Золотая клетка

1

Джованни Алессандро сидел в баре отеля «Голова лося» и недовольно крутил в руках тяжелый хрустальный стакан с янтарно-желтым виски и сверкающими кубиками льда. Снова его ждал смертельно скучный вечер.

Было только восемь, и обед уже прошел. Джованни лишь немного поковырял еду. Он не привык к столь позднему обеду, или раннему ужину. Джованни был из южной Италии, неаполитанец. У него дома раньше девяти ужинать не садились.

Он приехал в Мэн, на крайний север Соединенных Штатов, чтобы поохотиться. Охота была его хобби. А в Америке один раз в год в течение десяти дней разрешалось охотиться на лося. Джованни впервые в этом участвовал.

Он выбрал в Мэне крохотное местечко Джекмэн, поскольку известный во всем мире модный гостиничный комплекс «Голова лося» имел вертолетную площадку. А Джованни вечно не хватало времени.

Если он путешествовал, то на собственном самолете. Ему принадлежали две обувные фабрики в Неаполе, и, позволяя себе отпуск, он обеспечивал возможность в случае необходимости немедленно вернуться в Италию. Отель «Голова лося» представлял собой в этом плане идеальный вариант.

И вообще это был очень изысканный отель с превосходной кухней, великолепными номерами, гигантским закрытым бассейном, нолем для гольфа, теннисными кортами, уютными салонами и комнатами отдыха и с вышколенным персоналом, читавшим по глазам любое желание своих гостей.

Джованни находился в Джекмэне всего три дня. Днем все шло именно так, как он заранее себе представлял. Он был очень доволен своим егерем, Чаком Харрисом. Чаку было тридцать с небольшим, он прожил всю жизнь в Мэне и ориентировался в лесах как никто другой.

Леса произвели на Джованни особо сильное впечатление. И хотя они до сих пор не напали еще на след лося, их походы были необычайно интересными. Им приходилось продираться сквозь заросли, словно в джунглях. Тропинок практически не было. А дорогу постоянно преграждали то ручьи, то болота, то озера.

В лесах Мэна водилось много дичи. Они видели косуль, оленей, кабанов, массу птиц и енотов. Чак разделял склонность Джованни с тихим восхищением наблюдать за животными и по возможности не пугать их.

Но насколько прекрасными были эти вылазки, настолько тоскливыми оказались вечера. В «Голове лося» собралось особое общество. Здесь отдыхали лишь добившиеся успеха мужчины, которые могли себе позволить эксклюзивные охотничьи забавы и проживание в подобном отеле. Они выбирались на охоту не чаще одного-двух раз в год. Поэтому так же, как и Джованни, нуждались в услугах егеря.

Странно, но Джованни не смог подружиться с джентльменами из Бостона, Манхэттена и Чикаго. Он сделал попытку в первый вечер и потерпел фиаско. Он не знал, почему, но они буквально отшили его, узнав, что он итальянец.

Внешность сразу выдавала его происхождение. Правда, при росте почти в сто восемьдесят сантиметров он был выше большинства своих соотечественников, но зато обладал блестящими волосами цвета воронова крыла и темными выразительными глазами, опушенными длинными черными ресницами.

Когда он знакомился с остальными постояльцами, его первым делом спрашивали, чем он занимается. И узнав, что он производит обувь и сам из Италии, подчеркнуто холодно отворачивались.

В первый вечер ему не удалось разделить партию в покер, во второй его не захотели принять в бридж. Когда он спросил, нельзя ли сыграть с ними, последовал лаконичный ответ, что компания уже укомплектована.

Не получалось общения и с мужчинами, сидящими в баре до или после ужина. Они говорили только об акциях, ценах на золото и пошлинах на импорт тайваньских товаров.

После двух таких проколов Джованни не выдержал. Он спросил у Чака, куда ходят в Джекмэне по вечерам нормальные люди. Чак Харрис засмеялся.

— Что, «бостонская клика» действует вам на нервы, Джо? — спросил он.

Чак после первой же их встречи сразу сократил его имя до Джо. Это было легче выговаривать, чем Джованни, ведь, когда на охоте он хотел предупредить его о чем-либо, «Джованни» звучало бы слишком длинно и канительно.

Джованни допил свой виски и отмахнулся, когда бармен предложил ему вторую порцию. Чак порекомендовал ему заведение под названием «Эдди», где Джованни и проведет этот вечер, наслаждаясь возможностью не видеть джентльменов из Бостона.

Во всяком случае, он твердо решил поразвлечься там, где в людях еще сохранилось что-то человеческое. Поэтому и не переодевался к обеду. В светлой замшевой куртке, свежей бежевой льняной рубашке и джинсах, в которых провел весь день на охоте, он не слишком будет выделяться в деревенской пивнушке.

Джованни не подозревал, что любой житель Джекмэна сразу распознает в нем чужака по покрою его одежды, по сапогам из самой лучшей некрашеной телячьей кожи и по ухоженным рукам. Люди в Джекмэне жили простой и нередко даже довольно суровой жизнью, в которой не было места дизайнерским замшевым курткам и сшитым на заказ льняным рубашкам.

Джованни встал, положил на стойку пригоршню мелочи в качестве чаевых, улыбкой попрощался с барменом и вышел. Широкими упругими шагами он пересек холл и втянул в ноздри прохладный осенний воздух, пахнувший на него из вертящейся двери.

— Такси, сэр? — с поклоном спросил портье в ливрее.

— Сам не знаю, — признался Джованни. Мне нужно заведение под названием «Эдди». Туда можно дойти пешком?

— «Эдди», сэр?

— Вы не знаете это заведение? Это, должно быть…

— Разумеется, я знаю «Эдди», сэр. — Портье кивнул и ухмыльнулся. Его позабавило, что кто-то в состоянии подумать, будто в поселке с населением в пятьсот душ можно не знать хоть какой-то дом или кабак.

— Так в чем проблема, приятель? — с некоторым раздражением осведомился Джованни, и его итальянский акцент прозвучал резко и немного отрывисто.

— Нет проблем, сэр, — ответил человек в красной ливрее отеля «Голова лося» и во второй раз услужливо поклонился. — Я только удивился, что вы хотите отправиться в «Эдди», сэр.

— Почему? С этим заведением что-то не в порядке?

— Да, сэр! То есть нет, сэр! Там все в порядке, — сконфузился портье. — Но это всего лишь деревенский трактир. Не то место, куда ходят джентльмены из отеля.

— А я хочу пойти, — твердо заявил Джованни. Он нахмурил лоб, подумав, что американцы иногда бывают менее демократичными, чем европейцы. Во всяком случае, в Неаполе почти не было таких баров, куда не рискнул бы зайти нормальный мужчина. Здесь, в Джекмэне, просто не может быть ничего подобного. «Джентльмены из отеля», — сказал портье. Это прозвучало так, словно он относит всех постояльцев «Головы лося» к особой касте, к которой Джованни не желал принадлежать.

— Так я могу дойти пешком? Или это слишком далеко?

— Пешком примерно полчаса, сэр, — сказал портье и распрямил плечи. Он понял, что взял с этим гостем неверный тон, и теперь решил говорить только самое необходимое.

— В какую сторону? — спросил Джованни.

Вечер был ясным, и почти полная луна освещала ландшафт. Прогулка пойдет ему на пользу.

— Все время по главной улице вниз, — объяснил портье и показал рукой направление. — Вы не сможете пройти мимо «Эдди», сэр, вы издалека услышите музыкальные автоматы.

В этом портье был абсолютно прав. В тишине вечера Джованни услышал грохот оглушительной музыки задолго до того, как достиг окраины Джекмэна. Но музыка была хорошая, последние «хиты», а также джаз.

Он вошел в заведение и немало удивился. Оно было переполнено, и здесь явно царило приподнятое настроение. Вокруг бара толпилась масса людей, все столы и ниши были заняты. Джованни прищурился, привыкая к полутьме, и увидел, что Чак машет ему от бара.

— Эй, Джо! — крикнул долговязый американец. — Сюда. Иди к нам!

Народ расступился, освобождая для Джованни проход, и он стал протискиваться к Чаку, но замер на полпути до стойки. Рядом с Чаком стояла молодая женщина в обтягивающих джинсах и таком же узком мохеровом свитере. Она повернула к нему улыбающееся лицо, и Джованни не смог отвести глаз от ее мягких чувственных губ.

Их взгляды встретились, и на долю секунды музыка и гвалт словно смолкли. Наконец блондинка рядом с Чаком опустила глаза, и Джованни продолжил путь.

— Я так и думал, что вы сюда придете, Джо, — с широкой ухмылкой приветствовал его Чак. — Банда из «Головы лося» чертовски занудная, да? Пива? Догоняй меня, старина. Здесь мой второй дом.

Джованни лишь кивнул, глядя на молодую женщину рядом с Чаком. Она была среднего роста, стройная. Безупречная фигура, волнистые волосы стянуты в конский хвост. Юное свежее лицо обрамляло множество золотистых кудряшек, строптиво выбившихся из прически.

— Это Грэйс, — представил ее Чак, заказав для Джованни пива. — А парень около нее — ее брат Дуглас, Дуглас Долби. Здесь каждый знает Дугласа. Ему принадлежит единственный супермаркет в Джекмэне. Мы все пользуемся его кредитом.

Грэйс на вид была не старше двадцати. Джованни решил, что она слишком молода для Чака. Ему самому она бы подошла гораздо больше. Ведь ему всего двадцать шесть. Но ладонь Чака по-хозяйски лежала на обтянутой джинсами попке Грэйс, и Джованни это сердило. Она явно была девушкой Чака, раз не пыталась стряхнуть его руку. Похоже, она ее вообще не замечала.

— Очень рад, Грэйс, — сказал наконец Джованни и протянул ей руку.

— Привет, Джо, — с оттенком скуки в голосе отозвалась молодая блондинка. Правда, она подала руку, но стоило ему на мгновение дольше, чем следовало, задержать ее, как Грэйс энергично ее вырвала. Кожа оказалась на ощупь холодной и шелковистой, насколько Джованни успел почувствовать за короткое прикосновение.

Грэйс не слишком жаловала джентльменов, ежегодно, как саранча, заполонявших Джекмэн. Она была рада, что охота на лося разрешалась только в течение десяти дней, а потом охотники из Бостона и Манхэттена снова исчезали. С ее точки зрения, все они были сплошь богатыми глупыми бездельниками, пристававшими к ней, когда она подрабатывала официанткой в «Голове лося».

Этот Джо тоже вряд ли составлял исключение. Хотя его лицо чем-то отличалось от остальных. Грэйс бросился в глаза тонкий длинноватый нос и четкие, будто высеченные из мрамора, черты. Рот крупный и чувственный. Выразительные глаза в густых ресницах не отпускали ее.

— Могу я вам что-нибудь предложить, Грэйс? — спросил Джованни, мучительно придумывая предлог, чтобы завести с ней беседу.

— Нет, — отрезала Грэйс и отвернулась. Она махнула бармену и протянула ему свою пустую кружку. Так она и знала. Этот тип тоже начал к ней приставать.

— Джо Алессандро? — в тот же момент услышал Джованни, как Дуглас Долби выговаривает американизированный вариант его имени. — Вы по происхождению итальянец, Джо?

— Нет, — сказал он, бегло взглянув на владельца супермаркета. Его глаза не хотели отрываться от Грэйс. Но та совершенно перестала обращать на него внимание. Повернулась к стойке и пила свежее пиво, которое только что поставил перед ней бармен. — Нет, я просто итальянец.

Тем временем подоспело и его пиво, и Чак протянул ему кружку с шапкой пены. В пиве плавало несколько льдинок, поскольку его достали из морозильника. Джованни осторожно пригубил. Пиво оказалось ледяным, таким холодным, что у него будто онемели язык и глотка.

— Вы итальянец? — переспросила Грэйс, неожиданно повернувшись к нему с совершенно изменившимся выражением лица. — Вы приехали из Италии?

Скука исчезла из ее взгляда. Большие карие глаза расширились от удивления, но самое неотразимое впечатление произвел на Джованни ее рот. Она заговорила, и его ослепили ее белоснежные зубы. Все в ней казалось ему обворожительным и прекрасным. Он многое бы отдал за то, чтобы остаться с ней наедине. Почему этот проклятый Чак все никак не убирает руку с ее попки?

— Наша малышка Грэйс млеет по Италии. — Чак захохотал и сделал именно то, чего желал Джованни: убрал руку с попки Грэйс. Но только для того, чтобы обнять ее за шею и привлечь к себе. Грэйс довольно раздраженно отпихнула его.

— Убери руки, Чак Харрис, — прошипела она. — Пойми наконец, что у тебя со мной нет шанса.

— Она опять фыркает, твоя сестра, эта маленькая кошка, — констатировал Чак, обращаясь к Дугласу. Но руки все-таки выложил на стойку, обхватив запотевшую от холода кружку, которую бармен как раз поставил перед ним.

Грэйс рассердилась. Она знала Чака с детства. Он был на восемь лет старше. В свои двенадцать она его боготворила. Но тощая маленькая девчонка в то время его не интересовала.

А сейчас взрослая двадцатичетырехлетняя женщина Грэйс сама перестала интересоваться этим холостяком, лучшим другом ее брата. Дуглас был всего на два года старше Чака. И они дружили со школы. Но это не давало Чаку никакого права обнимать ее за шею или целовать, как если бы он тоже был ее старшим братом.

— Откуда вы? — снова обратилась Грэйс к Джованни, еще не ответившему на ее первый вопрос. Высокий чужеземец казался ей слишком молчаливым и замкнутым. Но его глаза говорили за него, и Грэйс отлично видела, что ему не нравилось хозяйское поведение Чака по отношению к ней.

— Я неаполитанец, — сказал Джованни и с улыбкой посмотрел Грэйс в лицо. Он гордился своим родным городом и надеялся, что Грэйс достаточно образована, чтобы знать, где находится Неаполь. Большинству американцев были известны лишь Флоренция, Венеция и Рим.

— Вы хотите сказать, что живете в Неаполе? — уточнила Грэйс и вперилась в него так, словно для нее это оказалось невероятно чудесным открытием.

— Да, я там живу и работаю. — Джованни кивнул. Он ловко втиснулся между Грэйс и Чаком и теперь отгораживал ее своей широкой спиной от егеря и брата. Он твердо вознамерился отрезать Грэйс от них обоих. Теперь она принадлежала ему.

— Это замечательно! — воскликнула Грэйс и вздохнула от счастья.

— Что тут такого уж замечательного? — засмеялся Джованни. — В Неаполе проживает полтора миллиона человек. Вы считаете всех их замечательными, Грэйс?

— Нет, нет. — Она энергично тряхнула головой. — Но до сих пор я знала только итальянцев из Нью-Йорка, Бостона или Чикаго.

— А они принадлежат, как всем известно, к мафии, — весело заявил Чак. Но Джованни почудилась во взгляде егеря настороженность, когда тот поднял кружку в его честь. Как будто тот хотел выяснить, не принадлежит ли к этому «почтенному обществу» и он, Джованни Алессандро. Джованни не сдержал усмешки. По лицу нельзя определить, честный перед тобой человек или же мафиозо.

— Ты знал, что он из Неаполя? — сердито накинулась Грэйс на Чака. — Почему мне ничего об этом не сказал?

— Ох уж эта Грэйс с ее фантазиями, — простонал Дуглас Долби, прежде чем Чак успел что-то ответить в свою защиту, и Джованни быстро повернулся к нему, желая узнать, почему Грэйс в таком восторге от Неаполя.

— О чем мечтает ваша сестра, Дуглас? — спросил Джованни. — О Неаполе?

Дуглас Долби покачал головой. Он был по плечо Чаку Харрису и даже Джованни. Но зато широкоплечий и в то же время стройный, как его сестра. По всему было видно, что он силен и энергичен. У него были такие же большие карие глаза и светлые волосы, как у Грэйс. Но на этом их сходство кончалось.

Если лицо Грэйс Долби было тонким и нежным, то у Дугласа выступал вперед широкий раздвоенный подбородок. Черты были мужественными и жесткими, кожа обветренной. Он больше походил на Чака Харриса, чем на свою сестру Грэйс. Похоже, жизнь здесь, на природе, накладывала более сильный отпечаток на мужчин, чем их происхождение.

— Нет, Грэйс мечтает не о Неаполе, — пояснил Дуглас удивленному Джованни. — Она сходит с ума по этому мертвому городу, по Помпеям.

— Она говорит о них еще со школьных лет, — подтвердил Чак и подмигнул Грэйс.

— А вы уже бывали в Помпеях? — тихо спросила Грэйс и в напряженном ожидании уставилась на Джованни. Он в озадаченном молчании снова повернулся к ней. Ему казалось странным встретить в этом Богом забытом уголке земли человека, интересовавшегося и даже восхищавшегося Помпеями, похороненным под пеплом вулкана городом у подножия Везувия.

— Да, я там бывал, — ответил он и увидел, как в глазах молодой американки зажегся огонек.

— Вы не могли бы мне о них рассказать? — с некоторой робостью попросила Грэйс, удивляясь собственной застенчивости, но, в конечном счете, она ведь никогда раньше не встречала человека, который своими глазами видел город ее мечты.

— Конечно, Грэйс, — кивнул Джованни. — Охотно. Когда вы пожелаете.

— Сейчас? — с надеждой спросила Грэйс, посмотрев на него огромными карими глазами.

— Здесь?

— А что?

— Здесь слишком шумно, — выразил сомнение Джованни, не смея надеяться, что она пригласит его к себе домой.

— Мы могли бы посидеть в ресторане, — предложила Грэйс и стала проталкиваться сквозь толпу посетителей, окруживших стойку бара. Джованни последовал за ней.

Пока Грэйс направлялась к вертящейся двери, Джованни поражался грации ее стройных бедер. Она пружинила при ходьбе, как ковбой. В каждом ее движении было что-то кошачье — врожденная, неосознанная гибкость, по мнению Джованни, совершенно неотразимая.

— Здесь музыка звучит не так громко, правда? — спросила Грэйс, усаживаясь за маленький столик в примыкающем к бару ресторане.

Помещение было небольшим и темным. Здесь стояло всего четыре стола и еще имелось две ниши у окна с мягкими скамьями. Грэйс жестом пригласила Джованни сесть, и он подчинился.

— Это единственный ресторан в Джекмэне, — пояснила Грэйс, словно извиняясь. Она казалась очень юной и ранимой. В этот момент Джованни поклялся себе, что никогда и ни в чем ее не разочарует.

— Все нормально, — сказал он, сел напротив и взял в ладони обе ее руки, лежавшие на столе. Они были по-прежнему холодными. На сей раз она их не отдернула. Только серьезно и испытующе заглянула в его лицо, будто решала, должна ли принять то, что между ними зарождалось.

— Что вы хотите узнать, Грэйс? — осведомился он после короткого молчания.

— Ах, я даже не знаю, — неуверенно пробормотала Грэйс. — Что ощущаешь, когда входишь в город? И город ли это вообще или же груды развалин? Ведутся ли повсюду раскопки или почти все уже восстановлено? Какие…

— Стоп, стоп, не все сразу! — засмеялся Джованни. Ее вопросы поразили его. Она явно знала, о чем говорила. И он решил передать ей, насколько мог, свои личные впечатления. Поэтому стал вспоминать свое первое посещение Помпей.

Он начал медленно, запинаясь, но взгляд Грэйс, прикованный к его губам, внимание, с которым она слушала его описания, зажгли его. Очень скоро он сам увлекся своими воспоминаниями и стал рассказывать о первом посещении Помпей так подробно и увлекательно, будто был экспертом в области археологии.

Всякий раз, когда он делал паузу или хотел уже закончить рассказ, Грэйс засыпала его вопросами, вызывающими в памяти новые подробности. Она была на удивление точно осведомлена обо всем, что касалось раскопок. И Джованни изо всех сил старался припомнить как можно больше деталей, хотя бы ради того, чтобы подольше побыть наедине с Грэйс.

Он не слышал ни грохочущей из автоматов музыки, ни гомона голосов из соседнего помещения. Ему казалось, что на свете нет никого, кроме сидящей напротив очаровательной молодой женщины. Он растерялся, когда мужской голос спросил его, что он хочет заказать.

— Принеси нам еще по пиву, Эдди, — попросила Грэйс и взглянула на Джованни, глазами спрашивая, правильно ли сделала.

Джованни рассеянно посмотрел на хозяина, приветливого пожилого человека в белом фартуке, склонившегося над ними и протиравшего салфеткой их столик, и вдруг понял, что ужасно голоден. За обедом в отеле он почти ничего не съел, так сильно раздражали его окружающие. А с тех пор прошло уже несколько часов.

— А можно получить что-то из еды? — спросил он.

— Разумеется, — обрадовался хозяин. — У Эдди можно поесть в любое время суток. Чего вы желаете?

— Не стоит долго думать, Джо, — смеясь, посоветовала Грэйс. — Весь их выбор — это печенка или стейк. И то и другое Эдди подает с жареным луком и порциями весом по фунту.

— А что плохого в жареном луке? — подняв брови, поинтересовался у Грэйс хозяин.

— Плохого в нем ничего нет, — согласилась та. — Просто он не каждому по вкусу.

— Я возьму печенку с луком, — быстро принял решение Джованни. И от одного предвкушения простой и здоровой пищи у него слюнки потекли.

— Сейчас подам, Джо, — пообещал хозяин и исчез за вращающейся дверью кухни. Стало быть, его имя изменилось. По крайней мере, в Джекмэне, штат Мэн, его отныне зовут Джо.

— А теперь расскажите что-нибудь о себе, Грэйс, — попросил он и снова взял ее руки в свои. Она позволила ему это на какой-то момент, неуверенно глядя темно-карими глазами. Джо заметил, как вздымается и опускается ее соблазнительная грудь. Она дышала, словно запыхавшись. Потом отняла свои руки, и лицо ее нежно зарумянилось.

— Что мне рассказывать, Джо? — усмехнулась она. — Я живу в Джекмэне. Здесь мало что происходит.

— Мне интересно все, что имеет к вам отношение, — подбодрил он, посмотрев на нее очень серьезно. Грэйс показалось, что он печален. Но точно определить его взгляд она не могла.

— О'кей. — Грэйс улыбнулась и отпила пива, прежде чем начать. — Родилась я в Бангоре, здесь, в штате Мэн. Я на шесть лет моложе своего брата. И когда наши родители умерли, он практически один воспитывал меня. Я не поступала в колледж, а сразу после средней школы начала помогать ему в лавке. Иногда, если в «Голове лося» не хватает официанток, я там подрабатываю. А в целом я веду самую скучную жизнь. Достаточно вам этого?

— Абсолютно недостаточно. — Джо энергично тряхнул головой. — Мне хотелось бы знать, когда и в кого вы в первый раз влюбились. Когда и кто вас впервые поцеловал. Когда вы…

— Прекратите, прекратите! — Грэйс засмеялась, — Все это довольно нескромные вопросы, на которые я вам ни за что не отвечу.

— Ладно, тогда скажите мне хотя бы… — начал Джо, но тут Эдди снова протиснулся через вращающуюся дверь, и Джо замолчал на полуслове.

— Одна печенка, — провозгласил Эдди и торжественно водрузил на стол переполненное блюдо.

— О! — было единственным, что смог произнести Джо. Он ошеломленно уставился на поданную ему гигантскую порцию.

— Я вас предупреждала, Джо, — весело напомнила Грэйс.

— Что-то не так? — спросил Эдди.

— Нет, что вы, — успокоил его Джо. — Все в лучшем виде, спасибо.

— Еще два пива? — предложил хозяин, и Джо вопросительно посмотрел на Грэйс. Она кивнула и допила свою порцию. Джо последовал ее примеру и протянул Эдди пустую кружку.

— Да, еще два пива. — И, когда хозяин удалился, Джо, смущенно улыбаясь, показал Грэйс взглядом на груду еды перед собой. — Мне нужно будет чем-то запивать это.

«Это» было большим овальным блюдом с хорошо зажаренными кусками печени. Кусков было пять, а то и больше, и каждый величиной с ладонь. Джо не подозревал, что фунт печени — это так много.

Но кроме печенки на блюде находились огромная порция жареной картошки, капустный салат, две кукурузных лепешки, ломоть поджаренного шпика и подрумяненный на гриле помидор.

— Здесь обычно едят лесорубы и дорожные строители, — пояснила Грэйс, когда Джо решительно приступил к печенке. — Им это в самый раз, тем более что поесть удается только однажды за день.

— Да, я понимаю, — сказал Джо. И спросил: — Так на чем мы остановились, Грэйс?

— На нескромных вопросах, на которые я и не подумаю отвечать, — отозвалась та, с улыбкой наблюдая, как он ест.

— Нет, я вовсе не хотел быть нескромным, — заверил Джо. — Беру свои вопросы назад. Но объясните мне хотя бы, откуда вы столько знаете о Помпеях. Вы же там еще не были?

— Нет, конечно, не была, — покачала головой Грэйс. — Такая поездка нам не по карману. Наша лавка приносит ровно столько прибыли, сколько хватает на приличное существование. Дальние путешествия в это понятие не входят.

— Но вам бы хотелось увидеть Помпеи, не так ли?

— Больше всего на свете. — Грэйс кивнула. — Однажды я смотрела фильм «Последние дни Помпеи». Но там были только декорации. Они соответствовали иллюстрациям в книгах, которые у меня есть. Но сразу было видно, что все сделано из папье-маше.

— Никакой фильм не в состоянии передать ваши чувства, когда вы входите в один из отреставрированных патрицианских домов, а также солнечные блики, дыхание самой истории, цветущие сады, атриум…

— Остановитесь, Джо, — нахмурилась Грэйс. — Вы говорите, как агент туристического бюро. Мне не нужно расписывать, как интересны Помпеи.

— Я знаю, Грэйс, — согласился Джо. — Я знаю, но мне просто хотелось передать вам атмосферу, окружающую каждого, кто входит в город. Ты словно слышишь голос истории, будто…

— Джо! — с угрозой в голосе сказала Грэйс. Она охотно слушала его, но подспудно догадывалась, что своими романтическими описаниями он преследует какую-то цель.

— Да, Грэйс? — откликнулся Джо, невинно взмахнув ресницами.

— Ваша еда остынет, — нашлась Грэйс. Она почувствовала, что опять краснеет, завороженная его рассказами о городе своей мечты. Но и сам он, как мужчина, тоже ее завораживал.

От его пристального взгляда ее бросило сразу и в жар, и в холод. Грэйс посмотрела на его руки, ловко орудующие ножом и вилкой, и решила, что это самые красивые мужские руки, которые ей до сих пор доводилось видеть. Это были руки аристократа. Совсем другие, чем у мужчин в Джекмэне.

— Поедемте со мной в Италию, Грэйс. — Здесь между двумя вилками, нагруженными печенкой с луком, Джо наконец выдал подоплеку своих восторженных описаний. — Я вас приглашаю.

— Чушь! — Вот все, что смогла ответить Грэйс на это предложение.

— Я не шучу, Грэйс, — заверил ее Джо и отложил свой прибор. Он был уже сыт. Еда оказалась неплохой, но он все же не лесоруб!

— Вполне возможно, Джо, — промолвила Грэйс. — Но от этого идея не становится умнее. Я не разрешаю вам приглашать меня. Во всяком случае, не больше, чем на пиво.

— Но я богат, Грэйс, — попытался объяснить свою позицию Джо. — Для меня деньги ничего не значат. Я мог бы положить к вашим ногам весь мир. Помпеи и Неаполь стали бы только началом. Я мог бы…

— Джо, прошу вас, прекратите, — очень серьезно попросила Грэйс. — Мы только что так хорошо разговаривали. Зачем вам понадобилось все испортить?

Она рассердилась на него за это предложение. Не исключалось, что он действительно купался в деньгах и ему ничего не стоило пригласить кого-то на путешествие, стоившее две тысячи долларов. Но для нее это кое-что значило. И ее нельзя было купить. Даже за кругосветное путешествие!

— Я вас обидел? — испугался он и отодвинул в сторону блюдо, чтобы снова взять ее за руки, но Грэйс опередила его и убрала их со стола.

— Нет, не то чтобы обидели, — сказала она. — Но я не хочу больше слышать подобных предложений.

— Наверное, вы тоже считаете меня мафиозо, да?

— А кто еще так считает? — засмеялась Грэйс, уклонившись от прямого ответа.

— Все эти типы в отеле, — буркнул Джо и рассказал Грэйс об обструкции, устроенной ему остальными постояльцами. Он настолько ярко описывал своих недругов, что Грэйс закатывалась от смеха. А Джо был доволен, что она явно больше не сердилась на него за несколько преждевременное предложение. Когда Грэйс, взглянув на часы, решила, что уже довольно поздно, он предложил проводить ее. К его приятному удивлению, она не возражала.

— Мы можем выйти прямо отсюда, — сказала Грэйс, когда Джо заплатил Эдди за еду и пиво.

Они вышли через стеклянную дверь и очутились на узкой боковой улочке. Джо предположил, что Грэйс не хочет, чтобы ее брат и Чак увидели ее выходящей из бара вместе с ним. Ему это было только на руку.

Он попросту радовался, что сможет побыть с ней подольше. Втайне он даже надеялся, что она пригласит его к себе на чашку кофе.

— Прекрасная ночь, — мечтательно произнес он, глубоко втянул холодный осенний воздух и как бы непроизвольно положил руку на плечи Грэйс.

— Да, ночь прекрасная, — подтвердила Грэйс, взяла его руку и мягко, но категорично убрала со своих плеч.

Джо искоса взглянул на нее.

— Никаких вольностей, да? — спросил он.

— Никаких вольностей. — Грэйс удовлетворенно кивнула. Она была рада, что он не заметил, как ее взволновало его прикосновение.

Она ощущала в нем мужчину, даже когда просто шла с ним рядом, как сейчас. Их тела словно касались друг друга, хотя между ними оставалось расстояние в полметра.

Она шла с ним сквозь ночь, и это возбуждало и приводило ее в замешательство. Грэйс страшно хотелось дотронуться до него, прижаться к нему, вдохнуть запах его кожи. Но она понимала, что накличет на себя беду.

Этот привлекательный приезжий был таким же богатым бездельником, как и все остальные охотники-любители, раз в год наводнявшие Джекмэн. Она больше никогда его не увидит и впоследствии будет только злиться на собственную слабость.

Этот итальянец был не первым заезжим гостем, говорившим ей комплименты и к чему-то склонявшим. Грэйс привыкла, что мужчины добивались ее. И всегда отлично с ними справлялась. Но на сей раз было как-то иначе.

Этот человек знал город ее мечты. И не побоялся предложить ей поездку в Помпеи. Я должна проявить крайнюю осторожность! — предостерегла себя Грэйс, радуясь, что они уже подошли к супермаркету. Пришло время прощаться.

— Здесь я живу. — Грэйс показала на простой, но вместительный деревянный дом рядом с магазином. Дом был окружен небольшим садом и стоял на просторной лужайке, заросшей деревьями и кустами. Для Джекмэна это был дом состоятельных людей, для Джо он выглядел скорее жалким.

— Вы не хотите пригласить меня зайти? — спросил он, заранее зная ответ.

— Нет, Джо, — сказала Грэйс и протянула ему руку.

— И ни одного поцелуя на прощанье?

— Ни одного поцелуя.

— Из-за лука? — тянул время Джо.

— Не из-за лука, — засмеялась Грэйс. Пусть не воображает, что в противном случае она позволила бы ему поцеловать себя.

— Мы увидимся завтра? — спросил Джо и ласково сжал ее руку, которую все еще не отпускал. Он лихорадочно соображал, можно ли просто привлечь ее к себе и поцеловать или он все этим испортит.

— Не знаю. — Грэйс забрала свою руку. Она сделала несколько быстрых шагов по направлению к дому, и Джо понял, что упустил момент, когда еще можно было последовать за ней или обнять ее. — Но я благодарна вам за вечер. Буду мечтать о Помпеях.

— Я о них еще много всего знаю! — крикнул ей вдогонку Джо. В данный момент это не соответствовало истине. Но он разузнает.

Грэйс ничего не ответила. Она только махнула ему и вошла в дом. Джо постоял некоторое время в задумчивости, глядя, как в окнах загорался свет. Потом повернулся и пошел в сторону отеля.

На лице его играла самоуверенная улыбка. В голове у Джо родился план, и он не мог дождаться, когда пройдет эта ночь. Он не допускал, что Грэйс останется такой же неприступной. Джо решительно настроился завоевать эту чудесную девушку.