Золотая нить Дао

Мы с Ли в очередной раз вышли на «пробежку по городу». «Пробежка» начиналась с Пушкинской улицы от музея краеведения, потом мы направлялись к стадиону и завершали круг по тихим малопосещаемым улицам. Мы двигались быстрым шагом. Ли всегда что-то рассказывал мне и одновременно давал упражнения, которые я должен был выполнять на ходу, не отвлекаясь ни на секунду от того, что он говорил.

– У воина, следующего по Пути Жизни, должны быть посредники между его внутренним миром и внешним миром, окружающим его, – сказал Учитель.

Он сделал паузу, и я понял, что он ждет, чтобы я назвал этих посредников.

– Ты говоришь об ощущениях? – спросил я.

– Нет, это не совсем так. Ощущения – это скорее способ восприятия мира, и, хотя в некотором роде они тоже являются посредниками, я говорю не о них. Главные посредники – это твои мысли, которые рождают образы.

Ли снова сделал паузу. По ехидному выражению его лица я понял, что он собирается, как обычно, удивить меня чем-то неожиданным.

– Это понятно. Ну и что? – сказал я, просто чтобы что-то сказать.

– Рад, что тебе это понятно. Не многие смогут этим похвастаться. Но самое интересное в том, что эти образы могут оживать и даже действовать самостоятельно.

– Как это? – спросил я.

– Посмотри на кончик своего пальца.

Я посмотрел.

– Ты его хорошо видишь?

– Вроде неплохо.

– Почувствуй в нем удар сердца.

Я сосредоточился и ощутил в кончике пальца мягкий толчок.

– Соедини мысленно свое сердце с кончиком пальца так, чтобы каждый удар сердца отдавался в нем. Почувствуй пульсацию крови.

Я сосредоточился на биении своего сердца, представил, как каждый удар отдается в кончике пальца, и через пару минут почувствовал сильную и равномерную пульсацию крови.

– У меня получилось.

– Хорошо. Теперь отключись от сердца. Ты использовал его просто как привязку. Сделай пульс тяжелым и объемным.

Я представил, что вместо крови в кончике пальца пульсирует тяжелая подвижная ртуть. Мне показалось, что кончик пальца раздувается, как шар, от этих мощных биений.

– Продолжай, не останавливайся. Пульс разогревает твой палец все сильнее и сильнее. Жар нарастает. Он такой интенсивный, что палец начинает светиться. Посмотри внимательно. Ты должен увидеть это свечение.

Вызвать жар оказалось довольно легко. Но свечения я не заметил.

– Я не вижу свечения, – расстроенно произнес я.

– Ты не видишь его потому, что вокруг слишком яркий свет, а твои глаза еще не подготовлены. Попробуй увидеть свечение на темном фоне, например на фоне моего пиджака.

Я поднес палец к пиджаку Ли и сразу заметил бледное сияние, обрамляющее кончик пальца.

– Теперь вижу, – радостно воскликнул я.

– Конечно, видишь, – отрезал Учитель. – Только слепой бы его не увидел. Усиливай пульс. Пусть свечение сделается более ярким.

Я увеличил интенсивность биений, и, действительно, светящийся ореол расширился и стал значительно ярче, приобретая разные цветовые оттенки.

– Думаю, теперь ты сможешь видеть свечение и без темного фона, – сказал Ли и отодвинулся.

Свечение от яркого света стало более тусклым, но не исчезло. Я продолжал различать бледный ореол и мелькающие в нем цветные искорки.

Заметив мое возбуждение, Учитель усмехнулся и сказал:

– За что я тебя люблю, так это за непосредственность ощущений. Тебе достаточно показать палец, чтобы ты пускал слюни от восторга, как щенок, впервые откопавший на грядке червяка. Не стоит так преувеличивать значение происходящего. Все в твоей власти, во власти твоей внутренней энергии, которая связывает тебя с миром и возбуждает процессы внутри тебя и вокруг тебя. Твоя внутренняя энергия пока не настолько сильна, чтобы производить большие внутренние или внешние изменения только благодаря твоему желанию. Это может произойти лишь спонтанно в редких и исключительных случаях. Пока ты находишься на первом этапе обучения. Твоя задача – научиться возбуждать скрытые внутренние силы и управлять ими. Этого можно добиться только через медитацию. Вне медитации не существует ни тренировки, ни жизни, ни познания.

Упражнения с пульсами давались мне относительно легко. Еще до встречи с Ли я читал книги по аутотренингу, системе Шульца и без особого труда научился вызывать ощущение расслабления, тяжести, тепла и пульсации.

В медитативных техниках Спокойных упражнениям с пульсами отводилась особая роль.

Пульс можно было перемещать по телу в любом направлении, концентрировать его в нужной области, что использовалось как при лечении, так и при активизации зоны, например при ее ударном закаливании. Вызывание пульса и чередование его с воздействием холодом помогало излечивать больные мышцы или нарушения во внутренних органах.

Упражнения с пульсами стали регулярными во время наших совместных прогулок. Я учился собирать пульсы из разных участков тела в центре ладони в точке лао-гун, потом заставлял этот пульс разделяться и стекать вниз по пальцам. Я создавал пульсирующие мыслеформы внутри и вне моего тела, и Ли всегда абсолютно точно мог описать форму и размер создаваемых мной мыслеобразов.

Ли научил меня помещать различные формы пульсов в лекарственные средства, усиливая тем самым действие лекарств.

Одним из упражнений было блуждание пульса по кругу вдоль позвоночника и затем по переднесрединному каналу с круговыми ответвлениями по наружной и внутренней поверхностям рук, по бокам к копчику.

Учитель заставлял меня доводить это упражнение до автоматизма так, чтобы деятельность или внешние воздействия не отвлекали меня от его выполнения. Для этого Ли одновременно с вращением пульса вынуждал меня делать что-либо другое. Однажды он велел мне вспоминать самые приятные моменты моей жизни, не прекращая вращений пульса и поддерживая разговор о каких-то других вещах. По выражению моего лица Учитель с легкостью догадывался, о чем я сейчас думаю, и не упускал случая поиздеваться.

Неожиданно прервав рассказ о клане Держащих и животных стилях, Ли посмотрел на меня с романтически-идиотским выражением лица.

– Ну, нельзя же так много думать о девушках, – заявил он. – Чрезмерность даже в твоем возрасте может нанести непоправимый ущерб здоровью.

– Как ты догадался?

– У тебя такое масляное выражение лица, как будто ты съел большой кусок вкусного торта, и у этого торта были чертовски хорошенькие ножки.

Лицо Ли стало еще более идиотским и мечтательным. Закатив глаза, он медленно облизнулся.

– Только не говори, что у меня такое же выражение, – ужаснулся я.

– Что ты, мне до тебя далеко, – Ли успокаивающе похлопал меня по плечу.

Учитель копировал мою мимику, когда я вспоминал о природе, о том, как проводил праздники или веселился с друзьями. Он объяснял мне тонкости мимики человека и учил определять мысли по выражению лица, по движениям рук и т. д.

Вращать пульс, одновременно вспоминая моменты моей жизни и беседуя с Ли о боевых искусствах, было очень трудно и требовало от меня предельного напряжения и концентрации внимания.

– Ли, зачем ты заставляешь меня выполнять одновременно несколько упражнений? Может быть, лучше делать их по очереди, но более качественно? Я не могу одновременно за всем уследить, – спросил я.

– Ты должен следить за всем одновременно. Это необходимо для расширения сознания, – ответил он.

– Что такое расширение сознания?

– Воин не может одновременно идти двумя путями. Он способен или уходить внутрь, или расширяться наружу. Уходя внутрь, он стремится к одной цели, бесконечно уменьшаясь и концентрируясь лишь на ней. В этом случае поле его зрения, поле его сознания сужается к единому центру.

Когда воин расширяет поле своих ощущений, он начинает охватывать мир во всем его многообразии. Ты должен научиться совмещать в своем сознании несколько информационных потоков, которые Спокойные называют «разговорами мира». Но мы лучше будем говорить об информационных потоках, поскольку, общаясь с тобой на твоем языке, мне легче передать тебе суть древнего знания.

Информационные потоки могут исходить из тех сред, которые оказывают воздействие на твои органы чувств. Если ты слушаешь, ты должен уметь слушать все вокруг, все разговоры и звуки мира. Если ты смотришь, ты должен видеть все вокруг, не упуская из виду даже малейших деталей.

– Но ведь невозможно одновременно слышать и видеть все вокруг. Вернее, слышать и видеть можно, но нельзя все воспринимать с одинаковой ясностью и осознанием. Мне кажется, что физически невозможно одинаково сосредоточиваться на всем, что ты слышишь и видишь, – возразил я.

– Это невозможно для обычного человека, но Воины Жизни учатся этому, и некоторые на них могут одинаково четко воспринимать всю информацию, причем они не ограничиваются только зрением и слухом, речь идет обо всех органах чувств, – сказал Учитель.

Ли обрисовал мне методику тренировок для расширения сознания. Она заключалась в выполнении упражнений по приему информации из нескольких источников, отдачи информации по нескольким каналам, смешанных упражнений и медитативном расширении сознания.

Упражнения по приему информации из нескольких источников строились по типу – читать книгу, одновременно смотря телевизор и слушая передачу по радио, и при этом одинаково хорошо усваивать информацию из трех источников.

Упражнение по отдаче информации – писать левой и правой рукой разные тексты и при этом читать стихи.

В упражнениях совмещалось восприятие различными органами чувств. В качестве примера я приведу одно из медитативных упражнений, заключающееся в восприятии мира кожей.

Сначала я учился чувствовать прилегающую к телу одежду, лучи солнца, согревающие мое лицо, ветерок, овевающий кожу. Постепенно моя способность к осязанию расширялась. Я представлял, что от моего тела отделяется и расширяется чувствительная оболочка, которая так же, как кожа, ощущает все, с чем она соприкасается. Не теряя ощущения одежды, я начинал воспринимать «внешней чувственной оболочкой» окружающих людей, заборы, дома, деревья, мимо которых я проходил. Я ощущал их физически, как отраженное тепловое поле, и одновременно с этим уделял внимание разговорам, ведущимся вокруг меня. Я принюхивался к запахам, улавливая их оттенки.

Я непрерывно выполнял подобные медитативные упражнения. Они настолько слились со мной, стали частью меня, что я, уже даже не желая того, продолжал воспринимать мир по-другому, словно все, что происходило вокруг, тут же находило отклик во мне – на моей коже, в моем теле, в моем сознании. Я начал чувствовать то, что происходит у меня за спиной, и иногда мое тело реагировало на событие до того, как я осознавал то, что происходит.

Вначале я осваивал медитативные упражнения, сосредоточиваясь только на них, но по мере освоения начинал совмещать их с упражнениями по приему или отдаче информации. Например, занимаясь медитацией, я одновременно читал стихи, тренировался и вызывал в мышцах ощущение пульса, тепла или холода. Потом я начал добавлять к этому и медитацию воспоминаний.

Как-то Ли в очередной раз рассказывал мне о формировании человека помнящего, человека-дерева.

– Чтобы лучше помнить себя, ты должен начать создание круга небес, – сказал он.

– Что это такое?

– Вытяни вверх руку с ладонью, направленной в небо и расположенной параллельно земле, и ощути небо, ощути воздух неба, который медленной гладкой прохладной волной начинает опускаться тебе на голову и постепенно охватывает всего тебя. Ты – человек неба. Сосредоточься на этом прохладном потоке, проходящем сквозь тебя. Этот поток принесет тебе воспоминания о прошлом.

Придя домой, почувствуй круг неба, возьми тетрадь и запиши туда воспоминания, которые он тебе принесет. Сначала ты будешь вспоминать одиночные наиболее значительные события, затем ты освежишь в памяти основные детали встреч с твоими девушками, потом все веселые, страшные или отвратительные случаи из твоей жизни. Далее небесный поток начнет приводить твои воспоминания в хронологический порядок, и ты пройдешь свою жизнь с самого детства – как ты рос, где и чему учился, где работал...

– Ли, но я же еще нигде не работал, кроме...

– Вот это «кроме» ты и должен вспомнить, – отрезал он.

– Ли, а для чего мне все это помнить? Я читал, что человек забывает многое потому, что срабатывают защитные механизмы. Для мозга вредно помнить все, что происходило, и объем информации, содержащейся в нем, должен быть ограничен.

– В твоем случае информация действительно вредна, – усмехнулся Учитель. – Но не потому, что ее слишком много, и твой мозг изнывает под непосильным грузом знаний, а в связи с тем, что ты уподобляешься свинье, которая жрет все подряд и потом страдает несварением желудка. Ты слишком много читаешь, не понимая смысла прочитанного, и запоминаешь только наиболее бредовые идеи, которые с трудом перевариваются твоим европейским мозгом. Я помню все, я воспринимаю всю информацию. Посмотри на меня и скажи, что полезнее для человека – помнить, знать и уметь обращаться со своим знанием или отбрасывать прочь знания и саму свою жизнь, прикрываясь гениальной формулировкой, что излишние знания и воспоминания вредны.

– Ли, я сдаюсь. Ты, как всегда, прав.

– Твой мозг помнит все, происходившее с тобой. Но воин не просто таскает с собой этот груз, он должен в любой момент уметь вызвать нужную информацию. Не бывает бесполезной информации. Все, что ты когда-либо видел или узнал, может пригодиться в самое неожиданное время в самом неожиданном месте. Манипулируя потоками информации, ты должен легко и быстро вызывать то или иное ощущение, вспоминать то или иное происшествие и через него восстанавливать ход событий любой давности.

Медитация воспоминаний с каждым разом все усложнялась. Ли настаивал, чтобы я все глубже погружался в прошлое, восстанавливая его так, чтобы заново пережить все свои ощущения.

Постепенно я начал вспоминать то, что, казалось, навсегда ушло из моей памяти и кануло в прошлое. Медитация воспоминаний стала фоном всего, что я делал, – куда бы я ни шел, чем бы ни занимался, я продолжал вспоминать и заново переживать свою жизнь. Даже во сне я видел, иногда абсолютно четко, иногда вперемешку с обычными сновидениями, забытые события моей жизни.

Воспоминания, особенно в сочетании с медитацией по расширению сознания, в сочетании с детальным восприятием мира со всеми его запахами, цветами, интересными проишествиями, создавали иллюзию жизни настолько полной и насыщенной, что иногда я доходил почти до эйфории, когда хотелось кричать или плакать от радости, восхищения жизнью и окружающим миром.

– Без осмысления картины мира ты не можешь формировать воспоминания, – объяснил Учитель. – Спокойный живет полноценной жизнью, поскольку он испытывает все основные впечатления, даруемые ему жизнью. Это – основа питания его органов чувств. Без этого он будет голодным, неудовлетворенным человеком, каких на земле миллиарды. Если ты ешь яблоко, ты должен ощущать его кожицу, глянец его поверхности, его запах, его сок, всю полноту его вкуса. В то же время ты должен наслаждаться видом яблока, любуясь его цветом и замечая малейшие пятнышки на его поверхности, его деревянный черенок, еще недавно соединявший плод с деревом. Попробуй проникнуть в суть яблока. Ты знаешь о нем гораздо больше, чем то, что ты можешь вспомнить в первый момент. Представь, как яблоко было рождено деревом, как дерево росло, что было до этого, и что будет после.

Иногда, слушая голос Ли, описывающий ощущения мира, я отключался от реальности и даже голос его переставал воспринимать, уносясь в свои мечты, возникающие и видоизменяющиеся от тех или иных его слов. Образы рождались, чередовались, и иногда, на несколько мгновений вернувшись к реальности, я снова воспринимал фразы Учителя, которыми он формировал очередной образ.

– Ты слишком часто теряешь картину мира, – недовольно сказал Учитель. – Воин никогда не должен полностью отключаться от мира, за исключением тех редких случаев, когда он охраняем своими товарищами и пытается достичь глубокого самосознания в сложных медитациях.

Мы шли по улице. Ли резко остановился и, развернувшись неуловимым движением, оказался прямо передо мной. Я не успел среагировать и, пытаясь остановиться, оперся руками о его плечи. Наклонившись вперед, я заглянул ему в глаза. Учитель замер в неподвижности и смотрел на меня пристально и отрешенно. Неожиданно он сказал:

– Вспомни меня собой.

– Как это?

– Вспомни меня собой.

Я застыл неподвижно так же, как и он, и вдруг понял, что он хочет, чтобы я прочитал его воспоминания. Глядя в его узкие глаза с пульсирующими зрачками, я попытался представить, что я – это он, сливаясь с ним и входя в него через взгляд. Вдруг окружающий мир исчез, и я оказался в каком-то сарае с широкими щелями в стенах. Сквозь щели был виден лес, непохожий на те леса, в которых я бывал прежде. Я понял, что это тропический лес.

Голова немного кружилась. Перед глазами проносились какие-то туманные образы. Я заметил, что лежу на узкой деревянной кровати, сквозь щели кое-где просовывались листья растений. Теплый ветер гулял по сараю. На полу валялся какой-то большой сверток. Я не знал, что в нем находится. Мое внимание привлек открытый дверной проем. Я попытался встать и не смог. Тогда я представил, что мое сознание расширяется, минуя дверной проем и устремляясь наружу. Неожиданно дверной проем метнулся мне навстречу, и я оказался на улице, двигаясь по каким-то тропинкам. Я не чувствовал своего тела. Я знал, что двигаюсь, поскольку мне навстречу неслись деревья, трава и потоки влажного теплого воздуха. Вдали мелькнула лента реки, за ней возвышались небольшие пологие горы, покрытые пышной тропической растительностью.

Я почувствовал, как кто-то трясет меня за плечи. Видение исчезло.

– Ты видел этот лес? – донесся до меня голос Ли.

– Да, Учитель.

– Ты видел это жилище?

– Да, Учитель.

– Вот тебе еще одно применение медитации воспоминания. Она нужна для того, чтобы ощутить себя другими людьми, – будничным голосом сказал Ли. – Когда ты научишься хорошо это делать, ты всегда сможешь представить себя на месте другого человека и понять его боль, его желания, его хитрости. Ты сможешь вспомнить то, что помнит этот человек, если достигнешь вершины четвертой ступени.

– О каких ступенях ты говоришь?

– Еще рано разговаривать об этом, – как-то вяло сказал Ли.

Мне показалось, что он устал, хотя я не мог представить его уставшим.

Мы шли молча, неторопливо, не мешая друг другу. Меня охватило чувство спокойствия и умиротворения. Я подумал о том, как прекрасно идти рядом с таким удивительным человеком, дарующим мне хотя и ненужные, но такие прекрасные знания о себе и о мире.

– Как это ненужные? – вдруг с наигранным возмущением спросил Ли.

– Ты что, подслушиваешь мои мысли?

– Ну что ты, подслушивать нехорошо. Да и какая разница, откуда я знаю. Может быть, ты просто говоришь вслух, – хихикнув, сказал он.

– Я подумал о том, что для повседневной жизни в принципе не нужны все эти ухищрения и тренировки. И мне кажется, что для рукопашного боя не требуется такое количество медитаций.

– Все зависит от того, что ты хочешь построить и как собираешься жить. Можно жить в хижине и быть довольным жизнью. Можно жить во дворце и быть несчастным. При этом ты можешь управлять или не управлять своими эмоциями. Более того, ты можешь быть счастливым и не знать об этом, или же ты можешь быть несчастным и даже об этом не догадываться. Ты можешь довольствоваться тем, что у тебя было, и может случиться так, что ты был абсолютно счастлив, не зная истины, но со временем, познав истину, ты будешь жалеть себя, счастливого тогда, предпочитая быть несчастным с истиной, чем невежественным, но счастливым.

Что-то неуловимое промелькнуло в моем сознании. Это напоминало то, что японцы называют сатори, момент просветления, и я вдруг осознал то, что хотел сказать Учитель этими туманными фразами. Я понял, для чего нужен процесс познания искусства как такового. Процесс был так же важен, как и результат. Именно процесс познания позволял человеку максимально реализовать все свои возможности в общении с окружающим миром. Именно в познании мира заключалось основное удовольствие познающего. Так или иначе, каждый из нас по-своему выполняет свою роль и по-своему познает мир. Миру безразлично, как ты это делаешь, и только тебе самому важно на том или ином этапе своего существования понять всю глубину возможностей, необъятную глубину наслаждения, таящуюся в совершенствовании твоих отношений с окружающим миром.

– Кажется, ты меня понял, – ласково улыбнувшись, сказал Ли. – А я еще даже и не успел объяснить. Вот почему я взял тебя в ученики.

– Ли, я читал много мистических и эзотерических книг, – сказал я. – Там были описания разных медитаций, но то, что показываешь мне ты, ни на что не похоже. Почему медитации, подобные твоим, нигде не упоминаются?

– Людям становятся известны, в основном, лишь религиозные медитации. Но это не более чем ритуалы, предназначенные для достижения определенных целей. Выполняя религиозные медитации, ты в первую очередь служишь целям тех, кто создал эти ритуалы, а не своим собственным целям. Люди, посвящаемые в религиозные таинства или исполняющие религиозные ритуалы, только слегка прикасаются к огромной Истине, для них существует лишь узкий коридор общения с ней. Они находят крошечное зернышко истины и называют его божественным. Но Истину нужно воспринимать во всем ее многообразии, ибо божественное внутри нас и вокруг нас, оно является частью нас, и мы являемся частью его.

Божественное – это не конкретная форма, это не наличие чего-либо, это все и ничего одновременно. Это все в процессе вечного преобразования, и, постигая окружающий мир, ты познаешь и самого себя. Со временем ты тоже начнешь следовать форме, и ты будешь выполнять специальные медитации, близкие к религиозным, но сейчас ты счастливый человек, ты познаешь мир в нетрадиционных медитациях.

– Ли, мне кажется, что знания, которые ты даешь, очень сумбурны. В них нет системы или схемы действий. Я боюсь запутаться, не запомнить или неправильно понять то, что ты объясняешь.

– Твой европейский ум вечно хочет быть втиснутым в какие-то рамки, действовать в пределах каких-то правил, и даже окружающий мир и меня заключить в ту же схему, – заметил Учитель. – Когда ты идешь по глухому незнакомому лесу, ты не знаешь, что тебя ждет впереди и что именно ты будешь есть завтра, поэтому ты специально не готовишься к потреблению пищи. Если ты находишь что-то съедобное, ты съедаешь это. Ты не должен готовиться к потреблению пищи, тебе нужно научиться ее усваивать. Воспринимай жизнь точно так же. Ты не можешь заключить ее в жесткую схему и потреблять по своему усмотрению. Ты должен уметь двигаться по жизни так же профессионально, как охотник по дремучему лесу, и уметь усваивать то, что подбрасывает тебе жизнь. Беда европейцев и одновременно их сила заключаются в том, что они пытаются все упорядочить, но, упорядочивая, они углубляются в детали и теряют картину мира, как в русской пословице – «за деревьями не видят леса». Сейчас я учу тебя видеть лес. Придет время, и ты увидишь дерево.