Золото глупцов

14

Все радовались воде. Быки зашли в воду и жадно ее пили, люди, раздевшись до пояса, брызгались как мальчишки. Либби тоже хотела присоединиться к ним, но она неудобно чувствовала себя среди мужчин, которые, не видев женщин два месяца, были как бы не в своей тарелке.

Либби принесла ведра к фургону и начала умываться вместе с девочками.

— Нам нужно хорошо выглядеть, — сказала она. — Мы уже почти в Калифорнии. Мы поднимемся вверх по реке, переправимся через нее и через пару дней найдем нашего папу.

Либби посмотрела на них. Они неплохо выдержали это путешествие и теперь были не похожи на бледных, пухлых девочек, которых Либби взяла у гувернантки в саду. Иден казалась такой взрослой — настоящая женщина!

«Надеюсь, Хью не хватит удар, когда он увидит девочек. Нужно стирать их платья, чтобы они нормально выглядели. Должно быть, я дико выгляжу», — подумала она и дотронулась до волос, которые были уложены в пучок.

Ей пришло в голову, что Хью тоже мог стать дикарем. Нет, вряд ли. Он, вероятно, золото копает в белой рубахе с кружевными манжетами. Нужно столько дикости, чтобы Хью забыл, что он джентльмен. В дороге она о нем не думала, а теперь, когда до Калифорнии было рукой подать, Хью не выходил у нее из головы. Как он ей был нужен. Как она хотела вернуться к нормальной жизни.

Пару дней люди ждали, пока отдохнут быки, и они смогут продолжить путь вниз по реке Карсона. Наконец горы кончились. В начале сентября дорога резко пошла вверх, и для людей опять наступило нелегкое время: вначале проход между горами Роки был легко преодолим, но, достигнув гор Сьерры Невады, пришлось опять пробираться среди валунов величиной с фургон. Люди с трудом держались на ногах. Быки скользили и мычали, их приходилось постоянно подгонять ударами кнута. Конца пути не было видно, но люди продолжали идти, чувствуя, что Калифорния рядом.

Они были уже три месяца в дороге, которая никак не кончалась. Теперь все боялись снега, как раньше жары. Мужчины рассказывали байки о парнях, которых завалило лавиной, о людях, умерших от холода, не дойдя пару миль до Калифорнии.

— Пока нет снегопадов и лавин, нам не о чем волноваться, — говорил Джимми.

Измотавшись вконец, путешественники разбили лагерь на высокогорном лугу. После захода солнца стало холодно.

В эту ночь ей снилось, что она на концерте в Бостоне. Стучали барабаны, звучали трубы, и, наконец, зал взорвался аплодисментами. Либби открыла глаза. Вспышка осветила фургон, и Либби села.

— Что это, мама? — спросила Блисс.

— Гроза, дочка, — ответила Либби, приходя в себя ото сна.

Блисс поближе пододвинулась к матери. Ветер натягивал обшивку фургона, а дождь неистово барабанил по крыше. Под ударами молнии где-то упало с треском дерево.

Либби вновь легла и, когда проснулась, обнаружила, что буря утихла и наступила давящая тишина.

— Мне снилось, как люди хлопают в ладоши. Это был дождь? — спросила Иден.

— И мне снилось то же самое, — сказала Либби.

— Как холодно, — сказала Блисс, выглядывая из фургона. — Посмотри, мама, снег пошел!

Снег уже завалил фургоны. Ветки сосен сгибались под тяжестью снега.

— Нам можно слепить снеговика? — умоляюще попросили девочки.

— Нам нужно ехать, — сказал подскакавший Джимми. — Боюсь, что завалит дорогу. Мы можем здесь застрять, нам нужно рискнуть. Еще одна такая снежная буря, и мы будем отрезаны надолго от мира.

— Почему снег? Ведь сейчас сентябрь?

Джимми пожал плечами.

— Мы высоко в горах, хотя для снегопадов | еще слишком рано.

Быки так измотались, карабкаясь в гору, что сейчас отказывались подниматься, они лежали, засыпанные снегом, и, как ни старались люди, все усилия были тщетны.

— Прекратите! — закричала Либби, увидев кровь от ударов. — Разве вы не видите? Они не могут идти.

В конце концов пришлось бросить часть фургонов. Райвл согласился лишиться своего собственного фургона с припасами, оставив Либби повозку с мукой. Его личные продукты заняли столько места, что Либби с детьми едва хватило места. Она накрыла мешки тряпками и взобралась на них. Впереди были горы Сьерры. Дорога была кошмарная: быки скользили и спотыкались, боясь идти по заснеженному пути. Снег залепил глаза, проникал внутрь повозок. Мешки с мукой промокали. Ботинки после долгой дороги готовы были развалиться.

В полдень мужчины стали лопатами откапывать фургоны, пока Либби варила кофе на спиртовой горелке. Спирта почти не осталось, еще одна ночь и они здесь все перемерзнут. Иден и Блисс сидели, укутавшись в одеяла и волчьи шкуры, которые выменял Гейб. Если бы знать, как они понадобятся, она бы отдала даже свое зеркальце. Либби не чувствовала ни рук, ни ног. Она разлила в кружки кофе и понесла их мужчинам, разгребавшим завалы.

— Классно, мэм! — сказал один из мужчин, вытирая пот со лба.

Немного погодя колонна начала движение.

Партия расположилась на ночь на лугу, похожем на предыдущий. Просушив одежду на костре, люди заснули, забыв обо всем. Наутро погода улучшилась. Небо стало чистым, снег идти перестал.

— Дорога идет вниз! — закричал кто-то, и все торопливо начали сворачивать лагерь.

Видеть дорогу стало легче. Кое-где она проходила по мостикам над пропастями, по которым мог проехать только один фургон.

Камни с шумом сваливались в пропасть, путая людей.

Либби ошиблась, думая, что все опасности позади. Она крепко сжимала в руках поводья, молясь, чтобы быки не споткнулись и повозка не свалилась в ущелье.

Фургон впереди поехал быстрее, и ее упряжка понеслась вдогонку исчезающей повозки. Либби дергала за поводья, и скорость увеличилась так, что из-под задних колес посыпались искры. Она пыталась сдержать быков, но не смогла. Фургон стал наезжать на быков, и один из них споткнулся. Одно из колес, крутясь, повисло над пропастью. Либби спрыгнула с фургона.

— Помогите! — закричала она. — Иден! Блисс! Прыгайте ко мне!

Фургон медленно стал сползать назад. Мужчины бежали к нему со всех сторон.

— Дети! — закричала Либби.

— Мама, моя кукла! — завопила Блисс, пытаясь залезть в фургон. Либби схватила ее за юбку.

— Забудь про куклу, прыгай к маме!

Кто-то подхватил Иден. Либби прижала детей к себе.

Измотанные быки не могли вытянуть повисший фургон.

— Обрежь поводки! — закричал кто-то.

Фургон накренился и со скрипом полетел в пропасть, увлекая за собой быков. Он с грохотом развалился. Либби чуть не стошнило, и она закрыла рот рукой. Еще секунда и Блисс с Иден погибли бы.

Блисс плакала.

— Где моя кукла?

— Не плачь, у тебя будет новая, — успокаивала ее Иден.

Либби била неуемная дрожь.

— Вы в порядке! — подбежал к ней Гейб.

— О, Гейб, — Либби уткнулась ему в плечо.

Он обнял ее.

— Все позади, — говорил Гейб, гладя ей волосы.

— Что вы сделали с моим фургоном? — закричал задыхавшийся от бега Шелдон Райвл.

— Была только одна упряжка, и они не удержали, — объяснил кто-то ему.

— Это что? Ее фургон? — завопил Райвл. — Бестолковая баба! Где мои мука и картошка?

Либби отошла от Гейба и закричала:

— Ваша мука?! Да мои дети чуть не погибли! Вы не человек, а чудовище! Единственное о чем я жалею, так о том, что в той повозке не было вас!

Она подхватила детей и сказала, что не останется с ним ни минуты, и сама найдет дорогу.

— Мама, куда мы идем? А как же мистер Фостер? Мы не выберемся отсюда! — закричала Иден.

Либби быстро повела детей к сосновому лесу. Через несколько минут она услышала позади цоканье копыт. Гейб догонял ее.

— Подождите. Вы идете слишком быстро.

— Что вы здесь делаете? — спросила Либби.

— Оберегаю вас.

— Я в этом не нуждаюсь.

— А где вы будете спать? Вы взяли что-нибудь поесть?

— Мы же в Калифорнии и до вечера найдем какое-нибудь поселение, — ответила Либби.

— Джимми говорит, что до ближайшего жилья три дня пути, — сказал Гейб. — А вдруг вы встретите медведя-гризли или бандитов. Кто вас защитит? Вам не дойти.

— А как же фургон?

Гейб улыбнулся:

— Да я лучше буду сидеть на скале до второго пришествия. Пусть этот Райвл сам впрягается и тащит свое барахло.

Либби и Гейб расхохотались.

Посадив девочек на коня, они прошли довольно большое расстояние. Ночлег был устроен под соснами. Гейб подстрелил кролика, и они поджарили его на костре. К концу следующего дня местность стала другой. Холмы с дубовыми рощами заменили сосны и гранитные горы. На западе были видны дымки от костров — это вселяло им надежду.

— Завтра мы доберемся до цивилизации, — сказала задумчиво Либби.

— До людей, но не до цивилизации, — добавил Гейб.

— Когда же все это кончится?! Нет сил больше ждать.

— Да через пару дней вы встретите Хью, который намыл кучу золота и живет сейчас в уютной маленькой хибарке, и вы тут же забудете про мое существование, — медленно проговорил Гейб.

— Никогда, без вас я бы не добралась сюда, — ответила Либби.

— Представьте, я выхожу из казино и встречаю вас с детишками, идущей за покупками. Вы притворитесь, что не знаете меня и пройдете мимо.

— Нет, я вас не забуду, — заулыбалась «Либби.

— Я хочу попросить, могу ли я поцеловать вас?

— Вот этого не надо, мистер Фостер.

— Куда же делся Гейб?

— Мы возвращаемся в большой мир, — сказала она и отвернулась.

— Я ведь замужем, а вы не друг нашей семьи.

Она взглянула на улыбающегося Гейба.

— Если бы вы боялись того, что скажут люди, вы бы никогда не решились на такую рискованную поездку.

— Я думаю не о себе, а о Хью, — сказала она. — Всю дорогу я читала имена на могилах. Надеюсь, что он цел и невредим. Представьте, как ему будет больно, если он узнает, что его жена забавляется с карточным игроком, пока он вкалывает, как раб.

— Я по-прежнему надеюсь, что вы не прогоните меня. Только один поцелуй! Разве я прошу многого? Вы считаете меня отвратительным? — Гейб взял ее за руки. — Жаль, что вы разбудили во мне чувства, которые лучше бы спали, — нежно сказал он.

Он осторожно взял ее за подбородок и наклонился, чтобы поцеловать.

— Думаю, что я не могу ожидать большего, — в глазах Гейба засветился огонь. — Этот поцелуй останется со мной на долгие годы.

Либби чуть не всхлипнула, но затем улыбнулась, обвила руками шею Гейба и жадно его поцеловала.

Они стояли вместе, не двигаясь, и казалось, что губы их навечно слились в поцелуе. Потом неохотно они отпустили друг друга.

— Этот поцелуй, несомненно, продлит мою жизнь, миссис Хью Гренвил, — сказал Гейб.

В ту ночь Либби не спала. Она смотрела на звезды, которые виднелись сквозь филигрань листьев и ветвей. Ее тело стонало от желания. Целовать и тонуть в таких сильных руках, быть столь желанной — это была какая-то сладострастная пытка.

«Я не буду любить вас, Гейб, — думала она. — Но без вас я никогда не получу удовлетворения».