Знаменитые собаки

I Собака — лучший друг человека

Многие и многие из людей изведали на себе доброе сердце собаки, особенно в те горькие минуты, когда они, больные и забытые всеми, видели у своей постели лишь четвероногого друга, смотревшего на них взглядом, исполненным самых сердечных соболезнований.

Собака любит человека и в бедности и в богатстве, больного и здорового, красивого и безобразного; защищает его в опасности, развлекает в скуке и одиночестве; почти безропотно голодает вместе со своим хозяином в нищете и никогда не покидает его. Разлука со своим господином для верной собаки бывает крайне тяжела. Она долго горюет и, если можно, то пускается вслед за своим другом, ищет его, не задумываясь ни перед временем и пространством, ни перед нуждою и опасностями разного рода. Потеряв любимого друга, собака не всегда выбирает себе нового господина.

Такова собака и таковою она была во все времена! У древних греков мы находим Аргуса, Меламфита, Филера и других собак, прославившихся своей верностью и преданностью. У римского народа прославились такой же преданностью собаки Сульпициуса и Сабинуса. Даже у древних евреев, не любивших это животное, находились собаки, зализывавшие струпья нищим лазарям, между тем как богачи, одетые в «порфиру и виссон», безучастно проходили мимо несчастных страдальцев… Новейшее время дает также много примеров искренней дружбы собаки к человеку. Случалось, что это доброе создание, причинив невольно обиду своему другу — человеку, не могло потом смотреть ему в глаза, не могло уже ласкаться к нему и умирало от стыда, тоски и горя.

Старые посетители Люксембургского сада в Париже помнят еще аббата, прозванного «тридцать тысяч человек». Прозвание это было ему дано за ту уверенность, с которою он решал права и интересы всех людей в Европе с помощью тридцати тысяч человек, которые по его команде переходили реки, горы, брали города и выигрывали сражения. Он не любил многочисленных армий — с него довольно было тридцати тысяч человек. Воинственный аббат терпеть не мог сидеть взаперти. Он с раннего утра приходил в сад, завтракал и обедал в кофейне, выпивал вечером бутылку пива и съедал вместе со своей собакой шесть пирожков. В дождливые дни он оставался в кофейне, читал, перечитывал и толковал газеты, обращаясь к своей собаке, если никого другого не было.

Он умер, и Султан, верный друг его, шпиц среднего роста, рыжеватый, не захотел выбрать себе нового хозяина, хотя многие из друзей аббата предлагали ему жить у них.

С давнего времени привычным местопребыванием его был сад. Он и остался там; лежал на стульях в хорошую погоду и под стульями в дурную. Доброе животное выказывало особенную любовь к друзьям аббата, ходило вслед за ними, когда они прохаживались медленным шагом; останавливалось вместе с ними, смотрело на фигуры, которые они чертили на песке; получало от пивших кофе кусочки хлеба, а от пивших пиво пирожки, которые проворно подхватывало на лету, а от обедавших у кухмистера кое-какие остатки.

Впрочем, Султан не был безвыходно в Люксембургском саду, а с удовольствием принимал приглашение на обед, что случалось очень часто, когда заметили, что такое внимание было ему приятно. «Султан, хочешь идти ко мне обедать?» Некоторые были еще вежливее и говорили: «Не сделаешь ли ты мне чести отобедать со мною?» Собака принимала приглашение с ласками, если не получила еще приглашения от кого другого. Напротив, если была уже приглашена, то, выразив свою благодарность, она становилась подле того, кто первый пригласил ее. Она шла с ним рядом, попрыгав при выходе из сада, обедала с большим аппетитом и во все время обеда выделывала разные штуки. Это была превеселая гостья! Когда снимали скатерть, то Султан, выждав несколько минут, вежливо просил, чтоб его выпустили, и если не скоро выпускали, начинал визжать и потом сердился.

Собаку часто пытались удержать. Она убегала и никогда больше не приходила к тем, которые, пригласив на обед, намеревались лишить ее свободы. Один господин, может быть и любивший ее, но не умевший понять, что силой нельзя привязать к себе высокой души, вздумал было привязать гостью на веревку. Султан пришел в негодование, укусил его, перегрыз веревку, убежал во всю прыть и после этого всякий раз, встречая этого коварного друга, укорял его в предательстве сердитым лаем.

Известно, что Улисс, царь острова Итака, прозванный «многоумным», участвовал в знаменитом походе на город Трою. Это он навел греков на мысль соорудить ту огромную деревянную лошадь, которая способствовала взятию города.

Разрушив Трою, многочисленные греческие племена со своими полководцами сели на корабли, чтоб возвратиться на родину. Одни из них умерли, не достигнув берегов своего отечества, другие возвратились, но после того, как потерпели в долгом плавании многочисленные несчастья. В числе последних был и Улисс (или Одиссей). Приключения его и послужили содержанием Гомеровой «Одиссеи».

Потеряв все свои корабли и всех своих товарищей, Одиссей достиг наконец острова Итака. Но годы, горе и бедствия так сильно изменили наружность Улисса, что никто не узнавал в нем прежнего своего царя. Даже пастух Евмей, самый верный из его подданных, не признал в нем своего повелителя. На вопросы Улисса пастух поспешно ответил: «Видно, странник, что ты не здешний, коли не знаешь того, что у нас происходит. Узнай же, что старейшины, не видя возвращения своего царя, решили избрать себе нового правителя. Завтра произойдет состязание в стрельбе из лука. Лучший стрелок женится на вдове царя Улисса Пенелопе (которая все еще очень красива) и будет править государством». «Завтра и я явлюсь на состязание», — сказал Улисс. Разговаривая таким образом, они дошли до дворца. Тут на куче навоза валялась старая и слепая собака, воспитанная Улиссом и оставленная им еще совсем молодой при отъезде на войну. Аргус, больной и несчастный, как только почувствовал приближение Улисса, поднял голову и навострил уши; потом поднялся и старался доползти до него. Улисс тотчас же узнал свою собаку и был до слез растроган жалким ее видом; но, не желая, чтоб Евмей видел его слезы, поспешил оправиться. «Я удивляюсь, — сказал Улисс пастуху, — почему собаку оставляют на куче навоза, без призрения: она ведь еще очень красива. Я, разумеется, не могу знать, каковы были ее качества в молодости. Может быть, она была одна из тех собак, которые служат лишь комнатными украшениями и которых короли часто держат для забавы».

«Эта собака, — возразил Евмей, — была любимица оплакиваемого нами до сих пор царя. О, если бы ты видел ее во всей ее силе и красе во время отъезда Улисса, то не налюбовался бы ею! Теперь Аргус изнемогает от старости и болезни; собака покинута всеми, потому что нашего царя нет здесь: он, верно, утонул где-нибудь в море…»

Аргус, сделав последнее усилие, поднялся на задние лапы, а передние поставил на грудь своего хозяина и слабо залаял. «Бедное животное, — роптал Улисс, поглаживая свою собаку по голове, — для тебя и годы не изменили меня — ты один узнал меня! Разве память у животных лучше, чем у людей?…» Аргус силился еще ласково залаять, но в ту же минуту тяжело упал к ногам Улисса. Собака умерла с радости, что увидела снова своего хозяина.

Этот простой рассказ есть одна из лучших страниц Гомеровой поэмы. Герой, могучий человек, полубог, проливает слезы при виде собаки, ласкающейся к нему после двадцатилетней разлуки!..

На другой день Улисс достиг первенства на состязании, назвал себя и стал снова править своим царством.

Вот случай из жизни одной овчарки, заимствованный нами из процесса, решенного судом присяжных в городе По, у подошвы Пиренеев. В поле пред хижиной найден был убитый пастух, от трупа которого никак нельзя было отогнать собаку. На теле ее видны были следы значительных повреждений. Сообразив обстоятельства, пришли к тому заключению, что убийца, вероятно, дрался с убитым и его собакой и что, может быть, на нем остались следы укушения или какие-нибудь другие раны. Это привело к аресту одного подозрительного человека. Началось следствие. Допрос свидетелей был уже почти окончен, но, вследствие показания одного из них, понадобилось ввести собаку, Атлана.

Когда собака вошла в судейскую залу и увидела обвиняемого, то прижалась к земле, заворчала и, как бы подумав немного, одним скачком перепрыгнула перила пред скамьей обвиняемых, схватила обвиняемого за горло и стала кусать его. Только с большим трудом и некоторым самопожертвованием могли оттащить ее от подсудимого. Это был, как после подтвердило его собственное показание, убийца хозяина овчарки.

Плутарх упоминает об этой собаке, описывая жизнь Фемистокла. Она принадлежала Ксантипу (отцу Перикла) и сопровождала своего хозяина во всех его путешествиях. Однажды Ксантип должен был отправиться на остров Саламин и решил не брать с собой на этот раз свою собаку. Зная же, что верное животное все-таки последует за ним, он перед отъездом приказал запереть Меламфита в особую комнату. Стоя на окне своей временной тюрьмы, собака видела своего хозяина, одетого в дорожное платье и отправляющегося к пристани. Она догадалась, что Ксантип предпринимает далекое путешествие. Как! Хозяин уезжает и не берет меня с собой! Не наказана ли я за какой-нибудь невольный проступок?

Собака подходит к двери, скребет и лает. Никто не отворяет. Не сомневаясь более в том, что ее заперли с намерением, она возвращается к окну, которое было открыто, измеряет вышину и, не страшась ушиба, выскакивает из окна на землю. Она прибегает к пристани, но слишком поздно: хозяин ее уже отплыл в море. Корабль, подгоняемый попутным ветром, несется все дальше и дальше… Бедный Меламфит! Какое горе! Он лает, воет, визжит, жалуется, наконец бросается вплавь в погоню за кораблем. Вдруг небо покрывается темными тучами; разражается страшный ураган; сердитые волны бросают собаку из стороны в сторону. Захлебываясь морской водой, Меламфит плывет смело и бодро. Но ему пришлось плыть почти целый час, прежде чем ураган успокоился и море стихло. Вот Меламфит уже в нескольких саженях от корабля… В это время Ксантип вышел из каюты на палубу, чтоб полюбоваться лазоревым морем и насладиться тишиной его после бури. Лай собаки привлекает его внимание; он смотрит в ту сторону и — о ужас! — узнт своего Меламфита! Бедная собака! Какой утомительный путь она совершила! Она должна изнемогать от усталости; она погибнет, если не подать ей скорой помощи! «Ободрись, Меламфит, ободрись!» — закричал он верному животному. Собака, услыхав голос своего хозяина, удваивает старание и скоро подплывает к самому кораблю. Ксантип просит капитана остановить корабль и принять на борт его собаку. Он умоляет, обещает большую награду. Капитан отказывает.

Продолжают путешествие, а Меламфит плывет за судном. Наконец причаливают к берегу. Ксантип ищет беспокойным взглядом свою собаку. В первую минуту он не видит ее между волнами. Он уверен, что она потонула, и сильно огорчается… Он хотел было уже удалиться, как увидал Меламфита, вышедшего из воды на берег и упавшего на землю от изнеможения. Подбежав к собаке, Ксантип ласкает ее, ухаживает за ней. Собака взглянула на своего хозяина, сделала последнее усилие, чтобы подняться, но не могла. Испустив глухой стон, она умирает у ног Ксантипа.

«Жестокий человек, — воскликнул Ксантип, обращаясь к капитану, — ты мог спасти мою собаку, но не хотел сделать этого! Ты виновник ее смерти. Вот, видишь этот кошелек, наполненный золотом? Ты бы получил его. Тут целое состояние, и ты обеспечил бы этим твое семейство. Ты не хотел этого — так оставайся же в бедности! Золото это я употреблю на Меламфита».

Действительно, Ксантип похоронил свою собаку на берегу моря и соорудил на могиле ее великолепный памятник. И теперь еще показывают путешественникам эту местность, называя ее «могилой собаки».

В одном итальянском городе во время карнавала молодой человек, занимавшийся разведением винограда, пришел домой поздно вечером в нетрезвом виде в странном костюме и с маской на лице. Легавая его собака Цитра, остававшаяся дома, завидев какого-то человека, поспешно входящего в дом, не узнала в нем своего хозяина: она приняла его за мошенника. Бросилась Цитра на своего переряженного господина и сильно укусила его за руку. Ударом ноги собака была отброшена в угол комнаты. Когда же верное животное хотело повторить нападение, то виноградарь поспешил снять маску и заговорил со своей собакой. Узнав голос своего господина, она еще узнала и то, что в этом голосе звучат страшные упреки. Испустив раздирающий душу вопль, собака прилегла у ног своего хозяина и так глядела на него, как будто просила прощения за свой ужасный проступок.

Опьяневший виноградарь не заметил этой просьбы, он еще с большим гневом разразился на собаку, когда увидел струящуюся кровь из укушенного места: «Посмотри, что ты сделала! Уйди, гадкая тварь! Я не могу больше видеть тебя!»

Собака поняла слова своего хозяина таким образом, что она совершила не проступок, а непоправимое преступление. Цитра удалилась молча, с поникшей головой. Жизнь сделалась теперь ей в тягость; она не в состоянии переносить дневной свет, а потому спускается по темной, сырой и узкой лестнице в подвал (точно заживо уходила под землю, хоронила себя), отыскивает там самый далекий темный угол, ложится под чан и не перестает жалобно выть и стонать.

Между тем виноградарь, убедившись, что собака бросилась на него по ошибке, охотно простил своего друга. Видя же сильное горе животного, он подходит к нему, ласкает, старается вызвать собаку из ее убежища. Добрые слова хозяина, выражение его расположения, великодушное прощение — все это показалось собаке еще ужаснее, чем изгнание. Как! Она сделала непростительное преступление, а он прощает ей такую обиду! Горе и отчаяние увеличиваются. На голос и ласки хозяина собака отвечает продолжительным и грустным воем, слезы градом текут из ее глаз. Видя, что собака упрямится и не выходит из подвала, хозяин стал приносить ей пищу, но собака не притрагивалась к ней. Она хотела умереть!.. И в самом деле через пять дней собаку нашли мертвой возле нетронутой ею пищи.

Историки, описывающие жизнь Алкивиада и передающие его подвиги, упоминают и о его собаке. По их рассказам, это животное было чрезвычайно красиво и обладало изумительной силой.

Однажды в лесочке в окрестностях Афин на нее напали четыре злоумышленника с намерением сорвать с нее великолепный тяжелый золотой ошейник, на котором было вырезано ее имя и место жительства ее хозяина.

Но негодяи встретили сопротивление, которого не ожидали. Храброе животное пришло в ярость и бросилось на мошенников со страшным лаем. Трое из них, порядочно искусанные, спаслись бегством. На четвертого же собака не бросилась и не причинила ему никакого вреда, но, схвативши его крепко за кисть руки, заставила идти с ней и таким образом привела его к своему хозяину.

Спустя несколько времени народ афинский начал громко роптать. Негодование угрожало перейти в восстание.

«Было бы опасно, — подумал Алкивиад, — позволять долее афинянам обсуждать действия правительства. Надо непременно найти способ отвлечь внимание разбушевавшейся толпы». И он нашел этот способ. Отрезав хвост своей собаке, Алкивиад стал разгуливать с ней по всему городу.

Народ видел в отрезанном хвосте собаки только странность Алкивиадова характера, очень смеялся этому несколько дней кряду, забавлялся этим и забыл думать о делах государства…

После весьма бурной жизни Алкивиад, изгнанный из своего отечества, удалился в Персию, где надеялся быть в безопасности под покровительством гостеприимных законов. Напрасная надежда!

Фарнабаз, главный министр короля Персии, подкупил людей, чтобы убить знаменитого грека. Заговорщики сначала подожгли дом Алкивиада, и когда герой, полуодетый, выбежал на улицу, чтоб спастись от пламени, они засыпали его градом стрел. Алкивиад пал мертвый (в 404 г. до Р. Х.).

Собака его выбежала за ним из дома, держа в зубах пакет с очень важными письмами. Она была изранена так же, как и ее хозяин. Но, умирая, животное старалось еще зубами вытащить стрелы, вонзившиеся в тело Алкивиада.

При одном из мелких парижских театров жили слепой, актриса и собака. Жили они в большой дружбе. Слепой нищий был очень стар и питался подаянием, которое собирала для него собака, пудель по имени Батисто.

Актриса была также очень бедна, потому что получала ничтожную плату и только за представление. В те же дни, когда она не играла, ей приходилось питаться надеждой… Актриса, по доброте души, держала в порядке одежду старика и смотрела за его хозяйством, а по воскресеньям расчесывала Батисто. За это внимание слепец отплачивал доброй девушке рассказами о прошлой своей боевой службе.

Вот однажды приехали простые дроги и увезли слепца. Оставшиеся в живых проводили его до последнего жилища и когда воротились домой, то Батисто стал принадлежать теперь актрисе.

Молодая девушка занимала такую бедную квартиру, что в ней нечем было соблазниться ворам, а потому дверь не запиралась на замок, к ней просто была приделана скромная защелка, которую Батисто скоро выучился поднимать. Актриса долго не играла, и капитал ее, не поддерживаемый даже ничтожной платой, быстро истощился. Правда, она ходила на репетиции, но до представления оставалось еще немало времени, так что скудного запаса ее не хватало на все эти дни.

Можете себе представить, как это ее тревожило!

Через два дня, когда она вернулась с репетиции, то подумала: не во сне ли видит то, что представилось ее глазам! Пол ее комнаты был усыпан монетами, медными и серебряными. Всего было рубля на два — богатство!

Молодая актриса тщетно старалась угадать, кто бы мог быть этот помешанный благодетель, разбросавший по бедной комнатке подаяние, которое мог бы положить на стол. На другой день благодеяние повторилось: артистка по возвращении из театра подобрала с пола около пяти рублей.

По прошествии недели собрав около шестнадцати рублей, актриса пожелала узнать, кто это благотворил ей в ее отсутствие. Она не пошла на репетицию и спряталась в коридоре для наблюдения. Чрез час она узнала благодетеля. Это был Батисто! Это он высыпал деньги на пол из своей чашечки.

Как скоро приятельница его уходила, собака поднимала защелку, выбегала на улицу и с чашкой в зубах становилась на то место, где всегда сидел ее покойный хозяин. Видя собаку одну, прохожие, знавшие ее, воображали, что хозяин ее болен, и, побуждаемые к большей щедрости таким предположением, увеличивали в несколько раз подаяние отсутствующему слепцу.

Через несколько дней после этого открытия в театре было представление, актриса своей игрой привлекла внимание директора другого театра; он пригласил ее в свою труппу за более значительное вознаграждение.

Прошло двадцать лет — актриса сделалась богата и известна, а Батисто никогда не разлучался с ней. Он занимал почетное место в гостиной (правда, это было чучело), и когда у хозяйки спрашивали, по какому праву собака эта покоилась на шелковой подушке, тогда актриса рассказывала то, что вы сейчас прочитали.

Живя у актрисы, уже богатой, Батисто по привычке или от скуки становился иногда где-нибудь на улице со своей чашечкой, в которую по-прежнему попадала милостыня. Само собой разумеется, что собранные деньги актриса теперь отдавала беднякам. Таким образом Батисто оставался благотворителем до конца своей жизни.

Одна несчастная собака, не имевшая хозяина и бродившая долгое время по улицам Константины в Алжирии, встретила молодого французского живописца, пристала к нему и добровольно покорилась ему. Живописец, прельщенный ее ласками, не отталкивал бродягу от себя, только дал ей кличку Мизер (ничтожность, крайняя бедность). Умные люди и сердечные собаки созданы друг для друга. К несчастью, умные люди бывают часто подвержены рассеянности. Живописец, не предупредивши собаку, отлучился из дома недели на две; собака с горя заболела. По возвращении хозяина она молча и скромно ожидает призыва, чтоб расточить своему рассеянному другу самые безрассудные ласки.

Но так как ее не приглашают войти в дом и занять свое прежнее место, то она и не подходит к хозяину. Живописец не понял эту чрезмерную деликатность, он никак не ожидал найти такое утонченное чувство деликатности в собаке-бродяге…

Однажды он вышел из дома в сопровождении подаренной ему более молодой и более красивой собаки. Забытая собака Мизер не удостоила мщением свою счастливую соперницу: она не напала на нее; но, бросивши на художника взгляд невыразимого упрека, негодования и нежности, молча удалилась… На другой день она с горя умерла.

Всем английским артистам известна история охотничьей собаки, принадлежавшей профессору брюссельской консерватории господину де Блезу. Случай с этой собакой, которую звали Бемоль, происходил в то время, когда еще не было железной дороги из Брюсселя в Париж и когда вместо восьмичасовой езды, как теперь, приходилось употреблять на это путешествие два дня и две ночи. Талантливый музыкант на кларнете, де Блез приехал в Париж усталый и разбитый. Он молча сидел в одном парижском ресторане, дожидаясь завтрака и досадуя на то, что не мог достать в этом блестящем городе кружки хорошего пива. В особенности же он скучал по своей собаке, которую он привык видеть ежедневно возле себя во время завтрака и обеда. Да он не прочь бы был и похвалиться умом своего Бемоля перед своими парижскими друзьями. Окончив завтрак, он пил кофе, задумчиво перемешивая ложечкой куски сахара в своей чашке. Вдруг он почувствовал на своих коленях чьи-то лапы — то были лапы Бемоля. Он прибежал из Брюсселя в Париж и сумел отыскать своего хозяина в этом большом городе. Нечего говорить о том, как Бемоль утешил и обрадовал де Блеза своим неожиданным появлением.