Знак Змееносца

Он явно злится на меня.

-- Что тут происходит, в том месте, куда ты меня так долго волок...? Ради чего мы тут?

-- Чтоб тебе, дураку, лучше стало... Всё... больше не бежим...

Рядом с нами, у стены дома, небольшая подвальная лестница. Разрисована голографическими надписями -- минимальное, но прикрытие.

Теперь я просто кашляю -- блевать уже нечем. Я встал на колени и начал отхаркивать на тротуар. Лёгкие свистят...

-- Вниз... -- шипит Луций.

Мы ползём по ступенькам -- мне уже просто всё равно... и, всё же я вижу...

В небольшом сквере стоит маленький дом, из грубого пластика, почти сарай.

Свист сервоприводов был слышен заранее. Почему мы должны скрываться, мать моя мишура ... Боги!

Я, почему-то чувствовал, что сейчас будет что-то нехорошее... раньше, насколько я помню (уже смешно), такого не было...

Холодком как-то прошло в груди, даже не пульс... что-то в сосудах, в мошонке, что-то подобралось. Я даже спрятался за бортиком, хотя в этом не было необходимости.

-- Именем Древнейших! Всем электорам выйти из дома! -- раздался голос, искажённый усилителем, -- предлагаем вам сдаться. Вы переедите в комфортабельные эмиграционные поселения...

-- Нет! -- крикнул какой-то мужчина, картавя.

-- Убирайтесь! -- вторил ему визгливый женский голос.

-- Мы не причиним вам насилия... -- раздалось из бронированной машины.

Дверь с тихим скрипом открылась, и, оттуда вышел старик.

Он был в кожаной куртке, со сморщенным красным лицом. В руках его была пластиковая ёмкость, с широким раструбом.

-- Положите ёмкость на землю! -- последовал приказ.

-- Да идите вы на... -- он хрипло засмеялся, -- мы знаем, что нужно, и знаем, зачем... Боги с нами!

Не знаю, почему он сделал это..... он ухмылялся своим острым ртом с редкими зубами... Он облил из канистры на стены дома, а потом кинул её на невысокую крышу... Почему его не подстрелили?

-- Боги с нами! -- После, он вновь недобро усмехнулся, отряхнул руки, и, чиркнув зажигалкой, бросил ее в лужу мутной жидкости, натёкшей на тротуар. Стены дома вспыхнули ярким пламенем, а он вошёл внутрь и запер дверь. И через какое-то время... боже мой... я услышал: кричали люди... захлёбываясь дымом и кашляя... и они сгорели там... заживо... даже не попытавшись выбраться...

Я зажмурился и заткнул уши, чувствуя противный приторный запах коптящего дыма...

Потом раздался зудящий звук, и "Стальные Кентавры" ушли...

Некоторое время, мы с Луцием ещё сидели в своём убежище.

Я приоткрыл глаза: над сгоревшим домом пролетал призрачный силуэт табуна вороных жеребцов, с развивающимися гривами...

Всё же странный я человек: смотреть на смерть мне было не приятно, слышать крики -- больно и страшно... А вот на душе, кроме опустошённости, и некоего паршивого настроения -- никакой скорби: наплевать...

В голову пришла фраза, моя фраза, только не помню, к чему я её говорил раньше. Но сейчас было в самый раз: "Планета Психопатов"... А кто такой псих? Тот кто опасен, и поведение которого выбивается из общих норм и принципов? Больной на голову человек? Так ведь это же я! Это я здесь "белая ворона"...

Гула в небе я уже не слышал. Дождь почти перестал, но небо оставалось серым.

С крыши посыпались осколки кирпичей, и куски цемента. Я задрал голову, и увидел металлический манипулятор, с зазубренным кончиком, который, свесившись с крыши шестого этажа, впился в стену дома. Завыли сервоприводы...

-- Так, валим отсюда! -- Луций снова схватил меня за рукав и потащил направо.

Резким хлопком по мостовой ударили трассирующие выстрелы. Мы шарахнулись к стене противоположного дома. Вспышки и шипение...

-- Долбанные киборги, -- гневно выкрикнул Луций, буквально срывая с петель дверь подъезда, и вталкивая меня в тёмное пространство.

Как только мы выскочили на лестничный пролёт, сзади нас так шарахнуло, что, казалось в уши воткнули по ватному тампону... Где-то вдалеке запели осколки. Луций что-то кричал, но сквозь вату и шум было не понятно, что. Рукой он указывал на окно.

Он вскинул вверх ногу в тяжёлом гладиаторском сапоге, покрытом защитными титановыми накладками, и рама разломилась пополам, брызнув стёклами в разные стороны.

Я зажмурился, прикрыв лицо ладонью в перчатке. Я понял: нужно прыгать...

Луций толкнул меня в поясницу, я вскочил на подоконник, и коротко бросил взгляд вниз.

Было не высоко -- метров пять, но внизу виднелись стальные шлемы с чёрными черепами на перекрещенных костях. Их было около семи человек.

Я обернулся на Луция -- тот быстро кивнул.

Видно некие рефлексы взяли верх над моим разумом, а злость и страх стали управлять мной.

Я выхватил десантный нож, и, оттолкнувшись от подоконника, прыгнул на ближайшего полицейского, поднявшего, своё закрытое бронестеклом шлема, лицо, на шум разбитого окна.

Он начал поднимать ствол своего автомата вверх, но я, каким-то привычным движением, по плавной дуге, вонзил лезвие ножа чуть ниже его шлема, а ноги встретились с землёй.

Раздался противный хруст, и мне в лицо брызнула кровь, противно-тёплая.

Полицейский рухнул на мостовую, смягчив моё падение, а я, так же плавно вытащил нож, другой рукой выдернув из его слабеющей хватки автомат, и тут же кувырнулся вперёд, метра на три.

Подкатившись к противоположной стене, я развернулся к ней задом, и, привстав на одно колено, и, поймав в целеуловитель следующую фигуру полицейского, надавил на курок.

Автомат изверг глухо-рычащую очередь, фигура вскинула руки, словно пытаясь всех обнять, и отлетела назад.

Я упал набок и откатился в сторону, здорово поранив об каменную крошку своё ухо, с которого потекла обильно моя кровь.

Раздался треск короткой очереди, и туловище моё нервически содрогнулось...

Тот, кто стрелял, промахнулся на несколько сантиметров, а вот я уже нет.

Только сейчас я заметил, что Луций, воспользовавшись тем, что всеобщее внимание было приковано ко мне, прыгнул из окна на следующего, и почти тут же открыл огонь из ЭлПи.

Я тяжело дышал, сжимая онемевшими руками автомат.

-- А ты молодец, Землюк! -- хмыкнул Луций, перешагивая через трупы, -- навыков не потерял!

Он протянул мне руку, чтоб я встал с колен, но сперва, ему пришлось вытащить из моих рук оружие -- я вцепился в него намертво...

-- Продолжаем нашу прогулку, -- мрачно нахмурился Луций, -- ещё немного осталось...

Он сплюнул на мостовую и, случайно попал на форму мёртвого полицейского.

Я, зачем-то стёр носком сапога его плевок, и в памяти, словно всколыхнулся какой-то видео кадр...

-- Новый информационный портал "Природоведение"! Самые последние новости о сражениях! Самые последние гороскопы, от лучших синоптиков! Самые большие скидки на заявки поставок "Бета Ит"! Новости Бундеснома! Поздравляем всех Возникновением Бога!

В небе зажглись яркие огненные точки и раздался грохот.

Я невольно присел на колено -- только оружия в руках у меня не было, и я чертыхнулся, почувствовав себя нелепо.

-- Трата-та-та-та! -- закричал маленький Эзоп, -- мочи их, дядя Хор!

Он припал на колено, почти так же, как я, выставив маленькие кулачки к небу, а их здоровенная рыжая кошка, прижала уши и зашипела. Первый раз вижу кошку на поводке.

Я немного покраснел, а Изольда вскинула брови.

-- Что у вас тут отмечают? -- хладнокровно поинтересовался Луций, глядя на то, как яркие огни, что превратились в объёмные фигуры драконов и огромных космических крейсеров, из прошлой войны.

-- У нас... -- на губах Изольды играла мечтательная улыбка, пока она смотрела на салют, -- я родом из Западных Номов -- Хирасика, может, слыхали?

-- Мой однополчанин оттуда был, -- Луций пожевал мясистыми губами, -- Гай Гулий...

-- А! -- воскликнула Изольда, -- Барий Гулий, его отец?

Над её головой возник объёмный аватар нетерпения.

-- Так точно, Изо, -- кивнул Луций, который сразу нашёл общий язык с этой немолодой но привлекательной женщиной.

-- Он был заместителем Главы Духовной Общины Атлантов! Я у них в саду любила раньше в прятки играть: такой лабиринт!

-- Ну вот, Изо! -- Луций сейчас напоминал пожилого аптекаря, который флиртует с клиенткой, -- оказывается у нас много общих знакомых!

-- Гай погиб? -- Изольда нахмурясь, посмотрела на Луция.

-- При контратаке "апрельевцев", -- вздохнул мой таинственный провожатый, -- почти не мучался... на мине...

-- Бедный старик Бар... -- вздохнула Изольда, -- да... все они погибают... в этой дурацкой бойне...

-- Ваш муж погиб? -- поинтересовался Луций, свесив брови на глаза, для солидности.

-- Да... -- кивнула Изольда, -- Иадамон Граун... герой Первой Небесной Войны...

-- Мой отец, он всех "июньцев" там: тра-та-та-та! Никого не осталось! -- маленький Эзоп, сын Иадамона, стиснул губы, превратив их в точку на целеуловителе автомата.

Их рыжая кошка, огромный Восточный Палампир, изогнула спину вновь, и тихонько заурчала. Эти палампиры не умеют мяукать, как все остальные. У них микрочипы биологические, а у самок раздутый живот, будто беременная... Откуда я это помню?

-- Жена героя, -- Луций поклонился.

-- Да бросьте вы, Луц, -- Изольда горько усмехнулась, -- это не помешало номляйтеру депортировать нас в иммиграционный лагерь...

-- Боги мои! -- Луцию явно нравилась Изольда, -- не осталось совести у чиновников президента-императора!

-- А мы оттуда с мамой убежали! -- Эзоп засмеялся, несколько искусственно, но торжествующе.

-- Тихо! -- шикнула Изольда, не то своему сыну, не то Луцию.

-- Простите, но это скотство, -- кивнул Луций.

-- Вот и Юро так говорил... где-то он сейчас... -- над красивой головой Изольды возник вопросительный знак.

-- Это ваш друг?

С этими странными людьми мы познакомились в Унии.

Когда мы с Луцием вырвались из оцепленных районов города, мы попали в сущий рай: хотя, конечно, смотря, что с чем сравнивать.

Центр Нового Карфагена был смещён на восток -- тут продолжалась нормальная жизнь, не считая, конечно комендантского часа, и воя сирен воздушной тревоги.

Так вот -- спасаясь от полиции, мы затерялись в толпе и укрылись в храме Синоптиков, в арийском сегменте. Туда полицейские не сунулись. А вышли мы оттуда: Луций под руку с Изольдой, а я держал за руку маленького Эзопа. Нас не остановили, и мы попали, как выразился Луций, "на "электорашник"".

Молитва была дебильной и пропагандистской -- почти никто не слушал. Луций быстро познакомился с красивой женщиной, лет около сорока, а её сын, узав, что я лётчик (со слов Луция), был очарован мной.

Они недавно сбежали из иммиграционного лагеря, где их собирались стерилизовать, согласно последнему указу Аттолана I "о правилах регуляции расы". К тому же усилились нападения зомби, с которыми охрана справлялась из рук вон плохо.

Они купили себе место в броневике снабжения, и приехали в Новый Карфаген.

-- А вы хорошо ориентируетесь здесь, для беглого гладиатора, -- Изольда улыбнулась своими татуированными губами.

-- Если честно -- я тут вырос, -- Луций посмотрел ей в глаза и хмыкнул, -- так что, любой ваш вопрос...

-- А вот, электор Хор, -- Изольда кивнула на меня, -- он ничего не говорит. Но Эзопу он понравился: а мой мальчик чувствует людей... Хор, скажите, как вы познакомились с Луцием? Вы вместе воевали?

-- Да, -- вяло кивнул я, потрепав Эзопа по пышной каштановой шевелюре, на что тот увернулся, -- правда, меня контузило, и я ничего не помню. Луций сказал мне, что я был военнопленным, и прилетел с Земли...

-- Настоящий Землюк! -- восторженно крикнул Эзоп, -- как мы вас тогда... в Первой Электорской!...

-- Зая моя, помолчи, ты грубо сказал, -- нахмурилась Изольда.

Кошка Лорка забормотала. Над ней кружился аватар сочной косточки.

-- Хор самый лучший! -- перебил её сынишка, -- он лётчик! Я тоже стану лётчиком!

-- Убереги тебя Индра! -- казалось Изольда произнесла заученную фразу, и над её головой вспыхнул аватар тревоги.

-- Если честно, -- Луций понизил голос, -- знаешь: он спас мне жизнь...

-- Вот это да! -- Изольда вскинула брови, и аватар тревоги сменился на стрелу любопытства, -- как?!

-- Я почти провалился в воронку, когда часть Тибакана ушла под землю от сейсмической атаки, а к этому отморозку подошел Титан и раздавил его пальцем! Наверное, промазал, или передумал. Прикинь, Изо! А он потом встал, подошёл к воронке... я уже срываюсь с рельса, поминаю богов Альтаира, а этот, спокойно, так, протягивает мне руку, и вынимает меня из ада! А потом, с таким умным видом говорит: "Не падай!". Представь себе? И тут выясняется, что он не помнит нифига! Ты прикинь!

Луций хлопнул себя ладонями по коленям, и в такт ему ударил раскат грома. Снова начал накрапывать дождь, а вокруг шумели транспортные модули и гомонили сотни людей.

-- Вы отважный мужчина, Хор, -- Изольда грустно улыбнулась, -- вы, воин.

-- Спасибо за тёплые слова, Изольда, -- мне стало неловко, да и Эзоп смотрел на меня, как контрольно-измерительный лазер, -- эту историю я знаю только со слов Луция. Я не хочу сказать, что не верю ему, но слушаю это, как про другого человека. Я, в некоторой степени инвалид, вот и иду, как мумия, куда мой товарищ скажет.

Я попытался рассмеяться, но вышло какое-то хрюканье.

Эзоп стал подражать мне и все рассмеялись в голос. На нас оборачивались, но нам было плевать.

-- Вот так он и балагурит, с тех пор, как меня спас, -- горько усмехнулся Луций, -- я иду к доктору Шредингеру, он может дать надёжное укрытие, да и вам, с Эзопом оно понадобится... Идём с нами?

Изольда посмотрела на него, затем на мостовую, озаряемую вспышками фейерверков, и мигалками патрульных ЭМУ.

-- Я думаю, что мы с Эзопом можем вам доверять, -- произнесла она, и над её головой появился аватар "сердечко", -- мы чужие в этом городе...

-- Договорились! -- Луций сиял, как урановая пластина.

(отрывок аудиозаписи)

Я сейчас немножко вас погружу -- а потом не буду: стану рассказывать, что твориться снаружи.

Я грузить-то думал, в каком смысле: мне скверно, но, кажется, я испытываю от этого, какой-то мазохистический кайф...

Убивать мне не нравится. Бегать мне не нравится. Мне вообще не нравится всё... Кажется, это полная фигня... когда так говорят... В общем... Я, кой чего вспоминаю... но не сильно это мне помогает.

Такое ощущение, что у меня последнее время всегда трясутся руки, или вибрирует в нагрудном кармане вызов коммуникатора. Вчера специально, как дурак, минут по пять смотрел на каждую свою руку: не дёрнулись даже... Ну, что я за нелепость? Кто я? Что со мной происходит?

Дождь барабанит в жестяную крышу. Улиток нет, хотя я знаю, что должны где-то быть...

Я многое знаю о себе -- ничерта это в мою голову ни укладывается...

Гром грохочет третьи сутки -- я уже привык к нему, как к урчанию силовых агрегатов...

Кто я? Почему мне на всех наплевать? Зачем я убивал? И почему тут люди убивают сами себя? Всё что со мной происходит, действительно, напоминает сон, именно по уровню некой отдельности моего сознания, от происходящего. Даже когда грозит смерть, или увечье, я пугаюсь, где-то в глубине своего сознания, а снаружи действую спокойно, уверенно, словно идут съемки "три-дэ" фильма, и я знаю, что всё вокруг бутафорское, не настоящее. Раньше говорили, что это оно из качеств так называемых "Детей Индиго", поколения первой нейронной мутации. Но это было давно... и уже фактически не осталось случаев рождения подобных детей. По крайней мере, на Земле, откуда я родом.

В общем, молча и про себя, я уже начал разделять мысль Луция, что мне не плохо бы показаться хорошему врачу, тем более, что за это не возьмут денег, которых у меня нет. В городе удалось выяснить, что меня списали, как погибшего, в рядах гладиаторов, и, так как родственников, ни близких ни далёких, на Аттолане у меня и быть не могло, весь мой гонорар с телешоу перевели на счёт Министерства Обороны. Луций тоже не смог воспользоваться своими деньгами, так как, хоть и числился без вести пропавшим, попыткой манипуляций с банковским счётом, официально подтвердил бы себя дезертиром, и был бы объявлен в розыск.

Все обрывочные воспоминания о моей родной планете, почему-то не вызывали у меня ни малейших ностальгических чувств. Напротив, то, что я вспомнил из событий на Аттолане, казалось мне более важным и интересным, не смотря на то, что это были в основном жуткие картины боя, насилия и смерти. Но и это не волновало меня особенно.

Просто грудь, иногда сдавливал какой-то внутренний спазм, напоминающий рыдание.

Я поймал себя на мысли, что мне жутко и одиноко... словно я не могу проснуться... Когда происходит страшное -- мне не страшно. Когда всё спокойно -- я начинаю психовать и нервничать... кажется я, флуктуация...

А ещё, у меня есть одна психологическая проблема -- я всех люблю, но считаю ниже себя... причём, без гордыни: чисто по способностям. Что бы это могло быть? Посттравматический синдром? Или умопомешательство?

Ночами мне снится странная черноволосая женщина -- она безумно красива! Есть в её красоте что-то нереальное, словно она творение рук художника... хотя, она реальна, как ни что вокруг: осязаема и материальна. Но от неё исходит агрессия и боль. Её глаза сверкают в тусклом свете синими бликами. Хочется её обнять, защитить -- но только я протягиваю руки, она исчезает... Благо хоть до сексуальных сцен не доходит, -- я всё же в гостях... сказывается жизнь в военном гарнизоне, долгие недели на корабле и эта кошмарная тюрьма... этот гул... эти смерти...

А ещё и улитки...

Вчера начал играть в игровую приставку маленького Эзопа -- там были истребители... За тринадцать минут я набрал рекордное количество очков, под восторженный и завистливый взгляд маленького Эзопа. Я вспомнил, правда: я был пилотом. Я люблю управлять летающими объектами и защищать свою целостность... не знаю... мне невыразимо тяжело, но, в то же время я чувствую некоторую силу своего пофигизма...

Всё -- доктор идёт... Я сделал вид, что сплю...

-- Ну-с... молодой человек! -- лицо с видео-имплантом вместо глаза и татуировки, МСВ по всей левой части, склонилось надо мной.

-- Так... и здесь... хорошо... отлично...

Он обернулся.

-- Луц! -- позвал он.

-- Да... -- ответил голос моего провожатого.

-- Он не мутант, часом? Или клон, может быть, какой-то? -- он говорил, словно я здесь отсутствовал.

-- Землюк он, Карл, -- Луций зевнул, -- а что там у него не так?

-- Конфиг твою мать! -- Карл хмыкнул, -- изменения на уровне генотипа, да такие, что я понять не могу.

-- Что такое? Выключи три дэ, ребёнка разбудишь.

-- У нормальных людей набор из двадцати трёх диплоидов -- сорок шесть хромосом. У этого твоего парня, двадцать шесть пар! Луц! Ты где его нашел?

-- Да говорил же тебе, -- Луций застегнул ширинку, -- служили мы с ним, в отряде "гамма", ё...

-- Ты говоришь, его титан раздавил ногой?

-- Тихо-тихо, зая моя, -- шепчет Изольда Эзопу...

-- Да -- одним пальцем... а потом он встал и пошёл... Может болван просто промахнулся? Или передумал в последний момент? У них бывает такое...

(Интерлюдия из

XX

-го века. Тень

Б

ашни)

А теперь, уважаемый мой читатель, вернёмся с Аттолана на Землю. В то самое время, когда окончились описанные события в "Храме Театра".

Да простит меня торопящийся читатель, и возблагодарит пытливый: нужно будет немного описать то место, куда мы попадём, согласно той нити плетения судеб и событий, о которых идёт наш рассказ. Буду максимально краток, дабы не навлечь на себя термин тех лет -- "грузево".

Да, признаюсь с самого начала, что и это место, в Москве, так же довольно необычно, с точки зрения простого обывателя, и, даже с точки зрения нашего повествования. Информации об этом месте достаточно много, так что мы ограничимся лишь общими сведениями, чтоб было понятно, почему события, происходящие тут в данное время, происходили тут, и в данное время (да простит меня редактор).

Если бы мы знали технологии древних, то могли бы зажмуриться и очутиться именно в том месте, в то время. Это на тот момент, была станция городского метрополитена, носящее имя "Сухаревская", как и площадь со сквером.

При советской империи, это место было переименовано в "Колхозную", (как и станция) но, после падения вышеуказанной империи, здесь вернули прежнее название.

Если "копнуть", как выражаются археологи, глубже, то выяснилось бы многое. Но копать очень глубоко мы не станем, так как в этом нет особой необходимости. Единственное, что можно отметить, что в этом месте, так же есть стык "линий Леи", некоторый геологический разлом, на большой глубине, и, восходящий поток энергетических полей третьего порядка.

Своё название, данное место получило в 1692 - 95 годах, когда на месте старых деревянных Сретенских ворот Земляного города (на пересечении Садового кольца и улицы Сретенка) была построена Сухаревская башня.

Башня была сооружена по инициативе Петра I по проекту М. И. Чоглокова. Название получила в честь Лаврентия Сухарева, чей стрелецкий полк в конце XVII века охранял Сретенские ворота. В 1689 году Пётр I бежал, спасаясь от своей сестры, царевны Софьи в Сергиеву лавру. При этом полк Сухарева встал на защиту наследника Петра. В благодарность царь приказал построить на месте старых ворот, новые: каменные с часами.

В 1698--1701 годах ворота были перестроены в том виде, в котором они и дошли до начала XX века, с высокой, увенчанной шатром башней в центре, напоминающей чем-то Биг Бен. Существует предание, что в рапирной (фехтовальной) зале на верху Сухаревой башни проходили заседания секретного "Нептунова" общества под председательством Ф. Лефорта и Я. Брюса, прозванного "колдуном с Сухаревой башни".

Яков Вилимович Брюс (при рождении Джеймс Дэниэл Брюс), был фигурой загадочной, и, далеко не однозначной. Он был уважаем при дворе Петра, почти так же, как его ближайший соратник, Меньшиков. Брюс утверждал, что является потомком шотландских королей, которые принимали участие в крестовых походах. Якобы, оттуда была привезена, некая "чёрная скрижаль", чудом уцелевший, после пожара в александрийской библиотеке, трактат, содержащий в себе обрывки древних сакральных знаний, почерпнутых в одной из книг некоего "неизвестного", состоящего в ордене "Девяти Неизвестных Хранителей". Этот орден основал сам древнеиндийский царь Ашока Великий, для сохранности знаний древних высокоразвитых цивилизаций от неправильного использования. Орден развивался, и в последствии стал иметь двенадцать Хранителей.

Но была, и другая версия бегства Якова Вилимовича из Шотландии.

В начале XIV века, некий христианский монах охотился за древними знаниями друидов. Ему удалось проникнуть в их ряды, и сделать кое какие записи, касающиеся важнейших эмпирических данных (от греч. empeiria -- опыт) и древних обрядов. В дальнейшем монаха раскрыли, и он был жестоко казнён. Но, записи его бесследно исчезли... Ходили упорные слухи, что эти записи попали к дедушке самого Якова Брюса, который передал их внуку, не вполне понимая их ценность. Вот тут-то и произошла утечка информации, и друидическая секта, в существование которой, уже не верили в средневековой Европе, приговорила Якова к смерти.

Яков прибыл в Россию, ещё до восшествия Петра Великого на престол, но сделал для новой родины довольно много. Человек он был учёный, и причём, весьма. Проводил реформу российской артиллерии, заведовал с 1706 года российским книгопечатанием, а в 1709 вышел под его редакцией "Брюсов календарь", прямо в год битвы под Полтавой.

Военный, дипломат, инженер и учёный, занимающийся физикой, астрономией и минералогией, ближайший сподвижник Петра. Но при этом, у московских жителей, за ним закрепилась репутация "чернокнижника" и одного из первых масонов.

Считалось, что "Нептуново" общество было союзом "Вольных Каменщиков", в котором состоял и сам Пётр, Лефорт, князь Черкасский, Голицын, Меньшиков и, даже граф Шереметьев.

После строительства Сухаревской Башни, Брюс поселился там, сделав на третьем этаже одну из немногих обсерваторий, с настоящим телескопом, и, многие москвичи, проходя по вечерам мимо, слышали взрывы, и видели вспышки в его окнах, на фоне которых возвышалась фигура в чёрном балахоне. Фигура хозяина Башни.

Некоторые источники утверждают, что в своих астрологических пророчествах, он превосходил во много раз самого Нострадамуса. Владелец села Перово, после смерти Петра поселившийся в Глинках. По уверениям ряда авторов, на склоне лет Брюс бился над секретом точного метода вычисления удельного веса металлов и очистки их от посторонних примесей.

В Глинках бытовал рассказ о том, как к Брюсу в ночные часы прилетал огненный дракон", а также история, что будто бы "в жаркий июльский день он к удовольствию гостей обратил пруд в парке в каток и предложил кататься на коньках".

Умер он в возрасте шестидесяти семи лет. Местная знахарка, бывшая ему близкой, говорила, что тот "не правильно использовал слова". Сейчас это называется "Синоптикой" и "Волновыми заклинаниями", а в XX веке это назовут НЛП. Эта была работа над контролем человеческого разума, и Брюс просто перепутал частоту, или поставил неудачный эксперимент. Хоть и не сразу, но, приговор друидов был исполнен.

Вот такая богатая событиями история у этого места, точнее у Башни.

В начале XVIII века в здании этих ворот была размещена морская "навигацкая" школа, а затем московская контора Адмиралтейской коллегии.

В 1870-е годы под руководством архитектора А. Л. Обера осуществлена реставрация башни. В 1914 году начат ремонт. Остановлен ввиду начала 1-й мировой войны. В 1919 году ремонтом Сухаревской башни занимался архитектор З. И. Иванов, он же составил проект её перестройки под музей. В 1926 году в Сухаревой башне был открыт Московский Коммунальный музей.

Несмотря на протесты многих известных архитекторов и историков, Сухаревская башня была разобрана в 1934 году в связи с реконструкцией площади. В принятии данного решения непосредственно участвовал Сталин.

Вот здесь, пожалуй, стоит остановить своё внимание. Как мы и писали выше, Сталин, был достаточно умён, не смотря на свою жестокость и цинизм. Он принимал многие факты, достаточно своеобразно. Если сопоставить историю возникновения "Храма Советской Армии", и историю сноса Сухаревской Башни -- явного исторического и культурного памятника города, можно понять, что это было не случайно.

На жалобу архитекторов-коммунистов, протестовавших о сносе Башни, он ответил, что в данном месте необходимо расширение движения. И, что не обычно для вождя, извинился, перед архитекторами, но твёрдо напомнил, что решение снести Башню, приняло правительство, а не он лично.

Самое странное, что движение, за счёт сноса Башни, не сильно-то и расширилось, а на её месте разбили сквер.

Тут довольно уместно вспомнить один исторический анекдот, о том, как встал вопрос о сносе Храма Василия Блаженного, который мешал прохождению демонстраций и торжественных парадов по Красной Площади Москвы.

Говорят, что Лаврентий Берия, принёс Отцу Народов макет, со съёмным храмом. И когда он снял его, Сталин, по легенде сказал: -- Лаврентий, поставь на мэсто!

В этом сравнении становится ясно, что Сухаревская Башня, представляла для Вождя некоторую угрозу, и интерес: иначе он не принял бы такого резкого решения, снабдив его словами: -- "Советский народ сможет украсить столицу более прекрасными зданиями".

При изучении гибели Башни, наши специалисты обратили внимание на то, что здание не было разрушено, как остальные, мешавшие реконструкции Москвы, а было разобрано, почти по кирпичу. При этом присутствовал сам Лазарь Коганович, один из ближайших соратников Сталина. Сталин искал "Чёрную Скрижаль", и, возможно её нашёл.

Самое примечательно, что по некоторым отголоскам истины было в этом манускрипте: местоположение некоего прибора, минеральной структуры, именуемого в нашем повествовании -- "Арфа Гармоний". Его ещё называли "Чашей Грааля", хотя никакого отношения к сосуду с кровью легендарного Иисуса Христа, этот артефакт не имел. Некоторые именовали его "Камнем Ориона", который искал ещё Барченко на Кольском полуострове. Так же он известен как камень Бенбен или же Чинтмани.

Он способен влиять на метрику пространства и многие другие вещи -- но, об этом после...

Сперва была тьма... Тьма, озаряемая бледными огнями...

Затем раздался скрежет -- глухой такой и резкий. Во тьме всколыхнулось что-то ещё более тёмное.

В темноте подвала пахло старыми газетами и кошачьей мочой. Возможно, тут присутствовал запах голубиного помёта, но общий фон, навивал некую тоску и усталость.

Андрей, которого называли "двадцать второй", и который явился нам в первой сцене в виде разносчика пиццы, глядел в зеленоватую мглу, сквозь инфракрасные очки, так называемый ПНВ.

Он держал в ладони холодные пальцы Катерины, а всё, что он видел, это куча жестяных консервных банок, с рваными краями вскрытых крышек, и ржавчиной, на которой поселилась плесень...

Скрежет повторился, и пальцы Катерины, стиснули его руку.

Вокруг зеленоватого пятна обзора царил густой липкий мрак.

Внезапно, куча пустых консервных банок, зашевелилась.

Андрей замер.

Поверхность некоторых из банок, стала вздыбливаться, отслаиваться, и скручиваться в спирали: будто невидимый мастер резал из них некую скульптуру.

Затем эти скрученные спиральные жгуты, преобразовались (словно магнитом) в фигурку скорпиона... Нелепая жестяная конструкция двинулась на Андрея. Катерина тихонько вскрикнула.

Андрей, выхватил свой ПМ, и направил дуло на приближающуюся аномалию.

Скорпион остановился, водя ржавым хвостом из стороны в сторону. Послышался лёгкий шорох, и в зоне видения ПНВ, возник маленький предмет... Рука Андрея с пистолетом, вздрогнула: это была куринная тушка: без головы, сверкающая пупырчатой кожей, на костяных ногах... Это напоминало ночной кошмар...

Андрей от неожиданности выстрелил, а Катерина, прижалась к его спине.

Куриная тушка, с лёгким писком, кувыркнулась к стене. Из неё хлынула кровь. Жестяной скорпион противно застрекотал...

Катерина, вышла из-за спины Андрея и выставила вперёд сцепленные ладони рук, нахмурив брови.

Под сводчатыми потолками подвала раздался женский хохот, эхом отразившийся в стенах. Он обволакивал, и носился, словно стая летучих мышей, словно волны прибоя: от него темнело в глазах, и голова начинала кружиться.

Затем из тьмы выплыло бледное лицо молодой девушки с чёрными волосами, спускающимися на грудь.

-- Здравствуй, Андрюша, -- улыбнулась она тонкими, почти чёрными, в свете инфравизора, губами, -- зачем вы пришли?...

Дом номер два, по Панкратьевскому переулку, что находится с противоположной стороны сквера, на месте которого находилась раньше Сухаревская Башня, был старинным двухэтажным московским особняком.

Он тоже имел свою историю, на которой мы останавливаться не станем, но по некоторым документам, большой давности, в те времена, когда Башня стояла тут, под ней располагалась сеть подземных ходов, один из которых впоследствии обнаружили при строительстве дома номер два. Двое рабочих решили, что там тайник с сокровищами и углубились в открывшийся лаз. Когда они не вернулись через час, за ними решили пойти четверо. Довольно скоро они прибежали с перекошенными от ужаса лицами. Они ничего не видели, но все на перебой утверждали, что слышали душераздирающие вопли, мучительно умирающих людей.

В основном работали на строительстве приехавшие в город на заработки крестьяне с подмосковных сёл. Народ они были суеверный и набожный, а тут, кто-то возьми, да скажи, что, мол, сокровища тут лежат, московского чернокнижника, который душу дьяволу продал. И, наверняка, тех двоих, бесы растерзали, кои клад и охраняют.

Лишаться денег за работу мужики не хотели, так что заложили лаз подземный тремя слоями кирпича, меж которыми крестик оловянный замуровали, для защиты от нечистой силы.

Нам не удалось найти документальных свидетельств о том, что обнаружил там Иосиф Сталин, но, учитывая повышенный интерес к Сухаревской Башне, и её разборке, поиски, скорее всего, велись, и не могли не дать результатов. Другой вопрос: значимы или нет, были эти результаты?

Сейчас дом, долгие годы был обыкновенным, а прорытое рядом станция метро, должна была поставить окончательную точку над загадками сухаревских подземелий.

С улицы в доме располагалась редакция журнала "Рыбачьте с нами", магазин индийских пряностей, и, уникальная чебуречная "Дружба", оставшаяся таковой, почти без перемен, с 1960 года. Там продавали спиртное, но не в этом суть...

-- Ольга, что это за цирк, -- злым голосом спросил Андрей.

-- Я просто разминалась, дорогой.

Андрей раздражённо сплюнул на потёртые плиты площадки.

Они стояли в подъезде дома номер два, на втором этаже, и Ольга открывала длинным металлическим ключом, высокую деревянную дверь, выдержавшую не мало слоёв краски.

На двери висела зеркальная табличка с гравировкой: "Лечебный Медицинский Центр "Форм Конд". Главный Врач Калеб О. Ю.".

Катерина понуро молчала.

За первой дверью, оказалась вторая, сейфовая, с кодовым замком. Пальцы с длинными ногтями, покрытыми чёрным лаком, словно крылья бабочки, вспорхнули по клавишам, и дверь, тихо пискнув, отъехала вбок.

Силуэт высокой брюнетки в чёрном плаще, с распущенными волосами, вошёл в дверной проём, который озарился бледно-голубоватым светом.

-- Я не ждала вас так рано, -- низким бархатным голосом проговорила, она, -- особенно после всего этого. Заходите, что на лестнице стоять.

Андрей с Катериной вошли в широкую прихожую, обставленную в стиле hi-tech. По стенам висели никелированные трубы, заменяющие вешалки, образующие обрамление к зеркалам, вокруг которых нежно-голубым светом сияли неоновые трубки. В воздухе пахло дезинфектором, и другими казёнными запахами медицины.

-- Раздевайтесь, -- брюнетка кивнула в сторону металлических стоек.

Воздух был тёплым, но тело тут зябло.

-- Спасибо, мы ненадолго, -- ответил за двоих Андрей.

-- Андрей, -- девушка повернулась лицом, с тёмно-вишнёвыми губами, бледной кожей и большими прищуренными тёмными глазами, с длинными загнутыми ресницами, -- здесь всё же медицинское помещение: я слежу за чистотой. Это моя просьба.

Андрей хмыкнул, и сковырнул носком левого ботинка правый.

Катерина сняла куртку.

-- Я поставлю чайник, -- брюнетка исчезла в темноте высокого коридора.

-- Оль, скажи только, -- громко произнесла Катерина, взволнованным голосом, -- с ним нормально всё?

В глубине коридора зажёгся свет, и что-то звякнуло.

-- Не беспокойся, Катенька, -- глухо донеслось из недр квартиры, -- Саша будет жить... и, скорее всего с тобой...

-- Я серьёзно, -- Катерина сжала губы.

Ольга появилась в проёме коридора, в чёрном облегающем платье, с амулетом "Анх" из серебра, свисающим с длинной шеи. В руках она держала китайский фарфоровый чайник.

-- Так и я серьёзно, Катя, -- метнув взгляд исподлобья, произнесла она, затем развернулась, и снова ушла на кухню. Шаги её гулко отзывались в высоких старинных стенах.

-- Тапочки там одноразовые под зеркалом возьмите, -- кинула она на ходу.

Лицо Ольги Калеб напоминало маску из белого воска: бледная, почти белая кожа контрастировала с иссиня чёрными длинными прямыми волосами, и огромными чёрными глазами. Губы она тоже красила тёмной помадой. Носила почти всегда только чёрное.

Кухня была светлая, и очень просторная, с высоченными потолками. Её можно было бы назвать "уютной". Но... своеобразный уют освещался мертвенно белым неоном. При таком же минималистичном стиле, как и в прихожей, всё тут было или белое, или никелированное. Всё напоминало, то ли химическую, то ли медицинскую лабораторию: возможно, такова была задумка дизайнера, а возможно это диктовалось спецификой помещения. Скорее всего, Ольга решила совместить одно с другим: соль, перец, сахар и прочие специи хранились в прозрачных стеклянных пробирках, на алюминиевой подставке над столом. Кухонные шкафчики с посудой, так же были белыми, с матовым стеклом, за которым угадывались очертания колб, реторт. В них могла лежать крупа, мука, соя, бобы, а главное: множество видов индийских пряностей, которые так любила хозяйка необычной квартиры...

Посуда была толстого белого фарфора, и очень напоминала лабораторную. Трудно было сказать: автоклав серебрится своими стенками, или эта такая модель микроволновки? Стальные ножи походили на скальпели, и прочие столовые приборы, напоминали медицинские инструменты, хотя все имели бытовую принадлежность.

В металлической сетке тонкими дымными нитями тлели сандаловые благовония, перебивающие больничный запах помещения, а над шкафом висело чучело неясытя, пугающее своей натуралистичностью: казалось, что сова живая, и просто задремала.

На столе стояло три фарфоровых блюда с орешками, проросшим овсом, мюслями, и спаржей. Ещё были бобы, маринованные маслята, и, выложенные с маниакальной скрупулезностью дольки лимона. По центру стояла колба с притёртой пробкой, внутри которой была налита прозрачная жидкость.

Ольга поставила всем мерные стаканчики, ловко выдернула пробку из колбы, и налила жидкость.

-- Ну, что, бойцы? По пятьдесят? -- спросила она, вздохнув.

-- Я не буду, -- Катерина стиснула зубы.

-- А ты неплохо выглядишь, Катюша, -- хозяйка вновь ухмыльнулась левым кончиком губ.

-- Что с ним? -- ещё раз спросила Катерина напряжённым тоном, в котором была даже некая угроза.

-- Кать, хватит, -- Ольга поморщилась, -- я же не виновата, что его принесли ко мне? Ты думаешь, я умоляла начальство, при этом, заранее зная, чем кончится ваша операция? Ты бредишь?...

-- Ты же у нас провидица, -- хмыкнула Катерина, слегка успокоившись.

-- Не до такой степени, Кать, поверь мне...

-- А что это сейчас такое было в подвале? -- скептически хмыкнул Андрей.

-- Андрюш, я вообще-то практикуюсь часто. Ты не знал об этом? -- Ольга вскинула тонкие нити бровей.

-- Ага, -- мрачно кивнул тот, -- вот поэтому в сержантах и ходишь до сих пор.

Глаза Ольги расширились, словно она глубоко задумалась, глядя прямо перед собой. Внезапно стеклянная мензурка с прозрачной жидкостью, стоящая перед ней, чуть сдвинулась по поверхности стола, а затем, приподнялась в воздухе, слегка расплескав содержимое на стол. Ольга медленно подняла руку, и взяла висящий в воздухе стакан.

-- Да, Андрюша, -- усмехнулась она, -- тяжелее стакана ничего поднять не могу... вообще, ты, вроде в курсе, что на карьеру мне плевать: я -- специалист, а ты -- супермен. Вот и вся разница.

Андрей молча поднял мензурку, и опрокинул её в рот. Поморщился, закусил с хрустом спаржей.

-- Ты сумасшедшая, в первую очередь, -- сквозь спаржу ответил Андрей.

-- Да, я сумасшедшая, и что? -- Ольга устало улыбнулась, -- не стоит вымещать свою личную обиду на человеке, который тебе её не причинял.

-- Так, хватит, -- Андрей поднял вверх ладонь, -- сейчас ещё начнём... Что с Сашкой?

Ольга посерьезнела.

-- Более-менее, -- ответила она, -- сперва я думала, что всё хреново: несколько мозговых центров повреждены. Но... сейчас состояние стабильное, выкарабкается, точно...

-- Так, -- Андрей кивнул, и откупорил колбу сам, разлив по мензуркам.

-- Андрюш, Кать! -- Ольга снова прищурилась, -- давайте-ка вы расслабитесь уже. Я прекрасно понимаю, что сейчас твориться, и не время сейчас... не время... Что там Медведь?

-- Да что ему будит? -- Андрей вздохнул и залпом выпил, -- он не понимает, что ритуал провалил в основном он. Да и положение его и...

-- Ну, понятно, -- кивнула Ольга, -- а как наш держится?

-- Анатолич на кипише, конечно, -- Андрей помрачнел, -- но... сказал, что ребята молодцы, и он попробует их к награде представить, Сашку особенно... он же экранировал...

-- Понятно, -- кивнула Ольга, -- а что про Доценко?

-- А что Доценко? -- Андрей вскинул брови, -- его позвали: он пришёл. Вот и всё кино... Починяется-то он Медведю. Коряво, конечно всё вышло... ой, как коряво, блин... Ну, в оправдание можно одно сказать: никто, даже из кураторов, такого не ожидал... и провафлили они сами всё, ещё на высоком уровне... так что... лишь бы из нас виноватых не сделали... Видишь, как Зарифа-то не оценили вовремя... там, конечно щас головы-то полетят...

-- А куда Анатолич смотрел, наш любимый? -- возмущённо спросила Ольга.

-- Вышестоящим в галифе! -- Андрей поднял брови, -- ты же знаешь, что у нас инструкций, больше чем зарплаты!

-- Я могу выйти в астрал, и связаться...

-- Нет, Оля, сейчас этого не надо пока...

-- Ребят, стоп, -- Катерина всё-таки выпила, закусив лимоном, -- Ольга, ты знаешь: я редко тебя о чём-то прошу...

-- Да уж, -- усмехнулась Ольга.

-- К Сашке сейчас можно?

-- Не желательно, Кать, -- нахмурилась та, -- он в самадхи. Курс реабилитации ещё две недели.

-- Ладно, -- голубые глаза Катерины потемнели, -- тогда другой вопрос...

-- Давай, -- Ольга разлила.

-- Скажи, что ты знаешь про Мальцева? Есть, хоть что-то из его идей?

-- А почему ты меня об этом спрашиваешь? -- вновь удивлённо вскинула тонкие чёрные нити бровей Ольга.

-- Ну... -- Катерина поджала губы, -- ты же у нас всё знаешь...

-- Только кое-что, -- усмехнулась женщина в чёрном, -- сейчас покурить сходим с Андреем, и я тебе всё расскажу...

-- Зачем ты её приволок? -- Андрею показалось, что взгляд Ольги легонько толкнул его в грудь.

-- Оль, успокойся, она его очень любит, она и так бы пришла...

-- Очень любит... -- Ольга с шипением выдохнула дым сигареты в пространство лестничной клетки.

-- Хватит, я уже...

-- Знаешь, мне приходят в голову некоторые строки, -- Ольга сузила зрачки, -- "Жук ел траву, жука клевала птица, хорёк пил мозг из птичьей головы...".

-- Заболотский, -- кивнул Андрей, -- к чему это ты?

-- Хорошо, если ты такой не понятливый, вот тебе ещё, -- Ольга хищно усмехнулась, -- "юноша девушку любит, а ей полюбился другой. Но тот -- не её, а другую, назвал своей дорогой."... и так далее...

-- Генрих Гейне, -- спокойно произнёс Андрей.

-- А тебе не приходило в голову, Андрюша, что у тебя со мной не получилось, потому, что ты умеешь только констатировать факты?...

-- Это те обрывки, которые сохранились в банке данных, когда "наши" заинтересовались Мальцевым... Потом -- тишина, -- Ольга открыла ноутбук.

-- Катя, что тебе этот дедушка сделал?

-- Помолчи, Андрюш, -- раздражённо отмахнулась Катерина.

-- Читать? -- спросила Ольга.

-- Да-да, Оль, пожалуйста, -- Катерина нервно жевала бобы.

-- И так... много тут странного, но у меня есть кой какие идеи... вот слушайте -- отрывок его дневника, все, что у меня есть... "Я начал с того, что сопоставил очаги древнего земледелия по Вавилову, очаги бронзовой металлургии, мегалитические сооружения, основные очаги древних культур"... так... тут комментарии... а потом, он писал буквально следующее, единственное, что дошло из его расшифрованных дневников: "Долго объяснять, чем я руководствовался. Возможно, я просто сошёл с ума...

Просто я вдруг всё понял: я услышал число 13. Не скажу, что оно всё объясняет, но замечу: 1+3, это 4, а 3-1, это 2, что почти одинаково. 1, 2, 3 -- это порядок чисел Шарковского. То есть он говорил так: "В частности, число 3 -- наибольшее в смысле этого упорядочения, поэтому наличие точки периода 3 влечёт за собой наличие точки

с любым периодом. Часто этот частный случай сокращённо формулируют, как период 3 влечёт хаос (стоит отметить, что в случае наличия точки периода 3 можно утверждать "хаотичность" системы и в других смыслах, -- так, её энтропия будет положительна). В общем, кому нужно -- поймёт меня. Возможно озарения мои, выглядят, как алхимические, но... я взял, тринадцать геометрических тел Архимеда. Совместил их меж собой, а затем сориентировал всё это по ранее найденным точкам на карте Земли. Подробнее уже некуда: я нашел новые точки. Во-первых, я получил принципиально новую геометрию пространства, во-вторых, я понял, где ещё нужно искать, и где можно перемещаться! Началось с истории, а закончилось физикой! Да ещё какой физикой! Теперь я могу владеть миром! Вселенной! Даже артефакты больше не нужны, только, как вспомогательные объекты, или же маяки... как же всё просто! Действительно напоминает сумасшествие...

-- Старик, значит, -- Катерина кивнула в подтверждение каким-то своим мыслям...

ГЛАВА 13.

Тринадцатый

пациент.

(А вот и я!)

Яркий свет, бил с огромной высоты... На вершине башни были вместо крыши вмонтированы слои кристаллов, но, видно что-то усиливало дневной свет естественным образом, зная прижимистость покойного.

-- Шаба, где мы? -- Анат озиралась по сторонам.

Нимрот отряхивал запылённый халат, торчащий из-под доспехов.

-- Кажется уже тут... -- Шаба так же, как и её спутники озиралась вокруг, -- то есть, там, куда собирались попасть...

В огромном каменном колодце, изобилующем балконами, галереями и стальными люками, уходящими в перспективу, покачивались в воздухе сотни кожистых пузырей. Зрелище было фантастическое и такое же масштабное.

Кожистые пузыри были разнообразных размеров, слегка прозрачными, но не до такой степени, чтоб разглядеть, что находится внутри них. Были видны лишь тёмные пятна на просвет. Некоторые из них слегка шевелились. Вся эта подвесная конструкция соединялась друг с другом переплетием, чуть заметно пульсирующих трубок, уходящих в стены пирамидального колодца Нуванэми. От этого картина напоминала некий сложный и загадочный гигантский организм, внутри которого ты оказался...

-- Что это? -- спросила Анат, глядя вверх.

-- Биококоны экспериментальных гибридов, -- Нимрот прокашлялся, -- а в некоторых подобных биокамерах, как я слышал, содержатся в вечной спячке заключённые Йамму, те, которыми он хотел бы воспользоваться в дальнейшем...

-- Кошмар, -- тихо и ёмко сказала Шаба.

-- Дорогая, -- медленно произнесла Анат, не отрывая взгляда от коконов, -- возможно вопрос не к месту... но, мне показалось, или в пещере перед этим, действительно был чёрный аист?

-- Прости, подружка, -- Шаба была до сих пор мрачной, -- я находилась в суперпозиции с Агнесс...

-- Если мне не показалось, -- так же спокойно ответила та, -- значит и Баран уже тут... и давно тут... Его ещё, урода не хватало...

-- Таки как Чернобог умудрился сюда попасть? -- удивился царь.

Вдруг воздух как-то потемнел. Лицо царя исказила гримаса, и он закрыл его ладонями. В пространстве вокруг резко запахло озоном, и раздался громкий хохот, который органным эхом отразился от каменных стен... Огромный колодец загудел, в этом хохоте, который был тут настолько лишним, что становилось страшно, даже бессмертным...

Шаба стиснула виски, и застонала. Она стукнулась наколенником доспеха о каменный пол -- из её носа потекла струйка тёмно-синей крови.

-- Подружка, что ты?! -- Анат прикрыла Шабу своим телом, вскинув излучатель непонятно куда... вверх...

-- Ана... -- Шаба застонала, продолжая упирать ладони в открытую часть шлема, -- ужас... Страх... и злость... злость и страх... а тоска... какая тоска... они хотели бы уйти отсюда... Все... тысячи ЭОЛов...живые существа... Какие же они гады... эти... наши...

Кожистые пузыри вновь стали раскачиваться, издавая странные звуки...

-- Доведённые до исступления... полумёртвые... -- лицо Шабы исказилось гримасой боли, а зрачки закатились.

-- Мне всё это не нравится, милые дамы, -- царь держал руку на сенсоре доспехов.

И опять в воздухе раздался тысячеголосый смех, кашель, стоны и бормотание...

-- Боги мудрейшие... -- пробормотала Анат, -- что они тут сотворили... сволочи... теперь ясно, почему Баран мог сунуть сюда своё жало... Сумасшедший дом, устроенный сумасшедшими...

Её слова заглушил жуткий полифонический вой, от которого, даже у древних созданий побежали по телу мурашки.

-- Тоска... -- прошептала громко Шаба, по щекам которой текли слёзы, -- какая тоска... тупик... ничто... ммммммммм..................

-- Так, Шаба, сконцентрируйся, -- Анат стиснула челюсти, -- давай, не раскисай, подруга... Слышишь???

Она размахнулась и ударила Шабу по бледной щеке. Та вскрикнула, но продолжила оседать на пол...

-- Эй-эй, выруби восприятие, -- царь Бебила подхватил теряющую сознание богиню за плечи, -- Шаба, милая, не отключайся... давай, девочка...

-- Я чувствую что-то чужёе... пустое и мёртвое... -- голос Шабы, словно отдалялся, -- чужёе... пустое...

Шаба обвисла в его руках, а Нимрот беспомощно глядел на богиню-воительницу, которая озиралась по сторонам.

-- Госпожа, сделай что-нибудь, -- проговорил царь, -- у меня самого затылок что-то сводит... айсберг мне в череп... ох... бедный мой народ...

По вискам царя стекали крупные градины пота, а щек свело судорогой...

Анат держалась, но почти не могла двигаться...

-- Ну, что же... -- бормотал царь, -- зря под танками прыгали... зря терпели всё... Девушки... голова... ай...

-- Здравствуйте... Хотя желать здоровья бессмертным, конечно глупо...

Голос раздался в воздухе... он шёл вокруг, поэтому не сразу все обратили внимание, что между коконов, снизу, почти в пяти метрах от пола висит большая серая сопля.

Точнее сказать, слизистая, колышущаяся на несуществующим ветру субстанция, напоминающая, наверное, больше, вытянутую медузу: купол, и щупальца... полупрозрачные... звук зудящий, неестественный... да и фразы шли ровно, почти без интонаций, словно в черепе звучал собственный голос.

-- Кто ты? -- спросила Анат.

-- А не всё ли равно? -- равнодушно ответил голос.

-- Меня с детства называли любопытной, -- богиня стиснула челюсти.

-- Никто, -- прозвучало из серого пятна, -- абсолютно никто.

-- Значит, вот этой серой сопли передо мной не существует? -- Анат чувствовала, что теряет силы.

-- То, что как ты выражаешься, перед тобой "существует", -- продолжал пустой голос, как ни в чём не бывало, -- это всего лишь проекция, возмущение метрики вашей Вселенной...

-- Но ты разговариваешь, строишь фразы и предложения, -- Анат. продолжала тяжело дышать, -- у тебя должен быть ЭОЛ, зачатки разума, хотя бы.

-- Нет, -- медуза слегка колыхнулась, а воздух снова загудел, -- каждый из вас ведёт внутри себя свой диалог. Это реакция вашего мозга, и ваших ЭОЛов, на данную аномалию, не более того.

-- Люблю поболтать сама с собой, -- богиня, зажмурилась, и вновь открыла глаза, -- и чего же тебе надо, моя реакция на аномалию?

-- Вот сейчас ты выразилась корректнее, -- ровным тоном одобрило Нечто, -- у меня нет воли, поэтому мне ничего не может быть надо, я просто возникаю там, где начинается обратный отсчёт.

-- Отсчёт чего, -- простонала богиня.

-- Обратный отсчёт Бытия, -- от этих слов, сказанных таким будничным тоном, по спине пробежали ледяные мурашки, -- это узловая точка Большого Коллапса. Поэтому я здесь. Поэтому вы здесь -- все, кто собрался у Альтаира. Ваша война, знак моего появления, ваша энергия и физика, для моего расширения. Я поглощу вас всех, и стану больше, затем буду продвигаться дальше, пока всё не войдёт в меня. Потом я стану очень маленьким, меньше мельчайшего, а потом разорвусь и погибну... Через миллиарды лет... Затем, я явлюсь снова... И так будет всегда...

-- Но жизнь во Вселенной, ещё не устала, полный цикл не пройден... -- пространство в глазах Анат качнулось двумя огромными маятниками, -- ты явился слишком рано...

-- Я не могу являться рано или поздно, -- голос начинал гудеть эхом в каменном колодце, -- я возникаю только там, -- где я в состоянии возникнуть... Я не защитник жизни, но и не судья... Я просто есть, я часть всего...

-- Скажи тогда, в чём причина твоего появления? -- Анат уже шептала, медленно опускаясь на колени.

-- Перед появлением Тринадцатого Фактора в метрике Вселенной возникает микро-промежуток -- это сразу притягивает меня. А если этот промежуток растягивается, я появляюсь внутри... Не могу подобрать у тебя слов... Здесь...

-- Кто-то или что-то растягивает этот промежуток? -- Анат изо всех сил пыталась не потерять, так необходимое сейчас, сознание.

-- Таких факторов много, предсказание сбудется с большой долей вероятности, -- серая медуза увеличилась в размерах, -- но, хватит об этом... у вас много энергии, а я хочу есть...

На этой фразе, аномалия ещё расширилась в размерах, поглотив своим прозрачным покрывалом несколько ближайших к ней коконов, которые просто растворились в воздухе, как дым. Из оборванных по краям аномалии труб на пол стала сочиться зеленоватая жидкость. Анат шаталась стоя на коленях, сжимая в руках, абсолютно бесполезный излучатель. Царь, уже несколько минут, как лежал поперёк тела Шабы, раскинув руки и ноги.

Анат продолжала цепляться за жизнь всеми своими силами бессмертного, но жизнь утекала из неё. С оглушающим чувством изумления, она отметила про себя, что это, едва ли, не первый случай в её бытие, когда даже трансформация не получается у неё. Богиня не ощущала сейчас даже проекций от треков её верных помощников, Гала. Она не ощущала почти вообще ничего, медленно сползая в пучину небытия, от чего, Анат стала чувствовать леденящий грудь ужас, словно у неё отрезали все конечности, завязали глаза, и заткнули уши. Даже дыхание её замедлилось до предела.

"Что-то здесь не так" -- вспыхнула последняя, более-менее связная мысль в её голове.

Внезапно, вокруг аномалии вспыхнули, прямо из воздуха, несколько ярких шаров. Богиня вздрогнула -- но это были не Гала: из шаров появились фигуры мужчин, одетые в одинаковые чёрные костюмы, и в чёрных очках на пол-лица. Да и сами мужчины, были какими-то очень одинаковыми, словно клоны. В руках мужчин были какие-то агрегаты, сильно напоминающие небольшие бетономешалки.

Слабеющая рука богини, чуть подняла ствол излучателя, и дрожащий немеющий палец надавил сенсор огня. Яркий заряд прошёл чуть выше головы одного из них.

Тот резво увернулся, и стремительно приземлился на ноги, возле слабеющей богини. Он поставил свою бетономешалку на пол, и поднял правую руку вверх, что на языке жестов означало "мир", ибо в руке не было оружия.

-- Всё в порядке, госпожа, -- чётко и быстро произнёс он, -- Цензура Реальности и Безопасного Реагирования!

На лацкане его чёрного костюма богиня успела заметить, сквозь марево, застилавшее глаза, аббревиатуру "ЦеРБеР". Меж тем, будто поток свежего воздуха влился в её лёгкие: мужчины в чёрных костюмах извергали из своих агрегатов некую студенистую массу, которая обволакивала аномалию, будто мыльной пеной.

Сверкнул каскад разрядов, отразившийся сиреневыми бликами на всех предметах, и раздался истошный свист, воздух зазвенел, как порванная струна, а серая медуза стала медленно съёживаться, теряя свои габариты.

-- Откуда вы взялись? -- тяжело дыша спросила Анат, опираясь на ствол излучателя, чтоб подняться, но ноги дрожали и не слушались.

-- Нас послал Анклав Двенадцати Хранителей, -- ответил мужчина с поднятой рукой, -- был обнаружен прорыв метрики Вселенной. Давайте я помогу Вам...

Он протянул богине руку.

-- Спасибо, я сама, -- хрипло ответила та, -- что это у вас за чудо-оружие, которого нет у бессмертных?

-- Это локализаторы, госпожа, работающие на конвергенции полей аттракторов, -- несколько смущённо ответил сотрудник ЦеРБеРа, -- против подобного явления их можно использовать один-два раза, пока аномалия ещё слаба. Учитывая, что подобные вещи случаются крайне редко, мало кто таскает за собой эти агрегаты. Мы их еле нашли на складе... поэтому немного задержались, извините, госпожа...

-- Извиняю, -- слабым голосом ответила Анат, -- займитесь моими друзьями... Они уже давно в отключке...

-- С ними будет всё в порядке, -- заверил мужчина в костюме, -- доза акцепторного излучения была не критической...

-- Не критической... -- передразнила Анат, -- я тут чуть биококоном не стала.

Ей всё же удалось подняться на ватных ногах, и она, опираясь на излучатель, наблюдала картину боя ЦеРБеРа. Боя, надо сказать, короткого и эффективного: свист сильно утих, напоминая больше обыкновенный сдувающийся воздушный шарик, медуза уже почти превратилась в ту самую соплю, которая отчаянно извивалась, словно червяк на крючке, покрытый пеной с крупными пузырями.

-- Это, можно сказать, показательное выступление, -- комментировал мужчина в чёрном костюме, разложив ничком фигуры Нимрота и Шабы, подключая к их вискам, какие-то провода, уходящие вглубь своей "бетономешалки". -- Следующее явление аномалии будет более мощным, и, чем больше она успеет сожрать, тем сильнее вторгнется в третий, и так далее, по нарастающей...

-- Вам удастся остановить его вторично? -- по-деловому спросила Анат.

-- Не факт, но вполне возможно, нужно будет произвести расчёты, опираясь на данные сегодняшнего инцидента, -- "бетономешалка" загудела, а цензор массировать грудь Шабы сцепленными ладонями.

-- И как скоро ожидать повторное явление, а, главное, где? -- Анат быстро восстанавливала ушедшие силы, хотя до нормального состояния ей было ещё далеко.

-- Опять же, -- цензор тяжело дышал, продолжая массаж, -- нужны расчёты. Примерно, я думаю, около тридцати-шестидесяти стандартных суток. Мы свяжемся с вами, как только получим результаты аналитического отдела.

-- Дааа... -- задумчиво протянула богиня, -- времени-то у нас не особо.

-- Промежутки между последующими возвращениями, будут укорачиваться в геометрической прогрессии, так что, если у вас есть какие-то идеи, как это хотя бы затормозить...

-- А что сказали Хранители?

-- Связь с Хранителями фрагментарна и нестабильна... -- цензор принялся за Нимрота, -- надеемся, что в ближайшее время, они примут какое-то решение, но, по моему скромному мнению, без поддержки богов, нам, смертным не справится...

Меж тем, серый червь стал уже просто тёмным сгустком воздуха...

-- Всё, нам пора, Госпожа, служба...

И мужчины в чёрных костюмах, исчезли, так же внезапно, как и появились.

И только тень чёрного аиста, осторожно промелькнула между коконами и исчезла...

(Изгоняющий мух. Интермедия)

-- Один лишь, Ану, прародитель что Великих, постичь всю глубину способен был клыков тех ужаса! Что душу мне терзали... На нас ложится тень, предсказанная Птахом! И горе тем богам и смертным, что угрозе не внемля сей, ведут свои бессмысленные распри... Настал для всех созданий час суда, где небытие нависло приговором... Но, что со мной? Я чувствую смятенье...

-- Кажется, у тебя экран пробивает немного...

-- И видимость вокруг на пять локтей не больше...

Мягкие косматые лапы были почти невесомыми...

Мельчайшие, как пылинки, частички золота, и других редких металлов, клубились, вскипая на лёгких сквозняках, что сквозили из скошенных в стене раструбов воздуховодов. В сумраке коридора могло показаться, что ты попал в чашку со свежезаваренным кофе, и мелкими песчинками, оно обволакивает тебя, словно облако колючего пара. Пара, которым ты не можешь захлебнуться, даже, если станет душно. Облака микрочастиц заряжены электрическими полями, различной степени проходимости, а внутри, то есть, меж облаков, так же парят миллионы микропроцессоров, состоящих из нескольких молекул. Некоторые, конечно, одевали дыхательные маски -- но, это давало в основном психологический эффект. Тот, кто хотел экранироваться от воздействий, использовал шлемы с генераторами особых полей. Но если действия твои находили не продуктивными или опасными, пылевой спрут мог задушить в своих щупальцах почти каждого. Здесь, в лабиринтах коридоров, лестниц и комнат, любой живой организм был объят вокруг огромным, внимательным и умным искусственным интеллектом, работа у которого была одна -- делать жизнь лучше. Микроволны и точечные излучения, поддержание температуры, или охлаждение отдельных участков, воздействие на тонкие химические процессы в тканях -- всё это заставляло любой организм работать правильно, без сбоев, без резких перепадов или перегрузок. Каждый орган, каждая живая клетка, каждая молекула внутри вас, вела себя, как идеальный солдат на поле боя -- чётко, без промедления, выполняя любой приказ, или же заменялась, в процессе ускоренного развития, своим дубликатом. Мрачные и тяжёлые мысли, скука, страх, боль или ярость, немедленно подавлялись заботливой машиной на уровне нервного импульса, как опасные и непродуктивные сигналы, способные повредить идеальному состоянию индивида. Не только физиологические, но и психологические проблемы решались в считанные секунды -- если мозговая деятельность притуплялась -- могли возникнуть возбуждающие нервную систему образы, иллюзии, и напротив: чрезмерно возбуждённый мозг был способен увидеть нечто успокоительное или же, забыться глубоким расслабляющим сном, в котором не было сновидений. Любое негативное действие тот час компенсировалось, и уравновешивалось чувствительными мерцающими клубами сложной машины, которая каждое мгновение обрабатывала гигантские объёмы информации. Если организм находился на грани смерти, для решения такой сложнейшей задачи, его могли заморозить, подключить к внешним источникам энергии, расщепить вредные вещества, очистить кровь, и даже клеточную плазму. И всё это, без громоздкого оборудования и грубого хирургического вмешательства. Вы могли бы жить здесь фактически вечно, плавая в клубах заботливой пыли... или не жить, а существовать?.. Но если бы вдруг почувствовали, что не живёте, и эта мысль дошла бы до вашего сознания -- умная машина тут же, наполнила бы вас ощущением активного бодрящего счастья, всеми доступными ей, и приемлемыми вам, методами... Муху в паутине не съедали, а напротив -- подкармливали и заботились. Чистилище, рай или ад? Кто может сказать, что представлял собой Санитарный Блок Активной Коррекции (СаБАК).

Здесь существовали, жили и выздоравливали тысячи пациентов, с совершенно различными заболеваниями, отклонениями и проблемами.

Ходили упорные слухи, что ядро системы функционирует на базе легендарного "Предвечного Квантового Процессора" древних Доганов, обучившихся своему искусству у самого Птаха Инженера. Но никто подтвердить, или же опровергнуть, этих слухов не мог, так как доступ к ядру был замурован в толще скалы, и, если какие-либо техники и обслуживали это ядро, то происходило это не чаще раза в стандартную тысячу лет, так что спрашивать было несподручно. К тому же, техники не были бессмертными, и передавали своё знание из поколение в поколение, с целью чего, основали тайный орден, который хранил свои древние знания в строжайшем секрете: в обычной жизни они ничем не отличались от любого человека. Лишь в назначенный час они появлялись у Портала, который переносил их в герметичное помещение Ядра.

Среди миллионов клубящихся глаз, миллиардов рук и ушей, в серебристо-охристом тумане, где в полумраке коридора, облака напоминали большие мягкие лапы, стремящиеся ласково погладить каждого, попавшего к ним в объятия, виднелись три тёмных силуэта. Они медленно двигались, покачиваясь, словно неуклюжие серво механизмы. Если эти существа были живыми, то вероятнее всего они были крайне измождены.

-- Кажется, мою защиту тоже пробивает, -- Шаба утомлённо вздохнула, -- меня, как и владыку Бебила, достойнейшего из людей, периодически на стиль высокий сносит! А сделать невозможно ничего, подобно ветру, что о камень бьется! Вот опять...

-- Не знаю, как эта хрень может действовать на стиль изложения, -- мрачно усомнилась Анат.

-- Я пробовал общаться невербально с Шабой, эффект такой же, -- подтвердил царь, -- а иногда такая чушь в голову лезет...

-- А у тебя разве до этого такого не было? -- ехидно спросила Анат.

-- Было, -- подтвердил царь, -- в тот момент, когда я согласился... пуститься в путь далёкий с Вами, госпожа, что полон ужаса, коварства и сражений... тьфу, давайте помолчим.

-- И всё же, по сравнению с Тринадцатым Фактором, этот их СаБАК -- ерунда... -- Шаба произнесла эту фразу скороговоркой, чтоб не успеть изменить стиль.

-- Дом разума печали скорбью полон... -- не выдержал царь.

-- Я с вами свихнусь сама, -- Анат помотала головой.

-- Ах, подружка, ты разговаривала с самим Тринадцатым...

-- Нам ещё долго?

Они продолжали устало брести, переговариваясь короткими фразами, вдоль переплетенья коридоров, сквозь анфилады комнат, мимо каких-то дверей, не имея даже примерного плана санитарного уровня. Они надеялись на чутьё, интуицию, свою сверх эмпатию -- даже Нимрот ощущал тело Баала, его тонкие вибрации и флюиды. Санитарный Мозг не видел в распространении энергий тела пациента чего-то неправильного. Шабе даже удалось найти пользовательский вход в сеть СаМо (Санитарный Мозг). Хоть меню информационного доступа в режиме пользователя оставляло желать много большего, удалось найти приблизительный список пациентов сектора. Большинство было означено номерами и буквами, типа "пациент 107-2 А".

Шаба долго мучилась с кодом доступа, пока не взломала какой-то вспомогательный мелкий сервер, который мог связываться небольшим тестовым блоком ядра, отвечающим за идентификацию личностей больных.

Большая часть, можно сказать, почти все номера были расшифрованы, но кроме имени, и короткого к нему пояснения, это больше не дало ничего. К примеру, "пациент 107-2 А," оказался "Кентавр экспериментальный, Борис. Специализация -- стрелок". И подобного было полно: "Джеймс Гарет Эндикотт. Священник. 10 уровень", "Африканда Михайловна Долгая -- домохозяйка. ПЭТ плюс".

Подобные обозначения были понятны только посвящённым, да и имя могло быть зашифровано. Была у Анат идея: захватить кого-нибудь из персонала и устроить ему допрос с пытками, но учитывая молниеносную реакцию на любой негатив вездесущего тут СаМо, от мысли отказались, чем привели и так вымотанную богиню в скверное расположение духа. К тому же, все, кого они очень редко встречали, это бытовые серво-уборщики, или какие-то полупрозрачные силуэты, быстро исчезавшие в клубах "умной пыли". Иногда промелькивали размытые очертания небольших стаек пёстрых бабочек, исчезавших в каменной стене, или раздавалось настойчивое и требовательное мяуканье кошки. Временами, где-то в глубине Санитарного Уровня раздавались дикие душераздирающие вопли: пыль на мгновение покрывалась мелкой рябью, и звуки быстро затихали. То ли не сразу успевал реагировать СаМо, то ли, действительно, в его программах бывали сбои... А может это были крики нечеловеческого блаженства, которого не мог бы испытать ни один смертный, ни от события, ни от наркотика?

Выяснять это не было ни сил, ни желания. Недавнее столкновение с Тринадцатым, точнее, с Великим Ничто обессилило могучих бессмертных, и теперь они просто шли туда, куда вело их ощущение от тела Баала.

Шаба продолжала от нечего делать, анализ списков больных, убеждённая, что Баал в списке быть должен, и это весьма сократит их время поисков.

-- Иосиф бен Матитья?ху, -- бормотала она себе под нос, -- названный Флавием, Титом достойным, отпрыском был что Веспасиана... номер имеет пятьсот тридцать девять, с литерой "эс" на конце... так, чёрт с ним, что у нас есть на букву "Б" или "В"?..

Тем временем вокруг стало светлее, и стены раздвинулись вширь, хотя туман СаМо продолжал тускло искрить вокруг. В охристой мгле проступили очертания деревьев и кустарников. На потолке светилось нечто, вроде яркого абажура, а площадка, засаженная растениями, высилась в центре, словно диковинные руки, вышедшие из земли, чтобы уцепится за клубы этого смертельно спасительного тумана.

-- Ребята! -- раздалось совсем рядом.

Шаба вздрогнула, а Анат, вкинула излучатель.

Между деревьев стояла фигура в полосатой пижаме. Это был странного вида человек: на его голове красовался обыкновенный сетчатый дуршлаг, висящий набекрень.

Он долго изучал, медленно движущихся в золотом тумане пришельцев, а затем, внимательно глядя на Нимрота, спросил:

-- Братишка, курить есть?

Лицо его было землистым, на носу сидели круглые треснувшие очки-велосипед, а плечи, он скручивал дугой, словно это были два фланга его обороны.

Анат, внимательно глядя в целеуловитель, вдруг тяжко вздохнула:

-- Ещё один погибший разум: зачем так беспощаден рок? Скажи мне добрый смертный, нафиг тебе тот шлем на голове? Уже ли он тебя спасает...

Некоторое время, пациент смотрел на Анат, с нацеленным на него оружием, затем усмехнулся:

-- Убери ствол, сестрёнка, что ты бычишь?! Мы тут на орбите уже три года таких красавиц не видели...

Он стиснул зубы, и отвёл глаза, свернувшие безумным блеском:

-- Короче, -- продолжил он, -- поздновато вы! (смешок) Докладывает гвардии сержант 114 роты, IIX Легиона, ВКС СоЗНа, Варяг Конфиг!

Трое бессмертных замерли: их чувства не могли проникнуть в разум сумасшедшего.

Внезапно он упал на колени и закрыл голову руками, глухо звякнув ручкой ковша о ствол карликовой секвойи.

-- Опять это началось, -- простонал он, -- ДА! Макароны над нами... макароны под нами... Вперёд! Вперёд, Пастафариане!

-- Что делают они с людьми? -- грустно прошептала Шаба, -- ох... не привыкну я к этому...

-- Короче, -- всхлипнул поднявшийся с пола Варяг, -- периметр занят, нужно рассредоточить десант... они атакуют по чётным числам... Запомните...

Острый слух бессмертных уловил где-то в отдалении позвякивающий ритмичный звук... Шаба тронула подругу за плечо.

Анат вскинула излучатель, а Шаба свой посох. Нимрот остался под прикрытием, держа палец на сенсорах доспеха.

Из белёсой мглы внезапно с металлическим лязгом выплыла железная кровать с полосатым матрасом. Она катилась на металлических роликах, а на её изголовье висела маленькая бирка с двухзначным номером, и крепление для капельницы.

Варяг, дико оглянулся, и его треснутые очки, сами собой соскользнули с его носа в карман его пижамы. Кровать же замедлила свой ход, и, плавно поддала его в левое бедро.

Тот взмахнул руками, и неловко повалился на неё, пытаясь упереться локтями в матрас. Тут же, откуда ни возьмись, возникло стёганное грязное одеяло, которое, словно дырявое облако, обняло туловище пациента.

-- Опять нужно жить! И сегодня опять... господи, как же это надоело... А ты знаешь, как вытягивают мысли этими процедурами? Мне всё равно, как жить -- я не перебежчик. Всё должно быть по местам: и болото и море. Взорвать плотину! Именно так! Наконец-то! Вперёд!

-- Что-то меня смущает, как соринка в глазу, -- пробормотала Шаба.

Ласковая кровать стала укачивать больного, словно младенца в колыбели, ритмично поскрипывая пружинным матрасом, и на лице, со съехавшим набок дуршлагом заиграла расслабленная улыбка, а из уголка рта потекла слюна.

-- Почему мы иногда видим в воздухе невидимые летающие белые мушки? -- вдруг спросил Варяг, с осмысленным выражением лица. Он показал пальцем на свой головной убор, -- вам понадобятся такие же, чтоб они не проникли к вам в голову. Возьмите их там, (он кивнул в сторону), в пищеблоке...

-- Здравствуйте, -- раздался громкий голос из тумана.

Бессмертные вздрогнули: они не почувствовали приближения этого человека.

-- Меня зовут Джон Вася...

Возле "ласковой" кровати Варяга появилась тучная фигура в белом халате, которая напоминала доброго доктора из детских сказок: бородка клинышком, с лёгкой проседью, румяные щёки, словно с мороза, пенсне, и белая шапочка с красным крестом. Из-под усов торчали пухлые губы, а внимательные серые водянистые глаза, разглядывали присутствующих, так, словно это были первые люди, увиденные им за очень долгое время.

-- Двойное имя? А что оно означает? -- зачем-то спросил Нимрот.

-- Кто-то из родственников был физиком: Джон, в честь элементарной частицы "ион", -- охотно, и несколько снисходительно пояснил новый персонаж, -- а Вася - я точно знаю: было такое древнее слово, на языке наших предков "базис", что значит "основа"... ну вот, слово "база" от этого произошло...

-- Ах, "база", -- кивнул головой Нимрот, словно вспомнил что-то, -- да, точно. На базе есть кузня, там куют мечи...

Царь внимательно рассматривал доктора.

-- Кажется ещё один пациент, -- мысленно произнесла Шаба, -- не похож он на доктора... точнее, слишком уж... как-то гротескно... Что-то меня смущает, а вот что, не пойму...

-- Мне это всё не нравится, -- так же мысленно ответила Анат, -- к тому же я не чувствую сигнала Балу.

-- Ну, как мы себя сегодня чувствуем? -- участливым голосом произнёс странный доктор, склонившись над Варягом, который лучезарно улыбался, словно увидел близкого друга.

-- Ну, сегодня, конечно получше, -- доктор удовлетворённо похлопал лежащего на кровати больного по плечу, от чего, тот заулыбался ещё шире.

Доктор вынул из кармана халата большую медную трубку, и, приставив её к груди пациента, приложил своё ухо, с другой стороны.

-- Дышите глубже, голубчик, -- ласково произнёс он, и Варяг широко раскрыв рот, начал с шумом вдыхать туманный воздух.

-- Что будем делать? -- в голосе Анат послышались несвойственные ей нотки растерянности, -- не век же нам на этот цирк смотреть?

-- Надо двигать дальше, -- сказал Царь, -- там есть комната персонала. Хотя меня тоже что-то смущает, то есть, свербит... как бы сказать, чтоб вы поняли?

-- У меня, царь, не свербит, поэтому сказать ничего не могу -- не люблю я сумасшедших, на генетическом уровне...

-- Может попробовать порасспросить их... -- начала было Шаба.

-- Где-то я этого доктора видел... -- задумчиво произнёс царь.

-- Кого порасспросить? -- Анат округлила глаза, -- этих чокнутых?

-- Где же я его...

-- Где-где, -- передразнила Анат, -- в детских книжках ты его видел, царь...

-- Вы его родственники? -- спросил вдруг сказочный доктор, прищурив в линзах щели внимательных глаз.

-- А почему вы так решили? -- в свою очередь подозрительно наклонила голову богиня Солнечного Света.

-- Ну, а кто? -- было заметно, что доктор немного растерялся, -- сюда только родственников пускают...

-- А я думала, сюда не пускают никого, кроме тех, кто верно служит Муту...

И тут Шапаш поняла, что смущало её: на бирке в изголовье кровати была написана цифра "13"!

Внезапно, доспехи царя засияли ярким белым светом, а туман вокруг начал редеть.

-- В некотором смысле, да, родственники, уважаемый Джон Вася! -- произнёс Нимрот медленно, -- точнее сказать, Пригожий и Мудрый Котар-ва-Хасис! Не ожидал тебя тут увидеть!

-- А вот я ожидал! -- доктор рассмеялся низким утробным хохотом,,. и лицо его вытянулось в длинную усеянную острыми зубами, пасть, покрытую серо-голубыми чешуйками. Пенсне упало на пол, брызнув осколками стекла, а глаза стали круглыми, и жёлтыми, -- я очень вас ждал! И поэтому, хочу сразу сказать вам правду: вы не выйдете отсюда живыми! Никогда!

Он снова захохотал, и вокруг него поднялся вихрь охристого тумана, и свет вверху несколько раз мигнул. Варяг потерял сознание.

За фигурой лже-доктора вспыхнуло огненное окно, похожее на кузнечный горн. Силуэт Пригожего и Мудрого стал чёрным, а из огня, к его рукам выскакивали раскалённые лезвия мечей.

-- Никогда! Никогда!.. -- гремело вокруг тысячекратное эхо...

ГЛАВА 14.

Опасность будущего.

(Назад, в прошлое)

Последнее, что помнил Александр, это две жутких чёрных дыры, вместо глаз, которые появились на лице полковника, когда тот снял солнцезащитные очки, в храме театра.

Александру казалось, что эти дыры смотрят только на него, увеличиваясь, затягивая, заглатывая его в пространство бесконечной липкой мглы, от которой веяло ужасом.

Сначала его зацепило искажённым резонансом торсионных полей от прорыва метрики пространства, когда в подвале появился "Колокол" расистов... защиты Катерины и его собственной блокировки не хватило. Катя предупреждала, сейчас что-то будит...

На мгновение, перед его мысленным взором возникло лицо Кати... Но затем, опять появились две чёрные дыры, которые вращались, как воронки, заглатывая всё вокруг в своё чёрное ненасытное чрево... Вот они увеличились в размерах, и слились в одну, огромную... Она обволакивала "девятого", словно он был маленьким засохшим листиком, который дождливым ручьем смыло в канализационный колодец...

Александру стало страшно, и по его телу прокатила волна озноба. Хотя, по правде сказать, тела он своего он не чувствовал -- скорее его сознание содрогнулось от холода этой сырой, кружащейся ненасытной мглы... Ты не знал, куда уносится этот поток -- резко, острым запахом озона, резало ноздри чувство опасности.

Появилось противное чувство помутнения рассудка: словно бы тебя размазывало по огромной поверхности, как при обморочном головокружении... Александр почувствовал, что теряет себя по частицам, по молекулам и атомам, которые поглощаются в тёмном водовороте, а его сознание съеживается, уменьшается, и, готово вот-вот исчезнуть, превратившись в один из миллиона вихрей гигантской воронки...

Это было страшное чувство, чувство близкое к потери собственного "Я", за чем следует та самая смерть, которую все так боятся... Небытие... Александр был везде, и, одновременно нигде... это трудно передать словами, но это были кошмарные ощущения... А далеко впереди, было полное отсутствие любых ощущений -- пустота и тьма...

Страх предал Александру силы, хотя перед этим был сильный соблазн расслабиться полностью, и слиться с окружающим хаосом смерти...

И всё же, "девятый", из последних сил сконцентрировал своё сознание, как учили его на долгих тренировках молчаливые и странные инструкторы.

Мысленно он надвинул себе на голову непроницаемый капюшон куртки, и представил, как отскакивают от него капли серого осеннего дождя, стекая по непромокаемой материи вниз. Затем он представил своё сознание в виде прозрачной, но очень твёрдой линзы. И, через какое-то время, линза смогла сфокусировать пучки положительных энергий. Это были слабые импульсы магнитного поля, но их оказалось достаточно, чтоб движение внутри воронки затормозилось.

Линза, меж тем, стала слегка светиться в темноте бледно-голубым светом, ощущение жути стало притупляться и сознание попыталось осмыслить, что происходит.

В какой-то момент, Александр пришёл к выводу, что он находится в "кротовой норе", некой межпространственной червоточине. Он слышал про такие, но сам, ни разу в них не попадал, и считал эти истории, если и не выдумками, то, по крайней мере, плохо проверенными теориями: у кого он не спрашивал (даже инструкторов), никто не мог похвастать личным опытом прохождения такого тоннеля. Некоторые, правда, взахлёб и наперебой рассказывали, как попадали в прошлое, в будущее, но все эти истории выглядели навязчивыми и бездоказательными. К тому же у этих рассказчиков, всегда как-то странно блестели глаза, что можно было бы принять за признак небольшого помешательства на фантастических идеях. "Возможно и у меня теперь будут так блестеть глаза" -- подумал про себя Александр. Ну, и хрен с ним -- не стану я такое рассказывать. А Катя точно меня поймёт...

Ещё им рассказывали на инструктаже, что, именно подобным путём, часть Расов, после поражения в войне с нацизмом, переметнулась на Аттолан -- планетоид, в системе звезды Альтаир. И именно подо льдами Антарктиды, была обнаружена древняя гранитная пирамида, которая и концентрировала энергию геомагнитных полей Земли, что и позволяло войти в такой коридор, и стабилизировать его, во время перехода (без подпитки энергией, подобный коридор мог схлопнуться, растворив на кванты всё, что было в нём). В общем, была снаряжена целая экспедиция представителей различных элит, тайных кланов и прочих отбросов общества, среди которых, правда, имелись и рядовые граждане, и военные, и даже, выдающиеся учёные. Несколько раз туда отправлялось немецкое исследовательское судно "Швабия", перевозившее людей и оборудование. Это назвали "база 211". Но, говорят, что Расов там уже ждали более древние жители...

По слухам, где-то там, в Антарктиде, глубоко подо льдом и спрятали ту самую реликвию, которую называли "Арфа Гармоний" или "Наследие". Кто-то называл её "Священным Граалем", кто-то философским камнем: в общем, все искали, но никто не знал что это, и как оно работает. Говорили, что это всего лишь кристалл, не известной породы, который имел форму пирамиды, и устанавливался сверху крупных мегалитических построек. Рукопись Мальцева содержала некую инструкцию, последовательность действий, которую он обнаружил в древних текстах, и частично доработал сам. И вот, из-за этого такой кипишь...

В общем, перед этим, для Александра, всё это было эзотерическим бредом, хотя в отделе говорили иначе. Конечно, служба в этом особом отделе, много раз преподносила такие сюрпризы, что можно было поверить во что угодно, но, всё же "девятый" был достаточно прагматической личностью, хоть и не лишённой налёта некоего романтизма. Он мог поверить, только в то, что видел или ощущал сам. И вот теперь он поверил, сильно поверил: точнее, у него просто отпали сомнения.

Хорошо, что здоровый скептицизм, сочетался у него с мгновенной реакцией, пусть даже источник угрозы казался нереальным. Сомнения в несколько секунд могли бы его убить. Ну... вроде обошлось... Про отсутствие тела Александр решил пока не думать, к тому же кое-какие подозрения у него имелись, и, при этом железная уверенность в том, что он ещё не умер.

"Девятый" начал осматриваться по сторонам, благо это у него получалось. Он пытался увидеть что-то такое, что позволило бы ему как-то изменить траекторию полёта. А то, что сделать это было необходимо, он знал так же твёрдо, как и то, что он ещё жив.

Воронка теперь вращалась медленнее и уже не казалась тёмной и сырой трубой канализации. Нечто подобное можно ощутить, если не вылезти из салона автомобиля, когда он проходит в автомойке через вращающиеся щётки.

Нечто подобное и окружало сознание Александра: он плыл по сумрачной трубе, с кружащими вокруг него ворсистыми кольцами. Но, ничто не говорило о том, что их можно каким-то образом продырявить -- напротив, было ощущение, что даже касаться их не стоит, словно это были щупальца ядовитых подводных актиний.

Внезапно, в полумраке, Александру показалось, что он видит женское лицо. Полупрозрачное, и едва угадывающееся в колыхании серых ворсинок. Это было лицо девушки с очень бледной кожей и чёрными, как провал в бездну, волосами.

Она смотрела на него и беззвучно шевелила губами. Было в этом образе что-то отталкивающее, опасное... и, в то же время, это лицо завораживало, и тянуло к себе.

-- Присмотри за ним... -- раздался в его сознании далёкий шёпот, принадлежавший женщине.

Не особо придаваясь сомнениям, "девятый" нырнул навстречу странному образу, который, казался ему смутно знакомым, но мысль постоянно ускользала от него.

Приблизившись к ворсинкам на опасное расстояние, он замедлился, и, в тот же момент, потянувшиеся уж было к нему щупальца, сникли, вспыхнул яркий свет, и колышущиеся отростки, уползли куда-то в бок. Под ними же были какие-то конструкции, с торчащими из них шестерёнками, которые странно поблёскивали. Промежутки между ними были достаточно велики: Александр решил рискнуть, и просочиться внутрь.

Пролетая мимо шестерёнок, оказавшихся огромными, он краем глаза отметил, что все они состоят из мерцающих фрактальных узоров, красиво вплетающихся в зубцы.

Картина мира вокруг стала легонько дрожать, и его встряхнуло, из чего Александр сделал вывод, что отвлекаться не стоит. Он попробовал вообще сконцентрировать всё своё внимание на траектории своего движения. Линза засияла, антураж сложного механизма, погружённого во мглу, начал таять, а вокруг стало заметно светлее. Его окружал некий туман. Вокруг начал клубится пар, подсвеченный снизу, напоминая чем-то отдалённо, бесконечные сплетения полупрозрачного клубка змей...

"Девятый" замедлил движение, попытавшись отогнать неприятную ассоциацию, и вдруг, далеко впереди, он увидел, голубовато-зелёный дымчатый шар, который стремительно увеличивался в размерах. Пар начал рассеиваться мелкими рваными клочьями, растворяясь в воздухе, как кусок сахара в кипятке. Затем, приблизившись в направлении шара, Александр понял, что это Земля, как на спутниковой карте Google. На какое-то время, Александр оцепенел, ощутив это огромное расстояние, хотя сперва было ощущение, что поверни курсор "мышки" и планета повернётся, как на экране компьютера.

Вокруг не было границ плазменного экрана, или иллюминатора -- возникало какое-то жутковатое покалывание, и обдавало холодом. Тишина свистела невидимым ветром, отдаваясь многоголосым тихим эхом в огромном пространстве.

Вот очертания планеты разошлись в необъятную ширь, всё вокруг стало картой западного полушария, на котором сейчас был день: линия терминатора проходила по западной части Атлантического Океана. Сам Александр парил над восточной оконечностью Тихого, в Южном полушарии.

Вокруг стали появляться скопления серебристых облаков, и "Девятый" заметил, что ни сам он, ни воздух вокруг него, не нагревается от трения о плотные слои атмосферы. Из чего он сделал не очень утешительный вывод, что создавать трение ему попросту нечем. Он попытался отнестись к этому открытию философски, продолжая наблюдать за своим снижением к континенту Южной Америки. Он чётко шёл к тому самому изгибу на западной стороне, где встречались границы Перу, Чили и Боливии. Чуть севернее этого стыка виднелось вытянутое голубое пятнышко озера Титикака.

-- Интересно, зачем меня туда понесло? -- в слух сам себя спросил "девятый", -- наверное, так надо...

Успокоив себя подобным образом, он продолжил свой странный полёт, с удивлением отмечая про себя, что вокруг него сияет некая голубая сфера...

В начале 1990-х годов двадцатого века, некий перуанский исследователь Хосе Луис Дельгадо Мамани, будучи в экспедиции по перуанским Андам, обнаружил там довольно странный объект: на высоте около четырёх тысяч трёхсот метров, на, совсем непримечательной скале, скошенной вертикально, вырезаны аккуратные желоба, очертаниями напоминающие ворота, по центру которых, в твёрдой породе прорезана некая странная ниша, в которой находится круглое углубление.

Сперва решили, что это пазы для конструктивной нагрузки некоего строения древних Инков. Скорее всего, конечно же, храма. Правда его руин на самой площадке перед "воротами" и вокруг было не обнаружено. Тогда решили, что строители просто бросили работу в начальной стадии, оставив эти углубления, чтоб потомки поломали головы, над их смыслом.

Но, местные индейцы, которые считают себя прямыми потомками инков, эту достопримечательность называли "Пуэрта де Хаю Марка", что на местном наречии означает "Ворота Богов".

По древней легенде, могучий и бессмертный герой Араму Муру, был один из семи последних Лемурийцев, именовавших себя Хранителями Солнца, спасшихся после гибели своего континента. Так вот Араму Муру, и его товарищи сохранили древние свитки, содержащие бесценные знания, а главное, некий "Священный Солнечный Диск", позволяющий управлять различными процессами, постигать мудрость, и вообще, имеющий массу уникальных свойств, вплоть до предсказания будущего. Состоял он из минеральной и металлической части, и испускал свет.

Некоторые утверждают, что это и была одна из так называемых, знаменитых "Арф Гармоний", прибор, управляющий сконцентрированной в мегалитических постройках, энергией. А сам Араму Мурту, был один из Двенадцати Неизвестных.

Эти Хранители, построили в Андах, неподалёку от озера Титикака великий Храм Семи Лучей (Неизвестных тогда было всего семь, затем только девять и уж потом двенадцать). Попутно сии могучие древние мудрецы возвели в скале под знаменитым озером абсолютно изолированное от внешнего мира убежище, в котором был единственный выход: межпространственный "червячный переход". В легендах индейцы называли его "Священный Вечный Город Солнца" или "Город Богов".

А чтобы попасть в это убежище извне, были прорезаны в скале вот эти углубления, виде ворот. Для того, чтоб активировать внепространственный портал, нужно было залезть в нишу, и вставить в углубление некий артефакт, на подобии "Священного Солнечного Диска".

Когда империя инков пала и в эти места пришли испанские завоеватели, всем жрецам и Хранителям, пришлось срочно эвакуироваться: кто-то остался в убежище под озером, а кто-то исчез в лабиринтах пространственно-временного континуума. Люди ещё не были готовы к могуществу знания своих мудрых предков.

От чего Хранители не защитили инков, на чьей территории базировали свой секретный объект, остаётся загадкой: что-то пошло не так, был ли банальный конфликт, или же Хранители не хотели нарушать естественный ход событий? Скорее, последнее: зная странное понимание равновесия у Высших Синоптиков, мы думаем, что причина была именно диалектическая.

В общем, в начале двадцать первого века, учёные и археологи, фактически утратили всякий интерес к этому месту. А вот различные новоявленные шаманы, помешанные на эзотерике, и уфологии личности, любили добираться в эти труднодоступные места, дабы войти в состояние мистического транса, и узреть Древних Богов, или ещё что-нибудь максимально загадочное.

Ходило множество историй о том, как из Ворот Богов вырывались огненные шары, в мгновение ока исчезающие в небесах, возникали какие-то призрачные фигуры, словно охваченные прозрачным пламенем. Многие утверждали, что видели, как в этой нише пропадали без следа люди, а кое кто, доказывал с пеной у рта, что и сам проходил сквозь Портал, в Город Богов, и даже общался с ними, и были они зелёными и лупоглазыми, и моментально растаскивали всех по своим летающим тарелкам. И только те, кто мог усыпить бдительность пришельцев, имел минимальную возможность вырваться из этого страшного места, но, увы, чаще всего с сильно повреждённой психикой. Ну, кто же поверит рассказу умалишённого? А если и поверят, то уж точно туда не полезут: не тронь, как говориться, Древних Богов -- и будет тебе счастье...

Старенький фордовский автобус кашлянул и заглох. Раздался треск ручного тормоза и тишина. Водитель, тучный перуанец в жёлтой футболке и потёртых джинсовых шортах, кинул растерянный взгляд на гида, миловидную женщину лет двадцати пяти, а затем в салон автобуса. Экскурсия была под угрозой срыва.

Розита Фернандес была уже опытным гидом, и поняла, что старенький их автобус снова их подвёл, и думать сейчас нужно не о том, почему Мигеле говорит, что на этой рухляди нельзя мотаться с туристами от Пуно, да ещё и в горы, по жаре. Думать надо о том, чтоб эти капризные иностранцы не стали сейчас возмущаться и требовать обратное свои доллары. Это будит катастрофа...

Розита изобразила на лице трепетное благоговение, а затем, кинула взгляд в салон: туристы, в основном гринго, обмахивались газетами, смотрели по сторонам и утирали пот гигиеническими салфетками. На гида уставилось несколько вопросительных взглядов, полных лёгкой тревоги и вопроса. Как она хорошо знала эти взгляды изнеженных европейцев и американцев, которые в любую секунду могут впасть в панику, так как их комфорту, за выплаченные деньги, угрожает опасность.

Она внутренне собралась.

-- Сеньоры и Сеньориты! -- сказала Розита медленно, -- вот мы и подъехали к той самой заповедной точке, за которую обычно нельзя пересекать в транспорте. По древнему поверью, духи-хранители этой священной горы пустят лишь пешего странника, с чистыми помыслами. Многие проходившие тут туристы рассказывали, что чувствовали присутствие некого взгляда, словно камни смотрят на них. Мы, конечно, современные люди, и не принимаем суеверия всерьёз, но именно на этом месте каждый раз глохнет мотор нашего экскурсионного автобуса. Возможно это и совпадение, но...

Туристы загомонили: как ни странно, объяснение сработало, и все стали с воодушевлением готовится к прогулке.

-- Идти тут не далеко, -- успокоила Розита, -- но прошу вас, чтобы все надели головные уборы -- солнце тут печёт сильно.

Мысленно девушка выдохнула, а водитель, Марко, едва заметно ухмыльнулся своими пухлыми индейскими губами.

Пёстро одетые туристы, обмахиваясь купленными в Пуно, на базаре, сувенирными веерами, с пёстрыми иероглифами индейцев, вылезали из "форда", оживлённо обсуждая поведение духов горы, и сетуя на скучную и сытую европейскую действительность, в которой не встретишь подобных духов, даже если заглохнет двигатель личного автомобиля.

В основном, как обычно, в туристической группе, почти все были разбиты на маленькие сообщества, по два-три человека. Кто-то вместе летел в самолёте, кто-то занимал соседние номера в отеле, а некоторые были просто сверхобщительны.

Но, конечно, встречались и те, кто любил быть в одиночестве. Таких было три человека: пожилая прыщавая дама, с лицом, напоминающим плод перезревшей папайи, такой же, одинокий, как она, турист из Англии, напоминающий бледную поганку, из-за нелепой панамы, более сходной с крышкой от таза для белья, и невзрачный старик, в очках-велосипедах и соломенной шляпе. На вид, ему было около семидесяти, хотя на самом деле уже давно семьдесят восемь. Он чем-то неуловимо был схож с богомолом: возможно раздвоенной седой козлиной бородкой, и манерой складывать длинные кисти рук на груди, слегка выгибая спину. В ладонях он держал книгу Джона Рональда Руэла Толкина "Хоббит, или Туда и обратно".

Странным было то, что он, в отличие от прочих иностранных туристов, был без закреплённой к нему брачным договором бабушки, и уровень его экзистенциализма, немного зашкаливал.

-- Тут нужно приклонить левое колено... -- Розита чуть пригнулась перед вереницей туристов, пока Марко из кабины любовался её округлыми ягодицами в облегающей тёмно-зелёной юбке.

Строй пёстро одетых людей, начал, как на занятиях аэробикой, повторять, нелепо, и каждый по-своему, движение Розиты. Слышались шутливые комментарии, сопение, а кто-то, в процессе разговора так и остался стоять. Многие, не принимающие участие, ощетинились своими телефонами и фотоаппаратами, как бы делая вид, что они вне группы, и главная их задача -- запечатлеть этот важнейший момент экскурсии.

Но старик, в очках-велосипедах, низко поклонился, продолжая сжимать руки с книгой на груди. Самое странное было в том, что он бегло, почти незаметно осенил себя крёстным знамением.

-- Духи примут нас, -- сказала Розита, обернувшись к туристам с непроницаемым лицом, -- мы можем идти дальше.

Послышались одобрительные возгласы.

Где-то выкрикивала свои брачные гимны птица Тунки. Разогретый солнцем воздух, пропитанный яркими лучами, напоминал студень, дрожащий на краю тарелки -- именно так, рядом с обрывом и выглядела тропа: Розита первая окунулась в эту призрачную массу, а за ней и все туристы.

Казалось, фигуры людей пересекают некую неосязаемую границу.

За группой туристов шагал пожилой индеец с чемоданом и сумкой через плечо -- это был носильщик вещей одной из европейских старушек. Его карие глаза, заливавшиеся потом, без всякого выражения осматривали окрестности -- ещё бы: он видел всё это уже не в первый раз. Правда, если бы кто-то из туристов мог хоть как-то задуматься и посмотреть в его глаза, он без труда бы нашёл там некую настороженность, лежавшую чуть глубже, чем глазное дно. К счастью для носильщика, эти люди были просто не способны к таким тонким наблюдениям -- они ждали появления из горячего студня воздуха неких духов, или же, в крайнем случае, что с Розиты спадёт юбка.

Справедливости ради, нужно отметить, что и сама Розита, не сильно обратила внимание на эту мимолётную реакцию некоторых людей: мысленно, она желала сейчас только одного -- хорошей, непроницаемой мины, при сбоях в игре. Оно и понятно -- не так просто заработать на капризных туристах, а больше зарабатывать негде.

Пока длился подъём, все было обыденно и предсказуемо. И вот показалась пыльная площадка перед Вратами Богов.

Горячий ветер колыхал прозрачный студень неизбежности жары...

Появилось ощущение, что вся процессия стала вязнуть в густом жарком воздухе: движения становились медленнее, звуки умолкали: неподготовленные к высокогорью и жаре европейцы быстро уставали, одышливо вытирали пот. Даже у молодых и выносливых задора поубавилось. И действительно: зрелище было более чем скудным: раскалённая, белёсо-охристая каменная площадка и стена, на которой вырезаны какие-то желоба и отверстие по центру...

-- И так, мы с вами приблизились к легендарной Пуэрта де Хаю Марка! -- словно откуда-то из далека воскликнула Розита, -- иначе "Врата Араму Мурту", того самого легендарного героя, который первым создал великий Город Богов, который покоится на дне озера Титикака! Это произошло после гибели легендарной цивилизации Лемурии...

Мало кто слушал Розиту, но все стояли, словно шайка зомби, вперивших свой взгляд кто куда.

Индеец-носильщик немного сощурил левый глаз: между камней, и редкой сухой растительности, на скале, сверкнул солнечный блик. Носильщик медленно обернул свою шею, поискав взглядом старика с книгой: тот стоял в самом крайнем ряду туристов, справа от скалы. Индеец сжал губы, после чего сплюнул разжёванный лист коки на раскалённый камень.

Вещи он опустил тихонько на землю, чтоб размять затёкшие и потные пальцы.

Казалось, на этой высокогорной жаре, где и воздуха-то было меньше, и только излучение солнца создавало эту атмосферу -- не то, чтоб именно жары, а какой-то разряженной духоты, казалось сейчас, здесь абсолютное сборище статуй. Редкие живые сущности притаились между ними. Даже Розита, хоть и ощущала некий дискомфорт, но она была настроена чётко на свою волну... задачу...

Незаметно для всех, старик-богомол, в соломенной шляпе, разнял кисти своих рук, и, медленно вынул из кармана бамбуковую перуанскую флейту, напоминающую два ряда органных трубок, ступеньками. Он явно купил её на том же базаре, в Пуно: с неё свисала пёстрая разноцветная плетёнка.

В принципе, на это никто и не обратил внимания: индеец, как раз в этот момент сплёвывал на камни, дела вид, что не искал взглядом старика.

Вот тут-то и начали происходить события, достаточно странные, с точки зрения начала двадцать первого века.

Старик, поднёс флейту к губам, и блаженно прищурив глаза, вытянув рот в некоем подобии ухмылки, выдохнул прямо в бамбуковые трубки... В этот момент, казалось, воздух превратился в стекло: звука не было слышно... Но... в окружающем пространстве возникла некая вибрация, заторможенная маревом воздуха... Птичьи крики исчезли, все фигуры на площадке, словно застыли. Навалилась ватная тишина, дрожащая, подобно зеркальной глади воды.

"Ворота" завибрировали, а с верхней части скалы, упал тот, кто держал снайперскую винтовку: словно, он решил нырнуть в несуществующий бассейн. Пролетал он гораздо медленнее, чем следовало по законам местной физики, и некоторое время можно было видеть его широко раскрытые глаза, полные дикого ужаса...

С одной стороны, могло бы показаться, что это застывшая с раскрытым ртом фигура водителя Марко, облокотившая огромную волосатую руку, на рулевое колесо автобуса, едва не достав локтем до кнопки сигнала, абсолютно недвижима, но по его напряжённому лицу ручьями стекал пот. Глаза вылезли из орбит, а другая его рука, медленно сползала вниз, к поясу, где висела небольшая кобура, замаскированная под никелированную флягу.

Старик-богомол, продолжал держать флейту у рта, но вот продолжал он играть на ней, или нет: было не ясно. Он сделал шаг, затем другой. Медленно двигаясь в направлении "Ворот", он огибал застывшие фигуры туристов, ритмично покачиваясь в полу-приседе, будто исполнял некий ритуальный танец.

Студенистый воздух начал подрагивать в такт его движениям, и со стороны скалы послышался первый звук, нарушающий эту мёртвую тишину: гулкое низкое гудение на два тона. Небо потемнело, и солнце теперь виднелось бледным пятном, будто через светофильтр. Скальная стена "Ворот" колыхалась сильнее всего, затем потемнела, и словно в кинозале, через проектор, на ровном камне, стали возникать безмолвные призрачные образы.

Сначала, искажаемый легкими неровностями скалы, проскользнул по камням диковинный гусеничный танк крупных размеров, с сидящими на броне людьми, затем возник образ здоровенной рыбины на троне, потом, что-то странное: какие-то кожистые коконы, висящие воздухе, а в центре пульсирующая серая медуза. Потом и вовсе появилась панорама ярко освещённых голубоватым солнечным светом руин какого-то странного города, на фоне которых бродили в разных направлениях, огромные фигуры, в сверкающих шлемах, опираясь на длинные копья, усеянные гирляндами разноцветных огней.

Гул усиливался, и вибрация ускорялась.

После появилось крупным планом лицо какого-то не бритого мужчины, с надетым на голову алюминиевым дуршлагом. Он глуповато улыбался. Тут же, как в слайд -шоу, появился снимок трёх человек в полный рост: мальчика, лет десяти, немолодой женщины, и смуглого мужчины в военной форме.

Старик созерцал этот показ, стоя у скалы на коленях, и воздев руки к небу. Флейта так и болталась на плетёнке, у его подбородка.

Тем временем, перед ним проплывали всё новые и новые картины, каких-то невероятных пейзажей, явно футуристической тематики: города, странные летательные аппараты, огромные каменные пирамидальные строения, над которыми сияли разряды молний, и тут возникла картинка дугообразного горизонта какой-то планеты, на фоне чёрного мрака космоса. Некий летательный аппарат, напоминающий странного вида самолёт, с короткими, но широкими крыльями скользил в колышущемся изображении. Он плавно скрылся в облачном слое...

После этого картины исчезли, и вокруг по-прежнему царил полумрак.

Старик медленно поднялся с колен, и, пошатываясь, с явными усилиями, подошёл к нише, вынул вялыми движениями из сумки, какой-то угловатый предмет, который вложил в центр ниши.

И тут, поверхность камня вздыбилась, и в воздух взвились клубы пыли, принявшие размытые очертания человеческих фигур, огромного роста...

В верхней части фигур сияли по две красных точки, напоминавшие железнодорожные семафоры.

Перед "Воротами" сверкнула яркая трещина вертикального электрического разряда, по который сверху, спустился ярко-голубой шар... он, словно бы стёк вниз по стержню молнии... мгновение, шар вспыхнул...

Старик-богомол оцепенел, как и все остальные, даже кожа его казалась очень бледной.

Неоновое сияние шара окружила фигуру старика своим светом. По периметру его тела возникли яркие точки, от которых по рукам и ногам поползли переплетения ярких полос света, а над его панамой воссияла мерцающая корона.

В световом коконе, вокруг необычного пожилого мужчины, вспыхнули пять ярких точек: водитель Марко, всё же смог, неимоверным усилием воли поднять своё оружие и сделать несколько выстрелов. Пули сгорели в ярком сиянии, и только одна из них рванула ткань одежды на плече у старика, и из него брызнули почти чёрные, в этом свете, бесформенные капельки крови. Старик дёрнулся, и свет вокруг него полыхнул, а огни затрещали на разные голоса.

Индеец носильщик, двигавшийся почти так же медленно, как и водитель автобуса, вставил в рот, невесть откуда взявшуюся бамбуковую трубку, раздул щёки и выпустил в Марко маленький ядовитый шип, позаимствованный у рыбы-звездочёта.

Марко пытался уклониться, словно преодолевая неведомое сопротивление окружающей среды, но шип вонзился ему в подбородок, и водитель начал медленное падение из кабины автобуса на камни, широко открыв рот, словно ему не хватало воздуха.

Лицо старика, искривлённое гримасой боли, жутко подсвечивалось вращающимся голубым шаром, издаивающим электрическое потрескивание.

Широко открыв глаза, старик хрипло прошептал, словно обращаясь к шару:

-- Защити Змея... Поэта... он... то есть... Нирманакайя... сосуд... он в опасности... они хотят убить его... скоро, в будущем...

Шар вспыхнул, и загудел на разные голоса.

Старик пошатнулся, а песчаные фигуры, с семафорными глазами, обвили старика за плечи пыльными вихрями своих рук, и достаточно бесцеремонно рванули его туловище в сторону "Врат".

Светящиеся разряды потухли, а сам старик-богомол, исчез в нише, сопровождаемый двумя фигурами, распавшимися на маленькие смерчи.

Шар вспыхнул ярким светом, и исчез... Буквально через пару минут всё стало, как прежде: только исчез старик, индеец-носильщик и перед автобусом лежала распростёртое тело водителя Марко. На его подбородке была крохотная красная точка, и больше ничего. Остальные участники драмы исчезли, будто их и не было вовсе...

Вновь ярко сияло солнце, а ни о чём, не подозревающая Розита, продолжала свой рассказ про древние легенды этого места, а туристы внимательно её слушали, даже не заметив на этой жаре своего недавнего оцепенения...

"... ровно в пять тридцать по местному времени, экипаж "Бонига 747" и часть пассажиров рейса, стали свидетелями появления в районе озера Титикака неопознанного летающего объекта. Огромный шар, светящийся изнутри ярко-голубым светом, некоторое время следовал за авиалайнером, после чего, резко остановился, и мгновенно ушёл в резкий штопор к земле. Диспетчеры ближайших аэропортов на несколько минут потеряли связь со всеми самолётами, находящимися в данном районе. Власти от комментариев отказались, но как стало известно из анонимных источников, несколько военных лётчиков, так же наблюдали это явление..."

"...Загадочные НЛО, всё чаще появляются над озером Титикака. Неужели то тарелки пришельцев с других планет, которые ищут с нами контакта? Или же хотят завладеть нашей планетой? А может это секретные эксперименты военных? Так или иначе, но пока никто так и не занялся всерьёз изучением загадочных небесных гостей. Ведь технологии и лётные качества данных объектов, по истине уникальны. Возможно, правду от нас просто скрывают. А теперь о погоде..."

ГЛАВА 15.

Каруселье.

(Очень странное место)

-- Фортуна, вновь вращает колесо: дела не сахар, -- выпустив излучателем первый сгусток антиматерии, Анат отскочила в сторону, от раскалённого до бела, плазменного снаряда, имеющего вид старинного меча, -- восстали бы пускай вокруг меня все мертвецы, по воле Бога Смерти, не горячей была бы битва с этой ратью, как ныне сеча с Палачом, холопом Мута. Пусть демону сотрут худую память, о дьявольском отродье... мать его...

Темный импульс студенистого дрожащего разряда резко затормозил: Котар-ва-Хасис поднял вверх щупальце и отразил удар богини. Ярким светом огненной короны брызнули пучки фотонов в разные стороны: антиматерия аннигилировала, не причиня вреда Стражу.

-- И не редеет рать у супостата, -- выкрикнул Царь, увёртываясь от очередного плазменного топора, -- откуда сила в нём противится бессмертным?

-- Вы умрёте, -- монотонно пробасил голос Пригожего и Мудрого, который уже раз пять сменил внешний облик, и напоминал теперь вращающуюся вертикально ступицу колеса, с торчащими из неё смертоносными спицами...

-- Слыхала я про это, -- Шаба отклонила огненное жало, которое исчезло в сгустившемся тумане, -- то магия, забытая веками, что ускоряет бег частиц, по кругу, и силою кружения стократно, слагает этим грозное оружье! Способен щит пробить такой снаряд, и брызгами молекул отразиться.

Справедливости ради, можно было сказать, что трое бессмертных, являвшихся грозными и опытными воинами во многих пространствах Вселенной, втроём не могли одолеть шквальную атаку Палача Мута. Они держали шаткую оборону, постепенно отступая в охристый туман Санитарного Блока Активной Коррекции (СаБАК).

"Умный туман" из нано-механизмов, который боролся всеми силами за позитив, и мир во всём мире, делал что мог, распыляя плазменные мечи Котар-ва-Хасиса, которые разлетались в разные стороны. Вспыхивали маленькие зарницы: выгорали миллиарды микро-механизмов и процессоров.

Именно под покров "Тумана" и отступали бессмертные, чтоб хоть как-то облегчить себе сражение, выиграть время, чтоб сосредоточится, понять тактику противника, для проведения хоть какой-то контратаки. Лишь вокруг самого Стража и Палача была зона повышенного давления, и тумана, который мог бы мешать его бешеному вращению, не было.

-- Он Муту служит, -- воскликнула Анат, -- но, вот сей туман, препятствует ему: однако?!

-- Тут вижу, варианта только два, -- Нимрот судорожно рылся по карманам, не забывая уворачиваться от огненных ударов, -- он либо нас теснит в какую-то ловушку, а может так же, просто появился, не задолго до нас: пытается сейчас он к Мозгу подключиться, что управляет охристым "туманом"...

-- Тогда нас худшее из испытаний ждёт, -- Шаба предприняла обход по флангу: поток стрел разделился в её сторону, -- защита слабая, на час едва ли хватит... могущество СаБАК здесь слишком сильно!

-- Хреново это слышать, -- Анат сделала три выстрела веером, чтоб рассредоточить защиту Пригожего и Мудрого.

-- Не знаю, дамы, я попробую вот это...

Окно пылающего горна неумолимо приближалось, нависая над силуэтом Котар-ва-Хасиса, который продолжал вибрировать, подпрыгивая сумасшедшим веретеном, разбрасывая уже не мечи, но огненные иглы, по маленькой дуге, несущиеся к фигурам трёх пришельцев.

Нимрот, отступивший глубже в золотистую дымку, под прикрытие золотых, вспыхивающих зарницами, клубов тумана, пробежал по сенсорам боевой панели своих уникальных доспехов, пытаясь, вероятно сменить что-то в настройках. Одновременно с этим, он поднёс к губам тот самый свисток, которым заклинал гигантских псов у ворот.

Обе богини поняли, что нужно по максимуму отключить слух... Это была единственная их мысль, а вовсе, не, почему царь решил, что Катар-ва-Хасису присуща звериная натура, на которую воздействовал свисток?

В пространстве вдруг возникли очень высокие звуковые колебания, которые имели несколько частот одновременно, и шли с нарастающей силой. Шаба сморщилась, обхватив голову руками. По "Умному Туману" прошла серия волновых колебаний, туман всколыхнувшись, стал выстраиваться слоями.

В этот момент из "веретена" вырвалось двенадцать раскалённых игл, выстраивая запутанную траекторию, они распределились по целям, с шипением рванувшись вперёд.

Но нарастающий звук, словно смазал их очертания воздухе. Они замедлили движение, пока и вовсе не остановились, дрожа в полумраке, словно огоньки далёких свечей. Затем, резко дёрнувшись, они полетели в обратную сторону, к Котар-ва-Хасису, который не успевал замедлить движение, чтоб отразить собственную же атаку.

-- Резонанс! -- торжествуя, сквозь вой и грохот, эхом разносящийся в большом помещении, крикнула Анат, морщась от звука.

Веретено вздрогнуло -- по краям расцвели бутоны плазмы, из последних сил замедляемые защитным электромагнитным экраном Палача Бога Смерти, Пригожего и Мудрого умельца и мастера.

Раздался рассерженный вой, и веретено, словно сплющилось в вертикальном размере, более напоминая детский Волчек, только размером с небольшой шкаф.