельствовать Отречение. Тебе и речь держать.

Дагрон кивнул. Проводил взглядом деда, который отошел и присел на одну из скамей. Вдохнул поглубже и заговорил:

— Я, Дагомар Гладэльвейс, перед лицом Сиятельной Праматери, перед Светом и Тьмой, добровольно отказываюсь от принадлежащего мне по рождению права называться наследником главы рода Гладэльвейсов, от права возглавлять девятый Дом и от права быть избранным на пост Верховного Правителя. Прошу вас, почтенные альды, засвидетельствовать мои слова.

— Свидетельствую! — один за другим произнесли главы всех двенадцати домов.

— Присядь, внук. Твое присутствие все еще необходимо, — альд Селемар подошел к Дагу и кивком головы указал ему на освободившееся место на скамье.

Дагрон без возражений устроился там, где ему было приказано. Он и сам понимал, что создал своему деду дополнительные трудности — как тем, что отрекся от права наследования, так и тем, что привез в Фейтаун изгнанную в Топи альду Трешеру. И о том, что делать дальше с лишившейся остатков разума женщиной, еще предстояло посовещаться.

А пока альд Селемар начал озвучивать новое предложение, и Даг заставил себя сосредоточиться на происходящем.

— Как вы знаете, почтенные главы, помимо прямого наследника, у меня есть еще один родственник: сын моего родного брата, альд Хантемар. Думаю, он не меньше, чем Дагомар, достоин того, чтобы стать моим преемником как будущий глава рода и, возможно, наш Верховный Правитель. Согласны ли вы с моим выбором?

— Согласен! — снова один за другим прозвучали двенадцать низких, но певучих мужских голосов.

— Благодарю за доверие, почтенные альды, — поклонился Селемар. — Теперь, когда вопрос с наследованием решен, пора обсудить судьбу одной из дочерей десятого Дома, изгнанной в Топи Междулесья. Как вы знаете, сейчас эта женщина находится в моем доме. И я, и моя супруга, целительница Сорсерея, наблюдали за альдой Трешерой в течение суток, и можем утверждать, что она безумна и полностью лишена магии. Какие есть мнения?

Высказываться члены Совета не торопились. Сидели, задумчиво перебирая украшенные деревянными бусинами концы своих поясов, вздыхали негромко, но в повисшей тишине каждый такой вздох был слышен отчетливо, как эхо камнепада в горах.

Наконец, заговорил глава упомянутого десятого Дома:

— Поскольку альда Трешера родом из нашего Дома, то и ответственность за то, что с ней теперь будет, мы готовы взять на себя. Только уверены ли вы, альд Селемар, в том, что теперь альда Трешера не сможет вызвать нездоровой влюбленности ни в одном мужчине? Не погубит больше ни одного эльфа?

— Уверен, — отозвался Верховный Правитель. — Дело в том, что супруга Дагомара, альда Злата, владеет даром проклятия и благословения, неподвластным ни одному из эльфов. Она-то и обезвредила альду Трешеру, наложив на нее проклятие, которое лишило изгнанницу не только магии, но и даже следов былой привлекательности.

— Тогда, думаю, будет правильным, если мы поселим альду Трешеру в том старом заброшенном охотничьем доме на окраине Фейтауна, где нашли свою смерть все сошедшие с ума и погибшие по ее вине мужчины. А для охраны и опеки отправим с ней двух наших родичей. Будем сменять их каждые десять дней, чтобы не затосковали и не впали в уныние при виде этого горя…

— Согласен. Было бы слишком жестоко отправлять обратно в Топи беспомощную и беззащитную женщину, пусть она и совершила немало зла, — принял окончательное решение Верховный Правитель. — Завтра утром пришлите за альдой Трешерой карету и сопровождение.

— Будет исполнено, альд Селемар, — привстав, поклонился глава десятого Дома.

Даг и его дед вернулись домой уже затемно и обнаружили, что никто еще не ложился спать: все дожидались Правителя и его внука. Попив травяных чаев с хлебцами, сыром и медом и поделившись новостями, альд Селемар предложил ложиться отдыхать.

На утро, скорее даже, на полдень следующего дня у Златы и ее семейства был запланирован визит в третий Дом — к последней и пока еще живой жертве альды Трешеры. Злата и Элизия с удивлением узнали, что об этом визите просил после Собрания и сам глава третьего Дома.

…Он подошел к альду Селемару и Дагрону, которые задержались дольше остальных, и, преодолевая скованную неловкость, обратился к Правителю:

— Позволите ли, альд Селемар, обратиться к альду Дагрону?

— Да, разумеется, — слегка удивился вопросу старик. — Разве я как-то ограничивал вас или внука в общении?

— Нет, — явно ощущая еще большую неловкость, признал глава. И, решившись, продолжил: — Как вы знаете, альд Дагрон, мой третий сын, Лагемар, стал последней жертвой альды Трешеры. Супруга Правителя, целительница Сорсерея, поддерживает его, как может, и только благодаря ее усилиям он все еще жив. Но… он находится на грани безумия.

— Да, я наслышан о беде, постигшей вас и вашего сына, — подтвердил Дагрон, — примите мои сожаления. Но чем я могу быть полезен?

— Ваша супруга — наша последняя надежда! — весьма неожиданным для Дага образом ответил на это глава третьего Дома.

— Простите? — нахмурился Даг. Ему вдруг стало тесновато и горячо в груди при мысли, что его Лучику, возможно, хотят навязать еще одного мужа. Отчего-то все в эльфе противилось этой мысли. — Как вы себе это представляете?

— Альд Селемар, — глава сделал легкий поклон в сторону Правителя, — известил Собрание, что альда Злата владеет даром проклятий и благословений… Возможно, она смогла бы испросить у Сиятельной Праматери благословения для Лагемара? Если, конечно, согласится…

Когда глава разъяснил свою мысль, Дагрон почувствовал, что у него отлегло от сердца. Он даже выдохнул с облегчением и уточнил уже вполне приветливым тоном:

— Вы хотите, чтобы я убедил свою супругу навестить вашего сына и попытаться помочь ему магически?

— Да, в этом и состояла моя просьба! — воскликнул глава. — Могу я надеяться, что вы отнесетесь к ней благосклонно?

— Видите ли, почтенный глава, вы опоздали с этой просьбой, — чуть заметно улыбнулся Даг.

— Но как же?! …

— Моя жена и ее сестра по крови и без того собираются навестить вас и вашего сына, — тут же успокоил собеседника Дагрон. — Они пожелали этого сразу же, как узнали о состоянии альда Лагемара.

— Когда же нам ждать вас и вашу супругу? — тут же перешел к деловой части разговора глава.

— Завтра в полдень вас устроит?

— Да, конечно. Мы с супругой будем ждать… очень! — глава третьего дома еще раз поблагодарил Дагрона, попрощался с ним и с Правителем и поспешил к своему семейству с обнадеживающей новостью.

…Выслушав рассказ мужа об этой беседе, Воскобойникова озадачилась:

— Я, конечно, попытаюсь обратиться к Сиятельной, но сами понимаете: обещать, что у меня что-то получится, никак не могу!

— Мы понимаем, Лучик! — принялись утешать девушку мужья, подруга и Правитель.

А вот сисса Маджестина и альда Сорсерея молчали и выглядели задумчивыми.

— Боюсь, даже Праматерь не способна вернуть альду Лагемару то, что он утратил — желание жить, — покачала головой целительница.

— Подумай, ученица, хорошо подумай, чего будешь просить для мальчика! — сжав руку своей подопечной, добавила наставница.

…Воскобойникова думала о поставленной перед ней задачей полночи. Лишь под утро усталую девушку одолела дрема. А во сне ей явилась Сиятельная — ослепительно-прекрасная, с печальной улыбкой на идеальном лице и шепнула едва слышно:

— Найди способ разбудить в Лагемаре жажду жизни и любви, Призванная, а я волью в него силы!

Проснувшись, Злата вдруг поняла: она знает, что следует сделать.

До полуденного визита оставалось каких-то три часа, и девушке следовало спешить, чтобы вовремя организовать задуманное. Она спрыгнула с постели, накинула легкое домашнее платье и помчалась в покои подруги.

— Лиззи, ты как — проснулась? — заглянула она в спальню.

— Я уже не сплю, сестра, заходи, — раздался сонный голосок Элизии.

Устроившись вместе на кровати, девушки с четверть часа о чем-то шептались.

— Вот так сюрприз будет для альда Лагемара и его семьи! — смеясь, заметила в какой-то момент Лиззи. — Может, прихватить для них сердечных капель, изготовленных альдой Сорсереей?

— Ну, давай прихватим, — хмыкнула Воскобойникова. Она, чем больше думала, тем больше верила в действенность своей затеи.

38. Движение — жизнь

Глава третьего Дома и его супруга встречали гостей на пороге: похоже, у эльфов так было принято. Напряженные улыбки на осунувшихся лицах хозяев дома смотрелись неестественно и казались судорогой, которая кривит губы в преддверии слез.

— Пройдемте же к альду Лагемару! — после положенных приветствий предложила нетерпеливая Воскобойникова.

— А как же… мы стол накрыли… — неловко махнула в сторону обеденного зала супруга главы.

— После. Все после. — Твердо отказалась Злата. — Быть может, альд Лагемар пожелает разделить с нами трапезу.

— Не спорь, жена, — шикнул на женщину сам глава. — Уж, наверное, одаренной способностью благословения лучше знать, что и когда делать.

— Да, простите, — потупилась эльфийка.

— Все хорошо, не надо извиняться, — потянулась к ней Златка, погладила женщину по руке. — Какая бы мать не переживала на вашем месте…

От неожиданного сочувствия эльфийка растрогалась и все же заплакала — тихо, горестно, пряча мигом покрасневшие глаза…

— Так! В комнату, где лежит альд Лагемар, с траурными лицами не входить! — останавливаясь у двери, на которую указал глава, приказала Воскобойникова. — У нас совсем другие планы. Идем, Лиззи, — подмигнула она подруге.

Девушки вошли в комнату первыми. И тут же сморщили носы: в помещении царила полутьма, тишина и стоял спертый воздух, наполненный ароматами разнообразных трав и благовоний. «Хорошо хоть не больницей и не мочой пахнет», — отметила про себя Златка.

— Тут слишком темно для задуманного, — произнесла вслух. — Открываем окна, впускаем свет и воздух!

Возражать девушке никто не стал. Через пару минут все занавески были сняты, все окна — открыты.

Альд Лагемар — худой, почти прозрачный — с трудом открыл глаза, расслышав незнакомые женские голоса. Воскобойникова, рассмотрев страдальца при хорошем освещении, слегка вздрогнула: он был не просто белокож, как все эльфы — его сероватая, землистая бледность смотрелась нездоровой и напомнила ей старшего мужа — такого, каким увидела она Дага впервые. Только сейчас Злата поняла, что ее старший муж тоже был очень близок к той грани, на которой сейчас находится Лагемар.

Отодвинув в сторону мешающие сейчас мрачные мысли, Злата извлекла из кармашка подаренный Сандгроном артефакт: говорящее зеркальце в шкатулке из серебристого металла. Откинула крышку, позвала:

— Алиса, прием! Нужна твоя помощь!

Зеркальце, с которым девушки успели пообщаться и обсудить все заранее, незамедлительно откликнулось:

— Прибыли, значит? Покажешь мне болезного?

— Смотри, — Злата подошла к постели своего «пациента» и поймала в зеркальце его отражение.

— Достаточно, что хотела — я увидела, — сообщила Алиса через несколько мгновений.

— И что думаешь? — поинтересовалась Воскобойникова.

— Думаю, шансы есть. В любом случае, не попробуешь — не узнаешь.

— Ну, тогда поехали, — скомандовала Златка.

Из зеркальца полилась громкая, энергичная и совершенно незнакомая эльфам мелодия. Во всяком случае, никто из них, кроме мужей Златы, такой не слышал. Мужья переглянулись, словно спрашивая друг друга: «это то, о чем я думаю?»

Присутствующие слегка растерялись и в недоумении уставились на подруг. Отчего-то никому из родственников и в голову не приходило развлекать страдающего об утраченной любви Лагемара музыкой. Однако оказалось, что это лишь начало.

Под удивленными взглядами, один из которых принадлежал самому Лагемару, Злата и Элизия, плавно покачивая бедрами в ритм барабанам, прошли в центр комнаты и резким движением скинули с себя накидки, похожие на длинные, до пят, плащи, в которые кутались до этого.

По комнате пронесся дружный сдавленный вздох: оказалось, что под плащами девушки спрятали наряды, которые больше показывали, чем скрывали: короткие открытые топики, обшитые блестящими кругляшками монеток, и полупрозрачные длинные юбки с глубокими разрезами по передней поверхности бедра.

— Танец живота! — не выдержал, прошептал впечатлительный Ольгрон. — С ума сойти! Как они до этого додумались? Как решились?!

— Будем надеяться, Лучик знает, что делает, — негромко ответил ему Сандгрон.

Мрачный и настороженный Дагрон промолчал, лишь сильнее сжал и без того напряженные челюсти.

Лагемар тем временем продолжал, не отрывая взора, следить за неожиданными гостьями, которые исполняли перед ним совершенно незнакомый танец — быстрый и одновременно плавный, полный женской грации, подчеркивающий гибкость стана и изящных конечностей. Девушки извивались, выписывали круги то бедрами, то пышными грудями, едва прикрытыми тканью коротких топов.

Стройные гладкие женские ножки и соблазнительные полушария грудей мелькали, двигались, дышали — жили и радовались жизни! И эта жажда жизни, эта радость БЫТЬ оказалась так заразительна, что Лагемар впервые за долгие месяцы ощутил, что его сердце забилось чаще. Кровь быстрее заструилась по его жилам, согревая обессилевшее тело, пробуждая его.

Девушки танцевали восхитительно — обе! Но взгляд словно проснувшегося от длительного беспробудного сна мужчины поневоле все чаще задерживался на той из девушек, что была чуть ниже ростом, чуть смуглее. Ее черные, как ночь, волосы обещали тайну. Темные глаза казались сладкой медовой бездной.

Она была прекрасна! Куда более прекрасна, чем тот образ, который до сих пор жил в мыслях и в сердце молодого мужчины. Он и не догадывался, что взрослая девушка может быть такой невысокой, такой хрупкой — и одновременно такой сильной и живой! Лагемару захотелось прикоснуться к этому чуду. Убедиться, что девушка — не сон, не болезненная греза, множество которых он видел перед собой за последнее время — и все они были обманчивы.

Лагемар слабо пошевелил рукой, не смог оторвать ее от ложа — но смог немного сдвинуть в направлении танцующих и повернуть ладонью вверх.

— Подойди… прошу… — беззвучно шевельнулись его губы.

Злата и Элизия, танцуя, внимательно наблюдали за эльфом, а потому сразу заметили этот жест, адресованный Элизии.

Та вопросительно оглянулась на старшую сестру: что делать? Воскобойникова кивнула: подойди! И Лиззи, продолжая двигаться в такт музыке, приблизилась к ложу страдальца.

— Прикоснись ко мне, — все так же беззвучно произнес Лагемар. В глазах мужчины стояла такая мольба, что Элизии показалось, что ее пронзило стрелой его боли. — Если ты — не сон… — договорил он.

Лиззи склонилась, взяла в свои горячие ладони его холодные пальцы. Ощутила их дрожь, когда эльф попытался сжать ее руку.

— Не сон, — шепнула ему ласково. — И не призрак из страны теней. Чувствуешь моё тепло?

— Да… — Лагемар на несколько мгновений прикрыл веки, и можно было бы подумать, что он уснул, если бы не его учащенное, взволнованное дыхание. — Ты — живая…

— И ты — живой! — серьезно глядя во вновь открывшиеся глаза эльфа, заверила Лиззи.

— Я мог бы жить… ради тебя… — чувствуя, что тонет в теплой карамели ее взора, выдохнул мужчина.

— Так живи! — то ли попросила, то ли приказала ему Элизия.

И тут Злата поняла: пора. Теперь, когда Лагемар ощутил и признал вслух свое желание жить — Сиятельная Праматерь сумеет помочь ему!

Замерев в нескольких шагах от подруги и эльфа, она запрокинула голову и позвала:

— Услышь меня, Сиятельная! Мы сумели сделать то, что ты велела. Так яви же чудо: благослови альда Лагемара из Дома Розельвейсов! Даруй ему свою милость, силу и новую любовь!

Золотистое сияние повисло в воздухе над ложем больного, осыпалось на его кожу мерцающей пыльцой, впиталось в тело.

Лагемар оживал на глазах: вот исчез пугающий сероватый оттенок с его лица. Чуть порозовели и увлажнились губы. Взор стал яснее и тверже. Пальцы, обессиленно лежавшие в ладонях Элизии, обрели силу и слегка сжали пальчики девушки. Дыхание стало глубже и ровнее. Мужчина сам, без посторонней помощи, уселся в постели, вызвав сдавленный стон у своих родителей. Он не отрывал взгляда от лица сидящей рядом с ним гостьи.

— Кто ты? — спросил ее мягким, певучим голосом. — Могу я узнать твое имя?

— Элизия, — на губах девушки проступила радостная улыбка. — Меня зовут Элизия. Для друзей — просто Лиззи.

— А будет ли мне позволено стать твоим другом?

— Если пожелаете, альд Лагемар, — продолжая согревать его теплом улыбки, согласилась девушка.

— Благодарю, — с глубоким волнением в голосе произнес эльф. — Пока я не смею мечтать о большем…

Он и правда не смел. А вот Лиззи… Каким-то чудесным образом она почувствовала, что этот мужчина предназначен ей и только ей. Что они едва знакомы — а он ей уже почти родной. Мысль о том, что он мог погибнуть, не дождавшись ее, что они могли не встретиться, показалась Элизии пугающей и болезненной. «Так вот как бывает, когда влюбляешься с первого взгляда!» — подумала она.

Девушка была уверена: это именно любовь. Не жалость, не сочувствие, которое испытываешь поневоле, глядя на чьи-то мучения. Нет! В ее сердце поселилось и разрасталось, ширилось нечто гораздо бОльшее… То, о чем пока следовало молчать. То, что станет таинством для них двоих. Лиззи знала, читала в чертах все еще изможденного, но уже озаренного светом радости лица эльфа: ее любовь будет взаимной!

В гостях у эльфов Злата и ее семейство провели еще три дня. Ровно столько потребовалось времени, чтобы вдохновленный новым знакомством и уже влюбленный в Элизию по самые кончики своих острых ушей альд Лагемар встал на ноги. Длительные переходы были ему пока не по силам, но это не пугало и не останавливало ни его, ни его счастливых родителей.

— Главное, что ты жив и будешь жить, сын, — твердили они в один голос. — Раз уж твоя судьба зовет тебя прочь из Фейтауна — так тому и быть. Главное, не забывай о нас, шли вестников, приезжай хотя бы иногда…

— Обязательно, я обязательно приеду к вам, как только появится возможность! — уверял их благодарный сын.

Глава Дома Розельвейсов обеспечил Лагемара крепкой каретой, четверкой охранников, парой упряжных животных, которых эльфы называли "ннъера". А еще — драгоценными камнями и ужасно редкой и дорогостоящей пыльцой, которая облагораживала любые благовония и косметические средства. В общем, влюбленный в Лиззи эльф вез с собой целое состояние, которого хватило бы и на покупку или строительство дома в Барбуерри, и на десяток лет безбедной жизни.

Правда, охранники и ннъера сопровождали отбывающий кортеж только до пограничного городка в Кокрачанде. Там эльфу предстояло приобрести зерблюдов и нанять возницу. Лесные ннъера не могли долго жить вдалеке от Фейтауна: уже через неделю начинали болеть и быстро погибали.

…Вечером накануне отъезда альда Сорсерея отыскала прогуливающуюся по перелеску в компании своих мужей Воскобойникову.

— Вечера доброго, — поздоровалась со всеми разом. — Поскольку вы завтра рано поутру уезжаете, я с вами поговорить хотела.

— О чем же, альда Сорсерея? — улыбнулась Злата. По лицу целительницы она видела, что настроение у эльфийки ровное, а значит, ничего плохого она не сообщит.

— О том, Злата, что тебе следует поберечь себя на обратном пути. Не пробираться пешком через Топи. Не поднимать тяжести. Понимаю: ты сама еще не чувствуешь изменений, но в твоем лоне уже зародились новые жизни. Я — целительница, и я это вижу.

— Жизни? Хотите сказать, что я беременна, и у меня будет двойня?

— Тройня, — поправила девушку жена Правителя.

— Ой-ой, — Злата покачнулась, опустилась на ближайший покрытый подушкой из мха пенек и начала обмахиваться руками. — Что-то у меня голова закружилась…

— Не бойся, девочка. Ты — молодая, здоровая, сильная. Все у тебя и твоих дочерей хорошо будет. И выносишь, и родишь в срок. Думаю, я через полгода приеду к вам в гости, чтобы побыть с тобой рядом, помочь всем, чем понадобится.

— Благодарю, — жалостно сведя бровки домиком, кивнула Воскобойникова. — С вами мне и правда спокойнее будет.

— Значит, приглашаешь меня в свой дом?

— В любое время и как угодно надолго! — воскликнула Златка.

— Вот и договорились, — сжала на пару мгновений ее плечо альда Сорсерея. — И иди уже отдыхать, вам завтра вставать рано, а ты должна выспаться.

— Хорошо. Только приду в себя немного после таких известий…

Супруга Верховного Правителя ушла, а Злата обернулась к своим мужьям, которые за все это время не проронили ни слова и стояли у нее за спиной, будто молчаливые стражи. Причина молчаливости девушке стала понятна, как только она увидела их лица: мужчины были потрясены еще больше, чем сама Воскобойникова и смотрели на свою любимую женщину со смесью ужаса и восхищения.

— Лучик… — первым сумел вытолкнуть из себя хоть что-то Ольгрон. — Это же… это… такое счастье! — он сделал пару шагов, встал перед Златкой на колени и принялся целовать ее руки.

Санд и Даг, наконец, тоже сумели справиться с первым шоком и принялись тормошить, обнимать жену и рассказывать, как они рады. Злата была не против этих нежностей: когда-то, в прошлой жизни, ей так не хватало дружной семьи, любви и чувства, что она кому-то нужна. Теперь все это у нее появилось — и она наслаждалась все еще новыми для себя ощущениями.

Когда все четверо вдоволь наобнимались, маршал подхватил девушку на руки:

— Позволь мне отнести тебя в дом, Лучик!

— Вообще-то, я и сама в состоянии дойти, — попыталась возразить Воскобойникова, но, почувствовав, как напряглись под ее ладонями литые мышцы среднего мужа, который был просто не в состоянии выпустить из рук драгоценную ношу, смирилась: — Но если тебе так хочется…

Санд ничего не ответил, только полыхнул на девушку огненным взором и решительно зашагал по утоптанной лесной тропинке. Ол и Даг поспешили следом.

Их возвращение и взволнованное состояние не осталось незамеченным.

— Что случилось? Неужто втроем жену не уберегли? — грозно воззрилась на мужчин сисса Маджестина.

— Злата, ты здорова?! — хватая за руку названую сестру, воскликнула Лиззи.

— Со мной все в порядке! — заверила женщин Златка, высвобождаясь из объятий Санда. — Но нам есть, о чем пошептаться, — добавила с загадочной улыбкой и, одарив каждого из мужей коротким поцелуем, отправилась к себе в комнату. Лиззи и сисса Маджестина поспешили следом.

Рассказав о встрече с альдой Сорсереей, Злата приняла поздравления женщин, заверения в том, что они обязательно присмотрят за ней во время обратного пути, и улеглась отдыхать. Впереди ждал обратный путь, и, засыпая, Воскобойникова мысленно еще раз попросила Сиятельную, чтобы он был легким.

39. Три невесты для принца Иргрона

Обратный путь в Барбуерри путники одолели без приключений и в рекордно короткие сроки: на границе королевства, ставшего Воскобойниковой второй родиной, ее и мужей встречали сразу две упряжки свежих, готовых мчаться сквозь пространство зеброящеров. Похоже, его величеству Мейогрону не терпелось поскорее увидеть своих друзей — магистра Дагрона и маршала Сандгрона, и он решил поспособствовать их скорейшему возвращению.

Понимая, что прибывшим нужно отдохнуть с дороги, король дал им еще пару дней свободы, а потом велел явиться во дворец. Приглашение касалось и Златы, так что она тоже отправилась в гости к королевской чете и наследнику престола.

Принц Иргрон встретил свою подругу с радостью и тут же предложил отправиться в павильон, приспособленный под тренировки.

— Боюсь, ваше высочество, — смущенно улыбнулась ему Воскобойникова, — ближайший год вам придется играть в пинг-понг с кем-то другим, а я смогу лишь наблюдать за вашими успехами.

— Почему? — расстроился было принц. — Вы больше не желаете заниматься со мной?

— Ну что вы, ваше высочество! — принялась утешать девушка своего юного поклонника. — Мне всегда в удовольствие наше общение. Но — помните? — я обещала, что рожу дочку, которую при взаимной любви вы сможете сделать своей королевой?

— Да, помню, и от слов своих не отказываюсь, — кивнул серьезно мальчик.

— Вот и я, ваше высочество, привыкла держать слово. — Злата положила ладонь на свой пока еще совершенно плоский животик. — Ждать вам осталось чуть меньше девяти месяцев.

О том, что ожидается рождение тройни, Воскобойникова решила умолчать.

Глаза Иргрона вспыхнули неподдельной радостью. Он преклонил колено перед Златой, поймал и поцеловал ее руку. Потом прижал ее пальчики к своему лбу.

— У меня… нет слов, альда Злата! Я так счастлив!

С этого дня принц сделался по отношению к своей подруге настолько бережным и заботливым, что ее мужьям впору было бы начать ревновать, если бы Иргрон был постарше, а они — не знали, в чем причина такого поведения.

…Как и обещала альда Сорсерея, никаких проблем во время беременности у Златы не возникло. Даже токсикоз, такой привычный для земных женщин, в магическом мире обошел Воскобойникову стороной. Правда, странные вкусовые пристрастия все равно появились, поэтому иногда будущая мама изумляла своих мужей.

Однажды, прогуливаясь по одной из главных улиц столицы, она уловила аромат чего-то мясного и жареного. Запах показался ей настолько притягательным, что рот мигом наполнился слюной.

— Чем это так вкусно пахнет? — поинтересовалась девушка у Ольгрона, который поддерживал супругу под локоток.

Ол повел чутким носом:

— О! Это явно запеченные лапки лесных эль-гухов, — сообщил он.

— Пожалуй, я бы их попробовала…

— Так за чем дело стало? Идем, закажем порцию, — тут же развернулся в нужном направлении рыжик.

Вскоре они сидели за чисто выскобленным деревянным столиком таверны. Перед Златкой стояло блюдо, наполненное прожаренными почти до хруста бедрышками эль-гухов. Откусив и прожевав кусочек, она немного подумала и заявила:

— Знаешь, чего не хватает в этом блюде?

— Чего, Лучик? — оборотень готов был достать для любимой жены не то что любой деликатес, но и звезду с неба.

— Меда. Вот такого, какой мы пробовали в Фейтауне.

Ольгрон не поверил своим ушам:

— Мясо с медом? Это как?!

— Очень вкусно, между прочим, — заверила его жена. — Ты просто еще не пробовал. Правда, в идеале, мед надо добавлять не в готовое блюдо, а жарить бедрышки в медовом соусе. Как думаешь, хозяин таверны сможет такое приготовить?

— Не умеет — научим, не хочет — заставим, — заявил Ольгрон, и Злата покатилась со смеху.

Она-то помнила, что эти слова были одним из любимых выражений проректора по научной части в земном университете, который Воскобойникова почти успела когда-то закончить.

Хозяин и правда сумел приготовить то, о чем просила высокопоставленная альда, оказавшая его заведению честь своим визитом. И с того дня и до самого рождения тройни Злата регулярно требовала полюбившееся лакомство. Хозяин таверны стал единственным поставщиком жареных в меду бедрышек для семейства магистра Дагрона. А потом рискнул включить это блюдо в меню, после чего неожиданно для себя прославился на весь Сансайд и не то чтобы разбогател, но ощутимо приумножил свое состояние.

Время рожать пришло ближе к концу весны. Схватки у Златы начались посреди ночи. К утру она уже вся была в процессе и не обращала внимания ни на что вокруг, кроме голоса альды Сорсереи и ласковых прикосновений Элизии. А тем временем ее мужья, отправив магических вестников, отказались идти на службу и втроем собрались в гостиной, с тревогой прислушиваясь к происходящему на втором этаже, прямо над их головами.

В спальню Воскобойниковой мужчин не пустили, и все, что им оставалось — это ждать. Сверху то и дело доносились торопливые женские шаги, громкие душераздирающие стоны и тихие бубнящие женские голоса.

— Как думаете, долго еще? — то и дело спрашивал Дагрон: он с рождением детей не сталкивался ни разу и волновался так, что напрочь позабыл о своей обычной сдержанности. Ему даже кусок в горло не лез!

— Роды — дело небыстрое, не волнуйся, Даг, — поддерживал старшего товарища рыжик. Он-то помнил, как рожала его старшая сестра. — Рядом с Лучиком лучшая целительница Фейтауна, вместе они справятся!

Даг каждый раз после этих слов немного успокаивался: ровно до очередного громкого стона супруги, а потом вновь начинал вышагивать, сжимая кулаки, от стены к стене.

Злата разрешилась от бремени ближе к вечеру. Первой на свет появилась остроухая темноглазая малышка с очень белой кожей: дочь магистра. Второй — дочка Санда. И третьей — очаровательная девочка с короткими рыжими кудряшками, которую тут же ласково окрестили котенком.

Когда Злата немного отдышалась, ее привели в порядок и в комнату пригласили мужчин. Взволнованные, растерянные, они бестолково топтались у просторного ложа, на котором возлежала их любимая супруга в окружении трех маленьких кульков, из которых доносилось мирное сопение.

— Ну, вы меня поцелуете уже, или как? — пришла им на помощь молодая мамочка. — А потом дам каждому подержать его дочь.

Получив по благодарному поцелую от всех трех мужей, Воскобойникова усадила их на кровать, вручила по малышке и принялась наблюдать за новоиспеченными отцами. Надо сказать, зрелище было презабавное! Более-менее уверенно держался только Ольгрон: похоже, сказывался пусть небольшой, но все же опыт общения с племянниками. Даг и Санд замерли и окаменели так, будто держали на руках не младенцев, а добрую половину небосвода. Они не то что пошевелиться — вздохнуть боялись!

К счастью, с новой ролью все трое освоились довольно быстро и уже через неделю не только смело брали своих крох на руки, но и вполне справлялись с небольшими поручениями: напоить из рожка, перепеленать и даже искупать ребенка. Правда, особой необходимости в этом не было: Даг уже на следующий день нанял в помощь супруге трех опытных «усатых няней», каждый из которых владел целительскими способностями и выпестовал как минимум десяток младенцев.

Благодаря такой поддержке у Златы даже после рождения тройни оставалось время не только на то, чтобы хорошо выспаться, но и позаниматься собой: принять ванну, привести в порядок внешность и даже позаниматься танцами и поучиться магии у своей бессменной наставницы — сиссы Маджестины.

Дней через десять после появления дочерей на свет в дом магистра Дагрона явились с визитом король Мейогрон с женой и сыном. Им очень хотелось увидеть собственными глазами это невероятное для Барбуерри чудо: тройню, да еще и девочек!

Пока взрослые раскланивались внизу, принц Иргрон, увидев на верхней площадке лестницы Злату, поспешно поднялся к ней. Взяв его высочество за руку, девушка провела его в детскую, где стояли три просторных кроватки.

— Вот, ваше высочество, — лукаво улыбаясь, заявила она, — я так хотела выполнить данное вам обещание, что, кажется, немного перестаралась. Даже не знаю теперь, кто из малышек станет вашей невестой!

Мальчик смутился, разволновался, даже побледнел слегка:

— Это значит, мне придется выбирать?

— Не только вам, ваше высочество, — то ли утешила, то ли еще больше испугала принца Злата. — У девочек тоже будет право выбора! Не так ли?

— Да, разумеется, альда Злата, — поклонился Иргрон. — Желание женщины — закон для настоящего мужчины!

40. Эпилог

Восемнадцать лет спустя

Злата сидела у себя в будуаре перед секретером. На его крышке стояла открытая шкатулка из серебристого металла, внутри которой виднелось небольшое зеркальце.

— Смотри, Алиса, — обращаясь к зеркальцу, позвала женщина. — Может, этот гарнитур будет смотреться лучше?

Она вдела в уши драгоценные серьги, изящные и одновременно шикарные, и приложила к декольте очередное ожерелье, которое стоило, как упряжка зеброящеров.

Ей предстояло спуститься к позднему завтраку, где будут присутствовать не только члены ее значительно разросшейся семьи, которую она самолично увеличила, родив сыновей каждому из своих мужей.

В столовой собирались и гости дома: названая сестра Элизия со своими мужьями — оборотнем Болдгроном и эльфом Лагемаром, и двумя сыновьями; сисса Маджестина, которая, насмотревшись на семейную идиллию своей ученицы, лет десять назад тоже решилась на новое замужество; семья отца Элизии, сэта Эдельгрона, в которой также подрастало двое сыновей.

— Да, пожалуй, это идеальный выбор, — прозвенело зеркальце. — И вообще, хватит вертеться передо мной, словно невеста на выданье. Твои мужья и без того без ума от тебя.

— Это да, — кивнула Златка. — А невест на выданье у нас целых три! Интересно, приглянулся ли кто-нибудь из принцев моим красавицам?

— Это и правда любопытный вопрос, — согласилась Алиса. — Впрочем, девочкам только-только исполнилось восемнадцать, так что торопиться им совершенно незачем!

— Ох! Если девчонки будут тянуть с выбором, боюсь, их женихи просто сойдут с ума. Но ничего! Если что — будем держать оборону. Пусть дочери наслаждаются молодостью и флиртом.

Разговор о дочерях Златы Алиса завела неспроста. Буквально накануне тройняшки побывали на своем первом весеннем балу, где были официально представлены сливкам высшего общества. Среди «сливок общества» были не только Иргрон, принц Барбуерри, и Претигрон, принц Кокрачанды. Присутствовал на светском рауте даже принц Хоупсон, сын нового короля Зерафири.

Хоупсон, кстати, оказался весьма дружен с Болдгроном, который по приглашению короля Вайссона Юстера перебрался вместе с семьей в страну, где когда-то ненавидели, а теперь уважали и почитали оборотней. Болди создал в Зерафири новый клан, и Элизия, неожиданно для самой себя, оказалась не рядовой сиссой, а Матерью Клана.

…На балу дочери Златы произвели настоящий фурор своей красотой, живостью, искренностью и, к счастью, хорошими манерами. К ногам юных прелестниц пали все неженатые мужчины, присутствовавшие на торжестве.

Злата видела, что его высочество Иргрон ревниво следил за успехами девчонок. За прошедшие восемнадцать лет он вырос, возмужал, стал еще серьезнее, чем был в детстве.

Дочерей альды Златы принц почти не знал: Воскобойникова предусмотрительно ограничила их общение встречами раз в год, в день Осеннего Солнцестояния.

— Понимаете, ваше высочество, — объяснила она свое решение юному наследнику, — если вы будете часто и тесно общаться с малышками, то они начнут воспринимать вас как старшего брата или доброго дядюшку, да и вам они будут казаться младшими сестрами. Это может стать проблемой, когда придет пора решать, кто из них станет вашей невестой.

Вот так и вышло, что целых восемнадцать лет наследный принц Барбуерри видел тройняшек только раз в год. Но и этого было достаточно, чтобы он привязался к каждой из них: малышки с детства были бесконечно милы и очаровательны. И вот вчера, наконец, все трое предстали перед ним во всей своей юной красе.

И все было бы хорошо, но его высочество неожиданно для себя обнаружил, что у него появились конкуренты! А значит, ему предстоит не просто определиться, которая из девушек привлекает его больше, но еще и побороться за нее с десятком-другим претендентов…

Иргрон даже сообщил о своих сомнениях альде Злате, на что та весело и беззлобно рассмеялась:

— Так это же замечательно, ваше высочество! То, что легко дается — мало ценится. Я даже рада, что вам предстоит побороться за любовь и за право назвать одну из моих дочерей своей женой.

— Даже не знаю, — хмурясь, вздохнул тогда Иргрон, — то ли обижаться на вас, альда Злата, за то, что вы не проявили сочувствия, то ли благодарить вас за мудрость…

— А вы сначала немного пообижайтесь, а потом поблагодарите, — предложила Златка.

Подстегнутый словами Златы, которая все эти годы продолжала оставаться его близким другом, принц Иргрон сделал все, чтобы очаровать каждую из тройняшек и, по возможности, отвадить от них других женихов. И если с первой задачей он справился вполне успешно, то вторая оказалась невыполнимой.

… От воспоминаний о минувшем вечере Злату оторвал топот трех пар легких ножек и звук отворяющейся двери.

— Проснулись, красотки мои? — обернулась она с улыбкой к вошедшим в будуар дочерям.

Девчонки кивнули, переглянулись и заговорили одновременно:

— Мама, я влюбилась!

— Та-а-ак, — протянула Злата, медленно вставая со стула и упирая в бока сжатые кулачки. — Только не говорите мне, что вы — все трое — в одного влюбились!