Знание-сила, 2009 № 10 (988)

Детям до 16 лет разрешается: финское чудо!

Александр Волков

И снова главная тема номера посвящена образованию. Сейчас, в ретроспекции, можно признать, что «страной десятилетия» в этой сфере стала Финляндия. «Мы думаем, что хорошая система образования всегда играет ключевую роль. Мы достигли хороших результатов», — подчеркнул на встрече с российскими журналистами Матти Анттонен, посол Финляндии в РФ.

Цифры знают все. Финские школьники — самые грамотные на планете!

Это показали международные конкурсы PISA, проводившиеся в 2000, 2003, 2006 годах. Вот результаты последнего состязания (в скобках указаны места, занятые этими странами в 2003 году).

В области естественных наук:

1 (1). Финляндия — 563 балла;. 2 (3). Гонконг — 542; 3 (11). Канада — 534; 4 (-). Тайвань — 532; 5 (-). Эстония — 531… 35 (24). Россия — 479 баллов.

В области математики:

1 (-). Тайвань — 549 баллов; 2 (2). Финляндия — 548; 3 (1). Гонконг — 547; 4 (3). Южная Корея — 547; 5 (4). Нидерланды — 531. 34 (29). Россия — 476 баллов.

В чтении и толковании прочитанного:

1 (2). Южная Корея — 556 баллов; 2 (1). Финляндия — 547; 3 (10). Гонконг — 536; 4 (3). Канада — 527; 5 (6). Новая Зеландия (521). 39 (32). Россия — 440 баллов.

Тенденция очевидна. Мы свои позиции сдаем. Финляндия все так же успешна.

Жизнь лишь подтверждает справедливость суровых оценок. Многие студенты, окончившие российские вузы в этом году, не могли найти работу по специальности. Их требования оказались завышенными, а квалификация низкой. Вообще-то тревожный звонок прозвучал еще 9 лет назад, когда первый конкурс PISA показал, что это поколение российских подростков по уровню подготовки заметно отстает от своих сверстников из ведущих стран мира (см. «З-С», 1/03). И даже от финнов, с удивлением читали мы статистику конкурса. Жителей окраины Российской империи… Кому же мы проигрываем?! Почему?

Еще не так давно при слове «Финляндия» в голове возникал образ холодной, мрачной страны, населенной молчаливыми бородачами. Лишь с проведением международных конкурсов среди школьников она внезапно оказалась в центре внимания европейских СМИ. И вот уже десять лет специалисты продолжают задаваться вопросами: «Что такого делают финны, что их система образования по праву считается лучшей в мире? Что мы можем перенять, изучая финский опыт?»

Эта система не придумана ни кудесниками, ни любимцами богов. Она — результат взвешенных политических решений. Еще в конце 1960-х — начале 1970-х годов власти страны стали насаждать основные школы, где в одних и тех же классах занимались все дети, невзирая на уровень подготовки и состояние здоровья. Ранее всякий раз, отдавая ребенка в близлежащую школу, родители, как и у нас, невольно играли в лотерею: а вдруг там все-все плохо? За проигрыш в этой недетской забаве приходилось расплачиваться всю жизнь.

Отныне в Финляндии стали ревностно претворять в жизнь принцип «все школьники имеют одинаковые права на получение качественного образования». Школа явилась вопло щенным символом равенства возможностей в финском обществе, проводником идей равноправия всех граждан страны.

«Нам нужны все ученики до единого, — любят повторять финские учителя. — Мы всем даем равные шансы», и это приносит огромную пользу стране. Никто не забыт и никто не обманут, здесь не привыкают презирать других сызмальства, не строят «кастовое общество», как говорил писатель Эдуард Лимонов.

Чтобы устроить хорошее будущее, важно получить хорошее образование. Социальный мир начинается в школах. В одних школах (финских) учителя, довольные жизнью, учат детей любить жизнь. В школах других стран детей с самого нежного возраста учат подчас ненавидеть и жизнь, и весь мир вокруг.

(Как тут не добавить, говоря о стабильности общества, что в Финляндии уважение к законам доведено до автоматизма! Здесь привыкли соблюдать «правила игры». Не случайно в стране самый низкий уровень коррупции в мире и самый низкий процент полицейских на душу населения.)

Принципы равноправия пронизывают финскую систему. Но под ними подразумевается не стремление «стричь всех детей под одну гребенку», а прежде всего умение оценивать каждого малыша в соответствии с его способностями. С одних спрашивать побольше, с других — поменьше, ведь всякий имеет право на то, чтобы мерить его той меркой, какой он заслуживает. С умственными возможностями не то же ли, что с физическими? Если напялить на маленького мальчика одежду баскетболиста, то будет смешно. Если вколачивать в голову менее одаренного ребенка программу, рассчитанную на будущего абитуриента мехмата МГУ, смешно и грустно. Каждому свою одежду, каждому свой учебный план! Вот тогда и все дети хороши.

Ведь никому в руководстве Финляндии не хочется плодить обозленных неудачников, готовых всю жизнь вымещать свою злобу на тех, кто живет в достатке, ездит на хороших машинах, изысканно одевается. Слепая зависть и злоба вытесняются в этой стране стремлением подростков добиться такого же успеха в честной борьбе. Хорошо учись — и все двери перед тобой откроются. Чем не национальная идея? Хорошо учись, и заслуженные награды придут!

Но если этот принцип извращается, подменяется другим: сколько ни учись, это не поможет, нужны деньги и связи, то общество превращается в одну из тех антисистем, о которых с ужасом писал Лев Гумилев. Тех антисистем, где «поток пассионарности будет направлен от высшего уровня к низшему», в сторону деградации. Тех антисистем, где некого любить, а можно лишь всех ненавидеть. Где «истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу». Где из этого «вырастает программа человекоубийства». Где «некого жалеть — ведь объекта жалости нет; и незачем жалеть — Бога не признают, значит, не перед кем держать отчет».

Лев Гумилев дал такому обществу определение: «Системная целостность людей с негативным мироощущением». Подобная система крайне неустойчива, как спящий вулкан, готовый проснуться. (Мы, кстати, по-прежнему поражаем и иностранцев, и незашоренных молодых людей тем, насколько же у нас всюду — в транспорте, на улицах, в учреждениях — злые, неулыбчивые лица.)

Поначалу реформа натолкнулась на ожесточенное сопротивление учителей, просто не представлявших себе, как можно преподавать предметы в классе, где вперемежку сидят одаренные ребята и дети, отстающие в умственном развитии.

«Сегодня в Финляндии все уверены, что тогда было принято лучшее решение», — отмечает Йорма Кауппинен, сотрудница Министерства образования. Ведь чем выше уровень образованности в обществе, тем эффективнее оно развивается.

Начинается же все с финских учителей (их зарплата, кстати, составляет примерно 3000–5000 евро в месяц). Они традиционно окружены уважением и почетом. В этом эксперты видят одну из причин триумфа на конкурсах PlSA. В Финляндии быть учителем — это по-прежнему призвание. Стать им могут лишь лучшие. Эта профессия — одна из самых популярных в стране, а потому конкурс в пединституты очень высок (см. «З-С», 8/08).

Педагогов здесь готовят чуть ли не как врачей высшей квалификации. Да ведь и правда, назначение одних — излечивать тела, других — врачевать души. Дети — мы хорошо это видим в нашей стране, стране миллионов никому не нужных детей — ведь часто хворают не только телом, но и душой: рано приучаются пить, курить, воровать, торговать своим телом, убивать. Рядом с каждым из этих падших ангелочков должен был находиться учитель. Прослойка педагогов — это клей, которым замазываются все трещинки и изъяны, обнаружившиеся в обществе.

Иными словами, система школьного образования — важнейший механизм общественного равновесия, главный демпфер, защищающий страну от потрясений. В Финляндии каждый ребенок на «боевом счету» — на счету будущих побед своей Родины! Нельзя швыряться детьми в погоне за деньгами — горя не оберешься, голову не сносишь!

Вообще-то в Финляндии, как и везде, есть педагоги поплоше и есть учителя от Бога. Но здесь сама система выстроена так, что можно сгладить недостатки в работе. Если ребенок не успевает усвоить учебный материал, с ним спокойно, терпеливо занимается ассистент учителя (разумеется, бесплатно, в стенах школы, иногда прямо во время урока!), пока тот не догонит остальных школьников. Никаких репетиторов нет. Родителям не нужно ни за что дополнительно платить — заглаживать промашки педагогов из своего кармана. Все должны быть в равных условиях. Просто с кем-то из детей надо заниматься дольше, чем с остальными. Но ведь занятия помогут! Нет плохих детей. Есть лишь неумно скроенная система образования.

В этой холодной стране — удивительно теплые сердца. Здесь каждый школьник может рассчитывать на поддержку со стороны учителя. Каждый получает ее. В школе, считают местные педагоги, с самого начала не должно быть деления на сильных и слабых. Анекдоты о нерадивом Эйнштейне, из которого все-таки что-то получилось, смешат и развлекают, но на каждого «Альберта Великого» приходятся многие тысячи способных детей, отмеченных с детства клеймом неудачника, бездаря или лентяя.

«На самом деле по уровню развития десяти-двенадцатилетнего ребенка еще нельзя понять, что из него получится, — полагает психолог Лиза Кельтикангас-Ярвинен из Хельсинкского университета. — Если начинать отбор способных детей в таком раннем возрасте, то легко принять ошибочное решение, и общество потеряет талантливого малыша. Подобные просчеты лишают страну возможности достойно конкурировать на международной арене». Для государств, которые в наше время становятся законодателями мировых мод, ценна судьба каждого человека. Для стран, обреченных на прозябание, безразличны все люди, кроме «денежных мешков».

Население Финляндии, кстати, очень однородно по уровню достатка. После уплаты налогов разница между самыми богатыми и бедными жителями — здесь самая низкая среди европейских стран. В финской глубинке практически любой класс составлен из учеников, чьи родители имеют примерно одинаковый уровень доходов (читай: одинаково достойный!). А значит, система ценностей, заложенных с детства в головы этих малышей, схожа. Это тоже облегчает работу учителя.

Главная особенность финской подготовки — это систематическая поддержка слабых учеников. Их нельзя исключить или перевести в другую школу — «с глаз долой, из сердца вон». Нет, надо применить любые педагогические стратегии и приемы, но все-таки объяснить детям, как решается та или иная задача.

Сами финские педагоги полагают, что умение подтянуть всех учеников до высокого уровня и стало основой успехов страны на конкурсе PISA. В Финляндии очень высок средний уровень подготовки школьников. Количество детей, получивших низшие баллы на этом конкурсе, поразительно мало. У нас же — чуть ли не каждый пятый показал результат, на который без допинга смотреть невозможно. Мы едва ли не лидируем в этой категории.

Вообще в финских школах предусмотрено три уровня занятий с отстающими учениками.

• Первый уровень: сам учитель прямо в классе занимается с ними.

• Второй уровень: для отстающего ученика (или нескольких детей) назначают дополнительные занятия. Финским школьникам очень нравятся такие уроки, они даже стремятся на них попасть, ведь их не отчитывают за плохое знание темы, за неправильное решение задач, не стыдят перед классом, а хвалят за то, что у них все-таки получается, и подсказывают, советуют, объясняют, что надо делать, чтобы получалось как можно больше. В Финляндии нельзя упрекать учеников за то, что они ничего не понимают. Подобная реплика — это признание в собственной профессиональной беспомощности. Это «учитель капут», сказанное на весь класс. Всего в течение года 15–20 процентов школьников более или менее продолжительное время бесплатно посещают подобные уроки, наверстывая упущенное. Для сравнения: у нас предлагается выбросить те же 10–15 процентов после школы, как на свалку: в армию, на черные работы, на дно общества, оставив их без аттестата по результатам школьных экзаменов.

• Третий уровень: для отстающего ребенка составляют индивидуальный план, по которому он и будет заниматься. Он продолжает учиться вместе со всеми, ведь нельзя позволить детям выпасть из общества, никто не должен отставать от других. Итог обучения здесь не «судилище» над детьми, которые с трепетом ожидают, сколько баллов наберут, сдавая ЕГЭ, а неприметная точка в истории, что давно уже завершилась своим «хэппи-эндом».

В принципе главное, что можно перенять у финнов, это систему поддержки отстающих учеников, позволяющую получить сносное образование почти всем выпускникам основной школы, а многим затем продолжить обучение вначале в гимназии, а далее — в высшей школе. Внедрить этот опыт можно, принципиально не перестраивая существующую систему образования. Надо лишь внимательнее относиться к ученикам и организовать дополнительное бесплатное обучение всех отстающих. Правда, финны тратят на образование фактически вдвое больше, чем мы, — около 8 процентов своего ВВП, мы же — лишь 3,8 % (для сравнения: Белоруссия — 6,1 %).

Недостаток инвестиций, в частности, и выражается в том, что на наших «фабриках знаний» сплошь и рядом, если позволительно так сказать, «штампуют продукцию второго сорта» — выпускают в жизнь молодых людей, способных, по сути, заниматься лишь неквалифицированным трудом или не желающих работать вообще. Финские же дети на своем примере быстро убеждаются в том, что, напрягаясь, трудясь, то есть штудируя учебники, выполняя задания, заучивая иностранные слова, они добиваются успеха в школе. Выходя в жизнь, усваивают сходный опыт: напрягаясь, трудясь, добиваешься успеха и в жизни. Здесь нет места пустым мечтам да окольным дорожкам. Здесь все имеет свою четкую цену, а эквивалентом ее выступает труд. Здесь успех заслужен, а награды обоснованны.

На первый взгляд финские школы кажутся обычными, такими, как везде. Но вскоре отыскиваются и «десять отличий». Например, на стенах не встретишь надписей — граффити тут не в моде. Так же стерильно чисты парты. Не заметно, чтобы кто-то, скучая на уроке, вырезал на них слова то ли перочинным ножом, то ли финкой. Поразительно опрятны туалеты.

Школы очень малы. По меркам нашего родного Министерства образования они через одну бы закрылись. Примерно в 40 процентах школ учатся менее 50 учеников; в 60 процентах — работают менее семи учителей (в таких школах учатся первые шесть лет, а затем переходят в более крупную школу). Лишь в 3 процентах финских школ занимаются более 500 детей.

В городах в среднем насчитывается по два десятка человек в классе, но на селе, конечно, классы гораздо меньше. С экономической точки зрения это — нонсенс, пустая трата учительских сил. Но баланс финансистов слеп, и правда оказывается с этими «расточительными» финнами. Школа — не предприятие. Здесь «укрупнение» — не преимущество. Согласно статистике, лучших успехов в учебе добиваются девочки из глубинки — из сельских районов Финляндии, из тех самых небольших школ, которые у нас методично закрываются.

Когда класс мал, в нем царит совсем иная — домашняя, семейная — атмосфера, в которой оттаивают самые боязливые, медлительные дети. В таких условиях им легче учиться. Педагог успевает обратить на них внимание, разъяснить непонятное. Кроме того, когда в школьном помещении немного детей, они меньше балуются, шумят. В финских школах мало проблем с дисциплиной, потому что урок больше напоминает домашнюю застольную беседу. Здесь не чувствуется отчуждения ученика от учителя — проблемы, которая буквально мучит педагогов в нашей стране.

«Дети, как зеркало, — говорит финский педагог Йорма Ояла. — Если учителя не уважают детей, то и те не уважают учителей. Раньше считалось, что дети должны понимать нас, учителей. Но это не так. Все наоборот! Учителям нужно уметь понимать детей». Нужно любить своих учеников, а уж потом — предмет, который им преподаешь. Вот основа! Вот на чем все держится!

Оценки, кстати, начинают ставить только в старших классах. В обязательном порядке это делается с седьмого класса, но не возбраняется и раньше как-то поощрять школьников. Знание старшеклассников оценивают по десятибалльной системе: «10» — отлично, «4» — плохо, но чаще всего детям ставят «восьмерку» — «просто хорошую оценку».

К слову, уроки построены так, что в заключительной их части школьники начинают выполнять заданные им упражнения. Это опять же сделано для того, чтобы помочь слабым — тем, кто наверняка не сумеет самостоятельно справиться с уроками. Как правило, хорошие ученики успевают за это время выполнить все, что им задали, — и дома могут отдыхать.

Еще финские школьники очень много занимаются иностранными языками. Первый язык они начинают учить в третьем классе (нередко даже в первом), второй — в пятом, третий — в седьмом. Шведский и английский языки обязательны, без знания их не получить аттестата об окончании основной школы; другие языки — немецкий, французский, русский — на выбор. Иногда учат более экзотические для северной страны языки: испанский и итальянский.

Поражает и грамотность финских детей. Они очень любят читать, и компьютеры им в этом не помеха. Как отшучивается финский педагог Тельма фон Фрайман, «финские зимы долгие, страна малолюдная, развлечений найдется немного, поэтому мы привыкли читать гораздо больше, чем в Центральной Европе. Даже глядя в телевизор, финским детям приходится читать, поскольку все иностранные фильмы — вплоть до детских, до «Улицы Сезам» — не дублируются, а лишь снабжаются субтитрами». Так что без чтения нет и развлечения!

Культура чтения имеет в этой стране давнюю традицию. Еще в начале ХХ века уровень грамотности в Финляндии был самым высоким в мире. Лишь 3,8 процента жителей страны не знали секретов букв.

Сегодня в центральных и северных районах Финляндии, где проживают 3,5 миллиона человек (население страны — свыше 5 миллионов человек), все еще сохраняются патриархальные ценности и нормы. В этом тоже одна из причин успеха финских школьников на международных конкурсах. Здесь живут еще традициями века Просвещения, искренне хотят быть «культурными», даже несколько удивляясь тому, что во всем мире этой страстью одержимы разве что корейцы (южные) и китайцы (особенно из Гонконга, Тайваня и Макао). В некоторых других странах давно уже перенеслись в «Пост-эпоху», эпоху после Культуры и Просвещения, время отрицания самой ценности знаний вообще. В эту пору, как и в «темные средние века», все решают Случай, Удача, Дерзость, умение нападать первым и отнимать все. В мутной волне безвременья постепенно тонут, скрываются новые поколения детей, тогда как на островке, еще не захлестываемом этими волнами насилия, сидят счастливые победители — финны, с удивлением наблюдая за крушением цивилизации, за общим упадком и деградацией, за тем, как корабль Просвещения медленно, со скрипом идет ко дну.

Так кто же прав, финны или их оппоненты, рушащие прежние системы образования? Пока незримый спор идет, финны все учатся. После девятого класса почти 60 процентов выпускников основной школы поступают в гимназию. Многие затем перебираются в вуз — и тут нет никакого «обесценивания вузовского диплома».

В Финляндии среди студентов, как нигде в Европе, высока доля выходцев из низших слоев общества (в других странах студентами становятся прежде всего дети чиновников, служащих и людей свободной профессии). Финские студенты ведь не так сильно зависят от социального статуса своих родителей. Каждый получает в месяц около 400 евро от государства. Это — не кредит на образование, деньги не надо впоследствии возвращать. Здесь, среди дремучих лесов Суоми, в пол ной мере удалось воплотить в жизнь некоторые лозунги студенческих революций 1960-х, например, «Образование для всех» или «Равенство шансов на образование».

Приоритет, отданный подготовке квалифицированных специалистов, имеет свою подоплеку. Ирмели Халинен, советник Национального управления образования Финляндии, подчеркивает: «Раньше мы, финны, верили, что настоящее богатство нашей страны — это леса. Теперь мы достигли определенной мудрости и поняли, что настоящее богатство нашей страны — это дети, молодежь, у которой хорошее образование и которая может многое дать стране».

Наши северные соседи в настоящее время настойчиво развивают информационную экономику. Недаром ведущей финской компанией стала фирма Nokia, а не какой-нибудь лесозаготовительный концерн. Знание — вот сила нового века! Вот самый верный ориентир, позволяющий выйти из кризиса! К сожалению, Россия вновь идет своим путем, закрепляя за собой «роль поставщика ресурсов в более развитые страны» («Новая газета»).

По признанию финских педагогов, при проведении реформы семидесятых учитывался прежде всего пример стран Варшавского договора. «В 1970-е годы, — отмечает Тельма фон Фрайман, — я сама ездила в ГДР, чтобы перенять здешний опыт». Так что мы будем недалеки от истины, если скажем, что наши педагоги и методисты помогли финнам стать «чемпионами мира по образованию». Ветхие заветы советской педагогики здесь ожили, перелитые в новые меха. А затем мы сами же и уничтожили свой опыт!

К примеру, уважение к детям, независимо от того, каков достаток у их родителей, было характерной чертой советской системы образования в 1960 —1970-е годы. И оно же было незаметно отвергнуто многими в девяностые годы. Бедным — бедность, остальным — почет и уважение. Но бедность, что хорошо поняли в Финляндии, непрестанно сеет вокруг себя беды, становится постоянным источником проблем для руководителей страны. Бедность — та форма гниения общества, что начинается снизу, «с хвоста», и распространяет всюду свои миазмы. Плодить глупых и бедных — преступление перед завтрашним днем, это означает сваливать на детей и внуков проблемы, которые мы — по своей близорукости — не хотим сегодня решать сами. Финнам удалось справиться с этими трудностями еще вчера. Нам же кажется теперь, что наша «страна не для потомков: 35 % россиян хотели бы, чтобы у их детей было другое гражданство» (по данным на июнь 2009 года, согласно газете «РБК daily»).

В Финляндии поразительно пологий «социальный градиент», то есть качество образования, полученного детьми, почти не зависит от статуса их родителей, от их «образовательного ценза». Кухарки и там не управляют государством, но их дети, если у них есть способности, могут со временем занять ключевые позиции в науке и экономике. «Лифт», выносящий наверх детей из самых низов общества, в Финляндии работает как нигде безотказно.

Так что пора смиренно учиться у соседей. Если же и дальше игнорировать их опыт, пока самый успешный в мире, то обычный школьный аттестат, пожалуй, станет пределом мечтаний для большинства наших детей. В свое время Российский футбольный союз, после десяти лет колебаний, все же решился доверить нашу сборную тренеру-иностранцу Хиддинку. Результат: медали чемпионата Европы. Если бы наш президент за ту же сумму в евро пригласил на пост министра образования кого-то из режиссеров «финского чуда», то, глядишь, в 2020 году конкурс PISA, может быть, и выиграли бы россияне. Если мы считаем себя европейской страной, то почему бы на некоторые ключевые должности в правительстве нам не нанимать хороших европейских специалистов? В конце концов, это ли не традиция, завещанная нам Петром Великим? Фурсенко — в отставку, Халинен — на министерство!

Да, финский опыт в принципе трудно перенять в таких крупных городах, как Москва. Небольшие школы, маленькие классы, семейная атмосфера — все это напоминает скорее сказочный сюжет. Но вот что следовало бы заимствовать у своих северных соседей, так это умение понять, что расходы на образование — это не «пустые траты», а «инвестиции в наше собственное будущее».

Тут, повторюсь, особенно интересен опыт работы с отстающими — с теми, кто у нас зачастую превращается в «отбросы общества», а у финнов — «в важное подспорье в развитии страны». Занимаясь в школе почти наравне с лучшими учениками, эти дети, взрослея, могут получить неплохое образование и хорошую работу.

Если же наши школьные педагоги станут, подобно финнам, спасать этих детей, это поможет уберечь нас и наших сыновей и дочерей от немалых проблем. Иначе 2,5 миллиона брошенных детей, 2 миллиона избиваемых, озлобленных детей. Риторический вопрос: сколько из них завтра превратится в преступников?

(Редакция выражает благодарность посольству Финляндии в России и Союзу журналистов России за предоставленную возможность ознакомиться с финской системой образования.)

Рассуждая о педагогических достижениях Финляндии, многие эксперты любят подчеркивать, что одна из причин в том, что здесь мало мигрантов, да и то они сосредоточены в основном в южных районах страны. В самом деле, показатель 2,3 процента — один из самых низких в Европе. Впрочем, в крупных городах эта цифра заметно выше. В Хельсинки уже сейчас каждый десятый школьник — не финн и не швед, а мигрант. Здесь занимаются вьетнамцы и конголезцы, курды и русские. За последние 15 лет число таких школьников в Финляндии утроилось, но все они сносно говорят по-фински, потому что к занятиям вместе со всеми их не допускают до тех пор, пока они не выучатся финскому языку. Так что учителям не приходится напрягать все силы, чтобы втолковать что-то ученику, который и языка-то этого не понимает.

В то же время школы обязаны организовать обучение этих детей, даже если их мало, на родном языке. Знать финский язык им положено, но от них требуется еще и знать родной язык, не забывать свои корни. Финны — народ небольшой, но гордый, они умеют чтить свои традиции. Но они и уважают людей, которые от своей Родины не отрекаются.

Это отсутствие сегрегации привносит в финское общество необходимую стабильность, умеряет агрессию и злобу.

Тут сказывается не только особенность национального характера самих финнов — людей, которых мы привыкли считать мягкими, добродушными, но и финских властей. Они умеют учиться на ошибках других. Сюда, на северную окраину Европы, мигранты устремились и впрямь позже, чем в те же Францию и Великобританию. «Мы успели оценить преимущества, которые дает мультикультурное общество и, например, поняли, как важно, чтобы дети мигрантов по-прежнему продолжали изучать свой родной язык, свою культуру», — говорит Йоханна Суурпяя, уполномоченная по правам национальных меньшинств.

Здесь давно стараются развивать двуязычие школьников. Согласно данным финского Министерства образования, в 70 общинах страны обучение ведется почти на 50 (!) различных языках. В местных школах 2,5 часа в неделю отведено занятиям родным языком для тех, у кого он не финский. «Хорошо, когда у ребенка есть родной язык, — отметила по этому поводу президент страны Тарья Халонен, — но еще лучше, когда у ребенка не один родной язык, это неоценимое богатство. Два родных языка — это две родины».

Педагоги стремятся поддержать в детях-мигрантах интерес к их родному языку, поскольку занятия любым другим языком развивают мышление ребенка. Само собой расширяется его кругозор, его представления о мире усложняются (априори предполагаю, что речь идет об умном, способном ребенке). Явственно ощущая языковые и культурные различия и нюансы, он привыкает анализировать окружающую действительность, старается смотреть на нее с другой стороны, начинает задумываться о том, как все устроено, ведь ему известно теперь, что разные люди, люди разных национальностей, могут совершенно иначе смотреть на одни и те же вещи. Он пытается понять, какое из мнений ближе к истине, какое правильнее, и это дает импульс к его развитию.

В объединенной Европе немало финнов живет за пределами родины. Их дети, естественно, посещают занятия в школах тех стран, которые по качеству образования, как показали результаты конкурса PISA, заметно уступают Финляндии. Что не нравится финским матерям в этих школах, где вынуждены учиться их дети? Вот фрагменты опроса, проведенного немецким журналом Spiegel.

Совершенно не налажены отношения между родителями и учителями. Родителям приходится самим отвечать за успеваемость детей. По вечерам и в выходные мы вынуждены заменять учителя, объясняя им уроки. А что делать тем детям, у которых родители не способны на это или им просто некогда заниматься еще и домашними заданиями?

• В школе уже в двенадцать лет детей заставляют штудировать Гете и Шиллера вместо того, чтобы читать с ними книги, которые им интересны сейчас, именно в этом возрасте. Поэтому им и не хочется брать в руки книгу.

• Как дорого стоят различные экскурсии и поездки с классом! А если родители не могут заплатить нужной суммы, ребенка никуда не берут. В Финляндии такое немыслимо. Родители ничего не платят за подобные поездки.

• В Финляндии вплоть до окончания девятого класса родители не платят за школьные учебники, тетради и карандаши. Все бесплатно!

• В классах слишком много учеников, методика преподавания зачастую устаревшая. Дети не стремятся хорошо учиться, им это неинтересно. Учителя не принимают во внимание и индивидуальные возможности учеников.

• Здесь думают, что в университеты поступают только уникумы. Тут и впрямь это могут позволить себе немногие.

У нас же, в Финляндии, все организовано так, что любой школьник, с самыми средними способностями, если его правильно подготовить, учесть его плюсы и минусы, может получить высшее образование.