Знак Вопроса 1998 № 01

К ЧИТАТЕЛЮ

О богатстве человечество мечтало всегда, но во все эпохи добывали и добивались его по-разному. Кто-то за счет своего труда, кто-то — за счет других. Идти долгим путем не хотелось никому. Искали путей коротких. Скажем, разбогатеть можно мгновенно: что-то завоевать, украсть, найти клад, приобрести наследство, отыскать золотую жилу и т. д. Но среди таких коротких путей есть один путь, весьма своеобразный, можно даже сказать, «элитный». Это путь алхимика-золотоделателя.

Об алхимии большинство из нас знают крайне немного. Пожалуй, только то, что это были некие «глупые» предшественники «умных» химиков. И то, что они «делали золото». И пытались делать его практически «из ничего», во всяком случае, из веществ явно не золотоносных, например из… фекалий! Но все было не так-то просто. Алхимики занимались отнюдь не только погоней за золотом. Недаром именно алхимиков, а не кого-то другого называли «философами». Современные же химики про это не ведают, а современные «философы» — и тем более.

И если сама алхимия ушла далеко в прошлое, то ее методами многие из нас пользуются буквально каждый день, даже не подозревая об этом.

Давайте же откроем эту интереснейшую страничку истории науки. И пусть первый наш большой рассказ об алхимии будет про Великое Делание, про делание знаменитого Философского камня — источника здоровья, богатства и счастья.

Так по крайней мере считали.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ АЛХИМИИ

П. Пиобб в книге «Древняя высшая магия. Теория и практические формулы» относит алхимию к оккультным наукам. Систематика оккультизма там такова: 1) Отдел общего оккультизма; 2) Астрология общая; 3) Психологическая алхимия; 4) Магия; 5) Теургия.

Само же понятие алхимии дается П. Пиоббом весьма скромно и лаконично: «Алхимия — древняя наука, изучающая законы природы в их приложении к низшим ея царствам: минеральному, растительному и животному».

В этом определении, однако, мало чего-либо «магического» и «волшебного». Итак, что же такое — алхимия?

Наиболее лаконичные, но емкие определения любого предмета дают, как ни странно, отнюдь не многотомные и прославленные энциклопедии, а относительно небольшие словари (правда, лучше, если они — специализированные).

«Алхимия, — сообщает «Новейший энциклопедический словарь», — до 17 столетия то же, что химия, затем — стремление адептов превратить неблагородные металлы в золото и серебро с помощью философского камня, или камня мудрецов, или найти эликсир жизни. Знаменитые алхимики средних веков: Альберт Великий, Роджер Бэкон, Арнольд Вилланова, Раймунд Луллий».

Итак, отражен важный момент: все химическое раньше так же именовалось «алхимией», но позже, когда ушли прочь медицинская химия (фармакология и токсикология), производственная (промышленная) химия и химия эстрадная (фокусники), алхимиками остались исключительно «золотоделатели».

«Алхимия» (позднелат. alchimia, от араб, ал-кимиа), — сообщает «Энциклопедический словарь» (1–2 т. М.: Сов. энциклопедия, 1963), — направление в химии в средние века, в основе которого лежали ложные представления о возможности получения «Философского камня, якобы превращающего неблагородные металлы в золото, и «жизненного эликсира», будто бы сообщающего человеку бессмертие.

Алхимия особенно широко была распространена в Западной Европе в XII–XVII вв.; в России распространения не получила. Некоторые алхимики достигали отдельных результатов, не связанных с неосуществимыми задачами алхимии, но имевших значение для развития химических знаний. Современные методы превращения химических элементов, основанные на новейших достижениях физики атомного ядра, не имеют ничего общего с мистическими представлениями алхимиков».

Итак, еще один важный момент: в России, в стране лесов и полей, с малым количеством открытых рудных месторождений — алхимия не имела чисто природных оснований, «поддержки», в отличие от Западной Европы.

«Алхимия, — сообщает компактный, но на редкость точный и емкий «Философский словарь» под редакцией Э. Л. Радлова, — химия древности и средних веков, вплоть до XVII века. Главной задачей ея было найти средство для превращения неблагородных металлов в благородные, а также открыть жизненный эликсир.

Теоретическим основанием алхимии служило положение о единстве материи и о возможности перехода качеств одного элемента в другой. Философским камнем назывался тот препарат, посредством которого совершается превращение металлов.

Родиной алхимии был Египет. От александрийских греков алхимия перешла к арабам и от них — в Западную Европу. Вера в алхимию не исчезла и до настоящего времени. С историей алхимии можно познакомиться по сочинениям Коппа «Alchemie» и Бертелло «Les origines de l’alchemie», который в 1889 г. издал тексты греческих алхимиков с французским переводом».

Забавно, но в современном, огромном, в 10 раз тяжелее весом, в 800 с лишним страниц «Философском энциклопедическом словаре» «алхимии» не было уделено ни строчки. Между словами «Алогизм» и «Альберт Великий» (страстный любитель алхимии, заметим) она не уместилась.

И это невзирая на то, что многие века именно алхимиков почетно или презрительно именовали «философами»…

Слово «алхимия» чаще всего производят от арабского «аль-хеми», подразумевая, что «аль» — типично восточная приставка, а слово «хеми» (кеми, кхеми) обозначает «земля», «химос» (хумос, гумус) — сок, выжатый из растений.

Впрочем, писательница Е. П. Блаватская (1831–1891), хороший знаток древней мистики и магии, основательница «теософии», указывает иную версию названия чернокнижной дисциплины, — от древнееврейского «алхим», или «элохим», что означает буквально «духи», «боги», «истина» («Бени Элохим» — сыновья Бога и т. п.).

Итак, что же это такое — «алхимия»? Человек, впервые сталкивающийся с алхимией, имеет о ней, как правило, крайне смутное и искаженное представление, основанное чаще всего лишь на основе неграмотных мистико-приключенческих фильмов и книг.

Обратимся поэтому для начала к некоторым авторитетам, знакомым с алхимией далеко не понаслышке. Здесь, забегая вперед, можно отметить странную картину. Одни видели в алхимии яркую, сверкающую золотом цель, другие утверждали, что цель эта ложна, как лживы и сами алхимики.

В стихотворной сатире «Корабль дураков» немецкий поэт Себастьян Брант (1458–1521) ясно высказал свое мнение относительно алхимиков:

Алхимия — примером служит тому, как

плутни с дурью дружат.

Вот этой, мол, наукой ложной и золото

в ретортах можно

Искусственным путем добыть, лишь надо

терпеливым быть.

О, сколь неумные лгуны — их трюки

сразу же видны!

Кто честно и безбедно жили, все состояние

вложили

В дурацкие реторты, в тигли, а проку

так и не достигли.

Поиск Философского камня — вот основная цель многих алхимиков. Но цель ли это всей алхимии, и истинная ли эта цель? Великий художник Леонардо да Винчи (1452–1519), прекрасно знавший нравы своей эпохи и алхимию в том числе, так же осмеивал «лживое и пагубное искусство алхимии и ее плутоватых приверженцев».

Абу ибн Сина (Авиценна, 980 — 1037), непревзойденный врач Древнего Востока, использовал в лечении много веществ и препаратов, получаемых чисто химическим (то есть в те годы «алхимическим») способом. Однако, предостерегая от «делания золота», он категорически возражает: «Алхимики утверждают, что они будто бы могут осуществить подлинные превращения веществ… Я считаю это невозможным, ибо нет путей для превращения одного металла в другой».

Парацельс (1493–1541), которого также называли «алхимиком», возражал против ее односторонности: «Задача алхимии — не в изготовлении золота и серебра, не в этом есть суть, а в создании того, что является силой и добродетелью медицины».

Пеннот Бернар (XVIII век) — алхимик, обедневший в ходе бесполезных исканий, подводя итоги своей прежней деятельности, ехидно заметил, что «…тот, кто желает кому-нибудь гибели, но не может осмелиться открыто напасть на своего врага, должен побудить его заняться изготовлением золота». Он пожелал никому не попадаться в эту сладкую ловушку.

Николай Лангле Дюфенуа (XVIII век, Франция) — историк, в предисловии к книге «История герметической философии» записал такие слова: «В этом небольшом труде я дам историю величайшего безумия и величайшей мудрости, на которые способны люди».

Пьер Жозеф Макер (1718–1784, Франция), автор «Химического словаря» и «Элементов химии», так характеризует алхимию: «Слава Богу, что с алхимией химия не имеет ничего общего, кроме имени. Но это ей так же неприятно, как умной и рассудительной, но малоизвестной дочери носить имя матери, прославившейся своими причудами и нелепостями».

Луи Фигье (XIX век, Франция), историк алхимии, высказывается несколько иначе: «…алхимия есть мать нынешней химии».

Герман Франц Мориц Копп (1817–1892, Германия), термохимик и историк химии, поясняет: «Занятия алхимией — повод и случай к развитию химии».

Пьер Эжен Марселей Бертло (1827–1907, Франция) считает алхимию переходной ступенью между чистой магией и научными методами исследований.

Иоганн Юстус Либих (1803–1873, Германия) замечает: «…я занялся историей алхимии и иатрохимии (с греческого «иатрос» — врач. — А. А.) и открыл, что они являются не заблуждениями времени, а естественной ступенью развития…, когда все силы направлены на определение свойств тел».

И так далее. Но общий вывод, как видим, примерно такой: всему — свое время. И заблуждениям тоже.

Подведем небольшой итог словами известного английского мыслителя Френсиса Бэкона (1561–1626), чей более ранний однофамилец Роджер Бэкон (1214–1292) не раз назывался среди виднейших алхимиков. Об алхимии и алхимиках Ф. Бэкон высказывался, например, так: «Но пути и способы, которые, по их мнению, ведут к этим целям, как в теории этих наук, так и на практике, изобилуют ошибками и всякой чепухой. Поэтому и обучение этим наукам не является, как правило, открытым, но обставлено всячески сложностями и таинственностью.

Алхимии, однако, мы обязаны тем, что можно прекрасно понять из сравнения с басней Эзопа о земледельце, который перед смертью сказал сыновьям, что он им оставил в винограднике богатый клад золота, но не помнит точно, в каком месте закопал его.

Тщательно перекопав заступами весь виноградник, сыновья, правда, не нашли никакого золота, но зато получили на следующий год богатейший урожай винограда, потому что тщательно окопали корни виноградных лоз.

Подобно этому, неустанные труды и огромные усилия упомянутых химиков, потраченные на создание золота, как бы зажгли факел для множества прекрасных изобретений и экспериментов, весьма полезных как для раскрытия тайн природы, так и для практических нужд человечества».

А написаны были эти прекрасные слова еще в 1618 году…

ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ

Про Философский камень, странное и непонятное вещество, которое можно использовать, например, для «изготовления золота», упоминали, хотя бы вскользь, все известные писатели средневековья. Вот, например, Франсуа Рабле (1494–1553) в знаменитом романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» пишет: «Тут вплотную к нам приблизился груженный барабанами корабль, среди пассажиров коего я узнал людей почтенных, между прочим Анри Котираля, старинного моего приятеля. На поясе у него висели, как у женщин — четки, большущий ослиный причиндал, в левой руке он держал засаленный, замызганный, старый, грязный колпак какого-нибудь шелудивого, а в правой — здоровенную кочерыжку.

Увидев меня, он вскрикнул от радости и сказал:

— А ну, что это у меня? Поглядите (тут он показал на ослиный причиндал), вот настоящая альгамана (амальгама. — А. А.), докторская шапочка — это наш единственный эликсир, а вот это (он показал на кочерыжку) — это Lunaria maior («лунная трава», необходимая для получения камня. — А. А.). К вашему возвращению мы добудем Философский камень!..»

Итак, что же такое «Философский камень»?

Откуда взялось это понятие — достаточно отчетливо показывает история химии, а, точнее, «предхимии». Такое воображаемое средство «должно» было появиться. В противном случае само существование алхимиков становилось таким же неоправданным, как существование астрономии в давние времена без астрологии.

Алхимики двигались по логическому пути.

Цель — обогащение, средство — золото. Цель — золото, средство — Философский камень. Цель — Философский камень, средство — неизвестно…

И вот тут-то их пути расходились. Потому что, как получать Философский камень, никто толком не знал.

Первое упоминание о Философском камне появилось, видимо, в трудах Гебера (Джабир ибн Хайян, 721–815 гг). Родился он в Месопотамии, долго преподавал в Севилье.

Его сочинения известны лишь в старых латинских переводах, по которым трудно установить, все ли книги принадлежат его перу.

Наибольшую известность Геберу принесло его алхимическое учение. Он первый создал химическую теорию о соединениях металлов, на основании которой объяснял возможность их превращений. Занятно, что этой теории, хотя и с некоторыми изменениями, многие химики придерживались вплоть до XIX века.

Согласно этой теории Гебера все сложные вещества, особенно металлы (ибо различия металлов от сплавов не делалось), состояли из двух «начал»: «Sulfur» — серы и «Mercurius» — ртути.

1) Сера — носитель свойств, изменяющихся от действия огня, это активное, «мужское» начало, «отец»;

2) Ртуть — носитель собственно металлических свойств: блеска, тягучести, плавкости и т. п., это пассивное, «женское» начало, «мать».

Вещества различаются между собой лишь разным содержанием серы и ртути. Оба начала, таким образом, встречаются в чистом и нечистом виде, в тонком и грубом состояниях.

Для примера Гебер сообщает, как можно превратить свинец в олово. Сделать это, оказывается, очень просто: надо сплавить свинец с известным количеством ртути. Олово, по его мнению, только тем и отличается от свинца, что оно несколько богато ртутью. Таким образом, задача алхимиков сводилась к тому, чтобы выяснить наиболее точные количественные соотношения «начал» в металлах.

Следует сразу отметить, что как среди самих алхимиков, так и среди последующих исследователей, существовала путаница по поводу серы и ртути как веществ, и серы и ртути как чисто философских абстрактных понятий, первоэлементов, природных начал. В этом смысле предельно ясен и лаконичен Беккер («Phesica subterranea»), он пишет: «Ложные алхимики ищут только способ делать золото, а истинные философы жаждут науки. Первые делают краски, поддельные камни, а вторые приобретают знание вещей».

«Средства для превращения металлов Гебер распределяет в три группы или порядка», — сообщает А. Леманн в известной замечательной книге «Иллюстрированная история суеверий и волшебства».

1) «Медикаменты 1-го порядка». У Гебера это вещества, которые могут изменять некоторые свойства металла. Но получаемые новые свойства непостоянны.

Так, например, медь при соединении с веществами, содержащими цинк, становится золотисто-желтой (латунь), а с веществами, содержащими мышьяк, делается серебристо-белой, но эти цвета не сохраняются в огне.

2) «Медикаменты 2-го порядка». По мнению Гебера, и они могут сообщать неблагородным металлам некоторые свойства благородных. Но существенное отличие — приобретенные свойства уже постоянны!

3) «Медикаменты 3-го порядка». Этот «медикамент» один, это так называемый Философский камень в твердом виде или «Великий эликсир» в жидком виде. Это вещество, которое может изменить все свойства неблагородных металлов. И все изменения сохранятся. В результате получается «высший» и «совершенный» металл — серебро или золото.

Цель алхимика достигнута.

Итак, Гебер делит используемые в работе вещества на «медикаменты» 1-, 2- и 3-го порядка: 1 — вещества, изменяющие лишь некоторые свойства металла, и получаемые новые свойства непостоянны;

2 — приобретенные свойства постоянны;

3 — приобретенные свойства окончательны.

Сам придающий такие свойства «медикамент» уникален, это и есть Философский камень в твердом виде или Великий эликсир в жидком виде. Его можно использовать где угодно, и в медицине — в первую очередь, для приобретения долголетия, здоровья, мудрости. Получение золота было, в общем-то, вторичной целью. И золото было всего лишь… «индикатором» чистоты изготовленного камня.

А вера в возможности Философского камня была, первоначально, поистине неограниченной.

«Если бы только умирающий мог взглянуть на камень, — говорит малоизвестный алхимик Иоанн (XV век), — то ослепленный красотой его и потрясенный его достоинствами, он воспрял бы, отринув увечья, в полном здравии. Будь он даже в агонии, и тогда бы он воскрес…»

Арнольд из Виллановы (1240–1312, Италия), врач по профессии, все же более сдержан: «Философский камень сохраняет здоровье, поддерживает бодрость, старику возвращает молодость, изгоняет порчу, устраняет яд, прокравшийся в сердце, смачивает артерии, укрепляет легкие, очищает кровь и врачует раны. Того, кто болеет месяц — вылечит за день, кто — год, вылечит за двенадцать дней. Те же, кто мается несколько лет, станут здоровыми за месяц…»

Если профаны и дилетанты, начинающие мечтатели, начитавшиеся сказочных россказней, принимали Философский камень на веру, всерьез, то лучшие умы, давно прошедшие этап наивной веры и десятки раз попробовавшие все «рецепты» в деле, относились к нему, по меньшей мере, сдержанно.

Основатель ятрохимии (иатрохимии), не раз упоминаемый здесь врач, философ, алхимик Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (Парацельс) писал: «Алхимия — великая наука. Она помогает человеку создавать множество необходимых ему в жизни предметов. Но Философский камень, над получением которого ломают себе головы алхимики, вещь фантастическая.

Задача алхимии не в отыскивании Философского камня, а в том, чтоб изготовлять лекарства для излечения больных…» Вот так, четко и откровенно, высказывался тот, кого считали одним из «столпов» алхимии.

Тем не менее время от времени Философский камень появлялся у странных странствующих алхимиков, которые подчас совершенно безвозмездно, то ли хвастаясь, то ли «вербуя» единомышленников, то ли с какой-то иной целью, демонстрировали возможности трансформирующего вещества, обычно некоего красного порошка.

Наиболее известны истории с двумя людьми, явно «неподкупными» в отношении алхимии, которые получили вещество и проделали эксперименты своими руками. Это Иоганн Баптист ван Гельмонт (1579–1644) и врач Иоганн Фридрих Гельвеций.

Ван Гельмонт писал: «Я получил один раз четверть грана (в Англии 1 гран = 64,8 миллиграмма. — А. А.) «камня мудрецов», обернул его в воск, для того, чтобы из тигля он не был выброшен парами угля, и бросил его на поверхность полуфунта (в Англии 1 фунт = 453,6 грамма. — А. А.) нагретой ртути, находившейся в обыкновенном треугольном тигле.

Ртуть вскипела и превратилась в густую кашу. При усилении огня металл снова расплавился. При выливании из тигля было получено восемь унций (в Англии 1 унция = 28,35 грамма. — А. А.) чистого золота. Одного грана «камня мудрецов», таким образом, было достаточно, чтобы превратить 19.000 гран ртути в золото…»

На радостях, что ему удалась трансмутация металлов, ван Гельмонт назвал своего сына Меркурием. Сын впоследствии также сделался алхимиком, но — без особых успехов.

Другой случай произошел в 1666 году. Доктора Иоганна Фридриха Гельвеция, ярого противника алхимиков, посетил некий чужестранец, оставивший ему кусочек «камня мудрецов» и больше не появлявшийся.

Любопытствующий Гельвеций сам, единолично, провел указанный опыт и… получил золото из свинца. Утверждается, что подлинность золота была подтверждена как ювелиром, так и чеканщиком монет…

Сами же алхимики, если судить, в частности, по работе Альберта Пуассона «Теории и символы алхимиков», различали минимум два типа философского порошка и, соответственно, два пути изготовления, «Делания».

Первый тип — Малый Магистерий (Magisterium, magistr — высший) и Малое Делание, и второй тип — Великий Магистерий и Великое Делание. При этом существовало несколько вариаций таких деланий, отличавшихся по степени опасности, времени приготовления и т. п.

Малый Магистерий представлял Камень белого цвета, который не обращал «несовершенные» металлы (ту же медь, свинец и т. п.) в золото, но лишь в серебро. При этом использовались соли ртути и серебра.

Великий Магистерий порождал Камень красного цвета, который обращал все несовершенные металлы. Там использовалась смесь солей золота, серебра, серы и ртути.

«Два камня и два Магистерия, — пишет А. Пуассон, — изображались деревом. Одно — лунное дерево, имеет на себе луны в виде плодов, это — Малое Делание. Другое — солнечное дерево, имеет на себе солнца, это — символ Великого Делания. Это различие между двумя Деланиями весьма древнее, его знали все алхимики».

«Философы утверждали, что золото сначала прошло через состояние серебра. Следовательно, если кто-нибудь захотел совершить Делание с одним только серебром, он не мог бы двинуться дальше белого и мог бы превратить несовершенные металлы только в серебро, но никогда не превратил бы их в золото», — отмечал Вогель.

И уже Гебер признавал именно два Философских камня или эликсира. «Луна, укрепленная для белого эликсира, приготовляется раствором луны в едкой водке», — отмечает он («луна» — серебро, «едкая водка» — вероятно, азотная кислота. — А. А.).

Впрочем, особо рассчитывать на Философский камень для получения именно золота все-таки не приходится. Вот рецепт некоего «Великого гримуара», предположительно 1522 года (цит. по: «Великий гримуар, или Искусство заклинания духов небесных, воздушных, земных, подземных»: «Смертельный состав, или Философский Камень. Возьмите горшок свежей земли. Добавьте туда 1 фунт красной меди и полстакана холодной воды и все это прокипятите в течение получаса. После чего добавьте туда 3 унции окиси меди и прокипятите все это 1 час.

Затем добавьте 2,5 унции мышьяка и прокипятите 1 час. Добавьте 3 унции хорошо размельченной дубовой коры и оставьте кипеть полчаса. Добавьте 1 горшок розовой воды, прокипятив 12 минут, 3 унции сажи, и будете кипятить до тех пор, пока состав не окажется готов.

Чтобы узнать, сварен ли он до конца, надо опустить в него гвоздь. Если состав действует на гвоздь (подразумевается, гвоздь желтеет, покрывается «золотом». — А. А.), снимайте с огня. Он (этот состав) позволит Вам добыть 1,5 фунта золота. Если же состав не действует, это признак того, что состав недоварен. Жидкостью можно пользоваться 4 раза».

Впрочем, чем дальше удаляются времена алхимиков, тем все более смутно воспринимается учение о Философском камне. От дымных прокопченных лабораторий и полновесных пузатых реторт реальных «делателей» размножившиеся ныне популяризаторы «черной магии» и оккультизма все более переходят к чистеньким абстрактным понятиям, к идеализациям и легковесной кастрированной мистике…

КАК УЗНАТЬ ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ?

«Философский камень», «Магистериум», «Великий эликсир», «Герметический порошок» и т. п. алхимики искали где только можно. Те, кто побогаче, экспериментировали со всевозможными «заморскими» редкостями, а те, кто победнее, опробовали то, что поближе, «под рукой».

Но искали вполне направленно. Желтое золото могло быть порождено желтым веществом. Поэтому многие искали «искомое» вполне бесхитростно, по… желтому цвету! Дело в том, что, как уже сказано, в века поголовной схоластики большой популярностью пользовалась зародившаяся еще в античные времена «теория симпатий и антипатий» (теория подобия), о которой упоминает уже античный философ Секст Эмпирик. И, естественно, алхимики не могли обойти вниманием такие вполне «желтые» вещества, как золотистую мочу и желто-коричневые человеческие фекалии!

Например, Исаак Голланд, алхимик XVI века, предлагая «простой способ приготовления Философского камня», говорит явно об обыкновенной человеческой моче. Вот что он пишет: «Прежде, нежели наш камень сделается, то живет уже он. Если же его найдешь, то умрет. Всякий, смотря на него, зажимает нос от его смраду. Он садится по сторонам сосуда, в котором долго находился, и каждый зажимает еще и тут нос от его состава или вонючего воздуха.

Как бедные, так и богатые, младые и старые имеют его. Незнающие искали его в грязи, но не обрели. Доколе ты живешь, до того времени он с тобой неразлучен бывает. Его находят всюду в изобилии, даже и звери имеют его в себе, но не в таком совершенстве. Без него ничто на свете не живет».

Возможно, здесь был намек на получение фосфора. «Золотистый» цвет мочи, однако, связан с присутствием соединений, золота абсолютно не содержащих. Это уропорфирины, стеркобилины и некоторые другие вещества, молекулы которых, состоящие из нескольких пятизвенных циклов, содержат азот, кислород, углерод и водород. В некоторых производных уропорфирина (например, в пигменте перьев птицы турако) между четырьмя атомами азота расположен атом меди, но — не золота. «Золотой», то есть преобладающий «желтый», цвет человеческих фекалий так же вызван в основном стеркобилином. Возникает он после ряда превращений. Сперва следует разложение ряда компонентов крови и их превращение в билирубин, желтый пигмент желчи (в печени). После еще нескольких стадий билирубин из желтого становится бесцветным, а затем, наконец, преобразуется в желто-оранжевый стеркобилин. «Золото» в нем так же можно искать до скончания веков.

Очевидно, как раз высмеивая такого рода открытия, известный английский сатирик Джонатан Свифт (1667–1745) в прекрасно всем известных «Путешествиях Гулливера» (сам Гулливер — корабельный врач) описывает двух ученых мужей, занимающихся крайне нелепыми занятиями.

Первый весьма напоминает голландского ятрохимика и натуралиста Яна ван Гельмонта (1579–1644), второй — купца и алхимика-любителя Хеннига Бранда (1630–1710), добывшего в 1669 году фосфор (он посчитал его Философским камнем) из сухого остатка мочи, которой ему требовалось такое огромное количество, что он использовал мочу солдат местной казармы.

Вот что сообщает Гулливер о посещении Большой академии в Лагадо: «Первый ученый, которого я посетил, был тощий человек с закопченным лицом и руками, с длинными всклокоченными и местами опаленными волосами и бородой. Его платье, рубаха и кожа были такого же цвета.

Восемь лет он разрабатывал проект извлечения из огурцов солнечных лучей, которые предполагал заключить в герметически закупоренные склянки, чтобы пользоваться ими для согревания воздуха, в случаях холодного и дождливого лета…»

Не менее колоритной фигурой был и второй алхимик:

«Войдя в другую комнату, я чуть было не выскочил из нее вон, потому что едва не задохнулся от ужасного зловония. Однако мой спутник удержал меня, шепотом сказав, что необходимо войти, иначе мы нанесем большую обиду. Таким образом, я не посмел даже заткнуть нос. Изобретатель, сидевший в этой комнате, был одним из старейших членов Академии. Лицо и борода его были бледно-желтые, а руки и платье все вымазаны нечистотами.

Когда я был ему представлен, он крепко обнял меня (любезность, без которой я отлично мог бы обойтись). С самого своего вступления в Академию он занимался превращением человеческих экскрементов в те питательные вещества, из которых они образовались путем отделения от них некоторых составных частей, удаления окраски, сообщаемой им желчью, выпаривания зловония и выделения слюны. Город еженедельно отпускал ему посудину, наполненную человеческими нечистотами, величиной с бристольскую бочку…»

Каким же, однако, был Философский камень с виду? Каковы его признаки? Какое вещество или вещества скрываются под многообещающим названием, да и скрываются ли? Обратимся к примерам из истории тех, кто работал с веществами, называемыми Философским камнем.

Примерно в 1582 году Эдуард Келли (Тальбо Келли, «безухий Келли», 1555–1587), жулик, хитрец и приятель любимца английской королевы Елизаветы астролога и «мага» Джона Ди, узнал от одного местного помещика, что тот нашел в могиле некоего священника старинный манускрипт и пару странных сосудов-шариков, один с белым, а второй с красным, «очень тяжелым» порошком.

Приобретя по дешевке эти сокровища, Келли попытался изучить манускрипт сам, но не одолел хитроумных значков и терминов и обратился к Джону Ди. Далее, если верить легенде, тот предложил сразу опробовать порошок, и их постигла удача — в присутствии золотых дел мастера они прямо из расплавленного куска свинца получили золото. Впрочем, впоследствии оно же и принесло Келли несчастье и трагическую смерть — он разбился, убегая из тюрьмы, куда его заключили за алхимические опыты.

В 1603 году, покидая своего знакомого ювелира Густенхофера, алхимик Александр Сетон, известный также под псевдонимом «Космополит», оставил тому немного «красного порошка». С помощью зернышка такого порошка Густенхофер обратил в золото (по слухам) фунт свинца.

Серо-красный порошок описывается у Сетона и в других случаях, например, при делании золота во Франкфурте-на-Майне. Использовали ртуть, получили, что любопытно — смесь золота и серебра, из которых очевидец позже сделал запонку для куртки.

«Красноватый порошок» использовался всякий раз в весьма незначительных количествах. Сетон носил в кармане небольшую коробочку с ним. В 1633 году у ювелира Лондорфа с помощью этого порошка он демонстрировал превращение сурьмы в золото. При этом долю порошка завернули в бумагу и бросили в расплавленное вещество.

Нередко вместо бумаги применяли воск, мотивируя тем, что «пары металла» могут повлиять на порошок раньше времени и он будет не способен действовать. Порошок закатывали в шарик воска и кидали в тигель.

В 1618 году с внешним видом «Магистериума» познакомился один из известнейших ученых того времени Иоганн Батист ван Гельмонт. Явившийся к нему загадочный незнакомец высыпал несколько гран порошка на лист бумаги и положил на стол. Ван Гельмонт описывает это так: «Я видел и держал в руках Философский камень. Это был порошок шафранного цвета, очень тяжелый, и он блестел, как осколки стекла».

В 1666 году очередная «коробочка с порошком» объявилась в эпизоде с врачом герцога Оранского Гельвецием (Иоганн Фридрих Швейцер). К Гельвецию также явился незнакомец с предложением продемонстрировать свойства волшебного снадобья, против существования которого Гельвеций горячо возражал: «Разговор продолжался в том же духе, причем каждый стремился заставить разговориться собеседника, при этом не сказав ничего. Наконец незнакомец спросил, узнает ли Гельвеций Философский камень, если увидит его.

— Я читал, — ответил Гельвеций, — множество трактатов таких известных адептов, как Парацельс, Василий Валентин и Космополит, а также историю ван Гельмонта. Но я не стал бы утверждать, что узнаю Философское вещество, если мне его покажут.

Тогда незнакомец достал из нагрудного кармана небольшую коробочку красного дерева, открыл ее и показал Гельвецию порошок цвета тусклой серы (примерно охристо-желтый. — А. А.).

— Вы видите этот порошок, сэр? — спросил он. — Здесь достаточно Философского камня для того, чтобы превратить сорок тысяч фунтов свинца в золото.

Он позволил доктору подержать коробочку и потрогать порошок кончиками пальцев, рассказывая о его лечебных свойствах. Затем он спрятал коробочку снова в карман…» После долгих уговоров Гельвецию удалось вытребовать буквально крупицу демонстрируемого вещества, а затем он, согласно легенде, превратил в золото солидный кусок свинца.

Философ Беренгар Пизанский из Италии (XVII век) также был «осчастливлен» неким неизвестным, преподнесшим ему кусочек Философского камня, точнее немного порошка. Согласно описанию Беренгара, он в тигле из ртути приготовил золото. Порошок имел запах «морской соли», а по цвету напоминал дикий мак, т. е. был красно-алого цвета.

Изобретатель саксонского фарфора Иоганн-Фридрих Бетгер (1682–1719) в бесшабашной своей юности, в 1701 году, будучи учеником аптекаря, встретил Ласкара — странствующего алхимика. Они познакомились, и, уезжая, Ласкар предоставил юноше немного алхимического порошка. Проделав первый опыт, Бетгер превратил в золото две унции ртути. Затем он показал «трансмутацию» хозяину-аптекарю и двум его приятелям-священникам.

На свет опять появилась знаменитая «коробочка с порошком», на сей раз из кармана молодого Бетгера. В расплавленное серебро кинули частицу Философского камня. Серебро удачно «обратилось» в золото. Гости утверждали, что закатанное в воск вещество было порошком, напоминавшим мельчайшие осколки стекла огненно-красного цвета.

Бетгер, увлекся тем легким образом жизни, который ему обеспечил отпущенный порошок. Тот, однако, быстро кончился, и в 1703 году «алхимик» влез в крупные долги. Случайно про это узнал сам Ласкар и решил выручить недотепу.

Предлагая свой план спасения Бетгера, он показывал общему их знакомому, доктору Пашу, мешок весом в добрые шесть фунтов, полный ярко-красного порошка. По уверениям Ласкара, каждая крупинка такого порошка способна была обратить в золото кусок исходного металла, весящий в 4000 раз больше, чем она сама. Для подтверждения своих слов он тут же «превратил» в золото фунт ртути.

В 1707 году Ласкар объявился в Амстердаме. Здесь на глазах советника Диппеля на медную тарелку, накаливаемую на огне, бросили несколько зерен «белого порошка», и накаленный центр стал серебряного цвета. Затем в центр бросили несколько зернышек «красного порошка», и центр тарелки обратился в золото.

В 1715 году в Гамбурге после беседы алхимика-любителя барона фон Кройца с Ласкаром барон обнаружил на кресле коробочку, разумеется, с пресловутым «порошком». Порошок, вне всякого сомнения, был «красным порошком».

Примерно в 1730 году Ласкар, объявившись в очередной раз, вручил небольшую порцию порошка офицеру Шмольцу фон Дирбаху. Случайно прослышав об этом, вышеупомянутый советник Диппель пожелал познакомиться поближе с порошком. «Поскольку советник был химиком, — пишет Жак Саду в книге «Алхимики и золото», — он смог очень подробно исследовать порошок адепта. Он рассмотрел его в микроскоп и убедился, что тот состоит из очень большого числа мелких красно-оранжевых кристаллов. Однако попытки получить детальный анализ оказались безуспешными.

Тогда Диппель произвел ряд трансмутаций для того, чтобы определить истинную силу порошка, и пришел к выводу, что одна часть порошка могла бы превратить по меньшей мере 600 частей любого металла в золото».

Еще одним характерным признаком «алхимического порошка» была, как правило, его тяжесть. Алхимик Сефельд как-то пригласил работника химической лавки к себе, обещая несколько интересных экспериментов. «Ассистент с благодарностью согласился и пришел к незнакомцу в тот же вечер. Он обнаружил, что его клиент живет в полной нищете (последнее обстоятельство жизни «золотоделателей» всегда просто поражает и наводит на туманные подозрения, с «золотом» ли, и впрямь, мы имеем дело? — А. А.).

На жалком соломенном тюфяке, служившем постелью, лежала коробочка, которую хозяин вручил гостю. Тот обнаружил, что коробочка удивительно тяжела для своих размеров — «такой же кусок свинца весил бы значительно меньше», — подумал молодой человек…»

Итак, вновь объявилась все та же заветная многообещающая «коробочка». Из нее молодому химику досталось всего лишь несколько зернышек. Вернувшись к себе, он, как было рекомендовано, расплавил серебряную ложку, бросил в тигель порошок, завернутый в бумагу. Металл начал бурно кипеть странными красными пузырями. Из белого металла он вдруг стал желтым, а судя по проверкам кислотами и пробирным камнем, «обратился» в золото…

Так ли все было воочию, разумеется, сказать ныне уже невозможно. Любая деталь тех странных обстоятельств могла сыграть на руку и мошеннику, и карьеристу, и самозванцу, и сумасшедшему с манией величия, и странствующему «вербовщику» в ряды тайной организации, который не считался с ценой растрачиваемого золота, «замаскированного», например, под свинец или олово. Поэтому, надо помнить — в ряде случаев порошок мог быть, фактически, просто неким «отвлекающим объектом». Но — всегда ли так было?

СТРАННЫЕ ТЕКСТЫ АЛХИМИКОВ

Весьма сложные сами по себе религиозные, астрологические и магические представления старых эпох алхимиками усложнялись еще более. Почти полное отсутствие системы, структуры, классификации приводили к тому, что большинство применяемых реактивов каждый алхимик производил сам для себя, переоткрывая все как бы заново. Уже одно это вносило необычайную сумятицу в неимоверно пестрые алхимические тексты.

Суеверные представления о Добре и Зле, Свете и Тьме, Божественном и Дьявольском вели к тому, что в алхимических «реакциях» могли мирно соседствовать золото и фекалии, порошок из алмазов и моча, жемчуг и человеческая сперма. Усиливая «Злое Зло» еще более «Злейшим Злом», например в приготовлении ядов, алхимики могли смешать самые «злые», т. е. наиболее отвратные и опасные вещества.

Формула «Зло1 × Зло2 × Зло3 х…» и т. д., как считалось, несомненно могла дать только «Зло». Про какие-либо возможные реакции нейтрализации, («Зла Злом»), обмена и тому подобного никто и не думал, да и не знал. Все вершилось на уровне туманных понятий.

Алхимики работали почти вслепую. Чаще всего они не имели чистых веществ, а лишь некие сильно загрязненные смеси и комплексы, которые предварительно всячески очищали, затрачивая время и средства. Алхимик занимался не точной наукой, а именно «варкой», как повар на кухне. Ситуация здесь в чем-то сходна с переходом от общей селекции к точной генетике, которая проявилась лишь после появления опытов И. Менделя с «чистыми» линиями гороха и других растений с «элементами».

Удивительные явления превращения окрашенного в бесцветное, летучего в твердое, «исчезновение» твердого в жидком, появление «из ничего» новых, подчас драгоценных веществ, таинственные и непредвиденные вспышки, взрывы — все это очаровывало, привлекало, манило, но и было одновременно понятным лишь наполовину, а чаще вообще непонятным.

Непредсказуемость, во многом, собственных действий привила алхимикам особую психологию — они стремились зашифровать каждое свое новое открытие. Это были их гордость и их страх, потому что открытое часто так и оставалось «открывателю» непонятным. А то, что непонятно, и изложить невозможно.

Усложняло алхимические тексты еще одно обстоятельство: не так уж редко алхимик «не мог» полностью открыть тайну. Это он объяснял разными причинами. Первая состояла в том, что за полное раскрытие тайны накажет Бог. Вторая — секрет может попасть в руки «недостойных» людей. Третий — секрет будет использован «неподобающим» образом.

Так или иначе, все эти проблемы еще больше усложняли алхимические тексты, а некоторые алхимики к тому же достигли настоящего совершенства в литературно-символическом стиле.

Например, если в тексте алхимика встречалось слово «венчание», то означало оно вовсе не церковный обряд, а всего лишь обработку одного вещества другим, их соединение; словосочетание «красный лев» не имело никакого отношения к царю зверей, а обозначало всего лишь красную окись ртути, или серу, или даже золото.

Подчас алхимику-последователю было легче сделать открытие самому, чем расшифровать чей-то чужой, неясно как написанный рецепт.

Так, в одном алхимическом трактате читаем следующее: «Пусть король или лев (так именовалось золото. — А. А.) будет проглочен серыми волками, а волк сожжен на огне, чтобы король снова освободился. Когда серый волк будет сожжен трижды, то лев одолеет волка (речь идет, вероятно, об многократной очистке золота сурьмой, поскольку именно «волк» был символом сурьмы. — А. А.).

Затем соверши бракосочетание Марса и Венеры (видимо, железа и меди. — А. А.) и получишь зеленых львов. Накаливай девять месяцев (символическое число, срок беременности, зарождения и развития. — А. А.), все время усиливая огонь в философской печи, и в результате черный ворон породит павлина, а из последнего выйдет белый лебедь, потом появится феникс с птенцами.

Они и есть та красная субстанция, которая может быть умножаема до бесконечности. То есть — Философский камень».

Не менее красочно такое описание опытов алхимика Рипли: «Возьми Меркурий философов, обжигай его, пока он не превратится в красного льва (ртуть перевести в окись ртути. — А. А.). На песчаной бане нагрей красного льва с кислым спиртом винограда и выпаривай — Меркурий обратится в род камеди, которую можно резать ножом.

Положи камедь в перегонный снаряд и перегоняй — получишь безвкусную жидкость, спирт и красные капли. Стенки перегонного куба покроются, как тенью, легким налетом, а в приборе останется истинный дракон, ибо он съедает свой хвост.

Возьми этого черного дракона, разотри его на камне, прикоснись раскаленным углем. Он воспламенится — воспроизведешь зеленого льва. Пусть он съест собственный хвост.

Снова перегоняй — получишь жгучую воду и человеческую кровь — это и есть эликсир».

Уже названия алхимических книг были «темны», не говоря про еще более «темные» тексты. «О великом камне и старинном мудреце», «Откровения скрытых уловок», «О духе мочи». Часто ссылались на давних авторитетов, на «Книгу красоты», «Книгу семидесяти», «Книгу царей» и т. п.

Жизнь алхимиков не была простой. Подавляющее большинство кончали свою жизнь рано, в неизвестности и нищете, отравившись парами ртутных и сурьмяных испарений, мышьяком и прочими типичными реактивами алхимических лабораторий.

Тем не менее, в большинстве книг авторы горячо утверждали, что они получили «Великий эликсир», «Камень мудрецов», «Квинтэссенцию», «Философский камень», «Пятую стихию», «Фермент ферментов», «Красную тинктуру» и тому подобное, и что, естественно, с помощью своего препарата провели, и не раз, удачную «трансмутацию» неблагородных металлов в благородные, например, свинца — в золото.

Содержание книг соответствовало их заглавию и стилю, а когда же дело доходило до конкретного описания последних решающих опытов, то тут текст становился настолько «темным», что «продраться» через него удавалось лишь единицам, а то и никому. Увы, это было еще одной причиной падения алхимии: «темнота» — признак обмана или же признак непонимания пишущим того, о чем он пишет.

Например, в одном описании мы читаем:

«Возьми ртути столько, сколько необходимо,

Влей в сосуд, который тебе известен,

Дай ей покипеть так, как это тебе известно,

Добавь вещества, о которых ты уже слышал,

Притом в таком количестве, о котором

уже тебе было сказано.

Это и будет таинство фиксации ртути».

Под «фиксацией» ртути здесь понимается отвердевание, которое считалось непременным условием превращения ртути в золото (с изменением цвета в желтый, разумеется). И хотя из столь «толкового» писания трудно извлечь даже минимум информации, автор пояснял: «…Все это так ясно, так точно, что большего наставления невозможно и дать в этом описании, если ты не хочешь добровольно попасть в ад за то, что ты открыл то, что творец (иными словами, Бог. — А. А.) строго запретил открывать».

Символико-мистические тексты алхимиков современному человеку читать занимательно, но необычайно трудно. Процесс этот сравним, вероятно, с лицезрением необычайно занимательных, наполненных эпизодами, картин художников Иеронима Босха или Питера Брейгеля. Картины эти, представляющие, на первый взгляд, хаос фантастических образов, в действительности содержат десятки и сотни символик, большинство из которых к нашему времени уже позабыто.

АСТРОЛОГИЧЕСКИЕ СИМВОЛЫ В АЛХИМИИ

Рассказывать об алхимии и не упомянуть многообразные астрологические символы было бы большим упущением. Скажем о них, хотя бы очень коротко. В основе обозначений металлов как основных материалов алхимии господствовали именно чисто астрологические обозначения. Слово же «астрология», напомним, расшифровывается как «наука о звездах» (от «астро» — звезда, «логос» — наука).

Основами астрологии, как античной, так и средневековой, были 7 небесных светил и 12 знаков зодиака. Семь «светил»: Солнце, Луна и пять видимых простым глазом планет — Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Двенадцать знаков зодиака (12 секторов неба и 12 созвездий в них): Овен, Телец, Близнецы, Рак, Лев, Дева, Весы, Скорпион, Стрелец, Козерог, Водолей, Рыбы — символизировали, согласно, например, Арнольду Вилланове, 12 органов тела человека (располагая органы продольно, сверху вниз). Название знаку давалось по имени животного с наиболее выраженным именно этим органом или частью тела.

Так, Овен (овца, баран) с рогами на «голове» обозначал голову. Телец (телок, бык) с толстой «шеей» — шею, парные Близнецы — пару рук. Рак (краб) с его огромной головогрудью символизировал грудную клетку. Скорпион с его ядовитым хвостом — фаллос и так далее, сверху вниз, вдоль туловища.

Сами знаки были чистыми символиками и ничем иным. Сопоставление их с 12 отрезками года («туловищем» года) и 12 участками неба («туловищем» неба с 12 созвездиями) было чисто искусственным.

Последовательность планет в удалении от Солнца такова: Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн и «новейшие» планеты — Уран, Нептун, Плутон, открытые лишь с помощью телескопов и математических расчетов.

У астрологов же порядок был иной: Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн. Поскольку господствовал геоцентризм — представление о Земле как о центре мира, то Землю как планету в расчет не принимали.

Считалось, что влияние планет сказывается и на алхимических опытах. Движение светил на небесном своде влияло на успех «великого мастерства» в «делании» золота. Выделяли 7 металлов, которые были аналогами 7 планет.

1) Желтое Солнце сопоставляли, естественно, с желтым золотом. Сопоставление такое было практически у всех древних народов: у египтян, греков, майя;

2) Белое серебро — с белой Луной;

3) Проворный и быстрый в небе блесткий шарик Меркурия отождествляли с юркими блесткими шариками ртути, так и называемой «меркуриум»;

4) Голубую Венеру сравнивали с голубой от патины медью (хотя сама медь красная);

5) Красное от ржавчины железо, считалось металлом красного, мутноватого в небе Марса, кровавого бога войны (хотя само железо — белое);

6) Металлом Юпитера считался «электрум», природный сплав золота и серебра, а позже — олово.

7) Тусклый и медленный, «тяжелый», словно несущий свинцовую тяжесть Сатурн, сопоставляем с тусклым и тяжелым металлом, свинцом, «сатурнием».

Связь, как видим, была в основном чисто цветовая, то есть весьма и весьма искусственная. При желании же прочесть об этом подробнее смотрите работу «Лукавая астрология?» (см. Знак вопроса, № 1. М.: Знание, 1996,), которая полностью объясняет всю подлинную логику древнейшего «звездного учения».

При иллюстрировании алхимических книг каждый металл, соответственно, обозначался согласно «своей» планете.

1) Золото (Аu) обозначалось солнцем или просто рожицей с лучиками, фигурой в доспехах с «солнечным» ликом, окруженным острыми шипами лучей (Аполлон, Гелиос).

2) Серебро (Ag), аналогично, обозначалось или просто лицом в форме полумесяца, или полуобнаженной женщиной, Луной, с полумесяцем на голове (Диана, Селена).

3) Железо (Fe) алхимически обозначалось, разумеется, мускулистым воином с мечом и щитом, в высоком шлеме, в латах «древнеримского» образца (Марс, Арей).

4) Свинец (Рb) показывался или в виде одноногого старика с серпом, или даже как скелет, смерть с косой в руках (Сатурн, Кронос, Хронос).

5) Ртуть (Hg) изображалась в виде крепкого юноши, с крылышками по бокам шлема и у сандалет (Меркурий).

6) Медь (Сu) — оголенной во всех привлекательных местах красивой женщины (Венера, Афродита).

7) Олово (Sn) — мощный внушительный мужчина (Юпитер, Зевс).

И так далее.

Нечто подобное относилось и к знакам зодиака. Английский исследователь алхимии Джон Рид в книге «Химическая прелюдия» указывает такое распределение алхимических операций по знакам зодиака (указание «стихии» знака зодиака, т. е. Воздуха, Воды, Огня, Земли наше. — А. А.).

Считалось, что каждый знак зодиака «заведует», «покровительствует» соответствующей операции:

1) Овен соотнесен, как знак Огня, с операцией «кальцинации», то есть с обжигом, превращением плавких веществ в неплавящиеся (в окислы). Считалось, что образуются металлы, не подверженные изменению, а значит, расположенные ближе к золоту.

2) Телец соотнесен, как знак Земли, твердой и надежной, с операцией «коагуляции». Так называли затвердевание жидких веществ.

3) Близнецы соотнесены, как знак Воздуха (летучий, воздушный) с операцией «фиксации». Именовали так превращение летучих (воздушных), веществ в нелетучие, с приданием летучим постоянства.

4) Рак соотнесен, как знак Воды, типично водное животное, с «водной» операцией, с «растворением»(солюцией), которое применяли как прием разделения веществ.

5) Лев соотнесен, как знак Огня, с операцией «варки»(коксио), при воздействии медленного огня.

6) Дева соотнесена, как знак Земли (грязи), с операцией «дистилляции», т. е. очистки от загрязняющих примесей, «обычно в ванночке Марии Иудейской (водяной бане)».

7) Весы соотнесены, как знак Воздуха, с операцией «сублимации», возгонки сухого вещества в закрытом сосуде при воздействии «острого» пламени.

8) Скорпион соотнесен, как знак Воды, жидкости, с операцией «сепарации», фильтрации, сцеживания, отделения взвесей (суспензий) от жидкости, маточного раствора.

9) Стрелец соотнесен, как знак Огня, с операцией «размягчения» (церация), обращения твердого вещества в воскообразное, чаще с помощью нагревания на Огне.

10) Козерог соотнесен, как знак Земли (навоза), с операцией «ферментации», брожения и гниения под воздействием тепла.

11) Водолей соотнесен, как знак Воздуха (пара), с операцией «умножения» (мультипликации).

12) Рыбы соотнесены, как знак Воды, с операцией «бросания» (проекция), по буквальной аналогии бросания рыбы в сосуд, где она оживает.

Так формировался своеобразный «астроалхимический» космос терминов, символик, условных процессов. А так как разобраться в его тонкостях было крайне сложно, то очень много времени уходило фактически на пустое переповторение чужих ошибок, на глупые, чисто мистические ритуалы, без которых, как считалось, ничего не может получиться. Процесс получения Философского камня, как уже упомянуто, делился на этапы. Алхимики, эти бесконечные идеалисты, пытались поделить эти этапы на 7, найти каждому этапу «соответствующую» планету. Алхимик Евгений Филалет (Воен) определял такие 7 этапов: «1. Воздействие Меркурия. Материя проходит через различные цвета (Меркурий считался многоцветным. — А. А.). Процесс немного замедляется на зеленом цвете и наконец субстанция чернеет. Это продолжается 50 дней. Окрашенные пары сгущаются и осаждаются снова назад на твердую материю.

2. Влияние Сатурна обнаруживается черным цветом (поскольку Сатурн был самый далекий, т. е. тусклый, «черный». — А. А.). Черная растворенная материя кипит, иногда твердеет. Это продолжается 40 дней.

3. Воздействие Юпитера продолжается от черного до начала белого цвета. Испарение и сгущение. В это время появляются всевозможные цвета, которые трудно себе вообразить («царственные» цвета, недаром одной из символик Юпитера был «многоцветный» павлин. — А. А.). Дожди пойдут все обильнее с каждым днем, и наконец произойдут вещи, весьма приятные на взгляд: на стенках сосуда появятся маленькие белые волокна или волоски. Это влияние продолжается 20 или 21 день.

4. Воздействие Луны выразится в совершенной белизне (цветом Луны был белый. — А. А.) и продолжится в течение трех недель (21 день. — А. А.). Материя твердеет и растопляется поочередно несколько раз в день. Наконец она получает форму маленьких белых зернышек.

5. Влияние Венеры. Субстанция принимает взамен белого зеленый цвет (цвета Венеры, голубой или зеленый. — А. А.), затем светло-голубой и темно-красный. Она распускается и пучится. Это продолжается 40 дней.

6. Воздействие Марса. Материя сохнет, последовательно делается оранжевой и темно-желтой, затем принимает окраску цветов ириса (Марс, считалось, обладает «иссушающим» действием, его цвета близки к красному. — А. А.). Это продолжается 45 дней.

7. Влияние Солнца характеризуется переходом из оранжевого цвета в красный (цвет огня, цвета Солнца. — А. А.), материя испускает красные пары, затем опускается, делается мокрой, сохнет, течет и крепнет по нескольку раз в день. Наконец она распадается на маленькие красные зерна». Как видим, все цвета реакции постарались «подчинить» планетам.

Занятно здесь сопоставить и число упомянутых дней:

50 + 40 + 21 + 21 + 40 + 45 = 217.

Нетрудно видеть, что на долю Солнца осталось еще 50 дней (как и Меркурию), что в сумме даст… 270 дней, 9 месяцев — срок… беременности женщины! О какой точной науке может идти речь на фоне столь подавляющей символики!

СОБСТВЕННЫЕ СИМВОЛЫ АЛХИМИИ

Обратимся к превосходной книге Х. Э. Керлиота «Словарь символов»: «Алхимия. Подлинное начало алхимии датируется первыми веками н. э., когда она широко практиковалась греками и арабами. Позже в нее были привнесены элементы разных традиций, в том числе и элементы христианского мистицизма. По сути, это был символический процесс, включающий в себя попытки добыть золото, которое считалось символом просветления и спасения.

Четыре этапа процедуры обозначались различными цветами (нумерация наша здесь и ниже. — А. А.): 1) черный (греховность, начало, низшие силы) — для «первичной материи» (символ души в ее начальном состоянии); 2) белый (простейшая работа, первое превращение, ртуть); 3) красный (сера, страсть), 4) и, наконец, золото».

Завершая определение алхимии, Керлиот пишет: «Алхимическую эволюцию можно выразить кратко, формулой Solve et Coagula, что означает: анализируй все элементы в самом себе, раствори все низменное в себе, даже если при этом ты можешь погибнуть (это предписывалось, например, при принятии «эликсира бессмертия» для омоложения. — А. А.), а затем концентрируйся с помощью энергии, полученной от предыдущей процедуры».

П. Пиобб же по-своему трактует символический смысл основных алхимических операций.

1) Первая, называемая calcinatio, заключается в «смерти мирского», т. е. в отрешении от всех жизненных интересов и внешнего мира;

2) вторая, putrefactio, является следствием первой и заключается в отделении бренного праха;

3) третья, solutio, означает очищение материи;

4) четвертая, distillatio, — это «дождь» очищенной материи, т. е. элементов спасения, разделенных в предыдущих действиях;

5) пятая — соединение (conjuctia. — А. А.) — символизировала объединение противоположностей (coincidentia oppositorum);

6) сублимация (sublimatio. — А. А.), шестая стадия, символизировала страдание, являющееся результатом мифического отъединения от мира и посвящения духовным устремлениям. В геральдике эта стадия изображается в виде бескрылого существа, схваченного крылатым существом, а иногда эта стадия представлена мифом о Прометее;

7) последней стадией является философское затвердевание, то есть неразрывное соединение принципов сгущености и летучести: мужское начало (в отличие от женского) «сохраняет принцип изменяемости».

Как видим, здесь подход к алхимии явно иной, нежели у типичных химиков. Процессы алхимии рассматриваются как некие духовные процессы, как ритуалы алхимической «религии», где прокопченный у горна алхимик представлен великим мыслителем, земным человеком, познающим божественную суть.

Недаром именно алхимиков именовали философами («философская ртуть», «философские» химические «деревья» и пр.), о чем авторы современных философских словарей даже и не упоминают то ли от стыда и презрения, то ли от элементарного незнания истории собственной дисциплины.

В дополнение к этой своеобразной символике алхимию можно рассматривать как образец всех других дел (как общий подход, в отличие от локального и точного, образцом которого является современная химия. — А. А.). Она показывает, что добродетели можно культивировать при любых, даже простейших видах деятельности, и что душа укрепляется, а индивид развивается.

Эвола пишет: «Наша работа представляет собой трансформацию и превращение одного существа в другое, одной вещи в другую, слабости в силу, телесной природы в духовную…»

Относительно гермафродита (один из важнейших алхимических символов) Юджинио д’Орс пишет: «Тот, кому не удается «стать двумя в одном теле» (любовь), станет двумя в одном духе (индивидуализация)».

Впрочем, в дальнейшем мы постараемся не слишком погружать читателя в подобные семиотико-семантические тонкости…

Напомним, в философии, медицине, магии, астрологии, алхимии, везде и всюду, со времен Аристотеля пытались применить 4 первосвойства: Жар и Холод, Сухость и Влажность, и 4 первостихии (4 первоэлемента) — Огонь и Воду, Землю и Воздух, образуемые сочетанием этих свойств.

1) Огонь = Жар × Сухость;

2) Вода = Холод × Влажность

3) Воздух (пар) = Жар × Влажность;

4) Земля = Холод × Сухость.

Двухосевое деление каких-либо понятий на 4 части практиковалось во многих науках — от медицины до астрологии.

У алхимии, помимо этой привычной картины, появилась и «третья ось» своего специфического деления — Ртуть и Сера. От Серы производили горючесть, от Ртути — металличность. Позже Парацельс добавил и третье, как бы промежуточное состояние — Соль. Занятно, что «ось» Сера — Ртуть знаменовала собой как бы ось окислительной и восстановительной способности.

Бинарная (попарная) классификация была на редкость удобна, поскольку допускала максимум свободы и в то же время при условии соблюдения точности обозначений позволяла достаточно тонко (хотя и чисто символически) дифференцировать свойства, объекты, процессы.

До известной степени использование таких парных признаков напоминает современные бинарные обозначения в информатике и программировании. Так, информация в один бит — 0, 1 (например, белый или НЕ-белый); в два бита — 00, 11, 01, 10(например, НЕ-белый и НЕ-железный); в три бита — 111, 000, 110, 011, 001, 100, 010, 101(например, пушистый, прыгучий, но НЕ-полосатый) и т. п., по возрастающей.

В алхимии было нечто очень похожее, хотя и на редкость причудливо выражено, обычно в графических изображениях, в сплошных аллегориях и метафорах.

Например, используя одну пару единиц (1 бит), можно было обозначить: 1) нагревание — символически горящим факелом (1), 2) охлаждение — потушенным факелом (0). Другая пара (другой 1 бит): 1) твердое вещество — мужчиной (1); 2) жидкое вещество — женщиной (0). И т. п. В таком случае, последовательно используя такие две пары «единиц» (2-битовая информация), можно было легко обозначить и так же легко опознать уже 4 варианта понятий:

1) Нагревание твердого вещества — огнем рядом с мужчиной (11) или стоящим мужчиной;

2) Нагревание жидкого вещества — огнем рядом с женщиной (10) или стоящей женщиной;

3) Охлаждение твердого вещества — потушенным огнем рядом с мужчиной (01) или лежащим мужчиной;

4) Охлаждение жидкого вещества — потушенным огнем рядом с женщиной (00) или лежащей женщиной. И так далее, доводя бинарные (попарные) символики до 3, 4, 5 и более значений (типа 111, 101,010 и т. п.; 1111, 1010,0001 и т. п.; 00100, 00111, 11111 и т. д. и т. п.).

В книге алхимика Исаака Голланда (XV век) приводился рисунок «Руки Философов» как ключ к раскрытию значения алхимических символик. На ладони руки изображена рыба, серебристая как ртуть — она и была здесь символом ртути. Рыбу окружает огонь — символ горючей серы. Из их соединения, как 5 пальцев на ладони, «возникали» (выводились) еще 5 веществ, знаки которых были проставлены над каждым пальцем:

1) большой палец, прикрытый Луной (знаком серебра), нес на себе корону. Это «король» и по объяснению Голланда обозначает селитру (соль азотной кислоты);

2) указательный палец нес шестиугольную звезду, обозначая железный купорос (сернокислое железо);

3) средний палец со значком Солнца (символ золота) — нашатырь (хлористый аммоний);

4) безымянный палец был прикрыт фонарем, означая квасцы (сложные алюмокалиевые сернокислые соли);

5) мизинец с ключом — обычная поваренная соль (хлористый натрий), ее обозначали и белой змеей.

Разобщенность алхимиков и отсутствие единой системы приводили к постоянным «лирическим отступлениям» в обозначении производимых химических реакций. Будучи выражены рисунком или словесно, они в результате оказывались сложнейшими ребусами.

Обозначения на изображениях и в текстах были достаточно пестры и специфичны. Вот лишь некоторые:

Кислоты на рисунках и в текстах часто символизировались львами, пожирающими Солнце (золото) или Луну (серебро).

Нагревание мог обозначать хромец (бог Вулкан был хром).

Растворение драгоценных металлов изображалось как «пожранные» Солнце и Луна (золото и серебро), или как побежденные Аполлон и Диана (соответственно, бог Солнца и золота, богиня Луны и серебра).

Умерщвление, т. е. подавление активных свойств, мог обозначать скелет с косой, смерть.

Сурьма символизировалась волком.

Свинец изображался как Сатурн (или скелет) с косой. «Сера» — могла обозначаться как король, подчас голый, с одной лишь короной на голове.

Ртуть как королева, также нагая, с одной лишь короной.

Слияние серы и ртути — половой акт «короля» и «королевы», картинка, которую не обходил ни один алхимик.

Фиксированная (твердая) ртуть — обрубание крылатых ног не в меру шустрому юноше Меркурию (напомним, «меркуриум» — ртуть).

И так далее. Фантазии были безграничны.

ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА… АЛХИМИИ!

Как уже упоминалось выше, одной из основ алхимии, вплоть до XVIII века, до классификационных работ Н. Лемери (1675), Э. Ф. Жоффруа (1718), Дж. Дальто-на(1804) и прочих, было учение о 4 первоэлементах химических веществ. Такое деление, знаменитая когда-то «тетрасомата» («тетра» — четыре, «сома» — тело), было определено еще величайшим мыслителем Древней Греции Аристотелем, авторитет которого долгие годы был непоколебим.

Напомним, что элементами здесь были Огонь, Вода, Воздух (пар), Земля. Их образовывали четыре свойства — Жар (теплота), Холод (стужа), Сухость и Влажность, где каждый элемент возникал при сочетании свойств:

1) Огонь = Жар × Сухость;

2) Вода = Холод × Влажность

3) Воздух(пар) = Жар × Влажность;

4) Земля = Холод × Сухость

Разумеется, такие аристотелевские Огонь, Вода, Воздух и Земля были лишь «философскими» аналогами вполне реальных огня и воды, воздуха и земли. Путать их было бы колоссальной ошибкой, но ее, кстати, неоднократно делали начинающие алхимики-пафферы (или, как иначе называли — «суфлеры»).

Чисто графически наиболее часто встречались обозначения элементов треугольниками: 1) Высшие и возносящиеся, Огонь и Воздух (пар) — вершиной вверх, 2) Низшие и нисходящие, Вода и Земля — вершиной вниз. Попарно взятые: 1) Огонь и Вода — не пересеченные горизонтальной черточкой; 2) Воздух и Земля — пересеченные.

Попарно взятые треугольники таких эмблем, Огонь и Вода, Воздух и Земля, в итоге образовывали типичную 6-угольную иудейскую эмблему, «звезду Соломона», лишний раз обращая внимание на мнение Е. П. Блаватской, что термин «алхимия» выводится от древнееврейского «алхим», или «элохим», т. е., буквально, «духи».

Эти свойства и первоэлементы, это деление на 4 группы переносили на всевозможные известные объекты: на камни, растения, животных, страны, части света и пр. У человека выделяли 4 темперамента, в знаках зодиака выделяли 4 группы, даже 7 известных в те годы планет умудрялись распределить по 4 свойствам и первоэлементам.

В известном учебнике «Основы общей химии» (Некрасов Б. В. Том 1. М.: Химия, 1973) приводится алхимический рисунок, показывающий связь между элементами, выводимую еще со времен величайшего философа Аристотеля (384–322 гг. до н. э.).

1) Стихия «Воздуха» там олицетворяется небольшой стройной птицей (летящей в воздухе), с длинной шеей, птицей, напоминающей пеликана; 2) Стихия «Земли» изображена в виде массивного быка (ступающего по земле); 3) Стихия «Огня» — в виде ангела с распахнутыми крыльями (иногда саламандры, обитающей якобы в огне, ибо по ошибке несгорающий в огне асбест считался ее «шкуркой»; 4) стихия «Воды» — в виде своеобразного дракона с длинным кольчатым хвостом и куриными лапами (обитающего в воде).

Четыре этих элемента получались именно за счет комбинации первопризнаков: Жара и Холода, Сухости и Влажности.

Схему эту при незнании можно всячески осмеивать (что, кстати, и делало большинство популяризаторов), но схема эта на редкость логична и, потому, как всякая логичная схема, несет в себе гораздо больше, чем, вероятно, подозревал ее создатель. Для химика, в частности, она несет в себе… зачаток Периодической системы элементов.

Чтобы понять, в чем это выражалось, еще раз обратимся к той же схеме «первосвойств» и «первоэлементов», но запишем ее уже несколько по-другому — не в статике, а в динамике. Дело в том, что зачастую алхимикам приходилось сравнивать вещества, в первую очередь известные им металлы, и «расставлять» их относительно друг друга в некоем «алхимическом пространстве» (назовем это, для удобства, так). Рассматриваемое ими вещество, при «алхимической системе» координат (аристотелевской) получало, автоматически, в ближайших окрестностях, минимум 8 соседей:

1) сверху и снизу — вещества более «сухие» и более «влажные»;

2) справа и слева — более «жаркие» и более «холодные»;

3) по диагоналям, вверх и вниз, слева и справа, соответственно: более «огненные» и «землистые», более «воздушные» и «водянистые».

Вот как это делал известный арабский алхимик Айюб аль Рухави (769–835), известный также под именем Иова из Эдессы, в своей «Книге сокровищ». Здесь отражены воззрения на природу разных металлов с точки зрения разного содержания в них «первоэлементов» (Огонь, Вода, Воздух, Земля). Вот небольшая выдержка на эту тему (цит. по: Некрасов Б. В. Основы общей химии. М.: Химия, 1973, нумерация наша. — А. А.):

«1) Золото содержит больше воды, чем серебро, поэтому оно более ковко.

2) Золото желтое, а серебро белое, так как первое содержит больше тепла, а второе — больше холода.

3) Медь суше, чем золото или серебро, так же обстоит дело и со свинцом. Это объясняет, почему они так легко плавятся на огне (они, т. е. Au, Ag, Pb. — А. А.).

4) Что касается железа, то оно землистее и суше, чем все остальные, и из-за сжатия его частиц оно с трудом поддается действию огня и не плавится, подобно другим, если только плавящая сила не приведена в тесное соприкосновение с ним».

Сравним теперь «пространство» свойств металлов по древнему алхимику аль Рухави и «пространство» Периодической таблицы элементов Д. И. Менделеева.

Если присмотреться внимательно и без предвзятости, то эти пространства идентичны, одинаковы, одни и те же!

Нетрудно вспомнить, что свойства и признаки своих спрогнозированных элементов «экасилиция», «забора» и т. п., создатель Периодической таблицы элементов Д. И. Менделеев выводил именно сопоставлением с «контекстом», с «окружением», т. е. окружающими данную клетку элементами. Аль Рухави, правда, на более примитивном уровне использует тот же прием.

Занятно, что, если рассуждать далее, можно заговорить о некоем абстрактном отражении алхимиками строения ядер.

Так, ядерные силы по величине не зависят от общего числа нуклонов в ядре, в то время как противодействующие им силы отталкивания между протонами прямо пропорциональны их общему числу в атомном ядре конкретного элемента.

Наиболее устойчивыми поэтому являются ядра легких (с невысоким атомным номером) элементов, «сухие», «присушенные», если придерживаться «алхимической» терминологии.

Наименее устойчивыми и менее прочными будут ядра атомов тяжелых элементов (с высоким атомным номером), выражаясь «алхимически», более «водянистые», «влажные».

Открытие новых веществ вносило, однако, мало-помалу определенный сумбур и сумятицу. Незримо создавалось уже иное «алхимическое пространство», многократно превышающее возможности Периодической таблицы — оно отражало уже не только металлы, но и вещества значительно более сложные: кислоты, щелочи и т. п., которые также требовали объединения в группы.

Поэтому алхимики со времен Гебера и Гермеса создали и третью ось пространства — «Ртуть — Сера», металличность — горючесть. Парацельс внес на эту ось центральный (и нейтральный) компонент — «Соль».

Для «периодической алхимической таблицы» речь фактически пошла о крайне примитивной попытке отобразить противоположности свойства уже достаточно хорошо известных металлов (и ртути, как образца металлов) и менее известных неметаллов, где наиболее ярким представителем была сера и до известной степени — мышьяк, а чуть позже — и фосфор.

Исторически, как известно, переломным моментом в переходе от алхимии (как «предхимии») к химии явились работы Роберта Бойля (1627–1691). В 1661 году вышла книга Бойля «Скептик-химик». В ней на основе точных опытов Бойль показал, что в основе научного знания о веществе и составляющих его «элементах» не могут лежать ни представления Аристотеля с его «тетрасоматом» из 4 первоэлементов; ни воззрения алхимиков с 2 элементами, Серой и Ртутью (3-й — Солью, добавленной Пара-цельсом).

Занятно, что своеобразным ответом на работу Р. Бойля явилось появление книги У. Спэстоу «Химик-спиритуалист» («спиритус» — дух) с совершенно противоположными концепциями.

Бойль же писал: «Я понимаю под элементами, в том смысле, как некоторые химики ясно говорят о принципах, определенные, первоначальные и простые, вполне несмешанные тела, которые не составлены друг из друга, но представляют собой те составные части, из которых составлены все так называемые смешанные тела и на которые последние в конце концов могут быть разложены».

Роберт Бойль оказался автором теории, которая с некоторыми поправками держится по сей день, из его «корпускулярной» теории развилась современная атомистическая теория. Именно Роберт Бойль оказался главным «могильщиком» алхимии.

АЛХИМИЧЕСКОЕ ОБОРУДОВАНИЕ

И все же тексты алхимиков сложны для нас не только потому, что они усиленно старались зашифровать свои «открытия» и скрыть от постороннего глаза свои «тайны». Эти тексты сложны для нас и потому, что из нашего обихода давно уже исчезли многие слова, распространенные в старину, или же мы просто не знаем специфических названий старинных приборов, устройств и веществ.

Большинство же процессов, производимых алхимиками, хорошо известны любому лаборанту и тем более профессиональному химику.

Что же касается специфических названий, то часть из них хорошо известна, некоторые сохранились и доныне.

«Винный камень» — соль винной кислоты, получавшаяся из осадка на стенках винных бочек.

«Водка крепкая» — кислота, обычно азотная.

«Водка липкая» — металл, растворенный в концентрированной кислоте (или их смеси).

«Водка царская» — смесь азотной и соляной кислот, позволяющая растворять и золото.

«Воды» — вещества жидкие.

«Жавелевая вода» — водный раствор смеси солей соляной и хлорноватистой кислот.

«Земли» — твердые сухие сыпучие вещества.

«Квасцы» — двойные сернокислые соли, которые при потере кристаллизационной воды называются уже «жжеными квасцами».

«Колчеданы» — природные необработанные руды с содержанием сульфидов: железный или серный колчедан; медный колчедан и пр.

«Купоросное масло» — концентрированная серная кислота. «Купоросы» — сернокислые соли. Белый купорос — сернокислый цинк, зеленый или железный купорос — сернокислое железо, медный купорос.

«Селитра» — обычно нитрат калия.

«Серебряная вода» или «быстрое серебро» — ртуть.

«Шпаты» — твердые породы. Например, «шпат тяжелый» — сернокислый барий; «полевой шпат»; «плавиковый шпат».

«Щелок» — различные виды щелочей.

«Царь металлов» или просто «царь» (король) — золото.

Разумеется, попади средневековый алхимик в современную химическую лабораторию, он был бы совершенно подавлен совершенством химической посуды, автоматическими процессами регуляции температуры, работой вакуумных насосов, наличием огнетушителей и тому подобному.

Всевозможные же хроматографы, спектрографы, фотоколориметры, поляриметры, рефрактометры, pH-метры и прочие измерительные приборы привели бы его в полное уныние.

Но, попади современная химическая аппаратура к алхимику средних веков, он вряд ли бы смог использовать большинство компонентов. Слишком она небольшая, на редкость хрупкая и не очень огнеупорная, а ведь в очень многих процессах алхимику приходилось заниматься именно расплавами веществ, а отнюдь не водными растворами, как это преобладает в настоящее время.

Инструменты алхимиков больше напоминали инвентарь кузницы: меха для раздувания огня, плавильные тигли, литейные формы, муфель (камера из огнеупорного материала), крючья и щипцы, молоток и наковаленка, непременные весы трех видов.

В лабораториях алхимиков можно было обнаружить занятный предмет: заячью лапу для перемешивания порошков. Они уже знали, что многие вещества взрываются при неосторожном ударе, и предпочитали более «мягкое» воздействие. Правда, следует заметить, та же «лапа» могла успешно загрязнить смешиваемый материал.

Компоненты немногочисленной аппаратуры, собираемой алхимиком для получения Философского камня, имели достаточно специфические наименования:

«Алембик» — округлый керамический или стеклянный сосуд, применявшийся для химических реакций.

«Атанор» — специальный горн, печь, для поддержания температуры во время реакции.

«Амальгама» — смесь ртути с «растворенным» в ней каким-либо металлом (известна амальгама в зеркалах и т. п.).

«Пеликан» — сосуд с длинной шейкой, отходящей под углом, отдаленно напоминая клюв пеликана, предназначался для непрерывной дистилляции.

«Печать герметическая» — сосуд, герметически закрытый на все время процесса.

«Реторта» — округлый, почти шарообразный сосуд с длинным, отходящим сверху в бок длинным носиком, откровенно подражающий по форме воспроизводящему мужскому органу.

«Тройной сосуд» — собранный комплекс из атанора (горна), чаши и философского яйца.

«Чаша» — как правило, песочная баня, наполняемая золой или песком, куда опускалась колба философского яйца.

«Философское яйцо» — особый толстостенный сосуд из прозрачного стекла в форме яйца. Другое его название было «матка», поскольку процесс отождествляли с рождением. Еще его именовали сферой, гробом, темницей, перегонным кубом и т. п.

Многословные подробные описания приготовлений лабораторного оборудования и веществ в книгах многих алхимиков плавно переходили в крайне скупое и весьма зашифрованное описание «Великого Делания», т. е. изготовления Философского камня, а затем, столь же плавно — в посулы тех благ, возможностей, которые это средство несет, на что уходил еще определенный объем алхимического сочинения.

Увлеченный читатель не замечал этого мягкого перехода. Меж тем, теоретически, роль Философского камня могла быть довольно проста — он мог быть катализатором или фактором «сшивки», то есть, например, инициатором процесса, который называли «фиксацией» ртути, ее отвердением.

В XIX веке французский химик Жан Батист Дюма (1800–1884) расшифровал некоторые алхимические рецепты. Выяснилось, что за всевозможными пестрыми обозначениями, за всеми этими разноцветными львами, драконами, королями и королевами скрываются хорошо известные вещества, причем в алхимических рецептах описывались способы выделения золота из соединений его с другими веществами.

Именно в «восстановлении» золота из его соединений оказалась одна из главных тайн алхимиков. И чудодейственный «камень мудрецов», «Lapis phylosophorum», «Большой магистериум» (Magisterium Magnum), «Великий эликсир», «Квинтэссенция» и тому подобное, когда с него сбросили покров таинственности, оказался, похоже, всего лишь обыкновенным химическим восстановителем.

ТБ ДЛЯ АЛХИМИКА

Для алхимиков соблюдение техники безопасности было гарантией более или менее продолжительной жизни.

В тяжелые и страшные годы средневековья техника безопасности требовалась буквально во всем — в проведении химических опытов, в общении с людьми, в организации быта и тому подобном.

Один из величайших умов своей эпохи Альберт Магнус (Альберт Великий, 1193–1280) — человек достаточно строгих принципов и правил, весьма последовательный и логичный, в своем труде «О алхимии» в назидание всем исследователям давал восемь таких советов:

«1) Алхимик должен быть сдержанным и молчаливым. Он не должен никому сообщать результаты своего Делания.

2) Алхимик должен жить один в собственном доме, где две или три комнаты должны быть расположены отдельно от других и посвящены исключительно Деланию.

3) Алхимик должен тщательно выбирать время и продолжительность своего Делания.

4) Алхимик должен быть терпелив, настойчив и неутомим.

5) Алхимик должен в точности следовать правилам Искусства при измельчении, сублимации, фиксации, комбинации, растворении, дистилляции и коагуляции.

6) Алхимик должен использовать только стеклянные или фарфоровые сосуды, дабы избежать загрязнения их кислотой.

7) Алхимик должен иметь достаточно средств для того, чтобы оплачивать необходимые расходы, связанные с Деланием.

8) Прежде всего алхимик должен избегать связи с князьями и лордами. Для начала они будут понуждать его к бесполезному ускорению Делания, а в случае неудачи он будет подвержен самым страшным мучениям. Наградой же за успех будет тюрьма».

Советы эти, несколько видоизмененные, думается, пригодны для любого современного научного работника, если понимать под «Деланием» любой вид научной деятельности.

Руководствуясь своими правилами, осторожный Альберт прожил не так уж мало — почти 90 лет. Впрочем, по поводу его долгожительства есть и другое мнение. В книге Жака Саду «Алхимики и золото» есть такое любопытное маленькое приложение: «Что бы ни говорили об эликсире жизни, лечебные свойства Камня не вызывают сомнений. В нижеследующей таблице приведен возраст тех, кому посчастливилось получить Камень, за исключением убитых (Захарий, Келли, Космополит) и алхимиков, чей возраст неизвестен (Василий Валентин, Ласкар, Сефельд):

Альберт Великий 1193–1280 87 лет 

Роджер Бэкон 1214–1292 78 лет 

Раймунд Луллий 1235–1315 80 лет 

Арнольд из Виллановы 1240–1312 72 года 

Николай Фламель 1330–1418 88 лет 

Бернар Тревизанский 1406–1490 84 года 

Джон Ди1527–1607 80 лет 

Михаил Сендиговий 1566–1646 80 лет 

Сен-Жермен Конец XVII в. — 1784 86 лет

Это дает средний возраст 82 года, тогда как средняя продолжительность жизни составляла в то время не более 38 лет».

Возможно, Жак Саду прав — полученный Философский камень, из которого изготавливали «чудесный эликсир», и впрямь оздоравливал и продлевал жизнь счастливцам, получившим его. Но… есть и другая статистика!

Теофраст Бомбаст Парацельс (1493–1541) — врач и фармацевт, один из первых «ятрохимиков», прекрасно знавший секреты Философского камня, прожил 48 лет.

Фридрих Бетгер (1682–1719) — пользователь Философского камня и первооткрыватель европейского (саксонского) фарфора, прожил лишь 37 лет.

И. И. Бехер (1635–1682) — немецкий химик и врач при дворе курфюрстов в Майнце, Мюнхене и Вене — 47 лет.

А. Ф. Кронштудт (1722–1765) — открыватель никеля — 43 года.

Т. У. Бергман (1735–1784) работал вместе с К. А. Шееле — получили фосфор из костей и рогов — 49 лет.

И. ГЛеман (1719–1767) — член Берлинской академии наук, погиб в лаборатории от отравления парами мышьяка — 48 лет.

Карл Вильгельм Шееле (1742–1786) — всемирно известный шведский химик, первооткрыватель молибдена и вольфрама, синтезировавший огромное количество органических кислот, в том числе и синильную, создатель зеленого красителя — «шеелевой зеленки», содержащего мышьяк, — 44 года.

Гэмфри Дэви (1778–1829) — первооткрыватель щелочных и щелочноземельных металлов: калия, натрия, бария, кальция, амальгамы, стронция, магния, лития и т. п. — 51 год.

И так далее.

И все же следует помнить, что, приступая к работе, средневековый алхимик зачастую и понятия не имел, что вещество ядовито, взрывоопасно, легковоспламеняемо и т. п. Нетрудно догадаться, что травматизм был достаточно велик, а продолжительность жизни, напротив, довольно невелика. Поэтому в данном случае следует конкретно поговорить о ТБ для алхимика.

Аббревиатура ТБ — техника безопасности ныне знакома каждому. Менее знакомы ВВ и ОВ — взрывчатые вещества и отравляющие вещества. Еще менее понимаемы сокращения типа СДЯВ — сильнодействующие ядовитые вещества, ЛВЖ — легковоспламеняемые жидкости и т. п.

Понятия, которые обозначаются такими сокращениями, для алхимиков и первых химиков были достаточно условными.

Разумеется, никаких специальных «инструкций» для ведения алхимических работ не существовало. Но всякий предшественник, несмотря на то, что подчас сложными кодами шифровал немудреные результаты своих работ, вполне «открытым текстом» предупреждал учеников и последователей о возможных ошибках, связанных с аппаратурой, и т. п.

Весьма милой «приятной неожиданностью» для здоровья алхимика являлось то, что при воздействии разбавленных кислот на соединения мышьяка, сурьмы или висмута с металлами образовывались необычайно ядовитые газообразные соединения. К этому алхимик уж точно не был готов.

Эти газы, аналогичные аммиаку и фосфину, носят название «арсин», «стрибин» и «висмутин». Соответственно это — мышьяковистый, сурьмянистый и висмутистый водороды. Они бесцветные и обладают характерным чесночным запахом. Случайно наткнуться на них в ходе алхимических «изысканий» было всего лишь «делом техники». Жертвами мышьяковистого водорода стали многие химики. При работе с этим газом погиб в 1815 году известный химик Гелен.

Занимаясь «вслепую» поисками драгоценных металлов в веществах, отнюдь их не содержащих, пробуя то одно, то другое, алхимик рисковал не только отравиться, но и взорваться. Так, при взаимодействии аммиака с окисью свинца в водном растворе образуется азид свинца. Азиды, как правило, крайне неустойчивы и крайне взрывоопасны. Любимое алхимиками прокаливание и высушивание соединений такого рода могло привести к взрыву.

Взрыв влек гибель «специалиста», который, разумеется, не мог уже сообщить ученикам и последователям причин своей гибели. На место погибшего приходили другие, и… трагедии повторялась, поскольку каждый повторял ошибки прочих. Подобные ситуации задержали развитие химии довольно значительно.

Чтобы не уходить в дебри многочисленных реакций с опасными последствиями (не считая взрывов, воспламенений, выделения отравляющих дымов и газов), можно привести некоторые примеры хотя бы с одним материалом, который внешне совершенно тих и спокоен. Этот металл — свинец.

Как показывает многолетняя практика общения химиков со свинцом, контакт с ним крайне нежелателен. Даже следы свинца могут при длительном действии привести к тяжелым заболеваниям и смерти, так как свинец накапливается в организме.

«Симптомами свинцового отравления, — пишет Г. Реми, — являются серая кайма на деснах («свинцовая кайма»), бледность лица и губ, запоры, потеря аппетита. В тяжелых случаях появляются сильные боли в области живота («свинцовые колики»), параличи или боли в суставах, наконец, судороги, обмороки или другие симптомы мозгового заболевания. При своевременном применении необходимых мер излечение возможно…»

Любопытствующие алхимики, как известно, многие вещества нюхали, пробовали на вкус. Их вполне мог привлечь сладкий на вкус ацетат свинца, так называемый «свинцовый сахар», получаемый растворением окиси свинца в уксусной кислоте. «Сахар» этот крайне ядовит, однако… его очень любили в Древнем Риме!

Размышляя на темы применимости свинца в сотворении золота и о его ядовитости, будет нелишним вспомнить не такое уж давнее открытие доктора Джерома О. Нрайгу из Национального научно-исследовательского института воды в Берлингтоне (США). Он установил парадоксальную вещь: в Древнем Риме местное население потребляло свинца в среднем в 6 раз больше, чем это допустимо по современным медицинским нормам! Отравление свинцом приводило прежде всего к тяжелым психическим расстройствам, изменениям личности и умственной деградации.

Основной причиной свинцового отравления было то, что во времена Римской империи особым шиком считалось пользоваться свинцовой посудой — от котелков до рюмок. В свинцовых бутылях хранилось и вино, причем римляне добавляли в него для вкуса виноградный сироп, сваренный в свинцовом котле (с обильной примесью вышеупомянутого «свинцового сахара»). Как говорит Джером О. Нрайгу, одной чайной ложки такого сиропа было бы достаточно, чтобы получить хроническое отравление свинцом. По его мнению, весьма закономерно и показательно, что за 200 лет, с 20 по 220 год нашей эры, Римом правило более 20 императоров, имевших различные психические отклонения. Падение Рима во многом предрешил… свинец!

Одной из сторон алхимической деятельности было приготовление ядов. Поэтому многие правительства старались законами запретить или хотя бы ограничить продажу опасных ядовитых веществ. Одни из первых законодательных ограничений появились уже в XIV веке.

В 1365 году в Италии (Сиена, город в Тоскане) было издано распоряжение аптекарям: реальгар (соединение мышьяка с серой) и сулему (двухлористая ртуть) продавать только хорошо известным им людям.

В 1485 году аналогичный запрет вышел в Германии.

В 1676 году во Франции после дела маркизы де Бенвилье парламент также принял меры против свободной продажи мышьяка.

А кто изготовлял яды? Разумеется, алхимики. Работа их отнюдь не сводилась к ежечасным «поискам золота». Простой промышленный алхимик (фактически химик-«производственник») должен был производить лекарства, металлы, серу, ртуть, мышьяк, «аммиачную воду» (нашатырь), «водки» (кислоты) и т. п.

Изготовление ядов, да и вообще вся алхимическая деятельность требовали непосредственной работы с ингредиентами тех же ядов. Поэтому при отсутствии должных технических условий алхимик рисковал отравиться сам, что и происходило в десятках и сотнях случаев, и никакие законы и распоряжения помочь им не могли.

ЧТО МОГЛО БЫТЬ «ЗОЛОТОМ»?

Рассматривая различные эпизоды истории алхимии, можно прийти к довольно распространенному и ошибочному выводу о том, что все алхимики были шарлатанами, занимались исключительно надувательством доверчивых граждан, да и обманывали без всякой фантазии, очень однообразно. На самом же деле все было гораздо сложнее. Конечно, среди алхимиков были шарлатаны, но обманывали они с большой фантазией.

С точки зрения «системного подхода» будет полезно перечислить некоторые способы обмана доверчивых простаков. Очень часто обман основывался на свойствах тех компонентов, которые участвовали в алхимическом процессе.

Для работы, как уже понятно, требовались: тигель, уголь, печь, жидкие и сыпучие химические реагенты, ложки и палочки для перемешивания, сосуды с крышками и без них, трубки, воск для облепливания философского камня или бумага для заворачивания его при опускании в сосуд и т. п. Эти компоненты порождали следующие способы обмана:

1) в тигле имелось второе дно, где скрывался золотой порошок;

2) полость перегонной трубки покрывалась постепенно размываемым золотым порошком;

3) золото, отплавившись, падало в сосуд с позолоченной крышки;

4) полая палочка для перемешивания могла содержать золото;

5) бумага была пропитана реагентом, содержащим золото;

6) исходная ртуть содержала золото;

7) обесцвеченное снаружи золото часто выдавалось за неблагородный металл, т. е. «не золото» (за серебро, сурьму, цинк);

8) бесцветный раствор выдавался, например, за кислоту или за воду и мог содержать золото или серебро;

9) куски угля, вкладываемые в тигель, могли быть покрашенным золотом или содержать в себе золотой порошок.

И так далее.

А мы еще не упомянули возможных приемов манипуляции, то есть, проще говоря, ловкости рук. В таких случаях иной «алхимик» вел себя как завзятый карточный шулер: сбрасывал золото в тигель из рукава или из манжеты, из перстня или браслета и т. д.

Важным для направленного или невольного обмана могло быть то обстоятельство, что позолоченный предмет (особенно тяжелый) внешне ничем не отличался от полностью золотого, особенно в том случае, если слой позолоты достаточно толст и позволяет кусать (излюбленный в старину прием), царапать золото, проводить «пробирным камнем» и т. п.

А позолотить какой-нибудь предмет даже в те далекие времена не составляло никакого труда. Интереса ради можно привести простейший «чисто бытовой» рецепт золочения металла, который наверняка был известен как многим шарлатанам, так и алхимикам.

«Золочение металла. В стеклянном сосуде с притертой пробкой смешивают 20 г азотной кислоты и 20 г соляной кислоты. В полученной смеси растворяют 1 г золота. Когда золото растворится, в раствор добавляют 1 г хлористой сурьмы и 1 г чистого олова.

Сосуд с раствором помещают в горячую воду и кипятят, пока не растворится олово, после чего прибавляют 20 г насыщенного раствора борной кислоты. Детали, предназначенные к золочению, предварительно должны быть очищены, отполированы и прокипячены в растворе едкого калия или натрия.

Раствор наносится на детали кистью. Высушенную деталь нагревают на пламени спиртовки или на костре из древесного угля. После прогревания получается хорошая позолота, не требующая полировки. Хранить раствор нужно в плотно закрытом сосуде в темном месте».

Подобных рецептов не так уж мало, причем в некоторых из них золото не добавляется.

С другой стороны, алхимики и тем более их заказчики не слишком-то разбирались в химической природе получаемых веществ. Все, что имело металлоподобный вид и желтый блеск, охотно принималось за золото.

Подчас алхимик специально упоминал, во избежание нежелательных последствий, о том, что «золото еще не совершенное», и тут же обещал найти способы усовершенствования (для чего, естественно, требовались деньги заказчика).

Приведем несколько возможных химических процессов, с помощью которых алхимики получали «благородный металл»:

1) Реальное переделывание ртути в золото (преобразование).

2) Отгонка ртути от золота, содержащегося в ней.

3) Получение твердого сплава цвета золота.

4) Получение желтой жидкой ртути (цвета золота).

5) Выделение золота из растворов солей.

6) Золотой «кристаллоид».

Реальное переделывание ртути в золото. Подобную реакцию уже в наши дни провели не химики, а физики. Они облучали ртуть нейтронами и получили… золото!

Правда, подобное золото получалось в крайне малых долях и, как говорится, «овчинка не стоит выделки», поскольку затраты на получение во много раз превышают стоимость самого металла.

Отгонка ртути от золота, содержащегося в ней. Ртутные месторождения разных стран, разрабатываемые ныне, во многом отличаются от тех ртутных месторождений, что существовали когда-то в Европе.

В богатых самородных месторождениях, разрабатываемых в средние века, ртуть нередко встречалась одновременно с золотом. Содержание драгоценного металла в такой ртути было достаточно высокое, но чтобы получить его, требовалось все-таки обладать и хотя бы минимальной аппаратурой, и некоторыми реагентами, облегчающими выделение. Этим способом могли воспользоваться лишь талантливые алхимики, имеющие приличные лаборатории.

Получение твердого сплава цвета золота. Получение твердого сплава цвета золота — желтого, лимонного, оранжевого и пр. — еще не означало, разумеется, получения подлинного золота.

Выше уже упоминалось, что некоторые сохранившиеся образцы изделий из «алхимического золота» (медали, монеты и пр.) на самом деле были выполнены из… латуни! Напомним, что латунь есть сплав меди с цинком (до 50 %), часто с добавкой других элементов — свинца, железа, алюминия, марганца, никеля и пр. (до 10 %). Высокая стойкость против коррозии вполне могла удовлетворить заказчика «золота».

Получение желтой жидкой ртути (цвета золота). В пособиях по неорганической и общей химии, как правило, приводятся реакции, изменяющие цвет ртути на золотистый.

Подобные реакции могли использоваться алхимиком. Он убеждал финансирующего заказчика, что это «промежуточная стадия» на пути к золоту, и осталось лишь добиться так называемой «фиксации» ртути, т. е. приведения ее в твердое состояние!

Выделение золота из растворов солей. Получение твердого и видимого вещества из внешне «бестелесных», бесцветных растворов очень эффектно и по сей день. Думается, нет смысла говорить, насколько это было поразительно в более отдаленные времена. Использование растворов, содержащих золото, о чем, разумеется, не предупреждался наблюдатель, приводило подчас к эффекту появления драгоценного металла «из ничего».

Золотой «кристаллоид». После попыток подробного анализа различных способов «получения» золота автор этих строк, однако, пришел к несколько парадоксальному, но «вполне оригинальному» выводу о том, что, помимо всех уже упоминавшихся вариантов обмана или самообмана, мог существовать вариант, довольно легкий по выполнению и тем не менее необычайно эффектный.

Для начала обратим внимание на то, что в текстах алхимиков, касающихся финальной стадии изготовления «золота» из ртути, неоднократно встречаются фразы о «загустевании ртути», о приобретении ею «камедеобразного состояния» и тому подобном, а также такой специфический термин, как «фиксация ртути», т. е. специальное придание ей, ртути, твердого (или же псевдотвердого) состояния.

Вероятно, это и есть долгожданный «ключ» к разгадке наиболее сенсационных, «мгновенных» приготовлений «золота» из ртути на глазах многих изумленных поклонников. И, на наш взгляд, такие «чудеса» и впрямь имели место! Но золота здесь, разумеется, не было и в помине, ртуть оставалась ртутью, но она оказывалась «перекрашенной», а также и впрямь «зафиксированной»!

Перекрасить ртуть было довольно несложно.

Ртуть взбивали в воде или в какой-то другой более густой и тяжелой жидкости. Образовывалась своеобразная эмульсия из мелких шариков ртути, которая, правда, со временем оседала на дно, вновь превращаясь в единую большую «каплю». Общий цвет такого комплекса или серый, или серебристый.

Подчеркнем, что в таких опытах вода или жидкость может быть желтого цвета, тогда вид эмульсии автоматически изменится на желтый или даже золотистый.

Но существовал и второй, более сложный, но и более надежный способ получения «золота». В данном процессе жидкость была прозрачной, а окрашивали непосредственно ртуть. Для этого нужно «склеить» атомы ртути в единый ртутный кристалл золотого цвета (простейший способ — заморозить такую желтую ртуть) или же образовать… желтого цвета ртутный псевдокристалл! Правда, здесь, думается, специалисты по сплавам нашли бы более точный и нужный химический термин.

Получение такого псевдокристалла есть основа авторской версии в разгадке ряда наиболее скандальных алхимических «успехов» средневековья.

Ртуть или ртутные комплексы с ионами других металлов, имеющие желтый, «золотой» цвет, могут быть заключены в своеобразную решетку. Подобный комплекс внешне выглядит как золотой слиток. Правда, при переплавке он скорее всего вновь обратится в ртуть!

В такой структуре атомы ртути большей частью будут являться лишь декоративным «наполнителем» некоей структурной пространственной сетки, которую образует металлоподобное вещество типа «клея».

При удачном соотношении атомов ртути и «клея» подобное псевдокристаллическое тело внешне почти не отличимо от «слитка» золота.

Такой слиток будет «мягче» обыкновенного золота, будет «ковким», будет иметь вес точно такой же или почти такой же, как и реальное золото. Причем, напомним, сами алхимики заявляли о том, что сделанное ими золото «мягче» и «лучше» рудничного. Но это, разумеется, лишь наша версия, вариант, гипотеза.

А теперь рассмотрим основные вещества, которые использовали в своих Деланиях алхимики.

РТУТЬ КАК «ПЕРВОЭЛЕМЕНТ»

Ртуть. Справка: символ химического элемента — Hg (с латинского Hydrargyrum, от греческого hydor — вода, argyros — серебро, «серебряная вода»). Атомный номер — 80, атомная масса — 200,5. Плотность — 13520 кг/м³ Температура плавления: — 36,8 °C. Металл белого цвета, единственно жидкий металл при обычной температуре, наиболее тяжелый из всех известных жидкостей.

Ртуть была основным материалом алхимиков. Да, та самая ртуть, «серебряная вода», «змеиное молоко», мельчайший шарик которой ныне вызывает смертельный страх, когда-то стояла в огромных количествах в чанах, горшках и бутылках, постоянно использовалась как пред-химиками (алхимиками), так и предфизиками (алфизиками).

Даже врачи пытались использовать ртуть (причем — успешно) для выправления кишечника при завороте кишок. У «магов» же среди многочисленных «фокусов» был так называемый «фокус на подтек»: по заказу недоброжелателя «маг» тайно выливал добрых полпуда ртути на плотине ненавистного мельника. Огромная тяжелая «капля» просачивалась сквозь почву, а за ней в образовавшееся отверстие охотно и бурно устремлялась вода, размывая плотину.

Ртуть получали обжигом ртутных руд в небольших специальных колоколообразных печах с отводными трубами. Вид их наглядно показан в книге «О пиротехнике» известного итальянского металлурга и литейщика Ваноччо Бирингуччо (1480–1539). Использовали ее для разных целей с самых давних пор.

Ртуть была найдена даже в египетских гробницах, сооруженных за 1500 лет до нашей эры, и, как знать, может быть, и ртуть, точнее, ее смертельно опасные пары (кроме смертоносных плесневых грибков, вирусов летучих мышей и прочего) являются своеобразной частью знаменитой «мести фараонов»?

Но основное применение ртути было связано именно с «получением» золота. Кстати сказать, среди стран древнего мира наиболее богатой золотом страной был Египет, где, как считается, в те самые времена добывалось не менее 50 тонн металла ежегодно. Ртуть, вероятно, использовалась уже тогда.

Дело в том, что добыча самородного золота имеет свои существенные недостатки. Собирается далеко не весь драгоценный металл. Отмывка золота тоже не всегда полноценна. Вот тут-то и применяли ртуть (позже использовались не менее вредные производства — с хлором, с цианидами и т. п.).

При обработке размолотой с водой породы ртуть образует с золотом амальгаму. Правда, сама растворимость золота в ртути невелика — лишь 0,13 ат. % (а серебра и меди соответственно 0,07 ат. % и 0,006 ат.%). Однако помимо растворенного золота, амальгама содержит также… соединения обоих металлов! А главное, образуется суспензия захваченных, за счет смачивания, мельчайших крупинок золота.

Полученную амальгаму продавливают через замшу, жидкую часть используют вновь (тем более, она лучше смачивает золото, чем чистая ртуть). Твердую часть подвергают перегонке, ртуть отгоняется, а золото остается в перегонном аппарате.

Чем грозило алхимикам частое общение со ртутью? Оказывается, очень многим. Заработанное богатство пригодилось бы, пожалуй, только на лекарства. Кстати сказать, по цветущему внешнему виду и почтенному возрасту можно легко отличить всевозможных пройдох и прохвостов от «искренних» алхимиков, то и дело «травящихся» в лаборатории. «При остром отравлении солями ртути, — отмечается в учебнике «Основы общей химии», — немедленно нарушается деятельность кишечника (что часто сопровождается рвотой), распухают губы, происходит сильное воспаление десен и постепенно наступает упадок сердечной деятельности (падение пульса, резкое понижение температуры тела, обморок).

В качестве противоядия для первой помощи применяется рвотное (при отсутствии медикаментов — щекотание неба), а затем молоко и яичный белок. Выводится ртуть из организма главным образом почками».

Характерно, что хроническое отравление (в производствах, связанных с переработкой ртути или ее соединений) может происходить разными путями. Препараты ртути хорошо всасываются любыми участками тела, даже неповрежденной кожей. Отравление сказывается прежде всего на слизистой оболочке полости рта.

Правда, если поступление яда в организм происходит медленно, то все вышеперечисленные симптомы отравления могут внешне отсутствовать. На первый план в таком случае выступают явления поражения нервной системы: быстрая возбудимость, мелкая дрожь отдельных частей тела, ослабление памяти (последнее к концу жизни проявилось у Альберта Великого).

Сильнейшим ядом является двухлористая ртуть, сулема. Даже при небольших концентрациях ее паров в воздухе люди чувствуют себя дурно, могут потерять сознание и погибнуть, но смерть может наступить и через несколько дней. Очень ядовиты и пары ртути, они являются сильнейшими галлюционагенами.

А теперь рассмотрим еще одно вещество, широко применяемое алхимиками.

КОМПОНЕНТ ДЬЯВОЛА. СЕРА

Как мы знаем из религиозных учений, все грешники после смерти оказываются в аду и горят там в адском пламени. Для этого пламени есть и другие названия — «жар преисподней», «огонь неугасимый», «геенна огненная», в которой червь не умирает и огонь не угасает, «пещь огненная», «озеро огненное». Нетрудно заметить, что везде и всюду здесь — огонь, огонь, огонь.

А вот в качестве источника огня в аду неизменно использовали серу.

Упоминание о сере достаточно странно звучит, потому что не везде добывали чистую серу. Но христианские легенды об аде и адском пламени зародились, как известно, в Средиземноморье, и это сразу многое объясняет.

Если рай, как считалось, был наверху, в заоблачных высотах, то ад в мифах и легендах спрятали под землю. Адское пламя, согласно такому разделению, стали связывать именно с миром подземным и с вулканизмом, с вулканической деятельностью. Отсюда и появились пресловутые «адские» запахи, в первую очередь запах серы.

Не случайно потому в различных рассказах упоминается «Лысая гора» как местообиталище дьявола — безлесный вулкан; огненный «Змей Горыныч», буквально «Змея с горы» — огненная змея ползущей лавы и, опять-таки, всюду — запах серы.

Запах серы на редкость часто связан с чем-либо необычным, аномальным. Этот всепроникающий «адский» запах лукаво вплелся в самые разные странные явления природы. Например, именно «серный запах» был почти неотъемлемым атрибутом появления летучих «огненных дьяволов», шаровых молний.

Однако именно сера со времен Гебера и Гермеса была у алхимиков вторым «первоначалом». Что же такое сама сера? Сера. Справка: символ — S (Sulfur). Атомный номер — 16, атомная масса — 32,066. Плотность — 1960 кг/м³ Температура плавления — 119,3 °C. Твердое хрупкое вещество желтого цвета, в районах активной вулканической деятельности порою лежит в чистом виде, прямо пластами.

«Сера в свободном виде встречается в вулканических местностях, где иногда образует большие залежи, например, в Сицилии, — сообщает старый учебник «Неорганическая химия», — здесь сера залегает в виде жил, прослоек или она вкраплена в пласты известняков, мергелей, гипса и др., отсюда сера преимущественно и вывозится в Европу.

Богатые залежи серы имеются в Мексике. В виде соединений с металлами она очень распространена в природе, образуя гипс, ангидрид и колчеданы, обманки, блески, т. е. сернокислые и сернистые соединения».

Какова сера на вид? «Цвет у самородной серы светло-желтый, соломенно-желтый, медово-желтый, зеленоватый… Вулканическая сера ярко-желтая, оранжевая, зеленоватая», — сообщает «Определитель минералов, горных пород и окаменелостей».

В средние века, то есть во времена алхимиков, уже широко разрабатывали сицилийское месторождение. Но добывали серу весьма примитивным способом. В землю вкапывали глиняный горшок, на который ставили другой горшок, с отверстиями в дне. Последний наполняли серосодержащей породой и затем нагревали снаружи. При этом сера плавилась и стекала в нижний горшок. Все было просто до гениальности.

Сера, столь любимая алхимиками, имела такие же «царские» признаки, как и глава всех светил — Солнце: золотистый цвет и выраженную способность к горению, созданию жара. За это серу («философское золото») поставили, как одно из главных «золотопроизводящих» веществ, почти наравне с самим «солнцеподобным» золотом, металлом желтого цвета, с великолепной ковкостью, с высокой ценой. Сера выражала «мужское начало» алхимического «Великого делания».

В пару сере поставили ртуть, «женское начало». И ртуть «несла в себе» некоторые признаки, сходные с золотом, имела ясный металлический блеск (пример — амальгама зеркал) и отчетливо выраженную тяжесть, «почти такую же», как и у золота. Именно сочетая эти свойства, «горючесть» и «металличность», цвет и альбедо серы с блеском и тяжестью ртути, алхимики и надеялись получить нечто третье, несущее те же признаки, — золото.

В книге «Сумма тайных совершенств» знаменитого Гебере (Джабир, VIII век) вот что говорится о золоте и сере: «Солнце (золото) составлено из весьма утонченной ртути и небольшого количества очень чистой, ясной, гомогенизированной серы с красноватым отливом. Поскольку сера не всегда имеет один и тот же цвет, насыщенность которого может быть разной, желтизна золота тоже может меняться в широких пределах».

В средние века ему вторит, например, Роджер Бэкон (1214–1292) в трактате «Умозрительная алхимия, или Зеркало алхимии». Большая часть этого трактата посвящена поискам некоего красного эликсира, способного превращать любой металл в золото: «Золото есть совершенная субстанция, составленная из чистой гомогенизированной сверкающей красной ртути и в равной степени чистой стабильной красной серы, которая не воспламеняется. Золото есть само совершенство».

«Ни ртуть, ни сера, — писал Бэкон про Философский камень, — не могут сами по себе, в отдельности, зародить металлы, а лишь соединившись друг с другом, они порождают и их, и многие минералы. Следовательно, очевидно, что наш камень должен родиться из соединения этих начал и иметь красный цвет».

Речь, вероятно, шла о киновари красного цвета. «Ртуть и сера должны находиться в таком точно отношении, которое нужно еще найти… — писал Роджер Бэкон, достаточно откровенно показывая свою наивность в ряде химических вопросов. — В природе встречаются тела, в которых оба начала соединены уже в нужной пропорции, сгущены и связаны по надлежащим правилам… Ищи эти тела, подвергай огню, очищая, проверяй отношение, улучшай и совершенствуй состав…» Что и говорить — надежда умирает последней.

ТЯЖКИЙ, КАК ЗОЛОТО. СВИНЕЦ

Свинец. Справка: символ — Рb (Plumbum). Атомный номер — 82, атомная масса — 207,2. Плотность — 11340 кг/м³. Температура плавления — 327,4 °C. Металл синевато-серого цвета, мягкий, ковкий, очень пластичный.

Привлечь алхимиков к свинцу могло многое, в частности, внешний вид йодида свинца. Вещество это желтого цвета, нерастворимо в холодной воде, но растворимо в горячей. При перекристаллизации из горячего раствора оно выпадает в виде красивых листочков, «чешуек» с золотым блеском. Из раствора в слабой уксусной кислоте выпадает «в прекрасных золотых табличках».

С точки зрения подделывателей золота свинец обладал и другим «ценным» качеством — большим удельным весом. Взяв лист легко формующейся золотой фольги, тщательно обернув и «притерев» его к куску свинца, вполне можно было продать этот «слиток» человеку, слабо разбирающемуся в химических тонкостях.

Впрочем, в «золотоделании» именно тяжелый, «как золото», свинец участвовал неоднократно.

О целом ряде превращений свинца в золотоподобные материалы сообщается, например, в книге Ж. Саду «Алхимики и золото». Не будем, однако, гадать, насколько реальны эти случаи и были ли они на самом деле.

Вот первая художественно описанная история:

«…Мистер Смит (smith — по-английски — «кузнец». — А. А.) был идеальным квартиросъемщиком, и Старкей забыл бы о его существовании, если бы однажды жилец не попросил разрешения воспользоваться маленькой лабораторией при аптеке. Он объяснил, что желает опробовать новый краситель. Мистер Старкей согласился, но просьба показалась ему странной, и он велел своему сыну Джорджу незаметно проследить за опытами жильца. Через щелочку в ставнях молодой человек увидел, как в лабораторию вошел мистер Смит, неся в руке маленькую сумочку, явно очень тяжелую. Он достал из нее куски какого-то невзрачного серого металла, вероятно свинца, и, поместив их в тигель, разжег под ними сильный огонь.

Когда металл достиг точки плавления, загадочный жилец извлек из кармана маленькую коробочку с красноватым порошком. Джордж увидел, как мистер Смит вмял щепотку порошка в кусочек воска, скатал его в шарик и бросил в сосуд с металлом. Затем последовало продолжительное ожидание.

По истечении четверти часа мистер Смит начал заливать полученный расплав в приготовленную форму. Глаза молодого человека едва не вылезли из орбит, когда он с изумлением увидел, как предполагаемый свинец вдруг стал желтеть и приобретать характерный зеленоватый отлив расплавленного золота».

Некоторые алхимики словно бы для того, чтобы специально распустить слухи о возможности «золотоделания», путешествовали, подобно бродячим фокусникам, по Европе и время от времени проводили свои странные сеансы.

Люди эти не слишком искали встреч с великими мира сего и с ученым миром. Металлы же, которые использовали такие странствующие одиночки, были, как правило, свинец и ртуть. Одним из таких «путешественников» был алхимик, известный как Ласкар, описанный, в частности, в книге Жака Саду «Алхимики и золото».

В 1602 году в Цюрихе в гостях у натуралиста доктора Цвингера алхимик Александр Сетон предложил самим же участникам приготовить все для опыта, положить в тигель несколько пластинок свинца и немного серы.

Спустя четверть часа он дал участникам небольшой бумажный пакетик с порошком лимонного цвета, который бросили в расплавленный свинец. Спустя еще четверть часа после непрерывного помешивания железной палочкой огонь загасили водой. Внутри оказалось золото, весившее столько же, сколько и свинец до опыта.

Сетон провел и еще один показ в доме золотых дел мастера Андре Блеца, превратив несколько унций свинца в золото в присутствии свидетелей. Об этом упоминал Иммануил Кант, которому, как профессору Базельского университета, было сообщено о странном опыте.

В 1603 году ювелир Густенхофер в Страсбурге получил от гостившего у него Сетона немного «философского порошка» и в присутствии друзей и знакомых попробовал проэкспериментировать. В результате он получил из фунта свинца фунт золотоподобного металла.

В 1633 году в Кельне Сетон в доме ювелира Лондорфа так же превращал свинец в золото, причем ювелир исподтишка подложил в тигель еще и кусок цинка. Тем не менее, после того как в расплавленную смесь бросили щепотку порошка, завернутую в бумагу, вся масса обратилась в золото, по крайней мере внешне — желтым цветом и блеском.

Аналогичный показ Сетон специально организовал в Кельне для главного противника «золотоделания» хирурга Мейстера. При этом в одном тигле золотом «стал» свинец, а в другом — расплавленное железо (крайне редкий случай!).

В 1666 году к придворному врачу принца Оранского Гельвецию (Иоганн Фридрих Швейцер) пришел некий неизвестный. Он рассказал Гельвецию — откровенному врагу алхимиков, что отнюдь не обман. После вежливого, но не слишком лицеприятного разговора о Философском камне и «золотоделании», незнакомец удалился, оставив Гельвецию немного «красного порошка» для испытания правоты его слов.

Гельвеций принес кусок свинца, положил в тигель, расплавил, а его жена бросила туда порошок. Далее, по словам Гельвеция, произошло следующее: «Я отрезал половину унции, или шесть драхм, старого свинца и положил его в тигель на огонь, потом в полученный расплав бросил кусочек, который моя жена положила в медицинскую таблетку, затем в течение часа наблюдалось шипение и пузыри (свинец «выделял» газ?! — А. А.), и в результате весь свинец полностью превратился в лучшее и прекраснейшее золото, которое нас поразило, как землетрясение… Я не мог наглядеться на это восхитительное и драгоценное творение природы, так как расплавленный свинец показал нам редчайшие и прекраснейшие цвета, какие только можно представить: ярко-зеленый цвет сменился, по мере превращения в слиток, в живой и свежий цвет крови, а когда он остыл, то блестел, как чистейшее великолепнейшее золото».

Случай этот неоднократно приводился и противниками и сторонниками алхимических возможностей, поэтому лучше обратиться к словам человека, который считается достаточно честным и просвещенным для той далекой эпохи.

Это философ Бенедикт Спиноза (1632–1677). Вот что он писал в 1667 году: «Когда я рассказал Воссу о случае Гельвеция, он поднял меня на смех и сказал, что очень удивлен, обнаружив мою заинтересованность подобной бессмыслицей.

Чтобы удостовериться в случившемся, я отправился к Брехтелю, человеку, проводившему испытания. Он рассказал мне, что расплавленное золото действительно увеличило свой вес после того, как в котел добавили немного серебра. Золото, превратившее серебро в золото, должно представлять из себя нечто замечательное!

Не только Брехтель, но и многие другие люди, присутствовавшие при испытании, были вынуждены подтвердить, что это — правдивый отчет о происшедшем.

Затем я отправился навестить самого Гельвеция, который показал мне слиток и тигель, еще сохранивший следы золота на внутренней поверхности. Он сказал, что использовал кусочек Камня размером примерно с четверть пшеничного зерна и расплавленный свинец, добавив, что расскажет об этом всему миру;

Несомненно, что адепт, от которого он получил Камень, уже проделывал подобные вещи в Амстердаме, где, по-видимому, его можно найти до сих пор. Это — все сведения, которые мне удалось получить относительно данного вопроса».

Спиноза, вероятно, вполне искренен, но ясно — делать исчерпывающие выводы по столь мизерной информации фактически невозможно.

«НЕБЛАГОРОДНЫЕ» МЕТАЛЛЫ

Возможно, некоторый свет на получение «золота» может пролить описание тех металлов, из которых преимущественно это золото производилось. Кроме достаточно известных ртути, серебра и меди, использовались, что любопытно, и другие металлы и вещества.

Уже в античном мире были хорошо знакомы со свинцом и оловом. Соединения мышьяка, сурьмы и висмута были известны еще в Древнем Египте.

Медь. Справка: символ — Си (Cuprum). Атомный номер — 29, атомная масса — 63,5. Плотность — 8920 кг/м³. Температура плавления — 1084,5 °C. Металл розовато-красного цвета, пластичный, ковкий. На воздухе покрывается голубовато-зеленым налетом — патиной.

Бронза — сплав на основе меди, в котором добавкой является олово. В современных бронзах возможны добавки алюминия, свинца, бериллия, хрома и других элементов, за исключением цинка (это уже будет латунь) и никеля.

Латунь — сплав меди с цинком (до 50 %). В современных латунях — часто с добавками других металлов: алюминия, железа, марганца, никеля, свинца и других элементов. Латунь хорошо обрабатывается давлением, достаточно прочна, пластична, стойка против коррозии и, главное, желта, словно золото!

Медь применяли для «трансмутации» металлов, проще говоря, для превращения в золото, явно реже, нежели такие металлы, как олово или свинец. Помехой применению меди являлась, видимо, относительно высокая температура плавления и слишком вызывающий красный цвет, который сложно «замаскировать» небольшими добавками постороннего вещества.

В 1707 году советнику Диппелю предоставилась возможность познакомиться с весьма своеобразным способом демонстрирования «трансмутаций» странствующим алхимиком Ласкаром. «Превращение» было проведено не в тигле, а на пластинке металла, но со все теми же знаменитыми белым и красным порошками.

Ласкар провел Диппеля и еще нескольких лиц в мастерскую и предъявил им для осмотра медную тарелку около 30 см в диаметре.

Далее он поставил тарелку на плиту так, что раскалился лишь центр диаметром около 10 см, и бросил на него несколько зерен белого вещества, от чего нагретая часть «немедленно превратилась в серебро».

Далее, как в типичной сказке с медным, серебряным и золотым сундуками, следовало ожидать появления и золота, но по всей логике в меньшем количестве. Так и случилось!

Словно хороший иллюзионист, Лас-кар положил тарелку на другую плиту с другим размером конфорки так, что раскалился лишь круг диаметром около 4 см (типичный размер крупной золотой монеты, которая могла быть «врезана» в тарелку), бросил несколько крупинок красного порошка, и теперь уже этот участок превратился «в золото».

Тарелку с тремя концентрическими кругами меди, серебра и золота он предложил Диппелю, который наблюдал за всем происходящим с необычайным интересом. Диппель, кстати, писал: «Знаток Искусства не только показал нам тарелку снаружи, но и разрезал ее на кусочки, чтобы показать, что составы распространились на всю толщину металла. Он продал нам эти кусочки по весьма умеренной цене».

В 1716 году в Вене Лас кар демонстрировал превращение меди в серебро. В доме графа Карла Эрнста фон Раппаха в присутствии доброй дюжины государственных мужей была расплавлена горсть медных монет и — превращена… Но, не в золото, а подешевле — в серебро.

«Один из посетителей (имеется в виду алхимик Ласкар. — А. А.) принес философский порошок, завернутый в кусок бумаги, незначительное количество, который выглядел как морская соль.

Множество медных монет, собранных из различных мест, в том числе и из кружки для пожертвований, было взвешено и все веса скрупулезно записаны. Монеты расплавили и добавили к ним порошок обычным способом, причем некоторые из присутствовавших помогали производить необходимые действия.

Один из них обжег себе пальцы, пытаясь выудить монету из горячего тигля (? — А. А.). Отмечается, что братья Меттернихи крайне интересовались всеми операциями, в итоге завершившимися удачей. В докладе сообщается, что 1 часть настойки полностью превратила 10000 частей металла в серебро».

Олово. Справка: символ — Sn (Stannum). Атомный номер — 50, атомная масса — 118,7. Плотность 7295 кг/м³.Температура плавления — 231,9 °C. Металл серебристо-белого цвета, мягкий и пластичный. Медленно тускнеет на воздухе.

Олово, известное человечеству с давних пор, применялось в самых разнообразных областях — где в чистом виде, где в виде бронзовых сплавов. Изредка оно применялось и в изготовлении «алхимического золота». Изредка — вероятно, потому, что удельный вес олова явно не был близок к удельному весу золота.

Тем не менее известен алхимик Сефельд, который пользовался оловом постоянно. Примерно в 1770 году, поселившись в окрестностях Вены, он неоднократно, на глазах хозяев, у которых он жил, «приготовлял золото» именно из олова. В расплавленный металл алхимик бросал некий красный порошок, металл начинал кипеть и пузыриться, после чего, когда пена спадала, в тигле оказывался материал, который, как казалось свидетелям, представлял собой «чистейшее золото».

Цинк. Справка: символ — Zn (Zincum). Атомный номер — 30, атомная масса — 65,38. Плотность — 7130 кг/м³.Температура плавления — 419,5 °C. Металл серебристо-синевато-белый, в сплаве с медью образует желтого цвета латунь.

Цинк упоминается в связи с «золото-деланием» довольно редко, но все-таки упоминается. Алхимик Александр Сетон Космополит, погибший под пытками курфюрста Саксонии герцога Кристиана II, использовал и цинк. В 1633 году в Кельне в присутствии ювелира И. Лон-дорфа и еще нескольких свидетелей Сетон намеревался превратить сурьму в золото, но, по требованию ювелира, использовал свинец.

Сам Лондорф же тайком подложил в плавильный котел кусок цинка, поскольку был уверен, что вскроет обман, так как алхимики, как правило, использовали для «трансмутации» свинец, ртуть и сурьму. Смесь была расплавлена, Сетон передал ювелиру щепотку инициирующего порошка, завернутого в бумагу. Утверждается, что по окончании процесса Лондорф был вынужден признать, что получившийся желтый материал — золото.

Сурьма. Справка: символ — Sb (Stibium). Атомный номер — 51, атомная масса — 121,75. Плотность — 6690 кг/м³.Температура плавления — 630,5 °C. Металл серебристо-белый с сильным блеском, при застывании расширяется.

В чистом виде сурьма, как и мышьяк, может быть получена прокаливанием окиси сурьмы с углем.

Частое общение алхимиков с сурьмой ничего хорошего для организмов не приносило: соединения сурьмы, попав в желудочно-кишечный тракт, вызывают раздражение стенок желудка и рвоту… В 1633 году уже упомянутый алхимик Александр Сетон все там же, в Кельне, продемонстрировал «трансмутацию» сурьмы. Сурьму поместили в тигель, расплавили, затем бросили туда немного «красноватого» порошка, завернутого в бумагу. Спустя четверть часа вместо сурьмы в тигле был обнаружен маленький слиток. Он состоял, как посчитали наблюдатели, из чистого золота.

Висмут. Справка: символ — Bi (Bismuthum). Атомный номер — 83, атомная масса — 208,9. Плотность — 9800 кг/м³. Температура плавления — 271 °C. Металл серебристо-белого цвета с розоватым оттенком.

Висмут известен также с глубокой древности. Но «официальные» его упоминания впервые встречаются в алхимических сочинениях XV века. И сурьму и висмут получали главным образом из сернистых минералов — «сурьмяного блеска» и «висмутового блеска».

До начала XX века висмут применялся мало: в медицине в виде азотно-висмутовой соли под высокопарным названием Magisterium Bismuthi («mag», «mаgistr» — высший), а также в качестве туалетных белил.

Гораздо большее применение висмут получил в… церкви! Дело в том, что, предъявляя дела «рук Божьих», некоторые западноевропейские священники давали прихожанам для поцелуя «святой крест». После этого ритуала крест опускали в «святую» воду, и он исчезал в воде, словно бы унося поцелуи веры, мольбу и молитвы неизвестно куда, но, как уверяли церковники, к Богу.

Жидкость в сосуде и впрямь была водой, но водой горячей. Крест же, который торжественно в нее пускали, был сделан из очень легкоплавкого сплава со столь низкой температурой плавления, что он тут же растекался прямо в воде. Аналогичные трюки с исчезновением ножа или ложки демонстрировали и просто на ярмарках.

Применяться могли, например, такие составы:

1) сплав, известный издавна, но впоследствии получивший название «сплав Вуда», плавится при 65 °C;

2) «сплав Розе» плавится при 70 °C;

3) «сплав Ньютона» плавится при 94,5 °C и т. д.

В промышленности такие сплавы применяли, например, в качестве пробок в предохранительных клапанах — в паровых котлах, водопроводных трубах и т. д. В расплавленном виде могли использоваться как теплоноситель.

Для химических лабораторий подобные сплавы рассылаются в виде небольших серебристых таблеток-«пуговичек». Засыпав их в формочку, легко изготовить, например, ключ, с которым потом очень легко показать фокус «исчезновения». Раньше такие фокусы любили показывать с ложечкой, которую мешали кофе. Правда, пить такой «кофе с ложечкой» уже ни в коем случае нельзя — он ядовит.

Что же касается применения висмута в алхимических экспериментах с деланием золота, то здесь «сведений»(или слухов), к сожалению, у автора этих строк нет.

Мышьяк, разумеется, никоим образом к металлам не относится, но его соединения фигурировали в изготовлении Философского камня и золота исключительно часто. «Если бы мы выбирали один из семи духов — 1) ртуть, 2) серу, 3) соединение изменчивого цвета, содержащее ртуть и серу, 4) живую серу, 5) орпимент и 6) аурипигмент, 7) реальгар, — пишет про создание Философского камня Роджер Бэкон в книге «Зеркало алхимии», — мы не смогли бы их усовершенствовать, потому что природа доводит до совершенства только определенную смесь обоих родительских принципов».

Именно с помощью перечисленных веществ десятки алхимиков пытались делать золото. Ныне это видится как нечто весьма и весьма наивное и явно бесполезное. Из ртути и серы золото явно не получится, как их не смешивай. Что же, однако, такое «орпимент», «аурипигмент», «реальгар»? Последние два вещества хорошо известны и по сей день. Это — соединения мышьяка с серой. Золота в них, конечно же, нет.

Реальгар — оранжево-красный, ярко-красный, темно-красный, полупрозрачный, блестящий, находит себе применение в производстве стекла, в пиротехнике, в живописи. Одним из его местонахождений были окрестности Неаполя и вулкан Везувий в Италии.

Аурипигмент (от латинского «aurum» — золото и «pigmentum» — краска) — лимонно-желтого цвета, просвечивающий, блестящий. Он издавна использовался как краска. Аурипигмент растворим в азотной кислоте и царской водке, выделяющаяся при этом сера всплывает.

Мышьяк. Справка: символ — As (Arsenicum). Атомный номер — 33, атомная масса — 74,921. Плотность — 5720 кг/м³. Температура плавления — 817 °C (но уже при 615 °C возгорается, не плавясь).

Получение элементарного мышьяка было описано еще в энциклопедии алхимика Зосимоса Панаполитанского (Зосима Панаполис).

В I веке нашей эры греческий врач Диоскорид описал получение белого мышьяка путем обжигания аурипигмента. Но официально в свободном виде мышьяк был открыт в 1250 году Альбертом Великим.

В свободном виде мышьяк получается при накаливании без доступа воздуха мышьяковистого колчедана, а также мышьяковистого ангидрида с углем, который отнимает от соединения кислород, свободный же мышьяк возгорается.

Мышьяк привлекал к себе внимание в первую очередь из-за «золотистого» цвета своей соли «аурипигмента». Известно, что еще римский император Калигула пытался добыть золото именно из… аурипигмента!

Его золотистые кристаллы, называемые тогда «опермент», казались содержащими истинное золото. Правда, возможно, «поиском золота» Калигула маскировал несколько иные пути использования вещества — для добычи ядов, пользоваться которыми он был большой мастер.

Алхимики прочувствовали на себе все коварство мышьяка. При термо-красном калении без доступа кислорода мышьяк, не делаясь жидким, превращается в пары желтоватого цвета, с чесночным запахом, которые необычайно ядовиты.

Именно от испарений мышьяка погиб, например, в 48-летнем возрасте Иоганн Готлиб Леман (1719–1767), известный геолог и химик, член Берлинской академии наук.

Алхимическим символом, обозначающим мышьяк, способный возгоняться в виде поднимающихся вверх испарений, явно не случайно была выбрана винтом взвивающаяся вверх и поднимающаяся вверх змея, существо коварное и убивающее.

Малоприятно и попадание мышьяка внутрь организма. Похожий на муку, сладковатый на вкус порошок не вызывал поначалу никаких противоестественных реакций, поедался даже чуткими к отраве грызунами и недаром получил на Руси название «мышьяк», «мышиный яд». Обнаружить его при еде затруднительно.

Острое отравление проявляется не сразу. Постепенно возникают боли в животе, рвота и понос. При хроническом отравлении мышьяком постепенно поражается пищеварительный тракт, слизистые оболочки и т. п. Одним из противоядий является обычное молоко.

Но все это известно сейчас. Алхимики этого не знали.

АЛФИЗИКИ ПРОТИВ АЛХИМИКОВ

Помните ли вы, кто и по какому поводу воскликнул: «Эврика!»? Слово это означает «Нашел!» или «Понял!», а выкрикнул его всем известный математик и механик Архимед, выскочив нагишом из ванны, когда он придумал решение одной сложной задачи.

Как ни странно, но его открытие касалось именно золота и алхимиков! Точнее, фальшивомонетчиков, подделывателей металла, поскольку жулики и алхимики во все годы шли рука об руку, а то и существовали в одном лице.

Подделывать цвет металла в момент переплавки, добавляя к нему примеси, научились давно. Появление бронзы, латуни, искусственного «электрума»(сплав серебра и золота) и прочего никого особо не удивляло.

Подделывать ковкость, видимо, тоже было не столь трудно, поскольку сплавы используемых «неблагородных» металлов — свинца, сурьмы или «твердой ртути» были подчас даже более ковки.

Подделывать температуру плавления, вероятно, никто не догадывался, но и измерять температуру (а у чистого металла и сплава они различны) тогда еще не умели.

Подделывать плотность металла (или что «почти» одно и то же — удельный вес) старательно пытались и небезуспешно. Именно к этому и относилось открытие математика из Сиракуз.

Архимед придумал не только «винт Архимеда», но и «закон Архимеда». Открытие это относится к измерению веса тел, погруженных в воду. Согласно легенде Гиерон, царь Сиракузский (Сицилия), выдал золотых дел мастерам слиток золота, чтобы сделать из него корону, но когда получил ее, заподозрил по некоторым признакам, что лукавые мастера утаили часть золота, прибавив для пополнения веса некоторое количество серебра.

Царь, однако, не был физиком. Он не мог обосновать своих подозрений, тем более, что корона была точно такого же веса, что и посланное им золото. Гиерон обратился за помощью к Архимеду. Предание гласит, что Архимед, раздумывая над задачей, решил принять ванну, видимо, уже инстинктивно ощущая ту логическую цепь, которую искал.

Но едва Архимед вступил в ванну, как увидел, что вода, вытесненная его телом, поднялась до более высокого уровня. Тогда, к изумлению прислужников, он выскочил из ванны и помчался по улицам Сиракуз с победным воплем: «Эврика!», «Нашел!»

Итак, что же нашел Архимед? Он обнаружил, что всякое твердое тело, будучи полностью опущено в сосуд с водой (или любой другой жидкостью), вытесняет равное ему по объему количество воды. Но тогда, если взять два тела, выяснится, что при равных весах тело с меньшей плотностью более объемисто, чем второе.

Это понятое соотношение и решило задачу. Согласно легенде, Архимед взял слиток золота и слиток серебра одинакового веса, нашел их соотношения через объемы этих тел, после чего выяснил ситуацию с короной.

Далее шли этапы проверки:

1) Архимед опустил в сосуд с водой золото и на стенке отметил высоту поднявшейся воды.

2) Вынул золотой слиток и опустил в сосуд с водой серебро и на стенке поставил вторую метку. Она оказалась выше первой, поскольку серебро того же веса имеет больший объем.

3) Извлек слиток серебра и положил корону.

Если бы корона оказалась из чистого золота, вода поднялась бы до первой метки, но… вода поднялась выше и остановилась между отметками серебра и золота, наглядно показывая, что в короне использовано серебро. Узнав, какое количество воды было вытеснено, Архимед рассчитал, сколько примерно было добавлено серебра.

Следующий шаг в искусстве измерения весов, отличия поддельного «алхимического» золота от настоящего, истинных драгоценных камней от фальшивых (крашеных стекляшек) и т. п. сделали арабские ученые. Теории весов и взвешивания была посвящена значительная часть «Книги весов мудрости», труда аль-Хазини, видного физика и астронома (первая половина XII века), ученика Омара Хайяма.

Именно с описания водных весов Архимеда и начиналась эта книга. Далее шел метод александрийского ученого Менелая (I век нашей эры), затем методы ученых стран ислама (ар-Рази и др.). Здесь же излагался любопытнейший трактат аль-Бируни (973—1048), великого знатока минералов.

Сам Бируни считал, что удельный вес — наиболее надежный признак для различения металлов и минералов, что он возможен как основа их классификации. Поэтому главную проблему он видел именно в «установлении отношений между ними в объеме и весе». Для применения идеи требовалось разработать методику точного взвешивания, и Бируни сконструировал достаточно простой, но остроумный прибор.

Вот как он описывает это в своей «Минералогии»: «И не переставал я изготовлять один прибор за другим, и в последующем я устранял то, что мешало мне в первом, пока не изготовил сосуд конической формы — широкий у основания, с узким отверстием, которое находилось на конце шейки такой же ширины, как и отверстие, идущее от тела сосуда.

И посредине шейки, ближе к ее основанию, я проделал круглое небольшое отверстие и припаял соответствующую ему по размерам изогнутую трубку с концом, обращенным к земле. Ниже этого кольца я приделал нечто вроде кольца для установки чаши весов во время работы…

Шейку я сделал узкой, потому что уровень воды в узком пространстве поднимается выше при малейшем прибавлении чего-либо… Поскольку же мы сделали шейку шириной в мизинец, то подъем воды заметен и при опускании того, что по объему равно зерну проса».

Сам же метод аль-Бируни состоял в следующем. Он брал образец весом 100 миткалей (1 миткаль = 4,424 г) и определял вес воды, вытесненной образцом из прибора. При этом для сравнения Биру-ни использовал конкретные эталоны. Для минералов эталоном был самый тяжелый минерал — сапфир («синий яхонт»), для металлов — самый тяжелый металл — золото. Полученные им данные были весьма точны по тому времени. Вот для сравнения некоторые величины, полученные аль-Бируни для металлов (в скобках — современные данные):

Золото (металл Солнца) — 19,05 (19,25)

Серебро (металл Луны) — 10,43 (10,50)

Ртуть (металл Меркурия) — 13,58 (13,55)

Медь (металл Венеры) — 8,70 (8,93)

Железо (металл Марса) — 7,87 (7,86)

Олово (металл Юпитера) — 7,31 (7,28)

Свинец (металл Сатурна) — 11,33 (11,34)

Далее в «Книгу весов мудрости» аль-Хазини включил небольшой трактат Омара Хайяма опять-таки на конкретно «алхимическую»(точнее, противоалхимическую) тему с красочным названием «Весы мудростей, или Трактат об искусстве определения количества золота и серебра в состоящем из них теле».

Затем аль-Хазини приводил свои методы расчета с помощью «алгебры и ал-мукабалы»(аль-Джебр и аль-Му-Кабала) и сравнивал разные подходы.

И весь этот огромный труд, все эти названные и неназванные методы были, как видим, посвящены одной весьма и весьма «прикладной» проблеме: как «вывести на чистую воду» подделывателей металлов и драгоценных камней, фальшивомонетчиков, шарлатанствующих менял и ювелиров. Не все золото, что блестит. Такой вывод уже тогда мог быть сделан точно и твердо.

ХИТРОСТИ АЛХИМИКОВ

Что же можно сказать про алхимическое «золото», его количество, качество и прочие показатели?

Заглядывая в значительно более поздние эпохи, можно заметить, что и тогда алхимическое «золото» отнюдь не исчезло. Просто его стали называть более откровенно и точно: фальшивое золото.

К счастью, оказалось не так много способов, позволяющих «создать» фальшивое золото. За золото можно было выдать: 1) предмет из сплава, включающего золото или вообще его не содержащего; 2) предмет, покрытый золотом лишь снаружи; 3) предмет посторонний, подложенный как «доказательство» подлинности произведенных реакций и т. п. Приведем несколько доказательств того, что именно эти способы использовали алхимики.

Золотоподобный сплав. Старый сборник научных достижений «Вселенная и человечество»(Спб., 1905) сообщает:

1) «Кроме бесчисленного множества подобных историй, возможность превращения алхимики доказывали монетами, набитыми из золота, полученного посредством Философского камня. В многих нумизматических коллекциях имеются монеты, надпись на которых удостоверяет, что они отчеканены из золота алхимиков. К сожалению, химический анализ показывает, что все эти надписи ложны, так как монеты на самом деле сделаны не из золота, а из желтой меди (латуни)».

2) «…Во всех случаях, когда исследовали алхимическое золото, — пишет А. Леманн, — находили только похожие на золото смеси, иногда содержащие немного настоящего золота. Так, например, венский монетный музей и теперь обладает медалью, сделанной из алхимического золота, но удельный вес ее 12,6, тогда как вес настоящего золота 19,3, следовательно, это не настоящее золото».

3) «В 1675 году в Австрии были отчеканены червонцы из алхимического золота. Они имели надпись: «Силою порошка Венцеля Сейлера я из олова стал золотом». Монеты эти были больше обыкновенных дукатов, но меньшего веса, следовательно, тоже не были из чистого золота» (А. Леманн).

4) «Ртуть с небольшой добавкой цинка, будучи пропущена над красной медью, приобретает красивый золотистый цвет», — сообщил химик Э. Ф. Жоффруа.

Далее он продолжал:

5) «Некоторые препараты мышьяка осветляют медь и придают ей цвет серебра. Для «философов» эти препараты — как бы подготовка к приготовлению тинктур, которые они обещают «усовершенствовать».

6) Они кипятят ртуть с медной ярью (ацетат меди. — А. А.). Но они выдают этот опыт за настоящую «фиксацию» ртути (т. е. переход ртути в твердое состояние с образованием полноценного золота. — А. А.)…»

7) «С целью обмана, — отмечал Жоф-фруа, — нетрудно примешать драгоценные металлы к свинцовой, сурьмяной или ртутной извести.

В свинец совсем нетрудно спрятать золотые или серебряные зерна или даже небольшие слитки. Иногда для этого золото предварительно осветляют ртутью (цвет золота меняется на серебристый. — А. А.) и выдают его за олово или серебро. А потом получают золото якобы в результате превращения».

Внешнее покрытие. Металлический предмет мог быть покрыт золотом или серебром лишь снаружи. Алхимик при этом либо приносил уже «полузолотой» предмет в подарок, или же, что было более эффектно, демонстрировал саму реакцию, в ходе которой возникало «золото». При демонстрации процесса золото могло выявляться двояко.

В первом случае золото или какой-то золотоподобный состав мог осаждаться на предмет в ходе самой алхимической реакции. Тигель в таком случае содержал некий золотосодержащий состав.

Во втором случае предмет уже содержал золото (например, надетый на гвоздь золотой колпачок, приваренный к кинжалу золотой кончик, половина пряжки, пуговицы, монеты и т. п.). В этом случае кипящая «волшебная» жидкость в сосуде была просто смесью кислот, разъедающих краску, которой было старательно закрашено золото.

1) При короле Генрихе VI Ланкастере (1422–1461) в Англии медные монеты (с чеканкой серебряных) покрывали ртутью под вид «серебра». Ртуть, однако, быстро истерлась, и «королевское» мошенничество открылось.

2) У золотой монеты высверливали ценную серединку, заполняли ее свинцом или оловом, а сверху золотили. Высверленная часть, естественно, шла в доход фальшивомонетчика.

3) «Людям внушают, что совершается «превращение», когда железный гвоздь окунают в некую таинственную тинктуру, — отмечал химик Э. Ф. Жоффруа. — Выглядит это довольно заманчиво. Однако на деле это не более чем фокус. Все эти гвозди, которые так похожи на железные, на самом деле состоят из двух частей, правда, очень аккуратно спаянных и покрытых краской под цвет железа».

Растворы благородных металлов. Мог использоваться чисто психологический эффект получения твердых и непрозрачных веществ из жидких и совершенно прозрачных.

«Для частичного превращения металлов неблагородных в благородные, — пишет А. Леманн, — было выработано множество методов.

Водяные растворы солей серебра, например азотнокислого, совершенно бесцветны (их выдавали за «воду». — А. А.) и по виду невозможно угадать, что они содержат некоторое количество благородного металла.

1) Если к этой жидкости прибавить ртуть, то часть серебра, заместившись ртутью, осаждается и соединяется с остальной ртутью, образуя твердое тело».

Для невежд уже такое тело можно выдать за слиток истинного «серебра». Но в слитке все же содержится ртуть. Поэтому могли поступить и более тонко: такую «фиксированную» ртуть далее расплавить «очищая». Ртуть испарялась и появлялось «чистое серебро».

На первый взгляд покажется, что прибавленная жидкость, «вода», превратила часть ртути в серебро. В реальности, конечно, нельзя серебра получить больше, чем его содержится в растворе соли серебра.

2) «Подобные фокусы можно сделать и с золотом, — замечает далее А. Леманн, — если его ввести в расплавленный сернистый натр, то получится вещество, по-видимому («внешне». — А. А.), не заключающее золота. Если в этот раствор опустить кусок серебра, то оно исчезает, а золото выделяется, и весь процесс кажется весьма удивительным тому, кто не знает, что золото было там с самого начала…»

3) «Необходимо остерегаться всего, что проходит через руки этих мошенников-«философов», — подчеркивал Э. Ф. Жоффруа («философами» именовали алхимиков). — Часто царская водка или крепкая водка, которыми они пользуются, уже содержат золото или серебро («водки» — кислоты; «крепкая» — азотная, «царская» — смесь соляной и азотной кислот, которая растворяет и золото. — А. А.)».

Иные способы подделки золота были просты, но весьма трудоемки.

«Цементирование». «Общераспространенный метод увеличения веса золота назывался цементированием, — пишет А. Леманн. — Золото смешивалось с серебром и медью и затем ударами молота превращалось в тончайшие листки, которые складывались в тигель слоями и пересыпались цементным («цементирующим», связующим. — А. А.) порошком.

Тигель в течение многих дней держался в постоянно возрастающем жару. После такой операции пластинки, по-видимому (то есть чисто внешне, — А. А.) состояли из чистого золота и были несколько тяжелее первоначального веса его.

Разгадка очень проста: цементные порошки составлялись так, что при высокой температуре растворяли серебро и медь, но не золото. Таким образом в пластинках оставалось одно золото, однако с небольшою примесью других металлов, если приняты были предосторожности не брать слишком много порошка. Общий вес золота мог оказаться больше первоначального, но это уже не было чистое золото».

Использование инструментов. Священнодействуя возле малознакомой большинству присутствующих аппаратуры, которую часто он приносил сам, алхимик-шарлатан был в относительной безопасности, тем более что никто не знал порядка его действий.

Алхимик мог, например, внезапно потребовать щипцы, новый тигель или еще что-то. За время естественных поисков он мог успеть применить ту или иную уловку. Но зачастую привезенная им аппаратура уже напоминала по своим функциям «заряженную» (термин иллюзионистов) аппаратуру фокусника.

И щипцы, и палочка для помешивания, и тигель, и все прочее могли содержать хотя бы малую порцию золота. На этот риск алхимик шел, зная, что в случае удачи прибыток возрастет многократно.

1) «…Алхимики не ограничивались такими тонкими фокусами, когда хотели обмануть князей или каких-нибудь других богатых людей, — отмечает А. Леманн. — Было неоднократно доказано, что они вводили золото в плавильные тигли, искусно заполнивши им предварительно трещины в кусках угля или в снарядах, которыми перемешивалась расплавленная масса. Отверстия маскировались закрашенным воском. Если таким куском угля покрывался тигель, то золото вводилось в смесь, и тогда уже доказать его присутствие было нетрудно».

2) «…Они используют тигли или капели, на дно которых кладут немного золотой или серебряной извести (окиси серебра и золота. — А. А.), — сообщал химик Э. Ф. Жоффруа в своем известном докладе Академии наук в Париже (1722), — а сверху покрывают их массой, состоящей из смеси порошка истолченных углей с клеем либо воском. Эта масса застывает и выглядит до поры как настоящее дно тигля или капели.

3) В других случаях они в куске угля делают углубление, засыпают туда золотой или серебряный порошок и заливают его воском».

4) «Бумагу, в которую они завертывают свои материалы, они пропитывают, если им это надо, известями золота или серебра, — разоблачал Э. Ф. Жоффруа. — Даже карты, которыми они пользуются, могут содержать металлические примеси…

5) Или берут деревянную палочку, выдолбленную с одного конца. В углубление всыпают мелкие золотые или серебряные опилки, а потом закрывают отверстие опилками от того же дерева… Когда начинают помешивать такой палочкой расплавленное вещество, она загорается, опилки высыпаются, и спрятанный внутри драгоценный металл попадает в тигель».

Подбрасывание золота. Наиболее же простой способ «получения» золота из абсолютно любого материала заключался в прямом обмане — в подбрасывании золота в тигель или какой-либо другой сосуд для реакции.

Фридрих Вюртембергский как-то разоблачил алхимика, подручный которого прятался в ящике для угля. В отсутствие алхимика и проверочной комиссии он подкинул золото в тигель, но был обнаружен чуть позже. Известно и несколько других подобных случаев.

Новейшие открытия. Не стоит путать алхимиков средневековья и «алхимиков» совсем близких к нам эпох. Если первые получали «золото» в виде слитка, то современные вполне довольствуются «следами» драгоценного металла.

В связи с этим можно упомянуть немало случаев, но приведем лишь курьезную историю, произошедшую с профессором Гансом Митэ в 1931 году, который, пропуская сильные электрические разряды через ртуть, внезапно обнаружил в ртути следы золота. Позже выяснилось, что желанное золото попало туда в виде амальгамы с… позолоченных дужек очков обрадованного профессора!

АЛХИМИКУ КОЛДУН НЕ РОВНЯ?

Многие представляют алхимика как некого «типового чудотворца» — нервического человечка с сумасшедшими глазами, в колпаке со звездами.

В комнатке с мрачными закопченными стенками, по которым развешаны черепа и сушеные летучие мыши, с жарко пылающим очагом, он стоит над дымящимся тиглем и выкрикивает некие ужасающие магические заклинания. Пламя лижет тигель, вверх взвивается дым, по углам мечутся таинственные тени. И, наконец, на свет появляется сияющее, как солнце, золото. Ну прямо колдовство какое-то!

Такая картина в действительности довольно далека от истины. Причем сразу по нескольким причинам.

Первая причина. Алхимик никогда не был астрологом и колпаки со звездами не носил. Разумеется, алхимики пользовались астрологией, и довольно активно, определяя «удачные» часы для проведения занятий.

Разумеется, алхимики применяли астрологические обозначения, но постоянной необходимости в связях с астрологией у алхимика все же не было.

Вторая причина. Алхимик был… алхимиком. Этот момент — наиважнейший. Каждый алхимик был вынужден постоянно трудиться как проклятый, добывая горшки, сковородки, тигли, уголь, свинец, олово, постоянно что-то нагревая, починяя и т. п.

В отличие от колдунов, явных лентяев и на редкость явных обманщиков, рассчитывающих получить богатство легким путем, после «вызова дьявола» или после двух-трех «заклинаний» алхимик был, как правило, трудягой.

Он, к сожалению, не всегда был особенно сведущ в своей же любимой алхимии, это верно. Но алхимик постоянно трудился. Лень ему была попросту противопоказана.

Колдун мог быть бродягой с одной лишь котомкой, мог быть не в ладах с местной властью и местной религией.

Подлинный же алхимик вынужденно был отъявленным домоседом по той простой причине, что для проведения опытов требовалось огромное количество дров или угля, помещение с отнюдь не миниатюрной аппаратурой, нужные вещества и реактивы. И много времени.

Кроме того, по причине постоянных гонений на еретиков, колдунов и т. п. алхимик старался не подавать лишнего повода для подозрений ни для ближайшего духовенства, ни для ближайшего начальства. Необходимость наличия аппаратуры и проведение алхимических опытов «делания золота» маскировалась под деятельностью врача, аптекаря, золотых дел мастера, лудильщика и т. п.

Третья причина. Алхимик не был колдуном. Здесь надо определить, что же, собственно, представлял собой тот, кого колдуном называют. Это, вопреки расхожему мнению, вовсе не тот, кто знает, ведает колдовские ухищрения: бестолковые заклинания, рецепты ядов или порошков из корешков для всевозможных пакостей — для вызывания поноса, для аллергии, для кашля, чихания, чесания, облысения, невозможности заснуть и тому подобного, совершенно не нужного нормальному человеку.

Напротив, колдуном мог стать человек, совершенно неграмотный в подобной колдовской атрибутике!

Колдуном, в подлинном смысле этого слова, называли лишь человека, продавшего душу дьяволу. Столь важную продажу, как считалось, следовало «официально» оформить особым договором, подписываемым, как правило, собственной кровью. Только в таком случае при соблюдении всех «формальностей» бюрократически настроенная нечистая сила могла «явиться» к вызывающему ее «душепродавцу». Вынуждало его к такому шагу, в первую очередь, естественное желание обогатиться и, разумеется, получить золото!

Труда при этом кандидат в колдуны, разумеется, не прикладывал никакого, чем и объясняется тот факт, что известные историкам сохранившиеся «договоры с дьяволом» написали, как правило, люди недалекие, туповатые, малограмотные, часто без какой-либо конкретной профессии и ленивые!

Договор писался на бумаге, подписывался и подбрасывался в какое-нибудь место, которое «кандидат» полагал «нечистым»: в заброшенные развалины замков, в темную расщелину скал, на перекресток дорог и т. п. Иногда «заявление» отдавалось какому-то слывущему «колдуном» хитрому знакомому, который начинал всячески мистифицировать легковерного, и тот, вместо ожидаемого золота, начинал транжирить свои деньги.

Так или иначе, но во всей истории инквизиции не было отмечено случая, чтобы «дьявол» доставил своим «подданным» требуемое ими богатство. На пытках люди сообщали сколь угодно фантастические «новости» про чертей и ведьм, но в том, что колдовство не принесло им богатства, все были единодушны. Церковники меланхолически объясняли это неизменным лукавством «нечистой силы». Вот несколько конкретных примеров на эту «мохнато-рогатую» тему.

Первым приведем текст «договора» с дьяволом, на основании которого в 1676 году был осужден некий аристократ в городе Пинероло (Италия). Наивный златолюбец строго писал одному из высших нечистых чинов — Люциферу (Светоносцу):

«1. Люцифер! Ты обязан немедленно выложить сто тысяч фунтов золота!

2. Каждый месяц, во вторник первой недели, ты должен давать мне по тысяче фунтов золота.

3. Ты будешь доставлять мне золото в виде денег, имеющих законное хождение, причем это должны быть такие деньги, что не только я, но и все те, кого я пожелаю вознаградить, смогут ими пользоваться.

4. Вышеупомянутое золото не должно быть фальшивым, не должно исчезать от прикосновения (такое «исчезновение» внушенного золота характерно для гипнотических состояний, гипноз для обмана использовался широко. — А. А.) и не должно превращаться в камень или уголь. Это должны быть настоящие металлические деньги, чеканенные рукой человека, законные и годные для платежей во всех странах.

5. Если мне понадобится большая сумма денег — когда бы это ни произошло и для какой бы цели это ни было — ты обязан доставить мне клад из потайного места или из-под земли. И где бы он ни был спрятан или зарыт, я за ним не пойду (вот лень-то! — А. А.), а ты сам должен вручить его мне без всяких для меня затруднений, где бы я в это время ни находился, чтобы я мог поступить с ним, как мне заблагорассудится…»

Далее следовало еще 23 пункта — аристократ старался выпросить у «дьявола» побольше.

Характерно, что письменные «договоры с дьяволом» составлялись не только в Западной Европе, но даже на Руси, где, кстати, алхимии, как таковой, никогда практически и не было (можно считать, что началась сразу «химия» с пиротехники Петра I и опытов М. В. Ломоносова). Вот примеры и здесь. Дело 1735. Немалые надежды возлагал на «князя бесовского» Илья Човпило, осужденный в Синоде «за письменное предание себе з душою и телом бесу» в 1744 году.

Было время, когда, собираясь «засватать девку», Илья был оклеветан перед своей госпожой, и та запретила ему венчаться. Он не отступился, еще больше захотел «взять девку».

Желание избавиться от «панского гнева», а также «иметь всякий достаток» было настолько велико, что, когда ему во сне некое «небыктось» сказало: «Встань, да не журись, да подпишись бесу», Илья, поднявшись, взял «папер» и перо, «расколупавши правой своей руки мизинный палец шпилкою, подписал тую карту своею кровию».

Карту он собирался отдать бесу, «если бы явился где», но бумага исчезла: кто-то расторопный поспешил ее услужливо доставить в полковую канцелярию. Как оказалось при расследовании, мысль «предать себя бесу» пришла в голову Човпилы не впервые: четыре года назад по научении колдуньи Каленички он действовал аналогичным образом.

Дело 1738 года. «Князю тьмы! — восклицал в своем обращении-прошении полковой писарь Никифор Куницын. — Покорно тебя прошу о неоставлении меня обогащением деньгами, ибо я обнищал, и дабы ты меня не оставил, прислал бы ко мне служебников своих, понеже я буду ваш, когда буду во Иерусалиме и работать тебе завсегда готов, и отрекаюся своего бога, точию как мне и куды повергнуть крест Христов. Покорным слугою Никифор Куницын».

Куницын требовал золота. Он не был алхимиком и приготовить золото из свинца (а его в полку было в избытке), разумеется, не умел. Дьявол, однако, ему не явился, как, впрочем, и всем остальным продавцам своих душ. Ни один колдун богатств не получил.

Попытки добыть деньги чисто «колдовским» способом, «из ничего» были весьма и весьма ненадежны.

Расчеты алхимика в этом плане были куда более материальны, он собирался добывать вещество из вещества, не слишком-то нарушая «законы сохранения». Благородные металлы он собирался получать из неблагородных, и союза с каким-то там «дьяволом» ему для этого вовсе не требовалось…

Таким образом, крепко стоящая на ногах алхимия с ее пусть даже фальшивым золотом была куда прибыльнее.

«ЗОЛОТЫЕ» РЕЦЕПТЫ АЛХИМИКОВ

Увы, рецепты алхимиков по получению золота не отличались ясностью. Правда, толику этой запутанности можно все-таки «списать» на слабое знание современными читателями распространенных в эпоху расцвета алхимии веществ.

Для создания «золота» или во всяком случае золотоподобной смеси можно было бы воспользоваться «перекрашенными» и достаточно тяжелыми металлами, какими были, в частности, распространенные свинец и ртуть. Однако ртуть, даже пожелтевшая, оставалась жидкой. Потому алхимики страстно желали создать… «фиксированную» ртуть, то есть неподвижную, твердую.

На эту тему и будет первый «рецепт». Он взят из книги «Черный Дракон»(Спб., 1913). Автор — некто Нитибюс, имя, под которым, вероятно, скрывался Элифас Леви («…аббат Этьен Констан, он же Элифас Леви, для большей внушительности он перевел свое имя на еврейский язык», — замечает оккультист Жюль Буа в книге «Невидимый мир» (Спб., 1909), поскольку на обложке книги изображен козел-дьявол с поднятой рукой и женской грудью — рисунок-символика, изготовленный собственноручно Элифасом Леви.

Каков же «рецепт изготовления твердой ртути»? В данном случае она применялась для изготовления «осчастливливающего» талисмана.

«Взять по 2 унца нашатыря, римского купороса, граугрюна, обратить в порошок, высыпать в железный котел, прилив 3 кружки железистой воды. Все это нужно кипятить до тех пор, пока все это упарится на 1 кружку, после чего влить 2 унца чистой ртути.

Все эти вещества нужно кипятить, все время помешивая (и, попутно, «сладостно» вдыхая отравляющие густые пары ртути. — А. А.), пока получится густая смесь. Смеси дают остыть и сливают с нея воду. На дне котла остается зеленоватая масса, которую нужно 2 или 3 раза промыть водой.

Массу вынимают, раскатывают в тонкую лепешку на дубовой доске, сушат на солнце и прибавляют 2 унца terra merita и столько же александрийских цинковых цветов. Затем кладут ее в плавильный (можно гессенский) тигель, который покрывают подобным же тиглем, причем между отверстиями нужно замазать тестом из глины, лошадиного навоза и железных опилок (по-простому жили алхимики, ни опилками, ни навозом не гнушались. — А. А.).

Тигли ставят на огонь и накаливают докрасна. Дав затем тиглям остыть, на дне одного из них найдем ртуть в виде твердаго куска или кусочков. Их надо вынуть, сплавить с бурой и отлить в подходящую форму».

Нам же рецепт получения «твердой ртути» любопытен еще и потому, что, изменив» под золото» цвет подобного же состава, алхимик мог получить материал достаточно своеобразный, желтый, тяжелый, ковкий, т. е. напоминающий «несовершенное» золото!

Алхимики в грубой классификации делились на две категории: «посвященные» теоретики (адепты) и «непосвященные» практики (профаны, суфлеры, пафферы).

Первая категория — те, кто занимался более теорией, видел высшие цели в духовном. Получение золота они принимали как побочную цель, как всего лишь своеобразный «индикатор» проверки полученного вещества — получен ли жизненный эликсир, Философский камень, несущий бессмертие, или нет? Саму же алхимию они рассматривали как способ изучения природы.

Вторая категория, более практичная и приземленная, не слишком вдавалась в философские вопросы, слабо понимала или вообще не понимала тайной символики рукописей своих предшественников. Под «ртутью» они понимали ртуть, под «серой» понимали серу. Бессмертие и изучение природы были для них побочной целью, а основной целью было получение золота. Их презрительно именовали «пафферами», «суфлерами» и т. п.

Именно благодаря исканиям вторых явились на свет многие достаточно «безумные» рецепты. О результатах использования таких рецептов более известно из алхимии Востока, в первую очередь — Китая, где минимум полдюжины императоров сошли с ума и умерли, отравившись «жизненными пилюлями», или «пилюлями бессмертия», одним из основных компонентов которых была, разумеется, столь обожаемая алхимиками-практиками ртуть…

Вот один из подобных же, но «европейских» рецептов, приводимый в целом ряде магических книг: «Жизненное золото. Взять 2 унца ртути, очищенной солью и винным уксусом, прибавить 1 драхму чистаго восточнаго золота, обращеннаго в порошок, и оба эти вещества смешать в подогретом глазурированном глиняном горшке. Полученную амальгаму вливают в колодезную воду, и, если остается немного такой ртути, которая не смешалась в золотом, то ее нужно для очистки процедить сквозь кожу (продавливали сквозь замшу. — А. А.) и прибавить к остальной амальгаме. Приготовив амальгаму, ее кладут в прочный глиняный перегонный сосуд, приливают 2 унца крепкой водки (имеется в виду кислота. — А. А.) и перегоняют на песочной бане. Дистилляцию продолжат, пока перегоняется жидкость, затем ее из приемника переливают обратно, снова начинают перегонку и так до 5 раз.

На дне перегонного сосуда получается порошок, который следует вынуть, всыпать в тигель (можно употреблять так называемый гессенский тигель), облить розовой водой и хорошенько закупорить, после чего тигель нагревают до красного каления. Когда препарат остынет, его открывают и достают готовый препарат.

Порошок этот обладает свойствами лечить чуму, оспу, проказы, водянку, но полезен от засорений желудка и печени и может употребляться как противоядие и лекарство от ран».

Что и говорить, способность «лечить чуму, оспу, проказу» была бы просто замечательной, если бы была реальной. Меж тем в города Европы эпидемия приходила за эпидемией. Люди вымирали десятками тысяч, трупы лежали в домах и на улицам грудами, и их некому было убирать. В одной лишь Севилье в одном лишь 1649 году из 120 тысяч человек от чумы умерла ровно половина. И «жизненное золото», столь простое по составным компонентам, явно не принесло пользы…

Трудно сказать, насколько серьезно можно относиться ко многим рекомендациям, инструкциям, рецептам и памяткам, которые алхимики составляли как для себя, так и для других. Порой ничего не добившись в «золотодобыче», неудачник пытался сделать «хорошую мину при плохой игре», т. е. оставить о себе «алхимическую» память как о человеке, который действительно нашел секрет секретов, столь желанный Философский камень и даже смог его воочию использовать.

Возможно, именно к таким несбыточным рецептам можно отнести следующие рекомендации, взятые в трактате «Малый алхимический свод Альберта Великого»: «Как же все-таки получить золото и серебро, если поступать в согласии со всем тем, что я предписал тебе в этой книге.

1) Возьми по 1 части возогнанной и закрепленной ртути, закрепленного мышьяка и серебряной окалины. Тщательно разотри в порошок составленную смесь на камне и насыпь раствор нашатыря. Трижды, а то и четырежды потри это, измельчай и насыщай. Прокали.

2) Потом попробуй растворить, а раствор сохрани. Если же смесь не растворится, еще раз хорошо измельчи и добавь немного нашатыря. Тогда-то уж обязательно растворится.

3) Дождавшись растворения, помести в теплую воду для того, чтобы потом перегнать. А потом (весь этот раствор) перегони, как я тебя когда-то учил.

Не вздумай поставить раствор для перегонки в золу! Почти все у тебя тогда затвердеет, и тебе опять придется отвердевшую смесь растворять, как уже только что приходилось.

4) Когда же перегонка окажется вполне завершенной, помести свой материал в стеклянную реторту, сгусти, и ты увидишь белую субстанцию, твердую и ясную, близкую по форме к кристаллу, разжижающуюся на огне, словно воск, всепроникающую и устойчивую.

5) Возьми же только 1 часть этой субстанции на 100 частей любого очищенного и обожженного металла. Только попробуй, и ты на вечные времена улучшишь его — этого металла — природу. Боже упаси, не вздумай привести твою субстанцию в соприкосновение с неочищенным металлом! Металл твой немедля — после 2–3 проб — навсегда утратит свой цвет».

Как видим, химически все пока не так уж сложно. Однако дальше Альберт Великий внезапно запутывает ситуацию и переходит от сугубо материальных и четких понятий к чему-то более «духовному» и неясному: «К сему прибавлю, Аристотель в своей книге «О совершенном Магистерии» сообщает о возогнанной и прокаленной ртути, под коей я понимаю ртуть закрепленную, ибо если ртуть прежде не закрепить, едва ли возможно прокалить оную. А не прокаливши, и не растворишь ее ни за что. Обсуждая завершающий момент опыта, (кое-кто) говорит, что следует добавить белое — определенного сорта — масло философов для умягчения нашего медикамента.

Если закрепленные субстанциональные духовные принципы непригодны в качестве проникающей материи, прибавь к ним равновеликое количество незакрепленных тех же принципов, раствори, а потом сгусти. Не сомневайся, что вот тогда ты достигнешь того, что субстанциональные духовные принципы обретут всепроникающую способность и прочее.

Точно так же, если какое-нибудь обожженное тело не поддается сжатию в твердое сплошное состояние, прибавь к нему немного этого же вещества в расплавленном состоянии, и к тебе тоже придет удача (в данном «разъясняющем» абзаце речь фактически идет о «склеивании» порошкообразного вещества таким же, но расплавленным, что сравнимо с ситуацией плавления, например, олова при высокой температуре и с рассыпанием ее в порошок при морозе. — А. А.).

Раздели яйцо философов на такие 4 части, чтобы каждая обладала самостоятельной природой. Возьми каждой природы равномерно в равных пропорциях, смешай, но так, однако, чтобы не нарушить их природной несовместимости. Именно тогда ты достигнешь того, что вознамерился достичь.

Это и есть универсальный метод. Однако я объясню тебе его в форме отдельных операций.

Две из них можно выполнить очень даже хорошо, без каких бы то ни было помех и осложнений.

1) Соотнеси воздушную и земляную субстанции с теплотою и влажностью.

2) А потом приведи их в такое единство, которое будет слитным и неделимым и в котором бывшие составляющие этого единства явлены неразделимыми.

3) Засим ты можешь прибавить к ним два действенных добродетельных начала, а именно воду и огонь. Это и есть тот предел, в коем алхимическое деяние свершится окончательно.

Слушай и внимай! Ежели ты примешаешь к единству воздуха и земли только одну воду — тебе откроется серебро. А ежели огонь — твоя материя примет красный цвет…»

Еще один рецепт приведем из словаря «Деревенской магии», опубликованного в книге Папюса (Жерар Энкосс) «Черная и Белая магия». Автор этот — большой любитель длинных речей, но данный инструктаж на редкость короток: «Мистическое описание великого делания. Нужно извлечь соль или кристаллы из свинца, соединить их с таковыми же серебра. Затем взять то же из олова, соединить с тем же из ртути. То же из железа соединить с тем же из меди. От всех этих браков получается другой, и Солнце (золото. — А. А.)находится в центре».

Правда, что при этом получится: Философский камень или же уже само «философское»(алхимическое) золото — из рецепта неясно, но возникающая «трехосная система координат» сама по себе уже впечатляет.

Как видим, все не так уж сложно, и возникает один лишь вопрос — содержится ли «золото» в смеси из мышьяка и меди?!

«ЗОЛОТЫЕ» РЕАКЦИИ

Реакция «золотой дождь». Не все золото, что блестит, но эту немудреную истину все алхимики постоянно забывали. Впрочем, поскольку такого понятия, как «химический элемент», еще не существовало, то иного трудно было ожидать — наивному алхимику золото мерещилось во всем желтом, золотистом и блестящем. Не зря же даже кристаллическую серу называли «канареечным золотом».

Одной из весьма эффектных реакций является реакция, которая так и называется: «золотой дождь», при которой весь сосуд, вся колба или стакан внезапно словно наполняются самородным золотым порошком, переливающимся под лучами солнца.

Вот как она проходит: «Чтобы познакомиться с одной из самых красивых реакций обмена, налейте в два стеклянных сосуда по 100 мл воды, в первом из них растворите 8 г йодистого калия, а во втором — 8 г азотнокислого свинца. Смешайте оба раствора — и сейчас же выпадает желтый осадок йодистого свинца.

Дайте осадку отстояться, затем слейте с него жидкость и прибавьте в сосуд 10 мл разбавленной уксусной кислоты и немного воды. Нагрейте содержимое сосуда до кипения и постепенно подливайте в него воду до тех пор, пока весь осадок не растворится.

При этом помните, что во время нагревания стеклянный сосуд должен находиться на асбестовой сетке. После растворения осадка жидкость в сосуде станет совершенно бесцветной и прозрачной. Объясняется это тем, что находящиеся в растворе ионы свинца и йода бесцветны, а желтая окраска свойственна лишь недиссоциированным молекулам или кристаллам йодистого свинца.

Но затем, при медленном охлаждении жидкости, в стакане выпадет красивый «золотой дождь» — бесчисленное количество мельчайших искрящихся кристалликов, постепенно заполняющих весь объем сосуда. Остается отметить, что во всех приведенных опытах следует пользоваться дистиллированной водой…» Таков секрет столь эффектного «алхимического» трюка.

«Сусальное золото». Среди старинных алхимических рецептов, разумеется тех, что удалось расшифровать, есть довольно оригинальные методы получения веществ, например дисульфида олова. Это кристаллическое вещество, напоминающее золото, называлось в старину «сусальным золотом» и применялось вместо позолоты. Впрочем, во избежание путаницы заметим, что «сусальным золотом» называли и некоторые другие составы, а также тончайшее листовое золото.

Это простое соединение не раз сбивало с толку алхимиков, пуская их по ложному пути, и не раз применялось для всевозможных подделок, поэтому о нем можно сказать чуть подробнее. «Дисульфид олова, сульфид олова выпадает в виде желтого осадка из не слишком кислых растворов солей олова при пропускании сероводорода или из растворов тиостаннатов при добавлении кислот, — указывает Г. Реми. — В технике его получают большей частью сухим путем, например, нагреванием смеси оловянной фольги (или, еще лучше, истолченной оловянной амальгамы) с серным цветом и нашатырем.

Таким способом дисульфид получают в виде золотисто-желтых чешуек гексагональной системы удельного веса около 4,51. Он поступает в продажу под названием «сусального золота» (Aurum mosaicum, т. е. золото для мозаичных работ) и в виде «оловянной бронзы его применяют для бронзирования».

Как видим, «получить золото» не так уж сложно.

«Двусернистое олово получается прокаливанием смеси оловянных опилок, серы и нашатыря в виде блестящих желтых чешуек, так называемого муссивного, или сусального, золота, — сообщает известный учебник А. Н. Реформатского. — Оно получается в виде желтого осадка также при пропускании сероводорода через раствор хлорного олова. Растворяясь в щелочах, образует сульфосоли, из которых вновь выделяется кислотами».

Благодаря способности распределяться очень тонким слоем на поверхности вещества, сусальное золото употреблялось для имитации позолоты дерева, гипса, картона и тому подобных материалов, тем более что оно безвредно для человека.

Сусальное золото укрепляли на поверхности предмета клеевыми веществами (например, обычным куриным белком) и покрывали лаком. Позже сусальное золото стали заменять порошком измельченной бронзы или чем-нибудь другим.

И ВСЕ ЖЕ ЗОЛОТО ИЗ РТУТИ (АТОМНОЕ ЗОЛОТО)

Итак, мы выяснили, что алхимикам не удалось получить настоящее золото. А не под силу ли это сегодня нам? Чтобы проверить это, обратимся к какому-либо пособию по атомной (ядерной) физике и выясним, нельзя ли все-таки ее способами произвести то, что столько столетий пытались по; чить античные и средневековые алхимики, а именно — обратить ртуть в золото, но путем ядерных реакций? Оказалось, что это возможно. Для этого достаточно облучить ртуть нейтронами. Шерр, Бейнбридж и Андерсон еще в 1941 году, бомбардируя атомы ртути быстрыми нейтронами, получили радиоактивное золото. Впрочем, для большей доступности возьмем все же не курс «Атомной физики», а какое-либо распространенное учебное пособие, например, «Сборник задач по медицинской и биологической физике» для медвузов. Задача 7.11 в разделе «Ядро. Радиоактивность» звучит на редкость лаконично и требовательно:

«Как получить из ртути золото?»

И все. После полученной двойки «озадаченный» студент может, перевернув несколько страниц, увидеть уравнение реакции и прочитать удивительный для средневекового алхимика ответ: «Так как нейтроны редко попадают в ядра ртути, затраты энергии в этом процессе очень велики. Таким образом, процесс получения золота бомбардировкой ртути нейтронами экономически невыгоден».

Но для алхимика, сжигающего тонны угля и перегоняющего вещества днями и ночами, речь об «экономической выгоде» попросту не шла. И в данном случае он явно заинтересовался бы другим: где взять нейтроны?

Простейшим источником нейтронов может служить стеклянная ампула с порошком бериллия в смеси с небольшим количеством радия. Наличие в такой ампуле 0,1 грамма соли радия обеспечивает получение нескольких сот тысяч нейтронов каждую секунду.

Итак, задачу наконец-то можно попытаться решить количественно. Условия относительно просты: 1) В алхимическом тигле имеется «некоторое количество» ртути, например, 200 граммов (напомним, атомная масса Hg — 200,59) содержащее «некоторое количество» атомов ртути (для удобства пересчета с молями, числом Авогадро и т. п., здесь можно принять, что речь идет об ртутных испарениях, ртутном «газе»). Нагревание ртути приводит к постоянному перемещению вещества, что важно для «равномерного» облучения.

2) В тигель добавлено «некоторое количество» порошкообразных бериллия и радия, позволяющее получать «некоторое количество» выбиваемых нейтронов, например, как сказано, 100 000 нейтронов в секунду.

3) В сутках 60 × 60 × 24 = 74 400 секунд, значит, за сутки, при благоприятных условиях, нейтронами будет поражено не менее 74 400 × 100 000 = 7 440 000 000 атомов ртути.

Спрашивается, сколько же суток нужно «варить» 200 граммов ртути, чтобы она полностью «дозрела» и превратилась в золото?! Занятно, что алхимик согласился бы и на годы — лишь бы все получилось.

Он знал, что это — Великое Делание!