Злодей

Приглушенные ответы. Сколько там было людей?

— Я — Пол из «Сплендида».

— Что это такое? — я поплелась к двери.

— Это самый лучший салон во всем Манхэттене! — послышался высокий женский голос.

Я прислонился к стене.

— Чего ты хочешь?

— Она шутит. Должно быть, так и есть, — голос Пола с каждой секундой становился все оживленнее. — Нам сказали, что мы должны быть по этому адресу, и, смею добавить, нам хорошо заплатили. Встреча на Рождество на дому обходится недешево, даже если мы его не празднуем. Ханука — тоже самое.

Я потерла глаза, не совсем понимая, что происходит.

— Вам заплатили за то, чтобы вы пришли сюда и сделали мне прическу?

— Миссис Линдстром, если вы не хотите нас впускать...

— Я не миссис Линдстром, — я уставилась на его лицо через окошко в двери.

— Простите, — он закатил глаза. — Имя мистера Линдстрома было указано в платежке. Если вы не впустите нас, мы вернемся в город.

Он определенно не был похож на наемного убийцу или злого приспешника. Я могла видеть только края ярко-розовых волос на его голове.

Вытащив из кармана телефон, я просмотрела сайт «Сплендида». Это было законно. Фотографии Пола были разбросаны по всему веб-сайту в различных причудливых нарядах с еще более странными прическами.

Я изучала его, стоя в безопасности за дверью, что служила преградой между нами.

— За что же он заплатил?

— Цвет. Очевидно, коричневый, — он поднял мою фотографию из школьного ежегодника за прошлую сессию. — Этот цвет, если быть точным.

— О.

Себастьян явно пытался вернуть все на круги своя. Но для этого потребуется гораздо больше, чем изменение цвета волос. Тем не менее, я убрала нож и отперла дверь.

Пол протиснулся вперед, сопровождаемый двумя ассистентами с такими же яркими волосами. Он казался карликом в комнате и был почти пяти с половиной футов ростом.

Женщина с нарисованными павлиньими глазами огляделась и нахмурилась.

— Здесь?

Мне следовало бы обидеться. Вместо этого я уставилась на стразы, усеявшие ее лицо.

Пол взял пальцами прядь моих волос и внимательно осмотрел ее.

— Я помню этот цвет. Я тоже путешествовал, чтобы сделать это. Это ты боишься стилистов.

Я пожала плечами. Учитывая то, как он и его помощники тащили различные свертки багажа, полные неизвестно чего, я начала соглашаться с этой конкретной ложью.

— Это была я.

Мужчина-ассистент с ярко-зелеными волосами отодвинул мой диван, пуфик и стул в угол комнаты и начал распаковывать свою сумку.

— Это не займет много времени, — Пол достал фотографию из ежегодника.

— База В45 с подсветкой А34 и А15, — он уставился на мое фото. — Твои корни уже прорастают. Легко подобрать.

Резкий звук, как будто из шины выпустили воздух, пронесся через открытую переднюю дверь. Движущийся грузовик остановился перед моим коттеджем. Тимоти выпрыгнул с пассажирского сиденья. Я прижала руку к горлу, беспокойство пронзило меня, как отравленный адреналин. Он помахал мне рукой и улыбнулся, как бы говоря: «не волнуйся».

Это не сработало. Мои руки задрожали. Неужели он пришел за мной? Было ли все это частью больной игры Себастьяна?

Он и водитель встретились в задней части грузовика и открыли багажник. Они начали выгружать вещи — мои вещи. Себастьян вернул все, что взял, а также отдал мне все, что купил для меня.

— Садись, — женщина-ассистентка указала на салонное кресло, которое они поставили, пока я смотрела на дверь.

— Это нереально.

Я сидела, а женщина искоса поглядывала на мою мебель.

— Ты ведь не шутишь, — она начала расчесывать мои светлые пряди, когда Тимоти внес в дом охапку одежды.

— Можно я отнесу их в твою спальню? — по крайней мере, Тимоти спросил, прежде чем идти дальше.

— Да, — увидев его здесь, я почувствовала себя еще более сумасшедшей. Но он был тут, одет в джинсы и белую футболку.

— Спасибо.

Пол наблюдал за проходящим мимо Тимоти не только с профессиональным интересом. Он повернулся ко мне и помешал немного фиолетового геля в маленьком лотке для краски.

— Следи за призом, красавица. Давайте закончим это шоу.

Глава 44

Себастьян

Я допил бурбон и швырнул бутылку в дальний угол оранжереи. Удовлетворительный звон стекла был идеальным фоном для открытия моей следующей бутылки бурбона. Крышка упала на землю, и я сделал большой глоток спиртного.

Ее растения окружали меня, и я задавался вопросом, сколько времени потребуется лозам и листьям, чтобы похоронить меня в зелени, которую она так любила. Ее присутствие окрашивало здесь все, начиная от горшков с растениями, заканчивая ступкой и пестиком, которые она использовала, чтобы создать яд, которым отравила меня.

Я познал физическую боль. Это было легкое ощущение. Но это было совсем не похоже на мучительную агонию от ее потери. Казалось, все остановилось, и ничто в мире не могло заставить начать все сначала. Кроме нее. Поэтому, вместо того чтобы ждать чего-то, что никогда не произойдет, я решил выпить. Это казалось вполне логичным.

Может быть, эта боль казалась еще сильнее, потому что я никогда не чувствовал ничего подобного? Я не знал, но мне хотелось, чтобы это прекратилось. В этом и заключалась проблема. Единственное, что могло бы все исправить, — это женщина, которая сбежала от меня при первой же возможности. Я сделал еще один глоток из бутылки, едва почувствовав вкус янтарной жидкости, когда она скользнула в мое горло.

— Сэр? — Тимоти стоял рядом со мной. Откуда он взялся?

— Да? — я предложил ему бутылку.

Он покачал головой.

— Все ее вещи уже доставлены.

— И когда же? — я прищурился, глядя на затянутое тучами небо.

— Сегодня утром.

— Сколько сейчас времени?

— Пять часов пополудни.

Я пробыл здесь почти сутки, но так и не понял этого. Все, о чем я мог думать, — это о ней, о ее голубых глазах, о нежной коже, о том, как мило морщится ее носик, о звуках, которые она издает, когда кончает. Я мог бы утопить себя в хорошем бурбоне и думать о ней всю оставшуюся жизнь. Это было бы гораздо приятнее, чем пытаться жить без нее. Я сделал еще один глоток.

— Сэр?

— Ты все еще здесь? — я лежал на столе, пока распылитель для полива орошал меня водой. Прохладная вода приятно холодила мою разгоряченную кожу. Когда я устроился поудобнее, еще несколько горшков с грохотом упали на землю, но мне было все равно. Она не собиралась возвращаться и смотреть на тот беспорядок, который я устроил.

— У вас есть планы, сэр? — я ненавидел этот сдавленный звук его голоса. Беспокоиться обо мне было глупо.

— Я планирую выпить все бутылки бурбона, которые у меня есть, а потом перейти к более дешевым напиткам.

Я закрыл глаза, когда капли воды собирались на моем лице и стекали, щекоча мои уши.

— А как она выглядела?

Он взял у меня бутылку и сделал глоток, прежде чем выплюнуть и вернуть ее обратно.

— Блондинка, когда я туда пришел, и с прежним коричневым цветом волос, когда я уходил.

— Она была счастлива?

Пожалуйста, скажи «нет». Скажи «нет». Скажи. Нет.

— Нисколько.

Я улыбнулся и сделал еще один глоток.

— Думаю, она вроде как, ну не знаю, потеряна. И она бросила на меня злобный взгляд, когда я убрал все камеры и микрофоны.

— Она что-нибудь говорила обо мне?

— Нет. Она молчала.

— Молчала. Бл*дь. — Мне нужно было узнать больше, разорвать ее на части, пока я не пойму все, что происходит внутри нее, но этот шанс был упущен. Надо будет спросить у Тимоти. — А ты знаешь…

— Ну и что же? — он протянул руку и отодвинул распылитель подальше от моего лица.

— Как ты думаешь, она скучает по мне?

Он кашлянул в ладонь, когда шум воды начал стихать.

— Возможно. — Я нахмурился.

— Я думаю, что так и будет. Ей нужно время, чтобы разобраться во всем этом.

— Как же так получается, что я, чертов психопат, чувствую к ней больше, чем она ко мне? — просто произнеся это вслух, я почувствовал резкий укол боли.

— Не знаю, правда ли это. У нее есть чувства к тебе.

— Она была пьяна?

— Нет.

— Была маленькой сучкой, как я?

— Нет.

— Вот видишь!

Он прислонился к противоположному столу.

— Это ничего не значит.

— А разве нет?

— Нет. У нее есть множество чувств. Гораздо больше, чем ты можешь себе представить. С тех пор как ты ее встретил, у тебя их было ровно два. Любовь и отчаяние. Когда ты нажимаешь на кнопку отчаяния, это именно то, что ты чувствуешь. Когда она грустит, отчаивается или несчастна, к этому чувству примешивается целый коктейль других эмоций. Она не так прозрачна, как ты.

— Нонсенс. — Чертово проклятие моего существования.

— Именно.

Я выпил еще.

— Ты собираешься покончить с собой.

Я усмехнулся.

— Надеюсь.

— Если ты умрёшь, то как тогда собираешься вернуть ее обратно?

Я рассмеялся, звук был хриплым и уродливым в этом прекрасном пространстве.

— Она никогда не вернется.

— Так и будет, — голос отца присоединился к голосу Тимоти.

— Что ты здесь делаешь? — я вытянул шею, чтобы поискать его среди растений.

— Ты пригласил меня на рождественский ужин. Помнишь? — он взял у меня бутылку и отхлебнул из нее. — Я очень разочарован. Сначала нужно было открыть Хирш.

— Мне по душе бурбон.

Я пожал плечами и опрокинул на пол еще один горшок.

— Сынок, — он покачал головой, когда я потянулся за бутылкой. — Это не выход.

Я пристально посмотрел ему в глаза, несмотря на то, что их было двое.

— Папа, мне больно.

— Я все понимаю, — он вздохнул. — Я проходил через это.

— Значит, ты похитил маму, затем отпустил ее, а потом должен был страдать от последствий своих ошибок, все это время не зная, было ли ошибкой: а) похищение ее, или б) отпустить ее на свободу?

— Нет. — Он сделал большой глоток из бутылки. — Я знаю, каково это — потерять того, кого любишь. Но у тебя есть шанс вернуть ее обратно. Разве ты не понимаешь?

Я замахнулся было бутылкой, но он попятился.

— Отпустить ее было самым умным шагом, который ты мог сделать.

— Скажи это вот этому, — я указал на свою грудь в районе сердца, где, казалось, извергался Везувий.

— Сердечная боль, — в его глазах, во всех четырех, был блеск, которого я не видел уже довольно давно. — Это хорошо для тебя, напоминает о том, что ты можешь потерять.

— Уже потерял.

— Послушай меня, — он схватил меня за рубашку и с большей силой, чем я предполагал, дернул меня, пока я не оказался в сидячем положении, свесив свои длинные ноги через край стола. — Я не тратил годы на то, чтобы учить тебя, как вписаться в общество, как быть хорошим человеком, как добиться успеха, чтобы ты бросил все это сразу, как только получишь ту жизнь, о которой я всегда мечтал. — Он встряхнул меня. — Возьми себя в руки и верни ее обратно!

— Как?

— Нам нужен план, но мы ни черта не можем сделать, пока ты не протрезвеешь. — Он схватил меня за одну руку и жестом велел Тимоти взять другую. Вдвоем они помогли мне выбраться из оранжереи, спустились по заднему коридору и бросили на диван в библиотеке.

Папа схватил одеяло и набросил его на меня.

— Протрезвей. Мы поговорим утром.

— Дай мне бутылку, — я потянулся за ней, но, очевидно, ударил по двойнику моего отца и вернулся с одним лишь воздухом в моей ладони.

— Ни малейшего шанса. Ну же, Тимоти, давай поболтаем. — Папа вышел вместе с Тимоти, который шел за ним по пятам, и выключил свет.

От слабого огня по всей комнате плясали тени. Все вокруг напоминало мне о ней. Книга все еще лежала открытой на столе, где она оставила ее рядом с дневником, ее мимолетный запах витал в воздухе, кресло, которое она так любила. Каждая деталь напоминала о ней. Она была везде и нигде. Еще больше пронзительной боли, еще больше ошеломляющих эмоций, которые я хотел бы остановить.

Я крепко зажмурился. Она появилась из-за моих век, ее глаза блестели, когда она засмеялась и повернулась, чтобы убежать. Я погнался за ней. Я никогда не перестану преследовать ее.

Глава 45

Линк

От китайской еды в моих руках все еще шел пар, когда я остановился на пороге дома Камиллы. Я предположил, что вряд ли у нее было время на бег по продуктовым магазинам, особенно в Рождество, учитывая, что она не так давно вернулась из поездки, поэтому я взял ее любимой китайской еды по пути сюда. Вот насколько предусмотрительным я был.

Она открыла дверь и посмотрела мне за спину, будто искала кого-то на улице или в кустах.

— Я прямо перед тобой, — улыбнулся я ей.

— Ох, прости за это, — она отступила и открыла дверь пошире.

Ее волосы были перекинуты через одно плечо, она была одета в мягкий белый свитер и пару темно-серых штанов. Член дернулся от предвкушения. Разумеется, после временной разлуки она осознала, что мы созданы друг для друга и она, наконец-то, в конце-то концов, сдастся.

— Я принес твою любимую еду, — я шагнул в кухню и поставил коробку на кухонный стол. — Благо, что мистер Сяо работает.

— Пахнет божественно, — она последовала за мной и открыла буфет, чтобы достать тарелки.

— Я так сильно скучал по тебе, — я встал позади нее и обхватил ее руками.

— Я тоже скучала, — она расслабилась в моих объятиях, когда я вдохнул запах ее восхитительных волос.

— Правда? — я развернул ее в руках и впился в ее губы жестким поцелуем. Она должна была знать, как сильно я скучал, насколько мучительным был каждый день без нее.

Я пробежался руками вдоль ее тела к заднице, сжав ее и усадив на кухонную тумбу. Камилла толкнула меня в грудь, но я не отодвинулся. Не в этот раз. Ее губы разжались, когда она вскрикнула, и я проскользнул внутрь, пробуя ее в то время, как руками пробрался под ее одежду, ее тело было такое теплое и мягкое. Мой большой палец задел нижнюю часть ее груди, самую нежную кожу в мире.

— Эй, притормози, — она отклонилась назад и прервала поцелуй.

— Я не могу, — я прижал ее ближе, что она могла почувствовать, насколько твердым я был. — Я люблю тебя.

— Линк, — она снова оттолкнула меня. — Пожалуйста. Просто дай мне минутку, ладно?

Глупая часть меня надеялась услышать «я люблю тебя» в ответ. Бл*дь.

Я попытался оценить степень ее нежелания и посмотреть, удастся ли мне это изменить. То, как был напряжен ее маленький подбородок, говорило о том, что эта битва проиграна. Я должен правильно воспользоваться этим временем, найти способ избавиться от ее обычной осторожности. Время порознь и странный случай с Себастьяном только усилили мою жажду получить ее под собой. Одна единственная мысль о нем с ней забралась мне под кожу. Она моя. Я потратил слишком много времени. Ни в коем случае я не позволю другому мужчине ступить на мою территорию. Все права на ее киску принадлежат мне.

— Прости, детка. Я немного увлекся, — я погладил ее щеку и натянуто улыбнулся.

— Все в порядке, — она похлопала меня по груди. — Я просто голодна и устала, вот и все.

— В таком случае, к твоему счастью, твой принц уже обо всем позаботился, — я поднял ее со столешницы и пересадил на кухонный стул. — Я невероятен в сервировке китайской еды из коробки и скажу больше, в некотором роде, становлюсь немного сумасшедшим, когда дело доходит до того, чтобы уложить тебя в постель.

— Мой чемпион, — она улыбнулась, и напряжение покинуло ее лицо.

— Можешь не сомневаться, — я отодвинул свое разочарование в сторону и снова начал играть роль благочестивого бойфренда, задавая вопросы об Амазонке и ее поездке, пока мы ели.

Она отвечала медленно, будучи более сосредоточенной на своей еде, нежели на рассказах об экспедиции. В сердце разлилось тепло — возможно, она не очень-то хорошо провела там время, потому что очень сильно скучала по мне?

— Так почему ты вернулась раньше? — я задал вопрос, прежде чем засунул в рот последний вонтон (прим. вонтон — разновидность пельменей в китайской кухне).

— Финансирование закончилось раньше, чем мы думали, — она покраснела и опустила посуду в раковину.

— Ох, — я собрал остатки еды и поставил их в холодильник. — Они не могли разобраться с деньгами до того, как ты поехала?

— Полагаю, что так, но это не все, — она зевнула, и ее широко открытый рот подкинул мне несколько идей.

Если я не мог получить ее киску этой ночью, может, она хотя бы отсосет мне перед сном.

— Думаю, в этом нет ничего удивительного. Послать за тобой лимузин было не самой экономически выгодной идеей.

— Полагаю, что так, — она отвернулась и прислонилась к раковине.

Я впечатался бедрами в нее, прижал ближе к себе и открыл кран. Мытье посуды не значилось в моем списке дел, но если это позволит мне быть ближе к цели, я это использую.

— Ты не обязан это делать, — она схватила кухонное полотенце и начала вытирать посуду.

— Я не против, — я помыл одну тарелку и протянул ей. — Мне надо кое в чем тебе признаться, так что полагаю, лишние очки не повредят.

— В чем дело? — она оставила протирание посуды, ее маленькое запястье закрутилось, когда она начала протирать керамическую столешницу.

— Пока тебя не было, мне кажется, я видел тебя.

Тарелка из ее рук выпала на тумбу, но не разбилась. Она снова ее взяла и поставила на решетку для сушки.

— Правда? И где же?

— Я водил клиента в дорогой ресторан, но он оказался закрыт. Я заглянул внутрь и увидел — ты ни за что не поверишь — но я увидел Себастьяна Линдстрома, трахающего горячую блондинку, — я прочистил горло и взял следующую тарелку. — Не такую горячую, как ты, разумеется.

Она кивнула и продолжила вытирать тарелки.

— Но самое безумное, что она выглядела прямо как ты, — я взял одну из вилок и начал ее намыливать. — И вишенкой на торте было то, что твой ученик, Минт, то и дело строил все эти теории заговоров, будто с тобой что-то случилось. Поэтому прошлой ночью я выпил и решил, что Себастьян похитил тебя и удерживал взаперти в каком-то большом особняке в Катскиллских горах, — я прополоскал вилку и протянул ее Камилле.

— Это безумие, — ее голос едва перекрывал шум бегущей воды.

— Правда? Хуже, что Минт убедил меня поехать туда и проверить.

— Что? — Камилла схватила мое запястье, выглядя очень бледной.

— Да. Мы ездили туда прошлой ночью. Нашли только трахнутого на голову маньяка Себастьяна, шедшего вдоль дороги.

— С ним все было в порядке?

— Да, он был в порядке, насколько может быть в порядке псих, — засмеялся я.

— Что произошло?

— Мы поспорили с ним из-за тебя, — я выключил воду и потряс головой. — Самое странное обвинение за последние девять лет. Он все опровергнул, а потом я получил твое сообщение. Я был в шаге от того, чтобы сломать его ворота к чертовой матери, обыскать дом и сжечь все нахрен, только потому что Минт уговорил меня присоединиться к его бредовой игре в Нэнси Дрю (прим. литературный и киноперсонаж, девушка-детектив, известная во многих странах мира). Ты можешь себе это представить?

— Нет, — шокировано ответила она.

— Эй, — я притянул ее в свои объятия. — Не переживай. Он не уволит меня. Не думаю, что он стал бы это делать.

— Верно, — кивнула она напротив моей груди, кажется, она дрожала.

— Серьезно, — я отодвинул ее и взглянул ей в глаза. — Если бы он собирался, то сделал бы это, пока я был у его дома. Это было так странно. Наверняка, он был смущен не меньше меня.

— Да, — она обхватила себя руками. — Наверное.

— Не переживай, — я поцеловал ее лоб.

Она наградила меня слабой улыбкой, когда я бросил кухонное полотенце на столешницу.

— А сейчас время для постельной сцены, — я протянул ей руку, и ее глаза сузились.

— Просто уложишь меня в постель, помнишь?

— Слово скаута, — «кайфоломщица».

Она приняла мою протянутую руку, и мы прошли вдоль маленького коридора в спальню. Ее одежда была сложена на комоде, а шкаф оказался переполнен. Странно.

— Что за вещевой взрыв?

— Эм, пока меня не было, Вероника увлеклась шопингом и купила больше, чем мог вместить ее шкаф, — Камилла пожала плечами и уселась на кровать.

Я принял это за приглашение и присел рядом.

— Линк…

— Я знаю, — вздохнул я. Никогда в жизни я еще так много не вкладывал в женщину, которая даже не позволяет мне трахать ее. Но Камилла стоило того. Почему-то я просто знал это. — Я не собираюсь набрасываться на тебя, обещаю. Но у меня есть рождественский подарок для тебя.

— У меня не было времени найти что-нибудь для тебя, — поморщилась она. — Внезапное раннее возвращение домой сбило меня с толку.

— Не волнуйся об этом, — я взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. — В тебе и так есть все то, что я хочу.

— Послушай, Линк, — она взяла мою руку в свою и развернулась лицом ко мне. — Нам нужно поговорить.

— Не могу не согласиться, — кольцо, лежащее в моем кармане, закрепит сделку. По крайней мере, минет на ночь мне гарантирован.

Она колебалась, будто подбирая слова, прежде чем озвучить.

— Пока я была в поездке, у меня было много времени, чтобы подумать о своем будущем.

— Я тоже думал об этом, — возможно, посасывание члена — слишком низкая планка, в смысле, помолвка ведь включает в себя секс, верно?

— И я думала о нас, как и когда мы встретились, что тогда мои родители только умерли, и мне нужна была поддержка. И ты ее оказал.

— Я всегда поддержу тебя, — я обхватил ее плечо и прижал ближе к себе. — Что бы тебе ни понадобилось, я рядом.

— Спасибо, — она глубоко вдохнула. — Чувствую, что задолжала тебе извинения.

— За что?

— Все это время, что мы были вместе, я никогда не отдавалась тебе целиком и полностью, — она бросила взгляд на кровать. — Ты знаешь, что я имею в виду.

— Знаю, — член затвердел, слишком сильно заинтересованный в том, куда все двигалось.

— И сейчас я будто посмотрела на всё с другой стороны. Я опиралась на тебя, но держала на расстоянии вытянутой руки. Возможно, это из-за того, что я не была уверена насчет нас, понимаешь? — она прикусила ноготь большого пальца. — И чем больше я думаю об этом, тем яснее понимаю, насколько это несправедливо с моей стороны.

«Бл*дь, да! Так оно и есть!»

— Нет, ты просто была не готова. Я понимаю это и думаю, я знаю, куда ты клонишь.

— Серьезно? — ее брови взлетели вверх, и она наклонила голову. Я кивнул.

— Я всегда на шаг впереди, детка. Я чувствую то же самое.

— Не уверена, что выразилась достаточно ясно… — наморщилась она.

— Я прекрасно знаю, о чем ты говоришь, — вот он, тот самый момент для меня. Я опустился на пол, встав на одно колено и посмотрел в ее лицо. — Ты моя та самая, Камилла. Я больше не вижу жизни без тебя, — я достал коробочку с кольцом из кармана и открыл ее.

Она побледнела и поднесла руку ко рту. Бл*дь, да, мне удалось ее шокировать так, чтобы она сорвала свои трусики от восторга. Я мог это почувствовать.

— Ты выйдешь за меня?

Глава 46

Камилла

— Ты оставила его в подвешенном состоянии? — голос Вероники сорвался на визг.

Я позвонила ей, как только Линк покинул мой дом. Больше никто не смог бы мне помочь выбраться из эмоциональной ямы, в которой я погрязла.

Я сжала телефон гораздо сильнее, чем это требовалось.

— Нет. Точнее не совсем. Я сказала ему, что подумаю.

— И он нормально к этому отнесся?

— Нет, — я завалилась на кровать и уставилась в потолок. — Я не знаю. Он выглядел разочарованным, но все еще обнадеженным?

— Как ты себя чувствуешь?

— Не знаю. Ужасно.

— Ужасно из-за чего?

— Я хотела сказать ему, что мне нужно немного времени для себя. Знаешь, прийти в себя после поездки и все такое. Я не собиралась расставаться с ним, наверное. Скорее попробовать побыть некоторое время порознь, чтобы я могла прочистить мысли. Но когда он встал на одно колено и сделал предложение, я запаниковала.

Когда он попросил меня выйти за него, первое, что я испытала, — страх. Это должно было польстить или даже обрадовать. Но я больше не могла понять саму себя. В голове была одна константа — Себастьян. Мысли о нем пропитывали каждый мой вздох. Чем он занят сейчас? Я посмотрела на люстру, с которой Тимоти снял маленькую камеру и микрофон. Себастьян больше не мог наблюдать за мной, но он оставил свой неизгладимый отпечаток. Дело не в люстре или в его пальто, или даже в ощущениях, что он вызвал во мне. Даже несмотря на то, что я была свободна, часть меня все еще была привязана к нему.

— Камилла, ты тут?

— Да, прости. Ты что-то сказала?

— Ты же знаешь, что я не большой фанат Линка, верно?

— Да, — я нисколько не сомневалась том, что Вероника хотела убить его в первый месяц наших отношений.

— Но ты умчала в свое путешествие, а сейчас внезапно захотела побыть порознь? Это не похоже на тебя. И мне кажется, возможно, тебе просто нужно больше времени, чтобы разобраться в своих чувствах, — на секунду она промычала. — И если ты все еще будешь хотеть избавиться от него после перерыва, то я поддержу тебя.

Неудержимое желание рассказать ей правду о моей «поездке» билось в черепе, но мне удалось прикусить язык. Если я расскажу ей о Себастьяне, она что-нибудь сделает: позвонит в полицию, заявится к нему в офис и устроит разнос, подожжет его дом — она может выкинуть что угодно, если сильно разволнуется. Несомненно, я была зла на него за то, как он поступил со мной, но я не хотела видеть его за решеткой. Возможно, виной всему стокгольмский синдром, но одна только мысль о нем в исправительном учреждении заставляла внутренности скручиваться.

— Пожалуй, ты права, — я бросила взгляд на пальто Себастьяна. — По меньшей мере мне нужно переварить это. Ох, как твоя мама?

— Я не знаю, — вздохнула она. — Неважно. Но я убедилась, что она все еще остра на язык. Мне приходилось выслушивать, что я неправильно питаюсь, одеваюсь как шлюха, а еще мне надо найти хорошего мужчину, который смог бы обо мне заботиться.

— Она просто более зрелая версия тебя, — засмеялась я.

— И более больная.

Ее мать медленно умирает, а я тут треплюсь о беспорядке в своей жизни. Чувство вины вспыхнуло и перекрыло все остальные эмоции, словно ядовитая пилюля.

— Мне жаль, — мне хотелось бы иметь возможность ее обнять. — Если есть что-то…

— Нет, но спасибо. Ты помогаешь уже тем, что отвлекаешь от мыслей об этом. Все эти переживания о том, что тебя похитил наркокартель и продал в секс рабство, занимали меня последние несколько недель. Обещай, что расскажешь мне все о своей поездке за бутылкой или тройкой бутылок красного вина, когда я вернусь.

— На самом деле, мне есть, что рассказать, — я пробежалась рукой по пальто Себастьяна.

— Хорошо. И я знаю, что ты знаешь, но я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — слезы выступили на глаза. — Счастливого Рождества.

— Тебе тоже, — и на линии стало тихо.

Мой разум незамедлительно вернулся к дому в горах. Каждый день моего плена ясно отражался в голове. Похищение, наблюдение, браслет, библиотека, теплица — воспоминания создавали уникальную тюрьму.

Мое заточение напоминало своеобразную поимку буйной птицы — я была вынуждена оставаться в клетке и вдали от всех, чтобы никого не разорвали на куски. Включая меня. Я оттолкнула мысли о Себастьяне, заталкивая их подальше на задворки. Схватив его пальто, я потащила его в холл и засунула в шкаф в прихожей.

Я доползла до кровати и закрыла глаза. Несмотря на все мои усилия выбросить Себастьяна из головы, его образ убаюкивал меня. Его голос и его тело затягивали меня во тьму — единственное место, где я чувствовала себя по-настоящему живой.

***

— С возвращением, — я загрузила презентации Power Point на весь день, пока студенты болтали. Легкий снегопад шел всю ночь, преображая территорию Трентона на зимний манер к началу весеннего семестра.

— Как прошла ваша поездка? — Минт уселся за свою парту и открыл свой ноутбук.

— Прекрасно, — я пыталась объяснить ему по смс, что была чрезмерно занята работой, поэтому могло показаться, что я груба. Он не купился на это. Не имело значения, сколько пунктов экосистемы Амазонки я описывала, сколько растений называла, он наотрез отказался верить, что я вообще была в аэропорту, не говоря о том, что летала в Бразилию. Но его успокаивало то, что я не выглядела потрепанной, чтобы он там себе ни вообразил.

— Давайте лучше обсудим ваш рождественский проект по фотосинтезу. Дженна, хочешь начать?

Снаружи послышался гул, низкий звук приближающихся двигателей. Дженна встала и поправила свои очки-кошачий глаз.

— Вместо обычных фотоавтотрофов, которые использовали другие студенты, я выбрала особый вид бактерий, которые не синтезируют углерод из атмосферы. Вместо них я взяла фотогетеротрофов, бактерии, которые способны преобразовывать углерод из других источников для полного фотосинтеза.

Минт уставился на Дженну так же, как он делал это почти на каждом занятии в прошлом семестре, и его глаза загорелись. Я мысленно сделала себе заметку заняться сватовством.

— Интересно, — я облокотилась на стол. — Фотогетеротрофы не используют углерод из атмосферы, но разве они не используют другие элементы?

Она убрала прядь волос за ухо, нервным движением напомнив мне саму себя.

— Я полагаю, что в процессе задействованы азотфиксаторы, но мои эксперименты никогда не давали измеримого побочного продукта аммиака.

Я была впечатлена, и это было слишком мягко сказано. Возможно, я обучила своих студентов так же хорошо, как и надеялась. Фоновый гул стал громче, и моя ручка застучала по столу.

Головы всех присутствующих повернулись к освещенным солнцем окнам. Вдоль Кампус Драйв проехала целая вереница грузовиков. Три из них были нагружены строительными материалами: дерево, стекло, электрические провода. Остальные везли строительное оборудование. Они остановились возле теплицы, и звук бьющегося стекла прорезался сквозь грохот двигателей.

Я выскочила за дверь и пустилась вниз по коридору, где чуть не сбила с ног Грегори, и направилась к теплице.

— Эй, — Грегори догнал меня, и мы выскочили наружу, когда двое мужчин в прочных шлемах подошли ко входу в оранжерею.

— Что вы делаете? — я резко затормозила перед мужчинами, и гололед чуть не решил мою судьбу.

— Камилла, — Грегори был менее удачлив на льду. Он поскользнулся, споткнулся и врезался в меня, завалив нас обоих в заснеженную траву под какофонию заливистого смеха, доносившегося из открытых окон классной комнаты.

Ближайший мужчина наклонился, чтобы помочь мне подняться. Я приняла его руку и подтянулась, чтобы встать с земли, затем пришлось отряхивать снег с ткани юбки на заднице.

— Вы не можете ее снести, — пробормотала я.

Второй парень в каске поскреб подбородок.

— А мы и не собирались.

Я указала на нижние стекла, которые разбились вдребезги.

— А что насчет этого?

— Случайность, — второй мужчина пожал плечами. — Мы все равно заменим все стекла. Это часть расширения.

Грегори поднялся на ноги и отряхнулся.

— Девочка, в следующий раз, когда будешь вот так бегать по коридору, ты должна предупредить меня заранее. Я думал, что что-то горит, — он снова безупречно поправил галстук-бабочку.

— Прости, — мое лицо вспыхнуло от жара, когда я увидела, что все мои ученики смотрят на меня из окон. — Я просто подумала…

— Не волнуйтесь, — улыбнулся первый мужчина. — У нас есть срочный приказ от мистера Линдстрома и директрисы, что теплица должна быть восстановлена и расширена. — Он подозвал к себе нескольких рабочих, и они принялись спорить о том, с чего начать строительство.

— Пошли, — Грегори потянул меня к двойным дверям, ведущим в холл. — Я думаю, что на сегодня мы уже достаточно опозорились.

Я позволила ему увести меня внутрь.

— Ты же тоже уловила это имя? Линдстром?

Да, я его уловила. Оно угрожало снова сбить меня с ног.

— Он увлекся этим местом, — Грегори поддел мое плечо своим. — Я так надеялся, что он увлечется мной, но почти уверен, что в последний свой визит он не спускал глаз с тебя.

Голова закружилась. Я помню, как он сказал, что построит в Трентоне новую теплицу, но думала, что это предложение истекло ровно в тот момент, когда я сбежала. Но как бы ни так, он выполнил его. Он дал моим ученикам больше, чем когда-либо смогла бы дать я.

— Ты в порядке? — Грегори остановился и развернулся, чтобы взглянуть в мое лицо. — Ты вся бледная. Ты не ушиблась, когда мы упали?

— Я в порядке. Просто удивлена, — я разгладила мокрую юбку.

— А я нет. Я видел, как он смотрел на тебя, — Грегори стряхнул с моих волос пучок сухой травы. — Возвращайся в класс.

— Точно, — я развернулась и поторопилась убраться отсюда.

— Только не поворачивайся к ним спиной, ладно? — смеялся Грегори.

— Учту, — бросила я через плечо, когда прижала ладони к своему замерзшему заду.

Шум не прекращался до конца дня: люди, машины, доставки. Это была самая прекрасная музыка, которую я когда-либо слышала. Площадь новой теплицы была более чем вдвое больше предыдущей.

Во время дневного перерыва я уставилась на свой телефон. У меня не было номера, чтобы связаться со Себастьяном напрямую, но я легко нашла номер «Линдстром Корп». Смогу я сделать это? На самом деле смогу говорить с ним по телефону?

Я бросила взгляд на стройку. Он сделал это для меня. Я должна была его поблагодарить. И не только потому, что мне хотелось услышать его голос. Нисколько.

Я набрала номер, и меня перевели к его секретарше.

— Офис Себастьяна Линдстрома.

— Здравствуйте. Да. Это… эм… Камилла Бриарлэйн из Трентона. Я бы хотела поговорить с мистером Линдстромом. Хотела… эм… поблагодарить его за теплицу.

— Мне жаль, но сейчас он в командировке вне штата.

— Ох, — глубина моего разочарования удивила меня. Мне хотелось услышать его голос. Нет, я жаждала этого и ненавидела себя за это.

— Могу я передать ему сообщение?

— Нет, в этом нет необходимости, — я сбросила вызов и отбросила телефон, будто он обжег меня.

Что я делаю? Один хороший поступок этого человека не перечеркнул всего, что он сделал со мной. Я откинулась на спинку стула, и знакомый монотонный голос доктора Поттса успокаивал меня через стену. Закрыв глаза, я прошлась по грехам Себастьяна: слежка, похищение, сон обнаженными, сделки, поцелуи, секс. Его руки на мне. Его глаза, когда он был между моих ног, пожирая меня. Его растрепанные волосы, когда я проводила по ним пальцами. Его запах, ощущение его твердого тела напротив меня. Он внутри меня. Я заерзала на стуле, мои трусики прилипли ко мне, но не из-за растаявшего снега. Теперь, когда я не была в его объятиях, я могла признать, что он был самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала. Фантазия, завернутая в восхитительные костюмы с темнотой внутри него, которая вспыхивала, если к ней прикоснуться. И я это сделала. Я наслаждалась этим, отдаваясь ему так, как никогда не отдавалась никому другому. И самое ужасное — я наслаждалась каждым моментом. Он добрался до меня, добрался до той тайной части внутри, которая пугала меня. Но он увидел ее, попробовал на вкус и не осуждал. Вместо этого он купался в моей собственной темноте так же, как я купалась в его.

— Камилла?

Я подпрыгнула, когда Линк вошел в мой класс с букетом белых маргариток в одной руке.

— Эм, привет, — сказала я, встав со стула. — Что ты здесь делаешь?

Он положил цветы на мой стол и притянул меня к себе.

— У меня была встреча с рекламщиками за городом, и вместо того, чтобы вернуться в офис, я решил прийти к тебе, потому что встречу перенесли.

— Плохиш, — улыбнулась я.

— Это то, что тебе нравится, не так ли? — он провел рукой по моим волосам и поцеловал меня.

Я старалась не думать о том, что ни одна вспышка желания не согрела меня от его прикосновения, когда всего несколько мгновений назад простые мысли о Себастьяне зажгли во мне огонь. Чувство вины пыталось затопить меня, особенно когда в голове мелькнуло, что я дважды дала Себастьяну то, что никогда не предлагала Линку.

— Только не в школе, — отстранилась я.

— Никакого веселья в старшей школе? Я тебя умоляю, — его глаза сузились, но тон остался игривым.

— Ничего не могу сказать об учениках, но учителям приходится соблюдать приличия, — я чмокнула его в губы, чтобы притупить его раздражение.

— Как поживает Минт? Вы виделись?

— Минт? Он был в моем классе, как и обычно. А почему ты интересуешься?

— Да у пацана стояк на тебя, — он провел рукой по моей заднице. — Не то чтоб я его винил.

— Руки прочь, — я шлепнула его по руке. — и Минт просто обычный подросток. У него нет никаких фантазий на мой счет. А вот на счет его одноклассницы Дженны? Определенно.

— Хорошо. Ему нужно бегать за девчонками его возраста, а женщин пусть оставит мне, — улыбнулся он идеальной улыбкой с плаката, которая притягивала к нему женщин, как сумасшедших фанаток. — Ты любишь цветы?

— Конечно. Растения — мой конек, — я не особенно любила маргаритки, но они были довольно красивы.

— Хорошо. Встречаемся в городе на выходных, верно?

— Верно, — возможно, ужин с Линком и общение с Вероникой помогут мне справиться со смешанными чувствами.

— Может, мы могли бы посмотреть фильм и… — он провел пальцем по моему подбородку и уставился на мои губы. — Ты могла бы остаться на ночь?

— Я подумаю об этом, — я заставила себя улыбнуться.

— Это все, о чем я прошу, — он снова мне поцеловал, на этот раз более нежно, затем отстранился, когда раздался звонок. — Скоро увидимся.

Дверь открылась, и ученики сбежались на следующий урок. Линк ухмыльнулся и заговорил громче, чем требовалось.

— Приятно было поговорить с Вами о растениях и прочем, мисс Бриарлэйн.

Я рассмеялась. Он никого не обманывал, но, по крайней мере, был забавен в своей попытке. Помахав рукой, он вышел из класса и исчез в коридоре.

— Это Ваш парень? — спросила Тейлор, надувая пузырь из жвачки. — Это он, не так ли? Он классный.

— Давайте сосредоточимся на науке, — я повернулась к ней спиной и начала копаться в ноутбуке. Но она была права. Линк был моим парнем. Не Себастьян. Возможно, я была не права, пытаясь держать дистанцию с Линком.

Телефон зажужжал. Номер, с которого пришло смс, не был определен.

«Всегда пожалуйста. — С»

И вот так просто Себастьян снова занял первое место в моих мыслях.

***

Когда я вернулась домой после первого дня весеннего семестра, обнаружила целую груду коробок, покоящихся на моем крыльце. Никаких этикеток или ярлыков на них не было, ничего, что подсказало бы о содержимом коробок. Но мне и не нужно было гадать, от кого они. Он, может, больше и не следил за мной, но я могла прочувствовать его почерк на таинственных посылках.

Я внесла каждую в дом и расположила на кухонном столе.

Вооружившись ножницами, я атаковала первую. Внутри обнаружила редкий вид орхидеи — орхидею Коулмана coralroot. Я никогда прежде не видела ее воочию, особенно во время цветения. Потрясающие пурпурные цветки, располагавшиеся на самой верхушке длинного стебля, вдоль которого расходились еще несколько почек, привлекали внимание. Я коснулось рукой груди, сумасшедшее сердцебиение отдавалось напротив ладони.

Одним быстрым движением я распаковала вторую коробку. Пришлось присесть, когда в ней я обнаружила орхидею-призрак, один из редчайших видов в мире. Учитывая сложность бутона, ученые до сих пор гадают, как происходит опыление этих цветов. Мои ученики и я могли бы совершить прорыв, достойный научного журнала, посвященного исключительно этому растению.

Я открыла оставшиеся коробки, и во всех находились редкие виды орхидей. Содержимое этих коробок дороже, чем рыночная стоимость моего дома. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а я продолжала сидеть и пялиться на прекрасные растения. Я бросила взгляд на уже завявшие маргаритки, что я оставила возле раковины, и перевела его снова на орхидеи. Нет, я не сравнивала. Но это было несправедливо. У Линка не возникало и мысли подарить мне сад редких орхидей. «Но он мог бы, по крайней мере, хотя бы попытаться узнать твои любимые цветы». Я отмахнулась от этой мысли и начала убирать пустые коробки. Из одной упал конверт, и на лицевой стороне я узнала наклонный почерк Себастьяна. Мое имя.

Я опустилась на пол и скрестила ноги, разрывая конверт трясущимися руками.

Камилла,

Я извиняюсь за то, что не был в офисе, чтобы ответить на твой звонок ранее сегодня. Теплица твоя. Я дал инструкции бригадиру отчитываться не директрисе, а тебе, также я утвердил дискреционный бюджет, чтобы ты могла внести любые требуемые изменения или дополнения на свой вкус.

Как ты знаешь, эмоции не моя сильная сторона. Но я хочу, чтобы ты знала, что с тех самых пор, как ты ушла, каждая моя мысль только о тебе. Я шел тогда и думал о том, что ухаживал за тобой неправильно. Сейчас я это понимаю.

И, говоря об этом, нужно признать, что я ни на что бы не променял наше совместно проведенное время. Ты научила меня понимать себя гораздо лучше, чем даже мой отец.

Помнишь, как ты сказала, что я злодей в этой истории? Думаю, в этом что-то есть. То, что я делал, чтобы добиться тебя, было неправильным. Но я ни о чем не жалею. И никогда не буду. И я бы сделал это снова, не задумываясь. Но во второй раз, возможно, я бы все же убил Линка и увез бы тебя отсюда. Увез бы на Амазонку и позволил бы свободно лазать по деревьям, пока сам бы ждал на земле. Я бы дал тебе все, чего бы ты ни пожелала. Я бы построил школу, сжег целый город, сконструировал оранжерею, уничтожил врагов — они все и мои враги, если мешают тебе. И думаю, поэтому ты права. Мне кажется, именно это и делает меня плохим парнем — то, что я убиваю или строю, разрушаю или создаю для тебя. Стоит тебе пожелать, и я готов все исполнить. Все, что имеет для меня значение, — это то, чего ты хочешь.

Я не стану похищать тебя снова. Твоя жизнь принадлежит тебе. Я могу только ждать и надеяться, что ты заметишь, насколько я искренен. Что в конечном итоге ты простишь меня за мои прегрешения. А даже если и не сможешь, я по-прежнему буду терпеливо ждать и мечтать о тебе. Знай, что моя любовь принадлежит тебе. И всегда будет.

Себастьян.

Слезы упали на бумагу, слова разбегались от эмоций, рвущихся глубоко во мне. Тело потряхивало от рыданий, и я опустилась на холодный пол, сжимая письмо в руке. Простые слова со страницы ранили сильнее любого оружия. Мое сердце сжималось и кровоточило, пока я рыдала. Ранее этим днем, я выбрала правильный путь, ведущий к Линку. Но от пары строк, написанных Себастьяном, я потеряла контроль, моя душа рвется к нему в то время, как каждая частичка здравомыслия толкает к Линку.

Телефон просигналил, оповещая о входящем сообщении. Я проигнорировала его, продолжая прижиматься щекой к холодному полу и пытаясь выровнять дыхание. Это не должно было превращаться в соревнование. Один мужчина похитил меня, другой — нет. Это же так просто. Здесь на самом деле не должно было быть вариантов. Линк — хороший парень. Он никогда бы не предложил спалить ради меня весь город. Это же хорошо, так ведь?

Возможно, мне стоило бы вернуться к своему первоначальному плану и отодвинуть в сторону их обоих, побыть одной у себя дома и попытаться собрать воедино свою прежнюю жизнь.

Телефон снова пискнул. Я поднялась и потянулась за ним. Еще один незнакомый номер.

«Камилла, это Билл, отец Себастьяна. Можешь ли ты поужинать со мной в городе в эти выходные? Пожалуйста».

Мистер Линдстром не похищал меня, но он и не помог, когда я просила. Хотя истории о детстве Себастьяна, что он рассказал, оказались довольно полезными в попытках его понять. Возможно, он мог бы помочь мне еще раз. Я ответила ему, что согласна на встречу.

Как только мы договорились о дате встречи, я оторвала себя от пола. Слезами тут не поможешь. И я уже сыта по горло ими. Я больше ничья пленница, ничья невеста, ничья игрушка. И никогда больше не буду, пока сама не захочу этого, пока это не будет моим собственным решением. Первый раз в жизни мое будущее принадлежало мне, и я не собиралась это упускать.

Глава 47

Линк

— С кем ты ужинаешь? — я схватил Тину за волосы, когда она отсасывала мне, пока я говорил с Камиллой. Я хотел заранее подготовиться к игре, учитывая тот факт, что Камилла, вероятно, оставит меня с синими яйцами. Снова.

— Просто друг. Не беспокойся.

— Этот друг — мужчина?

Тина закашлялась, но я насадил ее на свой член, чтобы заглушить звук.

— Да, но он достаточно взрослый, чтобы быть моим отцом.

— Значит, мы увидимся сегодня вечером?

— Я, наверное, потом вернусь к Веронике. Первая неделя в школе, так что я устала. Как насчет того, чтобы пообедать завтра?

— Конечно, но почему бы тебе просто не сказать мне, с кем ты ужинаешь?

— Потому что я этого не хочу. — Уверенность в ее тоне задела меня за живое. Я позволил Тине глотнуть воздуха, прежде чем снова насадить ее на свой член.

— Что это было? — спросила Камилла.

— Что?

— Какой-то странный шум?

— Должно быть, статика. Послушай, ты можешь сохранить этот маленький секрет. Мне все равно, но ты можешь хотя бы сказать, где будешь? Я не хочу, чтобы Минтон снова убедил меня, что тебя похитили.

Она рассмеялась, хотя смех получился натянутым.

— У френьера.

— Чудесно. — Я оторвал Тину от своего члена, дал ей отдышаться, а потом позволил ей самой задавать темп.

— Да.

— Ну, желаю хорошо провести время. Думаю, увидимся за ланчем.

— Спасибо. И да, мы точно пообедаем вместе. — Она, кажется, почувствовала облегчение оттого, что я прекратил расспросы.

— Ладно, детка. Я люблю тебя. — Тина заколебалась, но я снова толкнул ее.

— Линк. Пока.

На линии воцарилась тишина, и я бросил телефон.

— Поторапливайся. Мне нужно кое-куда уехать.

Тина сердито посмотрела на меня, и этот взгляд только помог мне прониктуть глубже в ее горло.

— Сделай мне хорошо, детка. Ты же знаешь, что мне нравится. — Мои уговоры заставили ее сжать мои яйца, пока я думал о Камилле, ее соблазнительном теле и киске, которая принадлежала мне. Она была моей. Ей пора было признать это и подчиниться.

Когда мои яйца поджались, я толкнул свои бедра вверх и перекрыл Тине воздух своим членом, пока я спускал в ее горло. Она фыркнула и упала на диван, в ее потекших тушью глазах читалось обвинение. Но мне было все равно. Мы закончили. Следующей женщиной, которая попробует этот член, будет моя жена.

Я выясню, что задумала Камилла, положу этому конец и надену ей кольцо. Она отказалась от меня на Рождество, но у нее было время подумать. Более чем достаточно времени, чтобы она поняла, что принадлежит мне. Я заслужил ответ.

И если я не получу ответа, которого заслуживаю, ей придется за это поплатиться.

Глава 48

Камилла

— Спасибо, что приняли мое приглашение. — Мистер Линдстром сидел справа от меня в дальнем углу шикарного французского ресторана «Френьер».

— Учителю всегда трудно отказаться от бесплатного обеда, мистер Линдстром, — я улыбнулась и разложила салфетку поверх белой юбки. — Особенно из такого шикарного места, как это.

— Я рад, и пожалуйста, зовите меня Билл.

Официант налил нам вина, пока я изучала меню.

— Боюсь, я не очень хорошо говорю по-французски.

— Я тоже. — Билл вернул меню официанту. — Я буду рибай (прим. стейк из мраморной говядины), прожарки медиум, с зеленой фасолью и картофельным пюре.

Официант нахмурился, но кивнул.

— А ты?

— То же, что и вы.

Я передала меню и откинулась на спинку стула, когда где-то в переполненном ресторане заиграл струнный квартет.

Как только официант исчез, Билл наклонился вперед.

— Я уверен, ты знаешь, почему я пригласил тебя сюда.

— Чтобы обсудить вашего сына.

— Да. — Он сложил руки на столе. — Как тебе известно, я не был согласен с его методами.

— Однако, вы ничего не предприняли.

Он поморщился.

— Нет, не говори так.

— А почему бы и нет?

— Я надеялся, что он сам придет к правильному заключению, — его глаза заблестели. — И он это сделал.

— Мне не очень нравится, что для вашего сына это поучительный момент. — Мне понравился мой резкий тон, хотя он удивил меня, возможно, даже больше, чем Билла.

— Все не так, — он покачал головой. — Нисколько. Ты была намного больше, чем я думал. В тот день мы разговаривали в библиотеке, и я рассказал тебе о том, как тяжело было растить его, о его причудах, о его недостатке чувств. Ты взяла всю эту информацию и разгадала загадку Себастьяна. То, ради чего я работал всю его жизнь. Ты сделала это, как... — он щелкнул пальцами. — Да, ты узнала о нем мимоходом, особенно после нашего разговора, но в конце концов именно ты научила его, — его брови нахмурились. — Разве ты не понимаешь? Ты научила его любви. Он начал с одержимости — в тот момент, когда он увидел тебя, этот переключатель щелкнул... — он пожал плечами. — Ты — для него. Но после этого ты нашла в нем такие черты, которых я никогда не видел. Части, которые, как я думал, останутся запертыми навсегда. Ты открыла самую важную дверь в человеке — любовь.

— И вы здесь, чтобы уговорить меня вернуться? — я постаралась скрыть эмоции в своем голосе.

— Нет. — Он замолчал, когда официант принес корзинку с хлебом.

— Я здесь, чтобы сказать, что ты свободна. Так свободна, как только можно пожелать. Я открыл для тебя трастовый фонд. Никаких связей с ним вообще. Это касается только нас двоих. Чтобы выразить свою благодарность. — Он положил руку на стол, и слезы выступили у него на глазах. — Чтобы сказать тебе, как много значит для меня то, что ты сделала. Я бросил попытки добраться до него. Но ты это сделала. Ты сделала мне подарок, который я никогда не смогу вернуть. Надежду.

Я вложила свою ладонь в его ладонь. Он заглянул мне в глаза. Так похоже на его сына, но в тоже время и нет. У него была мягкость, которую я видела только в Себастьяне, когда он обнимал меня.

— Спасибо. — Он сжал мою руку. — Я серьезно.

— Не за что. Но вам не нужно было открывать фонд.

— Я уже это сделал, — он улыбнулся, и по его морщинистой щеке скатилась слеза. — Ты заслуживаешь этого и даже больше. Я пришлю документы на следующей неделе. И я знал, что ты скажешь, что я не обязан был этого делать, но я хотел. Не пойми меня неправильно, но я думаю о тебе как о дочери.

Я выгнула бровь.

— Вы сейчас меня удивили больше, чем он.

Он усмехнулся, когда официант поставил наши тарелки на стол, и еда наполнила воздух восхитительными ароматами.

— Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Ты — мечта моего сына. Но для меня ты тоже мечта. Шанс на семью, будущее, любовь. Все, что я хотел для него и для себя.

— Все не так просто.

Я не могла вот так просто забыть о грехах Себастьяна.

— Я знаю, что это не так. Я понимаю. — Он похлопал меня по руке и указал на тарелку. — Давай поедим, и я посмотрю, смогу ли перестать плакать, как сопливая девчонка.

Я кивнула и принялась за еду. Неловкое напряжение спало, пока мы ели и пили, как старые добрые друзья. Наш разговор перешел от Себастьяна к моим увлечениям ботаникой и Амазонкой.

— Если ты любишь деревья, я уверен, что мы будем рады видеть тебя в исследовательской команде Линдстрома.

Я откинулась на спинку стула и промокнула губы салфеткой.

— Я люблю деревья так же, как и любой другой ботаник, но настоящие открытия происходят в более мелких видах, особенно тех, которые не были проверены в лаборатории или исследованы иным способом.

Он нахмурился.

— Конечно, я могу придумать что-нибудь, чтобы соблазнить тебя.

— Я люблю преподавать, — я пожала плечами. — Это была моя настоящая первая любовь. Я бы не хотела делать ничего другого.

— Раньше у меня была такая страсть, к бизнесу, конечно. А потом к миссис Линдстром.

Мой интерес вспыхнул, и я повернулась к нему.

— Не могли бы вы рассказать мне о ней поподробнее? Себастьян никогда много не говорил.

— Гармони была удивительной женщиной. Волевой, умной и любознательной. Красивой. Любой мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, хотел бы иметь ее рядом, — он засмеялся. — Чтобы убедить ее пойти со мной на свидание, потребовалось некоторое время.

— Я уверена, что все было не так уж плохо.

— Когда у нас родился Себастьян, мы оба были на седьмом небе от счастья. Гармони в то время управляла успешной косметической компанией, но взяла с ним небольшой отпуск. Себастьян рос счастливым и спокойным ребенком, никогда особо не капризничал. То, что могло бы привести к слезам другого ребенка, он просто поворачивался и находил себе другое занятие. Никаких слез, никаких проблем. Мы не понимали, что это симптом гораздо более серьезной проблемы, пока он не стал старше. Когда ему поставили диагноз, они охарактеризовали его как версию синдрома Аспергера, и, конечно, у него были некоторые из них, но в конце концов мы отвели его к специалисту, который сделал серию тестов. Психотических. Это звучит пугающе, правда? И как родители, мы были в ужасе.

Я и представить себе не могла.

— И тогда Гармони изменилась. Как будто свет внутри нее погас. Она больше не общалась с Себастьяном так часто. Я уделял ему больше внимания, чтобы компенсировать это. Я вроде как стал его единственным родителем.

— Ох. — Я не могла поверить, что мать может так поступить со своим ребенком, психически нездоровым или нет.

— Нет, милая, не вини ее. — Он похлопал меня по руке. — В такой ситуации, как у нас, все реагируют по-разному. Она поддерживала меня, а я — Себастьяна. Когда у меня случался нервный срыв из-за того, что он делал — а было это несколько раз — она ставила меня на ноги. Всю поддержку, которую она ему не давала, она отдавала мне. Теперь я понимаю, что это был единственный способ, которым это могло сработать. Я нуждался в ней. Он нуждался во мне.

— Я поняла. — Я никогда не была в такой ситуации, никогда не сталкивалась с чем-то настолько трудным. Но я понимала, что это трудный выбор.

Он взглянул на что-то позади меня и кивнул, прежде чем отодвинуться и встать со своего места.

— Извини, я на минутку.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Он здесь, не так ли?

— Я не мог устоять перед небольшой игрой. — Он поцеловал меня в макушку и прошел мимо.

Сначала меня поразил его запах, от полноты которого у меня закружилась голова. Себастьян мог разлить его по бутылкам и продать за любую цену, какую захочет.

— Камилла, — его голос скользнул по моей коже, как шелк, когда он занял место, которое освободил его отец. — Надеюсь, тебе понравились орхидеи. — Он был великолепен в идеально сидящем костюме, светло-голубой рубашке и темно-синем галстуке.

Я судорожно сглотнула, не зная, убежать или забраться к нему на колени.

— Да.

— Хорошо, — он улыбнулся, когда его изумрудные глаза скользнули по моим губам. — Я скучал по тебе.

Мой разум наконец-то пришел в движение. Я резко отбросила салфетку на стол и встала.

— Камилла, — позвал он.

— Эй, — я остановила проходящего мимо официанта. — Самый быстрый способ выбраться отсюда?

Он указал на заднюю дверь.

— Но она ведет в переулок.

— Меня это устраивает.

Я поспешила в полутемный коридор и ворвалась в тяжелую дверь. Холодный воздух почти оглушил меня, когда я бросилась к оживленной Манхэттенской улице слева от меня.

— Остановись. — Себастьян следовал за мной по пятам.

Когда он схватил меня за руку и прижал спиной к кирпичной стене, я ахнула.

— Слезь с меня! — я толкнула его в грудь, но он не пошевелился.

— Успокойся, пожалуйста, — искренняя забота в его голосе пронзила мое сердце, как лезвие ножа.

— Что тебе надо от меня? — слезы угрожали вылиться, когда я перестала бороться и посмотрела на него. — Что?

— Любовь, — сказал он так, словно это был самый простой ответ. Сколько будет два плюс два? Четыре. Почему ты прижимаешь меня к стене, пока я схожу с ума? Потому что люблю…

— Ты не способен любить.

— Я бы согласился еще несколько месяцев назад. — Он провел ладонью по моей щеке.

Боже, я изголодалась по его прикосновениям. Я хотела большего, точно так же, как наркоман хочет следующего удара своей окончательной смерти.

— Отпусти меня.

— Я не держу тебя, — он поцеловал меня в лоб. — Ты вольна делать то, что хочешь, — и словно в доказательство этого он отступил назад. — Беги, если хочешь.

Я не двигалась, только смотрела на него, когда мой мир сорвался с петель.

Он вернулся, прижимаясь ко мне и держа одной рукой за горло, не сжимая, просто показывая свою власть.

— Я всегда буду преследовать тебя. Я никогда больше не посажу тебя в клетку, но я не могу прекратить преследование. Это невозможно.

— Это та самая одержимость, о которой говорил твой отец.

Он ухмыльнулся, придавая себе еще более злодейский вид.

— Точно, — пробежав кончиками пальцев по моему горлу, он наклонился ближе, его губы коснулись моего уха. — Твое сердце бешено колотится.

— Я... я убегала от своего похитителя, — я держала его за плечи, но не отталкивала и не прижимала.

— Точно. — Он поцеловал меня в шею, его зубы задели мою яремную вену. — Это единственная причина.

Дрожь пронзила меня и закончилась между моих бедер. Я больше не падала; я была на дне, его руки обнимали меня, когда мы погружались в самую глубокую яму ада, приветствуя проклятие вместе. Я повернула голову, чтобы он мог лучше видеть. Он взял инициативу и поцеловал меня так, что у меня подкосились колени.

— А как насчет этого? — он провел рукой по моему бедру. — Я дам тебе то, что тебе нужно прямо здесь, прямо сейчас, в этом темном переулке. Тогда я позволю тебе побегать еще немного, если ты этого хочешь. Я тебя отпущу.

Его пальцы скользнули выше к кружеву моих трусиков между бедер.

— Я хочу отвезти тебя домой и трахать всю ночь. Оставить на тебе мои следы. Смотреть, как ты сосешь мой член. Поедать твою киску, пока не попросишь меня остановиться. Но я этого не сделаю, — его пальцы скользнули мимо ткани вниз по моим влажным складочкам. — Бл*дь. Просто скажи мне, чего ты хочешь. Я сделаю это. Ты хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас? Я уйду. У тебя все под контролем. Скажи мне.

Мои глаза закатились, когда он погрузил в меня палец.

— Не останавливайся.

Он зарычал, звук был скорее животным, чем человеческим, и завладел моими губами с яростным поцелуем, который опалил меня. Я обвила руками его шею, когда он поднял меня, мои пятки впились в его спину. Его твердый член прижался ко мне, как раз в том месте, где я нуждалась. Его язык ласкал мой, его губы терзали мои с силой его страсти.

Я вся вспыхнула, когда он поднес палец к губам и слизал мои соки, а потом сунул тот же палец мне в рот. Одной рукой он прижал мои трусики к боку, и через мгновение головка его члена скользнула вниз по моей гладкой коже, пока я сосала его палец.

— Да, черт возьми. — Он с силой толкнулся, врываясь внутрь с самым восхитительным уколом боли и глубочайшим приливом желания.

Оторвавшись от стены, я прижалась к нему бедрами. Его член скользнул глубоко внутрь, и я прикусила его палец.

Он ухмыльнулся и убрал его, затем взял мой рот, трахая меня языком в том же ритме, что и его член внутри меня. Обеими руками он схватил меня за задницу и резко дернул на себя. Звук бьющейся плоти рикошетом разнесся по переулку, возвращая пошлый звук к моим ушам. Я застонала ему в рот, и он проглотил этот звук, а затем вернул его со стоном, от которого по мне пробежали электрические разряды.

Каждый толчок глубоко пронзал меня, боль и удовольствие в бесконечном танце, когда он владел мной, давало мне то, что я не могла получить больше нигде. Он сжал мою грудь через рубашку, затем дернул ее и лифчик вниз и втянул мой сосок в рот.

Я взвизгнула, когда он укусил меня, а затем успокоил, обведя место укуса языком. Мои руки запутались в его волосах, ощущение его члена, бьющегося глубоко внутри меня, как мое собственное сердцебиение, и давление его рта на мой напряженный сосок заставили мои ноги задрожать.

Когда он протянул руку между нами и прижал свой большой палец к моему клитору через ткань моих трусиков, я прижалась головой к кирпичам и боролась за каждый глоток воздуха. Он воспользовался возможностью укусить меня за горло.

— Я знаю, что тебе нужно, — его хриплый голос сказал мне, что он был на грани самообладания.

Я хотела, чтобы он потерял его вместе со мной. Схватив его за волосы, я дернула его голову назад и укусила за горло прямо над воротником рубашки.

— О черт, Камилла, — его ворчание подчеркивало его темп, когда я лизнула укус, а затем укусила еще раз.

Его толчки становились все более беспорядочными, когда его большой палец кружил на моей плоти так, как мне было нужно.

— Гребаное дерьмо. Кончи вместе со мной.

Его слова отбросили меня через край, и я кончила, моя киска сжала его, когда я напряглась и освободилась в волнах блаженства. Я прижалась губами к его шее, когда он глубоко вошел и кончил, его мужской стон прозвучал в моем ухе, когда мы оба отдались безрассудству чистого желания. Мой оргазм нарастал и накатывал, пока не затих и не растворился в тяжелом дыхании. Себастьян лихорадочно покрывал меня поцелуями. Мое лицо, грудь — каждый участок обнаженной кожи.

— Я люблю тебя, — от его голоса у меня перехватило дыхание.

Я почувствовала это. В тот момент, если бы я сказала это в ответ, в мире не было бы ничего более правдивого. Но я этого не сделала, я заперла это чувство подальше, чтобы изучить позже. Научно. Без дымки похоти, окрашивающей мои мысли.

Он опустил меня на землю и достал из кармана носовой платок. Я взяла его и поправила одежду, пока он осматривал переулок.

— Кто-нибудь видел? — я взглянула на него снизу-вверх.

— Не думаю. — Он приподнял мой подбородок и поцеловал. — Я сохраню твою тайну.

Я убрала волосы с лица и попыталась отвлечься от того, что мы только что сделали. В переулке Манхэттена. Всего в двух шагах от оживленной улицы.

— Ты собираешься еще побегать? — он поправил мне воротничок рубашки.

— Я... — Нет? — Я собираюсь переночевать у Вероники. Как и планировалось.

Он не умел скрывать разочарования, но отступил на шаг и протянул руку.

— По крайней мере, позволь Энтони отвезти тебя к ней.

— Я могу взять такси. — Я взяла его под локоть, и мы вышли из переулка, как будто ничего необычного не произошло.

— Я знаю. Но я бы предпочел, чтобы он отвез тебя. Я останусь здесь, чтобы ты могла все обдумать, — он искоса взглянул на меня. — Если, конечно, ты не увлекаешься игрой с хлороформом.

Я сердито посмотрела на него.

— Прекрати шутить о похищении людей.

— Это была не шутка.

Он поднял руку, чтобы подать сигнал Энтони, который припарковался в двадцати футах от нас.

— Нет, психопат. Я не люблю играть с хлороформом.

Он улыбнулся.

— Ладно, это была шутка, но мне очень нравится, когда ты бесишься.

Я шлепнула его по руке, когда Энтони подъехал к обочине перед нами.

— С тобой действительно что-то не так.

— Я знаю. — Он проводил меня до машины и открыл заднюю дверцу.

Я скользнула внутрь.

Он наклонился и поцеловал меня, на этот раз нежно.

— До следующего раза, когда я тебя поймаю, — с этими словами он закрыл дверь, и я наконец смогла перевести дух.

Глава 49

Себастьян

Я прошел мимо метрдотеля во «Френьер» и зашагал прямиком к бару. Отец сидел в конце барной стойки и нянчился со своим Томом Коллинзом (при. пер.: алкогольный коктейль, состоящий из джина, лимонного сока, сахарного сиропа и содовой). Он бросил один взгляд на меня и нахмурился.

— Что? — я уселся рядом с ним и заказал чистый виски.

— Если ты здесь, значит она ушла без тебя, — его уставший взгляд опустился.

— Не все потеряно, — похлопал я его по спине.

— И как это понимать?

— Скажем так, она по-прежнему планирует бегать от меня, но совершенно не против, если каждый раз я буду ее ловить, — я сделал глоток из своего стакана, хотя виски нисколько меня не пьянил. Камилла дала мне надежду, шанс на будущее с ней. — Думаю, самое время отметить это событие.

В глазах отца вспыхнул огонек, он улыбнулся и чокнулся со мной.

— Черт, да! Это прекрасные новости. Так вы двое поговорили? Она сказала, что прощает тебя?

— Мы не были так многословны, — я сделал еще один глоток.

— Так как ты понял, что она…

— Пап, я просто знаю это, ладно? — я послал ему, как сам надеялся, знающий взгляд.

— Оу, — кажется, он догадался, потому что его щеки вспыхнули. — Ох, я понял.

Еще некоторое время мы пили в тишине, хотя я не мог не заметить улыбку на его лице, пока он попивал свой напиток.

— Так, куда она направилась?

— К своей подруге Веронике. Она останавливается у нее, когда приезжает в город. Энтони отвез ее, когда мы договорили.

— Но вы еще увидитесь?

— Пап. Выдохни. Да. Она не сказала «нет». Это то же самое, что и откровенное «да».

— И она знает это. Знает тебя даже лучше, чем я, — кивнул он.

— Согласен.

— Ты сделал это, — он махнул, заказав еще один напиток. — Или, по крайней мере, начал. Она не убежала с криком. Это всегда хороший знак.

— Она убежала, но я поймал ее. Я всегда буду ловить ее, — новое ощущение, которое заставляло меня парить, росло в груди. И именно она вызывала его. Вся моя любовь принадлежала ей.

Глава 50

Камилла

— Вероника? — позвала я, когда вошла в ее квартиру. Тишина была мне приветствием. Все ясно, она снова на свидании со своей новой игрушкой.

Облегчение нахлынуло на меня. Мне нужно было время, чтобы подумать о том, что произошло в том переулке. Я бросила сумку на столик в прихожей и пошла на кухню, включив свет. Прислонившись к стойке, я засмеялась и закрыла лицо руками.

— Ты сошла с ума. Это какое-то безумие, — смешок перерос в полноценную улыбку. — А сейчас я говорю сама с собой. Прекрасно, — я открыла холодильник и схватила бутылку воды.

Медленно попивая, я прокручивала в голове все, что произошло: ощущение его кожи на моей, мое имя, слетающее с его губ. И самое главное — его манера любить меня. Бабочки порхали и кружились в моем животе. Я держала себя в руках, и на мгновение в том переулке я осознала, что именно я дергаю его за ниточки. Он был пленником, привязанным ко мне. Не золотой нитью, а незримой связью, которую могли чувствовать только мы. Я не могла выразить это словами, пока не могла. Но я знала это также точно, как и то, что он никогда не прекратит меня преследовать, — я влюбилась в Себастьяна. Эта любовь была неправильной и больной, но она была настоящей.

Я провела рукой по горлу и закрыла глаза, представляя его рот напротив моего, вкус одержимости им. Свобода сладка. Но его поцелуи слаще.

— Пора это прекращать, чудила, — я допила воду, затем выключила свет на кухне и прошла в гостиную.

— Хорошо провела время?

— Линк? — взвизгнула я, подпрыгнув.

Он сидел в кресле спиной к маленькому окну. Его лицо находилось в тени, он сидел неподвижно, но я чувствовала его взгляд на себе.

— Что ты тут делаешь?

Он не ответил. Я щелкнула выключателем. Ничего не произошло.

— Линк? — по коже побежали мурашки, когда я взглянула на его мрачный профиль.

— Я все это время был очень терпелив, — что-то хрустнуло в его руке. — Давал тебе пространство. Ждал, когда ты будешь готова к большему, — скрип, щелчок. — Я уважал твои просьбы о времени. Обнимал тебя, пока ты оплакивала родителей, затем приходил домой с яйцами синее, чем гребаный Гудзон, — скрип, щелчок.

Я попятилась обратно в коридор.

— Прекрати. Тебе не о чем беспокоиться, — он протянул руку на свет, и я увидела коробочку с кольцом в его ладони. — Оно должно было стать твоим. Но ты его не заслуживаешь, — коробочка вновь скрылась в тени. Скрип, щелчок. — Я был хорошим парнем, ждал тебя. Но тебе ведь не нужен был хороший парень, не так ли?

— Линк, тебе лучше уйти, — я сделала еще один шаг назад.

Тень пошевелилась, и Линк двинулся на меня. Я бросилась в коридор, но он поймал меня за талию и зажал мне рот рукой.

— Тебе нужен был плохой парень. Ты отдала то, что принадлежало мне, этому гребаному маньяку, — его слова были полны ярости. — Ты позволила ему трахнуть себя у грязной стены, как кусок дерьма, которым ты на самом деле и являешься, — он потащил меня в спальню Вероники. — Моя ошибка была в том, что я обращался с тобой, будто ты особенная, будто ты единственная. А ты на самом же деле хотела, чтобы с тобой обращались как со шлюхой. Собственно, как и все шлюхи.

Я боролась, царапая его руки и пытаясь пнуть. Этого не могло происходить на самом деле. Я не могла позволить этому случиться.

Он сжимал мое лицо и талию так, что мне показалось, будто он может сломать меня пополам.

— Ш-ш-ш. Не беспокойся. Я дам тебе то, чего ты хочешь. Я видел, как тебе нравится. Грубо, грязно. Это как раз то, что ты получишь. Больше никакого хорошего парня для тебя.

Он толкнул меня на кровать и прижал к себе, одной рукой все еще зажимая мне рот.

— Может, хочешь мне все объяснить?

Я закивала.

— Если закричишь, я задушу тебя, а потом сделаю с твоим телом все, что захочу. Поняла?

Я снова кивнула.

— Говори, — он убрал руку с моего рта и вцепился в волосы.

Это не был Линк, которого я знала. Его глаза были безумны, его лицо превратилось в маску ярости. Что-то в нем сломалось.

— Пожалуйста, не надо.

— Ш-ш-ш, — он снова зажал мне рот ладонью. — Я думал, ты собиралась мне объяснить, почему я увидел, как этот кусок дерьма, Себастьян, трахал мою киску. Вот что я хочу узнать. Ты можешь рассказать мне это, или мне лучше сразу приступить к делу? — он скользнул рукой под мою юбку, задирая ее вверх.

Я закивала, пока мысли лихорадочно бегали.

— Хорошо, — Линк впился пальцами в мое бедро. — Последний шанс, — он убрал руку от моего рта.

— Подозрения Минта были правдой. Я никогда не была на Амазонке. Все это время я была у Себастьяна.

— Что? — потряс он головой.

— Это правда. Он удерживал меня в своем доме. Я не могла сбежать.

— То есть, хочешь сказать, что дала ему еще раньше? — его пальцы сильнее сжались на моем бедре.

— Линк, пожалуйста, — схватила я его за запястье. — Он удерживал меня в плену.

— Ладно, допустим, ты говоришь правду, и ты действительно была у него в плену, — он выглядел понимающим, но его глаза прожигали меня. — А сегодня у стены ты тоже была пленницей?

— Это не ты, ты не такой, — мой голос надломился.

— А вот тут ты ошибаешься, — он запустил пальцы под мое белье. — Я всегда был именно таким. Но пытался измениться для тебя. Быть лучше. Быть твоим белым рыцарем, — выкрикнул он, ткань впилась в мою кожу и разорвалась. — Но это не то, чего ты хотела на самом деле.

— Не надо, — слезы заскользили по моим вискам.

— Ты любишь его? — Линк сдавил мое бедро. — Не лги мне.

Слова застряли в горле, и я не могла ответить. Но правда отразилась в моих глазах, потому что Линк напрягся и стиснул зубы.

— Так я и думал, — он закрыл глаза и сжал челюсти. Когда он вновь открыл глаза, Линк исчез. Остался только его гнев.

— Линк.

— Заткнись! — он сжал мое горло. — Ни единого слова больше. Ты отдашь мне то, что задолжала. И только тогда я уйду. Пойдешь в полицию — я расскажу им о Себастьяне, как он похитил тебя и удерживал против твоей воли, я все расскажу. Твой псих-любовничек отправится в тюрьму, где ему, бл*дь, самое место.

Я боролась, пытаясь оттолкнуть его, ударить или пнуть. Но он был слишком сильным. Он навалился на меня всем телом, сжав горло и перекрыв доступ кислорода. Я вцепилась ногтями ему в лицо.

— Черт возьми! — он схватил меня за волосы другой рукой и дергал до тех пор, что мне показалось, что он вот-вот вырвет их.

Я продолжала бороться, отказываясь сдаваться.

— Прекращай, чертова ты стерва, — он устроился между моих бедер. — Я получу все, независимо от того, будешь ты в сознании или нет. Мне плевать. Продолжай в том же духе и свет для тебя погаснет.

Я не могла сдаться. Схватив в кулак его волосы, я тянула их так сильно, как только могла. Он застонал и усилил хватку на моем горле, пока в глазах не потемнело. Легкие горели, и я не могла думать ни о чем, кроме как о возможности сделать еще один вдох. Мои руки упали на кровать, а Линк улыбнулся.

— Вот и все, — он отпустил мои волосы и рукой подался между нашими телами. Щелчок пряжки его ремня отозвался звоном в ушах.

Зрение помутилось, и только жестокое лицо Линка издевательски различалось в пелене. Удар. Что-то сломалось. А затем я снова могла дышать. Я перевернулась и закашлялась, жадно глотая воздух, ощущая, как жизненный силы спускаются по горлу к легким. Зрение прояснилось и слух тоже.

Я различила смачные удары и глубокие стоны. Я сглотнула и ощупала горло. Свернувшись в позе эмбриона на кровати, я втягивала воздух, пока туман в голове не рассеялся. Я села и хотела было броситься к двери, но путь был прегражден.

Себастьян сидел верхом на Линке и бил его снова и снова. Лицо Линка было окровавлено, а глаза закрыты.

— Себастьян! — я подбежала к нему и схватила за руку. — Ты же убьешь его!

— Именно, — он перестал замахиваться, как только я накрыла его руку своей. — Убью. Так что отойди, чтобы я мог закончить начатое.

— Нет.

Он повернулся и взглянул на меня, один его глаз был красным и опухшим.

— Ты хочешь, чтобы он жил?

Нет. Я перевела взгляд на Линка, на реального человека под маской. На монстра.

— Я не хочу, чтобы ты отправился в тюрьму. Если ты убьешь его, они тебя заберут. В лечебное учреждение или еще куда похуже.

Он взглянул на мое горло, и его глаза потемнели.

— Плевать. Он заслуживает смерти.

— Мне не плевать, — я вцепилась в его руку. — Пожалуйста, — я тоже хотела, чтобы Линк умер и исчез, но я не могла позволить Себастьяну сделать это. Он спас меня.

— Если ты этого хочешь, — он протянул руку и коснулся моей щеки.

— Хочу, — и я отпустила его.

Он встал и сгреб меня в объятия, от которых страх и боль отступали. Не выпуская меня из рук, он перешагнул через Линка и понес меня в гостиную.

— Подожди, — я показала на пол. — Поставь меня.

Он приподнял одну бровь, но опустил меня на ноги. Я подбежала к Линку и пнула его по ребрам. Он застонал и скорчился от боли.

— Теперь все, — я вернулась к Себастьяну.

— Я говорил, как сильно люблю тебя? — он улыбнулся и снова взял меня на руки.

— Несколько раз, но можешь сказать еще, я не против.

— Я люблю тебя больше, чем что-либо в этом мире, — он сел на диван и начал меня укачивать в своих руках. — Где болит?

— Только горло.

— Ты точно уверена, что я не могу его убить? — снова уточнил он.

— Абсолютно, — я погладила его грудь. Даже с Ликом, лежащим на полу в коридоре, я знала, что в руках Себастьяна я в безопасности.

— Прости, что так долго добирался.

Я отодвинулась и всмотрелась в его глаза.

— Как ты узнал?

— Я, ох, ладно, — прочистил он горло. — Помнишь, я устанавливал жучки в твоем доме?

— О, бог мой, ты и в квартире Вероники расставил их? — покачала я головой.

— Я собирался их все убрать, но у Тимоти не было возможности прийти сюда, и поэтому они еще тут, — его глаз начал заплывать еще сильнее, что почти закрылся. — Я всего-то хотел проверить и убедиться, что ты добралась до дома и в безопасности. Я не собирался следить за тобой. Но когда я увидел его, развалившегося в ожидании тебя, то поспешил как можно скорее.

— Тебе нужно приложить лед, — я постаралась встать с его колен, но он удержал меня на месте.

— Все, что мне нужно, это только ты, — он повернул меня за подбородок, чтобы изучить мою шею. — Похоже, будет синяк.

— Я практически ничего не чувствую, — я опустила голову на его плечо. — Ты здесь. Больше мне ничего не нужно.

— Ты хоть представляешь, насколько прекрасно это звучит? — Себастьян прижал меня крепче.

Линк застонал в коридоре.

— Дай мне секунду, — Себастьян усадил меня рядом.

— Не надо…

— Я не стану его убивать, — зашагал он к коридору. Еще больше стонов, а затем звук скольжения по полу. Себастьян тащил Линка за ворот его пиджака, затем открыл дверь и вытолкал его из квартиры.

— Думаю, нет нужды говорить, что ты уволен. Если я когда-либо увижу твою рожу снова, я голыми руками убью тебя и закопаю у себя в лесу. Твое тело никогда не найдут. И мне ничего за это не будет.

Линк снова застонал, когда Себастьян захлопнул дверь и щелкнул замком.

Он вернулся ко мне и сел рядом. Откинувшись на спину, он притянул меня к своей груди.

— Ты в порядке?

Жестокость Линка оставила свой отпечаток во мне. Я знала это. Я чувствовала, как кусочек моей души окрасился в цвета дьявола, и это произошло задолго до сегодняшних событий. Но я не позволю этому управлять мной.

Я прижималась к груди Себастьяна, пока он водил руками вверх и вниз по моей спине.

— Думаю, я буду в порядке. Мы будем в порядке.

— Мы? — нотки надежды в его голосе вызвали во мне улыбку.

— Да, мы. После всего мы — команда. Мы победили злодея.

— Хм, — он погладил меня по голове. — Я думал, что в твоей истории злодей — это я.

— Я ошиблась, — я оперлась подбородком о его грудь и посмотрела ему в глаза. — После произошедшего ты не злодей. Психопат? Да. Но ты герой в моей истории.

— Я еще никогда не был чьим-то героем.

— Будешь моим.

— Так, выходит, я хороший парень?

— Не увлекайся, — я подтянулась вверх и чмокнула его в подбородок.

Он засмеялся богатым и бархатным звуком.

— Себастьян?

— Слушаю, моя героиня? — его теплота затопила мое сердце.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

— Ох, правда? — вскинула я голову.

— Твои эмоции. Одну я все никак не мог понять. Но я собрал их достаточно, чтобы определить, что это любовь.

— Ты не мог разобраться в моих чувствах как робот.

— Но я это сделал, — он подтянул меня выше и нежно поцеловал. — Мне словно чего-то не хватало. Деталь, которую я никак не мог расшифровать, как бы ни старался. Пока не понял, как сильно люблю тебя. И тогда все встало на свои места, будто недостающий кусочек пазла, — подмигнул он. — Мне даже не пришлось принуждать, хотя сначала пытался.

— Пытался, — я взяла его лицо в ладони. — Психосталкер.

— Ты любишь это.

— Нет, — я медленно и сладко его поцеловала. — Я люблю только тебя.

Эпилог

Камилла

Зелень в Нью-Йорке всегда выглядела иначе, здесь она существовала, по крайней мере, в четырех оттенках. И каждый оттенок был по-своему прекрасен, предвещал ли он весну или же показывал все великолепие лета. Мне казалось, что я разбираюсь в зелени. Это было не так.

Множество листьев, древесных растений, диких цветов и всевозможные виды растительности заполняли все пространство тропического леса. Зеленый — это был уже не цвет. Это была жизнь. Бесконечный поток оттенков, которые окрашивали каждую часть моего мира.

Я потянулась вперед, обрабатывая маленькой лопаткой корни бромелии, которая росла в изгибе дерева примерно в ста футах (прим. 30 м) над землей. Листья колыхались, когда я копала и подгребала. Аккуратно выкопав растение, я легонько потянула его за основание и вытащила, комья грязи каскадом посыпались на лесной настил. Я положила цветок в походную сумку, затем оттолкнулась от дерева и отпустила веревку, чтобы спуститься на землю. Меня слегка пошатывало во время спуска, пока ноги не коснулись опавшей листвы. Я отстегнула карабин и направилась к небольшому лагерю, который мы разбили неподалеку.

— Ты видела эту лягушку? — голос Себастьяна испугал меня, и я остановилась, всматриваясь в листья и ветви, пока не уловила движение. Он стоял в стороне от тропинки и не сводил глаз с чего-то в траве перед ним.

— Давай посмотрим, — я вышла перед ним и проследила за его взглядом. — Ага, — ярко-голубая лягушка с черными пятнами сидела на широком листе, ее раскосые глаза смотрели на нас с двух разных сторон.

— Я почти поймал ее минуту назад. Я хотел принести ее тебе, — протянул руку к лягушке Себастьян.

— Нет, — шлепнула я его по руке.

— Ты ведь знаешь, как сильно я люблю, когда ты становишься игривой, — он прижал меня теснее к себе. Мой самый любимый оттенок зеленого смотрел прямо на меня.

— А я не люблю, когда ты пытаешься кого-то умертвить, — я посмотрела на лист. — Эта лягушка принадлежит семейству Древолазов.

— Продолжай говорить эти свои ученые штучки, — Себастьян поцеловал мою шею, а его руки пробрались за пояс моих шорт, сжав задницу.

— Это ядовитая лягушка-дротик. Одно прикосновение может вызвать сильнейшую болезнь, а в зависимости от того, что лягушка ела в последнее время, обычно это ядовитые насекомые, дело может закончиться даже летальным исходом, — вздохнула я.

— Ты бы спасла меня, — он поцеловал меня в губы. — Снова.

— Если мне не изменяет память, то именно ты меня спас, — рассмеялась я в его губы.

— Память тебе изменяет, — Себастьян огляделся по сторонам. — Давай перенесем этот разговор в нашу палатку, — он наклонился и перекинул меня через плечо.

— Эй! — я схватила свою сумку. — Смотри за моим образцом.

— Я хочу смотреть за другими вещами, — он пробирался через деревья, направляясь точно к небольшому скоплению палаток.

В пятидесяти милях находился довольно крупный филиал моей полевой школы. Ученики из Трентона работали в нем в течение лета, изучая тропический лес и проводя эксперименты под моим руководством. После возвращения в школу мы продолжали исследования уже в Нью-Йорке. Я использовала средства, выделенные Биллом по доверенности, плюс щедрые инвестиции от Себастьяна, чтобы основать целую научную инициативу. Позже летом мы приняли учащихся других средних школ и были на пути к тому, чтобы стать престижной международной учебной организацией.

Минт и Дженна, инструкторы летней полевой школы, прошли мимо нас, когда мы приблизились к лагерю. Домашняя история Минта прояснилась вскоре после того, как я вернулась в Трентон, его родители возобновили свои отношения, а Хэл вышел из игры. Это было сродни чуду, но я не стала задавать вопросов.

— Только не снова, — покачал головой Минт. — Потише, а то напугаете учеников.

Я покраснела и постучала Себастьяна по спине.

— Опусти меня. Это выглядит ужасно.

— Миссис Линдстром упала, — излишне громко объявил Себастьян, ничуть не выдавая нас. — Но не волнуйтесь. Я вылечу ее в нашей палатке.

Дженна хихикнула, и они с Минтом, взявшись за руки, пошли дальше по тропинке и скрылись из виду.

Звук молнии прорезал воздух. Я посмотрела направо и увидела Тимоти, выходящего из палатки Грегори. Он пригладил футболку и поспешил прочь, не встречаясь со мной взглядом. Это было самое настоящее бегство с позором.

— Ты это видел? — прошептала я.

— Я сейчас сосредоточен на одной единственной вещи, — шлепнул по моей заднице Себастьян.

— Грубиян.

— Пришли, — он опустил меня в палатку, где игра света создавала причудливые узоры на тонком серо-коричневом материале. — А сейчас мне нужно, чтобы ты разделась, и я смог осмотреть твои раны.

— Я почти уверена, что тебе необязательно доигрывать этот спектакль, — я убрала свой рюкзак в сторону, и Себастьян опустился на колени между моих ног.

Он расстегнул мои шорты и спустил их по ногам вместе с трусиками.

— Скажите, где болит, — поцеловал мое бедро Себастьян.

— Вы почти в нужном месте, доктор, — я зарылась пальцами в его волосы.

— Так и знал. Тебе требуется лечение, — улыбнулся он. Прижимаясь поцелуем к моей киске, он тихо и низко прорычал. — Сними рубашку.

Я стянула ее через голову, когда он лизнул мой клитор. Обхватив одну из моих грудей, он опустил меня на спину и раздвинул ноги шире. Мое тело гудело от жара и желания, пока он медленно лизал и сосал мою горячую плоть.

— Как ты себя чувствуешь?

— Идеально, — я приподняла бедра и взглянула в его глаза, пока он пожирал меня.

— Идеально что?

— Идеально, доктор.

Себастьян усмехнулся и всосал мой клитор между зубами. Пожар внутри меня разгорался все сильнее и сильнее, и я жаждала каждое движение его языка. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать стон. Он сжал мой сосок между большим и указательным пальцами, сводя меня с ума. Я приподнялась на локтях и потянула его за волосы.

— Я хочу тебя.

Он поцеловал меня в живот, задержавшись на груди, затем начал посасывать горло. Я потянулась к его штанам, расстегнув их, освободила его толстый член. Он пульсировал в моей ладони, пока я медленно гладила его по всей длине. Потребность ощутить его внутри заглушала все остальные чувства.

Простонав мне в рот, Себастьян разместил головку у моего входа и толкнулся внутрь. Я вцепилась в его футболку на спине, он стянул ее с себя и бросил куда-то в сторону, его крепкие мышцы напряглись под моими ладонями, когда он полностью вошел в меня.

Наши рты встретились, и в порыве страсти поцелуи смешивались с покусываниями, пока он жестко врезался в меня, сотрясая каждым толчком и посылая искры прямиком в клитор.

— Я. Позволь мне, — я толкнула Себастьяна в плечо, и он перекатился так, что я оказалась сверху. Я уперлась ладонями в его грудь, удерживая равновесие, пока объезжала его член.

— Вот так. Дай мне посмотреть на тебя, — он обхватил мою грудь, сжав, и смотрел туда, где наши тела были едины.

Я обхватила его запястья, опираясь на них, пока двигалась вперед-назад на его члене, и каждый новый толчок был глубже и жестче. Приподнявшись, Себастьян втянул в рот один из сосков и потянулся рукой к моей заднице, чтобы шлепнуть по ней. Я застонала, не в силах больше сдерживаться. Он снова шлепнул меня, на этот раз жестче, и я ускорила ритм. Себастьян переключился на другой сосок, посасывая и покусывая его, пока я терлась о него своей киской, и с каждым движением мои бедра замедлялись, я сконцентрировалась на ощущениях, когда ноги задрожали.

Себастьян откинулся назад и шлепнул по моей заднице двумя руками.

— Давай же, забирай все без остатка.

Запрокинув голову, я продолжала скакать на нем. Он сжал мои бедра, увеличив давление, когда все мое тело прошибло потом, и я опустилась на него.

— Бл*дь, — его член стал еще жестче и толще во мне. — Это слишком.

— Подожди, — я впилась ногтями в мышцы его пресса.

— Не могу, — пробормотал Себастьян и шлепнул меня по заднице так сильно, что я вскрикнула. Боль была идеальной, доведя меня до крышесносного оргазма.

На языке крутилось только его имя, когда мои бедра сжались, и все внутри меня напряглось от невероятного наслаждения, а затем взорвалось, разлетевшись на мелкие осколки. Себастьян застонал и жестко толкнулся в меня, покрыв своей спермой, пока мои стеночки сжимали его, вбирая все до последней капли. Я плыла по волнам блаженства до тех пор, пока обессиленно не рухнула на его грудь.

Себастьян поцеловал меня в лоб и погладил по саднящим следам на заднице.

— Чертовски сексуально.

— Ты знаешь, как на меня влияют твои замашки пещерного человека, — я прислонилась щекой к его груди и постаралась выровнять дыхание.

— Знаю. Поэтому и пользуюсь этим, — засмеялся он.

Я укусила его за грудную мышцу, и член внутри меня вновь напрягся.

— Ты знаешь, как действуют на меня укусы, — Себастьян перевернулся, уложив меня на спину, и поцеловал, его рот завладел мной, пока его бедра двигались в неспешном ритме.

Я ответила на поцелуй, наши языки боролись, пока тела скользили друг напротив друга, и мои соски снова затвердели. Слишком чувствительный клитор реагировал на каждое прикосновение Себастьяна, что ощущались просто восхитительно. Его член вновь рвался в бой, ударяя меня во все нужные места, пока Себастьян медленно двигался.

— Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? — разорвав поцелуй, он посмотрел на меня.

— Думаю, да, — я обхватила руками его шею. — Так сильно, что даже сошел с ума, похитил меня и влюбил в себя, несмотря ни на что.

— Я не могу заставить тебя делать то, что ты не хочешь, — улыбнулся он. — Думаю, ты ответила мне взаимностью в день, когда я, наконец, понял это.

— Возможно, — я толкнулась бедрами вверх и обхватила ногами его талию.

Себастьян снова поцеловал меня, его губы были мягкими и уверенными, как и его любовь ко мне.

— Ты помнишь уроки психотерапии с отцом?

— Ага. Они сделали из меня прекрасного и достойного гражданина, коим я сейчас и являюсь, — он прикусил мою губу.

— Ты был на занятии, когда изучались птицы и пчелы? — я немного отодвинулась от него.

— Конечно, — Себастьян толкнулся немного грубее. — Мне нравится думать, что я особенно хорошо усвоил данную тему.

— Так и есть, — кивнула я. — И даже больше, чем нужно, — улыбнулась я ему.

— Ты забыла меня, — он наклонил голову вбок, и его игривое выражение лица заставило меня хихикнуть.

— Никогда, — чмокнула я его в нос. — Я вся твоя, как и ребенок.

Себастьян замер, а его глаза расширились.

— Ты имеешь в виду… ты… прямо сейчас… ты… — он встал с меня, но я прижала его ближе, не желая отпускать.

— Ты никак не навредишь нам. Пока еще рано. Но это правда. Я беременна.

Когда Себастьян улыбнулся, чистая радость отразилась на его красивом лице, и я крепко обняла его. Он все еще не шевелился, когда я осыпала поцелуями его плечо. Отстранившись, он посмотрел на меня сверху вниз, и в его глазах блестели слезы.

— Но что, если... — его голос дрогнул от волнения. — Что, если он будет таким же, как я?

И как я могла бояться того, что мое сердце будет разбито, если оно полно любви? Я притянула лицо Себастьяна к себе и прижалась своим лбом к его.

— Значит, он будет прекрасен, если тебя интересует мое мнение.

Его слезы смешались с моими собственными, когда Себастьян поцеловал меня.

Наши души слились воедино, и однажды они снова станцуют в темноте… и на свету.

Бонусная глава

Себастьян

Хэл вышагивал по коридору отеля, уверенный, что вот-вот встретится с матерью Минта, чтобы немного развлечься после обеда. Я сидел возле бара и наблюдал, как он проходит мимо. За последние несколько недель Камилла потратила несколько минут (а конкретно целых семнадцать) нашего времени на переписку с Минтом, убеждая в том, что его домашняя ситуация утрясется и что он не одинок.

Моя заботливая, удивительная Камилла. Конечно, она сделает все, что в ее силах, чтобы попытаться помочь ребенку. Но те минуты, что были потрачены на переписку, принадлежали мне. А если я начинал ворчать по этому поводу, Камилла просто смеялась и говорила, что я «самый милый одержимый псих», которого она когда-либо встречала. Но я был не просто психом. Я был решателем проблем.

Тимоти прислонился к стене рядом с лифтом, на плече у него висела черная сумка. Я кивнул ему, и он последовал за Хэлом в кабину. Это был мой знак. Я оплатил счет, встал, поправил галстук и направился к лифту. Через несколько минут я вошел в дешевую комнату на втором этаже.

Хэл, с черным мешком на голове и связанными за спиной руками, сидел на кровати. Пуговицы на его рубашке впивались в огромный живот, отчего Хэл напоминал Шалтая-Болтая.

Тимоти покопался в своей сумке и завалил кровать гигантскими фаллоимитаторами, смазкой и ошеломительным выбором анальных шариков. Он вытащил бумажник Хэла, бросил удостоверение на покрывало и сделал несколько снимков.

Я взглянул на часы. Оставался час до того, как я должен был быть в Трентоне, чтобы пригласить Камиллу на незапланированный ланч. Уйма времени, чтобы донести свои мысли до Хэла. Я мог бы просто уволить его, но это не решило бы проблему полностью. Черт, безработица могла вынудить его еще крепче держаться за мать Минта. Это был хороший план. Все нюансы были учтены.

Хэл пыхтел, воздух вырывался из его легких быстро и поверхностно. Похоже, скотч на его губах делал свое дело. Я стукнул его по затылку, и он завизжал. Слишком просто.

— Хэл, я знаю о тебе все: где ты живешь, твой личный капитал, твою кредитную историю, родословную, код от тайного сейфа в полу под кроватью, сколько кусков в половине буханки хлеба, что лежит в твоей кладовой, если что, одиннадцать.

Он склонил голову набок, внимательно вслушиваясь в каждое слово, и я наклонился ниже.

— Что еще важнее, я знаю, что ты трахаешься с женой своего брата.

Он затрясся и издал заклеенным ртом звук «ммф».

— Не делай этого, Хэл, — я снова стукнул его по затылку, вызвав очередной жалобный визг. — Кивни, если ты не отрицаешь, что трахал жену брата.

Он замер, затем медленно кивнул.

— Понимаешь, это провоцирует проблемы в твоей жизни, в ее жизни, а также в жизнях людей, с которыми вы связанны. Включая меня, — я вцепился в ткань черного мешка и сжал ее в кулаке. — Мне не нравится, что твои ошибки влияют на мою жизнь. Ни капельки, Хэл.

Он застонал и попытался отодвинуться от меня, но я дернул его обратно.

— Поэтому мы постараемся уладить все прямо сейчас. Верно?

Он закивал напротив моего кулака.

— Отлично, — я отпустил его и погладил по голове.

— Ты будешь держаться подальше от жены брата. Скажешь ей, что все кончено. И ты будешь крайне убедительным. Если попытаешься снова с ней встретиться, заговорить, признаешься, что скучаешь, или хотя бы чихнешь в ее, бл*дь, сторону, то я снова притащу тебя сюда и мы повторим наш разговор от и до.

Тимоти прижал тупую сторону лезвия ножа к горлу Хэла, и я направился к выходу.

— Только в следующий раз, я дам слово ножу.

Хэл закричал под лентой, и все его тело затряслось.

— О, и если ты проболтаешься хоть единой душе о нашем междусобойчике, то твои фотографии пойдут гулять по всем твоим друзьям и деловым партнерам. Похоже, у тебя есть слабость к фантазиям о похищении, к большим черным членам и анальным играм, которые можно найти только в самых узких и рисковых фетишистских кругах.

Я кивнул Тимоти, он толкнул Хэла на кровать и последовал за мной к двери.

Мы вернулись к стойке регистрации и сунули парочку купюр помощнику консьержа. Она проконтролирует, чтобы ни одна видеозапись с нашим участием на территории отеля не была найдена, просто на случай, если Хэл вздумает выкинуть какую-нибудь глупость.

— Что если он узнал Ваш голос? — Тимоти скользнул на заднее сидение лимузина вслед за мной.

— Я надеюсь, что он заподозрит меня, — улыбнулся я. — Когда я буду видеть его в своей компании, то хочу, чтобы он нервничал, переживал и, что наиболее важно, хочу, чтобы он не сворачивал на скользкую дорожку. Думаю, страх передо мной утрясет эту ситуацию. Он, конечно, не сможет это доказать, но какая-то его часть будет знать это, и он будет бояться. Идеально.

— Блестяще, — усмехнулся Тимоти. Спустя некоторое время он повернулся ко мне с насмешливым выражением лица. — А что если это не сработает?

— Я когда-нибудь рассказывал тебе историю о домашнем петухе моего соседа? — ухмыльнулся я.

Конец