Знать и помнить

В трех толстых папках, рассматриваемых парткомиссией, были собраны протоколы допросов, которые ежовец вел недозволенным способом. Когда его спросили, почему он нарушал соцзаконность, последовал ответ: "Так требовал Сталин". Тут же выяснилось, что никаких указаний на этот счет не было. Горе-чекист злоупотреблял властью в карьеристских целях. Об этом свидетельствовала и его собственноручная докладная на имя начальства: "Прошу внести в мое личное дело следующих разоблаченных врагов народа..." Далее следовала 41 фамилия. 25 из них погибли, но во время разбирательства на парткомпссии 16 из невинно пострадавших еще были живы и подробно рассказали о том, что и как было.

В числе необоснованно репрессированных академик А. М. Самсонов назвал К. К. Рокоссовского. Однако не сказал, что Сталин даже фамилии не знал тогдашнего командира полка подполковника Рокоссовского [Рокоссовский К. К. с 1936 года командовал 5-м кавалерийским корпусом.

Воинское звание "подполковник" введено в Советской Армии с 1 сентября 1939 года; для высшего командного состава армии с 5 мая 1940 года введены генеральские звания: "генерал-майор", "генерал-лейтенант", "генерал-полковник", "генерал армии". В связи с тем, что К. К. Рокоссовский длительное время находился под следствием, звание генерал-майора ему было присвоено в июне 1940 года.]. Его и посадили и выпустили без ведома Сталина. Да, при Сталине были уничтожены многие крупные военачальники. И за это надо с него спросить, как, впрочем, и с других членов Политбюро, которые тоже давали санкции. Не следует все валить на одного и обелять других. Надо помнить, что пакостная бюрократия досталась нам по наследству от старого строя.

Она была при Ленине, при Сталине и особенно вольготно жила и нахально действовала при Хрущеве и Брежневе.

Есть она, к великому огорчению, и сегодня. Будем же объективны, чтобы правильно судить о том, кто и в чем виноват.

Пока все историки идут по проторенным тропам, боятся сделать шаг в сторону. От топтания толпой на одном месте случаются казусы: дело дошло до того, что битву под Москвой выиграл чуть ли не один А. П. Белобородов.

Партия правильно сделала, осудив культ Сталина, но не довела дело до конца, оставила возможность повторения старых ошибок. Появились явно дутые авторитеты. Брежнев не имел данных для столь высокого поста. Около него не оказалось толковых соратников. Подхалимаж, приписки, воровство достигли чудовищных размеров. Динамика обернулась застоем. Но как ни усердствовали угодники, навязать народу бутафорских вождей не удалось. Народ отличает таланты от видимости их, ценит руководителей не по словам, а по делам. Этим объясняется феномен М. С. Горбачева. Его дело совпадает с интересами масс, решительно поддерживается ими.

2 июня 1987г.

М. М. Павлов, редактор городского

радиовещания, член Союза

журналистов СССР,

г. К.омсомольск-на-Амуре

Я БЫЛ "СТАЛИНИСТОМ"

Еще исследователи эпохи абсолютизма во Франции убедительно показали, что абсолютная власть, бесконтрольность, неподотчетность штампуют тиранов и диктаторов. Впрочем, то же самое утверждали еще древние историки. И только подлинная демократия может поставить прочный заслон на пути превращения ответственных руководителей в творителей произвола что, кстати, прекрасно объяснено в великолепной экономической (а на самом деле поистине философской, социальной, исторической) рецензии в журнале "Наука и жизнь" (1987, No 4)

на роман А. Бека "Новое назначение". Административная система должна быть погребена, иначе наш путь к коммунизму рано или поздно, но неизбежно оборвется.

Я лично знаю двух-трех человек, которые утверждают, что стране сегодня необходим новый Сталин. Он бы навел порядок!.. Но все проявления "казарменного коммунизма"

наше общество, вопреки убежденным или наивным, скрытым или явным сталинистам, должно выбросить на мусорную свалку истории. Другого выбора у нас просто нет.

И тем, кто не понимает этого, необходимо открывать глаза вот такими принципиальными, честными публикациями, как статья академика Самсонова. Пора рассказать народу правду о том, в какой атмосфере, с какими дикими нарушениями юридических, процессуальных, наконец, просто нравственных норм проходил суд над бухаринцамп. Я отнюдь не призываю к реабилитации всех членов осужденного тогда "блока", но, какова бы ни была их вина, суд над ними походил на элементарную расправу, какая может присниться только в дурном сне.

Сегодня вопрос об отношении к истории - один из самых актуальных и животрепещущих. Но уж слишком много оговорок выставлено на пути к исторической правде. Одна из них: не смаковать ошибки прошлого, Но ведь любой бюрократ любое движение к истине, правде всегда готов заклеймить словами "смакование" и "демагогия"...

В конце войны меня приняли в Казанское суворовское училище, как сына погибшего на фронте солдата. Я рос отъявленным "сталинистом". Но даже в те годы, даже в стенах училища до меня доходила часть правды о культе личности. Из реплик моего ровесника-суворовца, которого я избил за неуважение к Сталину. Из осторожных замечаний инвалида войны, нашего помкомвзвода, о пропавшем философе, выхода книги которого ждали все интеллигентные люди... Позднее я узнал о трагической судьбе друга нашей семьи полковника Павла Ядынова, который в годы ленинградской блокады был редактором Ленвоениздата.

Дядю Пашу репрессировали после войны, засадили в лагерь. Когда после смерти Сталина и амнистии он вернулся, это был человек, который прошел через круги ада. Ему возвратили ордена, а партбилет он сам выкопал из тайника.

"Любыми путями, - рассказал мне он, - от меня добивались признания, что я английский агент. Если бы я не выдержал, согласился с обвинением, то был бы расстрелян.

В моем положении смерть была лучшим выходом, но она бы стала моим предательством перед партией, страной, моими родными и друзьями. И вот видишь - я живой".

После освобождения этот прекрасный и отнюдь не старый еще по возрасту человек прожил совсем немного.

Я был законченным "сталинистом". Но я видел это явление и изучал его, как умел. И я много лет уже не нахожу для И. В. Сталина оправдания.

Покаяние, вера? Да. Но на фундаменте знания.

3 июня 1987 г.

Н. И. Карих, 56 лет, г. Сочи

МНЕ ДОРОГ

КАЖДЫЙ ФРОНТОВИК

В сорок третьем мне было 12 лет. Многое из войны помню. Станица Крымская, 4 апреля 1943 года. Вспомнил живо, зримо, вот как будто это произошло только что. В этот дождливый, по-весеннему теплый день наши танки прорвались уже к железнодорожному вокзалу. Мы слышали "ура!". Убежали из Крымской немцы и румыны, бросив даже полевую кухню с готовой уже кашей, которую мы тут же "оприходовали".

Но к вечеру и немцы, и румыны стали возвращаться в Крымскую. А с передовой повели наших пленных. Худые, грязные, руки назад, а сзади подталкивающий прикладом немец. Бабушка плачет, причитая: "Сыночки мои!.." (Трое сыновей ее были на войне. Один погиб под Сталинградом, второй - под Ленинградом. А третий, старший, в самом начале войны был посажен в тюрьму "за восхваление немецкой техники". Этот жив до сих пор.)

Немец, увидев плачущую бабушку - "у, русиш швайн!" - разразился бранью. Месяц еще мы ждали, пока освободят Крымскую. Раненые лежали на земле, везде.

Крики были, мольбы подать воды: "Пить! Воды!" А давать нельзя: ранены в живот. Руки, ноги, кишки. "Пристрелите, не могу!" Газовая гангрена. Ужасы войны.

Все это я пацаном видел, потому и называю Вас дорогим. Каждому, ходившему в атаку, знающему, что такое бой, я готов поклониться. Каждый фронтовик для меня - дорогой человек. Это они, тогда еще мальчишки, отстояли и меня, и землю мою. Может быть, поэтому, когда говорят о каком-нибудь спортсмене: герой, меня это бесит. Люди забыли, что такое героизм и кто - герои.

Но речь пойдет о книгах. "Война" И. Стаднюка и "Блокада" А. Чаковского произвели на меня одинаково неприятное впечатление. Все хорошо сначала. Но затем начинаются сочувствия руководителям. Описания их страданий, их от бессонницы красных глаз, их изнуренной внешности (мешки под глазами, воспаленные глаза и т. д.). Это при том, что миллионы людей погибали в боях, умирали от голода! Тогда же по прочтении я продал эти книги. Больше я ни книг Стаднюка, ни книг Чаковского читать не буду.

Война не такая.

3 июня 1987 г.

П. К. Грицак,

кандидат технических наук,

63 года, г. Харьков

ФОРМЫ БОРЬБЫ

ДИКТОВАЛО ВРЕМЯ

Репрессии в нашей стране в 1937 - 1938 годах академик А. Самсонов рассматривает только как следствие культа личности И. В. Сталина. Почему этот вопрос не увязывается с теми историческими задачами, которые вынужден был решать наш рабочий класс в союзе с крестьянством в тот период? Почему бы историку не проанализировать данные о враждебных актах и судебных процессах того времени? В Сибири, Забайкалье и на Дальнем Востоке до сего времени сохраняются памятники погибшим от диверсионных действий в 1937 1939 годах на единственной там железной дороге. Мне, комсомольцу-колхознику, приходилось в то время охранять даже каменные трубы через железнодорожные насыпи, не говоря о вынужденной охране воинскими подразделениями любого малого железнодорожного моста. А сколько открытых судебных процессов того времени над укрывающимися враждебными элементами, которые поджигали производственные объекты, отравляли колхозный скот?.. Трудно отрицать необходимость жестокой борьбы и с идеологической формой диверсии: анекдотчиной и негласной поэзией, распространяемой в основном из среды интеллигенции.

А сколько бед досталось нашей стране в начальный период войны от враждебных и диверсионных актов, совершаемых еще оставшимися прихлебателями царизма?.. Никогда не забуду пойманного при моем участии в июне 1942 года на разъезде восточнее Мичуринска жителя, оказавшегося бывшим белогвардейцем. Из ракетницы ночью он подал сигнал фашистской авиации о большом скоплении наших важных военных эшелонов. Огромные жертвы и потери тогда я увидел. Это было мое первое боевое крещение.

Если бы наша партия, пусть даже и так жестоко, не решала задачу ликвидации в нашей стране вражеских элементов, то сохранение социализма трудно представить. При решении партией в целом такой сложной политической стратегической задачи, как ликвидация остатков прихлебателей капитализма, в условиях, когда не обходилось без проникновения вражеских элементов в некоторые органы партии и КГБ, естественно, не обошлось без ошибочных потерь. Где же обоснования (доказательства) историка, что эти потери необходимо исторически отнести только к руководителю партии? Пора историкам, писателям, журналистам подходить к таким вопросам не с позиции пострадавших, а с позиции успешного достижения исторических целей построения и развития социализма в одной стране, не шарахаясь в разные стороны. Если рассматривать односторонне, только с точки зрения потерь, то Сталина можно и обвинять. Если рассматривать исторически глобально, то, выходит, позиция Сталина глубоко правильная и мудрая.

Странная оценка в ответе Самсонова дана приговору военного трибунала, утвержденному тов. Сталиным, о расстреле Павлова и его некоторых штабных работников. Суровое осуждение штаба Павлова, в основном за безынициативность, имело существенное военно-дисциплинарное влияние на все остальные штабы. Суровое осуждение - это большой урок для всех. На каких же принципах тогда основан призыв историка к реабилитации Павлова и его штаба и при чем здесь культ личности Сталина?..

Неплохо было бы, чтобы это письмо дошло бы хотя бы до одного из исторических факультетов университетов.

А еще интереснее, если оно будет опубликовано с некоторой литературной (журналистской) коррекцией без изъятия главного.

3 июня 1987 г.

П. В. Мажов, пенсионер,

г. Волгоград

ПРОДОЛЖАЙТЕ

БЛАГОРОДНУЮ РАБОТУ

В 1937 - 1938 годах я служил солдатом в Красной Армии. Поскольку я был солдат грамотный (тогда таких было мало), меня взяли писарем в штаб соединения. Я видел, как исчезали бесследно мои лучшие командиры высокого ранга. Перед войной Сталин обезглавил Красную Армию, а когда грянула война, то на полки и даже дивизии ставили вчерашних лейтенантов (предварительно и в срочном порядке присваивая им звания старших офицеров). А на фронты и направления (Западное, Юго-Западное, Северо-Западное) назначали командиров минувших исторических эпох (эпохи сабли и пики). Только этим можно объяснить ужасающие потери наших войск в первые 20 месяцев войны.

Естественно, Вы спросите, зачем я написал Вам это письмо. Конечно, я не тешил себя надеждой "открыть глаза" академику-историку на общеизвестные факты. Я уверен, что Вы во сто раз лучше все это знаете. Так зачем же?

Я думаю, что после опубликования Вашей статьи Вы начнете получать письма-отклики. При этом в большинстве будут писать "сталинисты" (их еще много, и они активны, зло ведет себя более активно). Я опасаюсь, что под влиянием "сердитых" писем Вы засомневаетесь, может поколебаться Ваша решимость продолжать эту благородную работу. Так вот, пусть мое письмо послужит Вам стимулом, пусть оно хоть частично сбалансирует массу ненависти и злопыхательства "сталинистов", которую они обрушат на Вас. Я хочу, чтобы Вы знали, что среди простых людей есть Ваши сторонники (а не только противники).

4 июня 1987 г.

А. А. Шальное, участник войны,

член КПСС с 1943 года,

г. Ростов-на-Дону

ПРИНЯТЬ ЗАКОН

ПРОТИВ КУЛЬТА ЛИЧНОСТИ

Старшее поколение помнит то время, когда Сталин установил режим личной диктатуры.

История показала, что культ личности хуже чумы, а люди, возрождающие его, представляют большую опасность для партии и народа. В связи с этим, я считаю, назрела необходимость принять закон о запрещении возрождать и пропагандировать культ личности. В этом же законе запретить переименовывать города в честь какой-либо личности, чтобы сохранить исторические черты и национальные особенности нашей Родины.

4 июня 1987 г.

С. А. Ладухин, г. Сургут

Тюменской обл.

МЫСЛИ ПОСЛЕ "ПОКАЯНИЯ"

Посмотрел фильм "Покаяние", а потом прочитал ответ академика А. М. Самсонова водителю И. Е. Карасеву. С фильмом и ответом согласен. Если, говоря условно, поколение Варлама повинно в массовых арестах, а поколение Авеля - в умолчании, то понятна боль поколения Торнике, которое кончает жизнь самоубийством, и не так уж важно, в какой форме происходит это самоубийство: в алкоголизме, наркомании или проституции.

Заставить всех одинаково мыслить нельзя, но пора хотя бы через 50 лет назвать все своими именами без малейшего умолчания и искажения, без подобострастного описания истории в угоду каким-либо эмоциям или амбициям. Многие писатели осторожно касаются этого вопроса и так или иначе пытаются объяснить, что же происходило в 1937 году.

Но фундаментального исследования до сих пор не было и нет. Неужели нельзя документально восстановить события тех лет с именами всех пострадавших и с именами всех их палачей?

От ошибок никто не застрахован, но фразу "Ошибок не делает лишь тот, кто ничего не делает" в последнее время основательно передергивают. Сегодня ошибки "кормчих"

даже отдельных кораблей или предприятий оплачиваются десятками и сотнями жизней. Ошибки Сталина оплачены кровью миллионов. Когда человек поднимается на такую высоту, то он теряет право на ошибку.

Возвращаясь к фильму "Покаяние", мы должны просить ученых (а может, и юристов), связанных с архивами, выкопать всех мертвецов - от Берии до убийц Тухачевского - и показать их лица, чтобы никогда больше не повторились те времена.

4 июня 1987 г.

Б. Н. Колеватов,

участник Сталинградской битвы,

полковник в отставке, г. Москва

СОРОКИН НЕ ПОГИБ!

Утверждение Александра Михайловича, что 126-я стрелковая дивизия (сибирская) легла костьми под Сталинградом во главе с комдивом В. Е. Сорокиным, не полностью соответствует действительности.

Мне, участнику Сталинградской битвы, известно, что на оборону дивизии наступало пять немецких полков (два танковых). Ветераны дивизии И. Ф. Лысухин и С. Е. Куковенко пишут: "25 дней и ночей мы надежно прикрывали подступы к Сталинграду, а 29 августа - в свой звездный час - мы не оставили занимаемый рубеж и спасли основные силы армии... И даже после этого 126-я стрелковая дивизия сохранила волю к сопротивлению". В короткие сроки восстановив свою боеспособность, дивизия успешно громила врага. В. Е. Сорокин, оправившись от тяжелого ранения, дожил до 1985 года. Захоронена его урна в районе Абганерова.

В 1943 году 126-я стрелковая дивизия вместе с нашей 217-й стрелковой дивизией с боями изгоняла фашистов из Донбасса. Обе дивизии отличились при освобождении Горловки, за что и получили почетное наименование "Горловские".

Потери 126-й стрелковой дивизии в августе 1942 года составили более 5 тысяч человек. Такова правда о 126-й Горловской дважды Краснознаменной ордена Суворова 2-й степени дивизии.

4 июня 1987 г.

В. Ф. Самсонов,

депутат местного Совета, 56 лет,

22 года возглавлял

парторганизацию шахты,

пос. Центральный Тульской обл.

О НЕОБХОДИМОСТИ

ПЕРЕСТРОЙКИ

Мы так научились манипулировать, цифрами и подтасовывать их, что битых 30 лет умудрялись создавать видимость благополучия. На самом же деле или топтались на месте, или сползали вниз. Я помню, как "поднималась" производительность труда, чтобы не провалить авторитетных решений. Для этого просто-напросто выводили из штатов предприятий вспомогательные службы, еще более усугубляя положение. А производительность росла - на бумаге, конечно. А на деле? Если в былые времена каждый шахтер сыпал вручную по 20 тонн и более в смену, при этом сам крепил выработанное пространство, то в дальнейшем, когда шахты стали оснащаться механизированными крепями, стали сыпать в два раза меньше. Это результат реформаторства и уравниловки, когда не стало ни хороших, ни плохих, а все - на одно лицо.

Перед шахтерами две пятилетки назад ставилась задача: добыть 810 миллионов тонн угля в год, без учета условий и соответствующей базы. Но даже и сегодня мы не можем достигнуть рубежа 800 миллионов тонн. Так и в других отраслях. Даже на передовых предприятиях машиностроения, не говоря уже о местной промышленности, еще нередко встречаются станки "петровских времен". И все это мы сейчас скромно определяем как негативные явления.

Оказывается, все надо перестраивать. Но многие думают о перестройке формы, оставляя старое содержание.

А ведь надо наоборот: старые формы наполнить достойным содержанием...

4 июня 1987 г.

Б. К. Кикнадзе, ветеран войны

и Вооруженных Сил, полковник

в отставке, г. Свердловск

РАБОТАЙ ПО СОВЕСТИ САМ

Несмотря на грузинскую фамилию, я - русский, родился в Саратове, на Кавказе никогда не был. Кстати, в 1938 году сам оказался жертвой культа личности.

Скажу, что во все времена, а особенно сейчас, модно кивать на "верха". Мол, "рыба гниет с головы". Очень удобная позиция недобросовестных людей выискивать ошибки у начальников и руководителей всех степеней, пряча за их спинами свои собственные. Считаю, что, кто бы ни был у власти, во главе партии и государства, каждый должен всегда честно и добросовестно выполнять свой служебный, партийный и гражданский долг на своем участке. Меньше всего нужно кивать на кого-то. Работай по совести сам, тогда и нашим партийным и государственным деятелям будет легче управлять страной.

5 июня 1987 г.

В. Г. Кантемиров, пенсионер,

66 лет, г. Челябинск

КРЕСТЬЯНСКИЕ БЕДЫ

В 30-х годах в нашей стране было кооперировано крестьянство. Была ли в этом необходимость? [К 1930 году, когда начался этап сплошной коллективизации, кулачество как класс уже было ликвидировано благодаря запрету на наемный (батрацкий) труд и земельную аренду. Сплошная коллективизация, по мнению многих историков, была связана с. искусственным обострением классовой борьбы в деревне, в ходе которой бывших кулаков поставили в безвыходное положение - их не принимали в колхозы и, таким образом, лишали надежды на будущее.] Можно было бы просто лишить кулачество наемной рабочей силы - и пусть люди занимаются своим трудом, приносят пользу себе и государству... За эту землю они сражались на фронтах гражданской войны. Но земля стала фактически государственной собственностью, а крестьянин - сельскохозяйственным рабочим, который за работу на этой земле получал мизерную плату, и только в конце года. При наличии земли не больше 0,25 гектара он платил в год государству 40 килограммов мяса, 100 литров молока, 200 штук яиц, какое-то количество шерсти и шкур домашних животных. Кроме того, колхозник платил налог за каждое дерево (если он имел сад), за лозу винограда. Крестьяне уничтожали сады, виноградники. Колхозник в течение года должен был выработать минимум трудодней (примерно 120), а ведь не каждая работа в колхозе оценивалась в один трудодень: были работы, которые оценивались в десятых и сотых долях трудодня. Если колхозник в течение года не выработал положенное количество трудодней, он согласно Указу от 21 февраля 1948 года высылался на лесоразработки на Крайний Север сроком на семь лет, с правом возвращения только в том случае, если он там хорошо работал. Колхозник не имел права выйти из колхоза и перейти на работу на другое производство без разрешения правления колхоза и сельсовета. Рабочий на производстве тоже увольняться с работы не имел права по своему желанию, а только с разрешения администрации. Самовольный уход с работы, прогул, опоздание на 20 минут карались шестимесячным тюремным заключением, независимо от того, были или нет уважительные причины нарушения трудовой дисциплины.

Земли у нас на душу населения больше, чем в любой стране мира. Однако мы не можем себя обеспечить основным продуктом питания - зерном. А зерно это хлеб, молоко, мясо. До первой мировой войны Россия была в числе первых стран мира по экспорту зерна на мировой рынок, а теперь наша страна в числе первых по импорту зерна с мирового рынка.

Полагаю, что Вы, коммунист, ученый-историк, должны в нашей прессе изложить свои рекомендации о развитии демократизации в нашей стране, о необратимости перестройки и недопущении культа личности.

5 июня 1987 г.

А. Ф. Кирилков, участник, войны,

лектор, г. Первомайск

Николаевской обл.

ПРАВДА НУЖНА

КАК ВОЗДУХ

Полностью с Вами согласен в определении роли Сталина в великих бедах, обрушившихся на нашу страну в первый период Великой Отечественной войны, да и не только тогда... Эта болезнь восхваления, шапкозакидательства и сегодня еще действует. И свидетельство тому - паршивенький самолет, севший у Красной площади, у нашей святыни, что говорит о нашей "готовности", о том, что мы "хорошо" усвоили ошибки прошлого.

Надо, чтобы у Кремлевской стены были похоронены только люди, заслужившие это перед Отечеством, а не те, кто получал высочайшие звания от "гения", который в своем опьянении собственным культом привел богатейшее государство с огромным патриотичным населением и богатейшими ресурсами к такой затяжной войне и таким тяжелым потерям.

5 июня 1987 г.

А. Н. Чанышев,

доктор философских наук,

доцент МГУ, член КПСС

с 1960 года, 61 год

О РАЗЛИЧИИ МЕЖДУ

ДИКТАТУРОЙ И ТИРАНИЕЙ

Следует различать понятия диктатуры и тирании. Тирания - явление не новое в истории общества. Древние греки называли тираном "правителя, пришедшего к власти незаконным путем, правящего в обстановке произвола и насилия и использующего свою власть в собственных эгоистических целях" [Фролов Э. Д. Греческие тираны. Л., 1972, с. 3]. Диктатором же римляне называли человека, официально назначенного и пользующегося единоличной властью в течение строго определенного времени для предотвращения опасности, угрожающей государству ("Ганнибал у ворот!"). По истечении срока (обычно полугодового) диктатор был обязан сложить с себя полномочия и мог быть привлечен к судебной ответственности любым гражданином Рима за неоправданное превышение власти в личных целях.

В послереволюционных исторических условиях России диктатура была необходима. Это была диктатура прогрессивного класса - пролетариата. Диктатура пролетариата означала диктатуру партии пролетариата. Диктатура партии означала диктатуру вождя партии, человека, который взял бы на себя колоссальную, сверхчеловеческую историческую ответственность за принятие решений, от которых зависели судьбы миллионов людей.

Диктатура вождя была исторически неизбежна и оправданна. Не было бы Сталина - был бы другой. Однако получилось так, что диктатура Сталина переросла в тиранию Сталина. Это произошло в силу личных особенностей Сталина, "расцветших" в силу отсутствия должного уровня демократии. Эти личные особенности увидел и о них предупредил Ленин в своем завещании. Ленин писал, что Сталин, как Генеральный секретарь ЦК партии (на эту должность Сталин был выдвинут не Лениным, как утверждалось в Кратком курсе истории ВКП(б), а Л. Б. Каменевым - такова "ирония истории", но первоначально эта должность была чисто административной), сконцентрировал в своих руках неимоверную власть. Ленин не высказывался против такой власти в принципе. Он говорил лишь о том, что Сталин не сможет этой властью разумно и хорошо пользоваться. Ленин выступил против Сталина как личности. Ленин увидел в диктаторе Сталине будущего тирана. Об этом Ленин прямо не сказал, но что означают такие личные качества, как нетерпимость, грубость, невнимание к товарищам по партии, отсутствие лояльности, капризность, как не черты потенциального тирана? Ленин требовал смешзния Сталина с должности Генерального секретаря, но не упразднения самой должности. Однако Ленин, будучи человеком высокоинтеллигентным, это свое требование выразил в мягкой форме: он предложил лишь обдумать способ перемещения Сталина с должности Генсека и замены Сталина другим человеком, у которого бы не было вышеперечисленных отрицательных черт характера.

Однако известно, что Комиссия по приемке ленинских документов (Зиновьев, Каменев, Сталин) и XIII съезд партии не нашли в себе силы выполнить совет (завет) Ленина.

Сталин же, когда произносил свою знаменитую речь о том, что завещал Ленин, "забыл" сказать, что Ленин завещал в числе прочего и снятие Сталина с поста Генсека.

Историки партии должны выяснить следующую триаду:

1) когда Сталин делал то, что надо, и так, как надо;

2) когда Сталин делал то, что надо, но не так, как надо;

3) и когда Сталин делал не то, что надо.

6 июня 1987 г.

А. В. Родосский, преподаватель

Ленинградского университета

"ВЕРА В ЛОЖНОГО БОГА"?

В романе "Война", достоинство которого - в стремлении к максимальной документальности в изображении реальных исторических личностей, И. Стаднкж приводит беседу И. В. Сталина с писателем Л. Фейхтвангером, состоявшуюся в 1937 году. На вопрос Фейхтвангера о причинах возникновения в СССР "не знающего меры" культа личности Сталина последовал ответ самого Сталина:

"Что поделаешь?.. У рабочих и крестьян такая натура:

если любят, так до безграничности, если ненавидят, так идут на баррикады... Но должен также сказать, что, когда я вижу множество портретов Сталина, я при этом еще и вижу, что в мускулистых руках подняты те идеи, за которые борется по заветам Ленина Сталин, борется партия большевиков".

Обратимся теперь к самой животрепещущей проблеме - о незаконных репрессиях, с которыми обычно и ассоциируется культ личности. Насаждается некоторыми мнение о "злой воле" И. В. Сталина, о его "деспотической натуре", боязни потерять власть и т. п. Уважаемого академика можно упрекнуть за его слова о том, что Сталин и в мирное время посылал на расстрел под разными предлогами несогласных с ним людей. Остается непонятным, что же имел в виду А. Самсонов? Если борьбу с оппозицией в 30-е годы, то в той исторической обстановке революция должна была защищать себя. А злоупотребления и правонарушения, которые наверняка сопутствовали этой борьбе, объясняются, по-видимому, слабостью правозащитных органов и дефицитом квалифицированных кадров в них. Были ли ошибки и заблуждения у Сталина? Конечно, были - вспомним известный афоризм, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Но одно дело - ошибки, а другое - преступления. Здесь мы подходим к очень важному вопросу. Ведь именно в преступлениях, в злоумышлениях, а не в ошибках посмертно обвиняют И. В. Сталина. Между тем кому не ясно, что основным источником подобных измышлений является заокеанская пропаганда? В одной из газетных публикаций события того времени определены как "неназываемого века недоброй памяти дела - недавняя эпоха с ее антигуманностью и верой в ложного бога". И это - об эпохе неслыханного трудового энтузиазма, стахановского движения, успехов первых пятилеток, индустриализации страны, коллективизации сельского хозяйства, победоносного завершения Великой Отечественной и еще двух войн, рекордно быстрого восстановления народного хозяйства в послевоенные годы!

Необходимо капитальное исследование о жизни и деятельности И. В. Сталина. В силу яркой, одаренной и сложной натуры И. В. Сталина, а также в силу неоднозначного отношения к нему разных людей подобному исследованию должно предшествовать широкое и свободное обсуждение этого сложного вопроса с разных позиций, с разных точек зрения, Хочется верить, что это дело недалекого будущего.

6 июня 1987 г.

В. В. Барбашинов, учитель истории,

рисования, черчения

и трудового обучения, 68 лет,

г. Пушкин Ленинградской обл.

ПОМНИТЬ О ГЕРОЯХ

ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Я по образованию историк и художник. Меня и многих моих единомышленников волнует вопрос о трагической судьбе многих безупречных рыцарей Октябрьской революции, героев гражданской войны.

Их почти заслонила история Великой Отечественной. Мы воздаем должное всем ветеранам Великой Отечественной, тем более ее героям. Но мы в большом долгу перед героями гражданской войны. Ведь еще есть потомки трагически погибших тов. Егорова, Тухачевского, Блюхера, Уборевича, Якира, Примакова, Дыбенко, Кожанова, Викторова, Раскольникова, Корка, Эйдемана, Гамарника и многих других.

Им должно быть очень обидно за своих великих родственников. Почему у нас нигде нет парков имени героев гражданской войны? Почему в парках нет аллей с бюстами таких героев? Много построено в городах жилых комплексов, похожих друг на друга как близнецы. Почему Союз художников, Союз архитекторов не использует богатый исторический материал в оформлении этих комплексов?

Вообще, меня поражает как историка, как гражданина, как могла подняться рука на этих удивительных, преданных делу революции людей! К этим именам надо добавить имя Я. В. Смушкевича - героя Испании (псевдоним - генерал Дуглас) и Халхин-Гола. И разве не больно, что военные труды (два тома) маршала Тухачевского увидели свет только в 1964 году, а нужны были с начала Великой Отечественной?

Наша литература в большом долгу перед памятью этих героев. Книги, посвященные им, можно пересчитать по пальцам. Киноискусство и театр мало уделяют внимания этому удивительному героическому времени. И в музыкальном, эстетическом воспитании подрастающего поколения этот пласт используется недостаточно.

6 июня 1987 г.

Т. Ф. Кучуков, журналист,

76 лет, г. Фрунзе

О ПОСЛЕДСТВИЯХ

КУЛЬТА ЛИЧНОСТИ

Мне 77-й год. Башкир. Родился, жил и работал в Башкирии. Незаслуженно, без всякой вины, был подвергнут репрессии. Три года был в Ухто-Печорских лагерях (без суда). В армии не служил - был болен туберкулезом легких. После лагеря долгие годы находился под надзором органов безопасности. Мне разрешалось жить только в сельской местности. В начале 1958 года был реабилитирован и восстановлен в рядах КПСС.

Я считаю, что в утверждении культа личности не Сталин виноват, а виноваты его окружающие, его соратники и, наконец, мы сами. Причиной культа личности является угодничество, то есть стремление каждого чем-то угодить и заслужить какое-то внимание от ведущей личности.

Последствия культа личности имели место и после смерти Сталина, несмотря на то что Сталин был осужден партией. Долгое время продолжалось возвеличивание роли Н. С. Хрущева. Далее культ личности продолжал насаждаться и при деятельности Л. И. Брежнева. Победу в битве под Новороссийском приписывали ему, многие другие успехи внутри страны связывали с его именем. В течение трех-четырех лет, когда отмечались Дни Победы, на страницах печати больше всего говорилось о боях под Новороссийском, а такие главные районы битв, как под Москвой и Сталинградом, оставались как-то в тени. Книги Л. И. Брежнева так возвышали, что они вроде были лучшими произведениями современности, почти считались эталонами для прозаиков. Насаждение культа личности, угодничество, подхалимство, зажим критики, благодушие, отсутствие гласности явились причиной всех негативных явлений последних лет.

7 июня 1987 г.

Элеонора Белевская, художница,

член Союза журналистов СССР,

г. Москва

НЕ ТОЛЬКО ИСТОРИЯ...

Сталин - это не только история. И память о сталинских временах - не только достояние его современников, очевидцев. Она передается по наследству молодежи и будет еще долго передаваться, прокладывая непреодолимый водораздел между "сталинистами" и "антисталинистами". Память о сталинских репрессиях живет не только в умах, но и в генах. Семена страха, лицемерия, жестокости, посеянные Сталиным, дают всходы и сейчас.

Я не знала своего деда Ивана Ивановича Белевского, арестованного до моего рождения и погибшего в сталинских лагерях. Ему, человеку русскому по языку и культуре, воспитывавшему пятерых детей на любви к русской литературе, б,ыл пришит ярлык "нацдеповца" - белорусского националиста. Это был человек высшей пробы, кристальной честности, энтузиаст и труженик. Его обожали ученики, которым он преподавал физику и математику, а заодно учил выращивать помидоры и другие овощи, не культивировав шиеся в Белоруссии в то время. К нему приходили мужики потолковать о жизни, излить душу, нередко засиживались у печки до петухов. Причем эти разговоры никогда не сопро вождались "возлияниями". Такой человек-правдолюбец, несомненно, был опасен в те времена.

Моя мать, некогда активная комсомолка, была исключена из его рядов "за неразоблачение врага народа", а когда поехала хлопотать за арестованного отца, ее исключили с режиссерского факультета ГИТИСа (правда, потом восстановили на театроведческом).

Я ничего не знала о том, что произошло с моим дедом и как это отразилось на судьбе моей матери и теток, до середины 50-х годов, когда он был посмертно реабилитирован.

От меня скрывали правду по вполне понятным соображениям. Но события, предшествовавшие моему рождению, то состояние ужаса, в котором находилась моя мать, неся меня во чреве, безусловно, отразились на формировании моего характера, запечатлелись в генетической памяти.

С детства я очень остро ощущала свою незащищенность, что порождало в свою очередь чувство отчужденности. Я цепенела перед жестокостью или несправедливостью. Мне было легче оправдываться с помощью лжи, нежели правды, потому что жила во мне какая-то странная уверенность, что правде все равно не поверят. Мои ровесники помнят это время, когда среди школьников младших классов просто "честное слово" не котировалось, а доверием пользовалось "честное ленинское" и особенно "честное сталинское", ибо Сталин считался главнее. Все же, на мое счастье или несчастье, мать научила меня чтить просто "честное слово".

Но интеллигентные родители в то время деградации культуры были тоже не в чести. В связи с этим я испытывала комплекс неполноценности, завидуя дремучим, горлопанистым мамашам своих сверстников. Ну а кто не помнит разгула антисемитизма в послевоенные годы, когда дети евреев стеснялись своих родителей и своих фамилий? Не породил ли он сейчас у многих обостренное стремление к утверждению своего поруганного национального достоинства?

Все это не только история. Это реальность, живущая в нас. И нам предстоит еще долго "по капле выдавливать из себя раба", как это делал Чехов. Посмотрел бы он на "небо в алмазах" в 30 - 40-е годы...

Трудно себе представить, что такой иезуитски хитрый человек, как Сталин, не допускал мысли о нападении фа шистской Германии, что он поддался на удочку Гитлера, поверив, что Якир, Тухачевский, Блюхер, Уборевич и другие - предатели и агенты вражеской разведки. Трудно поверить, что он разгромил накануне войны армию, обезглавил ее из добрых побуждений. Из всех его действий напрашивается вывод, что он сознательно истреблял интеллектуальную верхушку и культурные слои армии, видя в них угрозу своему могуществу. Очутившись к началу войны уже "по уши" в крови, Сталин мог ожидать справедливого возмездия. Напуганный собственными злодеяниями, в глубине души осознавая свою "выдающуюся посредственность", он боялся всех, кто интеллектуально или нравственно возвышался над ним, над общей инертно-послушной массой. Он боялся, что военная интеллигенция повернет армию против него. Подтверждает это даже заздравный тост Сталина в мае 1945 года: "Иной народ мог бы сказать правительству:

вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой..." Блестящее лицемерие!

Наш народ победил в войне не благодаря "мудрому руководству" Сталина, а несмотря на него, что удваивает героизм народа. Страшно подумать, скольких жертв можно было бы избежать. Что касается приказа No 227, который угрожает военным трибуналом за отступление, "хотя бы и в безвыходном положении", то он вполне в духе Сталина, ибо апеллирует не к высшим, а к низшим чувствам в человеке, а именно к страху. И Самсонов напрасно приписывает этому приказу "большую положительную роль в моральном плане".

Думается, что настала пора сказать народу полную правду о Сталине и перенести его прах подальше от кремлевских стен... А на месте его могилы или где-нибудь поблизости поставить памятник жертвам сталинских репрессий. Пора привлечь к ответу и палачей - тех, кто еще остался жив.

8 июня 1987 г.

В. А, Корягин, инвалид войны,

ветеран труда, 68 лет, г. Москва

И НА ЗАВОДЕ,

И В ДЕРЕВНЕ

До войны я работал на знаменитом авиазаводе, где работали Чкалов (я его уже не застал) и прославленные впоследствии конструкторы Ильюшин и Петляков. Когда начались массовые репрессии, на заводе были арестованы самые лучшие люди: директор, начальники цехов, высококвалифицированные рабочие. А в центральных газетах печатали, что троцкистско-бухаринские враги свили на заводе гнездо. В маленькой деревне, где я жил, без следствия и суда исчезли трое самых лучших людей. Две семьи, которые своим трудом добились материального благополучия, были раскулачены. В деревне Барвихе Московской области также были раскулачены семьи тружеников, хотя они никого не эксплуатировали.

И думаете, что многие тогда восторгались и слепо верили тому, что печатали в газетах? Страх и еще раз страх, без преувеличения, заставлял многих молчать и говорить вслух совсем не то, что надо.

До сего времени храню копию письма на имя И. В. Сталина, где просил пересмотра закона о пенсиях для инвалидов войны. От "гениального вождя" я ничего не добился, а вот от культа в 1951 году пострадал крепко. Бывшие фронтовики были недовольны и тем, что отменили - якобы по их просьбе льготы для орденоносцев. Конечно, не все плохо было при Сталине, но то, что из-за его недальновидности погибло 20 миллионов людей, репрессированы сотни тысяч, в том числе действительно гениальные полководцы, а также работники культуры, искусства и ученые, - этого никто не забыл. После его смерти мне пришлось встречаться со многими бывшими сотрудниками органов госбезопасности.

До чего же это были тупые и ограниченные люди... И как же "гений" не видел, кто его окружает? В госпитале я лежал в одной палате с бывшим замнаркома НКВД, который рассказал мне то, что лишь при Н. С. Хрущеве стало известно миллионам людей.

Н. С. Хрущев много сделал для развития демократии, и все его выступления и решения были проникнуты заботой о простых людях. За это ему большое спасибо.

8 июня 1987 г.

Г. Г. Чернов, ведущий инженер

по радиоэлектронике, 57 лет,

г. Ростов-на-Дону

ГДЕ ТЫ, СТАЛИН?!

Среди моих родственников много было работников НКВД, честнейших людей, святых по отношению к своей Родине, и состояние дел в органах я знал еще при жизни Сталина. Газеты были заполнены отчетами о судах над вредителями, помещались подробные стенограммы судебных заседаний с речами судей, адвокатов, подзащитных, прокуроров, свидетелей и т. д. Выходили отдельные книги с подробными описаниями процессов над Зиновьевым, Рыковым, Бухариным. Моя мама работала в библиотеке и по моей просьбе приносила их домой. Мне очень нравились яркие речи прокурора А. Я. Вышинского на этих выдающихся процессах. Только о вредительской деятельности в армии по соображениям госбезопасности сообщалось очень мало. Книги о политических и уголовных процессах издавались и после войны. Но после XX съезда они куда-то исчезли.

После смерти Сталина преднамеренный развал контрольно-репрессивного аппарата привел к коррупции и безбоязненному грабежу общественной собственности партийно-государственной верхушкой (русской и национальной).

Где Ты, Сталин?!

Сталинская "надстройка" была преднамеренно разрушена, а без "надстройки" ОБХСС куплен весь!.. Покритиковал начальство (сдуру поверив в перестройку) - остался без премии или положенной тебе доплаты, "забыли" тебя включить в соответствующий приказ. Написал заявление - оно попало в руки к самому "обвиняемому" для принятия соответствующих мер к заявителю. Ты работаешь - и в это время работают все бытовые учреждения, ты кончил работать - и они кончили работать. Нужно тебе - уходи с работы за свой счет, и некому пожаловаться.

Можно только восхищаться сталинской гениальной прозорливостью: по мере продвижения к социализму классовая борьба обостряется. История подтвердила сталинское предвидение...

Сейчас нам жить тяжело и материально, и главным образом морально. Нет у нас теперь Великой Идеи, отобрал ее Хрущев.

Вы упоминаете кинофильм "Покаяние" - а при чем здесь Сталин? Там рассматривается случай с работником МВД национальной республики. Недавно мы узнали, что у некоторых современных раисов имелись даже собственные тюрьмы...

12 июня 1987 г.

Дм. Стахов, младший научный

сотрудник ИСИ АН СССР, 33 года,

г. Москва

РАССКАЗ МАМЫ

Я родился после смерти Сталина. Мое отношение к нему раз и навсегда определено тем, что мой дед, рабочий-политкаторжанин Станислав Андреевич Таукин, приговоренный в 1907 году к пожизненному заключению в Шлиссельбурге и освобожденный революцией, был безвинно осужден в 1938 году и погиб в лагере. Я попросил свою маму Викторию Станиславовну рассказать о том, как однажды в жизни она видела Сталина, и с ее слов записал следующий рассказ:

"Над нашей школой шефствовал Наркомат обороны, и в ней под руководством главного капельмейстера РККА был создан шумовой оркестр - забытое ныне, милое детище начала 30-х. Жизни оркестру было отведено немного:

он только должен был вместе со школьным хором выступить на вечере в Большом театре в честь Дня Красной Армии. Разучивались три песни: "С неба полуденного жара - не подступи! Конница Буденного раскинулась в степи..." - эта была основная, на ней делался главный акцент. Потом - "Шел под красным знаменем командир полка. Голова обвязана, кровь на рукаве..." и, наконец, "Распрягайте, хлопцы, коней..." - эта в качестве лирического десерта.

Я играла на мерлитоне. Этим звучным именем называлась деревянная трубка с мундштуком и прорезью, заклеенной папиросной бумагой. При дутье в мундштук получался тот же звук, который можно извлечь из обыкновенной расчески, обернутой той же папиросной бумагой. У главного капельмейстера дергалась нога - последствия контузии на гражданской. Он ставил ногу на футляр от баяна, ободряюще улыбался и, придерживая левой рукой ходившее ходуном колено, дирижировал правой. Репетировали каждый день допоздна, все нервничали. 23 февраля и хор, и оркестр освободили от занятий. И с утра белый верх, черный низ - мы прели в спортзале, где повторяли небогатый наш репертуар бессчетное количество раз. Ближе к вечеру нас отправили домой переодеться и пообедать. Второй белой кофточки у меня не было, я вернулась в розовой.

Февраль тридцать четвертого запомнился мне морозным, снежным, безветренным. У школы меж высоких сугробов стояли автобусы - длинные, заграничные, красивые - желтый верх, красный низ. То, что я выделяюсь своей розовой кофточкой, выяснилось лишь в артистических уборных Большого. Капельмейстер куда-то умчался и вернулся с белой кофтой. Она была мне велика, ее подкололи булавками, и меня с моим мерлитоном задвинули в задний ряд. Нас построили на сцене. За занавесом чувствовался огромный бурлящий зал. А когда занавес разошелся, то первое, что я увидела, Сталин, Ворошилов и Буденный сидят в самой близкой к сцене ложе, казалось, на расстоянии вытянутой руки. Не помню, как мы играли, дудела ли я в мерлитон или только раздувала щеки. Вместо капельмейстера дирижировала Нюрочка, дочка школьной уборщицы. У нее были русые куделечки и румянец как кумач. Сталин сидел бесстрастным бронзовым божком, Ворошилов улыбался, вертел головой и, кажется, шмыгал носом, Буденный крутил ус. Нам много хлопали. Из этой ложи сдержанно, из соседней прямо-таки неистово: там сидели Орджоникидзе и Киров, и Орджоникидзе, аплодируя, далеко перегибался через бархатный барьерчик.

После концерта в артистических уборных нас ждало шикарное по тем временам угощение: ситро, бутерброды с вареной колбасой и сыром, пирожное. У школы меня встречал отец. Мы прошли по Антипьевскому, перешли Волхонку, прошли по Ленивке и вошли в наш двор со стороны реки. Дома первым делом мама спросила: "Какой он, Сталин?" И я ответила: "Да ну, какой-то рыжий дядька..."

В прихожую вышел гостивший у нас Загейм, друг отца еще по Шлиссельбургу. "Говоришь - рыжий?" - спросил он, пряча улыбку в вислых усах, но отец затолкал его обратно в комнату, и они вдруг начали кричать там друг на друга.

Мама прикрыла дверь, увидела на мне необъятную белую кофту и прыснула. А из комнаты неслось: "Съезд победителей! А мы где были?" - "А помнишь у Асеева:

Как я стану твоим поэтом,

коммунизма племя,

если крашено

рыжим цветом,

а не красным

время?!

(Н. Асеев. Лирическое отступление)

Больше Сталина я не видела никогда. До тридцать восьмого я ощущала его как некое верховное существо, всеблагое и всемудрое, проникающее во все потаенные уголки, видящее то, чего не видят другие. После тридцать восьмого благо обернулось злом: ночные аресты, требования отречься от родители на открытых комсомольских собраниях. Я не отреклась. Когда я слышу имя "Сталин", я словно вновь и вновь присутствую на тризне по умершему в лагере отцу, по его расстрелянным и замученным друзьям, по Загейму, читавшему стихи Асеева..."

...Я думаю о том времени - и, честно признаться, по спине пробегает холодок. Мне страшно. Вот соседняя со сталинской ложа, и люди в ней Киров и Орджоникидзе. Вот мой дед и его друг. При всем различии масштабов этих людей уже пущен ход единой машины, которая так или иначе переломает кости и тем и другим, невзирая на то что одни - вожди государства, лидеры партии, а другие - бывшие эсеры-максималисты, скромные работники Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Как же так, как это произошло? Что их погубило - злонамеренная воля одного человека или неуправляемый "исторический" процесс, стихия, вышедшая из-под контроля?

16 июня 1987 г.

А. 3. Рубинчик, авиаконструктор,

г. Москва

УРОКИ ИСТОРИИ

В начале 30-х годов я ехал в командировку в г. Запорожье. Под мерный стук колес хорошо спится. Поезд остановился на какой-то станции, и я проснулся от странного шума. Возле окна купе стояла девочка лет двенадцати и держала на руках братика годиков трех. Это были не дети, а скелеты, и произносили одно только слово: "Хлеба, хлеба, хлеба".

Я отдал все, что у меня было. Я видел, как люди рылись в помойках. Это было давно, но до сих пор вижу этих людей. В Москве магазины ломились от продуктов, а Украина голодала.

Секретарь ЦК КПУ Терехов обратился к Сталину с просьбой о помощи. Сталин не дослушал, оборвал и с насмешкой сказал: "Нам говорили, что вы, товарищ Терехов, хороший оратор. Но, оказывается, вы и хороший сказочник.

Сочинили сказку о голоде, думали нас запугать - не выйдет! Не лучше ли вам оставить посты секретаря ЦК КПУ и Харьковского обкома и пойти в детские писатели? Будете сказки писать, а дураки их будут читать".

8 ноября 1932 года в своей комнате застрелилась Надежда Сергеевна Аллилуева - вторая жена Сталина. Уход из жизни молодой (год рождения 1901-й), здоровой женщины свидетельствовал о том, что в семье генсека не все в порядке. Как в таких условиях должен поступить коммунист?

Уйти в отставку. Секретарь ЦК должен быть чист, как слеза ребенка. Сталин не ушел в отставку, а те, кто на этом должен был настоять - Молотов и Ворошилов, - выразили соболезнование.

Художник Серов написал картину "В. И. Ленин провозглашает Советскую власть". Кроме Ленина он нарисовал Сталина, Дзержинского и в конце Свердлова. Миллионы людей не знали, был ли Сталин на II съезде Советов, но Сталин знал, что не был и в тот исторический момент не мог стоять рядом с Лениным. Вместо того чтобы вызвать художника и проучить лжеца как следует, он так не поступил. Когда спустя много лет художника вызвали в соответствующие органы и спросили, зачем он отошел от исторической правды, тот лепетал что-то несуразное. Картину переделал. В новом варианте изъял Сталина, Дзержинского и даже Свердлова, который был на съезде.

Другой художник - Финогенов - нарисовал картину "Сталин на фронте под Москвой в 1942 г.", хотя хорошо знал, что Сталин на передовой не был. В траншее сидят солдаты и офицеры, защитники Родины, а Он один стоит в открытом поле с биноклем. Я стоял у картины и думал, чем руководствовался художник, создавая заведомую ложь?

В 1932 году в Московский авиационный институт, где я учился, пришел лектор и сказал: "В последние годы Ленин думал над одним вопросом: кто может возглавить партию?

И после долгих, повторяю, долгих раздумий остановил свой выбор.на товарище Сталине". Сегодня мы знаем, что этого не было. Не кто иной, как Ленин, ставил вопрос о перемещении Сталина с поста генсека.

С 26 января по 10 февраля 1934 года проходил XVII съезд ВКП(б). После съезда начались массовые репрессии, в первую очередь была устранена значительная часть делегатов съезда. Из 1961 делегата уничтожено 1108, из 139 членов и кандидатов в члены ЦК погибло 98 [См.: Октябрь, 1988, No 4, с. 181]. Тяжелый, непоправимый удар был нанесен старой ленинской гвардии.

В декабре 1936 года Сталин заявил, что в стране построен социализм и тем самым уничтожена почва, на которой произрастают враждебные элементы. Кажется, хорошо, очень хорошо! Прошло два месяца. На февральско-мартовском (1937 года) Пленуме ЦК выступил Молотов, он заявил, что страна наводнена врагами и что борьбу с ними нельзя вести обычными средствами. Необходимо создать "тройки", или особые совещания. После пленума начался невиданный в цивилизованном мире разбой. Рабочий, колхозник, герой Октября, маршал или академик - никто не чувствовал себя в безопасности. Этот разгул продолжался долгие годы.

За 13 месяцев до войны Сталин стал получать тревожные радиограммы о планах фашистов. Первую радиограмму послала из Германии Ильза Штобе. Эта героическая женщина ходила по краю пропасти, но выполняла свой долг.

Фашистские мерзавцы выследили ее, и она погибла. Ценнейшие данные сообщали наши разведчики из Токио. Сталин получил 76 тревожных сообщений о готовящейся войне и ни на одно не обратил внимания. В 1943 году в беседе с Черчиллем он сказал, что не нужно было никаких предупреждений, знал, что война начнется, но думал, что удастся выиграть месяцев шесть. У наших границ 5 миллионов вооруженных фашистов, а он "думает"! Вот что писали сами немцы: "В 3.30 22 июня вся наша артиллерия открыла огонь - и затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила". В первый день войны немцы уничтожили около 1200 наших самолетов на аэродромах и в неравных боях. Наши войска лишились авиационного прикрытия.

Летом 1941 года фашисты форсировали Днепр севернее и южнее Киева. Обе фашистские группировки спешили друг другу навстречу, чтобы окружить советские войска. Разгадать замысел врага - достаточно двух классов духовной семинарии... В создавшихся условиях было одно разумное решение сохранить армию. Так поступил Кутузов в 1812 году. И такое же предложение внес Жуков, предлагая отвести войска за реку Псел. Сталин не разрешал отвод, а когда разрешил, было поздно. Немцы кричали, что захватили в плен 650 тысяч русских. Если эти данные уменьшить втрое, то и 216 тысяч страшная потеря, 500 офицеров во главе с командующим Кирпоносом темной ночью хотели вырваться, но счастье им не улыбнулось. Они все погибли.

...Эту тему можно продолжать и продолжать. Но сердце не камень и требует отдыха. Мы судим убийцу одного человека, а как поступить с тем, по чьей вине погибли миллионы?

19 июня 1987 г.

Ю И. Музыченко,

сын командующего 6-й армией

генерала И. Музыченко, г. Москва

ПРИШЛО ВРЕМЯ ПРАВДЫ

В 1938 году мой отец, комбриг, командир 4-й Донской казачьей дивизии (дивизию принял от Г. К, Жукова), неожиданно летом получил от доброжелателей по телефону предупреждение о том, что ночью его арестуют органы НКВД. По характеру решительный, он поднял этой же ночью всю семью: мать, сестру, меня. Вызвал "эмочку" - и не успели мы охнуть, как покатили на поезде в Москву. Переволновались так, что вспоминать тошно.

В Наркомате обороны отец получил разъяснение: его обвиняют в том, что он скрывает свою национальность, что он не русский, а швед, еще какая-то чепуха. Надо же было какому-то злопыхателю и доносчику состряпать такое!

Ворошилов дал отцу отпуск, чтобы тот доказал, что он русский (а не наоборот - чтобы органы НКВД доказали, что он швед). Повезло отцу! Разыскал моего деда, а тот - попа, который крестил отца. Он, поп, и выдал убедительные документы.

Угодил отец после этого в преподаватели оперативнотактического искусства на Высших кавалерийских курсах в Новочеркасске. Обратно в дивизию его уже не послали.

Они, командиры, называли это "ссылкой"...

Как Генеральный секретарь ВКП(б) и глава правительства, Сталин несет ответственность за все, что присходило в стране в тех нелегких условиях, но разделить с ним эту ответственность следует всем: и Политбюро, и ЦК партии, и правительству, и органам НКВД.

Меры к повышению боеготовности войск принимались, и немалые. Войска Юго-Западного фронта (заблаговременно созданного) сумели занять УРы (укрепленные районы).

Мой отец, в ту пору командующий 6-й армией, разъяснял мне: чтобы быстро, по тревоге, занять УРы, войска должны быть обучены, действовать по минутам - и решительно!

Историки в свое время отметят, что командующие 5, 6, 26-й армиями были соратниками Г. К. Жукова, и боевая готовность этих войск была на должном уровне.

Да, Евгений Аронович Долматовский, автор "Зеленой брамы", совершил гражданский подвиг, поведав суровую правду о гибели наших 6-й и 12-й армий в 1941 году под Уманью. Поведал с высоких позиций, не опустился до уровня обывателя.

За две недели до смерти отца у меня с ним был тяжелый разговор. Он сказал: "Я очень жалею, что правду о гибели 6-й армии народ наш никогда не узнает. Я, как командующий, никаких претензий к красноармейцам и командирам не имею - они дрались героически и свой долг выполнили до конца. Я хотел бы, чтобы память о них осталась в народе".

Я горячо доказывал отцу, что придет время, найдутся те, кто поведает правду. Е. Долматовский первым сказал эту правду, и жаль, что отец не дожил до этого дня.

После освобождения из плена и прохождения госпроверки приказом Сталина от 31 декабря 1945 года отцу и его боевым товарищам были восстановлены генеральские звания, годы плена засчитали как службу в Красной Армии, возвратили все ордена. Судьба же командующего 12-й армией генерала Понеделина оказалась после госпроверки трагической... [См.: Симонов К.. Уроки правды. - Наука и жизнь, 1988, No 4, с. 16 - 25]

22 июня 1987 г.

А. Гланц, переводчик, 40 лет,

г. Горловка Донецкой обл.

ПОБЕДА НАД СТРАХОМ

Мы много говорим об ущербе, который принесли обществу сталинские репрессии. Называем цифры репрессированных, тысячи известных и миллионы неизвестных имен. Но никакие цифры не передадут точного количества людей, не убитых, а контуженных ударной волной сталинизма, волной страха, отчуждения, трусости, растления человеческих душ. Эта ударная волна не только искалечила души современников Сталина. Она продолжает уродовать судьбы по сей день, подобно атомной бомбе Хиросимы, жертвы которой умирают уже в третьем-четвертом поколении.

И. Эренбург пишет в мемуарах о самоубийстве военного журналиста генерал-майора М. Р. Галактионова. Он был контужен "ударной волной ежовщины"; застрелился после пресс-конференции, на которой американские журналисты задали ему вопрос: "Может ли советский журналист потребовать отставки Сталина и замены его хотя бы Молотовым или Литвиновым?" Страшно было не только отвечать - страшно было слышать это...

Надежда Мандельштам вспоминает, как знакомые при встрече с ней и с опальным мужем перебегали на другую сторону улицы. Точно такой же случай запомнился и мне в детстве. В 1952 году мне было пять лет, и я помню, как из нашего дома исчез сосед-шофер дядя Володя. Впоследствии оказалось, что он, будучи за городом, попал в автокатастрофу, был несколько дней без сознания. Документов при нем не было, и личность его долго не могли установить, а когда установили, то не сразу сообщили семье о случившемся. За неделю или полторы, которые он отсутствовал, среди соседей пронесся слух, что его "забрали органы".

И этого было достаточно, чтобы соседи подвергли остракизму его семью. При встрече с его женой соседи перебегали на другую сторону улицы. Соседка, ребенка которой спасла жена Володи во время сердечного приступа, захлопнула дверь перед ее носом. Соседские дети кидали камни в ее детей и обзывали "немцами". Я сначала не хотел этого делать, но сладкий яд безнаказанной травли сидит в каждом из нас. Я уже нагнулся за камнем, я уже кричал, но мать схватила меня за руку.

В 1971 году я приехал в гости к своему дяде, подполковнику медицинской службы, кандидату медицинских наук.

Черт меня дернул упомянуть за столом, что у меня с собой стихи, которые редакторы в моем городе не публикуют и которые я хочу показать редакторам в его городе. Но первым "редактором" стал дядя: "Я с тобой буду говорить об этих стихах по стандартам тридцать седьмого года. Вот этот стих - 10 лет, за этот - 15, а за этот - 25..." Я пытался объяснить, что неопубликованные стихи - не значит запрещенные. Но куда там!..

В 1978 году инструктор Горловского ГК КПУ вызвал секретаря общества книголюбов Людмилу Ильиничну Светлицу: "На вечере, посвященном футуристам, ваш подопечный Гланц читал антисоветских поэтов". - "Что вы, каких антисоветских? Он читал Маяковского и Пастернака!" - "Пастернак антисоветский поэт". - "Но, позвольте, его ведь печатают!" Тогда инструктор торжествующе показал ей свой текстовой анализ вечера: оказывается, два стихотворения Пастернака - "Гамлет" и "Август", которые я читал на вечере, к 1978 году еще не были опубликованы (их напечатали в

1980-м).

Вернусь к эпизоду, с которого начал свое письмо. Когда Володя возвратился, самое страшное, на мой взгляд, заключалось в том, что ни он, ни жена на соседей нисколько не обиделись. Они восприняли их поведение как совершенно нормальное, само собой разумеющееся. Они бы, наверно, и сами так поступили, если б это случилось с кем-то другим.

Самое страшное в тоталитарных диктатурах - даже не убийство, а растление душ. Самое страшное - не тогда, когда за человеком приходят ночью и уводят в ночь. Самое страшное - когда при солнечном свете его друзья перебегают на другую сторону улицы.

Страшно, когда из библиотек изымают книги опальных авторов. Но еще страшнее, когда человек в собственной квартире тайком уничтожает эти книги. Помните слова Фадеева по поводу санкционированного им временного изъятия романа Эренбурга "Падение Парижа"? "Я проявил политическую перестраховку в лучшем смысле этого слова", Что же говорить о худшем смысле этого слова - "перестраховка", корень в котором все тот же "страх"?

Волна страха и ненависти могла бы и приутихнуть за 34 года, прошедшие после смерти Сталина. Но затухнуть ей не давали и те, кто заставлял писать покаянные "объяснительные", и те, кто их писал, черня друзей и выгораживая себя.

Сталинизм не победишь одним изъятием портретов и переименованием городов. Сталинизм - это прежде всего страх. Страх перед начальством, перед неверными друзьями, перед самим собой. И когда умрет страх, умрет и сталинизм. Победа над страхом - самое важное в искоренении ошибок прошлого.

22 июня 1987 г.

А. П. Охрименко, журналист,

65 лет, г. Москва

ЧИСТЫЙ ПЕРЕУЛОК,

ЧЕРНЫЕ РАССВЕТЫ

Рано утром меня разбудил резкий звук - у подъезда нашего дома затормозила машина.

Из-за шкафа, где стояла моя постель, я услышал, как встал и подошел к окну отец. Тогда, в 1938 году, по нашему Чистому переулку, что идет от Кропоткинской улицы к Арбату, машины ходили редко, а если останавливались у какого-нибудь дома, значит, за кем-то приехали. И каждый раз, когда на рассвете машина оказывалась у нашего подъезда, отец подходил к окну...

Вот и сегодня он стоял у окна. Прошло несколько минут. О чем думал? Об этом я узнал от него позже, когда волна арестов пошла на убыль, году в сороковом.

Глядя в окно, отец слово в слово мысленно повторял записку В. И. Ленина, сыгравшую важнейшую роль в его жизни. Она была адресована "тт. Енукидзе, Л. Б. Каменеву, Е. Д. Стасовой" [Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 83 - 84.] В записке после фамилий адресатов говорилось:

"Очень прошу устроить помощь, одежду, квартиру, продовольствие, подателю, тов. Петру Охрименко, Если будут трудности того или иного рода при оказании помощи, очень прошу созвониться со мной.

12X1.1919

В. Ульянов (Ленин)".

Впоследствии в своих опубликованных воспоминаниях отец писал: "С этой запиской я обратился во ВЦИК, к А. С. Енукидзе. Встреча с ним в Кремле осталась в моей памяти навсегда. Крупный, широкоплечий, большого роста, по виду суровый и неприступный, он оказался очень чутким человеком. С каким вниманием, можно сказать благоговением, читал он записку Ленина, с какой теплотой произносил имя вождя!" [Охрименко П. Воспоминания о В. И. Ленине. - В. И. Ленин в воспоминаниях писателей. М., 1980, с. 198].

А. С. Енукидзе расспросил отца об истории получения этой записки. А история была непростая. Отец, секретарь исполкома Мелитопольского уездного Совета, летом 1919 года вместе с другими партийными и советскими работниками при наступлении частей Деникина, уже занявших подступы к Мелитополю, переправился на другой берег Днепра и спустя некоторое время оказался в голодной Москве.

Приют он нашел в семье сестры жены, но чувствовал, что он в тягость ведь у него не было работы, а значит, и пайка...

Отец хорошо знал английский язык - после революции 1905 года, в которой он участвовал, эмигрировал в Америку, где прожил несколько лет. И теперь решил попробовать свои силы в переводе с английского художественной литературы. Он перевел стихотворение Эдварда Карпентера "Англия, восстань!" и 6 ноября 1919 года принес его в "Правду". Там он встретил Марию Ильиничну Ульянову, секретаря редакции, которая, узнав о цели его прихода, привела отца к редакторам Н. Л. Мещерякову и А. А. Сольцу. После того как отец по их просьбе вслух прочел стихотворение, Мещеряков позвонил выпускающему и спросил, непоздно ли сдать в набор стихи для завтрашнего праздничного номера. Оказалось, что непоздно, хотя было уже около пяти часов вечера.

И на следующий день, 7 ноября, когда отмечалась вторая годовщина Октября, это стихотворение было напечатано в "Правде", рядом со статьей В. И. Ленина.

Теперь, в 1938 году, уже были арестованы и Енукидзе, и Каменев, в опале Сольц...

А еще отец вспоминал встречу в коридоре здания Коминтерна, где вскоре после ленинской записки стал работать переводчиком. Шедший ему навстречу человек в кожаной тужурке остановился, поздоровался и сказал:

- Петр Федорович, а что вы в партию не вступаете?

Отец ответил, что не считает себя достаточно подготовленным, так как много лет является последователем учения Льва Толстого и лишь не так давно занялся изучением марксизма, трудов В. И. Ленина.

Собеседник рассмеялся:

- Все мы очень почитаем великого Льва Николаевича, хотя и не согласны с его теорией непротивления злу насилнем. А марксизм доучите потом впрочем, доучить его до конца невозможно, - у марксизма нет конца! Вступайте, вступайте, Петр Федорович, я вам рекомендацию дам.

Этим человеком, который быстрой походкой удалялся по коридору, был Николай Иванович Бухарин.

Легко понять, какая судьба ожидала отца, вступи оп тогда в партию. Слишком уж подозрительно по тем временам было такое стечение обстоятельств. Жил в Америке...

знаком с Енукидзе... "проник" в Коминтерн... а в партию его рекомендовал Бухарин. Яснее ясного - агент иностранной разведки, контрреволюционер, враг народа.

Вот о чем думал, стоя порой у ночного окна большой, в тридцать метров, комнаты с балконом в доме No 6 по Чистому переулку, он, член Союза писателей со дня его основания (членский билет был подписан А. М. Горьким), переводчик с английского, Петр Федорович Охрименко...

Стоял он до тех пор, пока из подъезда не вышли четыре человека. Отец узнал только одного, остальные ему, понятно, были незнакомы. А знакомым был наш сосед по лестничной площадке архитектор Никита Петрович Налетов.

Его семья занимала две комнаты в общей квартире. В свое время их предложили отцу (для начала А. С. Енукидзе выдал ему ордер в общежитие ВЦИК на Воздвиженке). Отец сказал, что ему хватит и одной. А Никита Петрович с женой, больной пороком сердца, почти не встававшей с постели, поселился на той жилплощади, от которой отказался отец. Примерно через год после ареста Никиту Петровича освободили, но из тюрьмы он вернулся совсем больной, все время кашлял и вскоре умер.

И в нашей квартире был арест - увезли Яна Яновича Чукана, латыша, участника революции и гражданской войны. Ян Янович, добродушный и, несомненно, честнейший человек, коммунист, работал в Гознаке - ему было поручено, в частности, сжигать пришедшие в ветхость деньги. Жене, которая узнавала о судьбе мужа, сказали, что Ян Янович арестован за то, что часть этих денег присваивал. Тогда была и такая практика - выдуманный предлог для ареста.

Яна Яновича мы больше не видели.

А этажом ниже жил зубной врач Шапиро - тот самый, что упоминается в романе А. Рыбакова "Дети Арбата".

Помните эпизод, как к Сталину в Сочи приезжал зубной врач Липлан? Ему Сталин как-то сказал: "У вас руки более ласковые, чем у Шапиро". Семья Шапиро - единственная в нашем доме - занимала отдельную квартиру. Самого Шапиро - небольшого роста, кругленького, черненького - я не раз встречал на лестнице. Он почти всегда ходил пешком с небольшим докторским чемоданчиком. А иногда ему подавали машину - это означало, что он поехал лечить зубы кому-нибудь из очень высокого начальства. Никто не знал, что он врачевал самого Сталина.

Арестовали Шапиро в 1937 году - во всяком случае, до моего призыва в армию, а я ушел добровольцем в январе 1942-го, - он домой не вернулся.

Так было в доме - одном из многих московских домов, где исчезали люди. Не в таком, конечно, количестве как в трифоновском "Доме на набережной", но тоже немало...

И то же самое было в школе. Появилось страшное слово "репрессии", которого мы, ребята, раньше и не слыхали.

Узнавали: то у одного, то у другого нашего товарища по классу репрессирован отец, иногда мать, а часто и оба родителя. А в школе на уроках пения пели:

Границы Союза Советов

Закрыл он от воронов черных,

Одел их бетоном и камнем

И залил чугунным литьем.

Споем же, товарищи, песню

О самом великом дозорном,

Который все видит и слышит,

О Сталине песню споем.

(Слова М. Исаковского)

Однажды вечером (по-моему, это было в 1939 году) к нам зашел младший брат отца Иван Федорович, в то время заместитель наркома заготовок. У братьев не было секретов друг от друга. (А в те мрачные годы нередко случалось наоборот.)

Едва войдя в комнату, Иван Федорович сказал полушепотом:

- Петя, вчера я был у товарища Сталина!

Волнуясь, он стал рассказывать. Нарком заготовок (не помню его фамилию) был в командировке, Иван Федорович оставался за него. Накануне, часов в двенадцать, ему позвонил Поскребышев и сказал, что к четырем часам он должен быть у товарища Сталина.

Когда Иван Федорович вошел в приемную, за столом сидел Поскребышев, а на одном из кресел, стоявших вдоль стены, - А. И. Микоян.

Прошел час. Из кабинета Сталина никто не выходил, но Поскребышев пригласил зайти Микояна. Минут через пять Микоян вышел, попрощался и ушел. Спустя еще пять минут Ивана Федоровича пригласили в кабинет.

Когда Иван Федорович вошел к Сталину, тот, расхаживая по кабинету, курил трубку. Потом спросил:

- А как у нас в этом году с просом, товарищ Охрнменко?

Замнаркома опешил. Он ожидал вопроса о более важных культурах - о ржи, пшенице, о заготовках мяса, молока... А о просе у него не было никаких сведении... Но разве скажешь об этом Сталину? И Иван Федорович, какую-то секунду помедлив, вымолвил:

- Урожай проса у нас в этом году будет выше, чем в прошлом, товарищ Сталин!

Сказал... и испугался. А если спросит, какой урожай был в прошлом и какой ожидается в этом? Но Сталин не спросил. Он раскурил потухшую трубку и сказал:

- Что ж, это хорошо. Вы свободны, товарищ Охрименко.

- Я так и не понял, - закончил свой рассказ Иван Федорович, - зачем он меня вызывал? По сути дела, я ему ничего не сказал. И почему он не спросил ни о чем другом?

Ни о хлебе, ни о мясе? Почему просо?

Действительно, если вдуматься - может ли руководитель государства вызвать человека, заменяющего наркома, чтобы задать ему один-единственный второстепенный вопрос по работе отрасли? Допустим, может. Но ведь вождь удовлетворился ничего не значащим ответом... Очевидно, он привык играть роль "самого великого дозорного, который все видит и слышит", вплоть до того, как произрастает просо.

А потом в моей жизни были минуты, когда нашей брошенной под Ржев курсантской роте кричали командиры:

"За Родину! За Сталина!" И мы поднимались в атаку...

И были другие минуты, когда после ранения на подступах к Ржеву и окончания курсов младших лейтенантов Калининского фронта я принял взвод и сам не раз кричал эти же слева...

Война сместила многие понятия. Куда-то в глубины сознания перешли и фигура отца у рассветных окон Чистого переулка, и рассказ Ивана Федоровича, и страшное слово "репрессии". А остались ежедневно повторяемые славословия в газетах, в книгах, на политзанятиях. И этот крик перед атакой... Как все произошло? Подобные мысли не раз впоследствии приходили ко мне. Я понимал, сам видел, сколько горя принесли Сталин и его холопы народу, а ведь тоже кричал.

Так, уничтожая одних, запугивая других, сталинизм сделал еще одно, можно сказать, глобальное зло - раздвоил души большинства людей, которые думали одно, говорили другое, а делали третье. И это не кончилось со смертью Сталина, а прочно засело в обществе. Подтверждений тому было очень много - и в 50-е, и в 60-е годы, и позднее.

...Когда Сталин умер, я позвонил Михаилу Аркадьевичу Светлову, с которым был хорошо знаком, если не сказать - дружен. Я сказал: "Какая тяжелая потеря!" А Михаил Аркадьевич со свойственной ему иронией ответил: "Я еще не вполне оценил степень ее тяжести. Приезжайте, поговорим".

Мы долго разговаривали в тот вечер. Светлов рассказывал о годах репрессий, о потере друзей, в чьей преданности делу революции, честности и порядочности он был уверен. А я рассказал ему то, что написано выше.

- Об этом надо писать, - сказал Светлов. - Жаль, что нельзя, - и добавил: - Пока...

Жизнь показала: это "пока" оказалось пророческим.

23 июня 1987 г.

Н. М. Воронкин, ветеран партии,

войны и труда, г. Одесса

О "БЕЛЫХ ПЯТНАХ"

ИСТОРИИ

В Ваших публикациях я усматриваю начало большой работы по восстановлению исторической правды. Да, в нашей небольшой, но емкой истории Советского государства (всего 70 лет) очень много "белых пятен", и, чем быстрее мы их заполним на карте памяти, тем лучше.

Мы воспитывались в эпоху, когда все, что ни делалось партией и народом, приписывалось одному Сталину. Его обожествление дошло до абсурда. Сталин гений по всем вопросам политики, экономики, философии, дипломатии, военного дела, истории, языкознания и т. д. Он не спал, а думал только о нас, "винтиках" социализма. Какие только ему при жизни не пели дифирамбы!..

Мне посчастливилось выжить, несмотря на участие в пяти военно-морских десантах в тыл врага, при которых, как правило, три четверти участников погибало. В первом, в районе Одессы осенью 1941 года, никто из матросов не кричал "За Родину, за Сталина!", но зато, находясь под легким градусом от "наркомовской нормы", благим матом орали про бога, его мать пресвятую богородицу и всех боженят... А вот под Керчью и Новороссийском нет-нет да и были лозунги "За Родину! За Сталина!". Но кто и почему их кричал?

Перед высадкой приходил офицер из политотдела и собирал агитаторов, с каждого катера или мотобота по два человека, объяснял им обстановку, задачи десанта:

- Вам лично при подходе к берегу выброситься первыми с лозунгом "За Родину! За Сталина!" и увлечь за собой остальных...

Но и тут "бог" был рядом со Сталиным. Под Новороссийском мы уже строем подписывали клятву лично Великому Сталину, написанную и присланную сверху.

Стоит ли восстанавливать памятники Сталину? Давайте положим на весы истории великое и злое, совершенное им.

Великое мы знаем, а злое?

Ликвидация оппозиций. Сколько расстреляно и репрессировано? "Белое пятно"! И все ли они были заядлые враги Советской власти? Не верю!

Перегибы коллективизации. Сколько погибло тогда крестьян? Черчилль называет миллионы. Но Черчилль наш ярый враг, я ему не верю, а наша научная статистика что дает? "Белое пятно". А сколько жертв унес голод в 1932 - 1933 годах? Тоже "белое пятно".

После убийства С. М. Кирова сколько репрессировано?

"Белое пятно". В 1937 году самоубийство любимца партии Серго Орджоникидзе. "Белое пятно"...

Сталин лично ответствен за трагедию участников обороны Севастополя. Когда уже было ясно, что город не удержать, Военный совет Черноморского флота внес в Ставку предложение - все крупные и быстроходные корабли флота, от линкора "Парижская коммуна" до базового тральщика, бросить на эвакуацию участников обороны. Используя опыт эвакуации Одессы, вывезти в кавказские порты героических участников обороны Севастополя. Потери на переходе возможны, но основная часть личного состава достигнет портов Кавказа. Сталин не. разрешил использовать для эвакуации флот, а вместо этого прислал послание, прославляющее участников обороны, и поставил их героизм в пример всей Красной Армии. Сколько их, настоящих героев, осталось там, на мысе Херсонес? "Белое пятно"... (Немцы, захлебываясь от восторга, сообщали: более ста тысяч!)

Сталин при его железном характере был человеком настроения. Когда в мае 1942 года рухнул Крымский фронт по вине Мехлиса, он его не расстрелял, как генерала Павлова, а, понизив в звании и должности, направил членом Военного совета фронта, где тот с успехом "съел" пару командующих армиями, в том числе прославленного полководца И. Е. Петрова, героя обороны Одессы, Севастополя, Новороссийска. Сохранив Крымский фронт, мы вышли бы к Перекопу и не оставили бы Севастополь...

Послевоенные годы. Борьба с "космополитами". Сколько ученых и деятелей искусства унесла эта борьба? Ленинградское дело. Расстреляны председатель Госплана Вознесенский, секретари Ленинградского обкома и горкома Кузнецов и Попков. А сколько репрессировано в связи с этим надуманным делом? "Белое пятно"!

А что было сделано с десятками и сотнями тысяч военнопленных, вышедших из окружения, и даже с частью партизан? Все они по возвращении на Родину обязаны были пройти проверку в сибирских лагерях... Сколько же пришлось морально пережить всем этим "врагам народа", их женам, детям, военнопленным, исключенным из комсомола, не принятым в институты, пока смерть "Хозяина" не сняла с них табу! Через 20 лет перед ними официально извинятся...

Сталин не мог знать поименно репрессированных секретарей райкомов, директоров заводов, командиров полков.

Но маршалов Тухачевского, Блюхера, Егорова, командующих особыми округами Якира и Уборевича, государственных и политических деятелей Бубнова, Чубаря, Косиора, Постышева и сотни других он знал лично, назначал на должности, встречался с ними, они служили ему не за страх, а за совесть. И погибли - за что?

Кто смоет кровь безвинно погибших?

Сейчас опубликованы "Новое назначение" А. Бека, "Дети Арбата" А. Рыбакова. В этом я тоже усматриваю начало восстановления исторической правды.

Мне кажется, в личности Сталина соединились воедино великое и злое. Чего больше? Ответит История! Перед нами прошли эпохи Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева... И только к одному имени - Владимира Ильича Ленина ничто не пристало, потому что он был действительно гениальным вождем и Человеком.

Так что, вы спросите, все годы, пока руководил партией и страной Сталин, были одни неудачи и все было плохо?

Категорически отвечаю: нет! Мы достигли больших успехов, от сохи шагнули в космос. Но послушайся партия великого Ленина в 20-е годы переместить Сталина с должности генсека, - мы бы имели гораздо большие успех.и и уж конечно таких многомиллионных жертв от репрессий не понесли бы.

Ворошить прошлое - не очень благодарное дело. Но Вы подняли этот вопрос, а мне надоело молчать. Верю, что теперь, в условиях гласности, Вы опубликуете эти строки.

24 июня 1987 г.

В. Н. Юдин, рабочий завода

имени Войтовича, г. Москва

КАК Я КОНФИСКОВАЛ

ХУТОР

Мне 60 лет. Юнгой, добровольцу из блокадного Ленинграда начал свой путь на Балтике. В конце 1946 года я как "опытный воин" с большим флотским званием - старшина 1-й статьи (младенец по знанию жизни с 19-летним "огромным" опытом) - был направлен с боевых катеров на берег обучать новобранцев в качестве старшего инструктора. Отлично справлялся с этим делом. Если бы в то время я услышал что-либо плохое о Сталине, то шлепнул бы любого на месте.

В 1948 году осенью меня, моего друга, такого же старшину, и лейтенанта, начальника клуба части, вызвали к начальнику и сказали, что мы отправляемся на задание. Приказали взять личное оружие. Поздним вечером мы прибыли в офицерский клуб порта Лиепая, где было битком таких же, как мы, из разных частей флота. Перед нами выступил министр МГБ Латвии и сказал следующее:

"Республика взяла обязательство перед товарищем Сталиным к 15 октября выполнить хлебопоставки, а кулаки и их волки-айсарги срывают их. Вы отправляетесь на места для оказания помощи партийным и советским органам в выполнении плана сдачи сельхозпродуктов. Заслушайте приказ командующего флотом и получите мандаты!"

Взревели моторы студебеккеров, и мы покатили в ночь.

Нам достался Елгавский уезд - 128 хуторов. Наутро прибыли на место. "Советской властью" в волости оказался старый социал-демократ, бывший батрак, ничего не смысливший в политике. Опасаясь за нас, он предложил нам постой у "новоземельцев" (переселенцев). Куда там! "Кто самые богатые ставь туда! Только в логово врага!" Как потом выяснилось, за неделю до этого на пороге магазина нахально, средь бела дня, "лесные братья", айсарги, застрелили единственного милиционера. Конфисковав себе пролетку, мы и вместе, и поодиночке носились по хуторам, выполняя приказ. Никто не сопротивлялся, хотя оружие было наготове. Самая большая трудность заключалась в том, что на весь обширный район был один-разъединственный паровой локомобиль, медный, с длинным приводным ремнем, питавшийся соломой. От хутора к хутору его доставляла упряжка, из 12 лошадей. "Давай! Давай!" - погоняли мы. Все соседи по традиции съезжались на помощь. Порой закрадывались сомнения, как это я, идейный комсомолец, большевик, вкалываю у молотилки вместе с кулацкими дочками, но тут же я утешал себя, что и "новоземельцы" работают рядом, и вкалываем мы, стараясь выполнить задание.

Однажды вечером, просматривая квитанции о сдаче хлеба, предъявленные хозяевами, я с негодованием обнаружил, что один хутор, километрах в десяти, уже два года не выполняет поставок и много задолжал. Утром, кипя от гнева, я гнал коня на этот хутор. Плачущая старая женщина, одна лошадь и испуганный 17-летний парнишка несколько меня обескуражили. Осмотрев невозделанные поля, неухоженную и разоряющуюся усадьбу, я понял, что 5 тонн зерна, 8 тысяч денег (такова была норма), не говоря уже о молоке, яйцах и шерсти, здесь не возьмешь. Но... как поют в песне, "сомненья прочь, уходит в ночь отдельный десятый наш десантный батальон". Сомненья прочь. Тут же я конфисковал хутор, а старую женщину-кулачку и ее сына с каким-то тряпьем на ее лошади и единственной телеге отправил на станцию Елгава, где формировали из "сопротивляющихся"

эшелон для "выполнения обязательств" уже в других местах.

Вечером в субботу я плясал "линду" в сельском Народном доме с крестьянами. Задание и обязательство по волости были выполнены точно и в срок. Повзрослев и вспоминая этот эпизод среди многих других, невольно задаешь себе вопросы: "А почему именно к 15 октября?" При одномто молотильном локомобиле, да и железнодорожный перегруз... "А почему конфисковать и отправить?" Куда ей обработать такие поля с одним конем да малолетним парнишкой! И понимаешь. Чтобы отрапортовать карьеристам:

"Товарищ Сталин, к празднику 7 ноября задание выполнено!"

Вы спросите, почему я "кипел от гнева"? Невыполнение указаний тов. Сталина я считал святотатством и всякое сопротивление подавлял безжалостно. Оценивая прошлое, в котором я принимал участие, жил, трудился, я теперь думаю так. Если взвесить на весах хорошее в деятельности и жизни И. В. Сталина на одном лотке и плохое - на другом, то черный, плохой лоток перетянет. И этот урок должны знать все строители будущего, идейные революционеры-коммунисты и весь советский народ. Сталин виновен и в тех жертвах, которые мы сейчас несем, и в перерожденцах, воспитанных его деятельностью.

25 июня 1987 г.

Следующие ниже письма связаны с публикацией в газете "Социалистическая индустрия" полемических заметок известного советского писателя Ивана Стаднюка в связи с моей перепиской с водителем И. Карасевым. Заметки вызвали приток новых писем в редакцию, их авторы выражают не только собственную точку зрения на конкретные проблемы, поднятые И. Стаднюком, но и затрагивают важную сегодня нравственную тему - о культуре дискуссий как неотъемлемой части процесса демократизации нашего общества.

Иван Стаднюк

ПРАВО НА ПОИСК ИСТИНЫ

В вашем ответе на письмо водителя И. Карасева вы утверждаете, что "суровая кара, нравственная справедливость расстрелов обосновывается у И. Стаднюка и в разговоре Сталина с Б. М. Шапошниковым", имея в виду мой роман "Война". Обвинение тяжкое, несправедливое, ничего общего не имеющее ни с тем, что пишется в моем романе, ни с моим личным отношением к трагической судьбе, постигшей командование Западного фронта во главе с генералом армии Д. Г. Павловым в июле 1941 года.

Я, как и вы, считаю, что не было необходимости прибегать к столь крайней мере наказания большой группы генералов и офицеров, которые бы, полагаю, во время войны, пусть даже пониженные в воинских званиях, могли принести немало пользы.

Присутствие в романе "Война" Д. Г. Павлова и его соратников, их трагическая судьба как раз и позволяют в какой-то мере осмыслить читателю атмосферу того тяжкого для нашего государства времени. Что же касается самих событий, то в главном я ни в чем не отступил от представленных мне документов. Д. Г. Павлова действительно пытались обвинить в сговоре с врагом, он мужественно переносил допросы, доказывая абсурдность таких обвинений, но в то же время признавая, "что в преддверии войны он, как командующий округом, не сделал многого из того, что обязан был сделать", имея в виду, например, то, что перед самым началом вражеской агрессии вся зенитная артиллерия округа была собрана на полигоне восточнее Минска, наземная - в лагерях в районе Минска, несвоевременный сбор саперов, неподтянутость войск к местам дислокации и многое другое. И все-таки Д. Г. Павлова вынудили подписать обвинения даже куда более страшные, чем те, которые были предъявлены ему на судебном процессе, и допрашивавший его следователь, видимо сам не веря в них, сделал примечание к протоколу дознания: "Павлов подписал протокол допроса в невменяемом состоянии".

Как известно, Д. Г. Павлов и его соратники были преданы суду военного трибунала по предложению приехавшего в Касню 2 июля 1941 года Мехлиса и решению нового Военного совета Западного фронта. Получил ли такое поручение Мехлис от Сталина, не знаю. Арестован Д. Г. Павлов был 4 июля 1941 года в местечке Довск оперативной группой, которую возглавлял начальник управления контрразведки Красной Армии А. Н. Михеев, в составе группы были адъютант Мехлиса и капитан госбезопасности И. Г. Гойко (сейчас полковник запаса, живет в Одессе). У меня хранятся письменные свидетельства И. Г. Гойко (он составлял акт изъятия у Д. Г. Павлова документов, оружия, наград и пр.

и записал реакцию Павлова на свой арест), первого члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта А. Я. Фоминых, которого Мехлис изгнал с командного пункта фронта.

Эти и другие документы в свое время я консультировал в разных компетентных инстанциях, в том числе и у главного военного прокурора Советской Армии генерал-полковника юстиции А. Г. Горного.

Но дело даже не в подробностях. Ведь надо уметь читать художественное произведение, надо помнить, что каждый писатель имеет право на поиск истины. Неужели вы, уважаемый товарищ академик, не поняли позицию автора романа "Война" по отношению к судьбе Д. Г. Павлова хотя бы из такого диалога Сталина и Шапошникова:

"... - Скажите, пожалуйста, почему в адресованной мне телеграмме от седьмого июля об аресте и предании суду бывших руководителей Западного фронта рядом с подписями Симошенко, Мехлиса, Ворошилова и Буденного я не увидел вашей подписи? - спросил Сталин.

- Когда подобный документ подписывают коллективно, значит, каждый в отдельности в чем-то сомневается... - ответил Шапошников.

- А вы разве сомневаетесь в правильности этого шага? - спросил Сталин.

- Нет, я не сомневаюсь. Трагедия генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Клыча, Коробкова... меркнет на фоне трагедии десятков и десятков тысяч людей, погибших или оказавшихся в плену у немцев.

- А потеря территории, а уничтожение нашей авиации, а захват фашистами наших складов?! - Сталин смотрел на маршала с холодным прищуром глаз".

И далее:

" - А нельзя ли вернуть в армию нескольких талантливых людей... репрессированных или отстраненных, как я убежден, по недоразумению? Они могли бы сейчас командовать армиями..." (Это слова Шапошникова.)

" - Назовите нам бывших военных, за которых вы можете поручиться...

- Я мог поручиться за тех и за таких, какими знал их до ареста, - с непроизвольной отчужденностью ответил Борис Михайлович".

Разве из этого диалога нельзя понять внутреннее состояние маршала Шапошникова, оказавшегося один на один со всеми членами Политбюро? Что же касается формулировки обвинения, предъявленного Д. Г. Павлову на следствии, то я точно процитировал его из документа и даже взял в кавычки.

Сам же я считаю, что генерал армии Д. Г. Павлов, будучи прекрасным командиром танкового соединения (это он доказал в Испании и в финскую войну), еще не был готов по глубине необходимых знаний возглавить крупнейший военный округ, а потом фронт и не справился с возложенными на него задачами.

Что же касается Мехлиса как политического деятеля, то он волен был в своих суждениях. Однозначно относиться к нему тоже будет несправедливо.

Я получил многие тысячи откликов на роман "Война", отмеченный в 1983 году Государственной премией СССР, много раз изданный у нас и за рубежом. Встречались среди этих откликов и критические замечания. Но такого обвинения, какое предъявили вы мне, товарищ академик, я еще не встречал. Более того, еще в 1962 году мной опубликована первая книга романа "Люди не ангелы", в которой я в меру своих сил, но с полной категоричностью осудил необоснованные репрессии, а также перегибы и ошибки, допущенные при коллективизации и раскулачивании. В написании романа я основывался на том, что в моем родном селе Кордышивка на Виннитчине был репрессирован каждый восьмой крестьянин, в том числе и немало моих родственников, за что я в 1938 году был изгнан из Краснодарского пехотного училища. Мне ли быть сторонником репрессий и расстрелов?.. Более того, в первой книге романа "Война" я написал главу, в которой попытался, опираясь на бытовавшую тогда версию, изобразить, как фашистская разведка, обнаружив у себя чешского агента, подсунула ему сфабрикованные документы о якобы существующем заговоре среди высшего командования Красной Армии. Документ через Прагу будто бы попал в Москву и явился поводом для арестов...

При публикации книги (гранки ее у меня хранятся) глава была изъята, и мне дали объяснение: "Все это блеф". А после вашего, товарищ академик, выступления в "Социалистической индустрии" я уже не знаю, где правда, а где неправда. Сейчас, в наступившую пору гласности, надо бы, чтоб восторжествовала истина во всем, пора открыть архивы и дать возможность всем пишущим узнать, кто был кто, и понять взаимосвязи самых разных событий.

Далее замечу, что в своем ответе на письмо шофера И. Карасева именно вы стараетесь переиначивать историю и свои прежние верования. Для начала остановлюсь на ваших суждениях по поводу фронтового боевого клича "За Родину, за Сталина!". Хотите ли вы того или нет, но был такой клич - всю войну. В приграничных боях, а затем под Ярцево я, тогда младший политрук, тоже не один раз ходил в штыковые атаки именно с этим боевым лозунгом, конечно же не думая, что иду почти на верную смерть во имя только одного человека - Сталина. Родина, партия, народ, ленинские идеи, свобода родной земли - вот что звучало тогда в боевых возгласах советских воинов. Поднимите фронтовые, да и центральные газеты военной поры, и вы убедитесь в этом. И уж совсем "ненаучно" утверждать, как вы это делаете, что "широкому бытованию легенды о формуле "За Родину, за Сталина!" способствовали и письма командования вдовам погибших". Легенда о формуле?! Как это понять? Как воспринять такую нелепость народу, который еще не выплакал всех слез по своим тяжким утратам в войне? Для меня лично в ваших словах звучит кощунство по отношению к миллионам павших в боях за Родину, и, уверен, не только для меня, тем более что в своей брошюре "У стен Сталинграда" (Воениздат, 1952) и вы писали, что борьбе на Волге (цитирую) "были подчинены все многообразные формы агитационно-пропагандистской работы...

"Вперед, за Родину, за Сталина!" - эти лозунги были вывешены в блиндажах, печатались в листовках..." (с. 43).

В ответе водителю И. Карасеву вы пишете: "...все успехи, достигнутые партией и народом, неправильно связывать с именем Сталина, приписывая ему качества "гениального вождя народов", "великого полководца". По моему убеждению, - продолжаете вы, - Сталин не был ни гениальным вождем, ни великим полководцем".

Позвольте усомниться в ваших убеждениях. В упомянутой выше брошюре именно вы писали на с. 107: "В ходе этого сражения Советская Армия, возглавляемая гениальным полководцем и великим вождем И. В. Сталиным, проявила высокие политико-моральные и боевые качества".

В журнале "Вопросы истории" No 5 за 1950 год вы утверждали: "И. В. Сталин, возглавивший вооруженную борьбу советского народа против фашизма, своим мудрым и твердым руководством обеспечил разгром врага под Сталинградом". "В этой же битве, - утверждаете вы далее, - выявилась несокрушимая мощь Вооруженных Сил СССР, превосходство сталинской военной науки и военного искусства и полководческий гений И. В. Сталина". И далее:

"В ходе этого сражения Советская Армия, возглавляемая гениальным полководцем и великим вождем И. В. Сталиным, проявила..." И т. д.

Таких и подобных утверждений полно во всех ваших "научных" трудах прошлого, вплоть до брошюры "Поражение вермахта под Москвой", изданной в 1981 году "Московским рабочим".

Как после всего этого можно именовать вашу "научную"

деятельность и совместима ли она с высоким званием академика? И как нам в свете ваших сегодняшних оценок Сталина относиться к его военно-деловым и политическим качествам, проявленным в период Отечественной войны, о которых написано во многих книгах мемуарной литературы, в том числе Жукова, Василевского, Мерецкова, Штеменко, Кузнецова, Шахурина и многих других, а также и зарубежных деятелей, например У. Черчилля, Гарри Гопкинса, Гарримана...

Читая эти книги, я при этом не забываю об известных решениях партии, справедливо осудившей культ личности Сталина, и руководствуюсь ими, но историю, подобно вам, не переиначиваю. Ведь история слагается из всей жизни народа, прежней и настоящей, и делать над ней насилие, поправлять ее или закрывать глаза на незабываемые ее страницы никому пользы не принесет.

Позволю себе закончить письмо выдержкой из романа "Война", которая выражала и выражает суть моей боли:

"Тяжкое это было время... К нему часто будут обращать взор летописцы, философы, златоусты всех континентов. Найдутся среди них и такие, которые позволят себе судить о событиях тех дней без должного понимания их сложной трагичности и рассматривать их с позиций некоего философско-исторического дальтонизма. А иные, стыдливо позабыв о бывших своих верованиях и публичных утверждениях, станут искать маятник "нового" времени и нередко скрип флюгера на чужой крыше принимать за голос истины. Эти люди при определенных гарантиях безопасности для себя, когда страх за свое благополучие не смущает их сердца, скоры на первое слово и на сомнительное дело. Они ревностно начнут высекать своими перьями искры из колеса истории и выдавать их за лучи правды...

Но, к великому счастью истории, неодолимы те силы, которые защищают истину".

Социалистическая индустрия,

1987, 14 июня

П. П. Лебедев, ветеран войны,

член Татарского республиканского

совета ветеранов, г. Казань

СОЗДАТЬ ХРОНИКУ ВОЙНЫ

И. Стаднюк - известный писатель, его книги о войне, о первых, самых трагических ее страницах привлекли внимание: ряд подробностей о том, что происходило в высших эшелонах государственной и военной власти, приводился впервые. Что же нового скажет писатель сейчас, когда так неожиданно вырос интерес к отечественной истории, когда мы пытаемся многое переосмыслить, понять заново, разобраться по-честному в своем прошлом? Оказалось, что нам предлагается "открытое письмо"

писателя к академику А. М. Самсонову, который в ряде своих выступлений поднял проблему раскрытия полной, ничем не урезанной правды о войне.

Насколько я понял, Стаднюк не возражает против основных положений академика, хотя никак не высказывает и своего отношения к ним. Письмо посвящено некоторым частностям, которые, однако, глубоко затронули писателя, вызвали резкую, даже обидчивую реакцию. Конечно, каждый имеет право на собственное мнение и защиту его. Тем более сейчас, когда мы все постепенно привыкаем к дискуссии, полемике и, наоборот, отвыкаем видеть в каждом инакоподходящем к проблеме если не классового, то, во всяком случае, личного врага.

Письмо Стаднюка меня, откровенно скажу, разочаровало. И излишне возбужденным, неуважительным к оппоненту тоном, и весьма слабой логикой возражений. Писатель задает историку риторический вопрос: "Неужели вы, уважаемый товарищ академик, не поняли позицию автора романа "Война" по отношению к судьбе Д. Г. Павлова хотя бы из такого диалога Сталина и Шапошникова?.." Но что следует из приводимого диалога? Только то, что Шапошников то ли по искреннему убеждению (точнее, заблуждению), то ли из лукавства оправдывает расправу над командованием Западного фронта довольно странным доводом, что "трагедия генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Клыча, Коробкова... меркнет на фоне трагедии десятков и десятков тысяч людей, погибших или оказавшихся в плену у немцев". Как следует из последующего разговора, Сталин с этими доводами вполне согласен. А Стаднюк?

Где же его отношение к происходящему?

Впрочем, тут же следует новый риторический вопрос, не менее загадочный, чем первый: "Разве из этого диалога нельзя понять внутреннее состояние маршала Шапошникова, оказавшегося один на один со всеми членами Политбюро?" Почему же не понять. Не хватило человеку мужества противостоять "мудрости" вождя, как не хватало его и в других, еще более трагических ситуациях, связанных с судьбами не нескольких военачальников, а сотен тысяч людей.

О Шапошникове. У нас закрепился чуть ли не исполненный умиления образ этого действительно выдающегося военного деятеля, крупного теоретика. Но ведь он проявил полную несостоятельность на посту начальника Генштаба в самый критический период войны! И не потому, что не сознавал пагубности принимаемых Сталиным решений, а потому, что не обладал мужеством им противостоять. Так было в Киевском оборонительном сражении 1941 года. Сознавал, видел грозную беду, не верил в возможности Еременко, но послушно выполнял волю Сталина. Для человека честного это была трагедия. Истоки ее коренились в очень близком для того времени прошлом, в уничтожении военного руководства в 1937 году.

Роковые последствия сталинских репрессий, столь неожиданно и внешне немотивированно обрушившихся на военное руководство, не только в том, что армия встретила войну фактически обезглавленной, но и в той обстановке страха, подозрительности, боязни всякой инициативы, которая установилась в Вооруженных Силах. Поразительно, что в приказах Сталина, его выступлениях во время войны нельзя найти даже упоминания о необходимости проявлять инициативу, разумную самостоятельность со стороны командного состава. Это, кстати, почувствовали еще авторы "плана Барбаросса", отмечавшие накануне войны, что слабость Красной Армии "заключена в неповоротливости командиров всех степеней, привязанности к схеме, недостаточном для современных условий образовании, боязни ответственности..." (Дашичев В. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973, т. 2, с. 91).

Главный упор Сталин делал на дисциплину, строгое и точное выполнение приказов. Слов нет, и дисциплина, и исполнительность - необходимые условия успеха, но только в сочетании с творчеством, смелостью в принятии решений.

Страх перед гневом "вождя" буквально парализовал волю Кирпоноса в самые критические дни. Трагическая судьба его соседа по фронту, Павлова, наверное, не раз вставала перед ним, хотя собственная судьба оказалась не менее страшной.

Если сегодняшний читатель не видел фронта, пусть прочитает правдивейшие повести писателей-фронтовиков, к примеру Кондратьева, Генатуллина... Отношение к Сталину было совсем не таким однозначным, как это представляется, например, водителю Карасеву. И одним лозунгом его, конечно, не охарактеризуешь. И при чем здесь "кощунство по отношению к миллионам павшим в боях за Родину"? Если уж о кощунстве, то оно - в неправде о великом испытании народа, какими бы соображениями эта неправда ни диктовалась. Но это, полагаю, все же не главное в полемике: где и кто провозглашал лозунг "За Сталина!"?

Гораздо сложнее проблема самого Сталина. К ней историки, как мне представляется, еще серьезно не подступились, отдавая информационное "поле боя" зарубежным исследователям. Трагический отсвет культа на судьбах армии, событиях войны еще ждет своего анализа - как научного, так и художественного. Но не это, похоже, волнует нашего писателя. Его раздражает, казалось бы, весьма скромная фраза в статье Самсонова: "По моему убеждению, Сталин не был ни гениальным вождем, ни великим полководцем..."

Очень мягко сказано. О какой там гениальности можно говорить, если практически ни в одной серьезной военной ситуации не подтвердились его стратегические прогнозы. К чему это приводило, хорошо известно и Стаднкжу. Не допускаю мысли, что писатель, неплохо знающий историю войны, продолжает оставаться во власти давно отживших штампов. Но тогда к чему этот залп из фамилий столь разных мемуаристов? Да и могут ли одни мемуары, да еще с учетом тех условий, в которых они издавались, являться решающим доказательством? О том, как в действительности оценивал Сталина Жуков и насколько эта оценка не совпадает с приведенной в его же мемуарах, хорошо видно из недавно опубликованных заметок Е. Ржевской.

Но далее следует совсем уж сомнительный, даже с точки зрения этики, прием. Приведя стандартные для периода культа личности характеристики Сталина из старых работ историка, Стаднюк вопрошает: "Как после всего этого можно именовать вашу "научную" деятельность и совместима ли она с высоким званием академика?"

Совсем уж перебор получается. Выходит, научная без кавычек деятельность, звание академика совместимы не с творческим поиском, не с отказом от устаревших, неправильных концепций, а, наоборот, с упрямым следованием им наперекор здравому смыслу! Удивительная для нашего времени мысль.

Да, многое мы сейчас должны переосмысливать, искать новые подходы. Я полностью согласен с мыслями, высказанными в последних публикациях А. М. Самсонова. Особенно мне близки они в той части, которая относится к истории Великой Отечественной войны. Это великое событие, полное такого трагизма, пока не получило достойного отражения ни в историческом повествовании, ни в мемуарной литературе. Написано, конечно, много, а воспоминаний искренних, не скованных меняющимися тенденциями и конъюнктурными соображениями, - сколько их? Даже гражданская война (я беру публикации 20-х годов у нас и за рубежом) оказалась в этом отношении счастливее. Победно-героический тон, принятый в описании Великой Отечественной, считался единственно подходящим с точки зрения воспитательной. А эффект, увы, оказался противоположным.

Потому что в конечном счете воспитывает не история, а правда об истории. Облегченное же, выпрямленное представление о войне способствовало падению доверия, а то и откровенному историческому нигилизму у части молодежи.

Усилиями И. Стаднюка и ему подобных возник миф о Сталине как великом полководце, изрекающем истины в перерывах между затяжками трубки. Но в действительности Сталин часто настаивал на своих грубо ошибочных прогнозах, что порой приводило к роковым последствиям. Увы, у него не хватало мужества признать свою полководческую несостоятельность.

О приказе No 227. Этот документ действительно навсегда остался в памяти каждого фронтовика. Странно, что полный его текст не публиковался... В чем сила этого приказа?

В том, что впервые была сказана правда о создавшемся положении, рассеивались иллюзии об "активной обороне", долженствующей привести к обескровливанию врага и конечной победе. Звучал приказ грозно и необычно откровенно. Но была в нем и другая сторона, на которую как-то не обращают внимания. В качестве причин неудач выдвигались малая стойкость в бою, низкая дисциплина, невыполнение приказа о запрете отхода. Отсюда и создание пресловутых заградотрядов с правом применения оружия к бегущим. Но ведь не недостаток мужества и стойкости был главной причиной неудач на юге во второе лето войны! Об истинных причинах, естественно, тогда говорить было нельзя.

Но и сводить их к вине тех, кто сражался с врагом, расплачиваясь кровью и жизнью за допущенные просчеты, представляется нечестным, несправедливым. Да и разве не научил 1941 год, что безынициативное выполнение требования "ни шагу назад", без учета обстановки, приводило к неисчислимым, неоправданным жертвам в окружениях? К счастью, в большом масштабе таких бед в 1942 году удалось избежать, и прежде всего потому, что научились кое-чему за год войны. "Ни шагу назад" - не всегда благо. Не отразилась ли на приказе No 227 новая попытка Сталина перенести вину за неудачи, за грубый просчет - теперь уже на рядовых войны? Заградотряды, к счастью, не сыграли той роли, какая им предназначалась. Чаще всего потому, что это просто сделать было физически невозможно. Хотя наведению порядка в тылу они все же содействовали.

Что же делать? У меня сразу несколько предложений:

- создать и сохранить для потомков историю каждой дивизии действующей армии. Многое уже сделано, но есть и существенные пробелы;

- создать серию (библиотечку) книг, каждая из которых посвящена отдельному сражению, важному эпизоду войны. Главные требования - не избегать трудных страниц прошлого, максимальная, документальная достоверность, сочетаемая с яркостью изложения и объективным анализом; книжки должны быть богато иллюстрированы (фото), снабжены картами и схемами;

- издать оперативные документы войны с комментариями и схемами.

Уверен, что немало участников войны, в меру своих возможностей, на общественных началах помогут в этой работе. У некоторых имеется какой-то опыт работы над историями частей и соединений, взаимодействия с народными музеями. Было бы грешно не использовать эту возможность.

P. S. Уже после того, как было написано это письмо, произошел вот какой инцидент. У нас состоялся пленум республиканского (ТАССР) совета ветеранов войны и труда. В докладе председатель совета Н. И. Тимашева высказалась, что-де выступления академика Самсомова являются "вредными для военно-патриотического воспитания молодежи", поставив их, по сути дела, в один ряд с известным заявлением эмигрантов-диссидентов. Я при поддержке других ветеранов показал полную бездоказательность этого заявления и всю важность воспитания молодого поколения на правде истории. Мое выступление поддержало большинство присутствующих. В заключительном слове тов.

Тимашева заявила, что сама она не воевала, историей войны не занималась и с выступлениями академика незнакома...

2 июля 1987г.

А. Н. Мерцалов,

доктор исторических наук,

профессор, участник войны,

г. Москва

МИФ О ВЕЛИКОМ

СТРАТЕГЕ

Предъявляя свое "право на поиск истины", И. Стаднюк отвергает основные положения ответа А. Самсонова на письмо водителя И. Карасева. К сожалению, писатель уходит от основного вопроса о роли И. Сталина в войне. Но, не заявляя об этом прямо, фактически И. Стаднюк разделяет тезис о "великом полководце".

Он приводит сведения, в том числе автобиографические, не имеющие прямого отношения к делу, прибегает к недопустимым личным нападкам, используя прием "сама какова?".

Сопоставляя первые труды академика с новейшими, по существу, отказывает ему в праве изменить свои "прежние верования". Но ведь речь идет о развитии знания, в этом суть любой науки! Вне совершенствования взглядов невозможна и наука.

Как показал уже А. Самсонов, Сталин внес известный вклад в обеспечение Победы. Но апологетическая пропаганда военных лет при участии самого Сталина чрезмерно преувеличила этот вклад. Культивировалось мнение о "великом" знатоке в области политэкономии, философии, истории, языкознания, военного дела и пр. Это само по себе нелепо - время энциклопедистов давно прошло, неверно это и по существу. Таков и занявший большое место в "открытом письме" тезис "За Родину, за Сталина!", распространенный во всех официальных изданиях тех лет. Он выдержан в духе буржуазного, точнее, добуржуазного культа личности. Он родствен религиозному девизу "За веру, царя и отечество!", принятому в русской армии до 1917 года, и рассчитан на упрощенно мыслящих людей. Отождествление "Родины" и "Сталина" - наиболее слабый момент нашей пропаганды 1941 - 1945 годов. Можно спорить, насколько сильно эта мысль проникла не только в листовки, но и в души людей, но ее полная идейно-теоретическая несостоятельность бесспорна. Совершенно неправомерно применять этот факт ненаучной пропаганды в качестве доказательства "величия" Сталина.

Письмо И. Карасева не случайно. В 80-е годы в художественной литературе, кино и телевидении возникла тенденция к восстановлению суждений о Сталине, господствовавших до XX съезда партии. Сохраняется сильная устная традиция. Те современники Сталина, которым был выгоден культ, продолжают влиять на общественное мнение. Действует и способность человеческой памяти забывать все отрицательное, ностальгия ветеранов, чья юность совпала с войной. Большую ответственность несет та историческая литература о войне, в которой господствует парадный стиль.

Здесь законная гордость победителей переродилась в опасное самодовольство недалеких пропагандистов. Оно сомкнулось с фальшивой идеализацией, которую осудил апрельский (1985 года) Пленум ЦК КПСС. Научные сотрудники и мемуаристы в условиях недостаточной демократичности и гласности обходили молчанием многие острые проблемы истории войны. Часть историков не хочет перестройки знаний о войне. Сказываются их авторитарное мышление, низкая профессиональная подготовка, нежелание расстаться с легкой жизнью. Известно, что подлинно научное освещение войны требует тяжелого труда. Они с нескрываемой неприязнью встречают любые попытки советских газет и журналов восполнить пробелы в освещении прошлого, подорвать основы застойной методологии.

Наука на специальном уровне не занималась интересующим И. Карасева вопросом. В его освещении еще слишком много эмоционального. В этой связи я выскажу некоторые соображения.

Роль того или иного лица в борьбе за победу непозволительно отождествлять с самой победой. Ее святость не делает святым любого причастного к ней. Об этой роли нельзя судить, ограничиваясь Днем Победы или Парадом Победы в мае - июне 1945 года. Необходимо брать в целом всю войну и ее непосредственную предысторию. Все стороны победы (как и итогов войны) взаимосвязаны. Помня об этом, мы тем не менее должны особо изучить и отдельные ее стороны, в первую очередь значение победы, силы, обеспечившие победу, цену победы. Всемирно-историческое значение победы никто из честных исследователей, в том числе и зарубежных, не ставит под сомнение. Земной цивилизации угрожала страшная опасность в лице фашизма. Его разгром обеспечила коалиция государств и народов, но главная роль принадлежала советским людям. Им пришлось выдержать наиболее жестокие испытания. Борьбу один на один против фашистского блока в 1941 - 1944 годах руководимый коммунистами народ вел в условиях культа личности. В ходе войны его пагубное влияние несколько ослабло, в частности после крупных поражений 1941 - 1942 годов. Сталин стал в большей степени считаться с мнением специалистов. Однако до конца войны и после нее культ отнюдь не усиливал наши позиции. При этом я решительно отличаю культ от действительно необходимой в тех условиях централизации руководства. Народ и партия победили, несмотря на культ и вопреки ему. Это обстоятельство еще больше подчеркивает величие Победы, экономические, политические, духовные возможности нового строя, революционный энтузиазм трудящихся.